Глава 8

Стоя на палубе «Неистового орла», Джоах изучал окрестности, проплывающие внизу. Солнце палило нещадно, от его жара невозможно было спастись. Наученный эльфийскими моряками, Джоах повязал голову сложенным тартаном, предохраняя лицо и шею от солнечных лучей. Стоя в центре палубы, он смотрел вниз сквозь перила.

Простирающаяся внизу местность выглядела как песчаная скалистая пустыня. Под килем призрачного ветряного корабля проносились выгоревшие на солнце плато и глубокие каньоны. Земля, известная как Грохочущие Холмы, лежала там, где южный конец горного Зуба переходил в высушенные плоскогорья, впоследствии исчезающие в бесконечных песках Южных Пустошей. Среди отвесных утесов и каменных уступов осталось мало живого. Ночью можно было рассмотреть огни лагерных костров, больше похожих на шелковичные караваны, пересекающие суровый край. Истинными же его обитателями были толстолобые великаны, странствующие по земле и живущие в Глубоких пещерах, подальше от солнца, покидающие их по ночам ради охоты.

Позади себя Джоах услышал радостный смех. В тени парусов убийца Кесла играла с крошечным ребенком. Парочка складывала вместе тонкие колышки, осторожно пытаясь передвинуть один брусок, не задев остальных.

Кесла склонилась так, что носом почти касалась стопки, дразня пальцами древесную щепку. Внезапно ее рука сорвалась, и груда брусков обрушилась.

Маленькая девочка рядом с ней восхищенно захлопала в ладоши и радостно засмеялась:

— Я выиграла! Я выиграла!

Кесла выпрямилась.

— У тебя слишком хорошо получается, цветочек.

Ребенок подполз к ее ногам, прильнул к убийце, крепко обнимая ее.

Кесла со своей стороны также проявила нежную заботу, крепко стиснув девочку в объятиях, мягко осев на колени и обхватив ее руками. Обернувшись, она увидела Джоаха, внимательно разглядывавшего ее. Слабая улыбка на ее лице стала жестче.

В последний раз прижав к себе ребенка, Кесла опустила ее на настил и шлепнула по спине.

— Шишон, почему бы тебе не поискать Ханта? Спроси у него награду за свою победу.

Девочка тряхнула головой и убежала, быстро перебирая ногами, с развевающимися черными волосами.

Хмурясь, Джоах наблюдал за ее исчезновением в трюмном люке задней части корабля. Хотя девочка была рождена в племени дрирендая, она имела много сходства с мирая: те же перепончатые пальцы рук и ног, стеклянные веки. Джоаху не нравилось, что такая кроха, шести зим от роду, присоединилась к ним в этой опасной кампании. Но девочка взошла на борт в сопровождении Ханта, сына Верховного килевого. Необычную пару связывали странные узы, замешанные на магии и древних обетах. «Она на моем попечении, — твердо сказал Хант, оказавшись на палубе. — Я поклялся ее дедушке оберегать ее».

Кесла села на колени и принялась собирать с палубы колышки. Джоах направился к ней. Они следовали к Южной Стене уже четверть луны и все еще не сказали друг другу ни слова. Кесла взглянула на него. Из глубины ее фиолетовых глаз исходил яркий блеск, прокладывая путь к его сердцу.

С трудом сглотнув, он повернул назад. Он все еще не мог связать кухонную посудомойку по имени Марта с этой спокойной убийцей. Как легко было обмануто его сердце.

Кесла кашлянула.

— Почему ты не попробуешь сыграть в эту игру? Это не так сложно, как кажется.

— У меня нет времени на игры, — холодно проговорил Джоах, ноги которого в этот момент отказали двигаться.

— Да, ты выглядишь таким занятым, стоя у перил. Кроме того, это не просто игра. Это упражнение нашей гильдии для развития ловкости рук и пальцев.

Джоах ухмыльнулся.

— Игра убийцы. Тогда я не хочу иметь ничего общего с этим.

— Боишься, что я выиграю?

Он обернулся и увидел ее пристальный, застенчивый взгляд с чуть приподнятой бровью. Он колебался, чувствуя, как краснеет его шея, затем направился к груде щепок и приземлился рядом на колени с ней.

— Бросай палки.

Кесла собрала оставшиеся древесные бруски, уложила их в ладонях, затем метнула в общую груду.

— Выбирать нужно осторожно. Выдерни одну щепку, не потревожив остальные.

— Я знаю правила.

— Значит, ты подсматривал за нами.

Джоах бросил взгляд в ее сторону. Кесла вытянула голову. Ее янтарные волосы, стянутые в хвост, лежали на одном плече.

— Это достаточно простая игра, — ответил Джоах.

— Иногда самые простые игры бывают самыми коварными. Бери щепку.

Джоах осторожно выбирал. Щепка на вершине груды. Если дернуть за нее достаточно быстро, остальные останутся на месте. Он действовал левой рукой, так как на правой недоставало двух пальцев. Как только он протянул руку и сконцентрировался, пальцы дрогнули. Он отдернул руку, сжал кулак, и потянулся снова. На этот раз ему удалось ухватиться и вытянуть щепку. Он откинулся назад.

— Готово!

— Очень хорошо, — прошептала Кесла, склоняясь над грудой. Прищурившись, она изучала ее: слева, справа, сверху вниз. Наконец, она выбрала брусок, расположенный в самом низу кучи, — рискованный шаг, учитывая, сколько брусков возвышалось над ним. Ее пальцы метнулись вперед быстрее, чем мог уловить чей-то взгляд, в руке появился колышек.

— Есть, — проговорила она, укладывая добычу у колена.

Джоах уставился на груду. «Как она это сделала?» Он потянулся к другой верхней щепке и без труда снял ее, не задев остальные.

Кесла кивнула и вытащила щепку из середины кучи.

После следующих шести перемещений, когда Джоах вынимал лишь верхние, а Кесла сплошь нижние бруски, на его лбу выступил пот. Ладони увлажнились. Кесла двигалась настолько уверенно и быстро, что стало ясно: она намного превосходит его, а в игре с Шишон явно поддавалась.

Его пальцы вновь потянулись, подрагивая. Он чувствовал, как она буравила его взглядом. Он слышал ее дыхание, чувствовал ее аромат. Лаванда. Сбитый с толку, он поднял на нее взгляд.

Кесла кивнула в сторону груды.

— Твоя очередь.

Джоах прикусил нижнюю губу и ниже наклонился к куче, сосредоточенно нахмурив лоб. Он схватился за щепку, балансирующую на самом верху. Легкая цель. С другой стороны груды Кесла предупреждающе кашлянула.

Джоах осклабился. Его не так просто провести. Его пальцы напряглись. Потянувшись, он выхватил брусок, не потревожив остальные щепки, и с гордостью поднял его.

— Готово. Теперь твоя…

Кесла показала пальцем на груду. Та задрожала и обвалилась.

Джоах ошеломленно уставился на нее, подозревая обман.

— Как?..

— Иногда стена прочна настолько, насколько прочна ее крыша.

Рот Джоаха раскрылся от удивления. Он знал, что его не только обыграли, но и перехитрили. Кесла искусно подрыла поддерживающий низ таким образом, что, когда он ослабил верх, нижняя структура стала неустойчивой и развалилась.

— Проигравший собирает палки, — проговорила Кесла, отходя к перилам.

Джоах наблюдал ее уход: стройную фигуру, овал груди, очертания бедер, непослушные пряди ее волос. Его внезапно охватила радость за то, что пришлось собирать палки. Он не был готов вставать сейчас. Сосредоточившись на деле, двигаясь медленно, он пытался вернуть свою злость, но понял, что не в состоянии это сделать.

Собрав разрозненные бруски, он заставил себя успокоиться и подняться на ноги. Возможно, пришло время объясниться, по-настоящему поговорить.

Как только он подошел к Кесле, она подняла руку и указала наверх.

— Дракон возвращается.

Джоах смотрел на небо, но поначалу ничего не мог разглядеть. Затем из-под раскаленного пятна слепящего солнца отделилась черная фигура и метнулась к ним. Это были Сайвин и Рагнарк.

Пара улетела на рассвете, чтобы разведать окрестности, как только корабль приблизился к западной границе Грохочущих Холмов. До сумерек их не ждали.

Присмотревшись, Джоах заметил, что дракон западал на бок, опускаясь к разрушенной земле. Он затаил дыхание, крепко ухватившись за перила. Затем крылья широко раскинулись, оказавшись в восходящем воздушном потоке. Резкое падение вылилось в долгое парение, с попытками ринуться вверх, к кораблю.

— Что-то случилось, — вымолвил Джоах. — Зови Ханта и Ричальда!

Он обернулся, но Кесла уже ушла. Повернувшись, он увидел ее, ныряющую в глубины люка, взывающую о помощи. Джоах вернулся к изучению небесного свода.

— Что могло произойти?

* * *

Сайвин крепко вцепилась в сильного дракона, упершись ногами в складки у основания его шеи.

— Ты можешь это, Рагнарк. Уже недалеко.

В ее голове послышался шепот дракона, так не похожий на его обычный резкий голос.

— Не бойся, родная. Мое сердце так же сильно, как небо и море.

— Я знаю, мой дракон. — Она запустила свои перепончатые пальцы в его чешую. — Я в этом никогда не сомневалась.

Гордый рык вырвался из его гортани. Он разложил свои черные крылья и устремился вверх, к небесам. Восточнее, высоко в небе, застыл «Неистовый орел». Подъем будет непростым.

Сайвин попыталась вытянуться, но ее связь с Рагнарком означала, что она чувствовала его боль. Кожа на ее животе и ногах горела воображаемым огнем. Она едва сдерживала крик. Можно было только представить, насколько тяжело было Рагнарку. При нападении кожа с нижней части его тела была содрана, прожжена насквозь и покрылась волдырями.

— Родная?

— Я в порядке. Рагнарк, — выдохнула она сквозь стиснутые зубы. — Тебе нужно поймать другой воздушный поток. Нужно подняться выше, чтобы добраться до корабля.

— Я пытаюсь. — Его мышцы вздулись, он бил крыльями, пытаясь вскарабкаться вверх, вытягиваясь.

Сайвин распростерлась на своем друге. По ее рукам проходила судорога, она стремилась к небу. Слезы бежали по лицу.

— Выше, мой зверь… — Она запрокинула голову и увидела чудо.

Глянцевый корабль плыл к ним навстречу для перехвата, вычерчивая в воздухе плавную дугу. Их бедственное положение заметили.

— Корабль приближается. Продержись еще немного.

— Для тебя… всегда.

За мыслями зверя она чувствовала Каста. Со времен Войны Островов эти двое не расставались. За зверем она чувствовала мужчину. Она прижала ладонь к чешуйчатому боку и, закрыв глаза, передала признание в любви обоим сердцам, бьющимся глубоко внутри, — дракона и человека.

Рагнарк изворачивался под ней. Не открывая глаза, Сайвин чувствовала приближение корабля и свою готовность взобраться на борт. Она крепко вцепилась в дракона, когда тот рассекал крыльями воздух.

— Осторожно, — прошептала она.

Ей нельзя было беспокоиться. Они наверняка долетят. Она открыла глаза и увидела Ричальда, капитана «Неистового орла», карабкающегося вверх по лестнице с середины палубы. Сайвин приветственно приподняла руку, и в этот момент дракон обрушился на корабельный настил.

— Рагнарк!

— Устал… теперь спать.

Сайвин скатилась с его спины, удерживая руку для защитной магии. Его грудь вздымалась, из широких ноздрей с жаром выходил воздух. Подошвы заскользили по палубе, когда она шагнула вперед. Пытаясь удержать равновесие на влажных досках, она поняла, что это была кровь — кровь Рагнарка.

— О, нет… — Она метнулась к эльфийскому капитану. — Мне нужна кровь дракона, прямо сейчас!

Ричальд кивнул. Медная полоска в его серебряных локонах блеснула, словно огненная молния.

— Уже несут. — Рукой он указал на лестницу, по которой взбирался Хант, держа наперевес огромный бочонок.

— Быстрее! — подгоняла Сайвин. Она чувствовала, как задыхается, воздуха поступает все меньше и меньше, но это были ощущения, разделенные с драконом.

Ричальд наклонился к Кровавому Всаднику и принял у него ношу. Затем он устремился к морде дракона.

Сайвин присоединилась к ним, водя пальцами по драконьей чешуе.

— Пей, мой гигант, — призывала она.

Ричальд пытался снять с бочонка крышку, краснея от усердия. Хант подоспел к нему, неся в руке короткий топор. Он разрубил крышку, отодрав пальцами оставшиеся планки.

— Как он? — спросил голос позади Сайвин. Это был Джоах. Вместе с Кеслой они взобрались на палубу.

Сайвин отмахнулась от его вопроса, прильнув лбом к шее Рагнарка.

— Учуй кровь. Пей.

Впалые ноздри у ее локтя дернулись. Она ощутила натяжение мышц, но дракон был не в состоянии поднять голову. Изогнувшись и помогая себе плечом, Сайвин попыталась поднять его.

— Помогите мне!

Все вместе они подняли звериную морду. Хант ближе придвинул бочонок. Наружу выполз длинный извивающийся язык, пробуя на вкус густое содержимое. Остальные напряглись под тяжелой массой. Язык снова показался, зачерпывая большой глоток.

— Хорошо… — дошло до Сайвин слабое послание дракона.

— Продолжай пить.

— Думаю, ему становится лучше, — проговорил Джоах, стоящий рядом с ней.

Под толстой чешуей зашевелились мускулы, и Рагнарк уткнулся носом в разломанный бочонок, сопя и впитывая жидкость. Скоро, когда дракон начал сам поддерживать голову, его отпустили. Рагнарк пил густую кровь своих собратьев, излечиваясь и возвращая себе силы.

Когда бочонок опустел, Рагнарк отбросил его носом через дальние перила, выразив свое насыщение.

Сайвин крепко охватила его толстую шею.

— Теперь можно отдохнуть, мой гигант.

— У меня большое… огромное сердце… — эхом ответил он.

— Такое же большое, как море и небо, вместе взятые.

Ее охватило легкое чувство гордости и удовлетворения, исходящее от дракона, похожее на мурлыканье котенка под ухом.

— Спи, — мягко проговорила она, отходя.

Как только ее пальцы снялись с его чешуи, началась трансформация. Чешуя и крылья взметнулись вверх в вихре костей и когтей. Паруса заколыхались, подхваченные водоворотом. После чего ураган затих, заставив чешую опуститься и обратиться в остов совершенно нагого человека, лежащего ничком на дощатой палубе.

— Каст? — нерешительно обратилась Сайвин. Она всегда волновалась, что однажды трансформация будет неудачной и не вернет ей любимого человека.

Кровавый Всадник застонал и перевернулся на спину. Его живот и верхняя часть ног были прожжены и кровоточили.

Сайвин в страхе прикрыла рот, опускаясь перед ним на колени. Но когда она вытянула руку, магия драконьей крови уже продолжала свое исцеляющее воздействие. Желтоватые волдыри сходили. Красная кожа розовела и бледнела. Опаленные волосы вдоль широкой груди постепенно превратились в знакомую поросль. Когда Каст открыл глаза, Сайвин дотронулась до его щеки.

— Мы сделали это? — спросил он еле ворочающимся языком, с большим изумлением.

Сайвин кивнула.

— Снова на «Неистовом орле». Знаешь, что случилось?

Тот кивнул.

— Чем чаще я становлюсь Рагнарком, тем больше драконьих воспоминаний сливается с моими. — Он попытался сесть, но лишь содрогнулся от боли.

Джоах скинул свой собственный плащ и накинул его на плечи Каста. Вместе с Сайвин он помог ему подняться на ноги.

— Ему нужен отдых, — проговорил Джоах. — Проведи его в свою каюту.

— Нет, — с силой возразил Каст. Рукой он провел по своей груди. — Мы должны подготовиться.

— Я могу рассказать, что мы видели, — заявила Сайвин. — А ты отдохни.

Каст попытался высвободиться.

— Со мной все в порядке. — Но следующий же шаг почти повалил его. Джоах подхватил его и поставил на ноги. Каст тяжело застонал. — Может быть… небольшой отдых.

Все вместе они сопроводили Каста до его каюты под палубой, затем вернулись в большой камбуз, чтобы обсудить последнее путешествие Сайвин. Все собрались у длинного деревянного стола; повар приготовил тарелку с фруктами и сырами, кувшин некрепкого эля.

— Что произошло? — спросил Хант.

Сайвин надкусила край сухого печенья.

— Мы летели против солнца в верном направлении, следуя высушенному устью реки в качестве ориентира. Через сорок лье отсюда мы заметили широкое озеро, тянущееся с севера на юг, и опустились, чтобы изучить его. Мы думали, это неплохое место, чтобы пополнить наши запасы воды до отхода в пустыню. Но когда мы приземлились, оказалось, что так соблазнительно солнце отражалось не от воды, а от цветов с посеребренными голубоватыми венчиками.

Кесла тяжело вздохнула.

— Вьющийся нарцисс. Но он не растет на Холмах, лишь глубоко в пустынях, возле Южной Стены.

— Ты прежде видела эти цветы?

Кесла мотнула головой.

— Нет. Немногие мечники, что охотились в глубоких дебрях Проклятого Края, видели его и оставались в живых.

— Что это за растение? — спросил Хант.

Убийца колебалась.

— Некоторые говорят, оно родилось из крови упырей, однажды появившихся на развалинах Тулара. Как я уже говорила, вьюн обычно растет вдоль песчаных утесов Южной Стены. Не имея корней, он может ползать по всей длине стены, подстерегая свою добычу. Каждый, кто слишком близко подходит к Южной Стене, должен остерегаться его. Одиночный цветок не принесет вреда, но вьюн, растягиваясь по песку и обволакивая песчаные утесы Стены, порождает сотни, тысячи таких цветков величиной с ладонь. Каждый из них может накапливать солнечный жар в своих бутонах и отражать его на врага. Умножьте этот жар на тысячу, и в итоге получится пламя, по силе равное солнцу, способное испепелить человека до дымящегося скелета в одно мгновение. — Кесла бросила взгляд на Сайвин. — Вам повезло, что остались живы.

— С трудом. Но чешуя Рагнарка крепка, как камень. Он прикрыл меня и животом принял главный удар. Но даже чешуя не смогла полностью защитить его от огня.

— Так что же нам делать? — спросил Ричальд. — Я не смогу провести там «Неистового орла».

— Мы пойдем в обход, — ответила Кесла. — Это отсрочит наше прибытие, но лучше так, чем быть превращенными в золу.

— Времени уже нет, — пробормотал Джоах, затем повернулся к Кесле. — Сколько дней осталось до следующего жертвоприношения демонам Тулара?

Кесла нахмурилась.

— Пол-луны.

— Значит, любые отсрочки приведут к еще большим смертям, — проговорил Джоах. — Как насчет того, чтобы пересечь поле сегодня ночью? Как только сядет солнце?

— Не поможет. На закате лепестки закрываются, сохраняя солнечную энергию. Вьюн использует этот скопленный жар для ночной охоты. Я видела огни далеко от пустыни — блики вдоль стены, когда вьюн отлавливал мышей и ящериц. Ночь не укроет нас от нарцисса.

Все замолчали.

— Тогда идем в обход, — сказал Ричальд. — Поищем другой путь в Алказар.

Сайвин вздохнула.

— Это будет долгий путь. Даже Рагнарк не смог рассмотреть, где кончаются поля. Это очень прочный барьер на протяжении многих лье. — Она обернулась к Кесле в поисках другого решения. — Должно быть слабое место. Когда вьюн атакует ночью, его жар так же силен?

— Я… Я не уверена. Но рассказывали, что, если цветок выбросит свое пламя, он не сможет пополнить запас до восхода.

Сайвин откинулась в кресле, размышляя.

— Значит, он может сделать один единственный залп; затем становится безвредным.

Кесла кивнула.

— Так говорят легенды. Но никто не знает, правда это или нет. Так мало известно об этом нарциссе.

Хаит поднялся.

— Итак, либо мы растягиваем время нашего путешествия поисками лазейки в этом сорняке, либо решаемся на ночной перелет через поля.

Ричальд нахмурился.

— Я не стану рисковать кораблем.

Сайвин пристально взглянула на него.

— А тебе и не придется.

* * *

Когда солнце село, Грешюм, шатаясь, выбрался из последнего ущелья в голые пески. С головы до ног он был закутан в льняные и хлопковые груботканые одежды. Когда наступила темнота и зажглись звезды, Грешюм едва заметил перепады температуры и света. Его тело окружало заклятие, поддерживающее его тонус и остроту зрения. При ходьбе он опирался на посох из окаменевшего дерева в левой руке. Магия, закованная в кристаллизовавшуюся структуру, глухо стучала, смешиваясь с его собственным пульсом. Эта энергия была очень слаба.

Покинув ущелья, Грешюм кинул взгляд на небо, вычисляя направление. Впереди был долгий путь.

Справа от него вниз по склону покатились камни. Остановившись, Грешюм вытянул голову, напрягая органы чувств. Рукх возвращался. Приземистый гном прыгал вниз по каменистому склону на своих копытах с проворством козла. Добравшись до низины, он упал на колени перед Грешюмом.

— Мастер…

— Исполнил, что я велел?

— Да, Мастер. — Рукх уткнулся своим поросячьим лицом в грубый песок. Он поднял свои когтистые лапы, залитые кровью. В каждой лапе было зажато окровавленное сердце.

— Дети предводителя каравана?

— Да.

Черный маг заметил высохшую кровь на клыкастой морде гнома.

— Ты ел?

Рукх зарылся мордой в песок при этом обвинении.

— Голодный… очень голодный.

Грешюм угрожающе поднялся, затем опустился обратно на песок с тяжелым вздохом. Он не мог ни в чем винить гнома. Путешествие через Грохочущие Холмы было длинным, и нужно было идти дальше.

Всматриваясь в звезды, он испытывал жгучее желание применить магию, чтобы сразу прибыть на место, но не осмеливался. Когда он переносился из своей пещеры в Каменном Лесу, то ощущал водовороты энергии, бурлящие возле Южной Стены, и прекрасно знал, что лучше держать свою магию при себе. Он не мог рисковать тем, что чьи-то глаза обнаружат его.

