Валера медленно приходил в себя. Разомкнув веки, он увидел обычную больничную обстановку того времени, в котором он родился. Рядом с кроватью стоял какой-то медицинский прибор и негромко гудел, одновременно перемигиваясь разноцветными огоньками. По всей поверхности рук были прикреплены множество проводов, уходивших в этот прибор. Подняв голову повыше, он обнаружил стол, на котором стоял графин с водой, а чуть дальше — вторую кровать, на которой спала… Варвара.

Рудых сделал неуклюжее движение, пожелав дотянуться до графина и стакана рядом с ним, но не рассчитал и последний со звоном опрокинулся. Варя открыла глаза.

— Привет! А как мы здесь оказались?

— Ты ничего не помнишь? — одними губами улыбнулась она.

— Совсем ничего. С того момента, когда тебя поцеловал.

— Хоть это припомнил.

— Варя… Варенька, я тебя теперь никому не отдам. Пусть они хоть что говорят. Или мы тут останемся, или уйдём обратно.

— Где тут и кто «они»?

— Чуть позже узнаешь.

— Я как попала в то место диковинное, сразу сомлела. Да и тут мне всё в новинку. Вона, к тебе тоже какие-то верёвочки пришили… а ещё, где лошадь моя? Где Зорька?

— Сейчас кто-нибудь придёт и мы всё узнаем.

— Тут женщина какая-то приходила… у неё лицо чем-то закрыто было… наказала тебя не будить, ибо юшки много потерял. Дала мне снадобье и я уснула.

Валера обратил внимание, что позади его койки стоит переносной телевизор.

— Варя, встань, пожалуйста, и передай мне вот ту чёрную коробочку, — указал он на пульт дистанционного управления телевизором.

— Вот, держи.

— Так… посмотрим, что у нас интересного… — он включил телевизор и принялся переключать каналы.

Некоторое время Варя стояла рядом и, прикрыв ладонью рот, ошарашенно смотрела за действиями молодого человека.

— А как они там все поместились? — наконец она решила спросить Валеру.

— Кто? — поднял на неё глаза Рудых.

— Ну, мужики в костюмах и бабы в сверкающих платьях… фу! Срамота! — Валера переключил на рекламу морского отдыха и там оказалась девушка в купальнике, на которую Варя и отреагировала так эмоционально.

— Тебе ещё нужно ко многому привыкнуть, если только нам обоим разрешат остаться здесь.

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Валера.

В дверь буквально ворвались его друзья, отчего Варя, стоявшая в одной ночной рубашке, взвизгнула и быстро очутилась под одеялом.

— Привет выздоравливающим! — поздоровался Севка. — Как самочувствие?

— Не дождётесь! — ухмыльнулся Рудых. — Кстати! Кто знает, сколько мы тут?

— Третий день. Пока вы оба здесь прохлаждались у нас столько всего произошло.

— Ну, валяйте, рассказывайте, — Валера откинулся на подушку.

— Короче, всеми довольны. Задание выполнили. Ленке дали лейтенанта, а Бабенко вообще стал майором. Ему такую рекомендацию дали… у-у-у…

— Кто дал?

— Сам Кутузов. Помнишь, когда мы четырёх переодетых французов ликвидировали?

— Конечно!

— Тогда ещё Михаил Илларионович что-то написал и отдал Константину Сергеевичу? Так вот он написал, что подателю сего письма генералом-фельдмаршалом Кутузовым присвоено оное звание и впредь надо стремиться продвигать его по службе. Зело умён и храбр. Наверху не посмели перечить такому военачальнику и Бабенко досрочно присвоили очередное звание.

— Ну а что? Он его заслужил.

— Угу. Оле вот тоже дали лейтенанта. Да ещё весь отдел обзавидовался нашим орденам. Ну которые Оле и Роману дали. А тебе «Мужество» за прикрытие. Ты на себя большую часть кирасир оттянул.

— А в личном плане про нас чего-нибудь слышно? — поинтересовался Валера, но Трубачёв не успел ответить.

В палату вошло начальство: Константин Сергеевич, Евгения Александровна и Сергей Николаевич.

— Здравия желаю… — Рудых попытался привстать с кровати.

— Лежи-лежи, Валера, — остановил его Сергей Николаевич.

— Разрешите вопрос?

— Сразу вопрос? — Сергей Николаевич внимательно посмотрел на молодого человека. — А, впрочем, команда уже, наверное, доложила последние новости. Спрашивай.

— Сергей Николаевич! Тут вот какое дело… если нельзя Варю оставить здесь, то прошу отправить меня с ней.

— Серьёзно?

