После того, как армия Тродаса ушла в Закат, Миларису предстояло проделать огромную работу по обеспечению населения всем необходимым, начиная от припасов на очередную зиму, и заканчивая защитой своих границ от любого нападения. Свой долг армия Тродаса выполнила, уйдя в портал на призыв великого вождя, оставив свои законные владения без присмотра. Дурные вести разносятся очень быстро и в скором времени на окраинах империи появились бандитские шайки, грабящие простой люд. Те воины, что оставались в городе были сильно больны, и когда шли на поправку, сразу же после выздоровления вставали в немногочисленный строй. Миларис чтил память своего командира, который ушел исполнить свой долг, и поэтому присматривал за его супругой и взрослой дочерью. Но, пришла пора задуматься о грядущих тяжелых днях, неминуемо приближающихся с усилением армии демонов. Сам лично Миларис отправился в глубинные шахты гномов. Заручиться шаткой поддержкой подгорного племени, не идущим на контакт с людьми, было чрезвычайно сложно. Выйдя с небольшим верным отрядом, в пять человек, Миларис отправился к отрогам Илистых земель, где располагалась твердыня непокорных подземных воителей. У гномов хватало и своих проблем, как потом узнал Миларис, но, веря в успех своего дела, он решительно твердо стоял на этом походе. Путь был не близок, но цель должна была оправдать надежды, и отряд, не спеша, обходя таинственные пещеры, в которых могла таиться опасная живность, и другая нечисть, продвигался к цитадели гномов. Спустя несколько дней пути, на горизонте показались вершины гномьего царства, расположенного вблизи границ Тродаса. Это был не самый большой оплот гномьих владений в мире Илата, но на поддержку более больших подземных городов надеяться не приходилось. Войдя в Илистое ущелье, сверху скал послышался грубый голос: «Стоять! Или будете уничтожены!». Пришлось повиноваться и опустить оружие, приготовленное на случай внезапного нападения разбойников или диких оголодавших зверей. У гномов были свои способы проникать во внешний мир, и этими знаниями они владели превосходно. Открыв незаметный проход, из темной глубины каменного зева вышло пять бойцов, облаченных в кольчуги, прикрывавших свои спины огромными щитами, способными удерживать огромный натиск атакующих противников. Гномы не были агрессивно настроены, оттого щиты со спин не снимали, но, сделав несколько шагов в сторону пришлых людей, остановились.

Сразу было видно, что гномы, вышедшие на переговоры, являлись стражниками, а не воинами регулярной армии, вели себя более развязно. «Зачем идете через наши владения? – выкрикнул гном, – может, мы можем вам помочь чем, или за смертью пришли? Этим мы тоже можем помочь, охотно». Раздался сдавленный смех, потонувший в гулком эхе. Миларис в двух словах объяснил причину своего визита, и гномы, сетуя на головную боль от похмелья, объяснили, что пройти во владения подгорных мастеров может только проситель, будучи под пристальным надзором нескольких воинов, остальные же члены группы должны остаться на поверхности.

Согласившись с поставленными условиями, Миларис отдал распоряжения своим сопровождающим, и отправился по темным горным коридорам за гномами. Были зажжены масляные факелы, и в течение часа им пришлось, спотыкаясь, идти по крутым извилистым ступеням, засыпанным разными камнями, сыплющимися сверху. Затем факелы были погашены и взору Милариса открылись дивные просторы подгорного города: в свете ламп, питаемых энергией лавовых выбросов, что покоились на самых нижних тропах, где залегали залежи особо ценным металлов, он увидел огромные колонны, подпирающие высокие своды горы. Вокруг суетились мелкие отпрыски многочисленного подгорного племени, и бесконечно много рудокопов сновало из угла в угол, перекатывая какие-то тюки. Жилые помещения располагались полукругом, разделенным длинными коридорами, ведущими в другой такой же жилой полукруг. Пройдя многочисленные жилые кварталы, как назвал бы их Миларис, они вышли в душные залы, наполненные едким смрадом плавящегося металла, что проходит через доменные печи, обогревая жилые помещения. Как гласила легенда, гномов порождает камень, и оттого Миларису жутко не терпелось увидеть хоть одну женщину гнома, но это было безуспешно. Гномы довели его до врат средней величины, расположенных в самом отдаленном месте от входа, как показалось Миларису, и постучали в них. Гула не было слышно, лишь небольшое позвякивание с противоположной стороны, как вдруг, ворота распахнулись. Перед Миларисом стояли другие два стража, которые после недолгих бурчаний с пришедшими, велели следовать за ними. Далее путь был короток, пройдя метров триста, они уперлись в каменный дом, ничем не отличающийся от тех строений жилого квартала, через который пришлось идти ранее. Открыв незапертую дверь, гномы пригласили человека войти в апартаменты их командующего и обождать некоторое время, пока он не соизволит явить ему свою честь быть представленным. Ждать пришлось битых два часа. На пороге раздался властный грубый голос, затем расшаркивание перед дверью. Стало ясно, кто решил соизволить Милариса своим почетным визитом. Оказалось, что командир воинов выполнял неотложные дела своего дома, совершая всевозможные верные указания, без которых дом, по его словам, уже давно бы ушел в небытие. Пригласив человека присесть, гном отдал распоряжение принести всевозможные яства и напитки, после чего стал пристально вглядываться. Еду принесли довольно быстро, и Миларис заметил, что некоторые блюда не годятся в пищу человеку. Это были странные тараканы, обитающие только на нижних ярусах таинственных пещер, как заверил его командир, непонятные скорчившиеся улитки в собственном соку, раздавленные умелыми руками поваров и залитые дождевой водой. Но, некоторые кушанья действительно были восхитительны и, немного подкрепившись, человек обратился к гному с просьбой о помощи, чтобы тот дал небольшое войско для обеспечения безопасности Тродаса, да и для выучки его молодых новобранцев, что ни разу не держали оружия в своих руках. Выслушав рассказ Милариса, гном предложил ему отправиться в нижний квартал, чтобы показать нечто его беспокоящее, что будет очень интересно пришедшему солдату.

По дороге в нижний квартал гном упомянул о странном проклятии, павшем на головы высших гномов, и сказал быть осмотрительнее в своих действиях, потому как они сейчас спускаются в тронный зал. Только высшие гномы могли решать важные задачи, и командир гномов решил поспешить к ним за советом, прихватив с собой Милариса. Дорога, ведущая к тронным залам, на удивление, оказалась пологой и безопасной, местами даже встречались искусно выписанные столбы, обрамляющие рельефные стены. Гном объяснил человеку, что упадок чувствуется во всем, раньше о таком и подумать было невозможно, кругом все было освещено и убрано, камень, по которому они шли, был начищен и сверкал от падающего света лампад. Сейчас же, когда проклятье распространилось, отпадала надобность в решении столь несущественных мирских задач. В скором времени Миларису открылись просто огромные врата, за которыми чувствовалось какое-то напряжение, подойдя к которым, гном несколько раз потянул разные канаты, свисающие с большой высоты, а затем просто неуклюже ударил своим кулаком в каменный выступ. Ждать пришлось недолго и врата отворились. Глазам Милариса предстал огромный зал, обрамленный изумрудами, а в его центре на богато убранных ложах возлежали короли подземного царства. Возле каждого короля ворковали целительницы гномов, очень милые и изящные. Высокородным гномам требовался каждодневный уход, потому как встать со своих постелей они не могли. Здесь находился не один вождь подгорного племени, здесь были все семь вождей мира Илата. Гном, приведший Милариса на поклон, произнес: «О, высокочтимые владыки подземных царств, к вам пожаловал посетитель с поверхности, человек, которому нужен совет». Один из царей мановением руки приказал изменить его лежачее положение и взглянул на Милариса. Человек почувствовал страдание в глазах высокородного гнома, который не подал виду, что болен. «В сложное время ты пришел к нам, человек, – ответствовал царь, – как видишь мы не в состоянии достойно принять тебя в своих апартаментах. Некое проклятие постигло верховных гномов – мы не можем стоять на своих ногах, земля чудовищным грузом притягивает нас к себе. Здоровье наше крепко как всегда, приподнять нас могут лишь четверо крепких гномов, но удержать нас не в состоянии. Слишком сильна сила земли, приковывающей нас. Ты, наверное, хочешь знать, как такое может быть, что все короли находятся в одном зале, так знай же, нам всем становится легче нести свой груз в этих горах, которые ближе к проклятым землям. Видимо, пришел наш срок оставить на вымирание наши рода. Зачем же человеку понадобилась наша помощь?» Миларис рассказал в подробностях о проблемах Тродаса, что весь мир готов последовать за подгорными царями в смерти, если не объединится. О своем знакомстве с сильмаритами Миларис умолчал, чтобы не навлечь на себя гнев и быть отвергнутым в своей просьбе. Было принято решение отправить с человеком два гномьих легиона, что зря изнывают без дела, прохлаждаясь в тавернах на нижних уровнях. Командир гномов заверил своих господ, что проследит о выполнении их указаний, и попросил человека покинуть опочивальни. Откланявшись, Миларис на обратном пути к поверхности долго размышлял о судьбе царей подгорных царств, и решился идти за советом к сильмаритам, в надежде, что может они, смогут подсказать, как исцелить данный недуг. Выйдя на поверхность, гном извинился за столь нерадивое радушие, ввиду навалившегося проклятия, и обещал тотчас же заняться снаряжением легионов для похода в Тродас. Через три дня легионы должны будут покинуть родные горы, и примкнуть к новой армии Тродаса.

