Москва. 3 сентября 1941 года. 6 часов 00 минут. Гостиница аппарата НКВД.
Первой просыпаюсь я. Обнаруживаю себя зажатой между дочерью и… мужем.
Чёрт! Сколько же всего на меня навалилось вчера. Одно плохо: мы с Фёдором оба были в сомнамбуле. Как бы ни того-этого. А и пусть, Настя! Так надоело быть мужественной, за все свои тридцать лет. Хочется побыть женщиной. Обычной слабой женщиной за сильным и уверенным в себе мужчиной, мужем. «Залечу» — буду рожать.
Прусь на автопилоте в ванну. Включаю воду, сначала душ, потом щётка в зубы и обнаруживаю ароматный зубной порошок. Не, я как бы уже привыкла к этому анахронизму, но в Н-ске нам выдавали какой-то пресный, а тут даже с мятным вкусом. Столица, однако!
И вдруг слышу шуршание, потом что-то грохает об пол и взволнованный голос дочери:
— Ты кто? Руки вверх! — Опа! Настёна решила повторить вчерашний подвиг!
— Настя! Тут Настя с пистолетом, — тембр голоса Фёдора показывает, что его застали врасплох.
Не, оригинально он сказал!
— Он не жаряжанный, — я ещё зубы не дочистила и жамкаю ртом, полным зубного порошка. — Доша, это наш папа, пыштолэт опушти.
— Папа? Ну, тогда здравствуй, папа! — наступила тишина. Быстро заканчиваю утренний туалет и выхожу из ванной. Моим глазам предстаёт идиллия: Настя обнимает Фёдора, тот её и вдобавок гладит по волосам. Умиляюсь, подхожу к ним и обнимаю сразу обоих. Меня подхватывают с обеих сторон, и мы просто сидим вместе. В этот момент раздаётся стук в дверь.
— Войдите!
К нам вваливаются Выхов и баба Маша. Дикие глаза у обоих.
— Чего уставились? — пытаюсь разрядить обстановку. — Наша семья только проснулась.
— Семья? — капитан искренне удивлён.
— Коля! — многозначительный взгляд Фёдора говорит о многом.
— Федя, я всё понял! Поздравляю вас, искренне и от всей души!
— Настя, я тоже вас поздравляю! — баба Маша не скрывает своих слёз. — Знаю, что ты девушка серьёзная, плохого в жизни не сделаешь. Совет вам, да любовь!
— Спасибо, Николай, Мария Ивановна. Так, товарищи, дайте нам полчаса, чтобы привести себя в порядок.
— Да-да, конечно, — Выхов осторожно оттягивает за рукав бабу Машу, и они вместе пятятся из номера. Наконец, дверь закрывается и мы снова одни.
— Так, сначала папа умоется, потом дочка, — снова нарушаю возникшую тишину.
— Есть, товарищ капитан! — бойко отвечает теперь уже НАШЕ сокровище.
Фёдор приводит себя в порядок по-солдатски быстро. Достал из сумки обычную форму.
Значит, вчерашний камуфляж был своего рода визитной карточкой? Не, а что: нормально.
Пока в дочь ушла в ванну, мы начинаем одеваться, причём не забывая одаривать друг друга многозначительными взглядами и несколькими поцелуйчиками, но довольно целомудренными. Медовый месяц детектед!
— Настя, а какое звание у тебя было в том времени? — вопрос Асташёва ставит меня в тупик.
Если соврать, то потом выйдет, что я лгунья, сказать правду — ещё обидится: здесь патриархат рулит. Если жена старше мужа в иерархии, последний начинает сильно нервничать.
— Федя, обещай мне, что не обидишься.
— Даю слово.
Прохожу в зал и достаю из баула своё удостоверение. Возвращаюсь обратно и молча протягиваю. Фёдор быстро проглядывает его и ошарашено смотрит на меня.
— Не ожидал, товарищ полковник Главразведупра.
— Надеюсь, это не скажется на наших с тобой отношениях? — неужели всё?
Он откладывает его в сторону и опять сгребает меня в охапку.
— Обещай мне дома не использовать своё звание, — и всё?! Да хоть сто тысяч миллионов раз!
