Они приехали туда так быстро, как только смогли, но все их усилия были тщетны. Они влетели туда, готовые ко всему. Аркадий – держа в ладони девятимиллиметровую «беретту», Максим – бельгийский Five-Seven. Наивные, они надеялись застать Коршунова в его гнезде.

Все птицы осенью улетают.

В большом доме, уютно устроившемся в окружении высоких голубых елей, никого не было. Мягкая мебель была перетянута грубыми льняными чехлами, ковры на полах скручены и оставлены у стен, чтобы не собирать пыль. Вся электроника была обесточена чьей-то заботливой, исполнительной рукой. Все телевизоры, стереосистемы, роутеры и даже лампы, светильники на придиванных столиках – все было отключено от Сети. Ни компьютеров, ни ноутбуков, ни планшетов. Ровные, чистые поверхности, сияющие чистотой, говорили, что вся эта подготовка и консервация завершились совсем недавно. Ни одного окна не было приоткрыто, ни одна комната не проветривалась. Холодильник в просторной кухне, оснащенной всем, о чем только может мечтать профессиональный повар, был пуст. Не было ничего, даже пакета молока, даже солонки или перечницы на идеально чистых кухонных столиках.

В этом доме не собирались жить. Во всяком случае, не в ближайшее время.

– Я думаю, в этот дом они даже не приезжали, – сказал Аркадий, проведя пальцем по холодному камню, которым был отделан массивный, от пола до потолка камин. – Их здесь не было.

– Мы должны проверить, – отозвался Максим. – Он хорошо подготовился. Это может быть частью плана.

– Да, он подготовился. Но к чему? Чего он добивается, играя с нами в кошки-мышки? – Аркадий продолжал держать пистолет перед собой. Он прошел дальше, к лестнице, которая, он прекрасно знал, вела в благоустроенный и звуконепроницаемый подвал. Для Коршунова любимое место во всем доме. Гулкий звук шагов по деревянному полу так и слышался в тишине. Сколько женщин сходило с ума от страха, слыша приближение этих шагов. Аркадий старался идти так, чтобы издавать как можно меньше шума, хотя он не думал, что они найдут кого-то в подвале.

Было бы странно.

– Закрыто, – крикнул Максим, дергая за ручку массивной двери.

– Отойди, – попросил Аркадий, мельком взглянул на замок и выстрелил по нему – один раз, второй. Замок жалобно звякнул и отлетел. Максим вышиб дверь ногой и зашел в подвал, все еще надеясь на чудо.

На то, что эта ужасная фотография была сделана здесь. На то, что они смогут найти Арину.

Подвал был пуст. Аркадий покачал головой и кивнул на стены.

– Можешь сравнить, но и так видно, это не то место. Он увез свои игрушки, очистил подвал. – Максим достал из внутреннего кармана мобильный телефон и посмотрел на фотографию, заботливо пересланную ему неизвестным абонентом. Арина, на цепях, в ЕГО платье, с гротескным макияжем, с какими-то цифрами на лбу. Невозможно представить, что его отец может сделать с ней. Как и невозможно представить, зачем ему это нужно.

– Видишь, камень другой. Здесь даже форма помещения другая. Здесь есть мебель, там – почти нет. И обод с потолка – тут нет такого, только крюки.

– Я понял! – крикнул Максим в бессильной ярости. – Я понял, что он не привозил ее сюда. Что еще ты хочешь, чтобы я понял?

– Максим… Мы должны пойти в полицию, – пробормотал Аркадий. – Активизировать свои связи.

– О господи, Аркадий, не будь ребенком. Ты же понимаешь, это не даст ничего. Но я согласен, мы выйдем отсюда и пойдем в полицию. Мы подкупим всех, кого сможем. Но время идет. Что, если… мы не найдем ее вовремя?! Что, если он… – Максим не смог закончить фразу, он резко развернулся и выскочил из мертвого дома. Величественные ели стояли, влажные от ночного дождя, и будто кивали ему с сочувствием.

Тишина. Предвестник бури.

