Глава 18

Джоах шагал туда, где заканчивались пески и начиналось озеро. Он осматривал странный пейзаж. Хотя по гладкой поверхности озера скользили корабли, он ничего подобного раньше не видел. Вместо голубых вод во всех направлениях простиралось бесконечное море из черного стекла. Джоах топнул ногой по твердой поверхности, чтобы убедиться в его реальности. Племена, населяющие Южные Пустоши, называли это озеро Аишан, «Слезы Пустыни» в переводе с местного наречия. Оно лежало между ними и Туларом.

— Будто замерзшее море, — проговорила Сайвин позади него. Каст стоял рядом с ней. На обоих были надеты робы и плащи пустынников, скрывающие их иноземные черты.

Мимо них скользил скиф, нагруженный ящиками и тюками, подгоняемый послеполуденным бризом. Он двигался по стеклянному озеру на паре острых стальных полозьев, которые громко скрежетали. Вдалеке озеро рассекали другие корабли, двигаясь от деревни к деревне.

Кесла подошла к краю озера, к Джоаху.

— Мы должны спешить, если хотим добраться до Даллинскри к ночи. Караван, везущий дань, отойдет на рассвете.

Тот кивнул, потирая правую культю о бедро. Его все еще мучила непонятная боль. Хотя рука по запястье была откушена мерзким зверем Грешюма, Джоах все еще чувствовал зуд и жжение в потерянных пальцах.

Хант стоял позади него рядом с гигантским пустынным маллюком. Маленькая Шишон сидела на шее косматого животного, хватая того за ухо.

— Клюп, клюп! — выкрикивала она, подражая громким призывам гуртовщиков, приводящих упрямое животное в движение. Зверь не обращал на нее никакого внимания, раздраженно выпячивая толстые губы.

Хаит схватил ее за ногу.

— Оставь бедное создание в покое, Шишон. Оно устало.

«Как и все мы», — подумал Джоах. Всю ночь они продвигались к Аишану, чтобы успеть пробраться туда к утру, но все равно не успевали. Дети, собранные для жертвоприношения, должны были покинуть Даллинскри этой ночью и сейчас пересекали озеро.

Шишон в последний раз дернула маллюка за ухо, после чего села на место.

С другой стороны от зверя, прихрамывая и опираясь на посох, шел Ричальд. Нога эльфа быстро заживала. Его восстанавливающие силы в сочетании с лечебной магией пустынных знахарей излечили сломанное бедро за пол-луны. Джоах пытался убедить Ричальда остаться в Ошале, вместе с эльфами, ранеными при атаке на Алказар, но тот решил сопровождать Джоаха в его путешествии к Южной Стене. «Я дал слово довести это дело до конца, — сказал он. — Я не нарушу его. Моя магия или моя сила пригодятся нам в предстоящей битве».

Джоах приблизился к эльфу.

У Ричальда было слегка болезненное выражение лица.

— Иннсу возвращается, — проговорил он, указывая рукой на запад.

На приближение маллюка, бегущего на полной скорости, указывал небольшой столб песчаной пыли вдалеке. За ним бежал другой.

— Он не один, — добавил Ричальд.

Отряд собрался, дожидаясь новостей, которые Иннсу принес из маленькой прибрежной деревушке Кассус. Их поход длился пол-луны, и за все это время они не общались ни с кем, кроме малочисленных кочевников. Все с нетерпением ждали новостей.

Джоах посмотрел на простирающиеся дюны и бесконечный песок. Кесла двигалась рядом с ним. Он слышал ее дыхание, шорох ее плаща. Вновь он осознал, как трудно поверить в откровение старого шамана, будто Кесла всего лишь сон Земли, обретший форму, получивший жизнь, чтобы привести его в пески.

Уголком глаз Джоах изучал девушку, ее волосы, отливающие червонным золотом в лучах яркого солнца; гладкую бронзовую кожу; сумеречную голубизну глаз. Она сама не знала правды о себе. Она считала себя человеком, не отличающимся от остальных, — и он тоже долгое время так думал.

Сон или не сон, но нельзя было не замечать, как ныло его сердце при виде нее. Джоах помнил легкое прикосновение ее губ к его щеке, когда они бежали из Алказара. Он хотел продолжения, но сжал кулаки, запрещая себе думать о таких глупостях. Кесла была ненастоящая.

Его внимание привлек топот приближающихся маллюков. Иннсу и незнакомец гнали своих неуклюжих животных на вершину низкой насыпи. Оба маллюка были покрыты пеной и потом. Иннсу спрыгнул с седла и мягко приземлился на ноги. Убийца откинул капюшон, показав озабоченное лицо. Кесла подошла к нему.

— Что случилось?

— Катастрофа, — ответил Иннсу, проведя рукой по бритой голове. — В Каллюсе рассказывают, что крылатые демоны прилетали прошлой ночью, злобные, бледные, забрали всех детей Даллинскри. Все, кто оказал сопротивление, были убиты.

— А дети?

— Их забрали, вместе с оброком соседних племен.

— Но почему? — спросила Кесла, раскрыв в изумлении глаза. — Соглашение…

Иннсу покачал головой.

— Я не знаю всей истории. Лишь то, что из города этим утром увезли всех детей, опустошив его. Демоны гонят караван хлыстами.

Джоах кашлянул, сохраняя хмурое выражение лица.

— Раз они взяли так много детей, значит, что-то случилось в Туларе.

— Но что? — спросила Кесла.

— Если бы шаман Партус был здесь, — пробормотал Джоах.

Старейшина пустынных племен остался в Ошале, настаивая на том, что его присутствие необходимо Мастеру Гильдии Белгану для восстановления Алказара после пребывания темного мага. Вечером, когда вся группа отправлялась в пустыню, Партус отвел Джоаха в сторону. «Я буду ждать тебя в сонной пустыне. Сделаю все, чтобы помочь вам». Он исполнил свое обещание. Каждую ночь шаман встречал Джоаха в сонной пустыне, наставляя его в искусстве претворения снов в реальность.

Джоах хотел бы теперь воспользоваться мудростью шамана. Они покинули оазис много дней назад с единственным планом: проникнуть в группу отобранных в жертву детей, выдав Шишон за одного из них. Под прикрытием каравана группа могла приблизиться к Тулару, не вызвав подозрений. Но если дети уже в пути…

— Что нам теперь делать? — спросил Каст. Сайвин повисла у него на руке.

Иннсу махнул незнакомцу, все еще сидящему верхом на маллюке.

— Это Фесс а'Калар, кормчий корабля в Кассусе. Он вызвался отвести нас на противоположную сторону Аишана. Мы можем перехватить караван, пока он обходит озеро песками.

— За плату, — глухим голосом добавил мужчина из своего седла.

Иннсу кивнул.

— Что за плата? — подозрительно спросил Джоах.

Мужчина откинул капюшон. Его черные волосы были коротко острижены, за исключением двух свисающих над ушами прядей. Глаза были такие же черные и суровые, как озеро за его спиной.

— Я перевезу вас через Аишан, если вы поклянетесь вернуть мне дочь.

Иннсу объяснил:

— Его ребенка забрали для жертвоприношения.

Кормчий отвернулся, Джоах успел заметить боль в его глазах.

Джоах попытался разубедить его:

— Мы сделаем все возможное, чтобы освободить всех детей.

— Нет, — заявил Фесс а'Калар, оборачиваясь, сверкая глазами. — Иннсу рассказал мне о вашем плане: спрятаться под плащами детей и незаметно проникнуть к упырям. Я не позволю использовать мою маленькую Мишу как щит для вашей глупой затеи.

— Мы не станем рисковать детьми, — возразил Джоах. — Их безопасность — наша первоочередная задача. Я клянусь в этом.

— Кроме того, — добавил Иннсу, — дети и так обречены. Наше присутствие не сделает ситуацию более опасной, чем она есть, но зато даст надежду на спасение. Когда мы доберемся до Южной Стены, мы отошлем детей вместе с Хантом и пустынными воинами.

Кормчий колебался.

Кесла выступила вперед.

— Целый легион воинов пустыни уже в пути, на другом берегу Аишана. Когда мы проникнем в Тулар, они нанесут отвлекающий удар по Руинам. Упыри придут в смятение, им не будет дела до сбегающих детей.

Фесс вновь набросил капюшон.

— Миша — это все, что осталось от моей жены. Она умерла три зимы назад. Я не могу потерять и Мишу. — Он развернул маллюка. — Я не могу.

Иннсу повернулся к Джоаху и Кесле.

— Он единственный кормчий, который согласился плыть на другую сторону Аишана. Она находится в тени Южной Стены. Никто не поведет свой корабль так близко к Тулару.

Джоах тяжело вздохнул и прошел вперед, преграждая дорогу маллюку кормчего.

— Что ты хочешь от нас? — выкрикнул он, обращаясь к высоко сидящему всаднику.

Глаза мужчины под капюшоном сверкнули.

— Я бы хотел встретить вместе с вами караван. Когда вы захватите его, я освобожу Мишу, и дальше она не поедет. В Даллинскри забрали столько детей, что исчезновение одной маленькой девочки никто не заметит.

Джоах обдумал просьбу кормчего. Он взглянул на Кеслу. Та согласно кивнула. Джоах вновь обернулся к Фесс а'Калару. Он ненавидел идти на уступки, когда столько было поставлено на карту; но никакого вреда в удовлетворении требования человека в данном случае не видел. Это был его ребенок и его корабль.

Джоах откликнулся на немую мольбу в глазах пустынника.

— Так тому и быть. Мы освободим твою дочь.

Фесс наклонил голову. Слова благодарности послышались из-под капюшона.

— Реликаи аан доуаан.

Джоах обернулся к озеру из черного стекла. Солнце поднялось высоко, заставив поверхность озера ослепительно сверкать. Казалось, мир заканчивался именно здесь. Но Джоах знал, что это не так. На противоположном берегу их всех ждали Врата Василиска. Даже стоя на этом берегу, Джоах чувствовал его зловещий взгляд. Несмотря на духоту и зной, он задрожал под плащом.

— Так тому и быть, — пробормотал он.

* * *

Когда солнце садилось за горизонт, Грешюм свернулся в тени Южной Стены. Он всматривался в маленький бассейн ртути, водя рукой над ее зеркальной поверхностью, стирая образы Джоаха и его союзников. Опираясь на палку, он поднялся.

— Так, мальчик, ты все еще настроен сложить свою голову в пасти зверя, не так ли?

В последние дни Грешюм следил за продвижениями Джоаха, его планами и намерениями. Стало необычайно просто шпионить за мальчиком с тех пор, как связь между ними укрепилась. Открыть доступ к Джоаху через кровное заклятие было проще, чем встряхнуть рукой.

— Что, в общем-то, совсем неплохо. — Грешюм взглянул на возвышающуюся за ним Южную Стену. Он старался не привлекать внимания того, что затаилось в стенах Тулара. Он укрылся на расстоянии многих лье от руин и использовал минимум заклятий.

Окончательно удостоверившись, Грешюм растянул свои потрескавшиеся губы в улыбке. Хотя его план в Алказаре расстроился, новость, которую он получил, стоила этой потери. Мальчик — ваятель. Это открытие в большей степени, чем сама магическая атака, повергло его в изумление и заставило бежать.

Грешюм знал магию сновидений. Давным-давно он сам входил в секту Хифаи, посвятившую себя изучению пророчеств и провидению будущего через искусство сновидений. С тех пор как Рагнарк, каменный дракон, был разбужен и обрел плоть, присоединившись к ведьме, Грешюм полагал, что стихийный дар мальчика не представлял угрозы. Но теперь все изменилось.

Грешюм повернулся спиной к черному озеру и заковылял к ближайшей песчаной стене. Раскрытие истинных возможностей Джоаха имело определенный смысл. Без сомнения, в этом было свое равновесие и симметрия.

И более того — это давало шанс.

Грешюм приблизился к стене и услышал громкий скрежет, исходящий из узкой дыры в поверхности песчаника. Он опустил в проем палку. Звуки стихли, из ямы выползла грузная фигура. Сначала появился завиток хвоста и задние копыта, затем толстое тело и свиная голова. Заостренные уши беспокойно зашевелились.

— Х-х-х-хозяин.

— Прочь с дороги, Рукх. — Грешюм наклонился и всмотрелся в нору, вырытую животным. Он нахмурился. Глубина была невелика.

Приземистый гном учуял его недовольство. От распростертого животного брызнула в песок струя мочи.

— Камень… твердый, — умоляюще проговорил он, вытягивая кривые руки. Его когти были содраны о песчаник, кровь струилась из кончиков пальцев.

Грешюм тяжело вздохнул и выпрямился. Почему ему всегда приходилось терпеть таких никчемных животных? Грешюм махнул Рукху.

— Близится ночь. Я проголодаюсь, когда встанет луна. Добудь еду.

— Да, х-х-х-хозяин. — Рукх заспешил прочь.

Грешюм склонился над ямой, затем обернулся и крикнул вслед удаляющемуся гному:

— И больше никаких песчаных крыс! Чтобы было мясо и кровь!

— Да, х-х-х-хозяин.

Грешюм нагнулся, протискиваясь в песчаную нишу. Как только его голова пересекла порог, Грешюм почувствовал энергию, наполняющую Южную Стену. Он выбрал это место, так как оно лежало в верховье реки, движущейся к Тулару. Здесь могущественные вены Земли были чисты и непорочны. За Туларом слабый, разлагающийся поток не принес бы ему пользы, если он собирался преуспеть с первого же шага.

Грешюм добрался до конца вырытого лаза и медленно уселся, скрестив кривые ноги перед собой и уложив на колени посох. Так близко от истинного сердца пустыни сам воздух, казалось, источал энергию, но Грешюм знал, что это всего лишь заходящее солнце освещало пустыню бесчисленными оттенками.

Устроившись, Грешюм закрыл глаза, терпеливо ожидая. Он нащупывал дары стихий в своем собственном теле; они давно не использовались, почти забылись, но все еще принадлежали ему. Для каждого члена секты Хифаи сновидение было подобно бездыханности. Грешюм впал в транс, выдыхая реальный мир и погружая себя в сонную пустыню. Время текло вперед.

Он чувствовал, как вдали заблестели звезды и выкатилась полная луна, но все еще продолжал ждать.

Наконец Грешюм почувствовал знакомое подергивание и позволил утянуть себя прочь от луны и звезд. На Пустоши опустилась ночь. Дорога к сонной пустыне была открыта, Грешюм отправился по ней, налитый силой. В течение последних дней он несколько раз входил в сонную пустыню для проверки. Издали он наблюдал в сверкающих песках за Джоахом, пестованием его нового таланта.

