Глава 5

В предрассветных сумерках у реки Мишель сидела на коленях, изможденная и окровавленная. Мерин Гриссон стоял рядом с ней, его бока вздымались, пот струился по золотистой коже после долгого спешного перелета. Он наклонился, чтобы попить речной воды, но Мишель одернула его. Она не хотела, чтобы ее усталый, перегревшийся конь упал замертво, испив из холодного речного потока. Будучи далеко от лагеря, она не могла подвергать опасности лошадь.

Вытягивая голову, она прислушивалась к звукам погони. Где-то в густом темном лесу прозвучал горн. Она вздохнула с облегчением. Это было еще далеко, на севере. Когда она поднималась, хруст веток с левой стороны заставил ее насторожиться и тихим рывком обнажить оба меча. Со стальными мечами, мерцающими в отражаемом от реки лунном свете, она стояла уверенно.

Затем из-за края куста бузины на нее сверкнула пара зеленых глаз. Перед ее мысленным взором промелькнули образы: два уставших волка поприветствовали друг друга вилянием хвоста, коснувшись носами и лизнув друг друга за ухо.

— Слава богам, — проговорила она, задвигая мечи обратно в ножны. Она узнала это прикосновение и поприветствовала в ответ на беззвучном силурском наречии: — Здравствуй, Фердайл.

В ответ лоснящаяся фигура скользнула сквозь кусты, настолько тихо, что не шелохнулся ни один листик. Хруст ветки мгновение назад нужен был, чтобы предупредить ее о присутствии чужаков.

Огромный древесный волк, выбравшийся из кустов, все еще еле различался во мраке лесной гущи. Его темная шкура, усеянная золотыми и рыжими пятнами, смешивалась с пестрыми тенями, больше напоминая призрака, чем реальное существо. Но ясные глаза были такими же твердыми, как гранит. И Мишель, и Фердайл были счастливы, что сумели выжить этой ночью.

— Я была уверена, что ты потерялся, когда нас атаковали, — сказала Мишель.

Фердайл взглянул на нее и хищно съежился, отступая к краю воды, чтобы утолить жажду. Но после долгого бега он всего лишь мог позволить себе смочить язык. Волк уселся на задник лапы и навострил уши, прислушиваясь к звукам, эхом разносящимся по воде.

— Они довольно далеко, — сказала Мишель. — Думаю, мы оторвались.

Фердайл посмотрел в ее сторону, устанавливая зрительный контакт, чтобы иметь возможность говорить. Возникли образы: жестокий побитый зверь рыщет по лесу. Фердайл был прав: охота за ними должна была продолжиться. Наилучшим выходом было бы добраться до лагеря под Камнем Тора и поискать другой путь в замок Мрил. Леса, что лежали перед ними, были слишком опасны.

Три ночи назад она вместе с Фердайлом отправилась исследовать территории севернее от Ледяной реки, но они натолкнулись на отряд дварфских рейдеров. Оба уже почти попрощались с жизнью. Счастье, что дварфы не породили в своем отряде Ужаса. Если бы среди них оказались искаженные создания Зловещей Горы, ни волк, ни всадница, не уцелели бы.

Прошлой луной Лорд Тайрус определил для них путь на север к лесам Западных Территорий, где у Камня Тора, остроконечной скалы в устье Ледяной реки и Виллоуруша, следовало раскинуть лагерь. По слухам, доставляемым охотниками, земли севернее от Ледяной реки были больше небезопасны для людей и животных. У лагерных костров нашептывали истории о странных огнях, сбивающих с толку путников и ведущих неосторожных к смерти, о завываниях, заставляющих сильных и храбрых падать ниц от страха, об искалеченных и высохших деревьях, будто погибших от пыток.

И Мишель, и Тайрус, оба знали, что означают эти предзнаменования. Дух Ужаса из северного леса Зловещей Горы проник на Западные Территории. Если не задержать его с левой стороны, то можно быть уверенным, что весь массив леса по длине и ширине будет отмечен его присутствием.

Даже сейчас Мишель сжала кулак. Она бы не допустила этого. Но их единственная надежда была в том, чтобы добраться до замка Мрил и восстановить поврежденную Северную Стену, подняв барьер между пораженной Зловещей Горой и пространством девственных лесов. Мишель пристально взглянула на русло Ледяной Реки, на темный лес за ней. В замок должен лежать другой путь.

Внезапно Фердайл подпрыгнул к ней, возникнув словно из тумана. Из глубины его горла раздалось низкое предостерегающее рычание.

Мишель не теряла времени. Она выхватила мечи из ножен, привязанных к спине.

— Что это, Фердайл? — прошипела она. Чутье волка было острее, чем ее.

На своем предплечье Мишель почувствовала трение и скольжение чешуи по коже. Она осмелилась взглянуть. Крошечная радужная змейка лежала, обвив ее руку. Она медленно, словно в танце, передвигалась по своему насесту. Даже пакагола, исцеляющая змея Мамы Фреды, чуяла что-то недоброе.

Мишель сосредоточенно смотрела на лес. Фердайл напряженно стоял рядом, шерсть его была вздыблена.

Ожидание их было недолгим. Нарастающий ветер просвистел в чаще леса. На кронах деревьев закачалась листва, и сухие еловые иголки закружились в суматошных вихрях. Но это был какой-то другой звук, — пустой зловещий стон, продирающий до костей. Мечи в руках Мишель задрожали. Неестественный ветер двигался через лес к ним навстречу.

— Бежим! — закричала Мишель, отбросив любые попытки укрыться. — Курс на лагерь!

Фердайл колебался, но Мишель вскочила на Гриссона.

— Перелет — наша единственная надежда.

Стон превратился в пронзительный крик.

— Дух Ужаса! — завопила Мишель на раздавшееся стенание. — Бежим! Его нельзя одолеть! — Она изо всех сил дернула поводья Гриссона. Глаза лошади побелели от страха. С удил сочилась пена. Мишель вонзала в него пятки, но мерин лишь дрожал от страха, не в силах двинуться с места. Ладонью она стукнула его по бедру, но тот лишь съежился.

Фердайл, отбежавший на несколько шагов, вернулся к Мишель, борющейся с конем. Перед ее мысленным взором стремительно проплывали образы: олень, онемевший при виде волка; человек, вставший на четвереньки, превратившийся в белогривого волка и убегающий прочь.

Мишель закричала и снова ударила коня, но тот лишь мотал головой и в ужасе ржал. Фердайл был прав. Гриссон поддался крику призрака. Она соскользнула с седла. Ее единственным спасением был побег по воздуху. Но как она могла это сделать?

Она повернулась, чтобы тронуть Гриссона за нос и успокоить его, но тот лишь щелкнул зубами у ее пальцев. Лошадь впала в сумасшествие от страха. Надежды не было. Мишель подошла к седельным вьюкам, но гортанный рык Фердайла заставил ее обернуться.

Она отдернула руку. О чем она думала? Слишком долго носила человеческий облик, вжившись в чужой образ мышления. Отсюда она не могла унести ни сумок, ни мечей. Мишель помчалась к древесному волку:

— Бежим! — крикнула она, готовясь к преображению. Под ее кожаным и нательным одеянием плоть начала плавиться и растекаться, кости искривляться и сгибаться. Сжимаясь и выскальзывая из человеческой одежды, Мишель упала на колени. С последней судорогой на ее теле выросла белоснежная шерсть, показались когти, вытянулась длинная узкая морда, чтобы принюхаться к окружающему воздуху. Новые глаза видели мир ярче. Она вдохнула воздух и почуяла невидимые раньше пути, помеченные следами и мускусом.

Стоячие уши навострились при вое духа Ужаса. Он был почти рядом с ними. Мишель в последний раз взглянула на Гриссона, потом на груду поношенной одежды с перекрещивающимися на ней мечами. Она ощущала глубокую потерю, будто оставляла часть себя, но времени на сетования не было. Все, что она могла унести, была маленькая змейка, запутавшаяся в меху на ее передней лапе. Пакагола была тем существом, которое нельзя было оставить. Змея воскресила ее в Порт Рауле, и сейчас ее магический укус был необходим для поддержания сил.

Повернувшись на мягких лапах, она промелькнула мимо Фердайла и бросилась вперед. Фердайл присоединился к ней, и две тени лесных волков побежали прочь.

Позади Гриссон издал вопль ужаса, который Мишель никогда от него раньше не слышала. Она оглянулась и увидела темную фигуру, взвившуюся над ее верным скакуном. Казалось, что острый кусок тени оторвался от земли и атаковал Гриссона.

Острое обоняние Мишель поймало особый запах лошадиной паники. Она замедлила шаг, слегка оборачиваясь. «Беги», — мысленно принуждала она Гриссона.

Либо услышав ее, либо все-таки почувствовав грозящую опасность, Гриссон бросился в лесную чащу. Но как только он пробился под сучья черной сосны, призрачная тень скользнула под те же самые заросли и сплела в один клубок древесные корни, спутывая ноги лошади. Гриссон снова взвыл, издав крик смерти и поражения.

Дух опустился над пойманной в ловушку добычей. Когда он обвил свое кушанье, стоящий рядом ствол черной сосны скрючился; верхние ветви искривились и сплелись в беспорядочный клубок. Дерево оказалось такой же добычей, как и лошадь. Пока призрак Ужаса кормился, жизнь выкачивалась из них обоих. Зеленые сосновые иглы пожелтели и осыпались; лошадиная плоть была обглодана до костей. Казалось, будто все их существо высосали. Осталась только груда костей пол искривленным могильным столбом.

Мишель, задыхаясь, парила над криками лошади. Она не могла больше откладывать. Им нужно было отойти как можно дальше, прежде чем лесной дух закончит свою трапезу и отправится искать другое угощение. Никто не знал, как одолеть призрака. Ходили слухи, будто может помочь серебро, но это был всего лишь миф. В замке Мрил ее научили, что единственная защита против Ужаса — постоянная осторожность. Его атаке всегда предшествовал смертельный вопль. Острое ухо и быстрое отступление были единственным спасением.

Оправдывая эту поговорку, она неслась вслед за Фердайлом, вынюхивая его отчетливый след. Большую часть длинной ночи оба волка мчались через лес, купаясь в ручьях и протоках, чтобы запутать погоню, выискивая признаки наступления духа Ужаса. Но ночь была тихая, почти безмолвная.

Они остановились только один раз, чтобы быстро съесть маленького, еще теплого кролика, пойманного Фердайлом. Кровь и сырое мясо для волчьего языка Мишель были все равно, что изысканное вино и прожаренное мясное филе. Несмотря на страх и трудности ночи, Мишель не смогла подавить приступа радостного возбуждения. Много времени прошло с тех пор, как она вела свободную дикую жизнь в этом обличье.

Фердайл, должно быть, почувствовал ее восторг. Его глаза блестели, глядя на нее поверх кровавых останков. Сформировался образ: одинокий, утомленный и больной волк возвращается в свою стаю после долгой ночной охоты.

Она согласно прорычала. Будто вернулась домой.

Догрызя небольшие кости и закопав в яме шкуру, чтобы скрыть следы их трапезы, парочка тронулась вновь, готовясь сделать последний бросок до лагеря. Расстояние быстро таяло под их лапами. Они мчались мягко и уверенно. Мишель подумала, что могла бы так бежать вечно.

Когда солнце взошло над горизонтом гор, Мишель начала спотыкаться и падать. Ее неиссякаемая энергия, казалось, начала убывать. Даже Фердайл двигался слегка прихрамывая, с высунутым языком, выдыхая жар их долгого ночного забега.

Наконец, впереди показался шпиль, пронзающий древесный навес и подпирающий небеса. Утренние солнечные лучи уже добрались до самых высоких его скал, чтобы ярко озарить их и возвестить о наступлении нового дня. Это был Камень Тора.

Почувствовав восторг при виде цели своего пути, оба волка с удвоенной силой бросились преодолевать последние шаги до лагеря. Они были настолько рады вернуться к друзьям, что сразу не почуяли густого зловония.

Фердайл резко затормозил. Мишель прижалась к земле позади него. Она прислушивалась к любому шороху впереди. И ничего не слышала. Даже если бы лагерь все еще спал, она бы услышала некоторые признаки жизни. Она скользнула вперед, Фердайл позади. Что это был за запах в воздухе?

Она осторожно выглянула из-за последних зарослей, закрывающих лагерь, и напряглась при виде того, что открылось перед ней.

Лагерь впереди был разрушен, шатры искромсаны, лошади валялись мертвые в зловонных лужах крови. Стая птиц, питающихся падалью, подняла свои кровавые клювы при их приближении. Они попытались отогнать Мишель озлобленными каркающими криками, но та не обратила на них внимания.

Она шла вперед.

Лагерь лежал в тени Камня Тора, маячившего на востоке. В этом сумраке Мишель и Фердайл попытались отыскать признаки жизни. Кто-нибудь остался в живых после нападения? Она переступила через топор с короткой рукоятью. Он был масляным от крови. Она принюхалась. На нем все еще сохранялся запах дварфа.

Выпрямившись, Мишель заставила свое тело сменить обличье. Если она собиралась продолжать поиски, ей требовались руки. Хотя трудно было менять шкуру второй раз за день, женщина заставила свою плоть растянуться. Она разогнулась и приняла свой привычный облик. Лишенная меха и одеяния, Мишель тут же почувствовала утреннюю прохладу. Обхватив себя руками, она попыталась согреться.

— Поищи наших, — приказала она Фердайлу.

Махая хвостом, волк умчался. Мишель некоторое время смотрела ему вслед, чувствуя беспокойство. Его подача сигналов становилась все более неточной и редкой. Фердайл был близок к тому, чтобы потеряться в обличье волка. Он уже начал вживаться в этот образ. Если как можно скорее не сбросить заклятие, волк заберет его навсегда.

При дальнейшем продвижении в глубь лагеря ее опасения сменил ужас. У останков серой кобылы она обнаружила тело одной из воительниц Дро, охранявших Лорда Тайруса. Белокурые косы женщины были в грязи и крови. Она лежала на боку, ее внутренности тянулись по земле из ужасной зияющей раны в животе. Мишель прошла глубже в лагерь и нашла тела еще двух воительниц Дро, сестер первой. Каждая из них приняла мучительную смерть.

Поискав, она не обнаружила следов остальных: Лорда Тайруса, Крала, Могвида. Хмурясь, Мишель вернулась к одной из женщин Дро.

Молясь за их души, Мишель раздела ее и натянула на себя кожаное одеяние, прикрепляя к спине комплект из двух перекрещивающихся межи. Все еще изможденная, она смогла приладить свое тело к новой одежде.

— Я отомщу за тебя, — пообещала она, задвигая мечи в ножны.

Фердайл прошел дальше на запад. Его протяжный вой захватил ее внимание. Она двинулась к нему.

Даже потеряв острое чутье волка, Мишель почувствовала усиливающееся зловоние, когда приближалась к Фердайлу. Перед волком простиралось чистое черное пространство, выжженное в форме совершенно правильного круга. Она встала на колени и потрогала пальцами почву. Даже грязь была расплавлена в гладкую корку.

С тяжелым сердцем он встала и еще раз посмотрела на обломки лагеря.

Где же были остальные? Что тут произошло?

Пока она так стояла, солнце обошло возвышающийся на горизонте пик скалы. Оно утопило в своих лучах разгромленный лагерь. Мишель уже почти отошла, когда ее внимание привлекла яркая вспышка света в выжженном круге. Морщась, она осторожно ступила внутрь него. Поверхность лесной почвы сильно выгорела; было ощущение, будто идешь по граниту. Она взяла курс на источник свечения и опустилась перед ним на колени.

Нагнувшись ниже, Мишель увидела серебряную монету. Она попыталась поднять ее, но та была глубоко вдавлена в землю. Приложив неимоверные усилия, Мишель выковыряла ее.

Поднявшись, она изучала монету, поворачивая ее в пальцах. На одной стороне стоял знакомый оттиск лица старого короля Рая, отца Принца Тайруса. На другой была печать их семьи — снежный леопард, припавший к земле и готовый к броску. Сжимая кусок серебра, она изучала его прожженные края. Маловероятно, что Лорд Тайрус выжил.

Фердайл уселся на задних лапах позади нее. Он не нашел в лагере следов присутствия кого-либо.

Мишель бросила монету в карман.

— Тогда нам придется отыскать их.

* * *

Крепко связанный, Могвид лежал скорчившись на боку в телеге, притворяясь спящим. Каждое вздрагивание тележных колес, пересекающих лесные колдобины, отдавалось тупой болью в его спине. У него перехватило дыхание, когда телега запнулась о необычайно большое корневище. Могвид передвинулся в сторону на длину руки и опустился с глухим стуком. Он услышал слева от себя стон и осторожно повернул шею, чтобы разглядеть лежащего позади него человека, Крала.

В свете утренней зари, просачивающемся сквозь крошечное зарешеченное окошко накрытой телеги, Могвид мог различить толстую черную бороду Крала, все еще влажную от крови. Он молил о том, чтобы Крал оставался без сознания, опасаясь дальнейших пыток дварфских охранников в случае, если Крал попытается освободиться. Могвид тайком оглядел тесное пространство. Из них осталось только четверо. Слишком мало, чтобы сражаться против многочисленных орд вооруженных дварфов.

«Если бы я был бдительнее на посту…» — подумал Могвид, испытывая угрызения совести. Он прикусил губу в приступе ярости. Нет! Он не возьмет на себя эту вину. Даже если бы он вовремя проснулся и разбудил весь лагерь, рано или поздно их бы всех переловили. К северу от Камня не было путей отхода. А ведь он умолял их прекратить этот поход к замку Мрил, но никто не хотел слушать. Их захватили по их собственной вине.

«Я должен был уйти, когда оставался шанс», — подумал он горько. Но сердцем он понимал, что подобного выбора у него на самом деле не было. Он дернул руки и в тысячный раз проверил путы. Его усилия приводили лишь к тому, что узлы еще крепче затягивались. В действительности, он был связан с остальными так же, как эти путы сейчас связывали его, — связан надеждой.

Лорд Тайрус, бывший пират и принц Мрила, заманил его и брата словами предсказания, дающего шанс освободиться от заклятия, которое загнало двух близнецов в их сегодняшнее обличье — человека и волка. Слова принца эхом раздавались в его ушах: Два прибудут скованными, один отбудет целым.

Не только скудная надежда на это была утрачена. Как можно было избавиться от заклятия, если Фердайл потерялся где-то в густых лесах?

Могвид перевернулся, когда телега нарвалась на еще один неподатливый корень. Он лежал на другом боку, всматриваясь в распростертую фигуру Лорда Тайруса. Мужчина не подавал признаком жизни. Он безвольно валялся, словно мертвый угорь, двигая головой в такт движению телеги, из его носа и рта струилась кровь. Могвид не мог понять, дышал ли тот еще.

Но что это значило? Что они получили за всю их борьбу и игру на мечах? Трое воительниц Дро убиты, остальные лежат на последнем издыхании. Глупые люди. Во время рукопашной битвы Могвид укрывался. Когда сражающиеся приблизились, он выполз из своего укрытия к телу одной из женщин, намазал свои брови ее прохладной кровью, затем распластался рядом, притворяясь раненым.

