Москва. 13 сентября 1941 года. Наркомат НКВД. 11 часов 50 минут.
Ещё вчера вечером, когда мы переоделись и собирались уезжать домой, я оставила дежурному послание для Николая. В нём был указан адрес Осмоловой, просьба забрать её в управление и по возможности решить жилищный вопрос.
Прождав до полудня, но так и не увидев их обоих, мы с мужем отправились на обед. Они нагрянули прямо в буфет, таинственно переглядываясь.
— Где вас носит? — интересуюсь у Выхова.
— Настя, в общем, тут такое дело… — и Коля начинает туманное повествование про их похождения.
Короче, выяснилось, что этот «жук», получив приказ следовать за вторым объектом спецназначения по указанному в записке адресу и прибыв на место, увидел девушку, которая ему очень понравилась. Погрузив в машину весь её нехитрый скарб, он начал движение на своём автомобиле, попутно пытаясь выведать информацию о семейном положении Кати. Узнав, что она не замужем, он за ДЕСЯТЬ минут проехал ей по мозгам, расписав, что в нашем отделе (НАШЕМ, которого ещё нет, вот пройдоха, а!) скоро будут только семейные пары и девушке могут просто навязать мужа, а тут он — весь такой из себя, она ему очень нравится, да и капитан Выхов к тому же порученец самого товарища Берии.
— В общем, ты охмурил скромную девушку. Так, Выхов? Не стыдно вам, тарщ капитан? А ты чего молчишь, Катя?
— Он ко мне не приставал, а сразу предложил официально узаконить отношения. Если в отделе…
— Катюша! Отдела ещё нет, понимаешь? Сегодня я только планировала отнести на подпись рекомендацию о его создании. А он, проныра, уже всё просчитал и охмурил тебя.
— Ну, я вообще-то сама согласилась…
— Скажи мне честно: Николай тебе нравится? Не как порученец, а как мужчина.
— Нравится, — девушка покраснела. — Он прям такой… представительный, что ли…
— Благодари судьбу, Коля, что она не испытывает к тебе неприязни. А то бы я тебе показала твою профессиональную психологическую обработку. Когда регистрация?
— Так это… уже.
— Колька, ты — свинтус! — это уже Фёдор констатировал тот свершившийся факт. — Значит, у нас на регистрации ты присутствовал, а тут втихую?!
— Федь, да ты пойми…
— Коля! И кто ты после этого?
— Я просто боялся, что Катенька передумает.
— «Катенька передумает» — передразниваю его я. — К чему была нужна такая спешка?
— Так в разъездах будем, вдруг кто уведёт, а она такая…
— А кто, Коля, ёрничал в гостинице, когда мне звонил в Центр? Сам-то не струсил?!
— Ну, что вы накинулись на моего мужа? — неожиданно вступилась за супруга Катерина. — Он хороший, добрый и внимательный. И… не старый.
После последней фразы мы с Фёдором начинаем беззвучно, но дико ржать, оглядываясь по сторонам. Николай не понимает в чём дело и уже его новоиспечённая супруга с улыбкой объясняет вчерашний разговор в нашей машине и мой ответ ей. Тут уже и Выхов начинает улыбаться.
Когда «лыба» проходит у всех, он как галантный кавалер приносит обед на две персоны и чета Выховых начинает трапезу.
— Где будете отмечать торжество? — интересуется Фёдор.
— Ну, уж точно не там, где вы, — ёрничает в ответ Николай.
— Коля, а где Анастасия Олеговна с Фёдором Александровичем отмечали? — спрашивает Катя у мужа.
— Лупфе тэбэ этого ны знать, — с полным ртом отвечает он.
— Нас приглашал к себе на дачу товарищ Сталин, — говорю в ответ на недоумённый взгляд Кати. Она испуганно замолкает и прекращает обед.
— Ешь, Катенька, а то Анастасия Олеговна даст мне по шее за ненадлежащий контроль за тобой, — опять ёрничает её супруг.
— И получишь, Коля, даже не сомневайся. Теперь вся ответственность за «Немезиду» только на тебе.
— Экхм-гхм… это оперативный псевдоним моей жены? — зашёлся в кашле Выхов.
— Совершенно верно.
— А у вас какой? — интересуется Катя.
— Лилит.
