Светлана Владимировна не могла уснуть. Она включила во всей квартире свет и просидела у телевизора, совершенно не видя, что происходило на экране, до глубокого вечера. Потом выключила телевизор и взялась за какую-то книгу, не вникая в ее смысл.
Иногда ей казалось, что сын вот-вот придет, и тогда она бросалась на кухню, разогревала ужин, накрывала на стол, припоминая, не забыла ли чего. Потом садилась на табурет и ждала, не замечая скатывавшихся по щекам слез.
Время шло, чайник закипал и выпускал из носика тугой белый пар. Опомнившись, она выключала его, подходила к окну и долго вглядывалась в темноту.
Светлана Владимировна старалась не думать о плохом. Очень старалась. Но слова Олега тяжелыми булыжниками лежали у нее на душе. И эта ноша была так тяжела, что, казалось, еще немного — и придавит ее окончательно, лишит дыхания и чувств…
Наконец, когда все звуки в доме замерли, а гул машин далеко внизу стал редким и почти неслышным, входная дверь открылась, и в квартиру тихо вошел Вадим.
— Вадик! — позвала она из своей комнаты, спешно поднимаясь с дивана. — Ты хочешь кушать? Я только что разогревала ужин…
— Нет, мам, не хочу.
— Сынок, подожди! Боже мой, у тебя же губа разбита! Ты с кем-то подрался? Это те люди, которые звонят?
— Нет, я просто не заметил фонарный столб.
— Вадим, оставь эту неуместную иронию. Я хочу с тобой поговорить.
— Мама, давай потом. Я хочу спать.
— И все-таки мы должны поговорить. Что с тобой происходит? Только не надо говорить, что ничего особенного. Я же вижу: ты сам не свой в последние дни. И ты ничего не говоришь мне. Так нельзя, сынок. Сегодня тебе звонили несколько раз. Тот же мужчина… Я думала, сойду с ума, пытаясь догадаться, что ему от тебя было надо.
— Мама, это мои проблемы, — ответил Вадим жестко, — и я их решу сам. Поняла?
Он сделал попытку пройти в свою комнату, но Светлана Владимировна преградила ему дорогу.
— Я была у Олега. Он сказал мне, что ты должен деньги…
— Вот трепло! — зло процедил Вадим.
— Сынок, ничего страшного. Я могу занять, и мы отдадим этим людям их деньги.
— Ничего страшного?! — завопил он, схватившись за волосы и, словно зверь в клетке, бегая по маленькой прихожей. — Ты можешь занять? Сколько? 10, 20 долларов?
— Вадик… — ошеломленно прошептала она.
— Ну что Вадик?! Что?! Я должен 30 тысяч, мама! Долларов! Долларов! Ты понимаешь это?
— Господи…
Ее поразила не столько сумма, сколько поведение сына. Она раньше никогда его таким не видела. В какой-то момент ей показалось, что перед ней снова ее муж: те же сверкающие злобным бешенством глаза, те же бледные губы, брызгающие слюной, та же порывистость движений. Именно сейчас он удивительно походил на своего отца. Это испугало ее. Но тут Вадим сжался в уголке, обхватил голову руками и заплакал. Он снова стал маленьким беспомощным мальчиком, который нуждался в ней, в ее заботе и ласке.
Светлана Владимировна опустилась на колени рядом с ним и прижала его к себе, поглаживая по волосам.
— Ничего, ничего, сынок, мы что-нибудь придумаем. Обязательно что-нибудь придумаем. Не волнуйся, мой хороший. Мы пойдем в милицию и все им расскажем…
— Какая милиция?! — вновь закричал он, вырвавшись из ее объятий. — Какая может быть милиция? Ты что, совсем ненормальная? Они прибьют меня сразу, как только я выйду из ментовки!
— Вадим, не смей на меня кричать! — надрывно, со слезами в голосе воскликнула Светлана Владимировна. — Господи, да что же это такое… Я же хочу как лучше!
Он молча скрылся в своей комнате, с силой захлопнув дверь.
