Н-ск. 31 августа 1941 года. 23 часа 00 минут.
Я уложила Настеньку, и мы продолжили разговор. Выхова интересовало положение в нашем обществе, его настроение. Капитан был сильно разочарован распадом СССР, интересовался, кто довёл страну до развала. Я отвечала, но не рассказывала подробности. Мы засиделись допоздна.
Следующие события удалось восстановить только по материалам архивов Абвера. Итак.
Около полуночи, в районе Н-ска был сброшен немецкий десант. Шестнадцать прекрасно экипированных рыл, вооружённых до зубов, под покровом спустившейся ночи вошли в город. Они сразу направились к отделению НКВД и попытались овладеть помещением. Начался штурм. Именно предсмертные, но частые выстрелы одного из сержантов конвоя помогли нам сориентироваться, что в городе что-то пошло не так.
Я выглянула в окно и увидела пару бойцов, осторожно двигавшихся в сторону нашего дома. Фасон и цвет камуфляжа не оставляли никаких сомнений: немцы.
Если они были в Управлении и знают мои данные из личного дела, то эта бригада «доннерветтер»20 по мою душу. Только почему их двое? Нет, скорее всего, они просто окружают дом.
— Капитан, у нас, кажется, гости.
— Кто? — он подошёл к окну, с минуту молчал и потом ошарашено посмотрел на меня. — В М-ске только я один знал всю информацию о вас. Кто мог сообщить им данные по напалму?
— А вы дадите гарантию, что там, — я пальцем показала наверх — нет «крота»?
— Всё возможно. Я после сегодняшнего ничему уже не удивляюсь в этой жизни.
Итак, что мы имеем в нынешнем раскладе? Немцы получают задание на задержание… скорее всего меня… с выходом из города в ночное время и благополучной эвакуацией той же ночью. Им нельзя оставаться в городе — он невелик и любой местный сразу обнаружит чужака. Они ломятся в отдел НКВД, где после штурма получают информацию о местонахождении объекта… вряд ли они скрывались в городе или где-то поблизости. Не могло этого быть. Это же не крупный город, где можно потеряться на чердаках в многоэтажках и не деревенька с лесом на подступах, где количество населения минимально и его можно быстро нейтрализовать. Это маленький городок с парой-тройкой двухэтажных строений остальные — одноэтажные. Какие там чердаки? У любого дома, безусловно, есть чердак, но ты попробуй походи над головами домочадцев… Тебя тут же вычислят и сдадут куда надо. Так что немцы собираются провернуть эту операцию только наскоком… однозначно! Сейчас пара-тройка человек пойдёт на моё задержание, остальные рыщут рядом и прикрывают группу захвата…
— Так, Выхов, эмоции побоку, — я ушла будить Марию Ивановну и дочку. Заспанные они никак не могли понять, что случилось. Я помогла Настёне одеться в сшитый бабой Машей костюм, собрала весь баул и наказала бабуле срочно перейти улицу и добраться до её подруги. Пусть пересидят у неё. Сама переоделась в камуфляж, обула свои любимые «Джунгли», заботливо припасённые мной для парко-хозяйственного дня у родной бабушки (как же они мне сейчас пригодились!) и напялила кэпи. Последний штрих — плечевая кобура с «Глоком» и пара моих метательных ножей во вшитые кожаные ножны, рядом с набедренным карманом.
Мы с капитаном вышли из квартиры и устремились к чердаку. Стараясь не шуметь, попали на крышу и дошли до противоположного края дома. Около пожарной лестницы решили осмотреться. Внизу сгущалась темнота и никаких посторонних шумов не было слышно.
— Слушай меня, капитан, — зашептала я ему — сейчас я аккуратно спущусь, потом осмотрюсь там, и ты тоже начинай путь вниз. Никаких героических телодвижений или стрельбы. В этой ситуации мы с тобой двое в городе остались из вооружённых и боеспособных людей, лояльных СССР. На Журавлёва и Тапочкина надеяться не будем. Они как стрелки, так и тактики никакие, от слова «совсем». Колонны с техникой появятся не раньше десяти утра. Вот такой у нас расклад.
— Понял. Пока страхую вас на крыше.
