Глава 22

Под оком ворона

Тилар потягивал подслащенный медом отвар кровяного корня. Он пил уже третью чашу, но ему еще приходилось держать ее в обеих руках. Дрожь начиналась где-то в костях и грозила сотрясти все тело. Пока он сдерживал ее.

Катрин сидела на соседней койке. Он ощущал на себе ее неотрывный взгляд, словно девушка ожидала, что он вот-вот лишится чувств. Когда Тилар очнулся, она попыталась помочь ему ласковыми поглаживаниями и словами утешения, но попытка оказалась невыносимой для обоих: воспоминания о былой нежности вызывали только неловкость.

К тому же требовалось заняться более прозаическими делами.

Близился полдень, а они все спорили, как пробраться в кастильон лорда Чризма, который охраняют бесчисленные звероподобные, а по тревоге поднимется и весь городской гарнизон? И даже если они доберутся до него, то как убить развращенного темной Милостью и владеющего несказанной мощью бога?

Их слишком мало: вор, воительница-вира, мудрец в бронзовых доспехах, двое рыцарей теней… И две перепуганные девочки.

Геррод устроился на коленях рядом с Дарт. Он рассматривал ее глаза через темные линзы. Ранее он уколол ей палец и капнул кровь на хрустальную облатку. Потом при помощи лекаря обследовал девочку, пока колокол за колоколом извещали об уходящем утре.

Наконец он опустил оптический прибор.

— Спасибо, Дарт.

Девочка кивнула и передвинулась к другому концу койки. Ее подруга тотчас уселась рядом. Они прижались друг к дружке, как два затравленных зверька, и смотрели прямо перед собой застывшими стеклянными глазами. Тилар представил себе их ужас. Его детство в сиротских приютах было ох каким нелегким, но не выдерживало никакого сравнения с тем, что приходится на долю девочек.

Геррод подошел к нему и покачал головой.

— Очень странно. В ее крови выделяется совсем немного Милости, хотя определенно она там есть. Но Милость упорно не желает просыпаться. Не реагирует ни на какие составы. Я полагал, что она хоть как-то проявит себя — свечением в глазах, наполняемостью гумором каких-то участков тела, — но ничего не обнаружил. Как будто Дарт не имеет способности осенять и использовать Милость — ни для себя, ни вовсе.

— Так она богиня или нет? — спросила Катрин.

— Не такая, какие известны нам. Говорят, что боги до великого Размежевания не обладали Милостями. Что только после отделения эфира и наэфира их тела налились гуморальными составами. Мастера спорят о причине этого уже много столетий.

— А девочка? — спросил Роггер. Он подошел к ним и уселся рядом с Катрин.

— Ее сущность не разделена. Думаю, поэтому она и не проявляет ощутимых признаков обладания Милостью. Но я хотел бы узнать о том создании, что всегда сопровождает ее.

— Щен, — поправила с соседней кровати Дарт. Несмотря на испуг, она внимательно прислушивалась к разговору. — Его зовут Щен.

— Что ты можешь о нем рассказать? — повернулся к ней Геррод. Тилар заметил, что он обращается к девочке спокойно, без жалостливой снисходительности.

Она облизнула губы.

— Он всегда был со мной. — Девочка бросила взгляд на Яэллина. Тот охранял дверь, время от времени осматривая коридор, а Эйлан караулила лекаря. — С самого детства.

— Я видел его в ее сне, — кивнул Яэллин. — Жуткое существо. Огненные глаза, расплавленная шкура. Почти бесформенный.

Взгляд Дарт ожесточился.

— Он не жуткий, — пришла на защиту подруги вторая девочка. — Он… он… устрашающий.

— Разве его никто, кроме тебя, не видит? — спросила Катрин у Дарт.

Дарт смотрела на нее пристальным взглядом. В этом хрупком теле заключена неиссякаемая сила, отметила про себя Катрин.

— Да, обычно его могла видеть только я. Но даже я не могла до него дотронуться. Только камень служит ему препятствием.

— Из-за каменной ограды он и остался в саду Чризма? — уточнил Тилар, хотя уже слышал историю их побега.

Дарт кивнула, по лицу ее пробежало взволнованное выражение.

— И когда же это создание… Щен… впервые стал видимым кому-то, кроме тебя?

Спокойствие девочки поколебалось. Она опустила глаза и, казалось, собралась в комок.

— Ты среди друзей, Дарт, — успокаивающе продолжал Геррод. — Я спрашиваю только потому, что это важно.

Не поднимая глаз, Дарт ответила едва слышным шепотом:

— С мастером Виллетом… Там… в птичнике.

* * *

Дарт тяжело сглотнула. Она только что поневоле рассталась с последним своим секретом. Гнев дал ей силу рассказать о случившемся. Теперь придется открыть, как все это закончилось.

— Мастер Виллет…

Она заметила, как лекарь Палтри придвинулся ближе. Как долго он гадал, что же произошло с его сообщником! Глядя на его блестящее от пота лицо, она не понимала, почему когда-то считала его привлекательным.

Дарт отвернулась от лекаря и глубоко вздохнула.

— Щен набросился на него, чтобы защитить меня.

— Я думал…

Дарт не дала мастеру Герроду договорить. Она знала, что если замолчит сейчас, то уже никогда не найдет сил завершить рассказ.

— Из-за крови… потери моего девичества. — Она с трудом выдавила слова. Неужели боли не будет конца? — Щен вымазался в ней. Думаю, он знал, что моя кровь сделает его осязаемым. Он вспыхнул огнем и разорвал мастера Виллета.

В памяти Дарт снова вернулась на чердак — к крови, треску костей, горящей плоти и кипящей крови…

— Щен поглотил его без остатка. Даже пятнышка крови на полу не осталось.

Все молчали. Тишина вернула Дарт в действительность. Она увидела ужас на лице Палтри, но не нашла в том удовлетворения.

— А Щен? — спросил Геррод.

Дарт покачала головой.

— Как только на нем высохла кровь, он снова стал невидим.

— Мой отец, сир Генри, знал о Щене, — подал голос от двери Яэллин. — В детстве Дарт часто говорила о своем невидимом друге — до того, как остальные поддразниванием и выговорами не заставили ее замолчать. Отец считал, что ее спутник является соединением ее эфриновой и наэфриновой сущностей. Поскольку она рождена целой, они всегда при ней, но не принадлежат этому миру полностью.

Дарт слушала, постигая услышанное и страшась его. Она всегда считала себя со Щеном единым целым, но до сих пор не подозревала, насколько единым. Если люди из Ташижана правы, Щен являлся такой же ее частью, как рука или нога.

Геррод задумчиво кивнул.

— А в ее крови содержится Милость, которая помогает притянуть эти части в наш мир.

— Не только в ее, — возразил Яэллин. Дарт успела рассказать ему о том, как на Щена попала капля крови Чризма, и о кровавых корнях в подземном проходе. — В любой крови, богатой Милостью. Щену недостает лишь топлива, чтобы полностью пересечь границу телесного мира.

— Сколько неведомого доселе я узнал сегодня, — протянул Геррод.

Смотрительница поднялась с койки.

— Но оно не поможет нам завершить дело с Чризмом. Мы не можем прятаться в больничном крыле вечно.

Дарт слушала уже вполуха, как гости заново принялись обсуждать план похода в кастильон. Глаза сами наливались слезами. Дарт уже не понимала, кто она, в конце концов: девочка, богиня или просто какое-то чудовище.

Сквозь слезы она уставилась на свои руки. Даже они, казалось, принадлежат кому-то постороннему.

И тут ее ладони накрыли чьи-то руки. Дарт подняла глаза и обнаружила, что Лаурелла придвинулась ближе и внимательно смотрит ей в лицо.

— Это все неважно, — уверенно сказала подруга. И ее лицо не искажали ужас и отвращение. — Совсем неважно. Я знаю тебя. — Она сжала пальцы Дарт. — И ты уже доказала, какая чистая у тебя душа. А остальное — лишь игра тени и света.

Дарт шмыгнула носом. Она так хотела, чтобы сказанное подругой оказалось правдой.

* * *

Катрин покачала головой.

— Это безумие. Надо дождаться подкрепления. Мы не сможем осадить кастильон с такой горсткой людей.

Тилар поднялся. Девушка заметила, как подгибаются его колени.

— А вот Чризм ждать не станет, — возразил он. — Он знает, что его секрет раскрыт. Если он не найдет нас до заката солнца, трудно сказать, что он может предпринять. Он может наслать на город любой кошмар. Или же просто сбежит с остальными заговорщиками, спрячется и унесет меч богов. Тогда найти его будет в тысячу раз сложнее.

— Так ты предлагаешь нам выступить немедленно? И совершенно не зная, что нас ожидает?

— Если бы только найти меч богов…

— Я искал его повсюду, — отозвался от двери Яэллин. — Его нигде…

Далекие крики заставили его замолчать. Все лица повернулись к двери.

Яэллин прильнул к глазку.

— Голоса доносятся снизу. Я проверю.

Он поднял засов, откинул задвижку и исчез.

Из приоткрытой двери четко слышалось, как топают этажом ниже тяжелые сапоги. Без сомнения, это были стражники. Топоту вторили громкие голоса.

— Нас обнаружили, — произнес Тилар.

Катрин потянула из ножен меч. Остальные последовали ее примеру. Они находились на последнем этаже, дальше отступать некуда. Оставалось только с боем пробиваться из школы.

Катрин воззвала к силе плаща, раздувая вокруг себя пелену тьмы. Надо спасти Тилара… и девочку. Нельзя допустить, чтобы ее вернули Чризму. С помощью ее крови Чризму не составит труда оживить меч богов. Такое случиться не должно.

Катрин оглянулась и заметила, что Дарт держит в руке кинжал, а глаза ее пылают решимостью.

Вдруг за спиной девочки зашевелились тени.

* * *

Тьма окутала Дарт, а взгляд ее метнулся к залитому солнцем окну. Она оставила его открытым после того, как наблюдала за крушением флиппера. Через подоконник медленно перевалилось обнаженное существо, когти его впивались в камень, а глаза горели Милостью. От тела поднимался дым.

Один из звероподобных.

Он впрыгнул в комнату, к Лаурелле, которая стояла к окну ближе всех, и опрокинул ее. Дарт закричала. За ним появились еще два искореженных кошмара — пара звероподобных.

Дарт бросилась к ближайшему — тому, что схватил Лауреллу. Ее подруга лягалась и кусалась, не менее походя на дикого зверя, чем существо, напавшее на нее. Но один взмах острых когтей разорвал ее робу и прочертил на груди кровавые полосы. Лаурелла закричала.

Дарт взмахнула рукой, в которой так и держала проклятый кинжал, и вонзила его по самую крестовину в спину нападающему. Звероподобный вскинулся, вырвав рукоять из ее руки. Он извивался и скреб когтями, чтобы достать до клинка. Вместо крика изо рта у него вырывалось пламя. Тело его вытянулось и напряглось, превратившись в олицетворяющее муку изваяние.

Лаурелла с кровати ударила его ногой. От удара тело звероподобного рассыпалось пеплом.

Звонкий танец клинков сдерживал атаку прибывающих через открытое окно звероподобных. Смотрительница вихрем исчезала и появлялась из теней, с проворством мастера сея вокруг себя смерть. Вира держала в каждой руке по мечу. Она вертелась и наносила удары во всех направлениях, так что казалось, будто у нее есть глаза даже на затылке. Богоубийца размахивал мечом, помогая себе кинжалом в другой руке. Он стоял спина к спине с Роггером, который орудовал, словно палицей, дверным засовом.

Дарт вслепую зашарила в куче пепла в поисках кинжала. Несмотря на страх, девочка проделывала это с осторожностью: не хватает еще порезаться о черное лезвие.

— Пробирайтесь к двери! — прокричал ей мастер Геррод.

Колени и локти его бронзовых доспехов теперь ощетинились острыми лезвиями. Он оборонял от нашествия угол, где стояли девочки.

Лаурелла схватила подругу за руку и указала под кровать.

Дарт бросила поиски кинжала. Девочки выждали удобного мгновения и на четвереньках метнулись под койку, а затем под следующую. Так они подобрались к двери.

— Давай! — подтолкнула подругу Дарт.

Они выкатились из-под койки, вскочили на ноги и, держась за руки, выскочили за дверь. В коридоре эхом гуляли отзвуки боя, но, к счастью, он оказался пуст. Девочки побежали подальше от больничного крыла, и только у лестницы сообразили, что лязг мечей снова становится громче.

Впереди тоже шло сражение. Должно быть, Яэллин оборонял лестницу.

За спиной раздался скрип когтей по каменному полу. Лаурелла всхлипнула.

Как кошка в охоте за мышью, один из звероподобных последовал за ними в коридор. Тяжелый, мускулистый получеловек передвигался на четвереньках. Покрытую черными пятнами кожу не прикрывала одежда. Вытянутое в морду лицо ощерилось в оскале. Он обнажил похожие на кинжалы клыки. Огненные глаза уставились на девочек.

Пойманным между двумя битвами — на лестнице и в покоях лекаря, — им некуда было бежать. Дарт положила руку на ножны на поясе, но тут же вспомнила, что потеряла свое оружие.

Звероподобный издал рык и неторопливо двинулся к добыче.

* * *

Тилар поразил противника в глаз. Судя по обнаженным грудям, он сражался с женщиной, во всяком случае бывшей ею прежде: ее кожа задубела и покрылась чешуей, а пальцы вытянулись в костлявые когти. Но хуже всего исказилось лицо: в глазах-щелочках горело желтое пламя, ноздри раздувались, а похожие на гадючьи челюсти щелкали острыми зубами.

С усилием он вытащил кинжал из глазницы. Женщина упала, забилась в судорогах на каменном полу. Из ее рта вырвался шипящий крик. Даже после смерти она оставалась чудовищем, извращенная Милость дотла выжгла в ней человеческую натуру.

Тилара охватило горе, смешанное со злостью. Что побудило этих людей отдаться подобному издевательству? Ему вспомнился выкрик Даржона: «Мириллия будет свободна!» Тилар со вздохом переступил через тело. Эта женщина, без сомнения, обрела полную свободу.

Схватка кипела. По комнате эхом отдавались вопли и визги звероподобных.

И все же Тилар пока не отваживался вызвать своего демона. В ближнем бою не только врагу, но и друзьям угрожало бы вмешательство наэфрина. Поэтому он ограничился мечом и кинжалом. Роггер прикрывал его с одной стороны, а Катрин с другой. Геррод и Эйлан образовывали второй островок сопротивления.

— Пробивайтесь к дверям! — крикнул Тилар.

Но звероподобные тоже услышали его приказ. Хотя они отдались извращенной Милости, в них оставались искры разума. Свора полулюдей ринулась к двери, прочно отрезав путь к отступлению.

Все больше звероподобных лезло в окно. Сколько же людей доверилось ложному богу?

Всхрапнув, Роггер рухнул на колено. Острые когти в клочья разорвали ему плечо. Дубинка покатилась по полу.

Обратным ходом рукояти Тилар ударил звероподобного в морду. Тот рухнул на пол.

Роггер тем временем поднялся, и Катрин перекинула ему кинжал.

— Нам не сдержать их напора, — сказала она. — Они задавят нас числом.

С каждой смертью по скользкому от крови полу ступать становилось все опаснее. И каменные плиты поливала кровь не одних звероподобных.

В глазах у Тилара начала темнеть. Страх и ярость схватки подпитывали его, но всему есть предел. Он потерял слишком много крови, а времени для восстановления сил выпало слишком мало. Вот подошва сапога скользнула в луже крови, и он рухнул прямо в лапы одного из звероподобных — приземистого, похожего на жабу мужчины с костяными шипами по всему телу. Тилар почувствовал, как они вонзаются в руки и грудь.

Он пытался вырваться, но тут существо задергалось, содрогнулось и выпустило его. Противник упал к ногам Тилара, сзади из его шеи торчала рукоять кинжала.

Тилар встретился глазами с Эйлан. Даже в пылу схватки с толпой чудовищ вира метнула нож с безошибочной точностью. Она безупречно исполняла долг, защищая своего подопечного.

Он успел поблагодарить ее кивком и тут же вскинул меч, так как еще один звероподобный попытался добраться до его горла. Тилар ударил его локтем, попав в переносицу. И сразу ткнул сверху зажатым в другой руке кинжалом. Лезвие вошло созданию под ребра. Звероподобный, давясь и задыхаясь, хватал ртом воздух. Тилар коленом отбросил его в сторону.

«Хватит…»

— К стенам! — закричал он. — Прижмитесь к стенам!

На этот приказ звероподобные не отреагировали.

Тилар, Роггер и Катрин нашли укрытие в одном конце комнаты, а Эйлан и Геррод — в другом.

— Выпускаю демона, — предостерег Тилар Роггера и девушку. — Держитесь незаметнее.

— Наконец-то, — проворчал в ответ вор.

Катрин наслала тени, чтобы укрыть Тилара от глаз врагов.

Не теряя времени, он убрал в ножны кинжал, сжал мизинец на левой руке и, приготовившись к боли, резко выгнул его назад. Боль отдалась в руке ударом молота.

Но ничего не произошло.

Роггер бросил на его руку быстрый взгляд.

— Только выдернул его из сустава. Дай-ка я.

Тилар поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть летящую в лицо рукоять ножа. Он мог бы увернуться, но удержался. Железная крестовина ударила его в переносицу. Треск кости отдался в затылке.

И пошел разноситься, сотрясая все тело.

Хотя он успел подготовиться, было больно ничуть не меньше, чем прежде. Каждый перелом ощущался как в первый раз, разрывая кости и плоть. Тилар упал на колени. Они треснули, когда он еще не достиг пола.

— Берегитесь! — выкрикнул он.

Давление за грудной клеткой нарастало, но вот и она не выдержала.

Дымные очертания демона поплыли вверх. Стоило демону вырваться на свободу, как кости снова срослись: неправильно, с грубыми наростами.

В глазах у Тилара чуть прояснилось, и он увидел, что Катрин и Роггер распластались по стене рядом с ним. Наэфрин дымом вытекал из его тела, расправляя крылья и вытягивая шею.

В звероподобных сохранилось достаточно человеческого, чтобы распознать опасность. Они разбегались перед демоном. Тот уселся на пол на призрачных лапах. Огненные глаза оглядывали комнату.

Даже те звероподобные, что теснили Эйлан и Геррода в другом конце комнаты, замешкались и попятились при виде темного пришельца. Некоторые кинулись в окно.

Тилар выпрямился. Он понимал, что в схватке наступил перелом.

— Пробирайтесь к двери, — поторопил он друзей.

Они вдоль стен начали продвигаться к выходу.

Но не всех звероподобных усмирило появление наэфрина. Некоторые встретили нового противника воинственными вскриками. Тилар мрачно улыбнулся.

Полулюди, которые ринулись на демона, невредимыми проскочили его насквозь, как клуб дыма. И желтое пламя в их глазах горело все так же яростно.

Геррод прокричал от противоположной стены:

— Темная Милость защищает их! Демон не причинит им вреда!

— И он решил сообщить нам это только сейчас, — буркнул в бороду Роггер.

Свора звероподобных вдохновилась примером храбрых собратьев. Они снова бросились на беглецов.

Тилар попытался поднять меч, но изуродованная кисть не удержала клинок. Меч со звоном упал на камни пола.

Чудовищные создания толпой надвигались на беглецов.

* * *

Дарт толкнула Лауреллу в спину. Звероподобный наступал на девочек.

— Беги к лестнице! — крикнула она.

— Но…

— Зови Яэллина!

Дарт понимала, что обеим им не убежать. Звероподобный без труда догонит их. Кому-то придется задержать его.

Лаурелла тоже это поняла и, не вступая в спор, припустила по коридору.

Пятнистый зверь дернулся было, но не бросился в погоню: его ждала легкая добыча прямо здесь. Он опустил голову и зарычал. Черный дымок с запахом горящей крови поднимался от его шкуры.

Единственной мебелью в коридоре были стулья, стоящие вдоль стен. На одном из них Дарт когда-то сидела, ожидая проверки своей чистоты. Тогда ее тоже снедал страх.

Она начала пятиться, выталкивая на середину коридора стулья. Но звероподобный тут же откидывал их со своего пути.

Издалека она услышала голос Лауреллы. Но Яэллин уже не успеет…

Звероподобный тоже это понял. И прыгнул.

Он летел, вытянувшись в длинном прыжке.

Дарт нырнула вперед, под зверя, и забилась под один из стульев.

Нападающий оказался не готов к ее маневру. Он попытался развернуться в воздухе, но упал задними лапами и крупом на стул. Тот рассыпался под его тяжестью, и Дарт едва успела выскочить из своего ненадежного укрытия. Она прокатилась по полу и вскочила на ноги за спиной звероподобного.

Она бросила взгляд назад, услышав, как захлопнулась дверь в больничное крыло. Но даже если бы та оставалась открытой, там от опасности не укрыться.