Как только Могвид вспомнил свою уловку, он потерялся в воспоминаниях о диком ржании коней и отрывистом лае дварфских налетчиков. Симулируя ранение, Могвид из-под приспущенных век наблюдал, как Лорд Тайрус, прикрытый щитом последней из телохранительниц Дро, сам орудовал древним семейным мечом, мелькающим, словно размазанное пятно. Это был танец смерти, из которого никто не уходил живым.

Ближе к лагерю горец атаковал дварфов с помощью топора и зубов. Даже сейчас при этом воспоминании по спине Могвида прошел холод. Крал казался больше зверем, чем воином. Но никто не мог оспорить его результатов. Дварфы падали замертво возле великана.

Какое-то мгновение Могвида занимали мысли о победах Крала, но даже самый сильный медведь бывает побежден стаей волков.

Крал упал первым, сваленный шестью мощными тушами дварфов. На другой стороне лагеря Лорд Тайрус продолжал свой кровавый танец. Он, казалось, стал более неукротимым с утратой Крала, не отступив ни шагу, даже когда его телохранительница упала замертво возле него. Надежда на победу все еще горела в стальном клинке принца.

Затем ночь прорезал оглушительный треск, и монстроподобная тень нависла над Лордом Тайрусом. Хотя пространство освещалось лишь лагерными факелами, Могвиду не составило труда распознать фигуру атакующего.

Чернее дегтя, существо возвышалось во мраке ночи. Вздымаясь на когтистых оленьих лапах, его фигура напоминала толстого кота с гривой. Но крылья, распростертые по обеим сторонам мускулистых плеч, противоречили этому образу.

Тайрус назвал его по имени. «Грифон!» — закричал он.

В ужасе Могвид зарылся лицом в грязь. Во время их продвижения на север беженцы, бегущие на юг, распространял и слухи об этом монстре: существо настолько отвратительное, что при одном взгляде на него человек прощался с жизнью. Не оставляя себе шанса. Могвид крепко зажмурил глаза. Последнее, что он видел, был отступающий Лорд Тайрус, из пальцев которого выпала серебряная монета.

Затем над поляной раздался вой, такой громкий, что, казалось, он высасывает сознание Могвида, пытаясь отнять его волю. На какое-то мгновение Могвид «отключился», пораженный криком грифона. Когда он пришел в сознание, в лагере было тихо, как в могиле. Беглый осмотр показал, что грифон ушел, а Лорд Тайрус, раскинувшийся и окровавленный, лежал в круге выжженной почвы.

Оставшиеся дварфы медленно передвигались вдоль лагеря и собирали выживших. Могвид легко продолжал изображать беспамятство, так как его конечности были слабыми и бескостными от страха. Брошенный в накрытую телегу, будто мешок с овсом, Могвид оставался в сознании. Сквозь щели в стенах телеги он мог наблюдать, куда их везут: на север, в нужном им направлении.

Яркие вспышки разноцветной листвы сквозь щели сменились темными иглами черных сосен, когда они ступили на самые северные окраины Западных Территорий. Могвид прикинул, что до самой Северной Стены оставался один день пути.

Вдруг телега попала в выбоину на дороге, отозвавшись глухим звоном в спине Могвида. Во мраке телеги он обнаружил пару глаз, пристально смотрящих на него. Казалось, они светятся в скудном свете, проникающем сквозь небольшой проем.

Это был четвертый, последний член их команды, выживший во время атаки. Как и Могвид, она не сражалась и не оказывала сопротивления. В скудном свете солнца у тонкой фигурки ярко сияли медового цвета волосы. Могвид прошептал ее имя:

— Нилан.

Он не ожидал услышать ответ. С тех пор как луну назад на границе Западных Территорий они обнаружили женщину нимфаи, она не произнесла ни слова. Вопросы игнорировались, разговоры избегались. Она бродила по краю лагеря, часто уходя в полном одиночестве в лес, с потерянными и сонными глазами. Остальные члены команды терпели ее поведение, но много раз обсуждали его, не понимая, зачем она присоединилась к ним.

Могвид, Фердайл и Крал были свидетелями ее смерти у подножия Зуба, случившейся от руки илгардского чудовища. Между собой они размышляли, была ли эта молчаливая фигура их возродившимся товарищем, или просто хитрой уловкой лесной магии. Разве могла это быть Нилан? Маловероятно.

— Не бойся, Могвид. Это я.

Слова были произнесены отчетливо, но Могвид застыл, обескураженный. После такого долгого перерыва призрак, наконец, заговорил. Он отшатнулся от нее.

— К-как можно… Я видел тебя… Создание в виде паука убило тебя!

Нилан прервала его лепетание.

— Не обманывайся, Могвид. Я человек даже в меньшей степени, чем ты. Я нимфаи, создание из корней и глины. Это тело — пыль и вода, которые оживляет дух коакона. И хотя побег растоптан, но, пока живет корень, я не могу умереть.

Могвид попытался осознать это.

— Но почему ты так долго ждала, чтобы вернуться к жизни?

— Это не такой простой переход. Мне нужна была сила этого гигантского леса. Песни деревьев Западных Территорий необходимы мне, чтобы переродиться. Когда старое тело разрушилось, Елена бросила на мою могилу семя дуба.

Могвид кивнул, вспомнив черное зерно, которое дал Елене.

— Я ввела свой дух в это крошечное семя, спрятавшись внутри него, пока не накопила достаточно сил для движения. В образе призрака я принесла семя твоему брату, надеясь, что рано или поздно вы вернетесь на родину, в эти лесные земли. Только здесь есть стихийная магия корня и глины, способная насытить меня силой и вытащить из семени, дав сущность и форму.

— Почему ты не объяснила этого раньше? Почему молчала?

— Мне было необходимо время. После целой зимы жизни в виде призрака я не могла отделаться от пения окружающих меня деревьев. Мне понадобилась большая концентрация, чтобы вырваться из бесконечной музыки леса. Но когда появилось чудовище и атаковало этого человека, — она указала на Лорда Тайруса, — древесные песни умолкли далеко вокруг. И тогда мой дух окончательно наполнил это тело, завершив мое воссоединение с ним.

Могвида резко отбросило к стене.

— Невелико счастье. Ты возродилась как раз во время, чтобы подвергнуться пыткам и быть убитой нашими захватчиками.

— Возможно. Но я послала знак — крик о помощи. Я видела свет из другой земли: паруса и море. Эльф Мерик… Он все еще хранит мою лютню, защищая сердце дерева моей души. Пока жива лютня, есть надежда.

— Для тебя — может быть. Если я умру, то уже не вернусь назад.

Нилан, казалось, не слушала его. Она продолжала, сверкая глазами:

— Лесные деревья шептали о черном крылатом чудовище, атаковавшем лагерь. Оно живет в каменных воротах где-то недалеко от Северной Стены. Я слышала также шепот о его злом двойнике далеко на юге, о другом черном чудовище у Южной Стены. Деревья стонут от одного их присутствия. — Глаза Нилан сосредоточились на Могвиде. — Эти Врата должны быть разрушены.

— Почему? — спросил устало Могвид.

Нилан отвела взгляд.

— Я не уверена. Но они угрожают всем землям. У них есть власть подавить весь мир.

Могвид задрожал при ее словах.

— И что мы можем сделать?

Нилан, казалось, снова ушла в себя.

— Есть только одна надежда.

— Какая?

— Ужас Зловещей Горы.

Могвид вытянулся.

— Кровавый дух? Темный призрак черного, скрючившегося леса? Ты с ума сошла? Как можно призывать на помощь такое дикое создание?

— Я должна убедить его.

— Зачем? Как? Он служит Темному Лорду.

Нилан помотала головой.

— Нет. Это дикое существо, чьи порочные вожделения на руку Черному Сердцу. Никто не властвует над призраком Ужаса.

— У тебя есть надежда заручиться его поддержкой?

Нилан надолго замолчала.

— Он послушает меня, — проговорила она с болью в голосе.

Могвид не был удовлетворен таким ответом.

— Почему?

— Потому что Земля — жестокая хозяйка. — Это было все, что она прошептала в ответ. Нилан повернулась к нему спиной, заканчивая беседу, такая же безмолвная, какой ее нашли в первый раз.

* * *

Ближе к середине дня Мишель стояла позади трех холмов свеженасыпанной земли. Она оперлась на лопату, которой выкопала три могилы. Разрушенный лагерь не был безопасным местом для пребывания: грифы уже кружили над ним, призывая всех к трапезе, приготовленной внизу. Скоро должны были собраться и остальные хищники. Мишель не могла оставить своих сестер по мечу на растерзание клыкам и когтям. Их связывала клятва.

Мишель наблюдала, как солнце начало клониться к западному горизонту. У нее еще было время уйти прежде, чем закатится солнце. Отбросив черпак, она опустилась на одно колено перед могилами. Запах свежей глины уже перебил зловоние мертвечины и крови, исходящее от зарезанных лошадей. Она склонила голову.

— Мне жаль, сестры. Лежите с миром. Найдите своего повелителя, короля Рая. Скажите ему: я отомщу за смерть его сына.

Слезы покатились из ее глаз. Она дважды изменила клятве. В первый раз, когда не услышала зов атакованного замка Мрил, и сейчас, когда привела последнего принца Стены к гибели.

Она залезла в карман одолженного кожаного одеяния и вынула серебряную монету. Снежный леопард, казалось, свирепо смотрел на нее. Она сурово сжала монету.

— Я догоню ваших убийц и сожгу их тела, так что вы почуете запах моей мести. Я клянусь в этом.

Затем слабое покалывание в уголке ее сознания возвестило о чьем-то присутствии. Обернувшись, она обнаружила Фердайла, стоящего у края леса. Она послала его отыскать следы нападавших, пока сама копала могилы. Глаза волка блестели, как расплавленный янтарь. Появился образ следа в лесу на расстоянии четверти лье и пары свежих борозд от телеги, двигающейся на север. Мыслительные проекции Фердайла подчеркнули глубину отпечатков колес во влажной почве. Телега была тяжело нагружена — возможно, пленниками.

— Кто-то еще выжил?

Она позволила забрезжить надежде.

Новый образ завершил послание Фердайла: два волка, белоснежного и темного окраса, бегущие по следу.

Мишель кивнула и поднялась. Нападающие обгоняют их на полдня пути, а волки могут двигаться по лесу стремительнее, чем отряд дварфов. Но путешествие в обличье волка сделает ее нагой и безоружной. Она прикоснулась к ножнам мечей за плечами. Без острых клинков как можно надеяться освободить остальных? Бросить их она тоже не могла.

Если бы был хоть один шанс…

— Мы должны спешить. — Она оглядела монету в руке и зареклась от дальнейших неудач. Она подняла кусок серебра к губам и поцеловала его холодную поверхность, планируя оставить ее в качестве надгробного знака, символа взятой на себя клятвы. Но как только губы коснулись монеты, серебро в руке стало теплым. Кожу на ладони стало покалывать, как при внезапном похолодании.

Пакагола снялась с ее предплечья, отчетливо ощущая что-то необычное. Крошечная змейка подняла голову и зашипела, колыхая красным язычком.

Мишель опустила кусок серебра и пристальнее разглядела его. Что за странность?

В ответ на вопрос в ее голове начали возникать слова, похожие на послание перемещенного образа. Но слова эти были подобны шепоту ветра.

— Я слышу тебя. Печаль твоего сердца взывает ко мне через монету.

Она оглядела поляну, затем снова посмотрела на монету.

— Кто ты?

— Я могу назвать тебе мое имя. Я Ксин, зул. Друг Тайруса. Скажи свое имя, чтобы я скрепил нашу связь.

Мишель ничего не поняла из этого. Она помнила, что принц упоминал о чернокожем племени бывших рабов, которых он освободил. Он намекал на некоторые магические способности их предводителя. В самом деле, несколько дней назад, когда их группа впервые столкнулась с разведывательным отрядом дварфов, Лорд Тайрус сидел у лагерного костра, сжимая в руках эту монету. Он заявил, что может послать весть на восток, предупредить об опасности и донести слухи о чудовищном грифоне. После этого заявления он, нахмурившись, положил монету в карман, не зная, слышал ли его кто-нибудь. «Слишком далеко», — пробормотал он и больше не заговаривал об этом.

Но, должно быть, кто-то его все же слышал. Она сжала монету и произнесла свое имя:

— Я Мишель.

— Я принимаю твое имя, Мишель из рода Дро, — торжественно ответил голос. — Я знаю тебя по рассказам других. Мы сейчас приходим, чтобы выискать вас. Говори, где мы можем вас найти. Твоя связь сильная, ты, должно быть, недалеко.

Она нахмурилась. Как это было возможно? В последний раз она видела зулов, когда те вместе с Толчуком и Мериком отправлялись на поиски Елены, на далекий архипелаг, за тысячи лье отсюда.

— Нет, я очень далеко, — ответила она. — Я затерялась на Западных Территориях.

— Это знаем мы. Мы уже летим над великим зеленым морем. Скажи нам, где ты.

Мишель пристально посмотрела на солнце, в ее голове кружились беспорядочные мысли.

— Но как?

— Мерик из рода эльфов. Мы летим его кораблем ветра.

Она тяжело вздохнула.

— Мерик? — Внезапное воспоминание о раненом эльфе, покрытом шрамами после битвы с любимцем Темного Лорда, промелькнуло перед ее глазами.

— Он здесь, — продолжал голос. — Скажи нам, как мы найдем тебя. Я быстро устаю и не могу поддерживать эту связь очень долго.

Эти последние слова были похожи на правду. Шепот монеты стремительно таял. Мишель была вынуждена наклониться ниже и крепче обхватить ее. Она вглядывалась на восток, на каменную стену, прорезающую небо.

— Камень Тора! — закричала она, опасаясь, что не будет услышана, когда монета в ее ладони похолодела. — Я встречу вас на вершине Камня Тора!

Она ждала ответа, какого-то подтверждения. Но монета безмолвствовала, похолодев в ее ладони, вновь превратившись в кусок серебра. Она сжимала ее пальцами, пытаясь вернуть магию.

Фердайл задел носом ее кулак, чем сильно испугал ее. Она посмотрела вниз на волка и рассказала на бессловесном силурском языке о странном контакте.

Реакция волка была скептическая: «Волчица обнюхивает мертвого детеныша, силясь вернуть его к жизни».

— Может, ты и прав, — громко ответила она. — Я не знаю.

Она отвернулась, изучая гранитный шпиль, выступающий выше самых высоких деревьев. Его далекие вершины светились в ясных лучах солнца. Над всей протяженностью леса выдающаяся скала была бы самым заметным местом для швартовки. Никто не мог бы пролететь мимо нее. Но ее лицо все еще оставалось непреклонным. Она вправду это слышала?

Она подняла кулак к груди. Есть только один способ это проверить. От лагеря на вершину пика тянулся тонкий след, более темный, чем сама черная скала.

— Идем, — сказала Мишель, прокладывая путь. — Проверим, содержит ли монета умершего хоть сколько-нибудь подлинной магии.

* * *

Когда солнце клонилось к западному горизонту, Мерик стоял на носу «Штормового крыла». Одетый в легкую льняную рубашку и тонкие штаны, он чувствовал все воздушные течения. Раньше его длинные распущенные волосы развевались по ветру, еще теснее связывая его с небесами. Но не сейчас. Мерик провел ладонью по черепу. Хотя его серебряные волосы отросли, они были недостаточно длинны, чтобы почувствовать бриз и укрепить его связь с ветрами.

Он опустил руку. Ему не следует жаловаться. Тесная связь с кораблем компенсирует эту потерю. Хотя Мерик не стоял на его борту больше двух зим, он воспринимал «Штормовое крыло» как продолжение своего собственного тела. Только сила стихий способна напитать эти корабли топливом и удержать их в воздухе. И именно через этот стихийный контакт корабль и его капитан становятся единым целым. Стоя на носу, Мерик чувствовал каждый винт и болт на корабле, скрип парусов, будто это его собственная рубаха. Каждый треск корпуса отзывался ноющей болью в его суставах.

На борту «Штормового крыла» он снова чувствовал себя невредимым. Пытки и жестокость в казематах Шедоубрука остались смутным воспоминанием. Он мог бы легко вообразить, что все те ужасы случились с кем-то другим, а не с ним. Здесь, паря над облаками. Мерик чувствовал себя огражденным от любого земного насилия.

Но сердцем он знал, что подобная защита так же хрупка, как облака, сквозь которые они пролетают. Даже небеса были беззащитны против разрушающей власти Темного Лорда. Во время путешествия Мерик на собственном опыте понял, насколько земля, море и небо были взаимосвязаны. Энергии мировых стихий являются бесконечной паутиной, перекрываясь, сплетаясь, перекручиваясь и связываясь между собой. Нельзя заразить один элемент, не повредив другой.

Он мог бы объяснить все это матери, королеве Тратал, но боялся, что подобные идеи попадут на неблагодатную почву. Таков путь эльфов. Слишком долго они были оторваны от земли, убеждая себя, что свободны от подобных уз. Но Мерик понял, что для победы над злом потребуется воссоединение всех стихий. Если их оставить разделенными, шансов нет.

Он не мог позволить этому случиться.

Крепко стиснув перила, Мерик изучал морской пейзаж, проносящийся четвертью лье ниже корпуса корабля. Немного раньше шаман зулов Ксин принес ему весть о появившейся связи с Мишель. Хотя он толком ничего не понял, но связь была налажена. Женщина-воительница указала место встречи: Камень Тора. Ксин и Мерик обследовали все карты Западных Территории и обнаружили это место: скала в устье двух рек.

Теперь они следовали серебряной нити, проходящей сквозь густые зеленые поросли. Это узенькая речушка под названием Виллоуруш, текущая прямо в сердце леса. Точка, где она сходилась с Ледяной рекой на севере, и было местом назначения.

Мерик поднял взгляд на линию горизонта, инстинктивно делая небольшие поправки по курсу реки. У горизонта появилась тень, единственное черное грозовое облако, поднимающееся над краем леса.

— Это то место? — у его плеча раздался голос. Это был Ток, его вечная тень. Он совсем забыл о парнишке, сидящем рядом с бочонком масла.

— Думаю, да, — с трудом проговорил Мерик, внезапно опущенный с вершин облаков обратно на палубу корабля. Он поднял руку и дал сигнал натянуть канаты. Паруса были выровнены. — Будем на месте с наступлением темноты.

— Нужно сообщить Мастеру Ксину? — Ток вскочил со своего места, скрипнув пятками по палубе.

Мериком это движение было воспринято как зуд на собственной коже.

— Да, он отдыхает в своей каюте с двумя соплеменниками. — Короткая беседа с Мишель выкачала из Ксина все силы. Придя к Мерику с вестью, он еле стоял на ногах, под глазами виднелись красные круги. — Если способности восстановились, пусть шаман попробует связаться с остальными.

Ток кивнул и убежал прочь. Оставшись один, Мерик наблюдал за тенью на горизонте, постепенно приобретающей очертания. Озаренная лучами заходящего солнца, вершина скалы с отвесными прямыми уступами торчала, словно поднятый вверх указательный палец. Медленно забирая свою магическую силу из заколдованного железного киля, Мерик уменьшал высоту по мере приближения к далекой скале, держа курс на деревья.

Мерик сосредоточился на изящном танце магии и ветра. Сделав это, он скорее почувствовал, чем услышал, приближение трех зулов и Тока.

