Москва. 2 ноября 1941 года. 16 часов 00 минут. Наркомат иностранных дел СССР.

Сегодня перед обедом мне позвонил Молотов и предупредил, что на 16–00 назначена встреча с японским послом Наотакэ Сато.

Японец появился пунктуально. Передо мной стоял человек в строгом дипломатическом костюме. Монголоидный тип его лица венчала немного усмешливая улыбка, но в то же время глаза посла излучали интерес с перемежающимся беспокойством.

— Зыдрав-ствуй-те… — человек из страны восходящего солнца попытался начать разговор на русском.

— Здравствуйте, — ответила я ему по-японски — можете не утруждать себя, господин Сато, я неплохо говорю на вашем языке.

— О! Это приятный сюрприз, мадам Астамшева. Прошу меня извинить, возможно, я не совсем правильно выговариваю вашу фамилию.

— Ничего. Думаю, что после нашей беседы это будет последнее, что существует неправильного между Японией и СССР. Итак, господин Сато, вы прекрасно осведомлены кто я есть. Не так ли?

— Совершенно верно, госпожа Лилит. Демон-женщина на службе у страны Советов, — ответил посол, разглядывая мой костюм.

Угу. Нагуливай аппетит здесь, «кушать» всё равно будешь дома, свою жену-японку.55 Ишь, как по костюму глазами зыркаешь.

— Знаете, господин Сато, сейчас у вас появится уникальная возможность узнать одну очень важную для Японии тайну. Вопрос лишь в том, готовы ли вы заглянуть в будущее и насколько это станет ударом для вас?

— Вы можете показать мне моё будущее?

— Нет, всей страны восходящего солнца.

— Какая бы страшная история не постигла нас, мы примем её стойко, как настоящие самураи! — ответил он, гордо вскинув голову.

— Что ж, это ваш выбор. Присаживайтесь за стол и начнём, — с этими словами я достала из сумки ноутбук и поставила его на стол. — Это коммуникатор будущего. Сейчас вы увидите один документальный фильм. Если вас заинтересует какая-либо информация, я могу остановить показ на небольшое время и вернуть тот кадр.

— Вы очень любезны, госпожа Лилит.

По мере просмотра фильма, японец уже не выглядел невозмутимым. Его лоб покрывала испарина, скулы ходили ходуном, и на лице довлела гримаса злобы.

— 1945 год. Полное уничтожение японских городов Хиросима и Нагасаки, лучевая болезнь от урановой бомбы и потерянная на многие века наследственность японского народа, — бесстрастным голосом подытоживаю смысл фильма.

— Это чудовищно. Самая страшная новость, которую я когда-либо слышал о моей стране. Но я также понимаю, что вы не просто так решили поговорить со мной и совсем не безвозмездно показали мне этот фильм. Что вы хотите предложить нам?

— Вот это по-деловому, господин Сато! Итак, у нас с вами есть общий враг. Вы наверняка в курсе, что американцы уже сражаются против антигитлеровской коалиции немцев и планируют стереть с лица планеты СССР. Якобы из-за меня. Они подавятся, потому что этот кусок пирога им не по зубам. Теперь о сфере наших взаимных интересов. Сама территория САСШ — не ваша забота. Мы предлагаем вам возглавить борьбу с американцами на Тихом океане. Это будет ваш театр военных действий.

Если вы хорошо выполните свою работу, мы поможем вам с нефтью. Конечно, в разумных пределах. Кроме того у нас общие интересы в Азии. Манчжурия остаётся за нами, а вот с Китаем вы можете разобраться сами. На это у вас семь лет.

— Госпожа Лилит! Тот, кто протягивает руку помощи в трудную минуту — достоин уважения и доверия.

Угу. Что-то очень похожее на нашу пословицу «Друзья познаются в беде». Ишь, как заговорил…

— А если Япония подпишет с Советским Союзом долгосрочный договор о мире и сотрудничестве?

— Долгосрочный насколько?