— Одна — богиня возмездия, другая — перворождённый демон… куда я попал… — бормочет Николай между глотками чая. — Прямо какое-то религиозное сборище, а не бойцы специального подразделения.
— Катя, он нами недоволен, — заговорщицким тоном громко шепчу я ей.
— Не волнуйтесь, я с ним дома проведу беседу, и больше никаких возражений не будет, — в тон отвечает мне Катерина.
— Кстати, Выхов, а квартирка у тебя имеется? Или тоже в коммуналке ютишься?
— Однокомнатная квартира. Всё чин чином.
— Тогда осталось доложить наркому НКВД о браке Выховых и выбить с них хотя бы кафе, — говорит мой муж, многозначительно глядя на меня. Киваю ему в ответ.
— Товарищ Асташёв! Я давно уже считаю, что ты со своей женой представляешь единое целое. Вы даже фразы строите одинаково.
— Выхов! Только докладывать товарищу наркому будешь сам, ага? — ухмыляюсь и встаю с подносом.
— А как же товарищеская взаимопомощь, товарищ старший майор?
— Ой-ё… я про петлицы-то и забыла… пошла менять. Федя, отнеси подносы, ладно?
— Я не понял, твоя жена сейчас о чём говорила? — Николай задаёт вопрос, который я ещё слышу, но ответ уже нет.
Ладно. Федя сейчас его проинформирует.
* * *
Москва. 19 сентября 1941 года. Наркомат НКВД. 16 часов 30 минут.
Вот и пролетела ещё одна неделя. Конечно это не та круговерть, которая была в начале месяца, но тоже будь здоров.
Берия спокойно отнёсся к браку своего порученца, ограничившись коротким напутствием.
В субботу мы скромненько отметили их свадьбу в ресторане и уже в воскресенье поехали на разбор посылки от потомков. Надо сказать, что Лаврентий Павлович отправил контейнер в специальный правительственный бункер, и пришлось потратить полдня, чтобы выбить пропуска всем членам нашего отдела. Да-да, Верховный Главнокомандующий одобрил создание такового под кодовым названием «эНВэ» — «Неотвратимое возмездие». Может и пафосно получилось, но в точку.
Вскрывали контейнер в присутствии самого Берии. Фактически мы работали грузчиками, перенося материалы по нескольким комнатам, впоследствии тщательно закрывая их и опечатывая.
Кроме ноутбуков, внешних накопителей и флэшек, в контейнер положили принтер и аж дюжину картриджей к нему. Это была очень приятная неожиданность. Ещё присутствовали образцы семян сельскохозяйственных культур, медикаменты в герметичных пластиковых контейнерах, различные точные инструменты, как эталоны, от которых можно отталкиваться. Нашли спецткани и модели изделий, порадовали несколько образцов стрелкового оружия и небольшой запас боеприпасов к ним. Были представлены АК-74М с подствольником ГП-25 и АН-94 «Абакан». Видимо второй автомат предназначался осназу, на что я и обратила внимание нашей с Катей охраны в лице мужей. Фёдор первым выхватил «Абакан», повертел его в руках и потом скорчил уморительную гримасу в стиле «всех порву, как тузик тряпку»
— Несмотря на то, что тебе, товарищ Асташёв, поручено ответственное задание, ты ведёшь себя, как мальчишка, — заметил Лаврентий Павлович и мой муж сразу прекратил паясничать.
Порадовала пара «Стечкиных» и сотня патронов к нему. Ну и на закуску пехоте — «Шмель»34. Я не стала сверять точное название на изделии, но это оружие как раз в тему. С учётом наработок ЕМХТИ, такое оружие можно будет быстро поставить на поток.
Все материалы были снабжены ссылкой хранившуюся информацию в ноутбуках. Мы не утерпели и включили один из них, помеченный как «Главный». На экране возник образ генерала Липатова.
Эх, дядя Лёша! Пусть земля будет тебе пухом, мы отомстим за всех вас!
— Здравствуйте, уважаемые граждане Советского Союза! Это послание предназначено для высокопоставленного руководства СССР, с целью скорейшего наращивания технического прогресса в разных областях науки и техники…
Получасовая речь описывала методику пользования базами данных и методами использования образцов. Кроме пистолетов и автоматов, остальное оружие и некоторые образцы химических препаратов и медикаментов были представлены только для ознакомления, то есть не предназначенных для использования по прямому назначению.
