– Господин Шекспир, скажите, – произнес Сесил, – зачем, по-вашему, я пригласил вас сюда, в Теобальдс, и доверил вам сведения касательно милорда Эссекса?

Шекспир глотнул вина. Ему было явно не по себе.

– Сэр Роберт, – наконец сказал он, – признаюсь, я не знаю, что вам ответить.

Сесил холодно посмотрел на него.

– Господин Шекспир, вам, конечно, известно, что сэр Френсис Уолсингем был вынужден отказаться от ваших услуг из-за вашей женитьбы, но незадолго до смерти он признался мне, что сожалеет об этом. Он говорил, что это была его лучшая тайная операция. Вот как высоко он вас ценил. В то время вы были необходимы Англии, и сейчас она снова в вас нуждается.

– Вы мне льстите, сэр Роберт.

– Я здесь не для того, чтобы льстить. Возникла пустота, господин Шекспир. Если, как нас учили, природе претит пустота, то представьте себе, как она противна миру тайн. Если я не заполню возникшую пустоту, то это сделают другие, менее щепетильные.

Хотя Шекспир больше и не принадлежал миру тайных агентов, он, как никто другой, понимал, что Сесил прав.

– Для этой цели мне нужны вы. Не много найдется равных вам. Да, тайных агентов много, таких, кому можно поручить что-либо, соблазнив золотом, но можно ли им доверять? Может ли кто-либо из них провести расследование, спланировать все и добиться результата так, как, полагаю, умеете вы? С такими талантами на вас всегда будет спрос. Опасность сейчас повсюду – такие времена.

Шекспир кивнул. После мрачных дней армады наступившее время стало самым неспокойным для Англии – в водах Канала медленно фланировали сто тридцать военных кораблей, груженных тяжелыми пушками, кулевринами и тридцатью тысячами закаленных в битвах испанских солдат, жаждущих огнем и мечом покорить Англию.

– Да, уверен, что король Филипп сгорает от желания отомстить, – согласился он.

Сесил слабо улыбнулся.

– Хорошо. Хорошо, что вы понимаете. У меня надежные сведения, что в портах Испании строятся сорок больших галеонов – сорок боевых кораблей, каждый из которых превосходит лучшие военные суда из тех, что Филипп уже посылал к нашим берегам. Он укрепляет свои порты, он снова готовится напасть. Вероятность того, что к нашим берегам будет послана вторая армада, весьма велика, господин Шекспир. Словно пес из своры, Филипп только и ждет от Англии признаков упадка. Когда он поймет, что мы измождены, больны или разделены, он вцепится нам в горло.

– Но на море мы сильны.

– Не так, как прежде. Военная казна пуста. Многие из крупных кораблей стоят в порту в плачевном состоянии и требуют переоснастки, на других или ловят рыбу, или используют как торговые суда. Страна слабеет: неурожай, подступает чума, по стране скитаются армии бродяг, держа в страхе деревни и города.

Все это Шекспиру было известно. Но он знал, что и в Испании не все спокойно. Бесконечная война в испанских Нидерландах истощила казну Филиппа. Да и сами испанцы еще не оправились от разгрома армады. Но для подобных доводов сейчас было не время.

– Самое неприятное, господин Шекспир, – это непрекращающиеся спекуляции по поводу наследования трона. Именно это более всего ослабляет нас. Придворные и послы только об этом и беседуют, встречаясь на приемах или во время званого обеда. Фрейлины болтают и сплетничают, следят, не появились ли на лице королевы морщинки, не выпадают ли у нее волосы, здоровы ли зубы, ища любые признаки слабости здоровья, которые могут означать, что конец близок. Что, размышляют они, станет с ними, когда ее заберет Господь? Страх распространяется, словно заразная болезнь. Король Филипп понимает это и думает о том, как этим можно воспользоваться.

– Сэр Роберт, но при чем здесь милорд Эссекс?

