Ее пальцы, теплые и слегка сухие, переплетались с его. Каждый волнообразный скачок лошади разделял их. Кожа скользила по коже. Затем середина, где они оказались бок о бок, удерживая этот момент без возможности отступить назад.

Тахион приоткрыл глаза, провожая взглядом разноцветные огни уносящейся карусели. Музыка была слегка резковата, колонки немного шипели, но это точно был вальс. И в его снах они всегда танцевали.

Он осторожно повернул голову, и благодаря молчаливому общению, которое наладилось между ними с самой первой встречи, она тоже обернулась. Изящные черты ее лица четко вырисовывались в огнях аттракциона Кони-айленд; повязка на глаз темным шрамом пересекала ее прекрасное лицо. Уродство, да, но достойное уважения. Ранение, полученное в битве. Даже на Такис предпочли бы оставить шрамы, а не заменять больной глаз.

Музыка замедлялась, ход лошадей ослабевал до нелепого грустного вздоха – катание заканчивалось. Машинально Тах похлопал своего коня по загривку. Его искусственная рука стукнулась о дерево лошадиной фигуры с неприятным полым звуком.

Его реакция была привычной – яростной.

Его желудок смялся в тугой мяч, свернувшийся где-то ближе к позвоночнику; тошнота была не слабее физической боли. Коди взяла его лицо в свои руки, но в ее прикосновении не было нежности.

– Довольно. Ты потерял руку. Он мог распотрошить тебя. Я потеряла глаз. Пуля могла отстрелить мою голову ко всем чертям. Если ты достаточно умен, то будешь рад просто быть, черт возьми, живым.

– Извини, я нечасто превращаюсь в нытика.

– Часто. – Она улыбнулась, чтобы облегчить болезненный укол в своих словах. – Ты всегда мучаешься из-за того, что нельзя исправить. Прошлое мертво, а будущее еще не настало. Мы можем лишь жить настоящим моментом, Тахион.

Они пошли по центральной аллее. Воздух полнился ароматами масляной смазки, корн-догов, сахарной ваты. Небо над ними светилось рассеянным, молочно-белым оттенком – в облаках в вышине отражались огни Нью-Йорка. Зазывалы нахваливали свои дешевые и безвкусные лотки.

«Посмотрите на Крошку Тину, самую маленькую лошадку в мире!»

«Три мяча за доллар. Сбейте молочные бутылки, и приз ваш!»

В темноте парка раздавались крики посетителей, катающихся на ярких, неоновых аттракционах. «Прыжок с парашютом» освещал ночное небо, словно экзотическая лилия. Крохотные фигурки летели к земле, а затем их подхватывал вверх раскрывшийся парашют. Гигантский аттракцион напоминал гротескное изображение матери, собирающей детишек вокруг своего громоздкого тела.

Тахион оторвал свой взгляд от прыгающих людей и спросил:

– Так куда они собирались пойти?

– На «Молнию», – ответила Коди. – Ужасно.

– Они же мальчишки.

Пара остановилась у входа на аттракцион. Играла оглушительная рок-музыка, басы вибрацией отражались от земли. Маленькие кабинки открывались, выпуская своих трясущихся, спотыкающихся пассажиров, словно горошины из стручка. Блэйз приобнял Криса за плечо. Человеческий мальчик пошатывался, но Блэйз, чьи волосы в свете аттракционов казались почти ярко-красными, был в полном порядке. В его темных глазах светился дикий огонек, его улыбка блестела.

– Ну как тебе? – спросил Блэйз.

– Черт… это было круто, – ответил Крис. Тахион и Коди переглянулись, услышав, как мальчик грубо начал свой ответ с ругательства.

Мальчики становятся мужчинами, подумал Тахион. Такой трудный переходный период.

– Крису сколько? Тринадцать? – спросил он.

– Да, – подтвердила Коди.

– В тринадцать я только начинал ошиваться у комнат девочек.

– Неважный план. Как раз когда мальчики тянутся к девочкам, их надо разделять. – Она наблюдала, как ее сын-подросток теперь в шутку дерется с Блэйзом. – С другой стороны, учитывая всплеск гормонов в этом возрасте, может, это и неплохо – пока не начнутся специальные уроки биологии.

– У нас для этого существуют игрушки.

– Что?!

Он поймал ее мысли о возмутительных сексуальных приспособлениях.

– Не такие игрушки – живые игрушки.

– Еще хуже.

Она отошла к своему сыну, а Тахион прикусил губу. Она была сильной женщиной с сильным характером. Вдруг его легкомысленное замечание оскорбило ее? Навело ее на мысль, что он относится к ней, как к игрушке? Он поспешил вслед за троицей, раздумывая о том, как загладить свою вину.

Мальчишки шли впереди, каждый одновременно пытался привлечь внимание Коди. Блэйз выпрыгивал перед ней, пританцовывая, и возвращался назад, слегка покачивая бедрами, умудряясь при этом ни на кого не натолкнуться.

Может, его телепатические силы мощнее, чем я думаю, размышлял Тахион, рассматривая худого мальчишку. В четырнадцать лет Блэйз уже сантиметров на семь выше своего деда, его плечи явно будут широкими, как у полузащитников в футболе, а бедра узкими, как у настоящих атлетов.

И во время тренировок карате тебе уже чертовски сложно его победить, напоминал ему беспокойный голос. Тахион отбросил волнительные мысли. С тех пор как в их жизни появилась Коди, Блэйз стал вести себя намного лучше. Несмотря на то что их отношения были платоническими, в остальном они вели себя совсем как супруги. Коди то ругала, то жалела Блэйза, и ему это нравилось. Ее интерес к мальчику утихомирил его переменчивый нрав. Более того, уже несколько месяцев Тах не испытывал сильного страха перед своим внуком.

– Коди, – обратился к ней Блэйз. – Хочешь, я выиграю для тебя мягкую игрушку? Я могу это сделать. – Он махнул головой в сторону тира. Тахион подошел к ним. Ухмыльнулся Коди.

– Думаю, тебе лучше рассчитывать на меня. У меня в этом опыта побольше будет.

Блэйз нахмурился, а Тах слегка смутился. Выпендривается перед своим четырнадцатилетним внуком. Да кто здесь с кем соревнуется?

Коди презрительно хмыкнула.

– Спасибо, мальчики, но я выиграю игрушку сама.

Она позволила своим пальцам легко пробежаться по завиткам на его затылке. Тах почувствовал, будто его легкие набили камнями. Было трудно даже сделать вдох.

– Соревнование, – предложил Блэйз с горящими глазами.

Втроем мужчины последовали за Коди к тиру и сделали ставки. Она уже проверяла тяжесть оружия. Тах взял винтовку. Было странно делать все левой рукой. Несмотря на регулярные занятия три раза в неделю, ему еще долго предстояло переучиваться.

Контролер тира включил механизм, и вдоль задней стены выехал ряд огромных плюшевых медведей. Блэйз и Крис начали стрелять. У Блэйза получалось лучше, чем у мальчика-человека, но никто из них не набрал нужного количества очков, чтобы продолжить состязание. Блэйз отбросил винтовку в сторону и отошел, раздраженно бормоча что-то на французском.

К стойке приблизились Тахион и Коди. Они начали стрелять. Контролер наблюдал за их борьбой, раскрыв рот от удивления. Призовые медведи упали на все четыре лапы и укатились за прилавок. Крис раскраснелся от радости. Он крепко прижался к боку матери. Блэйз, казалось, своим пламенным взглядом пытался прожечь дыру меж лопаток Тахиона.

Тахион промазал два раза. Коди – всего один. Еще один выстрел, и он проиграет. Он прицелился, сделал вдох, задержал дыхание и спустил курок. Самодовольный, упрямый медведь остался стоять на месте. Он будто насмехался над ним. Тахион отложил винтовку. Коди продолжала стрелять. Прошло еще пять минут, прежде чем она промазала три раза.

Контролер вытащил огромного белого тигра и с поклоном отдал его Коди. Таху достался Кролик Роджер в качестве утешительного приза.

Таща за собой детей, они направились назад к главной аллее.

– И тебе не стыдно? – сердито спросил Тахион, пока они ждали Блэйза и Криса – мальчики покупали сахарную вату.

– За что?

– За уничтожение моего хрупкого такисианского эго.

– Такисианского, конечно. Мужского эго. – Она иронично взглянула на него краем глаза. – «Выиграю приз для юной леди», – дразнила она.

– Сжалься, я же однорукий стрелок.

– А я одноглазый стрелок. Хватит уже оправданий.

Но Тахион потерял интерес к подшучиванию. Он снова вспомнил тот кошмар. Фонтан крови и повсюду осколки костей. Мучения, мучения, мучения!

Тепло ее щеки коснулось его лица. Она вовремя подставила руку.

– Что случилось? В чем дело?

– Воспоминания, – выговорил он. – Мы запоминаем все более четко, чем вы, люди. Это наше проклятие. – Он провел пальцем по лбу – на глаза стекал пот. – Прости, сейчас все пройдет.

Она опустила руку и потянула к себе его протезированную ладонь.

– Ты помнишь боль?.. – ее голос затих на вопросительной ноте.

– Будто это было вчера.

