Предрассветный туман исходил мелким вкрадчивым дождём, растекавшимся грязью по улицам. Обрамлённое чернильными тучами небо повисло над землёй, словно налитое свинцом, но горизонт уже начал робко проясняться.

   Середина весны мало кого радовала в Оплоте Севера. Каждый год люди с нетерпением ждали короткое северное лето, впрочем и оно не успевало подарить достаточно тепла.

   Санлес решил сегодня совершить запланированный обход на пару часов раньше. Отправив двух подчинённых проверить западную и северные башни, сам он направил стопы к южной.

   В отсутствие командира ему приходилось исполнять обязанности главы ночной стражи, хотя последний и пребывая на службе занимался положенной работой из рук вон плохо. Похоже, Санлеса сюда и перевели из Мирса полгода назад только ради наведения порядка среди распустившихся без твёрдой руки солдат. Подчинённые сразу поняли, кто теперь фактически отвечает за всё, и по всем важным вопросам обращались к заместителю, а не к командиру ночной стражи. До обещанного повышения осталось ждать всего несколько месяцев.

   Волглая погода давала мало поводов для радости, но Санлес нынче попросту не мог пребывать в дурном расположении духа. Бодро насвистывая, он приблизился к восточной башне и пробежался взглядом по лениво опёршимся на зубцы солдатам.

   Вместо положенных восьми пар часовых на стене находились только четыре. Лишь один стражник всматривался вдаль, остальные тихо переговаривались, звучали сальные шуточки, двое вообще втихаря распивали вино из меха.

   Проворно взбежав по лестнице, Санлес зашёл в башню и откинул мокрый капюшон плаща:

   - Та-а-ак, замечательно. Не спать мне вечность!

   Трое офицеров, расчистив стол, с запалом резались в блит. В воздухе висел кислый запах пивного перегара. Грядущий через день праздник дня основания Оплота Севера для некоторых начался прямо сегодня и при этом во время дежурства.

   Заметив командира, один из офицеров икнул, второй принялся поспешно сгребать монеты в кошель, третий попытался вытянуться в струнку, но получилось у него это не слишком по-военному.

   - Господин полковник, у нас всё тихо. Люди на постах, враг не замечен.

   Санлес придвинулся вплотную к пошатывающемуся офицеру:

   - И что здесь делают офицеры восточных казарм?

   Оставшаяся парочка замерла позади товарища по службе, таращась на командира. Один сделал неуверенный шаг вперёд, тем самым норовя заслонить собой пивной бочонок у стены:

   - Мы решили обсудить тахти... тьфу... так-тические планы возможной атаки при плохой видимости.

   - Ладно, - тихо изрёк Санлес, - заканчивайте этот фарс. Тахтические планы. Стыдоба! Блит, пиво, половины часовых нет на стене, двое офицеров находятся не там, где полагается. Вы что, балбесы, совсем голову потеряли? Или, по-вашему, устав для салаг только писан?

   - Мы... это...

   - Молчать! Вы двое - марш в восточную казарму. С вами будет отдельный разговор.

   Офицеры сграбастали плащи и сорвались с места, один, похоже, оступился на лестнице - полетела нецензурная брань.

   Санлес удобно устроился на стуле и указал подчинённому на соседнее место:

   - Глом, как ты думаешь, лучше вишнёвый атлас или лиловый?

   Офицер недоуменно уставился на командира, сглотнул и прошёлся языком по пересохшим губам:

   - Я... не совсем понял вопрос.

   - Твои родители ведь из Фрилиона, так? Ты из семьи торговцев. Должен разбираться в тканях.

   Глом поёрзал на стуле и откашлялся:

   - Для замужней женщины лучше лиловое. Но... это также зависит от цвета глаз. Подозреваю, речь идёт о вашей жене...

   - С чего ты взял?

   Улыбка затеплилась на губах офицера:

   - Все знают - кроме дел ночной стражи и семьи вас больше ничего не интересует... Лучше лиловое. Глаза у неё яркие, но вишнёвый цвет больше пристал... э-э-э... свободным девушкам. Женщины - мнительные создания. Могут не так понять.

   - Я так и знал.

   - Что со мной будет? - выпалил Глом, буравя глазами командира.

