В декабре 2014 года мы начали мониторинг суицидов российских (и шире – постсоветских) ЛГБТ-подростков. Поводом для отдельного исследования послужил диалог на суде 29 декабря 2014-го между защитником Лены Климовой адвокатом Дмитрием Бартеневым и свидетелем – он составил протокол об административном правонарушении – Андреем Бариновым, замначальника отдела надзора в сфере массовых коммуникаций Управления Роскомнадзора по Центральному федеральному округу.

Бартенев. Знаете ли вы, что в проект обращаются подростки с мыслями о суициде? Что проект занимается в том числе предотвращением самоубийств?

Баринов. Это со слов подростков, а это, может, еще и не подростки пишут.

Бартенев. Давайте верить в добросовестность сторон. Это письма подростков. И они говорят о суицидальных мыслях.

Баринов. А где доказательства? Покажите мне, где эти самоубийства?

Наш архив пока совсем мал: около трех десятков историй и несколько имен. Мы включаем в него и тех, кто покончил с собой из-за прямой травли, и тех, кто пережил издевательства и угрозы, но не выдержал расставания с любимым человеком, и тех, кто не вынес ненависти, безысходности, беспросветности и постоянного страха «разоблачения».

Здесь вы прочтете истории свидетелей, которые дали нам разрешение на публикацию. Мы благодарим всех, кто согласился обнародовать свои воспоминания или предоставил историю только в закрытый архив.

 

Больнее всего вспоминать о том, как на похоронах его мать устроила спектакль

У меня был один знакомый, назовите его Д. Волшебный, образованный, талантливый, прекрасный мальчик. Окончил школу, окончил институт. Мать сказала, что не будет его содержать, – стал работать. Потом он ей открылся. Посыпались оскорбления. А потом она его выгнала из его же собственной квартиры. После он нашел человека, который стал его семьей. Дальше его отец узнал о квартире и подал на мать в суд. После каждой встречи Д. был не в себе: когда он виделся с матерью, она выливала на него столько грязи, целые вагоны. Прошло примерно полгода, и он не выдержал и покончил с собой.

Знаете, уже шесть лет прошло, а мне до сих пор больно об этом говорить. Больнее всего вспоминать о том, как на похоронах его мать устроила спектакль. Приехала на скорой, падала с ног, говорила: «Д., неужели это ты…» А сама собственного сына своими руками свела в могилу.

 

«Забудь о нем и сиди на месте, таких надо при рождении отстреливать»

Я хотела бы поделиться историей, которая произошла ровно год назад. 20 сентября 2014 года.

Я сама – лесбиянка, живу в совершенно провинциальном и небольшом городе в Сибири, где о подобных вещах и речи идти не может, а если и идет, то уже завтра весь город об этом будет говорить. Я сейчас учусь в 11-м классе, и о моей ориентации люди, которых я с трудом могу назвать одноклассниками, не имеют понятия, так как я вынуждена была поменять школу.

Но ровно год назад в этот день произошла вещь, которая сломала меня. С детства у меня был хороший друг, назовем его М. В классе я общалась только с ним, мы вместе гуляли, плюс ко всему он тоже был в теме: прокололся, что у него в интернете появился друг, который ему очень нравится. Так мы и стали еще и щитом друг для друга, дабы подозрения родителей отбить, притворялись парой, а были как брат и сестра.

Однажды утром он просто не пришел в школу, дозвониться до него я не могла, подумала, спит или еще что, решила зайти после школы к нему. И просто чуть не сошла с ума. Открыла мне его мать, вся в слезах, говорить она могла с трудом, пригласила меня. Я вошла, понятное дело, начала ее успокаивать, но потом успокоить не могли меня. Как оказалось, отец М. уехал в командировку, а мать работала в ночную смену, и дома он был один. Я помню, часов до двух ночи мы с ним говорили по скайпу, он был вполне в хорошем настроении. Утром его мама пришла с работы, М. уже остыл. Он просто взял и вскрыл себе вены.