– Позвольте мне рассказать вам немного о Роберте Деверё, графе Эссексе. Это сильный человек, храбрый воин, грозный дуэлянт, обаятельный и веселый. За это королева его и любит. По той же причине вокруг него вьется так много разных людей. Когда во времена, подобные этим, появляется такой влиятельный и преуспевающий человек, он становится магнитом, который притягивает тех, кто послабее. Особенно в таких случаях, как в прошлом году во Франции, когда он лично посвятил в рыцари двадцать четыре человека из своего окружения, к большому беспокойству и гневу государыни. Для чего еще он это сделал, как не для того, чтобы создать себе мощную поддержку из людей, которые обязаны ему буквально всем?

– Но он не королевских кровей, – отметил Шекспир. – Вне всякого сомнения, шотландский король Иаков VI имеет на трон прав больше остальных. Юная леди Арабелла Стюарт тоже. Даже графиня Дерби или ее сын лорд Стрэндж…

Сесил прервал его:

– Многие не хотят видеть своим королем шотландца. Графиня Дерби уже стара, и ее мало кто поддержит. Ее сын запятнал репутацию подозрениями в симпатии католикам. Есть, конечно, и те, кто считает, что претенденткой на престол должна стать Арабелла. Она англичанка по рождению, молода, некоторые считают ее красивой.

– Тогда Арабелла – ближайшая претендентка.

– А что вы скажете, если узнаете, что Эссекс тайно оказывает ей знаки внимания?

– Я скажу, что у милорда Эссекса есть супруга. Он женат на Френсис, дочери сэра Френсиса Уолсингема и вдове сэра Филиппа Сидни.

Сесил встал и жестом дал знак лакею забрать их пустые бокалы. Он пошел дальше, наслаждаясь пятнистой тенью от деревьев и теплым воздухом. Шекспир последовал за ним. Ни разу со времен его службы у Уолсингема он не встречался с человеком, настолько владеющим собой и своим окружением, как Сесил. Казалось, он даже не моргнет, не взвесив прежде все последствия. К этому человеку сложно питать теплые чувства, но он сразу вызывает уважение.

– Вы не так уж и невинны, господин Шекспир. Вы девять лет прослужили у господина секретаря и наверняка уяснили себе кое-что о темных сторонах человеческой натуры. Вы действительно считаете, что семейство Деверё из тех, кого волнует соблюдение брачного контракта? Когда мать Эссекса, Летиция, вышла замуж за Лестера, разве он не был женат на леди Дугласс Шеффилд? Он попытался заявить, что это был фальшивый брак, но этому никто не поверил. А как насчет бедняжки Эми Робсарт, первой супруги Лестера, которая очень неудачно – но весьма кстати – упала с лестницы и разбилась насмерть, пока ее супруг обхаживал королеву, надеясь, что она станет его женой? Что значит чья-то жизнь против великой цели? Всего лишь падение с лестницы. Это положило конец всем болезням бедной Эми Робсарт, а Лестер смог бы заполучить корону. Думаете, графине Эссекс повезет больше?

Мысли завертелись в голове у Шекспира. Он был удивлен, что Сесил вот так запросто раскрыл ему свои подозрения.

– Для подобных людей, господин Шекспир, такая мелочь, как супруга, – лишь небольшое неудобство. – Лицо Сесила снова приобрело серьезное выражение. Он не шутил. – Позвольте мне рассказать вам о милорде Эссексе еще кое-что.

Они подошли к деревянной скамье под персиковым деревом у стены особняка. Сесил жестом пригласил Шекспира сесть. Из-за его плеча блеснул солнечный луч. Сесил присел на подлокотник скамьи, одной ногой касаясь земли.

– Я знаю милорда Эссекса с детства, – начал Сесил. – Мой отец стал его опекуном после смерти его отца. Мы вместе росли и учились, но никогда не испытывали симпатии друг к другу. Несмотря на то что я на три года старше, он всегда был выше меня и успешней во многих занятиях. На теннисном корте Эссекс был лучшим в том, что касалось ловкости и умения, я же мог только смотреть и удивляться. И конечно же он насмехался надо мной за мою физическую немощь, как обычно это делают все мальчишки.