   Провинившегося офицера требовалось наказать и, возможно, даже разжаловать в простые стражники, но делать этого очень уж не хотелось. Несмотря на молодость, Глом считался толковым командиром, солдаты его уважали, в стычках с нордами он показал себя достойно. Хотя зачем врать самому себе? Главная причина нежелания разбираться по всей строгости крылась не в этом. Сегодняшний день и два последующих должны стать особенными. Санлес долго готовился, всё распланировал, настроение уже за неделю до этого забралось на недосягаемую высоту, а романтические чувства заполонили всё естество. Возможно семейная жизнь со временем и становится для многих обузой и пустым ритуалом, но в его случае всё было по-другому. Одиннадцать лет брака только укрепили его любовь к жене, подарили множество несравненно прекрасных дней, сделали жизнь полноценной. Дочь росла замечательным ребёнком, и мало какая семья могла похвастаться такой сплочённостью, как у них.

   Делано насупленное и строгое выражение лица плохо скрывало настоящее состояние Санлеса. Уголки губ его поползли вверх и в стороны, вокруг глаз образовались мелкие морщинки, взгляд потеплел. Он неосознанно хлебнул пива из кружки и нарочито сурово отрезал:

   - Ты будешь наказан. Нет, я решил тебя не разжаловать, ты даже не будешь переведён. Но все праздничные дни проведёшь в башне. Будешь дежурить. День сна, ночь службы. И не дай Оплот, я приду с проверкой и увижу что-то подобное... До конца своих дней будешь торчать в Логидо. Получишь самые скверные рекомендации. Ты знаешь нрав их коменданта?

   Сглотнув, Глом отбросил со лба якобы мешающие волосы:

   - Знаю.

   - Вот и чудно. И ещё...

   Офицер настороженно подобрался, хотя во взгляде его читалось облегчение:

   - Да?

   - Ткачи мастерской Улвина и правда лучшие, как мне сказали?

   Глом невольно усмехнулся и вытер испарину со лба:

   - Да, в общем... Искусницы Йонис считаются самыми лучшими, но их цены способны разорить даже богачей Ассулта. Улвин очень хорош. Хотя тоже дороговат, как по мне.

   Санлес хлопнул воспрянувшего духом офицера по плечу.

   - Ладно, ты всё понял. Прошёл бы войну Яростных пик - знал бы, чем чревата такая потеря бдительности, - уже стоя в боковом проёме башни он обернулся. - И никаких мне разговоров и шуточек о ткани и о моей жене.

   Подчинённый мотнул головой, лицо его выражало саму преданность и готовность молчать до скончания веков.

   Санлес сбежал вниз по ступенькам, слыша сзади выкрики Глома, велящие солдатам немедленно подтянуться; прикорнувшие на нижних ярусах стражники опрометью выскакивали на стену - должный порядок восстанавливался.

   Рассвет приближался с каждой минутой. Ленивый дождик покрывал всё вокруг серой вуалью, но не казался удручающим, в нём наоборот чувствовалась весенняя лёгкость и непринуждённость. Даже промокший насквозь капюшон и сапоги оказались бессильны перед ликующим предвкушением встречи с женой. Осчастливить её неожиданным подарком на праздник, увидеть радостный блеск её глаз, потерять голову от долгого поцелуя, усадить на колени дочурку, позавтракать вместе. Возможно кому-то для счастья требуется нечто большее, но только не ему.

   Санлес углубился в радостные мысли и, безотчётно приветствуя редкие встречные патрули, добрался до лавки знакомого торговца. Стряхнув часть влаги с плаща, он постучал в перекошенные двери двухэтажного особняка с необычно высокими окнами.

   Долго не было никакого ответа, но затем послышались шаркающие шаги, и дверь перед ним открылась. На пороге сгорбился заспанный старикан со слежавшимися космами, облачённый в длинную рубаху, коей не помешала бы стирка. Торговец почесал бок свободной рукой, масляный светильник поднялся до уровня глаз, и он недовольно пробормотал:

   - Твой стук подымет и мёртвого. Нет покоя ни днём, ни ночью.

   Кошель в руках Санлеса многообещающе звякнул, и он, не дожидаясь приглашения, проскочил мимо хозяина внутрь. Старик раздражённо указал на стул и, ворча себе что-то под нос, удалился в соседнюю комнату.

   Помещение выглядело непривычно убого как для лавки: деревянные панели прилавка давно потрескались, полки за ним пустовали, кругом лежал слой пыли в три пальца толщиной, а в затхлом воздухе висел запах грязной одежды. Тем не менее, все сведущие люди в крепости знали, кто самый пронырливый торговец, способный достать даже меховую накидку из-под спящего норда.

   Шаркающие шаги приблизились вместе с пятном света, и купец опустился на соседний стул.

   - Это оно, - заявил он, потыкав крючковатым пальцем в свёрток.