— Честное слово командира и коммуниста, — в ответ чувственный поцелуй. Хорошо дочь вернулась, а то бы неизвестно к чему это всё привело. Настёна хитро смотрит на нас, наклоняет голову в бок и спрашивает:
— Целовались? — Фёдор сразу стал пунцовым.
Эх, мужики, выдержка — ноль. Беру инициативу в свои руки.
— Конечно, дочь. Это абсолютно нормально. Когда жених и невеста любят друг друга, они целуются. Сегодня мы зарегистрируемся, и папа будет жить с нами.
— Как здорово! У меня снова будет папа!
— Теперь я вижу, что ты из разведки, — на реплику Фёдора в ответ хитро подмигиваю ему.
Наконец мы одеты и вдвоём помогаем Настеньке. Форма девочки поразила Фёдора, но когда мы с ней наперебой начали рассказывать о вчерашних приключениях в воздухе, он просто сел в кресло и временами лишь покачивал головой.
— А товарищ Выхов сказал, что представит меня к медали, вот! — закончила Настя-младшая.
— К какой медали?
— Николай сказал, что напишет представление к медали «За отвагу».
— Этот? Этот напишет.
— Так, дочь, пистолет придётся оставить дома.
— Почему, мамочка?
— Потому что мы поедем к руководству страны, а оружие берут лишь на боевые операции, там оно не понадобится.
— А кобуру тоже снимать?
— Кобуру… фу-у-ух, кобуру можешь оставить. Так, дорогой, — это я уже Фёдору.
О! Как всё-таки мало нужно мужику. Ишь, как расцвёл, когда я его так назвала.
— Повернись ко мне тылом, я поправлю тебе складку на форме.
Снова стук в дверь. Теперь уже заходит Выхов и с ним ещё майор.
— Майор НКГБ Ломов, — представляет его Выхов — начальник вашей личной охраны.
— Здравствуйте, товарищи! — он подаёт руку.
Здороваемся в порядке возрастного старшинства в семье: Фёдор, потом я, затем дочка. Майор видимо уже узнал о вчерашней роли нашей дочери в задержании вражеского агента, поэтому участливо интересуется, где её оружие.
— Мы решили оставить его здесь, в номере. Ведь сюда никто не зайдёт?
— Без вас никто, кроме доверенных лиц и охраны. Уборка помещения проводится только в присутствии охраны. Пистолет можно взять с собой, — видя мой недоумённый взгляд, быстро добавляет — мы здесь, с товарищем Выховым, посоветовались… есть мысль довести до руководства страны патриотический образ молодого поколения.
Ясно, капитан. Решил свой «кусок пирога» не упустить? Ну-ну.
— Разрешите узнать примерный план мероприятий на сегодня? — делаю голос как можно серьёзнее.
— К 11–00 вы должны прибыть к товарищу Берии, а дальше как получится.
Ясно. Или грудь в крестах или голова в кустах. Пройдём фэйс-контроль и дресс-код — живите дальше, нет — казематы НКВД глухие, тёмные и длинные. И никто не узнает, где могилка твоя…
— Товарищ майор! Есть два момента.
— Слушаю вас, товарищ Рогова.
— Кое-что из вещей мне нельзя оставлять здесь. Они под грифом ОГВ, причём один из них — оружие. Я могу изъять патроны, но само…
— Так и поступим. А второй какой?
— Мы с Анастасией решили зарегистрировать брак. Сможете выкроить для этого 30 минут до посещения моей невестой Лаврентия Павловича? — Фёдор берёт инициативу в свои руки.
Браво, дорогой, понимаешь меня с полуслова! Я в тебе не ошиблась! Мужик! Уважаю! Если погибель, так для всех, если радость — тоже общая. Федя, я ваша навеки!
— Это можно организовать. Да хоть прямо сейчас, а потом в спецателье.
— Эм… а для чего туда?
— Товарищ Рогова, ну как же… вам парадную форму полагается организовать. Не в этой же на приём к товарищу наркому идти?
А-а-а, да-да-да, я и забыла, что к начальству на «смотрины» только в парадном кителе приходила. Да и то это пару раз было.
* * *
Москва. 3 сентября 1941 года. 8 часов 05 минут.