Нарком увидел в оглавлении папку с картами полезных ископаемых и пожелал её просмотреть. Минут пять он командовал открыть тот или иной регион страны, интересовался некоторыми обозначениями и после всего сел на стул. Он неспеша снял пенсне, тщательно протёр его тряпочкой из кармана и устало посмотрел на меня.
— Настя! Потомки дали нам настоящую бомбу. Такие запасы нефти, золота, некоторых редких металлов. Это настоящее сокровище!
— Лаврентий Павлович! (Я первый раз назвала Берию только по имени-отчеству! Ну, вот вырвалось! Интересно, «пронесёт» меня или нет?) Про бомбу тут тоже есть. Ядерную или, как вы её называете, урановую.
— Вы все, здесь стоящие, теперь привязаны к Ближнему Кругу руководства страны! — нарком был взволнован, но голос звучал приглушённо. — Каждый из вас теперь особь государственной важности! (Вот это он скаламбурил!) Но Анастасия… это человек, которого надо оберегать пуще своей жизни. Только она знает, как всем этим воспользоваться. Всем ясно?
— Так точно! — почти в унисон ответили мы все.
— Я ещё доложу товарищу Сталину об этом и, возможно, он даст дополнительную охрану на предстоящую операцию. А вот если она удастся, то я буду ходатайствовать перед Верховным Главнокомандующим, чтобы Настю больше не пускали на передовую. Здесь столько всего… за год не разобраться.
По моему совету из бункера лично в сейф наркома были перевезены все носители информации и принтер с запасами картриджей. Было дано указание на выпуск бумаги для печатающего устройства с соответствующими требованиями.
Закрытое заседание главы государства с его доверенными лицами решило создать список учёных, конструкторов, врачей, которые будут иметь доступ к информационным материалам в своих отраслях промышленности, сельского хозяйства, науки, техники и военной промышленности. В него должны были войти около семидесяти человек, но окончательное решение должен принимать новый орган власти: Государственный Комитет по Развитию — ГКР. По мнению главы государства, председателем этого Комитета должен был стать человек либо военный, либо имеющий отношение к государственной безопасности.
Когда Лаврентий Павлович поведал мне итоги заседания, я инстинктивно вжалась в стул.
Только не я! Не надо мне такого «счастья»!
Берия сознательно сделал паузу и ухмыльнулся.
— Догадываешься, кого прочат в кресло председателя?
— Понятия не имею, — делаю морду «тапочком» и создаю иллюзию, что меня это не касается.
— Не увиливай. Всё ты поняла. Коба сказал, что как только ты вернёшься с операции, больше никаких боевых действий. Твоя задача — собрать и возглавить коллектив людей, которые будут наращивать технический потенциал страны.
— А из тех, кто оклеветан? — хитро смотрю на наркома НКВД.
— Разберёмся.
Коротко, ёмко, «понятно».
— Завтра будут испытания новой системы реактивных снарядов. Поедешь?
— Хотелось бы.
— Я зайду за тобой около 11–00. Свой отдел тоже можешь захватить. А то когда эти снаряды будут применять на передовой, у твоих людей штаны будут полные, — ухмыльнулся Лаврентий Павлович. — Бакаев доложил, что это уникальное оружие.
* * *
Москва. 20 сентября 1941 года. Наркомат НКВД. 8 часов 00 минут.
Сегодня мне позвонил Туполев и изъявил желание подъехать, чтобы обсудить вариант нового бомбардировщика дальнего действия.
Можно подумать, что я конструктор самолётов.
Но делать нечего, пришлось пригласить его на 9—00 и с умным видом рассматривать чертежи. Меня больше всего интересовал вопрос о высотном потолке самолёта. Заявленные характеристики оказались даже чуть выше моих требований — 22 000 метров, а полезный вес 4400 килограмм.
— Андрей Николаевич! Чертежи на фотографиях помогли?
— Не скрою — очень. Они натолкнули нас на некий новый принцип.