   - Лиловый атлас из мастерской Улвина?

   - Нет, старая тряпка из дома деревенской бабки... Конечно фрилионский атлас. Лиловый, как и заказывал.

   Кошель снова звякнул в руке гостя, и на стол высыпались четыре серебряные монеты.

   - И одну сверху за срочность, - потребовал старик оживлённо. Сонным он более не казался, пальцы его левой руки едва различимо тёрлись друг о друга.

   Санлес несколько раз моргнул от такой наглости:

   - А не зарываешься ли ты, уважаемый?

   - Так отдельный караван пришлось снаряжать. С шелкопрядами на юге нынче трудности. Дохнут, говорят, они сильно. Среди ночи меня поднял. Расходы, расходы, всё одни расходы.

   Санлес прижал указательным пальцем к столу пятую монету и впился взглядом в бегающие глазки торговца:

   - Хорошо, серебряный сверху, но... кто-то обещал мне сладких тянучек из виноградного сока.

   - А то как же, всё есть, - откуда-то с боковой полки старик достал ещё один свёрток.

   Устав торговаться, Санлес сгрёб под мышку оба заказа и оставил скупердяя досматривать прерванный сон.

   На улице счастливый покупатель накинул капюшон и заспешил по Серой вехе, сопровождаемый задорным бегом дождевых ручейков по мостовой. К собственному дому он добрался через десять минут. Ключ со второй попытки тихо нырнул в замочную скважину, дверь бесшумно приоткрылась и пропустила хозяина внутрь.

   Тесноватая, но уютная прихожая одарила теплом, светом одной масляной лампы и знакомым запахом имбиря из кухни. Насквозь помокший плащ занял положенное место на вешалке, и под ним тотчас натекла целая лужа.

   Махнув рукой на это неизбежное зло, Санлес прокрался к спальне.

   - Я тебе ещё не всё показал, - раздался хрипловатый бас из-за двери.

   - Тише ты, дочь разбудишь, - ответил голос жены.

   - Да в бездну этих детей. Какой с них прок? Только мешают радоваться жизни. Иди сюда, - голос Литона, командира ночной стражи, было трудно не узнать, особенно если ты слышишь его почти каждый день по долгу службы.

   Внутри у Санлеса все сжалось в тугой комок боли, голова закружилась, однако он заставил себя собраться и вышел на улицу. Плащ остался висеть на вешалке, и потому волосы быстро напитались влагой, а лёгкая кольчуга беспрепятственно пропускала капли к стёганке. Вспомнив о зажатых под мышкой свёртках, Санлес аккуратно положил их на брусчатку. Всё равно намокнут, а держать их совсем несподручно.

   Через полчаса в дверном проёме показался неспешно застёгивающий пояс Литон. Он пригнулся, чтобы не задеть притолоку, шумно зевнул и расправил плечи.

   Ростом и телосложением командир ночной стражи выделялся среди большинства солдат крепости, но наметившееся пузо и неопрятные усы изрядно портили его бравый облик.

   Увидев подчинённого, он снова смачно зевнул:

   - Чего тебе? Ушёл со службы раньше положенного? Не одобряю.

   Продолжая пожирать глазами командира, Санлес с мягким металлическим шорохом извлёк меч из ножен. Короткий клинок тут же покрылся мелкими бисеринками дождя.

   - Не глупи, - всё так же равнодушно пробасил Литон. - Никакая баба не стоит того. Даже если ты меня одолеешь, что будет с твоей карьерой, а? Подумай об этом, балда.

   Санлес молча сделал два шага вперёд. Разум захватила совершенная пустота, сердце билось ровно. Частые капли срывались со слипшихся прядей, одежда давно промокла до последней нитки.

   - Пусть так, - с неподдельным безразличием пожал плечами Литон. Сладко и тоскливо хрустнули костяшки его пальцев, и такой же короткий клинок появился из ножен. - Давай, ещё есть немного лунного света для нас двоих.

   Санлес и сам не заметил, как полминуты назад призвал Оплот. Источник ощущался слабовато, какая-то вялая сила будто нехотя наполнила мышцы, сапоги увереннее упёрлись в скользкую мостовую.

   Сдув нависшие на усах капли дождя, Литон продемонстрировал классический прямой укол с переводом меча вправо. Санлес вывернулся из-под удара и сделал ответный выпад, но мимо. Рот Литона искривился в противной улыбке, и он снова ткнул мечом, развернув его в движении. Лезвие чиркнуло по кольчуге - доспех выдержал, хотя восемь колец разошлись в небольшую прореху.