— Они уже направлялись сюда, — начал Ток. — Я сказал им, что ты хочешь.

Мерик обернулся и в знак приветствия кивнул головой. Маленький чернокожий человечек поклонился в ответ. Бледный шрам и руна глаза на лбу блестели. Два настоящих его глаза были такими же яркими. Его энергия, казалось, восстановилась.

— Где ты можешь снова связаться с Мишель?

Ксин покачал головой и отошел к перилам. Выражение его лица было расстроенным.

— Нет. Чтобы говорить, она должна держать монету и желать этого, — ответил он огорченно. — Все безмолвно.

Мерик почувствовал в его голосе сильные опасения. Он вернулся к изучению горизонта. Пока они отвлеклись на разговор, Камень Тора значительно увеличился. Мерик хотел откорректировать курс, прежде чем вернуться к остальным.

— Мы прибываем. Лучше приготовиться.

— Будет слишком поздно. — Ксин повернулся к Мерику, в его глазах царил страх. — Я был дурак. Слишком слаб, чтобы слышать сейчас.

— Что ты имеешь в виду? — опасения Мерика вспыхнули с новой силой.

Шаман потрогал шрам на лбу.

— Я чувствую другие глаза тут вокруг. Злые, горящие, изощренные умы, чьи вожделения заставляют вздрагивать сердце.

Мерик нахмурился.

— Где?

— Они не замечают нас. Но тоже следуют в направлении большого камня. Я чувствую, как они обвивают скалу так же быстро, как мы летим.

Мерик оглядел недвижную поверхность леса. Он ничего не увидел, но не стал сомневаться в способностях шамана проникать сквозь покровы, чувствуя то, что происходит далеко внизу. В прошлом Ксин не раз подтверждал это умение.

— Мы успеем вовремя? — спросил Мерик.

Ксин повернулся к Мерику, тревожно сузив глаза.

— Мы должны лететь быстрее.

Мерик доверился шаману:

— Я попытаюсь.

Вновь обернувшись к перилам, Мерик выдохнул из себя магию, но направил ее не на корабль, а на небеса вокруг. Он изо всех сил старался надуть ветров в свои паруса. Но при рассеянии внимания между небом и кораблем это было титаническим усилием даже с его мастерством. Он чувствовал потрескивание голубоватой энергии на своей коже — или это был корпус корабля? Мерик потерялся где-то посередине.

Он собрал энергию, закованную в облака, и отклонил ветры, сплетая их крепче в единое кружево. Эльф тянул и стягивал эту энергию, создавая закрытый канал для потока силы.

— Иди ко мне, — взывал он.

Затем, словно толчок в спину, он почувствовал первое тянущее корабль усилие. Над его головой паруса медленно разрослись, канаты натянулись. Свежие ветры просвистели мимо его ушей, мимо корпуса корабля. «Штормовое крыло» все быстрее и быстрее рвался вперед. Мерик приладил магию к кораблю. Подобно атакующему ястребу, корабль метнулся вниз и помчался над лесом. Мерик использовал вес корабля для его ускорения.

Мерик неясно ощущал присутствие остальных, хватающихся за перила, спотыкающихся от внезапного ускорения. Капли холодного пота выступили на его лбу при неимоверном усилии удержать ветры.

— Что ты чувствуешь? — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

— Мне жаль. Темные создания двигаются очень быстро. — Мудрый голос прозвучал словно приговор. — Мы прибыли слишком поздно.

* * *

Мишель оставалась пара шагов, чтобы взобраться на вершину скалы. Попав на самый верх, она задрожала, так как все ветра, казалось, также собрались здесь. Здесь, на вершине, тропа заканчивалась маленьким высеченным алтарем. Мишель приблизилась к святыне. Хотя никто не знал, кем был высечен алтарь, это место до сих пор использовалось для ритуалов во славу Матери в дни солнцестояния и равноденствия.

Фердайл сопел у края алтаря, принюхиваясь к странным чудовищам, выгравированным на камне. Он заметил одного особенного зверя на северном торце алтаря и завыл. Мишель посмотрела на изображение. Крылатый лев с поднятыми вверх когтистыми лапами. Мишель нахмурилась. Грифон, каким его рисовала молва, разносимая беженцами. Это был какой-то ключ?

Мишель обошла алтарь кругом. На его южной оконечности был изображен гигантский петух с телом змеи. На двух других сторонах располагались ящероподобная птица и бычья фигура с хвостом скорпиона. Мишель отошла в сторону. Она ничего не слышала о других чудовищах, но ее сердце охватило беспокойство. Что это все значило? Между ними была какая-то связь?

Не зная, как разгадать эти тайны, она подошла к краю вершины и обратила взор к небу.

Голубое пространство было пусто, не считая нескольких низколетящих облаков и поднимающегося от леса мглистого тумана. Ничто не указывало на летящий корабль. Стоя на краю обрыва, она вынула серебряную монету из кармана и стиснула ее. Путешествие было напрасно? Они потратили полдня на преследование фантома? Именно сейчас Мишель была склонна считать все это сном.

Внезапно монета потеплела в ее кулаке. В голове раздался торопливый голос:

— Они идут! Остерегайся леса!

Она подняла монету с облегчением, смешанным со страхом. Она уже не ожидала услышать голос.

— Кто? Кто идет?

— Искаженные создания с порочными мыслями. Они окружают камень!

Мишель обернулась на алтарь и вгляделась в край леса, простирающегося внизу. Создания? Она ничего такого не видела.

— Мы уже на вершине, — сказала она. — Я ничего не вижу.

— Они там есть. Но мы идем стремительно.

Женщина подняла глаза к небу. Все еще ничего не было видно.

— На востоке, — торопливо проговорил голос, будто чувствуя ее желание увидеть корабль. — Над Виллоурушей.

Мишель медленно повернулась вокруг и прищурилась. Ничего.

Затем сверкающий луч солнца отразился от чего-то, висящего над деревьями на горизонте. Пока она наблюдала за ним, оно росло. Уже можно было распознать вздыбленные паруса. Она пристально вглядывалась в него, крайне удивленная. Летающий корабль! Может ли это быть?

Фердайл заскулил у ее ног. Должно быть, он тоже заметил странное судно. Она бросила взгляд вниз, на своего силуранского товарища, но острые глаза волка были направлены не в небо. Фердайл изучал чернеющий в низине лес. Хотя вершина скалы пламенели в закатном свете солнца, лес внизу уже был погружен в туманный сумрак. Мишель проследила направление его взгляда.

— Что это, Фердайл?

В ответ он заскулил.

— Скажи мне, что… — начала она. Но тоже услышала это. Это исходило не от волка и не от монеты, а от самого леса.

Крик разрастался, доносимый ветром снизу. Ветер? Мишель знала наверняка. Она всмотрелась еще пристальнее. У подножия скалы деревья искривлялись и деформировались, мучимые чем-то невидимым в опустившейся мгле. Теперь Мишель знала, о чем предупреждал голос из монеты. Искаженные создания. Не мифические существа с алтаря, а что-то гораздо страшнее.

Это был Ужас!

Мишель ступила к краю вершины. Деревья вокруг корчились, а их стволы становились мягкими, листья темнели и опадали, гонимые сумеречным бризом. Будто крик снизу был воплем самих умирающих деревьев. Но Мишель знала, что он исходит от призраков, сотен призраков!

С горы она видела тени, мелькающие среди уродливых остовов деревьев. Она не понимала такого странного нашествия. Призраки обычно ведут себя обособленно, редко появляясь даже парами. Что заставило их собраться вместе? Чего они хотели? Они просто клубились внизу и рушили все вокруг. Двигаясь так же быстро, как сейчас, он должны были быть на вершине уже через несколько секунд. Но вместо этого мешкали внизу, искажая деревья, в которые усаживались. Что их там удерживало?

Мишель взглянула на алтарь. Здесь была какая-то древняя магия? В тысячный раз за время своего путешествия она пожалела, что не сохранила поискового мастерства, способности считывать окружающие магические силы. Воительница чувствовала, что эта жизненно важная способность отнята у нее. Она подняла монету и заговорила.

— Я вижу создания, но они держатся в стороне. Торопитесь, прежде чем они наберутся храбрости атаковать скалу.

Глухой шепот выговорил:

— Мы спешим… Будь готова…

Она повернулась и увидела глаза Фердайла, устремленные на нее. Образы выдали: белоснежная птица взлетит со скалы и унесется высоко в небо, прочь от корчующегося леса.

— Нет, — громко проговорила Мишель. — Я тебя не оставлю.

Фердайл мотнул головой и отвернулся, невозмутимый, как настоящий волк.

Мишель вернулась к наблюдению за лесом и небесами. Вопль Ужаса эхом раздавался с обрыва. Внезапно под ее ногами дрогнула земля. Она упала на колени, чтобы не навернуться со скалы. Доползя до края, стала вглядываться вниз.

Сотни деревьев вокруг горы были выкорчеваны с корнем, многие из них были гигантскими тысячелетними породами. Собираясь в группы, они атаковали подножие скалы своими огромными корневищами, вонзаясь в гранитные трещины.

Матерь богов! Лес напал на Камень Тора, пытаясь свалить его.

В ветвях искореженных деревьев Мишель заметила причины нападения. Их обвивали рваные тени Ужаса. Призраки оседлали атакующие деревья, словно наездники скакунов. Древние деревья наступали и вонзались в скальную породу, отрывая от нее по куску и заставляя ее заваливаться на сторону. Наблюдая за этим, Мишель внезапно поняла, как была разделена Северная Стена. Даже эта древняя защитная стена из гранита не могла долго сдерживать атаку.

Опираясь на колени и руки, Мишель отползла от края скалы. Она посмотрела на небо. При свете заходящего солнца небесное пространство было прозрачно. Она легко могла распознать паруса корабля. Он летел не дальше, чем за лье от нее. В темнеющем небе его киль пламенел, словно раскаленный уголь. Даже потеряв поисковые способности, Мишель могла почуять магию. Это была та самая пламенеющая энергия, удерживающая судно в воздухе.

Она стиснула монету.

— Быстрее, — торопила она.

Ответа не было, но и чем могли помочь теперь слова? Либо корабль успеет, либо нет.

Мишель припала к алтарю, когда скала в очередной раз задрожала под ней. На мгновение она задумалась об идее Фердайла: принять облик огромной птицы и улететь от опасности. Это было искушением. Умирать не хотелось. Она уже испытала это однажды и с тех пор не торопилась повторять пережитое. Но даже у меняющего обличья есть ограничения. Для одной большой трансформации требуется собрать много энергии. Она же за день уже дважды поменяла облик — из женщины в волка и обратно. У нее не было больше сил на подобные действия.

Мишель уставилась на огромного древесного волка, стоящего на широких лапах и наблюдающего атаку внизу. Даже если бы она могла преобразоваться и спастись, то не сделала бы этого. Она не могла бросить своего старого товарища. Она уже потеряла много друзей, и эта боль была сильнее страха смерти.

Закусив губу, Мишель обратилась в мыслях к вопросу о призраках. Что влекло Ужас, словно мотылька на пламя? Если бы знать ответ…

Земля снова пошатнулась. Пик накренился. Мишель схватилась за край алтаря, чтобы не скатиться вниз.

Вонзая когти в землю, Фердайл карабкался, чтобы вернуть себе устойчивое положение, но все его попытки проваливались. Он скользил прямо к краю обрыва. Камень опрокидывался вместе с ним!

— Фердайл! — Мишель метнула руку, тянясь с того места, где зацепилась за алтарь. Фердайл проскользнул мимо ее руки, перелетев на полтуловища через край. — Нет!

Она заставила плоть руки расплавиться и вытянуться. У нее не было энергии на полное обращение, но, может быть, небольшая трансформация…

Она сосредоточилась, напрягая усилия. Ее молчаливая мольба отозвалась легким жжением плавящейся кости. Рука утончилась и вытянулась. Пальцы проползли вдоль поверхности скалы.

Глаза Фердайла стали бешеными от отчаяния, с которым он пытался удержать свое ненадежное положение. Он потерпел в этой битве поражение и уже катился вниз.

— Нет! — Она резко вскинула руку. Ее пальцы обхватили передние лапы волка, когда тот уже соскользнул с края. — Держись! — проговорила Мишель сквозь сжатые губы.

Она закачала в тонкую вытянувшуюся руку некоторый объем с туловища, чтобы мышцами усилить свою хватку. Мысленно женщина представила себя состоящей лишь из двух рук — одной, цепляющейся за гору и второй, охватившей лапы друга. Все остальное не имело значения. Она собрала всю волю, сердце стучало у нее в ушах. Как долго она могла продержаться в таком состоянии, она не знала, но заставила свое тело вернуться к прежней форме. Ухватив Фердайла за лапу, ее рука укорачивалась, увлекая волка за собой, оттаскивая его от края обрыва.

В достаточной близи Мишель резко дернула руку, крепко схватив Фердайла под мышку. Изможденная, она внезапно осознала, что Камень прекратил опрокидываться, но сохранил опасный крен под крутым углом. Счастливое облегчение, но надолго ли?

Вопли призраков вновь донеслись снизу.

Мишель это уже не волновало. Крепко зажмурив глаза, она старалась удержаться на скользком граните. Если она разожмет руку, цепляющуюся за край алтаря, они оба погибнут.

Пока она концентрировалась на своих мускулах и мышечных волокнах, волосы ее растрепались и завалились на лицо. Воздух изменился, как после грозового летнего ливня. Энергия! Мишель открыла глаза и вскрикнула от смешения шока и облегчения.

Над ее головой небо отступило, сменившись гигантским деревянным остовом и пламенеющим железным килем. Пока она смотрела, на его нижней стороне распахнулся люк. Из него змеей взвился длинный канат и свесился на мучительно близком расстоянии от нее. Если бы она стояла, то легко дотянулась бы до него. Но это было невозможно. Пошевелив одним мускулом, она наверняка сорвется вниз.

Скала под ней, будто напоминая о себе и бранясь, вновь закачалась. Пик продолжал заваливаться. Матерь родная, так близко!

В пролете люка появилась тонкая фигура, определенно принадлежащая эльфу. Гибкий человек обвязал себя канатом вокруг живота. Он нырнул вниз из люка и заскользил по веревке, замедляя свой спуск трением петли. По тому, как быстро он летел вниз, Мишель была уверена, что он сорвется с каната и разобьется насмерть. Но в последний момент проворный эльфийский моряк надел петлю на колено и щиколотку, тормозя и свешиваясь с каната на одной ноге. Длинные пальцы схватили кожаную куртку Мишель.

— Не сопротивляйся, — предупредил человек довольно холодно. — И держи эту собаку.

Как только он схватил ее, веревка начала затягиваться обратно в люк, таща эльфа и его ношу наверх.

Мишель боялась, что тощий моряк не выдержит их веса. Но какой у нее был выбор? Она неохотно отпустила алтарь и прижала огромного древесного волка к груди обеими руками. Их медленно тянули вверх.

Как только пятки Мишель оторвались от скалы, раздался оглушительный треск. Она затаила дыхание при внезапном шуме, почти выпустив Фердайла из объятий.

Под ее ступнями скала валилась, сначала медленно, потом все более стремительно, словно срубленное дерево. Время едва тянулось, пока весь камень не обрушился в гущу леса. Оглушительный рев сопровождал это крушение. Листья и обломки расколотых древесных стволов взметнулись в небо на высоту парящего корабля. Вода взмыла высоко в воздух, когда сваленная скала перегородила Виллоурушу, запружая реку и отклоняя течение.

Закинув голову, Мишель вглядывалась в пролет люка. Он казался на расстоянии лье. В люке медленно вращался барабан со снастями, который натягивал канат. Глаза эльфийского моряка встретились с ее глазами. Его, казалось, не беспокоило разрушение или опасность, исходящие снизу, по выражению его лица можно было подумать, будто он буксирует наверх пару бездушных тюков. Но Мишель заметила на его лбу блестящие капельки пота от титанических усилий.

Она ничем не могла ему помочь, поэтому направила свой взгляд вниз. Земля терялась в обломках пород и тумане. Ничто не указывало на присутствие призраков. Вновь она задумалась, что привело их в таком количестве к скале. Они пришли за ней? За Фердайлом? К древнему алтарю? Мишель чувствовала, что дело не в них. Что-то другое пригнало их туда. Но что? За чем они шли? Что побудило призраков так необычно себя вести?

Снова взглянув наверх, она увидела, что люк уже совсем близко. Чьи-то руки схватили их, когда они были втянуты внутрь. Наконец Мишель нащупала прочную платформу под ногами. Она опустила Фердайла. Их эльфийский спаситель распутал канат и проворно встал на ноги. Он холодно кивнул головой в их сторону и удалился, будто их спасение не имело никакого значения.

Мишель покачала головой на странное поведение эльфа и в последний раз кинула взгляд вниз перед тем, как люк закрыли и запечатали.

Тайна Ужаса все еще не нашла разрешения, и Мишель знала, что путь к победе на севере лежал именно в этой загадке. Но подобные тайны должны дождаться своего часа. Сейчас она была спасена, в безопасности и окружена союзниками.

— Рад встрече, Мишель, — проговорил голос позади нее. Она повернулась в сторону знакомой долговязой фигуры, возвышающейся в дверном проеме. Ее захлестнуло облегчение.

— Мерик! — Она подбежала и крепко обняла эльфа.

— Кажется, нам есть что обсудить, — проговорил Мерик, когда смог окончательно высвободиться. Он поприветствовал Фердайла, затем оглядел собравшихся.

Подняв бровь, Мерик взглянул на Мишель.

— А где остальные?

 

Глава 6

Крал вышел из забытья в полном смятении. Ветры бушевали, гром, какого он не слышал прежде, сотрясал землю. Он резко поднялся, рванулся наверх, ударившись головой о крышу трясущейся телеги. Из горла вырвалось рычание. Он потянулся к поясу, но топор пропал. Тут воспоминания вернули его к потоку света и криков. К нападению дварфских диверсантов…

Он изогнулся и узнал Могвида, этого крошечного мышонка, скорчившегося в углу.

— Где мы? — хрипло спросил Крал. — Что происходит? — Его глаза быстро привыкли к темноте. Хотя у него уже не было железного топора с эбонитовым сердечником, Легион все еще жил внутри Крала, закованный в образ человека. Ноздри его раздувались, втягивая воздух рецепторами этого внутреннего зверя. Его топор находился рядом, накрытый шкурой снежного леопарда. С этой шкурой Крал мог бы обратиться в леопарда, но не осмелился раскрыть свои способности к перевоплощению. Во всяком случае, не сейчас.

Возле него Нилан подняла голову, откинув с лица прядь мелового цвета волос. Стоя на коленях, она склонилась над бездыханной фигурой Лорда Тайруса, сохраняя горестное выражение лица.

— Нас схватили и везут на север.

Крал нахмурился. Смесь противоречивых чувств захватила его при виде фиолетовых глаз нимфаи, пронзивших до костей. Ее красота завораживала его. Ее губы были словно цветущая роза на свежевыпавшем снеге. Очертания тела были сплошь вылеплены из изгибов и впадин. Его чувства тонули в ней, но лицо и голос оставались твердыми, как камень.

— Что заставляет землю содрогаться?

Осколочное вопящее эхо раздавалось где-то позади, и дрожь под колесами телеги ослабла.