Но я знал, что у меня есть и преимущества. Он всегда уступал мне в том, что касалось классических языков, языков наших соседей на континенте, изучения законов и власти. Ему не хватало твердости. Когда мне было четырнадцать, а ему одиннадцать, Эссекс вызвал меня на поединок. Он сделал гадкое замечание по поводу моего горба, сказав, что это результат того, что моя мать зачала меня в период своего месячного очищения, а я ответил, что она хотя бы не отравила моего отца. Мне не следовало говорить Эссексу подобные вещи, но это было сказано в пылу гнева. Я пытался отшутиться от его вызова, но он настаивал и сказал, что дает мне право выбора оружия и места поединка. Тогда я ответил: «Раз так, то оружием я выбираю шахматы, а местом поединка – шахматную доску». Эссекс разозлился, сильно разозлился, и сказал, что я трус. Я ответил, что это он боится принять мой вызов, и отправился за шахматами и доской. Мы начали играть, и очень скоро у меня оказалось большое преимущество в партии. Вдруг Эссекс сказал, что скоро вернется, и ушел. Когда же он снова появился, в руках у него был моргенштерн. Господин Шекспир, вы знаете, что такое моргенштерн?

– Конечно, знаю, но никогда не видел.

– Это булава, вид оружия, получивший большое распространение среди габсбургского войска. Слово «моргенштерн» означает «утренняя звезда» из-за утыканного шипами тяжелого железного наконечника. Милорд Эссекс со всей силой обрушил моргенштерн на привезенную когда-то из Вероны мраморную шахматную доску, которая, к слову сказать, была настоящим произведением искусства. Доска разлетелась на кусочки, как и большинство шахматных фигур. Затем он расшвырял обломки ногой и произнес: «Шах и мат. Однажды и с тобой я сделаю то же самое, Робин Горбун».

Сесил выдержал театральную паузу. Шекспир знал, что между этими людьми никогда не было любви, но понятия не имел о том, что причиной их неприязни стала эта ссора.

– В тот день я кое-что заметил в милорде Эссексе, некое мрачное честолюбие, которого он сам не сознавал, не говоря уже о стремлении к власти.

И снова Шекспир промолчал.

– Господин Шекспир, мой отец тоже это заметил. Однако королева этого не видит. Внимание милорда Эссекса доставляет ей удовольствие, она приятно проводит с ним время. Он впадает в экстаз, изображая лебединую преданность своей даме сердца, своей королеве. Поэтому мы должны защитить государыню, однако так, чтобы она об этом не узнала.

– Защитить от чего?

– От его темного желания. Милорд Эссекс хочет стать королем. А все те, кто его окружает – его семья, его друзья, – короновать его. Арабелла, сама того не сознавая, стала путем, его ключом к трону.

– У вас есть сведения?

Сесил замолчал.

– Господин Шекспир, пожалуйста, – невозмутимо произнес он, – не просите меня раскрыть вам мой источник. Если я расскажу вам, то как вы сможете доверять мне?

Это Шекспиру понравилось. Но у Сесила явно есть осведомитель среди приближенных Эссекса. Шекспир попытался припомнить все, что знал об Арабелле Стюарт, принцессе, на хрупкие плечи которой давило будущее Англии. Праправнучка старшей сестры Генриха VIII, Маргарет, она появилась на свет в результате скандальной женитьбы молодого Чарльза Стюарта и Элизабет Кавендиш (ему было девятнадцать, а ей – двадцать); брак был незаконным, потому что королева не дала на него разрешение, и, узнав о нем, она разразилась привычным гневом. Чарльз находился в ряду претендентов на трон как по шотландской, так и по английской линии и не мог жениться без одобрения государыни.