— Я не уполномочен пока говорить о сроке, но думаю, что он будет очень долгим. Мы видим, что СССР стал намного сильнее, мудрее и дальновиднее.

Кто бы сомневался, а?

— Страна восходящего солнца хотела бы видеть Советский Союз своим партнёром и другом. У нас уже есть пакт о нейтралитете…

— Это мне известно, но я также, как и вы, не могу решать за руководство страны. Давайте договоримся так: вы проведёте консультации со своим премьер-министром, а я поговорю с главой СССР. Назначим встречу высших руководителей стран, и уже они решат эти вопросы.

— А как мне показать ЭТО господину Мацуоке?56 Есть ли возможность сделать копию этого фильма?

— Лучше пусть он приедет и сам убедится в правоте ваших слов. Так сказать, в подлинном варианте.

— Я доложу премьер-министру о нашем с вами разговоре. Думаю, что пришедшая от вас информация, госпожа Лилит, будет высоко оценена нашим государством.

— Мне важно, чтобы народы Советского Союза и Японии забыли все распри между собой. Пусть у нас разная религия и культура, но я верю, что мы можем стать дружественными народами.

— Вы очень хороший политик, госпожа Лилит. Ответьте мне на один вопрос, если это возможно, почему вы пришли именно к руководству Советского Союза, а не в какую-то другую страну?

— Об этом мы поговорим только тогда, когда Япония и СССР станут друзьями и партнёрами.

— Благодарю вас за интересное общение, госпожа Лилит, — учтиво откланялся посол.

— Взаимно, господин Сато.

* * *

Москва. 2 ноября 1941 года. Кремль. Двумя часами позднее.

Не, как вымотала эта встреча! Мчу с прадедом на аудиенцию к Сталину. У нас была такая договорённость. Поскрёбышев, едва только увидел меня, сразу проинформировал, что комиссара первого ранга госбезопасности ждут. Вхожу в кабинет главы государства.

— Как прошла встреча?

— Замечательно, товарищ Сталин. Есть запись разговора с послом на мой аппарат.

— Интересно было бы послушать.

— Вызовите, пожалуйста, переводчика.

— А я думаю, почему у тебя голос сел.

— Вот потому и прошу, Иосиф Виссарионович.

— Чаю хочешь?

— Буду премного благодарна, — после этого Сталин нажимает кнопку вызова и даёт указания Поскрёбышеву.

— Мне сейчас стало понятно, почему твой муж не утерпел после той военной операции и решил продолжить свой род, — с ухмылкой проговорил глава государства, всматриваясь в мой костюм.

Угу. И этот туда же…

— Вот и я о том вам прошлый раз говорила.

— Сейчас послушаем, и сразу едешь домой, отдыхать. Это приказ.

— Слушаюсь, товарищ Верховный Главнокомандующий!

Два часа ушло ещё на прослушивание. Сталин отпустил переводчика и подошёл к окну.

— Настя! Я вынужден признать, что ты лучше Молотова.

— Товарищ Сталин! Только не НКИД!57 Мне и в ГКРе неплохо. Пожалуйста!

— Нет, я не хочу тебя видеть там. Политика — грязное дело, ты лучше всего справляешься с наукой. Просто твой уровень ума выше большинства моих помощников.

— Иосиф Виссарионович! Я своими техническими усовершенствованиями хочу сделать так, чтобы в ближайшем будущем ваши помощники стали ничуть не хуже меня. Пусть не в военных навыках, но в остальных вопросах…

— Лаврентий уже не сможет.

— Почему?

— Гордость не позволит. Да и остальные… уже многие перешли тот возраст, в котором учатся. А здесь нужно всё проходить заново. Эх, где моя молодость…

— Вашей молодостью вы заплатили за целостность нашего государства.

— Мы ещё побеседуем на эти темы, а сейчас, Настя, тебе пора домой. Ты очень хорошо поработала, но нужно отдыхать. Всё, езжай.