Короткий, совсем тихий звук, настолько привычный, что сознание почти блокировало его, но Максим все же услышал. Его издал телефон, который Максим держал в руке. Короткий звук, одна-единственная нота, и все же почти все знают этот сигнал. В московских кафе, когда он раздается, сразу несколько человек оборачивается и хватает себя за карманы, лезет в сумки и рюкзачки. Звук, предустановленный производителем планшетов и телефонов, сообщающий своему хозяину, что в его почтовой программе появилось новое письмо.

Письмо от Арины. Невероятно! Максим вскрикнул, когда раскрыл почтовую программу и увидел сообщение, пришедшее словно из параллельной вселенной. Аркадий подбежал к нему. Сообщение, которое они получили, заставило их обоих нахмуриться.

Меня увезли насильно, но мне удалось вырваться из подвала. Этот дом где-то далеко от Москвы, не менее двух часов. Я попробую сбежать, времени мало. Где-то тут осталась Нелли, она в опасности.

Я не знаю, как остановить Коршунова.

А ЕГО НАДО ОСТАНОВИТЬ!

Тело будет уничтожено в любой момент, но пока что ОНО ЕСТЬ. Даты не верны. Убийца – он, никаких сомнений. Нужно воспрепятствовать уничтожению тела Екатерины.

Найдете ее тело – и остановите его.

П. С. Он не боится ничего и никого. КРОМЕ ЕЕ ОТЦА.

– Она попытается сбежать! – воскликнул Максим, и в глазах его появились слезы. – Надо ответить. Она ведь прямо сейчас там, она может прочитать.

– Ты прав! – кивнул Аркадий, и Максим вцепился в аппарат двумя руками. Буквы скакали у него перед глазами.

Арина, любовь моя, ответь. Скажи, где ты, что ты видишь рядом, может быть, есть телефон, фотографии на стенах. Убегай, спрячься, укройся получше – мы приедем и заберем тебя. Ты и наш ребенок – это все, что у меня есть на свете. Да, я знаю о ребенке! Прости меня за все абсурдные вещи, которые я говорил тебе. Я идиот, и я люблю тебя, и я мечтаю стать отцом, и я никогда не дам тебя в обиду. Просто ответь, не исчезай. Я не смогу без тебя жить!

– Отправлено! – бросил Максим, сверля взглядом телефон в ожидании ответа. Максиму казалось, что он почти видит своими глазами, как Арина склонилась где-то, скрытая от него километрами неизвестных дорог, и жмет на клавиши, спешит оставить сообщение. Кто гонится за ней?

Ответа не последовало. Никаких сообщений больше не пришло.

Отчаяние и ужас. Неужели же Коршунов снова схватил ее! Неужели все потеряно, их последний шанс. Аркадий смотрел на Максима, но не видел его. Он лихорадочно крутил в голове все последние события, всю информацию, пытаясь связать разорванные концы.

– Максим, она просто ушла раньше, чем ты отправил ответ. Закрыла почту – и ушла. Мы же не знаем, что это был за компьютер, или телефон, или планшет. Она его даже не прочитала, твое сообщение, но это не значит, что она не сбежала. Мы не знаем.

– Ты прав. Мы не знаем, не знаем, – кивнул Максим. – Зато мы знаем, что тело Екатерины Воронковой не уничтожено. Он убил ее, мой отец. Мы знаем это теперь. И в таком случае мы должны ехать.

Максим обошел машину и сел за руль.

– Куда? Куда ты собрался ехать? – возмутился Аркадий, моментально сообразив, о чем говорит Максим. И похолодев от страха. – Это глупо, очень опасно и безрассудно. Нам никто не поверит. Мы не можем вот так, без ничего поехать к нему! – зло гаркнул Аркадий. – Это чистая смерть.

– Она сказала – мы должны остановить моего отца, – упрямо повторил Максим и повернул ключ зажигания. – Ты видишь другие способы остановить его? Знаешь, мы давно должны были сделать это, еще когда я только нарисовал эти чертовы рисунки.

– Мы можем не доехать до него. Нас могут к нему не пустить! Он может быть не в России. Ты хоть понимаешь, что это ничего нам не даст? Она все равно не там, Арина-то где-то в другом месте.

