Высокий мужчина стоял напротив огромной карты. Взгляд его темных глаз скользил вдоль четко очерченных границ и жирной линии, проходящей по немногим ведомому плану через земли нескольких народов. Часто линия прерывалась каким-то замысловатым знаком, но только для того, чтобы вновь продолжиться там, где кончится эта загогулина. Сама по себе такая карта уже стоила целое состояние. Доступная не каждому, тщательно прорисованная, отображающая с большой точностью все, что мог увидеть и представить ее составитель. Подобная вещь — предмет зависти людей понимающих и гордости ее владельца. И не каждый решится вот так вести жирную кривую черту через аккуратные очертания гор и равнин, сделанные мастером. Цель должна оправдывать средства.

— Дар, лорд Дартмуд здесь! — резкий, ломающийся голос раздался над самым ухом.

Мужчина поморщился. Прерванные мысли ушли. Как уходило всякий раз то особенное состояние, позволяющее ему погружаться все глубже и глубже в дела, искать правильные ответы и легко строить планы, обходя препоны. В голове великих людей творятся великие дела, непонятные простым смертным. Таким, как этот мальчишка, подобострастно пресмыкающийся перед ним.

Даже не глядя на мальчишку, он хорошо мог представить себе его глаза — глаза фанатика, готового на все ради своего божества. И он был этим божеством для многих мальчишек и юношей. Впрочем, глядеть сейчас было не на что. Мальчишка застыл перед ним, склонившись в поклоне, предоставив для обзора лишь свою макушку с редкими светлыми кудрями. Такие завитки не оставляли равнодушной ни одну женщину, а ломающийся голос говорил о том, что его владелец вот-вот войдет в чудесную пору, когда пора познавать все прелести и преимущества быть мужчиной.

Человек еще раз неспешно прошелся взглядом по карте, словно не в силах с ней проститься. Потом резко повернулся к светлой макушке.

— И что ему нужно? Я не в настроении выслушивать просьбы.

Просьбы были с утра. И он ненавидел это время. Устраиваясь на неудобном чужом троне, он застывал на несколько часов, лишь изредка шевелясь и напоминал суровую статую, пока говорил очередной проситель. Потом следовало решение. И снова вперед выходил человек, преклоняя колени перед троном.

Он давно бы переложил обязанности выслушивать всех, кроме знати, на кого — нибудь из своих людей. На Смурта, к примеру. Не нужно было обладать умом дара, чтобы выслушивать вечное нытье. Но прежний король уделял этому слишком много внимания, и политика требовала от нового короля хотя бы временного уважения к традициям.

Каждый раз, вновь устраиваясь на троне и с тоской глядя на вереницу жаждущих, он думал, что это ненадолго, что еще немного осталось. И со всеми, у кого доход не превышает сотни золотых, общаться будут его советники. Но время шло, советники разбирали дела с раздавленными курами и вытоптанными огородами, а все остальное его подданные торжественно несли к королю.

— Дар, у него дочь. Сильная кровь. Очень сильная. — Мальчишка довольно облизнул губы, радуясь, что принес столь важную весть.

— Это ты сам так решил? Или он так решил? — за последнее время к королю пришло несколько лордов, порешивших, что их дочери годятся. Но их самоуверенность оказалась напрасной. Не зная, что именно ищет король, они тащили ко двору своих дочурок, надеясь на удачные браки.

— Э… — мальчишка оторопел. — Ваше Величество, лорд Сайк сказал, что нашел его…

— Дочь… Куда же мне засунуть всех этих дочерей? — Дар знал, что Сайк не ошибается. У него чутье, как у его любимой сучки. Кайра всегда находила добычу. Он мог бы поразмыслить и про себя, но так создавалось впечатление, что он советуется с подданными. Эту уловку он перенял от отца. Ни к чему не обязывающая, она раз за разом приносила свои плоды.

— Если дар пожелает, я прогоню его.

«Ты прогонишь!» — дар смерил слугу презрительным взглядом.

— Нет, — мужчина пошел к высокому креслу, стоявшему на небольшом возвышении. Скинул оттуда разлегшегося кота. Наглая рыжая бестия находила короля везде. И следовала за ним по пятам. — Зови его.

Докладчик тихо удалился и, спустя некоторое время, в залу вошел невысокий пухлый человечек. С проплешинами и округлым брюшком. Быстро оглянувшись, едва задержавшись на карте вдоль стены, он преклонил колено перед креслом.

