Лия пошла на звук голосов, которые доносились из-за приоткрытой двери. Зандро стоял, разговаривая с отцом. Посмотрев поверх плеча Доменико, он увидел Лию и умолк.

Старший Брунеллески повернулся и устремил пронзительный взгляд на девушку, замершую в дверях. Она заметила, как его пальцы сильнее сжали трость. Выпрямившись во весь свой значительный рост, он коротко кивнул.

– Добрый вечер, Лия.

Войдя в комнату, она спокойно ответила на приветствие и затем увидела мать Зандро, облаченную в платье из цветастого шелка, с седеющими волосами, затянутыми в пучок. Доминик уютно устроился у нее на коленях.

– Добрый вечер, Лия, – сказала женщина по-итальянски, глядя на нее с опаской и некоторым беспокойством.

На Доминике были ползунки из желтой ткани с рисунком, изображавшим плюшевых медвежат. Его темные волосики кудрявились, а ротик походил на розовый бутон. Круглые черные глазенки с любопытством уставились на Лию, и она, протянув руки, сделала несколько быстрых шагов к нему.

Он отвернулся и уткнулся лицом в грудь бабушки, вцепившись ручонкой в ее платье.

Не зная, что делать, Лия беспомощно опустила руки.

Зандро быстро подошел к ней.

– Твой джин с тоником, – сказал он низким грубоватым голосом. – Выпей.

Он подвел ее к дивану, и она села, сжав обеими ладонями бокал, который Зандро протянул ей. Бокал был холодный, кусочки плававшего в нем льда позвякивали, потому что у нее дрожали пальцы.

Конечно, Доминик не узнал ее. Разумом она понимала это, но безотчетный инстинкт – первобытный голос крови, которого нельзя было ожидать от маленького ребенка, – захватил ее врасплох.

Зандро сделал глоток пива и пояснил:

– Ники часто стесняется незнакомых людей. Но потом любопытство возьмет над ним верх.

Как будто в подтверждение его слов, малыш медленно повернул голову и посмотрел на Лию одним глазом. Встретив ее взгляд, он немедленно спрятал лицо.

Зандро рассмеялся, но ей не было смешно. В горле у нее встал ком.

Лия не ожидала, что ее охватят такие чувства к крошечному человечку, за которого она несет ответственность, которого должна любить и окружать заботой.

Она снова поклялась себе пойти на любые жертвы, чтобы дать ему все, в чем он нуждается.

Миссис Брунеллески смотрела на малыша, поглаживая рукой с темными вздувшимися венами по его мягким кудряшкам и тихо говоря что-то по-итальянски.

Она любит его.

По крайней мере, один член семьи испытывает к нему бескорыстную привязанность. И мальчик отвечает бабушке доверием и любовью.

Но я должна забрать его.

Сомнения овладели ею, словно злой гоблин принялся нашептывать их, смущая ее разум. Справедливо ли это? Может ли она поступить так с миссис Брунеллески? Лия ощутила неприятный спазм в желудке.

К счастью, джин вернул ей некоторое спокойствие. Зандро добавил в него очень мало тоника.

Миссис Брунеллески спросила с сильным итальянским акцентом:

– Ты довольна своей комнатой, Лия?

– Да, конечно. Спасибо, что разрешили мне остаться.

– Зандро говорит, что ты хочешь познакомиться со своим сыном. Он говорит, что у тебя есть на это право.

Он так сказал? Лия невольно бросила на него удивленный взгляд. И снова смутно почувствовала исходивший от него магнетизм.

Приглушенный стук привлек внимание Лии к старшему Брунеллески. Доменико, сердито нахмурившись, опирался на трость обеими руками и, поймав ее взгляд, снова приподнял палку и стукнул ею об пол.

– Папа, сядь, пожалуйста, и я принесу тебе выпить, – предложил Зандро, подводя отца к креслу.

Доменико стряхнул его руку и, пробормотав что-то по-итальянски, опустился в кресло.

Зандро принес отцу бокал красного вина, который тот с ворчаньем принял и поднес к губам. Зандро поставил пустой стакан на небольшой шкаф для вин.