Но эта ночь была иной. Он больше не хотел наблюдать издалека. Этой ночью нужно было сделать первый шаг к избавлению от этого дряхлого тела, к тому, что поможет вдохнуть молодость в искривленные кости и разрушенную плоть. А чтобы сделать этот шаг, ему нужна была сила.

Грешюм открыл глаза. Нора исчезла. Он сидел на берегу яркой серебристой реки. Маг медленно поднялся на ноги. Небо над головой было пусто, как грифельная доска, но вокруг него пустыня озарялась мягким светом. Грешюм обернулся на плоскую реку. В ее поверхности он увидел отражение Южной Стены. Он мог разглядеть даже крохотную нишу, вырытую в ее поверхности; она была так близко, что можно было дотянуться до нее рукой.

Улыбаясь, Грешюм простер руку над разливающимся серебром. Здесь пульсировала сила бурлящей реки, но поверхность оставалась гладкой, как в самом тихом пруду. Он протянул руку в сторону отражения Южной Стены, направив ее к входу в крошечную нору.

— Приди ко мне, — прошептал маг на старом пустынном наречии. Будучи членом Хифаи, Грешюм когда-то давно изучал искусство сновидений пустынных шаманов. Он знал их древний язык. Он знал тайны, утраченные в веках. — Вернись к своему хозяину.

Из серебряной реки медленно поднялся длинный, тонкий предмет. Когда он приблизился на расстояние руки, Грешюм схватил свой родной посох. Как только плоть коснулась окаменевшей древесины, серебряная река почернела. Будто оскверненная этим прикосновением, река с силой метнула посох. Грешюма отбросило назад, он тяжело приземлился на мягкий песок, но сумел удержать в руках трофей. Грешюм облегченно прижал палку к груди, чтобы отдышаться перед дальнейшими действиями.

Он перевернулся и поднялся на ноги. У него все еще оставалось небольшое дело до конца ночи. Повернувшись спиной к реке, Грешюм припустил в пустыню. Он двигался стремительно, используя свое стихийное чутье на поиски единственной цели в безбрежной пустыне. Ее не было видно. Но, пронаблюдав за местом много ночей подряд, Грешюм знал, где нужно искать.

Джоах, пересекающий этой ночью мертвое стеклянное озеро, был не в состоянии посетить сонную пустыню. Грешюм не мог упустить такой шанс. За ним оставались многие лье песка. Вдалеке из песка поднимались смутные фигуры спящих, случайно забредших в эту долину Пустошей. Грешюм не обращал на них внимания. Он знал, отвлекаться на них значило напрасно тратить собственную энергию. Поэтому он продолжал свой путь к месту встречи.

Приближаясь к нужному месту, он почувствовал рябь в застывшей пустынной силе, будто в тихий пруд залетел камень. Он поспешил вперед.

Впереди из песка возникла фигура, сидящая со скрещенными ногами и склоненной головой. Грешюм воспользовался своим неожиданным появлением. Он взмахнул посохом в тот момент, когда человек бросил на него взгляд.

Инстинктивно пришелец попытался блокировать удар, схватив посох Грешюма.

Зло усмехнувшись, Грешюм позволил тому крепко ухватиться за палку.

— Рад встрече, шаман Партус.

Глаза старца испускали сияние сонной пустыни.

— Кто вы?

Грешюм подхватил силу посоха, почувствовав, как его сон сливается со сном шамана, зеркальные отражения образов, ухватившиеся за одну палку из окаменевшего дерева.

— Разумеется, я — это ты.

Партус попытался отодвинуть посох, глаза его расширились. Посох удерживал его. Глаза вспыхнули ярче.

— Ты пронес в сонную пустыню что-то из внешнего мира, — произнес шаман в ужасе.

— Так и есть. И, насколько я помню из утраченных текстов упыря Ашмары, в сонной долине реальные объекты могут убивать. — Грешюм призвал темную магию и поджег конец посоха.

Огонь двинулся к шаману. Партус попытался рвануть назад, но был не в силах оторваться от посоха. Его руки воспламенились, огонь ярко вспыхнул в тускло освещенной долине. Глаза шамана умоляюще смотрели на Грешюма. «Почему?» — вопрошали они.

Грешюм лишь улыбался. Чтобы забыть прошлое, отвратительное или нет, нужно идти на гибельный риск. Но у Грешюма не было желания давать наставления этому неопытному юнцу. Он дал посоху завершающий импульс магической силы, и шамана охватило пламя. Пески вокруг них почернели и начали таять, образуя расплавленный бассейн. Грешюм проигнорировал это, паря над его поверхностью.

Когда от шамана не осталось ничего, кроме присохшего к посоху обуглившегося скелета, Грешюм с отвращением стряхнул кости и отошел. Истлевшие останки потонули в жидких песках сонной пустыни. Грешюм немного подождал, затем со вздохом отвернулся.

Позади него черные пески исчезали, стираемые бескрайними расстояниями пустыни. Но он знал, что кто-то в центре Ошала скоро найдет обгоревшие останки шамана Партуса, вплавленные в черное стекло, которое пустынники называли ночным стеклом, миниатюрное подобие огромного пустого озера Аишан.

Пока Грешюм через пески возвращался к серебристой реке, он думал о том, плыл ли уже Джоах по полуденной поверхности Аишана.

Он улыбнулся, взглянул на украденный у шамана Партуса облик и засмеялся. Неважно, куда направлялся Джоах, они все равно встретятся, когда будет необходимость.

* * *

Кесла подошла к Джоаху, который сидел на ящике, вглядываясь в черное озеро Аишан. Она отступила к поручням. Ночное небо было чистое, звезды светили над головой и в отражающей поверхности простирающегося вокруг них озера. Над его спокойной гладью дул неистовый ветер, натягивая паруса и заставляя корабль стремительно двигаться к нависающей полной луне.

— Сколько еще? — спросил Джоах, не оборачиваясь.

— Кормчий говорит, мы доберемся до противоположного берега, прежде чем луна полностью взойдет. — Она оглянулась.

Фесс а'Калар стоял у румпеля, подставив лицо ветру, устремив взгляд на звезды и паруса. По всей высоте корабля команда, состоящая из четырех человек, натягивала канаты и лебедки по его команде.

Джоах кивнул.

— Все готово?

— Каст и Сайвин готовы взлететь, как только причалим. Иннсу и пустынники наточили оружие, запаслись стрелами, облачились в песчаные одеяния. Хант и Ричальд присматривают за Шишон, которая отдыхает на нижней палубе. — Кесла не смогла сдержать напряженной улыбки. — У Ханта прорезается сладкий голос, когда он поет ей колыбельные.

Джоах бросил на нее взгляд, по его губам скользнула тень улыбки.

Она присела позади него на тот же ящик. Он сделал движение, чтобы встать и уйти, но она схватила его за руку.

— Останься… пожалуйста.

Помедлив, со вздохом он опустился на свое место.

Кесла молчала, оценивая момент. Наконец она почувствовала, что Джоах расслабился, слегка облокотившись на нее. Она нежно провела рукой по его спине, не говоря ни слова, не осознавая своего движения.

Пока корабль скользил по озеру, скрежет его стальных полозьев о стеклянную поверхность мрачным эхом разносился в ночи, создавая непрерывную, навязчивую мелодию.

Джоах прервал молчание.

— Расскажи мне про Аишан.

— Что ты хочешь знать?

— Раньше ты говорила, что озеро образовалось во время древней битвы, после которой упыри были изгнаны из Тулара, — магический катаклизм, расплавивший пески в черное стекло.

— Ночное стекло, — прошептала Кесла, — как и кинжал.

— Расскажи мне эту легенду.

— Это не легенда, а история. Я читала книги в библиотеке Мастера Белгана — тексты и пергаменты, уводящие в далекое прошлое Южных Пустошей.

Джоах взглянул на нее, их лица почти касались друг друга.

— Ты читала?

— Хочешь вылететь с этой баржи? — Она улыбнулась и какое-то время всматривалась в его глаза. Приятно слушать ее поддразнивания. Но в его взгляде была печаль, которую Кесла не могла постичь. Она появилась после побега из Алказара. Джоах отвернулся.

— Так расскажи мне.

Кесла вздохнула.

— Этот край всегда был пустынен, за исключением Каалоо у подножия Южной Стены, огромного торгового порта в самом большом оазисе. Торговцы шелком, пряностями, любыми товарами съезжались сюда отовсюду. Их палатки на многие лье простирались вокруг Каалоо и дальше, в пустыню.

— Так что же случилось?

— Когда могущество, а вместе с ним и порочность упырей возросли, немногие отваживались пускаться в путь, опасаясь за свои жизни. Появлялись слухи об исчезнувших детях, странных криках в песках, доносящихся из Тулара, о чудовищах, являющихся ночами, чтобы убивать и грабить. Потоки богатых товаров перестали стекаться сюда. Это не понравилось упырям. Они привыкли к разнообразным винам, пряностям, иноземным товарам, доставляемым к их дверям. Упыри отдали приказ об оброке в виде товаров, которые нужно было передавать их представителям в Каалоо.

— Начало оброчной системы?

Кесла кивнула.

— И, чем наглее становились упыри, тем бесстыднее их требования. Вскоре они обложили жителей кровавым оброком: скот, маллюки, козы… и… и наконец…

— Дети, — закончил Джоах.

— По достижении зрелости первые в семье дети должны были отслужить две зимы в Туларе. Большинство из них не возвращалось. У тех, кто вернулся, был поврежден рассудок, они не могли говорить. Многие ожесточились, стали больше похожи на зверей, чем на людей.

— Почему пустынники подчинились требованиям?

— Если деревня или племя отказывалось засылать оброк, ночью к ним направлялся василиск и всех уничтожал. Ничто не могло убить чудовище. Так проходили зимы, оброк медленно превращался в обычай Пустошей, продиктованный жестокой, неумолимой пустыней.

— Ужасно.

Кесла пристально посмотрела на стеклянное озеро.

— Такова была жизнь под гнетом упырей.

— Что случилось потом?

— Время от времени Тулар штурмовали, поднимали восстания, но все атаки были отбиты, проглочены песками. Никто не мог противостоять упырям. Потом в одну из зим родился ребенок, в чьих глазах отражалось сияние сонной пустыни. — Кесла взглянула на Джоаха, чтобы убедиться, правильно ли тот понял.

Джоах кивнул.

— Его звали Широн, в честь звезды, первой являющейся на небосклоне. Его семья уединенно жила в пустыне; родители сразу поняли, что он был особенным. Говорили, что в ночь, когда он родился, с неба упали сотни звезд. Его родители, одинокие кочевники, не знавшие своего дома, решили ослушаться упырей и спрятать ребенка. Они рисковали своей жизнью. Но вскоре остальные племена узнали о ребенке и поддержали семью. Она тайно перебиралась из племени в племя, из деревни в деревню. Ребенок рос, путешествуя по всей пустыне. Каждый, кто смотрел на него, тут же убеждался, что он призван освободить всех от тирании упырей. Расходилась молва о его способности добывать воду из песка, усмирять песчаные шторма мановением руки. Широн был провозглашен избранным, дитем пустыни. Многие думали, будто он произведен на свет самой пустыней.

Джоах внезапно застыл. Она взглянула на него. Он махнул рукой, требуя продолжения, лицо приняло болезненное выражение.

— И когда ему исполнилось тринадцать, никто в пустыне не хотел приносить его в жертву Тулару. Все шептали его имя. Но немногое из происходящего в Пустошах не доходило до ушей упырей. В ту ночь в песках у деревни, в которой он укрывался, появился сам василиск. Он не нападал, просто безмолвно наблюдал, предупредив жителей, что мальчик должен быть отправлен в Тулар. Его решили спрятать, но тот отказался. Вместо этого, после празднования своей возмужалости он покинул деревню и отправился к месту, где залег василиск. Говорили, Широн через зверя обратился к упырям и поклялся им, что прибудет к Южной Стене.

— Зачем?

— То же самое жители спросили у него. Они пытались заставить его бежать, но Широн ушел из деревни с восходом солнца, отправившись в долгое путешествие к Стене. Каждую ночь в течение того похода к нему являлся василиск, чтобы удостовериться, что мальчик держит свое обещание; он не спускал с него злобного взгляда. Но мальчик не пытался сбежать. Меньше, чем за четверть луны, он добрался до Каалоо. Там, при такой же яркой, как сегодня, луне, он нашел упыря по имени Ашмара, уже ожидающего его.

— Ашмара?

— Ночной кошмар любого ребенка пустыни. Говорят, его кожа белее молока, глаза горели красным пламенем. Он был самым испорченным среди упырей, падок на пороки и необуздан в жажде крови. Многие считали его злобу врожденной. Его кожа не переносила прикосновения солнечных лучей, глаза не выдерживали яркого солнечного света, и за это он ненавидел пустыню, выходя на открытый воздух лишь ночью, наводя ужас на случайных прохожих.

— А этот Широн… Ашмара забрал его в Тулар?

— Нет, на центральной площади города, около водоема в оазисе, Широн вдруг отказался двигаться дальше и плюнул в пот управителю Тулара. Он сказал Ашмаре, что с того дня власть упырей заканчивается, его кровь уничтожит их всех.

— Что случилось потом?

Кесла прекратила изучать озеро и повернулась к Джоаху.

— Здесь тексты расходятся. Одни утверждают, Ашмара вынул кинжал и атаковал Широна; другие пишут, что Широн выдернул из песка магический меч и пронзил им упыря, но так и не смог убить его. Но в любом случае, между ними разразилась великая битва. Ночное небо прорезали зловещие магические символы. Жители бежали из Каалоо, унося с собой лишь плащи, накинутые на спины. Неистовая битва между Широком и Ашмарой продолжалась всю ночь, к рассвету те, кто осмелился вернуться, нашли лишь растекшееся дымящееся озеро стекла. Его назвали Аишан — Слезы Пустыни. К следующему полнолунию озеро окончательно застыло.

— А что насчет Широна и Ашмары?

Кесла покачала головой.

— Оба исчезли, истребленные собственной магией.

Джоах посмотрел на гладкое, темное озеро.

— А Тулар?

— Когда молва разнесла весть о Широне, племена в очередной раз поднялись на восстание. Не по отдельности, как в прошлые разы, а всей пустыней. Тулар, хоть и лишенный предводителя, был не беззащитен. Оставался василиск, а вместе с ним орды злобных чудовищ. Но Ашмара был самым сильным из упырей Южной Стены. После его гибели остальные с трудом сдерживали атаки пустынников. Началось смутное время, затянувшееся на две зимы. — Кесла взглянула Джоаху в лицо. — До того дня, когда пришла женщина и дала указание пустынным ремесленникам изготовить из озерного стекла кинжал.

