File 1. «У костра в День-Вне-Времени»

Пламя костра на фоне пламени заката. Место действия — где-то рядом с горой Седона. Время — поздний вечер. Участники… пока не собрались.

В данный момент у костра сидел одинокий индеец. Он разжег этот костер в День-Вне-Времени, чтобы дать сигнал существам, обитающим вне времени. А поскольку время и пространство есть одно и то же, и там, где исчезает время, исчезает и пространство… Можно было сказать, что существа, обитавшие вне времени, обитали и вне пространства. И сегодняшний день был также и Днем-Вне-Пространства.

Сверху донесся шорох шагов. Кто-то или что-то спускалось по горной тропе на свет костра. Индеец встал, подбросил в огонь пару-тройку поленьев, повернулся лицом к тропе и стал ждать.

Через минуту из тени вышел наш старый знакомый. Одет в поношенный «Adidas», бейсболку и стоптанные кроссовки. Известен в сотнях миров под сотнями имен. Иногда его называли Эль-Абдурахман.

— Привет, — хрипло выдохнул Абдурахман. — Будем знакомы. Врата-в-никуда.

— Сивая Кобыла, ассистент шамана, — представился индеец.

«Врата» улыбнулся.

— Видимо, часто кушаешь галлюциногены, — пробормотал он.

— А откуда вы знаете? — спросил индеец.

— Ну, во-первых, любой ассистент шамана начинает обучение с галлюциногенов, — улыбнулся Абдурахман. — А во-вторых, у тебя такое имя не случайно. Ибо «Бред Сивой Кобылы» — это, практически, слоган всего нашего брэнда.

— Вот вечно вы все так, — обиделся Сивая Кобыла. — Одни смеются, что я — Кобыла, другие — что Сивая. А вы насчет грибов…

— Не волнуйся, то, что над тобой смеются — это признак того, что тобой восхищаются, — снова улыбнулся «Врата». — Потому что каждому ученику очень трудно подобрать имя, реально наделенное Силой. А твое имя действительно наделено Силой. То есть тебе, типа, предстоят великие свершения, друг мой Сивая Кобыла.

— Э-э-э… ну, спасибо, — смутился индеец.

— Ну ладно, так где все? — спросил Эль-Абдурахман. — Я-то думал, что опоздал, а на самом деле, оказывается, пришел раньше всех.

— Преимущества Дня-Вне-Времени, — донесся голос с другой стороны тропы.

Сивой Кобыле сперва показалось, что на тропе возник второй костер в человеческий рост. Но уже через секунду обман зрения превратился в высокого человека в золотом плаще и золотыми волосами. Большие черные глаза с усмешкой сверлили пространство.

— Экспериментируешь с внешностью, Альф? — спросил Абдурахман. — Между прочим, тебе идет высокий рост.

— Правда? — Альф был польщен. — Да, я всегда хотел стать повыше. Думаю, в этой жизни мы с Эльдорадо сравняемся.

— Ну, не суди поспешно, — усмешка раздалась прямо из костра.

И в тот же момент пламя взвилось к небу, превратившись в человека в костюме Зорро, сошедшего по огненным ступеням костра на землю.

— Замечательно! — воскликнул Альф. — Клевый трюк с приходом и уходом. Где научился?

— Перечитал недавно последнюю часть «Хроник Эмбера» Желязного, — улыбнулся Эльдорадо. — Если очень внимательно вчитаться, там проступают новые смыслы. Ну и подобные штучки.

— Да, старина Роджер под конец жизни углубился в такие дебри осознания, куда даже я не суюсь, — вздохнул Эль-Абдурахман. — Конечно, его можно с этим поздравить, но ведь… последствия могут быть непредсказуемыми. Это ж вам не Кастанедовское «Великолепие» и пустыня с холмами.

Эльдорадо при этих словах слегка помрачнел.

— Ну, как оно? — спросил Альф, заметив эту гримасу друга.

— Немного лучше, чем раньше, — вздохнул Эльдорадо, усевшись на свободное бревно у костра. — За шесть месяцев удалось добиться внушительных результатов. Но… Я ведь вообще не хотел участвовать во всем этом. Поэтому уже тот факт, что меня втянули в эту битву, я склонен рассматривать, как свое поражение.

— Делов-то! — усмехнулся Альф, садясь рядом с ним. — Просто выиграй битву — и все!