Доминик наконец оторвался от груди бабушки, соскользнул на пол и на четвереньках пополз прямиком к дяде.

Тот подхватил его и поднял высоко в воздух, крепко держа маленькое тельце сильными руками. Доминик радостно замахал пухлыми ручонками, и Зандро улыбнулся ему. Опустив его ниже, он нежно поцеловал малыша в розовую щечку.

Доминик поднял ручку, погладил дядю по лицу и засунул палец ему в рот. Зандро зачмокал, делая вид, что он грызет маленький пальчик, и малыш снова звонко захихикал.

Этого Лия не ожидала. Внезапно ее почему-то охватила паника.

Зандро неторопливо подошел к дивану. Сев рядом с ней, он опустил Доминика на колени.

Малыш молча уставился на нее, и Зандро мягко сказал:

– Ники, это твоя мама.

– Ма?

– Мама, – повторил Зандро. – Ма-ма.

– Ма-ма, – засмеялся Доминик и попытался встать на ноги на коленях дяди, но потерял равновесие, и Зандро, поймав его, снова усадил к себе на колени.

На этот раз малыш смотрел на чужую женщину дольше и, в конце концов, протянул ей руку. Лия подала ему свою, и он удивительно цепко ухватил ее за два пальца. У Лии дрогнуло сердце – как будто его тоже сжали детские пальчики.

В дверях появилась няня и быстро вошла в комнату.

– Пора спать, – объявила она, глядя на своего подопечного.

Доминик высвободился из рук Зандро и пополз к бабушке. Няня, смеясь, подхватила его и протянула миссис Брунеллески, которая поцеловала внука, после чего Доменико сделал то же самое.

Зандро поднялся, когда няня с ребенком на руках приблизилась к нему.

– Барбара, – сказал он, – это Лия Кэмерон, мать Ники. Барбара Эйршир, Лия.

Женщина выглядела лишь слегка удивленной: возможно, ее уже предупредили.

– Здравствуйте, – улыбнулась она. – Он славный мальчик, правда?

– Да. – Лия смогла произнести лишь это короткое слово, хотя ей следовало похвалить няню за прекрасный уход и сказать, что она довольна ее заботой о ребенке.

Барбара Эйршир присоединилась к ним за ужином, положив «радионяню» на длинный буфет. Она устроилась справа от Доменико, около Зандро; глава семьи и его супруга сидели во главе и в конце стола, друг напротив друга. Стул для Лии стоял слева от Доменико.

В течение всего ужина она чувствовала его холодное, недружелюбное отношение, хотя он наливал ей вино и передавал масло и соль.

Лия не желала смиряться с тем, что ее считают незваным гостем. Она упорно смотрела на Зандро до тех пор, пока что-нибудь не отвлекало его внимания.

Миссис Брунеллески иногда обращалась к Лии, произнося слова с сильным итальянским акцентом. Хорошо ли она долетела из Новой Зеландии? Какая там погода? Сколько часов составляет разница во времени?

Бедняжка, она старается изо всех сил. Какое облегчение повернуться к ней и попытаться поддержать обычный разговор!

Няня поинтересовалась, из какой части Новой Зеландии приехала их гостья. Ах, из Окленда? Барбаре приходилось бывать в этом городе и в нескольких других местах, пользующихся популярностью у туристов – на горячих источниках Роторуа и Островном заливе на севере. Какая красивая страна!

Зандро согласился с мнением Барбары, спросил, не нужен ли гостье соус, и сообщил, что один из сортов сыра привезен из ее страны. После чего отрезал кусочек упомянутого продукта и протянул ей на острие ножа. Лия взяла его, чтобы не выглядеть невежливой, положила на крекер и съела, не оставив ни крошки.

Кофе подали в гостиную. Пока остальные усаживались, Барбара взяла чашку и, извинившись, удалилась. Лия с удовольствием последовала бы за ней.

– Лия? – Зандро подошел к ней, протягивая чашку. – Я положил сахару.

