Хотя остров по местному выражению был «высоким» — подводная гора, образовавшая его основание, выступала из воды, а не просто поднималась к поверхности, чтобы служить фундаментом коралловой надстройки, — его высшая точка едва достигала девяноста футов над уровне моря, поэтому танкер был уже сравнительно близко, когда Боб смог показать что-то своему невидимому гостю.

Охотник, наконец-то увидевший свою охотничью территорию, решил, что пора заняться делом.

— Боб, — спроецировал он, — я знаю тебе здесь нравится, но мы ведь многого отсюда не увидим, а через несколько часов будем на берегу. Я хотел бы еще раз взглянуть на твою карту.

Хотя чужак не мог вкладывать эмоции в свои слова, Боб уловил оттенок серьезности.

— Хорошо, Охотник, — ответил он.

Он пошел в каюту, где оставил карту. Когда он расстелил ее, детектив сразу перешел к сути.

— Боб, ты думал о том, как мы поймаем преступника? Я не отвечал раньше на твой вопрос.

— Я заметил это. Ты для меня кажешься таким странным… Я решил, что ты сможешь его вынюхать или что-нибудь еще. Если он похож на тебя, ты его конечно, не можешь увидеть. У тебя, наверное, есть какие-то приборы.

— Не растравливай рану.

Охотник не объяснил свою фразу.

— У меня нет аппаратуры. Это твоя планета. Как бы ты стал действовать?

Боб задумался.

— Если бы ты смог войти в тело, ты бы определил, есть ли там кто-то из твоих.

Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Охотник сделал знак, который Боб привык воспринимать как утверждение.

— Сколько времени займет такой поиск? Можешь ты, допустим, пробраться сквозь кожу, пока я прижимаю руку?

— Нет. Потребуется много минут, чтобы незаметно проникнуть через кожу. Отверстия в вашей коже велики, но мое тело гораздо больше. Если ты отпустишь руку, когда я буду находиться в обоих телах, последствия для нас всех будут весьма неприятными. Если я выйду из твоего тела полностью и буду работать по ночам, пока люди спят, вероятно, со временем я проверю весь остров, но скорость моя будет очень ограничена. Несомненно, окончательную проверку я проведу именно так, но я хотел бы иметь достаточные основания, прежде чем проверять кого-нибудь. Я жду твоих идей.

— Я не знаю, каковы твои обычные методы, — медленно сказал Боб. — Прямо сейчас я не могу ничего придумать, наверное, нужно проследить его путь после приземления и выяснить, в каких людях он мог бы скрываться. Это можно сделать?

— Да. Но с добавлением одного условия. Мы можем проследить его вероятный путь. Вряд ли мы найдем оставленные им следы, но я с большой долей уверенности могу сказать, как он вел бы себя в той или иной ситуации. Конечно, мне многое нужно знать о самой ситуации: все, что ты сможешь мне рассказать, и все, что я смогу увидеть сам.

— Понимаю, — ответил Боб. — Хорошо, начнем с того времени, когда он достиг острова… если достиг. Есть идеи?

— Начнем даже раньше. Прежде чем гадать, где он высадился, нужно решить, где он потерпел крушение. Покажи на карте место, где я тебя нашел.

Боб кивнул, и его палец указал точку на карте.

В северо-западном углу острова, там, где две его части сходились, образовывался тупой угол, отсюда уходил риф, вначале на север, затем поворачивая на восток и потом на юг, образуя лагуну.

Боб указал на крайнюю западную точку этого угла.

— Тут единственный настоящий морской пляж на острове, — сказал он, — единственный берег, не защищенный рифом. Видишь, тут несколько сотен ярдов до начала рифа, который ограждает весь южный берег от бурунов. Нам больше всего нравится это место. Мы здесь купались в день твоего появления. Я помню ту акулу.

— Хорошо, — продолжал Охотник. — За несколько мгновений до того, как войти в земную атмосферу, я автоматически проконтролировал его след и поэтому находился всего в нескольких футах от его линии полета. Поняв, как близко мы к планете, я перешел на ручное управление, но продолжал двигаться по той же линии. Даже если учесть влияние атмосферы, не думаю, что в момент посадки нас разделяло больше одной-двух миль. У меня есть доказательство: я следил за ним в носовой сканер, а он покрывает лишь одну десятую поля зрения. К тому же я не мог упасть далеко от острова. Ты не знаешь, как быстро увеличивается глубина?