Да, задело Сталина упоминание о возрасте. Сам бы не прочь повысить уровень интеллекта, но годы берут своё, да и подавляющее большинство его команды, тут он прав, прошло свой Рубикон.58

* * *

Москва. 6 ноября 1941 года. 15 часов 00 минут. Управление ГКР.

Дела идут полным ходом. Основные части бомб и самолёта доставлены в Ленинград и привезены свыше трёх тысяч специалистов, которые подключились к сборке по обоим направлениям проекта. Руководством страны было решено пойти на частичное снижение секретности в угоду скорости реализации замыслов. Несмотря на холода, работа не прекращалась ни на час: принимали пищу рядом с местом работы, рабочие смены быстро меняли друг друга. Весть, что после немцев сюда могут нагрянуть американцы, вызвала у простых людей сильные антиамериканские настроения, появился дополнительный энтузиазм к работе, «второе дыхание», если так можно выразиться и даже бытовые трудности не могли поколебать их настрой. Здесь не было русских, украинцев, грузин или любой другой народности — все они были советскими людьми, не желающими становиться рабами у господ-империалистов или вовсе погибнуть под огнём захватчиков.

Нет, нашему поколению до них, как до Пекина ползком. С этими людьми, не испорченными «дерьмократией», можно свернуть горы и заставить реки повернуть вспять. Простые, целеустремлённые и без всяких «закидонов».

Я долго не могла понять фразу из истории, рассказанной нам преподавателем Академии — «Партия сказала «НАДО» — комсомол ответил «ЕСТЬ!», так вот теперь я её осознала. Чтобы в наше время люди ТАК работали? Ничего подобного и рядом не было.

Готовимся к празднованию 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Меня обязали быть на трибуне Мавзолея Ленина, вместе с первыми людьми государства. В виду моего «интересного» положения мне сшили кожаный плащ на меху и такое же меховое кепи.

Чтобы не заболела сама и не простудила будущее потомство.

Кстати, у высшего командного состава уже поголовно новая камуфлированная форма, только для меня сделали исключение: имидж демонессы должен быть сохранён до конца.

Верховному новая форма так понравилась, что он издал приказ «Об изменении формы военнослужащих, войск специального назначения, наркоматов внутренних дел и госбезопасности». Теперь у НКВД камуфляж, похожий на МВД в моём мире, а госбезопасность имеет цвет чуть темнее и зелёный. Погоны всё-таки ввели, но небольшие, оставив на форме петлицы и добавив шевроны.

На парад пригласили Канариса. Уж не знаю, как и о чём они там договорились со Сталиным, но немец прибыл в Москву ещё 5-го числа, заодно сделав совершенно обалденный подарок Советскому Союзу — привёз с собой Вернера фон Брауна. О его пленении в кулуарах Кремля ходили самые различные слухи, но факт налицо — глава немецких учёных, занимающихся ракетостроением, в этой истории, теперь находится не в США, а в СССР.

Насколько Сталин посвятил меня в списки немецкой делегации — кроме Канариса в Москву прибыло с десяток крупных фабрикантов, которые решили договориться с СССР о сотрудничестве. Условия американцев, их хамоватое отношение к немцам, как к людям второго сорта, мягко говоря, не устроили промышленный бомонд Германии и потому они пришли на поклон к нам.

Угу. Пускай побудут в шкуре «недочеловеков» и на себе опробуют клеймо второго сорта.

Как мне удалось узнать из первого раунда переговоров, немцы хотят предложить СССР создать совместное государство, получив автономию, но согласившись подчиниться общей структуре экономики. Канарис спит и видит встать у руля общей системы контрразведки, предлагая отдать на общее благо всю агентурную сети Абвера во всех странах, плюс создание Академии, в которую войдут представители обоих государств. Берия категорически против, но главное слово будет за Верховным Главнокомандующим.

Первый раз увидела, как до хрипоты спорили Сталин с Берией. Лаврентий Павлович горячо убеждал Верховного не делать скоропалительных решений, на что глава СССР заметил, что если даже весь аппарат НКВД, от рядового до высших чинов, встанет на контроль периметра границы, их всё равно не хватит по численности, а американцы не изменят своих планов.