– Спасибо. – Удивительно, он помнит, что она любит сладкий кофе. Ее охватило беспокойство. Зандро слишком умен, его глаза, сохраняющие непроницаемое выражение, замечают все. И слишком часто он задерживает на ней взгляд, словно пытается проникнуть в ее мысли и узнать тщательно скрываемые тайны.

Которых слишком много. Если он выведет ее на чистую воду, ей несдобровать.

Лия быстро выпила кофе и поднялась.

– Прошу прощения…

Зандро проводил ее до двери.

– Спокойной ночи, Лия. Если тебе понадобится что-нибудь, миссис Уокер позаботится об этом.

Поднимаясь по лестнице, Лия почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки, – пронизывающий взгляд Зандро преследовал ее. Ей пришлось сделать усилие, чтобы дойти до своей спальни.

Какую комнату они отвели Ники? Лия уже начата называть малыша уменьшительным именем, данным ему в этой семье. Сначала оно резало ей ухо. Но оно подходит ее сыну: имя, которым его нарекли в честь деда, слишком тяжелое для такого крошечного человечка. Возможно, со временем он будет употреблять его и станет таким же бесчувственным, как другие мужчины этого семейства…

Сегодня Брунеллески проявили снисходительность, даже ласку и любовь к самому младшему члену семьи. Но когда он подрастет и превратится в молодого человека, а затем – в мужчину, разве его не ждут такие же страдания, какие претерпел Рико? Его будут безжалостно формировать по образу и подобию семьи, запугивать и угрожать до тех пор, пока он не сдастся и не смирится со своей судьбой или не взбунтуется против воли семейства.

Рико взбунтовался, но тень семьи Брунеллески всегда омрачала то недолгое время, когда они с Лией жили в своем собственном замкнутом мирке.

Зандро вторгся в этот мир, сломав кокон, который они свили вокруг себя. Он с презрением смотрел на Лию, едва мирился с ее существованием, твердил брату о семейной чести, об обязанностях, о разочаровании родителей, вызванном тем, что Рико «губит» свою жизнь. О том, что для Рико всегда найдется место, когда он образумится и вернется домой, в семью.

– Это эмоциональный шантаж! – позже скажет Лия. – Не слушай его, Рико. Он пытается манипулировать тобой и вызвать у тебя чувство вины.

Ей не верилось, что у Зандро могли быть какие-либо другие побуждения. От его взгляда веяло холодом. Ему с трудом удавалось скрывать отвращение, которое вызвали в нем она сама и маленькая квартирка, где они с Рико обосновались. Слишком сильно она отличалась от роскошного дома, куда Рико поклялся никогда не возвращаться. Зандро презирал образ жизни, который они выбрали для себя, – жить настоящим днем.

Неразумный и безответственный выбор – такого мнения придерживался Зандро. Он предупредил Рико, что тот лишится щедрого содержания, если будет упорствовать в «этом идиотизме». Лия была убеждена, что, угрожая ему, он испытывал какое-то извращенное удовольствие.

Она хотела схватить Рико за руку, чтобы поддержать его, но Зандро пригвоздил ее к месту таким враждебным взглядом, что она поежилась.

«Твоей подружке, – сказал он, глядя на Лию, но обращаясь к брату, – это не понравится. Ты думаешь, она не бросит тебя, когда ты останешься без денег?»

И тогда Рико попросил его уйти. Единственный раз он восстал против старшего брата. Защищая Лию.

– Завтрак будет подан в семь тридцать, – объявила миссис Уокер, – перед тем, как мистер Зандро уедет в офис. Но, если хотите, я могу приготовить вам что-нибудь позже.

– Нет, меня это устраивает, – сказала Лия. Взваливать дополнительную нагрузку на прислугу было бы невежливо.

За пять минут до завтрака Лия вышла из комнаты. Голос Барбары Эйршир внезапно заставил ее остановиться. Она услышала лепет Ники и, пройдя по ковровой дорожке к источнику звуков, увидела приоткрытую дверь и вошла.

В углу стояла голубая детская кроватка со смятым постельным бельем. Над ней висела каруселька с игрушками. Потолок, тоже голубой, был разрисован животными, выглядывающими из-за белых облачков.

