— Алло! Говорит Виола Отуэй. Боюсь, что мы не успеем к ленчу. Наша машина сломалась.

Я сидела за рулем, пока Джайлс толкал машину в гараж. Дул холодный, пронизывающий ветер.

Я укуталась в манто и старалась не вступить в масляные лужи, щедро разлитые по полу.

— Пожалуйста, говорите громче, мадам! В трубке что-то ужасно трещит! Вас плохо слышно!

— Наша машина сломалась! Мы не сможем приехать вовремя к ленчу!

— Сэр Джеймс ожидает к ленчу гостей! — ответил голос сурово. — Если вы по поводу пожертвований, пожалуйста, обращайтесь в письменной форме!

— Мы! Мы и есть гости! — закричала я. — У нас не получается приехать вовремя. Надеюсь, что мы доберемся в Инскип-парк к вечернему чаю.

— Позвоните сэру Джеймсу завтра, мадам. До свидания! — Раздался щелчок опускаемой трубки и короткие гудки.

Я побрела через гараж, тщательно выбирая дорогу. Джайлс стоял возле машины, скрестив руки на груди. Он смотрел, как механик возится с мотором. Взгляд Джайлса не предвещал ничего хорошего.

— Я очень сожалею, — сказала я.

Мне хотелось дать понять, что я не держу на него зла за те слова, которые он высказал в мой адрес.

— Не стоит беспокоиться, мисс! — отозвался механик из-под капота. — Повреждения не такие уж серьезные. Правда, придется немного потратиться на покраску.

Джайлс крепко сжал губы и отвел глаза. Он отказывался принимать мои извинения.

— Есть ли поблизости ресторан или кафе, где мы могли бы пообедать? — обратилась я к механику.

Он высунул голову:

— Есть неплохая гостиница с пабом вверх по склону. — Он подмигнул Джайлсу. — Перекусите чем-нибудь, а мы пока закончим ремонт.

— Спасибо. Я предпочитаю остаться. Мисс Отуэй может идти, если она так голодна, — произнес Джайлс холодно.

— Как хотите. Паб называется «Черный лебедь». Он находится на центральной улице, в двух шагах отсюда.

Интерьер «Черного лебедя» был выполнен в стиле Тюдор. Тяжелые кресла и диваны цвета запекшейся крови угрюмо стояли друг напротив друга на коричневом ковре. Отполированные черные балки пересекались вверху, над головой. Холодный мерцающий свет неоновых ламп освещал зал. Возле камина стояла выполненная в натуральную величину фигура свиньи. Ее глаза-пуговицы выражали изумление, словно она не ожидала увидеть себя в окружении медных сковородок, пивных кружек и миниатюрных соломенных шляп с вплетенными в них цветами. Стоял сильный запах капусты и мясной подливы.

Я нашла свободный столик возле батареи. Только благодаря тетиному меховому манто я не замерзла до смерти. Усевшись поудобней, я вытащила из сумки книгу. Единственный в зале официант упорно отказывался ловить мой взгляд. Наконец он нехотя принес меню. Его вид выражал столько высокомерия, что даже Р. Д. мог бы позавидовать.

Капуста и подлива на вкус были гораздо лучше, чем выглядели. Я ела с удовольствием и продолжала читать. Один из рассказов показался мне особенно смешным. Я с трудом сдерживала смех. Посмотрев по сторонам, я увидела, что посетители за соседними столиками взирают на меня с неодобрением. Я протянула книгу старому джентльмену с лиловым носом и моноклем.

— Вы знаете, это очень смешно!

Он фыркнул с возмущением, как будто я обвинила его в чем-то чудовищном.

Официант приблизился ко мне, поклонился чопорно и прошептал:

— Мадам, только что звонили из гаража, ваша машина готова!

Когда Джайлс подкатил к воротам на «бентли», официант позволил себе подобострастную улыбку.

— Странное место, — сказала я, когда машина тронулась с места. Я позабыла, что Джайлс не желал со мной разговаривать. — Возле камина стоит игрушечная свинья, а пудинг называется «Персиковый сюрприз». Сюрприз, очевидно, в том, что в пудинге нет персиков, только изюм и заварной крем. Мне понравилась курица, но подлива была чересчур густой. Тушеная капуста и горошек переварены, но печеный картофель был совсем неплох… А тебе удалось что-нибудь поесть?

