Не только мир Ориса изначально был разделен на две части, одной из которых являлась сумеречная зона. Илат, когда-то тоже был разделен – на мир людей и Герму. Что представляла собой Герма, помнили только перворожденные, но даже они не желали вспоминать о её трагической участи и о тех, кто там жил. Последний бой уничтожил остатки цивилизации много тысячелетий назад и лишь на материковом плато сохранились древние колонны, олицетворяющие собой падших ангелов, не вставших на сторону ада. Именно этому миру в прошлом пришлось испытать на себе всю мощь уничтожающей ярости великой армии Ада. Преданная своими братьями Герма, до конца держала оборону, пытаясь спасти остатки человечества, не подозревая, что они сами являлись причиной всех людских бед. Войска Ориса не ввязывались в бой ради спасения Гермы, обрекая её на мучительную гибель от рук демонов. Демоны же, видя, как Герма пытается спасти смертных от гибели, были безжалостны, уничтожая одного брата за другим. Как только последний защитник Гермы был уничтожен, войска ангелов оттеснили демонов от Илата и закрыли врата преисподней. Имена героев, защищавших людей, были забыты и стерты со скрижалей истории, отмеченные страшным позором.

Герма располагалась недалеко от земель Альмерата, государства, созданного задолго после её падения. На горизонте развивались исполинские паруса, мерно вздымающиеся под потоками легкого бриза. С суши можно было легко определить, что это был за корабль, украшенный вдоль борта красной линией, означающей смерть. Это судно перевозило рабов и трупы, используемых магами Альмерата в своих темных таинствах. Причалив к берегу, по сходням спускались заклейменные рабы, пойманные в далеких землях. Капитан этого судна был неимоверно счастлив и громко хохотал, сходя на берег. Обычно при захвате рабов капитан терял по нескольку дюжин своих разбойников, но на этот раз удача ему улыбнулась, и пойманные люди не оказали ему должного сопротивления. Все люди были живы, никого не пришлось усмирять палками или убивать, оттого счастье так и лилось с лица капитана. Особенно колоритно среди пойманных рабов выделялись девять мужчин, статно сложенных и на удивление мирных, как будто приученных к невыполнимым работам, что сулило огромный куш при продаже, так как усмиренный раб стоил в два, а то и в три раза дороже, чем свободный человек, наделенный неимоверными амбициями. В землях Альмерата право на свободу принадлежало только коренному населению, и то не всем. Если человек являлся полукровкой или пришлым из других земель, он сразу становился рабом, независимо от его социального статуса вне Альмерата. На торговую площадь выводили рабов группами, чтобы продажа была выгодней, особенно ценны были крепкие руки. Рослые мужчины, привезенные из-за моря, продавались за большие деньги на рудники, остальные уходили с молотка на корм скоту. После продажи всех мужчин капитан вывел на центр площади хрупкую девушку, трясущуюся от взглядов алчных глаз. Торговля была дикая, каждый хотел иметь такую красоту в своем гареме. Была предложена самая высокая цена в три тысячи золотых, но к распорядителю торгов подошел невзрачного вида мужчина в ветхих одеждах, что-то прошептал тому на ухо. Молоток торговца, взлетающий и опускающийся при совершении покупок, задрожал в руке, и тот выкрикнул: «Чужестранка продана за сто тысяч золотых храму Дораса!». Мужчина подошел к ней, освободил от пут и приказал идти вслед за ним, не отставая. Женщина повиновалась беспрекословно, так как не знала ни этой страны, ни семьи, ни своего имени. Все воспоминания ушли с её сознания, возможно, она испытала неимоверную боль утраты, но память не возвращалась. Впереди шел мужчина, вслед за ним плелась худощавая женщина с накинутым на её голову капюшоном. Лишенная сил, измученная долгим морским переходом, она не чувствовала в себе ни малейшей искорки жизни, доверившись странному мужчине. Её сознание подсказывало, что можно довериться и идти. Постепенно, проходя квартал за кварталом, её потускневшему взору открывались злачные места города. Мужчина вел ее обходными путями, минуя центральные улицы. Достигнув места назначения, им открылась огромная площадь, в конце которой располагался огромный храм Дораса. Это было монументальное строение, врата которого превышали человеческий рост примерно в десять раз. Войдя в храм, мужчина предложил женщине взять у входа огромную пику, не объясняя своих намерений. Взяв оружие, которое превосходило ее своими размерами, она последовала за мужчиной дальше. Пятиметровая пика, утяжеленная на конце бронзовым набалдашником, с трудом удерживалась женщиной. Они поднимались по округлой лестнице на второй пролет здания. Женщина разглядела вдали небольшой трон, на котором восседала жрица, по мановению руки которой её приближенный человек, находящийся с ней рядом, поклонился и направился прямиком к поднимающейся женщине. Подойдя к ней, он предложил избавить её от тяжелой ноши и, взяв одной рукой неподъемную пику, крутанул её вокруг себя и легко опустил древко на блестящий пол. Мужчина приказал следовать дальше на третий ярус здания по узкому мосту, сделанному из металла. Проходя по мосту, женщина услышала в своей голове голос, спрашивающий: «кто ты? Как твое имя?». В ответ она мысленно произнесла: «мое имя? Я не помню». Голос ответил: «тебя будут звать Луиза». Пройдя узкий мост и выйдя на широкий лестничный тракт, Луиза увидела народ, который тыкал в нее своими пальцами и кричал: «зачем ты пришла сюда? Тебя никто не звал! Убирайся!». Мужчина посоветовал держаться от них подальше и не слушать. Луиза прошептала: «Будьте терпеливы к оскорбляющим вас». Провожатый остановился и спросил: «Что ты только что сказала?». Луиза ответила себе под нос: «Это не мои слова, это сказала ваша пророчица». Мужчина очень удивился таким словам и, не говоря ни слова, последовал дальше. Люди продолжали кричать, и голос зазвучал вновь в голове Луизы: «Хочешь, чтобы они замолчали? Ты можешь это сделать, только пожелай». Голова Луизы звенела от бесчинствующей толпы, кричащей и отвлекающей её, а впереди виднелся трон, с восседающей жрицей Дораса. Не было больше сил идти вдоль визжащей толпы и Луиза, подняв руку вверх, щелкнула пальца, выкрикнув: «Молчать!». Звуки, издаваемые людьми, замерли. Луиза, окинула взглядом окружающих её мужчин и женщин, схватившихся за свои шеи. Нет, их никто не душил, просто голосовые связки отказались выплескивать хоть какие-то звуки. Мужчина, за которым она шла, произнес: «мы пришли, и не беспокойтесь за этот сброд, скоро они смогут говорить». Жрица, восседающая на троне, медленно поднялась и, приблизившись к Луизе, сказала: «А ты подаешь большие надежды. Кто тебя учил? С каких ты краев? Мне было видение, что мне нужно тебя выкупить на невольничьем рынке, что ты должна изменить многое в этом мире». После недолгой беседы жрица поняла, что Луиза будет достойной ученицей, и велела приступить к обучению немедленно, как только та получит комнату, поест и помоется.

Оказалось, что Альмерат, будучи раздираем внутренними разногласиями, стремится упрочить свое положение захватом других земель. Жрица Альцения была настоятельницей в храме Дораса и поведала Луизе интересную историю: «Жрецы Альмерата проводят опыты с мертвой плотью, стремясь воссоздать непобедимого воина. Мы с сестрами совершили небольшую вылазку в темные казематы жрецов. Зайдя в темное помещение, освещаемое скупыми потемневшими лампадами, мы заглянули в одну из опочивален, где обычно отдыхали жрецы после свершенного ритуала. На красиво выстланном ложе возлежал жрец, а рядом с ним находилось женское тело с оторванной головой, и черная кровь, выплескивающаяся из обезглавленного тела, заливала кровью постель. Мы видели, как жрец пытался обесчестить безголовое тело, а затем, будто одержимый бесами он, не видя нас, с черными, как смоль, глазами, кинулся к чаше омовения, где находилась проточная вода. Из его рта бурными потоками извергалась трупная сущность. Мы решили тогда прекратить эту алхимию и сожгли лабораторию, но заметили, что на окраинах Альмерата, в отдаленных деревнях стали появляться странные лесные существа – мертвые дети, покрытые одеревенелыми коростами. Вреда эти детишки местному населению никакого не приносили, но вызывали сострадание со стороны женщин, которые, соболезнуя их участи, проявляли к ним своеобразное радушие, видя в них своих умерших детей».