— Сиса Кофа?

Кесла утвердительно кивнула.

— Ведьма Духа и Камня. Ока оросила клинок своей кровью, а в полнолуние, нагая, вошла в Тулар и уничтожила василиска. После смерти главного чудовища упырей времена изменились. За луну Тулар пал, стены обрушились, все живое было погребено под ними. Он стал проклятым местом, которого все избегали.

Джоах тяжело вздохнул.

— До тех пор, пока все не началось сначала.

Фесс а'Калар позади них закричал из-за румпеля:

— Мы приближаемся к Южной Стене! Будьте готовы!

Джоах и Кесла одновременно поднялись с мест. Прищурившись, Кесла разглядела, где заканчивалось мерцание озера и начинались пески. За песками горизонт терялся, вместе с ночными звездами срезанный прямой, несгибаемой полосой. Несмотря на плохую видимость, Кесла разглядела темные, внушительные очертания Южной Стены.

Команда корабля засуетилась вокруг, готовясь к высадке на песчаную мель. Не обращая внимания на суматоху, Кесла рассматривала Стену. На мгновение друг на друга легли сразу два образа: в призрачном лунном свете перед ней мелькнули шатры, деревья и голубой пруд.

— Каалоо, — пробормотала она.

— Что это было? — спросил Джоах.

Как только образы исчезли, ока покачала головой и тронула кинжал ночного стекла, спрятанный под плащом, пытаясь успокоить себя. Всего лишь разыгралось воображение, старые легенды пронеслись перед мысленным взором. Кесла повернулась к озеру спиной, но так и не смогла избавиться от чувства, что какое-то мгновение смотрела на древний Каалоо глазами Широна, как тот видел его много веков назад. Джоах тронул ее за руку.

— Что-то случилось?

Она взяла его пальцы и крепко сжала их, отгоняя от себя ощущение обреченности.

— Давай предупредим всех. Нужно еще многое сделать до рассвета.

* * *

Джоах ждал сигнала. Вместе с Ричальдом они облокотились на большой песчаный валун. Оба были укутаны в плащи под цвет песчаного камня. Никто не дышал. По всему периметру пустынной долины среди скалистых выступов укрылись Иннсу с десятком воинов. У огня в центре долины расположились Кесла и Хант, рядом с ними, укрывшись в спальнике, мирно дремала Шишон.

Завлекая тех, кто приближался к ним.

После высадки с корабля было трудно отыскать в гладких песках подходящее место, чтобы незаметно устроить засаду каравану, везущему детей. Даже ночью звезды и луна заливали пустыню серебристым светом. Но, усложняя задачу для них, это сильно облегчало наблюдение за приближающимся караваном.

Прежде чем корабль успел высадиться на мель, Каст в бинокль засек караван. Цепочка телег, перемежающихся воющими маллюками, тянулась вдоль берегов Аишана, держа курс на Тулар. Болтающиеся по бокам телег и животных светильники делали процессию похожей на вытянувшуюся в темной пустыне змею. Каст, волнуясь, опустил бинокль.

— Я насчитал шесть скалтумов, окружающих караван.

Узнав эту страшную подробность, они должны были как можно скорее приготовить засаду.

Фесс а'Калар подтвердил свое мастерство кормчего, обогнав караван и отыскав укрытие для корабля. Высадившись, они быстро выгрузили вещи и выбрали место для засады на прибрежной дороге. Окруженное песчаными валунами, оно располагало большим количеством навесов и теней для укрытия.

— Приближается разведчик, — сказал Ричальд, пригибаясь.

Послышались тяжелые шаги маллюка, возникшего из-за ближайшей дюны. Джоах лежал неподвижно, пока огромное животное не прошествовало мимо него. За ним тянулся запах мускуса. Когда маллюк прошел, Джоах слегка приподнялся, наблюдая за его спуском со склона.

Всадник крикнул сжавшимся у огня:

— Хо!

Кесла разыграла удивление перед возникшим разведчиком. Она быстро поднялась и заговорила на пустынном наречии. Джоах ничего не понял из сказанного. Мужчина задавал ей вопросы, она указывала рукой на Шишон, завернутую в одеяло. Джоах знал, что она пыталась объяснить всаднику: вместе с дядей они направлялись в Даллинскри, отвозя племянницу в качестве дани.

Разведчик оглядел лагерь, что-то заподозрив. Шишон проснулась от шума и протерла глаза. Все еще сонная, она потянулась к Ханту. Он успокоил ее, призвав к молчанию. Обман был бы мгновенно раскрыт, если бы Шишон заговорила. Ее говор дрирендая выдал бы в ней чужестранку.

Разведчик с высоты разглядывал ребенка. Джоах молил, чтобы тот клюнул на приманку. Казалось, мужчина принюхивается к воздуху. Лагерь по окружности был облит мочой маллюков, чей запах защищал от песчаных акул и других роющихся в песках хищников. Кроме того, мускус отбивал запахи, выдающие притаившихся мужчин. Фесс а'Калар предупредил, что охрана каравана состояла из разбойников, польстившихся на это гнусное дело ради денег. Они были хитры и беспощадны.

Наконец разведчик снял с седла горн и издал длинный заунывный сигнал, говорящий, что караван может двигаться дальше.

Когда сигнал прозвучал, Хант откинул капюшон и замахнулся дубинкой. Наездник обернулся, принимая на лицо всю тяжесть удара Ханта. Он выпал из седла и обрушился на твердый песок. Кесла ринулась к маллюку, успокаивая его. Иннсу незаметно выбрался из укрытия и взобрался на животное.

Не говоря ни слова, Иннсу направил маллюка к гребню холма, в поле видимости каравана. Он поднял руку и замахал, чтобы телеги продолжали движение вдоль побережья. Кесла быстро связала оглушенного охранника и заткнула ему рот кляпом, после чего вместе с Хантом оттащила к притаившимся воинам.

По плану, перед атакой нужно позволить каравану спуститься в долину. Когда все внимание охранников будет обращено на придорожный лагерь, отряд атакует их с боков.

В опустевшей долине Хант и Кесла вернулись на свои места возле огня. Джоах от напряжения прикусил губу. Все дальнейшее зависело от согласованности действий и грамотного исполнения.

Незамедлительно на вершине холма появилась голова каравана, затем он весь спустился в долину. Впереди ехали одиночные всадники на маллюках; за ними шли открытые телеги, запряженные парами животных. Они были нагружены тюками с сеном и ящиками с товарами, вывезенными из Даллинскри. За телегами шли зарешеченные повозки. Внутри, освещенные факелами, в окружающие пески вглядывались испуганные, бледные лица детей. Их крики и рыдания эхом разносились по пустыне. По обеим сторонам повозок на понурых маллюках ехал сопровождающий эскорт.

Но самое страшное еще не подошло. Джоах увидел первого скалтума, взбирающегося на гребень холма. Освещенный факелами, он был ростом с маллюка, сложенные на спине крылья резко подергивались, черные глаза смотрели на долину. Джоах молился, чтобы мускус все еще заглушал запах притаившегося отряда. Когда существо спустилось вниз, его бледная плоть отчетливо выделялась на фот темных песков, словно труп, плывущий по черным водам.

Джоах затаил дыхание, когда появилось второе чудовище, на этот раз ближе. Оно кралось по пескам с другой стороны каравана, медленно, скрежеща когтями по скалистым уступам. Помедлив на вершине большого валуна, словно крылатый охотник, выслеживающий мертвечину, в одном броске от Джоаха, существо подняло голову и принюхалось к ночным запахам. Джоах видел, как свернулись бескровные губы, обнажая острые клыки. Глаза, темные, словно дыры в черепе, обратились к крошечному лагерю в низине. Из пасти, рассекая воздух, скользнул длинный раздвоенный язык.

Напрягая мускулы, Джоах изучал темные скалы на противоположной стороне долины. Шум надвигающегося каравана был достаточно громок для людей, так долго просидевших в ожидании в тишине. Почему Иннсу медлил?

Большая часть каравана спустилась в долину. Появились еще два скалтума возле повозки с завывающими в ужасе детьми.

Внизу у лагеря Кеслы пара наездников спешилась и спустилась с седла. В их руках блеснуло оружие.

Матерь Всемогущая, чего они медлят?

Пальцы Джоаха вцепились в рукоять меча.

Наконец, за темными скалистыми уступами мелькнули серебристые тени.

Вот он — сигнал!

Джоах откинул капюшон и бросился вперед, Ричальд не отставал от него.

Скалтум, засевший на скале, в удивлении метнулся к ним, шипя. Джоах поднял меч, Ричальд вознес руки, наполненные сверкающей энергией стихий.

Из горла скалтума вырвался смех:

— В пусссстыне прячутся крысссы. — Он захрипел, расправляя крылья. Когтистые лапы напряглись, готовясь к прыжку. Чего могло опасаться чудовище? Ночью скалтумы были под защитой темной магии, мечи и клинки не могли причинить им вреда. Взревев, чудовище бросилось на них.

Джоах откатился назад, Ричальд отпрянул в сторону.

Когда скалтум пролетал над их головами, рядом с ним мелькнула огромная темная фигура, схватившая его, как орел хватает мелкого воробья. После этого фигура исчезла, рассекая долину оглушительным ревом. Рагнарк проглотил первую жертву этой ночи. Смятое тело скалтума обрушилось с неба на повозку, заставив ее пошатнуться.

Зубы дракона снимали темную защиту со скалтумов, делая их уязвимыми. Когда путь освободился, Джоах заспешил вниз по холму.

Внизу бушевала битва. Иннсу и воины пустыни атаковали всадников и гуртовщиков каравана стрелами и длинными, изогнутыми мечами. Одни преступники, хотя и застигнутые врасплох, быстро перестроили свои ряды; другие бежали мимо Джоаха, не оказав сопротивления. Видимо, золотом можно купить не самые отважные сердца.

Джоах беспрепятственно пробрался вниз по склону к лагерному костру. Кесла и Хант уже расправились с двумя охранниками и теперь присматривали за Шишон.

— Что тебя задержало? — спросил Хант, когда Джоах резко затормозил перед ним.

За него ответил Ричальд:

— Нам преградило путь одно из чудовищ Темного Лорда.

— Рагнарк убил его, — добавил Джоах, подхватывая Шишон свободной рукой. Он был не очень искусным мечником. У него имелась одна обязанность на сегодняшнюю ночь: увести Шишон и Кеслу подальше с поля боя. Хант и Ричальд должны были вступить в бой.

Кесла направилась к скалам, Хант и Ричальд окунулись в битву. Джоах оглянулся. Один из преступников поднес зажженный факел к повозке с детьми, принуждая нападающих бросить силы на спасение детей. Но прежде чем дерево воспламенилось, мужчина съежился, его спина была усыпана стрелами. Факел упал в песок и потух.

Скалтум упал с неба на скалы недалеко от Джоаха, разорванный и истекающий кровью. Джоах посмотрел наверх. Рагнарк продолжал вылавливать бестий, которые могли бежать по воздуху и поднять тревогу в Туларе.

Кесла внезапно дернула его за локоть.

— Бежим!

Джоах развернулся. Пара маллюков с бешеными глазами неслась прямо на них, волоча за собой разбитую телегу. Джоах отбежал, не выпуская из рук Шишон. Они добрались до скал и проникли в убежище, чтобы пересидеть кровавый штурм.

В низкой нише они обнаружили ожидающего Фесса а'Калара. Тот подскочил.

— Вы нашли Мишу? — спросил он, с надеждой вглядываясь в свернувшееся на руках Джоаха тельце.

— Еще нет, — сказала Кесла. — Сначала мы должны избавиться от преступников и чудовищ, сопровождающих караван; затем найдем твою дочь.

Кормчий побледнел.

— Я видел этих чудовищ. — Он закрыл лицо руками. — Моя маленькая Миша…

Джоах опустил Шишон на землю. Она посасывала большой палец и удивленно оглядывалась вокруг. Джоах положил руку на плечо кормчего.

— Мы отдадим девочку прямо в твои руки.

Фесс отвернулся, чтобы скрыть слезы, затем двинулся к выходу.

— Я не могу сидеть без дела и ждать. Я должен помочь, чем смогу. — Фесс, спотыкаясь, двинулся вперед, держа в руках кинжал.

— Не делай этого. — Джоах последовал за ним. — Ты не умеешь воевать.

Мужчина недоверчиво посмотрел на Джоаха.

— Где-то там моя дочь.

Джоах открыл было рот, чтобы возразить, но не смог подобрать нужных слов. Он наблюдал за удаляющимся Фессом. Отвернувшись, он покачал головой.

— Фесс не воин.

Кесла кивнула.

— Но он отец. — Она усадила Шишон себе на колени, нежно убаюкивая ее.

Джоах, вооруженный мечом, стоял на страже. В скалах звуки боя были слегка приглушены, но он все равно слышал крики испуганных детей. Это был ужасный звук. Он мог только представить, что ощущает отец ребенка. Кесла позади него вздохнула.

— Мы должны избавить детей от того, что их ждет в Туларе, но мы не можем избавить их от этой ночи.

Джоах понял, но не проронил ни слова. Ужас, казалось, длился целую вечность. Даже Шишон широко раскрытыми глазами всматривалась в ночь, съеживаясь, когда звуки битвы раздавались слишком близко. Кесла поглядывала на Джоаха.

Джоах попытался найти способ отвлечь ребенка. Он провел пальцем по лезвию меча, сделав небольшой надрез, затем присел на землю в их маленькой нише, выдавив каплю крови из пальца в песок.

— Что ты делаешь? — спросила Кесла.

— Тсс… — Джоах откинулся и выдохнул, напрягая органы чувств. Во время долгого похода к Аишану шаман Партус научил Джоаха проходить сквозь завесу между реальным миром и сонной пустыней, сосредотачиваясь на магии своей крови.

Джоах всмотрелся в красную каплю на песке. Пока он наблюдал, она медленно просочилась между песчинками. Джоах позволил своим мыслям и частице духа последовать за каплей в пески. Уголком глаз он отметил, что скалы исчезли, а на их месте открылась уходящая вдаль сонная пустыня, озаренная мягким светом. Он не отводил взгляда, капля крови становилась все ярче, все реальнее. Шаман Партус сказал, что внимание вдохнет жизнь в любую иллюзию. Джоах попытался сделать это, вкладывая частицу себя в каплю крови и видоизменяя ее.