Максим проигнорировал все, что говорил Аркадий. С ледяным спокойствием он включил передачу, машина тронулась с места. Аркадий хотел сказать что-то еще, но замолчал. Бесполезно. Он все равно не послушает, сделает все по-своему. Он никогда никого не слушает. И, самое ужасное, он прав. У них все равно не осталось никаких вариантов. Они не знают, где Арина. Они ничего не могут сделать, кроме одного. Аркадий достал телефон и набрал номер. Может быть, ему еще не ответят.

– Аркадий? Приветствую тебя в столь поздний час. Что-то случилось? – Голос Александра Воронкова был сонным, спокойным. Он ничего не знает. Впервые за много лет Аркадий почувствовал, как ледяной холод ужаса мешает ему говорить.

– Я… я…

– Аркаш? Ты там не пьян? Ты ж не пьешь! – Воронков рассмеялся.

– Александр Борисович? Прошу прощения за поздний звонок. Нам нужно срочно поговорить. – Эта короткая фраза стоила Аркадию огромных усилий.

Максим сидел за рулем, как каменное или, вернее, стальное изваяние. Машина летела по ночным дорогам с немыслимой скоростью.

Они оказались в центре Москвы через двадцать две минуты. Ни одна постовая машина не остановила их, только безмолвные камеры фиксировали их сумасшедший полет. Ночные прохожие, наверное, принимали их за чокнутых дорожных гонщиков, молодых недоумков, рискующих в погоне за адреналином своими и чужими жизнями.

Преступники. Отребье. Откуда только такие деньжищи.

Ни о чем этом не думали и не волновались Максим и Аркадий. Все двадцать две минуты они молчали, даже не стали обсуждать, что и как скажут они Воронкову. Полет их машины по черному от дождя асфальту был сродни медленному самоубийству. В их арсенале не было ни одного слова, чтобы доказать то, что они собирались рассказать человеку, способному уничтожить их одним движением брови.

Охрана была предупреждена, и кованые ворота городской резиденции Воронкова открылись перед машиной Аркадия. Дождь усиливался. Воронков принял их в кухне, чтобы не будить никого в доме. Пожилой мужчина, немного сутулый из-за высокого роста. Глубокие морщины пролегли по его высокому лбу. Было странно видеть его не по телевизору, не в кабинетах с государственными флагами, высокими потолками и овальными столами из красного дерева.

Не на приеме у министра иностранных дел Великобритании.

Не в репортаже о встрече на высшем уровне по вопросам мировой энергетики.

Не на кожаном кресле в автомобиле, въезжающем на территорию Кремля через Спасские ворота.

В полосатом байковом халате, на кухне, со стаканом кефира в руках. С вежливой, но слегка озадаченной улыбкой на губах.

– Я вас слушаю, – сказал он, оценив и мертвенную бледность Максима, и грязь на одежде обоих. – Вы попали в беду? Вам нужна моя помощь? Неужели Костик не может…

– Мы попали в беду, – подтвердил Аркадий.

– Я не занимаюсь решением проблем, Аркаш. Это странно, право слово, – нахмурился Александр Воронков. – Ты злоупотребил моим доверием. Вломился ко мне…

– Я знаю, кто убил вашу дочь, – бухнул Максим, и стакан с кефиром выпал из рук Воронкова на пол. Раздался звон бьющегося стекла, и белое пятно растеклось по кухонному полу.

Грохот вышел тот еще. На звук влетела охрана, пытаясь перехватить команду хозяина, не зная, что делать, хватать ли непрошеных гостей, выбросить ли их, или, напротив, заключить под стражу, обвинить в нападении на персону государственной важности.

– Нет, уйдите, – глухо прохрипел Александр Борисович. Охранники переглянулись, но послушались. Белое пятно так и осталось на полу, никто его не тронул. Воронков сверлил обезумевшим взглядом Максима, затем посмотрел на Аркадия, словно ожидая от него пояснений.

– Ее убил Коршунов, – произнес Аркадий и сам ужаснулся тому, как жалко, неубедительно и странно прозвучала эта фраза в тишине мирно спящего дома. Аркадию было известно, что Екатерина была единственной дочерью Воронкова, Бог не дал ему других детей. Что Воронков много лет живет с женой, с которой даже не разговаривает, и что все его интересы лежат в области политики и власти.

