Когда человек просыпается на больничной койке, первая его эмоция — смятение. Это немного напоминает то чувство, когда выходишь из тумана на освещенную улицу. Словно выныриваешь из воды, делаешь глубокий вдох и только после этого мозг начинает работать, а мысли заглушают инстинкты.
У Дума все было не так.
Очнувшись, он первым делом с руки. Но, слава Змею, они не были ничем пристегнуты. И только проверив этот факт, Алекс начал смутно припоминать собтия, приведшие его сюда. Кажется, он тогда понял, что не был самым умным.
Выбравшись из потайного тоннеля. Он тут поздоровался с крепкими ребятами из S. W.A. T и умниками из АНБ. Кажется они знали про тот выход и караулили его там. Ну а следом резкий удар прикладом по голове и здравствуй забвение.
— Слава богу, — выдохнул Алекс, опять проверяя свободные запястья и тут же сморщился от боли.
Даже такая нехитрая "молитва" ожгла его грудь, на мгновение выжигая на коже произнесенные слова. Странно, но Дум был рад этой боли, но куда больше тому, что у входной двери не было охранника с автоматом наперевес.
Белые стены, шумящий компьютер, показывающий кардиограмму, удобная, но слишком уж высокая кровать и яркий свет, льющийся сквозь жалюзи, повешенные на большие окна из стеклопакета.
— Неплохо выглядишь.
Хлопнули крылья и на подоконник с той стороны окна уселась небольшая черно — белая ласточка.
— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, — на полном серьезе произнес парень.
Керк немного шокировано склонил голову на бок и пару раз хлопнул крыльями.
— Эй, вундеркинд, я начинаю опасаться за твое здоровье.
Дум осмотрел себя. Левую руку, от запястья до плеча, закутал гипс. На правом бедре и боках — тонкие ниточки заживающих шрамов от уже снятых швов. То же самое было и на груди. Каким‑то чудом не пострадала только правая рука.
— За ментальное, — в своей извечной насмехающейся манере пояснил Дух Проводник.
Дум потрогал шрамы — почти не болели, да и кожа потеряла розоватый оттенок, успев загрубеть и потемнеть.
— Как‑то быстро они зажили, — протянул пациент.
— Быстро? — фыркнул Керк. — Ты три недели лежал в коме. Только вчера вышел.
Дум поперхнулся и откинулся на подушку. Теперь понятно почему так колит в конечностях и следы на руках от игл инжекторов.
— Не помню…
— Тебя накачали снотворным, а потом долго вытаскивали всякие трубки и провода. Короче — делали из киборга человека.
Ну да, наверно только в фильмах человек просыпается, а потом идет крушить всех врагов на право и на лево… Кажется в нем Сигал еще играл.
— И все равно…
— И все равно надо головой думать! — взорвался Дух, нервно клацая коготками по жестяному листу. — Магическое истощение это тебе не шутки. Да еще и с такими ранами… Хорошо хоть вообще выкарабкался! Девчонку ту еще тащил, герой недоделанный!
— Что с ней?!
Дум попытался было сесть, но тело отозвалось тянущей, ломающей болью.
Проводник произнес нечто нецензурное и одним взмахом поднялся в воздух.
— Сам сейчас и спросишь, — буркнул он и скрылся в листве.
Дверь открылась и в помещение вошла Лиза. Высокая, но не слишком — не для подиума, но достаточно, чтобы вскружить голову любому молодому человеку. Длинные, шелковистые волосы обрамляли точеные плечики. Раньше белые, а сейчас загорелые, они идеально подходили к чувственным ямочкам у ключиц и высокой груди. Тонкая талия, подчеркнутая ремнем с овальной бляхой, узкие джинсы и высокие сапоги, в которых так красиво смотрелись её стройные ноги.
Одним словом, Стронтон выглядела как типичная разбивательница сердец. А родной блондинистый цвет и выразительные голубые глаза только усугубляли ситуацию.
— Привет, — немного робко произнесла она, меняя в вазе цветы.
До этого Дум даже не замечал, что рядом на прикроватном столике вообще хоть что‑то стоит.
— Никогда не понимал, почему мужчинам в больницу носят цветы.
— Если честно — сама не знаю, — кивнула она, но все равно заменила воду, а потом поставила три тюльпана.
— Хорошо, что не четыре, — натянуто улыбнулся Алекс.
Стронтон сперва не поняла, потом перевела взгляд на вазу и обратно, пока, наконец, не улыбнулась.
Дум не помнил с чего и почему, но следующим его воспоминанием стало то, как они вдвоем смеются в голос. Он — держась за живот, болящий не столько от смеха, сколько от ранений. Она — держась за ребра, стянутые скрытым одеждой корсетом.
Как выяснилось позже у блонди было сломано три ребра и многочисленные гематомы. Врачи всерьез опасались внутренних травм или даже кровотечения и потому продержали её неделю в соседней палате.
— Оказывается мы с тобой так близко жили. Буквально спали на одной кровати…
— Полегче, озабоченный. А то швы разойдутся, — напомнила Лиза, присевшая на край кровати. От неё приятно пахло хорошими духами. — С чего начать?
— Начать что?
— Не прикидывайся, — улыбка, все такая же теплая, как и всегда. — Наверняка тебе интересно что произошло, после того как тебя вырубили.
— Не вырубили, а воспользовались слабость и вероломно напали! — возмутился юноша.
— Свидетели рассказывают другое. Говорят ты даже вскрикнуть не успел!
Приятели переглянулись и снова рассмеялись. Не тяжело и натянуто, как недавно, а почти беспечно. Все опасности остались позади.
— Хорошо, — Дум отдышался и все же принял полу сидячее положение. — Рассказывай с самого начала.
— Если с самого начала, то твое дело закрыли…
— Мое дело, — прошипел парень.
Не стоило этого делать — Лиза тут же недовольно хлопнула его по коленке.