Я долго не могла понять, но ответ нашелся сам, когда мне пришло сообщение от его якобы «парня», который ему нравился. Я не думала, что такие паршивые люди существуют и что я с этим столкнусь. «Ну что, на одного долбо***а меньше теперь?» – таким был текст сообщения. Как выяснилось, об этом уже знала вся школа. Как? А просто этот «парень» М. оказался обычным ублюдком из другой школы, и дружбу он водил с нашими одноклассниками. Они просто решили «разоблачить» М. и опозорить его на всю школу. На мой вопрос «зачем?» он ответил, что таких нужно травить, как тараканов. Понимаете? Он просто решил опозорить его.

После мать М. отдала мне его телефон, и я первым делом зашла в сообщения, их диалог был примерно таким:

– А твои одноклассники знают?

– Что?

– Что ты гей?

– Нет, им это знать не обязательно.

– Тогда тебе лучше поменять школу :)

И далее было несколько фото этих отморозков, они стояли во дворе М. Целой толпой, утром в школе тоже ходили и суетились, будто ожидая чего-то.

За день до похорон я была в школе, естественно, никакая, подавленная полностью, на следующий день после обеда назначены похороны. Естественно, я начала отпрашиваться, но слова учителя, казалось бы, адекватной и взрослой женщины, повергли в шок: «Зачем? Куда ты намылилась? Забудь о нем и сиди на месте, таких вообще надо при рождении отстреливать». После этого я встала и ушла, через пару дней забрала документы, даже несмотря на то, что было начало года.

Вы скажете, почему он не вызвал полицию, а я скажу, что полиции все равно в большинстве своем. Каждый день в нашей стране унижению, моральному и физическому, поддаются такие, как я и мой друг. Это считается здесь нормальным.

Напоследок хочу сказать, что нужно быть предельно осторожными. Нынешние дети хуже взрослых и готовы глотку перегрызть не таким, как они сами.

На этом все, и всем спасибо за уделенное внимание. Будьте сильными, но осторожными, мы есть, и нас много.

 

Она верила, что родители примут ее

Знала девушку-лесбиянку, которая покончила с собой из-за того, что не была принята в семье. Родители отобрали все средства связи, запретили общаться с психологами, начали активно водить в церковь, думая, что смогут ее изменить. Она не выдержала всего этого.

Мы общались всего несколько лет, но она была чудесным человеком. На тот момент ей было 16 лет, она хотела поступить в театральный колледж в своем городе.

Ее семья была очень верующая, патриархальная. Христиане. Она совершила камин-аут, и с того момента, как бы это ни звучало, ее жизнь превратилась в кошмар. На самом деле она верила, что родители примут ее такой, какая она есть, и не побоялась рассказать им о своем мировоззрении. Она рассказала и о том, что ей нравятся девушки, и о том, что она поддерживает идеи феминизма. Ее отец и раньше бил ее за неповиновение, но начал делать это только чаще и сильнее. Ее стали постоянно водить по врачам, водить в церковь. Запретили общаться, отключили Интернет, отобрали телефон. После нескольких месяцев такой жизни она покончила с собой. Откачать не успели. В то самое тяжелое время мы не общались, только потом я узнала от нескольких общих знакомых, которые были близкими друзьями семьи.

 

У них все только начиналось. И все было так хорошо

Мой друг, когда ему только исполнилось 19 лет, покончил с собой в общежитии универа. Точно никто не может сказать, из-за чего это произошло, но его, как выяснилось, очень прессовали знакомые-гомофобы и очень хотела вылечить мама, которая, как казалось первое время, смогла принять его «инаковость». Случилось это два с лишним года назад.

Мы с ним из одного города и из одной школы, где, собственно, и познакомились. Он чуточку младше меня, поэтому я уехала в другой город учиться на год раньше, после – он поехал в Питер, всегда мечтал об этом. Думал, что там-то его точно ждет свободная жизнь.