Где-то вдалеке он услышал восклицание Кеслы, продолжая молча и сосредоточенно трудиться. Сделав то, что хотел, Джоах вернулся в мир скал и ветров. У входа в пещеру возникла вырезанная из песчаника роза. Джоах провел над ней рукой, касаясь нитей, все еще связывающих его с сонной пустыней. Розовый бутон медленно раскрылся в свете луны.

Джоах услышал хихиканье Шишон. Он обернулся и увидел ее сияющие глаза, обращенные на его творение.

— Чудесно, — прошептала она, потянувшись к розе.

— Осторожно, дорогая, — предупредила Кесла.

Джоах кивнул Шишон.

— Все в порядке.

Шишон дотянулась и выдернула розу из песка. Как только стебель дрогнул, роза упала обратно в песок и исчезла. Шишон широко распахнутыми глазами наблюдала этот фокус, после чего виновато взглянула на Джоаха.

Тот погладил ее по руке, смахивая пыль с пальцев, затем поцеловал их кончики.

— Не волнуйся, Шишон. Сны не могут продолжаться вечно.

Девочка широко улыбнулась и прижалась к Кесле, которая заключила ее в объятия.

Кесла благодарно улыбнулась Джоаху. «Сны не могут продолжаться вечно», — подумал он, глядя на Кеслу. — «Но, пока мы здесь, стоит ценить и оберегать их».

Медленно он опустился на песок рядом с Кеслой. Вместе они смотрели на Шишон. Их пальцы переплелись, ребенок лежал между ними.

Наконец, послышался скрип подошв о песок. Джоах подскочил, выставив меч. К ним вбежал Хант. Его плащ был залит кровью. Он облокотился о скалу.

— Шишон?

— Она спит, — ответила Кесла.

— Мы победили? — спросил Джоах.

Хант утвердительно кивнул.

— Караван наш.

Джоах и Кесла отправились к выходу из укрытия, Хант взял на руки Шишон. Полусонная, она улыбнулась Ханту и крепко обняла его за шею. Джоах заметил, как суровый мужчина смягчился, в его глазах появилась боль. Вместе они двинулись назад к пескам.

Джоах смотрел на кровавую резню в низине. Люди и чудовища лежали вперемежку, истекая кровью. На гребне холма с другой стороны долины приземлился Рагнарк. Долину наполняли стоны и рыдания.

— Дети свободны, — сказал Хант.

Джоах покачал головой. После этой ночи они не будут по-настоящему свободны. Он посмотрел на группу, съежившуюся у разбитой повозки, обессиленную, плачущую, напуганную смерти.

— Что насчет Миши, дочери кормчего? — спросила Кесла. — Ее нашли?

— Да, — ответил Хант.

Джоах почувствовал в голосе дрирендая сожаление и обернулся к нему.

Хант наклонил голову.

— Ее отец был убит. Фесс напал на скалтума, когда тот прорываться к повозке с детьми. Он погиб, прежде чем Рагнарк успел прийти на помощь, но смерть не была напрасной. Его атака сумела задержать чудовище, так что дракон успел спасти детей.

Кесла отвернулась, зажав рот рукой. Хант продолжал:

— Один из команды кормчего обещал отвести ребенка к своей тете.

Джоах закрыл глаза, глубоко вздохнув. Он вспомнил лицо мужчины, когда тот уходил в темноту.

Иннсу подошел к ним.

— Преступников либо убили, либо прогнали в пески. Перестроив караван, на рассвете мы должны отправиться к Тулару.

Джоах спрятал меч в ножны.

— Нет.

Все взгляды устремились на него. Он мрачно покачал головой.

— Эти дети достаточно настрадались. — Он обернулся к Ханту. — Я хочу, чтобы ты вместе с воинами забрал отсюда всех детей. Сейчас. Защитите их.

Иннсу возразил:

— Но караван нам будет нужен, чтобы незаметно приблизиться…

— Нет. Я не хочу прятаться за этими детьми. Фесс а'Калар был прав. У нас нет на это права.

— Но мы спасли их, — настаивал Иннсу.

Джоах засмеялся, но смех получился невеселый.

— Никого мы еще не спасли. — Он двинулся прочь. — Хант, собери людей и выезжайте, как только взойдет солнце.

— Будет сделано, — ответил Хант.

— Тогда как мы будем действовать, добравшись до Тулара? — зло спросил Иннсу.

Кесла ответила за Джоаха:

— Мы найдем способ пробраться внутрь незаметно. Мы же убийцы, не так ли?

Ее слова заставили Иннсу умолкнуть.

Кесла подошла к Джоаху.

Тот обернулся и посмотрел в ее сумеречные глаза, поняв, что принял правильное решение. Ее глаза светились заботой и состраданием обычной женщины.

Джоах наклонился и поцеловал ее. Он почувствовал, как она вздрогнула от неожиданности, после чего слабо подалась в его объятия. Они прильнули друг к другу, в знак признательности за жизнь, и может быть, даже за любовь.

 

Глава 19

Когда на пустыню легли сумерки, Сайвин верхом на своем драконе неслась в тени Южной Стены. Огромное песчаное сооружение простиралось выше, чем мог взлететь Рагнарк, его поверхность была далеко не гладкой. У подножия лежали обрушившиеся части в виде скалистых уступов; бесчисленные песчаные шторма испещрили его фасад ямами и углублениями. В довершение всего, со времен древних войн красная скалистая порода на всем ее протяжении была выжжена дочерна. Все эти следы старых битв возрастали в неимоверном количестве, пока пара продвигалась к Тулару.

— Мы подходим к городу, родная, — отправил послание Рагнарк.

Зрение у дракона гораздо острее. Она закрыла глаза и воспользовалась его взглядом.

Впереди Южную Стену будто проломили гигантским молотом неизвестного великана. У подножия стены в беспорядке громоздились песчаные глыбы и обвалившиеся блоки. Эта груда перекрывала почти половину огромной стены. Приблизившись, они поняли, что обрушившиеся глыбы принадлежали когда-то большому городу. Остатки полукруглой заградительной стены заключали внутри себя мусор и обломки пород. Перед ней все еще стояла наблюдательная башня, но ее зубчатые бойницы были истерты ветрами, а фундамент выгорел, почернев, как озеро Аишан. За стеной из песчаных дюн, нагнетаемых ветром в обрушившийся город, торчали остатки высоких зданий и шпилей. Казалось, что пустыня пыталась стереть руины с лица земли.

— Держись в тени, Рагнарк, — прошептала Сайвин, ветер унес ее слова, но она точно знала, что дракон услышал ее мысль. — Мы не должны потревожить гнездо.

Сайвин изучала руины Тулара. Она не замечала никакого движения, ничего, что говорило бы о чьем-то присутствии. Но в глаза бросился присыпанный след от телег, который вел через разбитые ворота в город. След от прежних караванов тянулся через весь город и исчезал в зияющей пасти туннеля внутри стены. Со своей высоты Сайвин смогла разглядеть высеченные при входе в туннель фигуры мужчины и женщины, приветственно сомкнувшие руки на входе. Сайвин представила: эти образы были последним, что видели дети пустыни, прежде чем тьма проглатывала их.

Она прильнула к дракону, чтобы разделить его жар, но так и не смогла избавиться от дрожи.

— Пустыня извивается, — сказал Рагнарк. Он направил их объединенный взгляд вниз.

Сначала Сайвин не поняла, что он имел в виду, потом тоже разглядела это. У подножия внешней стены и на протяжении доброй четверти лье в окружающей пустыне пески ворошились и вспучивались, словно живая плоть. Она мысленно приказала дракону спуститься ниже.

Развернувшись, Рагнарк резко сменил угол полета, скользнув вниз, к развалившимся обломкам. При приближении странный феномен прояснился. Пески вокруг Тулара кишели извивающимися телами сотен, нет, тысяч песчаных акул. Сайвин вспомнила небольшую стаю, что атаковала их при крушении «Неистового орла» и похолодела.

Их было так много. Как можно было надеяться пересечь этот страшный барьер?

Она направила Рагнарка вверх, в небо. Неудивительно, что за стеной никто не следил. Пески сами порвут на части всякого, кто рискнет приблизиться к ней без разрешения.

— Поспешим. Нужно закончить дело и возвращаться.

Рагнарк понимающе промычал, взмывая выше и улетая прочь. Пару послали на разведку к развалинам с заходом солнца, чтобы выведать как можно больше об их оборонительной системе. Между тем остальные расположились у обрушенной части стены в трех лье от Тулара.

Но предварительная разведка была не единственной их задачей.

После отправки Ханта с детьми отряд на рассвете пустился в трудный поход по берегам Аишана, добравшись до Южной Стены лишь к закату. План заключался в том, чтобы пробраться в Тулар глубокой ночью. Но, оказавшись внутри, кому-то нужно было отвлечь внимание и выиграть время на поиски и уничтожение Врат Василиска.

Первоначальный план предполагал одновременное нападение на Тулар. Больше тысячи воинов пустыни обходили Аишан с другого берега, приближаясь к Тулару с противоположной стороны. Они должны были начать атаку, когда луна достигнет своего апогея. В задачи Сайвин этой ночью входило поработать голубем и передать детали плана командующему воинов пустыни.

— Огни в пустыне, — отправил послание Рагнарк.

Она обратила все внимание на них. Далеко впереди, в тени Южной Стены, горели сотни огней по всему побережью Аишана. Это наверняка лагерь войск пустынников. Рагнарк почувствовал ее нетерпение и стремительнее припустил к разложенному лагерю.

Но при приближении лагерные костры оказались огромными кострищами. С помощью острого зрения Рагнарка Сайвин разглядела сваленные в пламя тела людей, искаженные жарким огнем. В свете пламени она увидела бледных крылатых созданий, скалтумов, и других непонятных существ, ползающих среди мертвых. По трупам носились пустынные скорпионы величиной с небольших собак. Из песков выползали змеи толщиной с ее запястье, набивающие брюхо мертвечиной. И песчаные акулы всплывали в пропитавшемся кровью песке, скрежеща зубами. Крысы и птицы-мертвоеды устроили трапезу из остатков, засиживая тела с головы до ног, отбирая друг у друга куски плоти.

Не сказав ни слова, Рагнарк улетел прочь, скользя над Аишаном на пути к своему отряду. Другой атаки на Тулар не состоится. Они предоставлены сами себе этой ночью. Рагнарк безмолвно нарезал широкие круги, Сайвин душили слезы. Картина кровавой бойни надолго сохранится в ее сердце, но она же ожесточила его. Ужас, засевший в Туларе, должен быть уничтожен.

В тишине они преодолели последние лье и приземлились в песках, где укрылся их отряд. Иннсу возник перед ними с луком в руке. Он свистнул остальным.

Из-за скал появились Джоах, Кесла и Ричальд. Сайвин пересчитала всех. Шестеро. Как мог такой малочисленный отряд победить там, где потерпели поражение тысячи воинов?

— Иногда маленькая рыба сбегает между зубами большой акулы.

Сайвин погладила шею своего огромного товарища, надеясь, что тот был прав.

Кесла как будто почувствовала ее отчаяние.

— Что случилось? Вы вернулись раньше, чем мы ожидали.

Сайвин сползла с шеи дракона. Она послала свое заверение в любви большому сердцу внутри него, после чего убрала руку. Магия дала обратный ход в виде клубящейся массы темных крыльев, и рядом с ней снова возник Каст. Он сделал шаг вперед и обвил Сайвин рукой, крепко прижимая к себе.

— Прости, — прошептал он ей в ухо.

Она прильнула к нему, как никогда испытывая потребность в тепле и ласке.

Каст оглядел собравшихся.

— Пустынный легион уничтожен. Падальщики доедают остатки.

Иннсу подошел ближе, подавая Касту плащ.

— Как такое может быть? Это была тысяча храбрейших воинов.

Сайвин ответила за него.

— Зло стало сильнее, питаясь кровью ваших собственных детей. — Она подробно рассказала обо всем, что успела увидеть, включая оцепивших Тулар акул. — Будто сама пустыня восстала против нас.

Кесла заметно побледнела.

— Тогда на что мы можем рассчитывать? Если пустыня развращена, мы проиграли, даже не начав войну.

Сайвин выбралась из объятий Каста.

— Нет, если мы утратим мужество, то дадим злу над нами власть. Нельзя терять надежду.

Джоах выступил вперед и тронул Кеслу за руку.

— Сайвин права. Мы найдем выход.

* * *

Кесла неподвижно сидела в песках. Руины Тулара лежали в пол-лье от нее, но казались гораздо ближе. Груда песчаных обломков перед ней загораживала всю видимость. Было светло, как днем: полная луна ярко горела на небосводе.

Кесла прищурилась, отмечая линию, с которой начинали копошиться акулы. Она потратила полночи на поиски бреши в кольце смерти, обходя заградительную стену. Это казалось невозможным. Они подумали о том, не сможет ли Рагнарк перевезти всех к городу, но решили воспользоваться этим вариантом в последнюю очередь, так как мелькание дракона у стен города привлекло бы нежелательный интерес.

Затем решение пришло из самой пустыни. Иннсу выследил одинокого наездника верхом на покрытом пеной маллюке. По его черному поясу, нацепленному поверх красной пустынной робы, можно было заключить, что это преступник, возможно, один из тех трусов, что сбежали от каравана. Иннсу натянул тетиву, намереваясь уничтожить его раньше, чем он успеет поднять тревогу в Туларе, но Джоах опустил его лук.

— Если он направляется в Тулар, — резонно заметил Джоах, — возможно, он покажет нам путь через акул.

Все согласились, что стоило рискнуть, и отправили Кеслу проследить за ним. Она бежала за наездником на своих проворных ногах, незаметно проскальзывая из тени в тень, как диктовал ей опыт хорошо натренированной убийцы.

Она присела за валуном на расстоянии пяти маллюков от всадника. Тот остановил животное у края шевелящихся песков.

Пока Кесла наблюдала, преступник откинул капюшон. У него были темные нечесаные волосы, левую щеку, словно паук, прорезал бледный шрам. Из-под плаща он вынул небольшой предмет, висевший у него на шее. Он снял с шеи веревку, вытянув предмет в руке перед собой. Кесла прищурилась, но так и не смогла разглядеть, что болталось на конце нити. Но что бы это ни было, оно испускало ядовитый зеленоватый свет.

Всадник поднял предмет выше. Тайный сигнал? Но Кесла заметила, что внимание всадника привлекали не ворота, а впереди лежащие пески.

Она слышала, как тот шептал про себя молитвы о защите. Это было не заклятие, а простая мольба жителей пустыни, знакомая с детства.

Преступник принуждал свое животное сделать шаг вперед, но маллюк упирался, чувствуя опасность в бурлящих песках. Всадник ударил его плетью, заставив сдвинуться, и снова поднял свой сверкающий талисман.

