Долина не заканчивалась резко, как куцая скатерть на деревенском столу. Нет, довольно долго я наблюдал за тем, как потихоньку оживает природа. Все чаще в травяном море появлялись кусты, охотнее играл с плащами ветер и воздух постепенно становился не давящим, а легким и неосязаемым. Все четче прорисовывались очертания дороги по которой размеренно катилась наша повозка и все реже мне приходилось успокаивать нервно ржущую кобылку. Но лишь в момент, когда на горизонте показались высокие деревья с разлапистыми ветвями, смыкающимися в огромные грибообразные зеленые кроны, лишь тогда я понял, что Долина действительно осталась за спиной.

В тот момент я обернулся и увидел как позади остается нечто, напоминающее раковую опухоль на теле Ангадора. И резко дернув вожжи, ускоряя кобылу, я позволил себе расслабиться. Да и спутница моя тоже выглядела куда как лучше, чем на кануне. С тех самых пор, когда земля приняла эльфа, а огонь унес с собой дознавателя, мы обменялись лишь парой слов. Что-то было такое, витало в воздухе, щекотало нервы, не позволяя нам ни на секунду прикрыть глаза и успокоиться. А сейчас отпустило…

До самого вечера мы продолжали ехать в тишине, а когда над нашими головами сомкнулся лесной свод, я остановил кобылу. Спрыгнув с козлов, быстренько стреножил её и развел костер. Мия, как впрочем и всегда, уже закуталась в плед и села поближе к пламени. Мне же вновь досталась почетная миссия кашевара. Перегнувшись через бортик, я подтянул к себе изрядно похудевший тюк с мясом. А развязав тесемки, я убедился что господа Охотники предпочитали путешествовать налегке и много провианта не брали. Вот и осталось у нас еды на два приема. Конечно еще была солонина, но кто её пробовал тот знает, за пару дней ты предпочтешь голодную смерть, чем очередной жесткий шмат.

Тяжко вздохнув, я нанизал баранину на прутики и повесил над костром. Потом налил воды в чашки и достал сухарей, которые так же заканчивались. Смуглянка с благодарностью приняла свою порцию. Пока подрумянивалось мясо, я открыл дневник и стал внимательно изучать свое последнее изобретение. Ничего криминального или архи сложного. Да чего там, тут даже печати не было нарисовано. Просто я однажды припомнил как чуть не пришиб надоедливого студиозуса выпущенной силой, оформленной в толстый жгут. С тех самых пор меня начал интересовать один вопрос — можно ли влиять на окружающую среду посредством собственной воли, а не нагромождением чертежей и символов. Кто-то другой, да чего там, и "я" двух летней давности, тут же приступили бы к опытам. Но я нынешний помнил, что чуть сам коньки не отбросил в том памятном инциденте. Так что я обратился к нужной литературе и стал внимательно выискивать любую информацию. Что удивительно, её оказалось не так уж много. Лишь жалкие обрывки, нелепые обмолвки и еще более куцые намеки. Казалось, что магов не интересует такой банальный вопрос, как надобность всех этих плетений, формул, пассов и обрядов. И все же почти пол года работы принесли свои плоды. В итоге я понял одну простую вещь, точнее почти понял. Так вот.

Магия, как вы уже возможно сами догадались, нарушает все известные законы мироздания, даже банальный закон о сохранении энергии на неё не действует. А вот влияние чистой силой, энергией, волей, мыслью, называйте как хотите, подчиняется этим самым законам. Парадокс достойный выноса на ежегодную Ассамблею Высоких Магов. Что-то вроде международного ученого форума на Ангадоре. Проходит каждое лето в Рагосе, но сейчас не о нем. Так вот, именно из-за этого парадокса в тот раз выплеснутая чистая энергия не растворилась в атмосфере, а спустя короткий отрезок времени вернулась ко мне. И именно это, казалось бы поверхностное знание, я использовал в печати ворона, которого отправлял на встречу отряду орденцев. Уверяю вас, ни один известный мне маг, не может применить заклинание, которое потом еще и вернет ему часть затраченной силы. А я смог…

Мясо уже приготовилось и, сняв прутики с огня, я отдал один дочери визиря и снова принялся читать. Там, мелким, забористым почерком (место-то мало), на русском языке был выведен главный вопрос. А именно — моя техника. Которой я пока так и не придумал названия. Склонялся к "Оку Бури", но уж очень пафосно звучит, был еще вариант "Насмешка Ветра", на котором я пожалуй и остановлюсь.

Так вот, вопрос заключался в следующем. Как я уже выяснил ветер, собирающийся вокруг меня, не является магически призванным в обычном понимании этого термина. То бишь я не использую каких-то общепринятых манипуляций, для трансформации реальности. С другой стороны и самому последнему солдафону будет понятно, что нормальный человек, да чего там любой иной разумный, не сможет закрутить вокруг себя вихревую сферу и уж тем более "выстреливать" из неё чем-то, до боли напоминающим "воздушные клинки". Но с той же уверенностью я могу сказать, что не использую чистую силу, которой мне бы просто не хватило. На примере, предположим что у меня есть один килограмм этой энергии, а для "Насмешки ветра" нужно примерно два центнера. И вот мой вопрос — как, темные боги меня полюби, я это делаю?

Да, три года назад, я представлял себе воздушные трубки, по которым направлял удар. И лишь одна трубка из тысячи была верной, остальные лишь разрушали технику и рвали связки. Но сейчас я ничего такого не делаю, я просто знаю, что именно в этот момент должен сделать именно это движение. Конечно, можно было плюнуть на эти размышления и забросить мозговой штурм, но что-то мне подсказывало, что узнав ответ я смогу достигнуть куда как больше чем четыре секунды. И все мои силы, как интеллектуальные так и физические были направлены на поиск ответа. Ведь если я выяснил что магия, в её общепринятом понимании, даже искусством не назовешь, то этот ответ точно даст мне что-то большее. Возможно иной уровень восприятия бесовщины творящейся на Ангадоре, может я наконец пойму суть того что сотворили со мной Добряк и Сонмар. Может суть всей этой вакханалии вовсе не в том, что я могу разделить печать на две части, ведь как я выяснил, печать в перспективе в бесконечность вообще не требуется.