— Не смей ходить в милицию! Слышишь?! Не смей!
Она тяжело прислонилась к стене и дала волю слезам. Никогда за последние годы ей не было так страшно и так одиноко. Сын отталкивал ее от себя. И говорил так, словно она была виновата в чем-то. Но несмотря на это, она нужна ему. Возможно, он сам этого не понимал.
Сейчас Светлана Владимировна не задумывалась о том, каким образом сын ухитрился задолжать такую астрономическую сумму и куда потратить, однако он нуждался в ее помощи.
Она вытерла слезы, приняв решение, ни минуты не жалея о том, что ей предстояло сделать.
* * *
Утром она действительно не пошла в милицию. Как всегда, поднявшись в полшестого, она отправилась на завод и взяла отпуск за свой счет.
После этого она позвонила Юле.
— Я хочу поговорить с тобой, Юлечка.
— Конечно, Светлана Владимировна. Вы хотите, чтобы я приехала к вам?
— Нет-нет, я сама хочу приехать. Я по делу.
— По делу? Какому делу?
— Это не телефонный разговор. Так я могу приехать.
— Вы знаете, как найти наш офис? Это в центре города.
Юля продиктовала адрес.
Светлана Владимировна поблагодарила ее и повесила трубку. Отойдя от таксофона, она почувствовала, как кружится голова, а ноги становятся ватными. Ей пришлось прислониться стене, чтобы хоть немного перетерпеть головокружение. Внутри нее все дрожало болезненной дрожью, словно холодный ветер смог пробраться под пальто и остудить сердце, повеять холодком на душу.
«Боже милостивый, только не сейчас. Дай мне еще немного времени…» — подумала она с мольбой, сдерживая бессильные слезы.
Через минуту стало легче. Только слабость осталась, как будто негодный зимний ветер забрал с собой большую часть сил.
Она поправила платок и осторожно спустилась в метро.
* * *
Офис агентства по продаже недвижимости, где работала Юля, Светлана Владимировна нашла быстро. Охранник в строгом костюме провел ее в небольшую уютную комнату с мягкими креслами. Здесь же за столом сидела представительная дама, чертам и манерам которой могли позавидовать представительницы любых царствующих семейств. Дама вальяжно разговаривала по телефону, томно закатывая глаза и растягивая окончания слов.
— Ты уверен, что это была я? Нет, я спрашиваю, ты точно уверен? Так вот, я была дома, а не там, где, по твоим словам, ты меня видел… Да, да. Ой, только вот не надо этого, ладно? Я уже сказала… А почему же ты не подошел ко мне? Что? Я была не одна? А с кем же я была? С кем, с кем? Слушай, я от тебя уже устала… Да. Я же сказала, что была дома… Подожди…
Дама прижала микрофон трубки рукой и обратилась к Светлане Владимировне:
— Женщина, я могу вам чем-то помочь?
— Я к Юле, — робко ответила она.
— А, тогда подождите, у нее клиенты, — мимолетно улыбнулась дама и продолжила прерванный разговор: — Короче, я не собираюсь оправдываться…
В это время охранник проводил в комнату еще одного посетителя. Это был мужчина лет сорока, коренастый, с удивительно добродушной внешностью. Он тоже был подвержен печальной участи всех мужчин терять после тридцати большинство волос на голове, но этот недостаток скрашивался короткой военной прической. Он был в джинсах и теплой куртке. Через плечо висела простая сумка.
В какой-то момент Светлане Владимировне показалось, что она уже где-то видела его. Даже не где-то когда-то. Это лицо…
— Добрый день, — сказал незнакомец, остановившись возле стола.
Дама, слушая телефонного собеседника, взглянула на него так, как продавцы советских магазинов смотрели на своих покупателей: равнодушно, презрительно, с томной усталостью в глазах.
— Добрый день, — повторил мужчина.
И вдруг Светлана Владимировна вспомнила, когда видела это лицо. Сразу как-то радостно и задорно стало на душе. Она стала с интересом наблюдать, что будет дальше.
