Наступил новый день. Эльдорадо и Крулс с самого утра торчали на Строительной Площадке.
– Почему не убрали забор из колючей проволоки? – орал Эльдорадо на активистов. – Как народ будет слушать оратора, если сцена окружена проволокой? Немедленно уберите его!
– Не успеваем, сэр Эльдорадо! – сказал кто-то из рабочих. – Скоро уже толпа соберется.
– Ну, тогда хотя бы разверните его в разные стороны, чтобы казалось, что мы так огородили этот… зрительный зал, или как это лучше назвать, – приказал Эльдорадо. – Чувствую, Ричмонд нас всех убьет, когда увидит, что тут за ужас творится. Я надеюсь, хоть за ночь-то отсюда ничего не сперли?
– Нет, благодаря колючей проволоке и сторожу, которого мы наняли, – ответил Крулс.
– А мы наняли сторожа? – спросил Эльдорадо.
– Да, – ответил Крулс.
– А зачем нам тогда колючая проволока, если у нас сторож есть? – спросил Эльдорадо.
– Да он же старый глухой дед, – ответил Крулс.
– А зачем нам тогда такой сторож? – спросил Эльдорадо.
– А у него ружье есть, – ответил казначей, пробегавший мимо. – Он ночью из ружья в воздух палил каждые полчаса, чтоб грабители испугались.
– С каким дурачьем приходится работать, – вздохнул Эльдорадо.
– Да забудь ты про этого сторожа, у нас и поважнее дела есть, – сказал Крулс.
– Это точно, – кивнул Эльдорадо. – Эй, ребята, вы микрофоны проверили? Так что ж вы сидите, проверяйте, вон, уже автобусы с народом подъезжают!
Рабочие успели оттащить часть забора из колючей проволоки от сцены, так что, когда на трибуну вышел Ричмонд, пространство перед сценой уже не было ограничено никаким дополнительным препятствием. Перед сценой потихоньку собиралась огромная толпа.
И вот Ричмонд орал на трибуне нечто политически агрессивное, а Эльдорадо с Крулсом обеспечивали работу микрофонов, динамиков и башмаков. Однако ближе к вечеру, когда митинг закончился, некоторые представители народа, напоровшиеся из-за общей давки на колючую проволоку, отправились в ближайший полицейский участок, чтобы доложить о вопиющей несправедливости и нарушении прав человека в ходе митинга, проводившегося в защиту этих самых прав человека. Комиссар полиции ни хрена не понял, но понял, что кто-то где-то чего-то нарушил. Заодно кто-то вспомнил, что на Строительной Площадке вроде бы нельзя проводить митинги и началось разбирательство.