Полупустой мобилус катился по дороге, подбирая и высаживая пассажиров. Кир сидел у окна. Разговор с Эстель отнял у него все силы, и сейчас он мечтал лишь об одном – добраться домой и уснуть.
Жуткая дамочка! Усыпить – надо же! Все-таки они тут, в Сарегоне не очень аккуратны со словами. То же самое «усыпить» – слово-лжец. Оно означает – убить. Да, именно это и ничего другого. Но разве удобно человеку сказать: я собираюсь убить кошку? Нет, неудобно. Вот и приходит на помощь это лицемерное «усыпить». Сон – это ведь не страшно, нормально.
Кир вспомнил историю, когда эта подмена могла дорого обойтись. Его приятель с факультета устройства природы проходил летнюю практику в зоолечебнице, лаборантом.
Пришла женщина с котом – молодым, здоровым, пушистым и, похоже, довольным жизнью. Единственный был недостаток у усатого-хвостатого: он чуть прихрамывал на переднюю лапу. «Усыпите его!» – потребовала дама и протянула чек.
Лаборант, едва сдерживая слезы, смешивал дрожащими руками лекарства, когда все-таки решил попытаться поговорить с хозяйкой красавца: «А почему вы решили его усыпить?». «Так врач сказала. Чтобы операцию на лапе делать!» – был ответ.
Приятель потом долго не мог прийти в себя.
Если со словами не обращаться бережно, они тоже начинают мстить. И они это умеют. Жаль, что в Сарегоне совсем нет гуманитариев, которые могли бы хоть как-то следить за словами.
Кир вышел на остановке и пошатнулся. Кажется, он устал еще больше, чем думал. Хорошо хоть, что до дома было недалеко. Дядюшка, видимо, уже спит. Главное – не шуметь…
На кровать он упал уже вообще без сил. Перед глазами всё плыло, голова кружилась, а во рту явственно ощущался какой-то горьковатый привкус. Великий интеграл! Она все-таки его отравила.
Дурак, какой же он дурак!
Кир попытался встать, но ничего не вышло. Комната кружилась и покачивалась, краски тускнели. А сам он, казалось, проваливается во что-то темное, густое и теплое. Будет ли это похоже на сон?
* * *
Странно, почему перед смертью в тумане и мутных разводах он видит не лицо Рады – такое родное и бесконечно милое, – а Аэрис? Она конечно, тоже хороша собой, но в такой момент это совершенно неуместно…
А еще дядюшкин голос, звучащий словно из динамиков, недовольно говорит:
– Вот, я же предупреждал, что он спит! В наше время барышни не были такими… гм… настойчивыми.
И вот уже лицо Аэрис совсем рядом. Какая же она красивая! Ее губы двигаются, и звучат слова, смысла которых он не понимает, лишь вслушивается в волшебное звучание ее голоса:
– Ну что, теперь видишь, как опасно распивать напитки, пусть и безалкогольные, с чудовищами вроде моей мамочки!
Что-то холодное касается его губ. Горько же!
– Глотай сейчас же, и нечего тут морщиться. И так времени прошло много. Она пила его сразу же. Глотай, я сказала!
Кир послушно проглотил горькую жидкость. На это ушли последние силы. И он провалился в темноту.
* * *
Когда он открыл глаза, было еще темно. Надо зажечь шар. Привычный жест рукой – но ветка не появилась. Ну конечно, это же Сарегон, а ветка в кармане. Точно в кармане? Он проверил. Да, всё в порядке.
А еще его, кажется, опять пытались убить. Обычное дело. Он потянулся к выключателю, провел рукой по сенсору. Свет вспыхнул, и Кир едва не закричал от неожиданности: на полу полусидела-полулежала Аэрис. Она дремала, опершись на его кровать.
Девушка открыла глаза и зажмурилась от света.
– Оклемался? Это хорошо. Я боялась, что не успела.
Аэрис поднялась, и Кир увидел, что сидела она вовсе не на полу, а на его одежде, бесцеремонно вытащенной из шкафа и сваленной в кучу.
Он тоже попытался встать. Она жестом остановила его:
– Лежи пока. Я принесу тебе чай.