Звероподобный снова двинулся к девочке. Он не повторит ошибку. Несмотря на вид животного, в глазах его светился разум. Под искаженной оболочкой еще жил человек. И обе его половины исходили яростью.

Он издал жуткий вой и бросился на Дарт.

Она отпрянула, споткнулась об опрокинутый стул и упала ничком.

Звероподобный навис над ней с оскаленными зубами и вытянутыми когтями.

Девочка заскребла по полу в поисках хоть какого-нибудь оружия. Ее пальцы наткнулись на обломанную ножку стула, и она выставила ее перед собой, крепко сжав обеими руками.

Звероподобный приземлился на нее, насадив себя на расщепившееся дерево. Дарт тут же окатило кровью.

Но зверь был жив. Он полоснул Дарт когтем по плечу и пригвоздил ее к полу. Дарт закричала. Рот ее тут же наполнился кровью звероподобного. Она давилась и сплевывала, боясь, что превратится в существо, подобное ему.

Тяжесть звероподобного и его смрадное дыхание… Все это подняло на поверхность глубоко запрятанный кошмар. Она снова боролась против насилия.

Вырвавшийся крик выгнул ее дугой, в нем исходило все, что терзало ее, — в прошлом и в настоящем. Она воткнула «кол» еще глубже.

Звероподобный зарычал и, снова рухнув на нее, приподнял морду, норовя вцепиться ей в горло.

И тут его левый глаз взорвался кровью.

Из глазницы торчал наконечник арбалетного болта: выстрел в затылок.

Враг тяжело распластался на Дарт, так что она не сразу выбралась на свободу.

Левое плечо горело огнем, но она сумела подняться на ноги. И успела заметить, как в дальнем конце коридора закрутился вихрь теней.

С арбалетом в руке Яэллин спустился на несколько ступенек и исчез из виду.

— Дарт, скорее! — выкрикнула появившаяся из теней его плаща Лаурелла.

Дарт споткнулась о тело звероподобного, с трудом удержалась на ногах и побежала к подруге.

— Наверх! — прокричал снизу, из-за поворота винтовой лестницы, Яэллин. Верхние ступеньки были устланы телами. — Спрячьтесь!

Лаурелла схватила Дарт за руку и потащила вверх по лестнице.

Путь им преградила закрытая дверь, и Дарт внезапно сообразила, где они оказались.

Чердак башни. Птичник.

Ноги онемели. Девочка яростно затрясла головой:

— Нет!..

— Надо спрятаться, — возразила Лаурелла.

Она ухватилась за ручку и рывком потянула дверь на себя.

В темном помещении послышался шум птичьих крыльев. Редкие полосы солнечного света падали на пыльный пол, но от них тени лишь темнели.

— Пошли. Здесь нас никто не найдет.

Лаурелла потянула подругу внутрь и захлопнула дверь.

Спотыкаясь, девочки пробирались в глубь темного птичника, а сверху за ними наблюдали светящиеся бусинки глаз. Дарт невольно искала на полу пятна крови. Она помнила место: под дальним окном на полу… Голые доски с кляксами помета. Как тот кошмарный день мог не оставить вечных отметин?

— Здесь мы будем в безопасности.

Дарт медленно покачала головой. Это не то место.

За спиной щелкнула дверная задвижка.

Ей не требовалось оборачиваться. Все повторялось.

— Итак, мы вернулись к началу, — сказал голос у двери.

Лаурелла вздрогнула и вытянулась.

— Лекарь Палтри…

Дарт медленно обернулась. Из теней выступил мужчина. В одной руке он держал длинный меч. Должно быть, он сбежал сразу, как только накатилась первая волна нападающих, — скользнул за дверь и незаметно проскочил мимо Яэллина. И выбрал то же самое укрытие.

Палтри выступил на свет.

— Пришла пора положить конец мерзкому отродью.

* * *

Катрин защищала Тилара, но старалась отводить глаза от калеки, в которого тот превратился. Она не могла совместить их двоих: ладного рыцаря и жалкого инвалида. Сердце девушки ныло, как будто она вновь теряет любимого.

В ярости она колола и рубила, не давая звероподобным подступить к Тилару. Наэфрин не оказывал на них никакого воздействия. Напротив, он только затруднял беглецам оборону. Звероподобным он не причинял вреда, а людям приходилось держаться от демона на расстоянии.

Край плаща Катрин случайно задел темную пуповину, что соединяла Тилара с его цепным чудовищем. Краткое прикосновение высосало из нее всю Милость. Тени и плащ тяжело упали ей на плечи. Подаренная Милостью ловкость угасла. Чтобы снова напитать плащ тенями, потребуется время, а сейчас Катрин казалось, что она сражается в липкой, вязкой грязи.

Тилар понял опасность. Он приготовился отозвать демона.

— К дверям! — подгонял он товарищей.

По крайней мере, появление наэфрина расчистило дорогу к единственному выходу из комнаты. Геррод с вирой уже добрались до дверного проема и теперь удерживали его, поджидая остальных.

Катрин прорубилась через последних противников и встала рядом с ними.

Доспехи Геррода с ног до головы покрывало кровавое месиво.

— Убери своего демона! — крикнул он Тилару.

Тот кивнул и поднес ладони к пуповине. Под его пальцами вспыхнуло пламя. Оно побежало по призрачной ленте, и спустя мгновение демона охватил огонь. Крылья сгорели, очертания темной фигуры заволокло дымом. Вспышка испугала звероподобных, и это дало беглецам возможность выскользнуть из комнаты.

Огонь к этому времени достиг кончика носа демона и понесся в обратном направлении.

— Держитесь подальше! — крикнул он.

Языки пламени летели к Тилару.

Он отходил последним и все еще стоял в дверном проеме. Когда огненная волна ударила по нему, его выбросило спиной вперед в коридор. Эйлан подхватила его, не дав упасть, а Геррод с силой захлопнул дверь.

Звероподобные бились и царапали ее изнутри. Герроду пришлось навалиться на нее плечом, и дверь сотрясалась под ударами.

Тилар поднялся на ноги. Снова целый и невредимый. Он вытер потный лоб, уколол палец об острие кинжала.

— Отойди, — предупредил он мастера.

Тилар приложил окровавленный палец к одной из дверных петель. Хрустнул морозный иней. Железо приобрело голубоватый оттенок. Он проделал то же самое с двумя другими петлями.

— Заморожены, — удовлетворенно кивнул Тилар.

Отступил на шаг и жестом приказал Герроду отойти.

Звероподобные все еще ломились, но петли больше не прогибались.

— Не знаю, как долго дверь выдержит, но лучше нам не задерживаться здесь.

Тилар повел спутников к лестнице. Катрин заметила, как он побледнел. Хотя возвращение демона исцелило его, он вступил в схватку после тяжелого ранения. Любое тело, даже благословенное богом, имеет предел. И Тилар быстро приближался к нему.

До лестничной площадки они добрались благополучно. Там их поджидал Яэллин, он стоял спиной к повороту лестницы. Два тела лежали на ступеньке над ним, и груда громоздилась на ступеньках ниже.

— Осторожнее, — предупредил он.

Арбалетный болт чиркнул по каменной стене и рикошетом улетел вверх.

— Никто не осмеливается подойти ближе, — пояснил Яэллин. — Но и вниз они нас не пропустят.

Геррод оглядел коридор.

— А девочки?

* * *

Дарт не двигалась с места. Она смотрела, как Палтри подходит все ближе. В этот миг ее обуяло странное ощущение завершенности. Как будто ее предназначение — оказаться здесь, в птичнике, именно сейчас. Ее охватило спокойствие, наполняя те уголки души, что до сего дня оставались пустыми.

Но Лаурелла не разделяла ее безразличия.

— Ты… тебе лучше держаться подальше, — предупредила она лекаря.

Губы Палтри растянулись в улыбке.

— Чудища либо растерзают ваших защитников, либо заставят их бежать из школы. В любом случае ваша песенка спета.

Лаурелла отступила к стене. Дарт шагнула за ней, но через три шага остановилась.

— А потом я брошу ваши тела к ногам Чризма, — продолжал Палтри. — Какая разница, праведный он бог или нет? По большому счету имеет значение лишь то, чтобы ему угодить. И тогда ты будешь осыпан милостями.

Капля помета шлепнулась на щеку Палтри. Он дернулся — видимо, несмотря на похвальбу, ему было все же не по себе. Но меч в его руке не дрогнул.

Дарт не двигалась с места. Она помнила, где стоит. На этих самых половицах у нее отняли все: невинность, спокойную жизнь, веру в себя. Над головой, на темных балках, светились глаза воронов — молчаливых зрителей тогда, молчаливых и сейчас.

Палтри, выставив перед собой меч, наступал.

— Кого убить первой? Будет ли хуже для тебя, Дарт, сначала увидеть, как умирает твоя подружка?

Дарт молча, в упор смотрела на него. Она почувствовала, как ослабла внутри ее прежде до отказа натянутая нить. Ее охватило ощущение спокойной, надежной уверенности. В свое время она ушла отсюда пустой, оставив позади часть себя, но сейчас у нее появилась возможность вернуть ее… С небольшой помощью.

Она глянула Палтри в глаза. Тот почуял алмазную твердость ее взгляда, жесткого и холодного, потому что споткнулся на ровном месте.

Дарт подождала, пока струна внутри не провиснет окончательно, и заговорила. Всего три слова:

— Ко мне, Щен.

Он ворвался на чердак, пройдя сквозь дверь, словно призрак. Наверное, он наконец-то нашел брешь или калитку в ограде. Возможно, он даже вернулся в замок и уже оттуда добрался до школы. Но девочка знала, что именно привело его сюда сейчас.

Она потянулась к раненому плечу и смочила пальцы в крови.

Кровь.

Он мчался к ней пылающим угольком в темноте. И вот снова они стали единым целым. Кровью от крови.

Палтри остановился. Он явно не понял, к кому Дарт обращается, но его встревожила ее уверенность.

Дарт припала на одно колено. Совсем недавно она размышляла, кто она: девочка, богиня или чудовище. На данный миг она определила это с точностью.

Чудовище.

Ее окровавленные пальцы коснулись Щена. Она успела почувствовать жар его шкуры. Его очертания разгорелись ярче, и тогда девочка смазала его кровью и подняла взгляд на лекаря.

Тот в ужасе уставился на существо из пылающей бронзы, покрытое острыми шипами. Языки пламени плясали в глазах Щена, облизывая его морду.

Палтри отшатнулся.

Дарт молча ждала.

Наконец Палтри встретился с ней глазами.

Дарт даже не улыбнулась. Она произнесла последнее слово.

— Вперед.

* * *

Тилар услышал крики за два лестничных пролета. Он вбежал по ступенькам, а на пятки ему наступали Эйлан и Катрин. Роггер, Геррод и Яэллин остались внизу.

Крики наверху сменились воплем ужаса. Но кричал не ребенок. Вопль вырывался из горла мужчины.

Перед Тиларом возникла дверь, и он ринулся к ней.

— Осторожней, — предупредила Катрин. — Может, там звероподобные.

Пальцы Тилара нащупали задвижку, но дверь оказалась заперта изнутри.

— Дарт! Лаурелла! — позвал он, а вопль внутри сошел на стон.

Тилар забарабанил по двери.

Ему ответил сдавленный, полный ужаса крик — на сей раз безошибочно девичий:

— Мы… мы здесь!

Послышались торопливые шаги. Задвижку отперли, но прежде чем Тилар успел протянуть руку к двери, ее распахнули и из комнаты вылетела заплаканная темноволосая девочка. Она бросилась к Тилару и крепко прижалась к нему.

Посредине огромного темного помещения, судя по запаху — птичника, разлилась лужа света. Она освещала растерзанное тело на полу. Целое озеро крови отблескивало в ярком сиянии.

Источник света находился рядом. По колено взрослому мужчине, он пылал яростным огнем. Морду его обрамляло пламя, а бугристое тело ощетинилось острыми шипами. Существо встретилось с Тиларом взглядом. В его глазах светился разум сродни тому, что Тилар видел в пламенных глазах наэфрина.

— Щен… — выдавил он, не понимая, откуда знает это имя.

Тот встряхнул шипастой гривой, на миг вспыхнул ярким светом и исчез. Комнату накрыла тьма. Сотни воронов с криками вспорхнули с насестов и вылетели в окна.

Из мрака появилась маленькая фигурка. Вторая девочка.

— Дарт, — прошептал Тилар.

Она дрожала и не могла больше сделать ни шагу.

Тилар передал Лауреллу Катрин.

Казалось, что Дарт его не замечает. Она уставилась стеклянным взглядом в пол. Тилар наклонился, поднял ее на руки и прижал к груди.

— Ты в безопасности, — сказал Тилар.

В ответ он услышал похожий на смех звук, полный невеселого недоверия. И она была права. Никто из них не мог сейчас похвастаться безопасностью.

И все же Дарт крепче прижалась к нему. Его обожгли горячие слезы. Он дал ей выплакаться, слегка покачивая на руках. Тилар заметил плащ на растерзанном теле. На промокшей от крови ткани виднелись вышитые серебром дубовый листок и желудь.

— Я… Я… я убила его.

— Ш-ш-ш, — прошептал Тилар. — Я знаю, что ты не хотела.

Она подняла голову с его груди. Ее глаза напомнили Тилару о повелителе виров Беннифрене: младенце с глазами старика. Но в Дарт не текла Милость долголетия. Просто девочка успела повидать слишком много.

Она затрясла головой.

— Я хотела, чтобы он умер. Я… я наслала на него Щена.

Тилар вспомнил ее рассказ. Щен уже убивал, защищая хозяйку, но тогда он пришел ей на помощь самостоятельно. На сей раз Дарт позвала его. И теперь начала осознавать ужас случившегося.

Тем не менее она постепенно приходила в себя. Рыдания стихли до редких всхлипываний. Тилар знал, как жестоко с ней обошлись. Может, она и родилась богиней, но в душе оставалась девочкой. Но хотя ее и потрясло кровопролитие, он подозревал, что оно в чем-то помогло ей. Кровь за кровь.

— Пойдем, — мягко позвал он. — Надо уходить.

Девочка кивнула, но не выпустила его руки. Ее глаза уперлись в грудь Тилару, и она указала на темный отпечаток.

— Ты тоже кого-то носишь с собой, — сказала она. — Я вижу, как оно шевелится.

Тилар уставился на отметину. Для него она выглядела обычной татуировкой. Видимо, глаза девочки видели больше, чем его собственные. Как она могла видеть Щена, так ее зрение позволяло ей заглянуть глубже, чем всем остальным. Тилару стало не по себе, и он одернул рубашку, чтобы прикрыть отпечаток.

Дарт подняла голову.

— Ты думаешь, что перестал быть человеком?

Тилар встретился с ней глазами, зная, что она задается тем же вопросом. И снова увидел несоизмеримый с годами возраст в ее глазах. Она заслуживает честного ответа, а не успокоительной лжи.

— Я не знаю.

* * *

На лестнице Дарт держалась позади остальных. Время от времени арбалетный болт ударялся в ступени и дрожал у ног беглецов.

— Не очень хороший план, — сказал Тилар.

— Но и мы не очень хорошая армия, — возразил бородач.

Тилар вздохнул. Дарт наблюдала за ним, она чувствовала с ним странную общность. Впервые услышав о случившемся на Летних островах, Дарт очень боялась богоубийцы, но сейчас ей хотелось держаться поближе к нему.

Дарт присела на ступеньку, обняла себя за колени. Пережитый в птичнике ужас понемногу таял. Она знала, что поступила правильно, но никак не могла уравновесить кошмар убийства и полученное от него удовлетворение.

Лаурелла тоже держалась особняком от остальных. Она смотрела прямо перед собой, не мигая. Она спускалась вместе с Дарт, но больше не пыталась взять ее за руку. Дарт знала, что у подруги перед глазами все еще стоит картина, где огненный Щен терзает лекаря Палтри. Пусть эта смерть спасла их обеих, но отмыться от пролитой крови нелегко.

— Надо очистить лестницу, — повторил Роггер. — Это единственный путь.

— Хорошо. Давай попробуем. Но мне кажется, что это слишком уж простой способ.

— Чем запутаннее план, тем вернее он обречен на провал, — возразил мастер Геррод.

Без дальнейших споров беглецы вернулись по лестнице на чердак. Только Роггер остался внизу.

Бородач сложил руки рупором и закричал.

— Темный рыцарь! — позвал он.

Дарт невольно вздрогнула от баса, который издавал тощий вор.

— Отходи к покоям лекаря! Запремся там до наступления ночи!

Громко топая ногами, он пробежал несколько шагов к покоям Палтри, потом скинул сапоги, подхватил их и босиком вернулся к лестнице.

Тилар только покачал головой.

Несколько болтов свистнули снизу, и он поднялся к беглецам на чердак.

— Идут, — беззвучно прошептал он.

Послышались перешептывания, а следом за ними шаги.

— Дверь заперта изнутри, — заявил один из стражников.

— Принеси топоры, — ответил другой. — Пора выкурить оттуда этих выродков.

Последовали возня и топот. Стражники взбегали по лестнице и направлялись к двери в покои лекаря. Один из солдат прокричал:

— Я слышу, они там!

Последняя порция стражников протопала по коридору этажом ниже. После нескольких мгновений тишины Роггер с Тиларом выглянули из-за перил верхней площадки.

— Путь чист, — объявил Тилар. В его голосе звучали удивление и радость от того, что план удался. — Наверняка на лестнице осталась пара-другая солдат, но с ними-то мы справимся.

Беглецы начали спуск. Двое рыцарей, Яэллин и Катрин, прикрываясь тенями, возглавляли процессию. Поскольку все гвардейцы столпились у дверей лекаря, им удалось проскользнуть через площадку больничного крыла незамеченными. Вскоре вдогонку им понесся стук топора.

Беглецы заторопились вниз.

Как и предполагал Тилар, за лестницей наблюдали несколько гвардейцев, но Яэллин и смотрительница, закутанные в тени, прошли сквозь них как нож сквозь масло. Тела остались лежать на ступенях.

У них не было времени раскаиваться в этом. Они не различали виновных и невиновных. На весах лежала судьба всей Мириллии.

Роггер немного отстал от богоубийцы, поравнялся с Дарт и что-то ей протянул.

— Ты оставила его в комнате лекаря.

Девочка уставилась на черный клинок проклятого кинжала, что подарил ей Яэллин. Она думала, что навсегда потеряла его. Если бы он был при ней раньше, когда Палтри…

— Как вор, я знаю, что никогда не следует бросать оружие, — подмигнул Роггер.

Дарт поблагодарила его кивком и опустила кинжал в ножны.

Когда они пересекали одну из лестничных площадок, раздался крик. Дарт повернулась и увидела в коридоре мужчину в алой с золотом форме гвардейцев. Судя по богатству и тщательной отделке одежды, их заметил начальник стражи.

Не успел он крикнуть второй раз, как Роггер метнул кинжал. Клинок вонзился ему в горло, и он упал. Тут беглецы увидели таившуюся за его спиной девочку.

Дарт и Лаурелла встретились с ней взглядами. На лице той застыло виноватое выражение.

Вот кто вызвал стражу, вот кто их предал.

Маргарита.

Не дав никому вымолвить и слова, мастер Геррод заторопил девочек по двум последним пролетам. Наконец они оказались во дворе. Здесь их поджидала горстка гвардейцев, но они не стали помехой беглецам, и вскоре те выбрались через задние ворота в город.

Вдогонку неслись крики, но они быстро стихли, оставшись позади в лабиринте улиц и проулков.

Лаурелла украдкой поглядывала на Дарт. В ее глазах горела боль от предательства Маргариты.

Прежние друзья стали врагами. Кому верить?

В конце концов Лаурелла снова потянулась к Дарт.

Та с радостью взяла ее за руку.

 

Глава 23

Меч в тени

Тилар отпустил жгущую ладони веревку и спрыгнул на землю рядом с Катрин и Герродом. Ветви дерева над головой скрипели и качались под порывами ветра. Небо заволокло низкими тучами. Воздух стал густым и душным.

Надвигалась гроза.

Тилар отступил в сторону, когда сверху по второй веревке заскользил Яэллин с двумя девочками. Дарт держала под мышкой Щена. Она мазнула Щена кровью и придала ему телесность — чтобы стена снова их не разлучила. На земле она опустила своего странного спутника на землю. Щен тотчас растворился в воздухе. Ни одна из девочек не выглядела довольной тем, что снова очутилась в саду Чризма.

Яэллин тронул Дарт за плечо, пытаясь приободрить ее.

Весь город кишел солдатами — гвардейцами кастильона и пехотинцами городского гарнизона. Улицы стали небезопасны для беглецов.

Горстка верных Чризму рыцарей теней прочесывала закоулки. Но Катрин и Яэллин без труда их обходили, а при нужде и расправлялись с ними. Рыцари все как один были юнцами, едва успевшими получить плащи. Беглецам повезло, что у Чризма, из-за близости в случае нужды к Ташижану, служило мало рыцарей.

