Москва. 10 сентября 1941 года. Квартира Асташёвых. 10 часов 20 минут.
Мы не поехали в Кремль. Поскрёбышев позвонил к нам на квартиру и проинформировал, что по распоряжению товарища Сталина у меня сегодня выходной, а завтра старшего майора Асташёву ждут в Ставке, к 10 часам утра.
Дали выходной, чтобы поправить нервы. Видимо в Ставке затевается что-то серьёзное, раз меня туда пригласили.
До полудня занимаюсь с дочкой, заодно решила сама пожарить картошку.
Вот накатило и всё тут! Хочу почувствовать себя хозяйкой в доме, а не государственным деятелем.
Около двух часов дня раздался звонок в дверь.
— Настя! Мы кого-то ждём? — интересуется муж.
— Нет.
Фёдор быстро выхватил пистолет из кобуры и осторожно открыл дверь. На пороге стояли трое: мужчина под сорок, в форме майора НКГБ, женщина, чуть старше меня, но уже с морщинами на лице и мальчик, практически погодок Настеньки.
— З-здравствуйте! Мне сказали, что старший майор НКГБ Асташёва здесь проживает.
— Здравствуйте! А вы, простите, по какому вопросу? — по голосу мужа было заметно, что он нервничает.
— Нам только час назад оформили подписку о гостайне. Мы её родственники. Товарищ Берия сообщил нам об этом и разрешил повидаться.
— Федя, впускай, срочно и всех!
Боже мой! Иван Игнатич, мой прадед, со своей семьёй пришёл! Вот тебе и хитрый лис — Лаврентий Павлович! Ведь знал, как мне настроение поднять!
Пулей в комнату и переодеваться. Надела парадку. Выхожу.
— Ну, вот и я. Здравствуйте, Иван Игнатьевич!
Бедный прадед! Глаза на лоб, прабабушка Степанида Матвеевна даже рот приоткрыла.
— Да вы проходите, не стесняйтесь.
— Товарищ старший…
— Давайте по-родственному: без всяких званий и на «ты»?
— Настя! Я сейчас сам переоденусь и дочке помогу.
— Спасибо, дорогой. Ждём вас.
— Тётя Настя! — мальчишка не утерпел. — А за что вы Героя получили?
— Ты, Андрей Иванович, меня в краску вогнал. Это не я тебе «тётя», а ты мне дед. Невероятно, но факт. А Героя дали за командование уничтожением механизированной группировки СС.
— Вы мне внучка?! У меня и девушки ещё нет. Рано мне, — мальчик покраснел.
— Тем не менее, это так. Но в школе об этом ни-ни, — прикладываю палец к губам.
— Он у нас смышленый, — улыбается моя прабабушка.
— Не сомневаюсь, Степанида Матвеевна, и детей очень любит. Так любит, что меня опекал больше моих родителей.
— А вот и мы! — входит Фёдор, тоже в «парадке», за ним шествует немного смущённая дочь в нарядном платье. Чуть поодаль — баба Маша в нарядной кофточке и своей любимой юбке.
— Настя, я чайничек поставлю для гостей?
— Чтобы я без тебя делала, Мария Ивановна!
— Я — Настя, а тебя как зовут? — дочка «берёт в оборот» моего будущего деда.
— Андрей. А это не твоё фото у нас в школе на плакате в пионерской комнате висит? Там ты в военной форме, с портупеей и кобурой.
— Наверное, моё. А что?
— А у тебя только кобура или ещё и пистолет есть?
— Мама, можно? — утвердительно киваю головой. — Пошли, покажу, только с оружием не шутят.
— Ты что?! Мне папа уже об этом говорил! И я знаю, как разбирать и собирать ТТ и наган, вот!
— Анастасия…
— Давайте без выканья. Просто Настя.
— А нас тогда зовите тоже по имени. До правнуков нам ещё ой, как далеко, — улыбается Рогов.
— Самой в диковинку, но попробуем, — теперь уже я смущаюсь.
— Настя! А у дочки уже есть пистолет?
— Есть не только пистолет, но и медаль «За отвагу». Вручал её сам Калинин, а ношение «браунинга» разрешено самим Верховным Главнокомандующим. В удостоверении его подпись.
— В семь лет? Вот это да!
— Сам товарищ Сталин подписал?! — Степанида от удивления прикрыла рот рукой.