   Санлес обманным приёмом крутанул меч и сделал выпад с полуоборотом корпуса. Клинок пропорол куртку Литона на боку и погрузился в тело на полпальца. Лицо раненого исказилось животной злобой, он взревел и ринулся вперёд, яростно полосуя мечом наполненный влагой воздух.

   Санлес всё время пятился, с трудом отбивая сыплющиесяудары. Перебросив меч в левую руку, он поднял его для блока, но поскользнулся и чуть не упал. Клинок соперника обрушился сверху и, пройдя левее крестовины, хватил возле навершия рукояти. Пришло ощущение резкой боли, однако Санлес продолжил выполнять хитрую связку "блок-захват-выпад". Правая рука перехватила запястье противника, последовал рывок на себя, и Литон напоролся на выставленное остриё меча.

   Командир ночной стражи растерянно моргнул, из горла вырвался булькающий хрип, и тело грузно осело на мокрую брусчатку...

   Санлес и после не смог вспомнить, сколько он стоял неподвижно под дождём. Окровавленный по самый эфес меч выпал из его руки и звякнул о камни.

   Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге в свете масляной лампы показался силуэт жены. Придерживая меховую накидку, она сделала один лишь шаг и замерла. Белокурые локоны быстро слипались под дождём и приставали ко лбу.

   Как же она красива!

   При виде открывшейся ей картины глаза женщины округлились.

   - Идиот несчастный!!! Сам теперь всё расхлёбывай! Видеть тебя больше не хочу! Завтра же уеду назад к родителям, в Мирс. К солнцу и теплу. Меня достали эти стены и тупые вояки! Меня тошнит от вашей крепости! Но больше всего меня тошнит от тебя! - взор женщины обжёг мужа ненавистью и она тихо добавила. - И знаешь что, любимый, твоя дочь - это не твоя дочь. Твой командир в Мирсе был внимателен ко мне, пока ты носился со своими корявыми новобранцами. Катись в бездну!

   Дверь с силой захлопнулась, стёкла в окнах задребезжали, лампа в прихожей мигнула и погасла.

   Тяжесть услышанного обрушилась на Санлеса клубком железных цепей. Он зашатался и с трудом устоял на ногах, взгляд его бездумно блуждал вокруг.

   Сквозь рыжеватый туман просачивался мутный, грязный рассвет. Небо постепенно светлело, звёзды почти все втянулись обратно в небесную твердь, как черепаха в панцирь, но луна ещё бледно проглядывала рядом с Лучом Оплота. Водяная пыль кружилась над землёй, подгоняемая резкими порывами ветра, увесистые капли срывались с кудрей, катились по щекам.

   Державший всё это время на ногах внутренний стержень раскрошился, Санлес отринул Оплот и бессильно повалился на колени. Слёзы душили где-то в глубине, но ни одна солёная капля так и не проступила наружу. В горле застрял противный комок, не позволяющий сглотнуть скопившуюся во рту горькую слюну, а сплюнуть попросту не хватало сил. Ощущение невыносимой боли и отчаяния окутало Санлеса, точно облако прожорливой саранчи. Чувство потери и безысходности сдавило шею, опустошая изнутри, с мясом вырывая все воспоминания о былых радостях и перечёркивая счастье прошлых лет.

   Разум напомнил о боли в руке, и Санлес безучастно уставился на левую кисть. На месте мизинца остался лишь неряшливый обрубок, кровь обильно сочилась на брусчатку и, мешаясь с грязной водой, убегала прочь вниз по улице.

   Затуманенный взор Санлеса уткнулся в два лежащих неподалёку свёртка. От обилия влаги бумага разлезлась, обнажая лиловую атласную ткань и разноцветные, тающие на глазах тянучки из виноградного сока. Он вытянул руку и подтащил свёрток со сладостями. Мокрая фигурная зверушка отправилась в рот, и челюсти равнодушно принялись пережёвывать приготовленное для дочери... чужой дочери угощение. Кисло-сладкий вкус дорогого лакомства разлился во рту, вытесняя горечь и сухость. Это напомнило далёкое детство на юге, с его зеленью, утехами, безмятежностью. Что нужно сделать, чтобы снова оказаться там? Как обрести хотя бы тень той беспечности и невинности? Может этот проклятый, надоедливый, промозглый, вонючий дождь сможет смыть часть грязи и крови, заберёт с собой отчаяние и невыразимые мучения.

   Санлесу внезапно захотелось прилечь и заснуть, но только чтобы никаких сновидений. Никогда!