— Не перебивай, — строго произнесла она, вновь становясь похожей копа. — В общем, Метфилдов повесили на волков. И, пока ты снова не влез — они не перекинулись обратно. Что же до Локсли, Джин и взрывов в кафе и школе — списали на маньяка, в коего, к счастью, после смерти превратился тот твой лап — кенгуру.
— Луп — гару, — сквозь улыбку поправил Дум. — А что с девчонкой гвардейцем?
— Исчезла. Как и все они — а департамент получил благодарность от центрального офиса ФБР.
Алекс присвистнул. Как же глубоки корни ордена Искариотов. Прям не организация, а натуральная секта. У них, небось, и в Белом доме есть свои люди.
— Меч тоже забрали, — продолжила леди. — И, если что, мне пришлось сочинить весьма бредовую и от того правдоподобную историю по поводу твоих часов.
Дума как водой окатили. Он приподнял правое запястье и уставился на одну из спортивных моделей от Vacheron Constantin. Носить такие часы, все равно что "носить Феррари".
Кажется это были Quai de l'Ile, но с металлическим, а не кожаным ремешком. Алексу всегда нравились хорошие часы, но эти были просто отличными. Даже у его отчима таких не было.
Титановый корпус, боковые стороны и ободок из палладия, заводная головка — опять титан; темный циферблат с…
Парень ловко расстегнул браслет и прочитал гравировку: "Malo ad malum, bonum est bonum, et vita ad mortem". Выражаясь нормальным языком — "зло ко злу, добро к добру и жизнь к смерти". Немного пафосно, но ему неожиданно подходит.
— И зачем ты их вообще взял? — спросила Лиза, помогая застегнуть браслет.
— Трофей, — соврал Дум.
Тогда он не понимал, но сейчас чувствовал — такого было желание Черной Скорби и Черной Мессы. В пылу сражения он дал слабину и артефакты вторглись в его сознание, жонглируя мыслями и чувствами. Оставалось надеяться, что как и любой яд, их влияние со временем выйдет из души. Если же нет — Дум посмотрел на часы… Что ж, по крайней мере пока их влияние не слишком пагубно.
— И вот еще, — Лиза осторожно накрыла ладонью руку Дума. — Того ребенка уже забрала очень хорошая семья.
— Ну, хоть что‑то, — с небольшим запозданием ответил парень. — Хорошо хоть что вообще забрали. Небось устроили из этого целое шоу… Кстати о шоу, — Дум обвел взглядом одиночную палату, дорогую механизированную кровать, мониторы и плоский телек на стене. — Вряд ли такую роскошь покрывает моя страховка. Вернее — её отсутствие.
— Штат платит, — подмигнула девушка. — Отец устроил в мерии настоящий скандал, вот бюрократы и расшевелились. Ты ведь у нас теперь герой — в одиночку поймал и обезвредил опасного маньяка и помог ФБР с волками. И при этом все время подвергался несправедливым нападкам.
— Вряд ли они того же мнения.
— А кому какое дело, — пожала плечиками леди. — Единственная свидетельница уже успела все рассказать, а господа из местной газеты — растрезвонить по округе.
Алекс зажмурился и отдышался — в энтузиазме блонди не откажешь.
— Только не говори мне…
— Ага! — радостно воскликнула Лиза. — Как только все узнают, что ты очнулся, думаю стоит ждать репортеров из Нью — Йорка. Плюс из твоего поссольства какие‑то дядьки чуть ли не каждый день приезжают.
Вот только посольских акул политологии и камер репортеров ему не хватало. Покажут рожу по телеку, и все Искариоты будут знать в лицо виновного в смерти целого отдела. Впрочем, свое недовольство парень решил оставить при себе. Она ведь хотела сделать как лучше, да и если все пройдет как задумано, то проблема отпадет сама собой…
— Кстати об этом, — леди внезапно поникла, пытаясь сделать вид что нисколько не изменилась в настроении. Плохая из неё лгунья. — Мы пропустили начало занятий. Я — в школе. А ты — в университет.
Ну, на этот счет у Дума было собственное мнение. В конце концов, его план еще не был отработан до конца. Оставалась одна маленькая деталь…
Подмигнув девушке, он смело нажал на кнопку вызова медсестры. Пора завязывать с пребыванием в ненавистных стенах больницы.
Перед тем как в палату вошла миловидная сестричка, Дум посмотрел на ладонь Лизы. Та все еще держала его за руку… Единственный человек во всем мире, чьи прикосновения не вызывали у него неприязни. Пожалуй, только по ней он и будет скучать…
* * *
Номер в местной гостинице не был даже близок к званию "шикарен". Обычная комнатушка в мотеле, но хорошо хоть это выдали. Стоя у зеркала, Алекс готовился к торжественному приему в посольстве в его честь. Как же — прям "герой нашего времени". Сейчас будут чествовать и может даже дадут какую‑нибудь хвалебную грамоту.
Затянув галстук, Алекс пошевелил левой рукой. Пальцы слушались плохо, но в целом все было в порядке. Спасибо приобретенной с годами бережливости, обезболивающие были выпиты не все. И в кармане фрака еще лежало несколько пилюль.
Из больницы героя выпустили на третий день после пробуждения. Хоть бюрократы и раскошелились, но их заботливо взращенные жабы не хотели расставаться даже с крохами бюджета, так что с этим проблем не возникло. Еще через два дня пришлось самостоятельно ломать гипс, так как восстановившаяся Черная Воля действовала на все сто.
Все же хорошо быть магом — заживает как на собаке.
— И ты продолжаешь гнуть свою линию.
— Не гнуть, а вязать, — пропыхтел юноша, пытаясь сделать нормальный узел, а не то убожество, что у него получалось.
Керк сидел на шкафу и чистил перья. Порой он бывает слишком… птицей. В такие моменты Алекс чувствовал себя настоящим идиотом. Нет, ну серьезно — разговаривать с ласточкой.