— Стеша! Ты же слышала, что Андрейка спросил у Насти? А, кстати, у вас в семье две Насти?
— Две. Олеговна и Николаевна, — замечаю, что у них возникает непонимание на лицах. — Настенька — наша приёмная дочь.
— Стало быть, у Андрейки сын будет — Олежек, — заметил Игнатич, преодолевая неловкое молчание.
Ну, не могу я прадеда по имени звать! Язык не поворачивается!
— Да. И дочь ещё. Кроме Стеши и Марии, жены Андрея, все остальные будут служить в госбезопасности.
— А жена его откуда будет? — осторожно спрашивает Матвевна.
— Одноклассница его, Маша Воронцова.
— Это с которой он сейчас сидит за одной партой?! — удивляется моя прабабка.
— Честно говоря, я не располагаю информацией с кем Андрей сидит за партой, но это факт.
Влетают оба юных создания. Мой будущий дед держит в руках пистолет и захлёбываясь от эмоций рассказывает, что он понял как разбирается «браунинг» и если надо, то он готов приходить и помогать Настей с чисткой оружия.
Мы все удивлённо переглядываемся, но объясняем ему, что для этого есть взрослые и они-то сами всё умеют и могут.
— Хотя в моём мире дед был ярым коллекционером стрелкового оружия, имел специальное разрешение от руководства. В подвале его особняка существовал целый арсенал, из некоторых образцов которого он и меня начал обучать стрельбе.
— Кажется, что мы попали в какую-то сказку, — смущённо говорит Матвевна.
— Мне и самой всё это в диковинку, — соглашаюсь с ней я.
Короче, вечер удался на славу. От моей хандры не осталось и следа, только где-то далеко-далеко осталась горечь той утраты, и появилось осознание возможного изменения будущего. Того, при котором никто не погибнет. Договорились о том, что будем дружить семьями. Без всяких условностей и по возможности чаще бывать друг у друга. Роговы живут рядом с Арбатом, так что для нас не проблема добираться даже пешком.
* * *
Москва. 11 сентября 1941 года. Ставка Верховного Главнокомандующего. 10 часов 30 минут.
Мы приехали в Ставку за полчаса до начала заседания. Народу в помещении уже было невпроворот. Большинство высокопоставленных военачальников в лицо мне были не знакомы, однако двоих я узнала сразу. Чуть поодаль от основной группы генералов стояли и о чём-то переговаривались главный в будущем кукурузосеятель Хрущёв и его дружок Тимошенко. Их голоса становились всё громче, пока Никитка не зашипел на друга и испуганно огляделся вокруг.
Георгий Константинович увидев меня, улыбнулся и подошёл ко мне:
— Здравствуйте Анастасия Олеговна! Рад вас видеть в добром здравии. Я в курсе вашего участия в ликвидации блокады Ленинграда и хочу вас поздравить.
— Извините, товарищ Жуков, а с чем?
— Вы, наверное, ещё не в курсе, тогда не буду забегать вперёд Верховного Главнокомандующего.
— Скажите, Георгий Константинович, а почему эти двое здесь? — киваю в сторону «сладкой парочки» — Или Киев уже отбит?
— Наоборот, дела всё хуже и хуже. Именно поэтому Верховный собрал нас сегодня. Будённый не справляется с поставленной ему задачей.
В помещение вошёл Сталин и мы все вытянулись в струнку.
— Присаживайтесь товарищи. На повестке дня главный вопрос — оборона Киева. Товарищ Тимошенко! Доложите нам текущее состояние дел на западном направлении.
— Товарищ Сталин! Маршал Будённый считает, что Киев необходимо оставить.
— А вы как думаете?
— Считаю, что столицу Украины надо оборонять!
— Насколько велики шансы войскам западного направления попасть в окружение?
— Не могу точно сказать без тщательного анализа ситуации на месте.
— А что думает наш историк? — Верховный Главнокомандующий внимательно посмотрел на меня.
Я не поняла! Это я-то историк?! А-а-а, он хочет узнать, как было в истории: оставили Киев или удержали.
— Товарищ Сталин! — встаю со своего места. — Если говорить о том, что было — Киев оставили, но… вы же сами знаете, что тот путь для нас закрыт. Линия фронта имеет очень сильные различия между тем, что было и нынешним.
— А вы, простите, кто и что здесь делаете? — а вот и Никитка забеспокоился о своей житнице.