Арабеллу с рождения сопровождали злоключения, преследуя ее, словно голодный пес. Ее отец умер от чахотки в первый год ее жизни, а мать – пять лет спустя от внезапной болезни, оставив маленькую девочку сиротой. Ее бабушка по матери, графиня Шрусбери – известная как Бесс Хардвик, – взяла на себя заботу о шестилетней внучке. Она воспитала ее как принцессу, настаивая на том, чтобы слуги преклоняли перед ней колено и обращались к ней «Ваше высочество».

В возрасте одиннадцати лет настало время, когда Арабеллу нужно было представить ко двору, познакомить с королевой и ее ослепительным окружением из придворных, что и произошло здесь, в этом замке, в Теобальдсе, во время летней королевской поездки в 1587 году. Это был триумф. Елизавета взяла девочку под свое крыло и много для нее сделала, едва не объявив ее наследницей трона. Возможно, все это засело в милой девичьей головке, однако вскоре ее высокомерные замашки породили негодование среди более старших придворных.

Чего Арабелла не понимала, так это того, что нежные чувства королева питала к ней не без корысти. Улыбками и благосклонностью Елизавета добивалась повиновения, ее отец для той же цели использовал топор палача. Это была большая политика, дабы избежать грядущего вторжения испанской армады. Арабелла понятия не имела, что за кулисами театра европейской политики велись переговоры о том, чтобы выдать ее замуж за Раннучо Фарнезе, сына герцога Пармы, могущественного испанского генерала в Нидерландах. Королева надеялась, что такой брак внесет разлад в отношения Пармы и короля Филиппа II и расстроит планы на вторжение.

Но этому браку так и не суждено было состояться, а армаду разбил Дрейк. Однако Сесил сказал, что испанцы готовят новое вторжение. Какая роль отводилась Арабелле? Ни для кого не было секретом, что испанцы снова обдумывают свадебные планы. Портретист Хиллиард написал миниатюрные портреты Арабеллы, которые должны быть переданы Парме и его сыну. Те, кто хорошо знал Елизавету, понимали, что все это – не более чем проявление тщеславия; она скорее разрешит отрубить и бросить в огонь свою правую руку, чем позволит испанскому претенденту жениться на возможной преемнице ее трона.

– Сэр Роберт, это сложные международные дела… – начал Шекспир. – О чем вы меня просите?

– Помешать браку между графом Эссексом и леди Арабеллой Стюарт. Возьмитесь за это расследование касательно Роанока, и у вас будет повод быть рядом с Эссексом и его окружением. Наблюдайте за его действиями, следите за каждым его движением, станьте его приближенным. Найдите доказательства против него. Вы должны работать на него, но в действительности вы будете наняты мной, от имени вашей королевы и страны. Это еще не все, господин Шекспир. Вы припоминаете библиотеку сэра Френсиса Уолсингема и его архив корреспонденции и карт?

Разве мог Шекспир забыть такое? Девять долгих лет господин секретарь и его библиотека, полная тайн, были центром его мира. Он вспомнил строгую тихую комнату в Барн-Элмз в Суррее, загородном доме господина секретаря, где он хранил большую часть своей переписки; сотни, если не тысячи бумаг и документов из Мадрида, Парижа, Рима, Делфта и Антверпена. Даже с Востока, Индии и Нового Света. Но большая часть отсюда, из Англии, – сведения о мыслях и деяниях мужчин и женщин всех слоев общества; что говорят в тавернах и театрах, тюрьмах и домах терпимости; кто с кем спит во дворцах и особняках; кто замышляет заговор, кто лоялен, а кто нет. Это было уникальное собрание сведений, доступное только одному человеку – самому Уолсингему.

– Я хорошо помню эту библиотеку, сэр Роберт.

– Вопрос: где она? Господин Шекспир, когда Уолсингем умер, все исчезло. Все, до последнего листка, все навигационные карты, все перехваченные тайные послания из Эскориала и Ватикана. Ничего нет, все похищено.