— Нет.

— Как жаль! Должно быть, ужасно скучно возиться с машинами, когда они ломаются?

— У меня не было времени скучать. Я общался с беднягой, изгородь которого мы проломили. Он с криком прибежал в гараж. Через дыру в ограде несколько овец выбрались наружу. Он собирался звонить в полицию. Мне с трудом удалось убедить его, что мы не хулиганы и повредили ограду не нарочно.

— Но там ведь всего лишь крохотное отверстие.

— Это крохотное отверстие стоило мне пять фунтов.

— Я во всем виновата. Возьми мои деньги! — Я полезла в сумку. На дне кошелька сиротливо лежала монета — один фунт. Я вспомнила, что потратила остальное в пабе, заплатив за обед.

— Забудь об этом! — Голос Джайлса звучал не очень убедительно. — Давай лучше сосредоточимся на дороге. Механик сказал, чтобы я не превышал скорость. Если машина будет ехать со скоростью больше пятидесяти миль, то ремень вентилятора может слететь. Не очень хорошее известие… Что за дурацкий день!

Я чуть было не сказала, что могла случиться уйма гораздо более неприятных вещей. Но, вспомнив, что только что пообедала, промолчала. Если ты голоден и устал, ничто не раздражает сильнее, чем довольные замечания сытых попутчиков.

Около часа мы ехали без особых происшествий. Окрестности вокруг изменились. Вместо скучного сельскохозяйственного пейзажа появились деревья и гигантские скалы. Стаи птиц кружили среди облаков жемчужного цвета. Я не очень много знала о деревне. Тетя жила в Лондоне, и, хотя мы выезжали время от времени за город, мне категорически запрещалось отходить далеко от дома. Р. Д. любил только то, что было приспособлено к его вечно меняющемуся настроению. Он постоянно ворчал. Грязь, дождь и слякоть выводили его из себя. Птицы, нагадившие на стулья в саду, вызывали настоящий гнев. Я же видела во всем этом проявления непредсказуемой сущности Природы, которые наполняли меня безграничным восхищением. Я мечтала затеряться в лесу или уплыть одна далеко на лодке. Жаль, что у меня никогда не было возможности делать то, что я хотела.

В двадцати милях от Инскипа раздался громкий хлопок, похожий на выстрел. Из радиатора повалил пар. К счастью, мы подъезжали к небольшой деревне.

— О, как здорово! Посмотри на этот чудесный коттедж и пруд с утками! Эти двое мужчин помогут тебе подтолкнуть машину. Клянусь, на этот раз я буду осторожнее. Тогда я не ожидала резкого спуска и запуталась в педалях. Я забыла, где тормоз.

— Ты могла бы замолчать на минуту?! — почти прокричал мне в ухо Джайлс.

Я считала, что он несправедлив ко мне. Я молчала в течение последнего часа, несмотря на то что было много всего, о чем мне хотелось поговорить.

Джайлс высунул голову из окна и спросил, как проехать к ближайшей ремонтной мастерской.

— Мастерской? У нас нет никаких мастерских.

Казалось, что мужчины находили забавной саму идею ремонтной мастерской в этой глуши. Я заметила: Джайлс начал выходить из себя. Я наклонилась, обворожительно улыбнулась и спросила:

— Не могли бы вы нам помочь? Мы целый день в пути, и нам необходимо добраться до Инскип-парка к ужину.

— Хорошо, — ответил один, почесывая подбородок. — Вы не найдете ремонта машин и в тридцати милях отсюда, но недалеко, сразу за магазином, живет Барни, он лучший механик из всех, кого я знаю.

Барни оказался четырнадцатилетним подростком со шмыгающим носом и ртом, набитым жевательной резинкой, которую он, причмокивая, перекатывал во рту. Джайлс доверил ему свою дорогую машину с видимым сомнением, но уже через несколько минут стало ясно, что паренек знает свое дело.

