До западного конца Шарлоттенбурга было совсем недалеко, и это неудивительно, ведь клиника доктора Ригеля располагалась практически в центре Берлина. Водитель с некоторым неодобрением смотрел на парочку на заднем сиденье. Где это видано, чтобы у людей на двоих была всего одна футболка?! Но Максиму было глубоко безразлично, что думает о нем водитель такси, он не сводил взгляда с притихшей Арины.

– Простите меня, – пробормотал Максим. – Я не должен был…

Арина подняла взгляд и посмотрела Максиму прямо в глаза. В ее взгляде читалась обида, вызов и что-то еще, что заставило его замолчать и отвести взгляд. Арина до сих пор помнила, как его руки держали ее – не вырваться. И как треснула и разорвалась майка за считаные доли секунды – прямо посреди улицы. Кто угодно мог ее видеть. Это было… почти изнасилование, наверное. Ей небезопасно оставаться с ним. Но как он смотрел на нее! Этот бешеный взгляд! Он испепелял желанием, а такого с Ариной никогда не было.

Угораздило же ее так «прикипеть» к нему. Он хочет ее, не кого-то другого. Не ту ледяную дылду, что вручала Арине паспорт, не миллион других – кто их знает, сколько их, которые пожирают Максима взглядами. Он хочет ее – и эта мысль наполняет все тело счастьем. Ненормальная!

– А мне даже понравилось, – сказала Арина с вызовом, самым твердым тоном, на который только была способна. Ее все еще немного трясло, но она вовсе не собиралась показывать ему этого. – Может, займемся этим в такси? Или на главной площади города? Возьмем Рейхстаг?

Максим вздохнул и обернулся.

– Вы почти убежали, а я не привык, чтобы от меня убегали.

– Это я поняла, – процедила Арина. Они помолчали немного, поглядывая на водителя. Идея заняться «этим» тут, в такси, внезапно показалась обоим достаточно перспективной. Максим склонился к Арине и прошептал ей в самое ухо:

– У вас потрясающе чувствительная грудь. Ваше тело – как прекрасная скрипка. Вы так красиво кончаете!

И, отпрянув, посмотрел на нее так невинно и непринужденно, словно речь шла о ее мастерстве вышивания крестиком. Арина вспыхнула и снова почувствовала себя совершенно беззащитной, раздетой перед ним. Он хочет завладеть ею всецело, он знает ее тело лучше, чем она сама знает его.

Машина замедлила ход.

– Es ist hier? – спросил водитель, оборачиваясь к пассажирам. Арина заметила, что они остановились около высоких ворот из кованого металла. Максим кивнул, открыл дверь, вышел из машины к небольшому, скрытому крышкой кодовому устройству. Под изумленным взглядом Арины он уверенно поднял крышку и ввел какие-то цифры. Ворота начали медленно раскрываться, и тихий сумрак уютно подсвеченной аллеи парка сопровождал их до самого особняка, расположенного на пушистом зеленом холме.

– Мы будем жить здесь? – воскликнула Арина, разглядывая из окна машины красиво освещенную виллу. Все остальное, что случилось с нею, моментально забылось. И острый стыд в кабинете врача, и смесь страха и возбуждения, когда она стояла, полуобнаженная, пригвожденная к стене на улице. Ох, ничего себе! Она никогда не бывала в таких местах. Она никогда не испытывала оргазма в самолетах. Она вообще никогда еще не испытывала оргазма. Одного взгляда на этот дом было достаточно, чтобы испытать что-то очень близкое к нему.

Максим сунул таксисту деньги и помог ей выйти из машины. Они стояли на большом кругу, присыпанном гравием, в середине которого красовался большой мраморный фонтан, отключенный сейчас из-за отсутствия в доме гостей.