Так, отказавшись от магии, он вместе со слугой пришел в сухие пустоши соседних Холмов. Вторую половину луны он пробирался и карабкался по иссушенной солнцем местности, используя простейшие магические приемы, чтобы вдохнуть силы в свое дряхлое тело и добыть немного воды из скал. Два дня назад он попал в еще большее затруднение, чем изматывающий ландшафт, — поле смертоносных цветов нарцисса преградил ему дорогу. Настроив свое восприятие, он мог легко предсказать, что этот адский сорняк обволакивает весь край по окружности, герметично укрывая поселившееся внутри него зло. Не собираясь отступать, он использовал много магии, чтобы прикрыть себя и Рукха и благополучно пересечь поле. Было рискованно выбрасывать такое сильное заклятие, но другого не оставалось — если его жертва могла окупиться.

К счастью, ничто не указывало на то, что вспышку магии заметили. Вскоре после пересечения поля Грешюм натолкнулся на караван торговцев шелка и их шумных семейств, несущих на плечах все свои пожитки. Группа пыталась бежать с Пустошей, но была вынуждена отступить перед нарциссом. Грешюм присоединился к ним, счастливо пользуясь их гостеприимством и водой, экономя свою скудную магию. Он комфортно устроился в группе, Рукх шел на лье позади каравана.

В полдень, при виде открытой пустыни Пустошей, Грешюм напустил на караван сонное заклятие. Новые товарищи стали ему не нужны. Перед тем как покинуть их, Грешюм приказал Рукху убить всех и забрать сердца двух дочерей предводителя. Обе были девственницами с богатой внутренней силой, накопившейся к моменту их первой менструации.

— Хватит пресмыкаться, Рукх. Подними сердца повыше.

Длинные уши зверя облегченно дернулись. Он поднялся с песка, опершись на пятки, и показал пару сердец на вытянутых руках.

Грешюм протянул палку и кончиком дотронулся сначала до одного сердца, затем до другого. При этих прикосновениях два куска плоти вновь забились, затрепетали, разбрызгивая кровь по песку. Раздался далекий вопль. Души, загнанные в сердца, взывали к свободе.

— Терпение, мои маленькие… Терпение.

Грешюм поставил палку на песок и, облокотившись на нее, склонился над сердцами. Он поднес губы к трепещущим кусочкам и нежно поцеловал их, вдыхая. Он чувствовал, как их энергия и души проникают в него. Магия распустившейся женственности заполнила его, становясь его частью, как только до ушей донеслись еле слышные крики ужаса.

Грешюм выпрямился, почувствовав себя обновленным и полным жизненных сил.

Лежащие на лапах гнома сердца превратились в высохшие сморщенные куски мяса, словно виноград, обращенный солнцем в изюм. Грешюм осклабился и вытер кровь с губ.

— Это было освежающе, — удовлетворенно прошептал он. Он потрепал слугу по жесткому черепу, проходя мимо него.

Наполненный свежей магией, Грешюм знал, что уже ничто не могло остановить его на пути к цели.

Алказар, пустынная гильдия убийц.

В его запутанных каменных залах он поставит ловушку для своей жертвы. Двинувшись в глубь пустыни, маг приговаривал, обращаясь к звездам и голым пескам:

— Я жду тебя, Джоах.

* * *

Джоах стоял на бушприте «Неистового орла». Он дрожал и глубже кутался в плащ, не в силах перебороть гнетущее чувство. Он оглянулся, будто ожидая нападение врага, но никого не было.

Работая со снастями, эльфийские моряки карабкались по мачтам и натягивали канаты. Ричальд стоял на корме с поднятыми ввысь руками, впитывая магию ветров, готовый вести корабль вперед вдоль смертоносных полей. О корабль бились прямые порывы ветров, охватывало неистовое смятение — столько скопилось энергии.

Голова Кеслы появилась над лестницей.

— Сайвин и Каст готовы. Хочешь их проводить?

Джоах кивнул, не в силах стряхнуть опасения. Он был наделен даром пророческих снов, но, даже бодрствуя, не мог избавиться от нарастающего ощущения катастрофы.

Он направился к лестнице и спустился вниз. На средней палубе стояли Сайвин и Каст, держась за руки. Кровавый Всадник выглядел излеченным и вполне отдохнувшим. Ему это было необходимо. Сайвин оперлась на его руки. Эти двое сильно рисковали, чтобы провести корабль над полем раскаленных цветов.

Когда Джоах подошел к ним, он услышал ворчание Каста.

— Ветра ужасно пахнут, словно дым в воздухе.

Джоах сощурил глаза. Великан чувствовал те же самые опасения, что и он?

— Еще не поздно сменить курс, — предложил он. — Мы все еще можем облететь поле.

Сайвин покачала головой.

— Нет. Вьюн простирается до северного и южного горизонтов. Нет способа объехать вьюн, только пройти над ним.

Каст крепче прижал к себе женщину мирая.

— Она права. Мы должны попытаться.

Джоах приблизился и пожал великану руку.

— Будь осторожен.

— И быстр, — добавила Кесла.

— Рагнарк никогда не подводил меня, — ответила им Сайвин, взглянув Касту в глаза. — У него два сильных сердца.

Кровавый Всадник наклонился и страстно поцеловал ее в губы. Руки потянулись и крепко обхватили ее, подняв в воздух. Джоах отвернулся, давая им возможность побыть вдвоем. Ричальд крикнул с кормы:

— Ветры наступают! Пора! — Паруса над головой натянулись с удвоенной силой.

Сайвин и Каст разорвали объятия, их глаза все еще горели огнем.

— Ты готов? — спросила Сайвин высокого Кровавого Всадника.

Тот кивнул.

Вместе они двинулись к поручням правого борта. Местность внизу была посеребрена отражением луны и звезд.

— Безопасного полета, — прошептала Кесла.

Каст кивнул и скинул одеяние, оставшись нагим. Кивнув Джоаху, он схватил Сайвин и перевалился вместе с ней через поручень.

Джоах наклонился и наблюдал, как они рассекали воздух.

— Они улетели!

В ответ корабль накренился вперед, мощные потоки ветра натянули его паруса и потащили к полям. Кесла незаметно скользнула к Джоаху. Тот поймал ее руку и поставил рядом. Вместе они разглядывали пространство под килем.

Каст и Сайвин исчезли.

* * *

Сайвин крепко сжимала Каста, когда они стремительно погружались в темную бездну, направляясь к разрушенной местности. Для успешного завершения задания им нужна была максимально возможная скорость движения. Зеленые волосы Сайвин развевались над ее головой, словно морские змеи.

— Давай, Сайвин! — закричал Каст. Он прижался губами к ее уху, но ветер почти унес его слова прочь. Сердцем она все еще слышала его трепет и возбуждение самого Кровавого Всадника.

Она переместила пальцы от его плеча к шее, затем к щеке. Как только кожа коснулась его татуированной плоти, кончики пальцев потеплели. Каст напрягся, крепко сжав руки; затем она проговорила:

— Ты нужен мне.

Эти слова возбудили древнюю магию. Мир под Сайвин исчез, превратившись в грохочущие водовороты. Облака магии рванули ввысь. У ее ног образовалась чешуйчатая плоть и замедлила ее падение. Она крепче сжала бедра, пытаясь удержаться. В следующее мгновение Сайвин уже не падала вниз, а летела верхом на огромном черном драконе, взмывшем вверх с удивительной скоростью.

Рагнарк огласил свое перерождение раскатистым криком.

— Родная!

Несмотря на напряжение, Сайвин улыбнулась. В голосе дракона она расслышала то же воодушевление, что и в словах Каста минутой раньше.

— Не медли. Мы должны проложить дорогу через обжигающие цветки, — дала инструкции Сайвин, безмолвно добавив остальные указания.

Хотя дракон остался спокоен, она почувствовала его смятение.

— Ночью вьюн может выстрелить лишь один раз. Мы должны добраться до растения и принять на себя его неистовство, открыв, таким образом, путь кораблю.

Рагнарк несся к полю, используя энергию их резкого падения для ускорения.

— Опасность. Риск.

— Знаю, храброе сердце. Но на этот раз мы не будем застигнуты врасплох. Мы осознаем опасность. Нужно быть быстрыми и ловкими. Ты должен лететь стремительнее, чем когда-либо прежде.

Что-то похожее на сдавленное хихиканье дракона проникло в ее разум.

— У родной такое же большое сердце, как у дракона!

Сайвин слегка ударила его по шее.

— Это не бравада! Просто я знаю своего дракона! Я доверяю его сердцу и крыльям!

Смех дракона полетел вслед за ним, когда он резко спикировал к цветкам, вычерчивая в воздухе дугу.

Савин прильнула к его шее, крепко прижавшись. Она чувствовала раскаленные ветры под крылами, головокружительное вращение распростертых внизу ландшафтов. Вместо ужаса она ощущала возбуждение, разделенное не только с драконом, но и с человеком в его нутре, слив три души в едином порыве к цели.

Когда дракон взревел, Сайвин тоже закричала, бросая свой вызов на растерзание ветров.

* * *

С поручней носовой части корабля Джоах наблюдал начало атаки на огневой вьюн. На расстоянии в четверть лье ночь прорезали яркие стрелы, взрывающие небо. Некоторые летели прямо, другие под углом. Пики испепеляющей энергии светились настолько ярко, что было больно смотреть на них.

— Ты видишь дракона? — спросил Джоах, морщась.

Кесла стояла возле него, прижав к правому глазу бинокль.

— Я не уверена. Я заметила мелькающее движение, отраженную вспышку, но она двигается быстрее, чем я могу разглядеть.

— Должно быть, это они, — заметил Джоах.

— Я тоже так думаю. — Она опустила бинокль. — Вьюн, очевидно, охотится за чем-то.

Пока Джоах вглядывался, светящиеся побеги проследовали дальше, в глубь широкой долины. Ближе к краю поле вымерло, растение было истощено атакой на дракона.

Джоах слегка обернулся, поднимая руку.

— Давай, Ричальд! Держи прямой курс!

Эльфийский лорд и Хант стояли наготове на корме. Кровавый Всадник вскинул руку в знак подтверждения, Ричальд же, казалось, не слышал его призыва. Эльф стоял непоколебимо, запрокинув голову, каскады потрескивающей энергии циркулировали по его телу, разум отдался на милость ветрам.

Как только Джоах усомнился, слышал ли тот его призыв, вокруг корабля поднялся шторм. Снасти и канаты над головой заскрипели, натянутые вздувшимися парусами. Корабль понесся быстрее, подняв на мгновение носовую часть, затем вернув себе прежний крен.

Повернувшись, Джоах вцепился в поручни. Корабль пересекал смертоносное поле. Джоах ждал, затаив дыхание. Были ли они правы? Опустошили цветки свои бутоны в погоне за драконом? Был ли их полет безопасен?

Он взглянул наверх. Огненная демонстрация унеслась далеко вперед. Дракон все еще летел, навлекая на себя энергию поля, оставляя позади себя полосу, вдоль которой корабль мог двигаться. Джоах уставился вниз, перекинувшись через перила. Поля под кораблем оставались темными. Он облегченно выдохнул, позволив появиться надежде.

— О, нет… — проговорила Кесла, стоящая рядом с ним.

Джоах выпрямился.

— Смотри, — сказала Кесла. Рукой она обвела корабль. На некотором расстоянии от них вспыхнуло слабое мерцание, с севера и юга.

— Что это?

Кесла протянула ему бинокль. Джоах настроил его на странные огни. Усиливаясь, незатухающее свечение распалось на тысячи мерцающих змеек, взмывающих из-под листьев и цветков, сходящихся в одну точку.

— Поле — один громадный вьюн, — проговорила Кесла. — Его стебли высасывают энергию где угодно, перекачивая ее в пустующие бутоны, будто корни, насыщающиеся водой.

— Матерь всемогущая! — У Джоаха при этих словах свело живот.

— Как только они доберутся сюда, цветки будут вновь способны к атаке. Мы окажемся в ловушке.

Джоах опустил бинокль и развернулся. Они уже зашли далеко в гущу поля. Слишком поздно поворачивать корабль и отступать.

Снова повернувшись, Джоах задумался. Вдалеке огненное извержение медленно затухало. Сайвин и Рагнарк, должно быть, добрались до противоположной стороны поля. Джоах оценил расстояние. Не меньше двух лье. Он бросил взгляд на север и на юг. Пламя стремительно двигалось в их сторону.

Джоах покачал головой. Они не успеют вовремя.

Он оттолкнулся от перил.

— Куда ты собрался? — крикнула Кесла.

— Предупредить Ричальда! Нужно увеличить скорость! — Джоах силился не свалиться с ног под бушующим с кормы ветром. Он склонился под его порывом.

— Позволь мне! — проговорила Кесла. Она легко отбежала от поручня, будто никакого ветра не было, и устремилась вперед, уверенно ступая по сотрясающейся палубе. Добравшись до лестницы на среднюю палубу, она махнула ему рукой. — Наблюдай! — После чего скользнула вниз по лестнице.

Через мгновение Джоах снова увидел ее, бегущую по средней палубе к вздыбленной корме. Он наблюдал за ней. Девушка была не только быстронога, у нее была грация лесной кошки. Смягчаясь, Джоах позволил ветру уволочь себя обратно к поручням.

На противоположной стороне змеиные ростки огненной энергии, кривясь, подползали к ним. Один цветок выпустил копье света в правый бок корабля. Он взлетел под углом, разлетевшись брызгами о корпус. Хоть и горячий, один цветок был не в состоянии прожечь корабль, но вскоре их число должно было неимоверно возрасти. Пока свечение охватывало землю под кораблем, новые колонны пламени разряжались в небе по обеим его сторонам, порождая лес сверкающих столбов.

Пока Джоах наблюдал, все больше и больше цветов накалялось.

* * *

Сайвин повела своего дракона к плоскогорью песчаных камней. Рагнарк уселся на скалистый выступ, восстанавливая дыхание.

Как только он вцепился когтями в насест, морщась, Сайвин начала тереть правую руку, но жгучая боль не унималась. Она взглянула на крыло дракона. Рагнарк слегка оттопырил его в сторону, словно раненая чайка. Край все еще дымился. Густой запах прожженной шкуры дракона наполнил ночной воздух.

К счастью, это был всего лишь отраженный удар. Им повезло обойтись столь малыми потерями. Вьюн жестоко бился, стреляя и гоняя их по всему небесному своду. Пока они летели, растение, казалось, разобралось в их непонятной тактике, предугадывая их движения. К счастью, они добрались до конца поля быстрее, чем вьюн научился охотиться на драконов.

— Корабль идет, — проговорил Рагнарк.

Сайвин изогнулась. Над полем в ночном небе она заметила «Неистового орла». Медлительному кораблю угрожало нападение.

— Матерь всемогущая…

Световые побеги рассекли небо. Пока она наблюдала, огонь угодил в паруса, и они вспыхнули, словно промасленный факел.

— Мы должны помочь им, — вымолвила Сайвин.

— Не могу, родная. — Рагнарк попытался поднять крыло. Она почувствовала судорогу, охватившую ее собственную руку. — Слишком далеко…

Сайвин тяжело вздохнула. Огненный удар оказался хуже, чем она думала.

— Я подвел тебя, родная. — Тоска, охватившая его сердце, была еще хуже, чем сведенное судорогой крыло.

Сайвин наклонилась и погладила его шею.

— Нет, мой дракон. Нет. — Она смотрела на осажденный корабль, пылающее облако в ночном небе, и молилась за него. Это было все, что она могла сделать.

* * *

Когда «Неистовый орел» завис над полыхающим полем, Джоах помчался к товарищам, собравшимся на корме. Над его головой подожженный фок был срезан и отлетел. Эльфийские моряки по цепочке передавали друг другу недра с водой, чтобы смочить канаты и остановить тление фок-мачты.

Джоах вскарабкался по кормовой лестнице. Корабль начал погружаться в густой дым. Его дощатые бока были прожжены ударными выпадами раскаленных побегов. Подскочив, Джоах закричал Ханту и Ричальду:

— Нужно подняться выше! Прикрыться килем от цветков!

— Ричальд пытается, — проговорил Хант. — Но он связан с кораблем; каждый удар ослабляет его.

Приблизившись, Джоах услышал стоны эльфийского лорда, увидел его лицо, похожее на маску боли. Кесла суетилась возле высокой фигуры.

— Нужно найти способ помочь ему.

Джоах поискал ответа в небе, изо всех сил желая, чтобы сестра была сейчас рядом. Им нужна была магия Елены. Холодный огонь или огонь ведьмы — все бы сейчас пригодилось. Что угодно, чтобы одолеть этот сорняк!

Позади него раздался оглушительный взрыв. Палуба накренилась, отбросив его на дощатый пастил. Он перевернулся. Прорастая сквозь среднюю палубу, в небо взвилась струя света, пронзив правую нижнюю часть корабля. Куски горящих досок ринулись вверх, описывая круги. Грот полыхал в огне.

Пара эльфийских моряков, прихваченная огнем, перевалилась за борт. Еще один был сожжен дотла на месте, его опаленные кости на какое-то время зависли в воздухе, после чего обвалились.

Так же быстро, как началась атака, световые стрелы поблекли. Цветки, породившие мощные пламенные иглы, исчерпали свою энергию. Но надолго ли? Вьюн становился хитрее, учился согласовывать свои действия.

— Джоах! Помоги мне!

Полуслепой от излучения, Джоах обернулся и увидел Кеслу, силящуюся поставить на ноги Ричальда. Лицо эльфа было искажено судорогой ужаса.

— Мой корабль…

Хант уже поднялся на ноги.

— Помоги капитану. Огонь нужно потушить прежде, чем он успеет распространиться!

Кровавый Всадник перепрыгнул через поручни на среднюю палубу. Он присоединился к сильно сократившейся команде моряков, тушащих новые очаги пламени.

Джоах полз к Кесле и Ричальду. Корабль под ним накренился, устремившись к смертоносным полям. Джоах схватил Ричальда за плечо.

— Ты должен бороться! — взывал он. — Не отступай!

— «Неистовый»… Я не могу…

Джоах с помощью Кеслы поставил Ричальда на ноги.

— Нет, ты можешь! Или ты всего лишь ветер, не живое существо? Докажи свою значимость, принц крови!

Глаза Ричальда уставились на Джоаха. Сквозь безнадежную боль блеснула вспышка гнева.

— У тебя все еще есть корабль! Есть паруса! Ты же сердце этого судна. Так веди себя соответственно! Мерик не отступил бы, не плакал бы, как ребенок!

Гнев сменился гордым бешенством. Эльф освободился от рук Джоаха и отодвинул Кеслу. Он взглянул на Джоаха, затем поднял глаза к небу. Воздев руки, он заставил трескучую магию бить струей по своим вскинутым рукам.

Собрались штормовые ветры. Повисший корабль рванул вперед, вновь выдаваясь носовой частью. Спровоцированные его движением, раздались новые вспышки света. Корабль погряз в дыму и пламени.

Сквозь отверстие в борту судна Джоах видел, как несколько стрел соединилось между собой, чтобы слиться в единый грозный луч. Корабль не выдержал бы второго такого скоординированного нападения. Что-то нужно было предпринять. Он свесился с перил, позволив ветрам трепать свои длинные рыжие волосы. Придерживая локоны, он внезапно выпрямился, осененный идеей.

Почему он не додумался до этого раньше?

Джоах метнулся обратно к эльфийскому лорду.

— Ричальд! Мы указываем ветрам неверное направление! Гони их к полю! Погаси цветки ураганным ветром. Не позволяй им попадать в «Неистового»!

Глаза Ричальда медленно обратились на Джоаха.

Кесла выпрямилась.

— Матерь всемогущая! Он прав! Запутавшись в ветрах, цветки будут не способны прицеливаться!

Ричальд кивнул, слишком напрягшись, чтобы говорить. Над их головами оставшиеся паруса начали провисать, когда наполняющие их ветры отходили в сторону.

Джоах вернулся к своей наблюдательной точке у отверстия. Ветряной поток раскололся и, вихрясь, понесся вниз, на вьюн. Как только ветры качнули бутоны и повалили стебли, лучи пламенеющего света были затушены, как свечки. Растущие пучки управляемой энергии были приведены в беспорядок.

— Работает! — закричала Кесла. — Они не попадают!

Свесившись, Джоах посмотрел вперед. Они были в четверти лье от конца поля. Горящие побеги света окружили их, извиваясь и спорадически вонзаясь в корпус.

Со средней палубы завопил Хант, отдавая команды громыхающим голосом:

— Все назад! Бесполезно! Она потеряна!

Джоах так сильно сосредоточился на цветках, что совершенно забыл о непосредственной опасности. Обернувшись, он увидел обращенную в горящий факел грот-мачту и охваченные огнем паруса на ней. Пламенем были объяты тросы и снаряжение. Эльфийские матросы собрались на палубе.

Внезапно появился Хант, подтаскивая лестницу. На руках он нес Шишон; его лицо было вымазано сажей.

— Огонь в нижних отсеках. Он идет снизу. Корабль обречен.

При этих словах ветры схлынули. Ричальд осунулся и опустил руки.

— Мы никогда не сможем победить.

Джоах метнулся к эльфийскому принцу и с силой ударил его по щеке.

— Никогда не говори этого!

Глаза Ричальда расширились. Он дотронулся до кровоточащей губы, пылая бешенством.

— Никто не бил…

— Веди этот корабль, Ричальд! — взревел Джоах. — Пока мы живы, есть надежда! Ты будешь вести этот корабль до тех пор, пока он не выгорит прямо под тобой!

Ричальд ступил в сторону Джоаха.

— Довольно! — вскричала Кесла, вставая между ними. — Используй свой гнев, чтобы напитать корабль! Мы почти пересекли поле. Совсем близко лежат открытые пески.

— У меня только один парус.

— Тогда подтверди свое мастерство, эльф, — проговорила Кесла.