Постепенно шло разложение Альмерата под властью деспотического императора, который был одержим жаждой власти и имел в своем ближайшем окружении в качестве советника ведьму, которая, подчиняясь своему совету, расположенному в Лесах забвения, делала все, чтобы совратить императора с пути истинного и направить его на поддержание сил воинств ада. Целью ведьм было отвлечь внимание сил Илата от вторжения адских легионов, чтобы Илат разделил свои силы и не нанес значительного ущерба союзникам мира демонов. Ведьмы являлись проводниками демонических созданий в мире Илата, оттого были незаменимыми союзниками для Зирдалла. Делясь с ними незначительными крохами исторгнутых душ, архидемон преследовал свои цели, не сильно заботясь о дальнейшей судьбе своих подопечных.

В незапамятные времена, когда силы Ориса были в превосходстве над силами Ада и могли полностью подчинять своей власти действия демонов, Архангелы могли с легкостью проникать в любые из миров и вершить правосудие над непокорными монстрами. Не было никаких запретов, и ангелы могли летать даже в Сумеречной зоне, наблюдая за мерно происходящими процессами, чтобы весы судьбы неуклонно соблюдали равновесие. Многие демоны сочли за оскорбление ограничение их могущества в мирах и выказали своё недовольство, что повлекло за собой противостояние между ними. Зирдалл с другими демонами был на стороне хаоса, вечно недовольный своей участью второсортного божка, он хотел подчинить своей власти близлежащие миры, до которых мог дотянуться. На этом его планы не ограничивались, и он яростно пытался воплотить их в жизнь. Ад исторг из своих недр законопослушного архидемона Тардаса, подчиняющегося законам равновесия, чтобы он урегулировал недоразумения между светлым советом архангелов и Зирдаллом. Воплощенный дух в совершенном темном теле, отливающим фиолетовым оттенком, навевал на всех, кто его видел, невообразимый трепет, но не ужаса, а благоговения. Таким он и предстал перед светлым советом в надежде разрешить назревающий конфликт. Такого демонического совершенства никто не мог представить даже в светлом совете. В речах Тардаса все уловили здравый смысл сотрудничества и искоренения беззакония со стороны других демонов. Он же, в свою очередь, заверил совет в том, что сам лично накажет бунтовщиков. Армитала находилась в совете и выказала желание помочь Тардасу в поимке мятежников. Совет одобрил порыв архангела и отпустил их вершить правосудие. Узнавая Тардаса все лучше и лучше, Армитала невольно привязывалась к нему, видя в его лице идеального защитника. Архидемон же, ведомый благими намерениями, не позволял себе лишнего и соблюдал определенную дистанцию. То, что льстило душе Армиталы в лице союзника Тардаса, то же и отталкивало её – демонические флюиды, источаемые его телом, были ей тягостны и в то же время желаемы. Пытаясь пересилить себя, она отводила от себя дурные мысли и, пытаясь что-то сказать, осекала себя на полуслове. Тардас же, видя мучительное желание обладать его телом, по-другому взглянул на архангела. Бросив на нее свой демонический взор, Тардас увидел свою сущность, способную к возвышенным чувствам, доселе ему не ведомым. И он сделал первый шаг. Подойдя к ней и взяв ее за руку, Тардас посмотрел в её большие глаза и увидел в них свое отражение. Не просто отражение, а желаемое, вожделенное чувство полного поглощения. Обняв её хрупкое тело и окутав своими темными крыльями, архидемон нарушил все мыслимые законы мироздания – их тела слились в вечной страсти и яростные поцелуи направили её тело к истокам мироздания, создавая ощущение вечного колеса жизни. Это ограничение в законах поставили изначальные боги, сотворившие мир и ушедшие за пределы мироздания. Все миры содрогнулись от изменения чаш весов, и на поимку сдвинувших чаши были отправлены легионы Ада и Ориса. Архидемон и Армитала не хотели бежать, и отдались в руки ищущим. Приговор был суров: Тардас был отдан демонам на растерзание, и сам Зирдалл приложил руку к его уничтожению в глубинных залах Ада. Армитала же предстала перед Светлым судом совета и приговорена вечно служить на благо Ориса под началом Медива, верховного главнокомандующего. Давшая клятву, она не могла ослушаться. Связь демона и ангела не могла принести плоды греховной связи, но Армитала чувствовала, что ждет ребенка. В момент рождения совет предпринял некоторые шаги, чтобы отнять ребенка у матери. Когда она попросила после родов показать ей младенца, ей сказали, что ребенок умер, не в силах пережить преступления со стороны родителей. Армитала, спустя тысячи лет, смирилась с утратой, но не забыла того, кого любила. Последний раз перед бесконечной разлукой с любимой Тардас сказал: «Я хотел быть вашим защитником, прости меня». Ребенок Армиталы был отдан на воспитание и находился под неустанным вниманием своего наставника, архангела Корины, в мире Илата. Михаил – имя, полученное им при рождении, полностью соответствовало характеру полукровки. Его учили ненавидеть демонов и истреблять их с неимоверной жестокостью во славу светлого совета. К моменту вхождения в храм Луизы Михаил полностью овладел мастерством своей ангельской сущности, был полностью подготовлен к уничтожению демонов и яростно ненавидел Тардаса, с которым искал встречи на поле боя. Михаил знал, что Тардас уничтожил её мать, со слов Корины, которая вещала от имени Светлого совета.

Пришло время предстать перед Светлым советом и определить дальнейшую участь Михаила. Корина велела своему ученику готовиться к встрече с верховным советом архангелов и быть готовым к любой уготованной ему роли. Она, вопреки всем наставлениям, очень привязалась к Михаилу, он вырос на ее руках и она, будучи обуреваема материнскими заботами, не хотела бы горькой участи для своего ребенка, потому вложила в Михаила все навыки, которым он соответствовал, и рьяно вырабатывала в нем гнев против демонов и его отца. Становление Михаила закончилось, и Корина была готова отдать его на растерзание высшему совету, потому как была уверена в том, что ее чадо сможет постоять за себя в любой уготованной для него ситуации. Как только забрезжил рассвет, Корина велела Михаилу готовиться к первому своему взлету, благо крылья, которыми он располагал, были кристально белыми, как у его матери. Михаил ничем не отличался от других ангелов, разве только тем, что нестандартно мыслил и показывал разные способы решения конфликтов. Корине и Михаилу предстояло преодолеть барьер между мирами и следовало воспользоваться одной из сфер, способных мгновенно перемещать ангела с одного мира в другой. Чтобы достичь сферы, нужно было добраться до вершины горы Санура, расположенной на южной оконечности земель Альмерата. Выйдя на открытую всем ветрам площадку, Корина подумала о предстоящем взлете. На её спине расцветали белоснежные крылья ангела и, подхваченная ветром, она, зависнув над Михаилом, велела проделать то же самое. Михаил встал в центр учебной площадки и подумал не о том, что нужно было расправить крылья, а о том, что необходимо ему попасть в мир Ориса. Неожиданно под ногами Михаила начала открываться иссиня-черная бездна мрака, открывая портал в иные миры. Такого поворота событий не ожидала даже Корина. Быстрым ударом крыла она оттолкнула Михаила от открывающейся ловушки, сбив тем самым трансформацию мыслеобраза для открытия портала. «Ты еще не готов к таким сложным манипуляциям, – резко бросила Корина, – ты предстанешь перед советом должным образом и только после этого сможешь сам распоряжаться своей судьбой, сможешь даже убить себя, если захочешь!» После этих слов Корина протянула Михаилу руку, подняла его и, взлетев чуть повыше, замерла в ожидании. Михаил в те мгновения испытал чувство чего-то родного, что ему было ранее не подвластно. Расправив белые крылья, Михаил и Корина поднимались все выше и выше, пока мир Илата не показался им серой точкой на фоне голубого неба. В верхних слоях атмосферы они сделали сильный рывок, и ветер засвистел у них в ушах. За считанные секунды проносились сотни лиг пустынных земель, солнце согревало их тела, и Михаилу показалось, что Корина слишком слаба в отличие от него и не подготовлена к долгим перелетам. Корина тоже чувствовала возрастающую силу своего ученика, и гордилась им. Достигнув вершины горы Санура, они заметили странную каменную скрижаль. Корине были знакомы нанесенные на нее руны и она, взмахнув рукой, бросила в скрижаль сфокусированный энергетический сгусток. Скрижаль затрещала, по ней пошли трещины, и она рассыпалась, затем неведомая сила подняла её осколки в воздух, и они начали вращаться с очень большой скоростью, пока не образовали яркий энергетический портал, рассеивающий по всей округе невообразимый свет, который, казалось, можно потрогать рукой.

