Утренние сборы были недолги. Девушки сразу переоделись в казачью форму. Парни проверили подпруги, закрепили походные сумки и в путь. С Тарутино выехали молча, лишь миновав небольшой овражек разговорились. Атмосфера скорого возвращения домой уже витала над ними. Сальниковы затеяли спор с Полуяновыми на тему совместно просмотренного ещё до задания фильма и теперь каждый отстаивал свою точку зрения о героях той картины. Севка вполголоса перебрасывался репликами с Бабенко, оба иногда ухмылялись, Валера Рудых негромко напевал какую-то казацкую песню, лениво перебирая поводья. Заметив, что Ольга чуть отстала, он нагнал Трубачёва и окликнул его.

— Сева! Супруга твоя опять аналитикой занялась. Да так, что совсем лошадью не управляет.

Трубачёв чуть отстал от основной группы и приблизился к супруге.

— Милая! С тобой всё в порядке?

— А? Да…

— Опять о чём-то задумалась?

— Перебираю факты о «Рубиконе». Есть кое-какие нестыковки.

— Оленька! Давай ты этим дома займёшься?

— Трубачёвы, что случилось? — к ним подъехал Бабенко.

— Всё нормально, Константин Сергеевич, просто Оля опять аналитикой занялась.

— Баронесса! Вы меня пугаете!

— Баронесса? — фыркнула Ольга — Тогда уж правильнее боярыня. А вообще, все события, произошедшие с нами здесь, натолкнули меня на одну мысль…

— Трубачёва! Вот напишешь дома отчёт и тогда мы побеседуем на тему твоих вопросов. Все вместе. Договорились? — Бабенко подхлестнул коня и умчался догонять основную группу.

— Оля! Мне даже неловко стало от этой новости.

— От какой?

— Что ты из дворянского рода.

— Ничего в этом особенного нет. Конечно, в этом времени у нас с тобой не было бы не единого шанса, ну а так… что бы не случилось, Севочка, я тебя ни на кого не променяю.

Они пришпорили коней и скоро догнали остальных.

Верстах в десяти от Тарутино, у самого входа в лес, их нагнал конный разъезд кирасир. Узнав есаула, кирасиры были расквартированы недалеко от избы Кутузова, старший разъезда — вахмистр Кутепов, козырнул ему.

— Здравия желаю, ваше бродь! А в какую сторону путь держите, если не секрет?

— На Московскую губернию, — уклончиво ответил Бабенко. — Задание у нас от его светлости.

— Вы бы по-аккуратнее в этих местах. Намедни уланов французских недалеко отсюда видали. Не ровен час схлестнётесь.

— Иль ты за них радеешь? Схлестнёмся — им же хуже.

— Ни боже мой! — испуганно перекрестился вахмистр. — И то сказать, после вчерашнего боя они совсем озверели. С ночи разъезд прибыл. Бают, в деревни они врываются, силком провиант, хабар и сено отбирают. Кто пытается супротив пойти, сказывают, рубят и стреляют.

— Это они от безысходности. Теперь же отступать им придётся, да по старой дороге, откуда на Москву шли. А там они пограбили всё, провианта нет.

— Отольются кошке мышкины слёзки, — с болью в голосе проговорил кирасир, — за всё спрос будет. За каждую потерянную русскую душу.

— Ваше бродь! — сзади раздался голос подхорунжия.

— Чего тебе?

— Никак родник с правого боку. Коней бы напоить.

— И то верно, — он повернулся в седле. — Отряд! Привал!

— Млады воины, а глаз егерьский, — похвалил Кутепов. — Да, матушка-Россия, все за тебя горою встали — и стар, и млад. Иные усы ишо не бреют, а как в старину — новиками пошли. Сколько им?

— По восемнадцать и будет. И службу справно несут.

— Да я уж вижу. Тот, безусый, подхорунжия заслужил. Бедо́вый стало быть.

— Бедовая. Казачка она, с мужем на войну ушла. Уже успела дюжину уланов пленить.

— Кому скажи — не поверят, — покачал головой вахмистр. — Вот, что война с людьми-то делает… даже бабы воюют.

Пока набирали воду коней напоить, девушки организовали перекус. Валера нашёл сухостой и быстро разжёг костерок. Тушка курицы ароматно запахла, поджариваясь на огнём. Три десятка картофелин, брошенных в угли, должны были заменить гарнир. Таких соблазняющих запахов кирасиры не выдержали и решили продолжить путь.