Отправив домой своих спутников, Миларис отправился по заветным тропам к городу сильмаритов, искать решение возникшей проблемы. Он понимал, что, если справится с проклятьем, то короли гномов будут так ему благодарны, что все выступят на стороне людей против демонов из Мерцающих гор. Но, сказать одно, а сделать – совершенно другое. С того времени, как легионы Тродаса ушли в Закат, прошло несколько лет и Миларис, успешно справлялся со своими обязанностями. Он стал военачальником и обучил военному ремеслу многих молодых ребят, которые могли доблестно защищать свою землю от посягательств. Такую огромную территорию должна защищать регулярная армия, а не несколько отрядов доблестных бойцов, готовых умереть по приказу ради своего народа. Еще одна напасть обрушилась на земли Тродаса: постоянно стали возникать различные аномалии, проникающие в мир из других измерений. Виной всему явилась растущая мощь демонов, расширяющих главные врата ада в мире Илата, и ничто не способно было этому помешать. Все люди уповали на богов, которых не было, и их укрепляло осознание того, что каждый умрет за свой дом, уничтожив не одну дюжину врагов. Миларис вышел на опушку леса, чтобы определиться с координатами и, рассмотрев вдали знакомый опознавательный знак Скудуара, откуда он всегда искал свой путь к твердыне сильмаритов, отправился дальше. С собой Миларис нес небольшой скарб, состоящий из теплой одежды и съестных припасов, которые время от времени подходили к концу, и нужно было их обновлять. Путь пролегал по лесным массивам, поэтому с собой он нес не только меч со щитом, но и лук со стрелами, чтобы охотиться. Близился вечер, когда в отдаленных кустах что-то зашуршало. Миларис насторожился, взял в руки меч и прислушался. Шум нарастал и было такое ощущение, будто кто-то кого-то преследует, а так оно и было. Человек услышал детский плач, как ему тогда показалось, и дикую свору турангов, злобных ящероподобных существ человеческого роста, перемещающихся на своих шестипалых лапах по лесным дебрям. Это были опасные твари с твердой шкурой, отличающиеся своей агрессивностью и скоростью перемещения. Миларис бросился навстречу опасности, доставая свой лук, от меча толку не было, здесь все решала скорость, а не ближний бой. Трава была густая и высокая, скрывавшая убегающее существо, но для турангов это было пьянящее состояние охоты. Существо, убегая на своих маленьких ножках, кричало и звало на помощь, такого визга Миларис не слышал. Трава путалась под ногами маленького создания, и норовила спутать его ноги, чтобы преследователи могли полакомиться его свежей крохотной плотью. Силы оставляли существо, и в очередном прыжке его лапка зацепилась за корень. Убегающий малыш упал, сворачиваясь в клубочек, не в состоянии больше бежать от накатившего страха.

Открыв один глаз, существо видело, как толпа разъяренных монстров вырвалась из чащи леса, настигая его на открытой полянке, и он заметил, что две твердые ноги встали перед ним, закрывая собой путь для хищников. Выхватывая одну стрелу за другой, Миларис выпускал их точно в цель, как его учили, и не одна стрела не прошла мимо своей жертвы. Туранги валились на траву, обильно обдавая её своей алой кровью, остальные же, кто не встретил свою смерть от стрелы человека, продолжали бежать. Рука воина в очередной раз потянулась за стрелой, но колчан был пуст. Он понимал, что в ближнем бою с турангами он будет обречен, но отступать ему не позволила совесть – сзади лежал ребенок. Выхватив свой меч, сняв быстро со спины щит, не раз защищавший его от смерти, выставив левую ногу вперед для увеличения стойкости, человек приготовился к обороне. Три туранга неслись на него в неописуемом бешенстве, раскрыв свои зубастые пасти, не знающие пощады. Миларис понимал, что взять на щит туранга не получится, слишком велика у них была скорость и масса тела, поэтому он, резко развернул свой торс относительно первого, бросившегося на него туранга, и, выставив свою ногу, толкнул щит всем своим весом. Хищник не понял проделанного маневра, но, споткнувшись о защищенную латным доспехом ногу Милариса, получил в бок удар щитом такой силы, что вынужден был повалиться под своим весом в густую траву, изрядно калечащую его тело, что падало с такой скоростью. Латник пошатнулся, и пока туранг не успел встать на свои лапы, Миларис проткнул его брюхо своим мечом. Туранг завизжал, но не прекратил барахтаться в густой траве, указывая своим криком направление для атаки.

Два туранга налетели одновременно на человека с двух сторон, пытаясь ухватить его за ногу. Латные поножи хорошо защищали ноги, но все равно кровь струилась из-за мощного сдавливания голени хищными клыками. Один из хищников ухватился за верхний край щита и невероятным усилием вырвал его из рук воина, оставив его без защиты. Ноги Милариса истекали кровью, и маневрировать быстро среди высокой травы было бесполезно, оставалось только размахивать мечом, пытаясь попасть в лицевую кость врага. Отмахнувшись от очередного хищного выпада, Миларис не заметил, как сзади его предплечье, открытое для укуса, оказалось в пасти туранга. Почуяв кровь и вкус свежего мяса, туранг начал рвать плечо человека, стараясь оторвать кусок побольше. Второй хищник вцепился в руку и челюсти сжались. Миларис падал в траву, и последнее, что он видел – это небольшой клубок белого цвета, похожий на личинку, что смотрел на него одним своим глазом, в испуге укрывшись в своем коконе. Раздался дикий вой, зубы оставили тело человека, и залитые кровью глаза, прежде чем закрыться, видели, как один из турангов бежал, припадая к земле, а тело второго, кусками падая на траву, расплескивало лужи крови. Глаза воина медленно закрывались.

Время подходило к полудню, вода, стекающая с ажурных акведуков, навевала сладкую дрему, а лес, зачарованный причудливой магией, сиял в своем великолепии. В шатер вошла Аделия, королева сильмаритов, и, мило улыбнувшись, посмотрела на лежащего человека. Его лицо, обильно смоченное водой, источало сильный жар, а подергивания конечностей говорили о сильном потрясении и яде диких турангов, которые терзали его тело. На том месте руки, куда впились острые зубы туранга, зияла глубокая рана, полностью заполненная странной зеленой субстанцией, которая стянула рану и, медленно, но верно регенерировала ткани тела. Аделия уже несколько дней лично наблюдала за состоянием Милариса, меняя ему повязки, смоченные лечебным снадобьем, но как она ни старалась, зеленая пелена, заполнившая рану, справлялась с ядом гораздо эффективнее, и это вызывало у неё бесконечное удивление. Миларис был в бессознательном состоянии, его мысли путались и являлись видения, способные подорвать неокрепший дух воина. Ему чудился один человек в старом доме на окраине леса, его душевные раны были настолько глубоки, что отражались на душе Милариса тяжелыми шрамами. Он видел, как старушка, постоянно варила зелья, смягчающие его глубинные ужасы души, но не способные исцелить. Время странно повернуло свой круг, и Миларис увидел самого себя, подхватившего руками этого воина и положившего в телегу. Смутно грезилось, будто воин Дарвал вышел из дома ведуньи и пошел туда, откуда его забрали, и как, изнывая от пережитого, слезы текли по его изборожденному шрамами лицу.

И, действительно, добравшись до испепеленного города, где Дарвал потерял близких людей, он присел на камень и, озирая усталым взглядом черный зев прогоревших окон выпрямился и, будто вспомнив что-то важное, зашагал вглубь сожженного города. Дойдя до центрального здания, служившего библиотекой старого рыцарского ордена, Дарвал отыскал в завалах старый подвал, открыв который он увидел магическую завесу, защитившую от пожара содержимое этого затхлого помещения. Он легко повел рукой вдоль завесы, как бы поглаживая её, и она, медленно растворяясь в воздухе, открыла темный проход в глубины укромного уголка. Пройдя по ступеням вниз, Дарвал отыскал среди грязи и пыли небольшой сундучок в виде табакерки, открыв который, обнаружил небольшой прибор, управляемый древней магией. Никогда Дарвал не мог понять, как использовать это странное устройство, но в данный момент его это не волновало, и он, опустив руку на поверхность этого прибора, согнул причудливо палец и произнес: «Илсу варлас». Прибор засвистел, что-то затрещало внутри, и крышка отодвинулась в сторону, открывая Дарвалу странный компас, стрелка которого жила своей жизнью и показывала не только стороны света, но и, отклоняясь от своего положения, иногда указывала вниз или вверх, плавно перемещая своё острие в нужном направлении. Дарвал облегченно вздохнул, он понимал, что не все потеряно, и что его сын еще жив.

Спустя неделю, проведенную в шатре при Аделии, Миларис открыл глаза. По словам целителей-сильмаритов его рана на руке полностью зажила, и не осталось даже следов разгрызенной плоти. Аделия сказала: «Твоя рана была запитана странной зеленой субстанцией, которая не давала яду проникнуть вглубь тела, и если бы не она, то ни одно снадобье сильмаритов не справилось бы с этой отравой. Но если б столь сильного яда не было, это вещество, кстати, животного происхождения, восстановило бы ткани твоей руки в считанные секунды. Я не смогла понять, что это было за вещество, заполнившее твою рану, но, по моим сведениям, полученным из древних книг, могу предположить, что это была слюна древнего создания, давно вымершего, как нам известно. Согласно древним свиткам в мире Илата было несколько пар таких особей, способных брать под контроль разум своих жертв, также они могли истреблять огромных тварей при помощи своей же слюны. Мы наслышаны о появлении аномалий, возможно, они явились причиной появления этих существ. Но, тем не менее, если бы не их слюна, случайно оказавшаяся у тебя в ране, ты бы умер. Но прочь плохие мысли и давай не отчаивайся, ты ведь жив, набирайся сил, а завтра я расскажу тебе интересную историю, основанную на твоих видениях, о которых ты говорил в бреду».

Ночь прошла спокойно, жар не беспокоил Милариса, а утром появился аппетит, и плотно позавтракав и одевшись, он пошел в покои Аделии. Она уже ждала его, и мановением руки приказала подданным принести им прохладительных напитков, попросив человека усесться поудобнее на подготовленное для долгих рассказов место. Миларис услышал интересную историю о том, как в очень далекие времена, когда Аделия была еще эльфийкой, в мире Илата открылся портал, из которого вышли два бога – это были мужчина и женщина, которые очень сильно любили друг друга. Они были воплощением всемирной гармонии, и природа любила их. Много добрых дел сотворили влюбленные для Илата, но все понимали, что это ненадолго. Никто не станет спускаться в мир людей без надобности, или просто ради созидания, и в одном из разговоров с нашим высокородным дедом, бог рассказал, что они бежали от преследующих их богов, которые были против их союза. Молодой бог Эриман страстно любил свою возлюбленную богиню Далию, а его отец Дарвал противился их любви. И, когда боги пришли разлучить влюбленных, отец, наблюдая со стороны за их участью, не стал вмешиваться. Произошел бой и, защищая своего возлюбленного Эримана, Далия умерла, закрыв своим телом, нацеленный на него удар. С тех пор Дарвал проклинает свою судьбу за то, что не помог сыну в том бою, обрекая его на вечные страдания. Хотя, как подметила Аделия, быть может, это просто совпадение имен, и нет надобности беспокоиться за судьбы чуждых людей. На этом рассказ Аделии был закончен, и она плавно перешла к вопросам, беспокоящим Милариса.