– Боже, мне так жаль.

Она прикоснулась губами к его щеке. Что-то нашептывала. Он чувствовал ее теплое дыхание своей прохладной кожей и вдруг осознал, что она заключила его в объятия. С того самого дня в клинике они не заходили дальше держания за руки. А теперь она снова обнимает его. Их бедра слегка соприкасались, и он ощутил сильнейшую эрекцию.

Отходя друг от друга, они одновременно начали мямлить извинения и всякие глупости. Коди поспешила за мальчиками. Тахион отправился на поиски мужского туалета.

– Встретимся в машине, – крикнул он им, устремившись к двери, за которой он мог умыться холодной водой и продолжительно помочиться, чтобы немного снять напряжение.

Кролик Роджер растянулся на диване в кабинете. Лампа отбрасывала почти болезненный желтый свет на бумажный хаос на столе. Остальная часть комнаты находилась в тени. Тахион потер уставшие глаза, взял ручку и с трудом поставил свою подпись внизу бумаги с запросом на грант. Его протезированная рука помогала придерживать документ сверху.

Большая часть грантов перестала приходить после кровавых событий на Национальном демократическом съезде в прошлом июле. Этот грант на пятнадцать тысяч долларов поступил от крупного Франко-американского сообщества в Нью-Йорке. Пятнадцать тысяч долларов хватит на два часа и двадцать семь минут работы Мемориальной клиники «Блэйз ван Ренссэйлер», но даже несколько тысяч складывались в суммы, которые помогали спасать жизни джокеров.

Тахион услышал отчетливый быстрый стук ее каблуков по коридору. Дверь в его кабинет открылась, и Коди вошла внутрь; флуоресцентный свет из коридора проник сюда вместе с ней.

– Какого черта ты тут делаешь? Уже два часа ночи.

– А почему вы здесь, мадам Хирург?

– Мне надо было проверить пациентов.

– Мне тоже.

– Ради этих, – она махнула рукой на кипы документов, – бумаг не стоит так убиваться. – Она подошла к столу. – Людей мы либо лечим, либо хороним. С ними, – она схватила пачку бумаг, смяла и выбросила в мусорную корзину, – мы поступаем по-другому.

– Коди, веди себя прилично. – Тахион вытащил выброшенные бумаги.

Она присела на его стол. Во рту у Тахиона пересохло. В парк аттракционов она ходила в джинсах: сейчас же она почему-то переоделась в юбку. В такой позе часть бедра оставалась неприкрытой. Тахион это заметил.

Она заметила, что он заметил, и улыбнулась. Из-за повязки и шрама улыбка придавала ей опасный, хищнический вид. Но сексуальный, боже, какой это был сексуальный вид.

– В парке у тебя была чертовски неслабая эрекция, – обыденно сказала она. – Это заставило меня осознать, какие между нами отношения.

Нервно сглотнув, Тахион заставил себя ответить таким же обыденным тоном, каким говорила она.

– Коди, мы работаем вместе уже почти год. Честно говоря, меня удивляет собственное воздержание, и вряд ли я могу винить себя за предательство моего тела.

– Я профессионал. Солдат, врач, начальник вашего отделения хирургии.

– И женщина, – мягко напомнил он. – И ты меня хочешь.

– Отрицать это будет ложью.

Он поднял руку и положил ее на культю правого запястья.

– Ты когда-нибудь захочешь меня?

– Не знаю. Я боюсь близости с тобой.

– Почему?

– У тебя было слишком много женщин. Я не хочу стать просто очередной пометкой в твоем календаре.

– Звучит так, словно я избалован… безрассуден.

– Это так. В каком-то смысле ты просто потребитель.

– Раз у нас сегодня такой честный разговор, то тебе стоит знать, что я был с тобой очень сдержан и терпелив. Я был не против подождать…

Она соскользнула с края стола.

– Да, но я того стою, – перебила она.

– Черт возьми, женщина. Я хочу тебя!

– Какая непокорность. Если ты не закроешь дверь в свою спальню, то меня это не интересует. Если я переступлю ее порог, то должна буду оставаться там единственной женщиной.

– Чего ты от меня требуешь?

– Преданности. Для меня это важное слово. Я самый верный друг, который у тебя когда-либо будет, Тахион. Но если ты предашь меня, я тебя убью. Ты все еще хочешь, чтобы я зашла в твою спальню?

– Не знаю. Ты пугаешь меня… слегка.

– Отлично. Игра не стоит свеч, если ты не напуган.

Вдруг она наклонилась вперед и поцеловала его в губы – быстро и крепко.

– А это за что? – спросил Тахион.

– За то, что тебе хватило мужества признать – мы, женщины, действительно более опасный пол.

Он загладил волосы назад.

– Ты ставишь меня в полный тупик.

– Отлично.

Она тихо закрыла за собой дверь.

Крошечные, ярко одетые фигуры кружились в калейдоскопе цветов. Гладкий приклад ружья касался его щеки. Затылком он чувствовал ее теплый взгляд. Он судорожно сжал ружье, и пули полетели из ствола, словно лучи света. Маленькие Тахионы разбивались и умирали.

Мужчина подавал ему гигантскую игрушку. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Гордость и любовь в ее глазах согрели его. Она протянула руку и погладила его по щеке, расстегнула молнию на его брюках, вытащила его пенис. Ее горячие губы обхватили кончик его члена. Его сердце сжалось в тугой болезненный мячик.

Горячая липкая сперма вылилась ему на живот. Блэйз подскочил в кровати, его дыхание было хриплым и учащенным.

Коди, Коди, Коди.

Коди как раз уходила, когда Блэйз и Крис вернулись домой. Она поцеловала Криса в щеку, сняла с Блэйза кепку «Доджерс» и взъерошила ему волосы. Его словно ударило током, и он уставился на нее неприличным, пылающим взглядом. Блэйз удовлетворенно заметил, что она быстро отвернулась, чтобы взять сумку и портфель для бумаг.

– Ладно, дикари, мне пора в больницу. На столе шоколадный пирог, а еще в холодильнике кола, так что никаких отговорок по поводу учебы. Столько сахара должно хватить вашим мозгам на целую неделю.

– Хорошо, мам.

– Блэйз, ты в порядке? – спросила Коди, уже открывая дверь. – Ты смотришь на меня так, будто у тебя приступ запора.

Щеки Блэйза загорелись, а его фантазии увяли так же быстро, как и его внезапно ослабший пенис.

– Все хорошо, – пробормотал он.

Она закрыла за собой дверь, но аромат ее духов все еще остался у него в волосах. Крис уже ушел на кухню, где отрезал себе два огромных куска шоколадного пирога.

– Алгебра, – сказал он, как только вошел Блэйз. – Ты ее понимаешь? Почему нам вообще нужно ее понимать?

– Тебе, может, и не надо, а мне – да. Это первые шаги к высшей математике и тригонометрии, а все вместе они необходимы для путешествий в космосе. У нас есть космический корабль, который когда-нибудь станет моим. Я должен знать, как им управлять.

– Это так круто, – пробормотал Крис, пережевывая кусок пирога. – Космический корабль, да еще и дедушка-пришелец.

– Это не так уж здорово.

Крис в удивлении уставился на него.

– Да ты прикалываешься. Что может быть лучше?

– Жизнь, которая была у меня прежде. – Блэйз аккуратно срезал сахарную глазурь и убрал ее вилкой. – Никакой школы, никакой домашней работы, никаких убери в своей комнате. Мой отец всем этим занимался. Дядя Клод говорил, что я слишком важен, чтобы отвлекаться на обыденные вещи.

– У тебя есть отец? – искренне удивился Крис.

– Да, конечно.

– И… где же он?

– В тюрьме во Франции.

– Почему?

– Он террорист. Тахион засадил его за решетку.

– Это здорово.

– Почему? – спросил Блэйз.

– Потому что… ну… потому что…

– Крис, быть террористом – круто.

– Правда?

– Ты всегда в бегах. Постоянно меняешь дома. Пароли, ночные встречи с оружейниками у реки. Всегда на шаг впереди тупых шпионов. Всегда идешь не той дорогой, которую выбирают обычные люди.

Им нужно спешить на работу или в школу. На Монмартре мы наблюдали за художниками, ели пирожные в кафе на Левом берегу. Мы ходили по музеям, и он все рассказывал мне о художниках, о нашей истории. «Vive la France», часто повторял он, а затем смеялся и обнимал меня.

– Кто?

– Дядя Клод.

– Он что, тоже террорист?

– Да.

– Что с ним случилось? Он в тюрьме, как и твой папа?

Очень спокойно Блэйз ответил:

– Нет, он мертв. – Блэйз разминал пирог и смотрел, как глазурь раздавливается зубцами вилки. – Думаю, это мой дед убил его.

– Блэйз! – Крис широко раскрыл глаза, уголки его рта были запачканы шоколадом. Из-за этого он выглядел по-нелепому юным и действительно глупым.

– Я очень нравлюсь твоей маме, – сказал Блэйз, внезапно меняя тему. Он устал говорить о прошлом. Мысли об этом его печалили. Злили.

– И?

Непонимание младшего привело Блэйза в гнев. Схватив Криса за волосы, он дернул голову мальчика-человека назад.