— Я старею, — вздохнул Эльдорадо. — И уже не уверен, что мне хватит сил. Только подумай — после всего того, что мы с тобой сделали, после всего, через что мы прошли… И до сих пор наши враги не просто живы, но живут припеваючи, торжествуют, можно сказать. Такое ощущение, что все это было зря. Кажется, можно было сдаться и двадцать лет назад, и сто лет назад, и три тысячи лет назад — и ничего бы не изменилось.

— Эль, ты ж не хуже меня знаешь, что победа одной группировки невозможна, — сказал Абдурахман. — Ибо по правилам Игры во Вселенной должно господствовать динамическое равновесие Добра и Зла.

— Тьфу, — Эльдорадо плюнул в костер, отчего пламя слегка позеленело. — А на кой тогда мы тут корячимся?

— Надеюсь, ты не будешь отрицать, что стал мудрее? — спросил Альф.

— Ну, стал, — вздохнул Эльдорадо. — А кой мне мудрость, когда я хотел счастья?

— А я в прошлой жизни хотел стать героем, — вздохнул Альф.

— Ты и был героем, Альф, — Эльдорадо похлопал друга по плечу. — Настоящим героем. Ты изменил мир к лучшему.

— Теперь я уже в этом не уверен, — вздохнул Альф.

— Все расстраиваешься из-за той истории с Мерилин Монро? — спросил Эльдорадо.

— Есть такое, — по лицу Альфа пробежала горькая усмешка. — У той истории должен был быть другой конец. Но я сорвался на ревности. В итоге умерла Мерилин, умер Кеннеди. Их убила моя ревность. А затем я впал в депрессию, и — Вьетнам.

— И огромное количество голливудских боевиков, где неизменно побеждало добро, — улыбнулся Эльдорадо.

— Честно сказать, противно смотреть, во что после моей смерти превратили Голливуд, — вздохнул Альф. — Нет, Мак, конечно, производит прекрасный продукт. Но нам так испортили репутацию. Черный пиар, блин.

— Кто бы мог подумать, что боги стали заниматься пиаром, — рассмеялся Абдурахман.

— Так мы всю жизнь на этой планете только им и занимались, — вздохнул Эльдорадо.

— Это верно, — кивнул Альф. — И всегда проигрывали. Правда, было одно исключение… карты.

— Карты, — усмехнулся Эльдорадо. — Идея была безупречная, хоть и не мы придумали. Какая потрясающая концепция — нести сакральные знания через человеческие пороки.

— В Голливуде я хотел сделать то же самое, — вздохнул Альф. — Сыграть на человеческих пороках, чтобы принести человечеству Знание и Силу. Но… развелось слишком много «добродетельных ангелов», вещающих, что Голливуд играет на человеческих пороках. Ох…

— Вот именно, — кивнул Эльдорадо. — А на чем нам еще играть, если у людей, кроме пороков, сроду ничего не было?

— С любовью не пробовали? — спросил Абдурахман, и все трое рассмеялись.

— Любовь и смерть, — пробормотал Эльдорадо. — С одной стороны, ни любви, ни смерти вообще не существует, а с другой стороны, кроме них, в этом мире не существует ничего вообще…

— Потому что любовь и смерть лежат за пределами этого мира, — вздохнул Альф. — Мы можем говорить о них, мы можем ощущать их, но не можем ни потрогать, ни измерить, ни присвоить… У любви и смерти нет никакого материального эквивалента.

— Растешь на глазах, Альфи! — донесся светлый голос с небес. — Даже я не сказал бы лучше!

— Привет, Аракрон! — Эльдорадо обратился к небу. — Заходи к нам, побеседуем.

— Не сейчас, — улыбнулся Аракрон. — К вам индейцы идут, вы им сегодня должны мозги промыть. И так, чтобы по полной программе.

— Есть, Шеф! — откликнулся Альф.

— Аракрон, а меня почему не похвалил? — спросил Эльдорадо.

— А ты запутался, — ответил Аракрон. — Со смертью у тебя полная ясность, но с любовью — полный пес с пятью лапами.

Все заржали, по достоинству оценив каламбур.

Между тем с горы действительно спускались индейцы. На свет костра вышли две фигуры в перьях. Один индеец был высоким и толстым, второй — низкорослым и худым.

Эльдорадо, оглядев парочку, изрек:

— Хорошего человека должно быть много. А в вашем случае хорошего человека должно быть двое.