– Пока мы тут, в Берлине – да… А что? – Максим с улыбкой наблюдал за ее лицом, на котором прочитывалось потрясение. Машина тихо уехала, оставив их вдвоем напротив трехэтажного особняка в стиле фахверк, с заостренными крышами в левом и правом крыле, с круглой башенкой посередине. Невдалеке от главного въезда темнело и тихо поплескивало широкое озеро.

– Как красиво! – Арина не смогла удержаться и побежала к воде. Пробежав по деревянному настилу туда, где были пришвартованы несколько больших лодок и яхта, она склонилась и потрогала воду.

– Неужели мы будем сейчас купаться? – поморщился Максим.

– Я не понимаю, мы все еще в городе? Здесь так тихо! – изумилась Арина.

– Это довольно-таки закрытый район, весьма респектабельный. Тишина и безопасность – главные приоритеты.

– Но здесь так пустынно… Любой может перемахнуть через забор и оказаться тут.

– Но пробудет тут не больше двух минут, охрана поймает его и отправит в тюрьму.

Арина задумчиво кивнула. Конечно, наверняка все вокруг увешано камерами, о которых она не подозревает. Этот мир ей так же незнаком, как и подводный, к примеру.

– А эти лодки – они ваши? – спросила Арина, оглядывая небольшой частный причал.

– Нет, они тоже принадлежат Ричарду. Вы хотите покататься? – Максим поднял бровь и наклонил голову. – Ключи в доме, но не лучше ли это сделать днем? У меня будет время завтра после обе…

– Ни за что! – выкрикнула Арина, поставив Максима в еще больший тупик.

– Прямо-таки ни за что? Почему, интересно? Боитесь остаться со мной наедине? Если так, уверяю вас, вы подвергаетесь не меньшему риску здесь, на берегу. Против меня никто вас не защитит, – разозлился он.

– Нет-нет, дело не в этом! Ну, это долгая история. Нелькин брат… то есть брат моей подруги, он меня в детстве решил научить плавать. Выбросил из лодки. Он сказал, что это такой метод. Называется «путем погружения». Я чуть не утонула, и теперь вот…

– Вы боитесь воды?

– Воды? Почему? Нет, я не боюсь воды… Душ, ванна – пожалуйста. Даже бассейн. Хотя с этим похуже. А вот озеро или море – другое дело. Ни за что, никогда. Но я могу сидеть на пирсе и болтать ногами.

– Это я и сам понял, – усмехнулся Максим. – Жаль! А я-то думал, заманю вас на мою яхту, раздену и буду держать там в плену – голой. Играть с вашим телом – наслаждение.

– Ах! – только и смогла вымолвить Арина. Максим сделал шаг ей навстречу, и Арина чуть не свалилась в воду, инстинктивно попытавшись отпрянуть. Но он только покачал головой и протянул ей руку.

– Пойдемте в дом. Там нам должны были оставить что-нибудь из еды. Это дом не мой, а одного моего друга. Он нам его… ну, как бы одолжил, пока мы в Берлине. Я всегда здесь останавливаюсь, если снимаю в Берлине.

– А что это за друг? – поинтересовалась Арина.

– Его зовут Ричард. Это брат одной моей хорошей приятельницы. Большую часть времени проводит в Лондоне, но этот дом достался ему от дедушки, так что он не хочет его продавать. Так и стоит без дела большую часть года.

– Очень любезно с его стороны пустить нас, – улыбнулась Арина.

– Не беспокойтесь, он получает достаточно любезностей в ответ. У наших семей есть интересы в смежных сферах бизнеса, – ответил Максим, помогая Арине подняться. Она на секунду пожалела, что они покидают причал. Это было так здорово, просто сидеть и разговаривать о его друзьях. Может быть, удалось бы узнать и еще что-нибудь. Когда имеешь дело с человеком, отгороженным от всех толстенной невидимой стеной – куполом, за который он никого не пускает, – важна каждая мелочь.

– Пойдемте, дорогая Белоснежка. Обещаю, вам понравится дом. Внутри он еще интереснее, чем снаружи, – пообещал он бархатным голосом. Арина вздрогнула, ощутив глубоко внутри знакомые сладкие волны. То, чем они занимались, было порочно, безнравственно – ужасало.

