Москва. 30 сентября 1941 года. Ставка Верховного Главнокомандующего. 8 часов 35 минут.
Вот уже полчаса продолжалось обсуждение предстоящей операции по выравниванию линии фронта на направлении Киев — Крым.
— В настоящее время войска, находящиеся близ Киева, действуют фактически в окружении, но самоотверженно держат оборону, товарищ Сталин, — доложил Жуков. — Мы прилагаем колоссальные усилия по снабжению их боеприпасами, продовольствием и медикаментами. В «котле» находится около двухсот тысяч наших солдат и офицеров, семьсот танков и около двухсот самолётов. Дальнейшее промедление позволит немецким войскам преодолеть сопротивление наших войск и ликвидировать эту группировку РККА.
— Что у нас с подготовкой операции «Ведьмино кольцо», товарищ Асташёва?
— Вчера доставлены первые партии новых реактивных снарядов по обе стороны расположения наших войск. По мере продвижения по заданному маршруту, к нам будут поступать новые партии этого вооружения. Сейчас на выпуск данного оружия временно переориентированы несколько заводов.
— В войсках дано указание защищать установки залпового огня тщательнее, чем командный состав, — заметил Берия.
— Как только первые очаги сопротивления гитлеровских войск будут сломлены, в прорыв двинутся танки, а уже сразу за ними передвижные мобильные бригады реактивных установок, — дополняю я. — Если танки наткнутся на сильное сопротивление, в дело сразу вступаем мы и «эРэСы».
— Старший лейтенант Выхова уже прошла курс подготовки? — спросил Верховный.
— Так точно, товарищ Сталин. Мы готовы сломать хребет немецкой наступательной машине.
— Учтите, товарищи, мы действуем по принципу «всё или ничего». Любой просчёт будет чреват катастрофическими последствиями, — заметил Иосиф Виссарионович. — Товарищ Конев, что у нас по крымской группировке войск?
— В настоящий момент продолжается накопление личного состава, вооружения и боеприпасов в районе Перекопа. За сутки закончим, товарищ Сталин.
— Значит, послезавтра, в три утра, как и планировали ранее. Немцы не любят воевать ночью, а мы воспользуемся этим. Товарищ Асташёва! Начинайте передислокацию вашей группы в район боевых действий. Вы уже определились, кто куда направляется?
— Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий! Выховы следуют в Киев, а Асташёвы летят в Крым.
— Решили побывать на море? — съёрничал Сталин. — А бархатный сезон только закончился.
— Ничего, мы его продолжим. Будет так жарко, что немцы до трусов разденутся, вот только загар будет смертельный. Как в крематории. Ещё у меня просьба есть, товарищ Сталин.
— Слушаю вас Анастасия Олеговна.
— Необходимо передать всем группам сопротивления, диверсионным отрядам и сочувствующему нам населению маленькую информацию о диверсиях. Пусть начнут эти акции уже вечером перед наступлением и после выполнения их срочно уходят из мест скопления вражеской техники.
— Что это за информация?
— Простейшие способы вывода из строя вражеской механизированной техники. Если имеются в наличии гранаты Ф-1, то можно прикрутить их к днищу грузового транспортного средства, а любой прочный материал: шнур или проволоку к чеке и прикрепить к карданному валу автомашины. При запуске двигателя произойдёт взрыв. Ну и во втором случае, вообще можно обойтись подручными средствами. Просто насыпать горсть сахара или три-четыре кубика рафинада в бензобак любого транспортного средства.
— И что будет? — удивился Жуков.
— Не советую проверять на своём авто, — улыбнулась я. — Придётся разбирать двигатель и тщательно его промывать, иначе машина больше не тронется.
— Это тоже оттуда? — Жуков показал пальцем вверх.
— Совершенно верно, Георгий Константинович.
— Замечательно, товарищ Асташёва, мы обязательно оповестим партизанские и диверсионные отряды о ваших дополнениях.