— Если у нас всё получится с бомбардировкой Гитлера, я постараюсь сделать вас королём авиации всего мира, — видя его изумлённые глаза, добавила — не удивляйтесь, я знаю, о чём говорю. Что ж, вы хорошо поработали, я доложу руководству страны о новом бомбардировщике дальней авиации. Когда вы можете начать выпуск?
— Сколько самолётов необходимо для выполнения задания?
— Четыре, плюс один в запас, на всякие непредвиденные обстоятельства.
— Люди будут работать в три смены, в таком случае, я думаю, что мы сможет подготовить нужное количество бомбардировщиков дней за десять.
Буквально через несколько минут после ухода Туполева ко мне в дверь постучали. Человек в военной форме, вошедший после моего на то разрешения, был мне лично не знаком, но он представился.
— Александр Сергеевич Яковлев, авиаконструктор, заместитель министра авиационной промышленности.
— Присаживайтесь, товарищ Яковлев, чем обязана?
— Мне рассказали о неких чертежах…
— Кто, конкретно, рассказал?
— Я не могу этого сказать. С меня взяли подписку не разглашать тайну на уровне секретности ОГВ.
— И кто же с вас её взял? Я сама работаю с такими материалами и мне известны все лица, участвующие в этом проекте. Так кто?
— Давайте лучше поговорим о перспективах…
— Давайте будем без «давайте»! Я задала вопрос, причём, непросто так. У меня складывается впечатление, что налицо утечка чрезвычайно секретной информации. Если вы и далее будете упорствовать, я вынуждена буду задержать вас. Поверьте, моих звания и должности хватит на это.
— Товарищ Шахурин, — поморщившись, ответил Яковлев.
— Передайте пламенный, в кавычках, привет ему и массу наилучших пожеланий в таком же виде. А о его художествах я доложу товарищу Сталину. Решили прибрать к рукам перспективные модели самолётов? Я с полмесяца назад звонила в ваше КБ, так со мной никто не стал даже разговаривать.
— Вы имеете в виду разработки нового бомбардировщика дальнего действия?
— Совершенно верно.
— Туполев не сможет быстро воплотить в практическую конструкцию свой вариант ТБ-7.
— Почему вы так уверены?
— Потому что я заместитель наркома авиационной промышленности.
— Я могу предположить, что вас гложет ревность: как же — другое КБ довело модель до ума. Эту проблему несложно решить.
— Давайте не будет выяснять кто прав, а кто нет. Туполев — «политический» и этим всё сказано!
— Я сейчас позвоню вот по этому телефону — показала я на правительственный, — и могу с большой вероятностью сказать, что после моего звонка вы мало того, что ничего не получите, так и вряд ли останетесь на своих местах замнаркома и начальника КБ.
— У вас есть такие полномочия?
— К счастью — да. А сейчас извините — у меня много дел.
Яковлев подобрал нижнюю губу и развернувшись вышел из кабинета.
Через полчаса ко мне зашёл Лаврентий Павлович.
— Товарищ Асташёва, вы готовы?
— Так точно, товарищ нарком.
— Мне доложили, что у вас сегодня были авиаконструкторы, — поинтересовался он, когда мы спускались вниз.
— Было двое. Один действительно авиаконструктор, второй — склочник и интриган, причём, наделённый полномочиями. Кстати, информация о посылке из будущего уже просочилась в кабинет министров.
— Кто?! — нарком даже остановился.
— Наркомат авиационной промышленности.
— Шахурин? Пусть теперь не обижается.
— Я склонна считать, что это Яковлев раскрутил его. Он, видите ли, обиделся, что его «обходят» конкуренты. Даже назвал Туполева политическим.
— Он у меня сам может стать политическим. За подрыв обороноспособности государства и получить высшую меру социальной защиты, если не успокоится.
Когда мы прибыли на полигон, вся группа Бакаева уже заканчивала приготовления. На поле было установлено около сотни манекенов и чучел, привезены пара разбитых танков и с десяток не пригодных к использованию орудий разного калибра.
— У нас всё готово, товарищ нарком! — рапортовал академик Берии.
— Начинайте!