Спуск занял немного времени, но как только я встала на землю, из-за угла дома выскользнула тень. Спускалась я с ножом в зубах, поэтому на его бросок много времени не понадобилось. Кхекнув с ножом в горле, неприятель грузно осел. Подбираюсь к углу дома — чисто. Даю отмашку капитану. Примерно на середине лестницы, откуда-то сбоку в него треснул выстрел. Охнув, он не прекратил спуск, но его скорость заметно снизилась. Чёрт, видимо его задели! В подтверждении моих слов из-за угла выскользнула вторая тень, практически сразу повторившая участь своего собрата. Пока Выхов спускался, я забрала у убитых автоматы и подсумки с запасными обоймами.
Как же плохо, что ещё не придумали разгрузки! Надо будет озаботиться этим вопросом.
— Ранили? — поинтересовалась у капитана и, получив утвердительный кивок с указанием на ногу, быстро осмотрела её. Пуля прошла по касательной, повредив небольшой участок кожи. Сняв брючный ремень с убитого немца, быстро сварганила жгут, и мы двинулись в сторону Управления, где припарковалась «полуторка». На выходе из соседнего с Управлением переулка наткнулись сразу на троих. Короткий бой и три немецких трупа украсили ночной пейзаж.
О, как! Стихами заговорила!
А дальше вышла непруха: сразу пятеро «гавриков» «слетелись» на шум стрельбы, да ещё с разных сторон. Двое, как черти из табакерки, нарисовались лицом к лицу со мной.
— Хак! — На! — оба падают от блокировки дыхания спецприёмами, и тут же валю из автомата ещё парочку гадов, прикрываясь телом обмякшего на меня фрица.
— Тках! — капитан заканчивает с последним. Итого завалили десятерых. А сколько их десантировалось? Хороший вопрос!
— Капитан, как нога?
— Бывало и хуже, — молодец мужик, уважаю: не ноет.
Пока всё идёт как я и предполагала: сначала двое в группе захвата, потом первый эшелон прикрытия.
Выглядываю за угол дома и вдалеке вижу ещё четверых, несущихся в нашем направлении.
А вот и ещё одна группа поддержки. Сейчас мы их встретим! По полной программе!
С карниза окна первого этажа сматываю тонкую проволоку, быстро снимаю с трупов пару гранат-«колотушек» и прикрепляю их в паре метров от входа в переулок на уровне головы.
Тут уже темно и глазам будет тяжело адаптироваться с наскока. Проморгают растяжку, как пить дать проморгают. Здесь о них никто ещё не знает, вот и будет им подарочек.
Отвинчиваю заглушки и прикрепляю к запалам проволоку.
— Что это ты сделала и зачем так высоко? — о! уже на «ты» перешёл. Ничего, это от адреналина, он у него сейчас просто зашкаливает!
— Сейчас увидишь, пошли вглубь, — подхватываю его под руку и мы отходим на значительное расстояние. Делаю из автомата одиночный выстрел. Вот они, «красавцы»! Проскочив вглубь, они с ходу вырвали проволоку и не поняв, что произошло, остановились.
— Вили, Ганс, где вы, что случилось? — слышен вопрос на немецком и тут — бабах!
Стёкла в окнах, конечно, приказали долго жить, но немцы уже не встали. И тут с разгона влетает ещё один. Несётся, как конь на скачках. Где элементарная осназовская осторожность — хрен его знает. Пока он с разгона влетел в переулок, пока его глаза привыкали к темноте — немец поравнялся с нами. Один удар в шею и эффект столбняка ему обеспечен.
— Сколько вас прибыло? — спрашиваю у фрица.
— Вы родом с Баварии?! — спасибо за комплимент моему немецкому.
— Слушай меня внимательно.
На ум приходит мой оперативный псевдоним. Если посеять панику в его душе, используя религиозные убеждения? А это мысль!
— Я та, которую вы ищете, но… я не человек. Ты уже убедился, что я могу парализовать тело смертного, теперь осталось выпить твою душу.
— Кто вы? — испуганно спрашивает немец.
— Я — Лилит.
— Перворождённый демон?! Пожалуйста, не надо! Я только недавно в группе. Господи! Зачем я перешёл в эту группу из армейского дивизиона?! Прошу вас, я верующий, пощадите мою душу!
