«Внимание! Всем приготовиться к запуску идентификаторов Синицыной и Бабенко. У нас тридцатиминутная готовность. Точка выхода из красной зоны обозначена координатами…» — внутри большой комнаты, со стоящими там «саркофагами», было тесно. Набившиеся туда фээсбэшники, часть руководства «Спецком Даталинк Системз», программисты той же фирмы и потребовавшие личного присутствия родители Синицыной, представляли собой «банку с килькой». Кто сидел в креслах и отслеживал момент активации идентификаторов, другие смотрели почти немигающим взглядом на обзорные мониторы, а отец и мать Женьки обнявшись, приникли к «саркофагу», в котором находилась их дочь. Хотя начальник СБ фирмы Васнецов приложил максимум усилий в предотвращении утечки информации и смог замять дело в полиции, ему не удалось убедить женькину мать. Та словно что-то предчувствуя, потребовала личного присутствия при возвращении своей несовершеннолетней дочери. Когда ей объяснили, что произошло и показали «саркофаг», Анну Дмитриевну пришлось отпаивать валерьянкой. Через пару часов она пришла в себя и уже довольно спокойно могла смотреть на «саркофаг», в котором лежала её бледная дочь, в окружении множества светящихся и мигающих индикаторов и светодиодов. Отец, Андрей Геннадьевич, более спокойно отнёсся к этой новости, лишь тщательно выяснив перспективы решения возникшей проблемы.

Последний видевший их в красной зоне сотрудник ФСБ, через аккаунт девочки, передал от них информацию о Пронине. Дальнейшее расследование показало, что произошла утечка информации через «крота» в ФСБ и некая полувоенная организация на Западе решила попытаться повернуть историю вспять. Благодаря вовремя предпринятым контрмерам, удалось быстро нейтрализовать их влияние и полностью блокировать аккаунты этой организации в игре.

* * *

На аэродром делегацию выздоравливающих лётчиков привезли к обеду. Их набралось пятнадцать человек, большинство из которых были истребителями. Несколько рядов самолётов, сгруппированных по моделям и готовых к отправке в авиаполки, тянулись сразу от небольшого здания аэропорта. Прибывшие на экскурсию образовали группы и вместе с инструкторами приступили к ознакомительному изучению матчасти некоторых новых моделей. Супругам Бабенко «не повезло» — ни «Яков», ни ЛаГГов на поле не было, и они примкнули к тем, кто выбрал Ил-2. В новую модификацию этого штурмовика вернули изначально задуманное конструкцией место стрелка. Некоторым из воевавших на этой машине лётчикам данное новшество было в диковинку, поэтому они сгрудились у одной из машин и с интересом слушали лекцию о новых тактико-технических показателях самолёта. Внезапно раздалась сирена, сигнализирующая авианалёт и основная масса находившихся на поле аэродрома людей рванула по укрытиям. Супруги переглянулись и мигом облюбовали себе рядом стоящий «Илюшин». Быстро достав из сидоров свою старую форму и не обращая внимания на проносящиеся над ними самолёты противника, они переоделись и залезли в кабину.

— Чур, я за штурвалом! — заорала Женька мужу, пытаясь перекричать вой пикирующих бомбардировщиков.

— А как же руки?

— Хрен с ними, потерплю! А то из меня стрелок, как из танка балерина!

— Уговорила, пропусти меня на место стрелка.

Ил-2 выкатился на ВПП и невзирая на сновавшие в небе мессеры и «лапотники» сумел взлететь. Первая очередь бортовых пушек превратила возникшую прямо по курсу пару «худых» в клочья и обломки. Костя поймал в прицел пристроившегося в хвост «Илу» другого мессера и завалил его.

— На «Ильюшине»! Держитесь, наши уже близко! — в ларингофонах девушки пронеслось сообщение из аэропорта. — Кто там у нас взлетел?

— Младший лейтенант Синицына, — кратко доложила Женька, используя девичью фамилию.

— Что-то фамилия ваша мне знакома.