Умнейший человек, он молчал долго. Потом повернулся к Максиму:

– Мою дочь убил твой отец?

– Да, – кивнул Максим. – А теперь, из-за того, что об этом узнала моя девушка, он хочет ее убить.

– И ты хочешь, чтобы я ее спас, не так ли? – уточнил Воронков спокойным, даже дружелюбным тоном. Максим почувствовал, как ком подступает к горлу.

– Да. Я именно этого хочу.

– Нет, – ответил Воронков. Вот так, просто и коротко. Безо всяких вопросов. Без пояснений. – Что-то еще?

– Ты нам не веришь, – утвердительно пробормотал Аркадий. Воронков прикусил верхнюю губу.

– Нет. Я вам не верю.

– Но это правда, – прошептал Максим. – Он убил ее. И он убьет Арину.

– Зачем вы это делаете? – Воронков задумчиво теребил подбородок. – У вас конфликт с Костиком? Ты решил вступить в наследство пораньше? Нет, Максим, только не моими руками. Удивительно, как люди готовы использовать чужое горе в своих интересах.

– Мы не хотели…

– Заткнись, Аркаша, – заорал Воронков в голос. – Заткнись! Что ты получишь от Максима за то, чтобы свалить своего босса? Посмотри на этого молодого стервятника, Коршунова-младшего. Готов сожрать собственного отца. Да как у вас язык повернулся помянуть мою несчастную девочку. Я… Двадцать три года я живу, не зная, что с ней случилось. И ты пришел сюда, чтобы мой кошмар начался заново? Она умерла или жива – не важно. Ее нет! Прекратите это безумие. Убирайтесь отсюда! Охрана!

И тотчас же табун вышколенных стражников влетел в кухню. Аркадию скрутили руки первому, затем трое других бросились к Максиму. Он отскочил к окну и развернулся к Воронкову. На что он надеялся? Что тот поверит?

– Я вижу ее во сне! – крикнул Максим. – Двадцать три года. И это – мой персональный кошмар, и он не кончается.

– Ложь! – крикнул Воронков. – Уведите их. Арестуйте и предъявите обвинение в шантаже. В государственной измене. В шпионаже в пользу другого государства.

– Я был там. Был, когда все случилось. Я нарисовал ее. Рисунки у меня во внутреннем кармане, возьми, посмотри их. Это твой шанс узнать правду. Найти ее! Можешь делать со мной все, что хочешь, но посмотри рисунки. Убей меня, но спаси Арину. Или хотя бы отомсти ему за них обеих! – крикнул Максим, вырываясь из рук охранников. Ярость и отчаяние сделали его сильнее, он сумел на несколько секунд высвободить руку и тут же выхватил стопку измятых рисунков, которые он ненавидел всей душой. Он швырнул их в воздух, и листы разлетелись по всей кухне. Воронков изумленно наблюдал за этим листопадом, а затем мертвенно побледнел. Его взгляд упал на один из рисунков.

Воронков схватился за сердце и осел на пол. На рисунке обнаженная Екатерина смеялась, глядя прямо перед собой. Воронков замер и с великим трудом повернул голову к начальнику охраны.

– Оставьте нас одних, – прошептал он охране и махнул рукой.

– Уйти? – уточнил старший по смене. Воронков кивнул, тяжело дыша.

– Отпустите их.

– Вы уверены? – переспросил тот.

– Я что, должен приказывать дважды, чтобы меня начали слышать? Вы забыли, кто вы? Исполнять! – гаркнул Воронков. В кухне снова стало тихо. Все молчали, Максим стоял у окна и смотрел на капли дождя, стекающие по стеклу.

Охрана ушла. Воронков протянул дрожащую руку к листку и приблизил рисунок к глазам.

– Я так ненавидел этот колокольчик. Мало кто знал о нем. Как узнал ты? Кто-то сказал тебе, да?

– Говорю же, я вижу ее во сне. Двадцать три года.

– Катя совсем отбилась от рук, только и делала, что гуляла и развлекалась. Бог знает, что у нее были за друзья, – пробормотал Воронков. – Не знаю. Я не могу вам поверить. Я не понимаю, зачем вы это делаете со мной.