Вздохнув я потянулся, размял шею и убрал дневник. Сегодня путные идею в голову не лезут, да и отвлекаться надолго нельзя. Высокие материи это конечно хорошо, но и вся эта история с Лиамией, которая сейчас бессовестно дрыхнет свернувшись калачиком, попахивает отборным конским выхлопом. Все эти братья послы, которые отправляют сестер за сотни километров с четырьмя охранниками, отцы которые призывают дочерей не вручив им даже амулет связи. Пусть те, которые позволяют связываться сквозь такие расстояния и стоят как баронский замок (все же недавняя разработка и все такое), но думаю визирь смог бы достать парочку. Потом эти разбойники, с первого взгляду обычные лихие люди, а вон нет, не все так гладко с ними. Опять же — Охотники. Каков был шанс что группа орденцев наткнется на нас в Долине размером с Римскую провинцию? Единственное что разбивает картину, от которой так и тянет весьма не приятным ароматом — появление Сая с Рихтом. Вот уж кто не вызывает у меня подозрений так это они. И то лишь потому что их визит связан не с моим грузом, а лично со мной. Но как говорят опытные следователи — нет мотива. А если у меня нет мотива, кроме как неизвестный шархан, решивший продвинуть сыночка, то и дергаться пока не стоит. Посмотрим что будет в Нудаде и как фишка ляжет с кораблем, который должен отвезти нас к границам Алиата. Думаю как только мы ступим на песчаный берег Востока и двинемся через пустыню, так спектакль перейдет к последнему акту и события закрутиться с ужасающей скоростью. А чем выше скорость, тем больше шуму, а под шумок, как известно, можно много чего сделать.

С этими мыслями, я кинул закладку в костер, убедился в наличии серебряных нитей, рассекающих оранжевое пламя, и улегся на землю. Сон пришел быстро, ласковой рукой сметая все заботы и волнения.

Утром я проснулся от неясного шороха. Вскочив на ноги, я выхватил кинжал и замахнулся, прицелившись в сторону кустов, из которых и донесся посторонний звук. И какого же было моя удивление, когда из зарослей выбралась Принцесска. Она сперва с удивлением посмотрела на меня, потом оглядела поляну и снова уставилась на своего телохранителя.

— И кому ты позируешь? — усмехнулась она.

Я убрал кинжал, между прочим — последний, и со скептицизмом посмотрел на леди.

— Почему ты ушла не предупредив меня? — вопросом на вопросом ответил я.

Девушка прошла к кострищу, села на кочку и стала расчесывать волосы.

— Знаешь, иногда девушке нужно отлучиться, никого не предупреждая.

— А мужику иногда нужно кинуть нож в кусты, из которых темные боги знают кто может выпрыгнуть, — передразнил я её.

— Ты же не кинул.

— А мог.

— Параноик, — фыркнула Мия.

— Это не я такой, это работа такая, — недовольно буркнул я. А потом меня вдруг осенило и довольно мерзко улыбнулся. — Раз ты такая самостоятельная. То вот тебе задания. Сперва почистишь коня. Потом наберешь хвороста на костер и нам в дорогу. Починишь одежду, желательно не белыми нитками по черному. Ну и выкопаешь кореньев, сама знаешь каких.

По мере моей речи девушка все сильнее надувалась, как воздушный шарик в руках у клоуна. Под конец она была уже готова разразиться гневной тирадой, но вовремя вспомнила что мы вроде как компаньоны, а значит весь труд должны делить пополам.

— А сам что делать будешь?

В это время я уже вытащил из повозки ловчую сеть, и мешок с сухим мхом.

— Охотиться, — пожал я плечами и направился к опушке.

— Но у нас еще полно еды, — возмутилась леди. — Отлыниваешь да?

— Никак нет, — ответил я, развернувшись лицом к покрасневшей от негодования леди. — Верно заметить — у нас было полно еды. Просто когда я закупался в Атуре, то полагал что леди блюдут фигуру. А ты видимо такими заморочками не страдаешь…

Увернувшись от полетевшей в мою сторону палки я сделал пару шагов назад.

— … и я никоем образом не рассчитывал на подобную прожорливость…

Присев я пропустил над головой камень, спасительные кусты были уже совсем близко.

— … но ты только посмотри на нашу животинку, пока она везла твои телеса, то чуть копыта не откинула!

Не знаю, что там в меня еще бросили, но я вовремя сиганул ласточкой в кусты и затрусил в сторону где, как мне казалось, были те самые кроличьи норы. Настроение было отменное, маленькая месть свершилась и все что меня сейчас заботило это утренний лес. В своей обычно манере он был не очень дружелюбен. Ноги то и дело намокали от росы, глаза слезились от излишне влажного ветра, а после Долины, тень, перемежающаяся с яркими лучами солнца, казалась изощренной пыткой столичных дознавателей. Приходилось то и дело щуриться и прикрываться ладонью от метких стрел утреннего светила.

Закинув на плечо ловчую сеть, я уверенно шел к холмику. Когда, перепрыгнув очередную канаву, я уже почти приблизился к цели, то пришлось остановиться. Хлопнув себя по лбу, я стал ходить по окрестностям и искать самые важные орудия кроличьей охоты. В итоге моим уловом стали шесть крупных камней и три массивных ветки. С этой поклажей я вернулся к холму. Тот был буквально изрезан лунками и мне пришлось надежно прикрыть почти все. Камней и веток хватило, на то чтобы оставить две лунки открытыми. Идеально. Дождавшись пока ветер выберет нужное мне направление, я забил в одну из открытых лунок сухого мха и щелкнул огнивом. На другую же накинул ловчую сеть и принялся ждать. Едкий, густой, сероватый дым буквально затопил подземные ходы. Гонимый ветром он забивался в каждую щель, выгоняя будущий провиант. Уже спустя минут пять, я словил первого ушастого. Тот попытался выскочить из свободной лунки, но наткнулся лишь на мою сеть. Резво свернув тонкую шейку пушистого, я отложил его в сторону и расправив сеть стал ждать следующего.

Где-то за четверть часа, я выловил почти все население кроличьей норы. Рядом со мной теперь лежало три не самых крупных крольчихи, два самца внушительных размеров, один дохляк и несколько крольчат. На пару раз хватит, а там и деревня близко. Разве что денег нет, но думаю бартером выменяю, благо сталь для обмена имеется. Затоптав горящий мох, дабы не спалить весь лес ненароком, я сделал из сети авоську, в которую закинул мертвые тушки. С этой не самой легкой ношей, я направился к стоянке.

Здесь меня уже ждала раскрасневшаяся Мия. Она, судя по всему, лишь недавно закончила с чисткой лошади, а сейчас во всю штопала одежду. Ну и правильно. Скинув добычу на землю, я развел костер. Поленья занимались неохотно, видимо леди собрала не самый сухой хворост. Решив что сойдет и так, я оставил пламя разгораться, а сам принялся за шкурки. Вообще было несколько способов свежевания кроликов. Например я практиковал такой — срезаешь хохолок, в простонародье — шкирятник, а потом сдергиваешь шкуру как рубашку. А вот наемники предпочитали разрезать брюхо и аккуратно, словно любовницу ласкают, стаскивать кожу. В принципе что так, что так — все одно. Но здесь присутствует своеобразный этикет. Мол, за шкирятник это по-деревенски, а вот брюшко резать надо умеючи. Глупости конечно.

