Воздушное пространство между М-ском и Москвой. 2 сентября 1941 года. 16 часов 15 минут по московскому времени.
Пономарёв ворвался в салон.
— Да что же это такое?! Сначала этот, — он кивнул на связанного — потом нас атакует пара «мессеров»!
Вот оно! Моя гипотеза полностью подтвердилась! Два самолёта воздушной поддержки. Скорее всего они работают исходя из версии, что агент взял ситуацию под свой контроль. Ы-ы-ы! Но мы-то знаем, что это не так, а вот немцы — нет. И сейчас воспользуемся этим преимуществом. Так-так-так… до самолёта метров двадцать, может чуть больше. В лётчика стрелять — дохлый номер, а вот по мотору…
— Не паникуй, лейтенант, — стараюсь его приободрить. Поворачиваюсь к Скворцову — Дай мне «светку».
— Ты что собралась делать? — Выхов с подозрением взглянул на меня. Видимо, ему наши с дочкой похождения осточертели, как зубная боль перед кабинетом стоматолога. С большой степенью вероятности он спал и видел, как бы нас сдать верховному руководству, а самому побыстрее свалить в другую сторону.
— Пономарёв! Если я разобью окно в самолёте, есть чем потом его заделать?
— Найдём, а что вы, тарщ капитан, хотите предпринять?
— Сейчас увидишь. Для начала открой дверь.
— Зачем?
— Лейтенант! Выполняй приказ!
Пономарёв достаточно быстро распахнул её, и я увидела напротив нашего самолёта вражеский «мессер». Его пилот недвусмысленно показывал знаками на изменение курса влево. Передёрнув затвор, я сделала первый выстрел по мотору, затем второй и… в общем, он протарахтел с минуту и остановился. Пилот пытался что-то сделать, но безуспешно. «Мессер» начал сваливаться вниз, снижая скорость, и скоро мы потеряли его из виду.
— Теперь второй. Разбиваем стекло! — по моему приказу Скворцов несколько раз саданул прикладом ППШ по стеклу иллюминатора, и оно вывалилось наружу.
Высоковато, однако. Придётся становиться на кресло и уже оттуда стрелять. А чем стрелять? «Светкой» уже не получится — бить нужно быстро и очередью, причём по боковому стеклу кабины.
Тут нам улыбнулась удача. Второй вражеский самолёт решил чуть увеличить высоту, чем я не преминула воспользоваться: взяв у Скворцова ППШ, я смачно угостила «мессер» по кабине.
Да, это тебе, Настя, не пистолеты, масса у ППШ будь здоров, да и громоздкий он! Попробуй, постреляй без привычки через маленькое окошко!
Мне пришлось потратить почти весь диск, пока мессер не клюнул носом и скрылся в небольшом лесном массиве, выплюнув на прощание облако огня и дыма.
Да и то, правду сказать, пилот лохом оказался: надо было сразу отваливать от нас, а он, тормоз, не понял, чем в него «кидают» и только когда стекло треснуло, сразу заметался. Но тут уж, как говорится, поздняк метаться!
Прибежал бортрадист и сообщил, что направляется группа истребителей прикрытия.
— Ну, да! И на хрена они нам теперь?! — возмущаюсь я. — Когда дело сделано, они тут как тут, а когда нужны — хрен сыщешь!
— Тарщ капитан, как же вы первый-то, из эсвэтэшки, сбили? — Пономарёв не скрывал своего удивления.
— Лейтенант! Вы плохо знаете матчасть. «Мессер» на каком типе охлаждения летает?
— На водяном… а-а-а! Вы ему охлаждение перебили, а он перегрелся и заглох, так?
— Совершенно верно. Значит, матчасть знаете, но голову не включаете.
— Я только не пойму, зачем они агента направили к нам? Ведь можно же было просто заставить изменить курс, — это уже Скворцов.
Ё-моё! Ну, как малые дети, ей-богу! Детский сад в командирской форме.
— Это элементарно, Ватсон! Он был нужен для порядка в салоне, когда они планировали посадить самолёт на своей территории, да и в случае неудачи — мог попросту нас ликвидировать.
— Простите, тарщ капитан, а кто такой товарищ Ватсон?
Ы-ы-ы! Ну-да, ну-да, вы о них ещё ни сном, ни духом. Придётся проводить ликбез.
