Фургон остановился на привокзальной площади. Солнце уже поднялось высоко, но было по-прежнему прохладно.
Ник заглушил мотор и обернулся к задним сиденьям.
Энди улыбался.
– Дом, – радостно сказал он.
– Да, – согласился Ник. – Дом.
Он вышел на улицу, открыл заднюю дверь и потряс Дарио за плечо.
– Заснул, – улыбнулся Ник и подмигнул Энди.
Дарио открыл глаза.
– Мы что, уже приехали? – удивился он.
– Дом, – прошептал Энди.
Дарио выпрямился, взял рюкзак и вылез из машины.
– Провожать вас не нужно, – сказал Ник. – Дорогу ты знаешь. Ты уверен, что не хочешь побыть у нас еще? Флора не против, мы поговорили с ней вчера вечером. Оставайся со своим другом, если хочешь.
– Нет, спасибо, – ответил Дарио. – Энди и так не было дома слишком долго. Они здесь с ума сходят.
Ник рассмеялся.
– Ну и натворил же ты дел, да? Молодец, мой мальчик. Весь в отца.
– Ну же, помоги мне, – сказал Дарио.
Они вынули Энди из машины и посадили в коляску.
Энди рассмеялся.
– Ока, – уверенно сказал он и протянул Нику руку.
– Пока, – улыбнулся Ник и крепко пожал ее.
Потом он посмотрел на Дарио и крепко обнял его.
– Прости меня, – прошептал он. – Прости, если я оказался не таким, каким ты меня представлял.
Дарио не двигался. Он ждал, пока Ник отпустит его.
– Передай привет маме, – сказал Ник. – Хотя нет… лучше не надо… В общем, делай, как считаешь нужным.
Он сделал шаг назад.
Дарио завел рэкмобиль.
– Пока, папа, – сказал он и посмотрел на него. В последний раз.
Дарио поднимался по улице. В голове у него плескалось море мыслей. Мыслей, среди которых мысль об отце неожиданно стала самой далекой. Словно отца никогда не существовало. Словно Сады, Флора, фургон – все было сном, чем-то очень далеким. Историей, прочитанной давным-давно в книге, историей, почти стертой временем. Пока Дарио ехал по улице, ведущей к школе, ему казалось, что он видит эту книгу, ее отдельные страницы. Ветер поднимал их выше деревьев, уносил прочь, и они исчезали где-то в море.
Дарио подошел к школе, оставил у крыльца рэкмобиль, поднял коляску с Энди по пандусу и постучал в дверь кабинета директора. Когда он открыл ее и молча вошел в кабинет, директор встал, побелел и оперся рукой о край стола.
И внезапно чувство усталости накрыло Дарио, словно прилив.