— Сколько вас приземлилось? И что за подразделение?
— Шестнадцать… опа! — Йе-э-эс! Количество я узнала. Итого с этим — ровно пятнадцать. Остался один.
— … группа «Вервольф-8» — о! спецназ!
— … прошу, пощадите меня!
— Поможешь ликвидировать остальных — я подумаю над этим.
— У меня в кармане ракетница. Если увижу объект — должен подать знак. Остальные быстро соберутся. — Йе-э-эс, Настя, йе-э-эс! Сейчас доберём последнего и всё. Ну, прямо, как во время операции в Панаме. И это профи у немцев?! Не верю!
Беру ракетницу и стреляю вверх. Жёлтая ракета озаряет близлежащие строения. Несколько минут ждём, и слышу топот. Вот он! Вваливается в переулок и осторожно бредёт, привыкая к темноте. Остановился и осмотрелся. Опытный, гад! Наверное, старший группы. У парализованного немца я уже успела позаимствовать МГшник21 и с упора лёжа быстро укладываю тушку фрица. Пара пуль пролетела надо мной, но это не в счёт. Капитан отряхивается от пыли, садится прямо на парализованного фрица и… закуривает.
— Чего молчишь, Выхов?
— А что тут можно сказать… за такое орден Ленина давать надо. Шестнадцать вражеских осназовцев ликвидировал один человек.
— Четырнадцать, капитан, один взят как язык, другого убил ты.
— Да что я… вот ты… в общем, это что-то невероятное.
— Давай свяжем этого фрица и доставим его в наше Управление, — перевязываем ремнём ему руки и я «включаю» его. Вервольфовец разминает ноги и потихоньку встаёт.
— Если сделаешь неверный шаг — сам знаешь, что с тобой будет! — напоминаю ему.
— Да-да, госпожа Лилит, я всё понял, — торопливо говорит пленный.
К моменту нашего появления у здания Управления НКВД, Журавлёв и Тапочкин (слава богу, живы!) уже явились туда. Ошарашено глядя на нас (скорее всего мой вид их шокировал. Я же ни перед кем ещё не появлялась в своём наряде), они приняли у нас немца, а я помогла капитану взойти по ступенькам и добраться до стула в кабинете. Выхов поднял трубку и чертыхнулся:
— Связи нет. Наверняка это их рук дело.
— Где обрезали провода? — интересуюсь у пленного.
— У третьей опоры с западной части въезда в город и первый столб рядом с этим зданием! — быстро отвечает тот.
— Ещё ничего не хочешь сообщить мне? — пытаюсь наехать на фрица. — Каким образом вы собирались возвращаться с пленной? Скорее всего, это будет массированная группа поддержки и, возможно, моторизованная.
— Вы точно демон! Сюда идёт батальон 10-ой танковой дивизии из 2-ой танковой армии, под руководством полковника Ангерна. Её поддерживает моторизованный полк «Дас Фюрер». Это личный резерв фюрера и его сейчас возглавляет сам гауптштурмфюрер СС Клингенберг. 2-ая танковая армия должна прорвать оборону на участке фронта, в самом коротком расстоянии от этого города и выслать ударную группировку, которая встретилась бы с нами здесь, забрала бы объект и вышла снова к своим.
— То есть сюда идёт танковая дивизия и моторизованный корпус?! Капитан, ты слышал?
— И что нам делать?
— Это ты у меня спрашиваешь?!
— После всего, что я видел за эти сутки — только вы и способны нами командовать, — охренеть, мать вашу, прикрылся бабским подолом, а! Ну и ладно! Справимся!
— Сколько в дивизии танков и какова численность моторизованной группы? — это уже вопрос пленному.
— Как нам сообщили, будет около двадцати танков и столько же бронемашин.
— Это «ганомаги»,22 что ли?
— Совершенно верно. Предполагается, что вывоз объекта будет происходить внутри одного из тяжёлых танков, а вся мотопехота прикрывает отход. Мы были готовы понести существенные потери, ради объекта. А теперь я понимаю, ЧТО это за объект.
— Сколько у нас времени?
— Колонна должна была прибыть завтра вечером.
Вспоминаю рельеф местности в этом участке. Ещё бы — там меня выбросило из моего мира.
