— Господин Явор, скоро поворот.

— Чудесно. Задница болит от седла. Еще пол мили по дороге, и потом свернем… устроим короткий привал. И дорога в Эльсдар.

Сержант наемного отряда нервно заерзал в седле пятнистого рысака.

— Но ведь господин, вы же не думаете, что существует необходимость углубляться в эльфийские леса, так… так…

— На пару миль, сержант Орвин. Всего лишь на пару миль. Не беспокойтесь, сержант, мы успеем.

— Слушаюсь.

Бричка, наповоду двух лошадей и эскорт, в количестве десятка наемников и господина Явора, обходили крутой поворот Северного тракта, где, если внимательным образом смотреть на карту, полоса владений Королевства Людей, впиралась в территорию правления эльфийских королей. То, что Явор Бремар, капитан стражи замка барона Хорвута, не боялся ночью путешествовать по эльсдарским лесам, высоко ценилось в глазах наемных солдат Фарума, и тем более, лично среди воинов Королевской армии Мейдрина, но сам факт рейдерства в земли остроухих, бросал их немногочисленный отряд в нервную дрожь.

Капитан Явор больше переживал за добросовестное выполнение приказа, чем за безопасность их отряда, на то они и наемники, чтобы ихними жизнями рисковать в корыстных целях, не поворачивать же бричку назад из-за того, что в команде сержанта и вольных бойцов, нашлись трусливые молокососы, так суеверно боявшихся остроухих выродков. Аллон им судья, пускай меняют род занятий, пашут землю или работают на фабриках, ему ровным счетом было наплевать на их внутреннее состояние души.

По сторонам дороги тянулись бесконечные стволы хвойных и дикорастущих деревьев, сумеречная тень уже успела накрыть кроны густым покрывалом, скрывая глубину чащ от испуганных взоров людей. Кто или что скрывалось в непроницаемых взгляду хащах, можно было только догадываться, напряжение росло, солдаты пугливо, каждый раз хватались за заряженные арбалеты или метательные дротики. Звуки со стороны эльсдарской полосы, доносились угрожающие и неправдоподобные для слуха.

Дорога петляла на отдельном, поросшем дубами у самой межи тракта участке; с ветки на ветку порхали ночные птицы и летали над обозом, сварливые кажаны. Бойцы обоза страшно нервничали, но капитану Бремару на все то, казалось, начхать, он задумчиво скучал в седле, местами засыпая в дороге.

На очередном повороте командир отряда зашевелился в седле, конь тихо заржал, Явор натянул поводья, кажись, он определил точку прибытия ихнего маршрута.

Экипаж замер на рубеже лесной стены. Открыто обозначилась межа человека и эльфа. Всего шаг и ты в непролазных хащах Эльсдара!

— Отдавайте приказ спешиться, сержант Орвин, скажите людям, пускай подгонят бричку и спустят ее с тракта, надо спрятать ее в лесу! Коней заберем с собою, а… — Явор кивнул на экипаж: — оставим здесь.

Сержант наемного взвода вытаращился на баронского капитана, но постарался, ничему не удивляться.

В итоге выдавил из себя согласие:

— Как скажете, капитан. Разбиваем лагерь здесь, ребята! Туз! Святой!

На его команду откликнулись два наемных головореза, что все время ехали чуть позади начальников, по бокам брички, при этом, внимательно следивших за дорогой и лесной полосой. Видно Туз и Святой знали об опасностях на Северном тракте не понаслышке, так, как вели себя в походе чрезмерно осторожно и тихо, были готовыми ко всяким неожиданностям.

Явор съехал с тракта, повел жеребца к черной стене, что на самом деле являлась лесом, в серебристом свете луны и звезд, превратившись в потусторонний мир дивных звуков и шорохов. В такое ночное время, в таком опасном месте, каждый из участников миссии, думал о своей драгоценной жизни и дело, за которое были уплачены немалые деньги, постепенно отходило на второй план. Капитан спустил упертого скакуна с насыпного вала, и лошадь ступила в колючие заросли. Исчезла в частоколе молодых акаций. Явор и его конь, пропали в считанные секунды, словно и не существовали в реальном мире, растворились во мраке черной кляксы Эльсдара — территории лесных следопытов…

— Демон, — тихо, одними губами прошептал Ленивый, таращась на кривые стволы молодых берез, что росли в пяти метрах от межи. Его глаза даже не мигали, он старательно пытался разглядеть, куда же, Аллон побери, запропастился их уважаемый господин? — Точно демон, братцы! Видали? С конем, раз, и нету!

