— Ну, бля и дорога! Врагу не пожелаешь!

— Извините, милсдари, мои господа этим летом хотели руки приложить к…

— А приложились видно к вину и бабам, верно? — сердито подытожил мейстер Гарст.

Его визави, мейстер Бальтер обижено нахмурился и отвернулся к зашторенному окну кареты, явно потеряв интерес к беседе.

— Гарст перестань, господин Бальтер прав, иногда до таких мелочей как клятая дорога у занятых хозяев руки и не доходят, главное, что бы до всего остального интерес не ослабевал, — Хорвут сжалился над подопечным графа Дельссона и поддержал того строгой улыбочкой. Неужели он прогадал, когда решился на такую сумасбродную идею, отправиться в имение братьев Дельссонов, чтобы искать у них поддержки и помощи? Вопрос стоял щекотливый, а умелых рук, то есть особых профессионалов в намеченной бароном операции, к сожалению, не было. Естественно Хорвут располагал личной охраной и отборными головорезами, мог попросить прислать из Фарума или даже того самого Робура гвардейский отряд, но не так давно, он этими услугами у резервного гарнизона пользовался и перед сиром Сольчиком за пропажу солдат еще предстояло держать ответ. Конечно, на войне как на войне, хоть и партизанщине не объявленной остроухими открыто, случалось всякое. Всегда, можно вовремя сослаться на карательную акцию долгожителей, а там пускай делают что хотят, инспекторов присылают или подкрепление, для него, для барона Хорвута, такое поведение вояк без особой разницы. Тел небось не найдешь и не сосчитаешь? Перед Хорвутом стояла совсем другая задача, а именно — как устранить одного единственного свидетеля? В столь деликатном и ювелирном вопросе нужна не грубая и прямолинейная сила, а тонкий и бесшумный подход. Нужен киллер. Мастер своего дела. И хорошенько обдумав и взвесив, вельможа решился на перекрестный ход — отправил в Хартову долину, в замок Заячья Лапа, братьям Дельссонам, послание с просьбой помочь в проблеме. Две недели пришлось ждать ответа. Барон потерял всякое терпение, уже раздумывал следующий план, когда в гостиную, в обед вошел мейстер Гарст и вручил ему послание от старшего брата графов Дельссонов. В письме завуалировано и чересчур размыто описывалось согласие протянуть столь уважаемому господину руку помощи, затем описание насущных проблем в Заячьей Лапе и, наконец, втиснуты последние сплетни и новости из столицы Королевства, Мейдрина. Хорвут зло выругался, но удовлетворено воззвал к челяди и дал распоряжение снаряжать карету. Какое же его было удивление, когда под самым Фарумом его именую тройку жеребцов и наемный эскорт, догнали трое конных, среди которых оказался никто иной, как мейстер Бальтер собственной персоной. Их встреча произвела такую суматоху, что патрульный разъезд гвардейцев, следовавший по Северному тракту, немедленно остановился и затребовал вместе с документами объяснений, от столь наглых господ. Конечно, узнав барона стражи порядка, тут же отпустили вельможу и его свиту на все четыре стороны…

На третий день пути по Северному тракту в сторону южных земель, экипаж с эскортом свернул с проторенной веками дороги и по пересеченной, ухабистой местности продолжил маршрут на запад, в направление Хартовой долины.

— Граф Дельссон должен был выслать нам навстречу конный отряд, — сообщил на одном из привалов мейстер Бальтер, правда, он почему-то не уточнил, который из сыновей покойного графа, печется об ихнем благополучном прибытии в Заячью Лапу?

От такой паскудной дороги Хорвуту надоело все, даже проявлять излишнее любопытство. Не все ли равно кто? Только бы встретили.

— Долго еще трястись? — на пятый день путешествия не вытерпел молчавший всю дорогу Гарст, хищно косясь на дикую природу по сторонам.

Бальтер оглядел опушку леса, стояла поздняя осень, с седмицы на седмицу на Королевский лес вот-вот может обрушиться снег.

— Полтора дня пути.

Гарст отвернулся, сплюнул.

Подошел барон Хорвут, умостился у горящего костра.

— Чем вы вообще занимаетесь в Харте? Здесь же вокруг долины лес? Дремучий лес?

Мейстер семейства Дельссонов поежился и ответил:

— Обычно охотимся.

— А не в сезон?

Бальтер пожевал губы, не зная, что сказать.

— Тоже охотимся.

— И что еще не всего зверя выбили? — подал голос Конвар, по другую сторону костра.

Мейстер снова неопределенно повел плечами.

— У милсдарей Дельссонов большой штат сквайров, который разводит пушного и дикого зверья в избытке, чтобы потом через полугодье вдосталь отстреливать и травить. Чем же еще займешься в такой глухомани? — поведал ситуацию мейстер замка.

Хорвут поскреб щетину, да уж ничего не скажешь, глухомань!

— И много голов за сезон отстреливаете?

— Если брать в целом, то… до сотни будет.

— Ого!

— Раньше и то бывало больше, но зверь за зиму вымирает или…

— Другое место для размножения находит, — вставил Гарст.

Ну, чего он прицепился до Бальтера, тот и так дорогой весь как-то сник?

— Точно. Уходит вглубь Королевского леса. Следы заметает снегом, и гончие, к черту, их не берут.

Конвар хмыкнул. Жадность! Людская жадность! Или того хуже — азарт!

Какое-то время сидели тихо, молча, пялились на языки пламени, догорающие поленья и кипящую в котелке воду. Хорвуту захотелось испить крепкого и душистого чайку. Наемники и провожатые Бальтера успели давно уснуть, не дремал только выставленный на часы караул, да и им, отчего-то не спалось, думалось, отчего?..

Вечерами и ночами все чаще и чаще стал подувать холодный, влажный воздух. Тепло близилось к концу, зима обещала быть ранней и… там виднее будет. Каждый год по-разному.

— Ладно, я в карету. На рассвете разбудишь Гарст, ясно? — Вельможа поднялся на ноги, направился к размытым в темноте, после яркого огня, контурам кареты. — Гарст! Ты чего, спишь уже?

— Да нет, господин, задумался.

— Спать давай! Рано вставать!

— Уже сплю.

— И ты Бальтер не засиживайся, а то опять всю дорогу носом клевать будешь. Толку тогда от тебя, ни какого.

Мейстер ничего не ответил, лишь заворочался, улаживаясь на походных мешках и плащах, укрывались теплыми пледами.

Барон не стал слушать невразумительных оправданий, да и зачем? И так все ясно, не понятно одно, как такой мягкотелый человечек, каким являлся по себе Бальтер, смог ужиться в Заячьей Лапе, в обществе грубых Дельссонов? Ну, прям загадка?

— Господин барон! Господин барон! Милсдарь…

— Что еще? — спросонья Хорвут потянулся за узким стилетом под подушками, а потом проморгавшись и, отогнав, прочь сон, — за кавалерийской саблей, — чего сучьи дети орете? Я же сказал, будить на рассвете! А сейчас сколько?

— Так…

Гарста перебил гул конских копыт. Ржание лошадей. Бряцанье сбруи. Отборный мат и крики наемников.

Нападение? Точно нападение? Кто? Кто посмел? Остроухие? На лошадях? Бред!!

— Бальтер, свинья жопа, где милсдарь Хорвут? Чего так долго плететесь? Дороги не знаешь? Я ж тебе, морда, трижды маршрут показывал, а ты чего, запомнить забыл? Опять про голых баб думал? Считай, доигрался! Всю зиму в башне просидишь, тогда, небось, уму-разуму наберешься?