Значит, леса там километра по три с каждой стороны, обходить не пойми где фрицы не будут — двинут по мосту. Да и не мост это, а вал посередине оврага — восстановить дорогу после боя, можно особо не напрягаясь. Узкий проход, как в битве при Фермопилах! Никуда они отсюда не денутся, и поэтому мы их встретим минными подарочками, при поддержке артиллерии и пехоты. Попробуем устроить немцам Афган и Чечню!
— В общем, так, мужики! — поворачиваюсь к парням в нашей форме. — Принимаю командование на себя! Капитан! Делай, что хочешь, но предоставь мне полное руководство отражением атаки. Позвони Лаврентию Павловичу, не знаю, прикажи им, что ли, но командовать буду я или немцы сюда прорвутся и в Н-ске произойдёт кровавая бойня. У меня курс диверсионной и антидиверсионной борьбы был намного обширнее ваших познаний. Кроме того, мне понадобятся: до двух десятков осколочных снарядов, чем больше калибр, тем лучше. Бутылки пустые, бензин, скипидар, гудрон. Потом ещё ингредиенты для коктейля Молотова и сколько найдёте стальных шариков. И до кучи — тол, подрывные машинки и провод. И да, восстановите связь!
* * *
Н-ск. 1 сентября 1941 года. Полдень.
С раннего утра в Н-ске устраняли последствия десанта. К шести часам удалось восстановить связь и Выхов засел за телефон. Поначалу его посчитали умалишённым, но сообщив некий условный пароль из Центра для руководства на местах, он получил на себя неслыханные полномочия. Колонны войск, идущих в западном направлении, останавливались и переходили «под знамёна» нашего командования. Около одиннадцати часов была скомплектована сводная рота сапёров, которая под моим руководством (я заблаговременно переоделась в форму НКГБ) начала минировать подступы к городу с западного направления. Мне приходилось постоянно отвлекаться на пояснения при изготовлении сапёрами комплектов «Жестокая смерть фрицам!» и «Очень жестокая смерть фрицам!».
Первые состояли из заложенных в землю фугасов и добавочными комплектами крупных стальных шариков, а вот второй предназначался для уничтожения живой силы противника и состоял из смеси жидкого напалма и коктейля Молотова, усиленной толом и повышенным количеством меньших по диаметру стальных шариков. Всё это хозяйство было заложено на расстоянии около трёх километров в длину, с нехилым таким разносом между собой. Кроме того, были припасены переносные зажигающие комплекты, для возможной «подчистки» уцелевших танков противника.
Многие командиры поначалу с недоверием отнеслись к тому, что ими начала командовать девушка в чине младшего лейтенанта НКГБ, но смысл моих приказов и пояснений в расстановке сил, а также конструкции мин настолько их удивили, что они безропотно подчинились.
Сначала капитан-сапёр отнёсся ко мне с недоверием, если не сказать больше.
— Товарищ младший лейтенант! Объясните мне, что вы хотите предпринять и что за несуразицу вы пытаетесь изготовить? Сразу видно, что вы не имеете по сапёрному делу ни малейшего понятия. Вечно особисты пытаются командовать там, где ничего не смыслят.
— Сейчас прибудут тонкие металлические коробки, сделанные по нашему заказу на механическом заводе. В них наливаем жидкость, про которую я вам говорила и погружаем шарики. При срабатывании электрического запала возникает искра, воспламеняющая этот состав и шарики накаляются. Одновременно срабатывает второй запал с временной задержкой и через несколько секунд всё это подымается на воздух в разных направлениях. Можете вообразить себе боль, когда в человеческую плоть попадают восьми — двадцати миллиметровые раскалённые шарики? Лучше даже не пытаться это представить!
— Простите… а откуда такая информация?
— НКГБ.
— Прошу меня извинить! — козырнул он. — Вопросов больше не имею!
В довершении всего уже к 14–00 были сформированы две батареи артиллерии и полк пехоты с пятью ДШК и тремя десятками ДП,23 не считая стрелкового оружия. И до кучи к нам командировали трёх снайперов.
Артиллерия была поделена на три части. Первая комплектовалась шестью орудиями 122 мм и находились в самом начале леса, то есть для обстрела конца немецкой колонны, где логичнее предположить движение тяжёлых танков.