Поступил в Политех. Учился, тусовался, встречался с мальчиками. Работал в «Малевиче» одно время, хотел пойти на курсы визажистов. Открылся перед мамой – она у него очень строгая, даже сухая женщина, истово православная. Для нее это был, конечно, шок. Обещала увезти его в Архангельск (это наш областной центр, туда всех в больницы везут), «лечиться». От «этой дури», понятное дело. Потом, после объяснительных бесед и совместного просмотра фильма «Молитвы за Бобби», вроде как стало получше. Мама подуспокоилась. Когда мы виделись последний раз, заметили с подругой не вполне зажившие рубцы на руке – «Я хотел сделать это, но у меня не получилось». Обещал, что больше такое не повторится.

А потом у меня в памяти все идет на перемотке. Его день рождения, я его поздравляю, мы болтаем в скайпе, и он даже улыбается, прошло полмесяца – и его не стало. Он смотрел с другом кино в общежитии, ночью. Сказал, что выйдет на пару минут. И больше не вернулся.

Он никогда не признавался, что ему больно и плохо. Всегда улыбался.

А потом он лежал на кладбище такой синий-синий, было холодно в декабре, и мама захотела похоронить его в деловом костюме и с каким-то ужасным зачесом, он так почти никогда не одевался и уж точно не зачесывался. И его молодой человек так плакал, когда мы говорили с ним по скайпу! И рассказывал, что у них все только начиналось. И все было так хорошо. Но были какие-то стремные знакомые, считавшие себя вправе совать свой нос в чужие дела и в чужую постель. А он такой был нежный и ранимый и все воспринимал так близко к сердцу!

И мне до сих пор кажется, что все это случилось вчера или на прошлой неделе.

 

Что, если бы я подошла тогда к ней и обняла? Что, если бы поддержала?

В раннем детстве общалась с несколькими ребятами, которые сильно издевались над местной лесбиянкой, кстати, премилейшей девушкой. Будучи ребенком, я однажды присутствовала при оскорблениях в ее адрес. Прошло около шести-семи лет, и недавно я узнала о том, что она покончила с собой. Каким путем, я не знаю, но до сих пор стыдно, что тогда ничего не сделала. Может, почвой к самоубийству послужили именно те оскорбления, а я стояла рядом и глазками хлопала. Шестилетняя идиотка… К сожалению, я не могу сказать ее имя, извините, да и, если честно, не четко помню его, фамилию точно уже не вспомню.

Итак, мне было около шести-семи лет тогда. И каждое лето я отдыхала у бабушки в Беларуси. Там я часто гуляла в уютном скверике вместе с компанией мальчишек 10—14 лет. Изредка к нашей компании присоединялись несколько девушек, среди которых была Она. Она была очень симпатичной и смешливой, любила возиться с младшими (ей на тот момент было 15 лет, среди нас самая старшая). Общаться с ней было всегда весело, она выносила журналы, карандаши, фломастеры, ножницы и клей, и мы делали маленькие коллажи на листках бумаги, она часто болтала с нами о школе, рассказывала анекдоты… Она была самым настоящим солнечным лучиком. Но однажды, когда мы гуляли в очередной раз всей компанией, один из мальчиков вдруг задал ей вопрос: «У тебя есть парень?» На что получил ответ: «Нет, но есть кое-кто другой» и загадочную улыбку. После этого мы гуляли, играли в песочнице, лазили по яблоням и забыли о ее ответе.

На следующий день гулять она не вышла. Несколько раз я и моя соседка звонили ей в домофон, но она упорно отказывалась гулять с нами. Мы не понимали, в чем дело, пытались выманить ее, но безрезультатно. Потом к нам подбежали мальчишки и сказали что-то вроде «Вы чего, с этой лесбиянкой общаетесь? А если она вас домой затащит и изнасилует?» Далее смех. Мы с соседкой, признаться честно, струхнули, но все же спросили у мальчиков, откуда у них такая информация. Они ответили, что вчера вечером, когда мы ушли ужинать, они еще продолжали гулять с Ней. После некоторых сомнений она призналась, что она лесбиянка. После этого мальчики очень сильно оскорбили ее (сказали, чтобы она никогда тут не появлялась и вообще сдохла). Мы с соседкой были подавлены, с подобным мы сталкивались впервые, на душе остался осадок, но мы решили забыть. Глупое решение…