Нилан вытянула голову и некоторое время молча прислушивалась.

— Я слышу траурное рыдание леса, но больше ничего не могу сказать. Сломанные деревья, затопленные реки. — Она качнула головой. — Какая-то катастрофа. Не знаю, что именно.

Над их головами раздался удар хлыста, и телега дернулась вперед, разгоняясь. Потеряв равновесие, Нилан обрушилась на Крала. Он схватил и мягко вернул на место. Она натянула на плечи плащ, кивнув в знак признательности.

Ее запах наполнил его ноздри: мускусная глина и мед. Его каменное лицо грозило разбиться вдребезги. Он отвернулся.

Лорд Тайрус застонал, лежа у колен Нилан.

— Как себя чувствует принц? — спросил Крал, пытаясь отвлечь свое внимание.

Нилан прикоснулась к раненому плечу мужчины.

— Он жив, но погружен в болезненный сон. Он не проснется.

— Но он что-то выкрикивает, — добавил Могвид, придвигаясь ближе к остальным. — Сворачивающаяся кровь вопиет. — Мужчина задрожал, обхватывая своими тонкими руками грудную клетку.

Крал смотрел на двух своих пришедших в сознание товарищей. Их было слишком мало, чтобы напасть на захватчиков, даже если ему удастся выбраться из телеги. Если бы принц был здоров, Крал попытался бы сделать это. Он видел, как тот дрался. Тайрус был истинным сыном своего отца. Десять поколений назад замком Мрил правил древний король, который помог кланам Крала спастись во время Дварфских войн. Долг крови призвал его на службу мрилианской королевской семье. И хотя Крал был связан с Черным Сердцем, он не отказал принцу в помощи в доках Порт Рауля. Как он мог?

Хотя Темный Лорд открыл ему прелесть сырой плоти и страха, он не смогло конца истребить благородство Крала. Он подавил темную волю, полностью освободив себя от рабства. В венах Крала бежала магическая сила глубоких подземных коридоров, серого гранита и черного базальта, вихрастого агата и прозрачного обсидиана, подземные кости мира. Хотя Черный Зверь Гульготы заклеймил душу Крала, Драгоценная Порода защитила его глубокую сущность. На нем остались шрамы от темного огня, но сам он не сломался.

— Как долго мы ехали? — резко спросил он.

Нилан откинулась назад, закутываясь в покрывало.

— Почти целый день. Ночь близится.

Крал придвинулся к настенной обшивке своей тюрьмы. Он пытался всматриваться в щели между перекладинами, но мало что смог различить в скудном свете сумерек. Горец закрыл глаза, напрягая все свое звериное чутье. Он слышал тяжелую поступь копыт и сапог, грохот коротких мечей и топоров. Крал сосчитал глухой стук сердец захватчиков. Число проклятых существ, дварфов, кровных врагов его народа.

Столетия назад дварфы изгнали кланы Крала из их потомственных земель, с гигантских гор Цитадели над голубым озером Тор Амона. Эта резня — безобразные звери, порочная магия, чудовищные жертвоприношения, — воспета в балладах и одах скорби у огня клановых очагов. Из народа, насчитывавшего десятки тысяч, удалось спастись лишь сотне человек, включая великих предков Крала, последних из Сента Флейм, королевской династии. Это его прапрадедушка последним занимал Ледяной Трон Цитадели. Он же вывел разрозненные группы с родных высокогорий, сделав их кочевниками. Крал стиснул кулаки, до крови вонзив ногти в ладони. Не долго они будут странствовать! Он вернет неотъемлемое право — право на Ледяной Трон — и созовет свой народ на родину. Он восстановит благородство Сента Флейм. Он клянется в том!

Забывшись в воспоминаниях, он застыл в одной позе, а телега катилась все дальше и дальше на север. Два дня промелькнули незаметно. Еда впихивалась сквозь прорезь в двери: заплесневелый хлеб, жидкая каша. Крал не притрагивался к ней. В стороне от него Нилан ухаживала за принцем, смачивая его губы водой. Ночью холод заставил всех троих прижаться друг к другу, но только не Крала. Он остался неподвижным, словно гранитная глыба, — ожидающий, терпеливый. Время от времени принц кричал и закатывал глаза. В этих криках Крал слышал безрассудный страх и невнятное бормотание сумасшедшего. Он отвернулся, отрешаясь от криков. Тело Лорда Тайруса еще живо, но, скорее всего, разум покинул его.

Так проходили дни.

Только на третий день Крал пошевелился. Ночь полностью опустилась на землю, и яркая луна висела высоко над головой, мелькая в щелях крыши. Движение телеги замедлилось, послышались хриплые голоса захватчиков, перемежающиеся грубым хохотом.

— Мы, должно быть, приближаемся к вечерней стоянке, — прошептала Нилан.

— Я не знаю, — промямлил Могвид, прижав лицо к передней стене и вперив взгляд в щель. — Я вижу впереди факелы, сквозь деревья.

— Это не временный лагерь, — насторожился Крал. Он почувствовал прилив крови. Связанный с костями мира, Крал знал, куда они прибыли, и заскрежетал зубами. Он не верил, что остальные оставались глухи к завываниям, которые слышал он. Будто они добрались до берега штормящего океана, с волнами, бросающимися на утесы.

Телега продолжала медленно двигаться. Появились новые шумы: лязг стали, ржание лошадей, рев горнов. Крал глубоко вздохнул: дым и запах сосен, крови и протухшего на солнце мяса, вонь от канав, превращенных в отхожее место. Они прибыли в главный лагерь. Между деревянными планками телеги пробивался огненно-яркий свет. Захватчики обменивались репликами с караулом.

Как только телега въехала в лагерь, шумы оглушили их. Время от времени по стенам телеги барабанили кулаками, аплодируя успеху налетчиков. Но телега все еще катилась.

— Где мы? — спросил Могвид, широко распахнув глаза от подступившего ужаса.

Крал хранил молчание. Телега, наконец, затормозила. Все затаили дыхание. Шевелился только Лорд Тайрус. Он корчился от какого-то ночного кошмара, еще более страшного, чем прежние.

Нилан осталась подле принца.

— Что с ним?

Веки Тайруса внезапно затрепетали и раскрылись. Пальцы хватали воздух.

— Стена… — Хотя глаза его были раскрыты, взгляд был не осознанный. — Голос земли… боль…

Нилан попыталась утешить его, держа за руки.

Скрип ключей привлек внимание Крала. Он звучал где-то в задней части телеги. Крал повернулся, сжав кулаки. С громким лязганьем замок и цепи отвалились.

Крал собрался. Он ощущал темную магию в костях — магию Легиона, секрет, привязанный к куску эбонита в железном сердечнике его топора. Он чувствовал оружие, лежащее рядом с ним, леопарда, загнанного под кожу, готового наброситься, прячущего под человеческим обличьем здоровенные зубы и клыки. Но он сдержался. Его сила была скрыта.

Прицепленная петлями снизу, задняя дверь распахнулась, став трапом для спуска. Горящее за ней пламя факелов слепило глаза. Крал сощурился, превратив глаза в две узкие щелочки.

После трех дней кромешной тьмы телеги яркий свет причинял острую боль.

Над ними раздался грубый голос, пролаявший на общем языке:

— Вытаскивайте отсюда свои задницы! Быстро!

К ним обращался дварфский лейтенант, стоявший в окружении многочисленной толпы своих товарищей, свирепых, с ног до головы увешанных оружием. Охранники держали топоры в одной руке и заостренные молоты в другой. Крал знал по собственному опыту, что коренастые существа необычайно умело обращались с этими предметами, действуя обеими руками. Он не мог рассчитывать выиграть подобную битву, во всяком случае, без помощи оружия или зверя, живущего внутри него.

Крал первым выполз из телеги, карабкаясь по трапу. Могвид и Нилан, с подвешенным между ними безвольным телом принца, следовали за ним.

Охранники настороженно уставились на немногочисленную группу. Все обнажили оружие. Слухи о битве под Камнем Тора уже дошли до них. Им решили не давать ни единого шанса. Лейтенант двинулся к Могвиду и Нилан, но взгляд его остановился на потерявшем сознание принце.

— Он бесполезен, — проговорил дварфскнй предводитель. — Перережьте ему горло и скормите снифферам.

Крал заметил загон с пасущимися в нем краснокожими животными, посаженными на цепи, мелькающими, словно живые тени сумерек. В темноте блеснули ряды клыков. Снифферы. Самые страшные хищники лесных земель. Однажды Крал бежал по улицам Порт Рауля в облике этого зверя. В памяти всплыли голод и вожделение. Нежное мясо, брызги горячей крови…

Один из охранников двинулся в сторону безвольного тела принца.

Нилан отшатнулась вместе с Тайрусом. Могвид отпустил тело принца, позволив крошечной фигурке нимфаи согнуться под его весом.

Крал встал между охранником и пленниками.

— Нет. Я не позволю тебе причинить ему вред.

Охранник поднял оружие. Крал уставился на дварфа; из его горла вырвался низкий рык. Он позволил внутреннему зверю выйти из своего логова. Его зрение обострилось, резкость восприятия достигла апогея. Он услышал, как у дварфа участилось сердцебиение. Охранник отступил, держа оружие.

Лейтенант поднял свой короткий меч и двинулся в их сторону.

— Звери голодны. Может, скормить вас обоих нашим домашним зверькам? — Предводитель дварфов оглядел высокую фигуру Крала с головы до пят. — Или нет. Давно мои люди и я не пробовали мяса горного народа. Мы сделаем из тебя парочку стейков и ростбифов.

Крал почувствовал, как слабнет контроль над внутреннем зверем. Он сжал кулаки, до крови впившись в кожу когтями леопарда, проросшими из кончиков его пальцев.

Лейтенант поднял меч.

— Так что делай выбор: или отойди, или подохнешь.

Крал остался стоить там, где был.

— Вы не причините вреда принцу. — Пока внутри Крала извивался зверь, под его одеянием проступила шерсть. Зрачки сузились.

Дварфскнй предводитель застыл, ясно ощущая поток темной энергии. Сам принадлежащий Черному Сердцу, мог ли дварф не почуять родство душ со зверем, стоящим перед ним? Меч завис в воздухе.

Внезапно в темноте раздался голос:

— Оставь пленников, лейтенант!

Глаза всех устремились направо. Приблизился еще один дварф. Он был вдвое шире и тяжелее здоровенного лейтенанта. На его голову величиной с дыню была натянута черная фуражка с серебряными знаками отличия. Крал определил его звание. Охранники вытянулись. Крал почуял их волнение.

Лейтенант отступил на шаг.

— Но, капитан Бриттон, человек на руках женщины действительно слаб для работы на рудниках. Я решил с пользой потратить его мясо. Снифферы…

— Успокойся, лейтенант. — Капитан двинулся в сторону Нилан, которая съежилась при его приближении. — Горец прав. Этому человеку нельзя причинять вред. Грифон отметил его.

— Сир?

Капитан Бриттон махнул охранникам.

— Уведите их в подземелье. Всех.

Крал был ошеломлен сменой событий. Зверь внутри него успокоился. Что происходит? Он подошел к Нилан и сгреб Тайруса на руки, освободив ее от ноши. Группу заставили обойти телегу.

Могвид открыл рот от изумления, обернувшись и бросив взгляд высоко в небо.

Крал понял его удивление. Через двести шагов позади них мир заканчивался. Там возвышалась черный гранитный шит, известный как Северная Стена. Простираясь высоко в небо, ее поверхность была отполирована, как кусок отделочного камня, отражая свет от пламени, луны и звезд. Она простиралась выше, чем был способен охватить взгляд. Говорили, что воздух на ее вершине так разрежен, что никто не смог бы перебраться через нее, не задохнувшись.

Великая стена являлась самой северной границей Западных Территорий; за ней лежала Зловещая Гора. Она стояла здесь так давно, как сама история, воздвигнутая Землей для предотвращения нашествия Ужаса на лес. Эта стена стала неотъемлемой собственностью народа Тайруса, Дро, держащих здесь пост.

— Замок Мрил, — проговорила Нилан чуть слышно, указывая на запад, куда их вели капитан и охранники.

Крал кивнул, опознав здание.

Невозможно было пройти мимо гранитного замка, утопающего в свете пламени, вырастающего, словно нарыв на Северной стене, с выступающими далеко вперед бастионами, башнями и защитными сооружениями, сплошь построенными из гладкого черного камня. Массивный замок примыкал к защитной стене бесчисленным количеством гранитных террас, так тесно прилаженных, что невозможно было угадать, где заканчивалась стена и начинался замок. На самом деле, между ними не было никакой границы. Замок Мрил был частью стены, текучей конструкцией, выращенной Землей, чтобы дать кров своим избранникам, народу Дро.

Крал задрал голову вверх. По сравнению с потоком лагерного света крошечные окна замка светились, словно звезды на черном небосводе. Легенды рассказывали о секретных ходах и комнатах по всей длине стены на сотни лье, наподобие артерий и вен живого существа.

И правда, стена не была мертвой скалой. Океаны энергии стихий плыли по ее каменным глыбам. Даже сейчас Крал услышал магический зов, и если бы он позволил себе, то погрузился бы в этот зов целиком. Тайрус на его руках вновь пошевелился, скорчился и застонал. Принц тоже слышал этот зов и пытался ответить ему.

Крал прижал принца к груди. Эти земли всегда были богаты магией горных пород. Как и Дро, народ Крала жил в похожих горных землях, кровно связанный с ними и питавшийся их магической силой. И хотя прошли столетия с тех пор, как люди кланов оставили их земли, магия гор никогда не покидала его народ. В этом была одна из причин, почему кланы остались жить в горах Зуба, — чтобы навсегда быть связанными с гранитной душой Земли.

Крал почувствовал, как его щеки запылали, а глаза накрылись пеленой. Он не мог остановить слез. На какое-то мгновение он вспомнил все. Тьма исчезла из его крови. Он споткнулся, издав крик. Ужас от сознания того, что он совершил и чем стал, резко пронзил его, врезавшись глубоко под кожу. Затем темные силы вновь прилили к сердцу, смыв обволакивающую его необузданную силу. Сомнение и чувство вины поблекли.

— Ты в порядке? — спросила Нилан, подступаясь к нему, пока они двигались к замку.

Крал закрыл глаза, прислушиваясь к зверю внутри себя, убеждая себя, что все под контролем.

— Я в порядке.

Нилан взглянула на него недоверчиво, но промолчала.

Всю группу собрали у главных ворот замка. Разрушенные ворота смотрели на юг. По всей высоте стены, нацепленные на железные пики, торчали головы прежних защитников замка. Выцветших на солнце, склеванных воронами, отрубленных голов было больше, чем белых черепов. Всмотревшись пристальнее своими зоркими глазами. Крал заметил и остальные украшения замка. Все стены, терраса за террасой, были завешены этими мертвыми трофеями. Тысячи и тысячи.

Крал развернулся. Большая кошка внутри него шевельнулась, почуяв массовую резню и ужас. Крал сдержал зверя обещанием. Однажды он заменит каждый череп черепом дварфа.

Крал последовал за остальными через ворота и вдоль каменного двора, неся принца замка обратно под его родной кров.

На другой стороне двора стояла главная башня замка. Ее каменные двери валялись сбитыми и расколотыми. Следы от пожаров и оспины ям прорезали лоснящуюся поверхность двора, свидетельствуя о грязной магии и жестоких бойнях.

Капитан Бриттон остановился перед лестницей, ведущей в главную башню. Он указал на боковую дверцу, откуда степени вели под землю.

— Отведите пленников вниз. Заприте их там.

Лейтенант кивнул и увлек их прочь, тыкая мечом.

Проход в подземелье замка был узким, ровно по ширине плеч Крала. Когда горец согнулся и полез вниз по лестнице, гранитные стены поглотили его. Хотя его вели к месту заточения, он не мог избавиться от чувства, что вернулся домой. Магия камня пульсировала внутри него, напоминая о домашнем очаге и семье. Даже Тайрус притих у него на руках, погрузившись в настоящее забытье, а не в бесконечные ночные кошмары, изводящие его.

Длинная лестница привела в большую комнату охранников. Пять дварфов сидели за изрубленным сосновым столом, с разложенными перед ними остатками обеда. Крал заметил сильно обглоданную кость человеческой ноги. Одна его половина с отвращением отвернулась, другая взвыла от голода.

Лейтенант пролаял что-то на своем родном языке, после чего один из охранников вскочил и загрохотал связкой ключей. Группу провели через прочную дубовую дверь в длинный коридор с зарешеченными камерами. Коридор провонял экскрементами, мочой, обуглившимся мясом и кровью.

Нилан сморщила нос от отвращения.

Пока их вели, обитатели камер поднимали глаза, мутные от страха. В одной из клеток на цепь был подвешен человек, сильно побитый и окровавленный. У него не было ног, лишь две прижженные культи. Один из дварфов, ведущих новых пленников, ухмыльнулся и толкнул локтем своего товарища, облизнув губы. Крал вспомнил ногу на обеденном столе и содрогнулся.

Их всех провели до самого конца коридора, в самую большую камеру. Ее двери были распахнуты, их бросили внутрь. Дверь с грохотом захлопнули и заперли.

Лейтенант прижался к прутьям решетки, когда Крал положил Тайруса на каменный пол, покрытый соломой.

— Не чувствуй себя в безопасности, человек с гор. Я намереваюсь отведать твоей крови.

Освободив руки, Крал метнул кулак стремительно, словно леопард. Лейтенант не успел отскочить. Его кости смялись под суставами Крала, горячая кровь заструилась по запястью.

Лейтенант вскрикнул, падая навзничь.

Крал посмотрел на его лицо. Не говоря ни слова, он поднял кулак и слизнул кровь лейтенанта с запястья.

Поднявшись на ноги, с раздробленным носом, тот кинулся к решетке.

— Я съем твое сердце, горец! Ты слышишь меня?

Крал вновь лизнул свою руку, развернувшись и не обращая внимания на визги дварфского лейтенанта. Он обнаружил, что Могвид уставился на него вытаращенными глазами.

Охранники оттащили лейтенанта прочь.

— Это было умно, Крал? — спросила Нилан. — Что за польза провоцировать их?

Тот пожал плечами.

Дальнейшие споры были прерваны громким стоном принца. Нилан склонилась над ним, взяв его руку. Другая его рука поднялась, пальцы стали ощупывать лицо, будто слепой силился узнать чужака. Еще один стон слетел с его губ.

— Лорд Тайрус, — прошептала Нилан.

Веки медленно поднялись. Зрачки некоторое время вращались, потом застыли на Нилан. Он дотянулся свободной рукой до ее лица и тронул за щеку, будто удостоверяясь, что она реальность, а не очередная фикция его лихорадочных снов. Он попытался говорить, но исторгнул лишь резкий скрежет.

— Успокойся, — промолвила Нилан.

Тайрус слегка приподнялся на локтях. Крал наклонился к нему и помог сесть.

— Знаешь, где ты? — спросил он.

Принц кивнул и проговорил скрипучим голосом:

— Дома.

— Ты был без сознания почти три дня, — сказал Могвид, присоединяясь к ним.

Тайрус поднес ладонь ко лбу.

— Я слышал Стену. Это помогло мне вернуться.

— Где ты был? — спросила Нилан. — Что случилось?

