Этот мир был бы куда уютнее и приятнее для молодой девушки, если бы не стойкая убежденность окружающих в том, что ей непременно необходимо выйти замуж. Некоторые женщины, скажем так, среднего возраста, просто дурно себя чувствовали, если в их окружении обитала незамужняя особа, и всеми силами старались перетянуть ее в свой клуб замужних матрон. Кажется, это было еще одной отличительной особенностью между мужчинами и женщинами. Мужчины, даже женатые, вовсю отговаривали холостяков от рокового шага на порог ЗАГСа (сказывалась, наверное, солидарность древних неандертальцев). Женщины же, напротив, всеми силами уговаривали подруг заарканить себе добытчика.

Сама Галя не то чтобы не хотела «добытчика», просто ее совсем не прельщала мысль о том, чтобы знакомиться с кандидатом на эту роль посредством подруг. Это казалось ей глупым и неестественным.

«А как тебя еще с кем-нибудь познакомить? — вопрошала со вздохом Оксанка. — Конечно, можешь знакомиться сама. Но ты ведь живешь по принципу «с незнакомыми не знакомлюсь».

Если у себя на работе Галя еще как-то держала «оборону» от посягательств на свою девичью свободу, то дома… Дома это удавалось с большим трудом. И все из-за бабушки.

С бабушкой Галя прожила всю свою жизнь. Мать свою она не помнила, а отец, сын бабушки, погиб в автокатастрофе, когда Галя была совсем маленькой. По скупым объяснениям бабушки она поняла, что мать после гибели отца «покатилась по наклонной плоскости, спилась и куда-то уехала». Бабушка явно не хотела говорить на эту тему, и Галя решила, что в то время отношения между тремя родными ей людьми были весьма сложными. Если Галя настаивала на разговоре, бабушка сердилась. «Нечего ворошить прошлое, деточка. Все давно прошло и быльем поросло. Не береди душу старухе», — говорила она.

От отца и от матери остались немногочисленные фотографии, по которым можно было понять, что они были красивой парой. Но не больше. Эта недосказанность всегда беспокоила Галю. Но не бабушку, которая, судя по всему, старалась забыть то, что тогда происходило. Забыть и похоронить вместе с собой. «Живи и не оглядывайся назад, — твердила она. — Не забивай свою голову глупостями. Лучше давай я тебя с одним парнем познакомлю. Сын племянницы моей хорошей приятельницы. Очень приличный мальчик».

В последние несколько лет бабушка только и делала, что устраивала дома «нечаянные» смотрины, на которых Галя чувствовала себя не просто неловко, а чудовищно неловко. «Приличные мальчики» были самого разного достоинства и возраста. Один раз очень хорошая приятельница бабушки приволокла своего сорокалетнего сынка. Сей индивидуум носил бифокальные очки, обладал длинной сальной шевелюрой и демонстрировал желтые лошадиные зубы, когда глупо хихикал над немудреными шутками старушек, старавшихся развеселить «молодых». То, что он никогда не был женат, преподносилось свахами как значительное достоинство, но для Гали это достоинство терялось на фоне мелких недостатков «жениха».

После того сватовства Галя стала более спокойно относиться к причуде бабушки. Все-таки хоть какое-то развлечение для нее и ее подружек.

Вот и сейчас, придя домой после работы, Галя поняла, что ее ждет очередной «жених». Последние «смотрины» состоялись полгода назад, и Галя уж забеспокоилась о том, что бабушка задумала что-то новенькое и неожиданное. Но теперь было очевидно, что беспокоиться не о чем.

В прихожей висели чужие пальто, а на полу аккуратно стояла незнакомая обувь. Среди обуви Галя заметила мужские туфли. Туфли были выбраны явно не по сезону, но «жених», по всей вероятности, ради знакомства решил пожертвовать своими ногами для большей презентабельности.

В зале раздавался нестройный гул голосов и стук чайных чашек. «Смотрины» были в самом разгаре.

Галя усмехнулась и тихонько пошла в ванную. Там умылась, поправила прическу, свитер и вздохнула.