Хорвут внимательно прислушался, уж больно знакомый бас, вся речь нашпигована руганью. Ужас прям! Точно старший из братьев Дельссонов прискакал, если он не ошибается, а он действительно не ошибался, то наследника и владельца Хартовой долины и замка Заячья Лапа, зовут Мэттом, и ни как иначе.

— Так, где же его милость барон Хорвут? — продолжал на весь Королевский лес орать Мэтт Дельссон.

— Каналья! — выругался в сердцах Хорвут, натягивая поверх камзола меховой плащ, толкнул дверцу кареты, выходя в полусерое, морозное утро. Небо как всегда затянуто, то ли дождевыми, то ли снежными тучами? Аллон его разберет матушку природу?

— Хватит орать Мэтт! Чего прискакал в такую рань? Шуруй на охоту! Зверье, небось, заждалось тебя и твоих охотничков? Еще не пообсырало стены Заячьей Лапы? Не гадит в твою постель? Чувствует твою хозяйскую руку?

— Хор-рвут!! — радостно и дико заорал на весь лес восторженный встречей граф Дельссон. Приемник Харта одним махом спрыгнул со взмыленной лошади, бросил поводья спутникам, — одному из верных солдат. Быстро ступая, делая широкие шаги, приблизился к вельможе и почтительно пожал его руку. Затем по-братски похлопал по плечам. Хорвут откровенно улыбнулся, ему всегда нравилась грубая простота в общении с родом Дельссонов. Ничего напыщенного, ничего двузначного и интригующего, максимум откровения и искренности. Пускай даже так, если выходки великанов-отшельников порой казались черствыми и бестактными, зато знаешь, что в спину тебе не войдет из-за угла подло кинжал. Хотя кто его знает, времена нынче смутные, всякое бывает?

— Хорвут, дружище, как я тебя рад видеть! Промаялся в дороге?

— Да дорога действительно трудна и нудная.

— Мы приготовили славный обед…

— Постой, Бальтер же говорил, что до замка полтора дня пути?

— Бальтер? Полтора дня пути? — Веки Мэтта грозно изогнулись, глаза поискали съежившегося в стороне от всадников и лошадей мейстера. — Зиму и весну будешь торчать в башне, понял?

Мейстер невнятно обронил слово, граф Харта его уже не слушал, наперед зная, что ослушаться его распоряжения не осмелится ни кто, тем более Бальтер.

— Не верь этому писаке и шарлатану, он в собственной комнате заблудится и никогда в столовую и сортир без провожатого дорогу не найдет. Это Земан, сосед мой, мне удружил, прислал помощничка для… как его? Эй, Бальтер! Для чего мне твой хозяин тебя прислал?

— Для службы, — подал тихим голосом виновник разговора.

Со стороны свиты Мэтта Дельссона донеслись откровенные смешки, граф рассмеялся вместе с ними.

— Какой, Аллон возьми, твою грешную душу, службы? Какой из тебя служитель Бальтер, если ты на ровной местности ориентир в толк взять не можешь? Тебя если и отправлять в служители, так только в храм Аллона, верно ребята?

Опять издевательский хохот.

Так вот в чем дело? Над неотесанным служакой просто-напросто потешаются.

Мейстер Конвар Гарст застыл у кареты, мрачно и спокойно наблюдая за комичной сценой.

Барон Хорвут решил перевести разговор на другую тему.

— Не беспокоят тебя твои соседи?

— Кто? Земан с Халоутом?

— Они самые.

— Куда там им. Это я малость, бывает, шалю. — Дельссон злостно загоготал. Его дружки-соратнички поддержали своего предводителя.

— Неужели соритесь? Дуэли устраиваете?

— Какие там, к чертям собачим, дуэли! Во-от! — Мэтт пальцем указал на поникшего мейстера. — Выиграл я у него полгода назад спор. Охотились вместе, так тот сосунок проиграл мне десять золотых, и что думаешь? Выплатил, жабья морда? А хрен там! Прислал в отместку долга этого павлина… мей… мейсте-ера! — по слогам проговорил, обижено граф. — Зачем я только согласился на обмен, нет, да взял бы лучше деньгами. Толку от того шарлатана, да никакого. Харчи зря переводит.

Хорвут молчаливо, скептически мотал головой. Куда там неотесанным чурбанам, как семейство Дельссонов понять прелести светской жизни? Им охота да воевать — вся забава. Вино да баб тискать.

— Ладно, ребятушки, собираемся, а то точно только к ужину прибудем! — Вдруг резко переменил настроение хозяин Заячьей Лапы.

К такому повороту Хорвут давно уже был готов и согласился мгновенно.

— В карету! — распорядился Конвару и Бальтору барон.

— В карету, да пускай та морда в седле трясется, не барское это дело в каретах разъезжать! — встрепенулся внезапно Мэтт.

Барон начал сердиться, Дельссон уже перегибал палку.

— Расскажет по пути о достопримечательностях долины. Замка. Долго я у тебя в гостях не был, все подзабыть успел.

— О, так я напомню!

— Нет, спасибо, я лучше в карете! — Благодарно извиняясь, отказался Хорвут.

— Ну, как знаете милсдарь барон! — без раздражения и обиды согласился граф. — Поспевайте за нами, мы летим быстро! По коням!

Хорвут с Конваром впрыгнули в карету, возница-наемник подстегнул тройку жеребцов. Храпя и брыкаясь, кони сорвались с места, догоняя удаляющийся отряд.

— Бальтер, почему вы допускаете к себе такого отношения? — Уже в дороге полюбопытствовал барон.

Дряблое и осунувшееся лицо с переполненными эмоциями обернулось к Хорвуту, вельможа прочитал в потускневших глазах глубокую печаль и тоску.

— Потому, что граф Мэтт Дельссон спас мне жизнь и теперь она принадлежит ему…

В Заячьей Лапе абсолютно не пользовались магией, и поэтому смоляные факелы на стенах нещадно чадили, Хорвут и немногочисленная его свита изредка, украдкой, прикрывались от удушающего дыма рукавами и платками, единственный, кроме естественно привычных к такой обстановке хозяев, кому было наплевать на столь значимое неудобство, так это мейстеру Конвару Гарсту. Мейстер-чародей глубокомысленно хранил невозмутимое молчание, изредка отвечал на вопросы и так же изредка, прикасался к еде.

Еда!

Для кого-то еда, но для Хорвута и Гарста устроенная семейством Дельссонов церемония оказалась сущим испытанием.

Наверное, Аллон отдыхал, когда на свет Зоргана появлялись братья Дельссоны и потому, по глупой оплошности позабыл наделить их младенческие, новорожденные головы мозгами, великаны едва умещались за стол, хотя уровень интеллекта нещадно отставал за ростом. Табуреты трещали под их упитанными задницами. Вдобавок семейство Дельссонов постоянно ходило в латах, отчего-то всякий раз собираясь отправиться либо на охоту, либо на крепостную стену родового имения, будто осажденную вымышленными врагами. Хорвут невольно удивлялся, почему такую дыру, как Заячья Лапа должен кто-то штурмовать и осаждать? Кому нужны эти голые, забытые в глухомани стены? Напрашивался один-единственный ответ — только Дельссонам и их извращенному вином и гульками воображению.

Ох, еда!

