Женька Синицына в девичестве, а теперь уже Евгения Андреевна Бабенко, старший лейтенант ФСБ и руководитель одного из отделов «Спецком Даталинк Системз» уже почти год как находилась в отпуске по уходу за ребёнком. Их с Костей сын Пашка уже вовсю агукал и резво ползал, к величайшему удовольствию отца, протирая ползунки до дыр. Сегодня глава семьи задержался на работе и пришёл домой намного позже обычного. Женька уже дважды подогревала в микроволновке его ужин и недовольно посматривала на часы, когда скрипнула входная дверь квартиры, и послышался шум снимаемой обуви.

— Ты где пропадал? Я уже дважды ужин подогреваю.

— В «Спецком`е» ЧП.

— Рассказывай, а то я уже отвыкла от приключений, — улыбнулась девушка. — Надоела эта рутина, только Пашка вносит хоть какое-то разнообразие.

— Произошёл переброс людей в красную зону без спекостюмов.

— Что-о-о?! Ты не перегрелся? — пощупала она лоб супруга. — Как ты себе это представляешь?

— Наши тоже все в шоке. Короче, десятиклассники ехали с экскурсии. На обычном «ПАЗике». Один борзый дятел на джипе решил обогнать их и вылез на встречку, аж через две сплошные.

— Какой-нибудь чиновник или из силовых структур?

— Нет, бизнесмен. Спешил домой на всех парах. Купил, видишь ли, малый «саркофаг» в одном из филиалов нашей конторы и торопился быстрее опробовать в деле. С ним сын был. Тот включил самотест девайса прямо в машине. Отец отвлёкся на него, ну и…

— Никто не пострадал?

— И да, и нет.

— Как это?

— Всё дело в том, Женечка, что «ПАЗик», несмотря на полученные несколько ударов от встречного автопоезда, не перевернулся. Водитель и классный руководитель 10-го «Б» школы №… города Л-ска остались внутри салона и отделались ушибами и ссадинами. А вот молодёжь… — Костя многозначительно посмотрел на жену.

— Ну?

— Молодёжь исчезла. Как будто их там никогда и не было. Все пятнадцать человек как сквозь землю провалились.

— Все пятнадцать? И следов никаких не осталось?

— В том-то и дело, что никаких. Но приводные маяки в красной зоне засекли необычное возмущение поля. Классификация — перенос неактивной массы…

— Ты хочешь сказать, что их выбросило туда и они лежат там всей группой?

— Никто не может дать вразумительного ответа на этот вопрос. Контора задействовала своих агентов поблизости, и они сообщили, что в том районе пропала группа немцев-трофейщиков. Вечером не вышли на связь с отделом фельджанжармерии, как им было предписано. По сведениям агента, завтра туда собираются послать патруль, чтобы прояснить обстановку.

— Наши или немцы?

— В том-то и дело, что будет пара мотоциклов от жандармов и человек СС. Но это так планируется, а как на самом деле — никто не знает. Если ребята каким-то чудом убили немцев, то встреча с жандармами для них уже будет фатальной.

— М-да, эти уж точно профессионалы. А наши части далеко от этого места?

— Километров шестьдесят. Кстати, рядом с тем участком фронта, где мы с тобой воевали.

— Блин! Это место, как Бермудский треугольник. Я помню, говорили, что там пропало трое сотрудников конторы. Даже концов не нашли.

— Было такое. Примерно полгода назад пропал экипаж танка. Звягин тогда, знаешь, как баговал?

— Евгений Михайлович? Он ещё там?

— Там — улыбнулся Костя, — и пока не думает уходить.

— Что планируется предпринять?

— Все наши заняты на других направлениях, главных тестеров посылать не хотят: не забыли ещё случай с Гринбергом. Нужны опытные оперативники, знающий этот район, — супруг пристально посмотрел на неё.

— Я же ещё в декрете!

— Хех, я уже был у твоих родителей. Отец с матерью прониклись ситуацией…

— Ну, ты и жук, а! Ещё меня не спросил, хочу ли я опять в «мясорубку», а уже везде побывал и обо всём договорился! — она недовольно отвернула голову.