Она хотела бы, чтобы он делал это с ней снова и снова.

– Мне страшно, – призналась она, стоя на пороге дома, глядя ему в глаза. Что бы он ни делал с нею до этого, было не в счет. Сейчас она стоит на пороге чего-то несоизмеримо большего, и темные окна дома пугали ее. Там она останется с ним наедине, в его власти на сто процентов.

– Это правильно. Так и должно быть, – кивнул Максим, нажимая кодовое сочетание на датчике возле входа. Он крепко держал ее за руку, словно на всякий случай. Так крепко, что ей почти больно. Боится, что она снова сбежит? Но поздно, ведь они уже здесь, они заходят в просторную прихожую, и Арина слышит, как за ее спиной закрывается дверь.

Никуда она не убежит, разве что он сам прогонит ее от себя.

– Осторожнее, тут кругом понаставлено всякого дорогущего старья. Ричард помешан на этой рухляди, как и его дед. Он расстроится, если мы тут с вами пошуруем. А впрочем, наплевать.

– Мы взломали музей! – невольно восклицает Арина, оглядываясь вокруг. Стены выкрашены в нежный сливочный цвет, белоснежная лепнина обрамляет углы и края стен. Антикварная мебель на тонких ножках настолько изящна, что на нее страшно садиться, а картины на стенах – оригиналы, не иначе. На тонконогих столиках и тумбах – вазы со свежими цветами, старинные рамки со старинными же фотографиями.

– Что-то вроде того. Не хватает только экскурсовода, – смеется Максим и одним движением сбрасывает с ног сандалии – они разлетаются и остаются валяться на полу. На нем все еще нет футболки, но на это ему, кажется, наплевать. Взгляд Арины невольно фокусируется на его загорелой груди. Как странно, что он уже видел ее голой. Он видел даже, как она сходила с ума, испытывая оргазм от одного только прикосновения его пальцев, а она не видела ничего, кроме его груди. Нечестно.

– Что-нибудь выпьете? – Он насмешливо смотрит на Арину, застывшую посреди прихожей. На плече, чуть выше левого соска, Арина только сейчас это заметила, у него белеет длинный тонкий шрам.

– Что? – вздрагивает она, возвращаясь в реальность.

– Не знаю, предлагать ли вам вина. От него вы становитесь совершенно неуправляемой.

– Я… вы… – возмутилась было она.

– Ладно-ладно. Не слишком-то обижайтесь. Помните, что даже сейчас вы стоите тут в моей футболке.

– И чья это вина? – продолжала возмущаться Арина, следуя за Максимом по дому.

– Туше! – кивнул Максим и взял ее за руку.

Дом был потрясающий. За прихожей шла огромная гостиная с высоченными потолками, она была также обставлена в стиле германских кайзеров. Картины и свечи в канделябрах, роскошный черный рояль в углу. Особенно замечательно смотрелось остекление, главной задачей которого было – не загораживать поистине умопомрачительный вид за стенами дома. В темноте можно было увидеть белые контуры яхт, манящие огоньки вдалеке – другие дома. Она в Германии, в шикарном особняке какого-то миллионера. Тут мягкие ковры и самый красивый мужчина в мире предлагает ей вина. Но затем Максим включает свет, и сумеречная картина исчезает, в огромных окнах отражается комната, Арина и Максим, он с двумя бокалами и бутылкой вина в руках.

– Вы любите ростбиф? – спрашивает он, протягивая Арине бокал. – Он прекрасно сочетается с этим вином. А почему, кстати, вы не вегетарианка?

Вопрос застает Арину врасплох, и она тушуется, не зная, что ответить.

– Я имею в виду – вы же плакали над моим жирафом, и вы лечите животных от всяких там заболеваний, видите в этом смысл вашей жизни и призвание. Я прав? Было бы только логично…

– Не знаю. Я не задумывалась об этом. Наверное, я просто слабая, – бормочет Арина, мечтая провалиться сквозь землю.