Альф и Абдурахман покатились со смеху.

— Для меня — великая честь поприветствовать Великих Шаманов! — сообщил Сивая Кобыла, почтительно склонившись перед индейцами.

— А честь придется отдать, — сказал Альф, и все снова заржали. — Рано или поздно. И чем раньше, тем лучше.

— Не обращай внимания, Сивая Кобыла, — улыбнулся один из прибывших индейцев — тот, что был выше. — Альф просто имел в виду, что не стоит придавать большое значение официальным церемониям и приветствиям. По крайней мере, я надеюсь, что Альф это имел в виду.

— Да, именно это, — кивнул Альф, после того, как все просмеялись.

— Здравствуй, Далекое Озеро, — обратился Абдурахман к высокому индейцу. — Рад тебя видеть. Но, к сожалению, я не знаком с твоим спутником.

— Это мой кузен, шаман Соколиная Гора, — шаман Далекое Озеро представил родственника Абдурахману. — Соколиная Гора, а это Эль-Абдурахман, он… как бы это сказать…

— Я есть пространственно-временной парадокс, — представился Абдурахман. — Разрыв в реальности. Ошибка в программе. Джокер в колоде жизни. Психическая черная дыра…

— Другими словами, он — созерцатель, — Эльдорадо прервал словесный поток «Разрыва-В-Реальности». И, пожалуй, на этом определении мы и остановимся.

— Очень рад с вами познакомиться, — улыбнулся шаман Соколиная Гора, пожимая руку Созерцателю. — А вы все созерцаете?

— Нет, всего лишь узкий фрагмент общей картины, — ответил Абдурахман. — А вы чем занимаетесь?

— Можно сказать, что я — посол индейского народа в Москве, — ответил шаман Соколиная Гора.

— Вау! — восхитился Созерцатель. — Как же я люблю Москву! И давно вы там обосновались?

— Так давно, что в мою честь назвали целый район, — ответил шаман Соколиная Гора.

— Да, точно, — кивнул Абдурахман. — А я-то все недоумевал… Кстати, шоссе Энтузиастов стоит?

— Стоит, — вздохнул шаман Соколиная Гора. — Как всегда. Энтузиазм нынче не катит.

— Короче, вы трубки мира принесли? — спросил Эльдорадо.

— Они у Стреляного Воробья, — ответил шаман Далекое Озеро. — Он, видимо, подойдет попозже. Поэтому придется пока так. Но у меня живительная водичка есть, если что…

— Не надо!!! — вскрикнул Эльдорадо. — Я в прошлый раз еле-еле жив остался. Нет, вода, конечно, спасла мне жизнь после того нападения… Не знаю, что было бы, если б я не наглотался твоей воды. Так и склеил бы ласты, наверное. Но зачем она так прочистила мой организм, что я три дня провел наедине с сортиром, когда изо всех щелей моего тела начали выходить шлаки?

— Эль, не рассказывай, ради богов! — воскликнул Альф.

— Это я вас предупреждаю, чтоб вы все без крайней нужды не пили живительную воду, — сообщил Эльдорадо.

— Ну и зря, — пробормотал шаман Далекое Озеро. — А я выпью.

Он достал из рюкзака большую кожаную флягу и сделал пару приличных глотков.

— И мне можно глоточек? — спросил шаман Соколиная Гора.

— Держи, — кивнул Далекое Озеро.

Эльдорадо провожал флягу недоверчивым взглядом, пока она не исчезла в рюкзаке шамана Далекое Озеро.

— Итак, мы собрались здесь… зачем? — спросил Альф.

— Чтобы праздновать День-Вне-Времени, разумеется, — торжественно провозгласил Эль-Абдурахман.

 

File 2. «Легенда о шамане Далекое Озеро»

— Ну, а теперь, когда мы уже хорошенько накурились трубок мира, пришло время рассказать какую-нибудь легенду, — сказал Эльдорадо.

— Это точно, — кивнул Альф, выпустив облако дыма. — Вот ты и рассказывай.

— Почему это я? — удивился Эльдорадо.

— По многим причинам, — усмехнулся Альф. — Первое: ты сам вспомнил про легенду. Второе: раз ты вспомнил про легенду, значит, ты единственный из нас всех до сих пор что-то соображаешь. Продолжать?