Он бывал здесь раньше. Это было заметно. Те, кто приходили во дворец впервые, разглядывали все вокруг. А кто бывал раньше — быстро замечал незначительные изменения и тут же забывал о них. Комната не изменилась. Добавилась лишь карта.

— Дар вызывал меня? — голос его чуть дрожал.

«Боишься. Нет, тебя нашел Сайк. Я тебя вижу впервые.»

Дар вспоминал имя, которое назвал мальчишка.

— Лорд Дартмуд, у меня для тебя хорошие новости. Касательно твоей дочери.

— Дочери? — глазки лорда округлились. — У меня нет детей, дар. Я живу сейчас с племянницей. Взял ее на попечение.

— Неважно, — мужчина пренебрежительно дернул рукой. — Пусть будет племянница. Сколько ей?

Толстячок замялся на мгновение, точно подсчитывая.

«Он даже возраста ее не знает. Неважно. Главное, чтобы была здоровой.»

— В-восемнадцать. Она мне не совсем племянница. Но ближе меня у нее никого нет.

Уточнения его не интересовали. Важно только то, что Сайк учуял в девчонке. Или откопал со своими крысами, как он сам называл своих помощников. Дар ненавидел Сайка за то, что тот чуял лучше, чем он сам. Но Сайк был ему необходим. Король может проигрывать в силе, ловкости, даже уме, но быть хуже кого-то в истинном его предназначении… Изначальная обида, что кому-то достался дар больше, чем у него, быстро переросла в ненависть. И только чутье Сайка, из-за которого порой король желал его смерти, спасало ему жизнь.

— Мы нашли ей достойного мужа. — Мужчина в кресле перевел взгляд на неслышно вошедшего человека.

Советник короля мельком глянул на пухлого лорда и скользнул к окну.

— Но… Ваше Величество, она сирота, без приданного и земель. Вряд ли это хорошая партия для кого бы то ни было… — толстячок опять робко поклонился.

— Лорд Дартмуд, неужели король вызвал вас спросить вашего совета? — Дар провел пальцем по отполированной прошлыми хозяевами деревянной ручке кресла, любуясь, как на ней остается недолгий теплый след.

— Простите, Ваше Величество. — Толстячок склонился еще ниже. — Как изволит Ваше Величество.

«Изволит…» Он в уме перебирал всех, кому можно было вручить сей ценный подарок в виде восемнадцатилетней девицы без земель и, возможно, без рода. Это было неважно. Окажись она хоть базарной шлюхой, он нашел бы ей достойного мужа среди своих дауров. Важно только то, что почуял в ней Сайк. Только это. Впрочем, все, кто пришел ему на ум, были уже женаты на здешних. Он устремил свой взгляд на советника, стоявшего у окна.

— Может, тебе жену очередную?

Высокий, очень прямо держащийся, словно проглотил копье, советник короля очень подходил для сильной крови, если бы его не угораздило жениться гораздо раньше и заделать ей ребенка. Король ни разу не видел его жену, но говорили, что внешностью ее давно обделила природа. Примерно тогда, когда ее вес перепрыгнул вес быка на убой.

— Дар, народу вряд ли это понравится. Многоженство здесь не в чести. — как всегда спокойный голос.

— Оно и у нас не в чести. Но сейчас было бы весьма кстати. — он раздраженно прищурил глаза. Яркое солнце било радостным светом в окно, не давая разглядеть лицо советника. Сейчас его все раздражало. Не вовремя оторвали от мыслей. Машинально, правой рукой он потянулся к мягкому клубку на коленях. Но рыжая бестия, обиженная на последнюю бесцеремонную выходку, где-то зализывала свою обиду.

«Он специально так встал.»

Чтобы смотреть и не видеть. Яркое солнце из конца напрочь забивало лицо и выражение глаз.

— Смурт, лорд Кай женат?

Советник помешкал. Его замешательство было явно показным. Уж кто-кто, а Смурт точно знал и ведал про все дела королевства.

— Вы женили его месяц назад.

— А Сатил?

— Да, уже женат.

— Лей? Кассил? Саз?

— У всех есть жены.

— Блах их побери! Кто у нас еще остался?

— Может быть, Киз, дар?

— Ты же сам знаешь, что сильная кровь, надо кого-то поближе. — Мужчины казалось, совсем забыли о пухлом госте, который неуверенно переминался с ноги на ногу, не понимая о чем речь.

Король задумался.