— Юмор у тебя так и не пророс, гений, — Проводник перелетел со шкафа на плечо парня и к изумлению последнего, при помощи клюва и лап ловко завязал узел. — То что ты собираешься сделать, с натяжкой можно назвать адекватным, не то что гуманным.
— Хартию я не нарушаю, — в который раз напомнил Дум.
— Это меня и пугает, — вздохнул Проводник. — Ты слишком быстро научился лавировать между буквами закона. Просто помни, что все плохое, что делаешь ради того, чтобы сделать больше хорошего, все равно остается плохим.
С этими словами ласточка гордо вылетела в открытое окно, насколько вообще можно гордо улетать. Вообще в последнее время Дух появлялся очень редко. Обычно для того чтобы сделать пару насмешливых замечаний, осуждающе покачать головой или просто поесть, благо Дум купил в зоомагазине птичий корм.
Надев пиджак, Алекс в последний раз посмотрелся в зеркало. Приталенный черный костюм тройка, купленный в местном магазинчике был ему великоват, но за неимением альтернативы, да и красный галстук к нему подходил. И если бы он был впору, Алекс выглядел бы весьма достойно, а так — ну, для обеда сойдет.
Не оборачиваясь, Дум вышел из комнаты, спустился по лестнице в холл и закрыл за собой дверь на ключ. Чтобы сегодня не случилось, сюда он не вернется в любом случае.
У поребрика его ждал подлатанный байк. Теперь он не выглядел таким же новым, как когда на него покусился Локсли. Крылья поцарапаны, ось покорежена, на колесах отсутствовало несколько спиц. И все же Алекс был рад прокатиться даже на таком. Все же первый боевой трофей.
Опустившись на кожанное сидение, Дум убрал подножку и мыском туфель дернул передачу, одновременно с этим правой рукой поддавая газа. Чоппер чихнул, рыкнул разок и сорвался с места. Как и при выходе — парень не оборачивался, оставляя за спиной все, что с ним произошло за последние дни. В гостинницу Виндлэйка он, конечно, не вернется.
Улица, как это всегда было, пронеслась за пару мгновений и вот юноша уже затормозил у дома шерифа. Неплохая такая "лачуга" в викторианском стиле. С неизменной башенкой у левого крыла и покатой чердачной крышей. В таком бы снимать какой‑нибудь сериал про школьниц.
Достав из багажника бутон белой розы, Дум взбежал по дорожке, взлетел на крыльцо и, манерно поправив галстук, позвонил. Примерно десять секунд он боялся, что ничто так и не нарушит тишину, но на одиннадцатый удар сердца дверь открыл мистер Стронтон.
Забавно, он нисколько не походил на свою дочь. Ну, точнее наоборот. Лиза нисколько не была похожа на этого коренастого, немного размытого брюнета. Только глаза были такие же теплые и глубокие.
— Добрый вечер, — с легкой смешинкой в глазах поздоровался он. — Чем могу помочь, молодой человек?
— А можно Лизу? — нарочито робко спросил Дум.
— И с какой стати я должен её звать?
— Но ведь…
Неизвестно сколько бы продолжался импровизированный спектакль, если бы не появилась блонди. В черном коктейльном платье, украшенном блестками и с глубоким вырезом на правом бедре, она выглядела как модель, заблудившаяся по пути на Неделю моды в Нью — Йорке.
Приколов бутон, Дум убедился в правильности выбора цветка. Тот нисколько не портил наряда, только подчеркивая его изысканность.
— Паап, — протянула она, одаривая родителя поцелуем в щетинистую щеку.
Тот только закатил глаза с видом человека, которому только что обломали весь кайф. Дум только пожал плечами и подставил локоть под аккуратную ручку леди. Даже странно как та могла держать в нежных пальцах нелегкий пистолет. Да и вообще все произошедшее сейчас казалось не более, чем тенью от бредового сна.
— Прости что так долго, — прошептала блонди, пока пара спускалась к мотоциклу. — Мама хотела проводить, но…
Договорить она не смогла. Дум тоже промолчал. Он уже чувствовал призрак смерти витавший в доме Стронтонов. Парень что ждет его новую подругу ближайшем обозримом будущем. Смерть от рака — всегда долго и неприятно.
В этом мире много горя, но одно из самых страшных — смерть родителей. С их кончиной словно обрывается какая‑то важная нить в глубине души. Нить, прочно связывающая тебя с миром детства и чего‑то тепло — сказочного.
— Не лимузин конечно, — попытался отшутиться Алекс, помогая Лизе забраться на байк. — но за неимением лучшего. Плюс мы же еще не в посольство едем.
— Перестань, — отмахнулась та. — Что может быть круче, чем заявиться в школу на мотоцикле?
Парень не стал напоминать, что сейчас в школе никого нет. И они туда едут только для того, чтобы Алекс потренировался в танцах. До официального приема в посольстве оставалось еще четыре часа и за это время юноша должен был научиться танцевать. Впрочем, так думала Лиза. На самом же деле это было небольшое представление, рассчитанное на них двоих…
Подав леди шлем, Дум уже привычным движением поднял подножку.
— Эй, мистер Думскх… Думска… мистер Дум! — раздался оклик. Шериф выглядел несколько обеспокоенным, хоть и старался скрыть это. — Пообещайте вернуть мне дочь вовремя и в сохранности!
Думу показалось, что на соседний столб приземлилась черно — белая ласточка.
— Конечно! — ответил юноша, помахав рукой на прощание.
Чоппер рыкнул и сорвался с места. Ветер ударил в лицо, взъерошивая и без того кудрявые волосы. Пояс нежно обвили тонкие руки, а на спине ощущалась тяжесть прелестной головы.
Со стороны это выглядело красиво. Платье и золотые волосы развевались на ветру, словно плыли по поверхности кристально чистого озера. А впереди парень в костюме и с красным галстуком, маяком горящим в темнеющих сумерках.