— Да нет, думаю, достаточно, — кивнул Эльдорадо. — Правда, я что-то ни одной легенды не помню.

— Зато я одну вспомнил, — Эль-Абдурахман неожиданно вышел из транса.

— Правда? — удивился Альф. — Ну, давай, рассказчик ты наш. Что за легенда?

— Совершенно новая! — торжественно заявил Эль-Абдурахман.

Все дружно заржали, ибо, как известно, легенды бывают либо старые, либо очень старые. Новая легенда — это какой-то кулинарный нонсенс.

— И что же это за повесть? — спросил Эльдорадо.

— Легенда о шамане Далекое Озеро! — торжественно заявил Эль-Абдурахман.

— Правда? — шаман Далекое Озеро от неожиданности даже вышел из транса. — Обо мне уже легенды слагают?

— Пока нет, — успокоил его Эльдорадо. — Но Абдурахман сейчас начнет это делать.

— Хорошо, начинай, — кивнул шаман Далекое Озеро, доставая из кармана цифровой диктофон.

— Так вот, — торжественно произнес Эль-Абдурахман. — Где-то в джунглях Южной Америки есть одно ну очень далекое озеро…

Все дружно заржали.

— Это горное озеро так надежно спрятано в горах, покрытых непроходимым тропическим лесом, что никто не может его найти, хотя многие о нем слышали, — продолжал Эль-Абдурахман.

— Но ведь нашли же остатки города Тиуанако! — вставил Альф.

— И Мачу-Пикчу, — добавил шаман Далекое Озеро.

— И безымянное поселение на скале, где, по легенде, жили таинственные «люди облаков», — сказал шаман Соколиная Гора.

«Осталось добавить в рассказ шамана Шоссе Энтузиастов, и будет полный маразм», — подумал Эль-Абдурахман.

— И таинственный город Чавин де Хуантар в Андах, созданный непонятно кем, непонятно когда и непонятно зачем, но с применением ну очень высоких технологий, — заключил Эльдорадо.

— Вы сейчас продемонстрировали свои обширные познания в области индейских легенд, — усмехнулся Эль-Абдурахман. — И все эти таинственные места действительно уже нашли те, кому не надо. Но то озеро, что я сейчас упомянул, пока что никем не найдено.

— Хорошо, тогда продолжай, — сказал Эльдорадо.

— Продолжаю, — кивнул Эль-Абдурахман. — Испанцы и англичане веками искали это озеро, потому что слышали о нем в одном из вариантов старой легенды об Эльдорадо.

— Приятно, что и обо мне вспомнили, — усмехнулся Эльдорадо.

— Мы о тебе никогда не забываем, — сказал Эль-Абдурахман. — Изначально было так. Эльдорадо так запутал испанцев, что у них появилось сразу множество легенд о золотых городах, типа «Под небом голубым есть город золотой»…

Эльдорадо так хохотал, что чуть не упал в костер.

— И кроме легенд о золотых городах и позолоченных индейцах, в умы испанцев проникла и легенда об озере, на дне которого лежат несметные сокровища, — продолжал Эль-Абдурахман. — Идея была такая — позолоченный индеец прыгал в озеро и смывал с себя позолоту, а все его кореша в это время швыряли в позолоченного увесистые слитки золота, чтобы окончательно зашибить друга золотым кирпичом по башке.

Теперь уже Альф чуть не упал в костер в приступе дикого хохота.

— И многие искатели приключений на свою … до сих пор ищут это самое далекое озеро в надежде найти в нем богатство и мудрость, — усмехнулся Эль-Абдурахман. — Ну, так вот, про озеро многие слышали, и многие его искали, но никто пока не нашел. По официальной версии.

— Ой, а что, есть и неофициальная версия? — спросил Альф.

— Есть! — торжественно заявил Эль-Абдурахман.

— Ой, а озвучь ее, пожалуйста! — издевательским тоном попросил Эльдорадо.

И Эль-Абдурахман озвучил:

— По неофициальной версии, одному из членов Совета Индейских Шаманов удалось наткнуться на это озеро, когда он случайно оступился в темноте на пути из Москвы в Икстлан, будучи под кайфом от трех трубок мира, выкуренных накануне вечером.

Костер содрогнулся от дружного хохота.