— Смурт, у тебя же есть сын? Сколько ему?

— Ему тринадцать, дар. Жены нет. — глаза Смурта довольно блеснули.

«Все продумал, сукин сын. Ждал, когда дар сам придет к этому.»

— Так скоро будет. — Дар повернулся к гостю. — Бедный мальчик вряд ли может надеяться, что его невеста к восемнадцати годам сохранила невинность, поэтому лорд Дартмуд за свою воспитанницу даст три тысячи золотом. Остальное покроет корона. Так она девственница?

— Дев… я не знаю. — тот замялся. — Это важно? Я спрошу…

Сидящий в кресле громко захохотал.

— Важно, а то пацан войти не сможет! Смурт, поможешь, если что! — все еще смеясь, он встал с кресла и подошел к пухляку. — Завтра и познакомятся. Иди, порадуй племянницу!

Толстячок склонился в поклоне и попятился назад.

* * *

— А если нас заметят? — Ти робко выглядывала из-за кустов круглыми от возбуждения глазами.

— Не заметят.

— А если не сработает?

— Сработает. Ты больше боишься, что нас заметят или волнуешься, что не сработает? — Тáйга хихикая толкнула ее в бок.

— Боюсь, что попадет нам. Хозяин узнает — и еще добавит.

— Не узнает.

Две девушки лежали за небольшим пригорком, за кустами, на окраине города возле одной из городских бань. Круглое белое личико одной, покрытое россыпью веснушек выражало страх и интерес к происходящему. Она ерзала, теребила то края юбки, то свои волосы, собранные на макушке, отчего они, прядь за прядью выбивались и падали вниз, на белый лоб, преломленный складочкой испуга. Другая девушка, наоборот, сохраняла спокойствие. Или старалась казаться спокойной. Темные, вьющиеся длинные волосы, завязанные узлом сзади, чтобы не мешали, хранили следы былой прически, паутины с соседнего куста и травы. Натянутая поверх собственной одежды простая рубашка была ей явно велика, а из-под грязной юбки торчали ноги в штанах. Несмотря на нежаркую весну, лицо девушки уже покрывал легкий загар, который только усиливался на фоне белолицей соседки.

— Да не чувствуют они его, — снова прошептала Ти.

— Почувствуют. Значит, не намок еще. Ты глазодера мокрого не нюхала, там любой почувствует.

Девушки замолчали, вглядываясь в избу и прислушиваясь. Спустя какое-то время Тáйга сама заерзала. Кусая от нетерпения губы, она всерьез начала подумывать о том, что план не удался.

— Может, и правда… — она неуверенно приподнялась от земли, но в этот момент в бане словно прорвало: дверь вылетела наружу, и толпа голых мужиков, держась за причинные места, кто с вениками, кто с ушатами, кто просто размахивая руками и ругаясь почем свет стоит, так и посыпалась из бани, пугая проходящего мимо деда с пустым ведром.

Дед, словно вспомнил молодость, взмахнул руками, бросил ведро в толпу голых людей, заорал и припустился прочь.

Какое-то время девушки катались по земле между кустов, собирая на одежду и волосы сухую траву и всю живность, кишащую в весенней зелени. Старательно зажимая себе рты, чтобы громким хохотом не привлечь к себе внимание, потом старшая скомандовала: «Бежим, пока не заметили!»

Где-то пониже крики уже стихли, и раздавались все громче и громче недовольные разговоры оставшихся в чем мать родила мужчин, столпившихся у злосчастной бани, размахивавших руками, но не решавшихся зайти внутрь.

И они, тихо съехав вниз на попах, помчались прочь от злополучной бани, которая еще не скоро обретет былую славу и прежний запах.

— Нет, ты видела? Видела? Как они дали? Вот он там им рванул! — Тáйга задыхалась от восторга, хохота и быстрого бега, путаясь в полах длинной чужой юбки, одолженной специально для такого случая у кого-то с кухни.

— Так здорово! — Ти почти задохнулась. Остановилась и свернулась пополам, пытаясь отдышаться. — Только мне возвращаться пора. Хватились небось уже. Попадет.

— Не попадет. — Тáйга повалилась на траву, забрасывая руки назад за голову и сладко потянулась. Так, что суставы хрустнули. Как будто они не провалялись в ожидании столько времени. — Дядю с утра во дворец вызвали. Ему не до тебя. А кто еще тебя спохватится? Горшок то ты его вынесла?