Приятели мчались к школе, догоняя постепенно зажигающиеся фонари, разрывающие холодные объятья все смелеющей ночи. На небе показались первые звезды. Ледяные и беспристрастные.
Алекс не видел, но догадывался, что Лиза сейчас любуется ими. Сам же он никогда не находил в ночных светилах ничего красивого или притягательного. Они даже пугали его — напоминания о том, что ты когда‑нибудь умрешь, а они все так и будут безмятежно сверкать, окрашивая ночь тусклым серебром. Зачем лишний раз думать о неизбежности — лучше уж любоваться дорогой. Она, в отличии от звезд, когда‑то да заканчивается.
Здание школы в этот поздний час немного напоминало замок, отстроенный на холме… Ну ладно, может не замок, а небольшая усадебка, лишенная всякого вкуса. Еще к тому же и полуразрушенная. Ныне вся в "лесах" и обложенная различными строй — материалами.
Оставляя железного коня дремать на стоянке, он не испытывал ничего, кроме легкого нетерпения. Скоро все закончится. Так или иначе, но закончится…
Школа встретила посетителей едким полумраком. Руководство удалось уговорить подать электричество, но те, видимо, пожалели генератор и зажгли только половину ламп. И то — строительных. Ну, спасибо хотя бы на том, что сами строительные были не здесь, а в кабаке.
В итоге, поблуждав по коридорам, ребята вошли в спортзал.
— Слабенькая у нас репетиция. Ни пунша, ни фанфар, — констатировал Дум, подавая Лизе банку Рэдбулла.
Та, немного удивив спутника, ловко открыла жестянку и вопрошающе приподняла напиток. Чокнулись, выпили. Стронтон так и вовсе осушила пол пинты до дна. Чувствовался опыт. Дум же только сделал вид, что пьет. Он в жизни не брал в рот алкоголя. Это была, так сказать, его Ахиллесова пята.
— Говорят на выпускном в пунш кто‑то, — Лиза подошла к столу с прожектором и начала играться со столпом света, как дети играются с пламенем зажигалки. — И кто‑то настолько напился, что решил заняться сексом прямо в туалете… Вот только забыл захватить с собой партнера.
Алекс улыбнулся. Дурацкая история, подтверждающая многие эпитеты Керка о молодежи.
— А он у вас чертовски большой, — вставил Алекс, обводя зал оценивающим взглядом. — В моей школе был раза в четыре поменьше.
— Наслаждайся, — хмыкнула Лиза.
Последнее воспоминание, связанное со спортзалом, перекликалось с первым пониманем того, что в жизни умение манипулировать умение важнее, чем хорошие кулаки. Что ж, сейчас Дум понимал, что важно и то и другое.
— Насладился. Прям по уши.
Стронтон толкнула его в плечо и подошла так близко, что можно было различить капельки влаги в уголках голубых глаз. Раньше такая близость к девушкам нисколько не заботила юношу, теперь же ему было трудно дышать. Сердце ударилось в галоп, а в штанах стало тесно.
— Может уже потанцуем? — с придыханием произнесла она. — Мы же ради этого сюда пришли.
Проклятье, как можно отказать, когда тебя спрашивают такой интонацией.
— А музыка?
Вместо ответа девушка что‑то пнула под столиком. Из обыкновенного магнитофона зазвучал попсовый рок — медляк.
— На приеме наверняка будет играть какая‑нибудь ерунда, — прокомментировала Лиза. — Так что я решила выбрать что‑нибудь получше.
Дум ничего не сказал — о вкусах, в конце — концов, не спорят. Да и какая разница под какую музыку обнимать красивую девушку.
Блонди тем временем положила левую руку парня себе на талию. Свою правую — ему на плечо, а после их пальцы переплелись. Сердце перешло с галопа на скорость Формулы 1. Рубашка прилипла к спине и Дум еле сдерживался, чтобы не броситься к ближайшему куллеру за водой.
Стронтон двигалась аккуратно, без всяких вальсирований и прочей атрибутики выпускного. Может переживала за сохранность ног, а может не хотела выставлять партнера полным неумехой.
— А ты неплохо справляешься, — тихо сказала леди.
— Спасибо, — только и смог выдавить ошеломленный юноша.
— Для человека, который не умеет танцевать.
Нехитрая шутка разрядила атмосферу и Дум осмелел настолько, что рискнул вести танец. Её сладко пахнущая кожа слегка искрилась в полумраке. Наверняка какая‑то специальная косметика или крем или еще что‑то, что используют женщины, чтобы обмануть взгляд мужчины. Думу было все равно. Природная ли это красота Комеденти, искуственная как у какой‑нибудь топ — модели или нечто среднее — Лизы, он просто хотел побыть немного обычным человеком.
Не черным магом, у которого украли детство и заставили слишком рано повзрослеть. И уж точно не убийцей, за три дня отправившим на тот свет столько душ, сколько не имеет на своем счету иной маньяк.
— Не поверишь, но еще этой весной я мечтала получить корону королевы бала.
Дум действительно не поверил.
— Серьезно?
Лиза кивнула и положила голову на плечо парню.
— Я думала мы когда‑нибудь будем стоять на сцене вместе.
Понятное дело она говорила не о нем, а о мертвом отпрыске Метфилдов. Ну, может в этом и было что‑то рациональное, навеянное девчачьими сказками о принцессах и принцах. В итоге выпускной это те несколько часов, где каждая может побыть принцессой в объятьях принца, как бы сопливо это не звучало.
— Как думаешь, что будет теперь? — спросила она.
Магнитофон давно замолк, и они продолжали кружиться в тишине. В свете прожектора падали хлопья пыли, забавно охарактеризовавшая не только поддельную репетицию приема, но и весь город в целом. Пыльный, скучный, даже после пронесшегося сверхъестественного шторма и доброго десятка смертей — скучный.