— Та, которую немцы называют «Рыжей Валькирией».

— Мать честная! У нас в гостях такой ас?!

Вторая пара мессеров попыталась взять в клещи советский истребитель, но девушка «поднырнула» под одного из них и проведя несколько фигур высшего пилотажа срезала его ведомого, а с ним покончил Костя.

— На «Иле»! От солнца на вас заходят два звена «худых»! Синицына! Продержись только пять минут! Девочка! Ты и так уже сделала невозможное, но прошу тебя, сделай ещё чуть-чуть! — твёрдый голос мужчины чуть дрогнул, сорвавшись почти до фальцета.

— Солнце моё, взгляни на меня — моя рука превратилась в кулак! — орала Женька в микрофон — И если есть порох — дай огня-я-а! Вот так!

— Что она творит? — поинтересовался особист, сидевший рядом с начальником аэропорта. — Какие, к чёрту, «солнце» и «кулак»?

— Тарщ капитан, — ответил ему тот. — У неё боевой транс. Она целиком отдалась схватке. Это бывает у лётчиков.

— Я не ожидал, что в этом госпитале находится такой легендарный ас. Нужно будет обязательно с ней побеседовать.

— А кто ожидал? — спросил начальник аэродрома. — Такие люди, как правило, не афишируют себя. Она же от Ставки получала задание и не мне вам объяснять уровень секретности. Возможно, её после вылета сразу заберут, хотя тут уже многие хотят поговорить с ней, получить, так сказать, несколько уроков пилотажа.

Скоро Женька увидела оба звена немецких истребителей. Они приближались к «Илу» в своей излюбленной манере — «клином».

— Что будем делать, Женечка? — обернулся супруг. — Ил-2 не твой «рыжий» — тут защитного поля нет. И уйти нельзя — место входа/выхода в красную зону, судя по показаниям браслета, находится позади них.

— Придётся драться, — мрачно ответила она мужу. — Всё или ничего. Подымаюсь на максимальную высоту. Костя! Постарайся прикрыть нам тыл.

— Сделаю всё, что смогу, любимая. Поехали!

Штурмовик начал кругами набирать высоту. Немцы сначала вытянули свой «клин» в остроконечный угол, а потом вдруг рассыпались, пытаясь взять советский самолёт в двойные клещи. Одного на подходе подловила Женька, другого снёс её муж, но «Илюшина» достали двумя перекрёстными очередями. Машина задымила и стала терять скорость.

— На глиссаде не дойдём! — выкрикнула девушка. — Достанут и изрешетят!

— Прорывайся через заслон! Израсходуй весь боезапас, но прорвись!

— Поняла! Действую!

Они успели прошмыгнуть в образованное от сбитого мессера пространство между несколькими «худыми». Немцы ринулись за ними, стремясь добить дымящийся советский штурмовик.

— Что она творит? — удивился особист, уже вышедший вместе с остальными на улицу.

— Вызывает огонь на себя и уводит немцев от аэродрома, — хрипло ответил начальник аэродрома. — Тут мужики не все на такое способны, а она девчонка молодая. У неё шансов нет, понимаешь, капитан? Никаких. Да где же подмога, а?!

Два звена «Яков», словно ответ на его эмоциональный вопрос, выскочили из облаков и ринулись на противника. «Худые» сразу позабыли о подбитом русском и кинулись в общую свалку боя.

— Костя! Сколько осталось до места выхода? — поинтересовалась Женька, но ответом было молчание. — Костик, дорогой, что с тобой?! Не молчи! Пожалуйста, не молчи-и-и!

— Два с половиной километра… курс…кхм-гхм… курс 230, высота — две тысячи…

— Что с тобой? Ты ранен?!

— Зацепило…

— Куда?!

— В грудь… не отвлекайся… кхм-гхм… теперь измени… кхм-гхм… курс на двести и держи его постоянным. Не знаю… кхм-гхм… сколько я буду ещё в сознании… браслет при входе в окно даст звуковой сигнал… — голос Кости внезапно оборвался.