Соорудив над костром что-то вроде стойки, я стал закидывать туда освежеванные туши. Тут тоже есть хитрость, оставишь мясо на долгий срок и оглянуться не успеешь, как оно испортиться. Так что нужно либо сразу коптить, либо жарить, либо вот так топорно, как делаю я — обжигать. Ну и конечно надо очень осторожно вынимать внутренности у кролика, одно неверное движение и можно испоганить всю добычу, но не будем об этом. Ждать же пока костер выгорит и держать крольчатину над углями, как требует то наука охотника, мне было откровенно говоря — лень. И так сойдет.

Пока же мясо весело шкварчало, а полешки недовольно фыркали из-за падающего на них жира и крови, я стал заниматься шкурками. Сперва я их очистил от оставшихся мяса и жилок (кои я прикопал как можно глубже дабы не привлечь зверье), следом разбазарил драгоценную влагу что бы омыть их шерстку и саму кожу. Потом вытащил одну из головешек и подержал каждую из шкурок на дыму. Так они быстро просохли и в ближайшем обозримом будущем в них не заведутся жучки, червячки, ну и просто они не будут ничем вонять.

Когда и с этим было покончено, я подошел к повозке, попутно оценивая степень исколотости пальцев аристократки, её весьма витиеватые выражения, не поддающиеся переводу и неловкие заплаты на одежды. Удовлетворившись этим зрелищем, я достал не самый большой мешок со специями и посыпал ими уже чуть покрасневшее мясо. Потом я убрал шкуры в освободившийся тюк, надеясь обменять на них немного лепешек или хлеба. Вернувшись, я уселся напротив костра, открыл дневник и стал изредка поворачивать самопальные шампура. Но долго заниматься своими исследованиями мне было не суждено. Вскоре по поляне распространился великолепный армат и у меня у самого слюнки потекли, чего уж там говорить про Принцесску.

Заслышав за спиной шорох, я поднял глаза от текста и увидел как крадучись, словно кошка, Мия ползет к костру. Её зеленые глаза опасно блестели, и мне казалось что вот-вот и она прыгнет, как лесной барс.

— И что это мы делаем? — поинтересовался я. — Куда ползем?

Аристократка замерла, вперилась в меня своим гляделками и недовольно фыркнула.

— Я… ну… в общем…

— Ага, — хмыкнул я. — Я так и понял. Весьма красноречиво кстати.

Перехватив на лету брошенную мне в лицо ветку, я кинул ту в костер. И чего она так кидаться всем любит? Ох и не повезет её муженьку, видать посуда в доме только так летать будет. Хотя может на Ангадоре посуду не бьют, в конце концов она здесь стоит очень не мало.

Через пол часа дела были закончены. Мясо приготовлено и собрано в пищевой мешок. Одежда заштопано, если так можно назвать эти нелепые заплатки с убогими стяжками. Коренья собраны, лошадь начищена и "выгуляна". Закопав кострище, я удалил с поляны любые следы нашего присутствия — привычка, что тут поделаешь. Девушка резво запрыгнула на козлы, видать навострилась уже, я же сел рядом и взял в руки вожжи. Это по Долине Мия могла рассекать спокойно, а вот чтобы по лесу проехать, да еще и не на самой удобной повозке, это надо как минимум иметь стальные нервы, отменную реакцию и холодный ум. Так что рулить приходилось мне.

Тронувшись с поляны, я резко нагнулся и выдернул травинку. Надвинув шляпу, я откинулся спиной на бортик и с полным умиротворением стал наблюдать за тем как медленно расползается лес. Дорога была ухоженной, правда иногда все же попадались бугры и кочки, провалы и расщелины, песчаные ямки и влитые камни. Приходилось иногда останавливаться, и всем весом толкать телегу. Приятного в этом, конечно, мало. Но ничего.

За разговорами время пролетало незаметно. Совсем скоро лес поредел, все реже попадались кусты волчатника, а дятлы теперь стучали по коре далеко за спиной. Пение птиц приглушилось свистом гуляющего ветра, да и дорога стала куда как ровнее. Все это говорило о том, что мы подъезжаем к цели. Натянув вожжи, я затормозил и повернулся к девушке, которая весело щебетала на тему званного бала в честь кого-то там.

— Мия, давай-ка мы тебе глаза завяжем.

Девушка поперхнулась на полу слове и посмотрела на меня как на идиота, ну или на человека у которого чердак уже давно переехал в подвал.

— Ч-чего?

— Говорю — глаза завяжем, — с этими словами я протянул заранее подготовленную повязку. — Обещаю, так будет куда как зрелищнее.

Девушка скептически посмотрела на кусок черной ткани, но все же приняла и старательно обвязала чуть пониже лба. Для наглядности я помахал у неё перед лицом руками, потом потерев подбородок показал весьма неприличный жесть. Ноль реакции. Значит дело выгорит. Дернув вожжи я цокнул языком и отправил кобылку быстрым шагом. И тут лес буквально расступился перед нами. Он закончился как заканчивается крепостная стена, ощущение было что мы едем лишь под каменным сводом воротной арки. Свет ударил по глазам с такой нестерпимой яростью, что я невольно зажмурился и скривился. Оглядевшись, я решил, что еще не время и пустил лошадь дальше. Все ближе и ближе мы подбирались к цели, лес уже остался далеко позади. А за пол часа езды в абсолютной темноте и тишине, нарушаемой лишь скрипом рессор, фырканьем лошади и моим дыханием, Мия не проронила ни слова. Вскоре мы оказались будто на специально созданной платформе, так как отсюда открывался просто не вероятный вид на долину, до боли похожую на ту, которую мы оставили позади. За одним лишь исключением эти холмы олицетворяли собой жизнь в её самом прекрасном и чистом виде.

— Можешь снять повязку.

Девушка тот час же стянула ткань с лица. И так и осталась сидеть с широко распахнутыми глазами. Мы будто оказались на скале, а под нами простерлось целое море. Но было оно не синее, не голубое и не зеленое. Оно буквально взрывалось всевозможными красками. Невероятное количество оттенков и тонов нашли свое воплощение в бесчисленном множестве все возможных цветов. Цветы были повсюду, куда не посмотри, и ветер бежал среди них, создавая неповторимую иллюзию чего-то крайне волшебного. Иллюзию сказки, которую на ночь мама рассказывает мирно сопящему ребенку. Среди этого великолепия живо представлялись весело смеющиеся девушки-красавицы, или танцующие эльфы. Не те остроухие и длинноухие, которых я видел на Ангадоре, а те самые эльфы. Которые поют, словно лишь недавно лишились ангельских крыльев, которые красива, как сошедшие с полотна гениального художника нимфы, и которые счастливы как истинные дети природы. Здесь чудился нескончаемый праздник, слышалось журчание вина, обязательного красного, с легким, чуть сладковатым послевкусием. Вина, которое подают лишь в лучших тавернах Рагоса, или во дворцах высокородных. А ветер, он буквально разливал немыслимый, дурманящий аромат, неподдающийся описанию, но в тое же время прекрасный, словно изделие безумного и оттого непревзойденного парфюмера. И несмотря на разгар знойного лета, здесь в Цветущих Холмах, на всегда застыла весна. И даже зимой, когда все вокруг покроется снегом, эти холмы все так же будут радовать взгляд морем цветов.