– Она хочет меня! Она меня любит!

– Ты с ума сошел! – крикнул Крис. – Ты просто ребенок. Как и я. Ты мне как брат, только когда ты так себя ведешь, я не хочу, чтобы ты был моим братом.

– Мы никогда не будем братьями. – Блэйз говорил спокойно, в его разумности звучали нотки опасности. – Для нас стать братьями… означало бы, что Коди и мой дедушка…

– Это может случиться.

Блэйз снова набросился на Криса, схватив его за горло своими длинными, тонкими руками, но не применяя силы.

– Нет, – тихо сказал он. – Этого не случится.

Он отпустил Криса и вышел из квартиры.

– Тахион, нам надо поговорить.

Пришелец поднял взгляд от микроскопа. Моргнул, чтобы убрать лишнюю влагу, скопившуюся в глазах из-за концентрации на слишком близком предмете. Беспокойство женщины взволновало его, несмотря на ее ровный тон и спокойное выражение лица.

– Коди.

Он протянул свою искусственную руку. Она положила ладонь ему на предплечье, где протез соединялся с плотью.

– Что случилось с Крисом? – спросил Тахион.

– Черт. – Она прикусила губу. – Почему это произошло?

Он покорно ответил:

– Я не намеренно читаю твои мысли. Я просто вижу их.

– Я сама себе хозяйка, Тахион, – предупредила она.

– Я знаю. – Он положил одну ногу на другую. – А теперь расскажи мне, что случилось.

– Я беспокоюсь за своего сына, но причина моих волнений – это Блэйз.

Тахион понимал, что выражение его лица стало озабоченным. Он подергал фокусирующий механизм микроскопа. Ты можешь скрывать это от себя, но миру все видно, произнес насмешливый голосок. Такисианец набрался решимости.

Коди продолжила:

– Прошлым вечером Блэйз до смерти напугал Криса.

– Он управлял его разумом?

– Нет, он схватил моего сына за горло. Он странно высказывался обо мне. – Коди сделала усталый жест. – Конечно, это звучит глупо, но я увидела страх в глазах Криса.

– Блэйз бывает… непредсказуемым. За те месяцы, что ты с нами, я заметил улучшения. Ты стала матерью, которой у него никогда не было, и он хочет угодить тебе. Он стал не таким озлобленным…

– Меня беспокоит не злость. В Блэйзе чувствуется холодность, почти нечеловеческая.

– Он и не человек. Он на четверть такисианец.

– Это все чушь, и тебе это известно. Генетически люди и такисианцы идентичны. Может, вы были нашими древними астронавтами – не знаю, и это не суть важно. Дело в том…

Она внезапно замолчала.

– Продолжай, Коди.

– Тах, ему нужна помощь.

– Я могу помочь ему.

– Нет. Ты – его проблема.

Он поднялся, ускользая от правдивости ее замечания.

Поворачиваясь к ней лицом, он сказал:

– Ты должна понять, через что он прошел. Какие ужасы он видел и пережил. – Тах нервно сжимал руки. Он сам заметил это и заставил себя прекратить. – Его детство прошло среди членов жестокой революционной группировки в Париже. А в прошлом году он стал хозяином омерзительной твари. Находясь в ее плену, он получил свой первый сексуальный опыт. Он контролировал разум джокера и заставил несчастного буквально разодрать себя на куски.

Она сомкнула свои руки на его руке, а он посмотрел в ее единственный карий глаз, полный ярости.

– Тахион, я хочу быть понимающей. Это все очень грустно, но это не меняет насущной и опасной реальности. Блэйз – социопат или даже психопат. Он навредит людям.

– Я готов пойти на этот риск.

– Отлично! Но у тебя нет права подвергать риску остальных.

– Но что я могу поделать? Ты знаешь силу его разума – думаешь, он согласится на психоанализ?

Новая беспокойная мысль появилась у нее в голове. Он тут же увидел, как она отразилась на ее лице. Волнение зародилось комом у него в горле, не давая дышать, и Тахион понял, что он чувствует ее эмоции. Она боялась за него.

– Тахион, ты ведь можешь контролировать его?

– Сейчас – да.

– Что это значит – сейчас?

– Когда он вырастет, то наберет еще большую силу. Я постоянно ставлю защиту от него.

– Как трудно эту защиту?..

– Пробить?

– Да.

– Достаточно трудно, – успокоил он.

– Я боюсь.

– Не надо. Я буду тебя защищать. – Убирая волосы с ее лба, кончиками пальцев он ощущал всю их мягкость.

Резкий ответ:

– Мне не нужна твоя защита!

Он испуганно отпрянул назад.

– Я не хотел оскорбить тебя. Я думал, что ты тоже станешь меня прикрывать, – заикаясь, сказал он, немедленно идя на попятную. Воинственный блеск в ее глазе исчез.

– Черт возьми!

– Что?

– Чертовски трудно контролировать себя рядом с тобой.

– Разве это обязательно?

– Да, потому что ты чертовски соблазнительна. Слишком свободна. Слишком изысканна. Слишком внимательна. Я не…

Она повернулась и вышла из лаборатории так, будто ее преследовали призраки всех предков из ее рода.

Яркое июньское солнце заливало мрачные интерьеры Десятицентового музея Джокертауна и высвечивало давнюю пыль. Блэйзу это нравилось. Неужели все пылинки, думал он, просто сидели в темноте и ждали его прихода? Или это его приход создал их?

Остальные люди вообще задумываются о подобном? – размышлял Блэйз, проходя мимо экспоната «Жуткий ребенок джокера» и диорамы Джетбоя. Коди стояла перед восковой фигурой его деда. Блэйз почувствовал укол раздражительности.

Она задумчиво помешивала ложечкой в стаканчике с итальянским лимонным мороженым, а затем съела кусочек.

– Каким молодым он кажется, – услышал ее слова Блэйз.

– Таким же, как и сейчас, – сказал Даттон, владелец Десятицентового музея.

Джокер стоял позади нее, спрятав руки в складках плаща. Плащ черного цвета открывал лишь его мертвую голову. Блэйз подумал, пытался ли этот мужчина шокировать Коди или же это был знак его дружеского отношения к ней.

Коди снова заговорила:

– Нет, это лишь иллюзия. Когда я смотрю на него, я вижу, как все эти сорок три года отражаются на его лице.

– Вы заботитесь о нем, – предположил Даттон.

– Я очарована им, – поправила его Коди, а затем добавила: – Это лицо распутного святого.

– Оставлю вас созерцать лицо, о котором вы заботитесь… э… которым вы очарованы.

– Как интересно вы строите предложения, – сухо ответила Коди, и Даттон направился назад к своему кабинету.

Камни остро и тяжело давили ему на бедро. Осторожно придерживая рукой свой выпуклый карман, Блэйз быстро подошел к Коди, вставая у нее на пути к диораме Сирии.

– Привет, Коди.

– О боже, Блэйз, ты меня напугал.

Она приложила руку к шее. Он видел, где заканчивался ее загар и начиналась молочно-белая кожа груди. Он заметил, что у нее на шее висит тонкая золотая цепочка. Ему нравилось, как золото отражается от ее кожи. Может, цветные камни ей не подойдут? Вдруг они ей не нравятся. О боже, я так тебя люблю!

Но вместо этого дергающимся от волнения голосом он сказал:

– У меня кое-что для тебя есть.

Он залез в карман, чувствуя мягкость кожаного мешочка своей ладонью. Он развязал узел и потянул за веревочки. Стуча, словно град о стекло, драгоценные камни высыпались на поверхность стойки диорамы. Изумруды горкой обсыпали кнопку, контролирующую фигуру Сеида. Один камень вдруг покатился к краю стойки, и Коди машинально его поймала. Ее пальцы с силой сжали драгоценный камень. Она медленно подняла руку вверх, на уровень глаз, и осторожно разжала пальцы, будто остерегаясь того, что может находиться внутри.

Блэйз хмуро посмотрел на радужную россыпь и нервно прикусил губу. Сапфиры казались почти поддельными – настолько ярким был их синий цвет. Рубины выглядели красиво, но лучше всех был топаз. Мальчик поднял золотой топаз размером с небольшое яйцо дрозда и протянул его Коди, у которой внутри разливалась пустота. Ее сердце нервно стучало. Блэйзу это нравилось.

– Вот, этот подходит тебе больше всего. Я знаю, что он всего лишь полудрагоценный.

– Где ты их достал?

Ее голос звучал резко, повелительно – совсем не то взволнованное, задыхающееся воркование, которое он ожидал. Блэйз вздрогнул, чувствуя, как в желудке все переворачивается.

– О подарке не расспрашивают, его просто принимают.

Коди начала собирать камни в кучу, и они загремели. Она вырвала у него из руки кожаный мешочек и стала ссыпать их туда.

– Блэйз, у тебя будут огромные неприятности. Скажи мне, где ты их взял. Может, мы что-нибудь придумаем, и твой дедушка не узнает. Ты ведь несовершеннолетний…

– Коди! Они для тебя!

– Они мне не нужны. Не нужны краденые подарки.

– Я лишь хотел порадовать тебя, – сказал Блэйз.

– Что ж, тебе удалось перевернуть все с ног на голову.