— Более чем. Я решил прочно связать свою судьбу с ней. Я её люблю. Очень.

— А девушка? — Сергей Николаевич повернулся к ней.

— И я… жизнь отдам за него… — покраснела и опустила голову Варвара.

— Значит, так… есть две новости — плохая и хорошая. Начну с плохой. В исторических архивах удалось поднять кое-какую информацию. Половина жителей села Васюнино погибла при налёте французских кирасир. В том числе и вся семья Кривошеевых. Следовательно, об отправке девушки обратно не может быть и речи. Теперь новость хорошая: раз вы так друг за дружку — принято решение оставить её в группе. Основное обучение будут проводить наши специалисты. Сам понимаешь, Рудых, её нужно подтягивать по всем предметам. Без исключения.

— Понимаю.

— А вот в личном и социальном вопросах — там, где нужно адаптировать её к нашему времени — тут вся забота о ней ляжет на тебя. И раз вы уже решили быть вместе — то это будет значительным подспорьем в её обучении.

— Когда свадьба? — подмигнула Лена Полуянова.

— Сначала отсюда выйдем, потом с родителями повидаемся…

— Родители ждут за дверью, — усмехнулся Бабенко. — Всё, молодежь! Двигаем из палаты! Дружно и без всяких «но»!

Через минуту Варя и Валера остались одни. Дверь тихонько скрипнула и в палату вошли отец и мать Валеры.

— Пап, мам, привет! Познакомьтесь — Варвара.

— Чего уж так… можно и Варей… — опустила голову девушка.

— Она меня от смерти спасла, а ещё раньше понравилась… в общем… пап! она моя невеста!

— Молодец, сын! — похвалила его мать. — Какую девушку за себя взять решил. Красавица! Меня зовут Алевтина Сергеевна.

— Здоровья вам, Алевтина Сергевна…

— А меня — Василий Степанович, — улыбнулся ей отец Валеры.

— И вам здравия и долгих лет.

— А она — Кривошеева. Отец её, Иван Фомич, из казаков. Сначала пластуном был, а как руку потерял…

— Что?! — удивлённо воззрился отец. — Кривошеев Иван Фомич? Пластун? А они не в Московской ли губернии проживали? Нам сказали, что она с другого века, правда ещё подписку о неразглашении пришлось давать.

— Там и проживали, а что? — теперь девушка удивлённо смотрела на будущего свёкра.

— Валера! Сынок! Да ведь именно Иван Фомич в бою заслонил нашего предка. Они друзья были. Того ранило, а тут турки… в общем, Иван Фомич руку правую потерял, а Тимофея Архиповича, пра-пра-прадеда твоего, в госпиталь отправили. Еле выходили. Вот, значит, как судьба распорядилась… мы же все её отцу продолжением рода обязаны. Кабы не спас Иван Фомич нашего предка… а ты не ранена ли? Чего под одеялом лежишь?

— Одёжи нету, одна рубаха и осталась.

— Мать! Давай бери ключи от машины и дуй в магазин одежды. Мне в бабском делать нечего, я тут останусь.

— Тогда оба отвернитесь, а ты, дочка, вылезай. Я размеры гляну, да ногу измерю — обувь тоже нужна.

Пока Алевтина Сергеевна поехала по магазинам, все трое вели оживлённую беседу.

— Мне бы узнать как там лошадка моя — Зоренька? Кабы не она…

— Жива и здорова, скучает по хозяйке. Меня уже спрашивали о ней — возьмём с собой или в какой конезавод определят, — ответил Рудых-старший. — Не волнуйся, дочка, дом у нас свой, лошади место найдём. Или мы не казаки?

— Пап, а Варя на шашках рубится. Даже лучше меня.

— Да ну?!

— Она обоерукая.

— Вот это невестка! Настоящая казачка! А что! По весне смотр будет. Там много кто выступает с разными умениями. Вот от нашей семьи Варвара и будет.

— Я только ныне показать не могу, руке больно…

— Да нас с матерью уже предупредили, что у сына нога, а у его девушки — рука повреждена. Ничего, подлечитесь, отойдёте от этого приключения и тогда поговорю кое с кем. Раз вы оба воины, казаки, понюхавшие пороху — таких везде привечают.

— Пап! Я думаю, что такое задание у нас не последнее.

— С чего ты так решил?

— Есть кое-какая информация, а ещё интуиция. И вот что… — он внимательно посмотрел на отца.

— Ну.

— Как бы Варе паспорт сделать и брак наш зарегистрировать?

— Думаю, что после эпопеи с твоими друзьями и как их быстро поженили, у вас с Варей должно быть также. Им-то по шестнадцать всего было, а вы уже совершеннолетние.