— Но как это возможно?

Мия смогла заговорить, лишь когда мы спустились вниз и теперь мерно катились по дороге. По обочине же все так же колыхались все возможные представители флоры. Поддавшись мимолетному желанию, я наклонился и сорвал целый букет. На земле бы за такой продавец содрал немыслимую ценю, а здесь мне понадобилась лишь ловкость и сила рук. Девушка немного зарделась, но приняла сей акт вандализма и даже зарылась в него лицом.

— Никто не знает, — ну не говорить же ей что здесь явный разлом тектонических плит, жуткий магический фон и горячие подводные течении, чудом не выходящие на поверхность в виде источников. В общем, вереница совпадений, привела к такой вот аномалии. — Но есть одна легенда…

Глаза дочери визиря тут же загорелись предвкушением. То же мне, Лейла "ист эдишн". Девушка подобрала юбки сарафана, и уселась буквально вплотную ко мне.

— Расскажи.

Вздохнув, я вытащил травинку и убрал её за ухо. Поправив козырек шляпы я набрал в грудь побольше воздуха.

— Итак, когда-то давно, никто уже и не помнит когда. Жил был парнишка по имени Джон, хотя все его называли просто Джо. И был этот человечек явно не в своем уме, так как когда ему стукнул шестнадцать, он решил что пора уже влюбляться, ну и поскольку на их хуторке не было лиц женского пола достойных столь прекрасного юноши, то Джо влюбился в дочь не кого-нибудь а богини любви — то бишь в одну из многочисленных звезд на вечернем небосклоне. И так получилось что жил он где-то на западе, так далеко, что туда ни одна птица не долетит. А звезда была на восточном небосклоне. И вот мальчик собрал свои пожитки, и отправился далеко на восток, за любовью так сказать. Он шел и ехал, плыл и полз, воевал, сидел в тюрьмах, даже милостыню просил. Но каждую ночь все приближался к мифической цели. А когда он добрался до места, где звезду было видно лучше всего, то был уже так стар, что даже великие летописцы не сочли бы его года. Обессилев, старик упал и последнее что он увидел, это яркую звезду, в которую он был влюблен. Старик умер, а дочь богини, не в силах больше видеть мучения любимого, сорвалась с небосклона и упала сюда. Обернувшись прекраснейшей из женщин она прошла дорогой по который мы сейчас едем к мертвому старцу, и где бы она не ступила, вокруг расцветали прекраснейшие из цветов. Когда же она дошла до старца, то подняла его на руки, словно он был легче воздуха, и они ушли.

— Но куда?

Я хмыкнул, вечер уже вступал в свои права. Закат давно отгорел на западе, и время для истории было подобрано идеально.

— Вон туда, — ответил я и поднял палец.

И мы оба закинули голову пока к еще не черному небу. И там, в вышине, сияли две яркие звезды и были они так близко друг к другу, что казалось будто это одна.

— Но как же так, — произнесла Лиамия. — Прошлой ночью их не было видно.

— Такие дела, — развел я руками. — Эти звезды — Любовники, их можно увидеть только из этих земель. И любой знающий человек, сразу скажет тебе что здесь пролегает граница между Западом и Востоком. Можешь радоваться, мы уже почти проделали половину пути.

Некоторое время мы ехали молча, а Мия, прижимая к груди букет, неотрывно смотрела на две звезды. Я какое-то время тоже ими любовался. Добряк, зараза, если бы он был жив, я был бы должен ему серебруху. Да где это видано, чтобы какие-то звезды можно было увидеть в строго определенном месте. Сумасшедший мир. Хотя чего я тут мучаюсь — здесь вон есть земля, где острова в небе парят, словно ловко запущенный воздушный змей. И пусть в неё мало кто верит и мало кто про неё знает, но я нутром чую что мне позарез туда надо. Это какое-то потустороннее, дикое знание, вселяет в меня уверенность в завтрашний день. Пусть и призрачная, но цель, ведет меня лучше любой путеводной звезды. Хоть с каждым днем, я буквально ощущаю как утекает время, оно струиться как песок из разбитых часов, неумолимо, неуклонно, ведя меня к какой-то черте, итогу пребывания на Ангадоре. Порой я даже слышу это тихой, томное "Тик-Так", будто какой-то злобный демон поселился у меня в голове и стал вести отсчет. И я не знаю что произойдет, когда часы встанут и прозвучит бой их курантов, но мне кажется в этом есть смысл. Именно в этом отсчете, в парящих островах и в моих вопросах о магии и собственной техники, кроется некая потаенная суть, ответ на самый важный вопрос — как я оказ…

— Почему все твои истории связаны с путешествиями? — начавшаяся складываться мозаика вдребезги разлетелась от недоверчивых интонаций в голосе моей спутницы.

— И какая же может получиться история, если сидеть на месте? — удивился я. — Какие опасности могут тебя поджидать в родном доме? А без опасностей и приключений и истории нет.

— А как же истории о любви?

— О любви? — я еле сдержался чтобы не расхохотаться. — Боги, Мия, с тобой не соскучишься!

— Мне немного не понятно чего ты так веселишься, — даже в темноте я заметил как насупилась девушка. Видимо все же не сдержался…

— Просто мы в детстве разные книжки читали, — хмыкнул я. — В моих книжках герой, встретив даму, обычно скоропостижно погибал по абсолютно нелепому поводу. А в твоих скорее всего все жили долго и счастливо, а знатный рубака, встретив очередную юбку, вдруг зажигался светлым чувством и отказывался от всего что ему дорого, вешал меч на стену, и начинал… царствовать, да? Вряд ли аристократы читают про рай в шалаше и избушку на курьих ножках.

— К чему это ты?

— Да просто тут нечему удивляться, какой человек, такие и истории, — пожал я плечами. — Вот, например, у меня в историях зачастую, так как я её не понимаю и не особо верю в её существование. А один мой знакомый по имени Пило, даже хронику Мальгромской резни облепит такими соплями, что ты вдруг осознаешь, что в мире вообще все вертится вокруг этого "большого и светлого чувства".

— Но она существует, — веско изрекла девушка.

— Да ради богов, — хмыкнул я. — Может и вправду существует, а тебе просто не повезло находиться в обществе человека, лишенного сердца. Или как там в твоих книжках, говорят про таких людей как я?

— Про таких людей говорят — "неотесанный варвар"!

— Миледи, вы сегодня щедры на комплименты, — улыбнулся я ей.

Даже кобылка, услышав мое заявление, негодующе фыркнула. Хотя, скорее всего, она просто устала тянуть за собой веселящихся разумных. Ну, ничего, еще пару километров и можно будет на ночлег устраиваться. А завтра утром, с новыми силами, до деревеньки. А там свежая еда, мягкая постель и все, что нужно для простого наемника, чтобы вспомнить о прелестях жизни под крышей, но тут же увериться что четыре стены не для тебя. И вот, через пару деньков, ты уже окрыленный мчишь по дороге в известном лишь тебе направлении.