– Коди. – Его голос звучал, как жалобное нытье. – Я люблю тебя.

Ее рука нежно коснулась его головы, пальцы пробежались по грубым кончикам волос.

– Каждый подросток это чувствует. В старших классах я жутко любила моего учителя истории. Это происходит, когда мы начинаем замечать разницу между мальчиками и девочками. Подросткам все кажется таким ненадежным. Если мы влюбляемся в кого-то намного старше, это привносит ощущение порядка в этот непонятный мир.

– Не нужна мне твоя снисходительность!

– Я не снисходительна. Я пытаюсь показать, что мне не все равно. Я действительно понимаю, но понимание – это не дозволение.

Его силы пытались пробиться через границы ее черепа. Все его тело превратилось в гигантский напряженный комок боли. Ему хотелось взорваться, наброситься.

– Я люблю тебя. – Словам пришлось просачиваться сквозь стиснутые зубы.

– Но я тебя не люблю.

– Я могу заставить тебя!

Тогда он наконец увидел ее реакцию. Огонек тревоги в ее единственном темном глазе. Но ее голос звучал холодно и невероятно спокойно, когда она сказала:

– Это не любовь, Блэйз, это насилие.

Его рука машинально описала в воздухе широкую дугу.

– Это он! Это он, так?

– О чем ты говоришь?

– Я лучше, чем он. Моложе, сильнее. Я могу дать тебе все. Все, что захочешь, – я дам тебе это. Я отвезу тебя куда угодно.

Он начал прохаживаться взад-вперед – широкими, взволнованными шагами, от одного конца узкого прохода к другому. Коди была так спокойна, что это пугало.

– В любую точку Земли, – продолжил он. – За пределы Земли. С Крисом – он тоже может поехать. Но ты ведь не хочешь, чтобы он лапал тебя. Чтобы его культя касалась твоих ягодиц или лезла под юбку…

Удар оказался таким неожиданным, что поток его слов прервался, а сам Блэйз отшатнулся назад. Коди медленно опустила руку. Блэйз чувствовал горячий след ее руки на своем лице. В его груди нарастало давление: будто вся непроявленная нежность, все его проклятия в адрес Тахиона и его хваленой доблести собрались у него внутри, как пробка из машин на выезде из города.

– А теперь ты меня послушай, и послушай внимательно! Я позволила тебе эту очень глупую болтовню незрелого мальчишки лишь из беспокойства и любви к твоему деду и из понимания твоей юности и сумасбродства.

Каждое слово будто ударяло его хлыстом, и Блэйз корчился от боли под потоком насмешек, окутанных ее низким, хриплым голосом. Его любовь застывала, пока не превратилась в мерзкую маслянистую пленку на корне его языка.

Коди продолжала:

– Но сейчас у меня кончается и время, и терпение. Где-то там… – ее рука махнула в сторону города, – живет милая молодая девушка, которая учится доказывать геометрические теоремы, или кроить платья, или играть в теннис, и однажды вы двое встретитесь и будете очень счастливы вместе. Но эта девушка – не я.

Она взяла мешочек с камнями и сурово посмотрела на него.

– А теперь скажи мне, где ты их взял, и я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы ты не попал в исправительное учреждение. А ты будешь держать язык за зубами и ничего не скажешь деду. Если ты поможешь мне вернуть эти камни их владельцу, то я не скажу ему, какой ты глупец.

– Я тебя ненавижу!

Насмешливая улыбка слегка изогнула ее губы.

– Я думала, ты меня любишь.

Он отошел назад и протянул к ней трясущуюся руку.

– Я… покажу… тебе…

Восковая фигура Тахиона была прямо напротив него.

Блэйз напрягся и прыгнул вперед, нанося обратный удар. Голова восковой фигуры отвалилась и покатилась по полу. Затем он быстро и целеустремленно разбил ее на мелкие кусочки. Из своего кабинета выбежал Даттон.

– Эй!

Его голос затих, когда он перевел взгляд с Блэйза на Коди, которая замерла, словно сама была одной из восковых фигур.

– Я… покажу… тебе, – повторил Блэйз и направился к выходу из музея.

– Это должно было прозвучать глупо и напыщенно. Черт, это действительно звучало глупо и напыщенно, но, честно говоря, он напугал меня до смерти.

Тахион передал ей бокал. Согнул вокруг него ее заледеневшие пальцы.

– И когда он разбил эту фигуру на мелкие кусочки… – Коди сделала большой глоток бренди.

Тахион подошел к бару и налил себе выпить.

– Ты уверена, что не преувеличиваешь? – спросил он.

– Нет!

Будто сдаваясь, он спокойно поднял руку.

– Хорошо.

Коди вытащила из сумки мешочек и бросила его на кофейный столик. Он приземлился с резким стуком.

– И я чертовски уверена в том, что не преувеличиваю.

Тах высыпал содержимое мешочка и в изумлении уставился на разноцветные камни, чей блеск отражался на его темно-красной перчатке. Его брови вопросительно изогнулись.

– Я вызвала полицию и притворилась журналисткой, – сказала Коди. – Никто не заявлял о краже драгоценностей.

– Я разберусь с ним, – сказал Тахион. – Тебе не стоит больше бояться.

Коди села рядом с ним на диван.

– Тахион, ты идиот. Я волнуюсь не за себя. Я волнуюсь за тебя. То, что я увидела в выражении лица Блэйза…

Она замолчала и прикусила губу. Тахион постарался смягчить черты своего лица. Он чувствовал, что сейчас выглядит, будто раненый олень.

– Он тебя ненавидит.

Вот она: голая, мерзкая, суровая – правда. Он скрывался от нее больше года. Ее плечо оказалось рядом. Он положил на него свою голову. Коди приобняла его.

– Что мне делать?

– Я не знаю.

Будто рвота призрака. Дети в темноте. Следят. Наблюдают. Блэйза крутило, его губы ощерились в оскале. Они ушли. На мгновение он подумал догнать их с помощью своей силы. Задержать одного из них. Разорвать его разум. Найти ответ. Кто ты? Что тебе нужно? Но жизнь с Тахионом научила его кое-чему – предосторожности. Их было слишком много. Он мог удержать восьмерых и даже десятерых, но с таким количеством он бы просто не справился.

Блэйз зашел в «Хорн энд Хардарт». Купил сандвич и кофе. Коди забрала его камни, черт бы ее побрал. Но, может, это и неплохо. Он ведь взял их для нее. Пусть она сохранит их и поймет, от чего отказалась. Скоро она поплатится.

И деньги все равно лучше, чем драгоценности. Он управлял разумом водителя лимузина и его элегантно одетого пассажира. Это принесло ему почти тысячу баксов. На эти деньги он долго протянет. Но с камнями было бы лучше.

Сандвич с индейкой был суховат: во рту хлеб превращался в набухающую массу, прилипающую к языку. Блэйз с трудом проглотил его и снова задумался, откуда у старого толстого джокера – продавца газет – взялись эти драгоценные камни. Может, ему стоит вернуться в квартиру Джуба и заставить его все рассказать?

Стройная фигура опустилась на табурет рядом с ним. Блэйз напрягся. Изучил ее вид краем глаза. Он не стал опускать руку, чтобы достать пистолет 38-го калибра, заткнутый за пояс его брюк. Силы его мысли могут подчинить ее быстрее, чем выстрелит пистолет.

Девушка была юной. Лет пятнадцать-шестнадцать, короткие разноцветные волосы, по-модному драные голубые джинсы, высокие кроссовки с незавязанными шнурками.

– Мы следили за тобой.

– Ага, я знаю. По какой-то причине.

– Судя по твоему виду, тебе нужно куда-то пойти.

– Я могу много куда пойти, – сказал Блэйз.

Девчонка хлопнула пузырем жвачки.

– И что ты будешь делать, когда доберешься туда?

– Позабочусь о себе.

– Думаешь, получится?

– Уверен. – И что-то такое в его лице заставило девушку отодвинуться как можно дальше, на самый край табурета.

– Я и не спорю, – сказала она, протягивая ему руку. Блэйз заметил, что ее ногти обгрызены до мяса. – Молли Болт.

Блэйз проигнорировал протянутую руку.

– Чего ты хочешь?

Она убрала руку, слегка провела большим пальцем по кончикам остальных – будто удивляясь, что все они еще на месте.

– Только этого. Тебе нужно куда-то пойти. Тебе нужна команда… люди, которые помогут. Приходи на пирс у Ист-Ривер в одиннадцать. Мы тебя найдем.

У холодного кофе был противный маслянистый привкус.

– Я буду иметь это в виду.

– Хорошо.

Она исчезла так же быстро, как появилась. Внезапно хорошо одетый бизнесмен, сидящий через столик от него, поднялся, расстегнул штаны, вытащил свой член и помочился на собственную ногу. Блэйз ушел. Еда была не особо. И поняв, с кем, а точнее с чем, он имел дело, он сразу же потерял аппетит.

Джамперы.

За ним следят джамперы.

– Может, наконец перестанешь волноваться? Поезжай уже. Езжай в Вашингтон и привези нам этот грант. Мамочке нужен новый центр лазерной хирургии.