Те постные похлебки, сухие закуски и неопределенного состава гарниры с ужасающе-жирными основными блюдами можно лишь по ошибке спутать с пищей. Отрава и то лучше б выглядела! Хорвут молчал из скромности и надобности дела, Конвар Гарст молчал из вежливости и субординации. Свита барона Хорвута терпела, потому что того требовало приличие и этикет, хотя в замке Дельссонов об этом слове и его значении не то, что не знали, но даже понятия не имели, что где-то могут существовать галантность и порядочность. В стенах Заячьей Лапы витали грубая сила и право сильнейшего, то есть хозяина этих стен. Графа Мэтта Дельссона прислушивались не только уголовного вида телохранители и стражники, но и до дебильной тупости его братья: Ронн и Шон. Два сапога пара. Нет, злополучное трио.

Такие, как и старший брат, Мэтт, что Ронн, что и Шон — были широченны в плечах, словно вытесаны из грубого неровного куска гранита мастером-недоучкой, начавшим свою работу и бросившего ее посреди завершения. Так бывает, когда мимолетная идея с той же скоростью, что и промелькнула в голове, резко тлеет в разуме опьяненного талантом ваятеля, а закончить начатое, увы, не получается, — усталость и лень сбивают азарт, притупляют желание творца творить, идея гаснет, теряет свою красоту, а настроение меняется, отравленное плохими и дурными эмоциями. Из-под таких рук, халатным и скорых — получились Мэтт, Ронн и Шон, — вульгарные, громкие и беспардонные. С распатланными кучерями волос и сплюснутыми, как у покойного отца, носами. Если бы не разные категории возраста каждого из братьев и их цвет волос, Хорвут предположил бы, что у покойной матушки, умершей при рождении Шона, третьего ребенка и самого младшего, приходятся разные отцы. Но старый граф, возможно заподозривший что-то неладное в последний момент, так и не успел разведать тайну — жена скончалась сразу после появления на свет третьего малыша. Владетель Заячьей Лапы смирился, вырастил трех сыновей с одинаковой любовью к каждому. Равенство считалось между братьев с раннего детства. Мэтт, Ронн и Шон жили как одно целое. Граф планировал и мечтал отдать старшего в столичную школу, а среднего отправить в гвардейский гарнизон, когда несчастный случай унес его жизнь на охоте. Старый Дельссон стал жертвой разведотряда остроухих — точная стрела снесла его с седла, не оставив и шанса лекарям. Сквайры пытались выйти на след, но шустрые долгожители умело, и скоро покинули территорию Королевского леса. Со временем братья Дельссоны выбрали для себя организационную тактику, отслеживать особо частые маршруты остроухих и нападать на их отряды, отвечая тем самым, взаимностью карателям. Хорвут впрочем, также не пренебрегал щекотать нервы эльфов, устраивая засады и ловушки. Именно в итоге таких мероприятий, судьба привела его к стенам Заячьей Лапы…

— Вареная свининка! Что может быть лучше?

— Жареный кролик! — парировал Ронн.

Шон фыркнул.

— Сколько ж их надо сожрать, чтобы…

— Для твоей хари и одного хватит. Запасов в погребе на такого шашеля как ты, никогда не хватит!

— Че-его? — возмутился самый младший Дельссон, но Хорвут мог поклясться уже догнавший в весе самого Мэтта.

— А ну успокоились! Кому сказал, успокоились! — прикрикнул на младших Мэтт, в его руках полулитровый кубок казался "стопкой".

Барон старался смотреть в свою тарелку, окружающая обстановка, то есть стол и вкушавшие еду, люди с ним, его перестали временно интересовать.

— Господин барон, а вы видели сестрицу Земана?

Вопрос Ронна прогремел в суматохе пиршества набатным звоном.

К его вопросу прислушались, наверное, и в конце стола, позабыв о еде и вине.

Барон разогнал на лице озадаченность. Что еще за новость?

— А разве у Земана есть сестра?

— Х-хе, — ухмыльнулся щербатой улыбочкой Ронн. Братья одновременно загоготали, их внимали и те, кто не понимал, о чем шла речь.

— Персик! Сокровище! — предвкушено зацокал языком Дельссон.

Мэтт расхохотался и опрокинул в горлянку бокал. Хорвут с изумлением отметил, что посуда в руках здоровяка осталась, совершенно пуста. Да их не прокормишь и не напоишь!

— Персик? — повторил, заинтриговано вельможа, и он с интересом заметил, что ему не прочь, взглянуть на упомянутое Ронном "сокровище". Но разве "сокровищу" женского пола надлежит обитать в такой вопиюще-убогой клетке? Для истинного "сокровища" воистину нужна очаровательно-роскошная свобода. Золотые просторы! В столь деликатных вопросах барон Хорвут давно знал толк.

— Очень интересно, господа! Вправду интересно! Господин Ронн, позвольте рассказать о… "персике" и, как можно поподробнее! — с присущей ему вальяжностью аристократ развалился в кресле, ожидая увлекательнейшего рассказа.

— А чего тут рассказывать? — встрепенулся средний брат, почему-то засмущавшийся открытым интересом Хорвута.

Барон поджал губы, от Дельссонов мало проку.

Глазки Мэтта стрельнули, хмель придал ему еще большей отваги и наглости.

Конвар отрешено следил за обстановкой в зале, с виду невозмутимый и расслабленный, но Хорвут знал, мейстер всегда был начеку, особенно в гостях такой компании.

— Зовут Милой. Вы же знаете барон у нас здесь графская долина. Каждый хватает, что может. Когда наши папаши делили землю…

— Если не ошибаюсь, делил ее герцог Альвинский, а вы, то есть ваши славные отцы, дохватывали кто, что горазд! Не так ли? — поправил Хорвут Мэтта.

Хозяин Лапы остро скривился, недобро, но, вспомнив, кто перед ним сидит, мигом поправил гримасу на физиономии. В его руке снова оказался кубок, один из подчиненных, головорез, подлил в него вина. Мэтт откинулся на спинку стула и, улыбнувшись, промолвил:

— Может оно и так, а может, и нет? Кто его знает?

Барон не осмеливался настаивать на своих предположениях, не хватало тут еще ссоры, он не за этим пхался в такую даль, чтобы в Хартовой долине устраивать разборки.

— До сего дня я знал, что у Земанов есть лишь один сын?..

— Папаша прятал дочурку от всех! Скорее всего… гы-гы… от нас! — расхохотался Шон, запихивая в рот кусок жирного мяса с прорезью сала.

Хорвут глазами проследил за исчезновением полосы мясного куска в бездонной глотке великана, по руке катилась жирная дорожка прямо в рукав кожаной куртки. Такая чепуха — жир. Стоит ли обращать на такую мелочь внимания? Для такого парня, как Шон обыденная мелочь. Варвары! Аборигены!

— Ей, наверное, шесть или семь лет? — наугад предположил Хорвут.

Ответом послужил противный гогот.

Не угадал? Удивительно! Столько событий, а я о них узнаю последним.

— Пятнадцать?

— Да ну!.. — Если не сказать, что он ошарашился, значит, не сказать ничего. Да ей пора уже… — губы Хорвута растянулись в недоброй улыбочке. — И кто уже сватался?

Очередной гогот и хохот заглушил все крикливые эмоции.

— Шон!

— Шон? — Хорвут сосредоточил на младшем Дельссоне все свое безграничное внимание. — А почему именно Шон?

— А он у нас самый молодой и самый… — начал объяснять с набитым ртом Ронн.

— И самый красивый! — громогласный взрыв хохота.