Катрин мрачно глядела, как Роггер с Эйлан последними спускаются по каменной стене. Тилар понимал ее беспокойство. Он тоже заметил знак отличия на плаще одного из рыцарей, которого оглушил Яэллин. На подкладку юноша нашил алый круг с крестом из языков пламени.

Огненный Крест.

Катрин погрузилась в молчание. Тилар легко читал ее страхи. Как широко раскинулись сети Креста и связан ли Огненный Крест с недавними событиями в Конклаве?

Геррод повернулся к Яэллину.

— Ты уверен, что сможешь вывести нас туда, где происходил кровавый ритуал?

Рыцарь кивнул и указал, куда им нужно идти.

Геррод предложил воспользоваться тем, что внимание стражников сосредоточено на городских улицах, и тем временем осмотреть святилище Чризма. Его план всем показался разумным. Никто не станет подозревать, что беглецы затаились в саду под носом у Чризма. И все же, увидев своими глазами состояние мирра и гложущую его сердцевину порчу, беглецов стали одолевать сомнения. Возможно, они выбрали для укрытия не самое безопасное место.

Однако Геррод был прав. Перед тем как встретиться с Чризмом лицом к лицу, необходимо побольше узнать о том, что с ним случилось.

Группа во главе с Яэллином углубилась в заросли.

Тилар догнал Геррода. Доспехи мастера громко жужжали, а одно колено начало поскрипывать.

— Что ты надеешься найти там? — спросил Тилар.

— Не стану гадать, — медленно ответил тот, — но из рассказа получается, что ритуал совершается там, где Чризм впервые привязал себя к земле. Думаю, это очень важно.

— Почему? — нахмурился Тилар.

Каждый в Девяти землях знал историю о том, как Чризм первым основал царство. В попытке остановить безумие, что преследовало его и других богов, Чризм истек кровью в землю. Истек до самой последней капли, потому что пытался покончить с жизнью. Но смерть не пришла. Вместо нее живая кровь бога привязала его к земле, и он исцелился от безумия.

Он стал первым, к кому пришло избавление. Слухи распространились очень быстро. Примеру Чризма последовали другие и начали столбить за собой земли. Только бродяги остались неоседлыми, предпочтя сумасшествие.

— Чризм первым основал царство, — ответил Геррод. — И тем не менее именно он замешан в темных делах. Он говорит о свободе, о том, чтобы разорвать свою связь с землей. Возможно ли такое? Действительно ли он разорвал ее? А если так, превратился ли он снова в бродягу? Что им движет, безумие или предательство? Нам необходимо обыскать его святилище, чтобы найти ответ.

Тилар молча кивнул. От мысли, что Чризм стал бродягой, по коже пробежал мороз.

Путь продолжался в полном молчании. Верхние ветви дерева качались под порывами ветра. Сыпались сухие листья, и от их шелеста всем становилось не по себе: казалось, что сад-лес вздыхает и перешептывается с кем-то. Сумерки сгустились до полуночной тьмы. Единственный свет давали странные ягоды, что украшали тернистые кусты, да отдыхающие среди ветвей бабочки размером с ладонь.

Через какое-то время Яэллин поднял руку и жестом приказал двигаться еще тише.

— Мы уже рядом со Срединным деревом. Будьте осторожны, не разбудите его.

Рыцарь повел их в обход дерева. Сквозь листву Тилар заметил проблески гигантского ствола — изуродованного, как и слуги Чризма. От него доносился еле слышный шелест опавших листьев… или костей.

Никто не произнес ни слова.

Беглецы медленно миновали Срединное дерево и углубились в мирровую рощу. По навесу из листвы застучал моросящий дождь, но немногие капли долетали до земли.

— Уже недалеко, — сказал Яэллин.

Они сделали короткий привал, проверили повязки. На всех, кроме Геррода, после боя в Конклаве остались раны. Геррод же чинил разболтавшееся сочленение своих доспехов.

После краткого отдыха беглецы снова пустились в путь, еще медленнее и осторожнее, чем раньше. Однако сад казался вымершим. Видимо, прислужники Чризма все еще рыщут по улицам.

Но как долго они там пробудут?

— Вот! — указал Яэллин.

Это были две каменные колонны посреди поляны, окруженной массивными стволами. Ветви над ними переплетались в огромную ступенчатую крышу. В нескольких местах сквозь нее пробились струйки дождя, и там скапливались лужицы воды.

Беглецы остановились и ждали, пока Катрин с Яэллином не сделают полный обход поляны. Стояла тишина, и только в воздухе витал слабый запах дыма.

Наконец вернулись разведчики.

— Здесь пусто, — заявила Катрин.

— Я нашел помет, — с отвращением произнес Яэллин. — Звероподобного. Но не свежий, прошло не меньше двух колоколов. Думаю, мы здесь одни.

— Пока, — добавила Катрин. — Лучше поторопиться с осмотром, а потом найти менее подозрительное место, чтобы переждать грозу и решить, что делать дальше.

Будто в поддержку ее слов, далеко громыхнул гром.

Тилар первым ступил на поляну, направляясь к колоннам-близнецам. В белый гранит местами въелся желтоватый мох, колонны были увиты лозами, уже пожухлыми.

Тилара поневоле охватило благоговение перед почитаемым местом. Здесь началась новая эра Мириллии — самый длинный в ее истории период порядка и относительного спокойствия. Может, Чризм и отрекся от прежней жизни, но его жертва четыре тысячи лет назад не утратила своего величия.

Тилар прошелся между колоннами. Здесь Чризм привязал себя, предварительно перерезав горло, пах и запястья. В отчаянии он истекал кровью, чтобы не сдаться перед безумием. Он искал конца, но обрел начало.

Что же изменилось?

Геррод опустился на корточки между колоннами, зачерпнул горсть земли. Тилар дернулся от святотатства. Мастер понюхал землю, высыпал ее обратно и прихлопнул.

— Свежая земля, — пробормотал он. — Не понимаю. Не чую никакой испорченности.

Тилару в его голосе послышалось разочарование.

— Если бы у меня было больше времени и инструменты… — Геррод со скрипом выпрямился. — Здесь нет ничего необычного.

— А что ты надеялся найти? — спросил Тилар.

— Доказательство. Кто поверит, что Чризм предал свою землю? Ты слышал, что говорят на улицах. Те, кто видел звероподобных, считают их нашими хозяевами. Нас также обвиняют в крушении флиппера и нанесенном нижним уровням кастильона ущербе. Но если бы мы могли доказать, что святилище Чризма изменилось… — Он покачал головой. — Извини. Я напрасно привел вас сюда.

Катрин положила руку ему на плечо.

— Я надеялся, что меч богов может быть спрятан здесь, — продолжал Геррод. — Если Яэллин не нашел его в Высоком крыле, здесь наиболее вероятное место из всех прочих.

— Я искал его и здесь, — ответил Яэллин. — Но тоже ничего не нашел.

— Должно быть, Чризм держит его при себе, — решил Тилар.

Их прервал тихий голос из-за полы плаща Катрин.

— Я… я не понимаю.

Катрин повернулась, и стала видна Дарт. Девочка стояла у одной из колонн.

— Что такое? — спросил Тилар.

Она указала на землю.

— Вот меч. Он торчит из земли.

Тилар ничего не увидел.

Дарт махнула пальцами.

— Щен, отойди от него.

Тилар встретился глазами с Катрин, потом с Герродом.

Роггер вслух высказал то, что поняли все:

— Она его видит! Как и собаку-демона.

— «Меч из тени и света», — процитировал Геррод. — Неудивительно, что его никто никогда не видел.

— Ривенскрир, — выдохнул Тилар. — Меч богов.

* * *

Дарт нахмурилась. Наверное, они все же ошибаются. На вид меч был выкован из обычной тусклой бронзы, рукоять никак не отделана. Совсем не похож на страшное оружие, что способно разрушать миры.

Но лица всех беглецов обернулись к ней. По их выражениям девочка догадалась, что они не видят того, что находится у них перед глазами. Дарт же смотрела, как Щен снова потянулся носом к торчащему из земли мечу. Его бронзовая шкура почти полностью сливалась с бронзой меча, за исключением того, что Щен чуть светился, словно раскаленный металл. Меч же казался холодным и очень древним.

— Ты можешь его описать? — спросил Геррод.

Она так и сделала, будучи уверена, что мастер питает ложные надежды. Вполне может статься, что клинок осенен или, наоборот, на него наложено проклятие, но его никак нельзя принять за ужасный меч богов.

— …И он воткнут в грязь, почти по самую рукоять. Лезвие видно примерно на ладонь.

Девочка развела пальцы и показала, насколько оно виднеется.

— На нем есть какие-нибудь отметины? — поинтересовался Геррод.

Дарт ступила поближе к мечу. Остальные попятились от колонн. Девочка наклонилась и потянулась к оружию.

— Не трогай! — остановил ее твердый голос.

Дарт отдернула руку. Приказ исходил от виры. Эйлан редко открывала рот, но если говорила, то всегда повелительно. Она привыкла к тому, что ей подчиняются.

— Она не должна касаться меча богов. — В ответ на вопросительные взгляды Эйлан чуть понизила голос.

— Почему так? — спросил Роггер.

Глаза виры, и без того черные, потемнели еще больше. Она повернулась к Тилару.

— Меч предназначен только для богоносца.

— То есть для меня? — нахмурился тот.

Роггер хмыкнул:

— Звучит лучше, чем богоубийца.

— Что ты еще знаешь, о чем не сказала нам? — спросил Тилар.

Вира перевела взгляд с него на Дарт.

— Мы не уверены. Когда ты пришел к вирам, ты пришел с Милостью. Ты пришел один. Но в башне я видела, что ты несешь в себе бога. И в той же башне ты нашел свои ножны.

— Я нашел мои что?

Вира снова бросила взгляд на Дарт.

— Она — ножны. — Эйлан снова повернулась к Тилару. — А ты — меч.

Тилар потер лоб.

Тут заговорил Геррод:

— Думаю, что госпожа Эйлан имеет в виду кровь Дарт. Как дитя двух богов, только она способна омочить меч своей кровью и вызвать его из теней к жизни. Но, очевидно, держать в руках меч предназначено тебе.

— Кем это предназначено? — спросила смотрительница Вейл.

И хотя снова общее внимание обратилось к Эйлан, Дарт никак не могла вздохнуть полной грудью. Она украдкой глянула на подругу. Лаурелла крепко обхватила себя руками. Рядом с ней стоял Яэллин. Дарт придвинулась к ним в страхе перед тем, что сейчас будет сказано.

— Так кто говорил о мече и ножнах? — требовательно спросил Тилар.

Эйлан встретилась с ним глазами и кивком указала на Дарт:

— Ее мать.

— Что? — задохнулась девочка.

Яэллин нагнулся к ней.

— Все хорошо, Дарт, — прошептал он.

Она прижалась к нему. Ее переполняли противоречивые чувства. Много лет она мечтала о родителях, думала о них, терзалась загадками. Но правда оказалась хуже неведения. Яэллин обнял ее и укутал в тени, предлагая посильное утешение.

Геррод подался к вире, в его глазах засветилось внезапное понимание:

— Так это ты принесла в Ташижан послание из окраинных земель от богини-матери?! Ты была посланником, рассказавшим сиру Генри о ребенке и настоявшем на его спасении?!

Эйлан не стала его опровергать.

— Но ты не все рассказала сиру Генри, — продолжал мастер. — Верно?

Ответом ему послужил медленный кивок.

— Бог и ее мать страдали безумием. Милость в подобных созданиях порой пылает настолько сильно, что все связи с настоящим сгорают. Они путешествуют в прошлое… и во времена, что еще не настали. Богиня-мать увидела великую войну древности — и еще более великую войну, что придет в Мириллию. — Эйлан уставилась на Тилара тяжелым взглядом. — И это одна и та же война.

— Что это значит? — спросила смотрительница Вейл.

Но ей ответил Геррод.

— Еще одна война богов.

Вира повернулась к нему.

— Нет, не еще одна война. Та же самая война. Старые враги еще живы, хоть и пребывают глубоко в наэфире. Но они поднимутся и принесут свою вражду на нашу землю.

— И война уже началась, — с глубоким вздохом закончил Тилар и дотронулся до черного отпечатка на груди.

Дарт испугалась, что его пальцы провалятся в кружащийся омут. Что-то зашевелилось в глубине и поплыло к поверхности. Но он, казалось, ничего не замечает. Пальцы Тилара ощущали только собственную кожу. Дарт глянула на Щена, перевела взгляд на меч, на бурлящую тьму в груди Тилара. Все они похожи — едва привязаны к этому миру.

И только она видела их.

В голове закружились слова Эйлан. «Она — ножны. Ты — меч». Девочку охватила дрожь. Она поднималась из глубин, о которых Дарт даже не подозревала.

— Почему ты не рассказала об этом сиру Генри? — спросила смотрительница Вейл.

— Богиня-мать запретила. Она видела нити последовательности и линии силы. «Я паук в паутине, у которой нет конца», — сказала она мне. Только избранные нити можно просветить. Остальные должны оставаться в темноте. Только виры знали правду. Потому что богоносец должен был прийти к нам. И как Ташижан охранял ножны, я обязана охранять меч.

— А что ж вы так добиваетесь его семени? — спросил Роггер. — Для отвода глаз?

Эйлан надменно подняла бровь.

— Нет. Мы получим его семя. У нас, виров, есть свои собственные цели, независимые от великих войн. Но в данном случае наша нить и нить богини пересеклись.

— Другими словами, — подытожил вор, — почему бы не воспользоваться случаем.

Вира передернула плечами.

Роггер поджал губы и потянул себя за бороду.

— Такой подход я уважаю.

Геррод, однако, еще не закончил расспрашивать Эйлан.

— Что еще увидела в будущем мать Дарт? Чем закончится война?

Эйлан покачала головой, впервые за время их знакомства на ее лице появилось выражение беспокойства.

— Если верить богине, там пересекается слишком много нитей. «Темная паутина, скрытая в тумане» — так она сказала. Что случится после воссоединения меча и ножен, ей не открылось.

— И никакой подсказки, что нам нужно делать? — спросил Тилар. — Как поступить с Ривенскриром? Что случится с нами самими?

Долгое мгновение Эйлан хранила молчание. Когда она заговорила, ее голос потерял решительные нотки и звучал более мягко, даже грустно:

— Виры не верят в предначертания. Следовать предсказаниям — путь дураков.

— И все же они перед нами, — возразил Геррод. — Меч и ножны.

— Да, но было ли предсказание богини предвидением или всего лишь догадкой? Она знала, что меч богов все еще существует. Знала, что в жилах ее ребенка течет кровь, которая может напитать его. Знала, что старые враги скрываются в наэфире. Не так трудно предположить, что дело дойдет до войны. Можно ли считать ее слова пророчеством? — Взгляд Эйлан переметнулся к Дарт. — У виров есть свое объяснение, почему ребенка отправили в обжитые земли.

— И почему же это? — спросил Тилар.

Глаза Эйлан не отрывались от девочки.

— Мы думаем, что ее послали сюда, чтобы начать войну. Как огонек пламени на конце очень длинного фитиля.

Дарт отшатнулась от ее обвинения. Но Яэллин по-прежнему обнимал ее.

«Нет… не может быть, чтобы она говорила правду…»

* * *

Тилар видел, как бедная девочка спряталась в тенях Яэллина, видел ужас на ее лице. Он понимал, что она чувствует, — стоило ему глянуть на собственную грудь. Неужели это правда? И они оба лишь пешки в великой войне?

Геррод прикрыл ладонью глаза.

— Четыре тысячи лет обе стороны древней войны находились в равновесии. И все, что удерживало их, — это пропавший меч. — Он взмахом указал на пустую землю между колоннами, где покоилось призрачное оружие. — Но если появился способ заново выковать меч и обе стороны знают о нем, то они больше не станут медлить.

— В скорпионье гнездо закапала кровь, — поддержал его Роггер. — И обитатели зашевелились.

— Все несчастья последнего времени… — начал Тилар, — появление неизвестных доселе тварей, стычки на границе с окраинными землями, темные ритуалы, пугающее поведение некоторых богов…

— Все это предвестия грядущей войны, — закончила вира.

— И смерть Мирин…

Тилар вспомнил, что сказал во время схватки на флиппере Даржон. «Она пала первой. Но она не будет последней! Наконец к нам пришла война богов».

Только сейчас он осознал, зачем погибла Мирин. Заново вспыхнула старая вражда. На поляне стояла тишина, по лиственной крыше продолжал стучать дождь. Потоки воды громко звенели в темноте. Всем казалось, что внезапно похолодало.

— А Чризм? — спросил Геррод. — Ведь это он принес меч в Мириллию. И меч спрятан в его святилище. Зачем? Какую роль он собирается сыграть в войне?

Тилар покачал головой.

— Только он сможет на это ответить. — Он глянул в сторону темного кастильона, скрытого ветвями извращенного мирра. — Придется допросить его.

— И как ты предлагаешь это сделать? — заявил Роггер. — Постучаться в парадную дверь и пригласить его на чай?

Тилар повернулся к Дарт. Он не хотел просить ее об этом, но выхода не было. Ни у одного из них. Им обоим нашлась роль в грядущих событиях: меч и ножны.

— Дарт, — начал он. — Прости. Я должен…

— Я знаю, — ответила девочка с удивительной твердостью.

Она выступила из теней Яэллина и отогнула повязку, что стягивала поцарапанное плечо. Поморщилась и потянула за присохшую ткань, едва затянувшаяся рана тут же закровоточила. Дарт обмакнула пальцы в кровь.

— Я не знаю, сколько крови нужно…

— Дотронься и увидишь, — посоветовал Тилар.

Она кивнула и двинулась к мечу. Тилар шел рядом. Он требовал слишком многого от столь юного создания. Но с другой стороны, он видел ее глаза в птичнике. Она давно перестала быть ребенком.

Дарт бросила на него последний взгляд и протянула перед собой руку. Ее пальцы зашарили в воздухе, и вдруг что-то зажглось у их кончиков, разгораясь все ярче, пока кости ее руки не начали просвечивать сквозь кожу.

Она отдернула руку и отшатнулась к Тилару.

Он поймал ее и прижал к груди, но не мог оторвать глаз от земли между колоннами.

По поляне прокатились пораженные охи.

В ладони от усыпанной листьями земли парила золотая рукоять меча. Но без клинка. Тилар наклонился. Рукоять просто висела в воздухе. Она казалась сделанной скорее из солнечного луча, чем из металла. Он провел под ней рукой:

— Ничего.

— Он тоже здесь, — сказала Дарт. — Клинок.

— Должно быть, нужно больше крови, — решил Геррод. — Рукоять и клинок — две части одного целого. Думаю, что надо омочить кровью весь меч.

— Я вытащу его. — И Тилар потянулся к рукояти.

— Подожди! — остановил его мастер. — Его воткнули сюда не просто так. Здесь Чризм пролил свою кровь и заявил права на эту землю. Он связан с этим местом, и следует предположить, что он тотчас узнает, если меч будет вытащен из земли.

— Значит, так тому и быть, — возразил Тилар. — Пусть и он раз в жизни испугается.

Он снова потянулся к мечу.

— Подожди! — На сей раз приказ исходил от Дарт.

— Что еще?

— Мастер Геррод сказал, что нужно смочить весь меч.

Дарт намочила обе ладони в капающей с плеча крови, распростерлась на земле и обхватила воздух под рукоятью.

— Скажи, когда тянуть, — попросил Тилар.

Девочка кивнула и плотнее сблизила ладони. Глубоко втянула воздух.

— Берись за рукоять.

Тилар повиновался, хотя ясно слышал ужас в ее голосе. Он крепко сжал рукоять. На ощупь она оказалась теплой, он даже подумал, что пальцы вот-вот погрузятся в нагретый металл. Но тепло растекалось неприятное, как если засунуть руки в распоротый живот. Мясистая рукоять будто пыталась удержать его.

— Я… держу.

— Тяни!

Дарт свела вместе ладони. И снова разлилось яркое сияние, заливая все вокруг серебром, перед которым отступили тени леса. Тилар потянул меч.

Девочка вскрикнула, но не разжала рук.

Тилар наблюдал, как вытягивается из ножен ее ладоней серебряный клинок. Его сияние ослепляло. Наконец длинный, в руку человека, меч вышел из небытия — тонкая лунная дорожка с рукоятью из солнечного света.

Тилар в изумлении разглядывал меч. Он узнал его и помнил, где видел его прежде: на улицах Панта, в лапах черного наэфрина, убийцы Мирин. Именно этот клинок пронзил сердце богини Летних островов.

— Это он, — выдохнул Тилар. В груди черным дымом зашевелилась уверенность. Наэфрин Мирин тоже узнал клинок. — Вот оружие, что поразило Мирин.