* * *
Полуостров Крым. 31 сентября 1941 года. Красноперекопск. 8 часов 00 минут.
Нас с Фёдором только что доставили в район предполагаемого наступления южной группы войск. Я представляю, сколько трудов было затрачено на перевозку танков, артиллерии и боеприпасов кораблями. Это при условии, что немецкий флот не дремлет. Хотя большую часть перевозок осуществляли по Азовскому морю, но немецкая авиация совершала ежедневные налёты.
На импровизированном аэродроме близ Джанкоя нас встречал генерал-лейтенант Смирнов и командиры сводных отрядов моряков.
— Здравствуйте, Андрей Кириллович! Какая обстановка на данный момент времени? — интересуюсь, пока движемся в сторону штаба войск.
— Здравия желаю, товарищ комиссар третьего ранга госбезопасности! В настоящий момент времени мы закончили передислокацию войск и техники, ждём приказа к началу наступления. Только вот немцы тоже не лыком шиты: перебросили сюда 1-ую танковую группу генерал-полковника фон Клейста. А командует всей 11-ой армией у немцев Манштейн. Серьёзные противники.
Угу. В нашей истории они из вас труху сделали, а вы, Смирнов, погибли на поле боя. Надеюсь, что в этом варианте исторических событий у нас всё получится.
По прибытии на место я решила переодеться в свой костюм и проверить всё своё вооружение. Чтобы не сильно выделяться среди других, поверх накинула свой кожаный плащ и фуражку.
Не, прикид классный! В стиле «кожа». Что сам костюм, что плащ в дополнении к нему. Смотрю, у мужа глазёнки заблестели. Вон, оказывается, какие ему девушки нравятся!
— Товарищ комиссар третьего ранга! Позавтракать не желаете? — предложил генерал Смирнов и пробежал глазами по моему наряду, но ничего не сказал.
— От чаю не откажусь.
На улице стояла осень, но было ещё тепло. Я не стала застёгивать плащ, и двинулась с развевающимися его полами, вследствие чего мой наряд мог лицезреть любой желающий.
— Полундра! Вот это краля! — ошеломлённо воскликнул кто-то из моряков, стоящих у входа, когда я только-только вошла внутрь столовой. — Не желаете присоединиться к нам?
Он подскочил ко мне и приобнял за талию. В этот момент, следом за мной зашёл сам генерал-лейтенант Смирнов и мой муж. Увидев этого нахала, держащего меня за талию, Фёдор одним движением вырубил его.
О, как ревнует! Настоящий хранитель своей «собственности»!
В воздухе повис ор генерала:
— Вы что здесь, совсем охренели?! Вы хоть знаете кто эта девушка? Да комиссар третьего ранга госбезопасности сейчас САМА, своими полномочиями вас к стенке поставит! И я для вас ничего не смогу сделать! Кавторанг35 Григорьев!
— Я, товарищ генерал-лейтенант! — из-за одного из столов выскочил офицер в морской форме.
— Чем у тебя люди в столовой занимаются, а?
— Виноват, товарищ генерал-лейтенант! Виноват, тарщ комиссар третьего ранга госбезопасности! Больше такое не повторится! — он хватает этих оболтусов и взашей выталкивает из столовой.
У Фёдора наступает разрядка. А ты как хотел, милый? Морячки не только глазеть умеют, но и приставать любят!
Мы молча завтракаем, точнее Фёдор, а я ограничиваюсь стаканом крепкого чая и хрустящей корочкой свежеиспечённого хлеба.
М-м-м… какая прелесть! Я и в своём мире обожала, когда бабушка пекла свой хлеб и с детства баловала меня такими корочками. Настоящий русский хлеб — что может быть вкуснее?
— Простите, товарищ комиссар…
— Андрей Кириллович, давайте без напускного солдафонства. Будем общаться по имени-отчеству, договорились?
— Хорошо, Анастасия Олеговна! Вы, я слышал, будете осуществлять общее командование?