— Да и с каких это пор наемники в детстве книжки читают? — с легкой ноткой сарказма поинтересовалась спутница.

— Император указ издал, — максимально серьезно ответил я. — При вступлении в Гильдию, нужно обязательно пройти проверку на грамотность и предоставить список прочитанной литературы.

— Правда?

Боги, какой же наивняк.

— Конечно, — сохраняя мину, кивнул я. — А еще нас проверяли на знание бальных танцев, умение вести себя за столом и заставляли штудировать дворцовый этикет.

Мии понадобилось всего пол минуты чтобы осознать, что над ней подшутили. Тут же мне в ребра довольно ощутимо врезался острый кулачок.

— Дерется тут еще… — пробурчал я.

— Танцуешь ты все равно ужасно, — вдруг заявила девушка.

Я аж задохнулся от возмущения.

— Откуда такая информация? — уязвлено спросил я. — Мы с тобой даже не танцевали ни разу!

— А вот оттуда!

Вскоре наша беззлобная перепалка переросла в неторопливый разговор обо всем и одновременно ни о чем. Иногда кобылка нервно вздрагивала, заслышав смех позади, а звезды Любовники все так же безразлично сияли, оповещая меня о том что Нудад, как и Рассветное море, уже совсем близко. Алиат приближался с неотвратимостью падающего метеорита, осталось лишь сделать несколько победных рывков, а потом наметить свой дальнейший путь. В этот самый момент Мия что-то такое сморозила и я разразился дикими хохотом, попутно уворачиваясь от острых кулачков.

Весь следующий день прошел в привычных заботах. Почистить и напоить коня, поправить рессоры, которые изрядно разбухли после последних дождей, и на которых скопилось столько грязи что удивительно как повозка не развалилась. Потом провести ревизию хабара и собственного запаса. Понять что результат весьма не утешителен, так как мсье Абель Рихт носил с собой мешочек с тридцатью, что символично, серебряниками и двумя золотыми. Приличная сумма в принципе, но в деревнях обычно на золотую монету спрос не высок, а на тридцатку не очень и сильно развернешься. Еды же оставался скорбный минимум, так что я рассчитывал на нормальный торг, в ходе которого выбью достаточно, дабы без проблем добраться до Нудада. Там нас уже должен ждать корабль, так что лучше поднапрячь кобылку и сократить количество привалов. Кстати о них.

Путешествие приобретало особые краски. Если раньше у нас со спутницей были довольно натянутые, холодные отношения, то сейчас они стали просто приятельскими. Веселые разговоры ни о чем и беззлобные подколки вкупе с разными смешными историями сильно сказались на моральном духе нашего маленького отряда. Во всяком случае, упаднические настроения собрали манатки и укатили в сторону далекую и неизвестную, оставив за собой лишь что-то неосязаемо позитивное. Хотя, возможно так на нас действовала бесконечная весна царящая в этих местах. А возможно и контраст с безжизненной Долиной. Но эти измышления не мешали мне откровенно потешаться над Мией, как и её надо мной.

Утром, например, когда я занимался "починкой" нашего средства передвижения, то случайно, засмотревшись на девушку (красивая ведь) шваркнул молотком себе по пальцу. От чего зашипел похлещи гадюки, а потом, когда попытался встать, сильно ушибся головой о выступающий бортик, в результате чего уронил молоток себе на ногу, зашибив пальце, ну и следом, потеряв равновесие, укатился далеко под откос. Под заливистый смех я не в самом добром расположении духа поднялся из оврага весь в цветах и каких-то летающих жучках, до боли похожих на божьих коровок. Так я это оставить не мог, поэтому вскоре уже девушка барахталась в цветах, а я с чувством выполненного долга, вернулся к ремонту.

К полудню повод посмеяться появился у меня. Леди не долго дулась и уже вскоре заплетала свои волосы в косу, но удержаться не смогла и вплела в неё бесчисленное количество свежее сорванных бутонов. Признаться, выглядела она просто потрясающе… ровно до тех пор пока не налетели пчелы, заинтересованные новым образчиком местной флоры. Столько визгу, беготни и криков я не видел с тех самых пор… да никогда не видел! Под конец я, валясь на земле, задыхался от смеха и пытался утереть слезы. Смуглянка же догадалась расплести косу и выкинуть цветы куда подальше. Пчелы смиренно удалились по своим жужжащим делам. Но следующие несколько часов, Мия сидела на козлах завернувшись в плащ так, что выступал лишь точеный носик. А стоило мне издать звук "Жу-жу" как она вздрагивала и полностью окукливалась. Правда вскоре меня раскусили, и мне пришлось снова вертеться как волчку, дабы казенное тело не пострадало от рассерженной аристократки. Так, веселясь и развлекаясь, используя в этих целях ближнего своего, мы и не заметили как начало смеркаться.

Летом в этой части материка невероятно паршиво. Темнеет рано и так быстро, что заметить не успеешь, как все вокруг подернется темным саваном. Но сегодня было что-то не так. Казалось ночь потеряла уверенность в своих силах и подступала осторожно и с явной неохотой. Цветущие Холмы погружались в сумерки, тягучие и вязкие словно болотная трясина, потревоженная неосторожным путником. А над землей клубился туман, укрывший цветы мокрым, сероватым одеялом. Ветер задул сильнее, лошадь нервничала, Мия не обращала на это внимания и увлеченно щебетала, я же ощущал как чувство тревоги ледяным обручем сдавило голову. А когда перед нами на дороге появился человек с резным посохом в руках, я был готов испепелить его на месте.

— Вечер добрый, — поздоровался некто, завернутый в плащ.

Он был примерно моего роста, но уже в плечах, лицо скрывал туман и сумрак, но по голосу я понял, что ему лет сорок.

— Уверены? — переспросил я не убирая руку с гарды. — А как вы определили степень его доброты?

Мы некоторое время посверлили друг друга взглядами, хотя ни я, ни он лиц видеть не могли. В конце концов моя взяла.

— Прошу прощения, — чуть поклонился незнакомец. — Меня зовут Кубарт Квин, я из деревни Широкие Клубни, возвращаюсь домой от деверя с соседнего хуторка.

— Тим Ройс, — представился я. — А это моя жена Мия. Мы едем в порт, но хотели задержаться на пару дней в вашей деревне. Пополнить запасы и отдохнуть.

— Вот видите, — мне показалось, он усмехнулся. — Значит вечер действительно добрый.

— Ваша правда, — кивнул я. — Садитесь Кубарт, заодно и дорогу покажете.