Второй артиллерийский эшелон состоял из пушек 76 и 102 мм, расположенный недалеко от моста. Здесь были собрано около двух десятков орудий. И, наконец, знаменитые «сорокапяточки»24. Этих определили за небольшим подъёмом, сразу после моста, чтобы потом удобно было выкатить на ударную позицию и прямой наводкой ударить в лоб бронемашинам.
Пехота обосновалась вокруг орудийных расчётов и сапёров, прикрывая их, чтобы исключить любую случайность, нарушающую последовательность нашего общего взаимодействия. ДШК расставили так, чтобы полностью закрыть все сектора обстрела механизированной колонны.
В это же самое время была произведена экстренная эвакуация населения и к моменту начала боя никого из гражданских в городе просто не было. Успели эвакуировать из больницы даже всех неходячих.
* * *
Н-ск. 1 сентября 1941 года. Окрестности города. Вечер.
Около пятнадцати часов по московскому времени, дозорные пикеты услышали канонаду и в районе 17–00 первые бронеавтомобили немецкой механизированной колонны приблизились к городу.
Как я и рассчитывала, первыми шла мотопехота, а прикрывали их танки. Когда замыкающий танк попал в поле действия самой дальней от города мины, сапёры не растерялись и подорвали его. По их рассказам, из-под днища тяжёлого танка так «ёлки-палкнуло», что его опрокинуло на бок. Следующий перед ним танк проехал всего ничего и тоже «озяб». Одновременно с этим головной бронетранспортёр дошел до ближайшего от города заряда и под ним так садануло! Раскалённые шарики буквально прошили машину, в мгновении ока превратив её в дуршлаг с барбекю из человеческого мяса.
Тут же подорвали третью, пятую, восьмую и двенадцатую машины. Чадящий дым вырывался из-под вражеской техники. Те, кому посчастливилось уцелеть после первой волны взорванных фугасов, начали пятиться, и попали на свои «номера», куда уже переместились сапёры со своими «динамо-машинками немецкой смерти». «Сорокапяточки» выкатили из засады и прямой наводкой ударили по «Ганомагам» с правого края засады. Дикий вой, хрипы и стоны стояли на месте сражения, словно стая волков попала в засаду и безжалостно отстреливалась охотниками.
Вторая волна взрывов окончательно деморализовала немцев. Они попытались развернуться и уйти, но умелые действия артиллеристов, воспользовавшихся перестроением остатков танковой колонны, свели на нет их тщетные потуги. Один из бронетранспортёров скорее всего был забит бочками с топливом. После его подрыва, над колонной взвилось большое огненное облако, на некоторое время скрывшее всё поле боя. После исчезновения завесы огня, по оставшимся в строю бронемашинам ударили ДШК, окончательно превращая живую силу противника в пирожки со свинцовой начинкой. Тем, кому посчастливилось выскочить из бронированных «гробов» попали под перекрёстный огонь пулемётов и винтовок. В течение последующих тридцати минут всё было кончено. Мы потеряли убитыми всего пять человек и девятнадцать было ранено.
Я сидела на ящике из-под снарядов и смотрела отрешённым взглядом впёред, на догорающие останки первого бронетранспортёра немцев. В горле першило, в голове шумело и перед глазами проносились все перипетии прошедшего боя. Хотелось принять душ, поесть и поспать.
Меня как будто выключило из реальности. На ум пришёл фильм, просмотренный ещё в Академии, когда в 90-х годах прошлого столетия, в одной из Чеченских военных компаний, боевики точно также расправились с колонной федеральных войск.
Неожиданно ко мне подбежало около десятка человек из командного состава разного звания. Не обращая на мои протесты, они стали качать меня. Выхов стоял неподалёку, опершись на трость и злорадно усмехался.
Ну погоди, капитан, я тебе припомню это!
К этому импровизированному кругу подъехала «Эмка», из которой вылез высокопоставленный чин НКВД. Раздалась команда «Смирно!», мои «мучители» спустили меня с небес на землю и быстро выстроились в одну шеренгу. Капитан сразу встал рядом со мной и тихо шепнул на ухо:
— Это комиссар третьего ранга Баев. Большая шишка в НКВД. Смотри, он вольностей не любит.