— Вынесла… — Ти замерла и недоверчиво глянула на молодую хозяйку. — Вы же не…

— Да ничего я с ним не делала, не бойся!

* * *

— Тáйга! Нам надо с тобой серьезно поговорить! — Дартмуд перебирал в руках вышитый платок, вытирая им нос.

— Ой, дядя, не делала я этого! Что бы вам там ни говорили! — девушка закатила глаза. — И, конечно, мне есть чем заняться. Все это глупые бредни. Касательно всего.

Лорд опешил, укоризненно глянул на нее.

— Что ты там еще натворила?

— Ничего, — Тáйга прятала глаза. Но прятала уже довольно умело.

«Ладно, с этим разберемся потом.»

Лорд вздохнул.

— Я во дворце был. — Дартмуд многозначительно поднял палец с намотанным платком. — У меня для тебя важные новости.

— Во дворце? И как там Его Величество? — Тáйга забралась на стол и осторожно ступала между тремя оставленными с обеда блюдами, полными фруктов. — Не собирается подохнуть от какой-нибудь местной заразы?

— Тáйга! Прекрати! Ты почему в штанах?! — дядя заметил, что ноги под поднятым подолом отнюдь не приличествуют порядочной девушке.

— Ну а в чем мне еще ходить? По деревьям лазить, чтобы все исподнее видно было? — она ловко поддела носком мягкого ботинка яблоко, лежащее на блюде и отправила его вверх, поймав руками и смачно надкусив.

— Где твои манеры? — он попытался ухватить ее за подол и стащить со стола. Но это ему не удалось. Девушка увернулась от протянутых рук и шагнула чуть дальше, на противоположный край.

— Дядь, ну какие у меня манеры? Воспитывать некому. Один ты бъешься.

— У тебя юбка порвана! И штаны пониже колена. Все равно срам! Тебя только к королям водить! — лорд с тоской осматривал наспех натянутую поверх штанов первую попавшуюся юбку. С Тайгой было тяжело. Она никак не походила на опрятных девиц соседей, медленно прогуливающихся между кустами в своих садах, прячущих глаза и радующихся новому платью. Дурная кровь сказывалась. Ее отец был простым оружейником, пока не выбился в «люди» и не стал получать золото за свою работу. И манерам дочь обучена не была. А теперь еще за нее три тысячи золота давать.

— А зачем меня к ним водить? К королям? — она насторожилась, перестав жевать.

Сейчас ее можно было бы вновь попытаться схватить за подол, стащить со стола и хорошенько отчитать. Но его воспитанница стояла на самом краю: еще шаг назад и стол перевернется вместе с ней и тремя блюдами. Дартмуд вспомнил как это было в прошлый раз и вздохнул. Три тысячи золотом! В недобрый день он решил взять дочь своего знакомого оружейника, которому прилично задолжал, на поруки. Тогда ему это казалось разумным.

С отцом Тайги последнее время лорда связывали тесные финансовые отношения не в пользу лорда. И, когда пришли вести, что он погиб, что уж говорить, Дартмуд вздохнул свободнее. Гораздо свободнее. Но, будучи по натуре человеком мягкосердечным, он решил забрать оставшуюся одну девицу. А с ней мастерскую и все имеющиеся в ней на тот момент доспехи и оружие.

Злые языки поговаривали, что дочь оружейника вскоре окажется в постели пухлого лорда. Но Дартмудом двигали совсем иные побуждения. И в его постели Тáйга могла оказаться лишь будучи худощавым нежным мальчиком с костлявыми ягодицами.

— Его Величество тебе мужа нашел. И слезь со стола! Пока не разбила что-нибудь.

«Заработал ли он на ней три тысячи?»

— Мужа? — девушка замерла. — Правда? — она вдруг неуклюже, на подкошенных ногах спрыгнула со стола и застыла перед дядей, с надеждой вглядываясь ему в лицо. — Это что, шутка такая? На кой я сдалась королю? Откуда он вообще может знать о моем существовании?

— Королю положено все знать. У него свои цели, — Лорд попытался спрятаться от пытливых, ярких словно сталь, серых глаз.

Хотел бы лорд сам знать на кой королю сдалась девчонка оружейника и его три тысячи впридачу.