Хорвут рассмеялся вместе с ними. Еще раз бегло оценил собравшуюся за столом компанию, когда-то до сегодняшнего дня, он считал мейстера Гарста и наемников из Фарума самыми закоренелыми преступниками, теперь понимал, что очень сильно ошибался. В Королевском лесу в Харте обитают более красочные экземпляры, например, братья Дельссоны и их спутники-головорезы.

— Давайте угадаю, братишка сестренки выгнал вас за порог, так?

— Такая цаца, что не захотела с Шоном даже разговаривать. Говорит, свиньи в хлеву и то чище! — Смех не смолкал. Шон врезал локтем по ребрам Ронну, зал опять залился смехом. Мэтт, молча, хлестал вино. И сколько же в него влезет?

— Шон раскис, хотел утопиться… — Ронн не переставая, смеясь, рассказывал комичную ситуацию.

— Да, за то ты — красавец! Зачем надо было переворачивать карету и вышибать стену? Коней в конюшне распугал, дебил! — взорвался Шон.

— О, смотри на него, какой правильный заделался, ты еще, поди, свиней их в сраку поцелуй! Может, после этого она тебя полюбит? Мила! Мила! Милочка! — принялся кривляться Ронн.

Хорвут едва сдерживался от хохота.

Назревала драка. Братья готовы были вцепиться друг в друга.

Мэтт угрюмо наблюдал за ними исподлобья.

Засаленными, жирными ручищами братья таскали друг друга за воротники. Гремели латы. Опрокидывались кубки и миски. Охрана гикала, а свита в предвкушении зрелища лыбилась.

Конвар отстранено присматривался к назревающему конфликту.

— Ты кого, бестолочь, дебилом назвал?

— Это я еще ласково… нежно.

— Где твои нежности были, когда мы в замок к Земану приезжали? Только юбку увидел и все! Лапы свои распустил, хватать начал! Кто так делает, идиот? Ты не с поварихой на сеновале!

— Да не тебе!.. — Кулак Шона летел в глаз брату, но встретил на пути крепкую и тяжелую руку Мэтта. Мертвая хватка старшего брата сдавила кисть младшего, вывернула в сторону и остудила пыл забияки, Ронн попытался втиснуться со своей стороны, замахнулся на Шона, но тут же получил мощную оплеуху по затылку. Мэтт не церемонился ни с кем, даже со своими братьями. Особенно со своими братьями.

— А ну-ка, успокоились оба! Взяли себя в руки! Живо! — Гремел на весь зал его звучный голос.

И действительно в зале повисла гробовая, ватная тишина.

Хорвут и тот, невольно в душе вздрогнул.

Напряженная обстановка царила за столом.

Каждый из свиты молчал, отводил в сторону глаза, только бы не попадаться на очи хозяину — Мэтту Дельссону.

— Хватит жрать! Хуберт, выставь караул! Остальным спать! Завтра догуляете! — ревел Мэтт.

Барон с холодной внимательностью следил, как один за другим скрываются в дверях охранники и наемники Дельссонов. Среди гуляющей толпы только они: Конвар да он, с немногочисленными солдатами за пиршеством.

— Гарст, отведи людей в предложенные графом покои. Приготовь мою спальню ко сну.

Дельссоны заулыбались.

— Может у вас служаночка найдется? Лет так пятнадцати? — заметив ухмылочки, вопросил барон.

— Боюсь, наш товар не придется вам по вкусу, мой господин, — отсетовал Мэтт Дельссон.

— Жаль-жаль.

— Мы разожгли ваши аппетиты? Вам тоже захотелось взглянуть на… Милу?

— Разве, что взглянуть, — отсеял всякие дальнейшие вопросы Хорвут, он не любил, когда копались в его личных интересах. Проследил, как удалился мейстер Гарст — следом за солдатами.

Что ж он остался один на один с Дельссонами.

— Итак, дорогой барон, настало время для серьезного разговора. Шутки прочь!

Хорвут выразительно вгляделся в охмелевшее лицо приемника Заячьей Лапы, как бы удостоверяясь, способен ли увалень разрешить его проблемы? Выхода не было, надо рисковать.

Барон искренне улыбнулся, располагая к себе угрюмых слушателей.

— Для одного деликатного дела, я по неосторожности нанял наемный отряд из Фарума…

— Извините, господин барон, но такую неосторожность в наше время совершают все, тем более, когда остроухие каждый день выходят на тропу войны. Говорите, прямо милсдарь, что стряслось? — вставил старший из Дельссонов, и его братья согласно закивали.

Аллон побери, выскочек, неужели придется сказать правду? Да так весь Королевский лес скоро все узнает!..

— Мой капитан… капитан Бремар вместе с наемниками и гвардейцами выполняли щекотливый приказ, так сказать, устраняли свидетельство моего любопытства…

Ох, и крысиные рожи у этих Дельссонов! Так и хотелось по ним врезать.

— Миссия капитана Бремара была почти завершена, когда внезапно нагрянули эльфы, перекрутили все по своему, разбили мой отряд, уничтожили до последнего…

— Барон Хорвут! Правильно ли мы вас понимаем, вы хотите прибрать "хвосты"?

— "Хвосты"?! — Какие еще к Аллону "хвосты"? — захотелось в гневе заорать ему, почему-то эту часть разговора, он представлял себе иначе, менее напряженной и раскрепощенной. — Ну конечно… "хвосты".

— Так если вы говорите, что все погибли, то кого устранять? — сощурив левый глаз, полюбопытствовал Мэтт. Средний и младший братья молчали, внимая каждому слову.

— Эльфы разделались бы со всеми, но в тот момент, подоспел патруль из Робура, им удалось спасти сержанта наемников. Остроухие естественно отступили. Сержант был ранен, но в разъезде присутствовали маги, они помогли ему.

— Беда ли? Выжил себе человек, пускай себе дальше живет. Зачем его убирать? — неожиданно заявил свое мнение Шон.

Хорвут понимал, наверняка не удастся скрыть правды, а говорить ложь в столь деликатном вопросе, отчего-то сразу не хотелось?

— Конвой вез бричку. Бричку в Эльсдар…

— В Эльсдар?! — Мэтт придвинулся к столу, хмель как рукою сняло.

— В бричке лежали… книги, — схитрил-таки барон.

— Книги? — недоверчиво переспросил Ронн. И по взгляду Мэтта, Хорвут понял, что тот тоже ему не верит.

— Эльфийские писульки. Я пытался со своим чародеем их расшифровать… без толку. Полная чушь. Тарабарщина.

— И вы, милсдарь барон, решили отправить целый конвой с одной-единственной бричкой в Эльсдар? Что бы… что?

— Был приказ спалить повозку вместе с содержимым и уносить ноги прочь, — закончил Хорвут.

— Ага! — Мэтт задумался, затем начал говорить: — выходит так, по вашим словам, — к вам в руки попало эльфийское барахло и вы, испробовав его расших… расшифро…

— Расшифровать, — помог Хорвут.

— Расшифровать, — заплетающим языком повторил Дельссон, — получили промах. Снарядили бричку, набили ее макула… книгами. Организовали эскорт и отправили в лес. Правильно?

— Вполне.

— Скатили в Эльсдар, — Дельссон опять прищурился, — где-нибудь, возле Грибного Яра, и решили подпалить. А тут бац, тут как тут — остроухое отродье! Налетело, растоптало. Небось, без мерзопакостной магии не обошлось?

— Судя по всему, работали эльфары, — согласился Хорвут.

— Ну, еще бы! Кто ж еще! — встрял Ронн.

Дельссоны не ели, думали, если еще было о чем думать.