— Не в футах. Я, впрочем, знаю, что тут крутой спуск: большие корабли могут подходить к рифу совсем близко.

— Так и я думал. Я оказался на мелководье. По-видимому, мы разбились в радиусе двух миль от этой точки.

Охотник показал на сетчатке глаза Боба карту с точкой на некотором расстоянии от пляжа.

— Большую часть получившегося круга можно не учитывать. Он, несомненно, не разбился на берегу. Мои инструменты показали, что после первого удара его корабль затонул. Я также уверен, что он не приземлился в лагуне. Там мелко, как ты говоришь, и при ударе он разбился бы о дно, а он прошел около пятидесяти футов воды. Я тоже. Может быть, немного больше. Итак, мы приходим к выводу, что он приземлился в двухмильном полукруге к западу от острова с центром невдалеке от вашего пляжа. Я согласен, что абсолютной уверенности в этом нет, даже доказать это затруднительно, но с этого можно начать. Есть у тебя другие идеи?

— Только вопрос. Сколько времени ему потребовалось, чтобы добраться до берега?

— Я знаю столько же, сколько и ты. Если ему повезло, как мне, то несколько часов. Если он оказался на большей глубине, с меньшим количеством кислорода, если у него больше осторожности, он мог провести несколько дней или даже недель, ползя по дну к берегу. Сам я никогда не решился бы напасть на акулу или плыть, отрываясь от дна, если бы не был уверен, что нахожусь вблизи от берега.

— Как же он узнает правильное направление? Может быть, он все еще ползет там?

— Может быть. Однако он легко может определить направление по бурунам, как это сделал я, а если, как ты говоришь, дно круто уходит вниз, это еще один ключ. Не думаю, чтобы эта проблема оказалась серьезной. Конечно, он трус, это может задержать его на некоторое время у обломков корабля.

— Значит, нам придется исследовать риф примерно на милю в обе стороны от пляжа в поисках следов. Вероятно? И что же он стал делать, попав на берег, как ты думаешь? То же, что и ты?

— Твое предположение верно. Что касается вопроса, ответ зависит от многого. Он, несомненно, захочет как можно быстрее найти хозяина. Но трудно сказать, будет ли он ждать на месте или отправится на поиски. Если он высадится на месте, откуда видно какое-нибудь искусственное сооружение, он, вероятно, направится к нему: рано или поздно к этому сооружению придет разумное существо. В общем, нужно знать все обстоятельства, чтобы предсказать его действия.

Боб медленно кивнул, усваивая это.

Наконец он спросил:

— Какие следы вероятнее всего на месте приземления? Что мы будем делать, если ничего не найдем?

— Не знаю.

Охотник не указал, на какой вопрос он ответил, и Боб устал ждать дальнейших объяснений. Его беспокоило, что даже он видел, насколько малообещающе их положение. Некоторое время он напряженно размышлял, все еще надеясь, что гость скажет о наличии какой-нибудь вспомогательной техники. Неожиданно у него появилась идея.

— Охотник, я кое о чем подумал. Помнишь, ты смог подобраться ко мне, только когда я уснул на пляже?

Гость выразил согласие.

— Разве то же самое не относится и к твоему приятелю? Он не может никого поймать, будучи виден. Ты сам сказал, что требуется несколько минут, чтобы пробраться внутрь. Даже если этот тип не заботится о здоровье своего Хозяина, он все равно не захочет, чтобы его увидели. Значит, круг наших поисков сузится, если я узнаю, кто спал вблизи воды за последние несколько месяцев. На берегу нет домов. До Норма Хэя ближе всего. И мало кто устраивает такие пикники, как мы в тот день. Ну, как?

— Возможно, ты прав. Стоит попробовать. Но помни, что со временем он может добраться до любой части острова, а все люди спят. Впрочем, он может этого и не знать. Во всяком случае, любой спавший на берегу подозрителен.

Изменение в работе двигателей прервало задумчивое молчание, последовавшее за этой ремаркой.

Боб вернулся на палубу и увидел, что танкер разворачивается, направляясь в западный проход через риф. Пробежав по мосткам, он оказался на носу, с которого хорошо видны были риф и лагуна.