На вопрос о том, почему гномы с такой легкостью согласились отдать в распоряжение Тродаса два своих легиона, Аделия ответила: «Подземный народ понимает, что подходит час неминуемой гибели, и просто сидеть, сложа руки, они не могут, поэтому доверили людям право решать судьбу мира. Но ты должен доказать свое право распоряжаться их доверием, и совершить нечто невозможное, чтобы дать возможность помочь тебе и им самим в этом безумстве, творящемся в мире Илата. Рассказав Аделии о судьбе подгорных королей, она очень удивилась этому факту, но решать эту проблему предоставила Миларису. Придя к сильмаритам, Миларис подумал, что зря потерял потраченное на поход к ним время, и, собрав свои вещи, отправился домой. В дорогу Аделия дала ему ветхий том древних сказаний, рассказывающий о былых временах, когда первородные расы были величественны и милосердны ко всему живому. Добравшись до Тродаса в сопровождении нескольких сильмаритов, отправленных Аделией, Миларис первым делом вошел в зал совета, где восседала жена Брамаса Самлина, озабоченная последними новостями. Оказалось, что поставки провианта в столицу неожиданно прекратились из-за ужасной засухи, постигшей отдаленные регионы империи, снабжающей их пищей. Оставленные отряды молодых бойцов, несмотря на их суровый нрав, не могли полностью контролировать бесчинствующих разбойников, орудующих в лесах, окружающих земли Тродаса.

В скором времени, как и говорили старейшины гномьего царства, прибыли легионы гномов. Вооруженные в полный латный доспех, выкованный для боя в самых трудных условиях, они были очень опасны для любой армии Илата. Это несколько скрасило унылую картину беспорядков и люди вздохнули свободнее, меньше опасаясь за свои жизни. Легионы гномов не руководствовались командами вышестоящих человеческих командиров, но сами, повинуясь своему главнокомандующему, исправно выполняли своё дело. Их разместили в опустевших казармах, используемых Тродасскими легионами, и на удивление всем унылый быт горожан приободрился: на улицах стали слышны песни, проводились старые гуляния и, соответственно, выпивалось огромное количество Тродасского пива. Гномы сначала чурались испить человеческое пиво, но со временем оно вошло у них в рацион. Несколько раз, посылаемый легион гномов в отдаленные провинции, приходил с очередной победой с захваченными разбойничьими трофеями, после чего бандитские шайки зареклись нападать на Тродасские мирные деревеньки. Полностью отвлечь от земель Тродаса угрозу нападения извне не удалось, но на некоторое время попытки вторжения прекратились – легионы гномов внушали жуткий ужас в сердца нападающих. Бытовало поверье, что, если гном убьет человека в честном бою, то завладеет душой покойника, которая утащит в царство мертвых оставшиеся живые души всей семьи. В это охотно верили все жители Тродаса и близлежащих земель, наслушавшись бабкиных сказок. Отправляемые разведчики сообщали о скопившихся силах Мерцающих гор, готовых в любой момент идти в бой, поэтому Миларис пытался как можно быстрее отыскать способ защитить свой народ.

Дочь Самлины Титания уже выросла и была на выданье, как потом оказалось, жениха она выбрала себе из молодых Тродасских воинов, которых обучал сам Миларис. Через месяц сыграли пышную свадьбу, на которую были приглашены все желающие, в том числе и гномы. Это пиршество запомнилось надолго, особенно веселило невесту радушие гномов, поздравляющих её с этим важным событием и старающимся всячески ей угодить. Специально подготовленные представления легионов были просто восхитительны: гномы подбрасывали на своих массивных щитах гнома, а потом старались попасть в него полной пивной кружкой.

Через пару месяцев оказалось, что беременность Титании проходит с трудом: проявлялись странные симптомы, сначала беспокоящие, а затем ужасающие мать и бабушку. Вызывали лекаря, который при осмотре живота Титании разводил руками, в недоумении расшаркивался и уходил прочь. Слухи стали расползаться с небывалой скоростью о том, что Титания родит чудовище, которое разрывает её плоть изнутри. Самлина попросила Милариса осмотреть Титанию, потому как знала, что он многое ведает, и изучал различные рукописи, вдруг что-то подобное ему удавалось видеть в написанных текстах. Но, осмотрев дочь Самлины, Миларис был очень удивлен, увидев небольшой сгусток алого свечения, испускаемого плодом в чреве матери и предложил Самлине забрать Титанию к Сильмаритам. Выбирать не приходилось, и Самлина, с тяжелым сердцем отпустила свою дочь в неведомые земли, строго наказав Миларису присматривать за ними, не сводя глаз. Пообещав быть всегда рядом с Титанией, Миларис с дочерью Самлины, собрав небольшой скарб и подготовив лошадей, двинулись в путь, предварительно назначив главнокомандующего гномов ответственным за спокойствие граждан Тродаса.

Достигнув земель сильмаритов, Титания была поражена великолепием невиданного народа, ни на кого ранее не похожего, но такого знакомого. Аделия вызвала сильмаритских лекарей, что искусны во врачевании многие тысячи лет, и те, взглянув на Титанию, отозвали Аделию в сторону. Миларис видел, как глаза Аделии округлились, и она тихим шепотом что-то выспрашивала у жрецов. После долгого разговора лекари покинули пределы предоставленного жилища для Титании, а Аделия уединилась с Миларисом в отдельной комнате для длительной беседы. «Жрецы осмотрели женщину, которую ты привел к нам, – отвечала Аделия, – это чудо, которого не было многие тысячи лет со времен первых богов, ступивших на землю Илата. Она носит в своем чреве дитя, способного в будущем создавать портал, как вы называете, «в Закат». Вам нельзя возвращаться в родные земли, там вас не поймут и навредят, поэтому вам лучше остаться здесь, под нашим присмотром. Наш мир находится на разломе времен, и когда у вас проходят годы, у нас пролетят дни. Вы ничего не потеряете, но у малыша будет шанс выжить и использовать свой дар в будущем на благо своего народа. Вы все постареете, но мир Илата останется прежним». Миларис согласился с доводами Аделии и, рассказав все Титании, они остались на попечении сильмаритов.

После того, как Миларис с Титанией покинули Тродас, прошло много времени, и Самлина перестала надеяться на лучшее. Гномы, охраняющие Тродас, ощутили странное чувство, будто что-то темное надвигается на мир людей. В городе многие заболели и не выходили из дома, стараясь как можно меньше контактировать со здоровыми людьми, гномам же этот недуг был нипочем. Тела людей ослабевали и они, не имея сил, валились на землю и, спустя несколько месяцев, умирали тяжелой смертью. Распространение этой заразы проходило медленно, но с каждым месяцем она подкашивала все больше людей. Гномы в бессилии опускали руки не в силах справиться с этим врагом. Население Тродаса редело на глазах, многие просто бежали за пределы этих земель, в надежде отыскать более безопасное место для своей жизни, но, зачастую, находили только смерть либо от голода, либо от хищных зверей, рыскающих по всему Илату.

У сильмаритов время текло как обычно, в понимании Милариса, и по их с Титанией ощущениям годы сменялись годами, но Миларис старел почему-то быстрее, чем Титания. На вопрос к Аделии, почему так происходит, она ответила: «Тело матери, выносившей плод, подвергается старению намного медленнее, чем твоё. Прости меня, мой милый друг, несправедливо было обрекать тебя на такую жертву». У Титании пятнадцать лет назад, по меркам Тродаса, родился мальчик, имя которому дали Эйден, который на глазах матери и Милариса рос и крепчал. Сильмариты давали Эйдену необходимые знания о способности, с которой он родился на свет в светлых залах древней библиотеки. Титания долгие годы наблюдала за своей матерью, которая взяла бразды правления Тродасом в свои руки, ввиду отсутствия мужа, и стала прививать политические и социальные навыки своему сыну, опираясь на опыт и традиции своего народа.

В отсутствие Милариса дела в стране становились все хуже, и не было возможности их поправить, несмотря на присутствие гномьих легионов. Мерцающие горы каждую ночь насылали на земли Тродаса мрачные сны, подрывающие и без того отчаянное положение жителей, и те демоны, порожденные в горах, которым не находилось места в адских легионах, уходили в мир Илата. И как только демоны начали покидать свою территорию, в отдаленных государствах, соседствующих с Тродасом, началась паника: люди, застигнутые одинокими монстрами в дороге или на пороге своего жилища, уничтожались, а те, кто видел это, или прослышал о случившейся трагедии, в страхе бежали под защиту Тродасских стен. Помня о могуществе империи Тродаса, люди объединялись в группы и с обозами, забитыми поклажей, бежали подальше от ужасных порождений, настигающих их в пути. Многие не хотели останавливаться в империи и уходили вглубь материка, стараясь отыскать самый отдаленный уголок, способный их прокормить и обезопасить. Самлина была не в состоянии дать надежду на спасение бегущим людям и, пойдя на отчаянный шаг, велела всем жителям Тродаса призывать бегущих людей вступить в городское ополчение и, когда придет время, дать отпор демонам Мерцающих гор. Гномы, оставив свое воинское снаряжение подле себя, быстро возводили дополнительные крепостные стены, способные выдержать длительную осаду и сдержать напористый штурм тысяч демонов, хотя сами признавались, что долго им не продержаться, да и подкреплений со стороны гномьих родов ждать не стоит. Два легиона гномов – это дар, который могли дать гномы внешнему миру, остальные должны были оставаться в глубине темных пещер, до конца защищая своих владык.

С одним из обозов шел человек, весь покрытый потом, изнуренный вытягиванием быка из глубокой колеи болота, тащившего повозку. Его лицо было безразлично ко всему происходящему, и по всему его виду было понятно, что он потерял всё, что имел. Случайные люди, к которым он прибился, обогрели его и накормили, и он всячески старался помочь им пересечь опасную территорию болот, лежащих на пути к Тродасу. На большом тракте, куда повозка выкатилась к середине дня, было много народу, бегущего от опасности, и мужчина, позабыв об осмотрительности, задумался и, споткнувшись, упал лицом в грязь дороги. Усталость не давала ему возможности пошевелить даже рукой, но мимо проходившая девушка с котомкой в руке, подняла его и, опершись о её плечо, мужчина зашагал дальше. Пройдя еще немного, девушка, не в силах его удержать, повалилась вместе с ним в придорожную траву, и, оцарапав себе все руки колючим низкорослым кустарником, присела рядом с ним, лежащим на траве и тяжело дышащим, давая отдышаться. Достав из котомки небольшую коробочку, она соскоблила пальцами немного темно-зеленой засохшей плесени, и намазала ему полученные в трудном пути ссадины на руках. Потускневший взгляд мужчины упал на лицо девушки, он не мог толком ничего внятно сказать, лишь кивнул в благодарность. Так они просидели около часа и, отдышавшись, он спросил её о семье, с которой она бежала из родных краев. Оказалось, что семьи у девушки нет, что она сирота и старается прожить эту сложную жизнь как можно лучше, принеся миру хоть какую-то пользу. Подняв с земли палку и протянув ему, девушка продолжила с мужчиной свой путь молча.