Когда дар переженил свою свиту с богатейшими и влиятельными домами Скара, его цели были понятны. Когда же он стал непонятным образом выискивать женщин и девушек и женить их на самых приближенных своих даурах, это завело всех в тупик. Приказ короля о свадьбе его воспитанницы огорошил Дартмуда так же, как и Тайгу. Но, будучи человеком дальновидным и расчетливым, и погоревав над потерей своего золота, лорд на обратной дороге просчитал всю выгоду предстоящего союза. Он считал, что давно пора было отдать ее замуж, пока сватали. И не отказывать. Лорд вспомнил довольно выгодный для него контракт, предложенный торговцем, сыну которого приглянулась нахальная девчонка. Нужно было соглашаться. Тогда он пожалел девочку, недавно лишившуюся семьи, а потом девочка освоилась и ловко села ему на шею. Но сейчас! Как же он был прав, что не согласился!

В отсутствие другой родни, лорд Дартмуд становился единственным близким родственником будущей невесты, который поведет ее к жениху, что означает в будущем гораздо более выгодные связи, вложения и позиции при дворе. Если он будет достаточно ласков со своей новоиспеченной племянницей, сможет бывать в королевском дворце так часто, насколько это будет нужно.

Вот только будущая невеста и жена внушала лорду большие опасения: Тáйга была из тех, кому палец в рот не клади. И рот на замке держать не привыкла и не умела. И манерам толком не обучена. Своенравна и своевольна. Что не так пойдет, выскажет сынку советника все, что на ум придет. Тáйга вроде мелкой собачонки — тявкать будет, пока не пнут. Когда боль почувствует — заткнется. Только тогда уже поздно будет. И плакали деньги Дартмуда. Да и все остальные надежды.

— Ты не расстраивайся. — лорд бережно приобнял ее за плечи. — Я, пока ехал домой, всю дорогу думал об этом. И знаешь, даже в этом событии я нашел положительные стороны.

— Положительные? А разве для тебя тут есть отрицательные стороны? — яркие серые глаза девушки сузились.

— Тáйга! — он укоризненно постучал по столу. — Перестань. Я ведь хорошо к тебе отношусь. Потакаю во всем. Да ты вертишь мной как хочешь! — лорд Дартмуд, защищаясь от злобного взгляда, отвел глаза, и снова принялся наматывать платок на пальцы.

«Да все она понимает. И знает, что деваться ей некуда.»

— И что положительного?

— Ему тринадцать лет. Всего тринадцать. Это сын советника короля. Представляешь? Только представь себе, сам советник короля! Ты можешь подружиться с ним. Ты ведь умная девушка. Найдешь подход к пареньку, будешь вертеть им как хочешь. А потом, когда он подрастет, приобретешь через него большое влияние… — лорд сам почти поверил в то, что говорил.

— Или лормы к нам придут раньше, и я останусь вдовой. И меня снова выдадут замуж за кого-нибудь из наших новых владык.

— Тáйга, не надо. Лормы слабы.

— Но и они теперь не настолько сильны! Они оставили у наших границ немало своих солдат. И наши добрые соседи не преминут этим воспользоваться! Вот увидишь, дядя!

Он знал, что она была права. Война оставалась вопросом времени. Когда дом твоего соседа безжалостно разносят по кускам, приложишь ли ты руку к тому, чтобы тоже чем-нибудь поживиться?

Когда рядом селятся хищники, недавно сожравшие твоего знакомого, что ты предпримешь? Особенно, если уверен, что звери сыты и спят в своем новом логове? Так говорили на всех приемах, где бывал лорд. Дауров чаще сравнивали со львами, расставляя правильные акценты. Сильные соседи жили в мире до поры до времени. Теперь же, когда новые хозяева потеряли часть своих армий перед стенами Скара, мирные соседи не могли не воспользоваться шансом, предоставленным судьбой. Чего таить, политика мира держится только на количестве возможной потери крови при начале войны. Чем меньше эта возможная кровавая струя, тем быстрее вокруг соберутся желающие поживиться.

— Тáйга, мы можем говорить об этом бесконечно. Ни ты ни я не знаем, что случится завтра и кто еще возжелает эти земли, но пока все, что я знаю — завтра тебе нужно явиться на знакомство с будущим мужем. И насколько ты с ним поладишь — зависит только от тебя. Он всего лишь тринадцатилетний мальчишка, которому король приказал жениться. Продумай свои действия. И ты хотя бы получишь марионетку. Восемнадцатилетняя девушка сможет управлять желторотым юнцом! — лорд Дартмуд развернулся к выходу.