Риф, по мнению Охотника, не слишком располагал к поискам. Несомненно, человек не мог здесь находиться, что же касается преступника, то хоть он и мог здесь спрятаться, жизнь его не была бы приятной. Длинные ряды барьеров едва выдавались над поверхность воды, они были заметны в основном из-за бурунов. Некоторые части были выше, на них задержалась почва, основание для скудной растительности. В одном или двух местах даже росли кокосовые пальмы. По мере того, как танкер углублялся в проход, Охотник осознавал, что поиски в рифе будут нелегкими. Человек мог пройти по рифу не более десяти-двадцати метров, так как рифы все время разрывались. С другой стороны, плавать на лодке здесь было очень опасно: непрерывные буруны, прорываясь в разрывы рифа, вызывали непредсказуемые течения и водовороты и грозили сокрушить об острые скалы любую лодку.

Даже танкер, с его большим размером, с достаточным запасом глубины, все же осторожно держался середины прохода.

Охотник заметил, что в лагуне они оставались внутри пространства, отмеченного буями. Он вспомнил, что говорил Боб о глубине лагуны. По обе стороны от них, разбросанные на площади в несколько квадратных миль между рифом и самим островом, виднелись прямоугольные бетонные сооружения. Охотник решил, что это и есть резервуары для культур. Длиной они были в двести-триста футов, но над поверхностью воды поднимались не более чем на пять-шесть футов. Ближайший был слишком далеко, чтобы Охотник мог рассмотреть подробности, но он все же заметил, что крыша состоит из застекленных рам, небольшие квадратные надстройки в различных местах были соединены мостиками друг с другом и с миниатюрной пристанью.

Перед ними находилось большее сооружение, отличавшееся в деталях. По мере приближения его назначение стало ясно.

Подобно резервуарам, оно было прямоугольной формы, но гораздо больше поднималось над водой, почти до уровня капитанского мостика танкера. Уровень «палубы» был ниже, но все же более высок, чем у резервуаров. Палуба была покрыта многочисленными механизмами и приспособлениями.

Там были насосы, запасные цистерны и другие надстройки, назначения которых Охотник не понял. Со стороны приближавшегося танкера виднелись толстые причальные канаты и еще более толстые шланги.

Вокруг них суетились двадцать-тридцать человек. Несомненно, это был док, который упоминал Боб, в нем находилась нефть, главный продукт производства острова. Отсюда нефть перекачивалась в танкер.

Оба наблюдателя через глаза Боба с интересом следили, как танкер подошел к доку и остановился у кранцев. На борт протянулись канаты, за ними шланги.

Через удивительно короткое время заработали насосы, перекачивая восьмидневную продукцию острова в танкер.

Потребовался оклик с мостика, чтобы отвлечь их от созерцания.

— Боб, помочь тебе перенести вещи на берег? — окликнул мальчика Терол.

— Спасибо, — отозвался Боб. — Я сейчас.

Он последний раз оглянулся и увидел нечто, заставившее его радостно засмеяться. Он побежал на корму. Из-за дока была видна дорога, соединявшая его с островом. По этой дороге быстро двигался «джип». Боб знал, кто сидит за рулем.

Багаж был перенесен на палубу дока в рекордное время, но «джип» выскочил из-за угла и остановился у шлангов на несколько минут раньше, чем появился Боб с последними вещами. Он побежал навстречу мужчине, вышедшему из машины. Охотник смотрел на него с интересом и симпатией.

Он уже был достаточно знаком с человеческими лицами, чтобы подметить сходство между отцом и сыном. Бобу еще предстояло вырасти на шесть-семь дюймов, но у него были те же темные волосы и голубые глаза, тот же прямой нос и широкий улыбчивый рот, тот же подбородок.

Боб выражал свою радость горячо, что характерно для его возраста. Отец, обрадованный не меньше сына, сохранял нервозность, чего не заметил мальчик, но заметил и понял Охотник. Чужак понял, что ему предстоит убедить мистера Киннэйрда, что с его сыном все в порядке, иначе свобода действий мальчика будет сильно ограничена. Впрочем, он отложил мысль об этом на более позднее время и с интересом вслушивался в разговор. Боб забросал отца вопросами, которые грозили включить все население острова. Сначала Охотник почувствовал тревогу, что его хозяин начал расследование так рано, но вскоре понял, что мальчик и не думал о расследовании. Он просто старался заполнить пятимесячное отсутствие. Детектив успокоился и внимательно слушал ответы мистера Киннэйрда в надежде извлечь полезную информацию, и он был достаточно похож на человека, чтобы почувствовать разочарование, когда мужчина прервал поток вопросов смехом.

