Тишина и прохлада темного дома показались Арине настоящей гаванью, тут не было ужасных шелколицых гномов, незнакомых людей, подготавливающих с самым серьезным видом место будущих пыток, не было Хельги. Только приглушенный свет ламп, обтянутых шелковыми абажурами, и нежные звуки музыки Стинга, A Thousand Years, и мягкий полумрак гостиной. Мужчина и женщина, которых влечет друг к другу – что может быть проще и одновременно сложнее?

Арина пританцовывает, стоя посреди гостиной. Тяжелые, обволакивающие басы действуют опьяняюще, усталость добавляет свое, и вот ее затягивает в себя изысканная и чувственная мелодия, которую она теперь навсегда свяжет с этим вечером.

Максим появляется в комнате, он держит в руках что-то, но Арина не успевает заметить что. Он заходит ей за спину, берет ее ладони в свои, поднимает их руки высоко над головой и танцует, повторяя ее движения.

– Ты очень грациозна, Белоснежка! – шепчет Максим. – Иди прими душ, затем надень это и поднимайся в библиотеку. – Он протягивает Арине висящее на его руке тонкое прозрачное платье, одно из тех, что висели на перекладине, но так и не были использованы в съемке, хвала небесам. Тонкая вышивка скользит в руках, и платье почти падает на пол. Максим подхватывает его в последний момент и вкладывает в Аринины руки. Она бледнеет.

– Ты будешь меня в нем фотографировать?

– Ты знаешь, где библиотека, да? – Максим сух, собран, серьезен и даже насторожен. – Я хочу, чтобы ты сделала все, как я сказал, а потом сама пришла ко мне. Ты меня понимаешь?

Арина, судорожно сглотнув, кивает и провожает его испуганным взглядом. Он уходит, оставляя ее наедине с платьем. Она поняла, чего он хочет. Она приготовит себя для него, придет и добровольно отдастся в его руки. Никакого принуждения, никаких игр.

Решение за тобой, Белоснежка.

Арина схватила платье и убежала в спальню. Стоя в ванной комнате, она старалась справиться с волнением и унять сердцебиение. Что он будет делать с ней, что он приготовил для нее? Вдруг она не выдержит, вдруг это будет за гранью, если для нее еще есть какая-то грань, за которую она не перейдет, если ее об этом попросит властный красавец в серой рубашке с металлическим отливом.

Один шаг, затем другой, не надо спешить, не стоит думать об этом слишком сильно. Раздеться, принять душ, одеться. Все просто. Ведь ты же хочешь этого! Теплые струи смоют и этот невыносимый день, и яркий грим, следы которого все еще видны на лице. Чистая и голая – вот какой он хочет ее сейчас видеть. Чистой, голой и покорной.

Ты придешь сама, поняла?

Внутри ее тела еще сохранились следы его спермы, и Арина тщательно смывает их восхитительно пахнущим гелем. На левой руке, чуть ниже плеча, она вдруг замечает темные пятна. О, это следы от его пальцев. Она закрывает глаза, и перед ее мысленным взором встает незнакомая комната, его безжалостный член, врывающийся в нее, несмотря на все ее сопротивление, и его сильные, непобедимые руки, удерживающие ее под собой до тех пор, пока возбуждение не лишает ее желания сопротивляться.

Выйдя из душа, Арина нерешительно оглядывает платье. Забавно, как такое длинное и закрытое платье – до самого пола, с длинными рукавами и узким вырезом – закрывает так мало от посторонних глаз. Дымчатая вуаль, изогнутые линии тончайшей ручной вышивки. Серо-голубые цветы сплетаются в танце на надплечье, стекают к правому бедру и ниже, по ноге. Внизу вуали становится значительно больше, она окутывает ноги, путается между ними, как пышное платье невесты, и только глубокие разрезы дают свободу движениям, создавая ощущение летящих по океану волн. Невообразимо появиться в таком платье на людях, и все же Арина прикасается к платью в немом восхищении.

Настоящее произведение искусства. Как и ты для него.

