Глава I: Путешествие без цели, несостоявшийся визит и бегство от Вопля

Мерный стук, не оставляющий меня в покое уже много часов, под конец стал чувствительно оттанцовывать по отчаянно ноющей голове, заставляя ее болеть еще сильнее. Но открывать глаза и вырываться из дремы, полной размытых видений, я все равно не собиралась. Что толку? Едва ли до смерти надоевший стук заглохнет только потому, что я выскажу свое недовольство. Наверняка кто-то уже пытался разрешить эту проблему – сквозь сон мне слышались голоса, порой требовательные, порой раздраженные. Но стук не смолкал ни на минуту.

– Эй! Проснись!

Эта громкая и четкая фраза вырвалась из череды невнятных слов, произносимых голосами, которые вклинивались в бесконечное перестукивание. Но я не обратила внимания. Дрема с ее туманными видениями была в десятки раз сильнее этих слов, сказанных непонятно кем. У меня попросту не было сил проснуться, хотя горло давно пересохло от жажды, да и голова болела явно от пересыпа.

– Ну проснитесь же! Подъем! – попытал счастья другой голос – женский.

Я смутно осознала, что что-то тут не так. В последние месяцы ничьи голоса не будили меня по той простой причине, что рядом никого не было. И вдруг – целых два. Да еще этот раздражающий стук.

– Ну? Через пару часов приедем уже…

Приедем? Я окончательно перекинула все силы на то, чтобы худо-бедно вникнуть в реальность. Дрема, наконец, отпустила меня, я с немалым трудом села и, держась за голову, окинула все вокруг мутным взглядом.

Так вот что это был за надоедливый стук. Точно, ведь я еду в поезде, вспомнила я. И как я могла так глубоко уснуть, что позабыла обо всем на свете?

Судя по всему, поезд и впрямь подъезжал к пункту назначения. По плацкартному вагону туда-сюда ходили люди – сдавали постельное белье, стаскивали с багажных полок сумки и чемоданы, сверялись с расписанием, в нетерпении отсчитывая каждую пройденную станцию.

Мои соседи уже закончили с этой суетой и, вполне собранные, устремили все силы на то, чтобы разбудить меня. Я тупо смотрела на них, слабо понимая, что происходит. Похоже, сосед у меня был только один – мужчина средних лет с удивительно бесцветной внешностью, а женщина, помогающая ему меня разбудить, просто проводница, которой совсем не улыбалось отвечать по прибытии за оставшееся в вагоне спящее тело.

– Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовалась она. Видимо, видок у меня был еще тот.

– Нет, конечно, – ответил за меня мужчина. – Проспать больше суток – кто же себя хорошо чувствовать будет! Кофе хочешь? – обратился он ко мне с возмутительной фамильярностью.

Но мне было не до возмущений, и я молча кивнула. Смирение принесло пользу: через две минуты в моих руках была большая кружка с дымящимся кофе. Всего несколько осторожных глотков притупили головную боль и привели мысли в более или менее приемлемое состояние, а когда я прикончила немалую порцию и получила добавку, то самочувствие и вовсе приблизилось к отметке «отлично».

Все то время, пока я пила кофе, мой сосед почти непрерывно что-то говорил, но я особенно не прислушивалась. Несмотря на щедро пожертвованный кофе, этот субъект неопределенного вида и возраста мне совсем не нравился.

Однако когда в голове воцарился относительный порядок, и мне стали прямо адресоваться вопросы, пришлось поднапрячься и хотя бы немного поговорить. Необходимость этого не особенно меня расстроила – построение ответов помогало еще теснее сблизиться с реальностью. И что со мной творится, – думалось мне. Как будто проспала несколько сотен лет и проснулась в совершенно другой эре. Иначе, почему на простые в общем-то вопросы приходилось отвечать с таким немыслимым трудом, пытаясь сообразить, каковы они должны быть, эти ответы?

– Ты зачем в столицу едешь-то?