— Боб, малыш, я не знаю, что случилось со всеми с твоего отъезда, тебе придется спросить самому. Мне нужно побыть здесь, пока не кончат погрузку. Лучше отведи домой «джип» с твоим багажом. Я думаю, мать выдержит тебя немного, если у тебя найдется время. Во всяком случае, твои друзья еще в школе. Минутку…

Он порылся в инструментальном ящике, достал подержанный кронциркуль из груды корнеров, стамесок и гаечных ключей.

— Ну, конечно! Я ведь тоже буду ходить в школу. Я совсем забыл, что приехал не на каникулы.

Он выглядел таким обескураженным, что отец рассмеялся, не поняв причины, вызвавшей задумчивость сына.

— Ладно, папа, я отвезу вещи домой. Увидимся за ужином?

— Да, если ты сразу доставишь «джип» обратно. И никаких замечаний, что я нуждаюсь в упражнениях.

Боб улыбнулся, хорошее настроение вернулось к нему.

— Не буду, пока не надену плавки, — ответил он.

Багаж погрузили быстро, и Боб, сев за руль, повел машину по дороге. Как он и говорил Охотнику, мощеная дорога шла на четверть мили прямо вглубь острова, тут она под прямым углом сходилась с главной магистралью острова. К короткой дороге примыкали склады из гофрированного железа. Когда они доехали до перекрестка, Охотник увидел, что склады уходят налево, по меньшей части острова. Он видел также бетонные очертания по крайней мере еще одного резервуара с культурами бактерий и решил при первой же возможности спросить Боба, почему этот резервуар сооружен не в воде.

За поворотом появились жилые дома.

Большинство находились на короткой части главной дороги, но один, окруженный большим садом, стоял справа сразу за поворотом. Высокий темнокожий юноша работал в саду. Боб, увидев его, резко затормозил и испустил раздирающий душу свист. Садовник поднял голову, выпрямился и побежал к дороге.

— Боб! Я не знал, что ты возвращаешься так рано. Что ты натворил, парень?

Чарльз Терол был лишь на три года старше Боба, но он кончил школу и склонен был говорить с младшими снисходительным тоном. Боб перестал сердиться на это. К тому же теперь, если бы пришлось состязаться в остроумии, у него было оружие.

— Не столько, сколько ты, — ответил он, — если судить по словам твоего отца.

Младший Терол скорчил гримасу.

— Папа скажет. Ну, это было забавно, хоть твой дружок и струсил.

— Ты на самом деле думал, что дадут работу тому, кто спит целыми днями? — поддел Боб.

Он помнил приказ о том, чтобы держать назначение Чарли в тайне.

Терол возмутился.

— О чем ты? Я никогда не сплю, если есть работа.

Он взглянул на траву в тень под большим деревом, которое росло рядом с его домом.

— Взгляни: лучшее место в мире для отдыха, а я работаю. Я даже снова хожу в школу.

— Как это?

— Я беру уроки навигации у мистера Денниса. Надеюсь, это поможет, когда я попробую в следующий раз.

Боб поднял брови.

— В следующий раз? Тебя трудно обескуражить. А когда это будет?

— Еще не знаю. Я тебе скажу, когда буду готов. Хочешь со мной?

— Нет. Я не хочу работать на корабле, это точно. А сейчас мне нужно увезти вещи домой, вернуть «джип» отцу и быть у школы до того, как выйдут ребята. Я лучше поеду.

Терол кивнул и сделал шаг от машины.

— Плохо, что ты не одна из тех штук, о которых мы учили в школе: они все время делятся на две. Я сам об этом пожалел недавно.

Боб обычно соображал быстро. На этот раз он сумел скрыть впечатление, которое произвели на него слова Чарльза. Он попрощался, включил двигатель, свернул за угол и нажал на газ. Пока дорога с полмили шла между домами и садами, он ничего не говорил, лишь один раз указал на длинное низкое здание слева от них — школу. Вскоре после этого он, однако, остановился у обочины. Они были вне поля зрения обитателей острова, попав с пугающей внезапностью в густо заросшую часть, о которой упоминал Боб.