У его ног Дарт снова закричала и откатилась в сторону. Ладони девочки дымились, будто от огня, но кожа на них осталась нетронутой.

И тут в воздухе разлился запах черной желчи и тления.

Катрин схватила Тилара за плечо.

— Отойди!

Он отскочил вместе с ней назад. Остальные рассыпались по поляне.

Из раны в земле, где доселе стоял меч, поднималась черная змея призрачного дыма.

— Глум, — узнал дымящуюся колонну Тилар.

Наэфир сочился в мир, бесплотный, но смертельно опасный. Вонь усилилась. Издалека донесся звук, который скорее отдавался в костях, чем слышался человеческим ухом. От высокого пронзительного визга заныли зубы.

Зажав уши, спутники Тилара кинулись прочь.

Но темный смерч медленно развеивался. Земля стягивалась над раной, и та, свободная теперь от меча, наконец затянулась.

За все время никто не проронил ни слова.

Тилар держал меч богов, ощущая, как тот вцепился в его руку маслянистой хваткой. Он хотел бросить клинок и бежать… и бежать. Но вместо этого только крепче сжал пальцы. Он теперь сам был мечом.

— Что это было? — наконец спросил Роггер. К нему первому вернулся дар речи.

— Наэфир, — пробормотал Геррод. — Меч пробил путь из нашего мира в нижний.

Тилар представил, как клинок проделал то же самое с Мирин и пронзил не только ее сердце, но и дальше, до самого наэфира. Если так, то, скорее всего, поток Глума, а не клинок выжег ее сердце.

Он положил руку себе на грудь. Получается, что Мирин использовала остатки Милости, чтобы дотянуться до наэфира и привязать к нему свою нижнюю сущность. Но зачем? Не могла больше ничего сделать? Или хотела оставить за собой возможность продолжать борьбу в грядущей войне? Превратила Тилара в свое воплощение, сохранив в нем частицу себя?

Он сжал меч. «Если так… да исполнится воля ее». Он видел, что убило Мирин. Он видел, как испорченность богов обращает мужчин и женщин в звероподобных, как выжигается в них человеческая сущность. Он высоко поднял клинок. Он знал, на чьей стороне будет сражаться этот меч — и он сам.

Глум растаял, потерялся в тяжелых тенях сада-леса. Колонны стояли как и прежде, только засохшие коричневые лозы на них обратились в пепел, а желтый мох почернел. Над поляной все еще висела вонь наэфира.

Лес казался более темным. По земле прокатился рокот, ощущаемый через подошвы, и ветви над головой задрожали. Сквозь потревоженные листья хлынул дождь.

— Мирр почуял пришествие Глума, — объяснил Геррод. — Наверняка и Чризм тоже ощутил его. Здесь оставаться небезопасно. Он догадается, что мы пришли за мечом.

Тилар кивком указал в направлении кастильона.

— Тогда давайте вернем ему его собственность.

— И как ты предлагаешь подобраться к нему? — поинтересовалась Катрин.

— По подземным проходам, — ответил Яэллин. — Вход вон там.

Все проследовали за рыцарем. В склоне маленького пригорка обнаружилась каменная дверь. Ее украшали узоры из сплетенных диких роз. Сквозь лепестки и шипы просвечивали литтикские символы.

— Кровь и кость, — прочел Геррод. — «Криз» и «омм».

— Заклята именем Чризма, — произнесла Катрин.

— И его кровью, — добавил Яэллин. Из кармана плаща он достал небольшую хрустальную репистолу. — Но его же черная желчь снимет заклятие.

Рыцарь вытащил пробку. Изнутри к ней крепилась тонкая стеклянная палочка, как на пузырьках с женской душистой водой, чтобы наносить ее на шею и запястья. Только запах из репистолы исходил отнюдь не столь приятный. До Тилара донеслась вонь черной желчи. Выходит, что даже у богов дерьмо не пахнет розами.

Яэллин обвел желчью литтикские буквы. От каждого мазка свечение угасало, унося с собой охранные чары. Когда он закончил, раздался треск камня. Яэллин потянулся, чтобы отворить дверь, но она распахнулась сама.

Из проема выхлестнулся черный клубок корней, похожий на щупальца мийодона. Яэллина моментально сбило с ног и затащило в проход. Корни душили и рвали его на части. Брызнула кровь. Рыцарь беззвучно исчезал в путанице корней, даже его крику не удалось прорваться наружу.

Другие корни вцепились в его товарищей.

Дарт упала на спину, ее лодыжку обвивала темная лиана. Тилар бросился к девочке, но она выхватила кинжал и воткнула его в корень. Извивающийся отросток потемнел, затрещал жарким огнем. Потом распался пеплом, и девочка отпрянула в сторону.

Другим повезло меньше. Лаурелла пряталась в тенях Яэллина, и без защиты рыцаря девочка попала в прочные путы, которые обвивали ее ногу и талию.

Тилар развернулся и от бедра рубанул мечом. Блестящий клинок рассек клубок корней у двери. Он прошел сквозь них как сквозь воздух. Обрубленные корни корчились, брызжа черной кровью. Лаурелла освободилась, а вместе с ней и Эйлан — воительница, ринувшись на помощь девочке, и сама оказалась в силках.

У входа в туннель срезанные Ривенскриром корни вспыхнули пламенем, будто их наполняло масло, а не кровь, и рядом чиркнули огнивом. Скрученные корни взрывались, выбрасывая в воздух огненные ошметки. Пламя перекинулось в туннель, откуда доносилось все больше хлопков-взрывов.

Беглецы попятились от двери.

— Яэллин… — простонала Дарт.

Он погиб.

Из прохода вырывались клубы дыма и пламени. Земля сотрясалась, а огонь охватил уже весь подземный коридор. Некоторые корни извивались и уползали от пожара, но и они взрывались, когда кровь внутри закипала.

— Прочь, скорее! — позвал с искаженным лицом Тилар.

Он повел друзей сквозь чащу мирра подальше от туннеля.

Он не знал дороги и просто бежал по направлению к кастильону.

Яркий взрыв осветил ночь за спиной. Тилар повернулся вовремя, чтобы увидеть, как охватило пламенем один из огромных стволов и тот превратился в гигантский факел. Еще один, глубже в лесу, рассыпался огненными брызгами.

— Мирровый лес — это одно дерево, — сказал Геррод. — Ты поджег его корни. И огонь будет распространяться по каналам крови. От одного дерева к другому.

Тилар пораженно открыл рот.

— Ты поджег фитиль, — добавил Роггер. — Теперь все, что нам остается, — это бежать, да поживей!

Все больше деревьев вспыхивало живыми факелами — и позади, и спереди. Земля сотрясалась под ногами.

Беглецы неслись сквозь охвативший лес пожар. Стволы разлетались на куски, вниз сыпались огненные обломки. Клубы дыма мешали дышать.

— Если Чризм раньше и не догадывался о нашем походе на замок, — прокашлялся Роггер, — теперь он знает наверняка. Весь Чризмферри сейчас глаз не отрывает от сада.

Тут заговорила Лаурелла. По лицу девочки размазалась сажа, а ее прорезали дорожки от слез.

— Ты… твой меч, — указала она.

Тилар поднял меч, все еще крепко сжимая теплую рукоять. Только продолжения у рукояти не было. В безумном беге он даже не заметил этого.

Клинок снова исчез.

* * *

— Один удар, — говорил Геррод. Они сделали перерыв и затаились в темном уголке леса, куда еще не добрался огонь. — Должно быть, больше мечу без подпитки не выдержать.

Катрин наблюдала, как Дарт снова возложила окровавленные ладони на меч и оглаживает видимый только ей клинок. Под ее руками поднимался дым, а из крови и дыма рождался серебряный меч, смоченный Милостью.

Тилар шагнул назад.

— Вы двое воистину меч и ножны, — проворчал Роггер. — Лучше вам держаться поближе друг к дружке.

В зарослях за их спинами участились взрывы. Впереди лежали проплешины огня. С каждым вздохом жар становился невыносимее.

— Пошли, — сказал Тилар.

Дарт оглянулась. Катрин последовала ее примеру. Она успела поймать затравленный взгляд девочки — та видела слишком много смертей за один день. Катрин положила руку ей на плечо.

— Он выполнил свой долг, — сказала она. — У нас будет время оплакать Яэллина.

Дарт кивнула и отвернулась, но на глазах блестели слезы.

Легко сказать…

Катрин снова оглянулась. Сначала отец, а теперь и сын. Она молилась, чтобы жертвы сира Генри и Яэллина не оказались принесены впустую. До последнего взмаха меча она будет бороться за это.

Наконец лес вокруг беглецов поредел. Вечная ночь, живущая под тяжелым покровом листвы, уступила место серым небесам и ветру. Дождь прорывался сквозь ветви, и после жара и удушья его прохлада приносила облегчение.

Где-то далеко прогремел гром.

Беглецы сделали последний привал.

Перед ними сквозь сплетение ветвей проглядывали башни кастильона. От обилия факелов замок казался охваченным огнем. Светились окна, переходы на стенах. Их ждали.

Катрин повернулась к бушующему в саду-лесу пожару. Несмотря на ливень, там полыхал огонь. Во всей Мириллии не найдется столько воды, чтобы потушить этот пожар. Катрин чудилось, что в решающей ночи соединились все стихии: земля, воздух, огонь и вода.

Дерево впереди рассыпалось огненной спиралью.

Тилар поднял напитанный меч и указал вперед.

Зажженный собственными руками огонь гнал их вперед.

Катрин посмотрела на Тилара. «Преступник, богоубийца, богоносец». Но она видела лишь человека, которого когда-то любила, а может быть, любит до сих пор.

И тут же ей вспомнился изломанный калека с призрачным демоном. Тилар давно перестал быть рыцарем, которого она знала. Его сломали, а потом собрали заново. Кто он теперь? Найдет ли она силы понять его? И будет ли у них для этого время?

У края чащи мирра беглецы наконец увидели, что их поджидает. Подступы к замку были залиты светом факелов. Он выхватывал яркие островки в грозовой тьме и дрожащих тенях. И эти островки кишмя кишели темными фигурами. Некоторые были в форме гвардейцев кастильона, но изорванной в клочья. Большинство же ожидало под дождем голыми.

Звероподобные.

Все до единого.

— Вся стража, — прошептал Геррод. — И даже прислуга.

— Звероподобный легион, — пробормотал Роггер.

Тилар стоял перед армией тварей с мечом в руке. Катрин ясно прочла в его глазах отчаяние. Его демон не поможет против живой преграды, а меч сумеет ударить всего раз, прежде чем растворится в тенях и свете. И в пылу битвы времени вернуть его к жизни не представится. Как защитить ребенка-бога?

И тут внезапно небеса над кастильоном отворились, облака разбежались. Сквозь грозу прорывалось темное пятно, мягко светящееся Милостью. А за ним еще одно и еще… Флипперы. Полдюжины флипперов опускались к башням замка. В облаках хлестали молнии, их вспышки осветили вымпелы на суднах.

Увидев их, Катрин поняла, что все потеряно.

Черные флаги с алыми эмблемами.

Огненный Крест.

Перед мысленным взором Катрин возник юноша на каменном полу, с выпущенной кровью и вырезанным сердцем. Ноздри наполнил запах горелых костей в колодце.

Брюхо каждого из флипперов отворилось прямо над замком. Вниз полетели разворачивающиеся в воздухе веревки и тут же обвились вокруг зубцов стен и площадок.

По веревкам заскользили темные фигуры, как вороны в грозу.

— Он вызвал подмогу из Ташижана, — произнес Геррод.

Катрин медленно кивнула.

 

Глава 24

Падение с высоты

Шесть флипперов сбрасывали десант на башни и стены. Рыцари теней слетали вниз по веревкам, опускаясь среди укреплений замка и во дворах.

Тилар потерял им счет.

— Огненный Крест прибыл на защиту Чризма, — произнес Геррод.

Мощной дугой сверкнула под низкими облаками молния. Только отчаянный решится лететь в грозу. Но Ташижан всегда славился упорством и отвагой.

Ветер подул сильнее. Один из флипперов подлетел слишком близко к башне. Носовой скиммер с хрустом обломился. Судно закачалось.

Поврежденный флиппер развернулся и, раскачиваясь из стороны в сторону, поплыл по направлению к беглецам. Пара невезучих рыцарей сорвались с веревок. На крыльях теней они спланировали в сад.

Корабль быстро снижался и наконец рухнул на брюхо. Треск деревьев прокатился по саду.

— Нынче не лучший день для путешествий на флиппере, — пробурчал из-за плеча Тилара вор.

Судно проехалось на брюхе по земле и завалилось набок, так что боковые лопасти задрались к небу. На корме заплясали голубоватые языки пламени. Дождь обращал их в пар и затягивал корабль мутным саваном.

Но даже сквозь пелену они видели, как рыцари и команда в спешке покидают флиппер.

За спиной Тилара взорвалось очередное дерево, огонь взметнулся к небу. Жар волной прокатился над беглецами. Слишком близко. Надо двигаться, чтобы не сгореть заживо.

— Туда, — указал Тилар и повел друзей в сторону, подальше от пылающего леса. — Пригнитесь.

— Куда мы идем? — спросил Роггер.

— К рухнувшему кораблю. Надо убедить их помочь нам.

— И как ты собираешься это сделать? — возмутился вор. — Ты не так уж хорош собой.

Тилар кивком указал на Катрин:

— Она, между прочим, смотрительница Ташижана, выше ее только Аргент. Кто-то из рыцарей вполне может прислушаться к ее словам. — Он поднял клинок. — А если нет, у нас есть меч богов.

— Только не обижайся, если я спрячусь за твою спину, — передернул плечами Роггер.

Его слова резанули Тилара по сердцу. Он и сам понимал, что их шансы ничтожно малы.

Беглецы промаршировали по саду, двигаясь напрямую через кусты и клумбы. Дождь не прекращался, земля под ногами превратилась в жидкую грязь. Впереди показалась туша флиппера.

У низкой каменной ограды Тилар остановился. Не стоило рисковать всем.

— Останьтесь здесь. Мы пойдем вдвоем с Катрин.

Никто не возражал. Только Эйлан спокойно встретилась с ним взглядом.

— Береги их, — попросил он.

Эйлан бросила быстрый взгляд на девочек, потом кивнула. Остальные уже успели расположиться на земле у стены, ища хоть какого-то убежища от дождя и ветра.

Тилар посмотрел на Катрин. Та кивком дала знать, что готова.

Они зашагали по посыпанной гравием дорожке меж кустов живой изгороди. Под ногами в лужах плескалась вода. Они шли быстро, но непринужденно, словно в обычную дождливую ночь возвращаясь с прогулки. И все же Катрин то и дело трогала свою брошь — символ власти смотрительницы. Возможно, только она и окажется между сердцем и острием меча.

Девушка повернулась к Тилару, как будто желая сказать что-то очень важное.

Тилар боялся услышать это и отвернулся. Он крепко сжал рукоять меча. Та по-прежнему излучала тепло, текуче меняя форму, чтобы лучше лежать в руке, слегка пульсируя, словно живая.

На миг сад залило вспышкой молнии. Тьма отступила, но вдруг будто из-под земли на тропинке поднялась черная тень и угрожающе выставила перед собой меч.

— Стой! — звучно приказала Катрин.

Даже Тилар слегка подпрыгнул от удивления, настолько твердо и властно прозвучал ее голос.

Меч рыцаря чуть опустился.

— Я — смотрительница Вейл, — продолжала девушка, не давая рыцарю опомниться. — Отведи меня к командиру вашего отряда.

Меч опустился еще ниже.

Но не успели они воспользоваться удачей, как слева раздался звериный рык. Что-то огромное ломилось сквозь колючие ведьмины кусты.

Звероподобный.

Тилар развернулся с мечом на изготовку.

Противник прорвался прямо сквозь живую изгородь. В темноте виднелись очертания его массивной туши.

Тилар замахнулся мечом, но внезапно его клинок отбили вверх.

От неожиданности он споткнулся.

Блеснула молния, и в ее серебряном свете он разглядел чудовище. Пышащее паром, роняющее слюни, — но такое знакомое.

— Баррен! — выкрикнула Катрин.

Гончая, проскальзывая по грязи лапами, остановилась. Вывалила наружу язык размером с прикаминный коврик, и радостно завиляла задом с обрубком хвоста.

Рыцарь, что отбил удар Тилара, сбросил тени. Потом сдернул с лица масклин.

— Креван, — облегченно произнес Тилар.

Рядом с темноволосым рыцарем возник из теней еще один, Коррам.

— Я не понимаю… — растерянно протянула Катрин.

— Пошли, сами увидите, — ответил Креван.

Он провел их сквозь свежую брешь в живой изгороди. Справа черной горой дымился флиппер, а в полете стрелы за ним возвышался кастильон. Его окна и бойницы по-прежнему заливало ослепительным светом факелов.

В их ярком сиянии по парапетам скользили и прыгали со стен в сад темные фигуры рыцарей теней. Темная волна ударила по ожидающим на земле звероподобным. Тишина взорвалась визгами и воем. Битва началась.

— Скоро подоспеют и остальные, — заверил Креван. Он повернулся к Тилару. — Мы пришли на подмогу богоубийце.

— Но как… староста… Огненный Крест?.. — Катрин никак не могла привести в порядок мысли. Она взмахом указала на флипперы и их флаги.

Тилар нахмурился, его посетила та же мысль.

— Мы «убедили» старосту Филдса прислушаться к нашей просьбе. — Рыцарь повернул в руке Змеиный клык. — Даже такая уважаемая личность, как Аргент сир Филдс, считается с мнением рыцаря Ворона.

Крики рыцарей и звероподобных перекрывали рокот грома.

— Пока мы летели сюда, нас настиг ворон лорда Чризма, — продолжал Креван. — Он предупреждал о проклятии, которое превратило его людей в чудовищ. Он сообщил, что войско все еще верно ему, проклятие затронуло лишь их внешность. А наслал проклятие богоубийца… И какой-то ребенок-демон.

— Не демон, — заявил голос позади.

Роггер выступил из укрытия. Очевидно, вор тайно следовал за Тиларом и Катрин. По взмаху его руки появились и остальные беглецы.

Тилар хмуро обвел их взглядом.

Роггер приобнял Дарт за плечи.

— На самом деле она скорее богиня. Совсем крохотная богиня.

Дарт, разинув рот, уставилась на огромную гончую. Та вполне могла проглотить ее за один укус.

Брови Кревана поползли вверх. Он выжидающе поглядел на Тилара.

— Слишком долго рассказывать, — ответил тот. — Сначала надо добраться до Чризма.

— Со мной примерно фаланга рыцарей, — сказал Креван. — При нужде мы сумеем взять кастильон штурмом.

— Собери их, — приказал Тилар.

С гончей во главе они двинулись к упавшему флипперу.

Первым их там встретил Лорр. Следопыт преклонил перед Катрин голову.

— Большой дурила помнит твой запах. — Лорр шлепнул гончую по уху. — Стоило ему ступить на землю, он давай скулить да пускать слюни. Я сразу понял, что он тебя унюхал.

Тут вмешался Креван.

— Когда мы увидели, что лес охвачен огнем, то догадались, что вы будете искать спасения возле замка. Мы собирались после выгрузки поискать вас.

— Но приземление оказалось менее мягким, чем предполагалось, — добавил Коррам.

Креван отослал его собирать рыцарей. С подветренной стороны флиппера раздался вскрик.

Тилар обернулся.

К нему неслась закутанная в темное фигура. Он едва успел отвести в сторону меч.

Делия обхватила его руками, прижалась изо всех сил и чуть ли не вскарабкалась на него.

— Тилар… Я знала, что ты не погиб.

Он осторожно обнял ее в ответ. На шее он чувствовал ее слезы… и прикосновение губ. Поверх ее плеча Тилар встретился глазами с Катрин, и та тут же отвернулась.

Делия наконец сумела прийти в себя и стекла с него, словно вода. Разгладила его плащ и шагнула назад.

— Извини…

У Тилара не нашлось слов. Он все еще ощущал ее горячие губы и слезы. От ответа на извинение Делии или молчания Катрин его спасло возвращение Коррама с окутанной тенями свитой.

— Самое слабое место в обороне — это юго-восточная башня, — доложил Коррам. — Оттуда мы можем прорваться в крепость.

Тилар про себя молился, чтобы рыцарь оказался прав.

— Нет нужды идти всем. Остающиеся рыцари защитят вас.

Его не удивило, что Эйлан тут же ступила вперед. Вира имела насущный интерес в его выживании… Или, по крайней мере, некоторой его части.

Роггер последовал за ней.

— Мне еще нужно получить клеймо Чризма.

Катрин шагнула следом за ним.

— Я буду представлять Ташижан.

— А я — совет мастеров, — поддержал ее Геррод. — И я хорошо знаю кастильон. А то в нем легко заблудиться.

Последняя из компании беглецов стояла одна и дрожала, обхватив себя руками.

— Мечу может потребоваться подпитка, — еле слышно сказала Дарт.

