Бал в Лувре между тем вступил в стадию антракта. Произошло это весьма неожиданно – Херр Скутер решил промочить горло и вылил себе на голову бутыль шампанского. Трудно сказать, какое количество напитка попало ему в рот, но Скутер закашлялся, споткнулся и упал. Его подхватили цыгане и утащили куда-то за кулисы. Публика ахнула, но Жан-Мишель Вжарь взял дело в свои руки, что-то скомандовал остальным музыкантам и начал наигрывать успокаивающую мелодию на колокольчиках. К нему присоединились скрипки, флейты и рюмки. Гости понемногу успокоились.

Заметив, что Король увлечён беседой с кем-то из дворян, кардинал подошёл к Королеве.

– Добрый вечер, Ваше Величество! – сказал он. – Праздник всё же удался на славу, хотя, признаться, эти варвары меня немного нервируют.

– Ну, что вы, ваша светлость, надо быть ближе к народу! – улыбнулась Королева. – Такая вот у нас современная музыка. Говорят, на окраинах Парижа эти ребята собирают толпы народа. Пора бы и нам, людям с хорошим вкусом, попробовать то новое, что приготовили наши музыканты. И знаете, я нахожу эту музыку приятной. Есть в ней что-то такое, что затрагивает самые глубины души, вы не находите?

Кардинал в этот момент заметил Рошфора, который тащил к нему официанта с бокалами шампанского.

– Что до меня, эта музыка не затрагивает, а только раздражает душу, – ответил кардинал. – Может быть, выпьем, Ваше Величество? За здоровье Короля?

С этими словами кардинал взял с подноса два бокала и незаметно для Королевы сыпанул в один из них большую щепотку белого порошка.

– Не могу отказаться от такого тоста! – сказала Королева, принимая бокал из рук кардинала. – Господа, у господина кардинала родился замечательный тост! – громко сказала Королева, привлекая внимание.

– За здоровье Короля! – провозгласил кардинал.

Выпили все, даже Скутер, которого цыгане и – особенно цыганки – откачали в предбаннике.

– Благодарю вас, господин кардинал, – сказал Король, направляясь к Королеве.

– Чёрт побери, Рошфор, отвлеки чем-нибудь Короля! – шепнул кардинал на ухо своему пиарщику. – Нельзя, чтобы он сказал что-либо Королеве раньше меня!

Рошфор начал напряжённо думать, так как времени не оставалось, но тут на сцену вылетел Скутер и снова подскочил к органу. Кардинал вздохнул, но тут же рассудил, что лучшего момента не найти, и повернулся к Королеве. Действительно, в этот момент всё внимание публики было захвачено прыжками Скутера вокруг органа, даже Король приостановился, чтобы отпустить шуточку по этому поводу. Кардинал повернулся к Королеве и заметил по её лицу, что наркотик уже начал действовать.

– Сейчас вам предстоит свидание с герцогом Бэкингемом, – шепнул кардинал на ухо Королеве. – Вы ведь так любите его, Ваше Величество.

Одурманенная наркотиком Королева кивнула.

– Вы так давно его не видели и ещё долгое время не увидите, – продолжал кардинал. – Пусть он оставит вам что-нибудь на память о себе, а вы оставите ему на память Жемчужину Дао. Вы меня поняли, Ваше Величество? Вы подарите на память герцогу Бэкингему Жемчужину Дао, верно?

– Я так и сделаю, – кивнула Королева.

– И ни слова Королю! – шепнул кардинал.

– Ни слова! – кивнула Королева.

– А теперь идите, потанцуйте с Его Величеством, – сказал кардинал, отпуская Королеву.

Между тем к ним уже подошёл Король.

– Ваше Величество! – сказала Королева, поглядев на Короля.

– Да, дорогая? – спросил Король.

– Ваше Величество, какое у вас величество! – воскликнула Королева и бросилась Королю на шею.

Скутер сразу же понял настроение Их Величеств и врубил соответствующую музыку, кивнув барабанщику, который начал отбивать ритм. Таких танцев в Лувре не видели никогда – ни до, ни после этого случая. Король с Королевой начали танцевать в ритме, под который остальные подстроились далеко не сразу. А Скутер, который из этого ритма вообще никогда не выходил, понял, что Их Величества его поняли, снял штаны и начал бегать по сцене в плавках. Он ещё играл зубами на лютне и скрипке, потом схватил смычок, некоторое время размахивал им над головой, после чего швырнул смычок в зал. Попал смычок точно в глаз Рошфору. С дикими воплями, выражающими удовольствие от этой проделки, Херр Скутер подскочил к органу и начал играть на нём задницей. Кардинал был настолько близок к обмороку, что начал нюхать шампанское. Это не очень помогло, тогда он начал пить. Это помогло больше, и кардинал даже поймал пьяного Рошфора на странных и неприличных движениях. Поняв, что и сам теряет контроль над телом, кардинал схватил Рошфора за ухо и выволок из зала.

