4 октября 1941 года. 14 часов 45 минут. На пути в Москву.

На подлёте к Москве руководство страны нам сделало маленькую подлянку. Ещё в Киеве мы переоделись в обычную форму, а тут пришёл бортрадист и передал радиограмму, что нас будут встречать ещё и фотокорреспонденты и нужно быть в наших спецкостюмах.

Да твою дивизию, а! Опять нам с Катей надевать пропахшие помтом комбинезоны!

Пришлось просить мужей помочь нам с переодеванием в условиях полёта.

На ВПП мерцали огни, самолёт аккуратно коснулся земли, пробежал какое-то расстояние и замер. Через минуту открылась дверь и к выходу подкатили трап. Фёдор направил меня первой на трап, а на второй ступеньке спуска грохнул оркестр.

Немного неожиданно. Я даже вздрогнула.

Мы гордо прошли через почётный караул, в конце которого нас встречал Лаврентий Павлович.

— Товарищ Берия, а как же высокий уровень секретности? — вместо приветствия удивлённо спрашиваю его.

— Товарищ Асташёва! Какая теперь секретность, когда вас видело столько народу по обе стороны фронта?

Он аккуратно разворачивает всех нас в пол-оборота, и мы попадаем под пристальные взгляды объективов фотографов. Вспышки ламп сделали место где мы находились светлым как днём.

Один из фотографов осторожно приближается к нам и получает разрешение от наркома на короткое интервью.

— Товарищ Лилит! Можно узнать ваши дальнейшие планы по защите Советского Союза?

Вот так вот. Ни больше, ни меньше. Сразу «Лилит» и весь стратегический план борьбы с немецко-фашистскими захватчиками ему на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Вкратце, — коротко разрешает мне Лаврентий Павлович в ответ на мой немой вопрос.

— Если руководство Германии не одумается, оно будет уничтожено.

Я не Цицерон,41 чтобы сказать в двух словах, но, видимо всем понравилось. Катя тоже позирует перед фотографами. На вопрос, какая роль отведена ей в нашей группе, девушка отвечает, что её главная задача — уничтожить полчища оккупантов, вторгшихся в Советский Союз. А Немезида должна карать несправедливость.

Молодец Коля! Провёл-таки политбеседу с женой в правильном направлении.

Пресса как-то быстро отходит, в прямом и переносном смысле этого слова, от таких громких и экстравагантных заявлений нашего коллектива и к нам приближается явно не советский корреспондент.

— Чарльз Бруман, «Нью-Йорк таймс», мэм. Чем вы докажете правильность утверждений, что являетесь перворождённым демоном?

Кажется, я поняла смысл этой пресс-конференции, с точки зрения руководства страны. Они хотят запугать мировую общественность и дать понять, что наше сотрудничество серьёзное и надолго.

— Я могу общаться на английском, говорю по-испански, общаюсь на французском, теперь изъясняюсь с вами на немецком, сейчас перешла на арабский и заканчиваю на японском. Для меня вообще не проблема быстро освоить любой язык. Про остальные похождения вы наслышаны. Достаточно?

Естественно я часть фраз произносила на тех языках, о которых упоминала. Американец в лёгком шоке, но ещё держится.

Сейчас я его «дожму»

— Ну и напоследок… офицер! — обращаюсь к старшему караула, а сама незаметно включаю защиту костюма. — Приказываю вам выстрелить в меня из пистолета!

Тот бледнеет и растерянным взглядом смотрит на Берию. Лаврентий Павлович понял мой трюк и кивком головы разрешает. Капитан достаёт ТТ и делает выстрел в меня. Пуля отскакивает от костюма.

— Капитан, смелее! Отстреляйте всю обойму.

Он снова поднимает руку с пистолетом и в меня летят оставшиеся в обойме пули. Корреспонденты в полном шоке, американец достаёт платок и дрожащими руками вытирает пот со лба.

— Извините, мэм, я до последнего не верил в то, что вы демон. Но теперь…

— Я приняла облик человека, но мои способности никуда не делись.

— А можно узнать, планирует ли Лилит поездку в другие страны нашей планеты?

— А зачем? Пока у меня есть дела и в этой стране. Идёт война с агрессором, и я приложу все силы, чтобы жестоко наказать его.