Тайрус закрыл глаза и задрожал.

— Я… я не помню. Все, что я могу вспомнить, — это тень, нависшая надо мной, когда я сражался с дварфами. Она заставила мои кости оцепенеть. Я почувствовал, как разум покидает мое тело, оставив меня умирать, не в силах найти обратную дорогу.

— Это был грифон, — сказала Нилан. — Я видела его. Безобразная статуя, сотканная из теней и огня. Она напала на тебя.

Тайрус медленно покачал головой.

— Я не помню. Я потерялся в ночных кошмарах, окруженный странными скорченными чудовищами, в меня вперялись их огненные глаза.

— Огненные глаза? — пробормотал Крал, сворачиваясь в неудобной позе. Он вспомнил, как Черное Сердце на нем самом выжигал метку. Он принюхался к Тайрусу. Не почуяв следов разложения, почувствовал тайное облегчение. Кровный долг перед королями Замка Мрил вжился в Крала словно вены кварца в гранит. Даже темный огонь не смог выжечь эти частицы древнего обязательства. Он был рад узнать, что принц остался чист.

Нилан громко проговорила:

— Капитан дварфов, кажется, особенно заинтересован в тебе, Лорд Тайрус. Он назвал тебя «помеченным грифоном», видя в этом какую-то важность.

Тайрус выпрямился, медленно возвращая себе силы.

— Могу себе вообразить. Магия последнего оставшегося в живых принца Стены была бы для захватчиков неплохим подарком.

— Магия? — спросила Нилан.

— Скривание, — объяснил Тайрус. — Предсказывание будущего. Стена обращается к воле и знаниям всего, что есть на Земле. — Тайрус попытался встать, Кралу пришлось ему помочь. Принц прислонился к стене камеры и приложил руку к ее гладкой поверхности, — черный гранит, как и во всем замке. — Я не дамся им. Не позволю искалечить дар Земли, преподнесенный моей семье.

— Мы защитим тебя, — поддержал Крал.

Тайрус засмеялся, растянув потрескавшиеся, кровоточащие губы.

— Я не сомневаюсь в твоем благородстве, Крал, но благородство не может победить численное превосходство — как это было доказано в битве три дня назад.

— И что ты предлагаешь?

— Исчезнуть.

— Как? — спросил Могвид.

— В Северной Стене хранится магия, известная лишь членам королевской семьи, — что-то гораздо большее, чем скривание, — Тайрус обвел всех взглядом.

Глаза Крала подозрительно сощурились:

— Что?

Тайрус помедлил, глубоко вздохнул и тихо проговорил:

— Раз замок Мрил — это часть Стены, то ее частью, соответственно, являются все его короли и принцы. В нашей крови течет ее гранит. Мы в той же степени принадлежим ей, как и сам замок.

— Я не понимаю, — проворчал Крал.

— Тогда смотри. — Тайрус сделал пол-оборота и приложил свои ладони к стене. Закрыл глаза.

Крал почувствовал, как поток энергии Стены сдвинулся, словно река сменила свое течение. Стихийная магия с гулом хлынула вниз по стене клетки, клубясь в стремительных бурных потоках.

Нилан затаила дыхание.

Все внимание Крала было обращено к принцу. Бледные руки Тайруса медленно чернели, сливаясь с цветом гранита. Крал наблюдал, как эти руки полностью трансформируются, обратившись в гладкий, лоснящийся камень. Магия продолжала растекаться, поглощая грудную клетку и ноги, накрывая его с головой. В мгновение ока все его существо превратилось в живую гранитную породу.

Каменные губы зашевелились:

— Нас не зря называют Кровью Стены. Мы — одно целое с сердцем Земли. Это наш настоящий дом.

Тайрус сделал шаг вперед, сливаясь с каменной стеной. Одна его половина вошла в глубь нее, другая осталась снаружи. Он обернулся.

— Не бойтесь. Я присмотрю за вами. В Стене я могу невидимо передвигаться по замку и узнавать грязные замыслы захватчиков.

Нилан приблизилась и коснулась его щеки.

— Будь осторожен. Даже самый прочный камень может разбиться.

— Я знаю это. — Он глубже погрузился в Стену, оставив свои разорванные одежды валяться на соломе. Вскоре от принца не осталось и следа, лишь пустая стена.

Могвид прикоснулся к камню, не веря своим глазам.

Лицо Лорда Тайруса вновь появилось над пальцами Могвида, вырастая в висящую на стене каменную маску. В его глянцевых глазах сверкало пламя. Гранитные губы застыли в мальчишеской ухмылке:

— Будьте готовы.

Затем он исчез.

* * *

На рассвете Мерик пристально смотрел поверх бушприта «Штормового крыла». Над его головой утренние бризы надували паруса, туго натягивая канаты. Вблизи от гигантской стены холодные ветры дули порывами, угрожая швырнуть корабль на маячащую впереди гранитную скалу. Мерику пришлось использовать все свое мастерство, чтобы заставить корабль скользить вдоль Северной Стены высоко в туманах, прячась от вражеских глаз.

Мерик стоял, закутавшись в толстое меховое покрывало. На этой высоте скала была покрыта коркой льда, а воздух так разрежен, что было трудно дышать. Он вытянул шею. Даже с палубы «Штормового крыла» Мерик не мог разглядеть вершину Северной Стены. Она была слишком высока, выше, чем мог взлететь корабль.

После снятия Мишель и Фердайла с вершины Камня Тора Мерик повел свой корабль на север, идя по следу, учуянному острым обонянием волка. Не было сомнения, куда были доставлены их захваченные в плен друзья, — в замок Мрил.

По воздуху им понадобился всего один день, чтобы добраться до Северной Стены. Прибыв, они были вынуждены ждать вне зоны видимости замка. Только ночью они осмеливались снижаться, следя за лагерем. Пара эльфийских моряков спускались по длинным веревкам ниже киля корабля и наблюдали за происходящим через бинокли. Сразу были нарисованы карты основания замка и окружающего его лагеря. Но ничто не указывало на приближение товарищей. По мере ожидания в разговоры Мерика и Мишель стало закрадываться беспокойство. Что, если они ошибались, и пленников везли не сюда?

Что-то бухнулось у колен Мерика. Он опустил глаза и увидел сидящего на задних лапах Фердайла. В знак ободрения Мерик потрепал его за бок.

— Мы найдем твоего брата и остальных. Если они не здесь, мы без них не уедем.

Фердайл слегка наклонился, молча благодаря его.

Вместе они наблюдали за рассветом над горами Зуба. Когда первые лучи отразились от вершин Северной Стены, Мерик сменил курс и медленно отошел назад, сокращая расстояние между ними и замком. Он скользил вдоль Стены, чтобы пересидеть еще один долгий день, — еще один день беспредельного ожидания и тревог.

Фердайл заскулил. Нос волка указывал вперед, на отвесную гранитную скалу. Сначала Мерик ничего не смог разглядеть, потом заметил движение. Что-то неслось прямо на них, оставляя тень на скале. Вцепившись в перила, Мерик высунулся и сощурил глаза.

Большая птица порхала вдоль поверхности скалы, взлетая выше, чем мог себе позволить корабль. Мерик отшатнулся, когда существо дугой ринулось на палубу. Эльф, который кровно был связан со всем живущим в воздухе, тотчас узнал птицу: большой Рух. Гигантское черное пернатое создание взяло курс на корабль. Размах его крыльев был выше, чем рост Мерика. С пронзительным криком птица распластала крылья и двигалась к палубе, словно смертоносная черная стрела.

Мерик занял плацдарм. Когда существо было уже совсем близко от корабля, оно расправило крылья, сглаживая падение. Приземляясь, оно вцепилось в палубу когтями. Крылья с короной вспыхивающих красным пламенем перьев были развернуты. Птица пыталась отдышаться после перелета, ее клюв был широко распахнут. Мерцающие зеленые глаза уставились на Мерика.

Фердайл на мягких лапах приблизился к птице, принюхиваясь к ней.

Мерик обратился к величественному созданию:

— Что ты узнала?

В ответ птица опустила крылья, встряхнулась и уложила перья. Черное оперение накрыло бледную кожу. Кости вытянулись. Светлые волосы проступили сквозь черное перо, крылья сменили руки. В мгновение ока птица превратилась в женщину. Общими между ними были только глубокие зеленые глаза.

Нагая Мишель выпрямилась, медленно переводя дыхание.

— Они прибыли ночью. Их посадили в подземелье.

Мерик стянул с себя подбитый мехом плащ и накинул его на ее голые плечи.

— Все?

Она теснее завернулась в покрывало, дрожа от холода.

— Все. Но Лорд Тайрус без сознания. Крал его нес. Я не могла со своего насеста оценить тяжесть ран.

— Тогда будем действовать по плану, — проговорил Мерик.

Мишель кивнула.

— Сегодня ночью. Под покровом темноты.

— Они еще будут живы?

— Должны. Наша единственная надежда — внезапность. Победы не будет без преимущества неожиданности.

Мерик повел ее к люку.

— Тогда тебе нужно отдохнуть и согреться. С приближением зимы дни становятся короче.

Мишель нахмурилась.

— Не такие уж они и короткие. — Она взглянула на Фердайла, ее глаза заблестели, когда они оба обменивались тайными мыслями. После этого волк тряхнул головой и умчался прочь.

Мерик последовал за ними. Наконец-то с ожиданием покончено.

Когда все исчезли в проеме люка, Мерик закрыл дверцу, оставшись на палубе. Он вернулся к своему посту у бушприта, дрожа в разреженном воздухе. Покрывало осталось у Мишель. Над головой висел разжиженный мглистый туман.

В четверти лье за бушпритом стояла отвесная гранитная скала, расколотая и раздробленная. Сбитый с толку появлением Мишель, Мерик провел корабль дальше, чем намеревался. Он замедлил натяжение парусов. В первый раз «Штормовое крыло» приблизился к месту, где великая стена была разделена. Мерик считал это опасным.

Но сейчас, при виде дыры, он позволил затянуть себя внутрь. Маленькие деревеньки величиной с булыжник, разрушенные, лежали в лугах и лесах Западных Территорий. Опустошение простиралось на много лье к югу: выдолбленные дороги, акры изломанных деревьев, раздробленные холмы. Устрашающее падение Камня Тора не входило ни в какое сравнение с этими разрушениями.

Мерик простер взгляд в сторону Северной Стены. От вершины до основания стена была полностью раздроблена. Когда корабль приблизился, Мерик увидел, что сама выбоина была довольно узкая, не больше ста шагов в ширину. Будто бы стену пробили гигантским топором.

Со страхом и любопытством Мерик позволил кораблю двигаться дальше. Пока «Штормовое крыло» парило над всей этой разрухой, глаза Мерика остановились на расколотой поверхности скалы. Он затаил дыхание при виде картины, открывшейся за стеной. Первой там появилась полоска темного леса.

Зловещий Лес. Искалеченное место обитания призрачного Ужаса.

Мерик пристально наблюдал. Деревья этого леса не были похожи на сосны и осины северных Территорий. Эти деревья выглядели как чудища. Гиганты, по высоте почти достающие вершин Стены, были коронованы льдом, покрывающим их верхние ветви. Стволы толщиной с фермерский дом возвышались над узловатыми, спутанными в клубок корнями. Но хуже всего было то, что их ветви росли не прямо, а изгибаясь и извиваясь, словно виноградные лозы. Вдобавок ко всему, на деревьях не было листьев. Ни единого зеленого пучка не виднелось в этом скелетообразном лесу.

Не дыша и не отрывая взгляда от леса. Мерик внутренне содрогался. Можно было подумать, что мир вдохнул жизнь в эти безобразные формы в качестве наказания.

Он отвел взгляд и посмотрел вниз. Простираясь от леса до выбоины, спутанный клубок корневищ медленно извивался. Слепые древесные черви ворочались и рылись у края выбоины. Со своей высоты Мерик мог оценить, что каждый корень был толще, чем бок лошади, и достаточно сильный, чтобы вгрызться в камень. Мерик знал, что смотрит на причину раскола стены. Как и у подножия Камня Тора, Ужас управлял порабощенными деревьями, прорывая брешь в граните.

Но зачем? Что за власть имел Темный Лорд над призраками? Что заставило их после многих столетий высвободиться и, покинув родные пенаты, начать охотиться на Западных Территориях?

За два прошедших дня Мерик досконально изучил поведение призраков. Ужас выходил из Леса для охоты в Западных Территориях только ночами, создавая необычный барьер вокруг замка Мрил, защищающий дварфскнй лагерь. И снова вопрос — зачем? Что за страшный договор скреплял призраков и хитрых дварфов?

У Мерика не было ответа. Он развернул «Штормовое крыло». Слезы превратились на его щеках в ледышки. Хотя столько всего было неизвестного, Мерик знал один секрет. То, что он никому не рассказывал, даже близким друзьям.

Он повернулся спиной к Лесу.

— О, Нилан… может, было бы лучше, если бы ты оставалась мертва.

* * *

— Ты плохо выглядишь, — сказал Могвид.

Нилан открыла глаза. Она прислонилась к холодной стене камеры, закутавшись в плащ. Могвид съежился перед ней.

— Я в порядке, — солгала Нилан, отворачиваясь и натягивая капюшон.

Могвид уселся рядом с ней. Он отбросил с ее плеча прядь светлых волос.

— Что случилось?

Нилан молчала. Хотя она прикладывала все усилия, чтобы скрыть это, но каменный склеп стал серьезно угрожать ее перерождению. На просторах Западных Территорий древесная песня поддерживала ее жизненные силы, здесь, отрезанная от леса и окруженная лишь толщей гранита, она едва могла слышать шепот бесконечных песен деревьев.

— Тебе нужна лютня, да? — прошептал проницательный Могвид. — Нимфаи не могут быть слишком далеко от своего древесного духа?

— Не дальше ста шагов, — спокойно ответила та. Много лет назад, когда последнее дерево коакона в ее родовой роще Локаихера заболело, опытный резчик по дереву изготовил для Нилан изумительную лютню из сердца ее родного дерева, освободив и защитив его дух. С лютней в руке Нилан получила возможность путешествовать по землям Аласии в поисках лекарства, способного вдохнуть жизнь в больные деревья.

Но сейчас все изменилось. У нее больше не было лютни, поэтому она нуждалась в обширных лесах Западных Территорий, чтобы выжить. Заключенная в гранит, отрезанная от леса, Нилан чувствовала, как слабеет, гибнет в четырех стенах. Ее губы высохли и потрескались, и никакое количество воды не утолило бы ее жажду. Волосы безвольно свисали прядями, похожими на увядшие осенние листья.

— Как долго ты можешь продержаться? — участливо спросил Могвид.

— Недолго. Может быть, день. — Закрыв глаза, Нилан прислушалась к внешнему миру, сосредоточившись на шепоте, прорезающем коридоры и лестницы. Напрягшись, она услышала еще одну песню, с более темной мелодией. Она исходила из Зловещего Леса. Милан знала эту черную песнь.

— Нет, — пробормотала она тупо. — Я не буду слушать. Даже, чтобы поддержать свои силы. Этот путь вел лишь к безумию и пагубным страстям.

— Что это было? — спросил Могвид.

Нилан покачала головой.

— Иногда за жизнь приходится платить слишком дорого.

Могвид нахмурился, сбитый с толку. Он отодвинулся от нее.

— Не сдавайся. Лорд Тайрус обещал помочь.

Нилан глубже закуталась, моля о том, чтобы Могвид был нрав, и принц поспешил. Пока она сидела, до нее доносился шепот древесного пения: один светлый, другой темный. Две стороны одной монеты.

Она крепко сжала веки, но не смогла удержать слез, струящихся по ее щекам. «Локаихера. Воспоминания о зелени и цветах. Все ушло». Нилан вздрогнула, закрывая слух для зова темной песни.

«Поторопись, Принц…»

* * *

У Принца замка Мрил в течение его короткой жизни было много имен. Его мать, давно уже покойная, называла его Тиламон Ройсон, в честь его великого дедушки. Пираты Порт Рауля называли его Капитаном Тайрусом, лидером касты и кровавым тираном. Его первая любовь в тринадцать лет дала ему прозвище «Сладкое сердце», посчитав его нежным и добрым, в то время как последняя женщина, побывавшая в его постели, обозвала его «Ублюдком» и пообещала выпустить ему кишки за жестокость. На самом деле, принц подходил под все эти прозвища. Никто в мире не имеет лишь одно имя.

Но сейчас, пробираясь сквозь каменную Стену, Лорд Тайрус откинул все превратности своего прошлого и стал единым целым, целью, закованной в гранит. Это было его домом, его наследственным владением, которое он хотел вернуть и жестоко отомстить.

Тайрус двигался в скале так же легко, как рыба в воде. Он чувствовал течения в камне, отливы и приливы, все виды магических потоков. Плывя вверх, к источнику энергии, Тайрус направлялся к вершинам Великой Стены. Он оглядывался вокруг. Его взгляд простирался далеко за водянистый гранит, он видел пейзажи Западных Территорий и дварфский лагерь. Повернув голову, он смутно различил во мраке Зловещий Лес.

Но ему не нужно было ни направо, ни налево, а только вверх, к центральной башне замка Мрил, врастающей в гранитную стену. Он стремился к верхним террасам, к палатам, которые когда-то принадлежали его отцу, королю Раю. Он подозревал, что тот, кто имеет господство над дварфами, должен находиться там.

Когда Тайрус поднялся достаточно высоко, он изогнулся и скользнул в непосредственно формирующие замок стены. Гранит здесь был тоньше. Зрение Тайруса обострилось, как у ныряльщика, вышедшего из глубин темного озера. Ограниченный суженными стенами, Тайрус стал осторожнее. Его присутствие будет легко обнаружено, если сквозь стену проступит одна из конечностей. Боком он прошел длинный коридор, подходя, наконец, к нужной двери. Замедляя шаг, он остановился и завернул из коридора внутрь соседней комнаты.

Королевская передняя имела овальную форму, словно пузырь в граните. Другие коридоры вели в личные апартаменты короля. Но эта главная комната служила его отцу залом для аудиенций и конференций. Полки с книгами прорезали стены, камин высотой с человеческий рост находился справа, холодный и заброшенный. Толстый шерстяной ковер с вышитым на нем фамильным гербом снежного леопарда покрывал гранитный пол.

Тайрус нахмурился. Комната была пуста и темна, за исключением единственной горящей лампы.

Плавая в камне, полностью разочарованный, Тайрус вдруг услышал острый голос, звучащий из глубин зала.

Следуя за звуком, Тайрус выступил за границы камня, сохраняя магию. Черные руки вытянулись из стены, когда Тайрус попытался высвободиться. Он стремительно промчался по ковру к дальней стене, сливаясь с ней. Быстро продвинулся к перекрестку стен, все глубже погружаясь в частные апартаменты отца. Его курс лежал на глухие звуки голосов.

Наконец он нашел отцовские купальни и обнаружил говорящих. Комната была полна паром и размыта. Тайрус двигался очень осторожно, сощурившись.

Всю центральную часть комнаты занимала огромная кадка с водой. С краю от нее широкогрудый дварф опустился на одно колено, держа в руке фуражку. Его скошенный нос и толстые губы делали его похожим на толстую жабу, присевшую у озера.