Я подвинулся на козлах и освободил место слева от себя. Вскоре новый знакомец взобрался на повозку и сел рядом, его лицо было типичным и ничем не примечательным, разве что чуть выпирающей верхней челюстью. Теперь я сидел посередине, и в случае чего мог с легкостью выхватить кинжал правой рукой и тут же перерезать глотку нового попутчика. Паранойя знаете ли.

И повозка покатилась дальше, плывя словно корабль в серебряном море. Звезды и луна прятались за облаками, а скудный и холодный блеск звезд не мог дать достаточно света. Видимость ограничивалась тремя, максимум четырьмя метрами. Правда было так тихо, что любой шорох, любой хруст, отдавалась в ушах колокольным звоном городской ратуши. Попутчик был тих и спокоен, он даже словом не обмолвился после того как кобылка недовольно фыркнув, покатила дальше. Что-то настораживало и её и меня.

— Не поздно ли мы приедем? — спросил я. — Разве в этот час еще открыты ворота?

— Конечно, — кивнул Квин. — У нас здесь места тихие, так что мы всегда рады любым гостям.

— Понятно.

После этого мы не проронили более ни слова. В конце концов, когда Любовники сияли где-то на северо-западе, мы поехали в горку и вскоре оказались перед распахнутыми воротами. Густой, частокол служащий стеной, отгородил деревню от окружающего мира. Последний рубеж, хотя даже скорее осколок Свободных земель, не принадлежащие и не подчиняющиеся никому, рабы псевдо-свободы. Раньше таких деревень и хуторов было тьма, но все больше людей бежит в города, оставляя за собой землю, еще пахнущую плугом и потом. И что-то меня насторожило при взгляде на это поселение домов на тридцать. Взглянув на сторожевую вышку я ничего не заметил. Вообще. Будто там и не было никого, но ведь глупость же, дозорный всегда должен стоять наверху. Мы поехали дальше и за воротами нас не встретил никто, только пустая будка.

— А где же сторожевой? — аккуратно задал я вопрос.

— Да приболел маленько, — пожал плечами Кубарт. И будто почувствовав мой немой вопрос, тут же дополнил. — А места здесь тихие, пару дней и без деда в будке проживем.

Значит без деда…

Вокруг же было тихо, как в могильном склепе. Лишь ветер, ручьем струящийся меж домов, не давал забыть что ты все же не на кладбище. Хотя порой темные, не освещенные здания, высились словно каменные надгробия. По узкой дороге катила повозка, и кобыла то и дело нервно фыркала, резко поводя головой в сторону не ощущаемых мной запахов. Я не слышал пения птиц, лишь цикады трещали, но как-то глухо, слишком тихо. А туман все стелился под ногами, сглаживая очертания всего, на что падал глаз, превращая окружающий мир в нечто несуразное.

— Вам наверно к старосте надо? — подал голос спутник.

— Да хотелось бы сперва в таверну.

— Ну и отлично. У нас что дом старосты, что ратуша, что таверна — все в одном здании. Деревня то маленькая.

Тридцать домов…

Свернув на повороте и чуть не зацепив бортом местами пробитый забор. Впереди показалось высокое трехэтажное здание, единственное которое разгоняло мрак приглушенным светом, пробивающимся сквозь мутноватые стекла окон.

Лиамия Насалим Гуфар

Тим дождался пока слезет чужак, и сам спрыгнул с козлов. Волшебник привычно подал руку Лиамии и так же привычно услышал лишь пренебрежительное фырканье. Ну а чего он еще ожидал. Они о чем-то быстро переговорили с этим Квином, и тот ушел в таверну, чья вывеска покачивалась на ветру, треща на все лады. Мию пробрал озноб. Ей не нравилось это место, что-то было в нем не так, что-то удивительно успокаивающее, и в то же время настораживающее, наверно именно этим покоем. В последние сезоны дочь визиря привыкла быть напряженной, хотя минувшие дни показались девушке нормальными. Насколько это вообще возможно, когда ты каждый день проводишь в компании варвара у которого непонятно что на уме. Поведение Ройса вообще не поддавалось ни какой логике или оценке, и исходя из тех уроков что аристократке преподали во дворце, можно было смело заявить, что такого человека как Тим Ройс существовать не может. Но вот в чем парадокс — этот самый несуществующий человек, что-то нашептывает лошади, гладя её по вытянутой морде, одновременно с этим затягивая узел уздечки вокруг столбика.

— Пойдем, — в привычной манере произнес наемник, пропуская леди ко входу.

А манера эта выводила из себя похлещи чем бесконечные насмешки старшего брата. Еще никогда к Мии не обращались с таким безразличием в голосе и полным равнодушием в глазах. Причем на деле Тим постоянно опекал её… да, как и любую другую вещь которая лежала в дурацкой телеге. И именно этот факт так люто раздражал аристократку.

"Да кто он такой чтобы так себя вести?" — возмущенно думала девушка, перешагивая порог таверны. — "Тупой варвар!"

В здании хоть и было светло, но Гуфар все равно пришлось напрягать зрения. В небольшом зале, на пять столов, сидело примерно двенадцать человек. За барной стойкой расположился средних лет мужчина с твердым лицом и крупными руками. Как только двое вошло, все взгляды тут же устремились ко входу. В воздухе повисло напряженное, но оно было какое-то странное, чуждое, такого Лиамия еще не ощущала. Но этому Тиму как обычно было плевать, он решительно прошел вперед и повернулся к бармену.

— Мир дому вашему, — чуть кивнул он.

"Опять эти нелепые обряды" — мысленно вздохнула девушка.

— Эээ. Да, спасибо, — кивнул мужчина.

После этого кивка Мия обрадовалась тому что здесь не будет расшаркиваний и прочего, а остальные посетители вернулись к своим делам. Они тихонько что-то обсуждали и пили. Вероятно эту мерзкую сивуху. Так же перед ними на столах стояли полные тарелки всякой снеди, у девушки потекли слюнки. Естественно воображаемые, не будет же воспитанная тори действительно опускаться до такого уровня. Но опять все испортил Тим, он подошел к единственному пустующему столу, вольготно там расселся, даже не дождавшись пока сядет леди и чуть насмешливо поинтересовался:

— И чем здесь кормят?

Гуфар, досчитав про себя до десяти, села рядом. Как же ей было за него стыдно. Интересно только почему?

— А что желает господин? — вопросом на вопрос ответила подошедшая миловидная служанка. Ровесница тори.

— Нам бы похлебки мясной, холодной воды и поторговать.

Девушка кивнула и убежала на кухню, напряжение возросло. От барной стойки отошел хозяин и придвинулся поближе.

— Кубарт предупредил меня о вашей ситуации. Что вы хотите купить?

— Несколько фунтов свежего мяса, желательно баранины. Пару фунтов лепешек или свежего хлеба, парочку бурдюков с водой и немного специй.

Мужчина покивал.

— Сфили! — гаркнул он так, что у леди чуть уши не заложило.