— Не совсем так. Общее командование осуществляет Конев, я буду лишь координировать его, а уж на земле вы будете распоряжаться войсками.
— Не понял, а вы где?
— А я в воздухе, Андрей Кириллович.
— Вы на самолёте полетите? А если собьют?
— Нет, не на самолётё, а вот так, только без плаща.
— Да как же это возможно?
— Вы не забыли, что мы группа специального назначения Ставки?
— Так точно, помню. Ну и ну…
— Давайте ближе к делу. Соберите совещание командиров подразделений и оповестите всех, что стрелять в воздух разрешается только по крупным целям — самолётам противника. Летающих людей ни в коем случае не атаковать. В прорыв мне нужна ещё одна машина, с хорошей проходимостью. На ней поедет мой муж и группа морпехов. Они будут страховать меня в случае какой-либо нештатной ситуации. Хочу, кстати, с ними пообщаться. Что случилось? Отчего вы в изменились в лице?
— Анастасия Олеговна! Один из морпехов — тот самый ушлый морячок, ухвативший вас за талию.
— Ах-ха-ха! Ничего страшного. Пройдёмте до их места дислокации, я хочу поговорить с ними.
Когда мы подошли к палатке, где базировались морпехи, там было оживлённо. Моряки, как можно было догадаться по иногда слышимым репликам, доносящимся с их места расположения, обсуждали перипетии недавнего конфуза с комиссаром, похлопывая по плечу виновника этого происшествия. Увидев нас, они разом замолчали. Судя по их лицам, наш визит не сулил им ничего хорошего. Виновник происшествия, в видневшейся сквозь раскрытую телогрейку тельняшке, резко встал со своего места и подошёл к нам.
— Старшина Семченко, мне сейчас куда, в штрафбат или совсем?
— Старшина, сначала приведите себя в порядок, а потом будем разговаривать.
— Слушаюсь, тарщ комиссар госбезопасности.
— Вот что бойцы. Я не буду ездить вам по серому веществу, хранящемуся в устройстве для ношения головного убора. Как говорят в Одессе, будем посмотреть на диспозицию завтрашнего кипиша. Для начала прошу запомнить одну вещь: с этой минуты вы все поступаете в распоряжение капитана осназа Асташёва, — показываю в сторону моего супруга — одновременно являющегося моим мужем и личным телохранителем. Этот вопрос понятен?
— Так точно.
— Дальше не будем мудрствовать лукаво и переходим к тому, что и как вы будете завтра делать. Ваша задача смотреть на триста шестьдесят градусов и двигаться в кильватере общего наступления. Я буду над вами, и если мне будет угрожать какая-либо опасность, вы должны в максимально короткий срок сделать цыплёнка табака из того, кто захочет меня спустить с небес на землю.
— Разрешите вопрос, тарщ комиссар? — Семченко немного осмелел.
— Валяй, старшина.
— Я, конечно, закончил не три класса церковно-приходской школы, но никак не возьму в толк, как вы будете парить в небе. На самолёте или ещё каким способом? Крыльев у вас вроде нет…
— Вот так, — нажимаю кнопку активации и немного поднимаюсь над землёй, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Минуту вишу и потом спускаюсь. У морпехов шок. Натуральный.
— Я не стала взлетать высоко, чтобы не переполошить весь лагерь, а вот завтра… ну, вы поняли меня.
— Да, тарщ комиссар третьего ранга, вы нас не разочаровали, как говорят в Одессе. А вы, извините, человек или ещё какое создание?
— Я — человек, женского пола, со всеми выпуклостями и впуклостями, присущими нам. Кое-что вы сами потрогали, остальное — тут только муж может подтвердить.
Морпехи заржали.
— Это ж какой фурор вы могли бы произвести на весь цирк Одессы, — задумчиво проговорил один из них.