— Все в готовности. Стержень под Цитаделью добыт и зал под Тор Амоном завершен.

— А что насчет статуи грифона, капитан Бриттон? — Говорящий нежился в горячей воде в кадке. Было трудно сквозь пар различить принадлежность голоса, но он определенно походил на женский, ритмичный и сладкий, но с глубокими угрожающими ветками. — Как насчет Врат Плотины?

— Их вернули на прежнее место у Цитадели. Мы ждем только следующего полнолуния, чтобы сделать последний шаг.

— Прекрасно. — Фигура еще больше погрузилась в бадью. — Я считала, что глупо лейтенанту Темного Лорда подряжать Грифона и охотиться в лесу на парочку заблудившихся бродяг, особенно в это непростое время.

— Когда приближается час, Черное Сердце становится особенно подозрительным.

— Или кто-то по имени Шоркан. Этот дьявол смотрит за всеми Вратами, прыгая между ними, словно ошпаренная крыса, следя за каждой мелочью. С моими братьями в качестве сторожей, ему нечего бояться на севере. Безопасность — наша сильная сторона. — Фигура вздохнула. — Находка принца Стены — счастливая удача. После возвращения Грифона на его прежнее место мы успеваем в срок. Ничто не утрачено, из всего извлечена польза.

— Но принц остается без сознания.

— Тогда мы должны молиться, чтобы его воля была достаточно сильна для противостояния Плотине. Если мы сможем переломить принца в нашу пользу, его способности к предсказанию послужит мастеру.

— А как насчет его товарищей?

Фигура пошевелилась в своей бадье.

— Они хороши для растопки нашего огня. Мы испробуем на них пытки, чтобы юный принц был сговорчивее. Мы не упустим его, как случилось с его отцом. — Купальщица нырнула глубже. — На самом деле, тело, которое я ношу, очень комфортно. Я уже забыла плотские радости. Это купание… изысканное вино. — Рука потянулась сквозь густой туман к стакану с чем-то кроваво-красным. Купальщица отпила вина, смакуя его, затем поставила стакан на место и встала.

Внезапное движение заставило пар зашевелиться клубящимися потоками.

— Когда принц проснется, мы сломаем его волю. То, что не удалось с отцом, получится с сыном.

Туман рассеялся, когда нагая фигура выступила из бадьи. Снежная борода, спускающаяся на широкую грудь, явно не соответствовала женскому голосу.

Задыхаясь, Тайрус вышел из стены, неосмотрительно выдав себя.

— Отец!

Парочка повернулась в его сторону, вглядываясь в туман. Чтобы не быть обнаруженным, Тайрус рванул обратно внутрь гранита.

— Ты что-нибудь слышал?

Дварф кивнул, подергивая длинными ушами.

— Глухой выкрик. Может быть, из соседней комнаты.

— Отправляйся на поиски!

Дварфский капитан ретировался.

Нагая фигура прошествовала к стене, вставая перед ней. Она подняла руки, чтобы исследовать стену. Тайрус оцепенел в камне, забившись внутрь на половину руки. Он разглядывал лицо своего отца, которого оплакивал десять лет. Его руки были готовы взмыть и сжать отца в объятиях, но Тайрус знал, что короля Рая не было в этом теле. Глаза, застывшие перед ним, были холодны и светились жестоким огнем.

Сжав кулаки, Тайрус сдержал сильнейший приступ гнева.

Жабоподобный капитан вернулся, неся в руке топор.

— Комнаты пусты.

Фигура стремительно обернулась, проговорив ледяным тоном:

— Проверь пленников.

— Да, мой лорд. — Капитан Бриттон, склонившись, покинул комнату.

Теперь сын остался наедине с отцом — наедине с чем-то безобразным, носящим облик короля Рая.

— Я чую тебя, — прошептал демон в пустую залу. — Запах крови в стенах.

Фигура двинулась обратно в ванную, повышая голос, сменив женские переливы на суровый и ледяной тон.

— Не знаю, что это за хитрая магическая уловка, но я найду тебя, кем бы ты ни был, и уничтожу. Обещаю!

Тайрус наблюдал, как от тела его отца распространилась мгла, струясь из каждой поры. Завитки темного дыма пронзили туман, охотясь за ним.

Тайрус не стал рисковать. Не сейчас, когда остальные зависят от него. Он отправился вниз по стене, переливаясь. Это движение, должно быть, было замечено. Демон прыгнул в сторону его укрытия, расправляя когтистые пальцы.

Но Тайрус уже ушел, погрузившись в нижние пласты замка, направляясь к главной башне.

Пока он плыл, но его гранитным щекам текли слезы.

— Отец!

 

Глава 7

Как только луна взобралась на ночной небосвод, Мишель спешно отправилась вниз по лесной тропе на свет дварфского лагеря вокруг замка Мрил. Она не пряталась. Тропа заканчивалась на краю леса. Северная Стена и замок Мрил маячили перед ней в ста шагах.

Глубоко вздохнув, Мишель вышла на открытое пространство и прошествовала к линии сторожевых постов лагеря. Вокруг ее предплечья под толстой кожаной курткой вилась пакагола, всем своим существом выражая обеспокоенность. Должно быть, из-за запаха магии, исходящей от стены. Когда-то Мишель сама могла чувствовать источники силы: ее способности восприятия были феноменальны. Но не сейчас. Восстав из мертвых с помощью магии крошечной змейки, она променяла одну способность на другую, — выдающийся нюх на способность к трансформации.

Мишель двинулась к одному из внешних постов и приветственно подняла руку. Уставшая охрана лишь кивнула, прильнув к пикам. Она поспешно прошла дальше, опустив глаза.

Обман удался. Немного раньше группа Мишель устроила засаду для трех дварфских охотников. Это было просто. Мерик снизил «Штормовое крыло» и спустил четырех своих людей, вооруженных арбалетами с отравленными стрелами, в гущу деревьев. Те быстро расправились с толстыми охотниками, дав сигнал остальным, что путь расчищен. После нападения Мишель присоединилась к лучникам. Тщательно обдумав, она перевернула на спину самого маленького из дварфов, женщину. Склонившись над безвольным телом, она изучила фигуру и лицо, обратив себя в ее полное подобие. Удовлетворенная сходством, Мишель быстро натянула дварфские одежды и прикрепила собственное оружие, спрятав его под верхней меховой накидкой.

Эльфийские лучники взобрались на канатах обратно на ожидающий их корабль, оставив Мишель в одиночку двигаться к замку Мрил. Ее целью было добраться до вершин замка и, устранив нежелательных свидетелей, дать возможность «Штормовому крылу» спокойно причалить.

— Как ночная охота? — спросил приземистый страж на дварфском языке, когда она пересекала следующий пост. Он сидел на стуле, натачивая топор.

Мишель обернулась, быстро в уме переведя вопрос. Она приподняла накидку и показала трех зайцев, свисающих с пояса.

— Ужас мало что оставил нам для охоты.

Страж кивнул, сосредоточившись на своем топоре.

— Проклятые твари. Вопят и стонут все время. Волосы дыбом встают.

Мишель ухмыльнулась и отправилась дальше мимо палаток и казарм. Она поправила накидку, с волнением двигаясь по совершенно дикому лагерю. Так как большинство спало в своих палатках, никто к ней на улице не обращался.

Вскоре она добралась до внешней заградительной стены замка Мрил. На посту у нее стояли два охранника. Они вытянулись при ее приближении, сдвинув пики.

Мишель сбавила шаг и опустила голову, подходя к ним. Она не хотела, чтобы зеленые глаза выдали ее истинную сущность.

Длинная пика с острым стальным лезвием опустилось перед ней, преграждая путь.

— Что у тебя здесь за дело в ночное время?

Мишель вновь приоткрыла накидку, демонстрируя трех зайцев.

— Поздний ужин для капитана охраны. Он просил принести что-нибудь вкусненькое. — Она шире распахнула накидку, обнажая дородную грудь, еще сильнее округлившуюся при трансформации. — Они достаточно жирные, чтобы пройти инспекцию? — спросила она с похотливой усмешкой, раскачивая бедром добычу.

Охранники даже не посмотрели на зайцев. Пальцем Мишель отвела копье в сторону.

— Прошу меня простить, я слышала, капитан страшно голоден. — Не оказав сопротивления, а только ворчливо протестуя, они позволили ей пройти.

— Проклятый капитан всегда получает лучших…

— Зайцев, — закончил его товарищ.

Охранники захохотали и вернулись к посту.

Мишель пересекала центральную башню. Хотя ночь была холодная, по ее лбу струился пот. Руки слегка тряслись. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы идти медленно.

Взобравшись вверх по лестнице к главному входу в замок, Мишель с облегчением обнаружила, что он не охраняем. Казалось, что грабительские силы были уверены в безопасности укрепленного лагеря.

Она прошла через разбитые каменные двери и дальше углубилась в башню. Зная дорогу с этого места, она двигалась несколько увереннее. Десятки лет назад она тренировалась в этих самых залах, изучая путь меча, а затем присягнула в верности королю Раю в большом пиршественном зале. Но, продвигаясь все выше по лестнице и пересекая пыльные коридоры, она едва узнавала памятные места. Вычищенные до блеска светлые залы стали темными и грязными. Кругом валялись сломанная мебель и обветшалые настилы. На одной из лестничных площадок Мишель обнаружила старые кости защитника замка, сброшенные в угол, с остатками кожи и одежды на них. Она отвернулась и поспешила дальше, гонимая призраками, в то время как крысы и другие паразиты сворачивали с ее пути.

Это был не тот замок, который она помнила.

Хотя внутренне убранство комнат было осквернено, их расположение осталось прежним. Мишель проходила последний лестничный пролет к вершине башни. Она двинулась в сторону открытой балюстрады террасы. У дверей она притормозила, чтобы проверить оружие.

В соответствии с данными ночной разведки, там стояло двое охранников.

Мишель налегла на дверь и подтолкнула ее. Нельзя поднимать шума. Она вынула пару своих метательных кинжалов и подержала их в ладонях, взвешивая. Удовлетворившись, подняла дверную щеколду и проскользнула внутрь. Один из охранников обернулся на скрип петель. Мишель направилась к ним.

— Что ты?.. — Первые слова дварфа застряли в горле, подрезанные кинжалом, все еще торчащим из-под его подбородка. Кровь хлынула струей, когда он захрипел и обрушился на бок.

Его товарищ слишком медленно осознал все случившееся. Прежде чем он смог обернуться, Мишель вонзила свой второй клинок прямо в мягкую плоть, где спина соединяется с черепом. Надавив другой ладонью на рукоять, она ввела лезвие глубоко в мозговое вещество. По телу дварфа прошли судороги, рот то открывался, то закрывался, делая бесшумные вдохи. Затем его мышцы обмякли, а тело грохнулось на пол.

Но работа Мишель еще не была закончена. Первый дварф вырвал кинжал из своего горла и отбросил его в сторону. В другой его руке появился топор с длинной рукоятью. Он пытался поднять тревогу, но смог издать лишь бульканье, голос же тонул в кровавом месиве.

Отступая на шаг, Мишель раздумывала над ситуацией. Преимущество внезапности было утрачено. Солдат ловко схватил свой топор, горя огнем и ненавистью. Мишель не нравились ее шансы. Оснащенные двумя сердцами, дварфы были неутомимы в кровопролитиях, она же носила на себе непривычную оболочку, не имея ни времени, ни запаса магических сил для перевоплощения.

Дварф начал атаковать.

Мишель вытащила мечи, перехватила топор их перекрещивающимися лезвиями и отбросила в сторону. Топорище ударилось о гранитный пол, выбивая искры прямо у ее подошв. Мишель двигалась вокруг нападающего, все глубже пронзая его живот.

С воем дварф вывернулся, утянув меч из рук Мишель.

Мишель отступила, вынужденная ограничить себя оставшимся оружием. Она прокляла свое нынешнее тело. Слишком медлительное, пальцы слишком толстые.

Дварф с рукоятью меча, торчащей из бедра, вновь кинулся в атаку. Кровь пенилась на его губах. Вонзенный клинок беспокоил его не больше, чем укол шипа. Топор снова взметнулся.

Следующий удар предназначался для головы Мишель. Не имея надежды отклонить тяжелое оружие, она даже не попыталась это сделать. Вместо этого она бросилась к нападающему. Дубовая рукоять ударила ее по плечу, придавив к полу. Двумя руками она вонзила второй меч в живот, после чего откатилась в сторону.

Поднимаясь на ноги, она огляделась.

Дварф припал на одно колено, пронзенный сразу двумя клинками, в том числе последним оставшимся у Мишель оружием. Используя свой топор как распорку, он поднялся и уставился на нее. Он смотрел на ее пустые руки, рисуя на лице кровавую ухмылку.

«И что теперь?» — думала Мишель. Она обнаружила, что сидит спиной к стене балюстрады. Левая рука почти обессилила от удара по плечу.

С бесшумным победным кличем дварф рванул на нее, высоко подняв топор.

Инстинктивно среагировав, Мишель прижалась к полу, подняв ноги и опершись на жесткую гранитную стену. Проигнорировав нацеленный на ее лицо клинок, она резко задрала ноги и ударила ими дварфа в живот.

Он испустил протяжный стон, истекая кровью, но все так же усердно молотил топором.

Мишель вновь вскинула ноги, отшвыривая его назад. Потеряв равновесие, дварф выронил оружие, и оно грохнулось на каменный парапет как раз около ее головы. Резкий дребезжащий звук послышался у ее ног.

Потянувшись через колени, Мишель схватила свои мечи за рукояти и одним взмахом вынула их из дварфского пуза.

Дварф заорал и бросился на нее, намереваясь прижать к стене.

Мишель не сопротивлялась. Одним движением руки она сложила оба меча в виде креста прямо перед собой и позволила охраннику напороться на перекрестие, ускорив тем самым его падение.

Крайне удивленный, он обрушился всем своим грузным телом вниз, головой на перекрещивающиеся клинки. Это падение на два бритвенных острия довершило начатое. Горло было перерезано, дварф грохнулся прямо на Мишель, заливая ее лицо и грудь потоком горячей крови.

Мишель силилась отшвырнуть его, но вес был слишком велик. Кровью забило рот и горло. Она давилась и пыталась сплевывать, кашляла и почти тонула в озере крови. Потом два грудных насоса прекратили отбивать такт, и кровавый поток замедлился, дав Мишель возможность перевести дыхание.

Она все еще была в ловушке. Дварф был слишком громоздок и широк в костях. Отказавшись от попыток сдвинуть его, Мишель нащупала в кармане серебряную монету принца, на одной стороне которой застыл в прыжке снежный леопард, на другой блестел лик короля Рая.

Она поцеловала изображение короля, благодаря того за свою отличную боевую подготовку, после чего закрыла глаза.

— Ксин, — призывала она про себя. — Ксин, услышь меня.

Почти мгновенно монета накалилась в ее руках.

— Я слышу тебя.

Мишель вздохнула с облегчением. Было решено использовать монету для сигнализации на корабль важного донесения. Ксин ждал ее зова.

— Дорога чиста, — ответила она. — Заводи корабль.

— Будет сделано. Мы идем.

Мишель прижала монету ближе к губам.

— Поспешите…

* * *

С другого конца камеры Крал пристально смотрел на Лорда Тайруса. Принц свернулся клубком на пучке соломы. По возвращении из плавания по гранитной стене Тайрус стал мертвенно-бледным и угрюмым. Кралу передалось его настроение.

Прошлой ночью принц неожиданно вынырнул из тюремной стены, перепугав всех до смерти. Собрав с пола лохмотья и поспешно завернув в них свое нагое тело, он прошипел, чтобы все сидели тихо, так как капитан Бриттон спускался к ним для проверки. Разметавшись по полу, Тайрус симулировал беспамятство, пока остальные, рассевшись по углам камеры, всем своим видом изображали усталость и безнадежность.

Опасения принца вскоре оправдались.

Несколько минут спустя коренастый капитан огласил громким криком свое прибытие, остановившись у их клетки. Он оглядывал всех сквозь прутья решетки, изучая на предмет тайных ухищрений. Удостоверившись, что пленники были под контролем, капитан свирепо зарычал и удалился.

Немного позже Тайрус рассказал, что ему удалось подслушать в королевских покоях, — про грязный заговор, замышляемый на севере. Он также поведал о демоне, захватившем тело его отца. С тех пор Тайрус держался в сторонке.

Услышав новости, Крал тоже отдалился. Итак, Темный Лорд реализовывает новый план на севере, в Цитадели. Он съежился при этой мысли. Являясь слугой или не являясь, Крал не мог вынести бесчестья и разрушения, грозящие его родине со стороны черных магов. Противоборствующие чувства охватили его: одно, выкованное темным огнем, другое, сложенное из камня. Дни проносились, и в Крале постепенно вызревало решение.

Он уже призывал Темного Лорда прийти, чтобы покончить с охотой на ведьму. Ступив на этот путь, Крал хотел довести его до конца. Цитадель должна вновь принадлежать его народу, даже если для этого придется нарушить планы мастера.

Могвид громко заговорил, возвращая Крала обратно в настоящее. Могвид слегка подтолкнул Тайруса.

— Я все еще не понимаю, почему ты не можешь пройти сквозь стены и достать ключи. Освободи нас. К чему гнить заживо в этих застенках?

Тайрус, под глазами которого лежали глубокие тени, покачал головой.

— И что потом? У ворот замка расположился целый легион дварфов. Нас снова схватят, и мой секрет будет раскрыт. Пока я изображаю беспамятство, мы выигрываем время. Я поохочусь этой ночью, когда охрана ослабнет, и поищу, что может нас освободить.

Могвид вновь облокотился о стену.

— Ненавижу это ожидание.

— Еще больше тебе не понравится тушиться в дварфском котле, — раздраженно фыркнула Нилан. Нимфаи заговорила в первый раз после долгого молчания. Она выглядела неважно: лицо покрылось пятнами, губы пересохли и потрескались, волосы безжизненно свисали на плечи.

Тайрус оперся на локоть.

— Хватит грызться. Я снова отправлюсь на поиски. Если охрана у подземелья немногочисленна, я могу попытаться выманить ее и дать вам всем шанс на побег, но сам останусь здесь.

Крал пробурчал:

— Если ты остаешься, я тоже.

— И я, — хрипло прошептала Нилан.

Все глаза обратились к Могвиду. Он деланно вздохнул.

— Я не пойду один.

Крал кивнул.

— Тогда решено. Тайрус, поищи средства выбраться отсюда. Я слышал, в замке полно тайных ходов по всей длине стены. Что, если один из них выведет нас?

Тайрус нахмурился.

— Эти ходы всего лишь миф. Они не существуют. Есть только один путь, секретный способ выбраться отсюда в случае нападения. Но не думаю, что нам подойдет этот путь.

— Куда он ведет? — спросил Крал.

— В Зловещий Лес, в темную рощу за Стеной, родину призраков. В том лесу нет спасения. Никто не мог бы пересечь его и остаться в живых. Лучше уж погибнуть в битве, чем послужить закуской для Ужаса. Я вырос здесь, но так и не смог понять, зачем вообще был построен этот секретный ход.

— Я знаю, — отрывисто произнесла Нилан.

Тайрус с удивлением уставился на нее:

— Зачем?

Та покачала головой.

— Уже не важно. Ты прав. Этот путь страшнее смерти.