Крупные слезы лились по лицу девушки, а в душе бушевал огонь отчаяния, но она крепко держала уже непослушными от боли руками штурвал самолёта. Наконец за спиной Женьки раздалось попискивание костиного браслета и обычный ландшафт местности сменился сначала чёрной пустотой, уже немного ею позабытой, а затем белой вспышкой света.

* * *

Она открыла глаза и увидела перед собой встревоженные лица людей, одним из которых было лицо матери.

— С прибытием, Евгения Андреевна, — проговорил один и собравшихся.

— Где Костя! Что с ним?! — вместо приветствия воскликнула девушка и попыталась встать.

— Лежите-лежите, первое время вам нельзя вставать, — попытался успокоить её тот же человек.

— К чёрту ваше «лежите»! Мой муж ранен, а я здесь буду прохлаждаться?! Нет уж! — Женька осторожно села, облокотившись на купол «саркофага», чуть помедлив встала на пол и с трудом сделала несколько шагов на подкашивающихся ногах. Сгрудившиеся около второго «саркофага» люди удивлённо уставились на неё и пропустили вперёд. Костюм Кости был разорван на груди, и через рваное отверстие сочилась кровь. Девушка присела рядом с мужем на ложе и заревела.

— Да помогите ему хоть что-нибудь! Неужели ничего уже нельзя сделать?! — кричала она сквозь слёзы.

Её отстранили и к «саркофагу» подкатили несколько разных медицинских приборов.

— Евгений Андреевна, вам необходимо переодеться и пройти медицинское обследование… — начал было тот же мужчина.

— Э-э-э…

— Сергей Николаевич.

— Сергей Николаевич! Я жива, остальное сейчас неважно. Пока я не увижу, что моему мужу ничего не угрожает — я никуда не пойду.

— Прости доченька, но почему заявляешь, что этот молодой человек твой муж? — Анна Дмитриевна наконец-то прорвалась к дочери и теперь смотрела на неё с нескрываемым удивлением.

— Вот, — девушка достала из кармашка костюма желтоватую бумажку. Мужчина взял её, раскрыл и начал читать вслух.

— «На основании взаимного желания сторон, мною, начальником госпиталя №…, полковником медицинской службы Кирьяновым А.С, зарегистрирован брак между младшим лейтенантом Синицыной Евгенией Андреевной и старшим лейтенантом Бабенко Константином Сергеевичем». Число, подпись. Да, всё правильно. Так и в истории записано. Копия записи присутствует в архиве госпиталя.

— Что значит «правильно»? — удивился подошедший отец Женьки. — Мало того, что моя дочь отправилась непонятно куда, так ещё была ранена и в добавок вышла там замуж без нашего с матерью ведома?

— Андрей Геннадьевич! После всей проведённой ею операции ТАМ, вы можете гордиться своей дочерью.

— Гордиться? А чем, поподробнее нельзя?

— Пожалуйста, — он открыл блокнот. — Выдержка из «приказа №…», подписанного Верховным Главнокомандующим, И.В. Сталиным. Цитирую: «2 августа 1942 года, вовремя нахождения старшего и младшего лейтенантов Бабенко на одном из военных подмосковных аэродромов, произошёл налёт немецкой авиации. Успешно взлетев на истребителе-штурмовике Ил-2, оба лётчика приняли бой со значительно превосходящими силами противника, тем самым прикрыв собой воздушное пространство аэродрома. В этом неравном бою экипаж уничтожил семь вражеских самолётов и увёл от аэродрома два звена немецких истребителей. Старший и младший лейтенанты Бабенко пали смертью храбрых защищая нашу Родину. Президиум Верховного Совета СССР постановил: наградить орденом Ленина и медалью Героя Советского Союза старшего лейтенанта Бабенко Константина Сергеевича и младшего лейтенанта Бабенко Евгению Андреевну (посмертно)». Там ещё каждому по ордену Боевого Красного Знамени задним числом имеется. Сто один самолёт противника на счету этой семейной пары, а вы говорите «Чем гордиться».