Эта мысль пугающе холодна. Кого он видит за тонкой серо-голубой дымкой прозрачного платья? Знает ли он хоть что-то о настоящей Арине, или эта глупая, простая девочка совсем не интересует его? Платье скользнуло по рукам и осело на ее плечах, окутало тонкими нежными волнами ноги. Восхитительное, волнующее чувство.

Она готовит себя для него.

Арина провела рукой по покрытому паром зеркалу и в очистившейся зеркальной поверхности увидела то, что заставило ее ахнуть. Она стояла в серо-голубом прозрачном тумане, влажные волосы обрамляли ее бледное лицо, глаза горели незнакомым ярким блеском. Под тканью, неприкрытые и просвечивающие ярче, чем если бы были обнажены, – округлые контуры грудей, нежные розовые соски, манящая впадинка живота, тонкая полоска оставленных на лобке волос. Настоящая мужская мечта.

– В библиотеку, – сказала Арина самой себе, и сердце стукнуло, кровь забурлила, кружа голову и затрудняя путь. Сверху, со второго этажа, до нее доносились странные напевы, хор женских и мужских голосов – древняя мелодия, странная песня под барабанный бой и скрипки. Максим, босой, в расстегнутой рубашке, стоял у окна и слушал музыку, держа в руке бокал с вином.

– Что это играет? – спросила Арина, появившись на пороге. Максим обернулся и замер. Вино из бокала пролилось на ковер, но он не среагировал.

Она была прекрасна. Русалка, пришедшая на его зов… Арина стояла в дверях и застенчиво улыбалась. Неужели она принадлежит ему?

– WardRuna, тоже ребята из Швеции. Песни рун, – проговорил Максим хриплым голосом. Он молчал, не в силах оторваться от манящих изгибов тела, так доверчиво и наивно отданного в его руки.

– Можно мне выпить? – попросила Арина. Максим очнулся, подошел к ней и поднес бокал к ее губам, но не дал ей поднять рук.

– Нет, Белоснежка, – прошептал он. – Я сам.

Медленно, аккуратно он влил несколько красных капель ей в рот.

– Вкусно, – прошептала она, смакуя бархат напитка.

– Вино называется «Серрон Ремордимьендо», – говорил Максим будничным тоном, продолжая поить Арину маленькими глотками. – Встань на колени. Тут есть ковер, тебе не будет больно.

– Что? – ахнула Арина, и краска бросилась ей в лицо.

– Это вино, – продолжил он, а глаза его горели огнем, – в переводе с испанского его название означает «раскаяние», «сожаление». Очень подходит к сегодняшнему вечеру, не считаешь?

Максим отошел, еще раз скользнув взглядом по платью, притягивающему к наготе сильнее, чем если бы Арина стояла тут и вовсе безо всякого платья. Он заговорил снова, серьезно, твердо, даже жестоко.

– Встань. На колени. Передо мной, – отчеканил он стальным голосом, и Аринино сердце забилось, как птица в ловушке. Ее ноги стали ватными, ненадежная опора. Он хочет, чтобы она стояла перед ним на коленях. Так тому и быть. Арина чуть приподняла вуаль и неловко опустилась на пол. Ковер и правда оказался не лишним. О, да он выбрал место с умом. Стоять на полу было бы куда неприятнее.

– Смотри на меня, – приказал он. Теперь он был намного выше ее, и ей пришлось задрать подбородок и закинуть голову, чтобы исполнить команду. Максим возвышался над ней, сильное мужское тело, руки в карманах светло-голубых джинсов, из-под расстегнутой рубашки виднеется загорелая накачанная грудь. Он в отличной физической форме, что и неудивительно для человека, постоянно гоняющегося за хорошим кадром. Его лицо… Он наклонился над ней и смотрел теперь сверху вниз горячим, опаляющим взглядом. Его спутанные волосы свесились ему на лицо и мешали, но он не убирал их. Он глубоко дышал и не сводил взгляда с Арины, стоящей перед ним на коленях.