Вот, пожалуйста, логичный и до абсурда простой вопрос, но я уставилась на соседа с тем же тупым удивлением, с каким посмотрела ни них с проводницей после пробуждения. Память моя лихорадочно заработала, выискивая причины моей поездки и заставляя внутренне холодеть, потому как ни одной не находилось.

Я совершенно точно помнила, что твердо решила – мне нужно уехать. Помню, как покупала билет. Уже совсем смутно – как садилась на поезд…

– На учебу? К родственникам? – не отставал сосед.

Час от часу не легче! Я похолодела еще сильнее. Я кому-нибудь сказала о своем приезде? По существу, куда я вообще ехала? Вот придет сейчас поезд – и что дальше? Какие у меня дела в этом огромном городе? С чего мне вздумалось так резко уехать? Все эти безответные вопросы вихрем пронеслись у меня в голове, окончательно создав там подобие вязкой кашицы.

– К друзьям, – выдавила я из себя.

Да, верно, подумалось мне. Сойду с поезда, успокоюсь как следует, а там позвоню кому-нибудь, благо есть кому, попрошу приютить. Нет, ну что за бред, уму непостижимо. Я ведь помнила свое твердое, непоколебимое решение, которое могло быть вызвано только какой-то определенной целью. Но цели решительно не вспоминалось. Что я тогда здесь делаю?

– И что, родители отпустили? – никак не желал угомониться сосед.

– Одна живу, – коротко ответила я.

– В таком возрасте и совсем одна? – изумился мужчина. – И что? Не страшно?

Перед моим мысленным взором пронеслись долгие месяцы моего одинокого бытия. К моему удивлению, ничего конкретного в этой череде не было – все больше размытые образы, будто бы поглощенные плотным туманом, почти забытые воспоминания о Механической Вороне (она-то тут при чем?), какие-то странные истории, чьи-то голоса. С ума я начала сходить, что ли? Или мне просто снилось невесть что, и теперь обрывки этих сновидений накладывались на мои бесконечные однообразные будни, проведенные за компьютером и книгами? Скорее всего.

– Не страшно, – сказала я и почувствовала, что покривила душой. Почему-то мысли о том, что я оставила за собой, были мне неприятны, словно там присутствовало нечто действительно пугающее. Но что? Или все это опять были порождения не в меру долгого сна?

Сосед продолжал что-то говорить, но я уже почти не слушала, только кивала время от времени, создавая видимость внимания. Неясное волнение, сильно приглушенное не то долгим сном, не то моей знаменитой апатией, продолжало смущать мои мысли. Зачем я была здесь? С чего мне взбрело в голову уехать вот так вдруг, никого не предупредив, ничего толком не запланировав?

Лишь много позже я в полной мере осознала, насколько это было необычное и тревожное состояние, но тогда я не смогла оценить свое странное поведение. Ощущения у меня были такие, словно я все еще не совсем проснулась, и потому понимание того, что я зачем-то уехала за полторы тысячи километров от дома с минимальным набором вещей, никого не предупредив, без всякой подготовки и страховки, не вызвало желания, скажем, обратиться к врачу или в милицию с просьбой помочь вернуться домой. Возвращаться мне почему-то категорически не хотелось. Я чувствовала себя беглецом, хотя и сама не знала, в чем тут дело. Я действительно жила одна, некому было меня тиранить, и круга знакомых, считай, уже не существовало… В последние месяцы я точно ни с кем не общалась. От кого же вздумалось бежать? Неясно. Разве что от собственной апатии, но кто бежит от подобного в другой город?

Люди, таща за собой свои сумки, уже начали пробираться к выходу. Вскоре поезд остановился. Мой сосед, видимо, обидевшись на мою неразговорчивость, коротко бросил «пока» и тоже ушел.

Я сидела еще с четверть часа, пока проводница не заглянула в вагон, чтобы проверить, не остался ли кто. Чувствуя себя полной дурой, я последняя выбралась на перрон и по старой привычке огляделась. Почти все уже разошлись, и меня, конечно, никто не ждал. Да и кто мог меня встретить? Никто не знал, что я здесь.