— То же, что и раньше.
Стронтон потерлась щекой о плечо и задумчиво протянула:
— Хорошо бы.
Дум дернулся. Для неё все произошедшее оставалось страшным кошмаром, в то время как для него — глотком свежего воздуха. Сейчас они стояли как никогда близко друг к другу. Настолько, что Алекс ощущал ритм её сердца. И все же пропасть, разделявшая их тогда в участке в Нью — Йорке, окончательно превратилась в космическую бездну.
Человек, ставший близким во время столь опасных приключений, неожиданно превратился в подобие звезды. Далекой и недосягаемой. Да к тому же и нежеланной, хоть и прекрасной.
— И вообще, — она внезапно вскинула подбородок и весело подмигнула. — Ты же маг- так наколдуй нам чего‑нибудь красивого!
Её яркие, искристые глаза на секунду отразили сущность той непоседливой девочки, верящей в фей и лепреконов. Она ведь действительно ждала, что Дум сейчас взмахнет рукой и превратит магнитофон в оркестр, спортзал — в бальные просторы дворца, а банки из‑под Ред Булла, в бокалы с лучшим шампанским.
Вот только волшебники существовали только в детских книжках. В реальности жили только маги и в их колдовстве Алекс пока не нашел ничего красивого.
— Прости, — произнес он. — Я не могу.
Лиза еще не успела хоть как‑то отреагировать, как парень нагнулся к её уху и прошептал.
— Lehit’orer.
Дум произнес ключ, повторяя старательно заученное на иврите слово.
Как давно он понял?
Лиза отпрянула. Её глаза бешено завращались в глазницах, создавая впечатление наличия нескольких зрачков.
Что она могла видеть сон про убийцу Метфилдов и знать такие подробности?
Рот леди открылся так широко, что нижняя челюсть почти коснулась ямочки у основания горла. Руки скрутило как у эпилептика, а пальцы изогнулись под тошнотворными углами.
Лиза слишком хорошо выглядит и держиться, чтобы жаловаться. У неё не могла кружиться голова просто от пробежки по крыльцу. В то время как Дум повесил достаточно чар, чтобы не пустить в свое временное убежище враждебно настроенных потусторонних тварей.
Она согнулась, будто олимпийская гимнастка, просунув голову между ног и коснувшись подбородком пола. Тонкие ноги утолщались, пока не порвали платье. Кожа превращалась в костяной панцирь, а колени с хрустом изогнулись во внутрь.
Как немного неуклюжая Лиза смогла с такой скоростью добраться от дома на озере до кафе? Она приехала на место меньше, чем за полчаса. Хотя рядом с кафе не стояло её фордика. Как выяснилось позже — он был брошен около леса.
Её лицо изменялось. Трещали скулы, змеился удлиняющийся язык, а зубы вытягивались акульими клыками. Платье окончательно лопнуло и открыло вид на некогда красивую грудь. Теперь же это было нечто бесформенное, почти втянувшееся в тело и тоже покрывшееся костью.
Стронтон не могла забыть такую важную деталь, как особенность "магии" Дума. Она бы не задала вопрос — что в нем необычного. Никогда, если бы только услышала его. Вернее — услышал голем, завладевший её "я". Но он не слышал, потому что тогда на кухне рассказ Дума слышал не он, а настоящая Лиза.
Монстр опустился на четыре конечности. Художники часто представляют голема в виде гуманоидного верзилы, на деле же это был Адский лев. В данном случае — адская львица, покрытая костяным панцирем. Пусть и созданный из глины, он, то есть — она, сверкала темно — зелеными глазами с вертикальными, фиолетовыми зрачками.
Лиза не могла внезапно научиться стрелять. Её просто никто не учил — это если верить обмолвкам в больнице. А хладнокровием обычные школьницы уж точно не отличаются. Девушка вряд ли могла выстрелить и в птицу. Сложно было даже представить, как она будет стрелять в людей.
Стальные когти царапали пол, а из пасти вырвался рык, напугавший бы и луп — гару. Правда в том, что голем никогда не убивал Метфилдов. Его убила сама Лиза. Блонди никогда не была глупой и слепой. Она наверняка подозревала парня в измене, а в тот вечер решила проследить за ним. И когда она увидели доказательства измены, то уже не могла контролировать голос в своей голове.
Алекс хорошо знал, какое влияние на сознание могут оказывать артефакты. В итоге по случаю, глупому стечению обстоятельств Орден поместил голема в самого подходящего для этого человека.
Она наверняка даже не запомнила, как перекинулась и порвала подругу, любовника и всю его семью. Печальная история, показывающая все лицемерие Искариотов. Они действительно заслужили свою славу отмороженных фанатиков.
Что же до Джин — то некромантке просто не повезло убегать от оборотней по той же дороги, что и голем.
— Здравствуй, — Дум растегнул пуговицы пиджака, демонстрируя нанесенные на жилетку многочисленные сигилы.
Голем не заговорил, только зарычал еще раз, от чего в школе захлопали двери и задрожали стеклопакеты.
— Тебя сотворили, чтобы найти Черную Мессу. Ты её нашел — она во мне.
Львица прыгнула не раздумывая. Дум выкрикнул заклинание и на жилетке вспыхнула пиктограмма. Засветившись красным светом, она выстрелила багровыми лентами, превратившими опасную тварь в извивающуюся мумию.
Алекс бросился прочь из зала, оставляя за спиной танцующую в свете пыль и смятые банки энергетика. Представление не заканчивалось на бойне в музее, там оно только начиналось. Дум ведь не был героем и пекся преимущественно о собственной шкуре. Он нужен был Голему, но и сам монстр был нужен ему не меньше.