Как только неприятный свет залил смертоносные пески, акулы уплыли прочь, неистово молотя кожаными хвостами. Дорога была открыта.

Ободрившись, всадник новым ударом плети заставил маллюка двигаться дальше. Акулы исчезали при виде мерцающего талисмана, открывая проход к воротам. Маллюк прибавил скорость, как только почувствовал по обеим сторонам стаи акул. Животное, хромая, пробиралось вперед, песчаные акулы тут же устремлялись за ним, перекрывая путь после прохода зеленоватого талисмана.

Кесла пригляделась к этому необыкновенному явлению. Подвеска преступника действовала как защитный оберег, мерцая силой черной магии.

Преступник продолжал прокладывать путь к Тулару на своем крошечном островке безопасности.

Кесла поднялась из-за своего укрытия и поспешила за ним. Она знала, что это ее единственный шанс. Вскинув запястье, она выпустила плетеную шелковую нить с тремя крюками на конце.

Она осторожно прицелилась, проговорив про себя собственную молитву, затем закинула нить. Крюки взлетели так же стремительно, как стрелы, пролетев над тушей маллюка. Когда они достигли цели, Кесла дернула рукой. Крюки зацепились за веревку, на которой висел мерцающий талисман, вырвав ее из пальцев застигнутого врасплох преступника.

Схватив добычу, Кесла откинула руку назад и в сторону, плавно натягивая нить по дуге. Быстро припав к земле, она подняла руку и поймала летящий талисман. Стряхнув с него крюки, она крепко сжала свой трофей в ладони.

Кесла видела, как всадник развернулся в седле, с его губ сорвалось проклятие. Он уставился на Кеслу. Осознание опасности настигло его, когда маллюк под ним внезапно дернулся в немой судороге.

Без сверкающей защиты талисмана акулы навалились на маленький островок безопасности. Задние ноги маллюка медленно заваливались в пески, пожираемые снизу. Преступник поднял ноги в седле и пополз из залитых кровью песков. Он взобрался на плечи животного — распахнутые в ужасе глаза, мертвенно бледное лицо.

В последний момент он спрыгнул с плеч животного, стремясь выбраться обратно на дорогу. Но маллюк забился в предсмертной агонии и потерял равновесие. Мужчина обрушился в пески. Не медля, он вскочил на ноги, пытаясь сбежать. Но тут из песка кинулась огромная акула и поймала его в воздухе, перекусив на две части. Кровь брызнула из разорванного тела. Взмыли другие акулы, вгрызаясь в тело, разрывая его на куски. Когда туша упала на землю, трудно было понять, чьи это останки. Маллюку досталось не меньше.

Кесла отвернулась, вспомнив караван с испуганными детьми. Она сожалела о смерти бедного, неразумного маллюка, но к преступнику не чувствовала жалости.

Кесла взглянула на свой сверкающий трофей.

На нити висел большой, острый зуб песчаной акулы.

* * *

Джоах шел вслед за Кеслой через ворота Тулара, держась в тени наблюдательной башни. Он изучал прорези для стрел и парапеты, следя за малейшим движением. Ничего. Казалось, город действительно пуст. Джоах прищурился, вглядываясь в открывающийся за воротами вид. Яркая полная луна светила прямо над их головами. Обломки древнего города, лежащие перед ними, были смесью теней и серебряного света.

Остальные, задыхаясь, спешили пересечь порог. Ричальд, опираясь на посох, сделал это последним. Он хмуро посмотрел на акул, мгновенно проглотивших за ними тропу. Джоах поймал его взгляд. Дорога вновь стала бурлящей песчаной массой.

— Что теперь? — спросил эльф.

— Что-нибудь придумаем, — ответила Кесла. Она опустила руку с украденным талисманом, спрятав его под плащ.

Хотя ночь была прохладная, у всех на лицах блестели капли пота. Переправа через акул всем изрядно истрепала нервы, особенно взволновали обглоданные кости маллюка, торчащие из песка. Иннсу взял руководство на себя, легко передвигаясь по песку и уводя всех в глубокие тени.

Все обнажили оружие. Прошлой ночью клинки и наконечники стрел смочили в крови скалтума, убитого Рагнарком. Осквернив оружие, они получили возможность проникать сквозь темную защиту скалтумов и обороняться против уродливых чудовищ.

Проходя через руины, Кесла держалась рядом с Джоахом, в то время как Каст и Сайвин подхватили с двух сторон Ричальда. Все двигались неслышно, наблюдая за сигналами Иннсу, разрешающими двигаться от укрытия к укрытию.

Джоах разглядывал обрушившиеся шпили и выжженные стены. Он мог лишь представить себе древнюю битву, что вырвала упырей из Тулара. В его голове гремели метательные машины и завывали боевые трубы. Воображение рисовало пламенеющие дуги зловещей магии, вопли умирающих. На мгновение он почувствовал запах дыма в воздухе. Джоах крепче обхватил пальцами меч, вспомнив вибрирующую в нем магию, связанную с его духом и сосредоточенную в посохе из дерева пои. Обрубок руки внезапно заныл от призрачного прикосновения посоха Грешюма. Джоах потер запястье с мучительным выражением лица, пытаясь избавиться от внезапных позывов.

Кесла заметила его жест, вопросительно подняв на него глаза, спрашивая, все ли в порядке. Джоах вытянул в руке меч.

Беспокойно кивнув, Кесла поползла вокруг гигантской разрушенной статуи, наполовину погрузившись в песок. Джоах поспешил за ней, чувствуя на себе взгляд истертых песчаных глаз, не в силах избавиться от ощущения, что за ним наблюдают, изучают, как снующую по земле букашку. Но, присмотревшись, он не заметил угрозы.

Медленно, под светом нависающей луны, они двигались сквозь руины, зигзагами подбираясь к отверстию в Южной Стене, ведущему во внутренние покои и туннели. Наконец, они настигли Иннсу, затаившегося у низкой стены, опершись спиной о камень.

Он ждал, пока все выстроятся перед ним, затем завернул за угол стены. Его голос напоминал шуршание песка о скалы.

— Путь не охраняется.

Все подготовились, набираясь решительности.

— Между нами и отверстием лежит открытое иоле. Мы должны двигаться быстро. Я вижу несколько отверстий в поверхности стены.

— Наблюдатели? — спросила Кесла.

Иннсу пожал плечами.

Ричальд слегка подполз к ним.

— Я могу помочь. Пески лежат толстым слоем. Легкий ветерок поднимет плотную завесу пыли.

— Может ли магия вызвать тревогу? — спросил Джоах.

— Нет, если обращаться с ветром осторожно. Ночные ветра пронзительны и порывисты. Направить их поток сюда на короткое время не составит особого труда.

Иннсу снова пожал плечами.

— Стоит попробовать.

Джоах кивнул.

Ричальд облокотился на песчаную стену, опустив веки, выпуская свою силу. Слабое пламя стихий заполыхало на кончиках его пальцев.

— Будьте готовы, — проговорил Ричальд. — По моей команде.

Кесла на мгновение прижалась к Джоаху, молчаливо выражая свою поддержку. Она закрыла рот и нос шарфом. Остальные сделали то же самое, напрягаясь в ожидании.

— Вперед! — шепнул Ричальд.

Все вместе они ринулись из-за угла; внезапный порыв ветра пронесся по руинам, поднимая небольшую песчаную бурю, которая поглотила их. Они бежали к входу в черный туннель; песок слепил глаза, ветры срывали накидки.

Каст с трудом удерживал тело прихрамывающего Ричальда.

Джоах взглянул вверх, на Южную Стену. Сквозь песчаную бурю она была едва различима. Впереди сквозь клубящийся песок обозначилась цель в виде темной тени. Иннсу первым проник внутрь, Кесла шла за ним по пятам.

У входа Кесла обернулась, подгоняя остальных. Джоах заставил свои ноги двигаться быстрее, глаза слезились от острых песчинок. Но он успел разглядеть бледную тень, вырвавшуюся из глубины туннеля.

Иннсу внезапно откинуло назад, во двор, его изогнутый меч отлетел в сторону. Когда мужчина упал, Джоах увидел на его груди кровавый след когтей.

Кесла выскочила вслед за ним, двигаясь со скоростью убийцы.

Сразу за ней, почти наступая на пятки, из туннеля вывалился скалтум. Он попытался схватить ее, но поймал лишь край плаща. Кесла силилась сбросить с себя одеяние.

Во дворе Иннсу поднялся на ноги перед атакой. В обеих руках появились кинжалы, но было уже слишком поздно. Его тело забилось в судороге, как только яд из раны, оставленный когтями, проник в сердце. Он упал на землю, руки задергались. Кинжалы вылетели из рук умирающего мужчины и вонзились в глаза скалтума, схватившего Кеслу. Животное с воплем упало на спину.

Высвободившись, Кесла помчалась к Джоаху и остальным, собравшимся во дворе.

— Иннсу, — зарыдала она. Но времени на стенания не было.

Из туннеля вываливалось все больше и больше скалтумов, а под ногами из подземных нор выползли скорпионы и двигались на отряд, угрожающе подняв ядовитые хвосты.

— Сзади! — крикнула Кесла.

Джоах обернулся и увидел надвигающиеся на них бурлящие пески. Песчаные акулы перекрывали им пути отступления, бешено извиваясь под толщей песка.

Ловушка.

Сайвин прильнула к Касту.

— Мы можем сбежать с Рагнарком. Взять всех с собой.

Джоах попятился. Какой у них был выбор? Он утвердительно кивнул, но Ричальд ударил клюкой по песку.

— Нет! — холодно проговорил он, закатывая рукава своей робы. — Убежим сейчас, и все будет потеряно. Я не допущу этого. — Он стиснул руки в сторону несущихся на них бестий. Прогнувшись назад, он вызвал всю энергию своего тела.

Энергия ярко переливалась по его обнаженным предплечьям, и во двор ворвался яростный шторм. Завывая, ветры подхватывали песок и с размаху обрушивали его на скалтумов. Бестий отбрасывало к стене. Клубящиеся водовороты засасывали скорпионов и разбивали их о неумолимые камни.

— Бегите! — крикнул Ричальд, раздвигая руки и расчищая проход к туннелю. — Я не могу долго поддерживать этот ветер.

— Ричальд… — начал было возражать Джоах, но быстро понял, что эльф прав. Если и существовал шанс уничтожить Врата Плотины, то он заключался именно в этом. Зло, осевшее здесь, истребило почти всю пустыню. Он вспомнил свое путешествие к серебристому потоку в сонной пустыне, вид распирающего, поглощающего все черного кольца.

Ричальд встретил его взгляд. Лицо эльфа выражало гордость и решительность, но за ними Джоах разглядел страх и напряжение, с которым тот управлял ветрами: храбрец, знающий, что наступил его конец.

— Идите, — проговорил Ричальд сквозь плотно сжатые губы. — Пока мы живы, есть надежда.

Джоах узнал свои собственные слова, сказанные Ричальду, когда тот пытался удержать горящий корабль. Он услышал признательность в словах принца. Ричальд не потерял мужества на этот раз.

— Спасибо, Ричальд.

Принц кивнул, затем все свое внимание обратил вперед, согнувшись и нагнетая силу в последний шквал песчаных ветров.

— Спешите!

Джоах пошел вперед, согнувшись под порывом ветра, срывающего с него плащ, словно бешеная собака. Он устремился по узкому проходу, пока скорпионы и крылатые чудовища преодолевали ветряной штурм. Туннель впереди был пуст.

Джоах залетел в него, остальные последовали за ним. Он остановился у входа и обернулся к Ричальду. Руки эльфа дрожали, он пятился назад.

Кесла потянула Джоаха за рукав и вытащила акулий зуб, чтобы осветить темный туннель.

— Мы должны исчезнуть, затеряться в туннеле прежде, чем они освободятся.

Джоах нахмурился. Ее план был не разумен. Как только Ричальд будет повержен, скалтумы начнут охотиться за ними, прочищая туннели в поисках крови. Нужен другой план.

Джоах стряхнул руку Кеслы и обнажил предплечье. Он провел мечом по руке.

— Что ты делаешь? — спросил Каст, прикрывая Сайвин.

Морщась от острой боли, Джоах вытянул руку и щедро полил своей кровью песок у входа. Он произнес слова, уносясь прочь, в сонную пустыню, легко совершив этот переход благодаря большой дозе пролитой крови.

Пока Джоах концентрировался на красной линии в песке, у входа в туннель возник скорпион. Он с трудом разглядел его, потерявшись между сном и реальностью. Ядовитое создание метнулось к его ноге, но, прежде чем успело ужалить, было пригвождено к песку кинжалом, вонзившимся между его высоко посаженных глаз.

Кесла вынула свое оружие из подергивающегося тела, затем отшвырнула скорпиона ногой в сторону.

— Поспеши, Джоах. Ричальд слабеет.

Впереди Джоах видел, как скалтум ползком пробирался сквозь песчаную бурю. Но его добычей должен был стать другой.

— Он направляется к Ричальду! — крикнул Каст.

Джоах силился удержать внимание. Еще немного. Затем в его поле зрения попало новое движение не во дворе Тулара, а в самой сонной пустыне. Кто-то поднялся из песков слева от него. Пришелец сидел возле излучины серебристой реки посреди голых песков. Даже на расстоянии Джоах узнал знакомую фигуру. Это был шаман Партус.

— Позволь мне помочь, — проговорил Партус.

Шаман двинулся вперед с неестественной для этих мест скоростью, но у Джоаха не оставалось времени.

Когда Партус добрался до него, Кесла выкрикнула:

— Ричальд!

За входом в туннель завывающие ветры стихли. Джоах ухватился за нить между двумя мирами и ввел свой дух в сонные пески.

— Слушайтесь меня! — приказал он, вскидывая руку.

По его команде поднялась песчаная волна и перекрыла вход в туннель, загородив двор.

Вызвав это по своей воле, Джоах все же в изумлении отпрянул назад, возвращаясь в реальный мир. Каст подхватил его, но тот вырвался.

— Мы должны спешить, — проговорил он, глядя на высеченное сооружение. — Я не знаю, как долго эта песчаная гора сможет сдерживать их.

Каст тронул стену, Кесла подняла сверкающий талисман выше.

— Это не песок, — сказал великан. — Это скала.

Сайвин пробежала пальцами по поверхности.

— Песчаник.

Джоах сам прикоснулся к стене. Она была массивна.

— Здесь должен быть поток силы, — пробормотал он, вспомнив, как энергия посоха Грешюма обратила его первую сонную скульптуру в скалу; но он не был убежден в этом. Он вспомнил фигуру в сонной пустыне и нахмурился.