— Товарищ Ватсон — доктор медицины и помощник товарища Холмса. Товарищ Шерлок Холмс — персонаж английского писателя Артура Конан-Дойла и являющийся, так сказать, пионером контрразведки. Полезное чтиво, развивает логическое мышление.
— Ясно, товарищ Рогова.
Ясно-то тебе ясно, Скворцов, но нифига не понятно.
* * *
Москва. 2 сентября 1941 года. 18 часов 25 минут по московскому времени.
Ну, вот мы и в Москве. Последняя пара «ишачков» сопроводила нас до ВПП26 и, помахав крыльями, отбыла по своим делам. Самолёт встряхивает, пробегаем некоторое расстояние и, наконец, останавливаемся. Минут пять ничего не происходит, потом снова выходит Пономарёв и открывает дверь. Тут же нарисовывается трап, и в самолёт входит майор-энкавэдэшник и, подозрительно осматривая салон, изрекает:
— Майор НКВД Потапенко, ответственный за этот спецрейс. Как настроение, долетели нормально?
Хотела сама подколоть, но Выхов опередил меня и накинулся на майора:
— Вы издеваетесь?! Где самолёты сопровождения с самого начала спецрейса?! Где, я вас спрашиваю?! Вы знаете, как сопровождают одного носителя гостайны, а здесь их четверо! Да я сейчас доложу товарищу Берии, и можете себе представить, что с вами будет!
— Ч-ч-что случилось, товарищ порученец? — майор стал белым, как полотно.
— У нас в салоне находился вражеский агент, ещё нас атаковали два «мессера»! Вам этого мало?
— Виноват, тарщ капитан, я это… хотел спросить, как же так получилось?
— Агента нейтрализовали носители гостайны. Вот эта маленькая девочка и капитан Рогова. А потом капитан ещё двух «мессеров» завалила.
— К-к-как з-за-авалила? — майора трясло не по-детски. Он никак не мог понять, каким образом удалось сбить из салона самолёта два немецких истребителя.
— Стрелковым оружием.
— Виноват, тарщ порученец, больше такого не повторится. Я в первый раз курирую спецрейс, — он пытался просто уцелеть от возможного гнева своего руководства и с надеждой смотрел на нас.
— Мама, давай не будем наказывать дядю. Он же не знал, что всё так получится, — зашептала мне Настенька. Выхов, стоявший рядом, услышал эти слова и улыбнулся.
— Благодарите, майор, эту девочку. Она берёт вас на поруки.
НКВДшник оторопело переводил взгляд с девочки на капитана, потом осторожно протянул свою руку Настеньке.
— Спасибо вам…
— Товарищ Рогова-младшая, — с серьёзным лицом подсказала ему Настёна.
— … товарищ Рогова-младшая. А у вас и оружие имеется? — указал он на кобуру.
— Так точно! — ловко достав из неё «браунинг», она показала пистолет окончательно упавшему духом майору и убрала оружие обратно.
— А разрешение у неё имеется?
— Майор! О чём разговор! Она жизнь нам всем спасла! — вступился за Настю Скворцов.
— Понял, вопросов более не имею, прошу за мной, машины вас ждут, — майор достал платок, снял фуражку и вытер пот со лба. Видимо он окончательно смирился со своим полным фиаско. — Сейчас вас доставят в гостиницу, отдохнёте с дороги, а завтра уже как руководство решит.
Полчаса и мы у гостиницы. Майор быстро вошёл внутрь и пока мы за ним входили, отдал кому-то резкую команду. Нам навстречу выбежали две девушки и дама бальзаковского возраста.
— Здравствуйте! Меня зовут Анна Григорьевна. Комнаты уже приготовлены. Мужчины будут находиться в левом крыле, женщины — в правом. В каждом номере есть внутренний телефон, если что-то нужно — мой номер 2—11. Товарищи Пряхова и Ермолаева проследят, чтобы у вас ни с чем не было затруднений, — девушки кивнули и пригласили следовать за ними.
Нам достался просторный номер, с ванной (о, боже! Как же будет хорошо принять ванну после стольких дней мучений с тазиком!) и роскошной двуспальной кроватью. Видимо, этот номер предназначался для высокопоставленных сотрудников обоих наркоматов, но нам сделали исключение. Пока купала дочку, принесли ужин. Котлеты, макароны и кисель сделали настроение просто прекрасным. Уложив Настёну, я погрузилась в царство наслаждения, именуемой ванной. Но чудеса ещё продолжались.