Я зашла в магазин, чтобы скоротать время. Женщина за прилавком вязала что-то на коленях. Она оказалась достаточно дружелюбной, и мы долго болтали о фасонах детской одежды. Она полагала, что лимонно-желтый цвет подходит младенцам обоих полов. Я узнала в подробностях, как протекает беременность у ее дочери, включая ежедневную тошноту, рвоту, высокое кровяное давление, скопление газов и, наконец, последний удар: отец будущего ребенка сбежал с девушкой, которая работала в передвижной библиотеке. Когда через час Джайлс зашел за мной, мы сидели с миссис Горриндж (так звали владелицу магазина) за столиком рядом с прилавком и пили чай с домашним пирогом.

Барни починил машину. Он снял ремень с вентилятора и приспособил на его место пару чулок, которые, к счастью, продавались в магазине. Барни уверял, что так мы сможем добраться до Инскип-парка. Я заплатила за чулки и потратила остаток денег на шоколад и бисквиты. Я хотела отблагодарить миссис Горриндж за гостеприимство.

— Нам повезло! Я имею в виду, мы встретили Барни… Бедняжка дочь миссис Горриндж! Мужчины бывают ужасно бесчувственными… Какой вкусный пирог. Она заставила меня съесть два огромных ломтя. Я так наелась, что не могла пошевелиться… — Я вдруг заметила, что Джайлс выглядит уставшим, и сообразила: он должен быть чертовски голоден. — Попробуй бисквит! Я купила один с заварным кремом. Если хочешь, вот шоколад с изюмом и орехами.

— Спасибо, я никогда не ем в машине. — Лицо Джайлса было очень бледным, уши порозовели от холода. Через некоторое время он буркнул сердито: — Я думаю… Я попробую шоколад.

Я отламывала кусочки и давала ему. Мне было приятно осознавать, что наконец я приношу какую-то пользу. Через пять минут лицо Джайлса смягчилось. Когда я сказала, какая славная у него машина, он улыбнулся и произнес:

— Машина действительно славная. Только бы чулки не слетели раньше времени!

Мы продвигались достаточно медленно, но уверенно. Дорога извивалась по лесу. Силуэты деревьев таяли в сгущавшихся сумерках. Кролики, испуганные шумом мотора, замирали на месте в свете фар. Джайлсу удавалось объезжать их, не причиняя вреда. Все казалось на удивление гармоничным. В том, что состояние гармонии не продлилось долго, была моя вина. Я попросила Джайлса остановить машину.

— Почему ты не сделала этого в магазине?

— Тогда я не хотела. Это все чай, я выпила его слишком много.

— Тебе придется зайти за деревья. Ближайший населенный пункт по дороге — Литтл Уиддон. Не думаю, что поблизости есть что-то еще. Ты сможешь дотерпеть?

— Не уверена, что смогу.

Джайлс затормозил на обочине. Я открыла дверцу и спрыгнула в темноту. К счастью, земля была сухой, хоть и пружинила предательски под ногами. Я зацепилась за куст и порвала чулок. «Черт», — мой голос зазвенел в тишине. Я прислушалась: шум мотора затих. Листья шуршали над головой. Отдаленные звуки пробивались сквозь свист ветра. Лесные обитатели готовились к наступлению ночи.

Я нашла укромное место и присела. Вдруг в нескольких ярдах справа от меня раздался высокий, пронзительный вопль. Я вскочила от неожиданности и чуть не свалилась на землю. Сердце колотилось в груди. Я поправила платье и стала всматриваться в темноту в надежде понять, что так напугало меня. Все стихло, но в воздухе чувствовалось почти осязаемое напряжение. Что-то удерживало меня от того, чтобы убежать. Вскоре крик раздался снова, с того же самого места — небольшой прогалины между двумя круглыми кустами. Я бросилась к машине.

— Кто-то кричит в кустах. В темноте не видно кто, — сказала я, открыв багажник. В моей сумке лежали пачка сигарет и зажигалка. Я не заядлый курильщик, но Пирс сказал однажды, что с сигаретой я выгляжу очень сексуально.

— Вздор! Виола! Ради Бога, поехали! Мы и так опоздали!