Между тем в зал спустились цыгане, которые присоединились к общим танцам в бешеном ритме Скутера. Цыгане подыгрывали на бубнах, трещотках, скрипках и прочих национальных инструментах. Кроме того, они ещё и подпевали – это было не сложно, так как Скутер перешёл на нечленораздельные вопли. К удивлению пляшущей толпы активизировался театр теней – во всём зале погасили свечи, зажёгся фонарь с другой стороны занавеса, и на сцене появились тени двух воинов с мечами. Воины начали драться.

Скутер, увидев это, завыл, схватил скрипку и начал играть на ней, но, видимо, перепутал скрипку с лютней, так как начал брать аккорды и переборы. Звук получился офигенный. Скутер, решив усугубить процесс, достал откуда-то деревянную щепку и начал использовать её как медиатор. Толпа уже давно была в восторге и не выходила из этого состояния. Лесли Нильсен, как почтенный сенцей на старости лет, отбивал чечётку. Пританцовывали даже мушкетёры, охранявшие зал. Да что там мушкетёры! Д’Артаньян, дежуривший в саду, услышав музыку, начал скакать по колючим кустам. И герцог Бэкингем, которого мадам Бонасье провела в дальнюю комнату, не смог противостоять ритму музыки – тоже начал отбивать стэп.

Бросив скрипку, Скутер достал из-под рояля лезвие косы и ещё одну железяку и начал ритмично лупить ими друг об друга…

В заключение со своим номером выступил королевский фокусник. Неожиданно все огни в зале погасли, кроме нескольких свечей на сцене. Погас даже театр теней, а в углу рядом со сценой взвился к потолку столб дыма, в котором вдруг ясно проступило лицо и фигура Короля Карла Великого.

– Привидение! – взвыла толпа.

– Не ругай меня, дедушка! – крикнул испуганный Король. – Я не разбазаривал бюджет!

Одновременно с появлением привидения началась музыка – члены дзенской общины, расположившиеся на балконе над залом, дунули в свои храмовые трубы, которые они ещё днём притащили в Лувр. Каждая храмовая труба была огромной и чем-то напоминала рог невероятного животного, да и дунуть в такую трубу мог не каждый. Тем не менее, дзенские монахи дунули. Да как дунули!

Раздавшийся звук и одновременное с ним появление привидения заставили толпу взвыть – кого-то от неожиданности, а кого-то и от ужаса. Начали бить барабаны, на сцену откуда-то выпрыгнули индейские воины и стали скакать вокруг призрака, исполняя под музыку свой шаманский танец. Увидев, что слишком напугал толпу призраком Карла Великого, фокусник убрал от своих зеркал портрет Короля и притащил на его место Скутера. Когда толпа увидела, как призрак исчез, а его место в дыму заняло трёхмерное изображение Скутера в плавках, все гости во главе с Королём дружно расхохотались, начали посвистывать и улюлюкать в такт индейским танцам. Храмовые трубы всё ещё выдавали невероятный звук, барабаны стучали, индейцы прыгали вокруг столба дыма, выкрикивая что-то типа «Хэйа-хэйа-хэйа-нахуэйа!» Херр Скутер под всё это дело начал петь очередную околесицу:

Никто не понял, что такое оригами и как именно Скутер умудрился его замочить, но дальше текст был ещё более замысловатый:

Король, ничего не понявший из данной текстовки, шепнул на ухо Королеве:

– Я посвящаю эту песню тебе, моя дорогая!

При обычных обстоятельствах Королева бы задумалась, какую именно глупость он хотел этим сказать, но сейчас она была под кайфом от кардинальского порошка, поэтому ответила:

– Спасибо, Луи, ты клёвый, ты супер!

Король, вообще уже мало что понимавший, с восторгом воскликнул:

– Слышали все, я – клёвый!

Даже Скутер решил немного изменить припев и завопил:

– Я клёвый! Она мне сказала, что я такой клёвый, большой и понтовый!

– Хэйа-хэйа-хинаяна! – откликнулись индейцы.

– Один за всех, и все за одного! – выкрикнул пьяный Лесли Нильсен, и его хором поддержали присутствующие и отсутствующие мушкетёры.

– Даёшь мушкетёров! – гаркнул Скутер. – И ещё раз, все вместе!

– Один за всех и все за одного! – крик потряс здание, чуть не разорвав барабанные перепонки кардиналу, которому и так было противно слушать мушкетёрский девиз, а в таком количестве децибелов, само собой, ещё противнее.

Бал продолжался ещё некоторое время в том же духе. Херр Скутер прыгал по сцене, Жан-Мишель Вжарь вжаривал по роялю, пьяный Лесли Нильсен и цыгане отплясывали чечётку. Когда бал, наконец, кончился, пьяный Король шепнул на ухо одурманенной Королеве:

– Пойдём в спальню, дорогая!

– Я слишком устала, – ответила Королева. – И мне надо переодеться, снять драгоценности, ну, сам понимаешь.

– Понимаю, – ответил Король. – Буду ждать тебя в спальне!

– Скоро буду! – сказала Королева и удалилась в свои покои.