– Ну вы же не подозреваете милорда Эссекса?

Сесил изобразил недоуменное возмущение.

– Ай-ай-ай, господин Шекспир, подозрение – серьезное слово. По-видимому, можно предположить, что имело место преступление. Уверен, что эти документы у графа – но можно подумать, что он имеет на них право, ибо женат на дочери господина секретаря. И почему бы ей не унаследовать бумаги своего отца?

– То есть вы хотите, чтобы я нашел эти документы и доставил их вам? Да чтобы перевезти их, мне понадобится несколько повозок.

– Боже, да нет же, господин Шекспир. Я лишь хочу, чтобы вы нашли их, получили к ним доступ и просмотрели бы их, если сможете, чтобы выяснить, что ему известно об Арабелле Стюарт и ее окружении. Я очень удивлюсь, если у него не окажется обширных и важных сведений. Это – шахматы, господин Шекспир. И мы должны выиграть эту партию. Как и в шахматах, в этой игре – четкие правила, главнейшее из которых заключается в том, что государыня должна быть защищена любой ценой. Для этого мы обязаны использовать весь наш разум, дабы перехитрить нашего врага.

– А что если милорд Эссекс снова прибегнет к своему моргенштерну и разрушит ваши планы, сэр Роберт?

Сесил погладил лоб тонкими пальцами правой руки, что была без перчатки.

– Моргенштерн, господин Шекспир, – оружие, которое трудно спрятать. Оно действенно лишь тогда, когда его не ждешь. Но я знаю, что оно у него есть, и мы должны быть к нему готовы. Так или иначе, но вы будете рядом с ним и позаботитесь о том, чтобы ничего подобного не случилось.

– Это как служить двум господам – и предавать одного из них.

– Я понимаю ваши опасения, но разве не в этом заключается искусство тайного агента? Именно это и разглядел в вас господин секретарь.

Сесил поднялся. Он лишь слегка приподнял голову, как тут же появился его сокольничий и забрал сокола и рукавицу с его руки.

– Господин Шекспир, давайте еще немного прогуляемся. Из-за меня вы не смогли провести занятия в школе, но полюбуйтесь, как светит солнце. Каждому иногда нужно побыть прогульщиком. Я хочу, чтобы над Англией всегда сияло солнце. Хотя времена сейчас тяжелые и опасные, у нас все же есть повод для надежды. В Риме новый папа, быть может, он более склонен к миру между старой и новой религией; Генрих Наваррский вскоре может захватить всю Францию и принести мир своей залитой кровью стране. Это люди сегодняшнего дня. Они, будем надеяться, похожи на нас с вами; люди, которые скорее пошлют послов, чем армаду. Но мир, которого мы оба жаждем, не наступит сам по себе, ибо есть другие люди, стремящиеся к войне, которым больше по вкусу убивать и разрушать, а не вести переговоры. Вы позволите им захватить власть или будете действовать в союзе со мной? Вам нужна вечная война с Испанией или вы хотите, чтобы ваша дочь выросла в мире?

Да, подумал Шекспир, я похож на Сесила. В чем-то.

– Но, сэр Роберт, я оставил мир тайн и секретов. – Даже произнося эти слова он не был до конца уверен в том, что говорил.

– Но я могу оказать вам большую помощь. Я могу вас защитить.

Несмотря на зной, Шекспира пробил озноб.

– Мне нужна защита, сэр Роберт?

– А как вы думаете?

Он знал, что нужна. Ему была нужна защита от Топклиффа, человека, который жаждет, чтобы кровь католиков лилась рекой. И Сесил тоже это знал.

– Да, сэр, моей семье действительно нужна защита, – признался он. – Есть люди, которые хотят причинить нам вред. Моя личная безопасность меня мало заботит, но что касается тех, кого я люблю…

– Тогда переходите на мою сторону, господин Шекспир.