— И как вы понимаете, шаману, нашедшему ТО САМОЕ озеро, присвоили новое имя — шаман Далекое Озеро, — сказал Эль-Абдурахман. — До этого происшествия нашего общего друга называли Шаман Белая Акула.

— И что, неужели с тех пор больше никто никогда не видел этого озера? — спросил Сивая Кобыла.

— Нет, — ответил шаман Далекое Озеро.

— То есть, ты так и не показал никому дорогу туда? — уточнил Сивая Кобыла.

— Почему же? — удивился шаман Далекое Озеро. — Дорога — вот она, — и он показал рукой на костер.

— Правда? — спросил Сивая Кобыла. — Но ведь там костер, а не озеро!

Все снова дружно заржали.

— Объясню-ка я для особо тупых, — улыбнулся Эльдорадо. — Правда, Джона Дебри с нами нет, так что, значит, все же для не особо тупых. Короче. Далекое Озеро, как и Золотой Город, находится вовсе не в джунглях Южной Америки.

— А где? — удивился Сивая Кобыла.

— Одна ведьма из числа моих учениц нашла Золотой Город в старинной Венеции, — рассмеялся Эльдорадо. — Но если честно, там его тоже нет.

— И далекого озера в Венеции тоже нет, — вставил Альф.

— Потому что я здесь, — добавил шаман Далекое Озеро.

Эльдорадо все же упал в костер от хохота. Обратился в пламя, собрался в черное облако дыма — и снова обрел привычную форму.

— Продолжаю объяснять, — терпеливо сказал Эльдорадо. — Далекое Озеро везде и нигде. Путь к нему нужно найти не в горах и не в джунглях, а в своем сознании. Многие пытались найти этот путь. Одни уходили медитировать в горы. Другие нюхали кокаин и принимали ЛСД, считая, что в трубках мира у нас самая обычная трава. Но ведь дело не в траве и не в медитации. Это как если бы средневековый тупица, побывавший в московском метро, решил бы, что для того, чтобы попасть на шоссе Энтузиастов, ему нужно построить из фанеры некое подобие вагона метро. Понятно объясняю?

— Кристально ясно! — воскликнул шаман Соколиная Гора, привыкший стоять в пробке на шоссе Энтузиастов.

— Замечательно, — кивнул Эльдорадо. — И поскольку большая часть современных людей подобны средневековой дубине, что-то краем уха слышавшей о метро… поэтому далекое озеро никто и не может найти. У шамана Белая Акула это получилось — он единственный, кто сумел найти ТО САМОЕ далекое озеро.

— Потому что не искал, — вставил шаман Далекое Озеро.

Альф расхохотался, упал в костер и взорвался снопом искр, собравшимся в образ мерцающего золотого человека.

— И что, Золотой Город тоже никто не нашел? — спросил Сивая Кобыла.

— Ну, мы с Альфом его никогда и не теряли, — усмехнулся Эльдорадо.

— А остальные ищут не там, — продолжил Альф.

— Потому что мы удачно сбили их со следа, — завершил его мысль Эльдорадо.

— Абдурахман, так расскажи, чем же закончилась легенда? — спросил шаман Далекое Озеро.

— Легенда? — удивленно переспросил Эль-Абдурахман. — А, да. Найти Далекое Озеро — это значит стать им. Нашедший озеро становится и озером, и купающимся в нем позолоченным индейцем, и корешами позолоченного индейца, швыряющими в него золотые кирпичи.

— Это как? — удивился Сивая Кобыла. — Получается, что Далекое Озеро купается сам в себе и сам же в себя швыряет кирпичи?

Расхохотался даже костер.

— Да, и купается сам в себе, и сам в себя швыряет кирпичи из чистого золота, — улыбнулся Эльдорадо. — Но ведь каждый из нас делает то же самое.

 

File 3. «Шаман Зоркий Глаз»

Какое-то время они молча сидели у костра. Пламя меняло цвет, становясь то красным, то оранжевым, а иногда вообще приобретало экзотические сине-фиолетовые оттенки, проходя в своем развитии все цвета спектра.

Наконец, Эльдорадо вздохнул.

— Ну что, Альф, есть у тебя на сегодня еще какие-нибудь истории? — спросил он.

— Пожалуй, нет, — усмехнулся Альф. — Но я хотел бы услышать одну историю от тебя.

— И какую же? — спросил Эльдорадо.

— О шамане Зоркий Глаз, — ответил Альф.