— Ну, не дуйся, — он ласково погладил Женьку по голове. — Я же вижу, как ты тоскуешь в четырёх стенах

— Костя, я «засвечена» ТАМ и ты прекрасно об этом знаешь.

— Перекрасим тебя в брюнетку…

— Фиг вам! Причём всем, ясно?! Думайте что хотите, но имидж я менять не буду!

— Приказы не обсуждаются, — напомнил муж.

— Я в декрете! Ау, вы об этом не забыли? Хотите по-человечески — подстраивайтесь под меня.

— Это ваше последнее слово, товарищ старший лейтенант?

— Я больше года не подходила к тренажёрам…

— Да? А я замечаю, что домашние тренажёры не так расставлены, какими их оставляю после вечерних занятий.

— Ты следишь за мной, да? — Женька игриво пыталась провести захват головы мужа, но тот ловко вывернулся.

— А ты не забыла, в какой конторе мы с тобой работаем?

— Ладно, тарщ капитан, уболтали жену.

— Опять этот сленг, Женя?

— А я пока дома и кроме мужа его никто не слышит.

— Привычка — вторая натура.

— Не занудствуй.

— Так я докладываю руководству о твоём согласии?

— Но цвет волос менять не буду, — девушка беззлобно показала ему язык.

* * *

Утро в лесу 10 «Б» встретил безостановочным нытьём девушек и воплями связанного Дружинина, сильно желающего сходить по нужде.

На импровизированном столе из ящика стояла немецкая рация, вокруг которой колдовал Сальников. Между двух деревьев была натянута проволока, спускающаяся к радиостанции. Юноша периодически щёлкал тумблерами, что-то подкручивал, настраивал, потом выключал рацию. Подошедший к нему Трубачёв некоторое время стоял, наблюдая за работой, и лишь затем задал вопрос.

— Ну, Серёга, чем обрадуешь?

— Плохо дело, Сев.

— Не удалось запустить?

— Удалось. Минут двадцать назад я всё настроил и перехватил какие-то переговоры. Они периодически повторяются, только на разных частотах. Заряд батарей питания меньше половины, так что приходится выключать рацию, чтобы они окончательно не разрядились. И ещё мне бы переводчика. Я в немецком плохо разбираюсь.

— Оля! — позвал девушку Трубачёв. — Зуева! Подойди к нам, пожалуйста.

— Чего случилось? — сонным голосом ответила она, подойдя к одноклассникам, и зевнула.

— Помощь твоя нужна. Как переводчика. Сейчас Сергей будет включать немецкую рацию, а ты переводить переговоры, если услышите. Нам нужно знать, о чём говорят немцы.

— Хорошо.

Дождавшись своей очереди, Трубачёв с наслаждением зачерпнул руками холодную родниковую воду и хотел умыться, когда его позвали. Парни и девушки стояли вокруг рации, а Оля взволнованным голосом переводила переговоры немцев.

— Они собираются перегонять группу военнопленных, — сообщила ему Лена. — Судя по описанию местности, конвой пройдёт по нашей дороге вечером. Командир! У меня руки чешутся отбить наших!

— У тебя азарт от вчерашней победы. Но нам просто повезло. Ты это понимаешь? А если там будет большая охрана? Или они вызовут подмогу?

— Да я их танком задавлю без всяких выстрелов! А вы добьёте раненых! И всё! Ты пойми, Трубач, сколько мы спасём наших солдат!

— А чем кормить вы их будете? — саркастически заметил Дружинин, которому на время вынули кляп.

— Не твоя забота, сволочь! — выкрикнула Косухина. — Твою пайку им отдадим, ясно?

— Дело, конечно, хозяйское, но я бы не стал этого делать. Трубачёв прав — большое скопление народа на такой маленькой поляне будет для немцев большим подарком.

— А ты не примазывайся, Димочка, мы и без тебя решим, что делать, — ответила ему Мила.

— Да? Кстати, твою пайку тоже отдадут.

— Это почему же?