Ричальд взглянул на нее, затем сделал каменное лицо. Он воздел руки, и ветры вновь усилились.

— Мы никогда не доберемся до песков.

— Что мешает попытаться? — возразила Кесла.

Дым охватил их густой волной, когда корабль рванул вперед. Жар растущего пламени стал походить на грохочущую печь. Случайные побеги света преследовали их, но рассеянные ветры прекрасно усмиряли растение.

Никто не проронил ни слова. Все задержали дыхание, сжав ладони.

Джоах изучал происходящее через поручни, прикрыв нос и рот, задыхаясь от дыма. Под кораблем дым рассеялся. Под килем обнаружилась опустошенная местность с темными каньонами и песчаными плоскогорьями. Он нагнулся ниже, моргая, чтобы избавиться от слез и дыма, залепивших глаза.

Никакого вьюна, никаких цветков!

Джоах описал круг, крича:

— Мы покинули поле!

Проблеск надежды скользнул по лицам, обернувшимся на его крик, после чего раздался взрыв. Люк средней палубы взлетел на воздух. Из недр корабля с демоническим ревом взвились языки пламени. Прямо под ногами Джоаха корабль задрожал и начал крениться. Ему пришлось схватиться за поручень, когда корабль заваливался набок.

Позади себя он услышал крик Кеслы:

— Не сдавайся, Ричальд!

— Слишком слаб… — выдохнул эльфийский капитан.

Корабль запрокинулся, повиснув под крутым углом. Джоах потерял равновесие и схватился за перила обеими руками.

— Держись! — крикнула Кесла.

«Неистовый орел» сползал с огромной высоты вниз, будто рушащийся с неба горящий камень.

 

Глава 9

До рассвета Сайвин пробиралась к обломкам «Неистового орла». Раненое драконье крыло сильно ограничивало их скорость, заставляя делать короткие, слабые махи. Рагнарк настаивал на быстром перелете, но Сайвин принудила его сбавить скорость. Имея одну с ним душу, она разделяла его боль. Правая рука была будто прожжена насквозь, и боль во время полета почти поглотила ее. Несмотря на раны, они продвигались сквозь изрытые ландшафты Грохочущих Холмов, идя по следу охваченного огнем корабля, упавшего на землю.

Когда на восточном горизонте забрезжил рассвет, Сайвин и Рагнарк, наконец, добрались до открытых песков и дюн Южных Пустошей. Сайвин в изнеможении прильнула к дракону, слабая и мучимая жаждой. Цель их похода была отмечена столбом густого дыма.

Не издав ни звука, Рагнарк оттолкнулся от скалистого выступа, на котором сидел, и, махая крылами, заскользил вниз, к высоким дюнам. Сайвин, прижавшись к его шее, разглядывала простирающуюся внизу пустыню. «Будто огромный песчаный океан», — тупо подумала она. Он казался бесконечным, переливался мягкими волнами, прерываемый лишь случайными скалистыми отмелями.

С прижавшейся к нему Сайвин Рагнарк кружил над высокими дюнами, вычерчивая в воздухе широкие круги.

— Родная… корабль…

Сайвин выпрямилась. Впереди проходила борозда разрушения. Дюны были выжжены, на всем протяжении валялись куски дерева; отлетевшая мачта вонзилась в пологий песчаный склон.

Рагнарк поднялся выше, паря на восходящем потоке.

В глубокой впадине впереди Сайвин заметила остов корабля. Он уткнулся носом в дюну, корпус был разбит. Его нутро все еще тлело и мерцало слабым огнем. Крошечные фигурки суетились возле останков корабля. Спасенное снаряжение и ящики громоздились в стороне.

— Кто-то выжил, — проговорила Сайвин, указывая рукой. Безмолвно она велела дракону приземляться.

Рагнарк сделал круг над столбом дыма и устремился вниз.

Все наблюдали за их приземлением. Как только дракон коснулся земли с глубоким вздохом облегчения, фигуры двинулись к ним. Сайвин заметила Джоаха и Кровавого Всадника Ханта. Она сползла со своего седалища и подняла руку.

Джоах уже приблизился к ним, в разодранной одежде, с гигантским кровоподтеком на щеке.

— Вы выжили, — произнес он изможденным голосом.

Сайвин кивнула.

— Рагнарк ранен. Ему нужен глоток драконьей крови. Не думаю, что мы сможем лететь дальше.

Хант покачал головой. Великан снизу до верху был вымазан сажей.

— Мне жаль. Бочонки либо сгорели, либо разбились вдребезги. То немногое, что осталось, мы использовали для излечения раненых при крушении. Больше нет ни капли.

Сайвин застонала и обернулась, все еще держа руку на теле дракона.

— Мы справимся.

Рагнарк взмахнул головой и уткнулся в ее волосы.

— Сильное сердце… исцелится.

— Я знаю, ты сможешь, — ответила она, — но, может быть, тебе стоит поспать. Нам будет проще заживить раны, чем Касту.

— Человек… сердце не такое большое. — Дракон принял на себя гордый вид.

Сайвин устало улыбнулась.

— Но и крылья у него гораздо меньше.

Рагнарк вновь прижался к ней носом, с неохотой соглашаясь с ней. Она обняла его, заверив в своей любви и признательности, после чего сделала шаг назад. Древнее заклятие дало обратный ход, превратив чешую и когти в обнаженные руки и ноги.

Как только преобразовавшийся Каст, споткнувшись, сделал шаг вперед, он прижал руку к груди. Предплечье было сильно обожжено, но лицо оставалось спокойным.

— Сколько выживших? — спросил он, не обращая внимания на свою собственную рану.

Джоах одолжил нагому товарищу свой плащ, изодранный и измазанный в саже. Пока Каст обматывал тряпкой грудь, Джоах ответил:

— Немного. — Он ткнул пальцем на горы снаряжения. — Шишон и убийца Кесла были выброшены при падении и контужены, но сейчас приходят в себя.

Сайвин обнаружила молодую девушку, держащую на коленях ребенка.

Джоах продолжил.

— Ричальд тоже выжил после крушения, повредил ногу и теперь не разговаривает. Он находится рядом с остальными эльфами. Думаю, его вывела из строя потеря корабля.

— Что насчет команды? — спросил Каст.

— Трое живы. Четверо погибли в крушении.

Каст осмотрел разбитые дымящиеся обломки.

— Что теперь?

— Пойдем пешком. Кесла говорит, Алказар в семи лье отсюда, — тяжелый, но осуществимый переход. Сегодня мы соберем все, что сможем, и отдохнем. После захода солнца отправимся.

Сайвин взглянула наверх на столб дыма.

— Это будет безопасно? Кто-то, не очень дружественно настроенный, я полагаю, может заметить дым и заинтересоваться.

Кесла внезапно появилась возле ее локтя, пристально вглядываясь. Убийца двигалась совершенно бесшумно. Сайвин заметила, что на гладком песке не осталось ни следа от ее подошв.

Кесла сама ответила на ее вопрос.

— Сайвин права. Это не безопасно. Не только люди могут увидеть дым, пески прячут чудищ пострашнее. Они придут на кровь. Мы должны развести погребальный костер, сжечь тела и, не оставляя следов, уйти отсюда как можно быстрее.

Джоах покачал головой.

— У нас нет воды. Мы истощены. И ночью будет прохладнее.

— И опаснее, — веско парировала Кесла.

Сайвин видела, как оба они уставились в землю. Определенно, разногласия раздражали их больше, чем ситуация, в которой все оказались.

Каст подал голос.

— Думаю, нужно следовать указаниям Кеслы. Она знает Пустоши лучше, чем любой из нас. Это ее родина.

— Согласна, — поддержала Сайвин.

Джоах на какое-то мгновение замер, затем развернулся на каблуках.

— Прекрасно. Я дам знать эльфам.

Кесла посмотрела на его удаляющуюся спину, затем вздохнула.

— Я подготовлю Шишон.

— Я помогу тебе, — сказал Хант, следуя за ней.

Оставшись вдвоем, Сайвин повернулась к Касту и посмотрела на него с уставшей улыбкой на губах.

— Как твоя рука?

— Выживу.

— Это хорошо. — Она прильнула к нему осторожно, чтобы не задеть ожоги.

Он обхватил ее здоровой рукой и крепко прижал к себе.

— У нас впереди долгий путь. Нужно отыскать какую-нибудь тень и отдохнуть, пока есть возможность.

Сайвин провела пальчиком по его груди.

— Отдохнуть?

Каст посмотрел ей в глаза.

— У тебя что-то другое на уме?

Она дотянулась до него губами и хрипло прошептала:

— Ты мне нужен.

Его лицо озарилось улыбкой, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, — но, прежде чем их губы успели встретиться, возле обломков корабля раздался оглушительный крик.

* * *

Мастер гильдии Белган уединился вместе с шаманом во мраке внутреннего двора. Хотя утреннее солнце уже появилось на голубом небосклоне, ему нужно было преодолеть высоты Алказара, чтобы забросить свои лучи в высокий, узкий двор. Под прикрытием тени оба припали к вымощенной горловине небольшого колодца. Их окружали цветущие кусты, обрамляющие палисадник с песчаными статуями.

На красных камнях шаман Партус кидал набор выцветших костей, состоящий из крошечных позвонков, выщербленных суставов, черепов ящериц и разных частей птичьего скелета. Кости сначала прыгали и гремели, затем располагались в виде случайных рисунков. Шаман вытягивал голову, изучая белые кусочки у красного камня.

Белган отбросил назад прядь седых волос, пытаясь самостоятельно рассмотреть знаки, но смысла так и не проступило. У него не было этого дара.

— Что это значит?

Партус поднял руку, по цвету напоминающую брошенные кости, обернутые в высушенную на солнце кожу. Старый шаман склонился и засопел над костяшками, то одним, то другим глазом прикладываясь к узору, будто птица, изучающая любопытную букашку. Длинный нос и острые черты лица довершали его ястребиный образ.

Белган оперся на пятки в нетерпеливом ожидании. Оба старца были завернуты в красные одеяния пустынников с откинутыми назад капюшонами, — но это единственное, что их объединяло. Шаман был лыс и тощ, Белган же, напротив, широк в костях, бледнокож, с длинными, струящимися седыми волосами. Белган носил прозвище «Призрак Алказара» за свои умения невидимо перемещаться и чрезвычайную бледность.

Такие разные внешне, оба старца преследовали одну цель. На протяжении последних двух лун каждое утро они приходили к колодцу метать кости, пытаясь увидеть знамение, дающее надежду. Через десять дней состоится следующее жертвоприношение. Еще несколько детей будут обречены на смерть.

Как Мастер Гильдии Убийц Белган принял подношение на освобождение Пустошей от зла, осевшего в Туларе. Он, в свою очередь, отдал судьбу пустынного народа в хрупкие руки юной девушки, убийцы, натренированной в искусстве тайного передвижения, одной из его лучших учениц. Перед отправлением ее кровью смочили кости, позволив отслеживать ее местоположение. За две прошедшие луны шаман различал смутные знаки, обозначающие ее пребывание. Пол-луны назад кости замолчали, не давая ни единого знака или ключа, будто девушка исчезла с лица земли.

Белган заламывал руки. Каждое новое утро не приносило вестей, и его надежды на успех таяли. Если к завтрашнему утру ничего не изменится, племени придется собирать своих детей и решать, кому из них жить, а кому умирать. Других вариантов не было. Жажда крови должна быть утолена.

Глаза шамана над брошенными костями прищурились. Он резко поднял голову.

— Я ее вижу.

Белган замер, опасаясь, что неверно расслышал его слова.

Партус повысил голос:

— Она рядом. Почти в песках.

— Кесла? Ты уверен?

Тот кивнул. Белган облегченно вздохнул. Девушка вернулась в пустыню!

— Хвала Всемогущей Матери. Я знал, что она справится.

Шаман предостерегающе поднял вверх руку.

— Рано радоваться. Кости говорят об опасности, которая ее окружает.

— Какой опасности?

— Знаки нечеткие. Кровь и дым… зубы, изодранная плоть.

— Она выживет? Вернется?

Партус поморщился. Он потянулся и передвинул расколотую челюсть песчаной крысы.

— Даже кости не смогут ответить на этот вопрос.

* * *

Под импровизированным навесом Кесла потянулась за мятым одеялом, и в этот момент над песками раздался дикий крик. Это был крик ужаса ребенка, шедший с дальней стороны тлеющих обломков корабля.

Хант, стоящий в нескольких шагах от нее, выкрикнул:

— Шишон!

Кесла выронила одеяло и помчалась в сторону корабля.

— Я оставила девочку там, вздремнуть.

Хант последовал за ней. Несмотря на то, что его ноги были длиннее, она значительно опередила его, легко скользя по пескам. Оба подбирались к разбитой кормовой части корабельного остова. Со всех сторон подтягивались остальные.

Прежде чем обогнуть корпус, Кесла заметила опасность. Из уважения к мертвым эльфы выстроили небольшой сарай с подветренной стороны корабля. Он скрывал в своей тени от неумолимого солнца четыре мертвых тела.

Кесла видела, как одно из тел было выволочено из убежища и исчезло под слоем песка. Вора выдавали тонкий белый плавник и мускулистый хвост, торчащие из песка. Он прорезал песок, взметая его вверх. Тонкие эльфийские кости треснули и вместе с хищником ушли в прохладные песчаные глубины. Осталось лишь кровавое пятно.

Раздался еще один крик.

— Она там! — прогремел Хант, огибая корабль и указывая куда-то рукой.

Шишон стояла на вершине узкого песчаного камня, с трудом удерживая равновесие, на ее крошечном лице изображался страх.

Хант двинулся к ней, в то время, как остальные уже подбегали сзади.

— Нет, — проговорила Кесла, одергивая его назад и одновременно удерживая всех остальных на своих местах. — Не двигайтесь.

Хант начал было протестовать, но тут же из песка поднялась пара угрожающего вида плавников и окружила уступ, плавно скользя вокруг песчаного вала.

— Песчаные акулы, — проговорила Кесла. — Их привлекла кровь мертвых.

Шишон к этому времени заметила их. Она умоляюще вытянула перед собой руки, пуская по щекам слезы.

— Ты мне нужен! — выкрикнула она, впиваясь взглядом в Ханта.

Кровавый Всадник, стоящий позади Кеслы, внезапно онемел и высвободился от ее руки. Он медленно двинулся к стоящей на выступе девочке.

— Нет! — крикнула Кесла. — Стой! Помимо крови, их влечет движение!

Хант, казалось, оглох и упрямо шел вперед.

— Это чары, — проговорила Сайвин. — Заклятие мирая и Кровавых Всадников. Он порабощен.

Каст сорвал с себя плащ, вновь оставшись обнаженным, и бросился вперед. Он накрыл плащом голову Ханта, обрывая связь между ним и девочкой. Хант обмяк, когда невидимая нить была разорвана. В смущении он попытался сбросить плащ, но Каст усмирил его.

— Прикрой свою татуировку, Хант.

Понимающе кивнув, Хант натянул покрывало на плечи наподобие шарфа, закрыв татуировку, обвивающую шею.

— Никому не двигаться! — приказала Кесла.

На поверхность всплыли другие плавники, больше двенадцати.

У сарая еще два мертвых эльфийских тела погрузились в пески. Одно из них хищники разорвали в клочья, борясь за право обладания мясом. Кровавые ошметки полупережеванной пищи разлетались во все стороны, только чтобы быть проглоченными более мелкими особями, бросающимися вверх и впивающимися в мясо своими рифлеными зубами.

— Они могут напасть на нас? — спросил Джоах.

— Они скорее падальщики. Редко нападают на живых. Но в приступе голода, бывает, набрасываются на все, что движется. Просто стойте спокойно. Они уйдут, когда насытятся.

Кесла чувствовала, как все напряглись. Трудно было оставаться неподвижным, когда ребенок рыдал и слезно молил о помощи. Но выбора не было. Любое движение привлекло бы к ним ненасытные челюсти, снующие под песком.

Пока они ждали, взошло солнце.

Пожрав останки, акулы погрузились обратно в пески, рассекая воздух мощными хвостами. Кесла наблюдала уход последней с повышенным вниманием. Это была самая крупная особь в группе — самец. Он вел остальных и сплачивал всю стаю. Его плавник наматывал круги в красном от крови песке, определенно выискивая остатки мяса. Акула прорыла дальний песчаный нанос, после чего ушла вглубь и исчезла совсем.

Кесла медленно перевела дыхание. Они спаслись.

Ребенок начал карабкаться вниз по уступу. Хант двинулся навстречу.

Кесла заметила рябь на песчаном наносе, будто что-то двигалось под его поверхностью. Засада.

— Нет! — выкрикнула она. — Назад!

Но было поздно. Девочка ступила на песок и побежала к Кровавому Всаднику, стремясь быть подхваченной на руки. Никто из двоих не видел высокого плавника, вновь поднявшегося из песка и устремившегося в их сторону.

Остальные предостерегающе завопили.

Обернувшись, Хант осознал надвигающуюся опасность. Он ринулся вперед и, схватив ребенка, резко откинулся в сторону, в то время как акула взметнулась и пронеслась мимо его пяток на расстоянии волоса. Отрезанный от уступа и остова корабля, Хант изогнулся и попытался вскарабкаться на ближайшую дюну. Но рыхлый песок подвел его. Самец акулы начал преследование.

Всплыли другие плавники, кружа в голодном танце и не оставляя шансов на спасение. Кесла резко толкнула Джоаха.

— Кинжал из ночного стекла! Дай мне его!

Брови Джоаха подозрительно нахмурились.

— Это единственная вещь, способная одолеть песчаных тварей! Поверь мне!

Джоах колебался, но тут же раздался крик Шишон. Он вынул кинжал из ножен под плащом и протянул его Кесле. Та схватила холодную рукоять, обвив пальцами василиска.

Взглянув на стаю, она проговорила голосом столь же острым, как края клинка.

— Никто не двигается, пока я не скажу! — Она ринулась вперед, несмотря на то, что плавники в больших количествах вырастали из песчаных глубин, наскакивая друг на друга в охотничьем угаре. Кесла бежала сквозь метущийся клубок. Хорошо натренированная, она знала, как пересечь пески, не потревожив ни единой песчинки. Ни один хищник не заметил ее перехода через их территорию.

Пробежав мимо самой маленькой акулы, Кесла взяла курс на дальнюю насыпь.

— Я отвлеку их! — закричала она Ханту. — Но вы не должны двигаться!

Хант попытался замереть, но его подошвы скользили по рыхлому песку. Шишон обхватила его за шею. Плавник шел прямо на них. Кесла видела нарастающую панику в глазах Кровавого Всадника, будто смерть уже взяла над ним верх, но он не оставил попыток подчиниться приказу девушки. Скользя и пошатываясь, он, наконец, замер, погрузившись по голень в рыхлый песок.

Отойдя от них, Кесла припустила к песчаному уступу. На этот раз она не пыталась скрыть свое передвижение и все свое мастерство пустила на то, чтобы привлечь к себе внимание: взбивала песок подошвами ног, энергично ступая при каждом шаге.

Проделав это, она посмотрела назад через плечо.

Плавник продолжал скользить в сторону Ханта и Шишон, постепенно замедляя скорость и, наконец, остановился в одном шаге от ноги Кровавого Всадника.

Кесла тоже замедлилась, делая остановки и колотя по песку ногой.

— Услышь меня, — цедила она сквозь стиснутые зубы.

Плавник не двигался. Акуле нужны были более сильные аргументы. Кесла провела кинжалом по ладони, едва почувствовав его острое прикосновение. Кровь изливалась, ладонь наполнилась темной жижей. Сжав кулак и наклонив руку, она пустила несколько капель в сухой песок.

Акула, замершая перед Хаитом, слегка погрузилась в песок. Вспучив его, она повернулась и хлестнула хвостом. От этого удара Хант осел на песок, пытаясь удержать Шишон. Но самец, казалось, не заметил его движения, целиком поглощенный запахом свежей крови. Его плавник двинулся в сторону Кеслы.

Кесла отступила к насыпи, все еще грузно топая ногами, чтобы ее шаги отдавались в толще песка, разбрызгивая вокруг себя кровь. На вершине насыпи она остановилась.

— Ко мне, охотничек. Утоли свой голод.

В низине перед собой она увидела товарищей, сосредоточенно наблюдающих за ней, с застывшим на лицах озабоченным выражением. Вокруг них продолжали кружить мелкие акулы, не вмешиваясь в дела предводителя.

Кесла припала к земле в полной готовности. Плавник направлялся к ней, прорезая песчаную поверхность дюны. Кесла дождалась, пока тварь приблизится на расстояние двух шагов, после чего метнулась прямо на нее. Акула учуяла близость добычи и взметнулась из глубин песка, раскрыв зубастую пасть с черным горлом. Кесла подскочила, рассекая воздух, и приземлилась прямо на плавник. Высоко подняв кинжал, она вонзила лезвие на всю длину в акулью спину.

Пронзенная тварь дернулась под ней. Выступивший из песка хвост бешено колотился. Кесла оседлала акулу, крепко ухватившись за плавник. Свободной рукой она высвободила кинжал. Черная кровь хлестала фонтаном на поверхность дюны. Кесла вновь вонзила кинжал в мечущуюся акулу, скорее чтобы укрепить свое положение, чем нанести смертельный удар.

Акула попыталась сбежать, нырнув в глубины песков. Кесла почти потонула вместе с ней, но в последний момент выдернула клинок и спрыгнула, скатываясь по насыпи вниз.

Оказавшись внизу, она поднялась, взметнув кинжал для предотвращения дальнейшей атаки. Мелкие акулы какое-то время продолжали кружить, затем юркнули в песок, следуя за своим раненым главарем. Кесла дала знать товарищам оставаться на своих местах. Она хотела, чтобы стая песчаных акул ушла далеко от лагеря, прежде чем кто-то двинется с места.

Она завернула порезанную руку в край накидки, не желая, чтобы ее кровь привлекла отбившихся от стаи. Среди стоящих в низине товарищей началось движение.

Это был Джоах. Он вознес руку и открыл рот… Крошечные волоски на затылке Кеслы затрепетали. Рукой Джоах указывал на склон позади нее.