Войдя в портал, Корина и Михаил почувствовали леденящий холод пронизывающего ветра, сбивающего с ног, но они не падали, как будто были заключены в некую магическую сферу, создающую потоки ветра. Это продолжалось не так долго, но достаточно, чтобы прочувствовать всю прелесть холода. Внезапно их просто выкинуло во внешний мир Ориса и, если бы не крылья, раскрытые в нужный момент, они бы просто упали навзничь на каменные плиты цитадели архангелов. Их взгляду открылись высокие кафедральные колонны, поддерживающие монолитные шпили башен, разнесенные друг от друга на большие расстояния. Создавалось впечатление грандиозного храмового комплекса, предназначенного для великого служения богам и для длительной осады, в случае вторжения темных сил. Корина с Михаилом убрали крылья и шли по золотым лестничным маршам, направляясь в верхние помещения, предназначенные для заседаний верховного совета. Дойдя до основных врат, отделяющих малые залы цитадели от главного зала верховного совета, Корина посоветовала Михаилу внимательно слушать, поменьше говорить и ни в коем случае не возражать после принятия советом решения. Члены совета знали о приближении полукровки и приготовились дать свой ответ, они хотели уничтожить чужеродную жизнь, но пачкать руки им не позволяло происхождение. Двери совета отворились и глазам совета предстал ангел, полный сил и самоотверженного рвения защищать порядок и законы мироздания. Совету данный оптимизм льстил, но факт сокрытия тайного союза архангела и демона, результатом которого являлся преставший пред взором совета ангел, заставлял поступать заведомо неприязненно, и решение совета, не заставило себя ждать. Глава совета поднялся, подошел к Михаилу, вручил ему в торжественном оформлении святой клинок, выкованный в святом горне цитадели специально для его матери, хотя об этом умолчали, и произнес приговор: «Ты, получивший святой меч, отправляешься в Мерцающие горы для наведения порядка. Там, на границе с миром людей, демоны собрали большую силу, которая может погубить род людской, который пока не готов отразить такой натиск. Ты, ангел, вооружившись крепкой верой, должен покарать вторгнувшихся демонов любой ценой, даже ценой собственной жизни». Корина упала на колени и просила пощадить Михаила, просила дать ему в помощники других ангелов или отпустить её вместе с ним, на что получила отказ. Единственное, что сделал совет – разрешил использовать в борьбе с демонами весь арсенал заклинаний и оружия, которым владел Михаил. Покидать пределы Ориса Корине было запрещено. Михаил долго искал возможности отомстить демону, убившему его мать, и такая возможность ему, как он считал, была предоставлена. Совет был удовлетворен стремлением Михаила покарать бесчинствующих отродий ада и, не мешкая, отпустил ангела свершать святой долг. Не ведал Михаил, что цитадель отправляет его на верную гибель, но вера в свою святую миссию придавала ему сил.

Пройдя через портал цитадели ангелов, Михаил оказался у отрогов Мерцающих гор, в надежде найти убийцу матери и отомстить за ее смерть. Обозрев открывающиеся просторы, ангел не обнаружил какой бы то ни было демонической активности, и с полной уверенностью в своих действиях, взял направление в глубины горной прилегающей территории. В борьбе с демонами полегло огромное количество ангелов, великих воинов, стоящих на страже справедливости. Архангел Медив, закрывший врата вторжения, часто повторял: «Ангел, отдающий свою жизнь ради спасения других, должен умереть правильно. Какое значение он вкладывал в эти слова никто не понимал, но все понимали одно – Медив умер правильно, уничтожив орды демонов и запечатав врата. Когда ангел собирался умереть, он раскрывал свои крылья, отдавая свою силу живым сражающимся братьям. Но, с каждой смертью одного из ангелов, силы святого воинства таяли. Дух ангела воспарял над своим пронзенным умершим телом и все, что он видел в последнее мгновенье – это крылья в мире живых, которые он раскрывал в миг перед смертью. После гибели тела, души ангелов уходили в запредельные миры, недоступные для живых. Расправив крылья, ангел взлетел над равниной, выискивая следы мракобесов, готовящихся к штурму людских поселений. В горах завывал ветер, а крылья, рассекая небо, открывали Михаилу всю прелесть мира Илата, изборожденному неестественной мерцающей составляющей мира демонов. Полет ангела длился довольно долго, пока на горизонте его внимание не привлек неестественный свет, струящийся из скалистых разломов. И действительно, на равнине перед ущельем располагалась большая армия мракобесов, готовых в любой момент по приказу атаковать людские поселения. Из ущелья разносились страшные крики и звон металла, из которого ковали оружие для демонических приспешников. Самим мракобесам не требовалось оружие, оно у них имелось в виде клыков и зубов, изрядно посаженных в нужных для того местах. Оружие требовалось для еще более страшных тварей, способных управляться магическими предметами. Все монстры, которые более-менее превосходили мракобесов в умственном развитии, отторгали в своем эволюционном развитии когти и зубы, ограничивая тем самым свою физическую агрессию в обмен на мозговую активность. На равнине некоторые из командиров, облеченные властью, сдерживали неуемную агрессию мракобесов, тем самым, не давая им разбредаться по пустоши в поисках пищи. Оголодавшие, сходящие с ума от бездействия, руководимые одними лишь вышестоящими демонами, мракобесы источали жуткую вонь, будто разлагались под внешними факторами окружающей их среды. Тела демонов и мракобесов не в состоянии были восполнять в мире Илата свою адскую субстанцию, поддерживающую в них жизнь, оттого приходилось либо убивать окружающих живых существ, будь то зайцы или олени, либо время от времени покидать мир Илата для возобновления сил, опускаясь вглубь Мерцающих гор. Спуском в горы обычно занимались демоны, а мракобесы в силу отсутствия должного ума, предпочитали питаться на поверхности живым мясом, аккумулирующим для них энергию и восполняющим запасы отторгаемой плоти. Ангелы же давали демонам после своей смерти безграничный запас энергии, даже больший, чем они получали в Мерцающих горах.