В этот момент Галя поняла, что устала. Устала играть в эти бабушкины игры. Все это было так глупо, так… по-опереточному нелепо.

Она присела на край ванны.

Ей так хотелось в этот вечер забраться с книжкой Мережковского в кресло, включить уютный торшер, накрыться пледом и просто спокойно почитать, отвлечься от боли и крови, которые видела на работе.

Может, так и поступить? Просто уйти в свою комнату?

Бабушку это шокирует. «Как, Галочка? Ты не поздороваешься с нашими гостями?»

Галя снова вздохнула.

Делать нечего.

— Что ж, женишок, «иду на вы», — произнесла она, посмотревшись в зеркало. — Лечу, как на крыльях. Мы поженимся, проживем сто лет и умрем в один день.

В зале горели все лампы, даже большая люстра под потолком, чего бабушка ради экономии электроэнергии никогда не допускала. За исключением, конечно, вот таких случаев.

А «случай» сегодня привел к ним в гости маленькую пухленькую Нину Филипповну, очень старую приятельницу бабушки, советчицу и вечную спутницу в прогулках, высокую и худую Афродиту Егоровну, тоже приятельницу, еще одну женщину лет пятидесяти, но которую Галя не знала, и молодого человека (кто бы мог сомневаться!).

— А вот и наша Галочка, — сразу напевно произнесла бабушка, поднимаясь со своего места. — У нас гости, Галочка.

— Я вижу, — усмехнулась она, пристально разглядывая молодого человека (этот прием она взяла на вооружение, используя свой богатый опыт из прошлых «смотрин»; под таким взглядом женихи обычно конфузились, краснели и уже не так активно расфуфыривали перышки).

Этот молодой человек (лет тридцати пяти, как на глазок по лысине определила Галя) не был исключением. Он немедленно отвел взгляд и погрузил губки в чай, которым его потчевали добровольные свахи.

Молодой человек был при полном параде, делавшем его похожим на работника похоронного бюро. Выражение лица соответственное — торжественно-решительное, с примесью грусти и обреченности.

— Что же ты стоишь в дверях? — изумленно спросила бабушка.

— Присаживайся, Галочка, — подхватила Афродита Егоровна, при каждом удобном случае (да и при неудобном тоже) любившая повторять, что «помнила Галюню во-о-т такой крохотулечкой».

— Попей с нами чаю, — добавила Нина Филипповна.

Хотя сценарий был незамысловат, но все «свахи» придерживались его, как партия своей генеральной линии.

— Что отмечаем? — спросила Галя, усаживаясь за стол (как бы невзначай ей оставили место рядом с молодым человеком).

— Да так, собрались на огонек, — хитро сверкнув глазами, ответила Афродита Егоровна, видимо, взявшая сегодня на себя роль «ведущей». — Бери вот тортик… Николай, что же вы? Поухаживайте за Галочкой.

Молодой человек поспешно поставил свою чашку на блюдце и принялся неловко кромсать и так уже разрезанный на части торт в центре стола. Судя по всему, Николай был не жадным человеком, потому что на Галиной тарелке оказался до неприличия огромный кусок.

— Вообще-то я на диете, — заметила она.

— Ах, эта молодежь! — со смехом отозвалась бабушка, поправляя огромный бант, притаившийся где-то под ее ухом. — Что за мода мучить себя голодом? Нынешние девочки, на мой взгляд, слишком уж увлекаются всеми этими диетами. Конечно, воздержанность полезна, но не до такой же степени!

Приятельницы согласно закивали головами.

— В наше время ценили девушек в теле. Не полных, но и не худых, как гладильные доски, — перехватила инициативу в разговоре Афродита Егоровна и радостно добавила: — А я помню, какая ты была пухленькая в детстве. Такой прелестный ребенок. Щечки, как налитые яблочки.

«Началось», — с тоской подумала Галя, продолжая улыбаться.