— Складно получается, да не так! — наконец, разрядил тишину Мэтт.

— Это еще почему? — похолодел барон.

— Не суетились бы вы из-за каких-то книг, не суетились!.. Ну, да ладно! Я дал вам слово, что помогу, значит, помогу! Слово Дельссонов в Королевском лесу — закон. — Захихикал Мэтт.

От его смеха Хорвуту стало вдруг нехорошо, и он, в который раз пожалел, что прибег к помощи вот таких… людей.

— Выходит, вам нужно убрать того человека?

— Сержанта Орвина.

— Орвина… Орвина… — повторял, пробуя на вкус имя Мэтт. Налил себе в бокал с кувшина вина и залпом его осушил. Изрыгнул. — Где собаки? Где клятые псы? Шон, впусти гончих!

Хорвут от такого резкого перехода темы содрогнулся, Ронн криво улыбнулся, без злости, доверчиво. Хорвуту на все было уже плевать, лишь бы побыстрее домой.

Младший Дельссон шатаясь, подвелся из-за стола, опрокинул стоявший под рукой кувшин, вино разлилось по столу, но, никто не обратил на потеки внимания, тем более Хорвут. Не с первого раза Шон открыл тяжелую дверь в просторный и темный коридор, из его глубины донеся приближающийся лай. Свора собак неслась прямо на пьяного Шона. В последний момент здоровяк отшатнулся, пропуская оголодавших животных к теплу, и в клыкастые пасти полетели кости. Ронн с Мэттом бросали обгрызенные кости или же, остатки дичи и свинины в своих питомцев. Гончие с лаем ловили "деликатесы" на лету. Жадно грызли и грызлись за лучшие подачки.

Хорвут с тяжелой миной на лице наблюдал за представлением. Кормлением. Он тоже любил четвероногих животных. Тоже полюблял охоту, но всему есть свое время, тем более, сейчас. Они когда-нибудь закончат дело?

— Так как мой вопрос?

— Чельссер, — обронил через плечо Мэтт, продолжая кидать в собак со стола костями.

И пойми его, Аллон?

— Какой еще Чельссер?

— Сквайр Чельссер, — объяснил Дельссон. — Умелец на все руки. Это то, что вам надо. А нам сто золотых.

Барон Хорвут с трудом сдержал яростный крик. Деревенские мужланы! Выскочки! Сто золотых? За что?

— Не торгуйтесь, барон Хорвут, второго такого человека, вы не сыщите. Вы покупаете профессионала, знайте это! Так по рукам?

Мэтт Дельссон наливал уже себе в кубок очередную порцию пойла, к нему присоединялись его братья. Хорвуту показалось, что с тем же удовольствием к ним в попойку, могли присоединиться и ихние псы. Чудесная вышла б компания!

— Договорились, — через силу выдавил из себя Хорвут.

— И прекрасно!

— Покажите его!

— Завтра утром. Завтра утром вы его увидите и заберете.

— Он знает?..

— Скажете имя и где искать. Этого будет вполне достаточно. — Уверил хозяин Заячьей Лапы.

Опять противно лыбились его братья.

— Ронн, зови прислугу! Пускай убирают весь этот срачь! Допиваем и идем спать! Завтра у нас тяжелый день.

Бизнесмены хреновы! Торгаши, блин!

Хорвут слегка отпил из кубка.

Ронн и Шон до дна.

Мэтт тоже опрокинул и задрал к верху голову, поехал со стулом назад, даже опомниться не успел, как сразу, хряск!

На уровне стола торчали только его ноги, обутые в грязные сапоги.

Грохот раскатистого хохота под сводами зала. Дрожат на стенах и в подсвечниках свечи и фонари.

Граф Мэтт Дельссон оторвал от надбитой губы кружку и прошипел:

— О, кажись, я уже пьян!..

— Аг-га-а-ап! — смачно зевая, закрыл рот Сэм, вздрагивая от промозглого утра. День на день не похожий. Еще седмицу назад солнце встречало утро, а уже сегодня: пасмурная серость и тяжелый густой туман. Дозорный высморкался и сплюнул за бойницу, снова посмотрел на стелющийся туман, непроницаемый и пропитанный холодной влагой. Ни черта не видно! Как там ориентируются караульные на воротах, Аллон их знает? Пока впритык к крепости не подойдешь, даже не разберешь, враг подошел или друг? А кто сейчас знает, кто человеку враг, а кто товарищ? Знати во дворцах и замках виднее. — Аг-га-а-ап!

Сэма клонило ко сну и причиной тому, скорее всего проклятущий туман.

В это утро он заступил на крепостную стену с Рудольфом и Жильком. Рудольф неплохо управлялся алебардой, а Жильк, если что, мог всадить точно в яблочко стрелу с пятидесяти шагов. С такой поддержкой, как говорил перед дозором десятник Милич, можно и осаду держать, после таких слов Сэма забила острая дрожь, прошелся мандраж по спине и коленям. Конечно, Сэм не верил в глупые и дурные приметы, но разве стоит загодя поминать лихо, так можно и накликать беду, на свою задницу.

— Милич снова на кухню захаживал к Веталине, небось, опротивела армейская житуха, сладенького захотелось?

— А его постоянно к бабам тянет. Только юбку увидит и вперед. Шо там у них между ног, медом помазано? — пробурчал недовольно Рудольф, скорее всего от зависти.

— Руд, ты так говоришь, будто смазливая мордашка и длинные ножки тебя не привлекают? Может ты того?.. Иной ориентации?

— Алебардой по тыкве получить не хочешь? Смотри, после такого угощения, быстро все пройдет, даже твоя нормальная… ориен-та-ция! — по слогам передразнил Рудольф.

Сэм стоял в трех шагах в стороне, выглядывая через бойницу — туман погустел, заволок стену Королевского леса, нить Северного тракта и серое, облачное, как обычно, в такую пору, небо.

Когда они уже наговорятся? Каждую смену одно и то же — девки и питье! Вино и бабы! От них пользы в крепости, как от дырявого ведра. Две дырявые бочки! А что можно рассчитывать в таком захолустье, как крепость Робур? От отверженцев? От отверженных элементов человеческой нации? Сборище отщепенцев, которых приютил у себя под боком милсдарь сир Рубчик. Гнать их в шею или того хуже, за крепостную стену и пускай катятся, куда глаза глядят.

— На выходные увольнительную возьми…

— О, а зачем это она? Ты что без увольнительной к своей крале проскочить не сможешь?

— Послушай, Жильк, хватит играться на моих нервах! Сейчас по башке схлопочешь! — стал серчать Рудольф.

— А мне Милич говорил, что ты даже в руках ее держать не умеешь…

— Ну, все, ты меня достал! — встрепенулся солдат, подрываясь на ноги и приближаясь к наглецу.

Силуэт Рудольфа мелькнул за спиной Сэма, тот зло сплюнул, хотел развернуться да гаркнуть на драчунов, но рукоять меча зацепилась за каменный блок стены, издала трезвон, съехала с перевязи. Сэм выругался, поспешно наклонился и закрепил ножны на поясе с левой стороны…

Свист легкого ветерка, словно сквозняк. И запоздалое пение… древка…

Булькающий хрип и оханье.

Ну, что еще?

— Да уймитесь же вы!

— Ссээм!! — внезапно истошно заорал Жильк. — Ссэээммммм…

Пение сотен жал. Наконечники разрезают воздух…

До сознания дозорщика доходит ужасающий смысл криков.

Смерть! Крылатая, жалящая смерть!