Демон распорядитель оскалился и рыкнул на одного из мракобесов, вздумавших отойти от своего места расположения, и в этот же миг был рассечен надвое ударом клинка, обрушившегося на него с небес. На изумление всем мракобесам и демонам перед ними не возник, скорее упал ангел со сверкающим мечом в руке. Мракобесы и без того находились на грани голодного обморока, а теперь, видя добычу, которая сама пришла лечь им в зубастые пасти, с диким рычанием и воем без приказа бросились на предоставленный им шанс насытиться. Сотни мракобесов сорвались со своих насиженных мест, готовые в тот же миг растерзать вставший на их пути кусок плоти. Они готовы были прогрызать брешь в отрядах врагов, лишь бы утолить свой безмерный голод. Но, на их пути стоял не отряд и даже не армия доблестных воителей, а просто ангел. Пробиваться через укрепления не приходилось – просто подойди и возьми, укуси и проглоти. От осознания этого простого способа глаза демонов наливались кроваво-красным оттенком злобы и, не в силах сдерживать свое желание убивать, они лезли на светящийся клинок в порыве последней надежды на пир. Меч взлетал и падал, быстро кроша туши мракобесов с завидным усердием. Волны атакующих низших демонов разбивались о веерную защиту Михаила, не в силах дотянуться до вожделенной плоти тела. Отточенные годами способы уничтожения демонов делали свое дело, кромсая и без того поредевшие войска врага. Пару раз пришлось прибегнуть к убийству сознательных демонов, атакующих боевыми заклинаниями, но меч, отданный советом, на удивление даже Михаилу успешно отбивал пущенные в него заклятьем огненные шары. Ангел постепенно отступал, закрывая перед собой путь убитыми мракобесами, падавшими перед ним разрубленными тушами мяса, клацающими пастями и отрубленными хвостами. На месте павших демонов возникали другие, более подготовленные к бою, и запах разложения уже не присутствовал при их убийстве, было видно, что подкрепления идут из ущелья Мерцающих гор. Пару раз Михаилу приходилось взлетать на пару футов, чтобы произвести удар крыльями, сбивающий с ног, или скорее с лап, наваливающихся тварей. Силы постепенно покидали его, и с каждым ударом взмах меча становился все тяжелее.

Из ущелья раздался жуткий скрежет, и в проеме скал показалась туша демона, окруженная его подопечными. Это была группа горгулий, необычных горгулий, с золотым оперением, перемещающаяся скачками с небольшим взлетом, из-за отягощающей их экипировки. Демон представлял собой огромного человекоподобного существа с торчащими выгнившими зубами, обвисшей кожей на лице, говорящей о том, что это был уже не совсем простой демон, а существо пятого дивизиона, являющийся архидемоном. Страх на недолгое время проник в Михаила, но гнев поборол его, и ангел направил меч в сторону направляющегося к нему демона. Взмахнув крыльями, Михаил отлетел от атакующих сотен мракобесов и опустился вблизи более сильного врага. Враг остановился, а мракобесы, увидев своего бога, разбежались по сторонам, не вмешиваясь в происходящее. «Как твое имя?» – выкрикнул Михаил. В ответ раздалось: «Зирдалл-л!» Демон атаковал без промедлений, вытянув руку с обмотанной на нее цепью, указывая горгульям цель для атаки. Каждая горгулья несла на своей спине огромную каменную плиту, оттого их движения были немного замедленны и нелепы. Все три горгульи, сопровождающие Зирдалла, бросились в атаку, поднимая плиты. Михаилу пришлось срочно ретироваться и занять обороняющую позицию, так как он не понимал, как вести бой с таким странным противником как горгульи. Первая плита полетела в голову Михаила, но тот моментально увернулся и рассек плиту на две части. Это было ошибкой, потому что, вооружившись двумя осколками плиты, скорость атаки горгульи возрастала вдвое. Зирдалл медленно приближался к отступающему Михаилу, он уступал в скорости перемещения своим сопровождающим. Михаил же, яростно отбивая сыпавшиеся на него удары, нет-нет, да и пропускал меткий и, главное, сильный удар горгульи. В очередной раз, откатившись после удачного пируэта, Михаил, сильно ослабевший, еле держа равновесие, оперся рукой о насыпь, стоя на одном колене. Волна ярости накатила на ангела и первая горгулья, напавшая на него, захлебнулась собственной кровью, которая толчками выплескивалась из её пробитой шеи. Михаил, понимая, что сил на Зирдалла у него не останется, даже если он победит горгулий, решил испытать судьбу. Он откинул на мгновенье свой меч, увернувшись в очередной раз от удара, схватил поверженное тело и им ударил атакующую горгулью прямо в грудь. Удар был сильным, и горгулья не могла вовремя подняться с земли, будучи оглушенной и лишенной временно ориентации, этим и воспользовался Михаил. Опершись на одно крыло, он оттолкнулся и, пролетев под очередным выпадом горгульи, оказался возле приходящей в себя твари. Пока живая горгулья поднимала плиту, а Зирдалл медленно, но верно его настигал, шествуя неспешным шагом, Михаил пальцами рук вырвал у летающей твари глаза и впился в исступлении в их отверстия, высасывая льющуюся кровь. Атакующая горгулья была ослаблена боем, и к тому времени как она подняла плиту, меч Михаила уже отведал её крови, подрубив ноги. Плита падала на горгулью, ломая ей кости, а Михаил молча смотрел, как её дух покидает тело. «А ведь и правы были демоны, когда пили кровь своих жертв, восстанавливая свои силы», – подумал ангел.

Зирдалл, видимо, был ошарашен увиденным. Он ускорил шаг, чтобы немедленно уничтожить врага. Этого хватило Михаилу, чтобы оценить ситуацию и понять, что же такое произошло. Тело ангела отливало синевой, а крылья, все испещренные мертвенной тенью, были безжизненны, но сила в них чувствовалась необычайная. Глаза приобрели цвет крови выпитой жертвы, и всё существо Михаила будто было преобразилось. Он был и не демоном, и не ангелом, такой смеси не видели ни в одном из миров. Михаил отвлекся от боя, рассматривая свои руки, и пропустил прямой удар в голову. Отлетев на добрых десять шагов, он, расправив крылья, встал на ноги. Взяв свой меч в руку, ангел атаковал Зирдалла с воздуха, взлетев над его головой. Но не тут-то было, Зирдалл предвидел этот шаг и вовремя закрылся своим демоническим плащом, что был незаметен ранее на его сгорбленной спине. Меч Михаила отскочил от умело зачарованного плаща и ангел, будучи открыт для удара, пропустил выпад демона по диагонали. Цепь обвилась вокруг его тела и поступательным движением его ударили о землю, меч вылетел из его ослабшей руки. Подойдя вплотную к обессиленному Михаилу, Зирдалл ударил его со всех сил ногой и, не выпуская цепь из рук, позволил отлететь ангелу от удара как можно дальше, освободив своё оружие. Михаил не мог пошевелиться, и тело изнывало от боли, необыкновенный дар, полученный им, позволил сохранить силы только на короткое время. На бой с Зирдаллом сил не оставалось. Михаил лежал на спине, раскрывать крылья не имело смысла, бой был проигран. Медленно подойдя к ангелу, демон наклонился, чтобы взять меч врага. Грубым захватом своих корявых рук Зирдалл ухватился за гарду меча и замахнулся. Михаил приготовился к худшему и поднял руку для защиты от удара, хотя какой от этого был смысл. Сокрушительный удар обрушился на Михаила. Левая рука ангела, выставленная для защиты, неосознанно обагрилась пламенем ада, и на ней в момент до удара возник демонический щит, об который ударился клинок. Зирдалл не ожидал такого поворота событий и, отброшенный ударной волной, медленно пятился, стараясь сохранить равновесие и не упасть. Меч лежал у ног Михаила, выпавший из рук демона. Щит медленно исчезал и ангел, схватив меч, бросился бежать. Сил на атаку не было, поэтому пришлось искать другие пути к выживанию. Демон же что-то завопил на не понятном языке, и ущелье исторгло из себя все те силы, которые намеревалось бросить на истребление Илата. Нападение демонов на Илат началось, но Михаил, разозлив Зирдалла, отвел удар легионов ада по землям Тродаса, оттянув их в земли Альмерата. Что еще выйдет из Мерцающих гор и смогут ли силы Илата отразить в одиночку вторжение сил зла, никто не знал.

В землях Альмерата высшее сословие издевалось над рабами повсеместно, казни проходили ежедневно и мирное население, не вовлеченное в работорговлю, сочувствовало бескомпромиссной доле рабов. Луиза была представлена в монашеский сан и охотно соглашалась помогать нуждающимся обездоленным людям. В народе назревали революционные настроения, и оставаться в стороне никто не собирался. Храм Дораса, почитаемый верховным классом, находился в зоне доверия, и никто не собирался его проверять, особенно на наличие в нем ереси относительно государственных законов. Настоятельница Альцения очень любила простой люд, недаром она была выбрана главой Дораса своей предшественницей. Одобряя решение народа к смене устоявшихся канонов, она всецело была поддерживаема рабами, сетующими на их незавидную долю. Планирование восстания проводилось именно в храме Дораса и Альцения, полагаясь на здравомыслие Луизы, рассказала ей о своих замыслах. Луиза заверила настоятельницу в своих благих намерениях в отношении рабов и пообещала всячески поддерживать все начинания храма.