Спустя пару дней Она вышла к нам, сообщив, что больше не обижается, такая же веселая, с леденцами в кармане и распущенными русыми волосами – такая, какой была всегда. Но не успела она открыть дверь подъезда, как наши мальчики кинулись на нее, вытащили за руки на крыльцо и стали кричать на всю улицу, что она лесбиянка и хочет, извините, трахнуть всех девушек. Я тогда из девочек была одна, я стояла и просто молча смотрела на нее, как она медленно опустилась на скамейку и заплакала. Мальчики начали оскорблять ее фразами типа «Хочешь во-о-он той девушке сделать куни? Мы же видим, что хочешь! Розовая!». Я стояла рядом и… ничего не делала, даже не подошла, чтобы обнять Ее. Спустя минуту она сорвалась с места и побежала к подъезду, мальчики дернули ее за волосы, она вскрикнула и заплакала сильнее, оскорбления между тем не прекращались. Она заскочила в подъезд – и все. Больше мы ее не видели.

Потом я уехала обратно в Москву. Несколько раз я вспоминала об этом, но детский мозг отказывался воспринимать это.

А теперь, спустя семь лет, мне написали о ее самоубийстве. И теперь мне действительно стало больно. Что, если бы я подошла тогда к ней и обняла? Что, если бы поддержала? Может, этого бы не произошло?! Теперь я понимаю, как ей тогда не хватало тепла и понимания. И хоть прошло столько лет и причина ее смерти была, возможно, в другом, я все равно виню себя.

Месяц примерно прошел. Общалась просто с той соседкой в интернете, вот она и сказала мне. Вам спасибо, я наконец выговорилась и рассказала об этом.

 

Мне очень-очень тяжело, и я хочу этим поделиться

Я совсем «свежий» учитель, сейчас заканчивается мой первый год. Недавно были похороны моей ученицы. Она была замечательной девушкой, очень умной и перспективной. Она ушла из жизни по собственной воле. На уроке кто-то из ребят сказал, что видел ее на фотке в соцсети целующейся с девушкой. Она сказала, что это ее девушка. Меня потрясла смелость, с которой она это сказала. Я ее поддержала и прекратила все разговоры на эту тему. Я так хотела сказать ей, что понимаю ее, что она лучше и смелей, чем я, в миллион раз.

Три года назад, после кучи романов, браков и отношений с мужиками у меня появилась девушка. Меня потрясло то, как естественно это произошло, я никогда не чувствовала себя так… но у меня была серьезная карьера в серьезной отрасли, и я ее бросила. Помню, как сидела в обед в здании, где офис моей конторы, а она все звонила и звонила, а я не брала трубку, и думала, что мне делать и стоит ли это кабинета с видом, денег и положения… И я выбрала карьеру. А потом я перестала чувствовать себя живой, бросила все и решила начать все с начала. Я пошла преподавать, и многое стало по-другому. И еще, хотя я ни с кем не встречаюсь, я по крайней мере не вру.

Я хотела все это сказать, поддержать ее на пути к себе, но подумала, что, может быть, это ей не надо, она и так сильная, я бы не смогла так, как она, никогда в жизни, я решила, что должна держать дистанцию, я же учитель… Но я ошиблась. Ошиблась уже дважды.

Надя В. была ученицей первого курса московского колледжа. Руководство пытается сделать вид, что ее никогда не было. Почему-то еще до смерти она пропала из электронного журнала класса, я сообщила об этом руководству, но ничего не поменялось.

Про ее личную жизнь – не сказать, чтобы я знала много подробностей. Насколько вообще можно знать учеников. У меня она училась просто прекрасно, была достаточно амбициозной. С другими учениками отношений у нее не было никаких. На ее смерть ее одногруппники сказали, что «все к тому шло».