— После того, что ты сделала с танком — Косухина тебя в землю сама зароет.

— А что там с танком? — живо поинтересовалась Ленка.

— Я сегодня рано встала и с большим энтузиазмом выполнила поставленную мне задачу.

— А почему он тогда так говорит?

— Ну, я немного проявила инициативу…

— А ну, пошли — двинулся к танку Севка и поманил за собой остальных.

Пройдя через пару густых кустов, они очутились у Т-34. Вся его верхняя часть была изрисована цветами различного оттенка, размеров и вида.

— Твою дивизию, а! Ты что сделала, «Пикассо» хренова?!

— Это я так вижу материал… — пыталась оправдаться Милка.

— И что мне теперь делать? Я на таком гламуре в бой не пойду!

— А что, мне даже нравится, — ухмыльнулся Полуянов.

— Ты сбрендил, Ромео?

— Наоборот! Лена, это такая психическая атака на немцев. Ты только представь: если танк в камуфляже — немцы его сразу атакуют.

— Ну… да, ты прав.

— А если он в «цвяточках» выскочит? Это ж полнейший для них шок! Они пока переварят этот видос, пока прочухают, а ты их уже раз-з! напором стали и огня, как в той песне.

— Хм, а в этом что-то есть…

— Так, Косухина! Я, понимаешь, спозаранку встаю, сил своих не жалею, а она вместо «спасибо» ещё и бочку на меня катит! — вздёрнув нос кверху, стала возмущаться художница. — Быстро извинилась!

— Лан, Мил, не парься. Ну, погорячилась я…

— Тарщ художник, объявляю вам особую благодарность! — староста решил официально поддержать Грунёву.

— Служу России!

— Неправильно, надо говорить «служу Советскому Союзу!»

— Почему?

— Мы сейчас не в России, а в СССР.

— Хорошо. Служу Советскому Союзу!

— Теперь о предстоящей операции, — Трубачёв испытующе оглядел всех. — Пойдут только добровольцы. Кто согласен рискнуть свой жизнью ради наших военнопленных, подойдите ко мне.

— А я вообще оружие в руки никогда не брала, — тихо сказала Валя.

— Мухина! Я не требую от вас поголовного участия. Сейчас время ещё есть: посмотрим, что из оружия у нас имеется, попробуем потренироваться, словом — подготовимся. Так кто?

— Я, — вышел вперёд Полуянов.

— Я в тебе даже не сомневалась, — усмехнулась, Лена.

— И я, и я … — вышли Антон, Валера, Сергей, Ольга, Лёха.

— Я тоже, только как медработник, — помедлив, сделала шаг вперёд Маша.

— Всё ясно. Пейнтбольщики и вышли, да ещё Маша…

— Меня возьмёте? — ухмыльнулся Дружинин. — Только сначала развяжите.

— А «ху-ху» не «хо-хо»? — показала ему кукиш Ленка. — Чтобы ты нам в спину выстрелил? Да щаз, ага!

— Боеспособной части отряда у вас кот наплакал. Сметут вас немцы.

— Да заткните ему рот, а! — продолжала бушевать Косухина.

— В целом он прав, но доверие, Дружинин, ты потерял, так что извини, останешься в таком состоянии, какое есть, — развёл руками Трубачёв. — Но меня подтолкнула на одну мысль идея о численности нашей группы. Что у нас имеется: ручной пулемёт, автомат и куча винтовок. Пистолеты в счёт не берём — это оружие ближнего боя. Главным нашим преимуществом будет танк, остальные, как группа статистов на съёмках фильма — только шумовой эффект.

— Патронов много? — опять вылез Дружинин.

— Не твоя забота! — отрезал Полуянов.

— Лена! Как я понимаю, вы с Ромкой будете в танке?

— Совершенно верно. Ром! Я тебе заодно подскажу, как стрелять.

— Ты хочешь, чтобы я в башне был?

— А ты предлагаешь посадить тебя на место механика-водителя? Чтобы ты всех вместе передавил? И немцев и наших? Разбежался!

— Тогда ты не забыла, что я артиллеристом был в игре?