– Она не пишет больше, – сказал Максим сухо. – Не позвонила. Что-то пошло не так. Она не смогла убежать. Вот, посмотри, что он прислал. Он убьет ее. Он будет ее мучить!

Максим достал из кармана телефон и показал Воронкову фотографию Арины. Тот внимательно осмотрел ее, но ничего не сказал, отвернулся.

– Это ваше семейное дело. Оставьте меня.

– Арина написала, что только ты можешь остановить моего отца. Только тебя он боится.

– Меня? Почему бы ему меня бояться? Мы дружим много лет. Мы вместе делаем бизнес. Ваша Арина затеяла опасную игру.

– Арина сказала, что тело еще не уничтожено. Поэтому он боится тебя. Что ты можешь узнать правду.

– Тело? – перебил его Воронков.

– Да. Тело твоей дочери, он не уничтожил его пока. Не знаю, почему и откуда она узнала это, – пожал плечами Максим. – Но она говорит правду.

– А где оно, тело моей дочери? – спросил несчастный отец еле слышно.

– Я не знаю, – покачал головой Максим.

– Ты ничего не знаешь! – закричал Воронков. – И почему ты так уверен, что Екатерину убил твой отец? Ведь… он даже не знал ее.

– Все, что у меня есть – это рисунки. И кошмары. И вот это сообщение от Арины. Посмотри рисунки, посмотри их внимательно! Я не мог придумать такое. Да, я не знаю, где ее тело, не знаю, где это было. Я не знаю, как они познакомились и почему он убил ее. Я только знаю, что мой отец пытается убить мою девушку потому, что она узнала его тайну.

Аркадий собрал рисунки с полу и протянул их Воронкову. По лицу того промелькнула гримаса нечеловеческого мучения, с неохотой он принял рисунки и стал перебирать их дрожащими руками. Но с каждым эскизом его взгляд становился все более жадным, он вглядывался в каждую деталь, невзирая на то, какой кровавой она была.

– Сколько же тебе было лет, когда пропала Катюша? – спросил вдруг он.

– Шесть. Мне было шесть лет. С тех пор я и утратил желание спать на мягких кроватях, – горько усмехнулся Максим.

– Его лечили, – вмешался Аркадий. – Все думали, что у него случился нервный срыв. Его отец… всегда вел специфический образ жизни. Мы отправили его в хороший пансион в Шотландии. Его отец тогда имел проблемы с кокаином.

Воронков молча слушал, продолжая смотреть на рисунки.

– Да-да-да, все решили, что я спятил. Я и сам так думал. Сам видишь – щупальца, клыки, когти… Думаю, тут почти ничего нет реального. Маниакально-депрессивный психоз, мания преследования, фобия, расстройство сознания, повышенная возбудимость. Меня кормили препаратами на завтрак, обед и ужин, но ничего не помогло. Мои драконы всегда со мной.

– А твоя девушка? Что она знает?

– Только Арина была реальна, и теперь он забрал ее. Она заставила меня нарисовать их. Она думала спасти меня, а теперь… Ты сам потерял дочь, ты можешь понять, каково это, когда любимый человек пропадает без следа и ты во всем винишь себя, и каждую минуту думаешь о том, что ты сделал не так и как мог допустить до этого. Снова, снова, снова. Я понимаю, почему ты не веришь мне. Я и сам бы не поверил. Но у меня нет другого выхода. Я не знаю, где искать ее. У меня нет другого шанса…

– Я верю тебе, Максим, – прошептал Воронков.

– Что? – ахнул тот.

– Да, – кивнул тот, и в голос прорвались слезы. – Да. Я не понимаю как, не понимаю почему, но получается, что это он убил ее, мою девочку. Это место! Я почти не помню его. Господи, я был там всего пару сезонов, там обычно бывала моя жена.

– Ты знаешь, где это находится? – Аркадий сделал шаг вперед, а Максим, напротив, отступил назад.

– Это место реально? Оно и вправду существует на самом деле? Значит, Арина была права?!