На улице было холодно. Не прошло и пяти минут, как я продрогла. Несмотря на март, весна не торопилась вступать в свои права – снег и не думал таять, стоял дикий холод, небо заполонили тяжелые черные тучи, наверняка готовящиеся извергнуть из себя солидные порции снежных хлопьев в придачу к тем, что уже лежали на земле.

Кое-как стряхнув с себя оцепенение, я с немалым трудом собралась с мыслями и вошла в здание вокзала. Там, в относительном тепле, я постаралась оценить обстановку, которая, понятно, представлялась совсем невеселой. Со мной была только небольшая сумка с вещами первой необходимости, при этом – ни грамма чего-нибудь съестного. К слову говоря, я крайне плохо помнила, как ее собирала, и совсем не могла найти в памяти воспоминаний о том, чем при этом руководствовалась. С деньгами дело тоже обстояло неважно – удручающе малое количество купюр сообщило мне, что я могу рассчитывать только на обратный билет и пару-другую скромных посиделок в недорогих кафе, но не более того.

Я пыталась и никак не могла понять, чем я думала и думала ли вообще, когда садилась в поезд. Но при этом, что было страннее всего, одна мысль о возвращении внушала отвращение и, кажется, даже ужас. Во мне словно поселился какой-то координатор действий, который на любую попытку завести разговор о доме отвечал категорическим «нет».

Но, так или иначе, нужно было подумать о том, где провести хотя бы одну ночь, чтобы осмыслить, зачем я сюда явилась. Тем более что после продолжительного беспробудного сна организм срочно требовал подпитки, а до той поры участвовать в сколько-нибудь значимой мозговой деятельности отказывался.

Я неспешно вышла улицу, где уже начинало темнеть. Я не была здесь несколько лет, но дорогу, наверное, ноги помнили, потому что буквально через десять минут я безошибочно выбрела к знакомой забегаловке, где, имея в виду свои скромные финансовые возможности, кое-как поужинала, чтобы не особо обременять своих будущих благодетелей. Лишь после этого я взялась за мобильный телефон, не представляя, что скажу, когда мне ответят.

Однако мои надежды касательно приюта оказались слишком радужными. По первому номеру, сколько я ни звонила, мне не ответили. Это было хуже всего, потому как это был номер моей троюродной сестры, которую родство, пусть и не слишком близкое, обязывало выручить в трудную минуту. Два оставшихся принадлежали некогда близким друзьям, но и по ним мне не ответили. Уснули все, что ли? Или не хотят брать? Но с чего бы? Не обиделись же за долгое молчание, в самом деле.

Я еще раз прошлась по всем трем номерам и, слушая гудки третьего, вспомнила не то увиденную по телевизору, не то рассказанную кем-то историю о парне, которого похитили и жестоко пытали, ставя на нем эксперименты, а он слал отчаянные сигналы по мобильному телефону. Но его друзья думали, что причиной тому какая-нибудь ерунда и игнорировали его попытки связаться с ними. Что и говорить, закончилось все трагично.

Осознание того, что я на ночь глядя оказалась одна в огромном городе, пришло ко мне с небывалой четкостью. Но не успела я толком испугаться, как из телефона раздался голос моей подруги, причем – я сразу это заметила – несколько нетерпеливый.

– Привет. Слушай, я сейчас занята, можешь завтра перезвонить?

– Нет, – с быстротой молнии протараторила я, опасаясь, что она отключится. – У меня проблемы. Так что извини за прямоту, но можно у тебя сегодня переночевать?

Повисла короткая пауза.

– Ты что, здесь, у нас? – теперь в ее голосе слышалось безграничное удивление.

– Да, только приехала.

– Извини, но сегодня никак. А завтра – пожалуйста, если не у меня, то найдем уж куда пристроить…

Обычно меня выводят из себя люди, задающие вопросы вроде «вообще никак?» Но на сей раз это глупое уточнение вырвалось у меня само собой.