— Блин! Точно. Но там же не такая система…

— Пушка, она и в Африке пушка. Разберусь.

— Значит, определились, — удовлетворённо заметил Трубачёв. — Вы атакуете конвой, не думаю, что они усилят его танком. А мы замаскируемся за деревьями и будем нечасто постреливать по немцам, заодно набьём руку.

— Трубачёв! А с одеждой как? — задала вопрос Зуева.

— Оля! Придётся переодеваться в военную форму. Выхода другого нет. Кстати! Ты у нас будешь штатным переводчиком. Дадим тебе пистолет с пополненным из всех обойм боезапасом, и сиди тихо. Будут пленные — допросишь. Поняла?

— Да…

— Сейчас лето, жарко. Наберём воды в таз и выстираем форму. Девчонки потом вывесят, высушат и заштопают, благо нитки и иголки нашлись в подворотниках у некоторых экземпляров гимнастёрок.

Тщательно перебрав доставшуюся от погибших красноармейцев форму, девушки составили несколько комплектов более-менее нового обмундирования. 10-му «Б» досталось даже три комплекта командирской: лейтенанта, младшего лейтенанта и старшего сержанта. Ленка с видом, не терпящим возражения, забрала себе младлея, Трубачёву отдали «лейтенанта», а Роману — «старшого». Кроме самой формы «танкистам» выстирали два комбинезона и шлемы.

К четырём часам вечера военизированная группа старшеклассников выдвинулась на опушку леса и стала ждать конвой.

* * *

Солнце клонилось к горизонту. Вереница измученных и оборванных людей понуро шла по просёлочной дороге, понукаемая гневными окриками «Шнель!» Каждый из них когда-то был солдатом или сержантом Советской Армии, но попав в плен, они стали единой серой массой, которую нещадно эксплуатировали немецко-фашистские захватчики. В начале колонны не спеша шли несколько автоматчиков. Они шутили, перебрасывались какими-то смешными по интонации репликами. Изредка один из них пытался наиграть какой-то немецкий мотив на губной гармошке, но у него это не получалось и остальные подтрунивали над ним. С обеих сторон, на равном расстоянии друг от друга, шествовало ещё по четыре гитлеровца. Замыкал колонну «Ганомаг», который время от времени останавливался. В тот момент из него высовывался эсэсовец с недовольным взглядом и подавал какие-то резкие лающие команды.

Колонна поравнялась с серединой луга, объятого со всех сторон лесом. Немец с губной гармошкой что-то сказал своим товарищам и зашёл внутрь леса, по-видимому, собираясь справить нужду. На свою беду он набрёл на спрятавшуюся за деревом Зуеву в форме красноармейца. Их глаза встретились.

— Вас… — начал было немец, но не договорил. Севка отдал ей пистолет уже снятым с предохранительного взвода, поэтому она просто его выставила впереди себя и нажала курок. Немца отбросило навзничь.

Этот выстрел послужил началом запуска двигателя танка и через пару минут тот выскочил на дорогу. Увидев «цветастый камуфляж» немцы замерли, ничего не понимая.

— Бью по стеклу переднего щитка «Ганомага»! Осколочно-фугасный пошёл! На, сволочи! Получите подарок от бывшего командира артбатареи! — кричал в порыве ярости Роман.

«Тридцатьчетвёрка сделала» всего один выстрел, но которого хватило, чтобы в немецком бронетранспортёре в живых практически никого не осталось. Пленные бросились на конвоиров, в ответ застучали очереди «шмайссеров», но на место убитых вставали новые добровольцы. Выскочив на дорогу, Севка плотнее сжал в руках немецкий автомат. Увидев пытающегося отстреливаться немца, он яростно полоснул в него очередью. Автомат вздрогнул в его руках и немец стал падать.

— Хенде хох, сволочи! — заорал Трубачёв.

— Я-я, нихт шиссен! — ответило ему сразу двое из конвоиров и, осторожно положив оружие к ногам, подняли руки вверх.

— Товарищ лейтенант, спасибо вам! — Севка не сразу понял, что обращаются к нему.

