После долгих дождей и холодов на Черноморском побережье установились, наконец, солнечные дни. В садах отцветали алыча и персик, сливы, яблони и груши покрылись белыми и розовыми цветками. Тоша как только приходил из школы, сразу выскакивал в свой сад.

- Ну как, Тоша? - кричал ему из-за забора сосед. - Завалимся мы с тобой в этом году фруктами?

- Думаю, что завалимся, Иван Ильич, - солидно отвечал Тоша.

Он начал делать прививки на той алыче, которую посадил осенью. Его первая яблоня, которую он в знак особого уважения к своему учителю назвал «Огневкой», стояла убранная в розовое, белое и красное, и над ней всё время гудели пчёлы.

- Теперь, сосед, недельку хорошей погоды, и мы бы опылились, - сказал Иван Ильич, поглядывая на небо.

- Пять дней и то не плохо бы, - откликнулся Тоша, которому очень нравилось, что сосед с ним советуется.

Но хорошей погоды не получилось. Пока Тоша был в саду, небесная голубизна вдруг стала тускнеть, потом небо посерело совсем. Солнышко стало походить на безжизненную луну, так что на него можно было смотреть незащищённым глазом.

На море около самого горизонта ещё блестели три серебряные полоски, и Тоша надеялся, что серая муть разойдётся и солнышко засветит над его деревьями так же, как оно светило где-то там, на краю моря. Но серебряные полоски в море одна за другой погасли, и линия горизонта растаяла в серой мгле. Теперь на западе стояла сплошная серая стена, за которой нельзя было ничего рассмотреть.

Сразу посвежело, и пчёл на цветах не стало. Меж дальними деревьями начали повисать бледные лохмотья, как будто кто развешивал там куски марли.

На город опускался туман.

Уже исчез в нём шпиль морского вокзала, и здание стояло теперь обезображенное, плоское и длинное, как сарай. Растаяли в тумане верхушки дальних деревьев. Вот исчезли и сами деревья и только поблизости ещё можно было различить одинокие чёрные силуэты дубов и стройных, как веретёна, кипарисов.

Тоша стоял, как потерянный, около своего дерева-сада и всё ещё чего-то ждал: ведь только что сияло солнце, сверкали покрытые липким нектаром цветы, жужжали пчёлы, и вдруг за пятнадцать-двадцать минут всё исчезло, растворилось в этом тумане.

- Надо думать, сосед, - заговорил снова Иван Ильич, - туман опустился надолго. Видишь, тишина какая - ни один цветок не шелохнется. Загадали мы с тобой хорошо, а разгадка получается плохая: фруктов, наверно, не будет в этом году.

Ночью выпал снег. Мокрые белые хлопья облепили все деревья, как вата. Ветки стали толстые и склонились от тяжести. Ни листочка не видно, ни цветка!

Утром Тоша пошёл в школу. Дворники везде разгребали снег. Специальные рабочие с большими шестами ходили вокруг кипарисов и магнолий и стряхивали с них снег.

На уроках Тоша сидел задумчивый и невеселый.

В перемены ребята играли в снежки, валяли друг друга, а он только смотрел на них, вяло улыбался и всё думал-думал о своих деревьях. И, как всегда в такие горькие часы, он прямо из школы пошёл в селекционный сад.

- Антону Ивановичу тоже, наверно, нелегко, - думал, разговаривая вслух, Тоша.

Но Огнев сидел у себя в кабинете и был даже веселее обычного. Алексей Петрович показывал ему какие-то черенки, и Тоша видел, что и садовник радуется чему-то.

- Вот так погодка! - сказал Тоша, отряхивая с шапки снег.

- А что погодка? - засмеялся Антон Иванович. - Погодка такая, что лучше и не надо.

Тоша подумал, что Огнев шутит, но тот был по-настоящему весел и доволен плохой погодой.

- А чему же вы радуетесь, Антон Иванович? - с обидой спросил мальчик.

Антон Иванович вышел из-за стола и сел рядом с тёзкой.

