– Дайте мне пять минут… – попросил Прохоров, сразу всё вспомнив.
И где он, и зачем сюда приехал, и что сегодня ему предстоит, и даже кое-что из нынешней ночи…
Последнее, правда, тут же было выкинуто из сознания…
А чех молча кивнул, да, вот тебе пять минут, всё понимаю и жду…
А Слава прошёл в комнату, которую, совершенно интуитивно, но правильно принял за ванную, и начал быстро приводить себя в порядок.
Немного этому процессу мешала забинтованная рука, а также то, что горелка для ванны здесь была другой системы, чем в Берлине. Но наш герой здраво рассудил, что холодная вода будит даже лучше, чем горячая, а рана на руке у него такая неглубокая, что вполне выдержит и мокрый бинт.
В общем, через примерно семь минут, а не пять, как было заявлено, Прохоров, приведя себя в человекообразное состояние и даже белье поменяв, вышел к чеху и произнёс только одно слово:
– Кофе…
Тот опять кивнул, показал на пальто нашего героя, мол, бери с собой, взял со стола список и они вместе спустились вниз. Кофейни в гостинице не было, поэтому, пройдя примерно тридцать метров, они спустились по пяти ступенькам вниз, где нашли семь или восемь столиков и веселую хозяйку, которая тут же сообразила не только кофе, но и большую тарелку рогаликов с маслом и маком.
Слава между тем рассматривал протянутый чехом список.
– Это всё – семьи? – уточнил он.
? – не понял чех.
И раскурил свою трубку…
Но на этот раз, видимо, табачок был другой и даже оставлял шанс выжить пассивным курильщикам.
– Ну, это всё семьи, – переспросил наш герой, – или тут есть и одинокие евреи с такой фамилией?
– Хм, хм… – оказывается, этот сумрачный тип умел смущаться, – это не все семьи, трое – вот эти, – он потыкал пальцем в конец списка, – живут одни.
Тут Слава понял, почему смутился чех – похоже, они просто переписали всех Мандельштамов из адресной книги Праги – огромная работа для детективного агентства. С другой стороны, три последние фамилии были отделены чертой, а данные о составе проживающих вряд ли публикуются в такого рода изданиях. Впрочем, какое его дело, что они тут делали, главное результат налицо – отпали три адреса из семи…
Почему-то Прохоров помнил, хотя не знал почему (Надин что-то говорила?), что у Нади тут была большая семья, а не одинокий дядя или двоюродный дедушка.
– Какой ближний? – он посмотрел на список.
– Вы хотите объехать сегодня все адреса? – уточнил чех.
– Вот эти четыре… – Слава указал на верхние строчки.
Сумрачный задумался, прикидывая маршрут, наконец, ткнул корявым пальцем во второй адрес:
– Начнём отсюда, – потом, укоризненно взглянув на нашего героя, строго добавил, – извозчик для всех этих, – он покрутил трубкой в воздухе, но слова подходящего для такой траты денег так и не нашёл, – будет стоить очень дорого…
– Марок десять? – чех кивнул. – Это мы потянем…
Но первый адрес им удачи не принес. Тут проживала какая-то большая – человек пятнадцать детей, не считая дедушек и бабушек, семья, из которой никто не слышал ни о какой Надежде Мандельштам из России.
Старый, с короткой седой бородкой еврей посоветовал им обратиться к семейству, живущему вон в том доме, в самом начале улицы, у них точно есть родственники в Москве и даже, кажется, в Одессе…
– Они тоже – Мандельштамы? – спросил чех по просьбе Славы.
– Нет, они Розенштуцеры, – возразил старик, – но если у них есть родственники в России, они могут знать и Мандельштамов, у которых есть там же родные…
Пока добирались до следующего места, Слава вспомнил, что надо дать телеграмму Володе, но после передумал – сегодня первое, а тот стал деканом второго, так что и завтра успеется…
Но и в этом месте им также не повезло.