Адольф Шилькгрубер42 совершил две ошибки, ставшие для него роковыми: первый раз, когда отказался от помощи потусторонних сил и рекомендаций своей организаций по работе с нами — «Аненербе». Второй раз — уже после нашего контакта с Советским Союзом, он вероломно напал на эту страну. Можете так и написать у себя в статье: Гитлер — не только политический, но и фактический труп. Это лишь вопрос времени. Если промышленники Германии не одумаются и не перестанут его поддерживать, то их ждёт такая же судьба, что и бесноватого фюрера. Немцы пошли за сумасшедшим, в очередном припадке жующим ковры в своей приёмной?43 И кто они после этого?

Вот так вот. Пусть верхушка Германии теперь локти кусает и трясётся от моих угроз. Авось сами и сбросят Гитлера.

— Если руководство Соединённых Штатов захочет пообщаться со мной, то я буду проводить встречу здесь, в Москве, а не полечу на другой континент. Как говорят в Советском Союзе — хлеб за брюхом не ходит, ведь так, товарищ Берия?

— Совершенно верно, товарищ Лилит. Верховный Главнокомандующий сможет организовать такую встречу, если посчитает её нужной и отвечающей борьбе с фашизмом.

Я в вас не ошиблась, Лаврентий Павлович, как и вы во мне. Теперь американцы зачешутся в том направлении, которое выгодно нам.

— А не кажется ли госпоже Лилит, что методы ведения войны Советского Союза с Германией не отвечают принципам Женевской Конвенции? Я имею в виду новое оружие, испепеляющее противника.

— А не кажется ли вам, господин Бруман, что Германия сама нарушила её, хотя ранее даже не ратифицировала этот документ? Немцы начали геноцид советского народа, уничтожая мирное население и получили за это по заслугам. Сами немцы любят фразу «победитель всегда прав, проигравший — никогда», так чего вы хотите от нас? И впредь советую вам не применять двойные стандарты, когда ведёте интервью.

Оторопелого американского журналиста буквально оттеснила группа работников НКВД и весь наш отдел спокойно уселся в поданные для нас автомобили. Мы с мужем попали в машину к наркому.

— Анастасия Олеговна! Вот уж не думал, что вы ещё и прекрасный оратор.

— При таком имидже нужно соответствовать во всём, — парирую я ему.

— Сейчас всем отдыхать, а завтра в 9—00 товарищ Сталин ждёт вас у себя в кабинете.

Машина довозит нас до подъезда дома и мы, как малые дети, на форсаже бежим по ступенькам к входной двери. Открываем замок и в прихожей на нас бросается наше сокровище. Расцеловываем дочку поочередно и на ходу выслушиваем её новости: где была и что делала за время отсутствия родителей. Наконец все устаём, Настёна под руководством Марии Ивановны идёт спать, а мы в ванну — скинуть потное обмундирование и блаженно откиснуть от семи потов. Немного погодя приходит совсем другое желание, причём сразу у обоих. Сначала в самой ванной, а потом и рядом с ней начинаются «скачки». У нас «сносит башню» и придя к финишу практически одновременно, я осознаю, что муж спонтанно решил продолжить род Асташёвых. Как потом выяснилось — один «выстрел» сделал сразу двух «зайцев». Но это было уже потом, а после всех игрищ мы снова залезли в горячую воду и нежились ещё около часа.

После этого быстро организуем спартанский ужин и разморённые мы вырубаемся на просторной кровати.

* * *

Москва. 5 октября 1941 года. 9 часов 00 минут. Приёмная Сталина.

На встречу с Верховным Главнокомандующим мы прибыли заблаговременно. Сначала Асташёвы явились в приёмную, а через пять минут и Выховы присоединились к нам.

Поскрёбышев вежливо поздоровался с нашей группой и ушёл на доклад к Сталину. Минуты через три заходим в кабинет.

— Здравствуйте товарищи. Очень рад вас видеть, присаживайтесь. — Сталин сидел за столом и курил свою любимую трубку. — Я очень рад, товарищ Асташёва, что наша операция прошла успешно и мы отыграли у немцев значительную часть своей территории. Я решил по достоинству оценить вклад всей вашей группы.

— Товарищ Сталин! Без нашей армии, самоотверженно сражающейся на фронтах войны, ничего бы не получилось.

— Не буду спорить с вами, товарищ Асташёва, но без психологического давления на противника он бы не дрогнул. Мне ещё вчера доложили, как реагировали немцы в радиоэфире на ваши полёты. Именно поэтому они запросили перемирие, а окружённые группировки противника пошли на полную и безоговорочную капитуляцию. И, наконец, вчерашнее ваше интервью. Вы выступили очень продуманно. Теперь даже наши заокеанские партнёры трижды подумают, прежде чем вынашивать какие-то враждебные планы против нас. Я хочу поблагодарить вас всех за проделанную работу и наградить всю группу орденами и медалями.