— Чего мелишь, придурок? Говорил тебе, не жри своей бормотухи, всякой чуши привидится! — осек его сержант.

— Да оставь, ты его Орвин, у него вечно, то черти, то голые бабы перед глазами пляшут, ты лучше скажи, долго мы тут скакать по тракту будем? Так и на остроухих нарваться не долго? — вмешался подошедший к ним Туз.

Орвин молчал, тоже глядел вслед скрывшемуся в темени капитану, а Аллон с ним, зло сплюнул в траву!

— Гоните бричку с дороги!

Кажется Святой, смачно и грубо выругался сквозь зубы.

Именно такие моменты работы, сержант и не переваривал, когда атмосфера в отряде накалялась, а дело стояло на месте. Денежки уже звенели в кармане, и расставаться с ними неохота. Хорошо было солдатне из королевского гарнизона, герцог Альвинский им платил отменное жалованье, и карательные вылазки у них отмечались по отдельному тарифу. Орвин скосил на гвардейцев, как втихомолку, называли их его ребята между собой. Столичные волки полевой службы даже и не нюхали, не то что, участвовали хоть в одном серьезном марше. И теперь бравые вояки думали только о своих шкурах. Про обоз и приказ капитана, они и не слышали, мол, выполнять его забота наемников, они крайние в отряде, вечно отвечающие за исход работы, и постоянно подставляющие свои головы и ж… под стрелы и дротики. Какая не справедливость!

На этот раз высказался и занервничал Орвин, но опять-таки в душе, один на один.

А тем временем, его ребята приступили к делу, согнали лошадей с дороги, прямо в крутой спуск к зарослям и близстоящим деревьям, кони артачились, но Святой с Соболем пинками ускорили процесс. Орвин стоял на месте, мрачнее, чем ночь на дворе. Цокот копыт за спиной, вывел его из смутного состояния.

— Господин сержант!

О, голубчики гвардейцы, соизволили побеспокоиться!

— Господин сержант! — настойчивость как у ночного упыря.

— Слушаю вас, сержант, — Орвин обратил на равного по званию служащего внимание.

— Мы оцепили территорию. Мои люди будут следить за лесом, думаю, часа хватит, чтобы вам с капитаном Бремаром решить все дела в лесу? — Закончил сержант. — Ночь лунная — это нам на руку…

— Да бросьте, сержант! Часа хватит остроухим, чтобы расстрелять нас, как зайцев на поляне. Мы на тракте, как на ладони, видны со всех сторон!

— Съезжайте с дороги… — побледнел гвардеец, хотя Орвин этого, конечно, не увидел, за то услышал дрожь в голосе.

— В эльсдарских лесах, мы словно в яме со змеями, а они сверху, наблюдают и развлекаются, спорят, кто первым из нас подохнет, вы или я? — Орвин машинально улыбнулся, теперь сержантик армейцев его жадно слушал. — Нет разницы, сколько мы здесь проторчим, Рикос, главное — удача! Удача и вера в Аллона! Молитесь Аллону, Рикос, возможно, он нас оградит от эльфийских стрел?

Даже конь Рикоса прекратил гарцевать на гравии, временами мотал головой и прядал ушами.

Ругань и мат за спиной.

Олухи! Бесовские олухи! Зачем же поднимать такой шум в эльфийских хащах?

Ведя наповоду лошадь, Орвин покинул расстроенного и перепуганного гвардейца в одиночестве. Пускай пеняют на себя, спасать их тут некому.

Где его бравые бойцы, нечета армейцам, Орвин определил по заливистой брани Туза и пререканиям Ленивого, вот уж кого угораздило взять в поход, так это Ленивого, ну одни напасти с ним.