Дама проговорила в трубку:
— Толик, я перезвоню попозже. — Потом обратила свой взор на посетителя, констатировав: — Это опять вы.
— Да, это опять я, как и две недели назад, — широко улыбнувшись, ответил он.
— Я вас узнала, — с холодной ехидностью ответила она.
— И меня интересует только один, вернее, два вопроса. Вам понравились мои картины?
— В принципе, это то, что нам было надо, — неохотно согласилась дама. — Они вполне соответствуют интерьеру офиса.
— Тогда второй вопрос: мне бы хотелось получить за мои работы и…
— Ваша цена?
— По рыночным ценам самая большая картина, — указал он на противоположную стену, где Светлана Владимировна разглядела удивительную по яркости и насыщенности цветом работу (теперь она не сомневалась в своей догадке), — стоит 150. Три остальные по 100.
«Боже мой, Жека, неужели это ты? — с улыбкой наблюдала за ним Светлана Владимировна. — Вспомнишь меня или нет?»
Реакция дамы была более чем сдержанной. Она лениво закурила, порыскала в каких-то бумагах на столе, после чего холодно произнесла.
— Знаете, это слишком дорого. Мы рассчитывали на сумму в пределах ста долларов.
— Позвольте, вы хоть представляете себе, какая это работа, сколько труда я в нее вложил? — нервно усмехнулся посетитель. — Да это окупит разве что краски.
Дама закатила глаза с таким видом, словно к ней приставал попрошайка на улице.
Мужчина же, как видела Светлана Владимировна, вовсе не привык быть в роли просителя. Эта роль явно жала и давила его, будто ботинки на два размера меньше. Он разрывался между желанием уйти и получить заработанное.
— Я вас прекрасно понимаю, — строгим речитативом произнесла дама, — но и у нас есть определенные запланированные расходы, которые я не в силах менять по своему усмотрению…
В это время из кабинета вышли несколько мужчин и следом за ними Юля. Она увидела Светлану Владимировну и, улыбнувшись, пригласила зайти.
— Юлечка… — тихо сказала Светлана Владимировна и что-то зашептала ей на ухо.
Юля взглянула на посетителя, несколько раз кивнула и сказала:
— Ничего, мы это сейчас уладим. — После чего обратилась к даме: — Виктория Павловна, будьте так добры, расплатитесь с Евгением…
— Ивановичем, — подсказал незнакомец.
— Да, с Евгением Ивановичем из нашего фонда на непредвиденные расходы. У нас здесь, кажется, не контора Гобсека.
— Юлия Викторовна, но ваш отец…
— Я сама решу с отцом эту проблему, хорошо? — ласково улыбнулась Юля.
Но эта улыбка заставила даму густо покраснеть. Она порывисто открывала маленький сейф у себя под боком, когда Светлана Владимировна входила в кабинет Юли.
И еще Светлана Владимировна с удовлетворением почувствовала на себе пристальный взгляд посетителя.
— И прошу нас со Светланой Владимировной не беспокоить. Мы будем сплетничать, — с радостной доверительностью сообщила Юля, закрыв дверь. — Виктория Павловна дрожит над кассой фирмы, как над своим собственным кошельком, — пояснила со смехом Юля. — Вам кофе или чай, Светлана Владимировна?
— Нет, нет. Если можно, я бы выпила простой воды.
Юля заметно нервничала, и это сразу бросалось в глаза. В ее движениях появилась неловкость и суетливость одновременно, словно она чувствовала свою вину за что-то.
Пока она наливала минералку в стакан, они обе молчали, что тоже было странно. Обычно Юля всегда находила тему для непринужденной беседы.
— Спасибо, — поблагодарила Светлана Владимировна, взяв протянутый стакан. — Юлечка, я знаю, что ты с Вадимом… хорошие друзья. Поверь, меня это только радовало. Ты прекрасная девочка, а я своему сыну хочу только хорошего. Так всегда было. Поэтому ты поймешь меня… Дело в том… дело в том, что Вадик… у Вадика неприятности.