— Мы решили использовать станину обычной установки реактивных снарядов, — начал объяснять Бакаев — ввиду того, что взлёт снаряда, его масса и габариты будут абсолютно идентичными…
В этот момент по целям было выпущено две ракеты. Вот одна из них коснулась танка, а другая ударила в землю и… огненные смерчи, дополняя друг друга, прошли по всему полигону, на короткий промежуток времени затмив солнце. Как потом выяснилось, пожухла листва на деревьях, стоящих на самых краях поля. Огненные волны дошли до амбразур ДОТа, в котором находились все наблюдатели, и только защитные стёкла спасли нас. После соприкосновения с этой волной они просто потемнели. На поле остались лишь оплавленные остатки пушек и сильно деформированные танки. Остальных макетов просто не существовало.
— Что это сейчас было? — Лаврентий Павлович достал платочек и вытер пенсне.
— Новое оружие массового поражения, товарищ Берия! — доложил Бакаев.
— Это оружие не поражения, а уничтожения. Как в крематории. Это ваша идея, товарищ Асташёва?
— Только малая часть.
— Ну, как вам новое оружие? — поинтересовался нарком у моего отдела.
— У меня нет слов… — ошарашено проговорил мой муж.
— Не завидую я тем, кто попадет в сектор воздействия этого оружия, — мрачно сказал Николай — даже медальонов родным не передадут.
— Ужас! Там же ничего живого не остаётся! — воскликнула Катерина.
— Чем выше скорость удара о поверхность, тем выше поверхность поражения, — вставил Бакаев.
— Во-о-от! А теперь представьте, товарищ нарком, если шестнадцать бомб, в полтонны весом каждая, сбросить, скажем, на Берлин, а? — ухмыляюсь я.
— Ваш позывной в группе оправдывается на все сто. Вы хотите сравнять Берлин с землёй?
— Если Адольф Гитлер не придёт ко мне на поклон, — ухмыляюсь я.
— Вы действительно думаете, что руководство Германии выдаст его Советскому Союзу?
— У них просто не будет другого выхода.
— А самолёты?
— Из-за чего и был весь сыр-бор с Яковлевым. Туполев готов собрать для такого дела пять экземпляров нового ТБ-7.
— А как же ПВО? Вы подумали, что будет, если немцы захватят хотя бы ОДНУ такую бомбу?
— ПВО будет слепо и глухо. Новые бомбардировщики пойдут на высоте двадцати километров. Лётчики будут в кислородных масках. И в момент приближения к цели они сбросят бомбы с такой высоты. Представляете эффективность взрыва?
— Я доложу Верховному о вашей идее. Товарищ Бакаев! В какой срок вы сможете поставить реактивные снаряды на конвейер заводов?
— Хоть завтра. Как только дадут соответствующее указание.
— Начинайте работать с заводами. Сразу, после возвращения отсюда. Да! И бомбы. Их тоже нужно изготовить. Сколько их потребуется, Анастасия Олеговна?
— Двадцать штук. Пойдут четыре ТБ-7, но один полностью укомплектованный будет в резерве, на непредвиденный случай. И ещё, товарищ нарком, хочу узнать ваше мнение насчёт доверия товарищу Бакаеву.
— Думаю, что со мной согласится и Верховный Главнокомандующий — товарищ Бакаев полностью оправдал наше доверие. Я понял, к чему вы клоните, товарищ комиссар третьего ранга, и не возражаю против его кандидатуры.
— Простите, Анастасия Олеговна… — залепетал Бакаев, когда Лаврентий Павлович ушёл. — Я не совсем понял, о чём вы говорили с товарищем Берией.
— Александр Семёнович! Мы предлагаем вам стать мировым лидером в химической промышленности по производству продукции различного направления, но одним из главных будет военное. Кроме того, вы будете тесно работать с несколькими смежными КБ. Проект долгосрочный и… секретный.
— Какой уровень?
— ОГВ, товарищ Бакаев.
— Если речь идёт о работе на благо Родины, я согласен попасть под «колпак».
— Вы совершенно верно истолковываете будущее свое житие. Но вместе с тем, будет построен закрытый город, в котором будет всё: кинотеатр, школа, детский сад, магазины. Будет налажено бытовое обслуживание. Приготовьте списки сотрудников вашей группы, желающие продолжать работу вместе с вами. Предупредите их о том, что обратного пути не будет.
— К какому сроку мне нужно будет подготовить дела сотрудников и всю наработанную документацию?
— Даю вам десять дней, с учётом занятости в производстве нынешнего ОМП.