– Вообще, – снова нетерпеливо ответила подруга. – Извини, но действительно вообще никак. А вот завтра…

– Завтра-то понятно, но на улице, можно сказать, зима, скоро ночь, а мне совсем некуда.

Я чувствовала себя неловко, настаивая на своей просьбе, но не сдаваться же. Идти и впрямь некуда. Понятно, что моя подружка действительно была чем-то занята, и следующие слова сорвались у нее в спешке, но услышать их было очень обидно.

– Посиди где-нибудь. От одной ночи на улице еще никто не умирал. Слушай, я очень занята, позвони завтра, ладно?

Разговор прервался.

Я положила мобильник на стол и, опустив подбородок на сплетенные пальцы, стала рассматривать телефон с таким видом, будто видела его впервые.

Мысли в голову приходили разные. Начиная от того, что же мне теперь делать, и заканчивая тем, чем можно быть таким занятым всю ночь напролет. Даже если она сегодня не собиралась домой, могла бы просто вызвать меня к себе и передать ключи от квартиры, как делала прежде. Но то ли за время моего молчания узы доверия ослабли, то ли еще что…

Возникший во мне безотчетный страх перед зимней ночью причудливо сочетался с каким-то болезненным спокойствием. Безусловно, «спасибо» следовало сказать моей апатии – если я и приехала сюда, спасаясь от нее, то явно потерпела сокрушительное поражение. Ну да, я не представляла, куда идти. Тратить деньги на гостиницу было нельзя, в противном случае, я лишалась возможности вернуться домой. Пойти на вокзал и взять билет на ближайший поезд? Нет, я все еще пребывала в необъяснимой, но твердой уверенности, что мне не стоило возвращаться, поэтому этот вариант остался на самый крайний случай. Найти круглосуточное заведение и скоротать там ночные часы? Вот это была не такая уж плохая мысль… Но, в любом случае, даже перспектива гулять по холоду под открытым небом не вызывала у меня должных эмоций. Я была подавлена, но не более того. Хотя раньше я, довольно тепличное создание, могла и в ужас прийти. Наговорила бы подруге что-нибудь в том роде, что она бросает меня на верную смерть, и сама бы в это поверила.

Я слабо усмехнулась. Да, наверное, она даже удивилась, что я не выдала нечто подобное.

Чтобы не привлекать к себе внимания просиживанием с чашкой кофе, которую я подносила к губам максимум раз в две минуты, я еще раз пошарила в своей небольшой сумке и с немалым трудом выудила на свет божий свой любимый блокнот и ручку. Положила на стол перед собой и немало удивилась: странно, когда блокнот успел так измельчать? Все говорило о том, что я чуть ли не поминутно вырывала из него листы.

Да, так и было, не только вырывала, но и разрывала в клочья, но вот в упор не помнила, почему. Видимо, в очередной раз не понравились изложенные мысли. Это со мной бывает – напишу на бумаге все, что думается, а потом методично уничтожу.

Оставив до поры до времени эту проблему, я погрузилась в мрачную писанину о том, чем может закончиться времяпровождение на холодной зимней улице. Оптимизма возможные варианты, уж конечно, не прибавляли, но мне было все равно. Надо же как-то скоротать время, а единственное, о чем я могла сейчас думать, так это о незавидной ситуации, в которой оказалась.

Время тянулось ужасно медленно. Периодически я заказывала то очередную кружку кофе, то кусок торта, то еще какую-нибудь мелочь. Голова продолжала ощутимо побаливать. Вдобавок к этому, горло начало саднить. Так не хотелось вставать и идти на холодную улицу…

Мысли, как и обволакивающее все вокруг время, тоже тянулись с раздражающей медлительностью. Поэтому для меня стало полной неожиданностью, когда, разрушив мое оцепенение, подошла официантка и с видимой осторожностью сообщила, что через десять минут кафе закрывается.