Сигнал телефона в машине был ужасен. Голос Коди звучал так, будто она звонила из самого эпицентра грозы. Тахион представил, как она выглядит: волосы зачесаны назад, одна рука в кармане белого халата, коленка подергивается – ей не терпится вернуться к пациентам. На мгновение к нему снова вернулись беспокойство и страх за Блэйза. Он засмеялся.

– Что смешного? – В резком голосе Коди послышалось подозрение.

– Ты. Сколько раз в секунду ты притопываешь ногой?

– Ты меня отвлекаешь.

– Не спеши. Я того стою.

Его остроумный ответ заставил ее усмехнуться.

– Докажи мне это, – сказала Коди. – Отправляйся в Вашингтон и дави на них, как можешь. – Она добавила: – Жаль сенатора Хартманна. Может, он был негодяем, но он хотя бы был нашим негодяем.

Отсутствующая рука загорелась мучительной болью, как только Тахион вспомнил нападение убийцы с циркулярной пилой вместо ладони. Убийцы, которого послал Грегг Хартманн, кандидат в президенты от демократов. Ну, кандидатом он был всего один день, а потом Тахион навсегда разрушил политическую карьеру Хартманна. Но Коди не знала – не могла знать – ничего об этом.

– Тах, ты еще тут?

– Да, да, извини. Береги себя. Увидимся в понедельник. – Он хотел повесить трубку, но поспешно добавил: – Прошу, прошу тебя, будь аккуратнее. Будь осторожнее.

В ответ раздались лишь гудки – соединение оборвалось. Услышала ли она его? Поняла ли? Из окон серого лимузина Тахион смотрел на город, будто на драгоценный корабль, плывущий к нему из темноты. Где-то там был Блэйз.

Эта мысль заставила его вздрогнуть.

Тролль подпирал стойку регистратуры всем своим трехметровым телом, заигрывая с леди Куриной ножкой, когда вошел Блэйз. Джокер резко выпрямился, его лицо искривилось от беспокойства и удивления. Это походило на движение тектонических плит.

– Блэйз, твой дедушка жутко волнуется. Где ты, черт возьми, шлялся? Неплохо бы тебя отшлепать. – Тролль вдруг повернулся, наклонил голову и, разогнавшись, изо всех сил врезался в дальнюю стену. Столкновение сопровождалось таким звуком, будто пушечное ядро попало в стену крепости, и та рухнула. Куриная ножка истерично закудахтала и побежала к большим двойным дверям, которые вели к отделению «Неотложной помощи».

Блэйз пошел дальше – брови изогнуты сердито и задумчиво, руки засунуты глубоко в карманы. Коди не было в ее кабинете.

Не было ее и в операционной. Там был Финн, в маске, он закричал, что комната стерильна и что он оттопчет ему все ноги. Блэйз не стал лезть в голову Финну. Ему даже нравился этот кентавр размером с пони.

Коди была в морге. На столе лежало тело, оказавшееся гигантской осой. Блэйз наблюдал, как она аккуратно надрезает грудину джокера и изучает его легкие. Затем Коди наклонилась к маленькому магнитофону. Ее голос звучал так тихо, что он не мог разобрать слова, лишь слышал ее мягкий, хриплый тембр, похожий на смех ручейка. Звук ее голоса заставил его вздрогнуть, но он не мог понять – от гнева или от желания.

Внезапно Коди подняла глаза и посмотрела прямо на него через крохотное окошко в двери морга. Блэйз подпрыгнул, в ярости от того, что она сумела застать его врасплох. Он толкнул тяжелую дверь, и она открылась. Его гневное появление не сдвинуло ее с места. И это тоже его разозлило.

– Привет, Блэйз. Хорошо провел время за эту неделю?

– Я пришел по двум причинам. Забрать свои камни и тебя.

Ее улыбка казалась кривой и слегка злобной.

– Сынок, твоя проблема заключается в том, что ты придаешь этим камням слишком большое значение.

– Я могу заставить тебя любить меня! – завопил Блэйз.

– Нет, ты можешь заставить меня возненавидеть тебя. Любовь нужно заслужить.

Коди не двигалась с места. Глыба льда и темноты. Блэйз пробежал глазами по этой стройной, высокой фигуре. Заметил, что одну руку она держит под полой халата. Меж пальцев блеснул скальпель. Он улыбнулся.

– Коди, ты так глупа, – тихо проговорил он. Скальпель вывалился из ее подрагивающих пальцев. – Мне наплевать на то, что чувствуешь ты.

Халат тоскливо упал на линолеум.

– Потому что я могу…

Рядом с халатом упала блузка.

– …заставить тебя…

Она переступила через край юбки.

– …любить меня.

При попадании удар мог бы привести к разрыву почки.

Но тренировки по карате помогли Блэйзу среагировать за долю секунды. Парень увернулся от кулака Тахиона и схватил деда за щиколотку. Его подбородок встретился с полом с такой силой, что у него зазвенело в ушах. Тахион почувствовал привкус крови – при падении он прикусил язык. Он перекатился на бок. Моргнул в ужасе, когда ботинок Блэйза приземлился там, где всего секунду назад находилась его голова. Тахион подобрал колени и поднялся на ноги. Блэйз набросился на него, но старик оттолкнул его искусственной рукой. Пальцы на ней не сжимались в нормальный кулак, но пластиковыми отростками он все равно сумел нанести серьезный удар в солнечное сплетение подростка.

Блэйз издал звук, похожий на неисправный воздушный тормоз, и когда он перестал управлять мыслями Коди, она бросилась к своим хирургическим инструментам.

– Довольно этого дерьмового выпендрежа! – закричала она. – Просто подчини его мысли!

На мгновение Тахион отвлекся, посмотрев на совершенно обнаженную Коди, которая схватилась за нож для разрезания грудины – прямо как современная Ипполита.

Первое правило схватки – это никогда, никогда, никогда не отвлекаться. Блэйз ударил его по лицу. С ужасным хлюпающим звуком хрящ в носу Тахиона сломался, и кровь фонтаном полилась ему на грудь, растекаясь по элегантному пальто персикового цвета, словно детский нагрудник.

Запоздалым жестом такисианец поднял руки для защиты. С осторожностью они с Блэйзом подступали друг к другу. Ложный удар, ложная атака. Тахион собрал свои силы мысли и ударил по гладкой поверхности щитов разума Блэйза. Затем ударил снова – по щиту поползла паутинка трещин. С такой скоростью ему не разбить защиту мальчишки до следующего вторника. А столько времени у Таха не было.

Слишком большое количество выпивки и недостаточное – физических упражнений – брали свое. Он дышал, как побитый боров. Блэйз нанес ему сокрушительный удар в корпус, который оживил воспоминания о том, как в прошлом году ему сломали ребра.

Вдруг в дело вмешалась Коди. Искусным движением она мощно ударила Блэйза в затылок своим ножом для разрезания грудины. Он пошатнулся, но затем Коди замерла, и он, прихрамывая, двинулся на Тахиона.

– Видишь ли, дедуля. – Улыбка Блэйза напоминала дикий оскал. – Я могу контролировать ее и отталкивать тебя. Мысленно и физически. Одновременно.

Способность Блэйза к принуждению была одной из самых могущественных, с которыми Таху приходилось сталкиваться, но это была грубая сила. Изящество высших ментальных тактик было ему неизвестно. Тахион с презрением отбивал хватку Блэйза от Коди. Пытался встать между ней и мальчиком. Его мысленные щиты объятием окутывали ее.

Коди была в ярости. Ее мысли искрились, как закоротивший провод.

Чертчертчерт. Самцы. Чертовысамцы. Я предмет их чертовых разногласий. Янеигрушка! Отпустименявыпусти!

Не могу. Не посмею. Тахион отправил ей свои мысли. Помоги мне, – умолял он.

Тахион слизнул кровь с верхней губы и, столкнувшись с Блэйзом, выдержал три мощнейших удара. Искусственная рука, похожая на когтистую лапу, схватила Блэйза чуть выше локтя. Силы давления хватило бы, чтобы согнуть металлическую кружку. Реакция человеческих тканей Тахиона тоже удовлетворила. Блэйз закричал, а ноздри Тахиона раздулись от дикого, радостного довольства – он снова и снова наносил удары левой рукой по лицу Блэйза.

Только посмей до нее дотронуться! Нет! Она только моя! Она моя! Моя! МОЯ!

Блэйз попытался ударить его в пах, но Тах оказался быстрее. Удар пришелся на бедро. В ответ мужчина нанес мальчишке сокрушительный удар между ног. Его крик пронесся по всему моргу. Тахион чувствовал, как мысленные силы Блэйза пытаются сбить его защиту, но сейчас мальчик ощущал слишком сильную боль, был слишком дезориентирован из-за ненависти и похоти, чтобы бросить серьезный вызов силам Таха.

Вдруг кто-то схватил его за плечи.

– Перестань! Перестань! Ты убьешь его.

Тах огрызнулся, игнорируя ее предупреждение и продолжая приятное дело – сокрушение своего врага до кровавого месива. Ее руки отпустили его. Тах услышал, как босые ноги Коди шлепают по кафелю, убегая прочь.

