Дома?! В собственной кровати?!! Грейцель резко села и вдруг обнаружила, что кровать не разобрана, а завалилась она на нее не только в одежде, но даже в дорожных сапогах. Этого еще не хватало! И вообще – как она здесь оказалась?! Девушка подскочила на ноги.

В дверь постучали.

– Грейцель, дочка, слышу, ты проснулась? – послышался из-за двери голос Гри – Умывайся, одевайся и спускайся к нам – пора завтракать. Мы тебя ждем.

– Да, мама, я сейчас! – Грейцель принялась лихорадочно развязывать завязки плаща. Сама что ли так странно завязала, что теперь распутать невозможно?!

Неудобно повернувшись, она зацепила ногой угол кровати и взвыла от боли. Скинула сапоги, стянула штаны и уставилась на длинную свежую ссадину у колена. Ну конечно – в темноте же зацепилась за камень!

В ее голове пронесся вихрь: костер на поляне, необычное оружие, женщина с необыкновенными глазами. «Хетлика. Рада познакомиться с тобой». Медальон… Где медальон?!

Маленький тусклый диск обнаружился в кармане куртки. Грейцель провела пальцам по выгравированным на нем символам. Написано было на каком-то странном языке, и она даже приблизительно не смогла ничего понять. Кто же такая эта Хетлика?

– Грейцель, ты спустишься? – поинтересовался из-за двери отец.

– Да, уже иду! Еще минутку!

Ладно, потом разберемся что к чему. Сейчас нужно быстро привести себя в порядок и идти к родителям.

Погода, похоже, утомилась, поливая дождями, и устроила себе на Тэйцевас передышку с чистым небом и ярким солнцем. Улицы просохли и деревья, покрытые вперемешку желтыми и зелеными листьями, выглядели ярко и празднично. На небольшой площади, рядом с храмом, мастеровые из больших ящиков и широких досок сооружали дополнительные столы – под щедрое угощение, которое принесли все торговцы и жители Инцмира, не хватило места. На деревянном возвышении расположились музыканты-гедары и звуки их инструментов перекрывали шум и возгласы сидящих за столами. Звучали гельдские и гедарские песни и юноши и девушки весело хлопали семейным парам, танцующим так, как когда-то в дни своей молодости.

Оставив родителей развлекаться, Грейцель тихонько выбралась из-за стола и направилась к храму. Подойдя к одной из пристроек, она потопталась в нерешительности и постучала в дверь.

Спустя несколько секунд из-за нее послышались мягкие шаги, затем дверная ручка повернулась.

– Айле Тэйцевас, Грейцель.

– Айле Тэйцевас, энле Клайвис! Можно мне пройти?

– Разумеется, – Клайвис посторонился и сделал приглашающий жест. – Чувствуй себя как дома.

Грейцель чувствовала себя страшно неудобно, не представляя как начать разговор, с которым она пришла сюда. Пройдя в комнату, она принялась осматриваться по сторонам, не зная, куда себя деть.

Жилище энле было обставлено скромно. На низком столике, стоящем рядом с окном, стоял чайник, из носика которого поднимался пар. Комнату заливал осенний свет, льющийся из окна. Вообще, здесь было очень чисто, уютно и спокойно.

– Уж извини, я не ждал гостей, поэтому решил немного посидеть с чашкой чая, – Клайвис указал на чайник, стоящий на столе. – Составишь мне компанию?

Он прошел к шкафу и вынул из него еще одну чашку. Поставил ее на стол и сел в стоящее рядом кресло. Затем посмотрел на все еще стоящую на ногах девушку.

– Грейцель, чья-то жизнь в опасности?

– Нет, – удивленно ответила она.

– Значит, нам не нужно бежать никого спасать и мы можем спокойно поговорить? – улыбнулся Клайвис, – Тогда почему ты не проходишь? Не стесняйся.

Он указал ей на стоящее рядом кресло и принялся разливать чай по чашкам.

Грейцель последовала приглашению. Действительно – какой смысл торчать в проходе.

– Дикфрид и Гри здоровы? Сегодня я видел их утром. Потрясающе красивая пара.

– Да, с мамой и папой все в порядке. – ответила Грейцель – Они на празднике.

– А у тебя самой все ли хорошо?

– Все хорошо, спасибо, энле.