— Нам по левую руку от вас, сменить соседей, — вахмистр подъехал на лошади к биваку казаков.

— Удачно добраться, — пожелал ему Бабенко.

— Ну, прощевайте, ваше благородие-э-э! — Кутепов с места перешёл на галоп и скоро скрылся из виду.

Через полчаса обед был дружно съеден. Попили студёной родниковой водицы, набрали пару фляг в дорогу и, погасив костерок, двинулись дальше. Шли по лесу, рощицам, чтобы не привлекать к себе внимания. Временами то Трубачёв, то сам Бабенко выезжали на опушку и внимательно осматривались.

Уже вечерело, когда группа добралась до Васюнино, встав на очередной привал на краю лесного массива. Есаул, позаимствовав у Севки подзорную трубу, привычно разглядывал окрестности.

— Что там? — к Бабенко подъехал Полуянов.

— Пока тихо, — ответил ему есаул, внимательно осматривая деревню. — Народ привычно копошится у изб, прибираясь и готовясь завтрашнему дню. Французов не видно.

— Где будет происходить переход? — спросил подъехавший к ним Трубачёв. — А то мы со всеми приключениями даже не поинтересовались.

— Рядом с церковью. Дерево там есть, старое. Вот у него и будет наш конечный маршрут.

— А когда? — это уже Полуянова, обогнув есаула, пристроилась рядом с мужем.

— По договорённости с руководством — завтра. Никто не знал, какие трудности будут у нас на пути. Вот и дали сутки на то, чтобы добраться сюда.

— А ночевать где будем? — не унималась Лена.

— Память у тебя девичья, — покачал головой Бабенко. — Связной же здесь есть. Забыла?

— Ой, точно, Константин Сергеевич. Ну, забыла. За эти дни столько всего навалилось…

— Вон, добротно срубленный дом на краю села. Туда нам и надо. Запомните, связного зовут Иван Фомич.

* * *

Минут через десять они неспешно въехали в село. Селяне издалека подозрительно всматривались в отряд, но разглядев казачью форму, почтительно ломали шапки перед ними. Кое-кто выбегал через калитку на улицу и интересовался новостями: где наши и когда Наполеон уйдёт из России. Уклончиво отвечая на вопросы, группа добралась до зажиточной избы на другом краю села. Есаул спешился и, осторожно открыв калитку, вошёл во двор. Загавкала собачонка, почуяв чужого и на её лай вышел кряжистый мужик в армяке и казачьей папахе. Правый рукав армяка был аккуратно засунут под пояс.

— Родом с Тихого Дону мы, на ночлег пустите? — сказал условную фразу Бабенко.

— Как не помочь землякам! — ответил ему незнакомец и заулыбался. — Заводите коней во двор и проходьте в хату.

— Давайте мы вам поможем лошадей к сарай завести, — предложила Лена, видя его пустой правый рукав.

— Нет, подхорунжий, свои помощники имеются. Николка, Андрейка! — кликнул он и на его зов выскочили двое мальчишек, примерно двенадцати и четырнадцати лет от роду. — Определите коней на постой, сена дайте, водицы. Не мне вас учить.

— Да, тятя.

Навстречу гостям вышла девушка в розовом до пят платье и накинутой сверху жилетке на волчьем меху. С длинной косой, румяная и круглолицая, с чуть вздёрнутым кончиком носа.

— Здорово живёте, хозяюшка! — приветствовал её Бабенко.

— Слава богу, — она чуть поклонилась.

— Дочка моя, Варвара, — представил её Иван Фомич. — В доме хозяйствует, вместо супруги моей, почившей. Девица на выданье, да только с войной этой окаянной и женихов днём с огнём не сыщешь.

Тем временем вся группа зашла в хату. Девушки с удовольствием освободились от папах и, достав гребни, стали приводить волосы в порядок.

— Да как же так… — Иван Фомич оторопело уставился на подхорунжия. — Мыслимо ли сие?

— А мне, тятя, говаривал ты, что казачки дома мужей дожидаются, — с укором произнесла Варвара.

— Сам Платов о том знает, — улыбнулась Лена. — Да что он — у Кутузова на службе были.

— Изрядно, — покрутил головой старый казак.

— А какой он? — сразу пристала к ней с вопросами Варя. — Строгий, али добрый?

— По-разному. Но кто понравится — сразу по-отечески опекает, — Лена внимательно посмотрела на Ольгу, но та только показала кончик языка.

— Бабьи разговоры потом. Варвара! Привечай гостей ко столу, ведь с дороги они, — отец сдвинул брови.