* * *
Москва. 2 сентября 1941 года. 21 час 00 минут. Гостиница аппарата НКВД. Из воспоминаний капитана Выхова.
Я долго размышлял, стоит ли говорить Фёдору, что в Москву прибыла та, которой он явно заинтересовался. Мы с Колывановым ещё в М-ске разговаривали по телефону, и Стёпа поведал, что Асташёв заинтересовался кандидатурой Роговой. Чем-то она его зацепила. Прикинув все за и против, я всё-таки решил ему позвонить и зашёл в кабинет заведующей, где по городскому номеру меня быстро соединили с Центром подготовки осназа. Дежурный довольно шустро оповестил Фёдора и уже через несколько минут я услышал его голос в телефонной трубке.
— Привет, Коля! Что-то случилось, раз ты меня разыскал в такое время.
— Фёдор! Она только что прибыла в Москву, — в трубке, на том конце провода, немного помолчали, потом вздохнули. Всё-таки, Степан был прав: Асташёв даже не переспросил кто такая «она», значит мысль о личном знакомстве с Роговой у него имеется. — Ты чего-то боишься?
— Я не боюсь, а опасаюсь. Вдруг она не захочет меня видеть? И, кстати, откуда тебе известно… а-а-а! Это Стёпа решил помочь мне расстаться с моей холостяцкой жизнью! А ты ему помогаешь!
— Федя, ты — дурак!
— Сам такой!
— И, вдобавок, ещё и трус!
— Что ты сказал?!
— Что слышал! Боишься девушки, а ещё командир наркомовского осназа! — опять молчание в трубке. Наконец, он решился:
— Где вы остановились?
— Гостиница в известном очень узкому кругу людей месте.
— Я еду, — послышались гудки.
— Товарищ Выхов! Я не уполномочена принимать здесь кого-то без указания руководства.
— Анна Григорьевна! Вот этот документ позволит мне принимать решения без прямого указания товарища Берии, — я протянул удостоверение порученца. — Надеюсь, теперь всё в порядке?
— Да, конечно. Позвольте поинтересоваться: человек, который следует к нам… останется на ночь?
— Возможно. Это жених товарища Роговой, они там о чём-то поспорили… ну, вы понимаете…
— Я вас отлично поняла. Сейчас дам распоряжение приготовить одноместный номер.
* * *
Москва. 2 сентября 1941 года. 22 часа 00 минут. Гостиница аппарата НКВД.
Я почти заснула в ванной.
Так классно расслабиться после стольких дней напряжения. Даже халат имеется, вау! Сейчас приготовим второй комплект формы, прикрепим петлицы капитана и можно баиньки.
Захожу в зал и тут…
Опа! А по-моему в комнате присутствует ещё кто-то! Это чутьё у меня осталось ещё с моего времени.
Я кинулась к портупее и рывком выдернула из кобуры наган.
— Только не стреляй, а сначала включи свет, — из темноты возник приятный мужской голос.
— Ты кто?
— Как мне сказали, вы любите отвечать «конь в пальто».
Включаю свет. В кресле сидит мужчина, тридцати с хвостиком лет, короткая стрижка, форма одежды нестандартная — камуфляж. Знакомая физиономия.
О-оу! Кто к нам пожаловал! «Женишок»! Ну, Выхов, ну сводник! Трындец тебе завтра будет! Причём, по полной программе!
— Здравствуйте, Фёдор! Я польщена вашим столь поздним визитом. Позвольте полюбопытствовать: чем обязана?
— А вы не очень-то любезны, Анастасия.
— Извините, сегодня был тяжёлый день, мы очень устали, а завтра не думаю, что будет легче, — он смотрит на мою форму.
— Вы уже капитан? Не слышал.
— Товарищ Асташёв, если вы пришли меня поздравить, то поздравление принимается и мне бы хотелось отойти ко сну.
— Ёрничаете? Пусть будет так. Почему вы выбрали меня в потенциальные женихи?
— У вас какой допуск к гостайне?
— ОГВ, спецприказ по наркоматам НКВД и НКГБ.
— Тогда скажу. Я в своём мире проходила ваши разработки рукопашного боя и поэтому запомнила вас.
— Вы из другого мира?
— Из другого времени. Так будет правильнее.
— Из какого года?
— 20…
— Ничего себе! Ну, и как мои разработки? До сих пор на вооружении?
— Превосходно. Если бы устарели, я бы их не изучала. Это всё?