На рудниках творилось форменное безобразие: рудокопы, набранные с рынков Альмерата, умирали от язв и голода, обуреваемые жаждой мести к своим господам и стремлением освободиться от гнета власть предержащих. Все понимали, если начнется мятеж, стычки с армией Альмерата не избежать, поэтому приходилось обдумывать план побега. Но куда бежать, если кругом мертвые пески, раскинувшиеся на всей протяженности восточных земель. Обдумав все пути отхода, главами кампании, в том числе и Альценией, было решено идти на север, в заброшенные земли. Крепкие мужчины, проданные на невольничьем рынке, сильно ослабли, недоедая и испытывая угрызения совести, когда видели, как стража избивает рабов ради своего удовольствия. Армия Альмерата состояла из вольных граждан, которые набирались из жителей. В очередной раз напоказ был выведен раб, привязан к столбу и забит кнутами до полусмерти. Умерших во время избиения рабов относили и сбрасывали в зольные ямы, после чего отправляли эти смердящие кучи догнивать где-нибудь в захолустьях отдаленных земель, чтобы затем использовать эти перегнившие останки как удобрения на полях империи. Те же, кто выживал, оттаскивались в сторону и только боги ведали, останется он жив или умрет в муках. Подневольным людям нечем было обрабатывать раны, отчего происходили всевозможные заражения, загнивания, а затем наступала и смерть. Забитого раба, как положено, оттащили в сторону и бросили на потребу воронья, что жили за счет падали. Двое рабов подбежали к избитому собрату, осторожно взяли его и унесли в свои подвальные закоулки, где им всем предстояло проводить долгие холодные ночи, в надежде дожить до рассвета. Злость закипала в свободных сердцах рабов, и то и дело один из рабов, чтобы освободиться, лез в петлю, надеясь, что хоть она дарует ему свободу. В рудниках и каменоломнях процветало освободительное движение, полностью подчиняясь совету из Дораса. Большинство рабов были выходцами из сельских земледельческих поселений, поэтому держать в руках оружие они не привыкли, да и в драку лезть не спешили. Решено было поднять тихий мятеж в ночь на полнолуние седьмого месяца, когда стоит несносная жара и воины надсмотрщики расслаблены. Тем более, что бежать лучше ночью, так как днем погоня на лошадях будет отставать из-за жары, и вода будет на исходе. В песках затеряться будет легко, но и воды там не будет, поляжет много народу. Поэтому решили бежать по берегу реки, что простирается до самого северного взгорья островных земель, расположенных к северу.

До назначенного времени оставалось менее суток, и Альцения поспешила в покои Луизы, которая к тому времени уже освоилась в Дорасе. Прошло уже более полугода, с того времени как Луиза попала в храм, и мать настоятельница радовалась такому счастливому стечению обстоятельств. Новая подруга оказалась прекрасной помощницей, к тому же владеющей изначальной магией стихий, способной исцелять даже застарелые раны. Долго Альцения пыталась выведать секрет магических пассов Луизы, но та, в свою очередь, даже не могла сама повторить то, что только что сделала. Это, казалось, даром небес, что пророчество посетило настоятельницу так вовремя, и что она имеет в своих рядах такую умелую врачевательницу как Луиза. Альцения верила – Луизу ей послали боги, для свершения великих дел, возложенных на орден Дораса. Поэтому она нашла себе отговорку, которая полностью оправдывала Луизу в её глазах: возможно, она родом из тех далеких земель, где, согласно поверьям, живут друиды и, потеряв память, в силу каких-то непонятных событий, о которых Луиза сама не помнит, она способна творить такие хитрые заклинания. Уединившись вместе с помощницей в её опочивальне, Альцения повела речь о грядущих переменах в государстве Альмерата. Рассказав все свои планы, Альцения в нерешительности замешкалась и, боясь отказа, произнесла: «Наша самоуверенность нас и погубит. У нас нет большой армии, способной дать достойный отпор Альмерату. Но, мы надеемся, что армия не успеет настигнуть нас слишком быстро, и у нас будет достаточно времени затеряться в далеких землях. Луиза сердечно обещала, что будет во всем помогать своей наставнице и, что та может всецело на нее положиться, ведь вся жизнь Луизы основана на помощи другим людям, особенно обездоленным и лишенным свободы.

Михаил бежал, кровь сочилась из его ран, отбирая последние силы. Демоны, идущие за ним, почти настигали, и ему чудом удавалось избежать их лазутчиков, отосланных вперед. Губы ссохлись, крылья нельзя было расправить из-за горгулий, полных сил и способных настичь ослабленного ангела в небе, если заметят. Оставалась одна надежда – бежать. Дни сменялись днями, а ищейки демонов шли по следу. Запах ангела был для них самой яркой приманкой, за которую один раз ухватившись, уже никогда не отпустишь. Все встречающееся на пути было уничтожаемо демонами, все лесные звери бежали прочь, либо уничтожались коварно голодными мракобесами. Ангел почему-то сознательно чувствовал, где находятся людские поселения, и огибал эти земли, старательно уводя демонов в другую сторону. Остатки сил покинули Михаила, и он так бы и принял свою смерть от демонических зубов, но, карабкаясь по крутому склону, выбившись из последних сил, он заметил поселенческий патруль. Выйдя на дорогу в образе человека, весь истрепанный и обезвоженный, Михаил окрикнул еле шевелящимися губами всадников. Быстро водрузив путника на седло лошади, всадники быстрым галопом поскакали прочь от опасного места, унося человека прочь от неминуемой гибели. Обогнув проезжий тракт с подветренной стороны, патруль поинтересовался у Михаила, от кого он бежал. Выяснив причину побега, было решено не входить в города, а, предоставив лошадь, оставить Михаила на произвол судьбы, чтобы он, если сможет, увел демонов как можно дальше от этих мест. Патруль быстро перевязал Михаила, оставил ему харчей на два дня пути, лошадь отдали ту, что шла в поводу. Это давало Михаилу хоть какой-то шанс на спасение, хотя бы перевести дух и собраться с силами, а потом, оторвавшись от преследования и уведя врага подальше, взлететь и покинуть опасные земли до восстановления своих сил. Его тело давно приняло обычные человеческие очертания, не было уже той синевы и глаза не горели адским пламенем. Михаил галопом скакал по наезженной дороге, стараясь не попадаться на глаза местным жителям. Он без происшествий обогнул часть Альмератских земель и углубился в дикие земли, стараясь держать в поле своего чутья демонические силы, преследующие его.

Группа мужчин, купленных на невольничьем рынке, вела себя не в пример лучше остальных рабов, постоянно сетующих на адские условия существования. Постоянно изможденные работой, оголодавшие и не способные к какому бы то ни было противостоянию, люди находились в страхе перед своими губителями и старались продлить остатки своей никчемной жизни. Постоянные избиения и самоуправство напрочь искоренили в их сердцах стремление бунтовать, или хотя бы сопротивляться. Постоянные лишения заставляют людей смириться и не роптать, видя трудности. Подходило время полной луны, и все мужчины на рудниках забеспокоились: кто-то боялся, что его убьют, кто-то боялся трудностей перехода и, опять же, смерти в диких землях. Все рабы без исключения знали о готовящемся побеге, поддержанного храмом Дораса. Очередная стража, сменившая посты, была подкуплена и в нужное время должна была покинуть свои обыденные смотровые помещения, чтобы не быть сметенной разъяренной толпой, готовой убивать своих господ голыми руками. Храм Дораса готовился к длительному переходу, и волы, груженные скарбом, уже ожидали своих хозяев в долине. По ночному городу то и дело прохаживалась городская стража, наблюдая за спокойствием своих спящих граждан. Пройти огромной толпой по городским улицам незамеченными было куда как сложно, поэтому решено было небольшой группой купленных наемников, убивать небольшие патрули городской стражи, чтобы те не подняли по тревоге основной гарнизон вооруженных воинов, оставленных в городе.