Оказавшись в коридорах, Алекс развернулся и остановился. Он ждал, раскинув руки и сосредоточившись. В его груди разгоралось пламя воли. Сперва оно заискрилось, потом занялось молодым и несмелым костром, потом разрослось до лесного пожара, пока душу юноши не стал терзать вулкан. И когда он уже был готов взорваться, Алекс бросил в жерло всю черноту и мрак Черной Мессы.
Силы было так много, что она выплескивалась из тела, становясь видимой и почти осязаемой. Черный дым сочился из пальцев, он спускался на пол, окутывая ступни. Полы пиджака трепетали на несуществующем ветру. Реальность кричала и стонала, как совсем недавно от присутствия Балтаила.
Свет больше не мог существовать в этом помещении. Лампы, бросая на пол снопы искр, взрывались поочередно. Стены скрипели и дрожали, покрываясь паутиной трещин. Вода забила из труб, обрушивая на голову Дума настоящий ливень. Проводка будто ожила и зазмеилась из пробоин. Искры электричества, ведомые неизвестной силой, пытались дотянуться до тела мага, но гасли во мраке воистину черной магии.
— Ну! — заорал Алекс и голос его звучал раскатами грома. Он пронесся по школе, разбив все стекла и снеся двери с петель. Он срывал плитку с пола и потолка. Переворачивал столы и в щеп крошил стулья. — Я жду!
Из стены справа, пробивая её будто картонную, выскочил обезумевший Голем, освободившийся от пут. Создание Тьмы, подчиненное Светом для служения людям, ненавидящим и то и другое. Он искал Черную магию и нашел её в таком количестве, какого уже давно не видел этот мир.
Лев прыгнул, вытянув лапы и оскалив морду. Дум не сделал ни шага. С усилием, будто прорываясь сквозь невидимую стену, он свел ладони вместе.
В воздух взмыли куски кирпича, шкафчики сорвало с креплений, умывальники со скрипом отсоединялись от труб, да и сами трубы с металлическими скрежетом разрывали пол. И вся эта куча металлолома, окутанная черным дымом, врезалась в Голема. Она протащила его почти двадцать ярдов и выбросила с другой стороны здания, забив собой оброзовавшуюся дыру. Сквозь такую "плотину" не пробиться даже Адскому Льву.
Дум покачнулся, хватаясь за стену. Волосы намокли и лезли в глаза. Каждый вздох буквально поджигал легкие. Воли не осталось. Он выбрал её под чистую и вот — вот свалился бы от полного истощения, если не припасенный на последок сигил…
Алекс расколол плашку и в ладоне материлизовалась лужица серой субстанции. Юноша залпом выпил нечто на удивление вкусное и напоминающее вишневый сок. Сил прибавилось. Немного, но достаточно, чтобы не упасть в обморок. И главное не думать, что это "нечто" было концентратом воли, впитанной Черной Скорбью.
Парень развернулся и бросился бежать.
Улица встретила мага зарождающейся последней грозой этого сезона. Небо почернело, а в воздухе пахло озоном. Ветер хлестал по лицу и на асфальт упали первые капли дождя.
Запрыгнув на байк, Дум мгновенно сорвался с места, пересекая грунтовку и уносясь по шоссе. Внезапно сверкнула молния. Вспышка отразилась в зеркале и Алекс увидел запрокинувшего голову Голема, стоявшего на крыше многострадального здания.
Его дикий, переполненный магией и древней яростью рев слился с громовым ударом. Звук получился такой силы, что казалось будто раскололась гранитная крышка неба и вся вселенная упала на землю.
Когда они составляли с Керком план, то никто не подумал, что твари не понадобиться огибать здание. Она, будь проклята, взобралась по стене! И сейчас, спрыгнув, неслась по пятам за жертвой.
Дум же давал газу. На повороте он понизил передачу и крутанул ручку подачи топлива. Мотоцикл взревел и приподнял переднее колесо. В этот миг Дум нашарил рукой гранату (украл тогда в казематах), хитро закрепленную сбоку от сидения, так что если не присматриваться — не заметишь. Выдернув зубами чеку, парень прицелился и бросил взрывчатку под ноги Голему.
Очередная молния не смогла затмить огни от взрыва. Льву оторвало передние лапы, но это было не решение проблемы, а лишь небольшая заминка. Стоило только Голему, после красивого полета на гребне взрывной волны, коснуться земли, как та тут же подпитала его силы и подарила новые конечности. Гром захохотал над орущим двигателем, работающим на полную катушку, сжигая бензин, как огонь сжигает тополиный пух.
Крик металла казался писком по сравнению с яростью стихии и рычанием библейского чудовища. Смерть потешалась, сидя на багажнике чоппера. Лезвие её косы то и дело ударяло по спицам колес. Во всяком случае именно так казалось Думу, слышавшему скрип железа.
Погоня набирала обороты. Голем невозможными скачками сокращал расстояние, но одного взрыва оказалось достаточно, чтобы залатать дыру в плане.
Свернув с дороги, Алекс вылетел на обрыв над озером, которое некогда хранила Комеденти. Выворачивая тормоз на полную, он заскользил по песку. Скорость была такова, что байк тащило и тащило, пока заднее колесо не свесилось над пропастью.
В очередном выстреле небесного огня показался Лев. Решивший, что загнал свою жертву в угол, он, забив хвостом — позвоночником по бокам, начал медленно кружить вокруг. В этот момент Алекс понял как себя чувствовали Искариоты, когда вокруг них точно так же танцевали волки.
Голем приближался и в его неживых глазах отражалось торжество. Он нашел свою добычу. Она царапалась и даже пару раз укусила, но теперь неизменно падет от острых когтей и клыков. Как сотни до. Как тысячи после.
Ведь он был создан в Адском пламени и освобожден Райском светом. В его теле сила демонов и ангелов. Неистовая и несокрушимая мощь, столетиями пугавшая все сверхъестественное, пока его не пленили люди. Истории врут. Люди его не создали, лишь пленили. И пусть он вынужден подчиняться их приказам, но сегодня его ночь. Ночь кровавого торжества.