— Мне все равно. Там что-то есть. Я слышала жуткий крик. Где моя зажигалка?.. Черт! Вот она!

— Ты устроишь в лесу пожар. Это будет дороже, чем сломанная изгородь. Возьми фонарь в бардачке!

Я посмотрела Джайлсу в глаза:

— Я ведь извинилась. Я отдам твои чертовы пять фунтов, когда мы вернемся в Лондон. Ты продолжаешь упрекать меня, словно я могу сейчас что-то исправить.

— Хорошо, — неожиданно сказал Джайлс. — Покажи, где ты слышала крик! Наверное, это кричала сова.

— Ты, конечно, можешь считать меня полной идиоткой, но я смогу различить крик совы.

Джайлс не ответил. Он шел немного впереди, освещая фонарем землю. Справа от нас я увидала знакомые кусты.

— Здесь. Посвети между кустов!

Луч выхватил из темноты поляну, заросшую крапивой.

— Ничего нет, — голос Джайлса звучал сердито. — Пошли обратно в…

Он замолчал: тонкий крик раздался почти у наших ног.

— Отпусти меня! — Джайлс дернул руку, в которую я вцепилась от волнения. — Ты мне мешаешь!

Носками туфель он расчистил от крапивы пространство вокруг себя. Мы увидели кролика, лежащего на боку. Его глаза были широко раскрыты, а бока вздымались от ужаса. Что-то блеснуло рядом.

— Капкан! Подержи фонарь! — Джайлс наклонился. — Посвети мне! Да не сюда же… О, проклятая крапива!

Я старалась стоять спокойно и освещать руки Джайлса, но кролик стонал от страха. Он бился в ужасе оттого, что Джайлс до него дотронется. Капкан врезался зверьку глубоко в шею, а я молча посылала проклятия тому кто поставил здесь эту дьявольскую штуку. Ах, если бы хоть одно из проклятий достигло цели!

— О'кей. Я понял, как это открывается… Секунду… Готово! — Джайлс сильно дернул и сорвал капкан с цепи, на которой тот держался. — Что мы будем с ним делать?

— Давай закопаем! Иначе кто-нибудь его найдет и поставит опять.

— У нас нет лопаты, — ответил Джайлс. — Оставь бедное животное в покое! Ты только пугаешь его!

Я гладила кролика. Он лежал смирно на моих коленях и смотрел на меня пристально, словно пытаясь заглянуть в душу.

— Мы не можем бросить его. У него, кажется, сломана спина, он не может двигаться. Его сожрет лиса, если мы оставим его здесь.

— Гуманнее всего было бы оставить его лисам.

— Как ты можешь так говорить? Мы должны взять его с собой! У тебя есть какой-нибудь ящик в багажнике?

— Виола, я запрещаю тебе брать кролика!

После короткой перепалки и моих слез Джайлс сжалился. Мы пошли обратно. Джайлс шагал впереди. Он шел очень быстро, освещая дорогу фонарем. В его руке болтался капкан. Я видела, что Джайлс очень зол, но мне было все равно.

Кролик неподвижно лежал у меня на коленях. Я забеспокоилась, как бы он не умер. Кролик резко вздрогнул, и надежда вновь вернулась ко мне. Очевидно, он заснул, укутанный теплым меховым манто. Я гладила кролика по голове и напевала тихую песню. Джайлс со злостью выдыхал воздух, но я старалась не обращать на него внимания.

Мы ехали в полной тишине. Вдруг фары выхватили из темноты дорожный знак. Мы приближались к Литтл Уиддону.

— Достань, пожалуйста, карту! — Джайлс включил свет в машине.

Я посмотрела на него с вызовом:

— Кролик испугается, если я пошевелюсь.

Джайлс наклонился и вытащил карту.

— Проехать деревню… Еще две мили… Свернуть влево напротив знака «Гипс. карьер». Мы, кажется, почти приехали. — Джайлс зевнул. — У тебя не осталось немного шоколада?

— Попробуй пирожное с кремом. — Я обрадовалась, что Джайлс снова разговаривает со мной. — Хотелось бы, чтобы хозяева предложили нам выпить. Они, очевидно, не пригласят нас к ужину. Мы должны будем найти какой-нибудь паб. Интересно, как обычное путешествие может превратиться в приключение. Будем надеяться, что нас встретят радушно. Тетя не особенно беспокоилась по поводу леди Инскип.