Достигнув границ Тродаса, отделяющих внешние земли, девушка спросила мужчину, куда он держит путь и, получив ответ о его безразличии, предложила ему последовать за ней в Тродас и позволить богам решать их дальнейшую судьбу. Согласившись пойти с девушкой, мужчина без особой энергии шел за ней следом, но старался не отставать, чтобы, не дай бог, с ней что-нибудь не случилось, ведь с ним давно никто так не был обходителен, как она. Пытаясь быть ей полезным, он собирал грибы и коренья, пригодные в пищу, разводил костер для приготовления пищи и, если было нужно, защищал её от посягательств безумствующей толпы, пытающейся угадать во встречных женщинах ведьму. Изможденные от долгой дороги, они наконец-то добрались до Тродаса и, расположившись у костра посреди городской площади, крепко уснули, не беспокоясь о нападении, ведь кругом дежурили гномы, облаченные в добротную броню. По утру, когда первые лучи солнца озарили городскую колокольню, мужчина разбудил девушку и указал на плакат, в котором говорилось, что все желающие могут примкнуть к ополчению, где их ждет еда и теплый ночлег. Посмотрев пристально друг на друга, и поняв, что это лучшее, на что можно надеяться, они обратились к стоящему на посту гному и расспросили, где можно записаться в ополчение. Девушка увидела в мужчине заботливого человека, готового пожертвовать собой ради неё, и попросила его остаться с ней рядом, когда будут записывать в ряды ополченцев. Добравшись до городского писаря, набирающего в ряды ополчения свободных людей, мужчина заявил вербовщику, что девушка его сестра.

По правилам военного лагеря девушку определили в женский сектор заниматься ранеными и больными в случае войны или болезни, а мужчину назначили солдатом, нести караульную службу вблизи лагеря, из-за его худощавого телосложения. Во время дневных встреч они молча перекидывались друг с другом взглядами, и изредка улыбались. Встретившись однажды вечером, мужчина захотел назвать ей своё имя, оказалось его зовут Лорис, что означает «Ночной страж», а её звали – Зарина. Как потом она объяснила, это имя ей было дано в сиротском приюте спонтанно, и ничего, по её словам, не означало. Так проходили дни за днями, и Лорис чувствовал, как крепнет в нем теплое чувство к этой девушке, но что-то тяжелое томило его душу и заставляло сомневаться в своих стремлениях, будто вина за что-то содеянное. Лорис понимал всей своей душой, что он нарушает какой-то закон, или клятву, пытаясь понравиться Зарине. А девушка, в свою очередь, искренне верила в то, что Лорис любит её всем сердцем, и это осознание согревало её холодными вечерами. Утром, собравшись с девушками идти за целебными травами, Зарина взяла корзинку и, вооружившись тросточкой для прощупывания болотистых мест, отправилась в лес. Как только солнце миновало зенит, послышался женский крик и плач. Лорис бежал на крик, опасаясь, что с Зариной случилась беда. Так и оказалось, её укусила ядовитая змея, которую в народе называли «Едкий плющ», укус которой парализовывал мышцы тела и жертва умирала в течение недели, страшно мучаясь от боли. Зарину внесли на полотняных накидках и уложили в шатер, обильно смачивая её потный лоб. Лорис не мог найти себе места от горя и, заламывая руки, истошно скрипел зубами, осознавая своё бессилие. Днем окоченевшее тело Зарины покрывалось болезненным потом, а ночью приходила жуткая боль, повергая тело в ледяную ломоту, поэтому разжигали большой костер, чтобы хоть как-то помочь бедной девушке пережить ночь.

Просидев у шатра всю ночь, Лорис отправился в город искать лекарство от этого яда у местных лавочников, торгующих лекарственными травами. Денег у него на покупку не было, и он готов был отдать свою душу, лишь бы увидеть Зарину смеющейся и здоровой. Оббежав несколько торговых рядов на рынке и не найдя противоядие, он, ссутулившись от злости, заплутал в городских кварталах. Зайдя в захудалую таверну, где находились несколько пьяных гуляк, не протрезвевших с ночи, он от усталости упал на лавку. Хозяин таверны, добротный дядька, подал ему напиться и осведомился о том, что его так утомило. Выслушав сбойный рассказ прихожанина, дядька поведал ему о старой колдунье, что жила на окраине города и помогала всем страждущим. Вскочив с лавки, на которой сидел, Лорис бросился по указанному адресу, сбивая встречных прохожих и ничего не видя, кроме своей цели. Выбившись из сил, Лорис все-таки добрался до дома старой знахарки и постучал в хлипкую дверь. На пороге возникла старая женщина, попросила его войти в дом и рассказать ей о своей заботе, которая нестерпимо мучила мужчину. Выслушав его рассказ, ведунья объяснила, что от такого коварного яда спасения нет, но если в душе Лориса горит огонь страсти, то он может сходить в лес и найти там телесный огненный цветок, пламенеющий в ночи. Именно этот цветок способен исцелить его возлюбленную, потому как по преданию, та змея, что укусила её, была когда-то человеком и её звали Мелоди, а тот цветок был мужчиной, и звали его Мелеан. Бродя по окраинным землям Тродаса в поисках убежища от ночной непогоды, Мелеан был тяжело ранен, упав с обрыва, и Мелоди несла его на своих хрупких плечах до ближайшей деревни, пытаясь найти помощь у живущих там людей. Но, помощи она не дождалась, её гнали с каждого порога, проклиная за столь поздний визит, и она не смогла помочь своему любимому. Тогда она воззвала к древним богам, с призывом наказать людей, которые причинили ей боль и не пришли на помощь в трудную минуту, дав возлюбленному умереть. Её мольба была такой страстной, что боги обратили её в ядовитую змею, которая будет жалить людей, и никто не сможет придти им на помощь. Дух же умершего Мелеана обратился в красивый алый цветок, способный исцелить тело и душу только того, в ком горит огонь любви, и сорвать это растение мог только тот, кто любит и готов помочь.

Выслушав разъяснения ведуньи, Лорис, дождавшись ночи, отправился в ночной лес, пытаясь отыскать заветный цветок, но все время натыкался на то место, через которое только что проходил. Понимая, что попал в безвыходную ситуацию, его память подсказала ему, что нужно делать и, раздевшись, он вывернул свою одежду наизнанку, тем самым, вернув себя на истинный путь. Духи, охраняющие лес, потеряли его из виду, что дало ему возможность пройти неведомой тропой к своей цели. Завидев издали алый цветок, светящийся в ночи, Лорис бросился к нему, но его ожидала неожиданная встреча: оберегая цветок, перед человеком возникла ядовитая змея, что укусила Зарину, которая по ночам не могла покинуть своего возлюбленного и, охраняя его, любовалась его красотой в свете луны. Лорис не стал хитрить и пытаться увернуться от притаившейся змеи, готовой в любой момент совершить свой коварный бросок. Он остановился и медленно приблизился к «Едкому плющу», сказав: «Можешь укусить и меня, пусть я умру, как и Зарина, лишь бы мы были вместе. Я буду горд тем, что умру раньше, чем она». Змея перестала шипеть, отползла в сторону и, воспарив над цветком, сбросила шкуру, обретя призрачное тело духа. Душа Мелоди произнесла: «Я вижу, как в тебе горит пламя страсти, поэтому возьми мою шкуру, оберни ею свою руку, и оботри тело своей любимой, тогда яд уйдет. Только не срывай яркий цветок, это все, что осталось от Мелеана и я, охраняя его, существую рядом с его душой. Я вновь обрету тело змеи утром, но помни, ты первый, кто доказал свою любовь перед богами. А теперь ступай, тебе не место среди мертвых душ».

Выбравшись из злополучного леса, наполненного духами, Лорис бросился прямиком к шатру своей возлюбленной, где, обмотав свою руку змеиной шкурой, отер ею тело Зарины. Вымотавшись за время поисков исцеляющего средства, он уснул прямо в ногах стонущей от боли девушки, приложив свою руку к её лодыжке. На утро, проснувшись от ярких лучей солнца, Лорис обернулся, чтобы посмотреть на состояние девушки, которую оберегал всю ночь, но её не оказалось на месте. Страшные мысли пришли в его голову, вскочив он выскочил из шатра, и увидел, как Зарина медленно идет по утренней росе, скрывая в ней свои босые ноги. «Зарина!» – выкрикнул Лорис, и бросился к ней. Обхватив его шею своими руками, она заплакала и сказала, что пока дикие боли терзали её тело, она всегда чувствовала его присутствие и заботу, особенно легко ей становилось в те минуты, когда он приходил навестить её.

Пойдя на поправку, силы с каждым днем становилось все больше и больше в её ослабленном теле, а Лорис постоянно был рядом, исполняя все, что она попросит. Больше он никогда не оставлял её одну и даже попросил командира-распорядителя определить их в одну палатку, где душа Лориса, глядя на Зарину, была спокойна. С каждым днем беженцев становилось все больше и Зарина с Лорисом с головой ушли в дела. Люди, приходившие в Тродас, страдали от различных заболеваний и приходилось сталкиваться даже с такими, которые требовали особого ухода и врачевания. Некоторые болезни не поддавались определению, будучи завезенными из далеких земель, и помучившись на предоставленной им кушетке, люди молча покидали этот мир.

Самлина несколько раз навещала лагерь, в котором работали Лорис и Зарина, и каждый раз, видя их старания, она отмечала их трудолюбие и неравнодушие к общим человеческим бедам. Дела в городе становились все хуже: продовольствие, скрытое в хранилищах на случай непредвиденной беды, раздавалось голодающим, негде было размещать прибывающих людей, и тяжелым грузом наваливался страх от рассказов очевидцев о появляющихся демонах, столь яростно истребляющих бегущих людей. Самлина отправила легион гномов уничтожать демонов, убивающих людей на дальнем тракте.

