Но вскоре пошёл дождь, снег растаял, и от путешествия на санях пришлось отказаться. Тут ещё забежал ко мне Никита Сычёв.
- А я видел, как вы собак казнили! - сообщил он.
Сыч, оказывается, следил за Лёвкой и всё высмотрел. Услышав, как на рассвете собаки подняли шум, выскочил из квартиры и подглядывал за нами из своего подъезда.
- Штаны тебе порвал Рекс, - сказал Никитка. - Нашли с кем связываться - с Рексом! Он же - учёный. Белотелов его специально учит на воров бросаться и за штаны держать. Белотелов уже знает, как вы его Рекса удавить хотели.
Видали? Мы только запрягали собак, а Сыч уже говорит удавливали. Что поделаешь? Пришлось всё этому противному Сычу рассказать. Только я взял с него слово, что он никому о наших делах не проговорится.
- Что ты? - возмутился Никитка. - Я и сам бы поехал с вами, да за бабушкой ходить некому. Мама у нас тоже и день и ночь на работе.
Я всё-таки решил так: раз уж этот Сыч всё узнал, то надо и его вовлечь в наше дело.
- Слушай, Никитка, - сказал я. - Ты парень с головой, а нам нужен как раз такой человек для одного важного дела. Что, если я назначу тебя моим резидентом в Острогорске?
Сыч согласился с предложением, и я поручил ему следить за всем, что будет происходить в школе и дома, и доносить об этом мне.
Мы пошли с ним в недостроенный дом, пролезли на чердак, и я положил на окно две доски крест-накрест. Вот так.
- Как только ты увидишь, в окне этот сигнал, - сказал я Никитке, - немедленно лезь на чердак. Это значит, что я здесь и жду тебя. Так мы с ним и договорились. Наконец я от него отделался и вывесил на нашем балконе мамин синий фартук с красной каймой. Это был сигнал: «Собраться срочно всем!» Сразу явились Димка и Лёвка.
- Знаете, что? - предложил я. - Придётся от собачьей упряжки отказаться. Поедем на колеснице, а когда дорога кончится, возьмём груз на плечи и понесём.
- Правильно! - заорал Лёвка. - Ну их, этих собак, - они кусаются.
Мы решили сделать повозку на двух больших колёсах и с ручками, чтобы можно было толкать этот транспорт впереди себя. Лёвка взялся достать колёса, а Димка тут же принялся сооружать кузов из ящика, где у нас хранилась зимой картошка. Не прошло и часа, как запыхавшийся Лёвка притащил колёса от старой телеги: их ему отдал конюх с конного двора «Союзмыла». Кузов у Димки уже был готов и даже выкрашен в зелёный и жёлтый цвета, для маскировки в лесу. Недолго думая, он прибил к днищу кузова ось, а на неё надел колёса.
Вообще Димка оказался большим мастером по технической части. Когда он показал мне новенькую, с иголочки, повозку, я, как начальник экспедиции, вынес ему благодарность.
- Эту колесницу, - сказал я, - мы назовём Золотой Колесницей Счастья. А тебя, Дублёная Кожа, я назначаю с сегодняшнего дня своим заместителем по технической части.
- А меня? - обиделся Лёвка. - Почему всё его, да его?.. Я и собак наловил, и колёса принёс, а ему - почёт, а мне - ничего.
«Лёвка прав, - подумал я. - Нельзя быть несправедливым начальником. За это нынче - строго. Фёдор Большое Ухо отличился, и пора уже его куда-нибудь выдвигать».
- Хорошо, - сказал я, - тебя, Большое Ухо, я назначаю интендантом первого ранга.
- А что я должен делать? - спросил Лёвка.
- Ведать всем снабжением экспедиции.
- О, это по мне! - обрадовался Лёвка. - Я вам столько этих колёс и собак натаскаю, что не обрадуетесь.
- Собак больше не надо, - сказал я, но, поразмыслив немного, добавил: - Впрочем, нам потребуется одна универсальная собака.
- Универсальная? - удивился Лёвка. - Я не слыхал про такую породу.
- Это - помесь, - серьёзно заявил Димка. - Теперь с этими собаками такое вытворяют, что и не разберёшь: где пинчер, а где обыкновенная дворняга.
- Универсальная - это такая собака, - разъяснил я новому интенданту, - которая могла бы стеречь лагерь, выслеживать дичь, бросаться за нами в воду, когда будем тонуть, давать сигнал об опасности, делать большие прыжки, бесшумно хватать противника за горло…
- И играть на трубе, - съехидничал Димка.
Он думал, что я зарапортовался. Но я не зарапортовался: такие собаки попадались Джеку Лондону на пути между Калифорнией и Аляской.
- Есть, есть такая собака! - вскричал Лёвка. - Сам видел, как она Витьке Бочарову щепки носила. Он кинет щепку - она принесёт. Он кинет - она принесёт. Её только подучить, она и за горло схватит.
- Знаешь что, Фёдор - Большое Ухо? - предупредил я Лёвку. - Ты не болтай, а действуй. Не забывай, что ты теперь интендант первого ранга.
Лёвка пошёл действовать, а мы с Димкой заглянули к дяде Паше.
- Вот, дядя Паша, тот самый Димка, который не знает, где Золотая долина. Скажите ему, что он проиграл пари. А ты, Дублёная Кожа, гони сюда пять пёрышек.
Вся эта демагогия нужна была мне для того, чтобы узнать от дяди Паши побольше о Золотой долине.
А дядю Пашу хлебом не корми, только дай поговорить о геологии. Он рассказал нам о Золотой долине такое, что я ушёл от него окрылённым.