 

Отец продолжал над ней издеваться, мать – просто молчала

Знал я одну милую девушку. Было ей 18 лет, и навсегда теперь останется. Познакомились мы с ней на катке (я налетел на нее со всей дури). Позже выяснилось, что она из тех, кого у нас в университете зовут радужными. Дружили мы чуть больше года, за это время у нее появилась девушка. Настоящая любовь. Я искренне радовался за них. А еще была у Насти собака, огромного размера немец. Любила она его страшно, имени пса я, увы, не помню.

Так вот, случилось так, что отец увидел, как целуются Настя и ее любовь. Тогда отец ее жестоко избил, а пса, что ринулся защищать хозяйку, – ударил ногой в живот. Через два дня собачки не стало. «Любовь» не отвечала на звонки и вообще пропала – наверное, испугалась.

После того как Настя своими руками похоронила самое любимое существо на свете… Совсем замкнутая стала. Никого видеть не хотела. А отец продолжал над ней издеваться, мать – просто молчала. Весной Настя покончила с собой.

 

На следующий день всем классам прочитали лекции, в которых рассказывали, что жертвы насилия виноваты сами

Я жила рядом с двумя школами и однажды, когда шла домой, зимой, уже темнело, увидела в кустах около одной из школ девушку в изорванной одежде, всю в крови. Привела домой, там она рассказала, что она ученица 11-го класса. У них в гимназии для 10—11-х классов был предмет, что-то вроде «социальной адаптации». Тестовый предмет, введенный для того, чтоб помочь выпускникам жить дальше. По идее, должен был вестись опытным психологом. Не знаю насчет квалификации данного психолога, но на одном из уроков он стал высказывать жуткие гомофобные вещи. Захлебываясь и краснея, призывал убивать, сажать в психушку и прочее. Девушка не выдержала и, разрыдавшись до истерики, вступила в спор и все рассказала.

На нее полились тонны оскорблений (и это от учителя!). Ей стало плохо от всего этого, и она спряталась в туалете, где пыталась успокоиться. То был последний урок. Там ее и нашли ее одноклассники, где поочередно изнасиловали, сопровождая процесс шутками и уверяя ее, что после этого она «вылечится». А перед тем как уйти, показали ей ее верхнюю одежду, которую они забрали.

Когда она пришла в себя, она испугалась и выбежала из школы, охранника на посту не было, так что ее не заметили. Там ее нашла я. Она все плакала и говорила, что не может идти домой, потому что ее отец и мать не просто не примут, отец изобьет до полусмерти, он это делал и за меньшее.

Мы с любимым твердо взялись ей помочь. Уложив ее спать, стали думать, что делать, ведь домой ее отпускать было нельзя. Думали обращаться в ЛГБТ-сообщества за помощью. Разумеется, нужно было идти в милицию, снять побои и прочее. К утру мы уснули, а когда проснулись, нашли записку с требованием никому ни о чем не рассказывать, она расписала целый листок мольбами и призывами к молчанию. Куда она ушла, мы не знали, слышали только позже о самоубийстве какой-то молодой девушки неподалеку от дома, но больше разузнать так и не смогли. Надо было хотя бы додуматься, что ей придет такое в голову, и не ложиться спать. Но я совсем неопытная была в жизни, мне только 18 лет было, любимому – 19.

Когда мы увидели в районной газете, что неподалеку от нашего дома совершила самоубийство девушка, мы пошли в районный участок, пытались расспросить побольше о том, кто это был, сказали, что можем рассказать некоторые факты. Нам ничего не рассказали, просто попросили оставить телефоны, сказали, что свяжутся.

После этого мы пошли в школу, где она училась, отловили девушку из ее класса. Мы даже имени потерпевшей толком не узнали, знали только школу и то, что она из 11-го класса. Одноклассница девушки сообщила, что об изнасиловании знает вся школа, что родители потерпевшей просто пришли в школу, переговорили с директором и несколькими насильниками и ушли. На следующий день после этого всем классам с 1-го по 11-й прочитали лекции, в которых рассказывали об отклонениях, о том, что жертвы насилий виноваты сами. Напоследок добавили, что девчонка распустила слухи об изнасиловании сама, потому что она больная, но с ней все в порядке, а родители решили определить ее в монастырь.