Шпионить за Эссексом? Это еще опасней. Тогда зачем он кивнул головой, дав понят, что согласен выполнить эту миссию? На мгновение ему показалось, что Сесил мог бы по-дружески хлопнуть его ладонью по спине, но затем осознал, что сэр Роберт никогда и ни с кем этого не делал и вообще не питал дружески-веселых чувств к кому-либо.

– Я сделаю все, что в моей власти, чтобы защитить от врагов вас и ваших близких, – продолжал Сесил. – Мы оба знаем, кто ваши недруги. Вернувшись на правительственную службу, вы получите все полномочия, положенные вашей должности. Но мне нет нужды сообщать вам, что вы – мы – обязаны быть осмотрительными. Никто не должен знать, на кого вы работаете. Милорд Эссекс будет верить, что вы его человек. Нельзя, чтобы он узнал об этой встрече, ко мне вы будете приходить тайно и только в крайних случаях.

Шекспир чувствовал себя так, словно берет плату в пять гиней за лошадь, зная, что она стоит десять. Зачем ему служить одному влиятельному человеку, чтобы шпионить против другого, не менее влиятельного? Причина была очевидна. Ему до сих пор небезразлична его страна, и инстинкт подсказывал, что только один человек представляет интересы его родины. Сэр Роберт Сесил. Бог свидетель, он не ошибался.

– Хорошо, – сказал он, – я ваш человек. Что бы это за собой ни повлекло.

– Прекрасно.

– А как же графиня Шрусбери и Арабелла? Вы их тоже защитите?

Сесил колебался с ответом, словно обдумывал, что именно он вправе рассказать.

– Бесс знает, что им грозит опасность, – наконец произнес он. – Но считает ее источником Испанию, полагая, что католики могут похитить Арабеллу и увезти за границу, чтобы использовать ее как щит для своих целей и для мятежа. В этом может быть доля истины. Но вы должны помнить, что у нее свои виды на Арабеллу. Ей хотелось, чтобы Арабелла стала королевой, и она постоянно внушала ей эту мысль. Бесс чуть не закончила свои дни в Тауэре, когда опрометчиво согласилась на помолвку юной Арабеллы с покойным сыном Лестера, Денби. Вопрос в следующем: пошел ли ей этот урок на пользу или она согласится на еще одно предложение выдать замуж Арабеллу, которое придется не по вкусу Елизавете? Ответа я не знаю и поэтому не могу заручиться ее помощью в этом деле, но я отправлю к ней вас, а вы увезете Бесс и Арабеллу из Лондона в одно из северных поместий графини Шрусбери. Там она будет в большей безопасности. Однако предупреждаю вас, Бесс – суровая женщина, это вам подтвердит любой вытесненный ею землевладелец или должник. Неспроста же покойный супруг называл ее жестокой мегерой. – Сесил замолчал и тихо усмехнулся. – Но не бойтесь, господин Шекспир. У вас есть ум и обаяние. Используйте их.

Шекспир склонил голову. Сесил разбередил что-то в его душе, нечто давно похороненное под спудом латыни и домашней рутины, наполнявших теперь его жизнь. Это была мысль о возвращении в родимые пенаты, о том, чтобы вновь окунуться в мир тайн; вернуться к старым временам Уолсингема и тайным операциям, от которых захватывало дух. Да, теперь он мог это признать: он действительно скучал по тем временам.

– Поезжайте домой, ибо скоро ваша супруга и все домашние начнут задаваться вопросом, куда вы пропали. Кларксон поедет с вами, чтобы потом забрать лошадей.

– Спасибо, сэр Роберт.

– Обдумайте все по дороге. У меня нет возможности выяснить, как далеко распространился заговор. Однако знаю, что в его основе убеждение, что королеве недолго осталось. Эссекс желает видеть себя следующим по линии наследования. Я не верю, что он замыслил убийство. Он надеется жениться на Арабелле, намереваясь получить корону после того, как Елизавета скончается от естественных причин. Но мы оба понимаем, что между желанием смерти государыни и ее убийством всего лишь один короткий шаг…