— Я знаю, — покраснев, сказала Юля.
— Знаешь?
— Да. Он рассказал мне сам.
— Тогда тем более ты все сразу поймешь. Он должен деньги каким-то людям. Они требуют их отдать. — Светлана Владимировна глубоко вздохнула и продолжила, будто окуналась в холодную воду: — Я хочу продать квартиру. Как быстро это можно сделать?
— Продать квартиру? — изумилась Юля. — У вас есть… еще одна квартира, где вы могли бы жить?
— Да… То есть нет. Но это не проблема, — преувеличенно бодро сказала она. — От завода мне могут дать комнату в общежитии. Как-нибудь выкрутимся…
— Я… я не знаю, что вам сказать, — ошеломленно произнесла Юля.
— Ведь это моя квартира, и я могу делать с ней все, что захочу.
— Да, но…
— Юля, я прошу тебя мне помочь. Я могу обратиться только к тебе. Сейчас столько пишут про то, как обманывают с квартирами…
— Светлана Владимировна, во-первых, на это надо время. Во-вторых, за вашу квартиру мы вряд ли сможем получить такую сумму, которая вам нужна.
— Я у кого-нибудь займу. У меня есть знакомые… — Светлана Владимировна достала из сумки платок и быстро смахнула набежавшие слезы. — Правда-правда, они могут помочь…
«А что будет потом?» — казалось, этот вопрос повис в воздухе. И это был один из тех вопросов, на которые не хотелось отвечать.
— Может, есть какой-то другой выход? — осторожно спросила Юля.
— Нет. Я уже все решила. Сейчас это важнее всего. Ты поможешь мне, Юля? — Это была не просьба, это была мольба, крик, надрывная боль, которую невозможно было не почувствовать.
Юля смотрела на эту женщину так, словно впервые ее увидела. Если бы она могла, то решилась бы на такой же поступок… ради Вадима. Более того, Юля чувствовала, что не может оставаться в стороне, как бы ни взывал к ней разум. В какой-то момент ей казалось, что она его ненавидит из-за его обидных слов, но его последний поцелуй, словно крик гладиаторов: «Ave caesar imperator! Morituri te salutant!» тревожил душу, не давал покоя, отзывался горечью жалости. Именно той Жалости, которая бывает иногда равна любви.
Однако она не знала, чем помочь конкретно. Разве что действительно продать квартиру…
«И выставить ее на улицу, — тут же мелькнула мысль. — Черт бы тебя побрал, Вадик! Тебя и твои пустые амбиции!»
А может, стоило бы обратиться к отцу? Но тридцать тысяч… Он тут же заговорит о гарантиях, о сроках.
Юля была разумной девушкой. Она знала отца и не питала по поводу его ответа никаких иллюзий. Однако что-то придумать было надо…
— Светлана Владимировна, я сделаю все, что будет в моих силах, но повторяю, продажа квартиры — дело не двух-трех дней, — сказала Юля.
— Я верю тебе, — кивнула со слабой улыбкой Светлана Владимировна и вышла.
Она несколько последних минут боролась с ужасающим головокружением и стеснением в груди. Странная тупая боль отдавала в ключицу и мешала вздохнуть в полную силу.
Выйдя на улицу, ей показалось, что стало немного легче, но тут в глазах появились маленькие разноцветные точки. Такие она видела, когда в детстве сильно нажимала пальцами на глазные яблоки. Тогда точно так же темнело все вокруг, и появлялись эти красивенькие маленькие точки. Но они исчезали через несколько секунд, тогда как эти точки продолжали неистовствовать, заполняя собой все ее сознание…
— Ой, женщине плохо! — воскликнул кто-то совсем рядом.
— Да пьяная она, небось…
— Нет, точно плохо.
— Помогите человеку! Вызовите «скорую»! Света, ты принимаешь какие-то лекарства? — сквозь шум в ушах услышала она мужской голос и почувствовала крепкие руки. — Света, Светочка, держись…
Лекарства… лекарства…
«Как глупо…» — подумала она, теряя сознание.