— Цирк в Одессе — это хорошо, но сейчас мы должны устроить немцам таки полный аншлаг и чтобы ни одна профурсетка36 из Берлина не смогла сорвать это представление. Оружие возьмёте только немецкое, об этом должен позаботиться интендант, сухпай на несколько дней и несколько канистр с бензином, для машины и бензогенератора. По мере движения колонн, попробуем ещё разжиться бензином у врага. Всё понятно? Просьбы, пожелания, вопросы ещё есть? Нет? Тогда занимаемся по вновь утверждённому мною плану.
* * *
Полуостров Крым. 1 октября 1941 года. Красноперекопск. 2 часа 45 минут.
За прошедший день я более или менее выспалась и помогла полностью собрать и разложить мужу наш технический скарб в ГАЗ-64, позаимствованный у генерала. Затем мы выдвинулись к приготовившейся к маршу колонне танков. Сейчас мы всей группой, в составе механизированных частей, продвигались к установленным у Перекопа реактивным установкам залпового огня.
Когда стрелки часов прочно встали на 3—00, начался кромешный ад и ужас для немцев. Сотни реактивных снарядов обрушились на места дислокации немецких войск, превращая людей в пепел, а технику в оплавленные силуэты фантастических форм. Через пятнадцать минут мобильные установки «Катюш» уступили нам место и в бой пошли Т-34 и КВ. Практически не встречая сопротивления, наши войска углубились на расстояние сорока километров. Сразу же за ними новые залпы РСов начали расширять пространство для контрнаступления. К моменту восхода солнца ширина прорыва достигла около сотни километров. Следующее крупное соединение танков противника оказалось на отметке сорок седьмого кэмэ. И тут уже пришлось в бой вступать мне. Бойцы пехоты, сидящие на танках, да и сами наши танкисты были немало удивлены, когда над ними пролетел силуэт человека и обрушил мощь своего оружия на первые появившиеся немецкие танки. Подбив пару термобарическими боеприпасами, я немного спустилась вниз и прокричала в свойственной моему образу демонической интонации:
— С вами говорит Лилит — перворождённый демон Ада! Вы, возможно, слышали, что творилось около Ленинграда, когда я атаковала позиции вермахта и чем это закончилось. Ваш фюрер отказался от помощи дьявола, и теперь его слуги помогают русским! Сдавайтесь или уходите! Если хоть один выстрел будет произведён в мою сторону, вы все будете уничтожены!
В стане немцев минут двадцать ничего не происходило, потом один из танков, высоко задрав ствол, произвёл выстрел в мою сторону. Мне удалось увернуться, предварительно выстрелив в него термобарическим патроном, тот вспыхнул. Тут же издалека ударила новая порция РСов, начиная новый кромешный ад из высокотемпературного огня. Я успела отвалить в сторону и волны горячего воздуха, вместе со взрывной волной, не причинили мне вреда. Через несколько минут всё было кончено.
После третьей психологической атаки на позиции немецких войск у последних началась форменная паника. Фрицы не просто побежали, они в ужасе бросали часть своей техники, которая местами и так уже была выведена из строя диверсионными группами. Следующие полсотни километров мы двигались, лишь подавляя незначительные очаги сопротивления. Пехота и моряки временами останавливались и выспрашивали у местного населения насчёт дислокации немцев.
— Тильки туточки были, а потом побемгли, аж пятки засверкали! — примерно такие реплики бойцы РККА слышали на всём протяжении своего марш-броска.
Около четырёхсот километров мы преодолели за двое суток. Это был колоссальный прорыв. Я не знаю, каким чудом за нами успевали ремонтники и заправщики, но мы останавливались лишь шесть раз. Мне хватало времени заряжать своё оборудование, причём пару раз нас выручали разведчики, помогая разжиться немецким бензином. А потом они с благоговейным удивлением смотрели, как я подымаюсь в воздух и искореняю боевой дух немецкой армии. На предпоследнем привале генерал-лейтенант Смирнов догнал нас и сообщил, что группа армий под командованием Конева, завершила прорыв в выделенном ей участке фронта, а другая наша группировка войск из Киева, под руководством Жукова, спешно идёт нам навстречу, практически не встречая сопротивления.