Тут и семья была поменьше, а дом побогаче. В нижнем этаж располагался посудный магазин, принадлежащий как раз Мандельштамам. Его хозяин на вопрос чеха что-то буркнул под нос, судя по всему нелестное для таких гостей, которые только спрашивают, но ничего не покупают.
Однако из перевода сумрачного детектива отчётливо было понятно, что и этот адрес не тот…
Подъезжая к третьему адресу, Слава вдруг впервые начал узнавать места. Он бывал раньше в Праге, это был первый иностранный город, который он посетил ещё в конце восьмидесятых и тут, на Кармелитской жил (через сто лет) его знакомый коллекционер, который собирал карты и по делам часто приезжал в Москву, где они познакомились и почти подружились. Почти, потому что виделись редко, но всегда друг другу симпатизировали.
Вот и сейчас, увидев вдалеке наверху Градчаны, Прохоров вдруг осознал, что вот-вот должна начаться Кармелитская улица.
Он выхватил из рук чеха список, прочитал название и на четвертой строке нашёл то, что искал. И почему-то этому обрадовался, хотя понятно было, что приятель-коллекционер ещё даже не родился, да и родители его тоже, скорей всего не существуют. Однако стало отчего-то радостно на душе и начало казаться, что их бессмысленные пока скитания вот-вот закончатся успешно.
Они вышли у соседнего дома, вон там подъезд, в котором не раз бывал (будет?) наш герой, поднялись по лестнице на второй этаж.
– Надежда? – спросила худая высокая женщина с усталым лицом. – Из Москвы? Да, знаю, она была у нас три дня и только что отправилась на вокзал, чтобы вернуться в Россию…
У Славы всё оборвалось внутри.
– Где? – выстреливал он вопросы, – Как? Какой вокзал? Давно ли ушла? Как должна добираться?
– Если вы будете мне мешать, – прервал его чех, – мы ничего не узнаем. Дайте мне подробно расспросить госпожу Мандельштам…
Прохоров зажал себе рот рукой и молча уставился на них. Но как только услышал в словах женщины знакомое словосочетание Карлов Мост (по-чешски это звучало так – «Карлув мост», но и такой вариант был Славе знаком), сорвался и бросился вдогонку. Он не помнил, можно ли было подъехать ближе к этому мосту, сам он был (в его время) закрыт для транспорта, но отлично знал, где это и как туда добраться, потому что не раз ходил этим маршрутом в той, своей Праге.
Наверное, немало добропорядочных чехов в это утро с изумлением смотрели на то, как на вид такой же добропорядочный джентльмен несся, по-спортивному работая локтями в сторону Влтавы. Прохоров хорошо понимал, что если он не догонит Надежду прежде чем она сойдёт с моста и углубится в Старый город, шансы найти её можно поделить на бесконечность. Конечно, есть ещё вокзал, но не зная ни поезда, ни станции назначения – Москва? Петербург? Киев? Одесса? Варшава? ни времени отправления, ни вагона – вариантов тут оставалось мало. Да и откуда следует, что Надежда не солгала своим родичам и не отправилась, например, в Женеву или Будапешт?
Он приналёг, стараясь дышать ровно и размеренно, чтобы не задохнуться раньше времени или не получить инфаркт…
И догнал ЕЁ уже на предмостной площади.
Видеть он её видел, но позвать уже не мог и только сипел что-то, настигая…
Но и она что-то, видимо, почувствовала, обернулась и расширенными глазами смотрела на него, выронив небольшой саквояж.
Он подбежал, обнял её, но ни слова сказать так и не мог, только обнимал, отстранял, смотрел и опять обнимал.
А она всё время приговаривала:
– Как? Как ты нашёл меня?
И только святые, воины и короли с Карлова моста, наверное, знали ответ, но хранили торжественное молчание.
КОНЕЦ05.01.2014 – 15.04.2014