— Старший майор Асташёва, товарищ Член Военного Совета.
— Уже не старший майор, товарищ Асташёва, — усмехнулся Сталин.
Приехала, Настя… сейчас тебя спустят с небес на землю, да ещё перед всеми…
— Вчера я подписал Указ… — Верховный сделал небольшую паузу — … о награждении товарища Асташёвой второй медалью Героя Советского Союза и досрочном присвоении ей очередного звания — комиссара госбезопасности третьего ранга.
Вот это ни хрена себе!! Настя, да ты в этом времени с Липатовым сравнялась! Генеральшей стала, твою дивизию!
— Служу трудовому народу!
— Товарищ Хрущёв! Я не приглашаю на заседание Ставки посторонних. Для всех незнакомых с ней, скажу, что комиссар третьего ранга Асташёва сделала то, что не смогли сделать две армии. По данным нашей разведки, в районе Ленинградского фронта наблюдается массовый отход неприятеля со своих позиций. Вражеские войска полностью деморализованы. В подразделениях наблюдаются неповиновения командирам. И всё это благодаря товарищу Асташёвой. Товарищ Жуков! А у вас есть ли какие-либо мысли по поводу Киева?
Я уже села на своё место, но мысли витают вокруг обстановки на фронте, а не по поводу награждения.
В этой истории Юго-Западный фронт значительно уступает немцам, а вот Западный ещё держится. Нависла угроза создания громадного «котла». Если в него попадёт львиная доля войск этого фронта — потери будут просто чудовищные. Эх, если бы Бакаев успел создать НУРСы с новой начинкой из термобарической смеси. Вот тогда бы мы немцев так звезданули! А что если…
— Разрешите, товарищ Сталин?
— Видимо у товарища Асташёвой появились некоторые соображения. Давайте послушаем её.
— Если позволить немцам создать «котёл» из войск Западного фронта, а затем ударить со стороны Крымского полуострова в направлении Киева, вглубь вражеской группировки войск и тем самым создать «антикотёл» наших соединений и превратить весь участок фронта в гигантский «котёл», но уже немецких войск? Понимаю, что выглядит немного неправдоподобно, но ударив таким образом мы спрямим линию фронта и предотвратим захват Крыма.
— А чем их удерживать? — сразу спросил Жуков.
— Есть один вариант. По типу позавчерашнего на Лениградском фронте, но уже с использованием двух «демонов». Потребуются только пара самолётов для быстрого перемещения «демонесс» по каждому из предполагаемых направлений окружения вражеских войск.
— Двух «демонов»? Вы хотите использовать захваченный трофей, товарищ Асташёва?
— Так точно, товарищ Сталин! Подробности я доложу вам лично.
— Хорошо, товарищ комиссар третьего ранга. Мы с вами побеседуем на эту тему сразу после окончания заседания.
— Товарищ Сталин! Я категорически против скоропалительных решений в таком сложном вопросе! — прорезался голос у Тимошенко. — Здесь собрались военачальники с большим опытом командования. Они и то не могут найти приемлемый вариант решения сложившийся ситуации, а вы предлагаете нам последовать авантюре какой-то девчонки!
— Знаем мы, как такие звания зарабатываются женским полом, — буркнул Хрущев.
— Разрешите, товарищ Сталин? — я резко вскочила со своего места.
— Разрешаю, товарищ Асташёва, — я быстро дошла до Никитки и с размаху влепила ему пощёчину.
— Я бы с удовольствием добавил, — проговорил Жуков — потому что товарищ Асташёва получила первого Героя за ликвидацию механизированной колонны СС под М-ском. (а мужики-то сразу зашептались!) И такая реплика недостойна мужчины.
— Полностью с вами согласен, товарищ Жуков, — добавил Сталин.
— Разрешите приоткрыть завесу секретности, товарищ Верховный Главнокомандующий? — задаю вопрос Иосифу Виссарионовичу. — Всё равно обо мне уже знают по обе стороны фронта.
— Хорошо, товарищ Асташёва. Разрешаю вам сделать это.
Всё, Никитка, пришёл твой смертный час.
— Я являюсь человеком из будущего. Подробности сейчас сообщать не буду, но в истории записано, что Никита Сергеевич Хрущёв и его друг маршал Тимошенко являются ярыми троцкистами и впоследствии приведут страну в очень сложное военное и экономическое положение. В будущем, последствия их деятельности послужат началу распада Союза Советских Социалистических Республик.