Я предупредила Иосифа Виссарионовича о характере Канариса, известном мне из курса истории, но вместе с тем подчеркнула, что в нынешнем времени он ведёт себя намного адекватнее, чем там.

Общее заседание делегаций было запланировано на 9 ноября. Сталин желал закрыть вопрос о сотрудничестве с Германией ДО начала акции против САСШ, чтобы полностью выяснить, кто есть кто перед крахом американцев, а не после него.

Сегодня в обед стало известно, что к нам из Японии вылетает целая делегация. Её состав держится в строжайшем секрете, но нам дали понять, что она представлена на самом высоком уровне. Японцы будут эскортировать дипломатический самолёт четырьмя истребителями с запланированной посадкой в трёх точках СССР, для дозаправки. Переговоры запланированы на 9 ноября. Немцы, узнав о возможных конкурентах, проявили настороженность и захотели сдвинуть срок переговоров на день вперёд, но Сталин в ответ предложил трёхсторонние переговоры, сославшись на то, что посол Японии недавно получил некую информацию о своей стране и перспективах её развития, поэтому они будут добиваться дружественных отношений с СССР. Заодно глава Советского Союза предложил рассмотреть немецкой делегации вопрос о возможном трёхстороннем создании федеративного государства. Канарис пришёл в замешательство от этого предложения, но отказываться от встречи не стал.

* * *

Москва. 7 ноября 1941 года. 9 часов 00 минут. Красная площадь.

Начался парад. Командование им было поручено маршалу Жукову. Шапошников и Конев без комментариев приняли это решение Верховного Главнокомандующего. Сначала проходят общевойсковые сводные полки, потом бронетехника, почти все новшества оборонной промышленности представлены на этом параде. Наконец к трибуне приближается, то, что сыграло ключевую роль в войне с фашистами — батареи реактивных миномётов. Вот он — всепожирающий огонь, от которого нет спасения ничему живому! Страшное оружие для врага!

Как мне удалось узнать из Ставки Верховного командования, её не расформировали в виду американской угрозы, батареи реактивных миномётов уже доставлены в места возможного удара американских войск. Поездами, самолётами, своим ходом. Если что — первый натиск врага сдержим.

После основного парада идут гражданские колонны. Вот на трибуны поднимается целая плеяда пионеров, отличившихся различными делами, творчеством и поступками. Среди них — моя Настенька. Военная форма, поверх мехового комбинезона которой повязан пионерский галстук, а на поясе — кобура с пистолетом. Дарят цветы всем собравшимся на трибуне Мавзолея. Сталин, как в прошлый раз на даче, берёт мою дочь на руки. Дикий щенячий восторг ребёнка, остальные завидуют белой завистью.

— Да здравствует товарищ Сталин! Да здравствует руководство Советского Союза! — это Настёна добралась до микрофона.

С площади ей отвечают дружным многоголосым «Ура!». Канарис, стоящий среди почётных гостей искренне удивлён новшествами, степенью подготовленности людей и техники к такому мероприятию и отношению главы государства к детям. Все конечно понимают заранее отрепетированные эпизоды, но в других государствах такие же порядки.

— Фрау Лилит! А почему этот ребёнок одет не как остальные дети?

— По двум причинам, герр Канарис. Во-первых, она награждена медалью «За отвагу», что говорит о её участии в боевых действиях.

— Да? А откуда вы знаете? Впрочем, понимаю, что существует заранее утверждённый список.

— Эта девочка помогла ликвидировать фашистского шпиона на борту самолёта.

— В таком возрасте?! Майн гот!

— Во-вторых, это моя приёмная дочь. Её тоже зовут Настей.

— Вы решили сделать себе имидж обыкновенной человеческой женщины, понимаю.

— Не совсем так, герр Канарис. Дело в том, что я и есть самая обыкновенная женщина. Не демонесса.