Фу-у-ух. Надо бы Феде и Коле по ордену, вон как носились за нами на машинах, прикрывали нас. А мне и медальки «За отвагу» хватит.

— Верховный Совет вчера постановил наградить Асташёву Анастасию Олеговну и Выхову Екатерину Андреевну медалями Героя Советского Союза. Последнюю ещё и орденом Ленина, а также присвоить ей внеочередное звание майор.

Мама дорогая! Я что, трижды Герой Советского Союза?! Да мне в самом страшном сне не могло такое привидеться!

— Служу трудовому народу! — мы с Катей вскочили из-за стола почти одновременно.

— С сегодняшнего дня вы все начинаете работать по утверждённому проекту — в Государственном Комитете Развития. Ваш комитет становится выше некоторых наркоматов, поэтому мы решили, что ваше звание, товарищ Асташёва, должно быть повышено до комиссара первого ранга. Этот вопрос также решён. Теперь о ваших ангелах-хранителях. В связи с государственной необходимостью капитаны Асташёв и Выхов повышены в звании до старших майоров, а за проведённое прикрытие награждены орденами Боевого Красного Знамени.

— Служу трудовому народу! — с лёгким румянцем на щеках, наши мужья поднялись из-за стола.

— Вы должны понимать, товарищ Асташёва, что с сегодняшнего дня ваша группа наделена чрезвычайными полномочиями. Больше имею только я, — Сталин улыбнулся — даже Лаврентий Павлович теперь тебе не указ, Анастасия Олеговна. Ваши назначения даны вам авансом, в деле становления Советского Союза как страны с передовым техническим прогрессом. Каждую неделю вы будете информировать меня о ходе работ и трудностях, возникающих при решении поставленных задач.

— Спасибо, товарищ Сталин, за оказанное доверие. Мы все постараемся сделать так, чтобы максимум за две пятилетки СССР ушёл так далеко от других стран в плане технического развития, что другие государства считали за честь, когда их услуги будут востребованы Советским руководством.

— Вот это я и хотел услышать, товарищ Асташёва. Есть ли ещё какие вопросы?

— Только один, товарищ Сталин.

— Слушаю вас.

— Часть разработок потребуют возврата некоторых учёных из мест заключений. Есть возможность освобождать их из тюрем и поселений?

— Давайте договоримся так: вы приносите мне список, а я решаю кого и как быстро.

— Так точно.

— Вот и замечательно. А теперь, Анастасия Олеговна, ещё один организационный вопрос. Я запамятовал ещё в прошлый раз, что после второй Звезды Героя вам полагается гранитный бюст на родине. Вы в том времени, где родились?

— В Москве, товарищ Сталин, только это будет уже как-то не скромно с моей стороны.

— Я никогда не меняю своих решений, товарищ Асташёва. Будет вам бюст в Москве.

— Большое спасибо, товарищ Сталин.

Мы вышли из кабинета. Если я ещё хоть как-то держалась, то на остальных было жалко смотреть.

— Мне что, Героя дали? — Катя ещё никак не могла поверить в то, что произошло несколько минут назад.

— Угу. Куда теперь направляемся? — высказался Николай.

— Коля, миленький, да за что мне такое доверие?

— Катя, перестань ныть. Товарищ Сталин просто так никого не выделяет. Это заслуженная награда.

— Это точно, Катя! — подтверждаю я. — А теперь начнём обустраиваться в нашем отделе. Сейчас зайдём к товарищу Берии и выясним, где мы будем базироваться.

Лаврентий Павлович сидел у себя в кабинете и угрюмо смотрел на нас, вошедших минуту назад.

— Что случилось, товарищ Берия? — интересуюсь я.

— Анастасия Олеговна, эта проблема никоим образом не касается развития страны. Сейчас я дам указание и вас отвезут в приготовленный для вашего комитета особняк. Поздравляю, кстати, с новым званием и должностью. Теперь мы с вами можем спокойно именовать друг друга по имени-отчеству.

— Спасибо, Лаврентий Павлович, — начинаю движение в сторону выхода, но Берия просит меня остаться.

Значит, случилось что-то серьёзное и не для всех ушей. Нарком долго колебался, но видимо без моей помощи ему не обойтись. Интересно узнать, что такого произошло, что привело главного энкавэдэшника страны в нынешнее его состояние.

— У Хозяина проблема, а я не могу решить её.