В бауманский ЗАГС мы попали к открытию. Я представляю, что творилось в душе начальницы, когда к ней с утра нагрянули четыре НКГБшника в нехилых званиях и девочка в военной форме. Узнав, что от неё требуется, дама сразу порозовела и в течение пятнадцати минут оформила документы, заодно подмахнув удочерение Настёны Фёдором. Свидетелями нашего бракосочетания стали Выхов и помощница начальницы ЗАГСа.
Дальше наш путь следовал в ателье наркомата НКВД. Здесь всё было чинно и обстоятельно, но с профессиональной скоростью: поспешай медленно. Готовая форма у них присутствовала, оставалось лишь подогнать её индивидуально. Фёдору тоже досталось. Хотя парадка у него была, но не ехать же за ней в Подмосковье? Он просто приобрёл себе второй комплект. Настеньке повезло меньше: на неё ничего не нашлось, но вышли из положения тем, что отстирали одежду, а потом ускоренно просушили и отгладили.
Ну вот и Красная площадь. Въезжаем в Кремль через ворота и останавливаемся у подъезда.
В своём времени я снаружи обходила весь Кремль, а вот внутри побывать не удалось.
Как раз успели к назначенному наркомом сроку и уже в 10–40 были у его кабинета. Мы сдали оружие Ломову и дежурный в чине капитана попросил нас подождать, а сам зашёл на доклад к Берии. Минут через десять из кабинета наркома вышли тот самый капитан и подполковник. Уж не знаю, какой там был разговор, но на последнего было жалко смотреть: потный, покрасневший и морально убитый.
— Проходите, товарищ Рогова, нарком вас ожидает, — ну, вот и началось… я столько думала о возможной встрече с Берией, столько раз проигрывала с чего начать, а тут всё разом забыла.
Захожу чётким шагом и представляюсь своей девичьей фамилией:
— Товарищ нарком, капитан госбезопасности Рогова по вашему приказанию прибыла!
— Присаживайтесь, товарищ Рогова.
Всё, что писали о Берии, его одежда, образ, черты лица — всё это каждый видит по-своему. Для меня он был грузином, с помесью человека-рентгена и Карабасом-Барабасом в исполнении В. Этуша из фильма «Буратино». Человеком, имевшим серьёзную власть в стране и игравшим своими подчинёнными как фигурами на шахматной доске. Он упивался своей властью при общении с ними и в тоже время не злоупотреблял ею.
Лаврентий Павлович долго рассматривал меня внимательным взглядом, чуть нахмурив свои густые брови, но в его глазах не было злости, скорее любопытство.
— Я наслышан о ваших подвигах, причём это мнение составлено из показаний нескольких людей.
Пауза.
— Мне доложили, что вы не совсем обычный человек.
Опять пауза и выжидательный взгляд. Попробуй отвечать, только без закидонов, Настя!
— Так точно, товарищ нарком. Так получилось, что я попала в это время из 20.. года.
— И как здесь: лучше или хуже, чем в вашем времени?
— Свои плюсы и минусы, товарищ Берия.
— Расскажите мне о них.
— С чего начать?
— С минусов.
— Технический уровень здесь ниже, отсюда все остальные минусы.
Про политику пока ни-ни.
— А плюсы?
— Намного больше, товарищ нарком. Первое — это люди. Добрые, отзывчивые, простые.
— У вас люди хуже?
— Намного.
— Вот как? И почему? Куда смотрит Коммунистическая партия нашей страны?
— Лаврентий Павлович, СССР больше нет…
Берия изменился в лице, его пенсне слетело с глаз, он ловко его подхватил и резко встал из-за стола. Я последовала его примеру.
— Сидите. Я просто не ожидал услышать такое. Когда это произошло?
— 25 декабря 1991 года, товарищ нарком.
— Гаацкале сакме… — тихо пробормотал Берия.
— Я абсолютно с вами согласна, товарищ Берия, весь стратегический потенциал, все наработки науки, добрососедские взаимоотношения людей — всё пошло в задницу. Товарищ Сталин принял страну с деревянной сохой, а передал с атомной бомбой. И половину этого, его последователи просто проср… ли. По некоторым из них плачут ваши подвалы.
— Вы говорите по-грузински? — пенсне у Берии вторично соскочило с переносицы.
— Только понимаю, не всё, конечно, но тем не менее.
— Скажите, товарищ Рогова, чем вы можете подтвердить свои слова? Какие у вас есть доказательства своего происхождения и тех исторических фактов, о которых вы только что мне рассказали?