* * *
— Не смей бросать трубку, парень, — услышал Вадим, как только ответил по телефону.
— У меня еще есть время! — почти прокричал он.
— Есть, есть, — согласился его собеседник. — Но не думаю, что ты используешь его для того, чтобы собрать деньги.
— У меня есть время, — тупо повторил Вадим.
— И что с того?
— Еще два дня!
— Парень, у тебя нет никаких шансов отдать долг. Абсолютно никаких. Но долг отдавать надо, так? Карточный долг — прежде всего. Это святое. А если не можешь… Что ж, я расскажу тебе, что произойдет в этом случае. Ты попадешь в руки ребят, которые обожают мучить людей. Они поймают тебя, отвезут в какое-нибудь глухое местечко, где уже все будет приготовлено: костерок там, разные ножички, щипчики, шипы, крючки и так далее. Не буду перечислять тебе весь их арсенал. Они испытывают невероятное наслаждение от того, как человек страдает. Ты не издашь ни малейшего звука, потому что рот они тебе заклеют липкой лентой. Возможно, тебе повезет, и ты станешь главным героем нелегального фильма для садистов и прочих извращенцев. Конечно, кассета с твоими мучениями вряд ли соберет такую сумму, чтобы покрыть твой долг, но все же людям, которым ты должен, это будет хоть каким-то утешением.
Вадим в ужасе метался по квартире. Он и желал бы бросить трубку, даже разбить телефон, но собеседник цепко держал его внимание, словно удав гипнотизировал кролика, порабощая и подчиняя себе ужасающей картиной того, что может случиться.
— Но, честно говоря, мне тебя жалко, — продолжал собеседник с тяжким вздохом. В его голосе звучали интонации телеисторика Радзинского. — Правда, жалко. Но так уж сложилась судьба. Однако ты еще можешь выбрать. Потом будет поздно.
— Выбрать что? — дрожащим голосом поинтересовался Вадим, уже догадываясь, что имел в виду собеседник.
— Смерть. Только от тебя зависит, как ты умрешь. Легко или перед смертью испытав такие страдания, о которых не знают даже грешники в аду…
Вадим отбросил трубку, как ядовитую гадину. Потом схватил телефон и со всего размаху швырнул его на пол.
Страх проник в каждую клеточку его тела, в каждый уголок души. Страх давил его, сочился из него липкой гадостью, от которой не было никакой возможности очиститься.
Вадим побежал в ванную и сунул голову под ледяную струю воды.
Постепенно он успокаивался.
Легкая смерть…
Легкая смерть…
Легкая смерть…
Только спустя минуту он понял, что сам шепчет эти слова, как заклинание, как спасительную мантру.
Легкая смерть…
Взгляд его упал на бритву со сменным лезвием, лежавшую на полочке перед зеркалом.
Легкая смерть…
Был ли у него выбор? Никакого. Была ли у него надежда? Ни малейшего проблеска.
Продолжая смотреть на бритву, он включил горячую воду и начал раздеваться…
* * *
Светлана Владимировна вырвалась из мрака, как будто выскочила на поверхность с большой глубины.
Первое, что она увидела, — это лицо какого-то мужчины. Он держал ее за руку и с нежностью смотрел ей в глаза. Так на нее смотрел только отец.
Лицо мужчины показалось ей знакомым, но она не могла понять, где его уже видела.
— Тань, она пришла в себя, — услышала Светлана Владимировна женский голос. — На диабетическую кому не похоже. Наверное, пароксизмальная тахикардия или групповая экстрасистолия.
— Вколи ноль пять атропина… Включи воздух. ЭКГ готова?
— Сейчас…
— Мужчина, что она принимала?
— Я не знаю.
— А вы ей кто?
— Просто знакомый.
«Значит, я должна его знать», — подумала Светлана Владимировна, легонько сжимая его руку.