Интересно, с чего бы вдруг такая забота?
– В последний раз, когда ты приносила мне еду, там была отрава. Это у вас семейное?
– Ага, фамильная традиция. Но я решила ее нарушить. Так что в этот раз просто чай.
– Тогда ты тоже так говорила.
Аэрис устало улыбнулась:
– Похоже, тебе и правда лучше, – и вышла из комнаты.
* * *
От Аэрис можно было ожидать чего угодно. В том числе и просто чая – без какого бы то ни было подвоха. Вряд ли на этот раз она станет его травить. Ради этого не стоило лететь сюда поздно вечером и отпаивать его противоядием.
Девушка появилась на пороге, у нее в руках была кружка с чаем – огромная, с геометрическим рисунком. Кир всегда из нее пил. Вот как Аэрис догадалась, какую именно нужно взять?
Он осторожно отпил.
– Тебе нужно пить много жидкости. По крайней мере, сегодня.
– А ты теперь не только борец с магиками, но и врач? – как ни старался Кир, а поверить в ее дружеское участие ему не удавалось.
– Вообще-то да, – просто ответила она. – Будущий.
Точно! Она ведь учится на медицинском. Как и Ирис. Ну почти.
– А где дядюшка? – подхватился Кир. – И как он тебя здесь оставил?
Аэрис улыбнулась:
– Ну, скажем так, твоей репутации был нанесен непоправимый урон.
Кир поперхнулся чаем. Великий интеграл, что она наговорила бедному старику? Впрочем, что сделано, то сделано. Лучше объясняться с дядюшкой, чем лежать тут мертвым.
Было бы неплохо, если бы она и ему объяснила, с чего вдруг ей понадобилось его спасать. Не то чтобы он был против. Просто как-то это на нее не похоже.
Только вот лучше ее об этом не спрашивать, а дождаться, пока сама заговорит. С девушками всегда так. Вытащить что-то из них невозможно, но если не спрашивать, а еще лучше – продемонстрировать полное безразличие к их секретам, можно не сомневаться: все тайны окажутся раскрыты и выболтаны.
Так что Кир молча пил чай. Как ни странно, это помогало. Он чувствовал себя намного лучше.
– Какая она? – голос Аэрис дрогнул, она уже не улыбалась.
– Кто? – не понял Кир.
– Другая я. Ирис.
Кир молча уставился на нее.
– Ну да, я подслушала ваш разговор. Увидела, как ты бредешь к дому. Думала – меня навестить пришел, а когда вы с маман в гостиную удалились… Не могла же я не выяснить, о чем вы там шепчетесь! Так какая она?
Кир продолжал молчать. Ответить что-то – значит признать, что он знает Ирис, что был на Альтаре. А это то, о чем говорить он не мог. Не имел права. Тем более с Аэрис! Вот уж кто не заслуживал доверия вообще.
А значит, нужно сделать круглые глаза и спросить: что ты имеешь в виду? Да, как-то так.
– Красивая, – он услышал свой голос словно со стороны.
– Ну это очевидно, – усмехнулась Аэрис.
– Она очень милая и добрая. Она прекрасная целительница… будет. И она спасла мне жизнь.
– Что, и там тоже? Да ты умеешь находить проблемы!
Повисла тяжелая тишина. Аэрис думала о чем-то, и думы эти точно не были радостными. Киру почему-то стало неловко.
– Прости… – проговорил он.
– За что? За то, что сразу не сказал, что я – клон, а моя основа живет себе у магиков? Так ты мне никто. А они… Они ведь знали, всю дорогу знали! И молчали!
На глаза девушки навернулись слезы. Она заговорила – и такая горечь была в ее словах, что и у Кира комок подкатил к горлу.
– Я ведь думала, что схожу с ума, что я ненормальная. Я постоянно видела… Во сне или когда просто задумаюсь… Как я машу какой-то палкой – и заставляю предметы двигаться. Или как летаю в такой штуковине… – она очертила круг руками вокруг себя. – Или… Да многое! И это было таким настоящим.