— Они у вас в приёмной, товарищ нарком.
— Я хочу их увидеть.
— Вещи находятся у начальника охраны. Разрешите сходить за ними?
Кивок наркома, быстро выхожу из кабинета, и меня встречают удивленные взгляды мужа и дочери.
— Я только за «сидором», пока всё хорошо, — успокаиваю их.
Пока раскладываю вещи на столе наркома, Берия смотрит моё удостоверение. Хмыкает.
— Полковник… хм… мне докладывали о ваших способностях. Я хочу устроить вам экзамен. Для начала приглашу начальника своего осназа, капитана Асташёва. Думаю, что через час он сможет появиться здесь.
— Он появится в вашем кабинете через минуту, товарищ Берия.
— Вы умеете переносить людей по воздуху?
— Никак нет, просто капитан Асташёв сидит в приёмной.
— Вот как?! Я слышал о вашей легенде насчёт жениха. Умно, хотя и рискованно. И вы решили его привлечь как возможного заступника?
— Никак нет, товарищ Берия. С сегодняшнего утра, Фёдор Асташёв официально мой муж.
— Что?
— Так точно, товарищ нарком!
— Вы уже и здесь подсуетились… хотя, при вашем звании и должности в том мире… пригласите его сюда.
Открываю дверь и жестом приглашаю войти мужа и дочь. Берия внимательно разглядывает девочку, опять хмыкает и указывает всем на стулья.
— Вся семья в сборе и все военные. Идеальный пример для подражания. Даже девочка успела отличиться… — тут его взгляд падает на «Глок». Он берёт оружие в руку и осматривает его.
— Товарищ нарком, оно сейчас не заряжено.
— Как я понимаю, это ваше личное оружие в том мире? — утвердительно киваю. — Качественное?
Опять мой кивок.
— Вы не возражаете, если мы временно изымем его для тиражирования?
Ы-ы-ы. А теперь попробуй сказать «нет», Настя.
— Я именно для этого и принесла его в кабинет. К нему подходят патроны от немецкого «люгера», так что эту модель оружия можно сразу ставить в серийный выпуск.
Берия удивлённо взглянул на меня и нажал кнопку вызова дежурного.
— Соедините меня с товарищем Токаревым.27 — взгляд снова на меня. — Анастасия Олеговна! (о, как! Уже на имя-отчество перешёл!) С остальными вещами мы решим чуть позже. Думаю, что среди них есть немало интересного и полезного.
— Так точно, товарищ Берия. Разрешите вопрос?
— Слушаю вас.
— Я хотела бы принести пользу нашей стране…
— Нашей или вашей?
Ухмыляется. Как же он любит поиграть в «кошки-мышки»!
— Видите ли, вся моя семья, за исключением прабабушки и бабушки по материнской линии, служила и служит в госбезопасности. Я не застала Советский Союз, но во многом о нём наслышана от своих родственников. Мне он намного ближе по духу, чем то, что образовалось на его месте.
— И в нашем времени присутствует ваш родственник?
— Так точно, Рогов Иван Игнатьевич. В это время он был ещё майором.
— Знаю его. Служит в системе охраны наркомата.
— Возможно ли мне хотя бы оставить то звание, которое я заслужила здесь?
— Вопрос о вашем звании, наградам и положению в нашем обществе будет решать САМ… (опять пауза) товарищ Сталин. Он вас примет через полтора часа. Чаю хотите?
— Спасибо, товарищ Берия, не откажемся.
— Тогда дежурный проводит вас в буфет, я сейчас распоряжусь. С вами мы ещё сегодня побеседуем. Скажем, во второй половине дня.
— Так точно.
Выходим из кабинета. Ломов и Выхов внимательно смотрят на нас.
— Ну, как всё прошло?
— Нормально. Приказал отвести в буфет, потом нас хочет видеть САМ… — делаю многозначительную паузу.
Глаза у Ломова расширяются, небольшой выдох.
— Пойдёмте, опаздывать никак нельзя.
Кому вы рассказываете это, майор? А то я не знаю!
В буфете народа нет совсем. Дородная тётка удивлённо нас оглядывает (больше конечно дочку) и выдаёт три порции чая, булочек и несколько конфет для девочки. Обедаем.