Вот и замечательно, – Клайвис взял со стола чашку и отпил глоток чая. – Значит, разговор нам предстоит на хорошую тему. Это радует.

Он снова улыбнулся и выжидающе посмотрел на девушку.

Бывают же такие люди! Еще несколько минут назад Грейцель не знала, с чего начать, а теперь, то ли от простых вопросов, то ли от того, что в комнате царил мир и покой, в ее голове все встало на свои места.

– Энле Клайвис, я пришла, чтобы передать вам привет от вашей знакомой. Мы… Я случайно встретила ее вчера ночью в лесу.

Брови старика удивленно приподнялись, а большой лоб собрался морщинами. Потом он весело рассмеялся.

– Дорогая Грейцель, боюсь, те из моих знакомых, что еще не покинули этот мир, находятся в столь почтенном возрасте, что вряд ли будут ночевать в лесу. Да и неужели я не нашел бы ей места для ночлега?

– Она не была старой, – возразила Грейцель. – Ей, самое большее, лет сорок и она очень красива. Может быть вы вспомните ее, энле – она из Аверда. А еще – она офицер Храмовой стражи, а там женщин не много.

– Тем более – из Храмовой Стражи, – Клайваис покачал головой. – Увы, но никого в таком молодом возрасте я среди своих знакомых припомнить не могу. Но все равно – спасибо ей за добрые слова, а тебе – за то, что передала их мне.

Вот это да. И как это понимать? «Вот сейчас я покажу ему медальон, он на него посмотрит, пожмет плечами и отправит меня вместе с ним домой» – подумала Грейцель, вынимая металлический диск из кармана.

– Если честно, энле, – осторожно сказала она, – она попросила меня передать вам кое-что.

– И что же это?

Грейцель показала Клайвису медальон, полученный ей в лесу. Тот протянул было руку, чтобы его забрать и вдруг улыбка исчезла с его лица, а рука, дрогнув, замерла.

Девушка с удивлением следила за произошедшей с ним переменой. Старик подался вперед всем телом, поставил на стол чашку. Затем он двумя руками осторожно взял с ее ладони медальон. Пальцы его весьма заметно дрожали, а лоб покрыла испарина.

– Энле, вам не хорошо? – растерянно спросила Грейцель.

Старик оторвал взгляд от медальона и поднял на нее глаза. Выражение в них было испуганное.

– Грейцель, милая, – тихо сказал он. – Если ты просто нашла это на дороге и принесла мне, то скажи, не бойся. Клянусь, я ни словом тебя не упрекну, и мы забудем об этом.

Девушка опешила.

– С чего бы мне приносить вам найденную на дороге вещь?

– Да, да, конечно, – Клайвис стер пот со лба.

Потом он поднялся из своего кресла.

– Нужно проверить кое-что. Пожалуйста, подожди меня здесь. Только не уходи – очень тебя прошу!

Быстрыми шагами он прошел в соседнюю комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Грейцель осталась одна. Позабыв о чае, она пыталась понять, что же такое случилось? Сначала старик всячески отнекивается от знакомой, а потом чуть не падает в обморок, увидев простую, в сущности, вещь. А в том, что он узнал медальон, у нее сомнений не было.

Так она просидела несколько минут. Наконец, дверь комнаты отворилась, и на пороге появился Клайвис. Старик взял себя в руки и уже не выглядел перепуганным. Разве что, был бледнее, чем обычно. Медальон он держал в руках, прижимая к груди.

– Грейцель, с чем бы ты ни пришла ко мне – я тебя выслушаю. Но, сначала, прошу тебя, давай сходим в храм.

Девушка тоже поднялась с кресла

– Энле, может быть мне зайти позже?

– Нет-нет, ни в коем случае! – замотал головой Клайвис – Но сейчас мне нужно зайти в храм. Прошу тебя – проводи меня, пожалуйста. Мне нужно… нужно тебе кое-что показать. Кое-что очень важное. Это имеет прямое отношение к… к вашей встрече.

Да что это с ним такое? Может, стоило меч взять, прежде чем сюда идти? Грейцель тут же устыдилась собственных мыслей. От кого отбиваться-то: от старика-служителя что ли?

– Конечно, энле, идемте.