Минут через двадцать, подобрав оружие и построившись возле танка, бывшие военнопленные внимательно смотрели на молоденького лейтенанта. С места механика-водителя откинулся люк, и оттуда вылезла девушка в комбинезоне танкиста, отряхиваясь и чертыхаясь.

— Чёрт… Рома! Ну, где ты там?

Красноармейцы притихли, ожидая какого-то продолжения событий. Наконец, из башни вылез с выпученными глазами Полуянов, ежеминутно кашляя и понося разработчиков танка.

— Твою дивизию, а! Настоящая газовая камера!

— Ничё се, баба-танкист? — по строю прошёл смешок и тут же посыпались комментарии. — А как танк разукрашен, видел? Да они ещё совсем ещё дети. Эти дети нам всем жизни спасли!

— Смирно! — из строя вышел седовласый мужчина. — Товарищ лейтенант! Бывшая группа военнопленных построена! Желаем искупить вину кровью, уничтожая фашистскую нечисть! Старшина… бывший старшина Сенцов.

— Вольно.

— Вольно!

— Товарищи бойцы! Властью, данной мне нашей Родиной, предлагаю вам примкнуть к нашему отряду. Желающие — шаг вперёд. Остальные… ну, если у фрицев слаще — можете вернуться к ним.

Шагнул весь строй.

— Разойдись! — отдал он команду.

— Девушка! А как вас зовут? — попытался завязать знакомство с Ленкой один из освобождённых бойцов. Полуянов тут же насупился.

— Младший лейтенант Косухина, товарищ боец.

— А вы, товарищ младший лейтенант, извините, замужем или как?

— Тарщ боец! Девушка давно уже «занята»! — Роман сделал несколько уверенных шагов к девушке и приобнял её. — Надеюсь, вопрос исчерпан?

— Как знать, как знать…

— Что вы себе позволяете, рядовой?! — Ленка разошлась не на шутку. — Приказываю, кругом! Шагом марш!

— Я из штрафбата, а раньше — с зоны. Так что мне до фени ваши погоны. Я что хотел брать, то и беру. Так было, есть и будет. А с тобой, салабон, мы ещё встретимся на узкой дорожке и тогда… — он сплюнул.

— Таких, как ты — нужно без суда и следствия, по закону военного времени! — воскликнул Полуянов.

— Ну, если смелый — стреляй! Что, салага, очкуешь?!

— По закону военного времени… — Ромка достал ТТ с единственным оставшимся патроном. — За невыполнение приказа старшего по званию…

Блатной кинулся на Полуянова, в его руке сверкнул немецкий штык-нож, но Роман успел сделать выстрел. Урка захрипел, изо рта хлынула кровь, и он повалился на землю.

— Он и среди нас задирался, па́йки отбирал, — сообщил один из красноармейцев. — Гнида, а не человек.

— Тарщ младший лейтенант, разрешите вопрос? — к Косухиной обратились двое стоящих рядом мужчин «за сорок».

— Слушаю, вас, товарищи бойцы.

— Мы с Петро раньше были танкистами. Он — заряжающий, а я механик-водитель.

— В каком звании?

— Сержант.

— А я тильки до младшего сержанта успел дослужиться, — грустно вздохнул Петро.

— В скольких атаках участвовали?

— С десятка два будет. Возьмите нас к себе, товарищ младший лейтенант, а?

— Возьмём, Рома?

— А я, что ли, у нас командир?

— А вдруг ревновать будешь? — заухмылялась девушка.

— Да, муж у вас ревнивый, — заметил второй танкист. — Вон как за честь вашу вступился.

— Зато любит и при мне! — подмигнув, захохотала Косухина.

— Эх, товарищ младший лейтенант, и на язык вы горазды!

— Представьтесь оба полностью.

— Младший сержант Кандыба, Пётр Никандрыч!

— Сержант Овсов, Николай Фомич.

— Вы приняты в экипаж, товарищи сержанты! Овсов!

— Я!

— Займитесь техникой, двигаем на базу.

— Есть!

— По местам!