— Иван Фомич! — обратился к нему Бабенко. — Коней себе заберёте, Сколь надо оставь, остальных — на продажу. По уговору.

— Дюже богатый подарок, есаул.

— Тятя! Только Зорьку не продавай! — вскинулась Варя.

— Да не продам я твою красавицу. Ишь, как к лошади прикипела, — покачал головой старый казак. — Мы, Кривошеевы, рядом с Вороновыми жили. У них пара была — Чалый и Зорька. Как французы пришли — у соседей лошадей отымать взялись. Ну, Григорий-то и полез заступаться за животину. Убили его… да и семью тоже. Чалого увели, а Зорьку ранили, когда та бежала от нехристей этих. Вот Варвара и выходила лошадь. Сначала нашла её, а потом выходила. С тех пор они не разлей вода.

— Тятя! Там сумка подорожная к одному седлу приторочена! — в избу влетел Николка, младший из сыновей.

— Ой, ё! — хлопнул себя по лбу Валера. — Это ж я забыл про сумку.

— На что засмотрелся? — ехидно спросила его Лена.

— Скажи лучше на «кого», — поддакнул ей супруг.

— Опа! — захохотал Севка. — Эх, не то нынче время, а то и за сватами дело бы не стало!

— Да ну вас! — пунцовый Рудых выскочил во двор.

— Сева, нельзя смеяться над чистым и искренним чувством, — Оля сердито ткнула в бок мужа.

— Да я ж беззлобно, по-дружески, — отмахнулся тот.

* * *

Пока Рудых отвязывал сумку да вкратце рассказывал о своих приключениях мальчишкам, усадив гостей за стол, во двор вышла Варя. Осторожно ступая, она приблизилась к сараю.

— Дядька Валера! А шо сказал Кутузов, когда вы ворогов спымали? — выпучив глаза от рассказа взрослого по его меркам казака, спросил Николка.

— Поблагодарил за службу. Кого наградил званием, кого орденом.

— А вас?

— Меня нет, просто поблагодарил. Моё ж умение в другом.

— В чём?

— Пластун я.

— О как! А кто такой пластун? — Николка ни на шаг не отходил от Валеры.

— Пластун в разведку ходит, — за Рудых ответила входящая в сарай Варя. — Его служба не видна обычным воинам, но когда есть тайное задание, то никто, кроме него не справится.

— А шашку на задание тоже берут? — не унимался мальчонка. — Али только пистоль?

— И шашку берут, и пистоль тоже, — ответил Валера.

— А хорошо ли ею рубишься, казак? — с хитринкой спросила девушка.

— Жаль не казак ты — показал бы.

— Так казачек тоже учат. Ужель не знаешь?

— Ты хочешь сказать, что умеешь шашкой владеть? — он искренне удивился.

— Андрейка! Принеси тятину, — попросила она брата.

— А не накажет?

— Скажи, я просила.

Девушка подошла к вороной кобыле, стоявшей в самом углу сарая и невозмутимо жевавшей пучок сена.

— Зоренька моя ясная… лошадушка моя, — ласково погладила она лошадь и дала ей кусочек хлеба. Та, чуть повернув голову, легонько фыркнула на неё и аккуратно положила голову на плечо.

— Вот! — в сарай влетел запыхавшийся Андрейка и передал отцовскую шашку девушке. — Варька! Только он сказал, чтобы остереглась и гостя не покалечила.

— Ещё неизвестно, кому поостеречься придётся, — ухмыльнулся Валера.

— Ну, давай, казак, нападай, — тряхнула чёлкой Варя, когда они вышли во двор.

— Ты — девица, тебе и фору дам.

— Ты — гость, тебе и уважение, — парировала та.

— Ладно… защищайся…

Первый выпад от Рудых девушка парировала не сойдя с места. Валера осмелел и начал применять тактику, которой его учили инструкторы. Медленно, шаг за шагом, он усыплял внимание девушки. Но Варя и сама пошла на хитрость. Пара её приёмов показали молодому человеку, что перед ним опытный боец. Тогда он решил взять её эффектом. Резко отойдя на пару шагов, он сделал несколько мулинетов. Девушка усмехнулась и в ответ показала такие же.

— Мы с тобой почти ровня. Дай свою шашку, — попросила она.

— Вот, возьми.