— Вряд ли хозяева проникнутся к нам любовью: мы опоздали на семь часов и тащим с собой истекающего кровью кролика.

— Они должны будут это сделать, если им нужны наши деньги.

Джайлс был впечатлен силой моих аргументов.

— Как там кролик? — спросил он дружелюбно.

— Немного успокоился, — ответила я, а затем с неохотой, боясь разрушить ту дружественную атмосферу, которая установилась между нами, продолжила: — Это туман вьется над капотом или опять закипел радиатор?

Когда мы добрались до Инскип-парка, свет фар превратился в две унылые желтые точки. Дворники не справлялись с моросящим дождем. Мы въехали в ворота. Сразу за поворотом мотор издал громкий кашляющий звук и заглох окончательно. Джайлс схватился за голову и тихо выругался. Я провела рукой по запотевшему лобовому стеклу.

— Я вижу свет за деревьями. Похоже, что дом недалеко. Возьми фонарь, а я понесу кролика! Никогда не думала, что заурядный ленч в деревне может стать захватывающим приключением.

Порывы ветра остудили мой энтузиазм, а капли дождя намочили лицо. Я споткнулась о ветку, лежавшую на дороге. Кролик дернулся в моих руках, отреагировав на резкое движение.

— Осторожнее, Виола!

— Я ничего не вижу! Если бы ты держал фонарь ближе, то я бы лучше видела, куда идти.

— Извини. Смотри внимательно! Видишь большое дерево, лежащее посреди дороги? Господи, оно, очевидно, полностью изуродовало сцепление. Ветки на деревьях обледенели и очень тяжелые. Их не мешало бы обрезать.

— Ты держишь фонарь слишком высоко. Опусти его немного, чтобы я смогла рассмотреть! О!.. Нет!.. Я снова зацепила чулок.

Джайлс взял меня за руку, и мы пошли быстрее. Под нашими ногами хрустел гравий. Ветер шумел в ветвях деревьев. Рассеянный лунный свет падал на дорогу. Мои ноги в узких тетиных туфлях неимоверно устали — тетя намного ниже меня ростом и размер ноги у нее меньше. Я вспомнила детскую сказку о маленькой русалочке. Несчастная была наказана за свою любовь к смертному тем, что каждый ее шаг сопровождался адской болью, словно она ходила по лезвию ножа. Когда я рассказала об этом Джайлсу, он ответил, что бедняжку наказали еще и немотой. Меня расстроила насмешка в его голосе.

Когда мы добрались до дома, от моего первоначального энтузиазма не осталось и следа. Луна на минуту показалась из-за облаков, осветив фасад, пышности которого мог бы позавидовать даже Палладио.

— Посмотри! Выглядит словно Брайтонский павильон. Тебе нравится подобная архитектура?

Джайлс покачал головой справа налево. Он пытался рассмотреть все очень быстро, прежде чем луна вновь спрячется за тучами, оставив нас в полной темноте.

— Я называю подобный стиль «абсолютным уродством». О Господи! Что это?

Он направил фонарь правее. Над нами светилась пара кроваво-красных глаз. Я закричала от испуга. Кролик попытался вырваться из моих рук.

— Я чуть не оглох от твоего крика. Ради Бога, в следующий раз, когда ты захочешь закричать, предупреди меня заранее! Это всего лишь скульптура. Держи себя в руках, Виола!

Волосы лезли мне в глаза и заставляли их слезиться. Я больно ударилась лодыжкой о сломанную ветку. Ноги болели. Дождь лил не переставая.

— Давай зайдем в дом, — сказала я, с трудом сдерживая слезы.

— Вот звонок.

— Так позвони же скорее! — Я услышала отдаленный звук, но никто не торопился отвечать. — Звони еще, звони сильнее!

Наконец мы услышали, как кто-то отодвигает засовы. Двери распахнулись. Перед нами стоял очень старый человек с совершенно седыми волосами, зачесанными назад.