Глаза принца подозрительно сощурились. Нилан, не мигая, встретила его взгляд.

Крал нарушил молчание.

— Полночь. Будет лучше, если ты снова пройдешь по Стене. Разузнай что-нибудь. Держу пари, терпение наших захватчиков на исходе. Я видел, какими голодными глазами проходящий мимо охранник смотрел на нашу камеру.

Тайрус кивнул и подскочил.

— Ты прав, горец. Боюсь, недолго демонесса, принявшая облик моего отца, будет дожидаться моего пробуждения. — Он стянул с себя ветхие одежды, нисколько не стесняясь своей наготы. Затем приблизился к стене и прижался к ней ладонями, вызывая магию.

Крал почувствовал смещение энергии. Тайрус потонул в толще гранита, исчезая. Зверь, живущий внутри Крала, пытался учуять следы принца, но напрасно. Не было слышно даже биения сердца.

Гранит поглотил гранит.

* * *

Мерик оставил «Штормовое крыло» на попечение своего второго двоюродного брата. Корабль парил в сотне шагов от самой высокой крыши замка Мрил, скрытый в ледяном тумане, покрывающем вершины Северной стены. Мерик задрал голову, спускаясь на каменный пол. Корабль был невидим, сверху тянулся лишь длинный канат, крепящий его к парапету замка.

Мерик направился к остальным товарищам, укрывшимся в тени. Мишель выглядела поистине чудовищно. Все еще заключенная в облик похожего на жабу дварфа, она насквозь пропиталась его кровью. Пораженный ее видом, Мерик поскользнулся. Он расправил руки, пытаясь удержать равновесие, выровнял свое положение и бросил злой взгляд на скользкий бассейн крови, на котором чуть было не растянулся. Вся узкая терраса была предательски запита кровью и усыпана мертвыми телами.

Мерик поправил темный плащ и тюк на спине, заботясь о его хрупком содержимом.

— Готовы? — спросил он, присоединяясь к остальным.

Позади Мишель стояли два эльфийскнх моряка, особо искусные в использовании стрел и кинжалов. Вокруг них бродил Фердайл, спущенный с корабля в корзине. Его острый нюх должен был пригодиться в поисках. На борту «Штормового крыла» осталась часть команды, а также Ксин и Ток. Способность Ксина говорить на расстоянии позволяла спасательной команде оставаться на связи с кораблем.

— Мы готовы. Поспешим, — сказала Мишель, натягивая поверх кровавых одежд чистый плащ. — Я знаю дорогу в подземелье, но лучше сначала удостовериться, что в залах нет любопытствующих глаз.

Мерик кивнул.

— Тогда идем. Тихо и спокойно.

Мишель прокладывала дорогу, сопровождаемая Фердайлом. Мерик и два его товарища, эльфы-близнецы Пиллак и Силлак, замыкали шествие. Никто не проронил ни слова, пока двигались вниз по ступеням лестниц и коридоров. Мишель забегала вперед и жестами указывала остальным следовать за ней либо замедлять ход.

Этим поздним вечером верхние этажи были пусты, и команда продвигалась довольно быстро. Но как только они спустились на нижние уровни, на их пути стали появляться слуги и заспанные охранники, так что приходилось соблюдать осторожность.

Фердайл крался впереди Мерика, держась в тени. Мишель завернула за угол и взмахом руки заставила остальных притормозить. Дальше она продвигалась в одиночку. Мерик и Фердайл притаились за углом, украдкой выглядывая из-под него. Зал, простирающийся впереди, был довольно широк. Дальше по проходу дюжина дварфов играли в кости. Обойти их было невозможно.

Мишель не спеша, будто прогуливаясь, приблизилась к ним. Они обменялись с ней словами на дварфском наречии. Мишель, казалось, о чем-то спорила с ними, явно пытаясь согнать тех с места, но безуспешно. Наконец, она облокотилась на стену, давая сигнал рукой за спиной.

«Будьте готовы к битве. Ждите сигнала».

Мерик снял со спины громоздкий тюк и осторожно поставил его на пол. Затем обнажил свой клинок. Он напитал свою руку магической силой. Эльфы могут передвигаться с невероятной скоростью за короткие промежутки времени. Мерик вспомнил битву на мечах с Кралом, случившуюся в подземельях скалы гоблинов. Казалось, это было вечность назад.

Позади него эльфийские соратники натянули арбалеты, а Фердайл припал к земле, обнажив клыки.

Чуть дальше в сторону зала Мишель отделилась от стены, выхватив, словно из воздуха, два меча. Она воткнула их в горла двоих ближайших дварфов и прокрутила. Кровь брызнула на стену.

Дварфы на какое-то мгновение застыли, затем разразились громким ревом.

Мишель оставила мечи и отступила. В ее руках появились кинжалы, ярко поблескивая в свете факелов. Один из них она метнула в глаз дварфу, держащему пригоршню монет. Кусочки меди и серебра взметнулись в воздух, когда тот завалился на спину, умерев прежде, чем его голова ударилась о каменный пол. Также метко Мишель метнула второй кинжал. Другой дварф упал, выронив стакан из мертвых пальцев.

Мерик был впечатлен. Четыре трупа в одно мгновение. Определенно, она хорошо адаптировалась к своим грузным формам.

Но теперь преимущество внезапности было утрачено. Восемь оставшихся дварфов схватили оружие и вскочили на ноги. Мишель скользнула дальше в глубь зала, увлекая их за собой. Руками она дала Мерику знак.

Мерик поднял меч и начал наступление на дварфов, стоящих к нему спиной. Он метнулся в зал, словно серебряный призрак. Двое дварфов упали, пронзенные отравленными стрелами близнецов, один был повержен стремительным клинком Мерика, — два удара, протыкающие оба сердца, и тонкий надрез вдоль шеи. Мерик отпихнул тело, опрокидывая его поверх игральных костей.

Теперь зал был устлан телами, и началась настоящая рукопашная схватка — пятеро против пятерых.

Фердайл кинулся к толстому дварфу и вонзил зубы в его горло. Мерик отвернулся.

Близнецы вновь натянули стрелы, но битва была слишком яростной. Оба они нацелились на дварфа, который ринулся вдоль зала, пытаясь сбежать и поднять тревогу. Две стрелы воткнулись в его спину. Он продолжал бежать до тех пор, пока сердца не накачали ядом все тело, заставив его припасть на колени и грохнуться лицом вниз на каменный пол.

Мерик пригнулся под летящим на него топором. Лезвие просвистело прямо у его макушки. Он отпрыгнул назад, поведя кончиком меча. Острие вонзилось дварфу в живот, затем прошло снизу вверх. Двигаясь быстрее, чем мог уловить обычный глаз, Мерик дернул рукоять меча вверх, разрезая дварфа вдоль от пуза до горла. На каменный пол вывалился толстый слой кишок и внутренних органов.

Мерик отскочил. Дварф, все еще живой, спотыкаясь, пошел на Мерика, подняв топор. Но его подвели собственные внутренности. Оступившись на крови и петлях своих кишок, он грохнулся на пол. Корчась и извиваясь, дварф больше не смог подняться.

Обернувшись, Мерик увидел Фердайла, вонзившего зубы в бедро очередного дварфа, заставив его приземистое тело прижаться к земле. Эльфийские близнецы были уже рядом, отказавшись от арбалетов из-за слишком плотной битвы и атакуя присевшего дварфа длинными кинжалами.

Мерик снова описал круг. В глубине зала он увидел последнего и самого огромного дварфа, наступающего на безоружную Мишель. Та прислонилась спиной к стене, подняв руки, готовая голыми руками обороняться от железного топора.

Мерик обратился к магии, но почувствовал лишь свинцовую усталость. Запасы молниеносной скорости иссякли.

— Мишель! — выкрикнул он.

* * *

Мишель затаилась, выискивая любое слабое место в позиции противника. Ее глаза бегло осматривали нападающего. Тот мастерски держал свой топор, ровно балансируя. Острый выступ железного топора был достаточно длинен, чтобы насадить на него маленького противника. Опасное оружие.

Мишель сжала кулак. Если она сможет удержать его некоторое время, остальные, возможно, успеют прийти к ней на помощь.

Пока она изучала дварфа, в руке у того появился даго. На длинном кинжале были глубокие насечки, предназначенные для захвата и слома мечей противника. Но этой ночью не было ни одного меча; его острие и простое лезвие причинило бы достаточно вреда. Дварф перекатывал небольшое оружие в своей огромной лапе, так же привычно орудуя им, как пекарь поварской ложкой.

В отличие от охранника на террасе, этот дварф не был склонен недооценивать ее. Он двигался медленно и очень осторожно.

Мишель слышала зов Мерика с другого конца зала, понимая, что помощь из того угла придет не скоро.

— Готовься к смерти, изменник, — проревел дварф, словно пережевывая камни.

Глаза Мишель сосредоточенно сузились. Она знала, что битва уже проиграна. Она была не только безоружна, но также полностью истощена изнуряющими ночным баталиями.

Дварф сделал выпад, нанеся удар одновременно топором и кинжалом. Мишель сделала шаг вперед, извернувшись в попытке вырваться из ловушки, но противника не так просто было одурачить. Конец кинжала скользнул в ее сторону, подталкивая под опускающееся лезвие топора. Окруженная клинками, Мишель была обречена.

Пригнувшись, Мишель готовилась принять удар топора плечом, моля о косом ударе, — но случилось другое.

Железо напоролось на камень.

Мишель подняла глаза и увидела руку, тянущуюся из стены, — гранитную руку! Каменные пальцы схватили рукоять топора, не дав ему опуститься.

Чей-то голос прошептал ей прямо в ухо — голос из стены:

— Отойди, Мишель, если, конечно, ты не желаешь своей смерти.

Она узнала насмешливый, язвительный голос.

— Тайрус?

— Двигайся, быстрее!

Не разобравшись в этом удивительном событии, Мишель наклонилась и выскользнула из-под прихваченного топора.

Атакующий дварф, слишком ошеломленный для ответных действий, позволил ей сбежать. Сделав несколько шагов, она развернулась. Дварф рывками пытался высвободить оружие из каменной хватки Тайруса. Это ему не удалось. Тайрус улыбнулся и выставил из стены вторую руку. В ней был зажат длинный меч, кусок гранита, выкованный из самой стены.

Его улыбка превратилась в усмешку. Он взмахнул мечом и пронзил дварфа.

— Это за замок Мрил! — Он выдернул свое оружие и снова погрузил его. — А это за мой народ!

Вне стены магия на его теле поблекла, и гранитная плоть вновь обратилась в мертвенно-бледную кожу. Все еще обнаженный, Тайрус вырвал острие из окровавленного тела дварфа.

Топор выпал из толстых пальцев. Тайрус обхватил свой гранитный меч обеими руками и замахнулся им от бедра, задействовав все мускулы своего подтянутого тела. Острие скользнуло по шее дварфа, рассекая плоть и кости. Большая, похожая на тыкву голова отлетела, ударившись о стену и глухо отскочив. Тайрус выпрямился, все еще держа меч обеими руками.

— А это было за моего отца, — проговорил он, обращаясь к обезглавленной фигуре, завалившейся на спину.

Мишель осторожно приблизилась к принцу. Его тело содрогалось от боли и бешенства.

— Тайрус…

Тот взглянул на нее, постепенно погашая гнев.

— Что ты здесь делаешь?

Она старалась отводить взгляд от его наготы. Он был сыном человека, которому она давала клятву верности.

— Мы пришли освободить вас.

— Кто?

Мишель кивнула в сторону приближающихся товарищей.

— Я думаю, ты помнишь Мерика еще по докам Порт Рауля.

— Один из союзников ведьмы. Прожженный тип.

— Я залатал свои раны, — ответил Мерик, пряча меч и представляя соплеменников.

Тайрус похлопал волка по плечу, когда тот, принюхиваясь, выдвинулся вперед.

— Рад видеть тебя, Фердайл. — Затем он обернулся к остальным собравшимся и слегка поклонился. — Добро пожаловать в мой дом. Добро пожаловать в замок Мрил.

Мишель была поражена, сколько достоинства может выказать человек, нагой, как младенец. Мерик поклонился в ответ и вкратце рассказал о «Штормовом крыле», пока Мишель осматривала мертвые тела в поисках оружия. Обернувшись, она спросила:

— Что с остальными? Могвид, Крал, Нилан?

Тайрус стянул с мертвого тела накидку и завернулся в нее.

— В подземелье. Я проведу вас к ним. Теперь есть шанс сбежать, когда над нами корабль. — Он начал прокладывать путь.

Мишель взглянула на пустую стену, из которой тот ступил, Тайрус заметил ее взгляд.

— Дополнительный дар Стены королевской семье.

Мишель кивнула, едва разобрав смысл сказанного. Все объяснения подождут до лучших времен.

Вместе они продолжили свой путь вниз по залам. Со способностью Тайруса сливаться со стеной и устранять препятствия, им потребовалось не много времени, чтобы пройти мимо комнаты охранников и проникнуть в подземелье.

Мишель отворила камеру.

Крал подскочил первым. Его глаза широко распахнулись при виде вновь прибывших.

— Мерик?

Эльфийский лорд приветственно кивнул.

— Столько времени прошло, человек с гор.

Могвид последовал за Кралом, поддерживая за руку Нилан. Фердайл обнюхал своего брата-близнеца, проскулив приветствие. Могвид коротко поблагодарил брата, охнув от невероятно легкого веса нимфаи.

— Она слабеет, — проговорил он. — Нужно вернуть ее обратно в лес. Оставим это дурное место дварфам.

— Нет, — возразила Мишель. — До тех пор, пока мы не отыщем место расположения Врат Плотины и Грифона.

Тайрус нахмурился.

— Врата Плотины? Я ничего не знаю об этом, но слышал, что грифон вернулся под какой-то кров на севере.

— В Цитадель, — добавил Крал. — Мы должны отправиться туда!

Мишель кивнула.

— Мы отправимся. Мы должны. Идем. Я все объясню по дороге к «Штормовому крылу». Врата Грифона должны быть разрушены.

— Постойте, — проговорил Мерик, обернувшись к воскресшей нимфаи. Он неловко поставил свой громоздкий, объемистый сверток и пошарил внутри. В его руках появился предмет, обернутый чем-то фиолетовым. Приподняв его. Мерик стянул обертку и обнажил небольшой музыкальный инструмент. Древесное сердце лютни испускало такое сияние, будто она светилась собственным теплым внутренним огнем. Когда Мерик протянул крошечный инструмент Нилан, его темные завитки вспыхнули золотом.

— Думаю, это принадлежит тебе, — прошептал Мерик, опустившись на колено.

* * *

Дрожащими пальцами Нилан приняла потерянную лютню. Ей будто вернули самый важный орган. Она вздохнула, когда теплое дерево коснулось ее кожи, будто солнечный свет после бесконечной ночной тьмы. Она погладила поверхность инструмента, чувствуя присутствие духа внутри дерева. Поднеся его к губам, нежно поцеловала.

— Ненаглядная моя, — тихо прошептала она, согрев дерево своим дыханием.

Глаза Нилан наполнились слезами, когда она взглянула на М ерика.

— Спасибо тебе. — Жизненные силы наполнили все ее существо. Она уже могла самостоятельно стоять на ногах — две разрозненные половинки стали единым целым.

— Нужно уходить, — прервал Тайрус. — Трупы скоро обнаружат. Нужно уйти прежде, чем замок проснется.

Они быстро освободили остальных пленников в соседних камерах: двух несчастных лесорубов, пойманных в качестве пищи. К несчастью, человек с подпаленными культями вместо ног был найден мертвым в своей камере. Он сжевал свой язык и удавился им.

— Бедняга, — печально проговорила Нилан.

Никто не проронил больше ни слова, просто продвигаясь вперед, через комнату охраны в центральную башню. Тайрус и Мишель прокладывали дорогу, за ними Мерик и Нилан. Остальные двигались следом, позади всех Крал. Горец нашел в комнате охраны украденное у них снаряжение и имущество. Он снова заполучил свой топор, а Тайрус фамильный меч.

Длинным строем группа взбиралась по многочисленным лестницам сквозь извилистые проходы и строения. Тайрус хорошо знал замок и вел их за собой быстро и уверенно, просачиваясь сквозь комнаты и выныривая в других залах. Это был петляющий путь сквозь гранитные лабиринты.

Нилан ничего не замечала. Она целиком сосредоточилась на лютне, которую держала в руках, прижимая к груди. Ее тепло просочилось прямо в сердце нимфаи, разливаясь по ее телу. Взгляд стал острее, ощущения усилились. Она будто проснулась после долгого сна.

На вершине извилистой лестницы Тайрус остановился, позволив всем отставшим на лестнице сомкнуть ряды.

— Уже недалеко, — проговорил он, подбадривая их. — Еще четыре этажа.

Затем Тайрус провел их с лестницы в очень высокую комнату, являющуюся заброшенной бальной залой с украшенными фресками стенами.

Как только Нилан сошла с лестницы в эту комнату, она ощутила внутри себя магическое натяжение — вибрацию, которая сотрясала ее конечности. Она остановилась в дверном проходе.

— Что-то… что-то наступает.

При этих словах с нижних пролетов лестниц раздался оглушительный шум. Мишель и Тайрус повернулись к Нилан.

— Что это? — спросил Мерик, обнажая длинное тонкое лезвие.

Ответ не заставил себя ждать. Из темноты лестничной клетки выскочили Могвид с Фердайлом.

— Дварфы! Толпы дварфов! — Могвид притормозил у входа в бальную залу. — Крал повернул назад и удерживает их, но оба лесоруба убиты стрелами. И у одного из братьев-эльфов стрелой пробило плечо.

Тайрус скомандовал:

— Всем внутрь! — Он махнул рукой в сторону бальной залы. — Мы можем запереть дверь и задержать их, пока не доберемся до корабля. — Тайрус захлопнул двойную дверь. Мишель двинулась к остальным.

Через мгновение эльфийские арбалетчики, прихрамывая, добрались до дверей. Один из братьев опирался на другого, на его плече зияла кровоточащая рана с торчащей из нее стрелой. Звуки борьбы — рев бешенства и звон железа — эхом разносились с нижних лестниц.

— Закрывай дверь! — выкрикнул Могвид, сходя с порога.

Мишель держала вторую дверь распахнутой.

— Не раньше, чем Крал доберется до нас!

Тайрус приготовил засов. Мерик присматривал за своими сородичами, помогая обоим пройти дальше в залу.

Внезапно Крал ворвался в открытую дверь, с дикими глазами, вздымающейся грудью, с ног до головы залитый кровью.

Нилан ахнула, сделав несколько шагов назад. Она не сразу узнала своего соратника. На какое-то мгновение вместо человека гор ей почудился зверь. Она моргнула, прогоняя образ, пока Мишель захлопывала дверь, а Тайрус вставлял толстый засов.

— Быстрее! — выкрикнул принц. — В дальнюю дверь.

Мерик помогал раненому.

Когда Нилан последовала за ними, странное щемящее чувство так и не покинуло ее. Наоборот, оно еще больше обострилось. По ее телу проходили странные вибрации.

— Подождите! — резко выкрикнула она, обращая на себя всеобщее внимание.

Мерик обернулся. Эльфийские близнецы, запинаясь, продвигались к дальней двери.