Командующий легионом гномов Хагрим, попрощавшись со своим товарищем, который командовал вторым легионом, Урзулом, отправился в путь к дальним рубежам имерии Тродаса. Гномы, вооруженные до зубов, несли на своих спинах огромные щиты, способные держать тяжелейший натиск врага, а за последней когортой тянулись две подводы, груженные припасами. Гномы славились своими походными военными песнями, но в этот раз никто не стал нарушать звуками свой путь. Тянулись дни за днями, гномы встречали путников, рассказывающих о том, что происходит на границах империи, и эти рассказы были не утешительными. Уничтожались целые деревни, а те, кто видел это издалека, обходили стороной опасных монстров, стараясь не попадаться им на глаза, и маскировали свои запахи, натирая свои тела придорожными травами, смешанными с навозом. Диких зверей в тех землях уже не было, они, почуяв опасность истребления, убегали прочь от этих мест, и люди не могли даже поймать зайца, чтобы утолить свой голод, поэтому приходилось довольствоваться лесной травой и ягодами, которые еще остались. Как только поток людей, идущих к Тродасу, ослаб, гномы приготовились к отражению нападения и, сняв щиты со спин, шли, обозревая окрестности, в поисках одиночных демонов. Выйдя на перекресток дорог, они увидели приближающегося неоседланного осла, решив взять его с собой как тягловое животное. Подойдя в плотную к ослу, один из гномов надел ему на шею аркан – это было последнее, что он смог сделать в своей жизни. Шкура осла мгновенно обросла жесткой щетиной, из копыт вылезли когти, больше чем у медведя, а голова превратилась в страшное уродливое месиво, сплошь усаженное огромными зубами. Не успели гномы среагировать вовремя, а демон, схватив гнома своими зубами, оторвал ему руку, держащую секиру и, откинув в сторону истекающее кровью тело, бросился на остальных. Успев зацепить своими когтями еще двух гномов, демон умер, испещренный короткими копьями и, ударившись всей своей массой о ряд гномьих щитов, медленно осел в предсмертной агонии, скаля свою уродливую пасть. Впервые гномы встретили демонов способных изменять обличье, как потом выяснилось, убив лесного или домашнего животного, демон впитывал его облик. Этих демонов гномы назвали Зульты, что меняют внешность. Выдернув свои короткие копья из тела демона, оказалось, что его тело состоит из мягкой бесформенной телесной массы, способной не только к трансформации, но и незначительной регенерации, поэтому посчитали нужным отделить ему голову от тела, которую один из храбрых гномов водрузил на свой неподъемный щит.

В течение следующих двух дней с момента убийства первого демона горизонт был чист и не было замечено ни одного бегущего человека. Это показалось странным, ведь оставался еще день пути до окраинных земель Тродаса, но, рассмотрев вдали первую деревню, гномы пришли в ужас от увиденного. Трупы людей, иссохшие на ветру, валялись на улицах поселения, и смрад разносился на много верст, трак был пуст и лишь стервятники кружили над своей разлагающейся добычей. Огибая мертвую деревню, гномы заметили движение в густой траве и приготовились к бою. Хагрим отдал приказ, расположить хирд, встав спиной к небольшим горам, расположенным к востоку от деревни. Из травы, высунув отвратительный хобот, появилась морда вся сморщенная и одутловатая, но без признаков клыков или метаморфозы. Это был самый настоящий демон низшего ранга, посланный вперед на разведку и, как теперь поняли гномы, исполнивший свое предназначение. Демон раздул свой хобот и выпустил струю пара, издав при этом гулкий звук, раскатами перетекающий по травянистому взгорью, на котором расположились гномы. Вдали войско увидело шевелящиеся дюны травы, быстро перемещающиеся в его направлении, поэтому сдвинув щиты и составив боевой порядок, гномы приготовились к бою. Выскакивающие из травы демоны атаковали с налета ощетинившийся хирд, налетая на коварные пики, выставленные для защиты, но это их не останавливало. Откатившись в сторону и истекая кровью от полученных ран, они сами себе разрывали тела когтями, давая другим падающим от копий демонам напитаться их силой крови. Монстры, которые были отброшены, быстро восстанавливали свои силы, поедая собратьев, и уже не бросались очертя голову на смертоносные копья гномов. Щиты твердо стояли на залитой кровью траве, а выучка гномов делала свое дело, повергая очередных врагов наземь. Восстановившие силы демоны теперь не нападали на гномов, а, обходя полукругом свое местоположение, чего-то ожидали. Демонический разведчик продолжал извергать своим хоботом звуки, разносившиеся окрест, призывая подмогу, и она пришла. Это были не демоны низшего ранга, а Рингалы – бронированные монстры, способные разрушать тяжелую броню, выплескивая из своих предплечий магические сгустки, что формировались из их плазменных внутренностей. Рингалы выходили из леса, выжигая перед собой целую просеку, что оседала у них под ногами серым пеплом. Гномы не встречали таких созданий, сидя у себя в горах, поэтому не знали, что их щиты не способны выдержать столь яростной магической атаки. Хагрим отдал приказ наступать и давить щитами непокорных демонов низшего ранга, открывая простор для настоящего боя с достойным противником. Гномы имели дело с огнем своих каменных печей, где ковали свою броню и оружие, поэтому увидев, как Рингалы накапливают в подкожном мешке магические огненные сгустки, не сильно удивились и даже не испугались, думая, что их броня выдержит столь причудливый огненный заряд.

Подмяв под своими ногами некоторых низших демонов, что бросились на них при начале движения, гномы построили боевой порядок, закрыв себя со всех сторон щитами и двигались медленно, приноравливая свой выпад, потому и называли такой строй «Черепаха». Рингалы, собрав достаточное количество сгустка в своих подкожных мешках и выдержав дистанцию атаки, метнули свои магические накопления в строй гномов. Удар был настолько сильным, что гномьи щиты разлетелись вдребезги, а гномов первого ряда раскидало в стороны, повалив некоторых собратьев, стоящих сзади. Второй строй гномов вышел вперед, закрыв братьев, которые открыли брешь в хирде, и Хагриму пришлось нелегко, отдавая приказ к отступлению. Медленно пятясь назад, гномы передавали свои щиты на передний край, создавая тройной щитовой барьер. Продев копья, снабженные стопорами, в три щита, гномы, держа их на безопасном от себя расстоянии, отступали. Массивную защиту, созданную из трех щитов, держало четыре гнома, обхватив копья. Рингалы были на голову выше гномов, и их броня ничем не уступала броне подгорного племени. Летящие сгустки энергии, полетевшие вслед первым, разбивали очередной щит, на место которому вставал новый, надетый на копья. Но так продолжаться не могло, щиты были в наличии из расчета на гнома, и Хагриму пришлось действовать быстро. Отдав приказ гномам надеть на копья по семь щитов и уперев их в почву, гномы бежали назад, прикрытые временной щитовой защитой. Встречные демоны низшего ранга уничтожались быстро, но и ряды гномов редели от острых зубов, не знающих пощады.

Выпустив несколько магических сгустков, щиты, выставленные на взгорье, разлетелись в стороны, расколотый металл трещал от рвущей его энергии тьмы. Гномы подбегали к небольшим горам в надежде найти там спасение, или умереть. Из травы, опережая Рингалов рвались новые полчища низших демонов и гномы, приготовившись к последней обороне, выставили оставшиеся щиты, прикрывая своих бойцов, готовых драться до последнего вздоха. Низшие демоны, чтобы сократить расстояние до гномов, объединились в некое подобие строя и, взвалив на себя одного Рингала, бросились в направлении стоящих в обороне врагов, мелко семеня своими лапами от навалившегося груза. Вспотевшие гномы, лишившиеся многих своих братьев, готовы были умереть у этих бездушных скал, встретив врага лицом к лицу и пав в бою, отдав свои жизни за правое дело. Бегущие толпой демоны, несущие Рингала, прибавили скорости, а Рингал выпустил скопившиеся два сгустка энергии в обороняющихся. Два гнома остались неподвижно лежать у скал, а демоны, подбежав к строю ощетинившихся гномов, подбросили Рингала над их головами, закидывая своего монстра в центр строя. Несколько щитов взметнулись вверх и встретили падающего Рингала, отбрасывая его в сторону горы, где располагались неприкрытые щитами братья, которые, подняв свои копья, вонзили их в падающего монстра и со всей яростью бросили его на скалу. Удар пришелся такой сильный, что не только раздробил голову Рингалу, но и расколол скальную породу, открыв проход вглубь незнакомых гор. Хагрим дал знак уходить в проход, прикрываясь щитами, это давало шанс на длительную осаду, если гномы смогут уйти чуть дальше вглубь, чтобы Рингалы не смогли достать их своими дальними магическими атаками. Гномы умели драться в тесных узких коридорах и, рассчитывая на это, углублялись все дальше вглубь горы, чтобы уйти с яркого света. Проход был еще виден и в него лезли демонические твари, наседая друг на друга, давя и, стараясь добраться до столь желанной добычи. Внезапно что-то пошло не так и произошел ужасный удар, от которого гномы упали в тесном туннеле, камни начали падать с вершины горы, придавливая скопившихся тварей и медленно, но верно, закрывая проход во внешний мир, оставляя гномов внутри горы. Последнее, что видел Хагрим, наблюдая за падающими обломками скалы, закрывающими проход, как перед входом, в гущу монстров, рвущихся в провал, упал с небес темно-синий ангел с мечом в руке, и сложив свои крылья, разорвал одного из Рингалов, нещадно вцепившись ему в горло своими зубами. Проход был завален камнями и гномы оказались предоставлены сами себе, понимая, что не скоро выберутся на поверхность, а может вовсе обретут здесь свою могилу.

Попав в западню, гномы, сделав фитиль для факела, продвигались вглубь злополучной горы, ход которой уводил их к подземным водам. Спустя некоторое время их глазам предстало подземное озеро, где они смогли утолить свою жажду и собраться с силами, чтобы попытаться вновь найти путь наверх. Факел догорел и гномы услышали странные звуки, исходящие из многочисленных проходов, ведущих в неведомые глубины. Прислушавшись, Хагрим предположил, что это какие-то дикие подгорные зверушки, что обитают здесь с незапамятных времен и совсем ослепли, оттого и шуршат в темноте. Но, прошло еще немного времени, и гномам отчетливо послышались звуки шагов, идущих из темного прохода. Обнажив оружие, гномы прижались друг к другу, чтобы знать о прикрытом боке и, насторожившись, приготовились к нападению. Слышно было, как в темноте кто-то вышел навстречу гномам и остановившись, произнес: «Приветствую вас, гномы, и я буду говорить от своего племени. Настали тяжелые времена и нам всем не укрыться в наших твердынях, поэтому мы хотим с вами объединиться для уничтожения нашего общего врага. Вы можете отказать нам, у вас есть полное право, но, если вы примите нашу помощь, мы внесем неоценимый вклад в общее дело». Речь незнакомца, лица которого никто не видел, была понятна, но говорил он с трудом, еле подбирая слова и, странный хрип исходил из его гортани. «Я единственный из своего племени, кто говорит на вашем языке, мне трудно это делать, поэтому простите меня, если я ошибаюсь в словах. Как бы там ни было, даже если вы не примите наше предложение, мы отпустим вас живыми, указав вам верный путь наверх. Но мы, повторюсь, можем помочь друг другу, наши разведчики владеют ценной информацией, которая будет кстати вашему союзу с людьми. Ах да, я не представился, меня зовут Зорлак, сейчас я зажгу факел и только вам решать, что делать. Вы можете убить меня или следовать за мной». Хагрим ответил, что никто из гномов не станет атаковать его, но хотелось бы видеть того, кто с ними говорил. Вспыхнула искра пламени и, поднесенная к факелу, озарила масляным пламенем зал у озера, открыв взорам гномов вышедшего к ним существа. Гномы разом выдохнули, да так и не смогли вздохнуть долгое время от увиденного, руки сжались в исступлении, но, данное слово Хагрима было свято. Командир гномов, находясь в шоке, скомандовал следовать за провожатым.