— Спасибо за консультацию. Учту.
— Кто? Кто командовал отражением атаки?! — голос Баева был как у простуженного человека. Он повернулся к первому из стоящих в шеренге. — Говори, полковник!
— Товарищ комиссар третьего ранга, тут девушка была, младший лейтенант…
— Ты меня за дурака держишь?! — энкавэдэшник побагровел.
— Никак нет! Спросите любого — подтвердят.
— Это правда? — он оглядел всех недобрым взглядом.
— Так точно, товарищ комиссар третьего ранга! — хором ответил строй.
— Эй, младший лейтенант, давай выходи. Не бойся, не съем.
Выхожу. Немного краснею. Разворачиваюсь лицом к строю.
— Вот! Посмотрите до чего вы дошли, товарищи командиры! Всё в этой жизни перевернулось с ног на голову. Девчонка, младший лейтенант, командует вами!
— Но как командовала, товарищ комиссар третьего ранга! — полковник решил грудью прикрыть меня. — Я такого ещё не встречал! Как правильно она расставила все точки обстрела, как она… а как мы их!
— Я это и сам видел! Колонну немцев просто уничтожили! Подчистую! И кого — СС! Элиту немецких частей извели в труху и при этом только пятеро убитых и два десятка раненых. Всего! Представьтесь! — это уже мне.
— Младший лейтенант НКГБ Рогова, товарищ комиссар третьего ранга!
— НКГБ? Переходи ко мне! Представлю к капитанскому званию!
— Я совсем недавно перешла из НКВД в НКГБ…
— Что-о?! Сманили?! Кто посмел?! А! Выхов! Чего ухмыляешься? Твоя работа?! Да что ж вы за люди такие, а? Лучшие кадры переманиваете! Ничего! Я Лаврентию Павловичу напишу, уж всё ему обрисую! Но, это потом! Готовь, младший лейтенант, дырки под три шпалы! К чёрту все запреты! Про такое надо снять фильм и показывать во всех частях нашей армии! Сейчас напишу рапорт на звание капитана и представление на Героя. Заслужила! Ещё как заслужила! Это же какой военный и политический резонанс будет в стране! Мы ликвидировали крупное механизированное подразделение СС! Мы их бьём и будем бить! С сегодняшнего дня! Капитан… э-э-э… Рогова!
— Я, товарищ комиссар третьего ранга!
— Завтра явишься в Управление на разбор полётов. Подготовишь подробный рапорт о бое и мне на стол! Обрисуешь всю расстановку сил, схемы минирования, состав взрывных устройств. Я приглашу всех специалистов! Этот опыт нужно перенимать и чем скорее, тем лучше! Всё ясно?
— Так точно, товарищ комиссар третьего ранга!
— Вопросы есть?
— Разрешите, товарищ комиссар третьего ранга?
— Давай!
— Разрешите с дочкой повидаться?
— С дочкой? А она неподалёку? Конечно, разрешаю. А муж где воюет или…?
— Приёмная она у меня.
— Подожди… — глаза комиссара сразу стали добрыми — … так это про тебя писали в газете, что ты два «мессера» завалила из ДШК и девочку удочерила?
— Так точно.
— Ну… ты просто не понимаешь, какой ты есть человек… короче, завтра приедешь к 10–00 в М-ск, а сейчас отдыхай.
— Таким Баева ещё никто не видел. Далеко пойдёшь, капитан, — полковник, несколько минут назад заступившийся за меня, пристально посмотрел мне в глаза, когда комиссар ушёл к своей машине.
— Я пока младший лейтенант, — я улыбнулась ему.
— У Баева не заржавеет, ты ему понравилась.
— Насчёт «далеко», тарщ полковник, хочу заметить, что нельзя отрываться от коллектива! Ни к чему хорошему это не приведёт!
— А вот это правильные слова, капитан. Настолько правильные, что ты даже не представляешь. Я после переформирования своей части второй раз на передовую иду и знаю, как там Особый отдел работает. Эх, побольше бы таких, как ты, у нас в армии было. Чтобы не только словами проводили политбеседы, а и личным примером показывали! Ну, бывай, капитан! Глядишь, встретимся с тобой ещё!
— Всего вам доброго, товарищ полковник!