— Что?..

Дальний каменный портал позади Мерика с грохотом разверзся, впуская в комнату множество осколков и пригвождая эльфийского принца к полу. Двое его соплеменников были не столь удачливы. Раненый получил удар по лицу, размозживший ему нос и поваливший на землю. Его брата летящий осколок ударил в ногу, проломив тонкую кость и заставив съежиться на полу.

Мерик поднялся на ноги, намереваясь помочь братьям. Мишель и Тайрус бежали к ним с оружием в руках. Крал и Фердайл сторожили запертую дверь, вместе с Нилан и Могвидом.

— Нет! — предостерегающе выкрикнула Нилан из-под плеча горца.

Сквозь чад сернистого пара в комнату проникли две фигуры. Нилан узнала их: предводитель дварфов капитан Бриттон и старое знакомое лицо — король Рай. Но когда последний заговорил, стало ясно, что сходство с королем было лишь внешнее, в теле жила чужая душа.

— Кажется, начинаются танцы, — проговорила бородатая фигура высоким, свистящим голосом, противоречащим суровому облику. Одержимый демоном обвел рукой бальную залу. — А где же менестрели и певчие птички? Где изысканные танцоры?

— Это же твой отец! — выдохнула Мишель, опуская меч.

— Нет, — сказал Тайрус, поднимая оружие. — Уже нет.

— Итак, князек очнулся, как я погляжу. — Фигура короля Рая распростерла руки. — Иди ко мне, сын мой. — В голосе слышался откровенный смех.

Тайрус плюнул. Его плевок дугой пересек комнату и попал прямо в лицо одержимому.

Демонесса не торопилась вытереть слюну, и та скатилась в белоснежную бороду.

— Разве так нужно приветствовать своего старика? — Существо прошествовало вперед, распространяя вокруг себя маслянистую мглу, раскрывая свой истинный облик. Оно встало между двух поверженных братьев. От кончиков пальцев короля отделились черные побеги, похожие на клубящиеся эбонитовые ленты.

Внутренняя магия Нилан потянулась к этой энергии, узнав ее. «Матерь всемогущая… нет!» Она знала, что за тварь завладела телом доброго короля Рая.

Извивающиеся полоски сумрака взметнулись, впиваясь в ничком лежащих эльфийских близнецов. Как только мгла коснулась их, тела забились в агонии, рты раскрылись в немых криках.

Мишель и Тайрус ринулись вперед, но второй дварфский легион запрудил зал, подняв оружие и отгоняя их прочь.

Эльфийские близнецы продолжали корчиться на полу. Постепенно их кожа плотно обтянула кости, тела скрючились, изогнулись, будто из братьев темнотой были высосаны все жизненные силы. Через несколько мгновений на каменном полу остались лежать лишь высушенные оболочки.

На лице короля Рая отразилось довольство, глаза запылали темным светом.

Мишель потянула Тайруса назад, как только фигура направилась к ним.

— Я знаю это существо. Это Ужас, один из призраков Зловещего Леса.

На их глазах мгла продолжала наливаться, подкормленная кровью, ища новых жертв. Скоро демон принял свой истинный облик вокруг тела короля — осколок ночи, полный жажды крови.

Нилан поняла, что ей нужно действовать, иначе все они будут уничтожены. Она выступила из-за широкой спины человека гор.

— Пропусти нас! — выкрикнула она, обращаясь к призраку. Надменное лицо повернулось к ней.

— Кто смеет приказывать мне таким сладким голосом?

Нилан еще дальше выступила и подняла лютню, легко удерживая ее на весу. Ногтем она коснулась струны, и слабая нотка прорезала пространство, оставляя гнетущее впечатление.

Фигура короля Рая отшатнулась, выпустив живую тень, словно мглистый порыв ветра. Темнота разразилась пронзительным криком — уже знакомым воплем Ужаса.

— Ты знаешь, кто я, не так ли? — Нилан дернула вторую струну. — Тебе знакома эта магия, власть древесной песни.

Демонесса метнулась к капитану дварфов.

— Ты притащил сюда нимфаи! Как ты мог, дурень?

Капитан Бриттон покачал головой.

— Невозможно. Все нимфаи давно мертвы.

— Не все! Одна еще жива! — Палец указывал на Нилан. — Идиот!

Нилан продолжала подступать, перебирая пальцами струны. Гамма звуков эхом разносилась по залу. Призрак снова завопил.

— Ты не знаешь, кто ты, — говорила Нилан. — Ты служишь не тому господину. Ты забыла песню Истинной Долины? — Ее пальцы двигались по струнам, вызывая воспоминания о зеленой жизни и пурпурных цветениях, пламенном свете и маленьких колибри.

— Нет! — Призрак оторвался от присвоенного тела и отступил. Тело короля Рая, ставшее пустым остовом, повалилось на землю.

— Вспомни! — взывала Нилан, преследуя существо. — Вспомни, кто ты!

— Нет! — завопил призрак высоким детским голосом и ринулся к рядам дварфов. На всем пути позади себя он оставлял гибель. Дварфы падали замертво. Некоторые бежали, сломав строй и стремясь выбраться из бального зала.

— Я приказываю тебе вспомнить! — взывала Нилан, напевая, присоединяя свой голос к древесной мелодии лютни.

Завывания таяли. Тонкий, испуганный голосок раздался от осколка темной массы, остановившейся в дверях.

— Я… я не могу…

Затем Ужас умчался, унося за собой эхо пронзительных криков.

Распознав магию, капитан Бриттон приказал отступать, покидая бальную залу. Мишель побежала вперед, чтобы проверить холл.

— Они все собрались на повороте. Нам нужно двигаться сейчас, пока они снова не осмелели.

Звонкий удар стали о камень заставил обратить внимание Нилан на бальную залу. Тайрус склонился над телом своего отца, держа меч в руке. Отсеченная голова короля лежала рядом с шеей.

— Я не позволю демону устраивать логово в теле моего отца.

Могвид и Фердайл присоединились к Мишель у двери.

— Идем, — подгонял Могвид.

Крал оттащил Тайруса от тела отца.

— Еще будет время для молитв и похорон.

— Крови совсем нет, — глухо проговорил Тайрус, протягивая меч.

Нилан подошла к принцу с другой стороны.

— Он уже давно мертв. Пустой сосуд для… для…

Тайрус обернулся к ней с взглядом, твердым, как черный гранит.

— Для кого? Ты знаешь больше, чем говоришь!

Нилан обороняющимся жестом прижала лютню к груди.

Мерик пришел к ней на помощь.

— Оставь ее, Лорд Тайрус. Это лучше обсудить подальше отсюда.

Мишель согласилась с ним и приказала следовать за ней. Она нырнула за дверь и пробежала по залу в противоположную сторону от того места, где собралась толпа дварфов. Они бежали разрозненными группами.

— Я знаю, как выбраться отсюда! — крикнула Мишель. Она нащупала в кармане монету и поднесла ее к губам. — Ксин, услышь меня!

Нилан не услышала ответа, но в нескольких шагах от нее Мишель вдруг остановилась у выхода на лестничный пролет. Ощутив биение сердца, Мишель опустила монету, продолжая сжимать ее побелевшими пальцами.

Она повернулась к остальным.

— Беда. На «Штормовом крыле» были вынуждены оборвать канат и улететь. Их раскрыли. Верхняя терраса кишит дварфами. Еще одна ловушка.

Тонкие губы Мерика сжались.

— Что нам делать? Мы не можем идти наверх. И назад мы тоже не можем.

Все молчали. Наконец Нилан проговорила:

— Мы пойдем вниз. — Она указала на лестницу, ведущую в глубины замка. Затем обернулась к Лорду Тайрусу. — Секретный туннель, о котором ты упоминал в камере. Проведи нас туда.

— Но он ведет к Зловещему Лесу. Ты сама сказала, этот путь смертелен.

— Уже нет, — Нилан приподняла лютню. — Дорога открыта.

— Как?

Она покачала головой.

— Веди нас.

Тайрус в раздумье прикусил губу и сощурил глаза, с подозрением глядя на нее. Позади раздалось громыхание войск капитана Бриттона.

— Они идут! — вымолвила Мишель.

Тайрус пригнулся и поспешил вперед.

— Этот путь там. — Он помчался вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

* * *

Мерик следовал за Нилан. Не нужна была магия, чтобы почувствовать напряжение, исходившее от нимфаи. Ее руки крепко прижимали к груди лютню, лицо, когда он мог мельком увидеть его, было бледно. Тайрус прокладывал путь вниз на бешеной скорости, но громыхающие звуки погони стали настигать их. Нилан с трудом сохраняла равновесие.

Приблизившись, Мерик схватил ее за локоть, поддерживая.

— Ты не обязана это делать, — прошептал он, стараясь, чтобы никто не мог их расслышать.

— У нас нет выбора.

— Еще не поздно. Можно попытаться проложить путь через оцепление лагеря. Если мы доберемся до Западных…

— Пути назад нет. Ты видел, что скрывалось в теле короля Рая.

— Один из демонов Ужаса.

Нилан сурово взглянула на него.

— Мы оба прекрасно знаем, что это.

Мерик склонил голову.

— Ты можешь их контролировать? Сможет ли песня лютни достаточно долго очаровывать призраков, чтобы мы смогли пересечь Зловещий Лес?

— Думаю, да. Воспоминания имеют огромную власть. Они либо сбегут, либо будут порабощены. В любом случае, они не причинят нам вреда.

— А как насчет той, которая завладела королем Раем? Куда девалось ее безумие? Связанная с Темным Лордом, она была достаточно разумна, расчетлива.

Нилан покачала головой.

— Демон Гульготы, должно быть, нашел способ победить болезнь. Но я не знаю, почему она служит Черному Зверю.

Внезапное озарение посетило Мерика. Он вспомнил свое истязание темным огнем в застенках древней башни Шадоубрука.

— Должно быть, ее искусственно воссоздали, превратили в иллгарда.

Нилан нахмурилась, не понимая. Мерик объяснил:

— Если Черное Сердце в состоянии использовать темную магию для порабощения стихий, подчинения чистой магии и духов своей воле, тогда, возможно, изготовляя этот дух, Темный Лорд огнем распутал то, что было сковано, вернув разум более извращенным, чем он мог бы быть.

Нилан побледнела.

— Если он проделал это с одной, то…

— Он может проделать то же самое со всем сонмом.

Нилан задрожала.

— Это не должно случиться. Лучше я их всех уничтожу, чем позволю пойти против мира.

Мерик подхватил нимфаи под руку.

— Мы не позволим этому произойти.

Нилан оперлась на него.

Внизу Тайрус остановился. Он положил руки на стену, закрыв глаза. Затем он сделал рывок, и часть пустой стены отворилась, оказавшись потайной дверью. Он выхватил факел из канделябра.

— Сюда! Это недалеко.

Принц, пригнувшись, переступил через порог и закрыл за всеми вход, продолжая путь.

Мерик и Нилан следовали за ним. За дверью открылся длинный узкий коридор. Он тянулся строго по прямой. Все следовали за мерцающим огоньком бегущего впереди Тайруса. Казалось, этому не будет конца. Коридор завершался пустой гранитной стеной — тупиком.

Когда все собрались, Тайрус наклонился и поднял с пола что-то блестящее. Он повертел вещь в руках. Это была простая золотая диадема, ничем не украшенная, за исключением вкрапления гладкого черного гранита в виде маленькой звезды. Пальцы Тайруса задрожали.

Мишель опознала выброшенную вещь.

— Корона, — проговорила она тихо. — Корона замка Мрил.

— Корона отца, — ответил Тайрус. Он взглянул на пустую стену. — Он шел этой дорогой.

— После поражения он, должно быть, пытался сбежать. Последний отчаянный поступок. — Мишель печально покачала головой.

Слезы заволокли глаза принца. Он зажал в одной руке корону и подошел к голой стене, приложившись к ней другой рукой.

— И ему не удалось. — Тайрус обернулся к Нилан. — За этой стеной лежит Зловещий Лес. Ты говорила, что знаешь, зачем был построен этот тайный ход. Я тоже хочу это знать. Мой отец шел этим путем, и это привело его к гибели… даже хуже. Почему мы должны верить тебе?

Нилан обратила взгляд в пол. Мерик взял ее за локоть.

— Расскажи им.

— Открой дверь, и я скажу все.

Могвид придвинулся ближе.

— Это безопасно?

— Пока у меня есть лютня, ничто нам не угрожает.

Тайрус некоторое время колебался, затем подошел к стене и положил руку на ее поверхность. В одно мгновение его рука стала такой же черной, как гранит, и потонула в его глубинах. Мерик наблюдал, как принц сосредоточенно передвигал своими погруженными в гранит пальцами, словно нащупывая что-то внутри скалы.

Раздался громкий щелчок. Тайрус тяжело вздохнул и выдернул свою руку из скалы.

— Запор был слишком стар, — только и проговорил он.

Плечом Тайрус навалился на стену, и в ней отворилась дверь, подвешенная с внешней стороны. Подняв факел, Тайрус шагнул через проход прямо в темноту ночи.

Остальные последовали за ним, ступив с каменного пола на мягкую глинистую почву.

Перед ними простирался темный Зловещий Лес. Гигантские стволы возвышались до самого неба, затемненные скрюченными безжизненными ветвями. Массивные корни, выступающие глыбами, образовывали древесные лабиринты покрытых корой арок и колоннад. Под ними жались заросли пожухлого папоротника и колючего кустарника.

Лес безмолвствовал. Ни одной птицы не щебетало, ни одного насекомого не было слышно.

Тайрус повернулся к Нилан.

— Что за секрет про Зловещий Лес ты хранишь?

— Я знаю все его секреты, — мягко проговорила Нилан. Она прошла вперед, вглядываясь в толщу леса, со слезами на щеках. Затем она обернулась и посмотрела всем в глаза, подняв руку и обведя ею всю окружность леса. — Это мой дом. Это Локаихера.

Никто не проронил ни слова, ошеломленные новостью.

— Твой дом? — недоверчиво переспросила Мишель.

Нилан кивнула.

— А призраки? — холодно спросил Тайрус. — Ужас?

Нилан опустила голову.

— Это последние представители моего народа.

Тайрус двинулся к ней, его глаза наполнились жаждой крови, но Мишель остановила его.

— Позволь ей договорить.

— Много веков назад, — глухо продолжила Нилан, не поднимая головы, — задолго до того, как люди явились на эти берега, леса Локаихеры простирались от берега до берега. Будучи весьма высокомерными, мы пытались перестроить всю землю, сметая горы, чтобы посадить как можно больше деревьев. Но однажды ветром принесло великую болезнь для растений. Деревья начали искривляться и умирать, листья опадать. Изменения коснулись и нимфаи, связанных с этими деревьями. Когда древесная песня их родных деревьев исказилась, души моих сестер вырвались из плотской оболочки и превратились в безумных призраков, в Ужас.

— Но почему это произошло? — спросила Мишель. — Откуда взялась эта болезнь?

Нилан виновато взглянула на Мерика.

— Из-за своей надменности мы винили во всем эльфов, считая, что это они предали нас. Но сейчас я точно знаю. Это была сама Земля, возмутившаяся нашими попытками перекроить естественный замысел. Мы стали слишком спесивы и были наказаны за это. Мор уничтожал наши леса, пока не остался этот маленький клочок земли на северной окраине.

— А остатки пораженного леса? — мягко спросила Мишель. — Где они?

Голос Нилан стал глуше.

— Мы сожгли его. Своими собственными руками мы подожги больные деревья, надеясь выжечь болезнь, пока она не добралась до этого последнего лесного оплота. Во время сильнейших пожаров облака пепла заслонили от нас солнце на несколько лун. — Нилан протерла глаза. — Но постепенно на разрушенных до основания землях пустила корни новая поросль, и из пепла возникли зеленые стебли. Когда этот новый лес обрел форму, образовались Северная и Южная Стены, окружившие Западные Территории, подчиняясь воле Земли защищать и лелеять эту цветущую поросль. Веками прорастали Западные Территории, рожденные из нашего огня.

— А ваша собственная долина?

— Наши усилия не оправдались. Мы не смогли изгнать мор. Отделенные стеной, наши деревья продолжали умирать, пока не осталась одна крохотная рощица. К этому времени на землях Аласии поселились люди. Магия чайрикских магов помогла нам выстоять. Эта новая магия вытеснила мор и поставила окружающий нас Ужас в безвыходное положение. Но с исчезновением Чи мы вновь стали беззащитны. Мор вернулся, чтобы уничтожить наши последние деревья. Ужас стал сильнее. Северная Стена стала убежищем Дро, союзников Земли, которым было поручено охранять Западные Территории от вторжения Ужаса. Последние из моих сестер присоединились к Дро и их королям. — Нилан бросила взгляд на Тайруса. — Вот откуда взялся секретный ход. Это неписаный договор между нашими народами. — Нилан повернулась в сторону леса. — В конечном счете, осталось лишь мое дерево, единственное выжившее. Из его сердца была вырезана лютня, и с помощью остатков чайрикской магии связанный с деревом дух был водворен в древесину лютни и защищен от мора, позволяя мне передвигаться по землям Аласии в поисках лекарства.

Мишель подошла и тронула нимфаи за плечо.

— Мне жаль, Нилан.

Тайруса, казалось, убедила ее история. Его глаза оставались темными.

— И эти призраки, болезненные души твоих предков, позволят нам пройти?

Нилан подняла лютню.

— Чистая песня леса поставит их в безвыходное положение.

Мерик выдвинулся вперед.

— Так же, как лютня прогнала Ужас, закабаливший твоего отца, Тайрус.

— Призраки моего народа не могут выстоять против старых песен, напоминающих им об Истинной Долине. Это вынуждает их обратиться к весьма горьким воспоминаниям. Они не посмеют приблизиться к нам. Обещаю.

Лицо Тайруса оставалось непроницаемым, когда он закрывал потайную дверь.

— Тогда идем, — сказал он, отступая от стены в направлении леса. — Найдем этого грифона и вернем север его народу.

Это предложение вызвало согласный рык со стороны Крала.

Нилан подошла к принцу и тронула его за локоть.

— Мне жаль твоего отца, Тайрус. Пятнадцать лет назад именно король Рай отворил эту дверь, позволив мне пробраться на юг. Он знал, что настали ужасные времена, и еще большее зло, чем Ужас, пустило корни на севере. Он был добрым человеком.

Тайрус проговорил что-то сквозь зубы, но плечи его уже не выглядели слишком натянутыми и злыми.

Нилан склонила голову. Мерик присоединился к ней, сохраняя молчание, пока они продвигались к краю леса.

— Я знаю, это было трудно, — утешил он. — Но сейчас тайны могут быть еще страшнее, чем магия. Нас может освободить только правда.

— Спасибо, Мерик, — ответила Нилан, устало улыбнувшись.

В отдалении по лесу эхом разнесся одинокий вопль, полный жажды крови и безумия.

Могвид теснее прижался к Фердайлу. Его слова были полны горечи и злобы:

— Добро пожаловать домой, Нилан.

Мерик хмуро взглянул на острослова.

Но Нилан, казалось, не слышала этих слов. Она подняла лютню и начала перебирать струны, вызывая звуки, такие же глубокие, как сам лес. Она пошла вперед, прокладывая путь во мглу Зловещего Леса.