Вот так вот. Ни больше, ни меньше.
Присевший было Хрущёв, резко встал со своего места и расстегнул ворот кителя.
— Я требую доказательств, товарищ Сталин. Такое обвинение нельзя оставить без последствий.
— Я тоже не могу оставить эту информацию без каких-либо последствий, Никита Сергеевич. Дело в том, что вчера я ознакомился с материалами, которые были подкреплены фотографиями и текстами ваших выступлений. Той истории нашей страны, откуда к нам прибыла Анастасия Олеговна. А сейчас вижу, что ваша реакция на положение дел в армии вполне соответствует поведению троцкистов. Товарищи Хрущёв и Тимошенко, вы арестованы, — к ним тут же подскочили двое энкавэдэшников, до этого сидевших на стульях у входа и мирно беседовавших между собой.
— Товарищ Сталин! Это какая-то ошибка… — забормотал Тимошенко.
— Слишком много вреда от вас в будущем, одно поражение под Харьковом в 1942 году чего стоит, — довершаю разгром «сладкой парочки» — сто тридцать тысяч бойцов и командиров попали тогда в окружение. Ну а чтобы было понятно, откуда дует ветер, добавлю что Павлов и Малиновский — тоже из их когорты.
— Сволочи! — прокомментировал мои слова один из высокопоставленных военачальников.
— Правильно, Иван Степанович, другого слова и не подберёшь! — согласился с ним Жуков.
Ба! Да это Конев!
Когда совещание закончилось, Сталин вызвал меня, Жукова и Конева в отдельный кабинет. Он оглядел нас троих и с минуту молчал, набивая свою трубку табаком. Наконец он раскурил её и нарушил тянувшуюся столько времени тишину:
— Товарищ Асташёва, объясните нам, что вы хотите предпринять.
— Товарищ Сталин! Мне будет нужна помощница. Пусть не сильно умеющая стрелять, но великолепно развитая физически, владеющая равновесием в пространстве и не трусиха. Остальное обучение я беру на себя. И нужно дать товарищу Бакаеву неограниченные полномочия, в плане привлечения производственных ресурсов, и все материалы, которые будут ему необходимы.
— Что вы хотите конкретно предложить нам?
— Направление главного удара: Крым — Киев, с промежуточным вклиниванием в районе воронежского направления. Если где-то возникает заминка — к делу подключаются «демоны». Сейчас важно накопить силы. А потом быстрый марш-бросок, подкреплённый нашим участием и своим «сверхъестественным» оружием — новыми реактивными миномётами с термобарическими ракетами. Тогда от такого удара немцы «поплывут» в панике, а танковые корпуса довершат образование котла.
— Что скажете, товарищ Жуков?
— Тогда не с воронежского, а с направлений Донецка и Сум. Риск конечно велик, но такую тактику никто ещё не применял. Может сработать, товарищ Сталин.
— А вы что думаете, товарищ Конев?
— Заманчиво, товарищ Верховный Главнокомандующий. Соглашусь с товарищем Жуковым — против такой новинки у немцев нет ответного хода.
— Всё что вам потребуется, товарищ Асташёва, можете требовать от моего имени. И каков срок реализации данного плана?
— С нашей стороны — дня три, на выбор напарницы, остальное зависит от Бакаева и как скоро мы может сконцентрировать на данных направлениях необходимые силы.
— Товарищ Жуков и товарищ Конев! Поручаю вам общее командование силами этих фронтов. В ближайшее время Ставка планирует снять часть войск с тихоокеанского района. Будем надеяться, что у нас получится обмануть немецкое командование, — Сталин встал, давая понять, что совещание закончилось.
Мы вышли из кабинета и двинулись в сторону выхода из дома. В бывшей усадьбе Докучаева-Солдатенкова на Кирова 27, в наше время переименованной в улицу Мясницкую, побывать в моём времени мне не довелось. Я остановилась внутри дворика, перед воротами, и стала рассматривать фасад дома. Ко мне подошёл Жуков.
— Анастасия Олеговна! Если вам что-то будет нужно — не стесняйтесь обратиться.
— Спасибо Георгий Константинович, всенепременно обращусь. Кое-какие мысли по поводу операции уже витают в голове, — улыбнулась я ему.