Няня стояла перед пеленальным столиком, загораживая собой малыша. Когда она подняла его, он посмотрел через ее плечо и указал пальчиком на Лию.

Няня обернулась.

– Доброе утро.

– Доброе утро. Пожалуйста, называйте меня Лией. – Ее взгляд был устремлен на ребенка. Вид мальчика, доверчиво прильнувшего к няне, пробудил в ней непривычное чувство. – Пойдет он ко мне? – не удержалась Лия, медленно приближаясь к ним.

– Не знаю. Может быть, он запомнил вас.

Лия протянула руки и тихо сказала:

– Ники!

Он повернулся к няне, которая поощрительно улыбнулась ему.

– Это твоя мамочка, – сказала она и, не зная этого, заслужила безмолвную благодарность Лии. – Хочешь обнять ее?

Малыш посмотрел на протянутые к нему руки и потянулся к Лии. Няня отпустила его.

Он оказался на удивление тяжелым. От него веяло теплом, шампунем, детской присыпкой и… ребенком, поняла Лия, вдыхая нежный свежий запах. Ники прильнул к ее груди и схватил рукой прядь волос.

Ники – чудесный ребенок, и несправедливо, что он лишен матери. Ей не довелось увидеть изменений, которые произошли в нем за последние десять месяцев: она не получила удовольствия от его первой настоящей улыбки, не обнаружила первого зубика, не наблюдала, как он учится ползать…

Малыш потянул ее за волосы, и Барбара сказала:

– Осторожнее, Ники!

Тихонько разжав пухлые пальчики, Лия поцеловала Ники в круглую розовую щечку. Он быстро увернулся, лукаво улыбнулся и хитро посмотрел на нее искоса. Потом подставил ей щеку и снова быстро отвернулся, когда она собралась поцеловать его. Лия рассмеялась. Ники явно нравилась эта игра.

– Маленький проказник, – весело сказала Барбара. – Девушкам придется нелегко, когда он вырастет. – Она посмотрела на часы. – Вы спуститесь завтракать?

– Да. А вы?

– Мы с Ники завтракаем в кухне. Его манеры пока оставляют желать лучшего, не так ли, молодой человек? – Она ловко взяла его на руки.

Итак, его не терпят за семейным столом? Выдворяют, чтобы не нарушил их холодно-торжественный прием пищи? У Лии возникло искушение спросить, не может ли она присоединиться к ним в кухне, но ей пришло в голову, что это может повредить достижению ее цели.

Когда она спустилась вниз, все трое уже сидели в оранжерее, примыкавшей к столовой. Со стеклянных стен свисали растения, вокруг круглого стола с покрытием из мрамора стояли плетеные стулья с мягкими сиденьями. Еще два стула стояли в углу. На чайном столике она увидела кукурузные хлопья, хлеб, салями, горшочек с вареньем и еще один – с медом.

– Простите, если я опоздала, – сказала Лия.

Зандро поднялся и подставил гостье стул. Затем он налил ей кофе. Когда она села, Доменико опустил газету, которую он читал, величественно кивнул и вновь скрылся за ней.

Его жена с виноватым видом взглянула на девушку.

– Доброе утро, Лия, – сказала она по-итальянски.

– Хорошо спала? – с холодной вежливостью осведомился Зандро, явно чтобы сказать что-нибудь. Заняв свое место, он передал ей сахарницу.

– Да, спасибо, – пробормотала Лия.

Она протянула руку за хлопьями, насыпала немного в тарелку и взяла белый фаянсовый молочник. Ее рука не дрожала, и она осталась довольна своей выдержкой.

Зандро принялся бесстрастно рассматривать Лию.

– Ты была ужасно худой… прежде.

К ее удивлению, миссис Брунеллески поддержала разговор.

– Кожа да кости! Правда, Доменико? – обратилась она к мужу, и тому пришлось снова опустить газету. – Сейчас Лия выглядит хорошо, как ты считаешь? Здоровее. Женщина должна быть похожа на женщину, ты ведь так говоришь?

Доменико неохотно устремил на Лию ледяной взгляд.

– Лучше, – согласился Брунеллески-старший.

Шумно зашуршав газетой и, отложив ее в сторону, он взял свою чашку.