Кир молчал и внимательно слушал: ей нужно выговориться. Конечно, проблемы это не решит, но часть боли уйдет.
– Мата выучилась на ментотерапевта. Я думала, чтобы помочь мне. Но нет, оказывается, это было лишь для того, чтобы не показывать меня другим врачам. Ведь сумасшедшая девочка не может унаследовать гору хлама!
Аэрис уже не скрываясь всхлипывала, и иногда было трудно понять, что же она говорит.
– Я думала, что какая-то не такая… Ненормальная. Ведь у нормальных людей не бывает истерик и видений. У них только цели, задачи, достижения и открытия. А потом, когда стала старше, мне вдруг пришло в голову: а вдруг дело не во мне, а в магиках? Не просто же так я вижу картинки из их мира. Может, это какой-то коварный план…
Она достала из сумочки платок.
– Я поделилась этим с Матой. Я всем с ней делилась! С самого детства! И знаешь, что она сказала? Всё может быть! Размышляла еще, мол, магики ушли из этого мира давно, кто знает, что они теперь могут… А я себе представляла какие-то страшные трансляторы, которые влияют на умы.
У магов не могло быть трансляторов, как и любой другой техники. Но сейчас было не время вдаваться в детали.
– Я стала искать… Чуть не забросила учебу. Собрала кучку таких же… умников.
Она снова всхлипнула.
– Потом еще этот Заст… Он рассказал свою историю, я чуть и правда с ума не сошла. Я поняла, что теперь магики не ограничиваются влиянием на наши умы, они принялись нас убивать! И никто не принимает мер.
– Это был несчастный случай, – вставил Кир.
Аэрис бросила на него быстрый взгляд, но вопросов задавать не стала. Вместо этого сказала:
– Мне очень жаль мать Заста, это ужасная трагедия. И его самого было жаль. Но он же настоящий сумасшедший!
Кир вспомнил, как рьяно блондинчик настаивал на пытках, и мысленно согласился с нею.
– А Мата… Я ведь рисковала! А она всё равно не сказала ни слова правды. Ладно мать. От нее никто не ждал ничего хорошего. Как это она еще меня не усыпила, когда эти видения начались… Но Мата! Я же ей верила.
Нужно было молчать, но Кир заговорил:
– Может, ты к ней несправедлива? Она ведь не бросила тебя одну с Эстель, осталась, пожертвовала карьерой. Она пыталась помочь, как могла, изучила ментотерапию. Да она даже умудрилась умереть в тюрьме, чтобы не раскрыть твою тайну следователям…
– Да? А может, не пожелала уйти от ценного экземпляра? Где еще человеческого клона найдешь? Может, втихаря научную работу по мне писала: «Связь клона и основы: физиологическая, ментальная и какая-нибудь там еще»? А в тюрьме покончила с собой от ужаса: сказала бы чего лишнего, маман бы ей такое устроила, что тихая и безболезненная смерть покажется мечтой!..
Аэрис разрыдалась. Не было больше неприступной красавицы и опасной интриганки. Была девчонка, обиженная, обманутая самыми близкими людьми.
Теперь он и вовсе не знал, что делать. Как успокаивают плачущих женщин? И возможно ли это вообще? Только смотреть, как горько Аэрис рыдает, не было никаких сил.
– Ну, не плачь так… Вот, выпей.
В руках у Кира всё еще оставалась кружка с чаем – он успел выпить лишь половину, потом было уже не до того. Ее-то он и протянул девушке, тут же обозвав себя идиотом.
Аэрис удивленно подняла на него заплаканные глаза и покачала головой:
– Какой же ты все-таки…
О том, какой он все-таки, Кир так и не узнал. Она взяла у него из рук кружку, поставила на тумбочку, а потом обхватила его за шею руками и разрыдалась еще громче, теперь уже у него на плече.
Она плакала так безутешно, нужно было срочно что-то делать.