— О нет! — воскликнул Эльдорадо. — Что угодно, только не это!

— Поскольку сэр Эльдорадо, очевидно, сильно не любит эту историю, нам очень хочется ее послушать, — сказал шаман Далекое Озеро.

— И я даже знаю, почему Эльдорадо не любит эту историю, — усмехнулся Эль-Абдурахман. — Поэтому, так и быть, расскажу об этом я.

— О, мой гад! — воскликнул Эльдорадо. — Ну, так и быть, слушаем. Но я буду перебивать в самые неподходящие моменты.

— Замечательно! — кивнул Альф. — Без этого было бы не интересно!

Эль-Абдурахман начал рассказ.

Он проснулся. Правда, ему было трудно отличить сон от реальности — он был практически слеп. Он протер глаза, нашарил на тумбочке бинокулярные очки… и увидел мир — в смысле, потолок своей комнаты. Встав с постели, он прошел в ванную, умылся, схватился за электробритву. Прошли те времена, когда он мог позволить себе носить роскошные усы.

Совершив весь привычный утренний ритуал и взглянув на себя в зеркало, он удовлетворенно кивнул. Так, кажется, границы между сном и явью восстановились. Вернувшись в спальню, он снял очки и положил их на тумбочку. Закрыл глаза. Открыл. Мир расплылся размытыми пятнами. Как всегда. Уже сорок лет так.

К счастью, у него было замечательное астральное зрение. В отличие от многих других шаманов, он получил свои способности не при рождении. Шаман Зоркий Глаз родился обыкновенным человеком, без какого бы то ни было намека на сверхъестественные умения. Как и все советские дети, он читал много книг. В том числе по ночам — прячась от родительского внимания под одеялом с фонарем в одной руке и книгой в другой.

Поэтому он и ослеп. В десять лет мальчик начал терять зрение. К пятнадцати годам он уже был почти совершенно слеп — и мог видеть мир исключительно сквозь массивные бинокулярные очки. Тогда он стал читать еще больше, пока не наткнулся на книги об индейских шаманах.

Надев майку и шорты, зацепив ногами сандалии, он вышел на крыльцо своего дома на окраине Лос-Анджелеса.

— Good morning, mister Sokolov, — услышал он.

— Good morning, Eddie, — поприветствовал он соседского мальчика.

Эдди не знал, что «мистер Соколов» слепой. Потому что «мистер» этот никогда не носил очки.

В свою очередь, шаман Зоркий Глаз тоже не знал, как выглядит соседский мальчик Эдди. Он видел его не как человека, а как энергоинформационное поле. Шаман различал эти астральные поля по цветам, оттенкам, форме, интенсивности свечения. Так, как обычные люди отличают друг друга по росту, габаритам, цвету кожи, разрезу глаз…

Шаман подошел к своему «Форду», сел за руль и включил зажигание. Осторожно выехал со двора и влился в транспортный поток.

В фильме «Запах женщины» есть такая сцена, где персонаж Аль Пачино — совершенно слепой отставной офицер — летает по улицам Нью-Йорка, сидя за рулем красного «Феррари», полагаясь на подсказки студента, приставленного к нему в качестве сиделки.

В жизни шамана Зоркий Глаз эта сцена повторялась каждый день — правда, вместо «Феррари» был «Форд», да и никакого подсказчика у него не было. Конечно, иногда его тормозили полицейские… но ни один полицейский даже представить себе не мог, что совершенно слепой человек может вести машину, полагаясь лишь на астральное зрение. Поэтому его так и не разоблачили.

Во времена перестройки СССР он сначала много выпивал. Затем занимался йогой. Практиковал ритуальную магию, полагаясь на бинокулярные очки. Наконец, у него открылось астральное зрение. Примерно в то же время Советский Союз окончательно развалился. Близкие друзья группами и поодиночке уезжали на Запад, в Калифорнийский рай, что раскинулся на землях, некогда принадлежавших индейцам. И если бы не индейцы, он бы никогда не решился.

Было трудно пробраться через Прибалтику, получить приглашение, оформить документы — особенно в бинокулярных очках. Он никогда не разбирался в бумажной волоките, но помогли друзья и новообретенные способности. И если бы не индейцы, это безумство вряд ли бы прокатило.