Вновь вспышка и удар грома. Волны бушуют, разбиваясь о скалы. Птицы кричат в вышине. Сверкают темно — зеленые глаза с фиолетовыми зрачками. Спокойно бьется человеческое сердце. Представление почти закончено. Скоро опуститься занавес.
Летит в прыжке Адский Лев, питомец самого Люцифера.
Сверкает в свете небесного огня заточенный кухонный нож.
Ведь магия это не только слова и заклинания, это еще и ритуалы. Некоторые — намного более древние, нежели десятитысячилетний Голем.
Молния сплетается, скручивается тугим узлом, пока копьем не ударяет в грудь твари. Та извивается, орет, харкает черной кровью. Пока взрыв не корежит ближайшие деревья и не разбрасывает куски земли и дерна.
— Алекс? — звучит испуганный девичий голос.
Обнаженная Лиза, от тела которой исходит пар, лежит в пяти ярдах от упавшей у обрыва твари.
— Все будет хорошо, — с улыбкой ответил Дум.
Он скинул с себя пиджак, нежно укрывая приятельницу. Он никогда не хотел её подставлять и он никогда не был героем. Но, может, где‑то в глубине души, хотел им стать.
В правой руке кухонный нож, на левой — длинный кровоточащий порез. Впереди — очнувшийся и вновь размазавшийся в прыжке Голем. Никогда еще решение не было таким простым. Созданный из огня, воды, крови и земли монстр, мог быть убит только тем же.
Дум прыгнул.
Два тела упали с обрыва, теряясь среди бушующих волн, бриллиантовыми брызгами разлетавшиеся об острые скалы.
Один женский крик заглушил прощальный раскат грома.
Гроза затихала.
Две недели спустя
Она села к нему на край скамейки. Такая же красивая как и всегда, но при всем при этом чуть другая. Более — настоящая. Освободившись от влияния Голема, Лиза вновь стала самой собой и Думу это нравилось. Хотя, если призадуматься, он никогда не знал её настоящей.
Осетнее, но все еще теплое, утреннее солнце поднималось из‑за леса, лаская кожу и целуя чуть слезящиеся глаза. Конечно же от яркого света, а не по какой‑то другой причине. Да, именно так. Ведь одному всегда проще и уютней.
— Твой гроб отправили обратно на родину, — сказала она, уперев взгляд в сцепленные замком пальцы.
Её открытое белое платье немного не подходило для ветреной погоды, но не даром город назывался Виндлэйком. Жители давно привыкли ко всем ветрам, кроме, пожалуй, одного — ветра перемен.
— Да, я видел, — кивнул Алекс. — Пришел посмотреть на собственные похороны. Немного забавно, пусть и страшно.
Все прошло согласно плану. Голем исчез, стоило только завершиться майанскому ритуалу, на перевод которого ушло столько времени. Когда соединились небесный огонь, волшебная кровь, вода, помнившая силу Хранительницы и земля, на которой пролилась кровь прошлого владельца гримория такой силы, как Черная Месса, Голем превратился в то, чем и был когда‑то. Обычную статуэтку, выточенную из баобаба. Дум так и не смог с ней расстаться и теперь лев лежал в багажнике мотоцикла.
И самое смешное, что по иронии судьбы, прошлый хранитель умер именно здесь — в Виндлэйке. Где, как бы ни было это пафосно, родился новый.
— Почему ты мне не сказал? — спросила Лиза. — Почему не сказал?!
Она кричала. Впервые за эти дни кричала на него.
— Ты мне была нужна…
— Чтобы Искариоты чувствовали себя в безопасности, — процедила Стронтон. — Думали, что ты ничего не знаешь о Големе. Думали, что у них есть козырь. Но у них не было. Тогда, в доме той ведьмы, ты как‑то околдовал меня.
— Наложил чары, не дающие Голему вырваться наружу, — кивнул Дум.
Он заметил пощечину, но не стал останавливать. Так будет даже лучше, пусть и сильно жжет. Сплюнув из разбитой губы кровь, Алекс продолжал крутить в руках ничем непримечательную веточку.
— Когда ты понял?
— Когда у тебя закружилась голова в доме.
Девушка замахнулась еще раз, но опустила руку. Она посмотрела вниз. На улицу и уходящую вдаль шоссейную дорогу. Как сказал тот бродяга — проблемы, они как дороги. Что ж, Алекс уже видел финиш своей.
— Я знала, что найду тебя здесь сегодня. Вот просто знала и все. Так же знала, что тебе можно верить. Ну, помнишь — тогда, в участке в Нью — Йорке.
— Нет, — перебил Дум. — И ты не будешь вспоминать.
Палочка треснула и по городу пронеслась незримая, еле ощутимая волна силы. Взгляд Лизы опустел, а потом вновь зажегся, наполняясь жизнью. Она проморгалась и удивленно оглянулась.
— Ой, — вздрогнула леди, уставившись на незнакомца. — Простите, вы…
— Просто проезжал мимо, — улыбнулся Алекс. — Увидел вы сидите задумчиво и тоже решил присесть. Что‑то случилось?
Девушка ошарашенно хлопнула глазами и грустно улыбнулась.
— Нет, наверно воспоминания нахлынули, — она повернулась к дороге. — Мы здесь когда‑то гуляли с одним моим другом.
— Простите что лезу, но ваш тон…
— Он погиб, — прервала расшаркивания чуточку горделивая блондинка. — Автокатострофа. Упал на мотоцикле с обрыва.
Вот и все. Ритуал сработал. Воспоминания всех смертных, когда‑либо знавших Дума, были изменены. Для этого даже напрягаться особо не надо было, ведь для них он действительно умер две недели назад. Просто теперь никто о нем не станет даже вспоминать. Дум из челвоека превратился в белый шум радио эфира, который каждый старается поскорее промотать.