– Вот уж извините, никак не поверю. Вы совсем не слабая. Если бы вы были слабой – вас бы не было здесь. Верно?

– Это другое, – смутилась она. – И я… я ведь знаю, что не могу изменить мир. И не спасу того жирафа. Я ничего не могу. Но это не значит, что мне не больно. Вы понимаете меня?

Максим застывает и молча рассматривает ее лицо, словно пытается разгадать его или хотя бы запомнить каждую его черточку. Его взгляд ненасытен и жаден, хотя Арина уверена на сто процентов, что он видел женщин куда красивее, чем она. Что она такое, в конце концов? Бледная и усталая, перепуганная донельзя, волосы растрепанные, в чужой футболке, висящей на ней мешком. Не самое сексуальное зрелище на свете, и все же достаточно соприкоснуться взглядом с этим огнем, чтобы понять, насколько сильно он ее жаждет.

– Как вы хотите, чтобы это было? – спрашивает он вдруг. Арина делает шаг назад и в недоумении смотрит на него.

– Чтобы было что?

– Как вы хотите, чтобы я взял вас в первый раз? – спрашивает он совершенно серьезно, и на секунду Арина приходит в ужас. Он разгадал ее? Он спрашивает ее о таких вещах!

– Не знаю, – еле слышно выговаривает она.

– Можете не отвечать, – улыбнулся он.

Он отступил назад и сел в глубокое кресло, стоящее справа от рояля. Кресло это было скорее как трон. Он расположился в нем, положил локоть на подлокотник и оперся щекой о кулак. Арина так стояла перед ним, ловя ртом воздух – дельфин, выловленный и оставленный лежать на берегу.

– Снимите босоножки, пожалуйста, – просит Максим тихо, но требовательно. Арина оглядывается вокруг, словно пытаясь удостовериться, что все происходящее – не сон.

Адреналин стартует откуда-то из центра солнечного сплетения и атакует все ее вены, каждую клетку ее тела. Она наклоняется и неуверенными движениями принимается снимать левую босоножку. Руки дрожат, ремешок застрял между пальцами, а Максим спокойно наслаждается ее мучениями. Со второй босоножкой получается немного лучше. Арина снимает ее и держит обе босоножки в руках, не зная, что с ними делать.

– Бросьте! – командует он, и она послушно подчиняется – просто отбрасывает их, не глядя, в сторону.

– Теперь футболка, – продолжает он. Комната залита ярким огнем, и спрятаться негде. Она вся у него на виду, и от этого сердце стучит все сильнее. Арина медлит, еле дыша. Неужели это всегда – такая пытка?

– Футболка! – он чуть повышает голос. – Или накажу!

Она скрещивает руки и хватается за края ткани. Тянет вверх – и на секунду мир закрыт тонкой тканью с его запахом.

– Вам не холодно? – спрашивает Максим подчеркнуто вежливо, когда Арина остается перед ним, прикрывая ладонями грудь. Нет, ей не холодно, ее терзает невыносимый жар.

– В таком случае опустите руки, пожалуйста. Я хочу посмотреть на вас, – невозмутимо продолжает он.

– О! – Арина делает над собой усилие и отводит руки от груди. Чувствовать себя обнаженной под его изучающим, жаждущим взглядом – это тоже было пыткой, но другого рода. Ее груди предательски выдавали ее чувства. Соски торчали вверх, как сигналы капитуляции.

– Что вы чувствуете сейчас? – спрашивает он и наклоняется вперед. Теперь его глаза горят интересом.

– Я… не знаю, как это назвать.

– Попробуйте! – требует он. – И снимите ваши милые штанишки, пожалуйста.

Он хочет, чтобы она стояла совершенно голой перед ним? Хочет знать, что она чувствует стыд, возбуждение, дрожь в коленях – все сразу, и все это каждой клеткой. Хочет сидеть в кресле одетым.