Неожиданно прибегает посыльный и уведомляет, что нас срочно желает видеть Верховный Главнокомандующий.
Ну, ё-моё! Даже перекусить не дали, а говорили, что через полтора часа! Ладно, потом наверстаем.
Поднимаемся наверх и проходим по коридору до приёмной товарища Сталина. Там сидит его бессменный секретарь — Поскрёбышев.
— Товарищ Сталин ждёт вас.
Входим. Глава СССР стоит у стола с трубкой в руке. Внимательный изучающий взгляд из-под густых бровей.
— Проходите товарищи. Я ознакомился с материалами вашего дела, товарищ… Асташёва. Не буду скрывать — вы меня очень заинтересовали. Я наслышан о ваших достижениях на полях войны, о вашей уникальной разработке нового оружия. Хочу поблагодарить вас за своевременное применение ваших профессиональных качеств. Ну и мы в долгу не остались — за пару сражений вы сумели дойти до звания капитана госбезопасности. Лаврентий Павлович очень хорошо отзывается о вас, товарищ Асташёва. Несмотря на то, что вы прибыли к нам из другого времени, у вас очень правильный политический взгляд и ваш предок работает у нас на ответственном посту. Я совершенно согласен и с товарищем Баевым, который разглядел в вас очень подкованного, в политическом плане, командира и абсолютно правильно поступившего при решении вопроса о вашем вступлении в члены ВКП (б). Лаврентий Павлович, отметьте по своему наркомату комиссара третьего ранга Баева благодарностью от моего имени.
— Так точно, товарищ Сталин! Сегодня же ваш приказ будет выполнен.
— Но воевать, скорее всего, вы больше не будете. Вы очень нужны нам здесь, в тылу. Те знания, которыми вы располагаете, принесут Советскому Союзу неоценимую пользу. Кроме того, по нашим данным, немецкая разведка очень хорошо осведомлена о ваших способностях, поэтому если вас захватят в плен, наша страна понесёт не только невосполнимую потерю, а, возможно, произойдут катастрофические последствия. Поэтому мы посоветовались с товарищем Берией и решили присвоить вам звание старшего майора госбезопасности. Оно откроет вам дорогу практически во все кабинеты руководителей предприятий любого направления и вы сможете решать большинство вопросов самостоятельно.
Ага, щаз. Я чё, дура что-ли — брать на себя всю ответственность? Мелкие проблемы — да, а серьёзные — только через руководство. Инициатива имеет инициатора.
Теперь по поводу наград: я подписал указ о награждении вас орденом Ленина и медалью Героя Советского Союза, за осуществление командования по уничтожению колонны танков СС.
Бедный Федя. Как мне жалко смотреть на него — он ведь ничего не слышал о том, как мы разгромили механизированную колонну СС.
Кроме того вам, за сбитые на пути в Москву вражеские самолёты, полагается ещё один орден Красной Звезды. Этот вопрос тоже решён. Ваша приёмная дочь награждена медалью «За отвагу» и мы решили использовать её кандидатуру в патриотическом воспитании юного поколения нашей страны.
Прощай счастливое детство у моего ребенка и да здравствует идол советских октябрят.
В ближайшее время к вам из Отдела агитации и пропаганды обратится товарищ Пузин, который проведёт фотографирование и составит все необходимые материалы для печати.
В отношении вашей работы на благо нашей Родины: мы долго думали, как поступить и решили, что вы, товарищ Асташёва, будете курировать все новые разработки, которые будут появляться в нашей промышленности, наркомате обороны и социальной сфере. Я понимаю, что это очень ответственная должность, но вы зарекомендовали себя очень умным, творческим и дальновидным сотрудником. Мы думаем, что вы справитесь.
Кроме того ваша должность и звание, вполне позволяет стать моим личным порученцем. Как вам такое назначение, товарищ Асташёва?
Ага! Чё, я дура, что ли, отказаться от предложения Сталина?
— Товарищ Сталин! Я благодарю вас за оказанное мне доверие и приложу всё своё умение, силы, ради улучшения благосостояния нашей страны, её обороноспособности и победы над фашистами.
Фу-у-ух… вроде, ничего так ответила.