— Вы хотите сказать, что столько времени водили за нос несколько разведок мира?!

— Герр Канарис, я сейчас ожидаю прибавление в своём семействе. Какие ещё нужны вам доказательства?

— А как же вы поднимались в воздух? Ведь это не подвластно обычному человеку.

— Специальный летательный костюм.

— О, майн гот! Национал-демократы в гробу перевернутся после того, как эта новость выйдет наружу. Но тогда откуда все эти новинки: оружие и ваш летательный костюм? Да и ваша коллега имеет такой же!

— А вы слышали о задержании в Потсдаме неизвестной девушки?

— Мне удалось узнать совсем немного. Вся информация была засекречена «Анненербе» и мы довольствовались лишь слухами. Говорили, что она была из другого времени.

— Совершенно верно. Она появилась, чтобы помочь Гитлеру завоевать весь мир. Я хорошо знала фройляйн Лэнс. Ещё ТАМ, — многозначительно показываю пальцем вверх.

— Вы из другого времени?! Вы тоже? Но… тогда это многое объясняет. А как же государственная тайна, ведь вы сейчас…

— Вы думаете, что мне позволено, без согласования с главой государства, раскрывать секреты особой важности? Я была о вас лучшего мнения.

— Подождите, фрау… а как ваше настоящее имя?

— Фрау Асташёва, Анастасия Олеговна. Комиссар первого ранга государственной безопасности СССР.

— Рад ещё раз познакомиться, герр комиссар первого ранга. Выходит, мы с вами в некотором роде коллеги. А что вы курируете?

— На этот вопрос я смогу вам ответить, если наши страны объединятся, и вы станете главой контрразведки союзного государства.

— О, да, я абсолютно понимаю вас. Позвольте высказать своё восхищение вашими действиями на восточном фронте. Вы великолепно сыграли на религиозных чувствах немцев. Как по нотам. Какой блицкриг Советской Армии! Это фантастика, просто невероятно! Вы украли мечту Шилькгрубера о быстрой кампании на востоке, да ещё изменив вектор движения фронта на противоположный. Но я также понимаю, что время демонессы подходит к концу?

— Совершенно правильно думаете, герр Канарис. Объединяться со страной, где в руководстве присутствует демон… а что скажет ваш народ? Но в этой ситуации есть очень хороший повод повысить свой авторитет. Это касается лично для вас, герр Канарис.

— Простите, фрау Асташёва, я не совсем вас понимаю.

— Всё очень просто. Вы выступаете неким лицом, наделённым властью, которому было всё известно заранее, но вас никто в НСДАПе Третьего Рейха не слушал, поэтому они — бац! и сгорели. А вы, такой белый и пушистый, стали сразу после их смерти искать добрососедских отношений с СССР. Потому что видели прямую выгоду дружбы с нами, да и пакт Молотова — Риббентропа в Германии наверняка ещё не забыли, так?

— Снимаю шляпу, фрау Асташёва, это высший класс разведки и дипломатии. Тогда можно вопрос?

— В пределах разумного.

— О, я понимаю. Мне можно сообщить эту новость нашим промышленникам?

— Встречный вопрос, герр Канарис, а вы дадите гарантию, что никто из них не работает на американскую разведку? Ведь у вас в стране ещё идёт гражданская война.

— Риск конечно есть, фрау Асташёва, но такая мотивация в корне изменит их настроение. Крупп, например, в разговоре со мной не раз выражал сомнение в том, стоит ли иметь дело с дьявольскими созданиями. Понимаете, что я имею в виду?

— Тогда скажите им, что после подписания договора о федеративном государстве, таких проблем больше не будет. Пусть сейчас думают что хотят, а нам лишь нужно немного потянуть время.

— Если не секрет, для чего и насколько?

— Пока секрет, но ненадолго, уверяю вас. Потерпите, скоро всё узнаете.

— А вы знаете, фрау Асташёва, я вам верю. Глядя на всё то, что я видел сегодня и нашу с вами беседу… в общем, мы с вами договорились.