У Зандро дрогнули губы. Он попытался сдержать смех.

То, что у него есть чувство юмора, явилось для Лии настоящим открытием. Утешительно думать, что он находит поведение отца смешным. Из-за этого Доменико кажется ей менее устрашающим.

Зандро поймал ее взгляд и немедленно поджал губы. На этот раз Лия отвернулась первая, похолодев от внезапного ледяного равнодушия, которое отразилось в выражении его лица. Он так похож на своего отца! Как говорил Рико, Зандро из того же теста… Очевидная привязанность Брунеллески к Ники не должна ввести ее в заблуждение.

Зандро первым вышел из-за стола. Вскоре, извинившись, Лия поднялась со стула и услышала, как отъехала машина.

Ее постель уже убрали. Так как Лия не привыкла, чтобы ее обслуживали, она взяла на заметку, что должна сама убирать постель, прежде чем идти завтракать.

Услышав приглушенные шаги, она бросила взгляд на открытую дверь и увидела проходившую по коридору Барбару. Окликнув ее, она поспешно подошла к ней.

– Где Ники?

– С бабушкой, – ответила Барбара. – Они проводят время вместе, пока я навожу порядок в комнате. Потом мы пойдем в парк. – Она помолчала и неуверенно добавила: – Хотите пойти с нами?

Няня не могла не заметить напряженной атмосферы, возникшей после того, как мать ее подопечного свалилась на семейство Брунеллески как снег на голову. Барбара производит хорошее впечатление. Возможно, в ее лице Лия сможет обрести союзника, который поможет ей смягчить сердце Доменико Брунеллески.

Нельзя отказываться ни от какой возможности, несмотря на то, что отец Зандро будет сопровождать их на прогулке. Почему ты боишься? Что он может сделать тебе?

Будет игнорировать, и больше ничего. Лия собралась с духом.

– Спасибо. Мне бы очень хотелось.

– Тогда встретимся в десять часов. Мы будем ждать вас внизу.

Десяти еще не было, когда она спустилась вниз. Барбара пристегивала Ники к коляске. Выпрямившись, она сказала:

– Мистер Брунеллески не пойдет сегодня с нами.

Старик дуется?

– Он рассердился, что вы пригласили меня? Надеюсь, у вас нет неприятностей?

Барбара спокойно ответила:

– Нет, никаких неприятностей. С нами будет Брюс – муж миссис Уокер. Он занимается садом и выполняет кое-какую работу по дому. Пойдемте?

Как обычно, ее голос звучал бодро, но было заметно, что няня чем-то смущена.

Они спустились по ступенькам, и к ним подошел дородный мужчина в клетчатой рубашке, джинсах и ботинках.

– Брюс, – обратилась к нему Барбара, – это…

– Лия, – твердо произнесла она, когда Барбара замялась. – Я мать Ники.

Миссис Уокер, вероятно, уже рассказала о ней, потому что он кивнул, не выказав никакого удивления, и, поздоровавшись, неторопливо пошел к воротам.

Мир за оградой дома был полон шума и простора: небо казалось высоким, океан – безбрежным, поток ревущих машин – нескончаемым.

В парке Барбара посадила Ники на качели и, толкнув доску несколько раз, предложила:

– Хотите покачать его, Лия?

– Очень!

Она встала перед качелями. Ники нетерпеливо дергал ногами и что-то лепетал. Барбара пояснила:

– Он хочет взлетать выше.

Лия толкнула доску сильнее, и лицо Доминика засияло от радости. Его глазки сверкали, щечки раскраснелись, и он засмеялся так заразительно, что она тоже расхохоталась.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как она смеялась по-настоящему.

Они спустились на пляж, и Ники, держа их за руки, шлепал в мелкой воде, которая пенилась вокруг его ног, обутых в пластиковые сандалии.

Затем они раскачали его и подняли из воды, не обращая внимания на громкие протестующие крики.

– Позже ты сможешь поплавать в своем бассейне, – сказала Барбара. – Раз, два, три – у-у-ух!