— Да! Мы же вас не познакомили! — подхватилась Нина Филипповна. — Это Татьяна Михайловна, моя двоюродная сестра. А это ее сын Николай. Николай работает в органах… — последнюю фразу Нина Филипповна прошептала, как актеры на сцене, которые шепчут так, чтобы их услышали на галерке.

— Очень рада, — кивнула молодому человеку Галя.

— Я тоже, — слабо улыбнулся Николай и неожиданно для всей честной компании встал. — Что ж, думаю, мне пора.

— Как? — вырвалось почти у всех «свах» одновременно. Вероятно, они не ждали такого поворота событий. Обычно приговоренный к смотринам «жених» обреченно высиживал до конца спектакля.

Это приятно удивило Галю. «Жених» сбегал сам, избавив ее от необходимости провести вечер, увертываясь от идиотских намеков «свах» и краснеть от подробностей своего счастливого детства.

— Да, да, уже пора, — решительно повторил Николай, пробираясь к двери. — Что поделать, совсем нет времени. Приятно было с вами пообщаться, дамы.

Чувство благодарности подвигло Галю на неожиданный для нее самой шаг.

— Я вас провожу, — предложила она.

«Свахи», намеревавшиеся стать грудью у двери, растерялись и отступили.

— Может, все же посидите еще, чайку выпьете? — агитировали они, не препятствуя, однако, «молодым» одеваться.

Но Николай уже откланялся и вышел на площадку. Кумушки в это время вцепились в Галю и наперебой нахваливали беглеца.

— Не пьет, такой хозяйственный… — шептала бабушка.

— Починит, что хочешь… — вторила ей Афродита Егоровна.

— Был женат, но сейчас в разводе… — сообщала Нина Филипповна.

— Детей нету, так что алименты не платит.

— И зарабатывает хорошо…

— Очень серьезный…

— Как у Христа за пазухой…

— Своя квартира и машина…

Галя с огромным трудом вырвалась из цепких рук «свах». Через минуту она вошла в лифт с Николаем.

— Не надо меня было провожать, — сказал он с улыбкой.

— У нас осенью раскопали котлован, да так и забыли закопать. Я бы себе не простила, если бы вы в него попали.

— Других женихов вы тоже спасали от коварного котлована?

— Нет… то есть откуда вы знаете, что были другие? — со смехом спросила она.

— Дав себя уговорить сопроводить маму в гости и увидев это почтенное собрание, я сразу все понял. И давно милые дамы развлекаются таким образом?

— Достаточно давно, чтобы научиться воспринимать все это с изрядной долей юмора.

Они вышли из подъезда в ночь.

— Ценное качество, — сказал он. — Хотя, признаться, в какой-то момент я почувствовал себя жутко неловко. Мама накануне разыграла недомогание и буквально завлекла меня в эту квартиру.

— Глупо все это, правда?

— Глупее не придумаешь. Вы меня извините…

— Мне не за что вас извинять, — прервала его Галя. Какое-то время они шли молча, стараясь не поскользнуться на обледеневшем за вечер тротуаре.

— Скажите, а почему вы все-таки решили меня проводить? — спросил Николай.

— Из чувства благодарности, — призналась Галя.

— А, понимаю. Интересно, что было бы, если бы я остался?

— Ну, вас бы ждал увлекательный рассказ о том, как я училась, как болтала в детстве разные глупости, пела, читала стишки, и какая из этой девочки выросла замечательная девушка. Как я прекрасно готовлю, штопаю носки и так далее. Потом они бы устроили мне перекрестный допрос с целью продемонстрировать вам мою эрудицию, заставили бы нас обоих доесть торт и потанцевать. А после стали бы дружно уговаривать меня проводить вас до остановки.

— И вы бы, конечно, отказались?

— Угадали.

— Ну, вам повезло. На этот раз до остановки меня провожать не надо. Вон моя машина припаркована.

— Вы такой необычный «жених», что я, так и быть, провожу вас до машины.

— Не возражаю, — засмеялся Николай.

Они снова пошли молча.

— Вы правда служите в милиции? — поинтересовалась Галя, только бы заполнить неловкую паузу.