Я была просто в бешенстве, вломилась в школу, отыскала директора, набросилась на него (без кулаков), но меня вывел охранник, а директор сказал что-то вроде «мы самая престижная в городе школа, я не позволю испортить ее репутацию, будешь раздувать скандал – тебе же хуже». К слову сказать, мы тогда жили в маленьком областном городке, в Москву перебрались после этого случая. Одноклассница девушки сказала, что понимает наше возмущение, но что-то предпринимать бесполезно, потому что родитель одного из насильников – важная шишка, то ли в горуправлении, то ли еще где, что парень наркоман, но его всегда отмазывали.

Мы были в полном ужасе. В больший ужас приводили действия родителей изнасилованной. Мне было плохо, и я в первый и последний раз тогда сильно начала пить. Парень не стал ничего предпринимать, так как испугался за меня. Но у той одноклассницы, что нам помогла, он узнал адреса всех насильников, и с друзьями выследил и избил каждого. Глупый, конечно, поступок, но все были на эмоциях, да и непривычно и страшно было жить от таких ужасов под боком. Когда я вышла из недельного запоя и узнала об этом, была в ярости. Мы с парнем сильно поругались, он настаивал на том, чтоб не обращаться никуда, потому что так просила потерпевшая, а я ругала его за такой поступок и говорила, что было лучше обращаться в СМИ. На нас рано обрушилась полная самостоятельность, и мы справлялись с ней более-менее, но к такому были не готовы.

Я выбежала из дома, идти мне, в общем-то, было некуда, но я была на эмоциях. Парень побежал за мной, мы пошатались по городу, зашли в бар выпить. Когда вернулись домой, оказалось, что нашу квартирку разнесли в щепки. Соседи вызвали милицию, как только услышали, милиция приехала еще до того, как грабители ушли, но никого не повязала и, переговорив, просто уехала. В квартире все было перевернуло, везде были написаны угрозы. Мы просто дико испугались, собрав все вещи и деньги, кинулись на вокзал и первым поездом уехали к родственникам в Москву.

Никому до вас не рассказывала все это, ибо мало похоже на правду и просто элементарно стыдно было за мое бессилие.

 

«Зачем мы тебя такую рожали?»

Вспомнилась мне тут одна история. Самое печальное, что я эту историю (и человека) забыла совсем за последние несколько лет. Вот разве такое можно забывать? Поэтому я ее расскажу, чтобы помнили.

С девочкой (назовем ее Таней) мы познакомились по Интернету где-то семь-восемь лет назад, сошлись на почве любви к определенной музыке и того, что ни ее, ни меня особо не понимали одноклассники. Мы были из разных городов, но появившаяся тогда аська сильно помогала общению. Таня была изумительная, во всяком случае – для меня. Много занималась самодеятельностью, пела, рисовала, всегда была в хорошем настроении и подбадривала и меня, и себя. Поэтому я не сразу обратила внимание, когда у нее все стало хуже.

Здесь небольшое отступление: все мы люди разные, и воспитывали нас по-разному. Мне в чем-то повезло с мамой и одноклассниками в том плане, что во мне было слишком много инаковости еще до того, как люди вокруг стали задумываться о сексуальных и гендерных предпочтениях друг друга. Надо мной издевались совсем по другому поводу, и моя бисексуальность не вызвала никакой новой волны ненависти ни у кого, потому что и так было почему бить. Но это ведь скорее исключение, чем правило.

Про Таню я отлично помню, как она рассказывала мне, что – вот, у нее появился парень, и она не очень-то понимает, зачем он ей вообще нужен. Потом прошло какое-то время, она рассказала, что у них был секс и он растрезвонил на всю округу, что она проститутка… Тогда ей было очень сложно, я старалась ее утешать, но не уверена, что ей это как-то помогало. Затем она как-то честно сказала мне, что не нравятся ей парни совсем и все это было просто потому, что иначе же нельзя, а на самом деле ей очень нравится одна девочка… Я на самом деле не видела в этом никакой проблемы, о чем ей и сказала. Но для нее проблема точно была: ее воспитывала бабушка, и бабушка эта определенно была очень не в восторге, что у ее внучки «заскоки пошли».