— Я не сомневаюсь, товарищ Асташёва. Если возникнут трудности в каких-либо вопросах, которые будете курировать, связанные с нарушением приказов и постановлений правительства, попытки саботажа, вы должны будете немедленно докладывать мне, либо товарищу Берии.
Начнём чистку прохрущёвских элементов и, возможно, зверств НКВД в войсках. На это я согласна.
— Так точно, товарищ Сталин!
— Мне бы хотелось услышать от вас подробно о том, что произошло в нашей стране в будущем, кто виноват и что необходимо предпринять, чтобы этого не случилось.
— Это долгая история, товарищ Сталин, очень болезненная и рассказать даже за сутки невозможно.
— Мы вас никуда не торопим. Дадим вам квартиру в Москве, и всей семьёй будете здесь жить и работать. Заодно предоставите мне информацию о тех товарищах, которые не оправдали доверия партии уже после моей смерти.
— Так точно, товарищ Сталин.
Берия подошел ближе к Иосифу Виссарионовичу и быстро шепнул ему что-то.
— Кстати о семье: делаю вам замечание, товарищ старший майор…
Опять пауза, хочет узнать, догадаюсь ли я за что. Посмотрим, подводит ли в этом мире моя интуиция.
— Виновата, товарищ Сталин, не знаю за что, могу лишь предположить.
— Посмотрим, Коба, так ли хорошо у неё с интуицией.
Ха, Лаврентий Павлович, решил меня проверить? Кроме внезапного брака с Федей, меня не в чем упрекнуть.
— За несанкционированную регистрацию брака среди носителей гостайны, товарищ Сталин?
— Я ещё раз убеждаюсь, что не ошибся в вас, товарищ Асташёва. Как я понимаю, вы уже оформили отношения?
— Так точно, товарищ Сталин!
— Где планируете отмечать? — Берия не скрывал своего ироничного взгляда.
А я прикинусь бедной овечкой.
— Я недавно в Москве 1941 года. Многого ещё не успела узнать, но думаю, что мой муж и его друзья помогут нам в этом. Если для носителей гостайны есть какие-либо ограничения, прошу довести их до нас.
— Давайте совместим приятное с полезным, товарищ Асташёва, — глаза Иосифа Виссарионовича сразу подобрели. — Приглашаю вас к себе на дачу. Завтра, к 14–00. С вами будут только близкие и доверенные люди, а мы пригласим на это мероприятие несколько людей из руководства страны. Отметим вашу свадьбу и заодно побеседуем о будущем Советского Союза. Как вам такое предложение?
Фигасе! Это даже в самом фантастическом сценарии не могло прийти мне на ум!
— У меня нет слов, товарищ Сталин… вы оказываете мне такую честь…
— Это аванс, товарищ Асташёва.
— Спасибо за доверие, товарищ Сталин!
— В течение сегодняшнего дня вы составите список гостей со стороны вас и мужа, а мы с товарищем Берией добавим своих, договорились?
— Так точно! Разрешите вопрос, товарищ Сталин?
А что так Берия разволновался? Или подвох чует? Ну, понервничай, дорогуша, не всё ж тебе других в краску вгонять.
— Слушаю вас, товарищ Асташёва.
— В вашем списке будет Никита Сергеевич Хрущёв?
— Вы хотите, чтобы мы его пригласили?
— Никак нет, наоборот!
— Он? — внезапно взгляд руководителя страны стал злым и холодным, его рука крепко сжала трубку.
— Один из тех, товарищ Сталин.
— Не волнуйтесь, товарищ Асташёва, его в нашем кругу не будет.
Пауза, затяг трубкой, выдох.
— Хорошо, товарищи, можете быть свободными.
Выходим из кабинета. На моего мужа невозможно смотреть: как будто он только что пробежал пять километров кросса в жару. Дочь же, наоборот, сияет и переполнена эмоциями: как же, она видела САМОГО товарища Сталина!
Нет, если Берия брал взглядом, то Сталин давит своим тембром голоса и манерой разговора. Налицо сильнейшее психологическое воздействие. После таких разговоров хочется выпить валерьянки. Теперь я понимаю фильмы о войне с диалогами Сталина.
В коридоре нас ждали Ломов и Выхов. По тем физиономиям, которые у нас были, было понятно, что разговор состоялся, он положительный, а всё остальное — пустяки.