Нереальная сила бросает его на холодные камни, заставляет забиться под стены бойницы. Он с нелепым страхом вжимает содрогающееся дрожью тело к монолитным стенам. Моля Аллона, чтобы камень защитил его от несущейся с неба смерти.

Глаза впиваются в распростертое тело, всматриваются в онемевшую навсегда испугом и удивлением маску. Разве Рудольф думал, что судьба оборвет его существование так быстро и неожиданно? Ведь он строил такие планы на приближающиеся выходные.

— Сээмм!..

Дрожащим, охрипшим голосом Сэм ответил:

— Ти-ихо! Ти-ихо, Жильк! Кажись, пронесло?

— Сэ…

До боли и ужаса знакомый шелест ветра…

Всемилостивый Аллон, спаси и сохрани!

— Сэ…

Читая молитву и плотно закрыв глаза, Сэм пожелал самое дорогое в ту трудную минуту — жизнь.

Причитания оборвались, шальная стрела унесла жизнь Жилька, Сэм даже не услышал предсмертного хрипа — лучник умер в панике, не притронувшись к своему оружию, не попытавшись отстоять собственной жизни. Мечник Сэм ошеломлено замечал, как падают перед самым носом черные жала эльфийских стрел, как переламываются древки и отсекают яркие искры наконечники. Тело бедняги превратилось на глазах в иглошкурого варна. Десятка два оперенных жал топорщились из его груди, ног и шеи. Повернуть голову и посмотреть на притихшего Жилька, Сэм побоялся, опасаясь, что такое неуловимое движение, может навлечь на него погибель.

Крики. Мольбы. Стенания. Вопли. Брань. Причитания.

Кошмарная картина ужаса творилась на лестнице крепостной стены, у ворот, цепного механизма, на плацу, у казарм, главного корпуса лазарета, хозяйственных сооружений и деревенских построек.

Больше всего поражало и разрывало слух, когда крики возобновлялись и внезапно обрывались, вслед окончанию заградительного огня. Тогда мечник Сэм снова молился, молился за себя и чудом, оставшихся в живых.

До слуха изредка докатывались бессвязные и нечеткие команды, эхом разгоняющиеся над Робуром, ветер и туман подхватывал обрывки слов и уносил прочь, в сторону от засевшего у бойницы человека, оставляя жалкие шансы на помощь.

Значит, эльфийские выродки окружили Робур и вели перекрестный огонь?

Пойдут ли остроухие на штурм крепости? Полезут на крепостные стены?

Сэм жадно вслушивался во внезапно наступившую тишину. Ему казалось, что на бойницы летят острые крючья, а по веревочным лестницам лезут бледные, едва различимые в тумане тонкие тени. Судорога свела его мышцы, какой ужас! Он не хочет умирать! Жить! Жить!!

Шелест ветра…

Аллон милосердный, снова стрелы?

Горящие сполохи разорвали туманную дымку. Тысячи огней зажгли утреннее небо над Робуром. Такая красота затмила бы звездное небо. Огненный водопад. Фейерверк на утреннем небосводе.

Горящие стрелы накрыли плац, деревянные строения и мечущихся внизу людей, тех, кого еще не достали первые залпы остроухих, — теперь долгожители били наверняка, стремясь спалить укрепления мерзких дайкин дотла.

Свист продолжался полминуты, затем наступила рваная тишина, сменяющаяся порывами ветра, и треском горящего дерева. Потянуло дымом и гарью. Загорелись первые постройки, среди них: караулки и здания казарм. Сэм знал, что дерево будет сопротивляться недолго, для огня последний рубеж — это камень. Основание крепости и стены будут держаться до последнего, переживут и их хозяев.

Удушающий дым поднимался над крепостной стеною, ветер подул в сторону лесной стены, как раз в ту часть укрепления, где затаился мечник Сэм. Солдат захлебнулся кашлем, боясь пошевелить руками и ногами, кто скажет наверняка, чем заняты остроухие выродки, не лезут ли на стену? Сэм пугался малейшего шума, в полотне плотного дыма — черного и непроницаемого, ему мерещились долговязые, устрашающего вида тени, больше похожие на сказочных чудищ, чем на естественных человекоподобных существ.

Грохот сотряс двор — это завалились прогоревшие балки караулки. Еще секунда и завалится все перекрытие…

— Маар-рчен! Марчен!

Возня и прерывистые команды, Сэм попытался уловить, чей голос послышался ему и отдавал приказы. Может капитан Левон? Или сам сир Рубчик? А где маги? Где Нестор? Где его помощники?

— Нес-стор! Нес… — грохот очередного обвала, сотряс крепость, задрожали стены. Вот точно эльфы наступают!

Гул усиливался.

Стук подкованных сапог.

Завеса дыма медленно отступала.

Сэм расплющил глаза, сквозь пелену слез, он попытался рассмотреть получше появившиеся на стене фигуры, закричать от страха, пересохшим от гари голосом:

— Нессстоор… Неесстооор… — в ту минуту, он почему-то подумал, что спасти его от верной смерти в силах только магам. — Нестооор!

— Сэм! Сэм! — Крепкая, жаркая ладонь опустилась на его плечо. Он заскулил, вжимаясь в камень.

— СЭМ!!

Мечник вздрогнул, замолчал.

— Это я Сэм, Нестор!.. Успокойся, ты жив! Эльфы давно отступили.

— Пру-у-у! Стоя-ать, нечистые! — Возница остановил загруженную доверху телегу. — Эй, на воротах! Открывайте, подмога пришла!

— Кто такие? — долетел сверху, с крепостной стены злой и настороженный голос. Запылали факелы в твердых руках, купец Мирокш с опаской поежился и оценил ситуацию, явно им не рады, или предосторожность в Робурской крепости — это фактор выживания. Чего и следовало ожидать, ведь седмицу назад в их стенах вволю наигралась жадная к жизням смерть.

— Подъезжайте к воротам! Самый старший к караулке! — тот же голос, донесся со стороны ворот.

Мирокш устало и досадливо вздохнул, это ж надо столько топтаться в седле, отбивать бока, чтобы на месте наткнуться на нелюбезное гостеприимство? А попробуй поднять тон и возмутиться, Мирокш на сто процентов был уверен, что весь их немногочисленный обоз, находится под пристальным наблюдением и в случае чего, стражники на бойницах, откроют по ним прицельный огонь. Их фигуры в темноте под слабым светом факелов представляли отличные мишени. Старшим в группе естественно был он, купец Мирокш из Свирта, маленькой деревушке возле Фарума.

— Ениш, придержи лошадей, а я к господам служивым, передам грамоту.

Еще молодой, зеленый помощник, ученик Мирокша, угрюмо кивнул, в душе переживая за своего наставника, но как же он мог ослушаться учителя? Пересел на вожжи и подогнал повозку к воротам.

Семь обтянутых сверху мешковиной и плащовкой бричек с продовольственными припасами: пшеница, гречка, овес, мука, бобы, сахар, соль, вяленое мясо и рыба, немного пряностей. Самое необходимое для проживания в холодные и морозные времена. На носу зима, а запасы продовольствия, что хранились в ангарах крепости, нещадно были сожжены в ходе молниеносной атаки остроухих выродков. Выживших после облавы ждала трудная и голодная зима, помогал, кто, чем мог, откликнулись и в Свирте. Прислали наличествующие в закромах резервы. Дорога, конечно же, вымотала всех. Держались на последних нервах. Мирокшу с трудом удавалось придержать дисциплину, помогал Ениш, выручал приставленный к группе Чельссер. Сквайр Чельссер. Остальные пятеро членов обоза работали за гроши, выделенные старейшиной Свирта, в отличие от них Мирокш пытался хоть немного заработать, не всем же открыта дорога в Мейдрин, не все же имеют лицензию торговать на ярмарке в столице Королевства. В наше время каждый выживает, как может, и Мирокш с Енишем не исключение…

— Кто такие? — с подозрением повторил вопрос служивый с сержантскими погонами, за его спиной маячили арбалетчики.