Как только минуло за полночь, был дан сигнал наемникам начинать зачистку городских кварталов от снующей стражи. Тем временем надсмотрщики, купленные храмом Дораса, ушли со своих мест, и рабам был предоставлен шанс на спасение. Невольники срывали с себя цепи и кандалы, разбивая их своими рабочими кирками, и шли прочь из этого проклятого места, стараясь найти спасение в свободном беге. Те из рабов, кто был сильно искалечен побоями, были брошены, но те мужчины, которые держались группой и были куплены на рынке рабов несколько месяцев назад, остановились и, взвалив брошенных умирающих на свои спины, покидали рудники, отягощенные живой ношей. С трудом минуя городские кварталы, освобожденные от оков рабы повели себя как варвары, начиная убивать попадающихся жителей города, и тем самым привлекли к себе непроизвольно внимание. То и дело в разных уголках города раздавались испуганные крики горожан, сталкивающихся с беглыми рабами. Спешка сыграла на руку убегающим, но паника, возникшая между жителями города, сделала свое дело. Гарнизон основной стражи был поднят по тревоге и, вооружившись подготовленным оружием, пустился в погоню по городским кварталам. Много убегающих рабов полегло в ту ночь, безоружных и обессиленных, не способных оказать хоть какое-то сопротивление настигающей их страже. К утру войско Альмератской стражи подошло к воротам города, добивая рабов, не успевших покинуть место своего пребывания. Командир стражи послал гонца к командующему армии Альмерата с известием о побеге восставших с рудников, которые располагались на восточной оконечности города. Сама стража в погоню не отправилась, чтобы не оставлять город без защиты, но надежа на вольную армию оставалась в сердцах мирных жителей. Они верили, что рабы будут настигнуты и наказаны за то святотатство, что они совершили, организовав свой побег. Армия Альмерата не верила в богов, оттого никогда не встречалась с превосходящими силами демонов, о которых пока не ведали. Все боги Альмерата были услужливы в отношении своих соотечественников и должны были во всем им помогать. Оторванный от мира Альмерат сам выдумал себе богов, чтобы отгородиться от внешних земных проблем и навсегда закрепить за собой право считаться лучшей страной в мире, способной противостать любой армии мира. Через два дня, получив весть от гонца, командир выделил часть своей армии на поимку беглецов, с указанием не щадить сопротивляющихся, а повсеместно уничтожить бунтовщиков. Сдавшихся же по собственной воле заковать в цепи и отправить обратно в шахты.

После того, как Михаил испил крови и принял облик демона, силы стали восстанавливаться очень быстро и в большем объеме. Тело чувствовало, что крепость мышц увеличивается, и что энергетика силы нарастает в большей степени, чем во время боя с горгульями. Он очень страшился своей участи и понимал, что совершил страшное, изменив свое тело. Так оно и было: трансформация Михаила дала мощный энергетический импульс, который не только на время остановил демона Зирдалла, но и был замечен светлым советом, который истолковал данное изменение по-своему. Совет собрал группу ангелов, способных управляться с необычными демонами, опытных и знающих свое дело, и направил на поиски ангела ренегата, предателя, способного к трансформации. Было дано четкое указание: при обнаружении Михаила пытать его, а затем уничтожить, не отвлекаясь ни на что другое. Перед Светлым советом каждый из ангелов присягнул в исполнении вынесенного приговора, и теперь ничто не было важнее для этой группы, чем уничтожение предателя. Сам же Михаил, набравшись сил и залечив свои раны, которые затянулись очень быстро, смог первый раз за все время погони расправить крылья и взлететь в небо. Окинув взглядом простирающиеся дикие равнины, он рассмотрел вдали бредущие легионы демонов, рыщущих по окрестностям в поисках убегающего ангела и животных, используемых для пропитания. Горгулий среди наступающего войска он не заметил. Видно было, что их что-то задерживало, и Михаил понял, что необходимо напомнить им о себе. Долетев до главных сил, Михаил опустился на землю и, делая вид, будто он ранен, полетел низко, временами припадая к земле. Дав себя заметить, ангел скрылся из виду, уводя их вглубь диких земель, не очень хорошо ориентируясь в прилегающих территориях.

Оставив далеко позади окрестности Альмерата, рабы во главе с Альценией шли все дальше вглубь диких земель, в надежде оторваться от преследующей их армии. Силы рослых мужчин, несущих на себе искалеченных рабов, будто и не иссякали. Время от времени, делая очередные привалы, Альцения посылала своих подручных из храма искать целебные травы, чтобы хоть как-то поддержать и без того убывающие силы беглецов. Луизе травы не требовали, она без проблем ставила на ноги мужчин, которые давно отчаялись вновь подняться. Такие чудеса магии давались с трудом, и после каждого исцеления Луизе приходилось большую часть дня проводить в обозе, сидя на телеге, потому как сил даже для ходьбы не оставалось. Припасов в обозах хватило ненадолго, и прокормить оголодавших рабов становилось делом весьма хлопотным. Многие из бежавших уходили своей дорогой, но метка, поставленная им в рудниках, выдавала в них рабов, и после поимки их нещадно казнили на торговых городских площадях. Те же, кто осмелился следовать за предводительницей храма Дораса, из последних сил стремились выжить в неблагоприятных условиях болотистых диких земель, постоянно мучаясь от гнуса и болезней влажного климата. Становилось все тяжелее мулам тянуть повозки по топким трясинам, изредка переходящим в твердокаменную насыпь. Войска же Альмерата умели преодолевать огромные расстояния, у них была соответствующая выучка и мастерство, выработанные годами. Войска исправно несли службу на рубежах своей империи, изредка вторгаясь на соседние территории. Сейчас же армия Альмерата готовилась к большой войне с землями Тродаса, чтобы поживиться богатой добычей той земли, откуда по каким-то неведомым им причинам исчезла армия, способная отразить их агрессию. Наемники, которым было заплачено за истребление стражи Альмерата, исправно отработали своё золото и покинули беженцев, растворившись в городских закоулках. Теперь некому было дать хоть какой-то отпор наступающей армии, оттого гнетущее состояние опасности усиливалось с каждой минутой, проведенной на чуждой территории. Все, конечно, понимали, что лучше умереть свободным человеком, чем жить на коленях, но страх за бессмысленную смерть отягощал душу не хуже рабства. Далеко углубившись в дикие земли, Альцения поняла, что дальше идти смерти подобно, не зная дорог и подстерегающих их опасностей, потому решила посоветоваться с Луизой. Подойдя на очередном привале к обессиленной подруге, Альцения поделилась с ней своими тревогами о предстоящем пути. Луиза, мучимая диким откатом от использования первоначальной магии, сочувственно пожала плечами. Настоятельница предложила изменить путь их следования и направить свои обозы в близлежащее святилище Гермы, опустевшее несколько тысячелетий назад. Луиза попыталась отговорить Альцению от поспешного решения, упомянула о том, что слышала, будто нельзя ступать на святую землю, покинутую древними, что туда не решались заходить даже великие короли прошлого, опасаясь за свою судьбу. Но, видя безвыходное положение, Луиза все-таки согласилась с предложением настоятельницы, в надежде на то, что силы Альмерата побоятся вторгнуться в святое место, и оно поможет освобожденным рабам укрыться на некоторое время.