— А она даже легче моей. А и пусть, приноровлюсь, — с этими словами она сделала пару движений обеими руками и…

Валера стоял и ошарашенно смотрел на ветряную мельницу. Да-да, именно мельница из мельтешащих пары шашек — так вращалось это опасное оружие в руках девушки, которая нравилась ему всё больше и больше.

— Ты — обоерукая? — спросил он, всё еще удивлённо глядя на Варю.

— Догадливый. Тятя постарался. Учил меня не хуже братишек. Говорит, жалко, что не казаком родилась.

— Ну, какие у вас здесь успехи? — из избы вышли Бабенко и Кривошеев.

— Константин Сергеевич! Она — обоерукая. Первый раз такое вижу. Нет, слышать слышал, но вот чтобы вживую видеть…

— Покажи, — попросил Бабенко.

— Извольте, — и «мельница» заработала вновь.

Вся группа решила подышать свежим воздухом после сытного ужина, но когда они вышли на порог…

— Ничё се… — первым от увиденного отошёл Роман. — Вот это она шурует…

— Во-во… — поддержала его супруга. — Не хотела бы я сойтись с ней в рубке. Она же… она — обоерукая!

— А возьмите меня с собой, — попросила Варя, остановившись. И ведь не запыхалась: дыхание было ровным, практически без отдышки.

— Ишо чего! — сдвинул брови Иван Фомич.

— А чего, тятя? Вона, казачки тоже с ворогом дерутся. И чины, и награды получают! А я чем хуже?

— Ты у нас вместо мамки! — отрезал отец. — Кто мне их поможет на ноги поднять? С моей одной рукой-то?

— Прости, тятенька, не подумала… — Варя опустила голову.

— Давайте в дом, представление закончилось, — скомандовал своим есаул. — Завтра рано вставать — не перед всем же честным народом открывать портал.

* * *

Утренний сон в избе был нарушен выстрелами, криками и отчаянным гавканьем сельских собак. Первым до окна добрался хозяин. Он быстро оглядел участок улицы, видный в окно и бросил только одно слово: «Французы!» Минут через пять во двор уже ворвались двое кирасир. С пистолетами на изготовку. Один рванул к сараю, другой затарабанил в дверь дома. Иван Фомич закрыл за собой дверь в сенцы и вышел на крыльцо.

— Старик! Если хочешь остаться живым — выноси еду и вино! Живее! — выкрикнул по-французски кирасир, чуть сдвинув на затылок тяжёлый шлем.

— Сожалею, но вчера другие всё вынесли, — старательно выговаривая французские слова, ответил ему Кривошеев.

— Врешь, собака! — француз попытался отпихнуть мужика-калеку, на вид не способного даже на какое-то сопротивление.

Но он ошибался. Бывший пластун сделал неуловимое движение и вот уже француз скатился с порожек крыльца и лежа на земле, жадно ловит ртом воздух. Второй выбежал из сарая с криком «Франсуа! Здесь столько лошадей!» и опешил, увидев товарища на земле. Не задумываясь, француз выстрелил из своего пистолета и Иван Фомич упал. Мальчишки, поражённые увиденным, схватили со стола приготовленные пистолеты и опрометью выскочили из дома. На крыльце они не сговариваясь пальнули в обидчика своего отца. Тот рухнул наземь, сражённый сразу двумя пулями, но упавший француз уже пришёл в себя. Он резко выдернул из-за пояса свои пистолеты и не мешкая выстрелил в Николку и Андрейку. Дзинькнуло стекло в горнице и арбалетный болт насквозь прошил француза, отбросив его более чем на метр от тел мальчишек.

На крыльцо выбежала бледная как полотно Варя.

— Тятя… Николка… Андрейка…. да как же так… да что ж это деется… — она заревела в голос, кидаясь то к одному, то к другому, то к третьему.

Рудых вышел на крыльцо с арбалетом одновременно с новым вбежавшим во двор французом. Следующий болт нашёл свою цель в течении секунды. Затем вошли сразу трое. Валера успел выстрелить дважды, третьего из окна достал кто-то из ребят. Кирасиры не рискнули дальше заходить во двор, а метнули пару факелов. Один улетел к сараю, другой попал на крышу избы.

— Варя, уходить надо, — Рудых тронул за плечо безучастную девушку. — Понимаю, что тяжко на душе, да только им уже ничем не поможешь…

— Срочно в дом! — на крыльце показался Бабенко.

Подхватив под руку плачущую девушку, Валера зашёл внутрь избы вместе с есаулом.

— Судя по прибывающим кирасирам, их здесь десятка три будет, — тихо сказал Бабенко. — Просто так нам не пробиться к церкви.