Мучение! Формальдегид, будто кислота, обжег порезы на его лице, глазах. И Тах, и Блэйз отступили. И, наконец, он все осознал. Жажду крови, убийства. Он едва не убил собственного внука. В ужасе Тахион отшатнулся, поскользнулся в луже крови и, размахивая руками, упал на пол.

Блэйз с кровавой маской вместо лица придерживал искалеченную руку и сердито смотрел на Тахиона.

– Ты труп!

Блэйз, хромая, поспешил к двери. Он распахнул ее и вылетел из морга. Тахион отбросил сдерживавший его страх и с трудом поднялся на ноги.

– Ты куда собрался? – закричала Коди.

– Я должен… поймать его. Извиниться. Помочь ему.

– Уже слишком поздно!

Тах неверной походкой направился к двери, но из-за боли в разбитом носу у него закружилась голова. Тах мысленным криком позвал Тролля и был удивлен, когда трехметровый джокер появился перед ним уже секунду спустя.

– Док, вы в порядке? – спросил охранник.

– Конечно, он не в порядке, – резко ответила Коди. Тролль несколько раз открыл и закрыл рот, наблюдая за полностью обнаженной главой хирургического отделения.

– Блэйз, – пробормотал Тах – слегка нечетко из-за быстро опухающей губы.

– Он выскочил отсюда как ошпаренный, – сказал Тролль, а затем уныло добавил: – Простите, что меня так долго не было – я сам себя вырубил.

– Помоги мне отвести доктора Тахиона в отделение «Скорой помощи», – приказала Коди. – Надо разобраться с его носом.

– Надень хоть что-нибудь, – указал Тахион.

– В чем проблема? Никогда раньше не видел голую женщину?

– Я не желаю, чтобы все вокруг видели мою женщину.

– Твою женщину? Твою женщину?

Тах отвлекся от ее язвительных мыслей.

– Оговорился, – едва слышно пробормотал такисианец.

– Ауууу! Чем ты орудуешь? – гнусаво пожаловался Тахион. Его ноздри были забиты ватными тампонами, а горло понемногу саднило из-за того, что он пытался дышать ртом. – Копаешь траншею у меня в носу?

– Не будь, как маленький. – Зонд с металлическим стуком ударился о стальной поднос. – Тебе понадобится новый нос. Особые предпочтения?

– Как насчет такого же, как был раньше?

– Не упускай такую возможность.

– Зачем мне его менять? – Его раздражало, что ей не нравился его нос.

– Он был слегка длинноват, – спокойно сказала Коди.

– Он выглядел аристократично.

– Он выглядел, как шнобель.

Тах проглотил это. И нехотя отметил:

– Моя прапрапрапрапрапрапрабабушка всегда терпеть не могла мой нос.

– Тогда позволь мне проявить себя с творческой стороны.

– Хорошо.

Коди несколько минут работала молча, а затем слегка угрюмо спросила:

– Как ты узнал?

– Мы были на полпути к международному аэропорту Томлин, когда я понял, что забыл взять заявление на грант.

– Который из Министерства здравоохранения? – перебила она.

– Да.

– Оно у меня. Я нечаянно забрала его, когда днем заходила к тебе в кабинет. Прости.

– Прости? Ты должна благодарить своего ангела-хранителя – он за тобой присматривает. Не стоит отказываться от такого неожиданного дара. В общем, Риггс повернул назад, и где-то на Пятой авеню я услышал, как ты кричишь во все горло. Риггс гнал изо всех сил, и в результате вместе с нами к клинике подъехал целый эскорт из полицейских машин.

– Ну… спасибо. – Она кое-что подправила, и Тах сделал болезненный вдох через нос.

– Кажется, спасать меня уже становится твоей привычкой.

– Мне это приятно.

– Ну, а мне нет. Я привыкла сама о себе заботиться.

– Ты бы сделала то же самое для меня, – мягко сказал Тах.

Жалея о том, что эмоции заставили ее так ответить, Коди тяжело вздохнула.

– Думаю, да.

Та девчонка вернулась. Блэйз повернулся к ней и оскалился.

– Какого хрена ты меня преследуешь?

– Тебе нужно место, куда бы ты мог отправиться – судя по твоему виду. – Сигарета, торчавшая у нее изо рта, будто насмехалась над ним.

– Мне ни черта от тебя не надо.

– Я могу показать тебе кое-что интересное, – сказала Молли Болт.

Блэйз улыбнулся.

– Ты худая и страшная коротышка. И твоя киска вряд ли намного симпатичнее.

Выражение лица девушки тут же стало яростным.

– Ты такой придурок. Ладно, мы тебе покажем.

Он почувствовал давление чьего-то разума. Затем второго, третьего – все больше и больше, разумы объединялись в отчаянной попытке сделать с ним хоть что-то. Напускная крутость Молли дала трещину. Блэйз ухмыльнулся ей. Он потянулся вперед и добрался своей силой до наблюдателей, скрывающихся в тени. Болт он подчинил в самом конце. Было приятно оставить ее напоследок. Блэйз отдал приказ, и восемь ребят вышли из тени проулка. Стали плечом к несгибаемому плечу с их лидером. Глаза Молли были полны гнева.

– Кто ты? – прошептала девушка, чьи светлые, почти белые волосы обрамляли ее небольшое лицо сияющим нимбом. Блэйз долго не отвечал. Над этим вопросом стоило подумать.

Наконец он ответил:

– Не человек. – Блэйз обыскал Молли Болт и вытащил пачку сигарет. Закурил. Сделал долгую затяжку. – Так что ты хотела мне показать?

– Можешь прочитать мои мысли, – сплюнула Молли.

Он не мог этого сделать, и Блэйза это злило. Тахион смог бы. Это разозлило его еще сильнее.

– Что ты собираешься с нами делать? – спросила Молли.

– Продам вас в виде садовых фигурок. – Его смех прозвучал как тихое, напряженное ржание.

– Отпусти нас… пожалуйста, – завопила светленькая.

– Вы не будете доставать меня?

– Клянусь, – сказала Молли, слегка умоляюще. – Ты нам нужен. И теперь я знаю почему.

– Что ты собиралась показать мне?

– Отпусти нас.

Блэйз освободил их. По правде говоря, его мысленные силы уже начинали подергиваться, как слишком туго натянутая гитарная струна. Но маленькие человечишки об этом даже не подозревали.

Молли пригладила свои короткие разноцветные волосы. Медленно двинулась к началу проулка. В час пик на улице было полно людей. Солнце, словно раздутый красный мешок, закатывалось за океан в коричневато-зеленой дымке. На узких улочках уже стало темно.

– Ну, выбирай одного, – сказала Молли.

– Кого одного? – спросил Блэйз.

– Человека, – сказал тощий мальчишка, чье лицо казалось одной жуткой черной точкой.

– Для чего? – спросил Блэйз. Он ненавидел спрашивать. Из-за этого он выглядел глупо.

– Для унижения, – сказала юная блондинка своим сладким голосом, как у маленькой девочки.

– Или убийства, – добавил другой член банды.

Блэйз рассматривал толпу. Прислушивался к гудкам машин. Шуму и грохоту сотен шин, катящихся по неровному асфальту Бродвея.

– Побыстрее, – подгоняла Молли Болт.

Блэйз проигнорировал ее. Наконец он нашел то, что искал. Аккуратно причесанные ярко-рыжие волосы, деловой и симпатичный, но недорогой костюм. Не слишком высокий. Худоват. Голова наклонена.

– Он.

– Ну и? – спросила Молли. – Убей его.

– Я в порядке. Это всего лишь сломанный нос. Мне необязательно лежать в постели.

Коди не обратила внимания на его слова. Достала одеяло.

– Я должен попасть в Вашингтон.

Она сняла с него запачканное кровью пальто.

– Я должен найти Блэйза.

– Определись уже, – сказала Коди. – Блэйз или Вашингтон.

Тах задумался.

– Вашингтон.

– Ладно. Полетишь сегодня вечером. Дита уже нашла другие билеты.

– Черт возьми, – разозлился он. – Хватит контролировать мою жизнь.

Она стянула с него рубашку.

– Кто-то же должен это делать. – Она указала на его брюки. – Переодевайся. Я принесу тебе воды – запить болеутоляющие. – Нет смысла спорить с закрытой дверью. Тах послушно снял брюки и белье и залез под одеяло. Коди вернулась со стаканом воды и упаковкой льда. Тах смиренно проглотил таблетки.

– Прости, – тихо сказал он.

– А ты-то за что извиняешься?

– За управление твоим разумом. Я знаю, насколько ты неистова в своей независимости, но я никак не мог защитить…

– Я знаю, зачем ты это сделал. Давай оставим эту тему, ладно?

– Тем не менее, твоя реакция меня опозорила. Коди, прошу, пойми и не отвергай меня. Своей защитой я не намереваюсь унизить тебя.

– Я знаю.

– Может, в этом выражается нечто собственническое, но это лишь потому, что я все еще надеюсь…

– Тахион, почему бы тебе не заткнуться на хрен.

– Но я не хочу, чтобы ты злилась…

– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты чертовски много болтаешь!

Черная, маслянистая. Вода казалась действительно омерзительной. А запах…

Блэйз с отвращением сглотнул. Вот бы локоть не болел так сильно. В гавани проплыл патрульный катер, освещая неспокойные воды.