— Не совсем.

— То есть?

— Скажем так, я работник одного из отделов ФСБ.

— Бо-о-же, — протянула она полууважительно, полунасмешливо. — Какой интересный «жених» мне попался сегодня.

— Х-м, в этой роли выступать мне еще не приходилось.

— Роли «жениха»?

— Нет, в роли попавшегося. Обычно попадаются мне.

Они оба рассмеялись и подошли к припаркованному «ауди».

— Что ж, Галя, приятно было пообщаться, — он протянул ей руку.

Она протянула свою, но Николай неожиданно притянул ее к себе и сцепил руки у нее за спиной.

— Вы что делаете? — изумленно спросила она.

— Я просто подумал, что нам, возможно, стоит продолжить знакомство. Мы свободные молодые люди. Можем распоряжаться собой… Как ты на это смотришь?

— Мы уже на «ты»? — усмехнулась она.

— Это церемонии для бабушек.

— А вам не… кажется… что вы… ускоряете события? — пыталась вырваться Галя.

— Скорость — ритм современной жизни. Все мы ужасно спешим.

— Вот и спешите себе на здоровье. Только без меня.

— Почему?

— Потому что нам не по пути.

— Ты в этом уверена?

— Более чем! — начала уже злиться Галя.

— Сколько тебе лет, дурочка? 25? И ни одного мужика на горизонте. Не скучно?

— До этого не скучала.

— Неужели?

— Слушайте, вы… карманный Казанова, у вас манеры не сотрудника органов, а как раз наоборот. Отпустите меня, и разойдемся с миром…

Его губы впились в ее так неожиданно, что Галя на некоторое время даже опешила. Потом все же изловчилась, оттолкнула его и хлестко ударила по щеке ледяной ладонью. А пока он не опомнился, схватила валявшийся под ногами кусок кирпича.

— Катитесь-ка, Николай, отсюда, иначе я пульну в вашу драгоценную машинку вот этим предметом.

— Ладно, ладно! — примирительно поднял он руки и отпер замки. — Все, я уже уезжаю.

— Вот и уезжайте, — тяжело дыша, кивнула Галя.

— Хочу только сказать, что ты с таким характером до бабушкиного возраста досидишь в девках.

— И досижу. Только вас это не касается.

— А может, все же сядешь?

Галя размахнулась.

— Эй, полоумная, я пошутил! Все, уезжаю. Вот дура…

Только когда «ауди» отъехал, Галя отбросила кирпич и поправила сбившийся платок.

«Аферист чертов, — думала она, возвращаясь домой. — Спасибо, бабушка, удружила мне вечерок. Незабываемые ощущения. Места для поцелуев. Хотя я тоже хороша. Нечего провожать по ночам незнакомых мужиков».

Войдя в квартиру, она сорвала пальто, платок, сапоги и сразу прошла в свою комнату.

Почти следом в дверь заглянула бабушка, совещавшаяся все это время с остальными «свахами».

— Ну, как он тебе, деточка?

— Ничего, — пожала Галя плечами, стараясь не выдать раздражения.

— Ничего? — удивилась бабушка. — Такой приятный молодой человек. С опытом…

— Да, чего-чего, а опыта у него не отнимешь.

— Что такое? Он тебе не понравился?

— Нет, что ты. Я от него в восторге. Любовь с первого взгляда. Завтра идем в ЗАГС.

— Как? Так скоро? — ужаснулась бабушка, приложив руки к груди.

— А чего ждать? Мы могли бы ребеночка сделать прямо сегодня, на заднем сиденье его машины. Жаль только, на улице прохладно.

Бабушка помолчала некоторое время, переваривая услышанное, потом сказала:

— Все ясно. Он тебе не понравился.

— Бабуля, можно я попрошу тебя об одной вещи?

— Да, деточка, — испуганно пролепетала Зоя Даниловна.

— Никогда больше не устраивай всего этого. Никогда. Хватит. Достаточно. Я сыта по горло «женихами». Все!