— Все будет хорошо, Светочка. Тебе помогут…
— Спасибо, — прошептала она сухими губами, ощущая мягкое покачивание машины. Сейчас ей было хорошо и спокойно. Тихо и спокойно…
* * *
Юля приехала в свою квартиру и устало захлопнула дверь. Она только что вернулась из больницы скорой помощи, куда отвезли мать Вадима после того, как она упала в обморок буквально на крыльце их офиса. Слава богу, что рядом оказался этот Евгений Иванович, который не растерялся и даже вызвался сопровождать Светлану Владимировну до больницы.
До самого Вадима Юля так и не смогла дозвониться. Телефон у них дома не отвечал. Видимо, Вадим снова бродил по городу.
Юля подошла к холодильнику и налила себе полный стакан апельсинового сока. После чего в задумчивости присела на широкий диван.
Несмотря на свою кажущуюся легкомысленность, она привыкла быстро искать решение возникающих проблем. Любых проблем. Этому ее с самого детства учил отец, бывший военный, сфера интересов которого резко поменялась после развала Союза. Отец больше не желал служить государству, которое плевало на него самого и на нужды его семьи. Нищенское денежное довольствие, ненормированный рабочий день, бесконечные дежурные наряды и хамство начальников положило конец его терпению. Он открыл собственное дело. Хотя не обошлось без шишек и проколов в первое время, но он выкарабкался.
Конечно, у них были деньги, но Юля отлично понимала, что отец не даст ни рубля человеку, проигравшему в карты. Сам он никогда не играл ни в лотереи, ни в казино, предпочитая работу, а не праздное времяпрепровождение, свойственное многим нуворишам, сколотившим свои состояния темным и извилистым путем.
Но она должна была что-то предпринять.
А для начала следовало бы узнать подробности того, что произошло с Вадимом. Сам Вадим не удосужился посвятить ее в детали.
Через минуту Юля достала из своей рабочей сумки электронную записную книжку и ввела поиск слова «Олег Климов». На маленьком экране почти сразу появилось это имя и номер телефона.
Еще через минуту она уже говорила с Олегом, который, судя по звукам, раздававшимся из телефонной трубки, отлично проводил время в ночном клубе.
— Олежка, привет. Это Юля. Как у тебя дела?
— Клево! — гаркнул он.
— Слушай, ты не знаешь, где Вадим?
— Понятия не имею! — слышалось восторженное. — И, честно говоря, знать не хочу!
— Светлана Владимировна в больнице, а я никак не могу найти его.
— Тетя Света? — он переспросил это таким тоном, что Юля сразу представила, как он перестал танцевать и прикрыл ухо ладонью, чтобы лучше слышать. — Что с ней?
— Не знаю, что-то с сердцем. Слушай, ты не мог бы подъехать ко мне?
— Прямо сейчас?
— Да, желательно. Мне надо обсудить с тобой кое-что.
Какое-то время в трубке слышался только грохот музыки, потом он ответил:
— Хорошо, еду. Только куда?
Юля назвала адрес и пояснила, где находится дом.
— Да, знаю, — выслушав Юлю, сказал Олег.
Юля познакомилась с Олегом еще до Вадима. Этот бойкий молодой человек, тогда еще старшеклассник, не по возрасту самонадеянный, имел наглость пригласить ее в ресторан с соответствующими намеками на «продолжение знакомства». Вежливый и настойчивый отказ Юли его нисколько не смутил. Юный наглец продолжал свои поползновения до тех пор, пока она не излила свои симпатии к появившемуся Вадиму. Вначале Вадим и Юля были связаны этим обоюдным желанием утереть нос «малолетке», а потом случилось то, что случилось. Юле оказался по душе немногословный Вадик. Они прекрасно проводили время в ее квартире. А потом… Потом Вадим стал отдаляться. Глупый дурачок, он зациклился на мысли о деньгах, словно в мире, кроме них, больше ничего хорошего не существовало.
Но она поняла это только сейчас и теперь жалела, что они так мало говорили на эту тему. Впрочем, ей самой было неловко заводить разговор о деньгах, об их весьма различном финансовом положении. Из-за этой неловкости она придумала себе имидж «самостоятельной девушки».