Прыщавый – Блэйз узнал, что его зовут Кент, – положил сумки с продуктами на край пирса. Молли наклонилась и зажгла керосиновую лампу.

– А по суше бесплатно? – с сарказмом спросил Блэйз.

Молли не ответила: темная вода заколыхалась, и из волн появилось существо.

– Черт!

– Нет, это Харон.

Кент протянул пакет с едой сквозь полупрозрачное тело. Первоначальное отвращение Блэйза понемногу уходило. Это была лишь иная версия «Малютки», живого космического корабля Тахиона. Блэйз двинулся в сторону Харона. Молли остановила его, уперевшись рукой ему в грудь.

– Ты действительно так этого хочешь? – сурово спросила Молли. Блэйз вспомнил. Пронзительные крики. Завывание сирен сливается в неистовую мелодию. Маленький рыжеволосый человек загнан в угол. Его рвет кровью на капот огромного «Кадиллака».

– Достаточно сильно, чтобы пойти на все.

– Тогда ты должен доверять нам. Ты должен быть одним из нас.

– А если нет?

– Ты не можешь заставить нас дать тебе силу, – сказала светленькая. – Ты можешь лишь запугать нас.

Блэйз взглянул на нее.

– А я вас пугаю?

– Да.

Поразительный в своей простоте и честности ответ. Блэйз снова посмотрел на нее. Изящно сложена. Несколько прыщиков на подбородке, но больше никаких изъянов. Глаза, как у олененка, только темно-серые с черным контуром по радужной оболочке. Тусклые волосы были ниже пояса; их мягко развевал ветер, дувший с реки.

– Что я должен сделать? – спросил Блэйз, снова поворачиваясь к Молли.

– Умереть.

– Чего?

– В символичном смысле, – объяснил Кент. – Это все фигня.

– Нет, – сказала Молли. – Это по-настоящему. – Она подняла длинную цепь, соединяющую оковы. – Ты идешь за Хароном. Мы держим другой конец цепи. – Она потрясла оковами. – Затем мы тебя вытянем.

– Ты должен довериться: мы вытянем тебя прежде, чем будет слишком поздно, – сказала светленькая.

– Как тебя зовут? – резко спросил Блэйз.

Она удивилась и, не задумываясь, ответила:

– Келли.

– Хватит болтовни, – перебила Молли. – У тебя хватит смелости на такое или ты придурок и трус?

– Попробуй только сказать что-нибудь такое, когда эта хрень завершится, – предупредил Блэйз. – И какой смысл во всей этой фигне?

– Ты должен умереть, чтобы жить с нами, – ответил какой-то парень.

– Отлично, – пробормотал Блэйз. – Какой идиотизм.

– Наступай или отступай, Блэйзи-Дэйзи, – тихо сказала Молли.

Тахиона рвет кровью. Коди, ее глаза полны страха и желания. Ее тело пылает под его натиском. Кровавая пена на ее губах – его пальцы врезаются ей в шею.

Блэйз вытянул вперед руки. Оковы сомкнулись на его запястьях. Блэйз взглянул на Харона. Пара маленьких глаз задумчиво следила за ним, медленно моргая. Блэйз засмеялся: по его телу пробежала раскаленная дрожь желания и предвосхищения. Это будет весело.

Они обернули вокруг его талии специальный дайверский пояс, заменили теннисные туфли на ботинки со свинцовыми подошвами. Харон скользнул под воду, и Блэйз камнем плюхнулся за ним.

Блэйз сконцентрировал свое внимание на тысячах дергающихся ресничек, которые толкали тело Харона вперед по грязной реке. Как долго он продержится? Сколько времени пройдет, прежде чем последние пузырьки затхлого воздуха покинут его ноющие легкие и вместо них внутрь зальется грязная вода?

Тело Харона зеленым сиянием отражалось в темных водах. Пару раз тела Блэйза касались рыбы и сразу же уплывали прочь. Его ноги покалывало, и Блэйз упал на колени. Он едва… едва не вскрикнул. Его нога попала в сгнившую грудную клетку. Цепь дернулась, оковы врезались ему в запястья. Блэйз неуклюже поднялся на ноги. Поспешил вслед за Хароном.

В ушах стоял гул, а легкие горели огнем. Его отчаянный взгляд не отрывался от цепи. Он заметил, как едва очерченные группы мышц в теле Харона нежно сомкнулись вокруг металлических колец. Блэйз боролся с желанием выбраться и установить контроль над Молли.

Нет! Он на хрен умрет, но не сломается.

И это начинало казаться вполне возможным. Блэйз поднял руки и прижал их к носу и рту. Провисающая цепь вдруг натянулась, и его потащили к поблескивающему телу Харона. Он боролся и отчаянно молотил ногами по мягкому боку существа. Оно нехотя растянулось. Внутрь скользкого тела хлынула вода вместе с Блэйзом.

Келли вытащила его из лужи воды, которая медленно плескалась внизу тела джокера. Воздух. Глотай его, пробуй на вкус, наслаждайся прохладным потоком, который наполняет жаждущие и ноющие легкие. Молли сняла оковы. Они радовались, смеялись и внезапно заключили его в объятия. Десятиголовый зверь с двадцатью руками обнимал и поглаживал его. Блэйз осознал, что плачет и не может понять почему. Но, видимо, это было нормально, потому что несколько других джамперов тоже плакали.

Блэйз ощутил мысленный барьер. Он нашептывал о страхе, смерти, потере, одиночестве. Он заблокировал его. Джамперы нервно дернулись. Молли успокаивала их непрерывным тихим бормотанием.

– Еще чуть-чуть. Почти на месте.

– Это что еще за хрень? – спросил Блэйз.

– Блоут, – услышал он краткий ответ.

Кент вдруг вскочил на ноги. Что-то нашептывая, он двинулся в сторону влажной желатиновой стенки. Блэйз схватил его за руку и усадил рядом с собой.

– Сядь! Ты справишься с этим. Это просто дурацкая сила мысли. И не такая уж мощная.

Джамперы с восхищением смотрели на него. Все, кроме Молли. Она казалась раздраженной.

– Неудивительно, что ты понадобился Главному, – выдохнула Келли.

– Кто такой Главный?

Болт лаконично ответила:

– Увидишь. Когда-нибудь. Возможно.

Харон слегка накренился, будто тысячи его ресничек оттолкнулись ото дна реки. Они поднимались на поверхность. Вода потоком лилась по спине Харона. Они прибыли.

Оказавшись на берегу, Блэйз сложил руки на груди и посмотрел в сторону острова Эллис. Земля была утыкана деревьями, будто спина динозавра – шипами, и над тенистой листвой нависали огромные здания с башенками и причудливыми куполами. Это напомнило Блэйзу о таксианских сказках, которые ему рассказывал Тахион. Потерянные королевства, существовавшие лишь в тумане и облаках. Искусные дворцы, манившие охотников за сокровищами своими богатствами и прекрасными залами лишь для того, чтобы поглотить их с рассветом.

Но это был не дворец. Он даже не напоминал обжитое место. Сквозь темноту они провели его в здание главного иммиграционного центра и теперь оказались в одной из боковых комнат. Здесь была пара коек и двадцать или тридцать спальных мешков. Некоторые, словно сонные гусеницы, лежали ближе к стенам, другие были расстелены прямо посреди комнаты на грязном и треснутом кафельном полу. Обертки от конфет, крошки от чипсов, пустые упаковки от венских сосисок – всем этим был завален пол и углы помещения.

Серо-зеленая краска слезала с деревянных стен, как кожа после сильного ожога. Высоко под потолком сквозь грязные окна едва пробивался восковой свет луны. Кое-где стекла были разбиты и напоминали заостренные клыки окаменелых челюстей.

– Выбирай место, – сказала Молли, широко и изящно обводя комнату рукой.

– Мне достанется спальный мешок? – спросил Блэйз.

– Я могу с тобой поделиться, – предложила Келли, украдкой подобравшись к нему. – Пока мы не найдем отдельный для тебя, – поспешила добавить она, смущаясь под его холодным взглядом.

– Лучше тебе отдохнуть, Блэйзи-Дэйзи, – сказала Молли. – Набраться сил тебе не помешает.

Блэйз медленно повернулся к ней лицом.

– Никогда… больше… не называй меня… так.

Воинственно уперев руки в бока, Молли нараспев усмехнулась:

– А то что?

– Я убью тебя.

Его обыденный тон изумил девушку. Она вдруг отошла. Джамперы наблюдали, их глаза горели, как у крыс на охоте, они с нетерпением ждали драки. Молли встряхнула головой и засмеялась.

– Можешь попробовать, Блэй… – Она прервалась на полуслове, развернулась и ушла.

– Быстро схватывает. В телках мне такое нравится.

Парни рассмеялись. Девчонки неловко пожали плечами и обменялись взглядами.

Да, подумал Блэйз. Это было весело.

Свет необычно отражался на ее лице. В некоторые моменты оно казалось застывшим, словно белая мраморная скульптура. В другие – выглядело нежным и ранимым.

Тах прижал свой портфель к груди. Вздрогнул, когда автобус затормозил с визгом умирающей свиньи.