Заручившись согласием на изменение маршрута, Альцения развернула всех беженцев в направлении Гермы, расположенной в дне пути от их нынешнего места расположения. Надвигалась ночь, и решено было, невзирая на усталость, продвигаться дальше, осторожно ступая по зыбкому грунту болот. На небе зажглись звезды, и ничто не предвещало беды, зажжены были факелы, скрученные из камышовых лиан, хаотично растущих среди замшелых кочек. Болота лучше всего могли сдержать продвижение тяжелой конницы, да и топкие места, порой встречающиеся на болотах, изрядно трепали нервы бывалым воякам из армии Альмерата. Вооружившись самодельными копьями, сделанными на ходу, освобожденные рабы легко миновали топкие заводи, где водились во множестве крокуны, то и дело выскакивающие на мелководье с целью полакомиться человечиной. Крокуны представляли собой неуклюжих четвероногих земноводных с огромной пастью, испещренной множеством огромных зубов, способных измельчить в пыль за считанные минуты огромную тушу буйвола. Но сами по себе эти гигантские твари были медлительны, и с явной неохотой маскировались даже ночью, в результате чего любой их прыжок из воды был предсказуем, и каждый мог вовремя увернуться. Хуже было, если их во время охоты ранили копьем, обезумевшие от боли они начинали метаться из стороны в сторону, и своей огромной тушей цепляли идущего, сбивая его с ног и, в худшем случае, съедали, почуяв тепло человеческого тела, упавшего в воду. Ближе к рассвету они выбрались из болот, и перед ними открылась огромная степь с волнистой душистой травой, распростертая до самого горизонта. Немного отдышавшись и омыв грязь после длительного перехода, Альцения распорядилась выслать дозорных для обозрения открытой местности, на случай, если неприятель обойдет их стороной. За ночь крокуны разломали больше половины всех телег, реагируя на шум от их движения. Разобрав и без того мелкую поклажу по заплечным мешкам, оставшихся без телег буйволов решили вести в поводу для будущего забоя на мясо. Луиза хорошо постаралась, и все, тяжело раненые от побоев, были поставлены на ноги, а те же, кто столкнулся с крокунами на болотах, исцелению не подлежали, так как были раздавлены насмерть.

К вечеру на горизонте показалось огромное плато Гермы, окруженное со всех сторон гигантскими колоннами, с кристаллами на их вершине. Люди, подходя ближе, испытывали неимоверный страх и благоговение перед этими изваяниями. Добравшись до древнего храма-святилища, расположенного в центре плато, Альцения велела распорядиться и сбросить груз усталости. Дальше бежать уже было нельзя, за плато простиралось древнее море, неистовое в своей безудержной мощи. Храм Дораса не мог себе позволить нанять корабли, пожертвованных средств не хватало на реализацию таких планов. Ночь провели без происшествий, надеясь, что беды обойдут их стороной, и войско Альмерата не дойдет до храма Гермы. С рассветом солнце озарило кристаллы на вершинах колонн, опоясывающих плато, с расположенным на равнине храмом. Многие из людей, укрывавшиеся в тени массивного сооружения храмового комплекса, заметили вдали одиноко бредущего человека, ведущего за уздцы усталую лошадь. Увидев массу народа, скопившегося у древнего храма, Михаил встрепенулся, как будто очнулся, и, вскочив в стремена, галопом бросился к центру храма. Резко осадив лошадь, он закричал на собравшийся народ: «Что вы тут делаете?! Кто вас привел? Уходите отсюда, немедленно!» Голос диким криком срывался с его уст, но, глядя на находящихся у храма людей, взглянув им в глаза, он сообразил, что им больше неведом страх. Навстречу Михаилу вышла Альцения и поинтересовалась, что привело его в столь отдаленные края, и чем они могут ему помочь. Михаил вкратце рассказал настоятельнице, что ведет за собой целую армию демонов, отвлекая их вторжение от людских городов. Альцения произнесла: «Ты так говоришь, как будто сам не человек». В её голосе чувствовалась настороженность и недоверие к вновь прибывшему, оттого Михаилу пришлось все ей рассказать, ничего не утаивая. Альцения переменилась в лице, когда узнала, кем на самом деле является Михаил, и была шокирована услышанными новостями. В ответ она поведала о том, что уводит освобожденных рабов от армии Альмерата в надежде, что те не пойдут проверять храмовый комплекс. Ангел попытался предположить, что если армия пошла за ними следом, то скоро они должны быть на месте и столкнуться с преследующими его легионами ада. Луиза мимоходом заметила, что на его левой руке, которая держала злополучный щит, зияет свежая, еще не зарубцевавшаяся рана, и кровь тонкой струйкой стекает вниз. Она прикоснулась к его телу, и легким дуновением повеяло по ране, будто мать тихонько дышит в шею спящему ребенку. Это ощущение продолжалось считанные секунды и, спустя доли мгновения, на руке не обнаружилось даже следа былой травмы. Михаил очень удивился и спросил: «Кто ты? Такое исцеление мне знакомо…» Дальнейшие рассуждения его прервал страшный гул копыт, доносящийся из-за холма, что огибал оконечность храмового комплекса Гермы. Всмотревшись вдаль, на возвышенности они заметили скопление армии Альмерата, увидевшей беглых рабов. Не успели командиры отдать свои приказы, чтобы армия пошла в наступление, как с другой стороны холма показались первые ряды демонических отродий. Увидев конных всадников, оголодавшие мракобесы кинулись со всех ног поглощать преподнесенную им пищу. Всадники не успели даже толком развернуть своих скакунов, чтобы приготовиться к бою, как демоны уже врезались своими острыми зубами в свежую плоть Альмератских воинов. Схватка с демонами шла страшная, каждый монстр убивал пятерых, пока его не насаживали на копья и острые мечи. Размен шел не в пользу Альмерата, но войска стояли насмерть, гордые тем, что бьются с реальным врагом человечества. Это было полное уничтожение посланной части Альмератской армии, их тела, облаченные в доспехи, рвали на куски. Воины не успевали замахнуться мечом, как их тут же сбивали с седел, и начиналось пиршество. Все новые и новые силы подходили к атаковавшим демонам, и солдатам пришлось отступать, бросая своих товарищей. Некоторые мракобесы, особенно оголодавшие, не слушали своих старших демонов и бросались в погоню за убегающими людьми. Остальные, полные решимости и веры в своих командиров, оставались в строю и обращали свой взор на людей, обосновавшихся в храмовом комплексе. Особенно сильно их привлекал запах ангела, за которым они так долго и упорно шли, надеясь на то, что им перепадет лакомый кусочек, наполненный энергией. Все люди у храма Гермы закричали, запаниковали, многие упали на колени и стали молиться всем богам, которых знали. Действительно, лезть в эту драку рабам не имело никакого смысла. В море спасаться тоже было бесполезно, прибрежные воды кишели злобными морскими тварями, ничем не хуже демонических созданий, наделенных зубами природой.

Михаил вышел вперед, вынул из ножен свой меч и приготовился к неравному бою, бросать на произвол судьбы людей он не собирался. На вершину холма вышел один из предводителей демонов и зорко взглянул на простирающуюся равнину, на которой пировали его приспешники, терзая останки Альмератской армии. Он не дал шанса им насытится вдоволь, а сразу же послал их в бой против беззащитных людей. Свежая плоть ждала часа, чтобы ей полакомиться, но какой-то человек шел навстречу его легионам, обнажив свой меч. Демон зарычал, покрепче ухватился рукой за свою цепь и послал вперед всех имеющихся у него мракобесов. В центре плато стоял готовый к бою человек, излучающий запах ангела, готовый умереть ради спасения других людей. Мракобесы мчались во всю прыть своих сил, в надежде повалить человека в один прыжок своего уродливого тела, но не тут-то было. Человек расправил крылья, его тело приняло иссиня-черный оттенок, и первая десятка мракобесов упала к его ногам, истекая вонючей кровью. Бой принял нешуточный оборот, и Михаил едва успевал отмахиваться от очередных групп демонических созданий, чтобы иметь возможность выполнить один верный удар, который разрезал головы сразу нескольким мракобесам. Так долго продолжаться не могло, и рано или поздно силы оставили бы Михаила, и это видели все, включая наблюдающего предводителя демонов Зирдалла, стоящего в стороне на холме.