Повернувшись на пятках. Кесла присела.

— Осторожно! — эхом раздался позади нее голос Джоаха.

Со склона дюны на нее летела гигантская акула, сплошная стена зубов и мускулов. Предводитель стан, ослепленный бешенством и жаждой крови, взлетел из песчаных глубин, со свистом рассекая воздух и двигаясь в сторону Кеслы. Его мясистый рот широко распахнулся, обнажая ряды острейших зубов. Кесла могла бы встать во весь рост между двумя его открытыми челюстями.

Припав к земле, Кесла бросилась вперед, прямо под пасть чудовища. Как только акула вздыбилась, Кесла взметнула кинжал высоко вверх. Напитанное магией ночное стекло ярко горело.

Когда гигантская акула проносилась над ней, кинжал прорезал ее брюхо с головы до хвоста. Но кончик хвоста задел плечо Кеслы, пригвождая ее к песку. Ударом кинжал выбило из ее руки и отбросило в сторону.

Оставшись без оружия, она перевернулась на живот, наблюдая перед глазами крошечные танцующие звездочки. Гигантская акула обрушилась в низину, приземляясь на бок. Из вспоротого брюха повалились смешанные с кровью кишки. Извиваясь, она уткнулась мордой в песок. Стоящие в низине из осторожности отпрянули. Но агония вскоре прекратилась. Вокруг тела разлилось озеро крови.

Кесла вскочила на ноги.

— На какое-то время мы в безопасности, — выдохнула она, с силой пропуская воздух через легкие. — Кровь предводителя отпугнет его собратьев. Но есть и другие хищники. Мы должны двигаться.

Джоах поднял кинжал и подошел к ней, протягивая руку для поддержки.

— Ты все делала с такой скоростью…

Кесла слабо улыбнулась.

— Наконец ты узнал применение навыкам убийцы.

Хант подошел к ней с другой стороны, все еще держа Шишон на руках. Мокрое от слез лицо девочки было вымазано в песке. Она зло смотрела на акулью тушу.

— Большая плохая рыба, — бранилась она, охваченная гневом, отворачивая нос от подступающего зловония.

Кесла потянулась, чтобы погладить девочку по щеке, но ее ноги внезапно подвернулись от утомления. Она повалилась на песок.

— Поймал, — сказал Джоах, подхватывая ее.

Кесла посмотрела ему в глаза.

— Благодарю.

Он вложил кинжал ей за пояс.

— Думаю, это должно храниться у тебя. Ты заслужила.

Кесла взглянула на этот знак доверия. Она отвернулась, чтобы скрыть подступающие слезы.

— Мы должны выдвигаться как можно скорее. — Она выпрямилась и посмотрела на тело акулы. — У племени есть одна поговорка: в пустыне только смерть прерывает движение.

— Тогда снимаем лагерь, — проговорил Каст и вышел вперед вместе с Сайвин, прокладывая дорогу к тлеющим обломкам «Неистового орла».

Джоах держался рядом с Кеслой. Она заметила на себе его взгляд, когда двинулась вслед за остальными. Вместо привычной кипящей злости она почувствовала в нем что-то еще — то, что не чувствовала со времен встреч на кухнях Алоа Глен, когда предстала в виде посудомойки.

Уголком глаз она наблюдала за ним. Джоах тащился позади нее, покусывая нижнюю губу, глубоко задумавшись. Отвернувшись, она украдкой улыбнулась.

* * *

Белган стоял у высокого окна, изучая пустынные окрестности Алказара. На небе взошла уже почти полная луна, залив пески, дюны и скалистые уступы серебристым светом. В этом свете его взгляд мог проникать далеко вперед.

— Где ты, Кесла? — шептал он, обращаясь к пустыне. Волнение не позволяло ему уснуть в эту ночь. Гадальные кости шамана указывали как на добрые, так и на худые знамения. Кесла добралась до пустыни, но не была в безопасности.

После толкования знамений шаман покинул Алказар. Он собирался послать несколько членов племени в пустыню за девушкой. Белган молился, чтобы они нашли ее живой, молился, чтобы она правильно напитала кинжал кровью ведьмы. Так много требовалось от одной юной девушки.

Но Белган знал, что Кесла являет собой нечто большее, чем кажется с первого взгляда. Он был одним из тех, кто нашел ее, шагающую сквозь пески, десять лет назад. Она была нага, меньше пяти зим, ничего не помнила о своей семье и прошлом, но он знал наверняка, что девочка была чем-то особенным. Ее не трогало ядовитое солнце. Длинные рыжевато-коричневые волосы волочились по песку и, казалось, никогда не стриглись. Она вошла в его ночной лагерь, будто порожденная самой пустыней, слишком спокойная для потерявшейся одинокой девочки, хотя и не могла говорить. Сначала он решил, что она умственно неполноценна, но она быстро выучилась всему: говорить в течение года, читать на следующий год. Ее отличало быстрое освоение того или иного навыка и преодоление сложнейших трудностей.

В Кесле было что-то особенное. Оно исходило от нее. Когда была поставлена задача вымочить кинжал ночного стекла в крови ведьмы, другого выбора не было. Даже если бы кости шамана указали на другого человека, Белган избрал бы Кеслу. По его мнению, она была единственной надеждой пустыни.

За его спиной раздался стук.

Он обернулся, удивляясь, кто мог беспокоить его в столь поздний час.

— Входите, — крикнул он.

Дверь в его комнату отворилась, на пороге показался подмастерье.

— Мастер Белган, я прошу прошения за то, что беспокою нас в такое время.

— Что случилось, Сетх?

— У ворот стоит путник, молит впустить его в Алказар.

— Он один?

— Да.

Белган нахмурился. Перейти через пустыню в одиночку было поступком сумасшедшего или дурака. Опасностей в ней водилось в изобилии, особенно для одинокой пары глаз. А в такой поздний час ему не хотелось терпеть сумасшедших и дураков.

— Что хочет этот путник?

— Именно поэтому я и побеспокоил вас. Он сказал, что хочет побеседовать с вами. Говорит, у него есть предостережение.

Белган вздохнул. Лучше ему разузнать все самому. Сняв с крючка плащ, он завернулся в его красные складки.

— Ты позволил ему войти?

— Нет, Мастер. Он ждет за воротами.

Белган кивнул.

— Хорошо.

Из-за всевозможных опасностей и порочных созданий, слоняющихся по пустыне, ворота при наступлении темноты запирались и не отворялись до рассвета.

— Отведи меня к нему.

Сетх распахнул перед мастером дверь, затем забежал вперед, прокладывая дорогу вниз по лестницам и сквозь залы из песчаных камней.

Много веков назад главную башню Алказара выдолбили из огромного пласта песчаного камня. Родившись в пустыне, Алказар был обречен остаться плоской каменной глыбой, но природный вертикальный разлом в его северной части образовал внутренний двор под открытым небом. Сама же башня была высечена из окружающих этот двор отвесных скал, выплавленных в прямые башни, крученые шпили и гигантские памятники древним королям. Это был замок, заключенный в панцирь из песчаника, личное владение и убежище Гильдии Убийц.

Сетх толкнул толстую землистого цвета дверь и распахнул ее. Белган выбрался из своей башни на мощеный каменный пол центрального двора. Отсюда Белган пошел впереди, Сетх побежал следом.

Когда они пересекали двор, луна повисла высоко над их головой и светила в самое сердце Алказара. Справа запыхтели и запищали населяющие хлев пустынные маллюки. Обычно спокойные, животные явно были чем-то взволнованы и напуганы. Проснулся даже надзирающий за хлевом. Белган увидел одетого в ночную рубашку Хумфа, распахивающего дверь, чтобы рассеять собственные сомнения.

Пока Белган наблюдал, его плащ поднялся под сильным порывом ветра, и по коже прошел холодок. Он сильнее натянул одеяние на тонкие плечи, закутываясь. Странные знамения подает ночь.

Сетх подскочил к нему.

— Сюда, Мастер Белган.

На противоположной стене двора разлом песчаного ущелья выходил прямо в пустыню и был сверху донизу перекрыт решеткой из железных прутьев, каждый толщиной с человеческое запястье. С внешней стороны решетку украшали ядовитые шипы, отбивающую охоту у воров взбираться на сооружение. Единственный проход перекрывала решетка, поднимающаяся и опускающаяся при помощи лебедки и противовесов.

Сетх прокладывал путь к закрытым воротам. В сумраке за главным входом Белган заметил сгусток тени.

Приблизившись, он увидел двух подмастерьев, стоящих по обеим сторонам входа с копьями в руках, — ночной караул. Белган кивнул им, после чего вынул из канделябра тлеющую головешку и подошел к воротам.

Путник, рассевшийся у двери, поднял глаза.

Белган испытал приступ удушья и отпрянул. Лицо под капюшоном было испещрено морщинами, глаза выцвели. Будто у его ворот стоял древний высохший труп. Но это был не мертвец. Опираясь на длинную сероватую палку, странник поднялся на ноги. Дряхлые суставы скрипели и потрескивали.

Белган собрался.

— Чем… Чем я могу тебе помочь, старец?

Фигура обнажила обрубок руки и скинула капюшон. Посохом старик провел перед своим морщинистым лицом, будто отгоняя надоевшую муху. Теперь, когда странник полностью раскрылся перед ним, Белган понял, что его первое впечатление было ошибочным, всего лишь обманом дрожащего мерцания факела. Мужчина был стар, но не так уродлив, как ему померещилось в начале.

Белган отогнал свое первоначальное беспокойство. Бояться было нечего.

Путник заговорил низким глубоким голосом, местами выдающим его преклонный возраст.

— Я пришел не искать у вас помощи, Мастер Белган, а предложить свою.

— Правда? Кто же ты? Откуда идешь?

— У меня много имен, можете называть меня Дисмарум. Я кочевник, странствующий по землям Аласии.

Переступив, старик вновь провел посохом перед собой. Старое лицо внезапно напомнило Белгану его собственного отца. Он испытал угрызения совести за свое негостеприимство — но все же продолжал тем же тоном:

— Зачем ты пришел к моим воротам?

— Чтобы предупредить о враге, идущем по следу.

Белган приподнял бровь.

— Что за враг?

— Мальчик под прикрытием черной магии. Он называет себя Джоах.

— И что заставляет тебя думать, что он идет сюда?

Дисмарум облокотился на посох с выражением голода и истощения.

— Он брат ведьмы.

Белган изумленно отпрянул при этих словах.

— Как ты… ведьмы?

— Я слышал дорожные пересуды. Он идет, чтобы отомстить за смерть сестры.

Белган почувствовал, будто из него выкачали всю кровь. Факел задрожал. Что Кесла натворила?

— Я бы мог рассказать больше, но пустыня истощила и обезводила меня. — Слова путника, казалось, заползали прямо в череп Белгана. — Я прошу милости. Позвольте зайти.

Подозрение Белгана усилились, но старик вновь взмахнул своим посохом. Белган моргнул, уставясь на невинного старца. Как мог он усомниться в этом страннике, который рисковал собой, чтобы принести ему новости? Чувство вины за свою грубость вновь охватило его. Он сделал шаг назад.

— Поднимите ворота, — дал он указания Сетху.

— Мастер?

Белган заметил беспокойство на лице подмастерья.

— Мы предложим этому путнику воды и горячей пищи. Сейчас же открывайте ворота.

Сетх колебался, глядя с отвращением сквозь прутья решетки. Белган со стыдом вспомнил свое собственное первое впечатление о Дисмаруме и зло посмотрел на Сетха.

— Делай, как я сказал!

Глаза Сетха округлились, он метнулся к лебедке.

Белган потер лоб, удивляясь своей вспышке гнева. Он никогда не повышал голоса. Это, должно быть, от недосыпания, беспокойства за Кеслу. Его глаза вновь обратились к старику, стоящему за воротами. Дисмарум поднял посох, покачивая его в ладонях, и все беспокойства Белгана улетучились. О чем он только думал? Он должен относиться к этому старцу с состраданием. Может быть, даже предложить ему свою собственную комнату для ночлега, компенсируя недостаток гостеприимства.

Механизм пришел в движение, железо заскрипело. Решетка медленно поднялась, вырывая из песка заостренные наконечники. Проход был открыт.

Белган поспешил вперед и предложил Дисмаруму облокотиться на его руку. Старик благодарно улыбнулся, с теплотой и дружелюбием. Белган улыбнулся в ответ, довольный, что смог услужить гостю. Он провел Дисмарума через ворота в центральный двор.

На мгновение Белгану показалось, что он заметил движение. Размытое пятно чего-то неуклюжего, промелькнувший клык и копыто. Видение исчезло, оставив в воздухе запах козла.

Белган помедлил, хмуря брови. Сердце в груди забилось быстрее, охваченное паникой. Что-то было не так, чудовищная ошибка. У него подвернулись ноги.

Старик уже был рядом, подхватывая его, касаясь посохом. При этом касании Белган вздохнул с облегчением, все страхи исчезли.

Он покачал головой, коря себя за глупости, и продолжил путь по высеченным башням и шпилям. Его слух проигнорировал паническое ржание, исходящее из стойла, когда он проводил мимо него гостя.

Напротив, он погладил руку старца.

— Добро пожаловать, Дисмарум. Добро пожаловать в Алказар.

 

Глава 10

Второй день перехода через пустыню Джоах шел позади носилок с Ричальдом, у которого были сломаны ноги. Они замыкали все шествие. Кесла шла впереди. За ней двигался Хант, держа на руках Шишон. Перед Джоахом шествовали Каст и Сайвин, с ног до головы укутанные в защитные одеяния. Единственным открытым солнцу местом являлись две руки с переплетенными пальцами.

Прищурившись, Джоах взглянул на небо. Он прикрыл глаза рукой. Солнце коснулось западного горизонта. Скоро им придется искать очередное место для разбивки ночного лагеря, а это непростое дело. Отряд измучился от жары, солнечного пекла и жажды.

Прошлой ночью Кесла привела их к беспорядочно нагроможденным утесам. Вне песков риск нападения ночных пустынных мародеров сокращался. Когда они установили лагерь, Кесла велела подвесить куски опаленной парусины. «Чтобы собрать ночную росу», — пояснила она.

Это было мудро. К утру чашки и миски, стоящие с внутренней стороны балдахина, были наполнены свежей водой. Ее было недостаточно, чтобы смыть пот и песок с тел, но хватило на то, чтобы вдоволь напиться и наполнить фляжки для дневного перехода.

Но сейчас, когда солнце клонилось к западному горизонту, небольшие запасы воды Джоаха иссякли. Губы его потрескались, язык казался одним липким куском плоти. Кесла научила, как держать за щекой камешек, чтобы отсрочить наступление жажды и увлажнить рот, но он давно уже выплюнул его. Суставы и жилы были до крови истерты при ходьбе песком. Глазам причиняли невыносимую боль отражения солнечных лучей от окружающих песчаных насыпей. Казалось, они идут уже несколько лун, а не пару дней. Даже во сне Джоах видел песок и бесконечные, пустые небеса.

И в своих мучениях он был не одинок. Все члены группы тащились через пустыню, свесив головы, измученные солнцем. Носильщикам Ричальда, подвешенного между двух шестов, приходилось хуже всего. Эльфийский принц использовал остатки магии, чтобы облегчить вес своего тела, но солнце высосало из них все соки. Временами, когда Ричальд позволял носильщикам отдохнуть и сам тащился по пескам, опираясь на костыль, его лицо искажалось гримасой боли. Но он проделывал такое нечасто, вынужденный вновь возвращаться на носилки.

— Джоах? — донесся глухой шепот из груды одежд и парусины, наваленной на носилки.

Оборачиваясь, Джоах отвернул от лица матерчатый шарф, после чего уставился на Ричальда. Это было первое слово, которое эльфийский принц выговорил с момента крушения «Неистового орла».

— Что случилось, Ричальд?

Ричальд облокотился на локоть.

— Я прошу прощения.

— За что?

— Я вас всех подвел.

Джоах поморщился.

— С чего ты взял?

— Я не должен был потерять корабль. Это позор для моей семьи.

Джоах вздохнул. Он узнал эту боль. Витая в облаках, Ричальд никогда раньше не испытывал таких серьезных трудностей, как две ночи назад. Этот опыт сдул его надменные паруса.

Протянув руку, Джоах коснулся его запястья. Ричальд отпрянул, но Джоах крепко стиснул пальцы на руке принца.

— Мне жаль, что ты потерял корабль, Ричальд. Правда. Но ты провел нас через нарциссовое ноле и сделал возможным дальнейшее передвижение. Ты не опозорил ни свое имя, ни свою семью.

— Но «Неистовый»…

— Это всего лишь набор древесины и парусов. Пока ты жив, можно построить другой корабль. В действительности ты настоящий «Неистовый».

Уязвленное лицо Ричальда несколько смягчилось. Он некоторое время внимательно смотрел на Джоаха, затем высвободил руку.

— Спасибо тебе, — прошептал он, укладываясь на спину.

Кесла, идущая впереди, подняла руку.

— Разобьем лагерь за следующим холмом.

Джоах облегченно вздохнул, радуясь, что очередной долгий день подошел к концу. По утверждению Кеслы, они должны были добраться до Алказара к середине следующего дня.

Дальше Джоах продвигался с новыми силами. И вся группа ускорила шаг, почувствовав завершение дневного похода. Последним они преодолевали склон гигантской дюны, вздымающейся к подножью крутого холма. Команда карабкалась по песчаному гребню, проваливаясь и скользя, словно на виражах.

Когда солнце уже опустилось за горизонт и сумерки окутались тенями, они добрались до вершины. Джоах, замыкающий шествие, увидел, как вся группа остановилась в немом изумлении. Он преодолел оставшееся расстояние и тоже уставился на открывшуюся перед ним долину.

— Матерь Всемогущая!

Внизу лежала страна чудес. Пролегала небольшая просека высоких, тонких деревьев, коронованных зеленым куполом. И хотя сумерки в низине были гуще, ошибиться было невозможно: там мерцала вода, целый пруд! За прудом тлели факелы, освещая несколько палаток. До них долетел дребезжащий звон струнного инструмента.

— Оазис Ошал, — возбужденно проговорила Кесла. Она откинула капюшон. Лучи заходящего солнца окрасили каскад ее коричневатых волос в золото.

— Почему ты не сказала, что ведешь нас сюда? — спросил Каст, слегка раздражаясь. Тот же самый вопрос мучил и Джоаха.

— Я не могла. Запрещено говорить про оазис, пока не добрался до него. Пустынные племена верят, что упоминание оазиса оскорбляет богов земли. В качестве наказания они могут засыпать воду песками или сбить с пути. — Кесла с улыбкой обвела взглядом их лица. — А вы ведь не хотели, чтобы это произошло, правда?

Хант подал голос:

— Ни за какое золото морей. — Он поспешил вниз по склону.

Из-за небольших валунов, словно из песка, внезапно появилось четыре человека в камуфляже и масках. В руках они держали длинные наточенные мечи.

Кесла выступила вперед, поднимая раскрытые ладони.

— Наато оши рит, — спокойно произнесла она, обращаясь к охранникам.

Глаза предводителя мечников округлились, когда он узнал ее. Он стянул капюшон и маску.

— Кесла?

Кесла широко улыбнулась и поклонилась.

— Рада снова видеть тебя, Иннсу.

Человек вложил меч в ножны и взбежал вверх по склону. Джоах заметил, что молодой человек высок и широкоплеч. У него была темная кожа, глубокие проницательные глаза и небольшая ухоженная бородка. Верхняя часть черепа чисто выбрита, как и у остальных охранников.

Добежав до Кеслы, он подхватил ее на руки и закружил.

— Мы искали тебя.

— Искали меня? — переспросила Кесла, задыхаясь от подобного приветствия, пока он не поставил ее обратно на ноги.

— Шаман Партус внизу, в лагере, — Иннсу кивнул в сторону низко натянутых палаток. — Его кости предупредили об опасности, подстерегающей тебя при переходе пустыни. Мы искали тебя. Я знал, что ты придешь в Ошал.

Улыбка на ее лице стала еще шире.

— Ты меня хорошо знаешь.

— Как можно не знать? Сколько раз мы приходили сюда на тренировки? Я не мог удержать тебя далеко от воды. — Когда Иннсу повернулся, Джоах заметил маленькую татуировку за его левым ухом, метку убийцы.

— Как Мастер Белган? — спросила Кесла.

Юноша закатил глаза.

— Волнуется, как обычно.

У Кеслы вырвался короткий смешок.

Джоах нахмурился, раздраженный фамильярностью молодого человека, проявляемой в отношении девушки с копной темно-рыжих волос.

Будто почувствовав его досаду, Кесла обернулась.

— У нас был долгий переход, Иннсу. Будет лучше дать всем помыться, поужинать и улечься на ночлег. Продолжим разговор позже.

Тот засопел.

— Да, конечно. — Выпрямляясь, он официально обратился к остальным: — Добро пожаловать в Ошал. Разделите наши воды. — Это было нормальное приветствие, произносимое без каких-либо эмоций.

Иннсу обернулся и сказал что-то на пустынном языке своим товарищам. Один из них ринулся вниз по склону в сторону долины, распространяя весть об их прибытии.

Кесла махнула рукой, указывая на деревья и воду.

— Пошли. Мы все испытали лишения, думается, дорога отсюда будет еще тяжелее. Но сегодня ночью почтим богов Пустошей за их милость и насладимся гостеприимством Ошала без страхов и тревог. — Вместе с Иннсу она повела их вперед.

Джоах оглянулся. Два других охранника будто провалились в песок, продолжая нести караул.

Повернувшись, он вновь увидел на себе глаза Кеслы. Ее фиолетовые глаза походили на глубокие сумеречные воды долины. У Джоаха сперло дыхание. Она замедлила шаг, поравнявшись с ним и трогая его за локоть, наклоняясь ближе.

— Сегодня мы в безопасности. Нечего бояться.

Он кивнул, заметив суровый, изучающий взгляд Иннсу за плечом Кеслы. Песчаный орел изучает суетящуюся мышь.