– Уже? – изумилась я. – Так рано?

– Мы работаем до одиннадцати. Уже без десяти.

Я окончательно растерялась и, не поверив ей, взялась за мобильный телефон, чтобы посмотреть время. Действительно, без десяти одиннадцать. Что за черт, подумалось мне, как я умудрилась упустить столько времени? Ведь казалось, что прошел от силы час.

Я расплатилась и вышла на улицу, по-прежнему теряясь в догадках. В последнее время происходила какая-то чертовщина. То я вдруг без цели сажусь в поезд, то, как идиотка, просиживаю несколько часов кряду на одном месте и даже не замечаю этого.

На улице еще сильнее похолодало. Редкие прохожие шли домой. Как всегда в подобных случаях, ярко горящие окна многоэтажек вызывали нешуточную тоску, а в голову только и лезло, что мысли о людях, расположившихся в теплых уютных квартирах перед телевизорами. Иногда мне кажется, что это представление живет в людях уже на клеточном уровне, потому как телевизор в наше время становится не таким уж частым гостем в домах, ан нет, представлять людей в теплых уютных квартирах перед компьютерами пока почему-то не получается.

Я внимательно огляделась в слабой надежде обнаружить какое-нибудь безобидное круглосуточное заведение. Но, хотя многие вывески сияли неоновыми огнями, окна под ними были удручающе темными. Оставалось либо проглотить свою гордость и снова взяться за телефон, на этот раз с вопросом, куда можно податься, либо обратиться с этим же вопросом к прохожим. Я начала склоняться к первому варианту, но тут мои планы неожиданно нарушились.

По улице вдруг пронесся приглушенный гул, будто бы сюда направлялась большая, шумная компания. Не успела я разобраться, что к чему, как этот невнятный шум пронзили крики – яростные и панические. Послышался звон разбитого стекла и дикий ор, призывающий вызвать милицию.

Я посмотрела в сторону, откуда раздался весь этот букет звуков, но что там произошло, так и не поняла. Зато увидела темные силуэты, которые неслись прямо на меня. Инстинкт самосохранения тут же велел мне отпрянуть в сторону и вообще убраться подальше. Кто знает, что там случилось!

Все с той же стороны послышался рев, нет, даже не рев, а Вопль с большой буквы. Голова у меня закружилась от нового прилива боли.

Не соображая, что делаю, я повернулась и, оттолкнув с дороги какого-то парня, сломя голову понеслась прочь.

 

Глава II: Знакомый образ, злодейское похищение, Тиран и Светополь

Я успела пробежать достаточно большое расстояние, прежде чем остановилась и обнаружила себя в на редкость темном, очень тихом дворе. Из всех фонарей, окружающих двор по периметру, работали только два. Людей видно не было, света в окнах – раз-два и обчелся.

Я сообразила, что не знаю, как вернуться к вокзалу. Конечно, теоретически, любой человек мог подсказать мне дорогу, да только людей ведь совсем не было, и возвращаться туда сейчас не очень хотелось. Хоть никакой вины за мной и не числилось, кто знает, что там произошло. Пока разберутся, пока всех опросят… И даже если забыть об этом, ночевка на вокзале привлекательным вариантом не выглядела.

«Уж лучше на улице», – подумала я и тут же пожалела об этом. Всевышний, должно быть, услышал эту мысль и решил, что я не права и меня надо проучить: с неба сплошной стеной хлынул снег с дождем.

Я бросилась к ближайшему подъезду, но там меня ждало разочарование – ни намека на козырек, а на двери, конечно, домофон. Пока я посылала ругательную отповедь архитекторам, промокла насквозь.