Припарковавшись у ресторана (он видел ресторан как огромный астральный шатер, переливающийся всеми цветами радуги и пропитанный энергетикой его защитных амулетов), он вышел, запер машину и вошел в кухню через служебный вход. Здесь он мог полагаться не только на астральное зрение, но и на запах. Он был шеф-поваром, одним из лучших в Калифорнии. А ресторан «Indians’ Spirit», где шаман Зоркий Глаз творили свои кулинарные шедевры, принадлежал его жене — она гораздо лучше разбиралась в цифрах и документах, нежели в астральных картинах и запахах.

Он перебросился парой слов с коллегами. Почти полдень, посетителей пока что мало, но вчера звонил шаман Стреляный Воробей и забронировал на вечер лучший столик, значит, надо будет чем-нибудь его удивить. А с утра можно размяться и пофантазировать. Что-нибудь… например, салат. Почему бы не смешать что-нибудь несочетаемое? Он чувствовал своим астральным зрением, как энергетика томатов точно сольется с энергетикой кусочков ананаса… добавить чернослив, возможно, немного кукурузы. И какой-нибудь оригинальный соус…

Даже в провинциальной советской библиотеке можно было найти нечто оригинальное. И пятнадцатилетний мальчик однажды взял там книгу «Обычаи североамериканских индейцев», написанную широко известным в узких кругах путешественником и этнографом Виктором Глазуновым.

Товарищ Глазунов каким-то магическим способом сумел не просто выехать из СССР, но и попасть в настоящую индейскую резервацию на территории Соединенных Штатов. В этой резервации путешественник прожил почти 10 лет, собирая материал. Он даже выучил местные диалекты и целую главу в своей книге посвятил сравнительному анализу наречий индейских племен.

Мальчик прочитал книгу путешественника Глазунова за одну ночь. И перечитывал. И конспектировал. Потому что он почувствовал… даже не ОН сам, а НЕЧТО В НЕМ почувствовало, что это его судьба. Хотя он толком и не знал, что такое ЭТО. Просто он точно знал, что однажды он уже бродил по этим горам и долинам, курил трубки мира у костра победы и болтал с друзьями на одном из тех самых заковыристых индейских наречий, описанных Виктором Глазуновым («…фонетика индейских наречий достаточно сложна, чтобы научиться правильно произносить некоторые звуки, приходится долго тренироваться, выполняя сложные мимические упражнения…»)

Товарищу Глазунову, может, и нужно было тренироваться, чтобы произнести те фразы, транскрипции которых он включил в свою книгу. А мальчику, прочитавшему ее, не нужно было напрягаться. Он сразу заговорил на этом древнем языке, и если бы в том советском захолустье нашелся бы хоть один индейский шаман, он бы несказанно удивился, что мальчику удалось освоить всю эту «сложную фонетику» за каких-то десять минут.

Оказавшись в Лос-Анджелесе, он понял, что такое счастье. Иногда он надевал свои бинокулярные очки и гулял по городу, любуясь закатами на набережной. И неважно, что местные жители, буквально блестевшие калифорнийским гламуром, иногда шарахались от «грязного эмигранта».

Он был счастлив, потому что оказался здесь. А когда он снимал очки… вместо черно-серых астральных дебрей советской глубинки и враждебных бело-синих ментальных конструкций Прибалтики, он видел переливающиеся цвета его родной земли — земли индейских шаманов. Он настраивался на нужную волну — и она вела его по городу, по пустыням, лесам и горам штата Калифорния. Он видел все места Силы гораздо лучше, чем юные последователи Кастанеды, практикующие на природе магические пассы с употреблением пейота. И однажды Дух дал ему шанс, подтолкнув в нужное русло.

Выучившись в Советском Союзе на инженера, он и представить не мог, что в свободном западном мире так пригодится его умение чистить картошку и готовить ужин из того, что есть под рукой. То есть, из тех продуктов, что «бог послал». Ну, пусть не совсем бог, а тот, кто «выбрасывал» на полки гастрономов товарищам колбасу и молдавские яблоки.

Поработав в ресторане, он понял, что астральное зрение можно использовать не только для того, чтобы узнавать в лицо соседей и правильно переходить улицу на зеленый свет. Он понял, что может видеть энергетику продуктов, привозимых на его кухню. Менеджер не одобрял его кулинарных экспериментов, основанных на «сочетании несочетаемого». Поэтому шаман Зоркий Глаз открыл свой ресторан (жена помогла), а его бывший менеджер рвал на себе волосы…

— Добрый вечер, Великий Шаман!