— Простите, что я так долго не открывал, — сказал он с придыханием. — Я был на кухне, когда вы позвонили, а с моими больными ногами добраться до входных дверей довольно тяжело.

Мы посмотрели на его ноги. Он был одет в традиционный для слуги черный сюртук и брюки в полоску, но на ногах были массивные ботинки, покрытые толстым слоем грязи и клочками соломы. От них исходил ни на что больше не похожий запах скотного двора. Я почувствовала себя виноватой за то, что заставила старого человека бежать. Похоже, те же чувства испытывал и Джайлс. Он улыбнулся и произнес примирительно:

— Извините. Я не должен был звонить так сильно.

В руках Джайлс держал оторванный от звонка шнурок.

Старик внимательно осмотрел шнурок, переворачивая несколько раз, словно это был диковинный музейный экспонат.

— Очень хорошо. Заходите в дом и давайте мне ваши пальто. Я доложу сэру Джеймсу, что вы уже прибыли, — сказал он мрачно.

Мы последовали в прихожую. Мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. Слева от нас лестница уходила ввысь и терялась в тени. Справа в нише была огромная, в три человеческих роста, статуя женщины. Женщина сидела, скрестив ноги. Статуя была зеленого цвета, на восточном лице застыло заносчивое выражение. Перед нами стоял длинный стол. Тетя называла подобную мебель «колониальной», в ее устах это звучало как крайняя степень неодобрения. На стенах висели африканские маски, щиты, отороченные мехом, перекрещенные копья — все то, что люди привозят из дальних странствий. Стол был инкрустирован бронзой и слоновой костью. В центре стола стояло чучело павлина с двумя перьями вместо хвоста и гребешком, который свисал над глазом. Я замерла, раскрыв рот и рассматривая комнату. Старый слуга подошел и попросил отдать ему манто.

— К сожалению, я не могу ничего с себя снять. Я боюсь потревожить кролика.

— Мадам! Я не очень хорошо слышу. Не могли бы вы говорить чуть громче?!

— У меня в руках кролик! — громко сказала я.

— В это время года еще очень холодно. Мой ревматизм дает себя знать. Но в комнате горит камин. — Слуга схватил полы моего манто с неожиданной силой и резко потянул. Некоторое время мы боролись. Наконец старик уступил. — Сэр, мадам! Пожалуйста, назовите ваши имена!

— Мисс Виола Отуэй и мистер Джайлс Фордайс! — сказала я настолько громко, насколько могла.

Старик наклонил голову и приставил ладонь к уху. Джайлс повторил наши имена еще раз, медленно, тщательно выговаривая каждую букву. Очевидно, он имел больший успех, чем я. Старик повернулся и затрусил через холл. В руках он держал плащ Джайлса и оторванный шнурок от звонка. Мы последовали за слугой. На малиновых обоях были нарисованы золотом старинные храмы, мосты и реки. Пятна сырости скрывали большую часть рисунков. Посреди холла стояли ведра.

— Будьте внимательны, мадам! Потолок протекает. Сырость вредна для меня. Сколько раз я ходил с простуженной шеей, не в силах повернуть голову. — Заметив, что Джайлс остановился рассмотреть две гипсовые фигурки с золотыми веерами в руках, старик добавил: — Осторожнее. Веер может упасть на пол.

Мы остановились перед позолоченной дверью. Вместо стекол в дверь было вставлено треснувшее в нескольких местах зеркало. Я посмотрела на себя. Мои волосы выглядели как растрепанные ветром кусты перекати-поля. По платью стекала струйка крови. Тушь на ресницах потекла. Лиловый синяк над верхней губой придавал моему лицу пугающий вид.

Старый слуга распахнул широко двери и прокричал торжественно:

— Мистер Чарлз Фортресс и мисс Валерия Хотуи!

Перед нами открылась комната размером с футбольное поле. Высокая, очень красивая девушка встала и направилась к нам. Серый датский дог и две черно-белые шотландские овчарки с громким лаем следовали за хозяйкой. Я крепко сжала кролика и попятилась назад.

— Лежать! Лежать! Папа, подержи собак!.. Виола, это ты? Какой приятный сюрприз!