Потом у нас началась пора поступления в институты, и общение стало теряться… мы иногда разговаривали, у нее опускались руки: бабушка все время капала на мозги, говорила, что она ее подвела, что не надо было ей на свет появляться…

Потом Таня просто куда-то пропала, я думала, в универ поступила и уехала куда-то.

А когда стала узнавать – оказалось, она покончила с собой после 11-го класса, потому что бабушка постоянно наседала с этим «зачем мы тебя такую рожали». Наверное, и в школе были проблемы, я, увы, не знаю.

Такая вот история.

 

Это полностью разрушило их семью

У моей подруги был брат-гей. Они росли в обычной православной семье. Особо религиозными не были. Когда ее брат решил поделиться с семьей, что ему симпатичны больше представители его пола, это повергло их отца в шок. Подруга и ее мама смирились с этим, а вот отец ни в какую не хотел воспринимать. Он всячески пытался выбить из него эту «дурь», доводя до того, что сам запирал его с девушками в комнате и просил сделать свое дело.

После нескольких таких мучений и постоянных пыток со стороны отца брат подруги покончил с собой. На похоронах присутствовало много человек, и немногие знали истинную причину самоубийства. И те, кто знали, – не то чтобы выразить соболезнования их отцу, они даже не здоровались с ним, включая его родственников. В итоге это полностью разрушило их семью. Отец стал выпивать, а подруга навсегда покинула Россию.

Для меня эта история стала поучительной. После этого случая моя позиция по отношению к ЛГБТ перешла со стороны нейтралитета в сторону их поддержки.

 

Две истории

Первая история произошла три года назад.

У меня был чудесный друг, очень хороший, добрый парень, на тот момент ему было 16 лет. Помню день, когда познакомились: в августе, познакомила на тот момент моя девушка. Мальчик занимался плаванием, футболом. Жил с отцом на севере, здесь был у бабушки.

Произошло все в конце января, написал его лучший друг: Сашка покончил с собой. А дело было вот в чем: за месяц до этого он совершил камин-аут, отец был в ярости, избил, пытался лечить, постоянно оскорблял.

В тот день мне пришло одно короткое сообщение «извини», телефон отключился. Отец избил его и обещал убить его парня, думаю, именно этого он и не выдержал. Его выгнали на улицу в шортах и в майке, и это в январе. Он позвонил Артему (это его лучший друг), идти до него не больше 15 минут, но он не дошел, он совершил непоправимое, нашли его через несколько часов, он уже умер. После похорон изменилось не многое, разве что его парень очень замкнулся в себе, они были вместе несколько лет, а Артем попал в больницу с нервным срывом.

История номер два буквально разворачивалась у меня на глазах три с половиной года назад: две девчонки, одной 14, другой 17 лет, одна в 8-м классе, а другая в 11-м.

До сих пор помню, как сияла Вика после знакомства со Светой: познакомились в Интернете, оказались из одного города, что очень удивительно, найти человека в нашем городе довольно сложно. Обе сияли, начали встречаться. Все бы хорошо, но родители Вики узнали о Свете, сначала отобрали телефон, потом отключили Интернет, все под присмотром, угрожали Свете, рассказали все ее родителям.

Помню, как она тогда позвонила. Ее впервые избил отец, и это было действительно страшно. Мать только говорила, что вырастила извращенку. Что было у Вики, мы не знали, ее никуда не отпускали, вроде водили в церковь и по разным бабкам.

А потом – потом Вика убежала из дома. Света не знала, что делать, она оканчивала 11-й класс, ей поступать надо было, а Вике учиться. Они пропали, искали долго, я думала, что сбежали, но нет, девчонки просто покончили с собой. Нашли их спустя неделю. Родители изображали очень несчастных, а сами своих же детей и убили. После похорон обе семьи уехали, скандал устраивать не стали, все замяли, и быстро все утихло.