— Охотник, — напряженно сказал мальчик, как только они остановились, — я об этом никогда не думал, но Чарли напомнил мне. Ты говоришь, вы похожи на амеб. Вы очень похожи? Я хочу сказать… может, придется ловить больше, чем одного?

Охотник понял вопрос мальчика только после некоторого раздумья.

— То есть, может ли наш друг разделиться надвое, как ваши амебы? — спросил он. — Не в том смысле, что ты имеешь в виду. Мы слегка более сложные существа. Он может отсадить отпрыска — отделить порцию своего тела, чтобы создать новый индивидуум, но потребуются годы, чтобы отпрыск вырос. Конечно, это возможно в любое время, но я думаю, этого не произошло. И по очень важной причине. Если он попытается сделать это, будучи в теле Хозяина, новый симбионт будет обладать не большими знаниями, чем новорожденный вашей расы. Он, несомненно, убьет Хозяина в слепом поиске пищи или просто блуждая в незнакомом окружении. Мы знаем биологию лучше вас, но мы не рождаемся с этими знаниями. Нужно время, чтобы научиться жить с Хозяином. Это одна из главных стадий нашего образования. Поэтому, если наша добыча и будет размножаться, то исключительно по эгоистическим мотивам — создать существо, которое почти несомненно будет вскоре поймано и уничтожено, так что преследователи подумают, что убит он сам. Это неплохой замысел. Я, кстати, не подумал о такой возможности. Преступник, не колеблясь, совершит это, если додумается. Впрочем, первой его заботой будет найти подходящего Хозяина. Если ему это удалось, я сомневаюсь, чтобы он проделал то, о чем ты говоришь.

— Что же, немного легче.

Боб вздохнул.

— Несколько минут назад я думал, что за пять месяцев тут появилось целое племя, которое нам придется выслеживать.

Он тронул «джип» и проехал оставшееся до дома расстояние без остановок. Дом находился на некотором расстоянии от дороги вверх по холму. Это было большое двухэтажное строение в джунглях, густая поросль была расчищена лишь на несколько ярдов вокруг него, так что окна первого этажа все время были в тени. Впереди дополнительное количество работы открыло солнечным лучам крыльцо, но и его миссис Киннэйрд нашла необходимым затенить ползучими растениями. Температура на острове была не очень высокой из-за окружающей воды, но солнце светило ярко, и тень часто бывала необходима.

Она ждала на крыльце. Она знала о прибытии корабля и слышала шум приближающегося «джипа». Приветствия Боба были страстными, хотя менее буйными, чем на доке, но миссис Киннэйрд не видела ничего необычного в наружности и поведении сына. Он не остался надолго, но она и не ожидала этого. Она счастливо слушала его непрерывный рассказ, пока он разгружал «джип», переносил вещи в свою комнату, переодевался, отыскал свой велосипед, положил его в машину и уехал. Она любила сына и хотела бы больше видеть его рядом, но она знала, что ему не очень радостно будет сидеть с ней. Она была достаточно мудрой, чтобы не жалеть об этом.

Кстати, если бы он поступил настолько нехарактерно для себя, она обеспокоилась бы. Во всяком случае, тревога, вызванная сообщением из школы, во многом рассеялась. Она смогла вернуться к домашней работе с легким сердцем, когда «джип» двинулся назад к доку.

На обратном пути Боб никого не встретил и не останавливался. Он оставил машину на обычном месте вблизи одного из резервуаров, выгрузил велосипед и сел на него. Небольшая задержка была вызвана тем, что он забыл проверить шины дома. И вот он уже нажимает на педали, возвращаясь к главной дороге.

На лице его оживление и предвкушение не только потому, что он радуется предстоящей встрече с друзьями, но и из-за возбуждающей, с его точки зрения, игры, которая должна начаться. Он готов. Он знает сцену — остров, на котором он родился, и каждый квадратный метр которого знает с детства. Охотник знает привычки и способности смертоносного существа, которое они ищут. Остаются только игроки. Лицо Боба слегка нахмурилось. Он был далеко не глуп и давно понял, что из всех жителей острова наиболее вероятными Хозяевами их добычи были те, кто проводит больше всего времени на берегу и в воде — короче, его лучшие друзья.