На следующий день Андрей позвонил по известному ему телефону, но никто не снял трубку. Он сел в метро и вышел на Менделеевской. Нашел дом на Лесной улице. Поднялся. Позвонил.

Дверь открыла румяная девица с хитрым блеском в глазах.

— Оля здесь живет?

— Ой, а вы — Андрей? — поинтересовалась девица, разглядывая его.

— Да.

— Вы знаете, она уехала.

— Как уехала? — опешил он.

— Еще вчера вечером. Почти сразу, как вернулась.

Андрей развернулся и ринулся по лестнице вниз.

— Подождите! — донесся вопль сверху. — Она вам письмо оставила!

Он вернулся и получил обычный конверт со своим именем.

Девица ловила нескромным взглядом каждый его жест, подмечала выражение лица. И как Андрею ни хотелось немедленно приступить к чтению письма, он счел за благо поблагодарить и удалиться в более укромное место.

«Милый Андрюша!

Если бы ты знал, как мне не просто далось это решение, но оно было необходимо для нашего общего блага.

Я отлично понимаю, что твоя мать против наших отношений. Это немаловажный факт, однако не решающий. Твое будущее — вот что главное. Я не могу ставить его под угрозу.

Я люблю тебя, милый, и поэтому должна пожертвовать возможностью постоянно быть рядом с тобой, видеть тебя. Когда все кругом так зыбко и неустойчиво, лишь в одном я уверена — в том, что люблю тебя и что мы будем вместе. Иначе в этой жизни вообще нет никакого смысла.

Когда к тебе попадет это письмо, я уже буду далеко. Уезжаю до занятий к бабушке.

Милый, у нас много времени и нам некуда спешить. Всеми душевными силами желаю, чтобы ты не забыл меня. А я никого и никогда, уверяю, не смогу полюбить так, как люблю тебя.

Прошу, прости, любимый, но иначе я не могу.

Целую, обнимаю крепко.

Оля.»

Письмо походило на завуалированное слезное прощание. Он перечитал его еще раз. В душе пустота и отчаяние. Она все поняла. Она все чувствовала. И приняла решение. Сама. Избавив его от мучительного выбора, от изломанной судьбы, которую готовила ему мать в случае неповиновения. Мать «подсчитала» его «убытки» с бескомпромиссностью жесткого и ловкого игрока, не оставляющего никаких надежд тем, кто садится играть с ним за одним столом.

И сегодняшний его визит к Оле — не есть ли отчаянная попытка сделать «хорошую мину при плохой игре»? Ведь он намеревался говорить с ней о том, что она сделала без его слов.

Андрей чувствовал себя последним негодяем, мерзавцем, предавшим и ее, и свои лучшие чувства, как только возникли первые реальные проблемы. Медленно, но верно он терял самоуважение к себе. И от этого было еще больнее.

Андрей не мог все так оставить. Не мог… И поэтому помчался домой собирать вещи.