— Я останусь на прикрытие, — твёрдым голосом сказал Валера. — Вы все семейные, это я один. И не нужно смотреть на меня так. Иначе все пропадём, а так один из восьми. Дайте мне ещё один наган, патронов, сколько не жалко, и уходите огородами. Варя! Срочно к сараю — у него крыша огнём занялась. Выводи лошадей и тоже уходи. На лошади ты быстрее скроешься от французов.

— Валера… — хотел что-то сказать Трубачёв.

— Сева! К чему лишние слова? Будет так, как я сказал.

Варвара выбежала во двор и стремглав ринулась к сараю, внутри которого отчаянно ржали кони. Она успела отворить ворота, когда с улицы в неё выстрелил всадник. Пуля с визгом ударилась о косяк. В тот момент Рудых выбежал на крыльцо и достал вариного обидчика из арбалета. Будто ураганом его сдуло с коня. Группа уже собралась и, осторожно пятясь и держа под прицелом арбалетов калитку, вышла за дом, а оттуда направилась в ближайший палисадник.

— Накинь жилетку, возьми отцовскую шашку и дуй огородами в близстоящий лес, — напутствовал молодой человек девушку.

— А ты? — на него смотрели голубые глаза Вари.

— Варя, ты уже не маленькая. Здесь и так убиты трое твоих самых дорогих людей. Уходи! Это приказ!

Она мигом очутилась на Зорьке и хлопнул по крупу лошади, Валера заставил их пуститься в галоп.

Пожар дома и сарая объединились, образовав во дворе единое целое. Воспользовавшись этим молодой человек тщательно зарядил оба нагана, вставил в барабан арбалета остаток болтов и, нацепив на ремень шашку, стал удаляться к лесу. Удача благоволила к нему: он почти добрался до лесного массива. Только тогда кирасиры заметили его и с гиканьем рванули вдогонку. Он прилёг в небольшую ложбину, положил рядом оба пистолета и нацелил арбалет на приближающихся врагов. Когда до них осталось не более ста метров, первый болт ушел в сторону кирасир. Скачущего в авангарде француза мигом снесло с коня. Затем второго. Потом третьего. Рудых со злорадством передёргивал рычаг перезарядки арбалета, пока барабан не щёлкнул опустев.

— Ну, что ж, восемь болтов на восемь французов. Неплохо, — почему-то сам себе вслух сказал он. — Теперь посмотрим, как вы стреляете.

Французы спешились и стали окружать казака, убившего их товарищей. Кто-то достал пистолеты, другие обнажили сабли.

— Тках! — дёрнулся наган в руке Валеры и тот со злой ухмылкой продолжил считать. — Девятый! Тках! — десятый…

Патроны в пистолетах у него кончились, когда до кирасир осталось каких-то двадцать метров. Рудых встал во весь рост и вытащил шашку. Пятеро против одного. Он продержится сколько сможет. Группа наверняка уже у цели. Они спасутся — это главное. А он… он хоть и прожил короткую жизнь, но никто не посмеет упрекнуть его в том, что прожил он её неправильно, не по-человечески.

Крайний слева кирасир выстрелил из пистолета и Валера не успел на какую-то долю секунды податься вбок. Пуля из кремнёвого пистолета пробуравила штанину брюк и располосовав кожу на бедре.

— «Поглумиться хотят» — подумал Рудых. — «Саблями немного пофехтуют со мной, потом зарубят».

Тот же француз, увидев рану противника, с улыбкой отбросил пистолет и вытащил саблю. Он успел сделать все пару шагов, когда сзади из кустов треснуло два выстрела. Он и рядом двигающийся коренастый кирасир упали, как подкошенные. Ломая ветки и сучья, на Зорьке к месту боя выскочила Варвара. Она на ходу спрыгнула с лошади и обнажила шашку.

— Сними ремешок с ножен и перевяжи ногу, а свою шашку отдай мне, — получив желаемое, она повернулась к французам. — Ну, что, нехристи? Думаете всё? Раненый казак ни на что не годен? А тут ишо казачка есть! И сейчас она вам покажет! На смерть! Кто кого!

Удивлённая троица французов обступила девушку, размахивающую обеими шашками. Та, завращала ими словно ветряная мельница. Поймав на этом зрелище зазевавшегося кирасира, она рассекла ему одной шашкой руку, а другой — шею. Второй, двинувшийся на неё, упал с рассечённой ногой и лицом. Третий попятился и, споткнувшись, упал. Сабля отлетела на пару метров и он достал пистолет. Варя побледнела, увидев его, но теперь уже сзади неё треснул выстрел и злорадная улыбка француза увяла на глазах.