— Спасибо за дельный совет, — он прямо спиной видел ее искаженное лицо, — мне уже девятнадцать, дядя!

* * *

Когда лорд вышел, девушка забралась с ногами на окно и задумалась. Она может огрызаться сколько угодно. Ничего не изменится.

В словах дяди, конечно, была правда. Если некуда бежать, нужно искать максимально выгодное положение.

Сказанное, хотя и стало неприятной, но отнюдь не новостью. Тáйга давно ждала, что рано или поздно, дядя выдаст ее за кого-нибудь, удачно для себя. Она даже была благодарна, что он не сделал этого гораздо раньше. Зачем заботиться о том, что не приносит прибыли? А сын советника короля обещал хорошие связи при дворе.

Ее огорошило другое: дауры старались связать браками самые известные и влиятельные семьи или то, что от них осталось со своими лордами. ЕЕ семья никогда не претендовала на первые роли в управлении страной, хотя и имела уважение. Дочь простого оружейника. Странно, что за нее вообще взялись. Что им даст этот союз? Отец не был богат. А дядя прибрал к рукам его мастерскую. Земель нет. Более странной придворной дамы, чем Тáйга представить себе было сложно.

Она сложила руку с грязными, давно не чищенными обломанными ногтями в кулачок.

«Придворная дама!»

При дворе у короля — завоевателя. И каждый день находится с теми, кто виноват в смерти ее отца, виноват во всех ее несчастьях!

Теперь, спустя два года после окончания войны и победы дауров, после двух лет под новым королем, новыми богами и новыми правилами, многое кажется простым и естественным а тогда…

Пленники на собственной земле не могут свободно изъявлять свою волю. И завтра ей придется предстать перед будущим мужем. Тáйга знала, что две девушки из знатных семей покончили с собой, лишь бы не быть «подстилками завоевателей». Это было в самом начале. Одна перед этим убила своего новоявленного супруга. Обе посмертно заслужили уважение остальных покоренных, но вряд ли вечную память. Народу все равно кому платить налоги. Он помнит лишь своих убитых и радуется, что война закончена. Наверное, это было правильно. Не дать себя сломать и уйти гордо, при этом еще и унеся в могилу с собой своего врага. Так думала Тáйга, сидя на теплом, нагретом солнцем окне. Врага? Если бы отец не погиб на этой войне, если бы сама она не натерпелась, если бы брат… Был бы тогда новый король врагом? Или, как многие другие, она просто приняла бы новое в своей жизни и продолжала радоваться ей? Как она делает это сейчас? Даже после всего, что случилось.

Та девушка… что убила… какая была причина? Война унесла жизни ее близких? Или она любила другого? Сколько гнева и ненависти нужно, чтобы убить и умереть самой?

Но вот сама Тáйга к смерти готова не была. Сможет ли она зарезать собственного супруга, которому тринадцать лет? Или его отца? Может, и сможет. Но потом так же прирежут ее. И все. И не будет тепла, света. Не будет больше ЕЕ. А про старых и новых богов-это очень щекотливый вариант. Кто знает, какие боги ее к себе возьмут? И возьмут ли вообще? Лично ей они новую жизнь не обещали. Ни старые, которым молился раньше ее народ, ни новый, которого принесли с собой дауры.

Она вздохнула. Так что, дядин вариант остается самым подходящим. Очаровать мальчишку, подружиться. Возможно, она действительно сможет впоследствии на что-то влиять. Только на что? Мертвых не поднимешь. И какая ей разница, кто и что будет решать?

* * *

Позже, у себя в комнате, когда Ти стелила новую постель и готовила платье ей на завтра, она тихо спросила у нее.

— А что бы ты сделала? На моем месте?

Ти остановилась. На ее милом конопатом лице отразилась глубокая мысль.

— Говорят, они такие все высокие и статные. И красивые. Может, вы его полюбите. При дворе жить будете. А со временем, разница совсем сотрется. Мы кто? Мы-женщины. Наше дело за детьми смотреть, да за домом. Да чтобы муж нас желал. В дела государственные нам хода нет. Пусть себе мужчины воюют. Я вам счастья желаю. — Ти заулыбалась. — Попривыкните.

Ночью Тайге снилось, как она становится главнее своего мужа, ведет государственные дела, мстит своим обидчикам. Во сне она сильная и храбрая. Она сражается и побеждает. Все знают о ее подвигах и слагают песни. Она славится тем, что уничтожает захватчиков, ведя свой народ к жизни без дауров…