— Можно узнать, в чём суть этой проблемы? Или это секретная информация?

— Только не для нас с вами. Вы в курсе, что Яков находится у немцев в плену?

— Яков? Старший сын Сталина?

— Да. Немцы решили поиграть с нами. На фоне последней победы нашей армии и пленения группировки войск Манштейна на юге, они предлагают нам закончить военные действия в нынешнем раскладе территорий, в обмен на жизнь Якова Джугашвили.

— И вы ищете пути спасения старшего сына Верховного Главнокомандующего?

— Искал. Увы, наши возможности не безграничны. Даже если послать туда роту осназа, люди просто полягут на поле боя, не выполнив задание. Нет такой силы, способной вызволить Якова из лап немецкой разведки. Формально он находится в лагере для военнопленных, но охрана постоянно следит за ним. Сталин не хочет идти на соглашение с немцами, и вы можете себе представить, что произойдёт?

— Вполне. Сколько у нас времени для ответа немецкому командованию?

— Двое суток.

— Пока я ничего не могу подсказать, мне нужно время до вечера.

Весь день мы обустраивали кабинеты, нам придали в помощь около двух десятков человек младшего командного состава, которые устанавливали мебель, наводили порядок около самого особняка. Пока на наших глазах создавались наши рабочие места, мы обговорили, кто каким направлением будет заниматься. Фёдор попросил направление стрелкового оружия, что не было для меня неожиданностью, Катя выбрала лёгкую промышленность, а Николай с удовольствием взялся за химическое направление.

М-да. Я понимаю, что нас всего четверо, но ядерную, космическую, авиационную, медицинскую, биологическую и тяжмаш мне одной не потянуть. А там, возможно появятся ещё несколько — неизвестно какие материалы хранятся в недрах носителей информации и ноутбуков. Я уже не говорю про историю, физику, математику и прочие науки. Тут я вообще «пас» Понадобится большее число сотрудников, необходимо составить списки учёных, в том числе и находящихся в тюрьме.

Но для того, чтобы я получила всех, кого хочу и точно не получила того, кого НЕ ХОЧУ, я ещё подкину идею, как спасти Якова Джугашвили.

Захожу в свой рабочий кабинет. Лейтенантик следит за установкой одного громадного сейфа и другого — обычного. Увидев меня, испуганно козыряет:

— Товарищ комиссар первого ранга госбезопасности! Лейтенант госбезопасности Полукаров. Вверенные мне люди заканчивают установку сейфов.

— Вольно лейтенант. Ничего себе громадина! Как же я его буду открывать-закрывать?

— Да тут ничего страшного, тарщ комиссар! Гидравлика у него очень хорошая. Спецзаказ, ещё до войны, таких несколько штук доставили оттуда, в смысле с Германии.

— А вы, лейтенант, разбираетесь в механике?

— Немного, тарщ комиссар. У нас вся семья ремесленников. У меня и родственник работает на Людиновском заводе. Сейчас их в Сызрань перевели.

— А по-подробнее?

— Брат двоюродный. Павел Иванович Аброскин, в 1937 окончил Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана.

«Бауманку»? Не хило! Вот он мне-то и нужен!

— Сейчас возглавляет Сызранский завод тяжёлого машиностроения.

— А ты как разбираешься в механике?

— Конечно до брата мне далековато, товарищ комиссар, но немного понимаю.

— Вот это что такое? — наобум припоминаю курс механики школы и рисую рычажный механизм больше походящий на модель двигателя внутреннего сгорания.

Как же называют-то? Помню, что КШМ, а вот как расшифровывается… ну, не мальчик я, девочка. А потому знать не обязана.

— Похоже на шатун от какого-то механизма, тарщ комиссар, и сам он какой-то мудрёный… этот механизм… кривой… то ли шипы у него…

Йе-э-эс! Кривошипно-шатунный механизм! Молодец, летёха, из-за твоих размышлений вслух и я вспомнила! Быть тебе в нашей группе!

— Правильно, лейтенант. Примерно так он и называется. Вот что… ты в каком подразделении служишь?

— В охране спецобъектов, товарищ комиссар.

— Уже нет. Да не волнуйся, — успокаиваю его, видя как он побелел — мне нужны башковитые сотрудники, только не башкой кирпичи ломать, а думающие и разбирающиеся в разных направлениях науки и техники. А твоя родственная связь ещё и послужит нашей стране.

— Товарищ комиссар, а что делать-то надо?

— Сначала ответь мне на несколько вопросов…