– Только после вас, – неожиданно заявляет Арина, набравшись смелости.

Этого вы не ждали, ваше высочество? Максим смеется и хлопает в ладоши.

– А вы шаловливы. Это хорошо! Значит, хотите, чтобы я тоже разделся? – Он встает с кресла и медленными, дразнящими движениями стягивает с себя шорты, единственный предмет одежды, который на нем оставался. Арина ахает, увидев его огромный, набухший от возбуждения и торчащий прямо вперед член.

– Почему-то я не думаю, что теперь вам стало легче, – смеется он. – И что вы чувствуете сейчас, моя дорогая?

Что она чувствует? Кровь прилила к лицу, глаза оказались прикованными к этому огромному орудию его власти над ней, а мыслить разумно стало решительно невозможно. Что он будет делать с нею этим?!

– Нравится? – спросил он. Вместо ответа Арина расстегнула «молнию» на своих капри и стянула их вниз. Максим замер, разглядывая стройную обнаженную девушку, отдавшую себя в его руки. Она вся трепетала, ее губы были приоткрыты и дрожали, и на секунду Максим представил ее стоящей перед ним на коленях, его член – там, в этом прелестном рту, плотно обхваченный ее губами. От этой мысли эрекция усилилась настолько, что член чуть не взорвался под давлением, и Максиму пришлось сделать три глубоких вдоха, чтобы вернуть контроль над собой. О, эти игры его всегда вдохновляли.

– Повернитесь, пожалуйста, и поднимите руки, – скомандовал он довольно холодным тоном. Он заставил себя оторвать взгляд от ее губ и опустился обратно в кресло. Теперь он тоже дышал сбивчиво и неровно. Арина послушно развернулась в сторону окна, черная поверхность которого отражала всю комнату – рояль, большие деревянные напольные часы, низкий диван в паре шагов от нее и ее саму, ее обнаженное тело – лучше всякого зеркала. Она подняла руки вверх, как «Девочка на шаре» Пикассо.

Она и внешне отдаленно напоминала ее, эту девочку. Такая же хрупкость, такие же ломаные линии. Арина словно впервые в жизни видела эту женщину, отражающуюся в стекле. Незнакомка была красива и вызывающе обнажена. Грудь немного поднялась вверх вслед за руками, и соски умоляли, чтобы к ним прикоснулись. Черные волосы рассыпались по плечам. Он смотрит на ее зад. Она видит его отражение в стекле. Сколько же это продлится?

– Не оборачивайтесь, – прошептал он. Арина еле держалась на ногах, и, когда он подошел к ней вплотную, ему пришлось подхватить ее, чтобы удержать от падения. Но его руки неожиданно обхватили ее тело, ладони легли на груди, а пальцы прикоснулись к соскам. Наконец-то! Она ждала этого прикосновения почти весь день! Тут она почувствовала у себя на ягодицах его напряженный, твердый член. Максим положил рядом, на плоскую спинку дивана надорванную фольгу с презервативом. Поймав ее удивленный взгляд, сказал:

– Ваш укол подействует только через несколько часов. – Он склонился над ней. – А я хочу трахнуть вас прямо сейчас.

Сильнейшая паника смешалась вдруг с опьяняющим до головокружения восторгом. Сейчас. Это случится сейчас.

– Девочка моя, – Максим прижал Арину к себе и вдохнул аромат ее волос. – Я даже не знаю, как лучше трахнуть вас сначала. Может быть, прямо здесь? Да! Я хочу смотреть на вас и трахать вас. И я хочу, чтобы вы смотрели на это тоже. Как вам такой план?

– Да! Да! – шептала Арина, прикрыв глаза, наслаждаясь игрой его пальцев на ее сосках. Он прав, ее тело – как скрипка, и он играет на ней профессионально. Она простонала, когда его губы прикоснулись к ее шее. Сквозь приоткрытые ресницы она видела их в окне, обнимающихся, обнаженных, распутных.