Ранее старая глава ведьм восседала на своем ложе, состоящем из разным травяных сборов, щедро рассыпанных по всей площади своего гнезда. Заключив сделку с самим дьяволом, ведьма получила неограниченную власть над своими сестрами, заставив их полностью подчиниться её воле, и даны были ей полномочия управляться на свое усмотрение адскими легионами, которые сможет она собрать. Владея могучей магией, которая крепла в ней по мере того, как она становилась старше, ведьма смогла подчинить себе демонических созданий, создав свою армию, подчиняющуюся ей беспрекословно. Разделив свои легионы демонов, она посылала их для запугивания во внешний мир, стремясь вселить страх в души людей и других обитателей Илата. Прервав размышления старшей ведьмы, в её логово вошла одна из младших ведуний и оповестила свою царицу о том, что к ней прибыли очень важные гости, которых нужно непременно принять.

Ведьма, выслушав разъяснения своей помощницы, велела пропустить гостей. В боевом походном облачении перед ведьмой предстали ангелы, отправившиеся в погоню за беглым преступником по имени Михаил, и потребовали помощи, в которой так нуждались. Разъяснив ведьме о том, какую она получит силу, испив энергии пытаемого ангела, она не смогла отказаться от такого заманчивого предложения. Ангелы рассказали старой ведьме, что по пути сюда видели легион гномов, идущий на защиту бегущих людей, поэтому стоит этим воспользоваться и напасть на них, спровоцировав притаившегося Михаила прийти к ним на помощь. Ведьма, собрав демоническое войско, способное управиться с легионом гномов, облаченных в первоклассные доспехи, отправила в бой, прикрепив к ним следопыта, способного своим звуком давать координаты отстающим демонам. Ангелы, одобрив решение ведьмы, предупредили её о том, что дадут возможность Михаилу помочь гномам уничтожить её войско, чтобы он устал и не так сопротивлялся при поимке. Скрипя от злости зубами и видя в этом поступке ангелов своеобразное унижение, ведьма прошипела, что согласна на истребление, лишь бы слово, которое они ей дали, было исполнено.

В тот момент, как гномы скрылись под завалами, Михаил стоял в окружении ненавистных монстров, круша их своим мечом. Испив крови одного из Рингалов, он, преобразившись, использовал силу демона для истребления монстров, отдавая себя полностью во власть этого боя. Упиваясь уничтожением врагов, он не заметил, как со стороны за ним наблюдала группа ангелов, рассредоточенная для нанесения удара, от которого Михаилу было не увернуться. Несколько ангелов воспаряли в небе, держа в руках нерушимую сеть, сотканную в демонических казематах, специально созданную для захвата ангелов. Эту реликвию подарила им старая ведьма многие века назад, когда становление нового мира только начиналось и старые боги отвернулись от своих созданий, заставив их думать и жить по своему усмотрению. Растратив львиную долю силы на уничтожение Рингалов, что были посланы в большом количестве, Михаил, использовал для своей защиты щит, который питался от тепла убитых врагов. Ни один ангел или демон не могли носить снаряжение двух миров, это не только противоречило их кодексу морали, но и сами предметы отторгали друг друга, вываливаясь из рук, взявших их. Но эти артефакты полностью дополняли себя и действовали как одно целое, что выходило из области понимания не только Михаила, но и ангелов, приготовившихся к его захвату.

Как только был убит последний Рингал, Михаил, испачканный кровью поверженных врагов, убрал силой воли демонический щит. Этого было достаточно, чтобы ангелы смогли его атаковать, что они и сделали: удар был нанесен моментальный и, сбитый с ног, Михаил отлетел на добрых десять метров в сторону от того места где стоял, меч выпал из его руки. Удар крыльями нападающий ангел совершил с высоким профессионализмом и было очевидно, что немало битв было им пройдено, прежде чем он мог сотворить такое безумное нападение. Не успев осознать, что попал в западню, Михаил, поднимаясь, начал расправлять крылья, но два ангела резко упали на него с небес, набрасывая сеть. Тяжелым грузом сеть легла на плечи отступника, и крылья сжались под её натиском. Убрав свои крылья, Михаил призвал свой щит, который, воплотившись под сетью, страшно заскрипел и изверг из себя мощный энергетический выхлоп, на несколько метров отбросив сеть, что дало возможность хозяину подняться и произвести удар. Щит, подлетая к сети во второй раз, раскалился своим внутренним жаром, будучи подпитываем жаром преисподней, где был сотворен, и врезавшись в её центр, разорвал её внутренний слой. Если нанести еще один удар, можно было бы раскроить сеть на куски, но ангелы, сдерживающие сеть, стали с невероятной быстротой её закручивать, стараясь спеленать Михаила как непослушного ребенка. Схватив вернувшийся после удара щит, Михаил метнул его по окружности, чтобы отбросить ангелов, и расправив крылья, взметнулся вверх, в надежде разорвать сеть, которая дала трещину. Удар был сильный, но сеть выдержала, а щит всё еще вращался, пытаясь дать шанс своему хозяину на прорыв. Сложив свои крылья в форме конуса, Михаил закружился с неистовой скоростью, подавляя даже малейшую попытку его сковать, и, ударив в центр сети, начал её сверлить своими крыльями. Сеть затрещала и ангелы, что держали сеть увидели, как Михаил, пробив острыми концами своих крыльев сеть, вытянул вверх свои руки, защищаемые крыльями. Разрывая сеть руками, Михаил взлетел над опадающей вниз сетью, но был сбит мощным магическим ударом. Сил для блокирования чуждой энергии атакующего заклинания не оставалось и Михаил, обессилев, потерял сознание.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как легион гномов ушел держать оборону дальних земель Тродаса от нашествия немногочисленных демонов. Бегущие люди приносили немало слухов, говорящих о том, что легион пал в неравном бою, другие говорили, что гномы бьются из последних сил, сдерживая натиск вражеских сил. Посылать гонца для выяснения обстоятельств было бессмысленно, гномы могли держать оборону в любом дальнем уголке Тродасских земель, а посылать на помощь оставшихся воинов Самлина не рискнула. От отсутствия провианта, люди голодали, что приводило к появлению вшей, и многих заболеваний, связанных с недостатком питания. Живности в лесах не было, а то, что оставалось в реках иссякло, собирательство тоже не помогало. Весь скот, который был в наличии у народа, был взят под опись и назначена непомерная дань городу на время голодного времени: всё мясо и молоко сдавалось в городское хранилище, а шкура от скота шла на изготовление доспехов. Время было на исходе и, возглавив сбор ополчения, Самлина дни и ночи объясняла людям, бегущим в дальние земли, что нужно остаться и дать бой, который неминуем. Многие отважные мужчины, понимая всю безрассудность своего побега, соглашались с её доводами и оставались в Тродасе. Людей становилось с каждым днем все больше, а припасов – меньше. Те мужчины, что примыкали к немногочисленной армии Тродаса, не умели даже держать оружие в руках, потому как всю свою жизнь возделывали поля, в надежде прокормить свою семью. Самлина понимала, что ждать помощи неоткуда, и отсылала всех детей и женщин подальше от города, в котором их ждала бы неминуемая гибель. Караваны обозов, груженных женщинами и детьми, каждый день покидали пределы Тродаса, спасаясь бегством, ища спасения в других регионах Илата. Тродас был большим торговым городом и, располагаясь вблизи Мерцающих гор, привлекал к себе наибольшее внимание врага.

В Мерцающих горах главный архидемон, привратник врат, находил способы сделать врата, исторгающие демонов, намного шире и ему это удавалось. И с тех пор как сила демонов начала крепчать, нарушилась временная нить магии Сильмаритов: с истечением нескольких месяцев внук Самлины достиг двадцатилетнего возраста, а Миларис состарился до неузнаваемости. Аделия понимала сложившуюся ситуацию и послала своих лучших шпионов разведать обстановку у Мерцающих гор. Оказалось, что, раскрывая врата, архидемон давал ход энергии мира Илата в иномировое пространство, которое, отдавая энергию в мир Ада, давало демонам другой ход эволюции, провоцируя их на внутренние и внешние изменения.

Главы же совета Ориса беспокоились о том, что если падет мир Илата, который является исходной составляющей между мирами, то падет следом и их мир, что перевернет чаши весов в сторону сил зла, которые смогут расширить свое могущество между мирами. Поэтому совет принял решение, которого так боялся – как только армии демонов пойдут в атаку на мир Илата, атакуя Тродасские земли, поддержать людей своими поредевшими легионами, способными дать серьезный отпор. Беспокоило совет только одно, мировые весы могут неподвижно держать равновесие только в одном случае – если силы атакующих и нападающих будут равны. Легионы Ориса не могли поставить на бой нужное количество воинов, чтобы компенсировать мощь демонов, а с учетом того, что уширяющиеся врата перехода смогут дать демонам численное преимущество, ухудшало положение вещей. Совет не мог пойти на то, чтобы атаковать мерцающие горы раньше положенного срока, потому как свято верили в божественное провидение и свою роль в этом вопросе, поэтому понимали, что, если им придется сложить головы на боле брани, они это сделают без зазрения совести, посчитав, что всё сделали правильно. Армитала же недавно покинула Орис с целью обнаружить местонахождение Арзуна и, напав на него, попытаться уничтожить, отомстив за своего друга Медива, погибшего, защищая свои легионы. Она не была уверена в своих силах, но надеялась на помощь артефакта, веря, что в нужное время поймет, как его использовать.