Со стороны села галопом неслась ещё одна группа кирасир. С десяток. Уже на трети оставшегося пути они открыли огонь из пистолетов, но к счастью все промахнулись. В ответ Рудых стал стрелять с двух рук. Израсходовав весь запас патронов, он убил лишь половину французов.

— Любый, уходи! — теперь уже девушка командовала им. — Не ведаю, сколь мне сдюжить придётся, но боле меня тут ничто не держит. Не противься — я ноне командую. Так вот. У нас окромя шашек ничего нет, а ими я рублю лучше твоего. Уходи, я сказала!

Валера хромая внезапно подался навстречу Варе и с чувством поцеловал девушку. Она пылко ответила ему, но французы уже спешились и, выхватив сабли, ринулись на них. Варвара оттолкнула парня и решительно пошла навстречу кирасирам. Сделав пару неуклюжих шагов и не удержав равновесия, Валера упал. Находясь в таком положении и превозмогая боль, он пополз к спасительным кустам. Уже теряя сознание, Рудых достал испод подмышки ключ открытия портала, но так и отключился, зажав его в руке.

А Варя махала шашками, на ходу вспоминая то, чему обучал её отец. Она не замечала ничего вокруг, только чувство мести воспарило в её душе. Мести за погибших отца и братишек, за раненого казака, сразу понравившегося ей. Боясь открыть к нему чувства сама, несколько минут назад она получила подтверждение взаимности и теперь с удвоенной силой стремилась защитить самого дорогого оставшегося в живых человека. В пылу рубки она потеряла часть своей косы, левая рука горела огнём и с каждым взмахом немела, но вместо пятерых врагов против неё дралось уже двое. Один из них сделал стремительный выпад, но его сабля не достигла цели, а сам он напоролся на левую шашку Вари. Второй ринулся на Варвару с широким замахом. Варя отпустила застрявшее во французе оружие и резко нагнулась. Дородный кирасир не успел затормозить и сделал лишь один лишний шаг, но его хватило, чтобы Варя полоснула врага по спине, а затем наотмашь рубанула по шее. Девушка и француз упали в противоположные стороны одновременно. Один убитый, другая потеряв сознание.

* * *

Варя очнулась от чьего-то ласкового прикосновения. Она открыла глаза и увидела перед собой Зорьку. Охнув от боли в левой руке, она смогла подняться с земли и стала искать Валеру. Тот лежал метрах в тридцати от места сражения, зажав в руке какой-то предмет. Варя с трудом разжала его кисть и вытащила непонятное для неё устройство, мигающее огоньками всех цветов радуги.

— Нужно нажать желтую кноп… — валерин шёпот оборвался.

— Зорька, сюда! — Варя позвала лошадь. Та подошла поближе и, увидев бесполезность попыток хозяйки взвалить драгоценную ношу на свою спину, присела. — Ты моя умница, ты моя хорошая.

Отойдя метров на двадцать в лес, девушка очутилась на достаточно широкой поляне. Она сделала несколько шагов вперёд и достав удивительный прибор, нажала заветную кнопку. С минуту ничего не происходило, но потом перед ней стало открываться большое переливающее всеми цветами окно. Оно замерло, как бы приглашая пройти внутрь. Варя дёрнула лошадь за уздечку, но та, боясь диковинного света, стояла как вкопанная.

— Зоря, Зоренька моя ясная… лошадушка моя… подсоби, — девушка плача опустилась перед ней на колени. — Без тебя не донести мне любого моего… помнишь, когда Чалого нехристи увели, как ты убивалась… так и я сейчас… ты своего любого потеряла, так не допусти мне потерять моего… прошу… сжалься…

В отчаянии она опустила голову до земли и её плач заполнил всю поляну. Зорька сделала один шаг вперёд и ласково фыркнула в ухо девушки. Та вскочила, не ощущая боли в раненой руке, и взяв Зорьку за уздечку, решительно направилась к сверкающему окну. Они сделали все пару шагов и очутились в другом мире — в большом помещении, где находились диковинные механизмы и люди, одетые в сверкающие серебром одеяния. Не выдержав нервного напряжения, Варвара опустилась рядом с лошадью, обняв ту за передние ноги. Увидев, что к ней бегут, она окончательно потеряла сознание.