Ники взлетел в воздух, крепко держа их за руки; наслаждаясь новым ощущением, он, очевидно, забыл о желании плескаться в воде.

Барбара сняла с него сандалии, смахнула песок с ножек и, вытерев их маленьким полотенцем, снова обула его.

– Он должен ходить в обуви? – спросила Лия.

В Австралии водятся змеи, ядовитые пауки и, возможно, другие неприятные насекомые, которых нет в Новой Зеландии.

Барбара подняла голову. Ники, крутя ногой, не давал ей застегнуть пряжку.

– Брунеллески очень заботливы. Они не хотят, чтобы с ним что-нибудь случилось.

– Поэтому здесь Брюс? – спросила Лия. Мужчина со скучающим видом сидел в нескольких метрах от них, сложив на груди мускулистые руки. – Они думают, будто я могу похитить Ники?

– Я не знаю, что они думают. Зандро сказал, что вы хотите познакомиться с Ники. Он спросил, как я отношусь к этому.

– Он спросил? – Удивительно, что его интересует чье-то мнение. Но, с другой стороны, Барбара – профессионал. Логично посоветоваться с ней. – И что вы сказали?

Барбара застегнула пряжку и поймала другую ногу Ники.

– Я сказала, что одобряю ваше желание. За некоторыми исключениями контакты родителей с детьми, я думаю, следует поощрять.

– Спасибо!

– Каждый ребенок имеет право знать свою мать. Мне даны строгие инструкции не оставлять Ники ни с кем, кроме его бабушки, дедушки или дяди. Если мистера Брунеллески или Зандро нет дома, нас должен сопровождать Брюс. – В карих глазах Барбары промелькнуло сочувствие. – Я уверена, что в душе они беспокоятся о благополучии Ники.

А есть ли у них душа?

Но когда Зандро взял на руки своего племянника, а Доменико поцеловал малыша, это пришло в противоречие с ее мнением о них как о холодных, самоуверенных деспотах.

Однако это не так уж важно. Маленькие дети обезоруживают людей. Слабые и трогательные, они выживают, потому что человеческие существа запрограммированы реагировать на их беспомощность. Но любовь семейства Брунеллески может подавлять – так, как она подавляла Рико.

Пока у Ники был дневной сон, Лия скрылась в своей комнате. На полке под прикроватным столиком лежало вперемешку около дюжины книг – классические романы, современные триллеры, путевые записки об экзотических странах. Она пролистала описания путешествий в Индию, Катманду и Тибет, обдумывая различные возможности осуществить свою миссию и забрать Ники домой.

От неуверенности у нее трепетало сердце, но она должна преодолеть робость. Вспомнив рассказы Рико о семье и ту жестокость, с которой семейство Брунеллески отняло у нее сына, Лия почувствовала, что ее решимость вновь окрепла. Любое предположение о том, что брат Рико пригласил ее остаться, потому что испытывает раскаяние или сожалеет о своем неблаговидном поступке, конечно, неуместно.

Среди книг Лия нашла итальянско-английский словарь и попыталась вспомнить слово, которым назвал ее Доменико. Кажется, оно начиналось с «с». Пробежав глазами по странице, она увидела его. Сука.

Сильное выражение для такого почтенного пожилого джентльмена!

После обеда она провела время вместе с Ники и Барбарой, в то время как миссис Брунеллески отдыхала у себя в комнате. В саду был большой плавательный бассейн, обнесенный перилами, чтобы в него не свалился Ники, и пластиковый детский бассейн, в котором малыш весело плескался, окруженный целой флотилией игрушек.

Когда ему это наскучило, он занялся садом, с неослабным интересом разглядывая цветок ромашки, неприметного серого мотылька или упавший с дерева лист. Ему нравились яркие птицы, сверкавшие красным, зеленым, желтым и синим оперением; заметив их на деревьях, он показывал на них пальцем, хлопал в ладоши и, казалось, радовался тому, что знакомит Лию – нового для него человека – с чудесами своего мира.

Позже его отнесли в дом, и миссис Брунеллески, взяв с собой вышивание, вышла в сад, чтобы посидеть под большим зонтом в патио.