— Может, это сделал шаман Партус? Он сказал, что может помочь.

— Шаман Партус? — Кесла взглянула на него.

Джоах покачал головой.

— Это неважно. Давайте найдем проклятого василиска и прекратим этот ужас.

Кесла кивнула и повернулась вместе с талисманом к черному туннелю, ее лицо озарялось зеленоватым свечением.

— Но где мы начнем поиски?

* * *

Грешюм отшвырнул Рукха с дороги, как только выкарабкался из крошечной ниши в освещенную луной пустыню.

— Проклятый мальчишка слишком быстр! — Маг со всей силы ударил посохом о песок. — Он станет кормом для этих кровожадных бестий раньше, чем доберется до цели.

Опершись на посох, Грешюм тяжело вздохнул и покачал головой. Глубоко внутри он был впечатлен способностями Джоаха. Мальчик быстро наращивал свои навыки. Понадобилось совсем немного темной магии Грешюма, чтобы закрепить его песчаную стену. Однажды он станет великим ваятелем — если, конечно, доживет до этого дня.

— М-м-мастер, — промычал Рукх, прижавшись к земле. — Я убить мясо.

Обернувшись, Грешюм увидел распотрошенные тела трех песчаных собак.

— Грызуны. Я тратил свою энергию, ожидая мальчишку, только для того, чтобы выпустить его из своих рук, а мой гном приносит мне песчаных собак. — Закатив глаза, Грешюм протянул ладонь.

Рукх, как всегда покорный, поспешил положить в ладонь мясную тушку. Грешюм принюхался к окровавленному, сырому мясу, затем взглянул на свое вырытое подземелье.

— Видимо, мы то, что мы едим. — Несколькими торчащими из десен зубами он отодрал мясо от крошечных костей, задумчиво пережевывая его. — Но, в конце концов, мальчишка здесь, близко, — проговорил Грешюм, вытирая губы рукавом. — И мы знаем, куда он направляется.

Наполнив желудок мясом, Грешюм почувствовал, что заправился для финального сражения. Время ожидания и составления планов закончилось.

Отшвырнув кости, он направился к пещере.

— На этот раз я буду готов.

* * *

Кесла ползла по коридору, прислушиваясь к шумам. Благодаря подготовке убийцы, она могла распознать скребущий топоток мыши и точно сказать, самец это или самка. Но из-за шепота идущего за ней отряда и скрежета подошв о скалу было трудно сконцентрироваться. Она съеживалась при испускаемом ими шуме, в полной уверенности, что он привлечет внимание чудовищ, затаившихся в темноте.

Она подняла выше свой акулий талисман, но тот испускал слишком мало света, чтобы помочь им выбраться из туннеля. От этого зала отходили три дороги. Какую из них выбрать? С момента проникновения в туннель дорога прямо вела в сердце Южной Стены, но теперь нужно было принять решение.

Кесла обернулась, держа в руке брелок.

— Я не знаю, — прошептала она. — Я могла бы исследовать каждую тропу и определить нужный путь.

— И как ты узнаешь его? — спросил Каст. — Сомневаюсь, что ты натолкнешься на указатель с надписью: «Василиск там».

Кесла хотела возразить, но Джоах схватил ее за запястье и развернул лицом к себе.

— Мы не разделимся, — твердо произнес он. Его глаза засверкали ярче в мерцании талисмана.

— Стойте! — Сайвин указала на акулий зуб.

Кесла взглянула на него, не понимая.

Сайвин забрала зуб, быстро обойдя все туннели и поднося к ним талисман. У третьего туннеля он ярко вспыхнул.

— Я заметила это, — объяснила Сайвин, — когда Джоах развернул Кеслу. — Почему-то в этом направлении свет горел ярче. Должно быть, это и есть верный путь.

Каст нахмурился.

— Путь к чему? К акулам?

— Если он настроен на местных чудовищ, — сказала Кесла, — тогда Каст прав.

— Нет, — возразил Джоах, — его сила возрастает при приближении к источнику энергии — Вратам Плотины.

— Как ты можешь быть так уверен в этом? — спросил Каст.

— Я не уверен, но какой у нас есть выбор? Мы можем лишь случайно выбрать один из трех. Я предлагаю следовать магии.

Каст пожал плечами.

— Тогда последуем за магией.

Кесла забрала брелок назад и направилась к туннелю. Путь был извилист, как в муравейнике: постоянные изгибы и попороты, перекрестки и углубления, проходы через большие и маленькие комнаты. На каком-то этапе потребовалось ползти. Они уже основательно запутались. Кесла настаивала, что сможет найти обратную дорогу, но, чем больше Каст спрашивал ее об этом, тем менее уверенно звучали ее ответы.

— Следуйте магии, — ворчал Каст. — Мы с тем же успехом могли последовать за слепой крысой.

— Впереди свет, — прошептала Сайвин, заставляя всех остановиться.

Кесла прикрыла талисман рукой. Близкое мерцание не позволило ей заметить света. Она положила акулий зуб в карман плаща. Далеко впереди, за поворотом, вспыхивал свет, отбрасывая на песчаные стены кровавые блики. Всмотревшись, Кесла поняла, что свечение не вспыхивало, а пульсировало, будто там билось огромное сердце животного.

Все четверо переглянулись. Джоах двинулся вперед, взяв инициативу на себя. Они пробирались медленно, часто останавливаясь и прислушиваясь. Не доносилось ни звука. Будто вся Южная Стена была в их распоряжении.

Джоах прижимался к стене, выставив меч вперед, пока они не добрались до поворота. Джоах помедлил и махнул остальным, чтобы те отступили, пока он все не разузнает. Когда все собрались, Джоах глубоко вздохнул, перехватил меч и скользнул за угол.

Кесла облокотилась о песчаную стену, прикусив губу от напряжения, представив, что за ужас ждет их впереди. Джоах почти мгновенно вернулся назад.

— Туннель заканчивается комнатой. Она пуста. — В его голосе послышалось облегчение.

— Врата Плотины? — спросил Каст.

— Они там. Врата Василиска стоят в центре комнаты. — Джоах развернулся. — Идем.

Вместе они спешно завернули за угол, за которым располагалась комната, указывающая на конец туннеля. Она была круглая по форме, на стенах висели четыре факела. Пламя, казалось, приливало и угасало, вызывая пульсирующее свечение.

Джоах отметил внимание Кеслы, когда они ступили в комнату.

— Нужно что-то сделать с Вратами.

Кесла кивнула. Его слова не избавили ее от дрожи, крошечные волоски на руке трепетали. Ее охватило странное чувство, что она была здесь раньше. Будто старые воспоминания всплывали с каждым новым шагом. Внезапно ей захотелось сбежать. Что-то ждало их здесь — и это были не только Врата Плотины.

Кесла дошла до порога и попятилась назад. Она не могла зайти внутрь, изучала комнату издали.

На песчаном полу в центре комнаты возвышалась уродливая черная скульптура. Его поверхность не отражала огненный свет, а, казалось, пожирала его. В комнате стояла прохлада, не свойственная пустыне, будто черный камень высасывал все тепло из этого места.

Кесла разглядывала чудовище, мучившее ее народ на протяжении многих столетий. Он напоминал птицу-падальщика: острый черный клюв, взъерошенные эбонитовые перья, когти, зарывшиеся глубоко в песок. Задняя часть была в виде свернувшейся в кольцо, покрытой чешуей змеи. Она сгруппировалась, будто накопила яда и готовилась к нападению. Красные глаза сверкали огнем, уставившись на Кеслу.

Джоах обернулся.

— Кинжал ночного стекла, — прошипел он. — Давай покончим с этим.

Кесла сглотнула, опасаясь входить в комнату, но она знала, что выбора у нее не было. Это был путь, для которого она была рождена. И как только девушка ступила внутрь, старые воспоминания, закопанные глубоко внутри, вспыхнули. Она шла, спотыкаясь, пока образы проносились перед ней: покачивающиеся от вечернего ветра деревья; отраженная в тихой воде луна; обрушенные песчаные дома, словно игрушечные кубики, сваленные в беспорядке, — и что-то еще; что-то, завернутое в темный плащ, движущееся на нее. Кесла закрыла глаза, задыхаясь, чувствуя головокружение. Она никогда не падала в обмороки, но вдруг обнаружила себя сидящей на коленях в песке.

Джоах был уже рядом с ней.

— Кесла!

Она огляделась. Недалеко от ее колен, под скрюченным клювом василиска, она разглядела то, чего не заметила раньше: бассейн черного стекла. Будто уродливая бестия истекала кровью, а та просачивалась в песок у ее подножия. Это было то же ночное стекло, из которого сделан кинжал и возникло озеро Аишан. Она почувствовала слабость при виде него. Маленький бассейн наводил на нее больше страха, чем возвышающееся над ним чудовище.

— Кинжал ночного стекла, — настаивал Джоах.

Кесла кивнула, не в силах подняться, вынимая из ножен осколок стекла. Она протянула его Джоаху.

— Сделай сам. Я не могу… Что-то… что-то… — Она покачала головой, не глядя ему в глаза.

— Все в порядке, — ответил Джоах, принимая кинжал.

— Поспеши, — проговорил Каст. — Неизвестно, как долго мы пробудем здесь одни.

Кесла знала, что воин дрирендая ошибался. Они уже были не одни. Она знала, чьи глаза шпионили за ними, насмешливые глаза, те же, что светились из-под черного плаща фигуры в ее видении.

Но Джоаха было не удержать сомнениями. С кинжалом в руке он метнулся к статуе, целясь в сердце. Кинжал был высоко поднят; кровь ведьмы ярко вспыхнула в темном стекле.

«Торопись, Джоах, — молила про себя Кесла. — Покончи с ужасом».

Джоах откинулся назад, напрягая плечи, затем с размаху засадил кинжал в чудовище, торжествующе вскрикнув.

Кесла услышала треск, за ним последовал вздох Джоаха.

Он отошел, глядя на нее, затем вновь вернулся к василиску. Тот остался невредим. Кинжал ночного стекла разбился на тысячи блестящих осколков, осыпавшись в песок. В руке изумленного Джоаха осталась лишь рукоять.

Удивление заставило Кеслу подняться.

— Не подействовал!

Джоах, пошатываясь, отошел.

— Я не понимаю.

Пока они стояли, не говоря ни слова, со стороны василиска раздался звенящий смешок. Факелы померкли, затем вновь вспыхнули, мерцая на потолке.

— Нужно бежать! — вскрикнула Кесла, чувствуя приближение врага.

Все метнулись к двери, но песок не позволил им улизнуть. Из земли выросли песчаные когтистые лапы и крепко обхватили их за лодыжки.

Каст рубил камень мечом, но рассеченные раны затягивались так же быстро, как и возникали. Наконец, из песка выросла еще одна лапа и выхватила клинок из его руки. Но Каст все еще не чувствовал себя побежденным. Он бросился к своей половине.

— Сайвин, дракон.

Она потянулась к нему, пытаясь коснуться пальцами татуировки в виде морского ястреба.

— Мне нужно…

Прежде чем она успела установить контакт, когти вцепились ей в ноги и с силой дернули. Сайвин больно ударилась о песок и тут же была уволочена за ногу к противоположной стене комнаты. Оттеснив в сторону, ей тут же позволили подняться.

Каст закричал:

— Сайвин!

— Я в порядке, — крикнула она в ответ.

В то же время смех становился все громче, будто тот, кто мешал им выбраться, удивлялся их стараниям. Их внимание снова было привлечено к василиску. Кесла, ближе всех находившаяся к нему, открыла истинный источник странного смеха. И это был не василиск. Смех раздавался от небольшого бассейна черного стекла у его подножия.

Вновь перед ней замелькали смешанные образы, вызывая головокружение.

Из черного бассейна послышался голос:

— Постарайся вспомнить.

Ее взор помутился. Будто из бассейна всплыло темное облако, туман над рекой. Вскрики позади нее помогли сосредоточиться. Это не было иллюзией, что-то поднималось из бассейна под покровом мглистого тумана — темное, накрытое плащом.

Кесла вспомнила недавнее видение. Лунный свет на воде; деревья и черная фигура в плаще, наступающая на нее.

Просочившись в этот мир целиком, массивная фигура возникла перед Кеслой. Она знала, что именно ее видела во сне.

Из-под капюшона раздался полный злобы голос, обращенный к ней:

— На этот раз девчонка. Странно. Неудивительно, что ты так долго скрывалась от меня.

Кесла заставила себя ответить.

— Я… я не знаю, о чем вы говорите.

Фигура в плаще выпрямилась.

— Конечно, ты не знаешь. Это такая манера у пустыни, любит тайны.

— Кто вы?

Незнакомец откинул темный капюшон, открывая на удивление привлекательное лицо: будто вырезанное из чистейшего льда искусным ремесленником, обрамленное белоснежными, как свежевыпавший снег, волосами. Лишь его глаза горели — красным неистовым огнем; Кесла знала, что эти глаза прожгут скорее ледяным холодом, чем жаром истинного огня.

— Ты забыла своего старого приятеля? — мягко спросил он. — Ты не узнала меня?

Кесла узнала лицо, пришедшее из легенд со страниц древних книг. Но этого не могло быть. Он давно уже мертв.

— Давай. Довольно игр. Назови мое имя, и я назову твое.

— Ашмара, — выговорила она онемевшим языком. — Вампир Тулара.

Его бескровные губы растянулись в улыбке.

— Неужели это было так трудно, Широн?

 

Глава 20

Джоах узнал два имени по рассказам Кеслы об Аишане. Широн и Ашмара — два соперника, в магической схватке которых песок за Южной Стеной расплавился в черное стекло.

Кесла в ужасе уставилась на бледную фигуру, укутанную в черный плащ из мглистого тумана.

— Как?..

Фигура махнула рукой.

— После нашей битвы много веков назад мои кости залегли на дне озера, которое вы называете Аишаном, замурованные в черное стекло. Но после захвата Тулара Горящим Мастером моя бесплотная тень была возвращена сюда присматривать за новым василиском. — Он погладил белыми пальцами темное оперение уродливой статуи, затем вновь повернулся к Кесле. — Но, кажется, пустыня почуяла, что я сбежал из стеклянного заточения. Она породила новый сон, вдохнув жизнь в еще одно свое создание — в нового отпрыска, призванного сразиться за Тулар.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Ашмара повел рукой, и пески под Кеслой потекли, поднося ее ближе к нему. Джоах попытался ухватиться за нее, бессознательно вскинув правую руку, но обрубок запястья лишь коснулся плаща. Не в силах сбежать, Кесла была притянута к маленькому бассейну, над которым застыл Ашмара.