В Храм они попали через небольшую дверь, спрятавшуюся на боковой стене. Когда Грейцель увидела это, она остановилась – обычно в эту часть входил только служитель. Но идущий впереди Клайвис обернулся и махнул ей рукой:

– Проходи, не волнуйся. И закрой, пожалуйста, дверь на ключ.

Сам он подошел к небольшой дверце в стене, прикрытой тканью. Сдвинув ткань в сторону, он снял с пояса связку ключей, подобрал нужный, вставил его в замочную скважину, и, взявшись за ключ обеими руками, с силой налег на него. Раздался скрип и громкий щелчок. Дверца, должно быть, была достаточно тяжелой, поскольку сразу же отворилась под собственным весом.

Рядом с открывшимся входом в стене торчал незажженный факел. Клайвис снял его со стены и зажег огонь. Затем он посмотрел на Грейцель

– То, что я тебе сейчас покажу и расскажу, знают лишь служители, и то – далеко не все. Прошу тебя сохранить это в тайне.

– А стоит ли мне вообще об этом знать? – с сомнением спросила Грейцель.

– Поверь мне, это ничто по сравнению с тем, что ты уже видела и знаешь, – ответил старик. – Идем. Думаю, сейчас ты все поймешь.

Он скрылся в проеме. Девушка последовала за ним. Спуск был коротким – всего в несколько каменных ступеней, и заканчивался утоптанной земляной площадкой. «На погреб похоже, – подумала Грейцель. – И что же они тут хранят?»

Внезапно ее снова охватило то же необъяснимое чувство, что она испытала на берегу. Она ясно ощутила на себе чей-то взгляд. Внимательный, безотрывный, но, добрый и спокойный. Так матери смотрят на своих разыгравшихся маленьких детей, не мешая им, но готовые в любую минуту прийти на помощь. И ощутив его сейчас, Грейцель почувствовала вдруг такой страх, что едва не бросилась бегом наверх.

В центре площадки на земле лежал небольшой, но массивный четырехугольный камень. Камень был странным – в свете факела он словно светился изнутри. Клайвис подошел к нему поближе и положил на него руку.

– Древние предание говорит, что покидая нас, Энлиан сказала: «Свет осветит для вас все дороги. Но выбрать среди них свою, вы должны будете сами. Сделайте мудрый выбор, потому что никто уже не сможет его изменить». С тех пор мы, гельды, и все остальные народы, сами идем по избранному нами пути. Создатели нашего мира не вмешиваются в его жизнь. Но иногда, когда, не видя света, мы начинаем блуждать в темноте, они зажигают путеводные огни: находят среди живущих тех, кто может изменить все к лучшему.

– Я не понимаю… – растерянно прошептала Грейцель.

– Такие камни как этот есть по всему миру: у нас, в Гельдивайн Тарен, в Южных Лесах у саллейда, на Свере – у раг`эш и гедаров. Этот обнаружили сравнительно недавно. Поэтому здесь и появился Инцмир. – старик жестом пригласил ее подойти ближе – Взгляни на него внимательнее. Видишь, круглые отметины? А у самого края выемка, будто бы вырезанная? Еще вчера ее не было. Давай ка, поместим в нее твой медальон.

Диск поместился в породу, как драгоценный камень входит в изготовленную для него оправу.

– Видишь? – спросил Клайвис, – Теперь он останется здесь навечно. Так всегда бывает.

– Всегда? То есть, такое уже происходило?

– Несколько раз за всю историю, в разных концах мира, – кивнул Клайвис – Самым первым был Пайриц, который собрал гельдов, поднял их против захватчиков с севера и освободил Центральные Земли. Знаю, что было еще несколько. Но их имена держася в тайне, так что кто это – увы, я сказать не могу.

Он вдруг рассмеялся

– Впрочем, почему же «не могу»? Теперь я знаю еще одну такую.

Грейцель было не до смеха.

– Энле, что же мне теперь делать? Что теперь будет со мной?

В ответ служитель пожал плечами.

– Я не знаю, Грейцель. Возможно, что-то ожидает тебя в будущем. Что-то великое. А, может и наоборот – ты даже не заметишь этого. Порой, даже совершенно незначительное наше решение может иметь непредсказуемые последствия.

Девушка провела ладонью по поверхности камня. «Я всегда буду рядом. Если ты позовешь меня, я отвечу. И всегда помогу» – вспомнила она.