Джоах, не мигая, встретил его взгляд. Между ними прошло напряжение.

Слегка сощурив глаза, Иннсу отошел в сторону.

Кесла, не заметив перемен, продолжала разговор.

— Ошал — это имя на языке пустынников. Означает «драгоценность песков».

— Настоящая драгоценность, — подтвердила Сайвин, держа Каста за руку. — Здесь прекрасно.

Цвет голубого пруда стал насыщеннее, когда они спустились со склона в тенистую низину. Он резко контрастировал с зелеными деревьями и красным песком. После однообразного ландшафта размытых ветром дюн и выступающих скал оазис казался верхом великолепия.

Как только они подошли к границе оазиса, шум в лагере усилился. Голоса эхом разносились по всей долине, провозглашая прибытие гостей и возвращение Кеслы. Одинокий струнный инструмент был подхвачен ударами тарелок, мелодией куда более радостной, чем прежнее заунывное звучание.

Ступая под крону высоких, узких деревьев, Джоах поднял голову. Под высоким пологом висела, покачиваясь, тыква пурпурного оттенка.

Кесла поймала его взгляд.

— Фрукт гренеша. Его мякоть очень сочная и сладкая. Люди племени готовят из его заваренных и настоянных семян крепкий эль, шаманы жуют семена, чтобы уйти в сонную пустыню.

Джоах навострил уши.

— Уходят в сонную пустыню? Что ты имеешь в виду?

— Это ритуал шаманов. По правде говоря, никогда его не понимала.

Джоах был разочарован. Расставшись с Флинтом и Мериком, он не мог найти никого, кто мог бы объяснить его собственный талант переплетения снов. После ложной интерпретации одного из снов, чуть не приведшей к роковым последствиям, Джоах был склонен считать свой талант скорее проклятием, чем даром. Всю прошлую луну он чувствовал, как в его сны периодически проникали магические импульсы, которых он сторонился, словно непрошеных гостей.

Из сгустков теней раздался голос.

— Ты спрашивал о сонной пустыне. Может быть, я смогу объяснить это после того, как вы хорошенько отдохнете. — На их пути появилась тонкая фигура. Сухопарое создание с иссохшими костями и выгоревшей до бронзового цвета кожей. Только глаза ярко горели, почти сверкая в сумеречной мгле.

— Шаман Партус! — воскликнула Кесла, бросаясь вперед и заключая старика в объятия. Она быстро представила его.

— Идемте, — сказал шаман. — У нас есть лекари, чтобы излечить раненых, пища, вода… Но сначала, я думаю, вам бы хотелось смыть песок со своих ног.

— А также с волос, рта, ушей и задницы, — проговорил Каст.

Шутка вызвала у всех улыбку.

— Не бойтесь, Ошал вычистит ваши тела и души. Иннсу отведет мужчин к купальне; Кесла проводит ребенка и женщину. Я же сопровожу раненых к палатке лекарей. — Партус взмахнул рукой, и его сородичи увлекли Ричальда с носильщиками дальше по тропе.

Кесла сгребла на руки Шишон, которая разглядывала окрестности широко раскрытыми глазами.

— Нам сюда.

Сайвин поцеловала Каста в щеку и последовала за гибкой фигурой убийцы.

Оставшихся мужчин отвели другой тропой к пруду.

Джоах заметил обращенный на себя взгляд шамана, когда покидал его. Внимательно вглядываясь, шаман многозначительно кивал. Губы его производили слова, предназначенные лишь для Джоаха, и даже на значительном расстоянии он четко мог расслышать каждое слово, будто шаман шептал ему в ухо:

— Поговорим, когда взойдет луна.

Прежде чем осознать странные слова шамана, Джоах оказался у края водоема. После захода солнца на небе начали загораться звезды, отражаясь в воде. Присмотревшись, Джоах удивился размерам пруда. С этого берега противоположный конец был почти неразличим, пруд больше походил на маленькое озеро.

Каст стащил ботинок и коснулся ногой воды.

— Прохладная.

Скрестив на груди руки, Иннсу объяснил:

— Ошал питается от подземных источников, глубоко под песком.

Каст кивнул и стащил второй ботинок, затем снял одеяния. Джоах и Хант тоже не колебались, стаскивая с себя пропитавшиеся потом и песком одежды. Каст разбежался и плюхнулся в воду, за ним Хант и Джоах. Их восторженные вопли, должно быть, слышала вся пустыня.

Иннсу все еще стоял на берегу со скрещенными руками, с суровым, каменным выражением лица.

Смыв с тел песок и въевшуюся грязь, троица поплыла дальше. Никто из них не хотел покидать прохладные воды озера. Но Иннсу дал им знак рукой возвращаться на берег. Выбираясь из воды, они обнаружили чистые просторные робы.

— Ваши одежды будут сегодня вычищены, — сказал Иннсу. — Сейчас нужно спешить. Для вас приготовлено небольшое угощение.

Джоах вскоре понял, что «небольшое» было очень субъективным понятием. В центре между низкими палатками было разостлано широкое тканое покрывало. По его краям располагались подушки с вытканными на них серебряными узорами, а также тарелки и чаши с фруктами, тушеным мясом, фляжки с элем. У Джоаха при виде всего этого потекли слюни. Густой аромат пряностей и дымящегося жаркого почти повалил его с ног.

Сайвин, Шишон и Кесла уже расселись, ожидая остальных с нетерпением.

— Что-то долго вы, мужчины, мылись, — проговорила Сайвин, насмешливо улыбаясь. — Кажется, у этого племени глупый обычай в первую очередь кормить мужчин.

Каст подошел и уселся на подушку рядом с любимой.

— Такой закон мне подходит.

Это заявление стоило ему удара локтем в бок. Он рассмеялся, а Джоах и Хант устраивались на подушках на противоположной стороне покрывала.

Иннсу поклонился.

— Я должен вернуться к службе. Желаю вам доброй трапезы.

Кесла улыбнулась своему другу.

— Спасибо, Иннсу.

Прежде чем уйти, он взглянул на Джоаха с непроницаемым, каменным лицом. После чего удалился. Остальные члены племени оставили их в одиночестве наслаждаться трапезой, укрывшись в палатках, хотя где-то пара музыкантов все еще оглашала ночь мягкими созвучиями и бренчанием колокольчиков.

Усевшись, Кесла показала всем, как нужно обходиться с мясом. Не было ни тарелок, ни ножей, ни вилок, ни ложек. Все, что располагалось перед каждой полушкой, это короткая шпажка длиной с предплечье Джоаха. Кесла продемонстрировала, как нанизывать на нее куски и нести их ко рту.

Она не съела того, что было надето на шпажку, кивнув Джоаху:

— Мужчины должны начинать трапезу.

Джоах улыбнулся и нанизал кусок дымящегося мяса.

— Тушеная сова, — объяснила Кесла.

Джоах поднес кусок к губам. Он удовлетворенно зажмурил глаза, вонзая зубы в прожаренную кожу и нежное мясо. С большим аппетитом Джоах поглощал сладкие соки под маринадом. Он никогда не пробовал раньше ничего более вкусного.

Остальные тоже высоко оценили пищу. После того как мужчины показали пример, женщины приступили к еде. Как только настала ночь и луна появилась в небе, шутки и эль избавили от оставшегося напряжения и боли. Джоах почти забыл, что находится посреди Южных Пустошей, в одном из самых суровых краев Аласии. Наконец желудок его насытился, он счастливо вздохнул и опустил шпажку.

— Еще? — поддразнила Кесла.

Джоах качнул головой.

— Я не вынесу больше ни одного проявления вашего южного гостеприимства. Иначе лопну, как перезревшая тыква.

Вся группа согласилась с ним. Каст и Сайвин вскоре удалились в специально выделенную для них палатку, обхватив друг друга руками. Хант тоже зашевелился.

— Я должен уложить Шишон.

Ребенок прильнул к Кровавому Всаднику, сладко посапывая. Она уже давно так спала. Он подхватил одной рукой ее маленькое тельце и поднялся. Шишон даже не пошевелилась. Слегка покачиваясь от выпитого эля, Хант направился к палаткам.

— Спокойной ночи, — крикнула ему вслед Кесла.

Он в знак признательности поднял руку, затем исчез в глубине одной из палаток.

Повернувшись, Кесла отыскала глазами Джоаха. Они остались одни. Она скромно потупила взгляд.

— Я рассказала шаману Партусу о кинжале ночного стекла. Завтра он присоединится к нам в походе к Алказару.

— Хорошо, — пробормотал Джоах, вдруг ощутив неловкость. Подвернув под себя ногу, он вскочил. — Думаю, нужно идти к своей палатке.

Скрестив ноги, Кесла разглядывала свои подошвы.

— Уже?

Сердце Джоаха подпрыгнуло. Он замешкался.

— Ну… Не то чтобы я хотел спать.

Кесла медленно поднялась на ноги.

— Полезно прогуляться после обильной трапезы. Неплохо для пищеварения.

— Я тоже слышал. Но куда идти?

Она подняла свое лицо и посмотрела ему в глаза.

— Я покажу тебе. — После чего махнула рукой на дорожку между плотной стеной деревьев. — Тебе нужно увидеть кое-что.

Кесла пошла вперед, Джоах быстро последовал за ней.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Увидишь.

Не говоря ни слова, они шагали через пролесок. Маленькие летучие мыши, осевшие в листве, взмывали вверх при их приближении. Но вскоре деревья остались позади, и они начали карабкаться по тропе на вершину дюны. Ноги Джоаха тонули в песке, Кесла же легко преодолевала склон. Она протягивала руки, помогая ему подняться.

Ее руки казались ему раскаленными углями.

— Если пойдешь, опираясь на внутреннюю сторону ступней, не придется так яростно сражаться с песком.

Джоах сделал все по ее указаниям и обнаружил, что она права. Но хотя движение стало даваться ему легче, свою руку она так и не выпустила. Джоах не протестовал. Наоборот, он сократил между ними расстояние. Он уже ощущал запах воды Ошала в ее волосах, мягкий аромат кожи.

Вскоре они добрались до вершины.

Вокруг них простиралась пустыня, прихваченная серебряным светом луны.

— Здесь красиво, — пробормотал Джоах.

Кесла придвинулась ближе и вытянула вперед свободную руку.

— Видишь тот скалистый пик над горизонтом?

Джоах пригляделся. Он смог различить вдалеке одинокую гору, очерченную лунным светом.

— Что это?

— Алказар. Мой дом.

Джоах посмотрел на нее. Ее глаза наполнились слезами. Он высвободил руку и обнял ее за плечи, прижав к себе и застыв в такой позе.

Холодная убийца растаяла в его объятиях, на мгновение став просто женщиной.

* * *

Ричальд лежал на тонком покрывале, песок под ним сложился в узор его собственных бугорков и впадин. Лагерь давно уже стих, он же никак не мог уснуть. Целители племени дали ему лекарства, чтобы притупить боль, но сломанная нога все еще ныла. Оставшиеся члены команды в забытьи раскинулись по широкой палатке, хором издавая свистящий храп.

Ричальд закрыл глаза. Он до сих пор чувствовал свой корабль, даже на расстоянии многих лье. За свою жизнь он нечасто покидал его дощатую палубу. Потерять «Неистового орла» значило для него потерять часть самого себя. Он чувствовал себя беззащитным и уязвимым.

Он вспомнил свое безумие и слова, высказанные Джоаху. Глупо. Негоже принцу крови показывать свою слабость и просить прощения, тем более у этого полукровки Джоаха.

Но сердцем он чувствовал, что нуждается в совете молодого человека. Под его язвительными замечаниями всегда скрывалось большое уважение к нему. И в прошлом, и особенно теперь Джоах доказал, что в его жилах течет королевская кровь. Именно Джоах побудил его собрать последние силы, чтобы провести корабль над вьюном. Если бы не он, все они давно были бы мертвы. Джоах вернул Ричальду его гордость, заставил его проявить все свое мастерство в управлении стихиями.

И в равной степени ощущая боль от потери корабля, Ричальд наслаждался воспоминаниями об этом последнем полете: стремительное движение ветров, треск парусины, танец огней, даже страдание, охватившее его, когда корабль раскололся под ним на куски. Он никогда не чувствовал себя таким бодрым и решительным, как в тот момент. От него зависели жизни остальных. Между жизнью и смертью стояло лишь его мастерство.

Его глаза увлажнились. Он был обязан этим опытом Джоаху.

Ричальд передвинул бедро, когда его ногу охватила судорога. Боль помогла ему сосредоточиться. Раненый, он скорее был лишним грузом, чем ценным товарищем в этой миссии.

Он планировал восстановить силы в Алказаре, пока остальные продолжили бы поход к Воротам Василиска. Это мучило его, являясь истинной причиной бессонницы. Он задолжал Джоаху и намеревался отдать свой долг.

Но как? Чем он мог помочь ему в своем сегодняшнем недвижимом состоянии?

Ричальд посмотрел на крышу палатки. Если есть способ отплатить Джоаху, он непременно воспользуется им.

— Клянусь кровью семьи, — горячо прошептал он.

Удовлетворенный данным обещанием, Ричальд лег на бок и осторожно передвинул ногу, зная, что теперь точно сможет уснуть.

* * *

В кромешной тьме ночи Джоах резко проснулся, будто кто-то назвал его по имени. Он привстал, сердце усиленно забилось. Он оглядел палатку. Она была пуста — сложенные связки вещей и мешки, больше ничего. Джоах отбросил покрывало и скатился с кровати, имея на себе из одежды лишь хлопковые штаны. Прохладный ночной воздух пустыни заставил его поежиться. Он напряг слух в поисках того, что разбудило его.

Единственным звуком, исходящим снаружи, был легкий шелест листвы, перебираемой ночным бризом. Джоах все еще дрожал от холода.

Шагнув к краю палатки, он откинул полу и выглянул наружу. Ночь стала темнее с тех пор, как он улегся в постель после прогулки с Кеслой.

За палатками между деревьев Джоах заметил открытое место. Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел стоящую там, в тени, фигуру. Незнакомец поднял руку, подзывая Джоаха.

Взглянув направо и налево, Джоах все еще колебался. Вокруг оазиса не было ни огонька. Но он знал, что долина охранялась часовыми. Незваный гость не смог бы проникнуть в лагерь, не подняв шума.

Джоах закусил нижнюю губу и выскользнул из палатки. Вне укрытия холодный ночной ветер продул его до костей. Он обхватил свою голую грудь руками.

Темная фигура впереди ждала его, не двигаясь с места.

Джоах ступил вперед, пытаясь прогнать страх. При приближении все отчетливее проявлялись черты незнакомца: лысый череп, бронзовая кожа, пронзительные глаза, мерцающие так же ярко, как луна. Джоах узнал шамана племени. Он пошел вперед более уверенно.

— Шаман Партус.

— Джоах Моринсталь, — ответил шаман дребезжащим, словно сыплющийся песок, голосом.

— Чем могу служить? — заикаясь, спросил Джоах, не в силах скрыть волнение.

Шаман не ответил. Он просто махнул рукой, чтобы юноша сел рядом с ним на песок. Сам он опустился на землю, скрестив перед собой ноги.

Джоаху было неудобно маячить перед стариком, поэтому он тоже пристроился рядом с ним. Тогда он заметил небольшую чашу, покоящуюся у ног шамана. Она была наполнена орехами величиной с большой палец.

Партус заметил его интерес.

— Семена гренеша.

Джоах вспомнил, что об этих семенах рассказывала Кесла. Они использовались для изготовления сильного, дурманящего эля, взятые же целиком, с дерева, помогали шаманам племени в каких-то мистических обрядах.

Партус поднял чашу и предложил плод Джоаху. Юноша взял вслед за шаманом одно из предложенных семян.

— Я не понимаю, — пробормотал он.

— Ты шаман. Я заключил это по твоим глазам, когда ты только появился в Ошале.

Джоах покачал головой.

— У меня есть дар переплетения снов, больше ничего. Я не шаман.

Партус пристально посмотрел на Джоаха своими мерцающими глазами.

— Увидим. — Шаман забросил семя гренеша в рот. Раздался громкий треск, когда его зубы раскусили орех. Партус кивнул Джоаху, чтобы тот проделал то же самое.

Тот колебался, затем последовал указаниям. Он вставил орех между коренными зубами и сжал челюсти. Почти мгновенно его рот наполнился горечью. Он сглотнул.

— Не пытайся избавиться от этого, — проговорил шаман сонным голосом, будто уносясь прочь.

Джоах уставился на него, смотря прямо в глаза. Слюна наполнила рот, пытаясь смыть горечь с языка. Вцепившись руками в колени, Джоах с трудом сглатывал. Какое-то мгновение он ничего не чувствовал, кроме облегчения от схлынувшей горечи.

Кивнув, шаман выплюнул скорлупу; Джоах сделал то же самое.

Джоах закашлялся от горького послевкусия.

— Что теперь? Это что-то… — При этих словах пространство вокруг него растворилось. Деревья и палатки, вода и небо — все исчезло. Остались только две вещи: бесконечный песок и длинная фигура Партуса, сидящая напротив.

Джоах вытянул голову. Над его головой висело пустое небо — никаких звезд, лишь чистое бескрайнее пространство, тянущееся к линиям горизонта. Вместо того чтобы оказаться в темноте, Джоах зажмурился от яркого света. Окружающие пески сверкали блеском, исходящим из глаз шамана.

Джоах вытаращенными глазами осматривал местность. Это казалось странным, но в то же время ужасно знакомым. Он точно бывал здесь прежде. Прошлой ночью он видел во сне это место. Утром он решил, что сон был всего лишь отражением трудного дневного перехода. Но он вновь оказался здесь.

Партус медленно поднялся и протянул руку.

— Идем. Пришло время отправиться в сонную пустыню.

Джоах, все еще с открытым от удивления ртом, взял старика за крепкую руку и позволил ему поднять себя на ноги.

— Где мы? Что за сонная пустыня?

— Семена гренеша освобождают наши души от тел. Ни к чему не привязанные, они делаются созвучными энергии песочных стихий и тонут в бесконечном сне пустыни.

— Но я не силен в песчаной магии.

Партус кивнул.

— Я знаю. Но ты близок ко всем спящим вещам. Тебя потянул не песок, а сам сон.

Джоах нахмурился и огляделся вокруг. Ни одного существа, ни ветерка вокруг. И хотя все замерло, он чувствовал вокруг себя напряжение, будто бы он был затащен глубоко под воду, и что-то огромное проверяло его на пригодность в пищу. Он охватил голую грудь руками и пожалел, что не натянул рубаху. Поворачиваясь к шаману, он спросил:

— Но где же мы? Зачем ты привел меня сюда?

— Следуй за мной. — Партус накинул на его худые плечи свой плащ и отправился по гладкой поверхности пустыни.

Джоах последовал за ним. Он чувствовал, что с каждым шагом они преодолевают гигантское расстояние.

— Куда ты меня ведешь?

— К сердцу сновидений… К Южной Стене.

Джоах съежился.

— Это безопасно?

— Пока ты остаешься подле меня. Не сворачивай с пути.

Джоах посмотрел на ландшафт, сплошь состоящий из мерцающих песков, и на еще более пустое небо. Куда он мог свернуть?

Будто прочитав его мысли, Партус проговорил:

— Прогулки здесь в одиночку могут серьезно повредить твоей душе. Другие сны могут случайно влиться в эту долину и внести кошмары в пустыню. Здесь они обретут силу реальных чудищ. Они могут убить, или еще чего похуже.

— Хуже?

— Когда окажешься вовлечен в чужие сны, тебя выбросит из этого ландшафта в чей-то уснувший разум. Если такое произойдет, ты будешь потерян навсегда.

К горлу Джоаха подступила тошнота. Он стал изучать пески тщательнее. Что-то движущееся промелькнуло мимо уголков его глаз? Он забегал взглядом по окрестностям.

— Не нужно так всматриваться. Это дает вымыслам силу, истощая твой собственный дух от чрезмерного сосредоточения. Наоборот, сфокусируйся на цели. Не позволяй себя отвлечь.

Джоах кивнул, но тут же заметил слева от себя слабый неровный свет. Он посмотрел туда. Из песков появилась прекрасная женщина, окутанная прозрачными шелками, едва прикрывающими гибкое тело с плавными очертаниями и длинные ноги. Джоах уставился на нее.

Фигура заметила его взгляд и улыбнулась. Джоах обнаружил, что его губы в ответ также растягиваются. Она подняла тонкую руку и поманила его пальцем с ярко-красным ногтем.

Джоах шагнул в сторону, но костлявая рука крепко сжала его локоть. Шаман крепко вцепился в него.

— Смотри внимательнее, мальчик, — прошипел он юноше в ухо.

Моргая, Джоах открыл было рот для возмущения, но слова шамана сняли пелену с его глаз. Стройная женщина все еще стояла в песках, зазывая и маня, но Джоах вдруг осознал, что от ее пояса извивался кольцами гигантский змеиный хвост, уходящий в пески.

Джоах отскочил, врезавшись в стоящего позади него шамана.

Кошмарное видение зашипело, раскрывая губы и обнажая посеребренные клыки.

— Не останавливайся, — сказал шаман, подталкивая Джоаха вперед. — Это ничто. Фикция. Но еще немного, и твое внимание вырвало бы его из песков.

Джоах сглотнул от ужаса, внезапно почувствовав слабость. Шаман удержал его, положив на плечо руку.

— Дыши глубже. Фикция высосала из тебя часть энергии. Потребуется некоторое время, чтобы восстановить силы.

Джоах кивнул и продолжил движение. Он делал глубокие вдохи, и через какое-то время тошнота отступила.

— Мне уже лучше, — пробормотал он, обращаясь к идущему сбоку Партусу.

— Лучше, потому что мы почти пришли к Стене.

Джоах поморщился. Впереди пустыня была так же безжизненна, как в начале пути.

— Где?

Шаман знаком заставил замолчать.

— Больше ни слова. — Он потянулся и взял Джоаха за руку.