Оказывается, Золотая долина недаром так называется. Ещё до революции вокруг неё поднялся страшный шум. Какому-то старателю посчастливилось найти там самородок золота в несколько фунтов весом. Туда и нагрянули люди с Урала, из Сибири, из Забайкалья и других мест. Пока они бродили по реке Зверюге и ставили там заявочные столбики, бельгиец Шарль ван Акер дал взятку какому-то русскому министру и купил оптом всю Золотую долину.
Но бельгиец был жулик. Денег у него хватило только на взятку. Он и начал приглашать к себе в пайщики русских купцов. А наши пузатые дураки клюнули на его удочку. «Вот, думают, теперь-то мы разживёмся золотишком». А золота всё нет да нет, всё нет и нет. Одних геологов отправят - их разбойники перережут, других отправят - под обвалом погибнут, третьих зачем-то чёрт в реку понёс, и они утонули. И пошла про Золотую долину худая слава: там, мол, нечисто, её кто-то заколдовал, - и всякая другая ерунда. Бельгиец видит, что дело плохо, денежки в карман - и убежал за границу. Компания эта лопнула, а какой-то немец, управляющий ван Акера, купил всю Золотую долину почти даром, а как только началась революция, тоже исчез.
После революции, по словам дяди Паши, посылали в это проклятое место ещё одну небольшую партию. И вот что удивительно: уже не было ни чертей, ни злых духов, ни разбойников, а и эта партия погибла. Спустя уже много недель трупы геологов выловили в Зверюге за десятки вёрст от Золотой долины, а труп начальника партии даже и не нашли.
- Ну, а всё-таки, как по-вашему, - спросил я дядю Пашу, - есть там золото или нет?
- Есть, наверно, но не столько, чтобы поднимать такой шум. Всё это была чья-то спекуляция.
Но я подумал про себя; «Нет, дядя Паша, тут не спекуляция! Уж я-то в этих делах понимаю: всего Джека Лондона прочитал, Брет-Гарта и Мамина-Сибиряка».
Димка тоже, когда мы вышли от дяди Паши, стал потирать руки, а в его серых, уже не ангельских глазах засверкали молнии.
- Поехали, Молокоед! Нечего время терять. Дело правильное.
- Ты так думаешь? - спокойно ответил я, потому что начальнику экспедиции не к лицу горячиться. - Ну что ж, завтра и поедем. Как только все на работу уйдут, так и двинемся.
Но всех золотоискателей преследует Злой Рок, и нас он тоже, наверно, щадить не захотел.
Я уже сказал, что, пока мы разговаривали с дядей Пашей, Лёвка пошёл действовать. Но, как только он выскочил из подъезда, его остановил милиционер.
- Лев Гомзин?
- Лев, - растерявшись, сказал наш интендант. - А что?
Около, них сразу стали собираться ребята, а потом - и взрослые. Милиционер просил их разойтись, но от этого толпа только увеличивалась: все хотели узнать, что натворил толстый мальчик с большими ушами.
- Такой и зарезать может, - сказала какая-то старушка не из нашего дома. - Ишь, уши-то какие!
- Да что вы, - вмешались ребята. - Это же Фёдор Большое Ухо. Он живёт у нас на четвёртом этаже.
- Ну и что ж, что на четвёртом, - не отступалась старушка. - Такие всегда на верхних этажах живут. Знаю, я их…
Сначала всё это было смешно, но потом пришёл Белотелов, и милиционер спросил его:
- Этот?
Белотелов кивнул. Милиционер взял Лёвку за руку и повёл обратно домой, а Белотелова попросил подняться с ним к Гомзиным. По всему дому сразу пошли слухи: одни говорили, что Лёвка кого-то зарезал, другие - что он вор. В общем, попал наш Лёвка в опасные преступники.
В комнате у Гомзиных милиционер начал составлять протокол. По этому протоколу выходило так, что Лёвка забрался в квартиру к Белотелову и украл у него собаку по кличке Рекс и портфель, в котором было пятьсот рублей денег.
Лёвка сознался, что собаку он, действительно, уводил, но вовсе её не крал, так как Рекс пошёл за ним сам, как только Лёвка поманил его кусочком хлеба. Что же касается портфеля с деньгами, то Лёвка никакого портфеля не брал.
- А зачем тебе потребовалась собака?
Фёдор Большое Ухо вспомнил про клятву, которую давал, и замялся:
- Просто так… Хотел поиграть с собачкой.
Милиционер вызвал нас с Димкой и тоже стал допрашивать: ведь Никитка накляузничал Белотелову, что мы втроём удавливали Рекса.
Мы с Димкой не хотели выдавать нашей затеи с походом и сказали, что собак набирали для того, чтобы прокатиться на санках. Милиционер не поверил и смотрел на нас так, будто мы и в самом деле преступники. В конце концов он пригласил понятых и устроил на квартирах у нас, у Гомзиных и у Кожедубовых обыск.
Никакого портфеля, конечно, он не нашёл. Но после этого нам нельзя стало выйти на улицу. Все останавливались и смотрели на нас, как на воров.
Мою маму вызвали в тот же день в школу к директору, и он прочитал ей нотацию за плохое воспитание подрастающего поколения.
- Ваш сын, - сказал директор, - не только совсем перестал заниматься, он докатился уже до воровства.
Представляете, каково было моей маме слушать такие слова! А ещё хуже было мне потому, что мама очень плакала и, хоть и говорила, что верит мне, но вряд ли верила.
После этого я уже твёрдо решил: надо без всяких проволочек ехать в Золотую долину добывать золото.
- Подождите, - пригрозил я, - скоро узнаете, каких патриотов вы обзывали ворами и преступниками.
А этого Белотелова я теперь ненавидел не меньше, чем проклятых фашистов.