Да в Робуре все слишком серьезно.

— Купец Мирокш с продовольственным обозом. Мы из Свирта по распоряжению старейшины Неволота. А также просительного письма сира Рубчика, — отчеканил Мирокш, за дорогу успевший назубок выучить рекомендательство.

Сержант испытывающе изучил лицо купца и требовательно протянул руку, затянутую в перчатку, потертую от частых упражнений мечом. Мирокш не тратя лишнего времени, сперва вручил караульному письмо графа Рубчика, а потом — уведомление старейшины. Тот со щепетильностью изучил оба документа, сложил их и вернул Мирокшу.

— Все верно, милсдарь Мирокш, можете проезжать. Сколько вас человек в группе?

— Восьмеро, — как будто в письме Неволота не указано?

— Верно восьмеро, — сержант отступил и крикнул караульным. — Открывайте ворота, пускай проезжают!

— Благодарю…

— Взводный Любаш. Гжелот Любаш, — представился служивый.

Мирокш благодарственно кивнул.

Одна за другой бричка проследовали через крепостную арку. Ворота открылись настолько, чтобы впустить коней, тянувших за собою затоваренные до упора повозки. Мирокш с интересом провожал вереницу каравана, приметил, что десятник направил прибывших сразу в наскоро сведенные постройки с прокоптившимися стенами и недостроенной крышей. Будущие хозяйственные ангары. Да Робур еще не опомнился от несчастья, здесь еще помнят налет остроухих и жаркий огонь пожара.

— Вас ждет, сир Рубчик, пожалуйте в главный корпус! — прозвучал сурово голос Гжелота за спиною Мирокша.

Купец потоптался на месте, но под пристальным, решительным взором взводного, непререкаемо повиновался.

— Сэм! Сэм!

— Да, сержант Любаш!

— Отведите милсдаря Мирокша к сиру Рубчику, он уже с нетерпением ждет гостей! — уважительно приказал взводный.

Широкоплечий в тяжелых латах мечник отдал честь и жестом дал понять купцу, следовать за собой.

Мирокш бегло успевал замечать обстановку в крепости Робур, комендантский час в укреплении наверное и не отменялся с того злополучного утра, когда долгожители отважились на карательную операцию. Благо еще остроухие не умудрились перелезть через стену, — в том случае жертв могло быть гораздо больше. Кроме вооруженного до зубов караула на стенах и воротах, во дворе и на обнесенном уступами плацу, встречались отдельные группы людей, — или с местного ополчения с оружием в руках или же — наемные солдаты. Если в Робуре и остались мирные жители, то они по распоряжению сира Рубчика большее время проводили по домам, лишний раз, не показывая своих носов. Мирокш вполне понимал столь гнетущую атмосферу, царившую в Робуре, и не удивился, узнав, что половина местного населения шустро перебралась поближе к столице к родным и близким, а те, кто остались, немногочисленны — либо некуда бежать, либо смирившиеся на милость переменчивой судьбе. В любом случае нужно быть достаточно мужественным человеком, чтобы после всех злоключений, остаться в Робуре. Но жизнь не выбирает, она безжалостно распоряжается судьбами людей и противостоять смертельному розыгрышу фортуны можно только в том случае, когда проявляешь железную упертость и жажду к существованию. Мирокш даже не знал, насколько готовы жители Робура к вторичному нашествию эльфов, хватит ли у ополчения сил отстоять свой замкнутый и серый мир? Не обрушатся ли стены крепости под ударами эльфаров и их тварей? Конечно, то была пробная акция, остроухие пристреливались, испытывали твердость человеческого духа, неприступность каменных стен. В следующий раз с уверенностью можно ждать планомерной атаки, удара с четырех сторон и усиленного штурма. Значит, оставаться в крепости небезопасно, если можно рисковать собственной жизнью, то Мирокш не мог ставить выбор на Енише и наймитах. Их еще предстояло доставить обратно в деревню в целости и сохранности. Он несет ответственность за их благополучие и здоровье.

— Вот сюда, милсдарь Мирокш, пожалуйте сюда! — указывал дорогу солдат.

В дверях их встретила стража, как всегда подозрительна, но после того, как Сэм представил купца солдатам, их пропустили, сказав, чтоб подождали в приемной, граф на совещании, которое должно закончиться с минуты на минуту. Проследовали на второй этаж. Мирокш вскользь прошелся глазами по широченному столу, на котором одиноко были расставлены медные канделябры со свечами. Через один горели; остальные утопали в полумраке. Полумрак. Вся резиденция и личные апартаменты господина графа утопали в полумраке. Часто встречалась в коридоре стража и гвардейцы. Напряженность витала в воздухе. Высасывала из человека уверенность и силу воли. Вот что значит страх и паника! Раз, испугавшись, человек с трудом берет себя в руки, с трудом находит в себе силы отстаивать свои права.

Они подходили к дверям, когда до слуха Мирокша докатилась волна спора:

— Нет, Нестор, я не могу согласиться на такие условия! Ты же сам хорошо понимаешь, разбивать людей на еще мелкие группы — смерти подобно! Так мы распыляем свои силы на всю округу, как я соберу отряды в одном месте, скажем, в крепости, вздумай, выродкам снова напасть на нас? — Дверь кабинета распахнулась и в коридор вышли три человека: сир Рубчик, капитан Левон и чародей Нестор. Именно тройка управляющих Робуром затеяла горячий спор. Колоритные и организованные личности в крепости Робур.

— Итак, Нестор, ты согласен… — рыцарь замолчал, заметив, что взоры чародея и капитана устремлены мимо него, обернулся, увидел караульного и неизвестного гостя.

— Добрый вечер! Чем обязаны, милсдарь…

— Мирокш. Купец Мирокш. Меня прислал старейшина Неволот. Мы из Свирта. Продовольственный обоз. — Поспешно представился, в который раз, торговец.

— О, так вы все-таки прибыли! Прекрасная новость! Что привезли? Благополучно ли добрались? Безопасна дорога? — Обрадовался вельможа.

— Нервная. Постоянно ждали атаки. Неспокойно. Видели пожары по дороге. Конные разъезды. Ваши разъезды…

— Да, понимаю, мы усилили патруль.

— Аллон не оставил нас в беде, благодаря сквайру Чельссеру, он хорошо разбирается в картах и ориентируется в дороге. Профессиональный следопыт.

— Похвально, что вам было на кого опереться в дороге. Что ж давайте, посмотрим, что вы нам привезли! Надеюсь, продовольствие не слишком подорожало в цене? Мы понимаем время сейчас военное, но казна наша не бездонна, милсдарь Мирокш.

Купец смутился.

— Не беспокойтесь, Неволот обещал, что половину денег за товар выплатит Торговая Ассоциация по указу самого герцога Альвинского.

— О-о-о, — обрадовался граф, — Аллон не оставил и нас. У государства нашего проснулась совесть. Ну что ж пойдемте, взглянем на ваш обоз!