Орвин лишь на секунду замер на краешке дороги, и переступил незримую черту, скрылся в густой черни лесных дебрей. Его будто поглотила ватная, давящая на плечи и душу тяжесть. Пресс. Каменный мешок в каземате. Пытка изощренного палача. В Эльсдаре жили по эльфийским законам и правилам, и природа жизни их читалась по-своему, совсем не по-людски, по иным суждениям и принципам.

— Чего орете, идиоты? Хватит кричать! На сотню миль распугали лесное тварье! А знаете, как остроухие чуют врага? У них не только уши оттопыренные и…

— И в штанах, в сезон охоты за людскими скальпами о-го-го как оттопырено, особенно, когда охотится приходиться на таких придурков, как твои люди, Орвин! Чего, и вправду орать, любезнейшие? — капитан Бремар материализовался из хащи перед ихними харями, призраком страшной сказки, каждый наемник Орвина с перепугу струхнул, и едва не наделал в штаны. Жеребца, он успел привязать к дереву, чтоб не мешал.

— А где эти?..

Орвин слабо дернул щекой, когда незримый взор Явора задержался на его персоне.

— Эт-ти? — невнятно переспросил он.

Матерые вояки, как один парализовано стояли, Орвин растерялся, и куда это подевалась их хваленая самоуверенность?

Отдуваться снова пришлось ему.

— В дозоре…

— В каком еще дозоре?.. А-а-а! — протянул Явор, поймав, наконец, мысль наемника. Ухмыльнулся. — Ладно, пускай охраняют. Сами справимся.

Ох, и не понравился Орвину его ответ. Ну, совсем не понравился.

И справляться сержант самостоятельно, даже и с капитаном Бремаром, тоже не хотел. Почему-то носом чуял темные дела, с червинкой, голову готов за правду положить на отсечение. И сам по себе Бремар какой-то странный человек, темнит слишком многое.

— Распрягайте обоз и гоните его по вон той… — резко замолчал, обдумывая. — Сперва расседлывайте коней!

Святой и Ленивый быстренько кинулись к уздечке пары, на ощупь, снимая с тягловых лошадей сбрую, Туз лихорадочно им помогал, возясь с поводьями, в темноте делалось все на ощупь, с неумелыми попытками. Опять стали ругаться. Но полушепотом. Явор отступил к одиноким вербам, прислонившись к стволу дерева, ожидая смирено и не торопясь. Орвин топтался на одном месте, в голове до сих пор, звучала фраза капитана и его резкая осечка на полуслове. В какой-то момент догадка осенила его, но он в ужасе, мгновенно откинул ее прочь, затем здравость и рассудительность вернулись в сознание, и он открыто принял предположение за чистую правду.

А ведь и вправду тропинка, капитан Явор Бремар хотел сказать "тропинка", не иначе. Вот только, как он ее умудрился разглядеть в темнотище? Орвин задрал к небу голову, осмотрелся, втянул носом сырой и влажный воздух. Поменялась погода. Слегка похолодало, возможно, ночью пойдет дождь или на утро, небо затянут грозовые тучи? Но это сейчас не важно, важно другое, факт ошеломляющей и находчивой проницательности капитана — это врожденный дар или… или дар внутренней силы? Тогда обстоятельство меняло дело. Если Явор Бремар чародей, то почему, этот факт надо было скрывать с самого начала, а не открыться еще в Фаруме? Зачем эти "кошки-мышки"? Уж больно вольно себя чувствует господин офицер в лесах эльфов, чересчур вольно, наверняка в рукавах припрятал парочку козырей?

— Орвин, помогите своим молодцам, время поджимает, может дождь начаться, не хотелось бы намокнуть. Ночевать в лесу небезопасно… сами знаете, сколько эльфов может бродить в округе. — Неожиданно подал голос Явор, прячась от людских глаз.

Сослуживцы Орвина добавили темпа, одна из лошадей, заржав, сорвалась с места, едва не сбив с ног Ленивого, дав галопа, скрылась в орешнике. Боец помянул Аллона. Орвин не осмелился в данную секунду высказать своих мнений, оставил их на "потом", для лучшего времени. Туз возился со стременами в ногах второго скакуна, брыкающегося задними ногами.

— Вот гадина, сейчас, еще по зубам врежет! Да стой ты, голозадая тварь, на месте! На месте, кому говорю! — шипел сквозь зубы Святой.