Тилар опустился перед ней на колено, чтобы оказаться лицом к лицу с девочкой.

— Храброе заявление, но вам с подругой лучше остаться здесь.

— Она может нам понадобиться, — возразил Роггер. — Твоему мечу действительно может потребоваться ее кровь.

Тилар покачал головой.

— Нет. Мы достаточно рискуем уже тем, что принесем меч к Чризму. В случае неудачи я не хочу отдать ему еще и девочку. — Он обвел взглядом спутников. — У меня есть Милость Мирин и ее демон. У вас есть мечи и тени. Этого хватит, чтобы добраться до Чризма. Если я не убью его первым ударом, сомневаюсь, что мне представится возможность нанести второй.

Роггер медленно кивнул.

— Дарт останется здесь, — повторил Тилар. Положив конец спору, он повернулся к Делии и Лорру. — Охраняйте девочек.

Те кивнули.

Лаурелла крепко обняла Дарт. Они насмотрелись таких ужасов. Тилар молился, чтобы их кошмарам пришел конец.

* * *

Стоя в тени рухнувшего корабля, Дарт смотрела, как они уходят. Пожар на флиппере уже погасили, и теперь он служил надежным убежищем — во всяком случае, от дождя.

На другой стороне прогалины рыцари теней выстраивались в клин. Точно низко летящая черная стрела нацелилась на юго-восточную башню кастильона. Богоубийцу со спутниками укрыли в середине.

Дарт провожала их взглядом. Вот стрела ударила по легиону звероподобных. Она сумела различить лишь редкие вспышки серебра, будто молнии сверкали у самой земли.

Мужчина, чье лицо напоминало вытянутую морду, — судя по кожаной одежде и ремням, где висели метательные ножи и кинжалы, вальд-следопыт, — что-то ей протянул. Подзорное стекло. Второе он предложил Лаурелле.

Та отказалась, замотав головой.

Дарт взяла стекло и приложила к глазу. Она хотела все видеть. Через несколько мгновений стекло сфокусировалось. Хотя теперь Дарт как бы приблизилась к бою, увидела она немного. Тени скрывали подробности поединков, где рыцари сражались с чудовищами клинком и послушной им тьмой. Девочка вздрогнула, когда Тилар закричал ей прямо в ухо:

— Прорывайтесь к террасе! Мы задержим их у входа!

Дарт опустила стекло и внимательно его осмотрела. Звуки битвы тоже пропали.

— Осененное воздухом, — объяснил следопыт Лорр. — Усиливает и звук, и видимость. Незаменимо для охоты в темных лесах.

Дарт кивнула и снова подняла стекло.

К ним подошла женщина, которая при встрече обнимала Тилара. Лорр повернулся к ней.

— Эта девочка ненамного старше, чем была ты, Делия, когда отец отослал тебя.

— Он еще пожалеет об этом, — ответила она. — Мастерам истины придется долго поводить над ним смоченными в крови руками, пока они не узнают всю правду.

Дарт ничего не поняла из их разговора, поэтому сосредоточилась на схватке. До нее снова доносились сдавленные крики, предсмертные стоны и лязг стали. Но, судя по всему, Тилар и его свита прорвались сквозь ряды звероподобных. Из копошащейся кучи тел вырвалась группка рыцарей и понеслась вверх по ступеням у подножия юго-восточной башни. Ровный клин потрепался и потерял стройность, но они пробились. Отряд достиг ворот.

— Креван! — снова закричал Тилар. — Удерживай вход! Не пропускай туда никого!

И он с несколькими спутниками скрылся в замке.

— Они уже в кастильоне, — подтвердил Лорр.

Дарт метнула на него быстрый взгляд. Следопыт наблюдал за происходящим, не прибегая к помощи стекла.

Женщина по имени Делия тоже смотрела на башню, но Дарт догадывалась, что та верит скорее сердцу, чем глазам. Ее встреча с Тиларом говорила о многом.

— Не удивлюсь, если кастильон пуст, — продолжал Лорр. — Они без помех доберутся до Высокого крыла.

Дарт осмотрела сквозь стекло замок. Она выискивала центральную башню над рекой. Высокое крыло.

Девочка гадала, какая участь постигла остальных Дланей: пухлого мастера Плини, крошечного Манчкрайдена, близнецов — мастера Файрлэнда и госпожу Тре. Не говоря уже о матроне Шашил. Неужели они все превратились в звероподобных?

Она слышала их крики, которым вторили удары грома. Гроза подошла вплотную к кастильону.

Те корабли, которые не успели приземлиться, буря отнесла в окрестные поля или в глубь сада, где они искали места для посадки.

Дождевые капли били по линзам, одновременно расцвечивая и затуманивая вид на самую высокую башню Чризмферри.

Но голос, знакомый и пугающий, долетел без помех.

— Он несет меч, — сказала госпожа Нафф.

— Пускай. Ты знаешь, что делать.

Голос Чризма по-прежнему вызывал в памяти запах прогретой солнцем земли. Он приглашал слушать и слушать. Он напомнил Дарт, как она впервые встретила бога в этом же самом саду и приняла его за садовника.

— Все ли готово к приему богоубийцы?

В ответе госпожи Нафф крылась жестокая улыбка:

— Ловушка готова. На сей раз ему не уйти. Никому из них. Все закончится здесь.

* * *

Тилар поднимался по ступеням центральной башни. Они уже почти добрались до Высокого крыла. Он с Катрин шел впереди, за ними следовали Эйлан и Роггер. Креван и Коррам замыкали шествие.

Шаги отчетливо разносились в тишине. Шум битвы стих, его поглотили толстые каменные стены. Порой их проходу вторили только далекие гулкие раскаты грома.

Куда подевались обитатели крепости?

Не может быть, чтобы Чризм всех до одного превратил в звероподобных.

И тем не менее они не встретили в коридорах никого. Замок стал безмолвным склепом, пустым, населенным призраками. В стенных рожках шипели факелы, в жаровнях трещал огонь. Казалось, что кастильон, затаив дыхание, выжидает.

Напряжение нарастало. Они вздрагивали от каждого удара грома и останавливались, пока не отзвучит эхо его раскатов. На нижних этажах они обнаружили, что пол местами провалился и куски унесла река.

— Неужели это наш флиппер учинил такое? Как-то не верится, — заметил Роггер, свесив голову в пролом и вглядываясь в воду. От грозы реку раздуло, она бурлила и закручивалась водоворотами.

Они поднялись еще на четыре пролета. Никто не осмеливался заговорить. Тилар завернул за последний изгиб лестницы и встал перед дверьми Высокого крыла. Не только неохраняемыми, но даже открытыми нараспашку.

Его охватило подозрение.

Они остановились и долго прислушивались.

Но услышали лишь очередной раскат грома.

Тилар встретился глазами с Катрин. Вложил в ножны обычный меч и вытащил Ривенскрир. Клацанье металла разорвало тишину.

Тилар осмотрел широкий коридор за открытыми дверьми. Как и весь замок, Высокое крыло выглядело покинутым. Неужели Чризм сбежал?

Тревога подстегнула Тилара, и он шагнул в коридор.

Окна по одной стороне, двери по другой. В середине холла сумрак развеивался бликами от огромной жаровни. Треск полена заставил Тилара вздрогнуть. Он походил на звук, с каким ломается кость, — звук, о котором он знал, можно сказать, из первых рук.

Тилар сделал еще несколько шагов. По-прежнему ничего.

Тогда он жестом приказал остальным проверить ближайшие помещения. Все двери стояли распахнутыми, как будто обитатели бежали в страшной спешке. Катрин с Герродом заглянули в первую комнату, Эйлан и Роггер в следующую. Тилар повел Кревана и Коррама к третьей.

Катрин и мастер вернулись быстро.

— Пусто, — прошептала девушка. Она тревожно хмурилась.

В дверях появился Роггер и замахал рукой:

— Идите сюда!

Тилар, Катрин и Геррод последовали за ним. В покоях пахло ржаным хлебом и чем-то приторно-сладким.

В опочивальне их поджидала Эйлан. На кровати лежал человек со сложенными поверх объемистого живота руками.

Казалось, он просто прикрыл глаза и мирно отдыхает. В углу дымилась жаровня — источник пропитавшего покои запаха.

— Мастер Плини, один из Дланей, — опознал его Роггер.

— Он не просыпается, — добавила Эйлан.

— Заклятие, — определил Геррод. — Насланное при помощи темной Милости.

— Еще один лежит в соседних покоях, — прервал их суровый голос Кревана.

— Судя по всему, Чризм избавил своих Дланей от судьбы звероподобных, — произнес Роггер. — Думаю, он слишком ленив, чтобы обучать новых. Хороших Дланей нелегко найти.

Они быстро проверили последние комнаты и нашли еще двух слуг в таком же состоянии.

— Госпожи Нафф среди них нет, — сказал Геррод. Он вопросительно оглядел друзей.

Все слышали рассказ Дарт о церемонии в роще мирра и немногих избранных. Что же до прочих обитателей кастильона, то, должно быть, Чризм напоил их своею кровью тайно, подмешав ее в еду или питье. Они и знать не знали, что вскоре утратят человеческий облик.

Тилар не жалел тех, кто сгорел по доброй воле, но эти бедняги…

Они собрались у центральной жаровни. Оставалось обыскать покои самого Чризма.

Золотые двери, ведущие туда, стояли закрытыми, их ярко освещал огонь жаровни.

Тилар крепко стиснул меч богов, и живая рукоять отозвалась учащенным пульсированием. Клинок поглощал идущий от жаровни свет и раскалялся все ярче.

Тилар взялся за дверную ручку.

Дверные створки украшали золотые пластины. Если дверь заперли, потребуется время, чтобы прорубиться сквозь металл и взломать замок.

Но стоило пальцам коснуться ручки, и створки распахнулись, будто по собственной воле.

На пороге стояла женщина.

Ослепительно красивая, стройная в талии и пышная в груди. Волосы цвета осенней листвы спадали до середины спины, а одна прядь лениво струилась по плечу. Она положила руку на бедро и чуть изогнулась, разглядывая Тилара с вызывающим блеском в глазах.

— Богоубийца, — прошептала женщина. Ее алые пухлые губы едва шевелились. — Добро пожаловать в Высокое крыло.

Тилар замер: его смутила не столько ее красота, сколько нагота. Женщина стояла, без смущения выставив вперед обнаженные соски. Ниже шеи ни волоска не портило ее гладкую белую кожу.

Но тем не менее она носила отметину.

Посреди груди четко выделялся черный отпечаток ладони — точно такой, как и у него.

* * *

— Их надо предупредить, — настаивала Делия.

— Я могу послать отряд рыцарей, — ответил закутанный в тени мужчина, — но тогда пострадает наш тыл.

Дарт прислушивалась к разговору. Одни слова, никто ничего не предпринимает. Она в досаде сжала кулаки и повернулась к Лаурелле.

— Ты сможешь их отвлечь? — Дарт взмахом указала на Делию и препирающихся с ней рыцарей.

Лаурелла зашевелилась, нахмурила лоб.

— Зачем? Что ты собираешься делать?

— Побегу в кастильон.

Глаза подруги распахнулись:

— Ты сошла с ума? А как насчет приказа сира Тилара? Он же сказал, что тебе нельзя находиться рядом с мечом!

— Там их поджидают два демона. — Дарт вспомнила поцелуй Чризма и госпожи Нафф в саду. И как между их губами протянулась дымная нить. — Богоубийце потребуется не один удар. А помочь ему могу только я.

Лаурелла все поняла и кивнула:

— Постараюсь. Но как ты собираешься пробраться в замок?

Дарт крепко обняла подругу:

— Щен — не единственная здесь собака.

И с этими словами она выскочила под дождь.

— Следопыт Лорр, — позвала Дарт.

Вальд не выглядел удивленным, хотя его и смутило, зачем она бежала к нему под дождем.

— Дитя?!

— Может твой пес довезти меня до кастильона? — выпалила Дарт. — Я слышала, когда мы пришли к флипперу, что он знает запах смотрительницы Вейл.

— Смочь-то сможет, но это путешествие не для таких мышат, как ты.

Дарт вцепилась в полу его плаща:

— Мне обязательно нужно попасть туда!

— Из-за ловушки? — спросил Лорр. — Лучше предоставь разбираться с ней старшим.

Девочка ощущала, как улетает драгоценное время. Она собрала в кулак всю свою решимость.

— Если я не доберусь до Тилара вовремя, все будет потеряно. Сейчас не время для осторожности. Я знаю, что мне небезопасно появляться в замке. Но только я смогу им помочь. А если мы проиграем сегодня, то проиграем войну.

Охотник уставился на нее слегка светящимися в темноте глазами.

Дарт прямо встретила его взгляд.

— Я обязана пойти!

Возле флиппера поднялась суматоха. Лаурелла рыдала и в панике металась среди рыцарей. Те в тревоге собрались вокруг девочки.

— Хорошо она им голову морочит, — протянул Лорр.

Дарт закивала:

— А если ты не хочешь помочь, я сама справлюсь. — И она зашагала к огромной, как гора, гончей.

Зверюга повернула к ней голову, из зубастой пасти вывалился язык. Хоть гончая стояла под проливным дождем, она как будто не замечала ни его, ни пронизывающего ветра. Между передних лап скопилась лужица слюны, и растительность вокруг пожухла. Судя по всему, пса беспокоил носящийся в воздухе запах крови.

Когда Дарт подошла к гончей, та встряхнула гривой, окатив девочку грязной водой и запахом псины.

Лорр подошел к Дарт и опустился рядом на колено. Его голос звучал ворчливо, но в то же время более тепло, чем раньше.

— Я знавал когда-то девочку с таким же характером. — Быстрый взгляд в сторону отряда остановился на Делии. — Но тогда я слишком осторожничал и не заступился, не постоял за нее. А надо было. — Он покачал головой. — Надо было.

Лорр поднялся и повернулся к своему псу. Ухватил его за нос, пригнул морду и уставился гончей в глаза. Один укус — и следопыт лишился бы руки. Но гончая без возражений подчинилась хозяину и покорно припала на передние лапы.

— Слушай, ты, олух. Ищи госпожу. — Следопыт придвинулся ближе к морде Баррена, и его глаза засияли ярче. — Понимаешь? Ищи Катрин. — Он медленно и раздельно произнес имя смотрительницы. И добавил, не отрывая глаз от собачьих: — Дитя, забирайся к нему на спину.

Дарт не знала, как подступиться к огромной гончей. Даже Щен, вздыбив загривок, обходил страшного зверя стороной.

— Быстрее, — торопил следопыт. — На мое колено, потом к нему на спину. А то передумаю.

Угроза подстегнула Дарт. Ощущение было такое, будто она лезет вверх по подвешенному мокрому ковру. Стоило ей перекинуть ногу через спину пса, тот низко зарычал. Она почувствовала этот звук всем своим телом.

— Успокойся, Баррен, — приказал Лорр.

Рычание перешло в низкий, неслышимый для человека тембр, но Дарт по-прежнему ощущала его.

— Хватайся за ошейник, — приказал следопыт на этот раз ей. — И держись крепче.

Дарт подчинилась.

— Ну ладно. — Лорр попятился и отпустил пса. — Пошел! Ищи госпожу!

Спина под Дарт всколыхнулась, гончая прыжком вскочила на лапы и сразу перешла на бег. Девочку подбросило, она удержалась только благодаря мертвой хватке, которой вцепилась в ошейник. Ее то подбрасывало в воздух, то с силой опускало.

Баррен глухо ухнул и помчался по саду.

За спиной беглянки разразились крики.

Дарт не обращала на них внимания. Она думала только о том, как удержаться «в седле». Кости стучали, зубы клацали друг о друга, но вскоре девочка перестала бояться падения. Она даже немного приподнялась и вглядывалась в темноту поверх собачьей головы. Они неслись по саду, разбрызгивая лужи и перепрыгивая кусты. Но вот впереди возникла изгородь выше ее роста.

Дарт распласталась по спине и зажмурила глаза.

Она почувствовала, как напряглись мышцы Баррена и он ускорил бег. Девочка не знала, решит ли он прыгать или проломится сквозь изгородь. И что хуже?

Толчок — и они в воздухе. Дарт открыла глаза. Баррен по мягкой дуге пролетел над изгородью и приземлился по другую сторону. Девочка мягко шлепнулась в свое «седло».

— Хорошая собачка, — выдохнула она.

Теперь они неслись сквозь ряды сражающихся. Баррен втягивал воздух и с тоской поворачивал голову то налево, то направо. Не зря он был военной гончей.

— Ищи… ищи Катрин, — напомнила ему Дарт, не зная, слышит ее пес или нет.

Но острые уши уловили ее писк, и гончая, прибавив скорости, понеслась к кастильону. Повсюду распростерлись тела. Баррен без угрызений совести ступал прямо по ним. Он обогнул очаги, где еще кипела борьба, хотя уши его то и дело вздрагивали от визга и криков.

— Катрин, — продолжала шептать Дарт. — Катрин…

Она повторяла имя смотрительницы снова и снова. Даже не затем, чтобы напомнить собаке, а скорее, чтобы успокоиться и отвлечься от вида крови и растерзанных тел.

Наконец они оказались у стен кастильона. Баррен взлетел по ступеням к широкой террасе. Смерть добралась и сюда. Плиты пола почернели от крови — даже ливень не мог ее смыть. Разбитые окна зияли чернотой.

Баррен запрыгнул в одно из них.

Дарт прижалась к мощной спине, чтобы избежать зазубренных осколков, торчащих из верхней рамы. Она не поднималась, пока они неслись по пустым коридорам, а лишь крепче сжимала ошейник. У нее наконец появилось время волноваться о Тиларе и его спутниках.

Неужели она опоздала?

* * *

Тилар не мог отвести глаз от черного отпечатка между грудями госпожи Нафф. Его буквально пригвоздило к месту. Что происходит?

И это промедление дорого ему стоило.

Из черной отметины потекла струя маслянистой тьмы так быстро, что глаз не успевал уследить за ней. Она ударила Тилара в грудь, но он не почувствовал толчка. Тьма прошла сквозь него… Нет, в него, втянулась в его собственную метку.

Грудную клетку распирало. Ребра хрустнули и выгнулись. Плоть разрывало в клочья. И как и прежде, стоило сломаться первой кости, его охватила агония. Тилар понимал, что скоро она закончится: демон высвободится, а он снова станет калекой. Но по крайней мере, тогда утихнет боль.

Пока же он не мог даже вздохнуть.

Вокруг него раздавались крики, но они звучали словно издалека, из-под толщи воды, а Тилар погружался все глубже.

Но боль не кончалась. Изломанное тело не излечивалось.

Немигающими глазами он наблюдал, как от струи тьмы отслаиваются черные дымные щупальца. Они извивались и выстреливали во всех направлениях. Некоторые ударили по нему, но безрезультатно. С них клочьями свисала тьма. Тилар и Нафф оказались запертыми в клетке из переплетенных призрачных волокон.

Тилар знал, что поймало их в ловушку.

Глум, сгусток наэфира.

Поскольку собственный демон не мог причинить Тилару вреда, то и тьма оказалась столь же безобидной. Тем не менее он не мог двинуться, как пойманная в паутину муха…

Тьма продолжала затекать в него. Тилару показалось, что его раздувает изнутри.

Слишком много…

Наконец что-то внутри Тилара не выдержало и ринулось в драку: его собственный демон поднялся, чтобы сразиться с нарушителем чужих владений. За пределами костей и плоти демоны столкнулись. Они извивались и рвали друг друга. Тилар понял, что, если битва затянется, от него самого не останется ничего.

Будто прочитав его мысли, его наэфрин толкнулся наружу и потащил за собой демона-противника. Густые клубы дыма поднялись между Тиларом и Нафф. Тьма кипела, в ней порой проглядывали расплывчатые силуэты.

Край крыла, проблеск морды, призрачные когти, принадлежащие его демону.

Но в дымной буре метались и другие очертания: змеиный хвост, язык раздвоенного пламени, полная черных зубов пасть. Тилар помнил их со времен Панта.

Его демон сражался с чудовищем, что убило Мирин. Что поселилось внутри госпожи Нафф.

Тилара охватил беззвучный смех.

— После того как я сразила Мирин, меня вознаградили, — сказала госпожа Нафф. — Мне дали это тело, чтобы ходить по вашему миру. А теперь пришло твое время.

Вокруг Тилара сомкнулась тьма. Коридор растворился в ней, но зрение не пропало. Тилар смотрел чужими глазами, ощущал, жил чужой жизнью. Он обнаружил, что пытается вырваться из чьей-то хватки.

Но нападающий был невозможно силен.

Спутанные каштановые волосы, заросший щетиной подбородок, голодные зеленые глаза…

Чризм.

«Нет, — беззвучно кричали ее губы. — Почему?..»

Госпожа Нафф.