Тут же перед ним, как из-под земли возник молодой парнишка. А мгновение спустя появилась служанка, принесшая заказ. Мия уж собиралась было отведать похлебки, но под столом её кто-то больно стукнул по ноге. Девушка в полной прострации повернулась к Тиму, но он был все таким же — насмешливо собранным. Невозможное сочетание. Его серые глаза азартно загорелись.

— Принеси в тележку господина заказ.

Юноша кивнул и стремительно бросился к складу. Вскоре он вышел нагруженный тюками и поплелся к повозке. Тим же повернулся к окну и следил за тем как парень сбрасывает поклажу. И даже отсюда было слышно нервное ржание пегой кобылки и тревожный скрип рессор.

— Отчего же вы не едите? — чуть притупилась служанка.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся, хотя скорее — ухмыльнулся, варвар. — Мы с женой не едим такую горячую еду. Предпочитаем чуть остывшую.

Девушка вздрогнула и машинально потерла свой браслет. Каждый раз когда Ройс упоминал их "женитьбу" леди становилось не по себе. Спустя пару минут в таверну вернулся мальчик Сфили и сел за ближайший стол, старшие тут же подвинули ему кружку. Мия передернулась, у них в Алиате было не принято спаивать младших.

— Сколько с нас? — все с той же насмешкой в голосе поинтересовался телохранитель.

— Один золотой.

Тим кивнул и развязал тесемки кошелька, там мелькнуло серебро и золото.

— Ох, как неловко вышло, — покачал головой Тим. — Золота то и нет, вас серебро устроит?

С этими словами Ройс выложил на стол чуть больше десятка серебряных монет. Мужчина напряженно улыбнулся и кивнул. Девушка тут же смахнула монетки себе в передник, правда в руке она держала тряпку, будто хотела заодно и стол протереть. Глаза Тима как-то странно блеснули, он схватил ойкнувшую девушку за руку, и с силой пнул стол. Да так, что тот ударился в хозяина таверны и унес их со служанкой к противоположной стене.

Девушка впала в ступор, события замелькали с бешенной скоростью. Вот она буквально повиснув на руках телохранителя, видит как приближается окно. Как по ушам бьет протяжный визг разбитого стекла, как бешено ржет лошадь. И как Тим буквально один рывком сдергивает, казалось бы прочно завязанный узел уздечки. Как усаживает Мию на козлы и протягивает ей вожжи. Все пришло в норму, лишь когда Ройс развернулся к таверне, из которой выходили люди. Все они были подозрительно спокойны и вовсе не растерялись и даже не были шокированы подобным поведением. Хотя еще бы, каждый из них держал в руках по пять кинжалов. А потом Мия вздрогнула, то что она сперва приняла за кинжалы, оказалось неестественно длинными и даже с виду острыми когтями-ногтями. Тим встал перед лошадь, перекрывая им путь к девушке и повозке, а странные люди перекрыли путь к воротам деревни. И только сейчас девушка заметила что её так напрягло, среди них не было ни одно старика. Вообще. Самым младшим оказался Сфили, которому по прикидке, было лет шестнадцать, а самым старым — хозяин таверны от тридцати до сорока.

— Что нас выдало? — спросил он.

За спиной у недавнего бармена, Мия приметила Квина, гадко ухмылявшегося своей выпиравшей верхней челюстью. И вновь леди вздрогнула, челюсть выпирала у всех. Лошадь испуганно заржала.

— Вам по пунктам или краткую сводку? — в голосе Тима было слышно столько иронии, сарказма, язвы и насмешки одновременно, что обратись он так к Мии, та бы предпочла спрятать взгляд в землю и больше никогда не разговаривать с этим человеком.

— Как тебе удобнее, — но бармену было все равно.

Ройс пожал плечами.

— Открытые ворота, пустая вышка, пустая будка, упоминание Куберта, что там должен сидеть дед. Его уже упоминание о маленькой деревеньки, это в тридцать то домов? Незнание тобой обряда знакомства и встречи гостя, то что среди вас ни одного седого, то что у всех выпирают челюсти, и то что вы пили но ничего не ели. Короче на крестьян вы похожи, как я на наследного принца. Да и кто так торговлю ведет? Я вам говорю "несколько того", "парочку этого", а вы только головой киваете. Потом ваш посыльный, как такой щуплый парнишка поднял на себя два пуда? И за два пуда провианта один золотой? Да и к тому же я на стол положил серебра меньше, чем им за золотой рассчитываются. Ну и последнее — служанка смахнула деньги тряпкой, а так даже самый последний хам не сделает. Но у с вами понятно, небось серебро то жжется, зверьки вы мои зубастенькие.

В тот же миг Мия стремительно побледнела, когда заметила что все, кроме бармена, ухмыляются и у них в верхних челюстях выступает по четыре белоснежных длинных клыка. Лиами отказывалась верить в происходящее. Как эти твари смогли забраться так далеко от Диких Земель и Долины? Как Вампиры смогли захватить целое поселение.

— Умен, — как то странно хмыкнул бармен, а остальная нежить засмеялась в голос. — Но долго ли это продлиться?

Тим, казалось, замер, он не шевелился, лишь пристально вглядывался в глаза мужчины, чьи зрачки стали вертикальными, как у кошки.

— Что ты имеешь ввиду?

— А ты не знаешь? — смех стал противнее и громче. — Беру свои слова назад. Хотя быть может это не твоя вина, а тех кто это сотворил с тобой.

— Демоны, — вздохнул Тим. — Я тебе что, сфинкс загадки разгадывать? Если есть что сказать, говори прямо.

Кто такой "сфинкс" Мия не знала, присутствующие скорее всего тоже. Вообще Тим любил ввернуть какое-нибудь странное словечко, видимо жаргон наемников.

— Мы, вампиры теснее связаны с природой, чем люди, — судя по презрительно-надменному смешку Тима, он имел свое мнение по этому вопросу. — И чувствуем и видим больше чем вы. И каждый из нас видит, как кто-то весьма сильный, но вряд ли очень мудрый, захотел соединить тебя с природой. Правда сделал это не до конца, и теперь внутри тебя зияет разлом, который был бы не столь опасен, если бы не разорванная печать подчинения, — Ройс дернулся как от удара кнутом. — Значит я не ошибся и это действительно она.

— И что теперь? Мне румбу сплясать или что? В чем суть?

— Ты умираешь. И умрешь. Год, может два, и разлом поглотит тебя. Но куда как быстрее он поглотит твой разум, ввергнет в пучину безумия. Если уже не вверг.

Повисла тянущая тишина, вампира не нападали, а Тим над чем-то размышлял.

— Так это было безумием, а я то гадал, — вдруг пробурчал он. — Ну, не удивительно, безумие уж точно сильнее страха…

"О чем они говорят?" — билось в голове у Мии, от страха она не могла уловить суть разговора.