Сия ситуация капитана Явора явно только развлекала, он видимо, если и торопился, то не очень, правильно рассчитывая свое время и уделяя максимум внимания на результат дела, от которого зависели интересы самого барона Хорвута.

— Да пошла ты!.. — вырвалось с губ Туза, когда с помощью Орвина, удалось распутать и снять сбрую с лошади. Святой еще напоследок, успел перехватить лошадь по боку, и дать животному пинка. Жеребец сорвался с места и, заржав на весь лес, умчался в хащи. Сержант только досадно скрипнул зубами, чудо, явное чудо будет, если остроухие еще не вышли на их отряд. Такой шум могут услышать даже в эльфийском дворце, ихнего долбанного короля. Можно готовиться к встрече с лучниками, магами и, конечно, следопытами.

— А-ах! — зевнул в темноте Явор. — Справились или нет?

— Да, кажись, справились…

— Тогда, валите прочь!

— А? — С изумлением ошарашился Орвин.

— Говорю, бегите прочь, сам справлюсь… хотя, если вас сержант, не затруднит, помогите отогнать бричку немного вперед!

— Еще?! Гнать телегу?

— Ну, самую малость! — шуточно попросил Бремар, вставая с корточек. — Поближе к яру.

— Куда?! К яру?!

— Скатим бричку и… домой.

Явор находился вполне в серьезном настроении, игры на время прекратились.

— Ступайте, господа, вы все свободны! — голос капитана четко отдавал приказы, и вряд ли наемники осмелились бы ему перечить.

Туз, Святой, Соболь и за ними Ленивый, ушли в темноту.

— Помогайте, сержант!

А не легче с самого начала, погнать лошадей по той гадской тропинке, а не толкать телегу вперед, надрываясь изо всех сил?

Вопрос застрял в его горле.

Точно колдун!

Орвин, мог прямо сейчас поклясться Аллону, как руки у баронского капитана засветились тусклым светом, губы в странном полусером свете, шептали беззвучно магические слова, а глаза, на секунду, сержанту представились стеклянными и отсутствующими от реальности.

По спине Орвина пробежал рой мурашек.

Вот влип. Влип, так влип!

— Быстрее!

Телега покатила легче и охочей, подскакивая на кочках и ухабах, сержант спотыкался на неровностях земли, но продолжал, усилено толкать бричку, не смея ослушаться приказа Явора. Толкать вперед.

Ему некогда было смотреть по сторонам, оглянуться и запечатлеть строгую картину девственного леса. Вряд ли ночью, нога человека ступала в такие дебри Эльсдара? Вряд ли, кто-нибудь из дайкин, смог бы отважиться на такой подвиг? Не стоило, и сомневаться, Явор и Орвин совершали героический поступок в истории человечества.

— Бы-ы-ыстре-е-е-е!! — волком завыл Явор, и голос его пылал от напряжений и усилий.

Тяжелым многолетним опытом сержант почуял приближающуюся опасность, естественно в эльфийских землях без наказано шастать нельзя, а даже, если такое, и происходило, то остроухие карали наглецов строго, за столь открытое действие.

Сержант, пыхтя, надавил на борт телеги, скрежеща зубами, сдвинул колеса с места.

Ветер играл кронами деревьев, столь высоких и могучих. Аллон всемогущий, неужели в ничтожных от него шагах растут величественные ялины? Долгожители, такие же, как и их скверные хозяева?

Они слишком далеко забрались в Эльсдар, непозволительно далеко!

— Ссстооой! Хватит… Сто-ой! — задышал тяжело офицер.

Орвин перевел дыхание, поправил грубую мешковину и плащовку поверх нее, укрывающую дно брички, и то, что лежало под ней, в такие подробности Орвин не касался, и приучил не интересоваться столь личными деталями и своих людей. Излишнее любопытство наказуемо. У всех есть свои правила. У Орвина и его команды тоже.

— Сейчас… секунду, — мнимый чародей набирался сил, хватаясь за бока, — надо подпалить бричку!

— Подпалить?! — в который раз, изумился сержант.

— Подпалю ее я, а вы, сержант, помогите ее столкнуть в яр, ясно?

— Яс-сно.