Ее ударили в губы, а рот наполнился кровью у Тилара. Чризм входил в нее, грубо, разрывая нежную плоть. Тилар оказался не готов к вторжению. Боль полоснула живот, пах, спустилась в ноги. Она кричала. Он кричал.

Насилие продолжалось бесконечно долго, потом ее обожгло горячим семенем. Тилару оно показалось волной огня. Оно пылало в них обоих. Они слились в единое целое.

Порченое семя бога поедало ее изнутри, опустошало. Пропадало все, что было в ней женского. Ничего не осталось. Тилара уносило следом за ней.

— Нет…

Хлестнул приказ.

— Это не твой путь…

Слова исходили изнутри, снаружи.

— Это отголоски… Не следуй им… Вот твое тело…

Агония вспыхнула с новой силой… знакомая агония. Он помнил, как ломаются кости. Тилар принял боль и признал в ней свою.

— Не теряй свой путь…

Теперь он узнал голос демона-наэфрина.

К нему вернулось зрение, размытое болью.

Коррам замахнулся мечом, чтобы разрубить дымные путы. Обычная сталь безвредна для наэфира. Щупальце Глума хлестнуло Коррама по лицу, и рыцарь отшатнулся, выронил меч. Он схватился за лицо, но слишком поздно.

Рыцарь завалился назад. Кровь хлестала из пустоты, что была когда-то его подбородком, ртом и носом. На пол он упал уже мертвым.

В горло госпожи Нафф полетел нацеленный с убийственной точностью кинжал. Его бросил Роггер. Завиток Глума превратил его в полете в расплавленный кусок железа, и он звучно шлепнулся на пол.

Никакому оружию не разрубить паутину Глума.

За исключением одного.

Тилар не видел меча богов в своей руке. Но тем не менее чувствовал его. Рукоять сама цеплялась в скрюченную ладонь и ни за что не желала ее отпускать. Тилар приказал телу двинуться, ударить демона с лицом госпожи Нафф — того, что убил Мирин и получил в награду тело служанки. Он понимал, что ранее обитавшей в нем женщины давно нет. Остались лишь тени и свет, чтобы обмануть его и заманить в ловушку, как уводит с тропинки путников бродячий клок тумана в темном лесу.

Он пытался занести меч, но искалеченное тело не находило сил. Ему оставалась только сила воли, но ее одной оказалось недостаточно.

Его трепыхания встретил смех.

«Мы заберем твой меч и тебя, — пообещал демон. Тонкая рука потянулась к Ривенскриру. — А потом мы разорвем этот мир, подобно тому как я разрываю оболочку, что ношу сейчас, и возьмем его себе! Мы будем свободны!»

Тилар беспомощно сопротивлялся.

Но спасения не было.

Тонкие пальцы сомкнулись на рукояти меча богов.

* * *

Лестничным пролетом ниже Дарт услышала госпожу Нафф.

«Мы заберем твой меч!»

Девочка соскочила со спины гончей, чуть не сломав на ступеньке ногу. Внезапная потеря всадника заставила пса остановиться.

Она оставила Баррена на лестнице и понадеялась, что тот не послушается приказа не сходить с места.

Возле распахнутых дверей Высокого крыла Дарт пригнулась и осмотрела коридор.

«Мы будем свободны!»

Девочка заметила одного из рыцарей на полу в луже крови. Остальные явно не знали, как разорвать запутанную паутину, что связывала Тилара и госпожу Нафф. Дарт поискала глазами лорда Чризма, но того не было видно.

Она снова перевела взгляд на Тилара и меч.

Надо освободить его.

Но как?

* * *

Катрин с отчаянием смотрела, как пальцы демоницы сомкнулись на рукояти меча богов. Она слышала безумное обещание женщины.

Как остановить ее?

Роггер обходил противников по кругу, выискивая способ разорвать Глум. Он попытался ударить сзади, и все равно Глум спалил кинжал, и тот шипел лужицей расплавленного металла на полу.

Креван стоял над телом друга. На его лице застыла маска ярости, но рыцарь не мог найти выход своему чувству. Эйлан с Герродом держались в стороне. Вира указала на настенный факел, потом на ковер под ногами. Очевидно, она предлагала поджечь тот.

Геррод покачал головой. Даже если они сумеют подпалить ковер, вряд ли огню удастся достичь большего, чем стали.

Креван шевельнулся и указал мечом на дверной проем.

Катрин повернулась, заранее принимая боевую стойку.

К ним бежала девочка.

Дарт. Что она здесь делает?

Пальцы Катрин крепче сомкнулись на рукояти меча. Она не допустит, чтобы дитя досталось Чризму.

И тут же она спросила себя: «Найду ли я силы, чтобы убить ее в случае необходимости?»

— Смотрительница Вейл! — выдохнула Дарт. — Метни кинжал!

Девочка метнулась к противникам, но Катрин ухватила ее за руку.

— Мы уже пробовали. Ни один клинок ее не достанет.

Дарт вырывалась из ее хватки.

— Не в нее! — Девочка освободила руку и ткнула пальцем: — В него!

— В Тилара?

Дарт нагнулась и дотронулась до лодыжки Катрин.

— Цельтесь сюда. Она такого не ожидает.

— Но?..

— Давай же! — В тонком голосе смешались приказ и отчаяние.

Катрин развернулась и выхватила из ножен кинжал.

— Роггер! — позвала она. — Ударь еще раз сзади! Все вместе! По моей команде!

Она толкнула девочку назад и загородила ее собой. Катрин надеялась, что нападение со всех сторон позволит ее кинжалу проскочить сквозь призрачную паутину незамеченным.

— Начали!

Со всех сторон полетели нацеленные в госпожу Нафф клинки.

Катрин послала свой кинжал низко, от бедра. Она вложила в бросок всю силу руки и теней.

Кинжал сорвался с ее пальцев в сопровождении молитвы.

Посланное со всех сторон оружие касалось паутины и взрывалось огненными всплесками расплавленной стали.

Глум защищал госпожу Нафф.

Но не Тилара.

Кинжал Катрин пролетел сквозь просвет в дымных нитях. Лезвие ударило Тилара в лодыжку и прошло насквозь.

Катрин выпрямилась. Ничего не произошло. Тилар на фоне невыносимой боли даже не заметил удара.

Она уставилась на девочку.

Если Тилар проиграет…

Катрин подняла меч. Девочка даже не заметила ее движения. Она пристально всматривалась в путаницу черных щупалец.

Губы девочки шевельнулись.

— Давай, Щен, — прошептала она.

Катрин вопросительно повернулась к Тилару.

У его колена что-то проступало из воздуха. Бесформенный, раскаленный кусок бронзы. Из него вылепилось четвероногое создание с острыми шипами и гривой. Его нос прижимался к лодыжке Тилара, куда воткнулся кинжал.

«К его крови!»

— Милость Тилара! — выдохнул Геррод. Мастер шагнул к ним и положил руку на плечо Дарт. — Она дает силу ее созданию!

— Щену, — поправила девочка.

Бронзовое существо прошлось вокруг ноги Тилара. Невидимое и бесплотное до сих пор, оно проскользнуло сквозь паутину и ожидало Милости. И нашло ее в крови Тилара.

Демоница наконец заметила маленькое чудовище и отшатнулась. Но слишком поздно.

Щен высоко подпрыгнул, выпустив когти. Он вцепился в живот госпожи Нафф и тут же засветился ярче. Женщина закричала.

Ее спина вспыхнула пламенем, а Щен засунул огненную морду в ее плоть. Нафф завалилась назад, выпала из защитного кокона и рухнула в комнату Чризма.

Стоило ей коснуться пола, как ловушка развеялась, выпустив Тилара. Тот тоже опрокинулся на спину и бессильно растянулся на ковре.

Черный дым утягивался обратно в пустоту, из которой и пришел. Тилар сел, потряс головой, стряхивая остатки наваждения. Несколько раз опробовал руки и ноги, будто убеждаясь, что конечности принадлежат ему.

Наконец он поднялся, но чуть не упал снова, когда попробовал наступить на пронзенную ногу. Он глянул на кинжал, потом на госпожу Нафф. Кое-как подковылял к ней.

— Уже хватит, Щен, — сказал он.

Взмахнул ярко сияющим мечом, и Щен попятился. Останки госпожи Нафф дымились и истекали кровью. В воздухе повис запах горелой плоти. Но женщина еще жила. Ее глаза искали Тилара. Из отпечатка на груди поднимались тонкие струйки Глума.

— То, что ты несешь, — не благословение. Он тоже пожрет тебя изнутри! — Ее слова сопровождались бульканьем крови.

Тилар обеими руками высоко поднял меч:

— За Мирин и за госпожу Нафф!

Он с силой опустил меч в самую середину черной отметины. Несмотря на каменный пол, клинок вонзился по самую рукоять. Когда Тилар выдернул его из тела, за мечом потянулись языки пламени. Клинок снова исчез.

По коридору пронесся вой — он поднимался из черного бездонного колодца в груди Нафф.

Катрин уронила меч и зажала руками уши. Она повалилась на колени, краем глаза девушка увидела, что с остальными случилось то же самое. Звук, казалось, вкручивается ей в череп… Но вот он стих.

Тело госпожи Нафф быстро сгорало, обращаясь в пепел.

— Всего лишь оболочка, — пробормотал Тилар.

Он тронул отпечаток у себя на груди, и Катрин прочла на его лице страх. Что, если и он всего лишь оболочка?

Она поднялась на ноги и поспешила к нему. Тилар покачнулся от усталости и бессилия. Девушка подхватила его, прижала к себе.

Щен снова растворялся в воздухе: кровь и Милость, подпитывавшие его, прогорели.

Роггер хлопнул Дарт по плечу.

— А ты сообразительная девчонка. Когда-нибудь из тебя получится отличная воровка. После надлежащего обучения, конечно.

К ним подошел Креван.

— Но где же сам Чризм?

Раздался чей-то дружный смех. Катрин повернулась. Из дверей выступали Длани Чризма, они двигались как деревянные куклы, а глаза их сияли.

Смех лился из их ртов, но становилось до боли очевидно, что он принадлежит не им. Околдованные, они были сейчас не только Дланями, но и глазами и устами своего бога.

Их голоса эхом побежали по коридору:

— Я встречусь с богоубийцей один на один в зале Тигре — или погибнет весь Чризмферри!

 

Глава 25

Кабал

— Ты не можешь идти один, — настаивала Катрин.

— Ты же слышала, что сказал он, — ответил Тилар и взмахом указал на Дланей. Полыхающие глаза наблюдали за каждым его движением. На мгновение он задумался, сколько человеческого в них сохранилось. — Мне придется пойти в одиночку, или он обрушит кастильон в реку. А за замком последует весь город.

Все слышали приказ Чризма.

И он звучал не пустой угрозой.

Когда Креван попробовал спуститься по задней лестнице, Длани не стали его останавливать, но не сводили с него глаз. Однако стоило рыцарю ступить на верхнюю ступеньку, как в южном крыле громыхнул мощный треск, за ним последовал тяжелый удар камня о камень. Кастильон содрогнулся.

— Чризм по-прежнему владеет стихией земли, — предупредил Геррод. — Возможно, он не сумеет разрушить все царство, но без труда разнесет замок, а затем обрушит плотины и затопит город.

Они оказались запертыми в Высоком крыле, и только один из них мог спуститься оттуда.

Убийца богов.

— Это ловушка, — заявил Роггер. — Ты ведь понимаешь, правда?

Тилар даже не стал отвечать вору.

— Чризм пытается разлучить тебя с ножнами. — Эйлан кивком указала на Дарт. — Он понимает, в чем заключена твоя сила, так что стремится разделить вас.

— Мы можем сбежать, — произнес Креван. — Попытаемся выбраться из замка прежде, чем он рухнет. И продолжим битву завтра.

— Нет, — ответил ему Геррод.

Мастер опустился на колени и угольком стал набрасывать на полу план зала Тигре, где Тилара ждал Чризм. В величественном зале в основании башни бог обычно вершил дела своего царства.

— Даже если мы сбежим, — продолжал мастер, — Чризмферри падет. А вместе с городом падет и Первая земля. И в последующем хаосе гибель будет грозить всей Мириллии.

Тилар кивнул:

— Мы будем биться здесь.

— Биться будешь ты, — кисло заметила Катрин.

— Это моя битва, — ответил Тилар. — Вы все это знаете. Все происходившее после того, как Мирин коснулась моей груди, готовило меня к ней.

Его слова встретила тишина.

Наконец шевельнулся Креван.

— Ты пойдешь один, но возьми с собой часть меня. — Он шагнул к Тилару и вытянул перед собой меч. Золотой вирм сиял на серебряном клинке. — Змеиный клык выкован из обычной стали, но нет в мире клинка прочнее его, как нет и равного по балансу. Быть может, если подведет Милость, поможет сталь.

Тилар принял меч и ножны Кревана и повесил их на ремень.

Следующим подошел Роггер, стряхнул с себя пояс с метательными ножами:

— Все равно они только ржавеют без дела.

Тилар застегнул пояс на груди.

— Но я хочу получить их потом обратно, — добавил вор. — Я не раздаю свои ножи задаром.

Геррод жестом подозвал Тилара.

— Я владею лишь знанием. — Он указал на угольный набросок. — Тебе не помешает знать место, где предстоит биться.

Тилар кивнул.

Рядом с ним встала Эйлан.

— Мне нечего тебе дать, кроме принесенной клятвы, — сказала она. — Ради тебя я позабуду о долге и оставлю тебе твое семя.

На сей раз кивок у Тилара вышел смущенным.

Дарт шагнула к нему следующей.

— У меня есть только кровь, и я отдала ее по доброй воле. — Девочка уже успела снова подпитать меч. — А Щен не оставит меня.

Тилар опустился на колено и коснулся ее щеки.

— Вы оба достаточно потрудились.

Дарт уперлась взглядом в пол.

— Но мне осталось сделать еще кое-что. — Она встретилась с ним глазами.

И снова они были много старше, чем ее лицо. Пальцы девочки легли на кинжал у пояса — проклятый клинок Яэллина. Еле слышно она прошептала:

— Я не дам себя поймать.

Тилар открыл было рот, чтобы возразить, но девочка уже отошла. Она знает правду. Ложные заверения лишь оскорбят ее.

Затем к нему ступила Катрин. Девушка скинула плащ теней и протянула ему:

— Он полон силы.

— Но я больше не рыцарь.

— Тем не менее он послужит тебе, хотя и недолго, пока не истечет Милость. Используй его тени с умом.

Она попыталась помочь ему накинуть плащ, но это вышло неловко. Его локоть столкнулся с ее. Вдобавок она наступила ему на ногу. Они разучились двигаться вместе. Катрин отступила.

Тилар оправил плащ на плечах, как подсказывала старая привычка.

Катрин встретилась с ним взглядом. На ее глазах были слезы. Она не могла выдавить ни слова. Словно они оказались запертыми по разные стороны двери и ждали ключа, который отомкнет ее. Но у Тилара его не было. Он даже не знал, сумеет ли найти замок. И он уже не понимал, где заканчивается ее вина и начинается его собственная.

И если подумать, что он мог бы предложить? Он помнил ужас на лице Катрин, когда она увидела изломанного калеку — его настоящий образ. Тело, что он носит сейчас, — всего лишь воспоминание, оболочка прошлого. Иллюзия, отголосок, тени и свет.

Он отвернулся.

Длани встрепенулись. Жутким хором зазвучали их голоса.

— Принеси меч! — Кастильон снова содрогнулся. В глубине замка посыпались камни. — Я не стану ждать!

Тилар глубоко вдохнул и повернулся к друзьям.

Время слов прошло. Он сжал рукоять меча и направился к задней двери. Остальные последовали за ним, процессию замыкали деревянно шагающие Длани. Марионетки, которыми снизу управлял их бог. Но кто обладал большей свободой?

Тилар дошел до двери, открыл ее и, не оглядываясь, начал спуск по узкой лестнице.

* * *

Катрин смотрела, как он исчезает в темной глотке лестничного колодца. Перед глазами возник порт, откуда закованный в цепи Тилар покидал Ташижан и ее жизнь, сломанный и лишенный рыцарской чести. Слезы наконец полились свободно. Она отвернулась.

Длани тоже смотрели ему вслед пылающими глазами.

Катрин хотелось убить их всех, изрубить на куски. Ее плечи содрогались. Пальцы скрючились на рукояти меча. Но Дланей не в чем было винить. И их смерть никому не принесет пользы.

Девушка обвела взглядом товарищей.

Ей трудно далось встретиться с каждым глазами — это означало прочесть в них отчаяние.

Катрин упала на колени на твердые камни. Нагнула голову, спрятав лицо. Она не даст отчаянию поглотить себя. Ее скрутила боль. Он снова покинул ее и снова оставил после себя невыносимое чувство вины. Живот заныл, вспомнились старая боль и кровь.

В тот миг она ненавидела Тилара.

Но, как и раньше, Катрин хотелось лишь одного.

«Вернись!»

* * *

Тилар спускался по узкой лестнице. Путь освещали редкие настенные факелы. Он старался думать лишь о том, с чем скоро предстоит встретиться, но уголком глаза то и дело замечал течение вплетенной в плащ Милости.

Когда он миновал один из факелов, сила теней оттекла в глубину складок, но, стоило сделать несколько шагов в темноту, она разливалась заново. Приливы и отливы, знакомые, как биение собственного сердца, но приглушенные, поскольку сейчас он отрезан от их полной мощи. Они казались скорее полузабытым сном.

Он спускался быстро, ощущая силу и вспоминая то время, когда носил такой плащ, как вторую кожу. Но сейчас он облачился в чужую.

Плащ Катрин.

Она была облачена в него, когда перед судом отреклась от Тилара. Но с другой стороны, он действительно скрывал от нее правду. Она ничего не знала о сделках с серыми торговцами.

Тогда он наивно верил, что сумеет пройтись по тонкой линии между черным и белым. Он связался с серым рынком, чтобы собрать денег для сиротских приютов Аккабакской гавани, где вырос он сам. Он не хотел, чтобы другие дети повторили его нелегкий путь.

Но постепенно все изменилось. Монеты стали оседать в его кармане. Сначала совсем немного, потом больше. И так долго мелкий обман казался ему каплей в море по сравнению с приносимым добром.

Трудно распознать грань, где серое становится черным, где сумерки переходят в ночь.

Так и случилось.

А Катрин! Они были созданы, чтобы стать единым целым. Именно ее свет открыл Тилару глаза на тьму, куда он погружался. Он попытался вырваться, но провокация давно стала ходовой монетой среди серых торговцев. Его обвинили в убийстве…

Снова закипела старая злость.

И с ней мешалось чувство вины. Ребенок. Потерянный в крови и боли разбитого сердца… Катрин никогда не простит его.

Почему-то вина и отчаяние лишь подстегивали его злость. Шаги Тилара убыстрялись.

Наконец-то он достиг конца лестницы, остановился на нижней площадке и глубоко втянул в легкие воздух.

Перед ним была дверь. Она вела в маленькую гостиную, где вдоль стен стояли скамьи. С порога он внимательно осмотрел комнату, выискивая какую-нибудь ловушку.

Дальняя дверь отличалась от входной и размерами, и величественной отделкой. Если верить наброску Геррода, она и ведет в главный зал.

Тилар подошел к двери с Ривенскриром наготове.

Грянул раскат грома.

Он переждал грохот и прижался ухом к двери. Не услышал ничего, кроме шума бегущей под ногами реки. Вода в Тигре поднялась высоко.

Тилар отступил на шаг, сжал покрепче меч богов и потянулся к ручке. Одним движением он распахнул дверь и влетел в зал, используя силу плаща, чтобы укрыться в тенях. Пригнулся и заскользил вдоль стены.

Перед ним лежал полуразрушенный зал Тигре.

От удивления Тилар открыл рот. Клекот воды раздавался громче, он эхом гулял по помещению, поднимаясь из проломов в полу.

Жидкий свет редких факелов выхватывал сломанные скамьи, перевернутые столы и разбитые в щепки стулья. Казалось, по залу пронесся смерч. Нет, такие разрушения не могли быть следствием крушения флиппера.

И тут до Тилара донесся запах. Запах жженой крови.

Должно быть, именно здесь Чризм собрал гвардейцев и прислугу, здесь его порченая Милость выжгла из них все человеческое. А разрушение — всего лишь последствия гнусного ритуала.

— Не мешкай у дверей, богоубийца.

Мягкий голос донесся из дальнего конца зала, где сохранилось несколько столов и стульев. Возвышение у стены освещали два факела в высоких напольных подставках. Факелы весело потрескивали и давали света больше, чем те, что висели на стенах. Отблески пламени плясали на девяти креслах, что стояли на возвышении. Одно, с высокой спинкой, из почерневшего от времени мирра, посредине и по четыре поменьше с каждой стороны от него.

Трон Чризма.

Пустой.

Со ступеней возвышения поднялся человек. Он поднимал поваленный горшок с карликовым седжевым деревом. Резная крона качнулась, когда горшок со стуком встал на пол.