– Ты просто великолепна! – Его губы изогнулись в порочной ухмылке, в глазах заплясали бесы. – Расстегни мои джинсы.

– Я? – спросила Арина и посмотрела на Максима с мольбой, но он не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей в этом, только улыбнулся еще победнее.

Ты будешь делать все, что я захочу.

Арина густо покраснела, но поднесла дрожащие пальцы к ширинке, за которой она уже чувствовала огромную, набухшую от возбуждения мужскую плоть. Она потянула «молнию» вниз, затем, медленно и нерешительно, она стянула вниз джинсы. Теперь между нею и возбужденным членом остались только серые, с темной каймой, трусы-«боксеры».

– Ну, смелее, девочка, – рассмеялся Максим. – Вам нужно познакомиться поближе. Сегодняшнюю ночь ты проведешь насаженной на него, как на кол. Так прояви уважение, хоть взгляни на него.

Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Арина ахнула, представив, что кроется за этими словами, и ее сковал ступор. Пальцы перестали ее слушаться.

– Дыши, Белоснежка. – Максим улыбнулся ей и ободряюще кивнул. Тогда она одеревеневшими пальцами потянула «боксеры» вниз, открывая темно-каштановую полоску волос, бегущую вниз по плоскому животу. И тут он возник перед ней, не сдерживаемый больше ничем, как дуло пулемета, наставленное ей прямо в лицо. Большой крепкий член с тонкой ложбинкой на головке стоял и был направлен вперед и чуть-чуть вверх. Неужели это было у нее внутри? Она действительно забыла, как дышать.

Но Максим и не думал останавливаться. Он дышал все глубже, и глаза его были теперь прикованы к Арининому лицу. Он наслаждался каждой каплей ее смущения.

– Потрогай его, – продолжал он пытку, будто паника на лице Арины лишь веселила его. – Выпей вина!

Он вдруг склонился и влил ей в рот большой глоток сухого красного «сожаления». Арина глотнула, но часть пролилась и потекла по ее губам, по телу, по прозрачному платью.

– Ты сама напросилась, моя хорошая, – прошептал он. – Я не могу вспомнить, чтобы хотел кого-нибудь так, как тебя, девочка. Моя девочка, да? Моя, да?

Он мягко захватил рукой ее еще влажные волосы и силой притянул ее лицо так близко к члену, что она почувствовала не только тонкий мужской запах, но и пульсацию, движение члена рядом с губами.

– Возьми его в рот, – сказал Максим глухо.

– Что? – ахнула Арина.

Максим на несколько секунд закрыл глаза, словно уговаривая и успокаивая себя, затем открыл их и повторил снова, чеканя каждое слово.

– Я хочу, чтобы ты взяла его в рот, – и он упер кончик члена ей в губы. – Раскрой рот пошире, девочка. Так!

Арина приоткрыла губы и почувствовала, как его теплый твердый орган оказывается у нее во рту. Максим простонал, почти прорычал от наслаждения и прижал Арину к себе еще сильнее, глядя на нее сквозь пелену потемневших от наслаждения глаз. Арина осторожно провела языком по упругой, нежной поверхности члена, и Максим снова простонал и задрожал, вцепившись ей в волосы.

– Маленькая, маленькая, ну что ты, – пробормотал он, с изумлением наблюдая за тем, как Арина сжимает губки вокруг основания его члена. – Ты знаешь, что делать дальше?

Арина не знала и хотела сказать ему об этом, но он удержал ее, и она только подвигала головой.

– Только не вынимай его изо рта. Господи, как же ты заводишь, когда стоишь вот так подо мной. Ты на коленях перед мужчиной, с его огромным членом во рту, подумай, Белоснежка. Для меня это самая прекрасная картина в мире.

Услышав это, Арина вдруг испытала такую острую волну желания, какой не испытывала еще никогда. Она хочет принадлежать ему, хочет, чтобы он стонал, сходил с ума от наслаждения, чтобы делал с ее телом то, что пожелает. Она хочет, чтобы он был счастлив.

Стоп, но он не верит в счастье. И не в его правилах портить жизнь маленьким невинным девочкам. Что ж, она уже не так и невинна.