Настоятельница храма Дораса нервно сжимала свои руки, видя, как ослабевает их защитник, как он начинает пропускать сыплющиеся на него удары хвостами, и как у него начинает течь алая кровь из свежих ран. Она ничем не могла ему помочь и сомнения вновь начинали терзать её женское сердце, ужасаясь всей вероломности порождений ада, уничтожающих всех живых созданий, до которых они могли дотянуться. Солнце поднималось над горизонтом, а люди, находящиеся в тени Гермы, начинали прижиматься телами к плитам храма, надеясь найти в этом своё спасение.

Один из рослых мужчин вышел из тени храма, чтобы рассмотреть происходящее, и луч солнца, отраженный от кристалла, расположенного на колонне, отразился и ударил прямо в его зрачок глаза. Отражение светового луча было равносильно удару молота, голова мужчины от силы удара сильно отклонилась назад и затем медленно приняла свое предыдущее положение. Мужчина смотрел на свои трясущиеся руки и слезы текли по его щекам. Глаза мужчины обрели цвет голубого неба и стали похожи на кристаллы, что находились на вершинах колонн. Он начал увеличиваться в размерах, и произнес: «Братья! Мы всегда защищали людей. Так неужели мы сейчас не защитим их! Вспомните, кто вы! Выйдите на свет! Обретите себя!» С этими словами на его голове зажегся ярким светом призрачный плюмаж шлема с коротким гребнем, а руки расположились в направлении друг друга, фокусируя между собой яркий пучок молний. Один за другим рослые мужчины, в количестве тридцати человек, присоединялись к своему брату на поле боя, меняя свое воплощение. Все увидели восставших титанов, защищающих Герму и людей, нашедших в ней своё убежище от сил мрака. Михаил не успевал отразить удар прыгнувших на него мерзких созданий, и в глубине души понимал, что это последнее, что он видит в своей жизни, как молниеносный пучок молний сразил всех атакующих его демонов, рассекая их внутренности, перемалывая кости и разбрызгивая окрест их жгучую кровь.

Зирдалл, стоя на холме, забеспокоился и, взмахнув рукой, послал в бой более сильных демонов, идущих во втором эшелоне. Мракобесы были разменной монетой, сейчас же в бой вступала «тяжелая артиллерия». Вслед за падающими к ногам титанов мракобесами пошли куда более опасные противники, наделенные завидным упорством и тягой к разрушениям, держащие в обеих руках по огромному железному молоту, способному крушить скалы. Их бег был тяжел, но поступь тверда и, оттого, они были очень опасны в своем неистовстве. На вершину холма демоны взобрались в тот момент, когда последний мракобес пал к ногам титанов с рассеченной молнией пастью. Издав ужасающий крик, они всей своей массой навалились на титанов, не давая им сфокусировать молнию. Занесши свои огромные молоты над головами для удара, они рванулись с такой силой, какой не видывали даже титаны. Успевая уворачиваться от разящих мощных ударов, титаны использовали свое последнее преимущество в бою, запустили механизм отвердевающей брони тела, созданной из расчета на такой вид тяжелого боя. Они на мгновение покрылись испариной, выступившей от большой отдачи тепла, и их тела стали быстро покрываться изнутри обледенелой структурой, что со стороны смотрелось очень внушительно. И теперь каждый пропущенный ими удар, отлетал от отверделого тела. Но, на это и рассчитывали демоны, превосходя титанов в численном количестве, и навалившись всем скопом, у них появлялся огромный шанс на то, чтобы раздробить множественными ударами молотов их тела. «Братья! – выкрикнул один из титанов, – стойте до конца, не позволим демонам дойти до Гермы!» С этими словами титан упал на колени, подбитые ноги, не могли держать его. И, закрываясь от очередного удара молотом, летящим на титана сверху, он закрыл себя левой рукой, не в силах подняться с колен. Удар демона пришелся прямо по запястью титана, и внутренняя броня треснула, второй летящий удар мог с легкостью оторвать ему руку. Всех титанов ожидала та же участь, но, неожиданно столб света упал на титана, окутав его внутренние покровы тела странным сиянием. Его рука мгновенно выпрямилась и схватила падающий железный молот врага. Медленно поднимаясь с колен, титан рос в размерах, скрепы его тела трещали под натиском накатившей на них волны странного свечения. Всех демонов обуял страх, и только титаны, ничуть не смутившись, продолжили свой неумолимый бой. Сдавив руку демона и выхватив молот, титан отбросил оружие в сторону, затем другой рукой схватил монстра за шею и, продолжая увеличиваться в размерах, сжал на пальцы. Шейные сухожилия затрещали, а затем лопнули, заливая кровью руку титана. Тело демона оторвалось от головы под своей тяжестью и рухнуло под ноги победителя, голова же осталась на сжатом кулаке титана. Взяв оторванную голову поверженного демона, титан бросил её в наблюдающего на холме Зирдалла. Бой остановился. Титаны обернулись и увидели в окружении людей стоящую Луизу, но это была уже не помощница Альцении, а Архонт, хранительница и царица Гермы, давшая им сил своим целительным светом. Титаны же, благодаря своему праведному гневу, отдавая себя добровольно на растерзание демонам, заслужили право эволюционировать, что они и сделали прямо в бою. Теперь перед врагами стояли уже не титаны, а колоссы, готовые в любой момент уничтожить любого демона, посмевшего посягнуть на их Герму. Их царица активировала колонны, которые приняли боевой заряд и готовы были защищать своих хозяев до самого конца, излучая смертоносные лучи. Демоны не рискнули перейти этот барьер, а те, кто осмелился, были испепелены на подходе. Врагам пришлось уходить обратно, чтобы восполнить свои силы, а Зирдалл рычал, не добравшись до уходящей от него добычи.

Когда бой закончился, и люди были в безопасности, Михаил обратился к царице титанов: «Скажи мне, хранительница, как такое может быть?» Она ему отвечала: «Много тысячелетий назад, когда миры были только созданы, мы дали на этом месте свой последний бой и пали, дав шанс людям строить свой мир. Но, по неведомым обстоятельствам, нам был дарован второй шанс, наши тела были разрушены, а дух перенесен в новые, чтобы спустя время мы вновь обрели себя. При переселении в другое тело память уходит до скончания времен, либо пока мы не воплотимся в тела изначальные, способные вернуть нам воспоминания. А зачем ты, ангел, спасаешь людей? Это ведь не твоя война». «Потому что я кое-кого ищу, чтобы убить. Это будет мой праведный гнев, и я свершу свою месть, во что бы то ни стало», – ответил ангел. Хранительница Гермы пристально взглянула на Михаила, вздохнула и, положив свою руку ему на плечо, молвила: «Я знаю, кого ты ищешь. Твои поиски увенчаются успехом, ты уже близок к объекту своих поисков. Ты очень сильно удивишься, узнав правду, но сейчас не время знать своей судьбы. Ты должен обрести себя и свой путь, и только тогда тебе откроется истина». На холм спускались посланные за Михаилом ангелы мести, не верящие своим глазам – храмовый комплекс Гермы находился в боевом состоянии, готовый уничтожить любое вторжение. Прибывшие узрели своими глазами воплощенную живую хранительницу и охранявших её титанов, нет колоссов. Это был для них страшный удар, увидеть тех, кто давно пал в последней битве при Герме. Мир рушился в их глазах, когда они смотрели на вернувшихся титанов. Оторвавшись от своих бесед, хранительница обратилась к прибывшим ангелам: «Я знаю за кем вы пришли. Уходите и останетесь живы, мы не хотим убивать братьев, отвернувшихся от нас. Михаила вы не получите, у него другая судьба, вам неведомая и, чтобы добраться до него вам нужно будет потрудиться». С этими словами она взмахнула своим посохом. Плиты древнего изваяния распахнулись, и все узрели древний портал, ведущий в неведомые области Илата. Хранительница велела Михаилу уходить и, захлопнув портал, развела руками. Ангел был вне досягаемости от настигших его мстителей, в другом конца Илата, а хранительница произнесла едва слышно: «Мы еще встретимся, когда тебе будет нужна помощь».