Лорд Чризм отступил на шаг и, подбоченясь, осмотрел дерево. Потом протянул руку и коснулся витого ствола. Спрятанные среди листвы маленькие бутоны распустились, раскрылись прозрачные лепестки.

Чризм удовлетворенно кивнул и махнул Тилару:

— Сюда, богоубийца!

Бог взошел на помост, устроился поудобнее на троне и стал ждать.

Тилар скинул тени и с опаской двинулся через зал. Дойдя до одной из дыр, откуда доносился похожий на завывания ветра рокот реки, он заглянул вниз.

Глубоко в воде виднелось слабое сияние. Вероятно, светящаяся рыба-игла плыла против течения. Почти сразу ее унесло водой.

Тилар миновал изуродованную часть зала и продолжал идти уже увереннее. Позади возвышения пол прорезал еще один пролом; оттуда поднимется фонтан брызг. В них дробился и плясал свет факелов. Зрелище показалось ему чересчур веселым для такого мрачного момента.

Глаза Чризма не отрывались от меча богов. За маской равнодушия Тилар прочитал на его лице страсть.

Бог указал ему на кресло у седжа. Тилар остался стоять.

Чризм вздохнул — мягкий, приятный звук.

— Я позвал тебя сюда, Тилар, чтобы кое-что предложить.

Тилар поморщился от такого панибратства.

— Кабалу очень пригодился бы кто-то с такими необычными талантами, как у тебя. Будет жаль растратить их впустую, но мы не помешкаем, если придется. Вступай в наши ряды по доброй воле, отдай меч, и мы пощадим твоих товарищей в Высоком крыле.

Тилар уставился на сидящего перед ним бога. С располагающей внешностью, одетый в непритязательные зеленые и коричневые тона. Но он помнил другого Чризма. Он снова коснулся воспоминаний госпожи Нафф и увидел бога, который напал на нее, изнасиловал и уничтожил своим порченым семенем. Он еще чувствовал жжение его щетины на шее. Помнил боль.

Здесь не приходилось ждать милости или сострадания.

Пальцы крепче стиснули меч.

Чризм заметил, как он напрягся.

— Жаль.

— Кто ты? — спросил Тилар.

Ему требовалось разузнать побольше. Судя по легкости, с которой его принял бог, где-то кроется ловушка. Он хотел выиграть время, чтобы разгадать ее, или дождаться, что Чризм потеряет осторожность.

И он очень хотел получить ответы на многие вопросы.

— Я все еще Чризм, — ответил бог. — Или, вернее, такой же Чризм, как и тот, что обитал в этой коже прежде. Мы одно и то же, каждый — треть единого целого. Только эфриновые части растворились в эфире. Нам их не достать, а их не заботят дела плоти.

— Ты наэфрин. — Тилар осознал спрятанную в словах бога правду. Его голос переполняло отвращение. — Ты — подземная часть Чризма.

Тот передернул плечами.

— Я имею такое же право носить эту оболочку, как и он.

— Но как?.. Что случилось с прежним Чризмом?

— Его больше нет. Сожжен мечом, что ты сейчас держишь в руках.

— Ты убил часть себя?

— Какая разница? Размежевание отделило от меня все мягкое и доброе, и та часть обрела плоть в вашем мире. О великой цели забыли. Но в наэфире помнят о ней! Помнят до сих пор. Многие из тех, что служили Тому, Кто Придет, выжили. И мы объединились.

— Кабал, — пробормотал себе под нос Тилар.

Ответом ему послужил кивок:

— Когда время пришло, Кабал выкрал меч богов, напоил кровью и спрятал в том месте, где Чризм когда-то заявил свои права на землю. Конечно, он знал и чувствовал, как наполняется ядом его драгоценный сад, и пришел к колоннам. Его оказалось так легко поймать… во второй раз.

— Что ты имеешь в виду?

Чризм выпрямился на троне.

— Правильно. Вы ведь так и не знаете правду. — Из его рта вырвался злобный смех. — Историю о том, как Чризм основал Первую землю. Все произошло не так, как расписывают ваши красноречивые историки. Хочешь узнать, как все случилось в действительности?

Тилар заметил какое-то копошение за спиной Чризма.

— И что же произошло? — сухо спросил Тилар, но в то же время перехватил меч богов, чтобы привлечь внимание Чризма.

— Боги пришли в ваш мир в темные времена. Люди и боги вершили в Мириллии жуткие преступления. И Чризм ничем не отличался от других. Он совершал ужасные вещи. В конце концов люди его поймали и приковали цепями к тем колоннам. Перерезали до кости горло, запястья и пах. Они хотели убить демона, который погубил в их деревнях целую тысячу детей. Но кровь Чризма текла и текла. Он не умирал, а питал здешнюю землю. Его Милость пустила корни, а безумие отступило. Тогда он посвятил себя этой земле и провел еще сотню лет прикованным к колоннам. Только потом его освободили.

По коже Тилара побежали мурашки. Столетие в цепях…

— Только после освобождения его открытие дошло до других богов, и многие из них решили осесть, чтобы избежать безумия. Но первый из них, Чризм, стал оседлым не по собственному выбору и даже не от отчаяния. Его принудили к этому. Жестокое, кровавое начало новой эры Мириллии.

Тилар затряс головой. Он отказывался верить рассказу.

— А меч богов? — продолжал тем временем Чризм. — Как ты думаешь, зачем Чризм убил тех детей? Он пытался напитать меч. В нашем царстве, еще когда мы были единым целым, мы выковали меч для Того, Кто Придет. Даже в разгар безумия Чризм что-то помнил о нашей цели. Но когда он стал оседлым, желание бороться пропало. Он спрятал оружие, хотя кое-кто и знал куда.

— Ваш Кабал.

— В течение тысячи лет мы искали способ вырваться из наэфира и проникнуть в ваш мир. Ривенскрир оставался для нас единственной надеждой. К тому же среди людей находились те, кто использовал темные Милости и истончал перегородку между мирами. Мы прорывались крохотными ручейками. Но когда нас собралось достаточно, чтобы обосноваться здесь, мы начали привлекать к себе людей. Показали им путь к свободе для всей Мириллии.

Тилару вспомнились крики Даржона о свободе. Заговорщики обманывали ему подобных, внушали им, что они служат великому делу, которое принесет благоденствие всей Мириллии. Люди ничего не подозревали об истинной темной цели Кабала.

Чризм наклонился вперед.

— Как ты думаешь, кто освободил Чризма из цепей? Кто позволил ему разнести весть об излечении от безумия и начать новую эру?

Любопытство огнем жгло Тилара, но он старался не давать ему волю. И не позволять взгляду переметнуться к беззвучному трепыханию за троном. Судя по всему, под замком проплывала не рыба-игла.

— Кабал освободил Чризма. Первые из нас, кто облачился в человеческую кожу. Но не последние.

— Но зачем тогда убивать его сейчас?

— В тот момент спокойствие отвечало нашим целям. Требовалось время, чтобы изучить ваш мир и странные Милости, которые мы в нем получили. Потребовалось тысячелетие, чтобы распространиться в нем достаточно широко, чтобы укорениться и совратить слабых умом. Но четыре столетия назад был открыт новый способ напитать Ривенскрир.

— Тот мальчик, ребенок богов.

Чризм улыбнулся, в глазах его зажегся хищный огонек.

— Много усилий потратилось впустую, пока мы выяснили, как использовать дары того мальчика. То, что меч находился не у нас, усложняло задачу. Мальчик умер слишком быстро. Он не обладал нашей способностью исцеляться от смертельных ран. Но кто мог это знать? Потомство богов лишено бессмертия. Столько усилий зря… Мы не совершим эту ошибку во второй раз.

Перед мысленным взором Тилара предстала Дарт. Он не даст этим чудовищам завладеть ею.

— Кабал сохранил достаточное количество крови мальчика, — продолжал Чризм. — Мы выжидали, выбирали, где нанести первый удар. Двести лет назад мы проникли в замок Чризма, выкрали меч, напитали его и поместили в саду как ловушку. Бог почувствовал ядовитое влияние меча и пришел к нему. Нашел меч и выдернул его из земли. Глупец.

— Меч проникал в наэфир, — произнес Тилар.

— Конечно, когда Чризм вытащил клинок, я метнулся следом и вошел в Чризма. В паутине Глума он оказался беззащитен. Я выжег его плоть изнутри и одел ее, как хорошо подогнанный по ноге сапог.

Тилар, сам не замечая, коснулся груди.

— Нет, у тебя все по-другому, богоубийца, — заметил его движение Чризм. — Так же, как у того создания, что носило кожу госпожи Нафф. Слуга, низкого ума и положения, выполнил наш приказ и сразил Мирин. К несчастью, она прознала о том, что Кабал проник в Чризмферри, но даже она не догадывалась, насколько высоко мы забрались. Мы не могли допустить, чтобы Мирин поделилась с кем-то своими подозрениями.

— И вы убили ее.

— Кабал завладеет вашим миром. Мы будем обладать им, как я обладаю этой кожей. Мы вымостим путь для Того, Кто Придет. Но на сей раз нас ничто не остановит. В прошлом мы поторопились. Даже я не понимал, что за оружие сумел выковать. — Блестящими глазами Чризм уставился на меч. — Но сейчас мы знаем. Как прежде, мы принесем в Мириллию новую эру. Но мы принесем отнюдь не мир и спокойствие для отребья, что копошится в ваших землях. Ваше время прошло. Вы станете глиной. Ваша кровь и плоть откроет путь для Его пришествия.

— Чьего?

— Ты не достоин слышать его имя, — прорычал Чризм.

Он наконец поднялся с трона. От кожи бога шел черный пар. Тилару доводилось видеть подобное свечение у богов, когда они сильно волновались: например, когда Мирин бежала от убийцы. Только Мирин сияла солнечным светом и лепестками, а блеск вокруг Чризма поедал свет и колыхался под ветрами наэфира. Его очертания расплывались, как воздух над раскаленной пустыней.

— Я не похож на тебя или на то создание, что ты убил в Высоком крыле, — повторил Чризм. — В тебе поселились дым и тени. Но я выковал Ривенскрир, а он выковал меня. Ты — вещь. Я — совершенство.

Он поднял руку. Сквозь плоть проступила его истинная форма.

— Взгляни в лицо Кабала!

* * *

Дарт стояла у одного из окон Высокого крыла. Она не спускала руки с рукояти кинжала на поясе. Тилар ушел уже давно. Что случилось? Она видела в стекле взволнованные отражения остальных.

Катрин смотрела перед собой пустым загнанным взглядом. Креван и Эйлан, несгибаемые воины, выглядели сейчас тряпичными куклами. Геррод замер, словно бронзовая статуя.

И среди них стояли Длани и горящими глазами наблюдали за пленниками.

Дарт по очереди обводила взглядом их отражения в окне. Она не хотела думать о том, что случится, если ее схватят прежде, чем она успеет оборвать свою жизнь. Никогда ее кровь не будет служить Чризму. Щен жался к хозяйке. Его тоже пугали Длани.

Итак, она присматривала за слугами Чризма, а заодно вглядывалась в бушующую грозу. Из окон Высокого крыла открывалась панорама Чризмферри. Река Тигре змеей убегала прочь от кастильона и делила город пополам.

Приближалась ночь, и город пестрел огнями.

Сколько людей заняты сейчас своими обычными делами и не подозревают об ужасах, творящихся в кастильоне?

Небо рассекла раздвоенная молния. На миг ночь снова превратилась в день. Город внизу отчетливо высветился в серебряном свете. Река вспыхнула ослепительным сиянием, отражая пожар в небесах.

Грохнул гром, и темнота снова поглотила Чризмферри. Дарт заморгала, на мгновение ослепнув. Но сияние не уходило. Река продолжала местами светиться, будто воды поймали свет молнии и не отпускали.

Девочка прижалась лбом к холодному стеклу и нахмурилась.

Крохотные светлячки в воде двигались, их поток стремился к кастильону против течения.

— Свет… — пробормотала себе под нос Дарт.

Свет в воде.

На плече ее сомкнулись чьи-то пальцы. Она подскочила от неожиданности и тут же испугалась, что ее схватил кто-то из Дланей.

— Тихо, — еле слышно прошептал в ухо Роггер. — Отойди от окна.

Дарт, хотя и не понимала приказа, подчинилась. Она вопросительно подняла глаза на вора. Тот покачал головой.

— Помоги мне, — попросил он и потянул девочку в другой конец коридора, подальше от окон. — Надо отвлечь Дланей.

По-прежнему ничего не понимая, Дарт все же кивнула. Чуть раньше она обратилась с подобной просьбой к Лаурелле. Отвлечь посторонние глаза от того, чего им видеть не следует.

Дарт вытащила кинжал.

— Делай вид, что борешься со мной, — прошептала она. — Если Чризма и заботит чья-то жизнь, то, скорее всего, моя. Он захочет получить меня в целости.

Роггер понял ее намерение и ухватил девочку за руку.

— Но берегись лезвия, — добавила Дарт.

— А как же, — откликнулся вор. — Потанцуем?

Дарт кивнула и начала вырываться.

— Я… я больше не могу! Я покончу с собой! — громко выкрикнула она.

— Нет, не делай этого! — закричал Роггер.

И они начали танец, который отвлек всех наблюдателей от окон и плывущего против течения сияния.

* * *

— Взгляни в лицо Кабала!

Тилар не мог оторвать глаз от Чризма, пока тот спускался по ступеням помоста. Его плоть пронзали твердые черные шипы. Глаза почернели, но по-прежнему горели внутренним огнем.

— Я не фантом, — произнес бог. В голосе его теперь прорывался высокий вой наэфира. — Я — обретший плоть наэфрин.

Он вытянул перед собой руки. На пальцах шипы образовывали длинные когти. Когда он ступил на пол, коленные суставы Чризма с хрустом выгнулись назад. Блестящие черные отростки вырастали на ногах. С них капало ядовитое масло, проедая камень.

Тилар отшатнулся, понимая, почему Чризм так спокойно разговаривал с ним. Перед ним стоял не обычный демон, но нечто гораздо более смертоносное.

Чризм подбирался к нему. За ушами у него появилась пара завитых и изогнутых назад рогов. Он открыл рот, и черные клыки заняли место зубов. Язык вспыхнул пламенем.

— Ты хочешь сопротивляться нам, человечишко? — Смех его резал, как закаленная сталь. — Твоему мечу не одолеть меня. Как ты думаешь, почему его оставили в саду без охраны? Ривенскрир выковал меня. И ему меня не убить.

Тилар содрогнулся. Неужели бог говорит правду?

— ДА КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ БРОСИТЬ МНЕ ВЫЗОВ? — прогремел по залу завывающий голос Чризма. — ТЫ НЕ БОГОУБИЙЦА!

Тилар не дрогнул под напором.

— Ты и без того знаешь, что я не богоубийца, — тихо ответил он. — Потому что ты отнял у меня все. Честь, тело, даже мою человеческую сущность.

— ТОГДА ЧТО ЖЕ ОСТАЛОСЬ? КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПРОТИВОСТОЯТЬ МНЕ?

Тилар загнал в ножны Ривенскрир и вытащил меч Кревана.

— Я — рыцарь теней.

Он бросился на демона, выжигая всю Милость плаща, превращая тени в быстроту и силу. И всю собранную мощь он вложил в правую руку.

— Давай! — крикнул он.

К тому времени извивающаяся масса водорослей-силков успела взобраться на стену за троном и достигла потолка. Силки карабкались беззвучно, на ходу разрастались и подставляли листья, чтобы поймать и направить вниз льющуюся с них воду. Ни одна капля не упала на пол и не потревожила Чризма.

Они росли не силой земли, а силой воды.

Чризм оставался слеп к их продвижению.

По выкрику Тилара стена водорослей, полная Милости Файлы, рухнула на наэфрина.

Силки вязали и обматывались коконом, свивались и запутывали.

Отравленное прикосновение наэфрина сжигало листья и стебли, но на их месте тут же вырастали новые. А наэфрина сдерживала человеческая оболочка, тело Чризма. Стебли зарывались корнями глубоко в камень.

И все же Чризм продолжал борьбу. Ни бог, ни водоросли не могли одержать верх.

Тилар ударил мечом в плечо монстра. Сталь зазвенела, будто удар пришелся по камню. Меч вырвался из рук. Но Чризм на мгновение отвлекся, и толстый, как канат, стебель опутал его коготь.

Другой коготь полоснул по животу Тилара, и тот нырнул в сторону. Проведенные в яме с рабами годы научили его хорошо уклоняться от битья. Он приземлился на бок и тут же перекатился на ноги.

В обеих руках Тилар держал ножи Роггера.

Он метнул один и следом другой. Первый воткнулся Чризму в горло. Второй в живот. Тилар выхватил следующую пару и послал один в руку, а другой в бедро.

К ним тут же потянулись лозы, крепко обвились вокруг вонзившихся кинжалов. Толстый ствол обхватил шею Чризма.

Из пасти наэфрина вырвался режущий слух вой.

Чризма за шею подняло над полом. Он брыкался, и ядовитые шипы резали опутывающие ноги водоросли.

— Бей! — зазвенел за спиной Тилара голос. Файла, владычица Силкового рифа, поднялась из одного из проломов в полу. — Ударь его мечом богов!

Тилар бросился на извивающегося демона. Вытащил из ножен Ривенскрир и двумя руками занес его высоко над головой.

Один удар. Другой возможности не будет. Он вытянул последнюю Милость из плаща Катрин. С рожденной в крови и тенях мощью Тилар прыгнул на наэфрина. Чризм попытался отбросить его ногами, и Тилар извернулся в прыжке. Шип вонзился ему в бедро, но было уже поздно.

Он ударил демона в грудь с такой силой, что пробил его сердце насквозь.

Чризм забился в судороге, отбросив Тилара. Тилар тяжело приземлился и прокатился по полу. По залу понесся вой. Факелы мигнули и погасли. Наступила кромешная тьма. Тилар торопился отползти подальше от наэфрина.

Из многочисленных проломов быстро поднимались круглые огоньки. Те самые, что Тилар заметил в реке. Свет вернулся.

Чризм по-прежнему висел в силках, туго обмотанный стеблями и тяжело дышавший. Он больше не вырывался. Рукоять меча торчала из его груди.

Горящие яростным огнем черные глаза нашли сначала Тилара, потом Файлу.

— Любовница Мирин, — выплюнул Чризм. Изо рта у него текла кровь.

Файла молчала. Она стояла обнаженной на подстилке из водорослей.

Вместо нее заговорил Тилар. Он поднялся на ноги, и, хотя левое бедро жгло, он стоял прямо.

— Вам предстоит сражаться не только с людьми, — с холодной уверенностью заявил он. — Мы не одни. Вы можете начать войну, но она станет и войной богов.

Чризм снова дернулся. Водоросли врезались в его тело еще глубже.

— Ты не убил меня. Ривенскрир не может нанести мне вред.

— Но он разорвет твою плоть, — спокойно произнесла Файла. Тоненькая ветка силков, горящая Милостью, отделилась от общего клубка и переползла через плечо Чризма.

Его глаза распахнулись от страха.

Хрупкий отросток коснулся рукояти меча.

От вонзенного в грудь лезвия разбежались языки пламени. Плоть чернела и скукоживалась. Чризм изогнулся, изо рта вместо крика вырывался огонь. Его тело пылало в путанице силков.

Тилар смотрел, как плоть обращается в пепел и опадает. Демон вскрикнул в последний раз, и потерявшее вещественность тело растаяло, обрушилось в себя.

С последним раскатом грома Чризма не стало.

Меч с лязгом упал, звонко подпрыгнул и остался лежать на полу.

Тилар подошел к нему. Клинок все еще оставался видимым. Он перевел хмурый взгляд на Файлу.

Водорослевый коврик с богиней подплыл поближе и переместился на пол.

— Наэфрин сказал правду, — сказала она.

Тилар нагнулся, подобрал меч и уставился на клинок.

— Меч не убил его, он вернулся в наэфир. Без оболочки из плоти он не может оставаться в нашем мире. А поскольку тело Чризма сгорело, его наэфрину непросто будет найти того, кто позволит ему снова обрести столь совершенную форму. Кабал не скоро оправится от удара.

Тилар оглядел водоросли и впервые задумался о своевременном прибытии Файлы.

— Как?..

— Ворон, которого ты послал после отлета из Ташижана, добрался до меня и позвал в Чризмферри. Впрочем, я и до него держалась близ побережья Первой земли в надежде помочь.

Тилар совсем и забыл про воронов. Катрин послала своего к Яэллину, а ворон Тилара отправился искать Файлу.

— Я хотел, чтобы ты поддержала меня, когда я буду говорить с Чризмом, — произнес Тилар.

— Я услышала о битве, когда поднималась по Тигре, и пришла, чтобы внести свой вклад в победу, — кивнула богиня.

— И ты его внесла. — Тилар на ладонях протянул ей Ривенскрир. — Ты должна взять меч богов.