— Отойдите от телеги! — резко скомандовал капитан.

Орвин не отошел, он прямо отскочил от повозки, снедаемый опасениями и тревожными предчувствиями.

Шепот. Полузакрытые глаза. Магический транс. Сияние на руках. До Орвина долетают эманации эфира. Жар и колебания воздуха. На его глазах вершилось чародейство.

Доски правого борта заскрипели, в отсветах тусклого зарева сержант рассмотрел жиденькие клубы дыма, чернеющее местами дерево и внезапные слабые языки пламени. Неужели нельзя было воспользоваться трутом и огнивом?

— Устоит дождь, — как бы в ответ на немой вопрос, ответил чародей.

Сержант Орвин перестал чему-нибудь удивляться, понял, что занятие это глупое и бескорыстное.

— По бокам! Толкаем! Толкаем вниз! — снова завелся командир.

Орвин вцепился в борт, поднажал, он не видел Явора, но чувствовал силу его движений, его магическую мощь, способную сдвинуть с места, даже тяжелую бричку.

— Еще не мно… — долетел обрывок фразы.

Ветер дует сильно, порывисто, срывая звуки ночного леса и распугивая живность. Интересно остановит ли погода остроухих? Естественно нет.

Клятые горбы! Канавы! Ямы!

Проклятия слетают с губ сержанта.

Бричка тяжело, но катится, подскакивает, плащовка и мешковина слетают с края, со стороны Орвина открывается дно, но он слишком занят, чтобы заглядывать под ворох тряпья, глазеть на…

На очередной канаве его борт уходит влево, грузнет в яме, руки Орвина немеют от усталости, правая рука слетает с борта и падает на мешковину, упирается во что-то мягкое и податливое…

Резкий лунный свет от внезапного просвета в тучах.

Свет! Они выкатили на край яра, теперь деревья расступились и ночное небо в облаках, показало полную луну, заливающую серебром зорганские земли.

Мимолетный взгляд и он видит. Видит и ужасается!

Тряпье слазит и открывает неожиданную картину: тонкие, женственные ноги, торчащие из-под мешковины. Труп?!

Они сжигают труп?!

Орвин оступается, задыхается от дыма и ужаса. Тело! В бричке лежало чье-то тело? А может и тела?

С этой мыслью, он летит в траву и не может подвестись.

Человеческое тело?

Одно ли оно в бричке?

Хорвут избавляется от человеческих тел?

Странное обстоятельство.

Гуг-х!

Гул стоял раскатистый, но удаляющийся, долетел треск дерева и грохот колес. Бричка сорвалась с гребня и устремилась ко дну яра.

Орвин уже не видел горящий каркас.

В эту ночь, он понял, что совершил серьезную ошибку, когда согласился отправиться в столь рискованное путешествие в земли Эльсдара. А ведь оговаривалось вначале, ни каких сомнительных акций! И что в ответ? Верь после этого вельможам.

— Куда вы запропастились? Вы хоть живы, надеюсь? Давайте помогу подняться. Что с вами стряслось, Орвин?

Орвин уже жалел, что не успел справиться со своими эмоциями.

— Вот, — Бремар протянул ему руку, помогая подняться на ноги.

Сержант молчал.

— Вы видели? Вы видели, да? — неожиданно подал голос Явор, вкрадчивый, но устойчивый. — Конечно же, видели. Можете быть спокойны, в телеге не люди!

— Не люди?! — не выдержал Орвин. Он захотел закричать — а кто же? Но предупреждающий жест Явора закрыл ему рот, — капитан сжал локоть сержанта, требуя молчания.

— Эльф! — Голос Бремара констатировал факт. — Пора уходить, Орвин. Идут эльфы. Идут широко, и дай нам Аллон удачи, прорваться сквозь их кольцо!

Страх сдавил Орвину горло, перехватил дух.

— Мои… мои…

— Забудьте о своих людях! Забудьте о гвардейцах! Плевать! Спасаем свои жизни, быстро! Их луки готовы уже к бою!

А его руки всего лишь дрожали! Дрожали в смертельном испуге.

— Бежим! Бежим к лошадям!

Они погнали с яра, продираясь кустами и зарослями.

На дне яра пламенели колеса и разваленные борта брички…