В дверь снова постучали.

— Да, войдите! — крикнул Валера.

В палату вошла Евгения Александровна.

— Мы здесь кое о чём забыли, а ведь этот вопрос для вас, думаю, что не последний, — сказала она, передавая Валере удостоверение личности для Варвары и свидетельство о регистрации брака. — С сегодняшнего дня Варвара Ивановна Рудых работает в нашем отделе. А тебя, Валера, ещё и орденом «Мужество» наградили.

— Знаю, меня ребята уже проинформировали.

— Когда выпишитесь из госпиталя, мы официально вручим, а пока выздоравливайте. Кроме того руководство даёт вам месяц для решения насущных проблем.

* * *

Монотонной чередой прошли золотая осень и серебряная зима. В Подмосковье ещё кое-где лежал снег, а на Кубани вовсю царствовала весна. Сюда, в станицу Пластуновскую, на международные соревнования приехала семья Рудых.

За всё прошедшее время Варвара и Валера усиленно тренировались по многим дисциплинам, идущих в зачёт этих соревнований. Для девушки эти семь месяцев стали очень насыщенными. Каждодневные занятия с инструкторами по спецподготовке, общеобразовательные предметы, беседы и походы по их городу и поездки в Москву — казалось, что веренице удивительных открытий и учёбы для Вари не будет конца и края. А она с честью справилась с ними. И по обычным предметам и по спецподготовке не подкачала. А вечерами они с мужем вовсю занимались казачьими дисциплинами. Бывало, устанут, пот с лица градом, а вместо отдыха в конюшню, к Зорьке и Чалому. Василий Степанович решил, что у сына тоже конь должен быть. Ну и купил ему. Они приехали на конезавод, прошлись по конюшне. Варя как увидела того жеребца, так и обомлела.

— Пап! Это ж один в один Чалый, которого увели у Вороновых!

— А как вы узнали его кличку? — удивился сопровождающий их инструктор конезавода. — Да, Чалым его кличут. Понравился?

— А можно его? — поинтересовался Валера.

Денег хватило впритык. Рудых-младшие никогда не забудут тот момент, когда Чалого привели во двор, а Зорьку выпустили прогуляться. Она вышла из конюшни и собралась пощипать травки, но когда увидела Чалого… даже сам Василий Степанович не смог сдержать слёз.

— Вот так поневоле поверишь в переселение душ… не только людских, а и лошадиных… — смахнул он скупую мужскую слезу, видя как милуются лошади.

И вот теперь, Рудых-младшие приехали на соревнования. За лошадьми обещал присмотреть брат свёкра, а они прибыли, чтобы показать свою удаль. Начальный зачёт оба сдали без проблем. А дальше были полоса препятствий, метание ножа, стрельба из пневматики, владение шашкой и рукопашный бой. С самого начала вперёд вырвалась Варя и уже до окончания соревнований не отдала пальму первенства никому. Валера стал третьим, но ничуть не расстроился. Он даже был горд за супругу. Многие из известных Василию Степановичу именитых казаков подходили поздороваться и перекинуться парой слов. Особенно после показательных выступлений, когда Варя сначала показала обоерукое владение шашкой и, наконец, её коронный номер — кнутом выхватить пластиковую бутылку с водой и в полёте разрубить её шашкой. Попросили повторить три раза на «БИС!»

— Да, Василь Степаныч, — покачал головой один из устроителей соревнований, когда они вместе подошли к кухне попить чаю с пирожками. — Не хотел бы я сойтись в бою с твоей невесткой… ведь это ж что получается: в первый раз за много лет у нас победитель — казачка. Да и то сказать заслужила она. Где хоть твой сынок нашёл себе такую? Ведь и говор у неё как в старые времена, и стиль рубки — настоящий, пластунский. Колись, Василь Степаныч!

— Ничего тебе не скажу, уж не взыщи. То тайна за семью печатями. Но роду она точно пластунского, настоящего. Так случилось, что её предок спас моего прадеда на поле брани, а сам руки лишился. Так что связаны мы теперь навеки. Сначала наши прадеды побратимами были, а теперь, вишь, породнились.

* * *

Уже попав в Подмосковье и почти добравшись до дома, на телефон Валеры пришёл вызов от Бабенко.

— Здравствуйте, Константин Сергеевич!

— Здравствуй, Валера! Как съездили?

— У Вари первое место, у меня — третье.

— Поздравляю! Сегодня у нас воскресение, отдыхайте после поездки, а завтра на работу. Дело срочное и не терпит отлагательств.

— Что-то случилось?

— Маркиза де Третиньяк с её «Рубиконом» снова активизировалась.