На третьи сутки резервные группы войск, ударив с Сумского и Донецкого направлений, завершили окружение и дробление огромной группировки немецких войск и освободили киевскую группу РККА из «котла» Линия фронта вышла на уровень Крым — Херсон — Белая Церковь — Киев. Нынешняя обстановка на полях сражений позволяла немцам предположить, что советское командование могло провести точно такую же операцию в северном направлении, и, выйдя в район Киев — Гродно — Белосток — Гданьск, фактически отрезать большую часть немецкий армий в Прибалтике, Белоруссии и Польше.
Слухи о «двух демонах» из СССР быстро наводнили все немецкие части, а новое оружие Советов, превращающее живую силу в пепел, причислили к огню из преисподней. В рядах вермахта, танковых частях и люфтваффе начались массовые неповиновения, мотивированные отказом сражаться против порождений дьявола.
В ходе наступательной операции был пленён командир танковой группы, генерал-полковник фон Клейст. Наш отдел прибыл в Киев, конвоируя высокопоставленного немца, который с самого начала полёта забился в угол и в бледном виде отвечал на все вопросы одним словом «Найн»37
* * *
Киев. 4 октября 1941 года. 14 часов 45 минут.
На аэродроме нас встречал сам Георгий Константинович со свитой из нескольких военных. Обычно сдержанный Жуков, сегодня не скрывал своего волнения.
— Здравствуйте товарищи! Хочу поздравить всех нас с этой удачно проведённой операцией. Немцы бегут! Бегут, сволочи, по всему фронту. Они деморализованы и боятся вас, товарищ Асташёва! Старший лейтенант Выхова по-немецки ругалась и угрожала конечно хорошо, но вы, Анастасия Олеговна… вы просто сломали их психологически! Надломили их боевой дух, сделав из них трусов! Они уже не вояки! По радиосвязи к нам обратились командующие окружёнными группировками. Они готовы безоговорочно капитулировать. А командование армий «Север», «Центр» и «Юг» просит о перемирии! Ни один самолёт люфтваффе не бомбил сегодня Киев! Ни один!
— Расслабляться пока рано, товарищ Жуков. Такая новость, безусловно, греет душу, но враг только остановлен, а его ещё нужно изгнать и уничтожить в логове.
Но в душем я ликую. Ликую, чёрт возьми! Пусть это только начало, но оно есть, «лёд тронулся»!
С трудом вывели из самолёта немца. Фон Клейст всем своим видом показывал человека, насмерть запуганного какой-то вселенской катастрофой.
— Bitte, beschьtzen Sie mich vor dem Dдmon! Ich kann mich neben der Ausgeburt der Hцlle nicht befinden!38 — закричал он. — Ich bitte der Kдmpfer eben, sich zu mir mit der anstehenden Achtung zu verhalten!39
— Du nicht der Kдmpfer! Die Kдmpfer tцten die Frauen, der Alten und der Kinder nicht! Du bist Henker ьber den schutzlosen Menschen, die nicht die Mцglichkeiten zu verteidigen haben,40 — отвечаю я ему и начинаю приближаться, на ходу включая свой энергетический меч.
Он бледнеет и на его галифе, в районе паха и колен, начинают расплываться интересные пятна. «Герой» явно «поплыл».
Жуков брезгливо сплёвывает на землю и приглашает нас в салон автобуса. Немцем же начинают заниматься контрразведчики. Мы едем в столовую, недавно восстановленную, но только отчасти.
— Вас сейчас покормят, дадут возможность мало-мальски привести себя в порядок и вечером будет самолёт в Москву, — информирует нас генерал армии.
— Большое вам человеческое спасибо, Георгий Константинович! — благодарю его я.
— К сожалению это пока всё, чем я могу вас отблагодарить, Анастасия Олеговна! Уверен, что Верховный сделает это лучше меня.