Аделия же в городе сильмаритов рассказала Миларису и юному воину, постигающему основы своей внутренней магии о том, что мир Илата когда-то познал великую битву богов, что бились между Тродасом и Мерцающими горами, и именно на том месте располагалась широкая равнина, раскинувшаяся на многие мили вокруг мирных земель. Боги изначальные сошлись в поединке с дьявольскими сподвижниками, которые управляли каменными гигантами, излучающими темную энергию, рожденную в чреве их темных душ, исторгающих вечную тьму из глубин бесконечной вселенной хаоса. Тогда на помощь светлым богам пришла первородная раса эльфов со своими магами, которые, воспользовавшись своими умениями, смогли решить исход битвы. Эльфов темным штормом, созданным каменными созданиями, разметало тогда по всей равнине, и если бы не великий бог, что встал непреодолимым щитом на пути великого зла, то эльфы никогда бы не смогли составить великий магический круг, впитавший в себя энергию солнца и уничтоживший каменных гигантов. Ярость солнечного удара, соединенного с магическим составляющим эльфов, произвела страшный магический колпак, упавший всесокрушающим гнетом на этих гигантов, сжимающий их тела и крошащий каменные остовы тел. Эта сфера, ломала не только огромные тела гигантов, но и саму плоть этого мира, сжигая почву на глубину в десятки метров. Победив силы мрака, обрушившиеся на Илат, изуродованная равнина, получившая в результате магического удара форму чаши, несла на себе этот страшный отпечаток прошлого, напоминая живым о тяжелой утрате, постигшей перворожденную расу, потерявшую многих своих лучших воинов. Молчаливыми обрубками стояли на древнем поле мертвые каменные гиганты, их раскрошившиеся от тысячелетий тела рассыпались от времени, и уже не напоминали живым о том страшном событии. Глаза гигантов, потерявшие свою темную энергию, смотрели друг на друга, увековечив в своих взглядах непреодолимую боль утраты. Один из гигантов был старше остальных и магический купол не смог пожрать его каменное тело полностью, но та половинная часть, что находилась на поверхности с протянутой вперед рукой, сжимающей каменный посох, поросший мхом, до сих пор звала своих соплеменников в бой. Кто были эти существа до сих пор неизвестно, были ли они живыми созданиями или древними машинами, способными создавать заряд тьмы, так никто и не узнал. Только поле, искалеченное страшным огнем, хранило отпечаток этой тайны, покоящейся на нем.

Дарвал не задавал себе вопросов о том, что он делал в сожженном городе, не спрашивал себя о своей семье, но почему-то твердо знал, что должен найти сына. Откуда у него сын и где он находился его очень сильно волновало. Память сыграла с ним злую шутку: он помнил, что у него был сын, но не помнил, как он выглядит, есть ли у него семья и что он делает здесь. Ему казалось, что мир Илата был ему мало знаком, но ориентировался Дарвал с особенной легкостью, и как оказалось, мог владеть магией, способной подчинить себе незнакомый запечатанный компас, указавший ему на местоположение его сына. Шел Дарвал по заросшей травой дороге, изредка сворачивая в сторону, чтобы пропустить проезжающие обозы, увозящие людей подальше от столицы Тродаса. Ближе к ночи, услышав, как по дороге кто-то бежит, жутко шаркая своими ногами, Дарвал насторожился и от греха подальше углубился в лесную чащу, обходя стороной опасные звуки, мерно приближающиеся к нему. Какое-то непонятное чувство эйфории вело его по этому темному сырому лесу, будто он окунулся с головой в годы своей молодости, которой он не помнил, но это чувство не покидало его долгое время. Прислонившись к стволу дерева, он заснул, впав в забытье без снов, а когда проснулся, оказалось, что он находится в глухой чаще леса, куда не пробиваются лучи света. Поднявшись с лиственного наста, Дарвал, медленно ступая по сырой траве, шел по внутреннему наитию, стараясь выйти на проезжий тракт, что приведет его в нужное место. Он не знал, что до Тродаса неделя пути, но сбиваться с курса ему не хотелось, ведь город был его отправной точкой, с которой он начнет поиски своего сына. Внезапно он услышал девичий плач, который слышался в густых зарослях, и, поспешив туда, он увидел трех девушек в легких одеждах, напоминающих легкие балахоны, продрогших от холода. Окликнув их и успокоив, чтобы не испытывали к нему страха, он, подойдя к ним, развел костер и долгое время расспрашивал о приключившейся беде. Рассказать толком о случившемся они не смогли, помнили только, что очутились в лесу очень давно и жили здесь втроем долгое время, а сейчас почувствовали, что им грозит опасность, которая могла подстерегать их в темноте. На вопрос Дарвала, как же они жили одни в лесу и почему не пошли искать людей, они ответили, что боялись выйти из леса из-за диких зверей, поджидающих их в густой чаще. Про свое жилище отвечали, что соорудили домик на дереве из подручных веток, связав их лианами, что стелились по земле в большом количестве. Согревая себя холодными вечерами, они добывали пищу собирательством, а воду брали с растений, накопивших влагу за ночь. Дарвал не мог оставить девушек в лесу одних и предложил им помощь, пообещав довести их до безопасного людного места. Все-таки было очень странно, думал Дарвал, почему девушки не разучились разговаривать и, вообще, это его настораживало. Но, приняв предложение незнакомца, девушки, обвязав себя самодельными сумками и положив в них припасы для дальней дороги, пошли вслед за мужчиной, за которым чувствовали себя в безопасности.

Дарвал и девушки шли около трех дней в направлении Тродаса, пока не наткнулись на патруль эльфов. Девушки вскрикнули от удивления, потому как эльфов давно уже никто не встречал, а увидеть сразу нескольких красивых мужчин было немаловажным делом. Девушки покраснели с головы до ног, но эльфы, гордые своим превосходством над смертными, проигнорировали девичье смущение и обратились в Дарвалу, направив на него свои меткие стрелы. Эльфы не доверяли смертным и судить их за столь грубое обхождение не приходилось, ведь люди давно уже порвали все свои связи с ними, обособившись в своих больших крепостях, что в последствии образовали вокруг себя города. Осведомившись у людей о надобности бродить в такое мрачное время по бескрайним одиноким дорогам, эльфы предложили им проследовать за ними в их походный лагерь для выяснения всех обстоятельств. Отказываться было неблагоразумно и Дарвал с девушками покорно согласились следовать за перворожденными. Дойдя до лагеря эльфов, перед людьми предстал эльфийский командир, облаченный в сверкающий доспех, и спросил, о цели их путешествия. «Разве вы не знаете, что все дорожные тракты пусты и люди покинули эти дороги несколько дней назад?» – спросил эльф. Рассказав эльфам о своем пути от сожженного города, и о том, как встретил трех девушек в глухом лесу, Дарвал попросил проводить их до Тродаса. Эльф внимательно наблюдал за говорящим Дарвалом и чудилось ему, что речь мужчины успокаивает его, придавая сил продолжать борьбу со злом. Выслушав Дарвала, эльф объяснил, что путь до Тродаса пока безопасен и что его отряд будет сдерживать эту дорогу от голодных демонов, которые бродили парами. В провожатые эльф выделил двух лучников, которые проводят путников до ворот города и вернутся обратно, а Дарвал должен обещать не рассказывать людям в городе, что видел их. Дав обещание старшему эльфу, Дарвал рассказал о странном чувстве родства, которое гонит его искать потерянного сына и показал странный магический компас, который указал ему путь. Эльф взял в руки компас и осмотрел его, сильно удивился. Это был старый предмет поиска, утраченный в былые времена древним народом, и эльф видел его только на старых картинах, где говорилось о свойствах этого предмета, способного не только находить пропавшего, но и моментально переносить владельца к месту битвы. Как использовать его эльф не знал, поэтому отдал его Дарвалу. У эльфов не принято было отбирать потерянные вещи, это было странным суеверием, говорящем о проклятии, которое постигнет того, кто посягнет на найденное. Эльф добавил: «очень давно, когда произошла последняя битва, уничтожившая многих наших братьев, благодаря таким реликвиям, мы смогли мгновенно перемещаться по полю боя, и наносить врагам наибольших урон. Наши маги не могли бы создать точный магический круг без этих предметов, которые были разрушены во время использования, и каждый предмет был на счету. Как он попал к тебе в руки мне неведомо, но обвинять тебя я ни в чем не собираюсь, чтобы не навлечь беды, будем надеяться, что ты достоин обладать им.

За несколько дней до того момента, как эльфы встретили Дарвала, их разведчики докладывали своему командиру о том, что узнали о больших людских потерях на дальних рубежах империи. Люди, пытаясь спастись бегством, лишь раззадоривали рыщущих демонических отродий, которые любили поохотиться за убегающей жертвой. Настигнув бегущего, демон терзал его тело своими клыками и когтями, стараясь как можно дольше сохранить в теле человека сознание и тепло. Меткие стрелы эльфов разведчиков, достигнув своих целей, не могли поразить врага насмерть, а враг же, не видя атакующих, метался из стороны в сторону, стараясь обнаружить противника. Следопыты, прощупав врага, поняли, что простые стрелы вряд ли смогут помочь в войне с недругом, и, миновав дальние отроги Мерцающих гор, возвратились к своему командиру с дурными вестями. Выслушав сообщения разведчиков, командир эльфов немедленно доложил о ситуации в верховный эльфийский совет, который не стал отсиживаться вдали от происходящих событий и, отослав командира обратно, приказал защищать основной дорожный тракт от посягательств демонов, стараясь уберечь людей от нападения. И тем же временем совет отдал приказы своим вестникам, которые понесли их распоряжения всем эльфийским фортам. В распоряжениях говорилось о мобилизации всех сил на защиту Тродаса, и особо оговаривался момент использования эльфийских магов. После последней битвы оставшиеся эльфийские маги, растратив большую часть своей магической энергии на уничтожение каменных гигантов, уединились на вершине старой горы, пытаясь в сосредоточении вернуть потерянную силу. Они не знали, что каменные гиганты, погибая, впитали всю их силу в себя, не дав эльфам шанса использовать свои силы вновь. Толку от эльфийских магов теперь было не много, а те магические манипуляции, которые они производили, могли лишь ослабить противника, но произвести хоть какой-то урон, об этом не могло быть и речи.