- Я не радуюсь, Тоша, - заговорил он. - Мне тоже больно, что проклятый туман и этот снег погубили весь урожай на побережье. Но надо же когда-нибудь этим неурожаям и конец положить! Нынешняя плохая весна, кажется, поможет этого добиться.

Тоша и не знал, как часты бывают на Черноморском побережье туманы и какой огромный ущерб они приносят. Оказалось, что знаменитые сочинские сливы, из которых делается лучший в мире чернослив, дают хороший урожай только раз в три года. И всё из-за туманов и плохой погоды. Туманы и дожди приходят как раз тогда, когда зацветает слива.

Так случилось и на этот раз. Но теперь Огнев был рад плохой погоде. В его саду стояли опушённые цветами новые сорта слив, которые, по его предположениям, должны были сохранить урожай, несмотря ни на какую погоду.

Вместе с учёным Тоша прошёл в сад. Огнев обогнул его и остановился около одного дерева. Оно было всё облеплено белыми цветами и… снегом.

- Это что за дерево? - заинтересовался Тоша.

- Это? - взглянул на Тошу сверху вниз Антон Иванович. - Это, тёзка, не дерево, а настоящая красавица…

Вдруг учёный улыбнулся и крикнул:

- Алексей Петрович!

Откуда-то появился садовник с секатором в руке, и Огнев сказал ему:

- А что, Алексей Петрович, если мы назовем её «Кубанская красавица»?

- Название подходящее. Для такой красавицы лучшего имени и не подберёшь.

- И это вы такую сливу сделали? - удивился мальчик.

- Да, это мы с Алексеем Петровичем сделали.

- И такой раньше никогда не было?

- Не было, а теперь есть. Летом посмотрим, какой на ней будет урожай, и пойдёт тогда Кубанская красавица во все сады побережья.

- И все будут говорить, - подхватил Тоша, - вот красавица, которую сделал Антон Иванович Огнев!

Антон Иванович засмеялся и погладил мальчика по голове.

- Э, да ты, оказывается, честолюбец! Нет, Тоша, мало ли на свете плодовых деревьев, а поди сейчас разберись, кто что сделал.

Он указал на цветущее лиловыми цветами деревцо и спросил:

- Ты знаешь, кто вывел этот персик?

- Нет…

- И я не знаю. И никто не знает… Один какой-то человек добился, что плоды персика стали крупными, другой сделал их вкусными, третий ухитрился покрыть кожицу персика пушистым румянцем, - каждый старался внести в него что-то своё, новое, лучшее. И когда теперь ты спросишь, кто же его создал, я скажу: Народ! Народ, Тоша, всё создал. Народ может создать всё, что угодно!

- Но вы же сделали Кубанскую красавицу, - не отставал Тоша, потому что ему очень хотелось, чтобы все знали, кто вывел это белоснежное деревцо.

Антон Иванович сказал Тоше, что он создал Кубанскую красавицу из двух слив - Яичной жёлтой и Сливы Бербанка. А Яичную жёлтую кто-то ещё сделал. А из чего? Так до конца и не доберёшься.

Тоша снова стал смотреть на Кубанскую красавицу. Неопытный глаз не мог найти на ней даже признаков жизни.

- Посмотри! - показал Огнев на завязь новых плодов.

Кубанская красавица, созданная Огневым, цветёт раньше всех слив, даже раньше персика, и успела опылиться ещё до туманов.

- Вот это здорово! - восхитился Тоша.

Другие сливы цвели и, как все деревья в садах, ждали в эти дни опыления.

- А вот эти не опылятся, - сказал мальчик.

Но он ошибался. Перед ним были сливы, которым гибридизацией Огнев привил новое качество: он удлинил период их цветения с одиннадцати до двадцати двух дней.

- Не может быть, тёзка, - сказал ученый, - чтобы за три недели не выдалось ни одного солнечного дня. А будет такой денёк - сливы опылятся, и на них к лету будет хороший урожай.