Вскоре в дверь позвонили. Взглянув на экран домофона и убедившись, что это Олег, она открыла.
— Проходи, располагайся, — сказала она просто. — Ты что-нибудь будешь? Чай, кофе?
— Пивка я бы выпил.
— Пивка у меня нет, — покачала она головой, — но, думаю, чашка чая тебе не повредит. У меня в холодильнике еще кусочек торта есть.
— Ладно, — милостиво согласился Олег, раскинув руки на диване и осмотревшись. — А ты неплохо устроилась.
— Ты так считаешь? — усмехнулась она, заходя за кухонную стойку и включая электрочайник.
— Очень удобно, рационально и уютно. Честно говоря, я себе так и представлял твое жилище. А спальня за этой дверью?
— Так я тебе и сказала.
— Что, гостю уже и спросить нельзя?
— Для гостя ты ведешь себя несколько нагловато. Тем более, что я знаю, какие гнусные мыслишки постоянно крутятся в твоей юной голове, — ответила она.
— Эти мыслишки крутятся в голове у большинства населения планеты, так что по этой части я не являюсь белой вороной.
— Не сочти за труд оставить пока свою мужскую эгоцентричность, — попросила Юля, ставя перед ним тарелочку с тортом, — и попробовать помочь мне немного.
— А почему я, собственно, по-твоему, сюда примчался, бросив двух классных девчонок в самый разгар веселья?
— Ладно, ценю твою жертву, — кивнула она. — Насколько я поняла, ты не слишком переживаешь из-за того, что Вадим попал в плохую историю?
— Он сам виноват, — беззаботно откликнулся Олег, поглощая торт, не дожидаясь чая. — И этот дурак еще попросил у меня тридцать тысяч. Вообще тронулся! Где я ему такие деньги возьму? Ну пару сотен — куда ни шло. У меня же предки не «Клондайком» заведуют в конце концов. А вот Свету жалко. Она же меня практически вместе с Вадимом и воспитала. Тамарка с отцом в Турции да на рынках целыми месяцами пропадала, а я у нее уроки зубрил, — Олег даже забыл про торт. По всей видимости, происшествие со Светланой Владимировной его действительно огорчило.
— Мы должны помочь ей и Вадиму, — сказала Юля решительно.
— Как? — изумился Олег.
— Для начала расскажи мне все, что тебе говорил по этому поводу Вадим. Каким образом он оказался должен такие деньги, и что это за люди?
Пока он рассказывал, она заваривала чай. Мысли ее работали четко, как шахматная компьютерная программа. Она просчитывала любой возможный вариант, который следовало использовать с максимальной пользой.
В кассе фирмы наберется до пяти тысяч баксов, лично у нее лежит без дела две тысячи. Итого — семь. Мало. Но это лучше, чем ничего.
— Нам надо помочь ему, — повторила она. — Сколько у тебя найдется?
— Что? Ты сдурела? Тридцать кусков!
— У меня есть семь. Можно еще машину продать…
— Ты точно сумасшедшая!
— Так сколько?
— Тысяча, — буркнул Олег. — Но ему я и паршивого бакса не дам!
— Он ведь твой друг, — укоризненно заметила Юля. — Или у твоей дружбы есть какие-то строгие границы, за которые ты уже не переступишь?
— Представь себе — да! — зло воскликнул он. — Всему есть границы. Всему ДОЛЖНЫ быть границы? И ты сама это прекрасно знаешь. Вадик с легкостью их переступает и думает, что так и надо. Его всегда поддержат, пожалеют, вызовутся помочь. И теперь, когда он со всего маху ступил в вонючую кучу дерьма, я буду последним, кто бросится к нему с чистым платочком, чтобы отскрести это дерьмо с его ботинок.
— Мне кажется, такое может случиться с каждым…
— Конечно! Тогда по городу носились бы толпы людей, рвя на себе волосы.
— Я не договорила… Я хотела сказать, что такое может случиться с каждым, и именно в этот момент можно узнать, кто чего стоит…