Дух наклонился и взглянул ей в лицо.

— Ты и вправду не знаешь, кто ты, верно? — Он выпрямился, глухо рассмеявшись.

Кесла смело смотрела на него, но Джоах видел, как дрожали ее плечи. Чего она больше боялась: упыря или того, что он может рассказать ей? Он хотел защитить ее — но как? У нее было право знать обо всем. Он сожалел, что не рассказал ей раньше. Может быть, он мог бы уменьшить ее мучения, которые доставляли Ашмаре наслаждение.

Дух улыбнулся.

— Ты дитя пустыни, моя милая. Широн этого века, вновь рожденный из песка. Не что иное, как сон, обретший плоть. Мираж пустыни, наделенный разумом. — Он указал на песчаные лапы, обхватившие ее ноги. — На самом деле, в тебе жизни не больше, чем в моих созданиях.

Кесла покачала головой.

— Этого не может быть.

— Оставь это. Сердцем ты чувствуешь, что я прав. Я слышу это по твоему голосу.

Кесла отпрянула.

— Нет… — Она оглянулась на Джоаха в поисках помощи.

Тот опустил глаза в песок.

— То, что он сказал, правда, Кесс. Шаман Партус растолковал это по костям. — Он поднял глаза на нее, увидев боль и страх в ее взгляде.

— П-почему?

Джоах знал, как много вопросов содержалось в одном этом еле выговоренном слове: Почему он ничего не сказал ей? Почему держал в секрете? Почему вел себя так, будто любит ее, женщину, которая не существует? Ответов у Джоаха не было.

Она закрыла лицо руками и отвернулась. Призрак Ашмары жестоко рассмеялся.

— Пустыня, видимо, не меняется. Посылать на битву ребенка. — Из песка поднялась высеченная рука, собирая разлетевшиеся осколки кинжала. — И пустыня никогда не научится новым хитростям. Этот каменный василиск гораздо сильнее моего старого, вылепленного из песка. Ночное стекло не имеет над ним власти.

Кесла опустила руки, готовая разрыдаться.

— Если… если ты и правду Ашмара, зачем делаешь все это? Как ты можешь помогать кому-то отравлять пустыню? Какими бы порочными вы ни были, это все еще ваш дом.

Ашмара вытянул шею.

— Должно быть, это эхо в комнате. В нашу последнюю встречу ты говорил те же слова, взывая к моей совести. — Он вновь издал глухой, жестокий смешок. — Мои кости навеки замурованы в стекле, и это сотворила сама пустыня во время нашей последней битвы. Почему я должен заботиться о том, что уничтожило меня?

— Потому что это твой дом! — Кесла ринулась вперед, держа наготове кинжал, двигаясь со скоростью песчаной змеи, вытягиваясь в струнку, но лезвие, не причинив вреда, рассекло лишь мглистый туман.

Ашмара улыбнулся.

— Этой ночью тебе не везет с кинжалами. — Перед ней выступил песчаный гарпун и выбил кинжал из рук. Лезвие отлетело и потонуло в песке. — Теперь покончим с этим раз и навсегда. Если ты так любишь свою пустыню, позволь мне помочь тебе вернуться к ней. — Ашмара взмахнул рукой.

Песчаные лапы, что держали Кеслу, стали погружаться в песок, увлекая ее за собой.

— Однажды ты похоронил меня, — проговорил Ашмара. — Пришла моя очередь оказать тебе любезность.

Кесла силилась освободиться, но все было напрасно. Ее ноги исчезли в толще песка.

— Мы должны помочь ей, — прошипел Каст, пытаясь разбить свои оковы мечом.

Джоах не двигался. Он знал, что нужны другие методы. Он вспомнил слова Партуса, что миссия Кеслы в Алоа Глен состояла не в том, чтобы смочить кинжал ночного стекла в крови его сестры, а чтобы привлечь его, другого скульптора, в пустыню. И теперь Джоах понял: он был приведен сюда, чтобы сразиться с Ашмарой. Два скульптора друг против друга. Но как он мог надеяться одержать победу: новичок против мастера? Это несерьезно.

Джоах все еще смотрел, как Кесла медленно погружалась в пески, затем поднес острый осколок ночного стекла к обрубку правой руки. Он вонзил его глубоко в кожу, кровь хлынула, заливая песок у его ног. Джоах вскрикнул, закрывая глаза, вместе с кровью просачиваясь в сонную пустыню.

Стены комнаты расплылись перед ним. Сквозь них светили раскаленные пески сонной пустыни. Два мира слились, легли один на другой. Его кровь оросила оба мира, ярко-красная, как вино.

Джоах оглядел сонный пейзаж. Дюны ярко сверкали вдалеке, под его же ногами лежал темный песок. Он повернулся и рассеянным между реальностью и сном зрением разглядел над серебристой рекой статую василиска, вонзившего в нее свои когти.

Он наблюдал, как в сонной пустыне медленно вспенивалась энергия Земли, вихревыми потоками уносясь в омут, известный как Плотина, во тьму, питающуюся этой силой, словно уродливая черная пивка. Но он увидел не только это. Он видел, как темное пятно расползалось дальше в пустыню, искажая все, к чему прикасалось.

Джоах внезапно понял замысел Темного Лорда. Зверь Гульготы, должно быть, устал развращать небольшие порции стихийной энергии людей. В прошлом Черное Сердце использовал осколки эбонита, на которые накручивал энергию стихий, превращая любое существо в иллгарда. Теперь он насаживал темную магию в гораздо больших масштабах. Используя гигантские статуи, он стремился извратить всю мировую энергию, саму Землю обратив в иллгарда, — и он был близок к цели!

Громкий крик вернул Джоаха обратно в реальный мир. Кесла по пояс погрузилась в песок, пытаясь выкарабкаться с помощью рук. Но из песка возникли новые клещи, хватая ее за запястья. Кесла извивалась, зажатая в песчаных лапах.

Во вновь слившихся мирах Джоах разглядел темные потоки силы, что связывали высеченные создания Ашмары с сонной пустыней: черная, запутанная сеть. Джоах понял, что связь поддерживалась не кровью, — она исходила из самой Плотины, из черного пятна.

Джоах сжался при виде этой мощи, но он точно знал, единственный шанс одолеть ее лежал в его собственной крови. Он сосредоточился на луже у своих ног, вбирая из нее магию. Он разразился собственной энергией, накидываясь на нити, разрывая их.

В реальном мире Джоах с удовлетворением отметил, что песчаные кулаки, созданные Ашмарой, рассыпались и обратились в гладкую песчаную поверхность. Кесла освободилась и выбралась из толщи песка. Ашмара ухватился за нее, но его пальцы не имели плотности. Кесла увернулась от них.

Каст также высвободился и метнулся к Сайвин, которая немедленно положила ладонь ему на щеку.

— Ты мне нужен!

Ашмара, пораженный атакой, быстро сообразил, откуда происходит новая магия. Его красные глаза пылали бешенством, когда он взглянул на Джоаха.

— Ваятель! — Рука упыря вскинулась, возникли новые существа — но не когтистые руки, а уродливые чудовища, выползающие из песка.

Джоах затаил дыхание, наблюдая за перемещением энергии в сонной пустыне. Черные нити ускорялись и множились, питая новые создания. Джоах ударил по ним, но уже без преимущества внезапного нападения. Нити возникали так же быстро, как он разрубал их. Но он продолжал атаку: выбора не было.

В комнате Кесла пыталась увернуться от высеченных тварей, пересекая песчаный пол с проворством убийцы.

За василиском появился Рагнарк, Сайвин сидела на его плечах. Дракон наваливался на песчаных бестий, зависая над песком, пытаясь поразить трудные мишени.

Ашмара с горящими, словно два угля глазами, вжался в свой черный бассейн и оттуда руководил атаками. Он указал рукой на Джоаха, отдавая приказ новым созданиям:

— Убейте его!

Существо, помесь льва и медведя, пробиралось к Джоаху.

Джоах сделал шаг назад, но способа защититься у него не было, пока все его внимание было устремлено к сонной долине. Он попытался изваять собственное творение, которое могло бы сразиться со зверем, но создание Ашмары без малейшего усилия разорвало его, как Шишон уничтожила крошечную розу. Он был слишком неопытен, его усилия разобщены.

Рядом с ним появилась Кесла.

— Дай мне кинжал, — выдохнула она.

— Что? — пискнул он.

Она вырвала из его пальцев сломанный кинжал и развернулась в тот момент, когда львиноподобное существо с немым рыком бросилось на них. Кесла рассекла летящему на них зверю горло, после чего он обратился в песок, просыпавшись над Джоахом.

Пригнувшись, Кесла подняла кинжал ночного стекла перед собой.

— Может, он и не действует на василиска, но, как и в прошлом, легко убивает призрачных созданий.

Джоаха осенила догадка: древний василиск был созданием из сна, кинжал поразил его; значит, кинжал действует против любых созданий снов. Их форма не имеет значения.

Кесла ударила по руке, что хотела схватить ее. Песчаные пальцы рассыпались, она успела выпрямиться.

В сонной пустыне Джоах наблюдал, как, ярко вспыхнув, взорвалась темная нить, к которой крепились скульптуры. Джоах вспомнил похожее явление, когда очень давно на борту корабля Флинта Елена попыталась схватить его посох из дерева пои. Ее отбросило назад с той же слепящей вспышкой света. Две магии оказались смертельны друг для друга, как свет и тьма.

Кесла извернулась и вонзила кинжал в глаз исполинской змее. Змея осыпалась.

— Кровь твоей сестры так же действенна, как кровь Сиса Кофы. — Она оглянулась через плечо. — Я защищу тебя. Делай все возможное, чтобы одолеть Ашмару.

Джоах кивнул.

Прежде чем отвернуться, она посмотрела ему в глаза.

— Тебе следовало рассказать мне.

Он сглотнул, понимая, что она имела в виду.

— Я… я не мог.

— Почему? — она сурово смотрела на него, не позволяя увильнуть от ответа во второй раз.

Он взглянул на нее и быстро, чтобы не успеть растеряться, проговорил:

— Все мы всего лишь пыл и зола. Какая разница, что ты возникла из песка? Для меня ты навсегда останешься женщиной. — Он отвернулся. — Женщиной, которую я люблю.

Джоах оглянулся на нее в сильнейшем волнении. Глаза Кеслы застилали слезы. Не говоря ни слова, она ринулась прочь, отрубая головы нескольким песчаным тварям.

Джоах вернулся к своему собственному сражению, позволив ей защищать себя. Признание не будет иметь смысла, пока они не одержат победу. В сонной долине Джоах разрывал нити власти упыря. Но, даже учитывая помощь Кеслы, существенных результатов он добиться не мог.

Рагнарк пытался атаковать Ашмару, но от дракона было так же мало пользы, как от кинжала Кеслы. Как можно было уничтожить призрака?

Продолжая атаку, Джоах знал, что их положение безвыходно, нужно было признавать поражение. Он чувствовал, что слабеет. Его дух был не безграничен. Кинжал ночного стекла, должно быть, тоже израсходовал свой скромный запас крови ведьмы. Ашмара питался из бездонного источника силы Плотины, их же энергия была ограничена.

Если чего-то чрезвычайного не произойдет, они погибнут. За плечом Джоаха послышался голос — не в реальном мире, а во сне:

— Может быть, я могу помочь.

Джоах в удивлении обернулся. Фигура, казалось, парила внутри Южной Стены — реальный мир частично совпал с фантастическим ландшафтом сонной пустыни. Ее черты расплывались для Джоаха, стоящего на пересечении двух миров, но он все равно узнал человека.

— Шаман Партус!

Опираясь на старую клюку, старик улыбнулся Джоаху.

— Кажется, тебе нужна дополнительная рука.

* * *

Грешюм заставил себя искренне улыбнуться. Джоах не подозревал, что за выгоревшим на солнце лицом старого шамана скрывается темный маг. Он поспешил сюда, как только почувствовал, что мальчишка проник сквозь завесу между двумя плоскостями. Медлить было нельзя. Он не мог позволить упырю убить мальчишку, во всяком случае, пока сам не покончит с ним.

Продвигаясь к нему, Грешюм использовал искусство темной магии, наблюдая за первым столкновением двух ваятелей. У Джоаха было врожденное мастерство, но он был не соперник хитрому дьяволу в обличье Ашмары. Грешюму пришлось пожалеть, что Шоркан так искусно управляет бесплотным духом. Ашмара в качестве охранника представлял собой смертельную угрозу, и сейчас он угрожал лишить Грешюма последнего шанса на возвращение молодости.

— Чем ты можешь мне помочь? — спросил юноша. — Я думал, ты не владеешь мастерством ваятеля.

Фигура Джоаха казалась призрачной и бестелесной, как жаркое марево, парящее над пустыней.

— Ты совершенно прав, — сказал Грешюм голосом шамана. — Ты болтаешься между сонной пустыней и материальным, живым миром. Лишь настоящий скульптор может совершать такое.

— Тогда как ты можешь помочь?

— Я могу одолжить тебе свою энергию. Со мной ты станешь сильнее, чем в одиночку.

Джоах колебался.

— Не думаю, что сила поможет в борьбе с бесплотным духом умершего человека.

Грешюм покачал головой.

— Ашмару можно победить. — Он вкрадчиво продолжил: — Есть секреты старых книг, которые я могу раскрыть тебе. Способы уничтожить упыря.

Фигура Джоаха уплотнилась, когда он, движимый любопытством, глубже проник в сонную пустыню, ближе к Грешюму.

— Что за способы?

Грешюм сделал шаг назад. Чтобы заклятие подействовало, нужно было заманить мальчишку в сонную долину целиком. Не будучи ваятелем, он не мог добраться до того места, где стоял Джоах. Грешюм подманивал его рукой.

— Это нельзя выразить словами. Я должен научить тебя, показать.

Фигура Джоаха стала еще более четкой.

— Тогда покажи мне.

— Мне нужно, чтобы ты полностью проник в плоскость сна, где я мог бы объединить наши души. — Грешюм сделал еще один шаг назад, завлекая его.

Джоах подался вперед, затем помедлил, будто издеваясь над Грешюмом.

— Чего ты ждешь? Иди ко мне, мальчик.

— Ты только этого и хочешь, не так ли, Грешюм? — С Джоаха слетела маска наивности. Вместо нее на лице застыло выражение полнейшего недоверия.

Грешюм удивленно нахмурился. Он собирался возразить, но в глазах юноши светилось коварство. Его не так легко было обмануть.