Вместе они двигались через пустыню. И вновь Джоах был поражен чрезвычайно большими расстояниями, которые они преодолевали, но вскоре это удивление прошло. Хотя они продвигались с той же скоростью, Джоаху казалось, что они замедлились, покрывая с каждым шагом все меньшие отрезки пути.

Наконец Джоах заметил впереди легкую рябь на песке. Он прищурился, но видение было очень далеко. Они в полном молчании продолжали путь. Но мере приближения медленно вырисовывалась вся картина. Одно движение — и рябь превратилась в серебристую реку, перерезающую их путь, с единственной излучиной по курсу их следования.

Приблизившись, Джоах понял, что не вода текла по этому руслу, а что-то, напоминающее расплавленное серебро. Партус увлек Джоаха на берег. Он ощущал здешнюю мощь в виде сильного давления в ушах. Песчаные насыпи шли под откос к краю серебряной реки. Партус указал вглубь.

Склоняясь над рекой, Джоах увидел свое собственное отражение так же четко, как в зеркале, но это было далеко не все! Он открыл рот от изумления, тут же прикрыв его рукой. В серебре отражалось ночное небо со звездами и массивная стена, возвышающаяся позади Джоаха. Он оглянулся через плечо, но ничего не увидел — лишь бесконечную гладкую пустыню. Он вернулся к изучению отражения. Бросив взгляд налево и направо, он понял, что стена отражается по всей длине реки.

— Южная Стена, — прошептал Партус. — Она здесь снится пустыне.

Глаза Джоаха расширились от удивления.

Прежде чем он смог отреагировать, Партус знаком велел ему молчать и повел за собой вдоль берега реки в левую сторону. Джоах шел следом. Он обнаружил, что с трудом может отвести от реки взгляд. Он наблюдал, как их собственные отражения в серебряном канале шагают по Южной Стене. Удивительно.

Но через какое-то время отражения стали меркнуть, темнея. Изменения были едва заметны, но с каждым шагом серебро теряло свой блеск. Джоах ощутил, что сила давления также колебалась. Он вопросительно взглянул на шамана.

Старик поднес палец к губам. Он прокладывал путь по небольшому склону. Река мягко огибала холм. Когда они преодолели возвышенность, Джоах съежился перед открывшейся перед ним картиной.

На небольшом удалении впереди река огибала насыпь и исчезала, проглоченная черным котлованом. Слабый поток сбивался, образуя бурлящие водовороты и омуты. За котлом Джоах видел след серебряной реки, уходящей в далекие пески, за горизонт. Но даже с такого расстояния он мог оценить, насколько слабым и немощным становился поток при переходе через черное пятно.

Джоах вновь устремил взгляд на водоворот черной энергии. Он обнаружил, что пятно не ограничивалось руслом реки, оно пускало свои извивающиеся усики под песчаный берег и расправляло их по пустыне, покрывая темными венами и затуманивая сонный песок.

Джоах задрожал. Он вспомнил рассказ Кеслы о разбросанном у Южной Стены яде. Он знал, что смотрит сейчас на его источник.

Стоящий рядом Партус поднял руку и указал на черный котлован бурлящего разрушения. Его губы выговорили одно единственное слово: «Тулар».

Сказав это, шаман потащил Джоаха обратно, вниз по склону и прочь от реки, тем же путем, которым они добрались сюда. Джоах шел молча, ошеломленный всем тем, что только что увидел. Демон Тулара питался энергией от вен земли, обернув этот источник могущества на свои собственные низменные цели.

Двигаясь, Джоах вспомнил этот метод, с помощью которого ковались иллгарды, разрушались силы стихий, и все это подчинялось воле Черного Сердца. Примерно то же самое происходило здесь, но в большем масштабе. Словно плавучий лед, по пенам Джоаха пробежал ужас. Мог ли Темный Лорд превратить целый край в иллгарда-раба? Возможно ли это? Если все так, если сама Земля повернется против них, никто уже не сможет противостоять Гульготе, даже Елена.

Кулаки Джоаха крепко сжались. Этого нельзя допустить.

Джоаха силой принудили остановиться. Его глаза устремились назад, на сонную пустыню.

— Мы вернулись, — проговорил шаман, садясь и поджимая под себя ноги. Он дал знак Джоаху следовать его примеру.

Джоах уселся на песок, слишком ошеломленный, чтобы противиться чему-то, и задал вопрос, давно уже мучивший его:

— Зачем ты мне все это показал?

Шаман закрыл глаза и поднял руки, зажав в кулаках пригоршни песка. Он подбросил сверкающие песчинки высоко в воздух, посыпая им себя и Джоаха. Упав, песок вернул их в реальность, будто перед ними упала завеса. Вокруг снова появились деревья и палатки. Воды Ошала над плечом шамана вновь отражали звездное сияние.

Партус открыл глаза. Джоах узнал в них недавний блеск сонной пустыни. Проведя всю жизнь в сонной долине, шаман испускал ее магический свет.

— Зачем я раскрыл тебе это? — переспросил он. — Почему именно тебе?

— Да.

— Потому что ты силен, но до сих пор не осознал всей своей мощи.

Джоах поморщился.

— Ты не простой толкователь снов, предсказатель. Никто не говорил тебе, как далеко заходит сила твоих сновидений?

Джоах вспомнил давнее высказывание Брата Флинта: старый маг возвестил, что Джоах обладал одной из сильнейших стихий в магии сновидений. Он покачал головой.

— Я все еще не вижу смысла.

— Большинство толкователей всего лишь пассивные наблюдатели, читающие письмена на стенах, наблюдающие события до их возникновения. Но ты, Джоах, способен делать гораздо больше. Сонная долина — это твой холст. Ты можешь быть не просто пассивным игроком, но и непосредственным участником. Ты можешь быть ваятелем снов, способным управлять стихиями земли и приводить их в реальный мир.

Джоах недоверчиво усмехнулся.

— Я ни о чем подобном не слышал.

— Потому что ты первый ваятель, родившийся в бесчисленных поколениях толкователей. Это искусство, как считалось, было давно утеряно. Но мы, песчаные шаманы, никогда не забывали о нем. Оно впечатано в наши самые засекреченные хроники.

— Я не понимаю. Какие хроники?

Партус тяжело вздохнул.

— Хроники Тулара.

Джоах удивленно моргнул. Перед его мысленным взором пронесся черный водоворот.

— Тулара?

— Очень давно, когда Южная Стена только возникла, Земля притягивала истинных жителей пустыни к своим песчаным стенам. Она выстроила Тулар, сделав его домом избранных хранителей, одарив их частью пустынной магии сновидений. Они правили в Южных Пустошах, руководствуясь честью и законом. В это время пустыня процветала, племена плодились во всем многообразии. Это была прекрасная эпоха.

— И что случилось?

Лицо шамана потемнело.

— Медленно власть начала развращать предводителей Тулара. Хранители стали упырями. Они научились приводить из мира снов демонов и чудищ, нагонявших страх на Пустоши. Одной из самых свирепых тварей был василиск, крылатая змея с неуемной жаждой крови. Веками упыри Тулара вершили самоуправство. Пока однажды нам на помощь не явилась Ведьма Души и Камня.

— Сиса Кофа?

Партус кивнул.

— Она сплотила людей и из собственной крови создала оружие, способное умертвить чудовищ. Упыри были вырваны из своих нор, уродливые твари уничтожены. Все бросили Тулар, он опустел. Вместе с ним умерла магия ваятелей снов. — Шаман посмотрел на Джоаха. — Так было до сегодняшнего дня.

Джоах нервно облизал губы.

— Как ты можешь быть уверен, что я обладаю этой силой?

Шаман долго и внимательно разглядывал Джоаха.

— Не знаю, готов ли ты для ответа. Можешь ли ты просто поверить, что я это знаю?

Глаза Джоаха сузились.

— Скажи мне, из-за чего ты это предположил.

— Я не предполагаю — я знаю.

— Откуда это может быть доподлинно известно?

— Потому что Кесла нашла тебя и привела сюда.

Джоах отмахнулся от этого ответа.

— Она нашла меня, потому что должна была напитать кинжал ночного стекла кровью моей сестры. Больше ничего.

Партус нахмурился. Он взял в руки маленький мешочек, открыл его и вынул оттуда крошечную связку костей.

— Я использую это, чтобы наблюдать невидимые дороги судьбы. Но далеко не все дороги можно четко различить. Кеслу отправили с кинжалом, но неужели лишь за тем, чтобы смочить его кровью ведьмы, — или была какая-то иная причина? — Партус взглянул на Джоаха.

— Что? Чтобы найти меня? Привести меня сюда?

Тот согласно кивнул, перебирая руками кости.

— Многие дорожки извиваются и переплетаются. Часто бывает трудно сказать, какая дорожка верная.

Джоах вздохнул.

— Все еще не вижу смысла. Итак, я здесь. Я одарен магией сновидений. Как это поможет мне стать этим самым ваятелем снов?

Шаман закрыл глаза, сохраняя на лице мучительное выражение.

— Потому что как только вы ступили в оазис, я прочел ваши сердца, увидел связывающие вас узы. Она любит тебя, как никого прежде. — Шаман открыл глаза. — Думаю, то же самое можно сказать и о тебе в отношении нее.

Щеки Джоаха запылали жарким румянцем. Он попытался опровергнуть слова шамана, но у него вырвались лишь нечленораздельные звуки.

— Не отказывайся от своего сердца, мальчик, — зло проговорил Партус. — Я не слышал в Ошале ни слова лжи.

Джоах проглотил все дальнейшие протесты. Притихнув, он кивнул шаману, чтобы тот продолжил разговор. Поворчав, Партус смягчил тон.

— Прежде чем Кесла отправилась в Алоа Глен, я капнул ее кровь на эти кости. Это прием, который используют шаманы, чтобы следить за передвижением человека. — Он постучал костяшками, зажатыми в кулак. — Но при первом же броске я узнал кое-что интересное. Кости открыли истинное имя Кеслы и ее место рождения.

Джоах приподнял брови.

— Кесла рассказывала, что ее нашел блуждающей по пустыне глава Гильдии Убийц, выходил и выучил всему в Алказаре. Она раскрыла не все? Что ты узнал?

— Это трудно проговорить вслух. Я никому это не рассказывал, даже Мастеру Гильдии Белгану. — Шаман погрузил кости в песок и поднялся.

Джоах посмотрел на упавшие кости, затем вверх на шамана.

— Что они говорят о Кесле?

— Уже поздно, — ответил Партус, отходя. — Завтра у нас трудный путь в Алказар.

Джоах резко вскочил, присыпав кости песком. Он потянулся за локтем шамана, но тот пресек его попытку. Партус повернулся.

— В последний раз — ты действительно хочешь знать правду? О Кесле, о ее связи с тобой? Почему она отметила тебя как ваятеля?

Джоаха охватило сомнение, страх перед возможным ответом. Но часть его хотела знать эту тайну, не желая удовлетворяться пустой верой. Не в силах ответить. Джоах лишь мотнул головой.

— Нет, — промолвил Партус. — Хочу это от тебя услышать.

Джоах с большим трудом прочистил горло.

— Скажи мне, — выдохнул он.

— Ты должен поклясться никому об этом не рассказывать. Ни друзьям, ни даже Кесле.

— Клянусь.

Партус вздохнул, оседая.

— Девушка, которую ты любишь, Кесла, — она не та, кем кажется.

— Не понимаю.

Партус отошел.

— Кесла — это мечта, фикция, созданная пустыней, получившая материальную оболочку, чтобы попасть в наш мир. Раз она выбрала тебя, значит, тебя выбрала сама пустыня. Она призвала ваятеля обратно в пески, к делу хранителей, чтобы избавить Тулар от охватившей его чумы. — Шаман удалялся, покидая ошеломленного и застывшего в одном положении Джоаха. — Но Кесла, эта девушка, — она не настоящая.

Онемев, Джоах так и остался стоять на поляне. Слова шамана крепче веревок пригвоздили его к земле. Дрожа, он представлял себе рыжеватые волосы Кеслы, ее усталую улыбку, привычку постукивать по бедру, рассказывая шутку, мягкость ее руки в его ладони. Большая слеза скатилась по его щеке, а глубоко внутри что-то разбилось на тысячи острых и хрупких осколков.

Над водами Ошала раздался его аполненный тоской и болью голос:

— Кесла…

 

Глава 11

Когда солнце уже давно взошло, Кесла взбиралась на гребень горы, забежав вперед по пути следования медленного каравана. Она хотела первой увидеть Алказар, в одиночку насладиться видом родного дома. Она сорвала с шеи серебристый шарф и скинула капюшон пустынного плаща.

На расстоянии лье из песков возвышалась отвесная Алказара из красного песчаника, словно одинокая громадина, гигантский корабль в пустыне. Его округлые очертания мерцали в блеске солнечных лучей, плотно расположенные кремнистые кристаллы сверкали, словно драгоценные камни. Нужен был очень зоркий глаз, чтобы догадаться, что гора, вытачанная ветром из скальных пород, укрывает в своем нутре замок. Но Кесла знала скалистую громадину так же хорошо, как саму себя. Алказар был ее единственным домом, который не стал бы утаивать от нее секретов под своими каменными сводами. С высоты песчаной насыпи она разглядела небольшие щели разломы по всей высоте скалы, за которыми прятались окна и смотровые отверстия. Она представила, как чьи-то глаза сейчас наблюдают за ней, держа караул наготове для их встречи.

Она помахала рукой этим незримым наблюдателям в знак приветствия.

Подождав и не получив ответного жеста, даже привычного блеска сигнального зеркала, Кесла опустила руку и нахмурилась. На восходе Партус послал вперед двух гонцов с вестью о их прибытии. Те должны были прибыть на четверть суток раньше них.

Кесла тяжело вздохнула и посмотрела через плечо. Ее спутники перебирались через последний холм, направляясь к ней. Она переминалась с ноги на ногу в нетерпеливом желании продолжить путь. При виде Алказара она не могла позволить себе остановку. Прошло много лун с тех пор, как она в последний раз видела друзей и покровителей: Шаргил, полную экономку, давшую ей навыки посудомойки; Хумфа, длинноухого смотрителя конюшен, надзирающего за злобными маллюками; Граннуса, мастера по ядам, любителя рассказывать пошлые шутки. Но больше всего она скучала по Мастеру Белгану, — учителю, советчику. Он был ей как отец, которого у нее никогда не было.

При последней мысли ее охватила печаль. Она всматривалась в бескрайние просторы Пустошей. Откуда она пришла? Где в этих обдуваемых всеми ветрами песках ее настоящий дом? Ее взгляд вновь обратился на Алказар. Ответ был очевиден: дом здесь.

Вздохнув, она вновь обернулась назад и посмотрела, как караван пустынников, в котором двигались и ее собственные товарищи, пробирался на вершину холма. Джоах первым добрался до нее. Его глаза мгновенно устремились на скалистые очертания и песчаные выступы Алказара.

— Такой большой, — проговорил он, вытягивая шею.

Робко улыбнувшись, Кесла кивнула.

— В нем живут больше четырехсот учеников, путешественники и мастера гильдии.

— Даже не скажешь, что в нем может кто-то жить.

— Это было сделано преднамеренно. Пятьсот лет назад, когда башня Алказара еще только была выкована из скалы, Гильдия бежала из разлагающегося замка Дракк на юге Аласии. Они хотели уединения, прибежища от любопытных глаз и преследователей Гульготы, безопасной твердыни, в которой можно было бы набраться сил и восстановить Гильдию Убийц.

— Понятно, — пробормотал Джоах.

Кесла приблизилась на шаг, но Джоах отпрянул в сторону. Ей показалось, он попытался глубже закутаться в плащ. Она наблюдала за ним уголками глаз. Весь день он держался на расстоянии: не смотрел ей в глаза, немногословно изъяснялся, казался слишком занятым, чтобы вообще разговаривать с ней. И хотя его отношение было не таким грубым и недоверчивым, как в начале путешествия из Алоа Глен, оно заметно похолодело с момента их теплой беседы под пустынными звездами.

— Джоах… — ласково начала она, ненавязчиво пытаясь получить кое-какие ответы. Но Джоах заспешил прочь, как только появились носилки с Ричальдом.

— Я должен помочь им. — Он торопливо подставил свое плечо, чтобы поднять и перенести капитана через холм. Позади него Хант с трудом преодолевал последний склон вместе с сидевшей на его плечах Шишон.

— Смотри-ка, Кесла! — крикнула Шишон. — Хант-маллюк.

Кесла улыбнулась.

— Так и есть. — Девочка была заворожена вьючными животными пустыни, надоедая гуртовщикам при погрузке и подготовке косматых созданий к походу.

Хант закатил глаза, проходя мимо Кеслы.

— После такого перехода я и пахнуть буду, как маллюк. — Великан продолжил свой путь верхом, следуя за носилками.

Вскоре мимо прошагали остатки каравана. Каст и Сайвин взобрались на гору, изредка останавливаясь, чтобы сделать глоток воды из кожаного мешка. Каст выжимал из мешка, изготовленного из мочевого пузыря маллюка, последние капли. Пока он пил, Кесла заметила, что его опаленная рука была щедро намазана желтоватым маслом из змеиного языка, чудодейственным исцеляющим бальзамом. Краснота спала, ожог проходил. Если и было что-то, что пустынные врачеватели умели легко излечить, так это ожоги, — солнце Южных Пустошей не знало пощады.

Когда двое любовников двинулись вниз по склону в сторону Алказара, пустынное племя со всеми гуртовщиками и навьюченными маллюками ушло далеко вперед. Маллюкам, как всегда, не слишком досаждало путешествие, они мерно тащились по пустыне вместе с наездниками, слегка просевшими в седлах. Животные были в два раза выше обычного человека, покрыты толстым слоем шерсти красновато-песочного окраса, почти сливающейся с цветами пустыни. Они мягко ступали широкими плоскими лапами по рыхлому песку, внимательно поглядывая ни Кеслу. Одно из животных наклонилось поближе, принюхиваясь и проверяя, насколько та аппетитна. Кесла спокойно, но твердо оттолкнула его морду.

Вскоре караван прошел, и Кесла с шаманом Партусом остались вдвоем на вершине холма.

Худой старик опирался на трость из сандалового дерева.

— Рада вновь оказаться дома, дитя?

— Рада, что снова увижу Мастера Белгана.

Старик подставил ей свой локоть.

— Тогда не будем заставлять его ждать.

Вместе они сошли с уступа.

— Прошлой ночью я разговаривал с рыжеволосым юношей. — Шаман проговорил это будто случайно, но, очевидно, фраза была запланирована. Партус хотел ей что-то сказать. Он замедлил шаг, симулируя слабость, опираясь на руку Кеслы и свой посох. Остаток каравана все дальше уходил от них.

— Ты говорил с Джоахом?

— Да. Мы вместе жевали гренеш.

Кесла тоже замедлил шаг, запнувшись от удивления. Она никогда не слышала, чтобы шаман угощал магическим плодом пустыни кого-то, не посвященного в братство.

— Что случилось?

Шаман пожал плечами.

— Молодой человек наделен мошной силой магии сновидений. Он ценный союзник в предстоящей атаке на упырей Тулара.

Кесла прикоснулась к рукояти кинжала.

— Все, что мне нужно, — этот кинжал из ночного стекла. Если его острие достаточно наточено, чтобы уничтожить василиска, я не промахнусь. Я приду в Тулар и покину его прежде, чем кто-то из обитателей заподозрит неладное.

— Я не сомневаюсь в твоем мастерстве, Кесла. Но думаю, настоящая битва против Тулара потребует намного больше сил.

— Ты бросал кости?

— Да. — Хмурясь, он разглядывал обдуваемые ветрами высоты Алказара. — Но необязательно быть предсказателем, чтобы предвидеть будущее. Нужно просто открыть глаза и посмотреть.

Кесла вдруг обнаружила, что следует за взглядом шамана. Высоты оставались такими же безлюдными, какими она наблюдала их с вершины холма. К этому моменту голова каравана просачивалась через черную расщелину во внутреннее пространство скалы. Она прислушивалась, но не могла расслышать ни единого горна, провозглашающего их возвращение. Никто не шевелился на караульных площадках. Она прищурилась, чтобы разглядеть охранников на верхних постах, одетых в камуфляж. Либо они слишком хорошо замаскировались, либо площадки были пусты.

Ее охватило смутное ощущение беспокойства, словно по коже проползли паучки, но конец каравана благополучно проскользнул в узкое ущелье, не обнаружив признаков опасности.

Кесла взглянула на шамана. Он продолжал семенить вслед за остальными с беспечным видом, но зачем тогда было заговаривать с ней об этом? Зачем намекать на опасность, не высказываясь об этом открыто?

— Проверка, — пробормотал он, будто прочитав ее мысли. — Ритуал при входе.

— Для меня?

Шаман покачал головой.

— Юноша должен познать глубину собственной силы и могущества.

— Джоах?

Снова кивок.

Паника затопила ее. Она смотрела на возвышающуюся башню широко раскрытыми глазами. Солнце утопило выступы в тенях и потоках красного света, словно кровь омывающего очертания замка.

— Я должна ему помочь! — Она рванулась вперед, но вдруг поняла, что шаман крепко стиснул ее ладонь.

— Это его задание, Кесла. Ты не можешь пройти его вместо него.

Обезумевшая от страха и беспокойства Кесла использовала всю свою сноровку, чтобы высвободиться от сжимающей ее руки и ринуться вперед. Но, летя над песком, и без предсказаний шамана она поняла, что уже опоздала.

* * *

Джоах первым прошел через железные ворота Алказара. За ним следовал Ричальд на носилках. Их сразу ошеломили две вещи.

Во-первых, красота замка. Когда он пересек ворота и ступил в центральный двор, перед ним открылся внутренний двор Гильдии Убийц. Он вытянул шею. На выступах внешней поверхности скалы располагались невероятно тонкие башенки, изогнутые шпили и изысканные статуи, вырезанные из самого сердца скальной породы. Будто маленький город был закован в каменные пески.

Но как только остальные присоединились к нему, следующее впечатление подавило его удивление. Хант громко завопил, ставя Шишон на землю:

— Где все?