– Арина? – Воронков посмотрел на Максима так, словно бы не видел его. – Екатерина. Катя. Получается, он знал ее задолго до того, как нас с ним свели дела. Господи, но ведь это невозможно! – И Воронков отбросил рисунок, приложил руки к лицу, его плечи сотрясли рыдания. Максим нагнулся и поднял рисунок. Он знал его. На нем Екатерины не было, на нем был изображен он сам, под одеялом, в крови. И чудовище с горящими глазами и длинными щупальцами, с когтями, которыми он пронзает Максиму сердце.

– Мы должны поехать туда. Ты уверен, что это именно то самое место? Как ты понял? – уточнил Аркадий тихо. Воронков медленно выпрямился, и в глубине его усталых, старых глаз мелькнул огонь.

– Уверен ли я? – Он грустно улыбнулся. – Это Завидово, дача моего тестя, генерала Саблина, отца моей жены. Детская комната Кати – единственная комната, где мы сделали ремонт. Тесть не хотел, чтобы на даче хоть что-то меняли, ему нравилась деревянная рухлядь. Он постоянно боялся, что в строительных смесях будут какие-то химикаты. Он прожил почти сто лет, между прочим, – добавил он.

Затем он вынул из рук Максима один из рисунков, тот самый, с чудовищем, и нежно провел пальцем по линиям стены, по смазанным обоям на картинке.

– Эти ландыши на обоях, редкая вещь. Эти обои я привез из-за границы, из ФРГ. Жена ездила со мной в ФРГ. Катюше тогда было три года, и мы сами поклеили новые обои, поставили другую кровать, заменили всю мебель. Видишь, ты запомнил ее уже постаревшей. Удивительно, как ты вообще мог это запомнить.

– Она была права. – Голос Максима шелестел, как листья, падающие на ветру. – Я был там.

– Ты был там. Мы провели там счастливое лето. Несколько лет. Когда дети маленькие, это такое… невероятное тепло. Так ты думаешь, ее убили там? Он убил ее, твой отец. – И голос Воронкова заледенел. – Что она могла ему сделать? Как они могли попасть туда, они даже не были знакомы, я никогда не видел его. Мы познакомились после ее смерти.

– Может быть, она просто не знакомила тебя с ним? – спросил Аркадий. – Она была с тобой откровенна, доверяла матери?

Воронков замолчал, словно не нашелся, что ответить на этот простой вопрос. Он сгреб рисунки в охапку и перешел из кухни в столовую, не глядя ни на Аркадия, ни на Максима. Они последовали за ним туда и дальше, в гостиную, к лестнице, ведущей наверх, в жилое крыло. У ступеней он остановился на секунду.

– Она почти никогда не ездила туда. В последние годы там вообще никого не было, а сейчас дача почти разрушена. Там ничего нет.

– Возможно, поэтому они туда и поехали. Не хотели, чтобы им помешали, – предположил Максим. – Мой отец не любит, чтобы ему мешали.

– Господи, – выдохнул Воронков. – Ты прав, Максим. Этот кошмар никогда не кончается, и ты все время думаешь, что ты сделал не так. Что случилось с чудесной маленькой девочкой, на какой вечеринке она потерялась, в какой момент повернула не в ту сторону? Иногда мне казалось, что она спешит прожить десять жизней за одну. Я был так зол, почти не общался с ней, надеялся, что со временем она образумится. Порвет со своими ужасными друзьями. Я пытался ей помочь, предлагал психологов, врачей, но она только смеялась и говорила, что я просто никогда не испытывал ничего подобного и не понимаю, что это такое – ходить по острию. Я говорил ей, что она допрыгается. Но Коршунов! Разве это возможно? Столько лет работать рядом со мной, сидеть за одним столом, видеть ее фотографии…

– Мне очень жаль, – пробормотал Аркадий.

– Мне тоже.

– Мы только хотим добиться правды. Мой отец готов убить мою невесту, чтобы только ты ничего не узнал. Понимаешь, чтобы выбраться сейчас, он снова может убить невинную девушку! – закричал Максим. – Хотя бы скажи, где это место. Может быть, он едет туда прямо сейчас. Арина уверена, что тело все еще не уничтожено.

Воронков сделал несколько шагов по лестнице наверх, словно не слышал его слов. Затем повернул голову и коротко бросил им:

– Ждите меня здесь.