– Почувствуй меня у себя во рту. Так! Соси, девочка. Представь, что ты пытаешься обнять его ртом как можно крепче, и одновременно соси, как конфету. О, да! Очень большая конфета, да, Белоснежка? – Арина не может ему ответить, но ему этого и не нужно. Его голос почти срывается, и он следит за ней затуманенным взглядом, от одного соприкосновения с которым низ живота сжимается от предвкушения чего-то острого и запретного. Это возбуждает, но она ни о чем не думает сейчас, кроме того, что его член живет у нее во рту. Она сжимает его и движется, вперед и назад, подталкиваемая умелыми движениями его рук, сильными ударами бедер.

Арина вовсе не уверена, что делает все правильно, но Максим стонет и шепчет что-то неразборчивое. «Глубже»? Да разве это возможно – еще глубже? Но он продолжал давить ей на затылок, не сильно, она могла бы увернуться, если б захотела, но она не хочет. Она повинуется движениям его рук и позволяет его члену проскользнуть еще дальше, почти лишить ее кислорода.

Он трахает ее прямо в рот! Это сумасшествие, и она тоже сошла с ума или исчезла вовсе, и теперь больше не Арина, а приз, подарок на день рождения, рабыня по доброй воле, единственное желание которой – справиться с этим чудовищным напором, с этим невероятным объемом. Дыши, Белоснежка, дыши! Его движения становятся прерывистыми и куда более резкими. Его пальцы впиваются в ее затылок, не давая остановиться, отстраниться. Затем что-то меняется, и Максим вдруг делает шаг назад, от нее. Что-то не так? Он смотрит ей в глаза – взгляд сумасшедший, требующий и ждущий чего-то.

– Смотри на меня, – командует он и подносит трепещущий член к ее распахнутым губам. – Сейчас я кончу тебе в рот. Я хочу, чтобы ты это видела.

Он говорит, и это тут же происходит на самом деле. Максим не отрывает взгляда от покорного лица покоренной им Белоснежки. Тугая струя белой жидкости выплескивается прямо ей в рот, от нее ни увернуться, ни спрятаться. Лицо Максима искажается от наслаждения. Арина глотает сперму, но не смыкает губ, пока сладостные сокращения и пульсация не останавливаются полностью, затем приближает губы к члену и проводит по его головке языком.

– О, девочка ты моя, девочка, – стонет Максим и оседает к ней на ковер, поднимает ее, тянет к себе и целует в губы – страстно, требовательно, проникая внутрь, он проводит языком по ее зубкам, играет с кончиком ее языка, которым она так сладко орудовала еще несколько секунд назад. Его руки судорожно прижимают Арину к себе, он прижимает ее и гладит по спине.

– Прости, прости меня, девочка, – шепчет он ей в ухо, хотя Арина не знает, за что он просит прощения. Она кладет голову ему на плечо и улыбается. Она сделала все, что он просил, она выдержала.

– Тебе было хорошо, правда? – спрашивает она, и Максим в изумлении чуть отстраняется, потом приподнимает за подбородок ее лицо и смотрит в глаза.

– Ты даже не представляешь, насколько хорошо, Белоснежка. Ты совершенное чудо. Я поверить не могу, что заполучил тебя.

– Ты заполучил меня, – покорно кивает Арина.

– И ты все еще согласна делать все, что я захочу от тебя? – спросил он нежно. – Потому что это был только первый акт нашей оперы.

– Что? – Арина опешила.

– Или балета. Как пожелаешь. – Максим ловит ее взгляд и усмехается. – О, я не думаю, моя дорогая Белоснежка, что этой ночью тебе придется спать. Я хочу тебя каждую минуту, что ты рядом.

– А это не наваждение? – усмехнулась Арина. – Может быть, ты в детстве насмотрелся диснеевских мультиков?

– Не думаю. А впрочем… – пожал плечами Максим. – Пойдем, я должен хорошенько покормить тебя. Поверь, дорогая, сегодня тебе понадобятся силы.