Смирившись со своей нелегкой участью, я опустилась на ступени подъезда, подперев ледяные щеки не менее ледяными ладонями. Мне определенно не везло. Наверное, все-таки нужно было не выпендриваться и сразу сесть на поезд в обратную сторону…

Адская мешанина из дождя и мокрого снега закончилась минут через десять, но все равно было холодно. Я умудрилась провалиться во что-то типа дремы. Пустынный двор был перед глазами, но сознание плавно отключилось… А потом вернулось снова так резко, будто меня ударили. Я даже вскочила на ноги, хотя для этого вроде бы не было ни одной причины. Хотя нет, была…

Прямо напротив подъезда, на ступенях которого я расположилась, кто-то стоял и в упор смотрел на меня.

Это был высоченный широкоплечий молодой человек лет двадцати пяти-двадцати семи со спутанной гривой черных волос. Черты его лица были такими холодными, словно их высекли из камня, а в глазах, как мне показалось, царила уничтожающая ненависть. В целом его вид заставлял проводить ассоциацию с маньяком-убийцей, и это, по идее, должно было напугать меня.

И непременно бы напугало, если бы не одно «но». Сердце мое успело екнуть по совсем другой причине.

Он показался мне знакомым. Определенно, я его где-то видела. Но где? Ощущение крайне смутное, но почему-то теплое и вызывающее волнение… Такое бывает, когда встречаешь друга спустя лет десять – вроде как и знаешь его и помнишь, но, с другой стороны, после стольких лет это уже совершенно другой человек.

Впрочем, все это вздор. Я очень быстро поняла, что не знаю его, просто где-то видела. Может, в какой-нибудь компании? Нет… Случайный прохожий? Но вряд ли бы я его запомнила, да и откуда тогда это обманчивое ощущение, что я встретила старого знакомого? Непонятно.

Пока эти мысли галопом проносились у меня в голове, парень продолжал неотрывно смотреть на меня. Мне стало не по себе. Даже в горле пересохло. Черт возьми, подумала я, я же совсем одна на улице, а на дворе уже самая настоящая ночь…

Я покрепче перехватила ремень сумки и, развернувшись, стремительно направилась прочь. На ходу обернулась. Он шел за мной.

Голова у меня предательски закружилась, на этот раз от нахлынувшего ужаса. Я перешла на бег, но было поздно: меня схватили за плечо железной хваткой. Надо было закричать, но голос наотрез отказался мне повиноваться.

Парень резко развернул меня к себе, при этом, кажется, вывихнув мне плечо, и воззрился на меня с высоты своего нешуточного роста ледяным взглядом. Потом, ни слова не сказав, схватил меня за ворот куртки и буквально потащил за собой. Я попыталась было вырваться, но тщетно. Зато когда я дернулась, он протянул ко мне другую руку и, уж не знаю, что он сделал, только в глазах у меня потемнело.

Я слабо осознавала, как асфальт сменяется ступенями, затем бетоном. В уши вливались разные звуки: дребезжание проезжающей машины, шорох снова начавшегося дождя со снегом, звенящая тишина, мерный гул лифта и щедро сдобренное ехидством эхо слов, брошенных моей подругой. От одной ночи на улице еще никто не умирал… Мне выпал шанс проверить, насколько правдиво это замечание. Конечно, не хотелось бы доказывать ей свою правоту своим же мертвым телом, но как будто у меня был выбор… Хотя, может, этот маньяк сделает, что там ему надо, и отпустит? – в отчаянии подумала я.

Щелкнул замок, обрывая мои затуманенные мысли и более или менее приводя меня в чувство. Меня сильно толкнули. Я споткнулась о порог и влетела в полутемный коридор квартиры, чуть не врезавшись носом в стену.

Скрежет металлической двери за спиной объявил, что путь отрезан. Но, как ни странно, меня это не особенно испугало. Во-первых, я уже пережила нешуточный ужас и, наверное, от шока, снова впала в почти апатичное состояние, во-вторых, на меня повлияла сама квартира. Озябшее тело почувствовало тепло, глаза приятно успокоил мягкий свет, падающий в коридор, должно быть, из кухни… Но было бы чему радоваться, ведь это значило, что здесь находился еще кто-то.