Тем временем Миларис изучал данную ему Аделией древнюю рукопись, в которой обнаружилась странная закономерность: в описании мира Илата немаловажную роль играли гномы, которые были связаны с этим миром своими изначальными телами, созданными богами из камня. И чем тяжелее становилось Илату, тем тяжелее становилось гномам, главенствующим под горами. Странные хитросплетения роились в голове у Милариса, и, посоветовавшись с Аделией, главой сильмаритов, он принял решение о походе в твердыню гномов для разговора со старейшинами. Аделия допустила возможную правоту Милариса, хотя с трудом могла поверить в его слова, которые значили для гномов больше, чем сама жизнь. За все время, проведенное в городе сильмаритов, Миларис познакомился и сдружился с многими из них, и, познавая их нравы и культуру, обогатил свой опыт несказанно. Маскирующая временная магия, в которую был погружен город, охватывала обширную территорию, которая захватывала и близлежащие земля, чтобы сильмариты могли свободно выходить и держать связь с природой. Природа, окружающая сильмаритов была первобытно чистой и многие растения, исчезнувшие в мире Илата, до сих пор радовали глаз нынешних обитателей этих земель, будучи не тронутыми и сохраненными в веках. Поздним вечером, когда Миларис решил отдохнуть от своих изучений, он вышел из города, чтобы понаблюдать за прекрасным причудливым миром, раскинувшимся вокруг и, рассматривая переливающуюся всеми цветами бабочку, заметил сильмарита, который уходил от города все дальше и дальше. Миларис решил последовать за ним, чтобы посмотреть на те места, куда не ступала еще его нога, вдруг сильмарит выведет его на новое прекрасное место, где можно будет насладиться новыми ощущениями. Около часа потребовалось Миларису, чтобы достигнуть с сильмаритом, который его не видел, места назначения. Глазам Милариса предстало нечто, способное повергнуть душу любого существа в ступор: сильмарит позвал кого-то в ночи, и на его зов вышло страшное измученное уродливое создание, которое страстно желало видеть сильмарита, который, достав из своего подсумка угощение с лекарственными снадобьями, стал угощать это существо. Когда этот страшный субъект поел, они с сильмаритом еще долго сидели на стволе большого поваленного дерева и сильмарит что-то тихо напевал ему. Пораженный увиденным до глубины души, Миларис убрался прочь от странных существ, вернувшись в палаты Аделии. Осведомившись у Милариса, куда он так надолго запропастился, он ответил: «Вдали, за городом я встретил сильмарита, за которым последовал в поисках новых ощущений, ведь ваш народ очень интересен и по моим расчетам, мог показать мне нечто удивительное, да так оно и случилось. Около часа я брел вслед за ним и увидел, действительно, странное. К вашему родичу вышло какое-то уродливое существо, описать которое я не могу, и они долго сидели вместе и напевали красивую песню». По щеке Аделии прокатилась скупая слеза, и она рассказала Миларису следующее: «Когда произошел ужасный взрыв, который соединил тела гномов и эльфов, результатом которого стали сильмариты, известные тебе, многие из наших братьев не смогли воплотиться в новые тела, и долго корчились в предсмертной агонии, не в силах адаптировать свои уродливые, не приспособленные к жизни тела. Мы презирали их, как представители первородных рас могут презирать любое другое низшее существо, и убивали их, чтобы прекратить их мучения. Один из таких мутантов был тоже в агонии и сильно мучился, наши воины, выискивая под завалами таких уродцев сразу же убивали их, но один наш воин, узнав в мутанте своего младшего брата, отказался убивать его и не дал остальным коснуться его изувеченного тела. С тех пор он постоянно его навещает, уходя из города, уже многие тысячи лет и как я знаю, его после того, как брат достал его из завалов, быстро пошел на поправку, его регенерация восстанавливала его клетки тела и силу, но вернуть красоту не могла. Такое вот страшное порождение завала сильмарит подпитывает каждый вечер и поет ему песню, что пела им мать».

На утро после разговора с Аделией, Миларис вышел из города сильмаритов в сопровождении двух сильмаритских воинов, которые вызвались проводить его до горы гномов. Дойдя до врат гномьей горы, Миларис окликнул сторожевых гномов, выставленных для дозора на защитных стенах и попросил аудиенции их королей. Спустя пару часов каменные врата распахнулись и Миларис вошел в прохладные коридоры гномьего царства. Его долго не пускали в большой каменный зал для предстоящей встречи, что давало ему время для раздумий над своими словами, чтобы верно отразить свои доводы, извлеченные из рукописи, которую сберегли сильмариты. Наконец, допуск в царские покои был разрешен и Миларис предстал перед великим царем этой горы. Извинившись за то, что остальные цари не выказали своего желания встретиться с человеком, гном попросил рассказать Милариса о целях своего визита. Рассказ занял несколько больше времени, чем предполагал Миларис, но, дослушав речь человека до конца, глаза гнома ожили в свете мерцающих лампад. «Мы услышали тебя, человек, и расскажем остальным о твоих словах, дающих нам надежду. Мы ничего не обещаем, но со всей серьезностью рассмотрим твоё предложение. Если можно, не мог бы ты оставить эту рукопись нам для подтверждения твоих слов?» Миларис охотно согласился отдать рукопись гномам и очень обрадовался, когда верховный гном узнал клеймо, оставленное на рукописи, своим предком, который являлся одним из перворожденных. Поблагодарив Милариса о неоценимом подарке, гном официально попрощался с ним и разрешил в любое удобное для него время, когда он соизволит, посетить их царство в лучшие времена. Покинув чертоги гномов, Миларис отправился обратно к сильмаритам, но он чувствовал, как ослаб после стольких лет жизни, навалившейся на него тяжелым грузом.

К тому времени большая часть войск Альмерата подходила к Мерцающим горам. Будучи верными своему слову, данному главной ведьме, они должны были выступить на стороне демонов, чтобы в будущем заручиться их поддержкой в завоевании всего мира Илата. Войска Альмерата продвигались вдоль Мерцающих гор, не смея ступать на запретную территорию, где обитали демоны, подпитываемые энергией своего мира. Подгоняя свои войска, впереди всех колонн, восседая на своем изысканном скакуне, мчался император Альмератских земель, щедро осыпая рабов, тащивших тяжелые тюки с припасами, своей плетью. Демоны, что встречались им в пути, на них не нападали, видя знак дьявольской пентаграммы на их знаменах. В центре огромного войска, что двигалось на Тродас, в огромном переносном паланкине восседала одна из ведьм, что могла давать четкие указания императору Альмерата, координирующему все действия своего войска. В один из солнечных дней, когда демоны не решались покидать своих насиженных мест в Мерцающих горах, ведьма остановила движущееся войско, заметив вдалеке странную фигуру. Присмотревшись к ней, она пришла в неописуемый трепет, рассказав императору Альмерата о том, что давно не видела таких существ, когда-то бывших ужасом всех земель Илата. Издревле Илат населяло странное племя Скудранов, в чьих землях побывал когда-то Миларис. Скудраны, вооружившись тайными знаниями темной магии, смогли преобразить свои тела до неузнаваемости и стали зависимы друг от друга. Покинув свои родные края, они разрушали окрестные земли, стараясь погубить живущих там людей, тем самым вызвав в них к себе ненависть. Люди часто встречали в лесах одного из новых Скудранов, но победить его не могли, потому что, как только начинали нападать на одного, сразу же появлялись другие, одерживая над людьми победу. Это были массивные существа, наделенные немалой силой, их тела, снабженные когтями, разрывали не только плоть, но и броню человеческих солдат. Так продолжалось много лет, пока эти существа не исчезли из поля зрения людей, примкнув к армии ада. Среди живых существ Илата им не нашлось места, ибо им требовалась энергия, которую они могли черпать лишь из мертвых тел поверженных врагов, которые были ими истреблены за короткий период времени. Далее им оставалось уничтожать мирные народы, которые никогда с ними не враждовали, и чем больше они совершали убийств, тем больше им хотелось энергии, которую человеческие тела им дать не могли. И только великий демон ада мог напитать жаждущих нужным количеством энергии. Предав людские законы, поправ законы мироздания и совести, Скудранов стали называть Лорписы, слуги зла, которые готовы в любой момент вернуть великому демону свой долг, которым они сковали себя, испив энергию ада.

В Лесах забвения ведьмы обдумывали план удара, который им предложил Зирдалл, основываясь на большой долине между Мерцающими горами и Тродасом. Демон прекрасно понимал, что в тайне подобраться к землям Тродаса не получится, потому идеальным местом битвы предложил широкую долину, где в давние времена произошла великая битва, в которой пали каменные гиганты, напитанные темной энергией, и чьи останки покоятся в долине, напоминая всем о страшной битве. Главная ведьма грамотно рассчитала, где будут биться её демоны, взятые под контроль, и что нужно держаться подальше от восточной стороны долины, где обитали злобные нимфы, способные уничтожить любое войско, даже демонов. Ведьма понимала, что, ослабив защиту восточного крыла своей армии, Тродасские защитники решат прорвать оборону демонов по восточной стороне и лишатся своих малочисленных легионов в бою с нимфами. Ведьма знала, о чем говорит, и не раз испытывала свою судьбу, пытаясь уничтожить хоть одну нимфу на восточной стороне долины, погруженной до колен обычного человека в воду. Нимфы были опасными противниками, используя магию воды в решительных случаях, в которых их сила начинала пасовать. Никто не мог устоять перед водяными созданиями, а магия ведьм, будь она хоть трижды сильней, не влияла на этот исход боя.

В Сумеречных горах Астарта пыталась освоиться в своем новом сознании своего превосходства и освоить полученную информацию от своих воспоминаний. Большая воплощенная кошка, постоянно меняющая свой облик, находилась рядом с ней, чувствуя доброту её души. Сблизившись с единственной новой подругой, кошка пыталась воплотиться в демоническом облике, и Астарта хотела ей в этом помочь, пытаясь стабилизировать периоды её перевоплощения. Промучившись довольно продолжительное время, кошка смогла воплотиться на короткое время в девушку-демона, но спустя несколько минут вновь воплотилась в кошку, объяснив это своим неконтролируемым воплощением. Астарта посоветовала не отчаиваться и, поверив в свои силы, начать контролировать свои перевоплощения и чаще находиться в образе демона, ведь все демоницы выглядят просто восхитительно и будет жаль, если такая красота останется скрыта в кошке.

Дойдя к утру до Тродаса, Дарвал странными пассами рук сотворил инстинктивно простейшее заклинание поиска, оставшись ожидать результата у таверны. К вечеру Дарвал уже знал, что его сын – это простое наваждение, которое не оставляет его в покое, и что он давно мертв. Вечные поиски не увенчались успехом и, следуя указаниям своего компаса, Дарвал всегда приходил к местам, где когда-то бывал его сын Эриман. Придя в нужное место, Дарвал находил лишь следы сына, оставившие духовную связь, но постепенно исчезающие в потоках времени. Однажды, отвернувшись от сына, полюбившего юную богиню, и натравив на него своих подручных, Дарвал был так жесток, что Далия, оставшись без поддержки её сына, погибла в бою, и виной тому был он. Сын же, отвернувшись от отца, покинул его и отправился по многочисленным мирам в поисках способа вернуть свою возлюбленную. Прошло много временных циклов, и Дарвал поздно понял, что без единственного сына жизнь ему не мила и, потратив кучу времени на его поиски, он практически полностью утратил связь со своим прошлым, и память, сгладившись, уходила от него, забирая остатки воспоминаний. Дарвал уже давно забыл кто он, забыл почему ищет сына, и кто подтолкнул его на это дело, но, один раз задавшись целью, он не мог не завершить начатое. Страх остаться одним его убивал, и, понимая это, сила покидала Дарвала, не давая ему возможности вспомнить прошлое. Где его семья? Где его дом? Как его настоящее имя? И кто его сын? – эти вопросы громким звоном раздавались у него в голове, оставаясь без ответа. Отчаявшись, и понимая всю ситуацию Илата, Дарвал перестал сожалеть и надеяться. Привалившись плечом к холодной стене таверны, он погрузился в мрачные думы, медленно перетекающие в глубокий сон без сновидений.