– Вам нравится? – спрашивает он, обводя языком мочку ее ушка. В ответ она только стонет – глубоким, гортанным стоном. Максим тихо смеется в ответ.

– Наклонитесь вперед, моя дорогая, – шепчет он, – и смотрите на нас. Обопритесь на диван.

Арина чувствует, как его руки мягко подталкивают ее, она сгибается и склоняется вниз, опираясь ладонями о спинку низкого диванчика. Чувство беззащитности и доступности становится почти непереносимым, когда Максим вдруг просовывает ладони между ее ног и заставляет расставить их дальше друг от друга в стороны.

– Посмотри на себя, – просит он, и Арина повинуется. Она смотрит на себя, наклоненную им вперед, и сгорает со стыда и восторга.

– Какая красивая задница, – говорит он тихо и проводит ладонью прямо по клитору, затем его пальцы пробираются глубже внутрь. Он смотрит на Арину и удовлетворенно кивает. – Вот так. Это хорошо. Однажды мы сделаем такую фотографию.

– Что? – пугается Арина. – Нет, не надо. Вы что!

– О, вы забыли? Вы будете делать все, что я захочу. Скажите это. Скажите мне, – потребовал он.

– Я… я буду, да! – срывающимся голосом прошептала Арина, и Максим удовлетворенно кивнул.

– Могу поклясться, что завтра вы даже ходить не сможете, вот что я с вами сделаю! – шепчет он самым искушающим голосом на свете. Одна его рука по-прежнему давит ей на спину, удерживая ее в позе, другая продолжает исследовать ее промежность. Он проводит большим пальцем по коже вокруг анального кольца, безымянный палец погружается во влагалище. Из ее груди вырывается глухой стон, а его пальцы снова накрывают клитор. Он принимается массировать его круговыми движениями, доводя ее до самой крайней точки экстаза.

– Вы совершенно готовы, – говорит он – и останавливается. Арина поднимает взгляд и видит его отражение в стекле. Глаза Максима горят от восторга. – Не шевелитесь, стойте, замрите!

Но это почти невозможно выполнить, весь низ живота зашелся в неистовой первобытной пляске желания, волна за волной, каждая мышца, каждый закоулок ее тела, и густой стыд смешался с отчаянной решимостью и восторгом. Она завороженно смотрела, как Максим берет презерватив и надевает его на член одним ловким движением пальцев. Затем он обеими руками хватает ее бедра и рывком приближает к себе. Ее тело изгибается, она чувствует, как член с силой упирается ей в промежность.

– Он такой большой, – шепчет Арина в испуге. Максим улыбается.

– Придется вам, моя дорогая, принять его целиком, – невозмутимо улыбается он. – Как тут у вас все туго! Это здорово!

Арина бросает взгляд на сумасшедшую картину в стекле. Максим возвышается над ней, как великолепный и непостижимый инопланетянин с горящими глазами.

– Сейчас, моя Белоснежка, сейчас! – шепчет он и улыбается. – Сейчас я вас трахну. Вы же хотите этого, не так ли? Скажите «да».

– Да! – шепчет Арина, теряясь во взрывоопасной смеси желания и страха.

Тогда Максим преодолевает последнее сопротивление и сильным рывком пронзает ее влажное тело. Он входит в нее глубоко, сразу за один рывок – и тут же понимает, что что-то не так, что-то неправильно. Он чувствует внутри преграду, которой просто не должно там быть. Повинуясь импульсу, яростные движения его бедер разрывают ее изнутри еще несколько раз, прежде чем он останавливается и с изумлением смотрит на женщину под собой.

Арина кричит в голос от ужасной боли и выгибается в его руках. Она оступается и падает на пол возле дивана, ее тело сотрясают рыдания. Максим, бледнея, бросается к ней, и вопрос, нелепый и невероятный, возникает у него в сознании сам собой.

– Я что… лишил тебя девственности?