Судьба свела меня с комбатом третьего горно- стрелкового батальона нашего полка, как-то само собой случилось, что после вывода полка из Панджшера у нас с ним завязалось плотное общение, в последствии переросшее в хорошую мужскую дружбу. Комбат – человек был молодой, ему не было еще и тридцати, а он капитан, на подполковничьей должности командира батальона. Этот человек был постоянно заряжен на движение, он успевал всюду, поругать своих ротных, «схлестнуться» на матах с парторгом или пропагандистом полка, днем проверить заставы своего батальона в «зеленке», а вечер провести в приятном обществе дам из баграмского медсанбата. Видимо его заряженность на постоянное движение хранила его от пуль и фугасов, смерть просто не поспевала за ним и, по всей видимости, махнула на него рукой! Была у комбата женщина из медсанбата, в последствии он познакомил меня с ее подругой, и наши вояжи в Баграм стали совместными и регулярными, если, конечно, не было боевых выходов. Приехав в Баграм, БТР с бойцами оставляли за забором медсанбата и через пролом в заборе проникали на территорию, а затем в женский модуль медсанбата. Поверь, читатель, что когда я общался с ветераном Великой Отечественной, они мне рассказали, что даже в те суровые годы, если такая возможность была, находили силы и время знакомиться, общаться и т.д., с противоположным полом. Кстати, замечу, что только в нашем полку несколько офицеров и прапорщиков нашли свою любовь именно «за речкой».
Вот они маленькие человеческие радости на войне!
г. Баграм, осень 1988 года
С комбатом программа была, говоря языком фигуристов – обкатана: наша водка, закуска, гитара, а в обмен сердечное отношение медсестер. Все бы хорошо, но были случаи, когда нас останавливал патруль в ночное время, приходилось решать этот вопрос. Естественно о наших неоднократных посещениях вверенной ему части узнал начальник медсанбата.
Дело дошло до того, что возле нашей дыры в заборе на нас начали ставить «растяжки» с сигнальными ракетами, потом в один из дней приехав в медсанбат мы вообще растерялись, наша дыра была замурована! А перелезть через забор никакой возможности не было, по верху тянулись нити колючей проволоки. Решаем с комбатом, как нам «устаканить» вопрос о нашем, пусть не частом, но официальном пребывании в медсанбате. У нас в «закромах» было еще кое-что вывезенное из Панджшерского ущелья. Зная, что начальник медсанбата осетин, решили подарить ему саблю, где-то 18—19 века, что мы с комбатом и сделали в один из приездов в Баграм. В общем мы быстро нашли общий язык с начальником медсанбата, даже «накатили» у него в кабинете водочки за знакомство. С тех пор наш БТР официально получил «прописку» для парковки возле штаба медсанбата, но с условием сдачи дежурному по части наших автоматов, «лифчиков» с магазинами и гранатами. Но, увы, нет ничего вечного, я ушел на усиление на перевал Саланг, комбат был плотно занят постепенным выводом своих застав из «зеленки», готовясь к выводу своего батальона в Союз. Но даже по прошествии стольких лет, я вспоминаю с теплотой эти маленькие мужские, человеческие радости, которые дарили нам эти девчонки из медсанбата. И мы, по возможности, платили им тем же.