Внутренний двор был необитаем. Никто не охранял ворота. Никто их не встречал. Джоах не знал о здешних обычаях, но оставлять ворота без охраны казалось по меньшей мере странным.

Каст подошел к Джоаху, Сайвин последовала за ним.

— Мне это не нравится, — проворчал Кровавый Всадник.

Будто подтверждая его мысль, ворота Алказара с грохотом захлопнулись. Опускная решетка с зазубринами обрушилась вниз, своим пронзительным лязгом предвещая что-то необратимое.

Джоах посмотрел по сторонам. Решетка разделила их с пустынниками, так же, как и он, удивленно поглядывающими сквозь железные прутья. На их стороне остался лишь Иннсу высокий убийца с бронзовым загаром, с двумя своими соратниками.

— Что-то не так, — проговорил Иннсу, опуская капюшон. В солнечных лучах открытого двора блеснул его серповидный меч.

— Ловушка, — шепнула Сайвин.

Каст еще раньше успел обнажить свой клинок. Эльфийские носильщики опустили Ричальда на мощеные камни двора и вынули из-под плащей арбалеты. Хант отодвинул Шишон за спину, снимая с пояса короткий топор.

Джоах потянулся за кинжалом ночного стекла, но его пояс был пуст. Безоружному, ему больше ничего не оставалось, как наблюдать за высотами и ждать атаки.

На противоположной стороне двора толстые двойные двери внезапно распахнулись, сдвинутые явно не силой руки. Сорванные с петель, они обрушились на каменный пол. Из темноты замка на залитый солнечным светом двор вышли два человека.

Первый был высокий, одетый в ярко-красный плащ. Его бледная кожа и снежно-белые волосы странно смотрелись в этом крае темнокожих людей. Внимание привлекали его красные, налитые гневом глаза. Все смотрели на него.

— Я вижу нашу судьбу. Вижу мальчика, что принес гибель жителям Пустошей.

— Мастер Белган? — спросил Иннсу, делая шаг вперед и опуская меч. — Вы все не так поняли. Они не причинят нам вреда. Шаман Партус говорит…

— Молчи! — рявкнула бледная фигура.

Джоах видел, насколько шокирован был молодой убийца выходкой Мастера. Что здесь происходило?

Второй человек, прихрамывая, ходил вокруг высокого старика, полностью спрятавшись в складках плаща и шелковых одеяний. Он оперся на посох и придвинулся к Белгану.

— Не слушай юного дурака, — зашептала согбенная фигура. — Он явно захвачен злой магией брата ведьмы.

Как только эти тихие слова дошли до ушей Джоаха, он задрожал, кровь в его венах застыла. Джоах узнал этот скрипучий голос. Половину зимы он звучал в его голове. Забыть это было невозможно. Он знал, кто стоял справа от Мастера, — убийца его матери и отца. Тот, кто заставил забыть про сестру и использовал, как куклу.

Темный маг Грешюм.

Согбенная фигура перебирала пальцами посох. Глаза Белгана мгновенно вспыхнули фальшивым лихорадочным блеском. Джоах узнал заклятие воздействия, одно из любимых магических приемов Грешюма. Но Белган, определенно, боролся против одержимости, пытаясь давать отпор в тумане внушенных заблуждений.

Придя в себя, Джоах уже ощущал запах темных энергий, засевших в замке. Однажды он сам окунулся в черные силы, украв посох темного мага. Моргнув, он стал изучать новый атрибут чудовища. По всей длине его окаймляли зеленоватые кристаллы, болезненно сверкая, словно набухшие на серой древесине гнойники. Этот новый посох казался опаснее, чем старый, выточенный из дерева пои. Кровь Джоаха вскипела при таком близком соседстве. Настроенный на темную магию, он чувствовал мощь, переполняющую посох и питающую слабые силы Грешюма.

Джоахом владели все возможные эмоции: гнев, страх, ненависть, отвращение. Но, при взгляде на посох, его захватили одновременно отвращение и вожделение. Часть его влекла эта энергия, исходящая из старой серой древесины.

Он сжал кулаки и сделал шаг вперед, не в силах контролировать себя.

Взгляд Грешюма скользнул к нему. Молочные глаза на дряхлом лице уставились на Джоаха с удивлением и торжеством. В дверном проеме позади Грешюма показалось сгорбленное неуклюжее создание, карабкаясь на раздвоенных копытах по ступеням вниз. Существо упало ниц к подолу темного мага. С плоского рыла на Джоаха вытаращились свиные глазки. Заостренные уши были придавлены к черепу, демонстрируя агрессию.

— Тебе нравится мой новый любимец, Джоах? — прошептал Грешюм. — Мне нужен был верный пес после того, как ты покинул меня.

Прежде чем Джоах смог ответить, темный маг взмахнул посохом и тронул им Мастера за плечо.

Рука Белгана дернулась и взмыла вверх, словно марионетка. Сигнал. Во всех окнах, дверях и площадках, окружающих двор, возникли вооруженные мужчины и женщины. Они направили оружие: луки и арбалеты, мечи и топоры.

Джоах отступил назад, к группе товарищей.

Посох вновь взвился, рука мастера опустилась, словно топор, рассекающий дерево.

— Убейте их! — закричал Белган. — Убейте их всех!

* * *

Кесла добралась до ущелья, ведущего во внутренний двор Алказара, когда приказ Белгана эхом разнесся по пустыне. Она замерла. Что происходит?

Маллюк с вытаращенными и побелевшими от страха глазами выскочил из темноты ущелья и бросился к ней. Кесла увернулась, почти втоптанная в песок, когда животное неслось из каньона в открытую пустыню, скидывая со спины тюки с утварью. Гуртовщик бежал за ним, крича и взмахивая хлыстом. Лоб мужчины был окровавлен. Должно быть, животное сбросило его с седла.

Кесла остановила его.

— Что случилось?

До нее донесся звон стали. В глубине расщелины громко кричали люди.

Пустынник покачал головой и что-то быстро проговорил на своем языке.

— Засада. Мастер Алказара сошел с ума. Он закрыл ворота замка и требует убить чужеземцев.

— Зачем?

Мужчина покачал головой и побежал вслед за испуганным животным, оставив Кеслу одну перед входом в ущелье. Слова гуртовщика не укладывались у нее в голове.

Повернувшись, она помчалась обратно в пустыню, вдоль великой скалы, огибая ее подножие. Когда она была помладше, вместе с Иннсу часто сбегала из Алказара. Оба тренировались в искусстве пробираться ползком, и не было таких стен, по которым они бы не могли вскарабкаться. Пролетев мимо беспорядочно посаженных глыб песчаника, Кесла подошла к абсолютно отвесной скале.

Она сорвала с себя плащ и, вскинув руку, бросила высоко вверх, к небольшому выступу над головой, веревку из паучьей нити с захватом. Искусно потянув за нее, она насадила крючки и начала карабкаться вверх. Ее ноги в мягких башмаках легко цеплялись за нить. Забравшись достаточно высоко, она раскачала веревку, отталкиваясь от стены. В нужный момент, собрав все свои силы, она соскочила на уступ. Одной рукой держась за нить, она зацепилась за край выступа. В таком подвисшем положении сделала петлю вокруг своей лодыжки, чтобы не потерять нить, и обеими руками схватилась за выступ. Молниеносно она запрыгнула на узкую каменную полоску. Свернувшись, отвязала обвисшую веревку, смотала, освободив от крючков, и закрепила на бедре.

Дважды она повторяла все эти действия, взбираясь по абсолютно отвесной поверхности стены, пока не оказалась на достаточной высоте. В этой точке находился наблюдательный пост, уже давно заброшенный и, возможно, забытый. Вместе с Иннсу они обнаружили его, когда были детьми. Вскочив на каменную площадку, она оказалась перед крошечным туннелем, ведущим прямо во внутренние башни Алказара. Передвигаться по нему можно было только ползком. Опираясь на руки и колени, Кесла проворно поползла вниз.

В узком лазе паника захлестнула ее. Зачем Белган напал на ее спутников?

Вся в пыли и царапинах, Кесла, наконец, добралась до конца туннеля. С помощью зеркала она осмотрела хранилище, в котором только что вынырнула. Ничего, кроме ящиков и старого свернутого ковра, приставленного к стене. Она выползла из лаза, напряженно ожидая признаков присутствия посторонних. Вскочив, проскользнула к двери, приложилась ухом к ее деревянной поверхности и проверила петли. Раздался тихий скрип, когда она сняла щеколду и толкнула дверь.

За ней открылся пустой служебный зал. В воздухе царило беспокойство; пыль лежала толстыми слоями. Кесла не колебалась. Ее научили премудрости, когда нужно сидеть тихо, а когда спешить, — научили мастера этого самого замка.

В несколько шагов она добралась до лестницы. Спускаясь вниз, она слышала нарастающие звуки боя: крики, вопли, лязг стали.

Добравшись до пятого этажа главной башни, она бросилась с лестничной площадки в сторону окон и балконов, выходящих во внутренний двор. Сделав несколько шагов, натолкнулась на знакомого ученика, на пять лет младше ее, который отбегал от раскрытого окна.

На его плече висел лук, колчан был уже пуст. Его глаза округлились, когда он узнал Кеслу.

Та схватила его за плечо, прежде чем он смог сбежать.

— Что происходит, Саймон? Зачем вы напали на чужестранцев?

Юноша съежился.

— Мастер Белган сказал, что они пришли уничтожить нас. Эти люди — соратники ведьмы, которую ты убила.

— Убила? О чем ты говоришь?

— Ты заколдована! Ты принесла смерть в Алказар! — Саймон попытался высвободиться, используя технику натянутого узла, но Кесла легко пресекла его попытку и удержала на месте.

— Чепуха, — прошипела она ему. — Я не под чарами. Ведьма жива, предложила нам свою помощь в борьбе против Тулара.

В глазах Саймона мелькнуло подозрение.

— Это правда, Саймон. Эту битву нужно остановить, иначе исчезнет последняя надежда на спасение Пустошей. Ты должен отвести меня к кому-то, кто послушает.

— Но брат ведьмы…

— Джоах?

Саймон нахмурился.

— Из пустыни прибыл странник. Полдня они провели с Мастером Гильдии в его покоях. После этого Белган сказал, что брат ведьмы опасен для Пустошей, он пришел отомстить за свою сестру.

Кесла была ошеломлена. Белган никогда не верил слепо слухам и инсинуациям. Что убедило его в том, что Джоах и остальные являли собой угрозу? В этом не было здравого смысла. Белган не стал бы действовать без серьезных оснований. На мгновение она засомневалась в самой себе. Как такое могло быть? Его смогли обмануть?

Она мотнула головой. Нелепо.

— Должно быть, Мастера Белгана ввели в заблуждение, — пробормотала она, хотя подобная мысль подрывала все основы ее веры.

Отвлекшись, она позволила мальчику изловчиться и, высвободившись, отбежать на безопасное расстояние.

— Тебя обманули! — закричал Саймон и ринулся вниз по коридору прежде, чем она смогла остановить его. Она слышала, как он подавал сигнал тревоги, оповещая всех о ее присутствии.

Кесла спешно ретировалась в сторону окон и балконов. Она видела все происходящее. Нужно было найти способ остановить это сумасшествие, проникшее в ее родной замок.

Девушка свернула за угол, солнце блеснуло высоко над головой, вливаясь через анфиладу настежь распахнутых дверей. Она поспешно двинулась к балкону. Там никого не было; он больше всего походил на пост Саймона во время засады. Кесла увидела брошенный лук и пустой колчан. Должно быть, стрелы кончились, и он побежал пополнить запасы.

Ступая под яркое полуденное солнце, Кесла двинулась к балюстраде. Звуки боя нарастали. Она свесилась с перил, чтобы разглядеть двор.

Внизу царила полная неразбериха. Мощеные камни утопали в крови. Телами был завален весь двор. Раздавались громкие звуки ударов стали о сталь, вопли, в которых слышался гнев и боль.

Кесла сразу увидела сражающихся друзей.

Каст и Хант бились, держа в одной руке топор, в другой меч. Они были словно два смертоносных водоворота, сметая все, что приближалось. Оба охраняли Сайвин и маленькую Шишон. Они ни за что не позволили бы подойти к ним слишком близко.

Недалеко от них в тесной рукопашной схватке извивался Иннсу, неся смерть, словно жалящая змея. Он крутился и махал своим изогнутым мечом, в то время как двое пустынников прикрывали его с боков. Со своего поста Кесла видела маску боли на лице Иннсу, истребляющего тех, кого знал по именам.

С дальней стены на чужеземцев и их союзников обрушился град стрел, но, не долетев, повернул в сторону под сильным порывом ветра. Чуть ниже Кесла разглядела причину внезапно поднявшегося урагана.

Ричальд, сидящий на своих носилках, вознес руку, искрящуюся энергией. Вокруг него с арбалетами и тонкими серебристыми мечами гарцевали эльфы, охраняя своего капитана. Они двигались, словно сверкающие мотыльки, неуловимые, нанося смертельные удары направо и налево. Ричальд внезапно махнул рукой, и смертоносная волна стрел метнулась обратно, решетя самих атакующих.

Мужчины и женщины падали замертво. Кесла видела, как девочке не старше восьми лет попала в глаз стрела, и та упала на каменный пол двора.

Кесла знала, как ее зовут. Лисл.

Слезы гнева и отчаяния застлали ей глаза. Мастер Белган никогда бы не позволил сражаться такому маленькому созданию. Он бы не позволил вообще случиться подобному — если бы был в своем уме.

Бой продолжался.

Справа кто-то громко вскрикнул и сорвался с балкона, обрушиваясь и ломая ноги о мощеные камни, пронзенный эльфийской стрелой.

Действительно, смерть пришла в Алказар. Но не по той причине, о которой заявил Мастер Белган. Не местью поддерживалась эта битва. А заблуждением. Двое союзников были натравлены друг на друга. Но зачем? И, что еще важнее: кем?

Кесла оглядывала запитый кровью двор. Наконец, свесившись через перила, она увидела ответ на свой вопрос прямо под ней. Мастер Белган стоял у главного входа в башню, его красный плащ и белоснежные волосы сразу бросались в глаза.

Около него стояла согбенная фигура, опирающаяся на посох. Кесла никогда его раньше не видела, но могла догадаться, кто это был: путник, о котором упоминал Саймон.

Из своего укрытия она с отвращением наблюдала, как уродливое создание суетилось над погибшими. Человек стал бешеным от вожделения, скрежетал зубами и цеплялся когтями за подол плаща Мастера Белгана. Но учитель Кеслы будто не замечал ужимок и окриков уродца. Наблюдая эту сцену, Кесла оставила последние сомнения. Мастер Гильдии либо одержим, либо околдован.

Накрытая плащом фигура подняла обрубок руки и указала на что-то. Это движение отвлекло внимание Кеслы от странного существа. Белган отошел в сторону, и стаю ясно, на кого указывала согбенная фигура.

У подножия лестницы кого-то силой заставили встать на колени. Плечо пленника было пронзено стрелой. Его держали двое убийц: Дрил и Ениан, мастера-охотники.

Белган махнул рукой, с пленника сорвали капюшон. Тот оглядел стоящих перед ним людей.

У Кеслы перехватило дыхание, она непроизвольно сжала горло.

Это был Джоах.

* * *

Джоах зло смотрел на Грешюма, затем плюнул в него, попав именно туда, куда метил.

Темный маг лишь улыбался, наблюдая за ним, не делая попыток смыть стекающую по подбородку слюну.

Реакция захватчиков была гораздо острее. Джоаха жестоко ударили по голове кулаком, заставив ее запрокинуться назад. Один из убийц прошипел ему в ухо:

— Не сметь оскорблять гостя Алказара.

Второй охранник с другой стороны схватил вонзенную в его плечо стрелу и с силой вогнал ее внутрь. Плечо Джоаха накрылось огненной волной боли. Он пытался сдержать крик, но боль была слишком невыносима, неожиданна. Из его горла вырвался стон. Из глаз хлынули слезы.

Несколько мгновений назад его свалила с ног стрела одного из охотников. Он был оглушен, не способен двигаться, даже когда битва сместилась в сторону. Отрезанного от своих товарищей, его легко захватила пара охотников.

Джоах обмяк и повалился на мощеные камни. Крики и звон стали позади него становились все глуше, когда боль полностью захлестнула его. Грешюм склонился над ним. Неуклюжее животное прыгало вокруг него, принюхиваясь к крови Джоаха. Грешюм оттолкнул его в сторону и направил на Джоаха конец своего посоха.

Джоах попытался отпрянуть, но охотники крепко держали его. Страшная, мертвенного цвета палка качалась перед его глазами.

— Ты же чуешь запах магии, не так ли? — вопрошал Грешюм. — Ты испробовал абсолютную мглу. Ты отмечен ей, Джоах.

— Нет, — выдохнул тот. Но он действительно мог чувствовать энергию, вибрирующую по гнилому древесному стволу.

Зеленоватая кристаллизовавшаяся поверхность мерцала и пульсировала от заложенной в нее силы. В прошлом Джоах уже сталкивался с чем-то подобным. Это было мрачно и прекрасно одновременно. Его кровь помнила власть зловещей магии черного пламени.

Непроизвольно рука, уже наполовину не принадлежащая ему, с двумя недостающими пальцами, потерянными в борьбе с темной магией иллгардов в катакомбах Алоа Глен, потянулась к посоху. Это была рука, однажды уже державшая украденную у Грешюма палку. Ее вновь тянуло к трости, словно магнит к железу. С кончиков его пальцев капала кровь, спускающаяся из раны на плече.

Улыбка Грешюма на сморщенном лице стала еще шире.

Часть Джоаха знала, что все будет потеряно, если он прикоснется к палке. Она навсегда завладеет его духом. Но сопротивляться влечению он не мог. Окровавленные пальцы тянулись к серой древесине, влекомые ее силой. Внутри него все закипело. Он знал, что находится на волосок от гибели. Одно касание, и все будет потеряно навсегда.

Внезапно раздался дикий рев. Он прорезал темные чары. Взгляд Джоаха скользнул в сторону. Существо у ног Грешюма рванулось вперед. Оно вцепилось в окровавленные пальцы Джоаха, остервенев от вожделения и голода, не в силах сопротивляться такой близкой манящей плоти. Тварь заглотила руку Джоаха по запястье; острые зубы впились в плоть, дробя кости.

Джоах откинулся, но рука осталась в пасти зверя. Он терзал его руку, словно собака, грызущая кость.

— Нет, Рукх! — отчаянно и гневно завизжал Грешюм. Он ударил тварь посохом по спине. Существо взвилось в воздух, с силой налетело на стену и кубарем приземлилось. Оно стонало и корчилось на каменном полу; тело обуглилось в том месте, где его коснулся посох.

Джоах был отброшен назад всплеском магической силы и тут же налетел на своих сторожей. Стоя на коленях, он поднял руку. Кровь била фонтаном из обрубленного запястья. Кисти не было.

Один из охотников быстро обмотал ее шнурком, крепко затянув и остановив поток крови. Джоах потерял сознание, падая лицом на каменный настил. Прежде чем он успел обрушиться, его легко подхватили и уложили на здоровое плечо. Он свернулся так, что смог видеть поле боя: кровь, клинки, вопли, раскинутые в беспорядке тела и отползающих раненых.

Посреди хаоса выросло черное пятно, постепенно ширясь. Сквозь боль и потрясение Джоах попытался сосредоточить внимание на этом пятне. Дымящееся облако. Затем из мглы возник гигантский крылатый дракон, прижавшись к земле в центре двора. Раздался его бешеный рык. Рагнарк…

— Хватайте мальчишку! — гневно приказал Грешюм. — Несите его в замок.

Охотники колебались. Джоах повернул голову. Грешюм двинулся к высокой бледной фигуре старика, который все это время стоял, замерев, словно статуя. Старик обернулся к охотникам.

— Возьмите мальчика! — хрипло выкрикнул он, как кукла, дернутая за ниточку.

— Да, Мастер Белган.

Джоах был поставлен на ноги и подхвачен с двух сторон двумя высокими мужчинами. Грешюм шел первым, ведя остальных через открытые двери в темную глубину замка. Побитое существо тащилось следом, ползая у ног хозяина.

Перебираясь через порог, Джоах вывернул шею и смотрел, как Рагнарк врезался в ряды защитников Алказара, прорываясь сквозь них, сметая все на своем пути.

Но было уже поздно. Обмякшее тело Джоаха затащили в замок. Впереди него Грешюм вознес посох, мерцающий в сумеречном свете внутренних помещений. Позади него снесенные с петель двери были водворены на место и заперты со звуком захлопывающейся крышки гроба.

* * *

Сайвин восседала на своем драконе. Хотя огромное животное не могло вырваться за пределы стесненного пространства двора из-за раненого крыла, оно было в состоянии защитить своих слабеющих товарищей. К этому моменту они с помощью магии и силы мышц смогли выдержать атаку, но возможности их были не безграничны. Численное преимущество атакующих делало их поражение лишь вопросом времени.

Сознавая это, Сайвин не оставила себе выбора и вызвала дракона. Теперь они слегка медлили в надежде, что жители Алказара образумятся. С появлением дракона защитников замка было бы трудно убедить, что группа чужеземцев не являлась пособником Черного Сердца. И этот прием сработал. Внезапное появление дракона вызвало общую панику. Люди бежали. Некоторые были затоптаны своими соплеменниками. Те же, кто остался, самые храбрые и ловкие, включились в бой с новой силой. Теперь уже не осталось шанса вернуть доверие Алказара. Единственным спасением был побег. Они могли попытаться скрыться в пустыне.

С помощью крыльев, когтей и клыков Рагнарк расчистил пространство между атакующими и защитниками. Все, кроме дракона, уже собрались в углу двора, недалеко от ворот. Во дворе установилось временное затишье, пока обе стороны разделились. Чужеземцам нужно было срочно выбираться отсюда.

Сайвин указала рукой на железную решетку.

— Ты можешь выдернуть прутья?

В ответ ей раздалось недовольное фырканье.

— Крошечная клетка не удержит Рагнарка.

Как только существо повернулось, с переломанных носилок Ричальда магические ветры донесли его слабый голос.