Сквайр Чельссер искренне улыбнулся. Широко и доверчиво. Располагая к себе хмурого и неприступного с виду фельдшера.

— Вам кого, господин?

Не переставая улыбаться, следопыт ответил:

— Я прибыл с обозом час назад. Привез послание из Фарума…

— Послание? Какое еще послание? — Глазки врачевателя забегали по униформе гостя, отмечая каждое движение. Чельссер опасался совершить лишнее движение. Люди в Робуре, словно на раскаленных угольках, хватались за оружие и за меньшее, при любых подозрениях.

— Письмо от родных, — коротко бросил гость, при всем своем уважении к метрам науки, он не испытывал робости, когда ему отвечали холодно и без приветливости, а в крепости о таких манерах давно успели позабыть.

— И кому адресовано это письмо? Почему вы пришли именно ко мне? Вы, должно быть, не знаете, но седмицу назад сгорела вся медчасть и погибла половина персонала с пациентами…

— Сержант Орвин! Я привез письмо для сержанта Орвина!

Лицо фельдшера перекосила тревожная гримаса.

— Вы… вы… родной или близкий?

— Нет, меня попросили просто передать бумагу! — Чельссер почему-то знал, какой будет ответ, но нужны доказательства. Гарантии!

— Знаете, молодой человек, должен вас огорчить, как я уже говорил, произошел пожар и сгорели…

— Кому я могу передать письмо? — настойчиво перебил сквайр.

— Коменданту крепости или самому сиру Рубчику. Владетелю Робура, — несколько растеряно поведал медработник.

— Вы б могли, — Чельссер замялся, показывая, насколько затруднительно даются ему слова, — вы могли отписать несколько строк родным Орвина, я б передал официально его близким о кончине…

Фельдшер закивал.

— Конечно-конечно, — врачеватель задержался в дверях, — вы уж извините, но вам придется подождать снаружи.

Глаза Чельссера сузились, рука украдкой метнулась в карман куртки, нащупала рукоять охотничьего ножа.

— А в чем дело?

— Понимаете, время неспокойное, а у меня вся родня дома…

— Я думал, стучусь в медкорпус? Меня отправили…

— Все верно. Но общий вход с той стороны, а здесь, — хозяин больницы извиняюще улыбнулся, — мой дом.

— А! — Нашелся сквайр. — Понимаю, ради Аллона, извините!

— В таком случае, вы подождете, я сейчас напишу пару строк.

— Пишите, — безынтересно закончил гость, думая уже о своем. В данный момент он уже все для себя узнал, и оставаться на виду, у порога этого дома — не было смысла. — Пишите.

Дверь перед ним прикрылась, оставляя узкую щель.

Чельссер секунду постоял, решаясь на уничтожающий след шаг. Нет! Лекарь ему правду сказал. Не обманул. Значит, пора уходить!

Письмо? К Аллону, эти излишние сентиментальности!

Его силуэт растворился в полумраке каменных улиц.

Фельдшер выскользнул через пять минут на крыльцо, удивлено заозирался по сторонам, держа в руках скоротечно написанное письмецо. Только через пару дней, он вспомнит о странном инциденте и вскользь расскажет о нем чародею Фарлею, но таинственный гость, сквайр Чельссер уже будет далеко, в пути к барону Хорвуту…

— Майор сир Сольчик! Сир Сольчик!

Командир резервного гарнизона Фарума, оторвался от карт. Лейтенанты и капитаны ослабили сосредоточенность. Уже пару часов штаб не мог принять единогласного решения, а командир, как всегда, тянул время. Это повторялось каждый раз, если его подчиненные не знали какой маневр принять в завтрашнем дне и, чем будут заняты их солдаты. Тогда совещание длилось до глубокой ночи, и расходились по отделениям уставшими и обозленными.

Адъютант сира Сольчика принял письмо из рук гонца, ознакомился с адресатом.

— Сир Сольчик, это послание из крепости Робур. Адресовано лично вам. От господина рыцаря сира Рубчика.

Брови майора сдвинулись.

— Давайте сюда, у них явно, что-то случилось!

— Прошу, сир.

— Думайте, господа! Думайте! Ваше время идет! — Распечатывая конверт, бросил офицерам майор.

Недовольные, хмурые гримасы, но сир Сольчик уже вчитывался в послание, отвлекшись от картографии. Его увлекли события Робура и его окрестностей. А офицеры, если хотят раньше лечь спать, пускай напрягают мозги.

— Лейтенант Тольш, может направить ваши два отряда на юго-восток, нехай прочешут вот этот маршрут?

— Ага, у меня еще в тылу три деревни! Скажите-ка, пожалуйста, лейтенант Уорх, как я обеспечу им безопасность?

— Попросите майора сира Сольчика дать вам подкрепление из…

— Господа! Господа! — Врезался в возобновившийся спор сам командир. — Непредвиденные обстоятельства, господа!

— Что случилось, господин майор? — выдохнул капитан Зелич. Лица офицеров помрачнели.

— На один из обозов напали…

— Остроухие! — Зашептал в голос Уорх.

— Они самые. Карту мне! — Распорядился Сольчик.

Адъютант подал подробную схему южного участка Северного тракта и его окрестности.

— Так, вот Робур. Вот, наверное, тот участок дороги, где произошло нападение остроухих. Отряд следовал у Грибного Яра… это здесь! — палец майора скользил по карте, отмечая точки событий, описываемых в письме. — Затем, патруль во главе с сиром Рубчиком отогнал высокородных обратно в чащи…

— Ублюдки наделали в штаны и скрылись! Снова побрезговали ввязываться в открытый бой?

— Может так, лейтенант Уорх, а может… это сейчас не главное. Получается, выродки отступили, оставив гору тел и… одного-единственного выжившего… — сир Сольчик подставил бумагу лучам фонаря, вчитываясь в каракули. — Серж-жант Ор-рвин. Орвин?! Из числа наемников? Подождите!! — Лицо майора вытянулось и посуровело. — Среди погибших гвардейцы и сержант Рикос! Аллон всемогущий, это тот отряд, который нанимал барон Хорвут! А сержант Орвин — это командир наемников! Погибли люди, которых нанял барон Хорвут! Но что они делали в Эльсдаре? В Грибном Яру? Ночью на дороге?

Недоуменные взгляды офицеров резервного гарнизона.

— Лейтенант Волш!

— Да, майор Сольчик! — Шагнул навстречу адъютант.

— Организуйте эскорт к барону Хорвуту с выясняющим ультиматумом у сего господина, скажу так: пускай в ближайшее время, прибудет в Фарум! В расположение резервного гарнизона. Действуйте!

— Слушаюсь, сир!

Адъютант удалился.

— Ну, что же господа, у нас вновь потери! Потери!..

— Остроухие выродки совсем обнаглели!

— Их пора проучить!

— Почему медлит столица? Почему медлит герцог? Он забыл, зачем ему служит Королевская армия? Если владетель не имеет королевского статуса, это еще не значит, что…

— Полноте, капитан Зелич! Не перегибайте палку, дорогой! Или это уже бунт?

Искаженное гневом лицо Зелича моментально разгладилось, успокоилось. Утихли остальные свидетели спора.

— Действуем по указу его милости!..

Красноречивые возмущенные гримасы.

— Да господа, действуем по старым приказам, новых еще никто не объявлял!

— Да, но как же Робур? — Удивился лейтенант Тольш.

Сир Сольчик грустно скривился.

— Укрепляем Фарум и деревни в радиусе ста миль, а остальным… остальным, Аллон поможет!