И Кир заговорил. Он говорил всё, что приходило в голову. Что мать Аэрис – вот кто настоящее исчадье тьмы. И раз уж Аэрис выдержала всю жизнь рядом с этой злобной ведьмой, то теперь она справится с чем угодно. Что она – красивая, умная, обаятельная. Что ее все любят, что все парни их академии умереть за нее готовы. И что у нее огромное будущее, и что она обязательно будет счастлива, и никакие родственницы этому не помешают…
Слушала она или нет, но всхлипывала всё тише и реже. А ее объятия становились всё крепче. Кир даже подумал, что, пожалуй, они были слишком крепкими…
Аэрис перестала плакать, но рук не расцепила. Она подняла голову и прижалась губами к его губам. Ее губы были горячими и солеными от слез, а поцелуй – долгим и тоже горячим. Голова закружилась. Но это наверняка не от поцелуя, а от слабости…
– Погоди! – он осторожно, но уверенно отстранил девушку. – Понимаешь, я встретил там кое-кого… В общем, это было бы неправильно. Дело не в тебе. Ты – восхитительная, да я сам по тебе с ума сходил. Так что ты не думай…
Аэрис прервала его бормотание:
– Я думаю, – с улыбкой сказала она, – что этому кое-кому очень повезло.
Кир выглянул в окно. Уже светало. Что ж, это была одна из самых странных ночей в его жизни.
– Может, чаю? – спросил он.
– Было бы неплохо, – согласилась Аэрис.
Они спустились на кухню. Кир возился с заваркой, доставал всякие вкусности из шкафчика, а его ночная гостья смотрела в окно. Ее глаза уже не выглядели заплаканными, да и сама она опять была похожа на прежнюю Аэрис. Эту девушку сломить непросто.
– Что собираешься делать теперь?
– Уеду из дома. По достижении совершеннолетия я получила кое-какой капитал. Это, конечно, не самое большое состояние Сарегона, но тоже недурно.
– Куда уедешь? – испугался Кир. – Последний год учебы!
– Никуда. Просто сниму квартиру. Ну и откажусь от наследства. Пусть все это достанется городу.
Ну что ж, кажется, она окончательно пришла в себя. Худшей кары для Эстель придумать было невозможно.
А у Кира оставался еще один важный вопрос. И Аэрис могла знать на него ответ.
– Понимаю, тебе сейчас не до того…
– Это еще почему? – вскинула бровь девушка. – Я в порядке. И ты мне очень помог. Так что проси о чем хочешь, – она улыбалась.
Видимо, он никогда не поймет женщин. Или никогда не поймет Аэрис.
– Ты что-нибудь знаешь о брате Маты?
– Мало… Он работал лесником где-то неподалеку от Стройграда. А однажды вдруг собрал вещи и уехал. Мата очень переживала тогда. Кажется.
– А когда это было?
Аэрис нахмурилась, вспоминая.
– Нет, не вспомню. Несколько месяцев назад.
– Не тогда, когда погибла мать Заста?
Глаза Аэрис расширились:
– А ведь и верно! Приблизительно в то же время. Думаешь, это как-то связано?
– Наверняка.
– Если так, то вряд ли ты его найдешь. Думаю, его многие сейчас ищут.
– А мне вот как раз кажется, что найду, – улыбнулся Кир.
Чай был выпит, за окнами уже гудел ранний транспорт, и никаких причин оставаться у Аэрис уже не было. Она со вздохом поднялась.
– Мы ведь уже не увидимся до твоего отъезда?
– Боюсь, что нет… Это не потому, что… – он покраснел и сбился. – В общем, не поэтому. Мне нужно кое-что закончить. А времени совсем мало.
– Я понимаю. Могу я тебе чем-то помочь?
– Вряд ли… Впрочем, помнишь паренька, что взорвал крыло академии?
– Там его вряд ли скоро забудут, – рассмеялась она.
– Ты не могла бы узнать, куда он делся?
– Да запросто. Помнится, он проявлял ко мне повышенное внимание: забрасывал сообщениями и все такое. У меня где-то должны быть его контакты.
Она ушла, когда только начало светать. Обернулась, помахала рукой, прыгнула в припаркованный у дома мобиль – и уже через секунду исчезла. Кир долго смотрел ей вслед и никак не мог отделаться от ощущения, что он совершил какую-то непростительную, непоправимую ошибку.