— Джоах… Я не могу его найти.

Сайвин изогнулась на своем сиденье и посмотрела в угол двора. Эльф был прав. Джоаха не было. В суматохе битвы он, должно быть, отделился. Она оглядела широкий двор, но никого не обнаружила.

Она слегка вытянулась на спине дракона и крикнула:

— Джоах!

Ответа не последовало. Возле ее уха просвистела стрела. Она прижалась к Рагнарку, под защиту его распростертых крыльев. С дальней стороны двора раздался тоненький голос. Сайвин сощурилась и разглядела Кеслу, стоящую на балконе. Как она туда забралась?

— Джоаха схватили! — кричала Кесла пронзительным, словно орлиный рев, голосом. — Его унесли внутрь! Я попытаюсь его найти, но здесь пустила корни какая-то темная магия. Идите в пустыню! Присоединитесь к Партусу! Я вернусь к вам вместе с Джоахом, если смогу!

Сайвин подняла руку, показывая, что все расслышала. Хант, стоящий возле драконьего крыла, проговорил:

— Это может быть обман. Кесла привела нас в эту западню. Откуда мы можем знать, что она не причинит Джоаху вреда?

Иннсу, молодой убийца, расслышал его слова, и горячо возразил:

— Кесла не предатель.

Сайвин обдумала их слова — но она хорошо помнила, как Кесла смотрела на Джоаха во время похода. Было несложно разгадать сердце юной девушки. Женщина легко разглядела любовь в глазах другой женщины. Сайвин выпрямилась.

— Она не предаст Джоаха, — веско проговорила она и развернулась, мысленно приказав Рагнарку атаковать ворота.

Согласно мыча, он изогнул шею; клыки размером с руку Сайвин вцепились в решетку. Она чувствовала, как напряглись и вздулись мускулы дракона, деформируя плохо поддающееся железо. Серебряные когти впились глубоко в мощеные камни.

Один из убийц воспользовался ситуацией и ринулся вперед, подняв топор. Но Хант нырнул под драконье крыло и отразил удар. Топор ударился о топор. Оба мужчины мастерски владели оружием, но силы Ханта были на исходе. Он поскользнулся на луже крови и не смог парировать удар. Деревянная рукоять прошлась прямо по лицу Кровавого Всадника. Он повалился на спину.

Противник сделал выпад, взмахнув топором и намереваясь сделать последний, смертельный удар.

— Рагнарк! — завопила Сайвин.

— Вижу, родная…

Дракон рванул крыло в сторону нападающего. Сайвин расслышала хруст позвонков, убийца пролетел через весь двор. Обескураженный Хант с трудом поднялся на ноги, вытирая с губ кровь. Он выплюнул на каменный пол зуб и оглядел ряды атакующих, опасаясь очередного нападения.

Но никто не рискнул. Казалось, они были даже счастливы, что чужеземцы уходят.

Внимание Сайвин привлек скрежет железа и дребезжание камней. Взглянув на ворота, она увидела вырванную вместе с частью заграждения опускную решетку. Рывком Рагнарк окончательно отломал ее и швырнул внутрь двора. Она звенела и подпрыгивала на окровавленных мощеных камнях.

Савин махнула рукой группе, чтобы все двигались в открывшийся проход. Вместе с Рагнарком они собирались прикрывать их с тыла.

За воротами пустынники, которые сопровождали их с момента встречи в Ошале, помогли раненым. Один из них вышел вперед и, с опаской глядя на дракона, проговорил:

— Шаман Партус ждет вас в пустыне.

Сайвин кивнула.

— Поспешим, — обратилась она к друзьям.

Иннсу помогал одному из раненых друзей, Хант нес на руках испуганную Шишон. Так как носилки были сломаны, Ричальд опирался на двух затянутых в плащи пустынников. Эльфы слишком ослабли в битве, чтобы нести своего капитана. Прихрамывающий, изнуренный и окровавленный отряд двигался через ущелье.

Когда все отошли на безопасное расстояние, Рагнарк попятился к расщелине, зорко следя за новыми попытками нападения. Но атак не наблюдалось. Никто не хотел связываться с опасным чудовищем. К тому же оно само отступало.

Сайвин оглядела разрушенный двор.

От крови некогда красные камни почернели. Кругом валялись искривленные тела. Сам воздух был пропитан смертью. Она посмотрела на замок. Хотя битва во дворе подошла к завершению, где-то под темными сводами замка сражение ожидало финального акта. Двоим из их отряда еще только предстояло выбраться из западни.

Сайвин помолилась за них.

— Пусть Матерь защитит вас обоих.

* * *

Кесла стремительно бежала сквозь залы, легко ступая на носках и прислушиваясь к малейшему шуму. Она хотела узнать, куда был отнесен Джоах. Девушка видела нападение изголодавшейся твари. Джоаху нужно было лечение, и как можно скорее. Но она должна быть осторожна. Очевидно, незнакомец в плаще владеет черной магией.

Двигаясь вниз по лестницам, тихо проскальзывая мимо коридоров, Кесла, наконец, добралась до первого этажа главной башни. Она вошла в большой зал для заседаний и накинула на голову капюшон, пряча в его тени свое лицо. Она изучала комнату. В ней толпились люди: кто-то помогал раненым, кто-то оцепенело передвигался. Все были ошеломлены и измучены. Слуги суетились, подтаскивая горячую воду, бинты, лечебные травы и мази.

Обходя комнату, Кесла опустила голову. Вокруг нее раздавались стоны и крики боли, от которых она еще сильнее съеживалась. Проходя вдоль стены к противоположной стороне, она услышала знакомый голос. Шаги ее замедлились.

— Не могу поверить, что Мастер Белган даже не попытался поговорить с чужестранцами. — Это был Хумф, надзиратель конюшен в Алказаре. Приземистое, крепкое тело, мускулистые руки, ошибки быть не могло. — Так не похоже на Белгана: начинать резню без переговоров.

— И этот пустынный кочевник… — Кесла узнала соратницу Хумфа, госпожу Шаргил, хозяйку кухни. Дородная женщина вытирала руки о накрахмаленный передник. — Он вечно снует вокруг меня, когда я готовлю завтрак. Кожа покрывается мурашками. Что-то с ним не так.

— Согласен. Мастер Белган слишком легко принимает советы этого странника. Во время битвы я видел, как юный Иннсу сражался на стороне чужеземцев. И при отступлении я подслушал, как член племени звал всех в пустыню, присоединиться к шаману Партусу. — Хумф издал нечленораздельный звук, сопя, словно рассерженный маллюк. — Все это за пределами здравого смысла.

Кесла приостановилась, услышав в словах мастера свои собственные мысли. Могла ли она доверять этим двоим? Шансы Джоаха увеличивались с приобретением союзников. Кесла подошла к госпоже Шаргил.

Высокая женщина подняла голову, почувствовав ее приближение.

— Что такое, дитя?

Кесла подняла капюшон и увидела изумление на лице хозяйки кухни.

— Мне нужна ваша помощь, — прошептала Кесла.

Госпожа Шаргил уставилась на нее, оцепенев. Хумф наклонился и удивленно моргал.

Кесла не знала, как они будут действовать дальше. Она сделала умоляющие глаза, после чего Шаргил протянула вперед толстую руку и сгребла Кеслу, пряча ее между собой и Хумфом.

— Тебя не должны здесь видеть, малютка Кес. В воздухе рыщет смерть. Многие считают, ты предала Алказар.

Кесла кивнула.

— Я натолкнулась на Саймона. Я знаю: здесь все охвачено ложью. Мастер Белган введен в заблуждение. Чужеземцы прибыли по моей просьбе, с благословения шамана Партуса. Они сильные союзники, пришли помочь нам.

— Я знал это! — воскликнул Хумф довольно громко.

Многие посмотрели в их сторону. Шаргил прикрыла девушку своими дородными формами и сильнее надвинула капюшон ей на лицо.

— Мастер Белган охвачен темными чарами, — сказала Кесла. — Вместе со странником они захватили пленника, моего друга. Я должна найти его. Шаман Партус сказал, что судьба Пустошей находится в руках этого человека. Он должен быть освобожден.

— Я видел юношу, о котором ты говоришь, — прошептал Хумф. — Тяжело ранен. Его бы надо к лекарям отнести. Даже пленники заслуживают того, чтобы перевязали их раны. Одно это бессердечие ставит под сомнение душевное здоровье Мастера Белгана.

— Ты знаешь, куда его унесли? — спросила мужчину Кесла.

Госпожа Шаргил ответила вместо него:

— Я подслушала Ениана и Дрила, когда они спустились за бочонком эля. Они связали мальчика в покоях Мастера Белгана.

— Я должна идти туда.

— Как мы можем помочь? — спросил Хумф.

Кеслу обучали мастерству незаметного проникновения: невидимо двигаться, проникать в тайники, тихо нападать. Но сейчас ей нужна была помощь. Она оглядела старых друзей.

— Это будет опасно.

* * *

Кровь Грешюма вскипела. Он зло расхаживал по маленькой комнате с занавешенными от солнца окнами. Его план чуть было не сорвался. Он сверкнул глазами на съежившееся в углу косматое животное. Если бы не тупой гном, Джоах был бы сейчас рабом черной магии с навсегда зараженным духом. Покорив юношу, ему оставалось бы совсем немного для завершения финального действа, призванного вдохнуть молодость в его разлагающееся тело.

Так близко…

Опершись на посох, Грешюм разглядывал Джоаха. Раздетый и распластанный юноша был привязан к кровати. Кровь из обрубленной руки сочилась на постельное белье, несмотря на стягивающий жгут. Кожа была мертвенно бледная от потрясений и потери крови. В глазах сохранялось удивленное выражение. Сознание то возвращалось к нему, то снова оставляло.

Грешюм нахмурился и двинулся к Джоаху. Мальчик не должен умереть. В его юном теле, напитанном магическими силами, лежала надежда на возрождение самого Грешюма, избавление от дряхлости. Грешюм поднял посох и ткнул им обрубок руки Джоаха. Он прошептал короткое заклятие. Медленно разорванные вены и артерии затянулись; плоть обтянула проступающие кости. Вскоре на месте зияющей раны появилась округлая культя. Довольный результатом, Грешюм так же легко излечил рану от стрелы.

Он видел, как тело юноши расслабилось, дыхание стало глубоким. Смерть на мгновение отступила.

Глаза Джоаха начали медленно фокусироваться.

Хорошо. Грешюм отошел. Теперь он мог продолжить прерванное действо. Он простер над кроватью свой посох и вытянул руку в направлении второго обитателя комнаты.

Белган протянул ему длинный, изогнутый кинжал.

Пальцы Грешюма обхватили рукоять. Был другой способ одолеть мальчишку. Он требовал немного больше усилий.

* * *

Джоах вновь бродил по сонной пустыне. Он стоял обнаженным под беззвездным небом. Песок вокруг него был залит кровью. Он пошатывался от слабости. Затем по его телу прокатилась волна прохлады — будто он снова окунулся в освежающие воды Ошала. Тело наполнилось спокойствием, исходящим от пылающего запястья и пронзенного плеча, словно исцеляющий бальзам, прогнало боль. Джоах облегченно вздохнул, поднимая руку с округлившейся культей.

— Магия, — пробормотал он, обращаясь к голой пустыне.

Пустыня откликнулась:

— Темная магия. Ты можешь отличить одну от другой?

Джоах обернулся и увидел около себя знакомую фигуру.

— Шаман Партус?

Старик был одет в свой обычный красный пустынный плащ с откинутым на спину капюшоном. Его глаза ярко сверкали.

— Пришло время вступить в права наследования.

— Что вы имеете в виду?

— Ты преобразователь. Ваятель сновидений. Если ты хочешь жить, должен принять свой дар.

— Я не по… — Джоах тяжело задышал, боль снова пронзила его, разрывая грудную клетку.

Шаман не сделал ни одной попытки ему помочь, в молчании замерев на месте.

Джоах оторвал руку от груди. По пальцам струилась кровь. Он посмотрел на свою голую грудь: на ней из пылающих болью кривых линий медленно вырисовывался рунический символ. Вновь подняв голову, он увидел, что в пустыню сновидений пролился иной мир. Словно призрачный образ, явилась маленькая комната. В этом мире он был крепко привязан к кровати. Джоах наблюдал, как склонившийся над ним Грешюм водил кинжалом по его груди, вырезая на ней рунический знак.

Грешюм, казалось, почувствовал, взгляд Джоаха и посмотрел на него.

— Пришел в себя, Джоах? Хорошо. Я хочу, чтобы ты это видел.

В пустыне Джоах обернулся к Партусу. Член племени и пустыня казались такими же иллюзорными, как комната.

— Что происходит?

— Ты переплел сон и реальность, Джоах, здесь могут бродить лишь скульпторы. Я не могу последовать за тобой.

Грешюм, казалось, также расслышал вопрос.

— Ты спрашиваешь, что происходит, мой мальчик? Разве это не очевидно? — Он поднял окровавленный кинжал. — Что не хотят отдать добровольно, я возьму силой. Я намереваюсь украсть твой дух и исказить его. Ты будешь мой навеки.

Как только темный маг вернулся к своей работе, Джоах посмотрел назад на шамана Партуса.

— Помоги мне, — взмолился он.

Образ шамана таял.

— Я не могу идти твоей дорогой, Джоах. Только ты можешь это сделать. — Партус поднял руку и указал на кровавый след в песке.

Джоах уставился на яркое пятно.

— Вспомни, чему я тебя учил, — проговорил Партус. — В сонной пустыне ты можешь вдохнуть материю в фикцию. Примени это знание; воспользуйся силой своей крови.

— Я не знаю, как…

— Сонная пустыня воззвала к тебе. Пришло время ответить ей. — Фигура шамана медленно рассеивалась. — Сейчас ты идешь туда, куда я не могу последовать за тобой.

Джоах огляделся. Сонная пустыня, казалось, стала ярче. Одновременно комната впереди обрела большую реальность. Джоах видел, как Грешюм протянул кинжал длинной, бледной фигуре Мастера Белгана. В углу клубком свернулось существо, зализывая свой подпаленный бок.

Даже запахи в его сознании смешались: сухость безмятежной мерцающей пустыни и легкий дым плавящегося сала от прикроватных свечей. Но один запах преобладал в обоих мирах — запах его собственной разлившейся крови.

Он снова взглянул на окровавленный песок. Красный след, казалось, тянулся из одного мира в другой: ручейки с песка перетекали на пол комнаты. Связь между двумя мирами. Хотя он и не понял до конца, но запомнил слова шамана. Он сосредоточился на следе крови, пытаясь сделать его более реальным. Сделав это, он почувствовал, как часть его души и силы наполнили кровь. Пятно стало ярче и плотнее, связь между двумя мирами укрепилась. Джоах начал ощущать потоки энергии. Он почти видел магические нити, проникающие из его крови в песок. И пока он всматривался, эти тонкие пучки становились все гуще. Но что это значило?

Прежде чем он смог разгадать тайну, его внимание привлек громкий стук в комнате замка. Кто-то барабанил в дверь.

Склонившийся над кроватью Грешюм махнул рукой, и Белган хрипло выкрикнул:

— Что вы хотите? Кто осмелился нам мешать?

Дверь и комнату, скрипнув, отворилась, и в проеме появился невысокий, плотный человечек.

— Я пришел сообщить: чужеземцев прогнали. Они отходят в пустыню.

Белган кивнул:

— Спасибо, Хумф.

Взгляд мужчины скользнул по распластанному на кровати телу Джоаха. Грешюм заметил его интерес.

— Убеждаем молодого человека раскрыть свои секреты.

Хумф кивнул, сохраняя болезненное выражение лица. Его глаза на мгновение сузились, когда он отходил от двери. Хумф поднял руку, и в комнату вошла дородная женщина. В руках она несла широкий поднос, заставленный высокими кружками с элем, тарелками с мясными нарезками и хлебом.

— Я подумал, вы с гостем захотите перекусить, — проговорил Хумф. — Госпожа Шаргил приготовила небольшой ужин.

В углу ссутулившийся гном поднял голову, учуяв запах поджаренного мяса, только что вынутого из печи. Он придвинулся ближе, принюхиваясь.

Женщина взглянула на существо, внезапно заметив его. Ее глаза округлились, она взвизгнула, подбросив в воздух поднос. Еда и эль взлетели вверх. Шаргил выхватила кинжал и наставила его на гнома.

— Не нужно бояться, — проговорил Грешюм раздраженно. Женщина взглянула на темного мага, с ее лица сошла вся паника, уступив место лукавому выражению.

— Да, конечно. — Кинжал сверкнул в ее пальцах и вонзился в левый глаз Грешюма.

В руке Хумфа появился длинный кожаный хлыст. Как только Грешюм попятился назад из-за удара кинжалом, Хумф взмахнул хлыстом, обвивая им посох черного мага, и, дернув, вырвал палку из его рук. Посох перелетел через комнату и ударился о дальнюю стену.

Все это произошло в одно мгновение. Мастер Белган осел, словно марионетка, у которой подрезали нити.

— Ч-что происходит? — устало спросил он.

В Джоахе забрезжила надежда — но ненадолго.

Грешюм выпрямился. Он поднял руку, и вырванный посох вновь перелетел к нему. По древесному стволу переливалась энергия. Джоах узнал заклятие. Черное пламя.

— Бегите! — выкрикнул он, но, зажатый между двумя мирами, был не в силах помочь тем, кто пришел спасти его.

Грешюм направил посох, конец которого горел черным огнем.

— Нет… — застонал Джоах.

Из-за портьеры за спиной Грешюма выскользнула невысокая фигура, двигаясь настолько тихо, что не шелохнулись даже шторы. Это была Кесла. Перед Джоахом промелькнуло открытое окно и спускающаяся вниз веревка. Она подбежала, держа в каждой руке по кинжалу. Прежде чем Грешюм смог как-то отреагировать, она ударила его со спины, вонзая оба кинжала в шею. Из ран хлынула черная кровь.

Кесла отпрянула, закричав. Там, где кровь мага пролилась на ее кожу, руки дымились.

Грешюм в смятении обернулся, замахиваясь посохом на Кеслу. По его стволу бурлила зловещая сила. Хумф поднял хлыст, но на этот раз кожаная плеть, задев посох, воспламенилась. Хумф удивленно зарычал, отбрасывая оружие, тут же обратившееся в пепел.

Джоах с ужасом наблюдал, как на конце посоха Грешюма расцвела, черная, пламенеющая роза. Кинжалы, пронзившие плоть темного мага, отвалились, не причинив ему вреда.

— Вы за это заплатите! — завизжал Грешюм.

Кесла прижалась к стене, с болью закрывая руками грудную клетку.

Из посоха метнулось пламя.

Нет! Не думая, Джоах инстинктивно бросился вперед, стянув в свои вены все магические нити. Из залитых кровью песков сонной пустыни вырвался изваянный из песка огромный кулак, прорезая границу между мирами.

Как только посох Грешюма выпустил огненный залп, песчаные пальцы разомкнулись, огромная ладонь преградила путь смертоносному выбросу энергии, впитывая ее в себя, утолщаясь. Поток приостановился, внезапным ответным залпом темного мага отбросило к противоположной стороне комнаты.

Пораженная и сбитая с толку Кесла все еще стояла под прикрытием изваянной руки.

Поднимаясь с пола, Грешюм выглядел таким же потрясенным. Он прополз вдоль стены к своему отвратительному питомцу. Единственный оставшийся мутный глаз Грешюма изучающе смотрел на Джоаха, будто пытался вычислить источник напитавшей комнату энергии.

— Ты полон сюрпризов, мальчик.

Джоах, все еще скованный своей силой, породил другой песчаный кулак. Он метнул его в сторону Грешюма с его мерзким питомцем, намереваясь прихлопнуть обоих. Но прежде чем он добрался до них, Грешюм ударил посохом по каменному полу, и оба они исчезли в облаке маслянистой мглы.

Эхом разнеслись слова:

— Это еще не конец, мальчик!

Кулак ударился о пустую стену и рассыпался грудой песка. Первая рука все еще висела на прежнем месте, словно вылепленная из песчаника скульптура, прикрывая Кеслу.

Белган рухнул на пол, больше не поддерживаемый магией. Хумф и Шаргил кинулись к нему, в то время как Кесла подняла кинжалы и освободила Джоаха от пут.

Она провела рукой по его щекам, прохладными пальцами по его разгоряченной коже.

— Ты должна вывести отсюда мальчика, — проговорила Шаргил. — Идите к Партусу и остальным в пустыню.

— Что с Мастером Белганом? — спросила Кесла.

— Он жив, но сильно изможден. Займет много времени, чтобы вернуть ему разум. А до тех пор вас с юношей не должны застать здесь.

Кесла кивнула с озабоченным выражением лица.

Хумф встал, разглядывая вылепленную из песка скульптуру.

— Пойдем в конюшни. Я оседлаю одного из маллюков, чтобы вы быстрее добрались.

Кесла нежно укутала Джоаха в постельное покрывало.

— Мне нужна помощь. Он все еще без сознания.

Хумф склонился над кроватью и сгреб Джоаха с покрывалом в свои сильные руки.

— Нельзя мешкать.

Кесла осмотрела Джоаха и подогнула угол покрывала, но, прежде чем укрыть его с головой, быстро наклонилась.

— Спасибо, — прошептала она ему в ухо, целуя в щеку.

С прикосновением ее губ Джоах потерял связь с реальностью. Сознание рассеялось. Он все глубже проваливался в пустыню сновидений. Пески засияли ярче. Возле него возникла фигура шамана Партуса.

— Ты справился, Джоах, — проговорил старик с тихой улыбкой умиротворения. — Теперь спи.

— Но…

— Спи. Отсюда дорога ведет к Южной Стене… в Тулар. Ты должен отдохнуть. Спи, ваятель.

Соглашаясь, Джоах потерял контроль над собой. Сонная пустыня вместе с шаманом поблекли. Он впал в глубокое забытье, где не было даже сновидений. Но одно воспоминание провалилось вместе с ним в бездонные пучины его сознания: легкое прикосновение теплых губ к его коже.