Файла подняла руку:

— Люди заинтересованы в судьбе Мириллии не меньше нас. Может быть, даже больше. Теперь Ривенскрир принадлежит миру людей. И носить его будешь ты.

— Почему я?

Файла придвинулась ближе и наклонилась к Тилару. Она нежно коснулась губами его губ, вздохнула и отодвинулась.

— Благодарю тебя. За Мирин. За себя.

Коврик поднялся и заскользил прочь.

Тилар шагнул следом.

— Почему я?

Она встретилась с ним светящимися Милостью глазами и ответила:

— Потому что выбрали тебя. Потому что больше некому. — В глазах вспыхнули грусть и сочувствие. — Потому что должен.

 

Глава 26

Двери

Дарт неслась по Высокому крылу. Радостно светило утреннее солнце. Казалось, что прошел целый год с того кошмарного, кровавого дня, но на самом деле миновал лишь один лунный цикл. Двадцать восемь дней. Девочка добежала до двери Лауреллы и постучала. Немедленного ответа не последовало, так что она стукнула второй раз, громче.

— Подожди! — раздался из-за двери крик. — Ты снесешь дверь с петель!

— Почему так долго? — Дарт переминалась с ноги на ногу в новых кожаных сапогах.

Щен прыгал рядом, возбужденный не менее хозяйки.

Дарт разгладила руками коричневые бархатные штаны и белоснежную блузу. Но больше всего она гордилась плащом. Черный, как и плащ теней, он доставал ей до щиколоток и был заколот у горла аграфом с черным бриллиантом.

Лаурелла наконец открыла дверь. Пораженная Дарт заморгала. На подруге красовалось серебряное платье и тиара из криста. Камни ярко сияли на фоне черных прямых волос.

— У нас еще много времени, — сказала Лаурелла, хотя ее щеки уже горели румянцем.

— Но ты должна быть на месте прежде, чем начнется церемония, — возразила Дарт. — Остальные Длани уже там.

Она заторопилась впереди подруги к задней лестнице. Обе девочки спешили, когда их остановил строгий голос:

— Дети! Я не допущу, чтобы кто-то из вас споткнулся о подол или полу плаща. Вы скатитесь до самого зала Тигре.

Дарт замедлила шаги.

— Извините, матрона Шашил.

Она повернулась и согнулась в поклоне перед полной женщиной, в то же время пытаясь скрыть улыбку. К счастью, Шашил отлучилась из замка, когда Чризм превратил его обитателей в звероподобных. Она навещала больную сестру на Булыжном берегу. Судьба пощадила ее, одну из немногих.

Матрона подошла к двери задней лестницы и широко распахнула ее.

— Милость содержится не только в гуморах, — серьезно заявила она, — но и в том, как юная женщина несет себя.

— Да, матрона, — с благостным лицом ответила Лаурелла.

Но стоило двери закрыться за ними, девочки прыснули смехом. Они понеслись вниз по витой лестнице, словно опаздывая на завтрак. Щен бежал впереди и освещал путь. Наконец подруги добрались до лестницы и проскочили в гостиную.

Они чуть не столкнулись с объемным мастером Плини. Он нагнулся, чтобы завязать шнурок. При появлении девочек он с трудом выпрямился и повернул к ним красное от натуги лицо.

— А вот и госпожа Лаурелла. Я ждал тебя, чтобы войти в зал рука об руку.

— Сочту за честь, — ответила та и согнула локоть. Поверх плеча мастера Плини она подмигнула Дарт.

Дарт скрыла за ладонью смешок. Длани ничего не помнили о наложенном Чризмом заклятии. Когда наэфрин исчез, огонь в их глазах погас, и они без чувств рухнули на пол. Проспав целые сутки, они проснулись как ни в чем не бывало.

Но все слышали рассказ о случившемся.

И у всех на лице порой проглядывало загнанное выражение.

Стражи у входа в зал, все новички, распахнули дверь. Приглушенные голоса толпы поднялись до гула. Лаурелла и мастер Плини прошествовали в парадно украшенный зал.

Дарт наблюдала за ними с порога. В зале Тигре полным ходом шли ремонтные работы. Проломы в полу временно прикрыли досками, но все равно снизу доносился гул реки.

Лаурелла с Плини медленно шествовали по проходу между изогнутых скамей, что выстроились перед центральным помостом. Большую их часть столяры сделали за последние несколько дней, им пришлось трудиться круглые сутки.

Пара наконец подошла к возвышению и заняла места, подобающие Дланям. Дарт бросила взгляд на кресло справа от трона — кресло Длани крови. Недолго оно было ее местом. Сейчас там сидела другая.

Делия.

Она имела на него право как Длань крови Мирин.

Некоторые кресла пустовали. Им еще предстояло найти хозяев.

Улыбка сошла с лица девочки. Ей вспомнился Яэллин, который погиб, спасая ее. Она никогда не забудет его. Дарт провела пальцами по черному бриллианту у горла.

— Вот ты где, — стегнул из-за спины голос.

Дарт подскочила от неожиданности, спешно повернулась и присела в поклоне.

— Смотрительница Вейл.

— Пажи не приседают, — строго сказала Катрин. — Они кланяются: сначала наклоняют голову, потом поклон в пояс.

Дарт облизнула губы. Через пару дней она покинет Чризмферри и отправится в Ташижан, чтобы начать долгое обучение рыцаря. Она станет пажом у самой смотрительницы! Ее костюм свидетельствовал об этом. Девочке потребовалось немало уговоров, чтобы добиться права носить его.

Тилар и его друзья поначалу воспротивились.

Но Дарт не сдавалась: Яэллин был и рыцарем, и Дланью.

Как ни удивительно, на помощь ей пришла Катрин.

— Никто в ордене не знает девочку, — заявила смотрительница. — Только те, кто верен нам, как Креван и Геррод, знают секрет ее рождения. Даже Аргент не ведает о том. И где найти более безопасное место для нее, как не в Ташижане, в окружении рыцарей? К тому же лучше пока разлучить вас с Дарт.

В конце концов Тилар признал мудрость ее предложения и согласился.

И почти каждый день новая Длань крови, Делия, пускала Дарт кровь. Ее гумор прятали, чтобы он всегда был под рукой у Тилара, если возникнет необходимость напитать меч. У самой же Дарт больше не осталось никаких дел в Чризмферри.

Она попыталась поклониться, как учила смотрительница.

— Гораздо лучше, — похвалила Катрин. И вдруг сама наклонилась и оказалась лицом к лицу с девочкой. — Ты действительно хочешь поехать со мной в Ташижан и стать рыцарем? В Чризмферри ты тоже будешь в безопасности.

Дарт встретилась с ней глазами. Она никогда и нигде не чувствовала себя в безопасности. Подлинную надежность можно найти только в собственном сердце. Но она научится защищать себя и найдет свое место в мире.

— Я хочу стать рыцарем, — серьезно заявила Дарт. — И стану рыцарем.

Катрин внимательно оглядела ее и кивнула.

— Тогда иди со мной. — Она подошла к порогу. — Сядешь рядом.

По залу Дарт шагала в ногу с Катрин. Закутанные в плащи рыцари и мастера с татуированными головами занимали скамьи справа. Казалось, там собрался весь Ташижан.

Катрин подошла к передней скамье и уселась рядом с высоким человеком с костяной нашлепкой на глазу.

— Староста Филдс, — ледяным тоном поприветствовала она.

— Смотрительница Вейл, — ответил мужчина с неменьшей теплотой. Здоровый глаз сверлил Дарт. Щен обошел его стороной.

— Мой новый паж, — представила девочку Катрин и похлопала по сиденью рядом с собой.

Мужчина кивнул. Его взгляд утратил любопытство, и он отвернулся к помосту.

Дарт рухнула на скамью, но тут же выпрямилась и вцепилась руками в сиденье.

Она уставилась на другой конец зала. Сегодня здесь собрались знатные семьи Первой земли и Длани из всех царств Мириллии. Каждый бог прислал по меньшей мере одну из Дланей.

Пока Дарт изучала толпу, она заметила, что кто-то смотрит на нее. Брови девочки взлетели вверх, когда она узнала одного из учеников Конклава. Темный мальчик. Его бронзовое лицо резко выделялось среди прочих. Она так и не узнала его имя. Его в ту же ночь, что и их с Лауреллой, выбрал оракул Джессапа Ольденбрукского, бога Первой земли. Дарт помнила, как мальчик выступил в ее защиту, когда над ней насмехались остальные ученики.

Их глаза встретились. Мальчик едва заметно кивнул.

Дарт с удивлением обнаружила, что ее лицо заливает волна краски.

Звук трубы заставил ее обернуться к помосту.

У задней стены зала забили барабаны.

Толпа поднялась, и девочка тоже вскочила на ноги.

Открылись задние двери, и в зал Тигре промаршировал отряд гвардейцев. Ступая в такт барабанам, они дошагали до помоста и остановились в проходе. Разом подняли мечи, и получилась живая колоннада.

Снова загудела труба, и появился он.

Катрин вытянулась в струнку.

Тилар вышагивал под аркой из мечей. Его черные волосы были приглажены и зачесаны назад. Лицо выбрито до абсолютной гладкости. Серые глаза кипели внутренней бурей. Ему явно не нравилась роль, которую его вынуждают играть. На фоне черного наряда — сапог, штанов, рубашки и плаща — серебряным пятном выделялись ножны на поясе.

В них покоился меч богов.

Тилар прошел по длинному проходу к ожидающему его креслу. В тот кровавый день вороны разлетелись по всей Мириллии. Небеса потемнели от их крыльев. По всем Девяти землям боги держали совет. И в конце концов решили, что нельзя оставить трон Чризмферри пустым. Ведь вокруг него вращается жизнь всей Мириллии.

Потребовалось выбрать регента.

Кого-то, кто сможет поделиться с землей Милостью.

И выбрали Тилара, поскольку он носил в себе благословение Мирин.

Он подошел к высокому трону из мирра, повернулся к толпе и вытащил из ножен Ривенскрир.

* * *

Тилар стоял у центральной жаровни в Высоком крыле.

— Давно пора было их вернуть, — проворчал Роггер, застегивая пояс с метательными ножами. — Думаю, они мне скоро понадобятся.

— Ты уходишь? — спросил Тилар. — Солнце уже садится.

Тот поправил пояс.

— Для воров день только начинается.

— Береги себя, — хлопнул его по плечу Тилар. — Куда направишься?

Роггер тронул пальцем нос.

— Лучше тебе этого не знать.

Тилар кивнул и крепко обнял вора. Тот отправлялся разузнать, сколь глубоко проник Кабал в замки других богов. Он будет путешествовать под прикрытием своего прерванного наказания. На его тыльной части уже красовалось свежее клеймо Чризма.

— Когда я услышу тебя? — спросил Тилар.

— В самый неподходящий момент, — подмигнул Роггер. — Я передам известия через Кревана и черных флаггеров.

Он направился к лестнице. Тилар же глянул через плечо на окна. Солнце садилось в Тигре, заливая небо розовыми и фиолетовыми полосами.

Роскошный закат.

Тилар знал, что красоте заката немалым образом способствуют клубы дыма, что еще поднимались из рощи мирра. Огонь до сих пор не унялся. Под кучами пепла тлели угли. Лес прожил четыре тысячи лет и не желал умереть в одночасье.

Его отвлекла хлопнувшая дверь.

В коридор ступила Катрин, и оба они замерли.

— Катрин… — наконец выдавил Тилар.

За последние дни они не встречались, поскольку каждый оказался занят сотнями дел, которые разводили их в разные стороны.

Или же они просто избегали друг друга, не зная, что делать дальше? Как посмотреть в лицо прошлому… и будущему?

— Я… я забрала вещи Дарт. — Катрин кивком указала на дверь, из которой только что вышла. — Мы отправимся в Ташижан утром.

— Так скоро? — Тилару казалось, что все стремятся его покинуть.

— Там многое надо уладить. Аргент уже отправился в цитадель. Он торопится укрепить верность своих приспешников. После того как он успешно прошел испытание мастеров истины и очистил свое имя от связи с кровавым ритуалом, он пытается восстановить свой авторитет.

— Он по-прежнему отказывается оставить должность? Даже после того, как признался во владении проклятым мечом?

Катрин покачала головой.

— Его поддерживают многие члены совета, а еще за него стоит…

— Да, а что с Огненным Крестом? — Тилар подвел ее к золотым дверям покоев Чризма, чтобы скрыться от посторонних глаз и ушей.

— Я не знаю, как Аргент прошел испытание, но я верю тому, что видела своими глазами, — нахмурилась девушка. — Может, Аргенту действительно ничего не было известно об убитом юноше и жертвоприношениях, но в Ташижане поселилось гнусное зло, и я вырву его с корнем.

Лоб Тилара пошел морщинками тревоги. Перрила так и не нашли.

— А что с Дарт? Насколько безопасно поселить ее в цитадели?

— Не думаю, что твой замок был бы безопаснее, — с намеком на раздражение ответила Катрин. — Не уверена, что все боги настолько довольны твоим регентством, насколько они утверждают. Мы не знаем, где Кабал нанесет следующий удар, но твоя шея высовывается дальше прочих.

Тилар кивнул, соглашаясь с ее доводами. Ему еще предстоит навести порядок в собственном доме. В городе время от времени появлялись одиночки-звероподобные, которым удалось сбежать из сада. И в любом может скрываться заговорщик.

— Я присмотрю за девочкой, — заверила его Катрин.

Неожиданно слова замерли у них на губах. Катрин, казалось, чего-то ждала. Наконец она отвела взгляд.

— Мне пора, — пробормотала она.

В глубине души Тилар хотел попросить ее остаться. Но какое право он имел? Ее ждал Ташижан. Он доверял немногим из ордена, и ее помощь как смотрительницы будет неоценима. А что он может предложить, чтобы Катрин захотела остаться? Чем больше времени они проводили вместе, тем больше возрастала рожденная из старой горечи и вины неловкость.

Они оба не находили слов, чтобы избавиться от нее… Если избавление вообще возможно.

Слишком запутались, слишком изранились их отношения.

Тилар кивнул:

— Счастливого путешествия.

Катрин помедлила, подняла на него глаза и, казалось, вот-вот что-то скажет.

Справа открылась дверь, и Делия шагнула в коридор. Ее глаза широко распахнулись, когда она заметила стоящих рядом Катрин и Тилара.

— Извините, — застенчиво выдавила служанка.

Делия надела простое платье из белого льна, перевязанное у пояса черной тесьмой, под цвет волос. В руках она несла инструменты для кровопускания.

Она подняла глаза на Тилара:

— Ты… ты говорил, что хочешь завершить сегодняшнее пускание до последнего колокола.

Тилар смотрел на нее. После вечно меняющихся теней плаща Катрин Делия показалась ему такой осязаемой, живой и светлой духом.

— Конечно, — произнес он. — Я и забыл.

Он глянул на Катрин. Та развернулась и зашагала прочь по коридору. Но он успел заметить боль на ее лице.

— Катрин…

Девушка бросила на него прощальный взгляд и покачала головой.

Слов больше не осталось. Перед каждым лежал собственный путь.

Катрин уходила.

Тилар смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью. Потом повернулся, взялся за дверную ручку и вошел в свои покои.

Вот его путь.

* * *

Во тьме…

Мирра медленно спускалась по черной лестнице. Она плотнее завернулась в подбитый мехом плащ и опиралась на крепкую трость. Она аккуратно сняла охранные чары, прежде чем войти сюда, и не менее тщательно наложила их заново.

«Надо соблюдать осторожность… Даже здесь».

Она шла глубоко под Ташижаном, настолько глубоко, насколько высоко возносилась в небо Штормовая башня. Никто уже не помнил о старых подземельях. Они считались древними даже во времена людских королей: склепы, где хоронили своих мертвых эльрейны — существа, что обитали здесь до появления людей. От них даже костей не осталось, лишь кучки пыли.

Такова недолговечность плоти…

Мирра уходила все глубже. Ей не требовался факел, она и так хорошо знала дорогу. Да и свет здесь не приветствовался. Он угрожал барьеру между этим миром и лежащим внизу наэфиром. Только в подобных лишенных солнечного света местах наэфир поднимался достаточно близко, чтобы пересечь границу без помощи меча богов.

И все же ей пришлось передохнуть при спуске, чтобы дать отдых спине и ногам. Она бросила взгляд вверх. Все готово. Ее задача — посеять разногласия, совратить, запутать — почти завершена. Сир Генри показал себя чрезвычайно податливым глупцом, так легко было подогревать его страхи и опутать подозрениями. Она стравила его с Огненным Крестом и продолжала их натравливать друг на друга. Последней каплей стал любимец Генри, Тилар сир Нох. Как легко оказалось внушить серым торговцам недоверие к нему и принудить их подстроить убийство, за которое его лишили рыцарства. Вдобавок это надломило сира Генри и сделало его еще более восприимчивым к нашептываниям о заговорах и темных силах внутри ордена.

Тогда она вонзила первый клин.

Оставалось углубить его, и Ташижан падет.

«А вместе с Ташижаном и вся Мириллия».

Однако сир Генри ухитрился все-таки сохранить от нее одну тайну. И кто бы мог подумать, что у него найдутся на это силы? Выродок выжил, и его прятали совсем рядом. Даже пытки не развязали сиру Генри языка.

Мирра усмехнулась, вспомнив крики сира Генри, заклятые так, чтобы их не слышал никто, кроме них двоих. После смерти Генри Огненный Крест стал править Ташижаном. Но Аргент сир Филдс сидит на своем троне неустойчиво. Из него получится даже лучший союзник, чем из сира Генри.

Уже скоро.

Со вздохом Мирра продолжила спуск, минуя изрытые нишами туннели — древние погребалища эльрейнов. Теперь здесь поселились новые обитатели и вымели вековую пыль.

Связанные наэфиром, полные черной крови, они ждали в каждой нише. Тысяча сильных воинов. Новые рыцари, которые заселят Ташижан. Темнее любой тени, сильнее любой Милости.

Черные хаулы.

Она слышала в темноте их дыхание. Четыре сотни лет они провели здесь в ожидании пробуждения.

Уже скоро.

Мирра сошла с последних ступеней в самую глубокую пещеру.

Она тронула последние охранные чары, и по пещере разлилось сияние. Не естественный свет, но свечение разложения и тления. Она с радостью вступила в его объятие.

За исключением натека вулканического камня, похожего на алтарь, пещера была пуста. На черном камне лежало бледное тело. Обнаженное. Смотрящее вверх слепыми глазами.

Мирра подошла к алтарю. Пришло время добавить к легиону еще одного воина.

Жаль, что пришлось поступиться последним. Оставить его холодное, обескровленное тело на полу. Но он выполнил свою роль. Теперь на Огненный Крест легло подозрение, и оно пустило прочные корни в сердце новой смотрительницы… А заодно и в сердце богоубийцы.

Мирра пробормотала себе под нос проклятие.

Тилар дорого обошелся.

Но найдется управа и на него.

К тому же Тилар заново выковал Ривенскрир.

От последней мысли тени в пещере зашевелились. Наэфрин ожидал у ворот. Ему не придется долго ждать. Мириллии далеко до спокойствия. Колесо уже завертелось.

Скоро.

Она вернулась к распростертому на алтаре бледному телу. Его кожа пестрела литтикскими символами, начертанными ее кровью. Мирра обмакнула палец в чашу у камня и капнула проклятым составом в глаза мальчишке.

Слепота в его взгляде растаяла. Литтикские буквы вспыхнули огнем.

Юноша моргнул. И закричал.

— Цыц, — прошептала Мирра. — Пришло время преклонить колено перед новым господином, сир Перрил.

Она занесла кинжал.

Мальчишка не мог двинуться. С тонкими чертами лица, с ясными голубыми глазами.

Недолго им осталось быть такими.

Мирра высоко подняла кинжал, чтобы это видел обездвиженный мальчишка.

Страх считается важной частью алхимии.

С усилием она вонзила кинжал в грудь Перрилу. Проклятое лезвие легко прошло сквозь ребра и проткнуло красный комок, что бился внутри. Мирра оставила кинжал в груди.

Рукоять покачивалась с каждым угасающим ударом сердца.

«Один, два, три…»

Мирра ждала. Вот рукоять замерла.

Тогда она вытащила крышку, что затыкала сверху рукоять. Ее выточили из ножной кости бога-младенца, которого Кабал выкрал из окраинных земель четыреста лет назад.

Мирра вскарабкалась на алтарь и уселась верхом на грудь мальчишки. Задрала подол и подстроилась к полой рукояти. Потом вынула льняной тампон, и ее менструальная кровь закапала в костяной сосуд.

«Менструальная кровь, чтобы благословить, — повторила про себя она. — Или на этот раз — чтобы проклясть».

Долго ждать не пришлось. Как и всегда.

Рукоять качнулась.

Биение нового сердца, черного и отравленного.

«Один, два, три…»