– Лия, – подозвала она девушку. – Присядь. Хочешь выпить чего-нибудь? Сегодня жарко, хотя лето еще не наступило.

– Нет, спасибо. Вам хорошо спалось?

Эта женщина – лучший способ повлиять на старика и его сына. В данный момент Доменико откровенно враждебен, а Зандро может оказаться еще более несговорчивым, чем его отец.

– Я отдыхала, а не спала, – возразила миссис Брунеллески. Ее брови сошлись над озабоченными темными глазами, удивительно похожими на глаза старшего сына.

Вероятно, она думает о присутствии в семье чужой женщины и беспокоится о том, чем может завершиться ее неожиданный визит, решила Лия.

Покопавшись в маленькой коробочке с принадлежностями для рукоделия, миссис Брунеллески остановила выбор на красных нитках и щелкнула ножницами. Надев очки, она вздохнула:

– Какое наказание – старость! Мой Доменико, его она раздражает.

– Мне кажется, что его многое раздражает, – вырвалось у Лии. Как глупо, подумала она, ей надо следить за своим языком.

Миссис Брунеллески подняла голову, ее глаза заискрились смехом, а по лицу побежали морщинки. Она с удовольствием хихикнула.

– Это правда. У него крутой нрав, у моего мужа. Она, похоже, гордится им и считает, что не следует огорчаться из-за его вредного характера.

Миссис Брунеллески склонилась над вышиванием и сделала несколько стежков.

– Возможно, – печально произнесла она, – если бы Доменико сдерживал свой нрав, мой Рико не покинул бы нас. Быть может, он бы не…

Умер. Страшное слово повисло в воздухе.

– Я сочувствую.

Что еще можно сказать бедной женщине, тоскующей по своему младшему сыну? Стежок ложился за стежком.

– Он разбил сердце своей матери, – сказала миссис Брунеллески. – Но мать всегда любит.

– Да.

Рука с иголкой замерла. Старая женщина вновь подняла глаза. У нее был обеспокоенный вид.

– Мы любим нашего Ники, – призналась она. – О нем хорошо заботятся, правда? Мы очень любим его.

– Я знаю.

Но Рико они тоже любили, однако ее муж с помощью Зандро вынудил его покинуть родной дом, уйти из семьи, потому что их любовь была лживой и ограниченной, у них не было бескорыстной привязанности миссис Брунеллески.

И если она спасовала перед ними тогда, какие шансы есть у нее теперь, когда она постарела и ослабела, а Зандро находится в расцвете сил и идет по стопам своего отца?

– Я тоже люблю Ники.

Это была правда, несмотря на то, что Лия провела с ним относительно мало времени. Кровное родство – таинственная сила, естественная и в то же время необъяснимая. Жаль, что ее родители не могут увидеть своего внука, подержать его на руках, узнать, что их гены живут в нем даже после их смерти.

Они, как Рико, умерли слишком рано. Не такими молодыми, как он, но еще далеко непреклонного возраста. Они утонули, став жертвами пьяного водителя, который заставил их съехать с дороги в реку, а сам умчался прочь, даже не попытавшись помочь им.

Лия мужественно держалась во время похорон, полицейского расследования и мучительного суда над виновным водителем. Но через несколько месяцев она начала регулярно и много пить. В дурной компании, в неподходящих местах.

Это начало сказываться на работе, которую она любила, и в конце концов, ее – тур-оператора – уволили.

Стыдясь и раскаиваясь, она сделала попытку отказаться от алкоголя и решила начать новую жизнь в каком-нибудь другом месте. Австралия была ближе всего.

Она купила билет на самолет, поселилась в маленькой, но страшно дорогой квартире в Сиднее и начала искать работу. И встретила Рико.

– Рико, – снова вздохнула миссис Брунеллески и покачала головой. – Он был красивым, таким, как его маленький сын. Веселым. Все смеялся и смеялся, когда был маленьким. – Поднеся руку к лицу, она смахнула пальцем слезу и печально улыбнулась. – Ах, мой Рико. Ты тоже любила его, Лия?

Со всей честностью, какую она смогла придать своему голосу, Лия сказала:

– Я любила его всем сердцем.