В центре Храмовой площади, как раз между фонтанами, возвышается высокий обелиск, окруженный широкой площадкой. Любой может, поднявшись на нее, отдохнуть от прогулки, посмотреть вокруг с возвышения.

Высокая светловолосая девушка внимательно разглядывала шумящую толпу. Зрелище это, очевидно, ее весьма занимало, так как она потратила на это уже кучу времени. Скучающие рядышком одинокие молодые люди, давно уже поглядывали в ее сторону. Иногда кто-то из них делал робкую попытку подойти ближе и заговорить, но натолкнувшись на холодный и даже неприязненный взгляд, от своих планов отказывался.

Она простояла час, затем еще один, не оставляя своего места и, судя по всему, все сильнее беспокоясь. Но по истечении третьего часа, ее взгляд оживился, и она вздохнула с явным облегчением, заметив, похоже, того, кого ожидала все это время.

Из неширокой боковой улицы на площадь вышел хорошо одетый кавалер, в черном костюме. Небрежно помахивая тростью, он прошел сквозь толпы гуляющих, учтиво раскланиваясь со встречными, жестом подозвал торговца цветами и купил небольшой букет. Затем он огляделся по сторонам, и направился в сторону одинокой девушки, не сводящей с него глаз. Поднявшись на площадку, он широко улыбнулся:

– Грейцель, дорогая, сегодня ты прекрасна как никогда! – он протянул ей купленный букет.

Затем он встал рядом, опершись о перила и чуть дернув уголком рта, когда нечаянно надавил на бок.

– Где ты был? – шутить девушка явно была не настроена. – Ты должен был появиться еще час назад. Я уже собралась идти тебя спасать.

– Хотел бы я на это посмотреть: гости развлекаются, пьют, едят, танцуют. И тут – крик шум, вламываешься ты в своем очаровательном платье, принимаешься бить посуду, переворачивать столы и грозить всем расправой.

Кулак, несильно ткнувший в ребра, на секунду заставил свет фонарей померкнуть в его глазах, из которых от боли непроизвольно выступили слезы.

– Ты что? – удивилась девушка. – Что случилось?

– Ты меня прилюдно унизила и избила. Рыдаю от позора и бессилья.

– Девирг, да сколько можно-то?! – на лице Грейцель появилась обида. – Я тут жду, жду. Извелась уже вся. А ты…

Дурашливое выражение мгновенно исчезло с лица Девирга.

– Ну что ты, успокойся, – сказал он совсем другим тоном, кладя руку ей на плечо. – Видишь – пришел. Сам пришел, не принесли. Значит – не все так плохо. Да и дело удалось. Что расстраиваться?

– Да ну тебя, – махнула рукой девушка. – Вечно ты так. Рассказывай, давай.

– Да что там рассказывать. Дети у дедушки в большом доме, он их сам у ворот встретил. Подарки я им передал – все в порядке, в общем.

– Следили за ними?

– Да какой там, – Девирг махнул рукой. – Лентяи. Следили за средним. Он на виду был – у стены на скамейке. Старший же по площади ходил, они его сразу из виду потеряли. Думали – куда один без другого денется. Ну, я среднего и отправил к дедушке с пустыми карманами, но как положено – темной улицей со всеми предосторожностями. Они – за ним. А в этих переулках по ночам кого только нет, знаешь ведь. Так что наш мальчик один проскользнул, а этим двоим не повезло.

Грейцель нахмурилась.

– Ну что ты брови сдвинула сразу? – рассмеялся Девирг. – Все с ними нормально. Лежат, в канаве сбоку от дороги, связанные кое-как, отдыхают… наверное. Я же точно не знаю, не забывай, только предполагаю. Но уверен, что утром распутаются да пойдут докладываться. Но там не до них уж будет.

– А… подарки?

– А с подарками я потом старшего отправил, по главной улице. Приглядел за ним со стороны, так, на всякий случай. И сразу к тебе. А ты: «Где был, где шлялся?»

– Ну, хватит, не начинай, – прервала его Грейцель. – Вот, возьми.

Она протянула ему тяжелый мешочек.

– Это тебе. От дедушки.

Девриг, взвесив мешочек на ладони, присвистнул.

– Однако… А дедушке больше ничего не нужно? Если он всегда так благодарит, так я ему могу и полы помыть с окнами. И двор еще подмету.

– Этот дедушка – не единственный, кому нужно окна помыть. Я ведь тебе предлагала. Все в силе.

Мешочек отправился на пояс под камзол. Девирг оперся спиной на перила и посмотрел в небо.

– Знаешь, – сказал он наконец, – Я конечно думал. Много думал. Но с тех пор, как ты, переехала в Диверт, кстати, захватив лучшую мою мебель, вся квартира снова перешла в мое распоряжение. А кто захочет бросать жилье в столице? Да и потом, ты же знаешь – я неперевоспитываемый дикарь-одиночка: немытая днями посуда, носки в книжках вместо закладок, и все такое. Тебе за меня перед твоими друзьями будет стыдно.

Грейцель покачала головой:

– Жаль. Но, если вдруг передумаешь…

– Если вдруг…

Она протянула руку:

– Думай, дикарь-одиночка. А мне пора. Иначе придется оставаться, а у тебя там носки в книжках и какое-то рыжее чудо в кровати сидит, глазами хлопает.

– Эй!

– Да ладно, успокойся, я просто умыться с дороги зашла. Отдать ключ?

– Ни в коем случае! – улыбнулся Девирг.

Он пожал протянутую ладонь, затем они обнялись. Грейцель развернулась, спустилась на площадь, махнула рукой на прощание и вскоре скрылась из вида среди гуляющих.

Девирг молча, без улыбки смотрел ей вслед.