— Но мы можем помочь, — вдруг прошипел мужчина. — Идем с нами. Я чувствую силу. Она велика, больше чем у любого человека, встреченного нами прежде. Нет, они были лишь добыча, а ты сам охотник, такой же хищник как и мы. Пойдем с нами, пойдем в ночь. Мы сделаем тебя быстрее и сильнее любого живого существа, мы закроем разлом и завершим начатый неизвестным процесс. Ты станешь цельным, а с острым умом и великой силой, ты возглавишь наш род и приведешь к славе! Не будет города что не покориться нам, не будет не склонившейся короны! Наш род распространиться везде и начнется эра процветания! Пойдем же…

— Бла-бла-бла, — передразнил Тим. — Нет, и чего в последнее время все так стремятся со мной поговорить? То враги, обернувшиеся друзьями, то стража, то разбойники, то деревья, а нет, это были глюки. То Охотники, то остроухие, то дознаватели всякие. Я уж не говорю вон про ту девушку, она вообще рот не затыкает. У всех что ли приступ словоохотливости? Демоны! Да он заразен. Короче, клыкастый, я тебя даже за существо разумное не считаю, так, очередная заблудшая тварь из Диких земель. Так что либо мы сейчас быстренько смахиваемся, либо ты сам себе головы отрываешь.

— Подумай, от чего ты отка…

— Заело, да? — приторно сочувственно спросил Тим.

— Безумие уже захватило тебя, — с явным сожалением вздохнул мужчина.

— Мне плевать. Меня мама учила не верить всякой нежити.

— Тебе не справиться с нами, смертный.

— Не поверишь как часто я слышу эту фразу.

— Довольно разговоров! Вы умрете и станете хорошей пищей для наших птенцов!

Вампира ощерились, их глаза запылали как могильные костры, в воздухе запахло гнилью. Они присели, согнув колени, словно хищные птицы, готовые сорваться в полет. Тим же даже не обнажил сабель, он лишь встал в какую-то странную стойку, и скрестил руки на поясе. Левую он положил на гарду правого клинка, а правую на гарду левого. И вдруг все замерло, Мия как зачарованная наблюдала за тем как задрожал вдруг туман. Он заклубился, словно гонимый несуществующим ветром. Хотя почему, вполне реальным, вот только это был странный ветер, он был другим, не обычным, не реальным. Он… он… он стремился к Тиму, а за ним летел туман. Вампиры так же замерли, наблюдая за тем как вокруг Ройса собирается серая дымка. И вдруг все застыло, а потом на деревню налетел целый вихрь, задрожали ставни, заскрипели заборы и казалось завыла земля. Всего за секунду вокруг телохранителя образовался плотный кокон из тумана, позволявший видеть токи ветра.

— Убить его! — взревел фальшивый хозяин таверны.

Тут же на улице показалось еще с десяток вампиров. И серыми тенями те бросились на туманную сферу. И тут Мии показалось будто она слышит столь привычную усмешку, или насмешку, будто сам ветер, тоном Тима, насмехался над немертвыми врагами. Сфера стала столь плотной, от немыслимого количества тумана, который раньше лежал всюду, а сейчас собрался вокруг одного человека, что та, вертясь будто демон в пляске, стала серебряной. Но вампиры приближались, их когти сверкали в свете внезапно выплывшей луны, как стальные ножи. Глаза, с опасными, вертикальными зрачками, заалели как угли в плавильной печи. Серой дымкой они размазались по дороге, стремясь порвать Тима. Мия застыла, она видела как медленно тянется когтистая лапа и в момент когда до сферы оставалось расстояние меньше толщины волосы, из кокона вылетел серп. Нет, не серп, это было серебряное лезвие, сотканное из тумана. Вампир стоявший напротив замер, как каменное изваяние, а потом его верхняя половина медленно скользнула вниз, а из все еще стоявших ног и части корпуса, ударил фонтан черной крови. И тогда все завертелось, вампиры бросилась на кокон словно змеи, они вертелись ужом, стремясь не попасть под лезвие, цвета ночного светила. Но те их настигали, и рассекали словно нить гарроты теплый сыр. Был слышен страшный рев вожака, отправляющего членов стаи на смерть. Но лезвия было не остановить, и даже немертвая плоть их не задерживала. Они летели дальше, сминали сараи как чахлый пергамент, разбивали в щепы заборы. С домов срезая крышу, лезвия уносились в небо, где вновь оборачивались туманом, туманом гонимым обратно в сферу. Всюду мелькали силуэты, но их всегда настигала летучая смерть, собиравшая богатую жатву. А ветер казалось смеялся, будто ребенок увлеченный игрой. И когда земля почернела от проклятой крови, вперед бросился трактирщик.

Он оказался быстрее своих сородичей, он лихо уворачивался от лезвий, пропуская их за спину. До сферы было все ближе, ближе, ближе, за спиной вампиры взрывались здания, лопаясь словно воздушные шарики, пенилась земля как игристое вино, и в воздух взлетали черные, как агаты, капли крови. Наконец вампир настиг Тим, он потянулся к сфере, и та вдруг расширилась, поглощая расплывшуюся от немыслимой скорости фигуру. А потом туман столбом взвился в небо и исчез. На земле стоял Ройс, он тяжело дышал, одежда его покраснела от непонятно откуда взявшейся крови, с лица катился пот и воздухе клубился пар, шедший от его тела. Напротив стоял вожак вампиров, его глаза были широко распахнуты, он вдруг открыл рот и Мию чуть не врывало. Цельная фигура вдруг развалилась как карточный домик, целое море черной крови ударило вверх.

Девушка облегченно вздохнула, и тут же обреченно сникла. Из разрушенных зданий выбегали десятки других вампиров. Вся деревня была обращена, и пусть это всего лишь птенцы, но вряд ли сейчас Тим сможет что-то с ними сделать. Впрочем охранник, явно терпя жуткую боль, буквально взлетел в повозку и крикнул.

— Жми в пол шеф!

Мия не сразу поняла что от неё требуется, а потом стеганула кобылу вожжами. Испуганная лошадь только этого и ждала, она взвилась на дыбы и взяла немыслимую для себя скорость. Быстро мелькали здания, но вампиры не отставали, они наоборот догоняли. Вот уже приблизился забор, но не было ни шанса на спасение. И тогда леди заметила как Тим, окровавленными руками, роется в сумке. Вот он достал свой дневник и вытащил закладку, а потом, чуть не уронив её, обмотал листок вокруг огнива, с которым не расставался ни на секунду.

— Закрой глаза!

И девушка послушно подчинилась.

— Прощай, мой друг, ты верно мне служил.

И даже сквозь опущенные веки, даже учитывая что леди была повернута спиной, она все равно увидела эту белую вспышку, на миг заставившую все вокруг покраснеть. В этот миг Мия могла различить тонкую сеточку вен на веках…

Тим

Огниво взорвалось солнцем в ночи, и я опустился на спину. Лошадь несла как ненормальная, а Мия лишь умоляла её скакать быстрее. Мне уже было все равно. Звуки погони смолкли. Смолкли все звуки…