Алекс не стал затягивать. Он поднялся и подошел к мотоциклу. Уселся на сидение и откинул подножку.
— Простите, — маг вздрогнул и повернулся. Она смотрела на него. Смотрела и во взгляде читалось… что‑то, когда не должно было быть ничего. — А мы знакомы?
Дум медлил всего мгновение. Это время понадобилось, чтобы сглотнуть рвущий глотку ком.
— Нет.
Мотоцикл рыкнул и сорвался, уходя за поворот. Алекс проехал немного — достаточно чтобы скрыться из вида блондинки и чтобы не уехать от последнего места, по которому на него можно было выйти.
Старый, заброшенный дом, служивший ему эти дни верой и правдой. Здесь сохранилось слишком много следов Черной Мессы…
— Ты уверен? — на багажник, прямо напротив юноши, уселся Керк. — Еще не поздно обратить заклятие. Просто поговори с Лизой и ритуал прервется. У тебя есть время до того как солнце окончательно подниматься над горизонтом.
Если быть точнее и не выражаться как Дух Закона, то — пять минут. Пять длинных, мучительно долгих минут, после которых Дум будет окончательно стерт из этой реальности.
— Ну пойду, ну поговорю, — раздраженно ответил Алекс. — А что потом? Вот что?! Учеба в Колумбийском. Потом работа каким‑нибудь небольшим начальником. Куча кредитов, ипотека, двое спиногрызов. Потом она постареет, умрет, а я что? Останусь молодым и живым с кучей сожалений о бездарно потраченном времени. Черт, Керк! Посмотри туда, — Думуказал в сторону магистрали, ведущей в Нью — Йорк. — Как огромен этот мир? Еще недавно я думал, что он умещается в размер монитора, а сейчас не знаю, что меня ждет за ближайшим деревом. А что меня будет ждать если я проеду милю? А если две? А если окажусь в другом городе, стране или и вовсе на континенте? Что за жизнь меня ждет там и что за жизнь будет с ней или с кем‑нибудь другим таким же?.
Проводник промолчал. Он не склонил голову на бок, не хлопнул крыльями. Не сделал ничего, просто промолчал.
— Но перед тем как отправиться, я должен задать вопрос, — Дум осторожно надломил плашку, стараясь чтобы его не услышали. — Скажи мне, почему ты все время улетал?
Звук, похожий одновременно на карканье и клекот Алекс привык принимать за смех.
— Ты знаешь.
— Знаю. Проводник… или лучше надсмотрщик?
Дух пожал крыльями.
— Проводник не должен объяснять законы или следить за исполнением Хартии. Первое — обязанность Наставника. Второе — самого мага. Все, что делает Проводник, следит за нарушениями о коих должен доносить совету Гильдий или Ковенов. Ты улетал, потому что должен был. Потому что такого твое ограничение воли, ибо ты не человек.
Керк развел крыльями и поклонился, как когда‑то кланялся Комеденти. Вот только Хранительница удостоилась уважения, а Дум — привычной насмешки.
— Я не услышал вопроса.
— Почему ты еще здесь? Почему не на полпути к Старейшинам. Ведь само мое существование — нарушение основных законов.
Воля начала пропитывать сигил.
— Интересный вопрос, — Керк почесал клюв крылом. — Может потому, что я не могу этого сделать — кто знает как повернулся ритуал. Может я просто не могу отлучаться от тебя. Может, потому что я выжидаю время, чтобы ты не убил меня в спину. А может… — Керк посмотрел в глаза Алексу. И Дум увидел что‑то, чего не видел очень давно. Как раз с тех пор, как умер. — потому что я не хочу этого делать. Ведь поступи я так и один безмозглый студент не доживет до следующего понедельника.
Алекс улыбнулся. Улыбнулся и рассмеялся под аккомпанемент беззаботного клекота. Именно под это сопровождение юноша попытался убрать плашку обратно в бкарман, но:
— Эй, тупая двуногая туша, у тебя там заклинание?!
— Нет, тебе показалось.
— Вот ты предатель безмозглый, решил прикончить старого мудрого Керка.
Ласточка сделала вид что плачет и напарники опять взорвались приступом хохота. В этот миг солнце поднялось над горизонтом и ритуал завершился.
— Ты же знаешь, что я не планирую дальше пятницы, — подмигнул Алекс, доставая из кармана зажигалку.
— Единственное что я знаю, что путь, который ты выбрал, наполнен одиночеством.
— Ну, — щелкнул кремний. — Со мной всегда будет один пернатый друг.
Вспыхнуло пламя, прозвучало заклинание и две огненные гончие вырвались на свободу, с лаем бросаясь к дому, который тут же вспыхнул, будто сухое полено.
— Ты назвал меня другом? — спросил Керк, усевшись на плечо.
— Ой, вот только не порти момент, — скривился юноша.
Что же, дело сделано, пора было смываться, но парень медлил. Он дал газу и сняв с головы найденную в доме кепку поднес её к выхлопу черного дыма. А когда тот окутал руку, вытащил обратно. Но уже не кепку, а черную шляпу хомбург. Напялив её и "закрепив" волей, парень надел наушники, включив любимую радиостанцию.
— … для всех кто собирается в дорогу, — вещал вечно веселый ди — джей Прокофий. — Ставлю "Twisted Sister — Burn in hell"
— "Как же приятно услышать родную речь" — подумал Алекс, навсегда покидая маленький городок на границе с Канадой. — "И чертовски подходящая песня!"
Рядом летел Керк, не умолкая вещающий на тему прекрасного города Нью — Йорк, в котором они должны оттянуться на полную катушку. А Дум просто ехал, наслаждаясь ветром и магистралью, ведущей его куда‑то к горизонту, где его ждет новая жизнь.
А в шляпе, за лентой, трепыхаясь на ветру, но так и не слетая, дрожала визитка со всего двумя красными буквами. "D. H." и больше ничего.