— Ну, если вы дальше не хотите общаться…
— Фёдор! Кто вам сказал, что я не хочу? Я просто устала. Чертовски устала. Вы хотели познакомиться со мной поближе? Это вам удалось, только не в полной мере. Время, знаете ли, не располагает. Тем более я приняла ванну, расслабилась.
— Ладно, не буду вам мешать… — собирается уходить, но чувствую, что ему это даётся нелегко.
Он зажат в общении с девушками. Нет настойчивости. Чёрт! А потом уже будет поздно. Вообще-то он мне очень даже симпатичен. Это если говорить откровенно, но усталость даёт о себе знать, а с другой стороны… сейчас уйдёт и вряд ли в будущем пойдёт на контакт. Что же делать?
— Подождите, Фёдор, не уходите. Присядьте в кресло, пожалуйста, — ага, Настя, он ТАК на тебя посмотрел! Фёдор в тебя влюблён! Румянец на щёках играет! Или гормоны? Фу, Настя, какие у тебя пошлые мысли! А сама что? Сколько уже без мужика? Охмурить его что ли? Прямо быка за рога и в стойло! Трижды «фу»! У тебя самой гормоны играют. А и чёрт с ним, что поздно и устала! Всё-таки жаних, назвалась груздем — полезай в кузов. Ну, держись, Фёдор Александрович! Лилит я или кто? Начинаю красть твою душу! И тело, кстати, тоже…
Сажусь рядом с ним на подлокотник кресла.
— А скажи… те… Фёдор… — незаметное движение ногой и халатик оголяет одну ногу до бедра. Асташёв поворачивается в мою сторону и пытается смотреть в лицо, но глазки периодически стреляют вниз, на мою ногу.
Есть контакт! Всё, Федя, пропал ты как швед под Полтавой.
— Д-да, Анастасия…
— Зовите меня Настей, — как бы между делом информирую я его.
— Х-хорошо…
— Так вот… мне интересна ваша реакция на мою авантюру.
— На какую? — и его взгляд падает вниз.
— Не на эту, — ухмыляюсь я. Ну и чего ты мучаешь человека? Сама себе не противна? Противна! Но надо немного приличия соблюсти.
— Я про мою наглость именования вас своим женихом.
— А у вас изменились планы? — это косвенное согласие, но нужно, чтобы он сам сделал предложение. А оно тебе надо, Настя? А вот и нужно, чёрт возьми! Тут мужики проще, порядочнее, а Фёдор вообще бабником не кажется. И тебе, подруга, сколько уже лет, а? Пора и о детях подумывать.
— Не то чтобы, но ваша нерешительность меня пугает. Если я вам нравлюсь…
— Очень!
— Вот. Если я вам нравлюсь… вы, кстати, мне тоже…
— Правда?
— Мы с вами оба коммунисты. Разве коммунист может обманывать? — и тут меня сгребают в охапку и неумело, но с чувством целуют.
Всё, товарищ Асташёв, Лилит своё дело знает! Готовьтесь, Анастасия Олеговна, к смене фамилии.
— Для начала… — с трудом вырываюсь из его объятий — … прими, пожалуйста, ванну.
— Полотенце есть?
— Эм… если моим не побрезгуешь…
— Нет, где оно?
— В ванной — его уже и след простыл. Послышался шум воды.
Ну-ну. Осталось решить — ГДЕ? Кровать отпадает — там дочь спит, в другой номер — ой, как не хочется… потом обратно плестись, да и утром куда-нибудь смоется… нет, мужика надо в узде держать. Несильно, но нужно. Значит, остаётся зал с креслом. Двери тут есть? Есть! Закрываем и поджидаем «добычу».
Вот и вода закончила шуметь. Поворачиваюсь к ванной комнате спиной. Слышу, как выходит, щёлкает выключателем. Пауза, скорее всего, бесшумно идёт, потом меня заключают в объятия. Не выпендриваюсь. Поворачивают за плечи и опять долгий и страстный поцелуй.
— Настя! Я хотел бы сказать… хочу сделать тебе предложение…
— Федя! Если бы я была против, у нас бы до этого дело не дошло. Я девушка серьёзная…
Не дает закончить фразу и снова долгий поцелуй в губы, потом чуть ниже и лесенкой, аккуратно, спускается дальше. Здесь уже я не выдерживаю и рьяно отвечаю взаимностью, у меня «сносит башню» и всё, провалилась в полубессознательное состояние.