— Покажись, — проговорил Джоах. — Довольно этих фальшивых лиц. Ты однажды обманул меня, приняв облик Елены, надеешься повторить свой трюк?

Грешюм рассерженно сбросил обличье шамана Партуса, возвратившись к своему старческому, изношенному телу. Небольшая коричневая палка превратилась в серый каменный посох.

— Так лучше?

Джоах ухмыльнулся.

— Что ты сделал с шаманом Партусом?

— Мне была нужна новая оболочка.

— Значит, ты его убил?

Грешюм пожал плечами.

— Как ты узнал, что это я?

— Ты упомянул Ашмару. Шаман Партус ничего не знал о духе упыря. И он не мог видеть сквозь плоскость сна. Твое знание выдало тебя. — Джоах начал растворяться. — Теперь, когда тебя раскрыли, убирайся со своими трюками.

— Постой!

Джоах обернулся.

— Нечего больше обсуждать.

Грешюм знал, что мог навсегда потерять мальчишку. Если Джоах вернется к сражению, он обречен. Ашмара рано или поздно убьет его. Этого не должно произойти.

— Я могу сказать тебе, как одолеть его.

Джоах обернулся, прищурившись.

— Я должен тебе верить?

— Неважно, поверишь ли ты мне; главное, чтобы я поверил тебе.

Джоах развернулся.

— Как это?

— Я предлагаю тебе сделку. Я открою тебе секрет Ашмары в обмен на обещание вернуться в сонную пустыню.

— Зачем я тебе здесь понадобился?

Грешюм хитро улыбнулся.

— Я всего лишь продаю один маленький секрет. Но обещаю тебе: если ты сдержишь слово, я не убью тебя, не устрою ловушку, не очерню твой дух. Я клянусь.

— Будто твоя клятва что-то значит, — пробормотал Джоах, не двигаясь с места.

— Прими мое предложение или уходи. — Грешюм крепче сжал посох. — Спаси друзей… или умри. Для меня это неважно.

Джоах колебался. Его рука сжалась в кулаке.

— Скажи мне, — твердо произнес он.

— Сначала поклянись жизнью сестры, что вернешься ко мне.

Джоах прикусил губу, неохотно кивнув.

— Клянусь. Только если твой секрет поможет нам победить Ашмару.

Грешюм усмехнулся, успокаиваясь.

— О, не волнуйся, если я ошибаюсь, Ашмара вас всех убьет.

— Говори, — настаивал Джоах. — Что за секрет у упыря?

Пожав плечами, Грешюм очертил на темном песке вокруг своих ног круг.

— Ты заметил, что Ашмара не выходит за пределы своего маленького черного островка стекла?

Джоах сверкнул глазами.

— Что с того?

— В нем заложена связь с этой плоскостью. — Грешюм перечеркнул кривую линию концом посоха. — Разбей его, и дух вновь окажется в заключении под Аишаном вместе со своими костями.

Удивление Джоаха расплавило завесу между мирами. Он почти целиком погрузился в сонную пустыню, но в последний момент отпрянул.

— Так просто?

— Как и вся магия, — проговорил Грешюм, разочарованно ухмыляясь.

— Лучше бы тебе не соврать. — Джоах развернулся, вновь превращаясь в туман.

Грешюм оперся на посох и крикнул Джоаху:

— Будь осторожен, мальчик. Не дай убить себя.

* * *

Перевернувшись, Кесла вонзила острие кинжала ночного стекла в спину песочного скорпиона, после чего, быстро обернувшись на носках, перерезала горло подбирающейся к ней саламандре. Фигуры вокруг нее превращались в клубы песка.

Она подпрыгнула и откатилась, когда из-под ее ног взметнулась песочная струя.

Девушка прижалась к земле, задыхаясь. Она могла бы лье за лье пересекать полуденную пустыню, но эта безостановочная атака изматывала ее. Она должна была защищать и себя, и Джоаха.

Единственными помощниками были Сайвин и ее дракон. Рагнарк метался по комнате, не давая Ашмаре скучать. Серебристыми когтями он впивался в песок, крыльями сбивал надвигающихся со всех сторон чудовищ.

Бледный упырь все еще стоял на своем маленьком бассейне из черного стекла, укрытый мглистым плащом. Казалось, его мало беспокоила развернувшаяся битва. Его удивление росло, смех раздавался все чаще при виде спотыкающейся Кеслы.

«Он играет с нами, — подумала Кесла, — словно кот с мышью». — Она была уверена, что упырь мог бы призвать на борьбу с ними любых реальных бестий: скалтумов, черных подземных скорпионов, песчаных акул. Но он не делал этого. Он продолжал гонять их по комнате с помощью своих песчаных созданий, получая удовольствие от их безуспешных атак, смеясь над бессильными потугами, избегая прямого удара со своей стороны.

— Кесла, — раздался позади нее голос Джоаха.

Девушка обернулась, вспоров живот песчаной змее.

— Что?

Джоах заговорил стремительно, жестом заставляя ее приблизиться.

— Я знаю способ уничтожить Ашмару.

— Какой?

— Стеклянный бассейн под его ногами. Разбей его, и дух исчезнет под Аишаном.

— Ты уверен?

Тот помолчал, затем проговорил:

— Нет, но попытаться стоит.

— Как мы разобьем его?

— Я не знаю. — Джоах нахмурился. — Воспользуйся кинжалом ночного стекла.

Кесла кивнула. В этом был какой-то смысл. Упырь все это время оставался над кругом черного стекла, казалось, он был не в силах выбраться из него.

— Я попытаюсь. Но тебе придется защищаться.

— Не волнуйся обо мне. Я дал знать Рагнарку. Он и Сайвин будут охранять меня. Разбей бассейн.

Кесла посмотрела ему в лицо. Их взгляды на мгновение встретились. Так много осталось недосказанным между ними. Кесла развернулась, прежде чем что-то еще могло вырваться из их уст. Она пробивала себе дорогу сквозь песчаных бестий, припадая к земле, откатываясь, кружась на носках.

Она заметила, что все внимание Ашмары устремилось на нее. Красные глаза на бледном лице ярко пылали. Атаки становились все ожесточеннее. Ее продвижение вперед замедлилось, почти приостановилось. Упырь разгадал ее намерения?

— Ты хорошо двигаешься, — проговорил Ашмара в нескольких шагах от нее. — Намного лучше, чем то тяжеловесное создание в Каалоо.

Кесла сделала выпад, отшвыривая одну песчаную фигуру и пронзая другую. Чудовища атаковали ее со всех сторон, сплошная стена зубов и когтей.

— Широн убил тебя, упырь! — крикнула ему Кесла.

— Нет, — ответил тот с горечью в голосе. — Меня сгубила собственная глупость и страсть. Широн заявил, что его кровь очистит Тулар, — и я поверил ему. Я не мог позволить ему сбежать. Я опрометчиво израсходовал свою магию и энергию других ваятелей Тулара. Но пустыня защищала мальчишку. Вместо того чтобы навредить ему, наша магия просачивалась сквозь него, сжигая окружающие пески, расплавляя их в стекло. Я слишком поздно осознал свою ошибку. Магия распространилась так далеко, что я уже не мог сбежать из расплавленной пустыни. Мою физическую оболочку затянуло в стекло, мой дух находился в руках Широна в сонной пустыне. Я не мог сбежать.

Кесла продолжала колоть и резать своим разбитым кинжалом.

С упыря сошла вся веселость, пока он рассказывал свою историю.

— Но я одержу победу, отомщу за себя. — Он взглянул через плечо на устрашающего вида василиска. — Я увижу, как будут уничтожены Южные Пустоши.

Пока упырь отвлекся, Кесла прыгнула на спину скорпиону, увернувшись от его хвоста, после чего ринулась к Ашмаре.

Тот развернулся, инстинктивно поднимая руку для защиты, но Кесла пролетела сквозь его тело, обрушившись на поверхность черного стекла.

Ашмара засмеялся, опуская руку и качая головой.

— Все еще пытаешься убить мертвеца?

Потянувшись, Кесла подняла руку и вонзила кинжал в центр черного бассейна. Стекло рассыпалось на осколки с громким звоном. Ее руку пронзила боль. Она посмотрела вниз: кинжал ночного стекла полностью рассыпался: черный бассейн под ним остался нетронутым, без единой царапины.

Ее охватило отчаяние.

— Нет, — простонала девушка.

Она не только проиграла, но и уничтожила их единственное оружие против сонных бестий упыря.

Сверху раздался смех.

Кесла подняла руку. В правую ладонь впился осколок ночного стекла. Она вынула его, из раны брызнула кровь. Потеряв надежду, она оттолкнулась от твердой поверхности стекла, приготовившись биться до последней капли крови.

Насмешливый голос упыря, казалось, прошептал ей в самое ухо:

— Я сыт этими играми. Пора покончить со всем. — Комнату наполнил ликующий хохот.

Кесла сгруппировалась, готовясь к прыжку, но внезапно потеряла равновесие, а ее левая рука погрузилась в зыбучий песок.

Смех упыря, резко оборвавшись, сменился на пронзительный вопль.

Взглянув вниз, Кесла обнаружила, что ее левая рука расплавила черное стекло в мягкий песок. Она подняла раненую ладонь и стала изучать ее. По запястью струилась кровь. Она вспомнила историю Ашмары: «Широн заявил, что его кровь очистит Тулар».

Ее осенила догадка. Вновь перед ней возникли смутные образы пальм и голубой воды. Она посмотрела наверх и увидела полные ужаса красные глаза Ашмары.

— Пожалуйста… не надо…

Кесла облокотилась на бассейн ночного стекла и поместила свою окровавленную руку над его поверхностью. Там, где проливалась ее кровь, твердое стекло медленно обращалось в ровный песок.

В ужасе завывая, Ашмара бился в судороге.

— Нет, не отправляй меня назад!

Кесла не обратила внимания на его мольбы так же, как он не обращал внимания на крики испуганных детей, испускавших дух у его ног. Она смочила своей кровью всю поверхность бассейна, после чего отпрыгнула. Кровь просачивалась в твердую плиту, обращая ее в песок.

Поднявшись на ноги, девушка отошла в сторону. Вслед за стеклом исчезало белое лицо Ашмары. Рта уже не было, крики не раздавались, но глаза горели болью и отчаянием; потом и их поглотила кровавая магия Кеслы.

Перед ней остался лежать голый песок.

Кесла сжала окровавленный кулак. Магия пустыни. Она больше не могла прятаться от правды, сорвавшейся с губ упыря. Она была не женщиной, а лишь частицей пустыни, магическим инструментом в борьбе со злом Тулара.

Несмотря на победу, из ее глаз хлынули слезы.

* * *

Джоах поспешил к Кесле. Он бы и без слез разглядел в ее глазах печаль.

— Что случилось? — спросил он.

Та покачала головой и отодвинулась от него.

Прежде чем он продолжил задавать вопросы, раздался крик Сайвин. Она спрыгнула с шеи дракона, Рагнарк принял облик обнаженного Каста.

— Что случилось? — спросила Сайвин. — Как вам удалось избавиться от духа упыря?

Каст собрал с земли клочки одежды и присоединился к ним. Джоах рассказал о своей встрече с Грешюмом в сонной пустыне и об откровении темного мага.

— Откуда такая отзывчивость у злодея? — подозрительно спросил Каст.

— Я заключил с ним соглашение, — ответил Джоах. — Обещал, что вернусь в сонную пустыню.

— Это ловушка, — сказала Сайвин.

Джоах кивнул.

— Без сомнения.

— А как же обещание? — спросил Каст.

— Я сдержу слово, — ответил Джоах. — Я вернусь в сонную пустыню. Но я не сказал, когда именно вернусь. Точно, не сегодня и не завтра, может быть, лишь через много, много зим.

Каст ухмыльнулся.

— Долго темному магу придется ждать.

Джоах пожал плечами.

— Он живет уже пятьсот лет. Подумаешь, подождет еще несколько десятков лет.

Сайвин посмотрела на Кеслу, все еще стоящую возле исчезнувшего черного бассейна.

— А что насчет ее уловки? Грешюм и об этом предупредил?

— Нет. — Джоах подошел к Кесле и нежно тронул ее за плечо. — Что произошло?

Она, наконец, обернулась, утирая с глаз слезы. Голос казался надломленным, как сам кинжал ночного стекла.

— Упырь и шаман Партус были правы. Я ненастоящая. — Она увернулась от его руки. — Как и у Широна, в моей крови скрыта магия пустыни, способная восстановить то, что было повреждено.

— Но ты настоящая, — возразил Джоах, потянувшись к ней и схватив ее руку. Он крепко сжал ее запястье. — Ты состоишь из плоти и крови. Разве имеет значение, что ты рождена не от мужчины и женщины?

Она взглянула на него, вновь залившись слезами.

— Это имеет значение для меня. — Она осела, сбросив его пальцы. — И будет иметь значение для тебя… в конечном счете.

— Никогда, — ответил он, пытаясь избавить ее от отчаяния.

Но Кесла уже отошла от него, направляясь к василиску.

— Я знаю, как разрушить Врата Плотины. Моя кровь освободит пустыню от зла. — Она выпрямилась перед огромным высеченным камнем, устремив взгляд в его горящие злобой красные глаза. — Я знаю свое предназначение.

Джоах метнулся к ней.

— Кесла, не делай этого. Врата Плотины…

Девушка подняла окровавленную руку и положила ее на покрытую каменными перьями грудь василиска. Рука погрузилась в статую, будто чудовище было лишь тенью, а не цельным куском скальной породы.

— Кесла!

Она обернулась через плечо, на лице перемешались изумление и ужас.

— Джоах!

Он бросился к ней, схватив за плащ. Пальцы вцепились в толстую материю. Но Кеслу затягивало внутрь, будто кто-то дергал ее за руку. Она провалилась в Плотину и исчезла. Из статуи вырвался ее крик, замирая где-то вдалеке, будто погружаясь в бездонный колодец.

В руке Джоах все еще зажимал ее плащ. Остальное одеяние валялось у подножия статуи. Джоах отшвырнул плащ и потянулся к громадине, готовясь последовать за Кеслой. Но его ладонь натолкнулась лишь на холодную скалу. Он пробежал по ней пальцами в поисках щели.

Василиск молча смотрел на него сверху вниз, холодный и источающий злобу.

Кесла исчезла.

Джоах упал на колени прямо на песок.

— Кесла!

Его внимание привлек звук скользящих песков. Сайвин сдавленно вскрикнула. Джоах смотрел, как медленно раскручивается эбонитовая змея, извиваясь и взбивая песок. Красные глаза, налитые темным огнем, устремились на Джоаха.

Василиск вновь ожил в Туларе.