– Так кто же она? Та, что отдала мне медальон?

– Ты ведь и так это знаешь. Сердце и разум обычно шепчут нам самые правильные ответы, но мы не всегда прислушиваемся к ним, – ответил Клайвис – Впрочем, припомни – сама она себя никак не называла?

– Конечно, называла. Мы же проговорили полночи просидели, – Грейцель не сводила глаз с камня. – Она сказала, что ее зовут Хетлика.

– Ах вот оно что… – Клайвис снова улыбнулся, – тогда все понятно. Что ж, оригинально и остроумно.

– Энле, мне действительно очень страшно. Скажите, кто была эта женщина?

– Знаешь что? Пойдем-ка наверх. Не будем нарушать тайн этого места своим присутствием. Да и что нам сидеть тут, в темноте? – служитель ободряюще положил руку ей на ее плечо. – А там я отвечу на все твои вопросы.

Они поднялись по каменным ступеням и вышли в храмовый зал. Клайвис осторожно затворил дверь и, убрав ключ, прикрыл ее тканью.

– Давай побудем здесь немного, – предложил он. – Здесь тихо, спокойно.

Они спустились вниз, в общий зал и сели на скамью. В высокие она светило солнце, в лучах которого плавали пылинки. Большая каменная статуя Энлиан, стоящая на возвышении, смотрела куда-то в сторону сквозь цветные витражи окон.

– Знаешь, Грейцель, из всех народов, населявших Дивэрос в древности, именно гельды были самыми дикими, – сказал Клайвис. – Неприятно признавать, но пришедшие к нам с войной гедары и раг`эш многому нас научили. Наши города, дороги, каменные крепости и стены вокруг них – все это принесли нам они. Они научили нас обрабатывать железо и драгоценные камни. Что, впрочем, никак не оправдывает того насилия, которое они чинили на нашей земле.

Он уселся поудобнее на твердой скамье и продолжил.

– Язык, на котором разговаривали наши далекие предки, тоже был простым и даже, что скрывать, достаточно грубым. Поэтому они называли Энлиан не так, как мы зовем ее сейчас.

– И как же?

– Они звали ее «Хеттлик» – так же, как называли утреннюю зарю. Много позднее мы начали называть ее тем именем, которым именовали ее жившие до нас гибеноры – Энлиан. А вместо имени «Хеттлик» добавлять «Светоносная». Собственно, это одно и то же.

«Хетлика. Рада познакомиться с тобой», – вдруг вспомнилось Грейцель.

Она посмотрела на задумавшегося Клайвиса и вдруг вспомнила еще кое-что.

– Энле Клайвис, она сказала мне кое-что о вас. И просила передать это вам, когда мы встретимся.

– Ничего себе, – удивился служитель, – и что же это?

– Она просила сказать вам, что знает вас. И еще – что выделила бы вас среди многих.

Старик улыбнулся.

– Ну что же, мне действительно приятно это знать.

Он потер руки и посмотрел на Грейцель

– Однако же, все это означает, что тебе была нужна помощь. Говори, я слушаю.

– Вы знаете, – осторожно начала она, – я ведь сбежала вчера из дома.

– Вот это новость. Почему?

– После праздников начинается набор в военную школу в Аверде. А мне всего шестнадцать.

– Ах, вот оно в чем дело, – засмеялся Клайвис. – И родители не дали тебе своего согласия?

– Ну да.

– Дикфрид, я полагаю? Ну что же. Думаю, что теперь изменит свое решение.

– Вы думаете?

– Уверен! И завтра же мы отправимся в Аверд вместе. Только не в гарнизон, а сразу в Академию. И, Грейцель, я почему-то уверен, что через пару лет ты получишь белый плащ. А если он вдруг решит возражать… Впрочем, с чего бы ему возражать-то?

Грейцель вскочила и бросилась служителю на шею

– Спасибо вам, энле! Большое-большое спасибо!

– Ну-ну, девочка, – Клайвис, смеясь, поправил съехавшую в сторону белую круглую шапочку, прикрывающую залысину на темени и редкие седые волосы. – Умерь свой пыл, побереги силы для испытаний. Идем, найдем Дикфрида и сообщим ему новости.

– Думаете, он не рассердится?

– После праздников, угощения и танцев с красавицей Гри? Не рассердится, поверь мне.