— А, Зоркий Глаз! Рад тебя видеть. Знаешь, этот салат — просто нечто. Как ты их придумываешь?

— Ничего особенного, Великий Шаман. Просто помидоры доверяют мне свои тайны. И ананасы тоже.

— Обалдеть можно… Кстати, ты уверен, что тебе не нужны очки?

— Хм-м… видите человека за тем столиком? Того, что в черном пиджаке с узкими лацканами? У него в правом кармане бумажник, в бумажнике карта Visa и сто семьдесят пять долларов наличными.

— Замечательно. Летучий Дым, поди проверь.

Спустя три минуты и один маленький инцидент с использованием сталкинга и ловкости рук:

— Великий Шаман, все верно.

— Поразительно, Зоркий Глаз! Ты не перестаешь меня удивлять? Если вдруг тебе понадобится моя помощь, обращайся.

— У меня лишь одна просьба, Великий Шаман. Я хотел бы увидеть того, кого сейчас называют сэром Эльдорадо.

— Хм-м… вот это как раз очень трудно. В каком-то смысле он — мое начальство. И он очень сильно на тебя обижен. За ту историю.

— У него есть причина злиться на меня, — вздохнул Зоркий Глаз. — Поэтому я так и остался простым ресторатором, без малейшей перспективы продвижения по карьерной лестнице… в этой жизни. И я понимаю, что он прав, он имеет право так сделать, но… мне просто хотелось бы увидеть его. Извиниться. Посмотреть, каким он стал. Я сожалею, что причинил ему вред, это было неосознанно. И я рад, что он смог преодолеть то препятствие. Я бы хотел сказать ему, что я вовсе не ненавижу его, что… просто так получилось. Да, я повел себя, как слабый человек. Ну и что, если я всего-навсего слабый человек?

— Можешь мне не рассказывать, я понимаю ситуацию. Да и сэр Эльдорадо, наверняка, понимает. Просто… за все эти века ни разу не было такого, чтобы он кого-то простил. Он не умеет прощать и не желает этому учиться. Поэтому он никогда не позволит тебе объясниться…

— Так, Абдурахман, ты что, совсем обалдел? — спросил Эльдорадо. — Вот гады, а? Все же нашли способ передать мне сообщение Зоркого Глаза! Даже слушать не желаю! Он чуть меня не убил, даже хуже — оставил умирать, безо всякой надежды. Я понимаю, что он не хотел, чтобы так вышло. Но он знал, на что шел. И, думаю, он даже втайне надеялся, что я там умру, чтобы ему было не перед кем оправдываться. Да вот все пошло не так. Я выжил каким-то невероятным образом, порубил в капусту легионы темных сил и, вернувшись, предъявил счета помощникам и предателям.

— Ну, ты бы мог побыть милосердным шефом, — рассмеялся Альф. — Например, вызвать к себе Зоркого Глаза, выпить с ним, похлопать по плечу, сказать: «ты, мол, хороший парень». И все.

— Да неужели? — удивился Эльдорадо. — Я считаю, что я и так проявил к нему снисхождение. Парень живет в Калифорнии и мирно режет морковку вместо того, чтобы жариться на астральной сковороде в моих лучших пыточных камерах нижнего астрала. Ну, а то, что я ему заблокировал карьерный рост… блин, а чего вы хотите? Если он вдруг кого-нибудь другого так же кинет в ходе важной операции? Я не могу моими людьми рисковать.

— То есть, ты не испытываешь к нему ненависти? — спросил Эль-Абдурахман.

— Я к нему не испытываю никаких эмоций, — сказал Эльдорадо. — Те, кого я ненавидел, обречены много жизней подряд воевать на Ближнем Востоке — не важно, на чьей стороне. А Зоркому Глазу я оборудовал персональный рай. У него свой дом, жена, дети, любимое дело. Он может спокойно беседовать с помидорами хоть до скончания времен. Блин, если бы у меня был выбор, я бы согласился на такую спокойную жизнь. А этот парень живет в раю и имеет наглость жаловаться!

— Хорошо, я ему так и передам, — сказал Эль-Абдурахман.

— И не вздумай говорить ему, что я его не ненавижу! — воскликнул Эльдорадо. — Должна же быть в его бочке меда хоть одна ложка дегтя.