– Это необязательно. Риггс мог бы отвезти меня.

– Я сама захотела, – сказала Коди.

Она вела машину так же плавно, как делала все остальное. Никаких лишних движений, руки крепко держат руль, едва заметное напряжение в запястьях при повороте по кольцу.

– Я хотела убедиться, что ты сядешь в этот самолет, – продолжила она, а Тах заставил себя перестать с восхищением разглядывать ее руки.

– Я не упаду в обморок из-за сломанного носа.

– Меня беспокоит не твое здоровье.

– Ну спасибо. – Слегка иронично – она поняла это. Она наклонила голову, чтобы лучше разглядеть его краем своего глаза.

– Тебе можно водить? – внезапно спросил Тахион.

– Поздновато об этом волноваться. А насчет самолета, я боялась, что мысль о поисках Блэйза не выйдет у тебя из головы, а финансирование клиники – намного более серьезный вопрос. Чертовски серьезный.

– Ты бываешь очень хладнокровна.

– Нет, я просто знаю, когда нужно выйти из игры.

Машины впереди вдруг затормозили, и их пламенно-красные стоп-сигналы подчеркнули резкий ответ Тахиона.

– Я не считаю все это игрой!

– Значит, ты бредишь.

Тахион на мгновение закрыл лицо рукой.

– Ладно, я не хочу об этом думать.

Коди крутанула руль, и они поднялись к въезду под знаком ОТПРАВЛЕНИЕ.

– Уже лучше. Черт возьми, Тахион, может, лет через двадцать-тридцать ты отделаешься от чувства вины, от постоянного самобичевания и начнешь понимать, когда нужно заткнуться.

– Слава небесам, что я достаточно зрелый, чтобы выслушивать, как ты перечисляешь мои недостатки.

Коди бросила на него строгий взгляд.

– Ну, твое эго достаточно повзрослело, чтобы с этим справиться.

– Я также очень польщен.

– Чем?

– Тем, что ты намерена посвятить свою жизнь исправлению моего разума, тела и духа.

Коди резко нажала по тормозам перед терминалом, и ремень безопасности едва не разрубил Таха пополам.

– Не думаю, что мое первоначальное высказывание было об этом.

– Ты это подразумевала.

Тах взялся искусственной рукой за ручку и открыл дверь. Коди пошла к багажнику и вытащила два больших чемодана.

– Как долго тебя не будет? – спросила она.

– Три дня.

– У тебя тут вещей на целое путешествие вокруг света.

– Но, дорогая, нужно одеваться согласно статусу.

Он смело ей улыбался, но вдруг почувствовал, что внутри у него – лишь разбитое стекло. Слезы выступили на его глазах, и он тихо выругался.

Коди положила руки ему на плечи.

– Что такое? Ты как-то плохо выглядишь.

– Не знаю. Ничего. – Тах покачал головой. – Я вдруг почувствовал себя очень, очень несчастным.

Долгое время она смотрела на него, затем наклонилась и нежно поцеловала его в уголок рта. Тахион удивленно взглянул на нее.

– Улыбнись ради меня, приятель, – сказала она и сама кривовато улыбнулась.

Тахион выдал:

– Коди, поехали со мной в Вашингтон.

– Что? Ты с ума сошел. У меня нет билета, нет никаких вещей, и с кем останется мой сын… – Она замолчала, чтобы отдышаться. – И кто будет управлять клиникой?

Пара стояла прямо на проходе к терминалу, и остальным людям пришлось проталкиваться мимо них.

– Прошу, я боюсь за тебя.

– Я крикну, если ты мне понадобишься.

– Будет уже слишком поздно.

– Хватит истерик. Это болеутоляющие на тебя так действуют.

– Коди, он хочет причинить нам вред.

– Ты хочешь, чтобы я вызвала полицию и направила их на поиски Блэйза, или нет?

– Нет. – Тах серьезно посмотрел на нее. – Потому что, если его найдут, мне точно придется убить его.

Когда ты совершенно обнажен под ярко-красным одеянием, которое будто содрали с какого-то певчего из англиканского хора, можно почувствовать себя настоящим придурком.

Добавьте к этому еще и то, что из-за волнения у Блэйза был самый невероятный стояк, который он когда-либо ощущал. А может, он просто завелся из-за больших черных свечей и гула тибетских монастырских напевов, иронично думал он, пока Молли вела его в темную комнату, где громко отражались все звуки. Молли увидела его пенис, агрессивно торчащий из-под складок одеяния, и ухмыльнулась.

– Все будет хорошо, – пробормотала она будто сама себе, но так, чтобы Блэйз ее расслышал.

Он не ответил. Это и все, что последует дальше, можно выдержать. Цель была слишком велика, чтобы упустить этот шанс из-за проявления бурного характера.

Джамперы выстроились вдоль стен. Блэйз быстро пересчитал их. Сорок два. Но многие из них не были джамперами. Нельзя прыгать, пока тебя не посвятят в члены общества. Большинство, как Келли, все еще ожидали этого. Блэйз заметил, что парни составляли почти две трети всех присутствующих. Почему? Разве это – чем бы оно ни было – сильнее действует на мужской пол, чем на женский? Как вообще кто-то становится джампером?

Жуткая зеленая пентаграмма была нарисована на замызганном плиточном полу. На стенах виднелись другие оккультные символы. Свастика, голова зловещего козла, 666. Огромная комната освещалась двумя десятками черных свечей, но они лишь слегка отгоняли тени в углы крыши, где те повисали, будто летучие мыши.

В центре пентаграммы стоял низкий стол. Он был непривычной высоты – словно предназначался для алтаря. А три красные атласные подушки, лежащие на его блестящей черной поверхности, навевали еще больше мыслей о кровавом жертвоприношении.

Моли сомкнула пальцы на левом запястье Блэйза и три раза провела его вокруг пентаграммы. С восточной стороны они ступили внутрь, и джамперы издали странный пульсирующий крик. Блэйз едва не засмеялся. Затем из темноты раздался мужской голос.

– Кто пришел на посвящение?

– Всего один, Глава, – отозвалась Молли. – Достоин ли он?

– Он смел. Он искренен.

– Будет ли он служить?

Молли ткнула Блэйза.

– Буду, – ответил он. Видимо, это был верный ответ.

Молли подала знак, и Кент поспешил стянуть с него церковное одеяние. Они все уставились на него. Особенно Келли. Блэйз провел рукой по своей груди. Заметил, что на ней начинают расти волосы. Он стал мужчиной. Он мог отметить этот момент. В тот морг он вошел ребенком. А вышел мужчиной.

– Ложись на стол, – прошептала Молли. – Животом на подушки.

На мгновение он возмутился такой недостойной позой – его голая задница была вызывающе выставлена напоказ. Терпение. Терпение.

Тахиона выворачивает на капот его лимузина. Нет, лучше на колени Коди.

Чьи-то сухие руки схватили его зад, и Блэйз едва сдержался.

Не надо много ума, чтобы понять, что к этому все шло. Развели его ягодицы.

О, я тебе за это устрою, дедушка! Разрывающая боль: мужчина погрузился глубоко в него.

Долгое время спустя все закончилось. Блэйз неуклюже поднялся со стола. Его задница и ноги были в крови.

Мужчина сделал широкий жест рукой, из-за чего рукав его накидки заколыхался.

– Вперед. Схвати одного из них. Поменяйся с ними. Для тебя это должно быть проще некуда.

Ага, мысленно огрызнулся Блэйз и потянулся к мужчине.

Ничего не произошло. Глаза мужчины блестели под маской. Рот нелепо изогнулся в улыбке.

– Ты, прекрасный ублюдок, – сказал Глава. – Ты хотел связаться со мной. Забудь, в меня нельзя прыгнуть.

– А убить тебя можно? – сладким голосом спросил Блэйз. Позади он услышал, как Молли удивленно вскрикнула.

– О да, но без меня не будет никаких джамперов. Не создавай себе проблем, Блэйз, не действуй сгоряча. – Край накидки прошелестел по его ногам, когда Глава развернулся и снова скрылся в тени.

Блэйз повернулся к остальным. Они глядели на него, как знаменитые кардиналы в своих алых накидках.

– Давай поиграем, – сказала Молли.

И Блэйз потянулся вперед. Будто выскочил из собственной кожи. Стремительно, как струя огня. Он оказался в теле Кента. Смотрел на мир новыми глазами. Посмотрев вниз, он внимательно изучил слишком длинный ноготь большого пальца на правой руке, мозоли на подушечках других пальцев. «Запоминает ли тело, как играть на гитаре?» – задумался Блэйз. Затем он окунулся в другие ощущения. Например, у Кента был странный запах. Блэйз посмотрел в сторону своего тела. Молли и Келли усаживали его на пол. Оно… он… Кент – черт! – был в сознании, но застыл в каком-то эпилептическом состоянии.

Блэйз прыгнул назад. Оттолкнул Келли, поглаживающую его. Поднялся на ноги. Хриплый смех пронесся по теням, среди стропил. Шокированные, джамперы замерли в тишине.

Блэйз откинул голову назад и завыл, словно привидение:

– О, Тахион! Ты будешь жалеть, что я не убил тебя!