Похититель (ну а как его еще назвать после этого?) знаком велел мне снять куртку и обувь. Хорошо хоть только это. Когда я послушалась, он снова без разговоров схватил меня за шкирку, повел туда, откуда падал свет, и опять толкнул с такой силой, что я споткнулась о порог.

Моя догадка оказалась верна – это была маленькая кухня, в которой едва умещались холодильник, электрическая плита, раковина, два шкафа и маленький стол, приставленный вплотную к стене. За этим столом сидел человек, уставившись в экран крошечного телевизора, работающего с выключенным звуком; сердце у меня дрогнуло на этот раз от хорошего предчувствия, потому как длинные волнистые светлые волосы не оставляли иной мысли, кроме той, что это женщина – факт весьма обнадеживающий. Пусть сколько угодно твердят о том, что зачастую женщины куда более жестоки, чем мужчины, но все равно мне стало как-то спокойнее, несмотря на то, что ситуация приобрела совсем уж зловещие черты. Раз тут была женщина, причем явно не пленница, очевидно, о сексуальном насилии речи не шло. Так, может, тут разбирают на органы? Почему бы и нет.

Однако все эти выводы рассыпались в прах. Заслышав мой приход, если это можно было так назвать, человек обернулся, и выяснилось, что это отнюдь не женщина, а самый настоящий парень, правда, на редкость странный. Светлые волнистые волосы спадали до пояса, взгляд был необыкновенно мягким и ласковым, на губах застыла слабая, но располагающая улыбка. Он был босиком, в рваных голубых джинсах и длинной белой рубашке. Вид он в этой одежде имел такой, словно дни напролет проводил где-нибудь на берегу моря, мечтательно созерцая небесно-морскую синь.

Но самое необыкновенное заключалось в том, что при всем при этом в нем было что-то угрожающее. Сама не знаю, что, но при взгляде на него у меня в какой-то момент остановилось дыхание. Впрочем, быть может, просто облик был слишком уж неестественным…

– Займись этим, – грубым голосом бросил тот, что притащил меня сюда, и удалился.

Странный парень немедленно вскочил на ноги, с ласковой улыбкой устремился ко мне, обхватил меня за плечи (куда нежнее, чем его товарищ, от рук которого у меня остались синяки, не сходившие несколько недель) и, приговаривая что-то, куда-то повел. Я совсем потерялась и почти не улавливала происходящего.

Снова открылась и закрылась дверь – на этот раз ванной комнаты. Я уставилась на своего проводника, а он преспокойно принялся меня раздевать.

– Просто ужасно, – говорил он. Голос у него, под стать взору, был мягким и теплым. – Наверное, там жутко холодно. Сколько ты там пробыла? Наверняка долго. Хорошо, что Тиран тебя увидел.

На мой взгляд, это было совсем не хорошо, но я ничего не сказала – опасалась, что мои слова пробудят темную сторону этого необычного субъекта. Она у него, определенно, была. Несмотря на его видимую мягкость и милое личико, я бы не рискнула ему противоречить, поэтому и стояла столбом, пока он меня раздевал. Вот, должно быть, открывалась картина со стороны: стоит девушка, как истукан, а парень с длиннющими светлыми локонами раздевает ее с таким видом, будто проделывает подобное по десять раз на дню.

В голове у меня по-прежнему было мутно. Запоздало я отметила, что меня раздели полностью, после чего недвусмысленно протянули мне руку. Жест показался знакомым, но я так и не вспомнила, почему.

Я послушно коснулась протянутой ладони, и он, сжав пальцы, ловким движением помог мне забраться в ванну. Заставил сесть, включил горячую воду и – подумать только! – сел на пол, так что лица наши были почти вровень, и заботливо погладил меня по голове. И в бредовом сне не привидится.

В горячей воде меня пробрала приятная дрожь. Мысли немного прояснились, и я стала прикидывать, что будет дальше. Может, дело все-таки в органах? Хотя нет, в таком случае меня бы наверняка положили в ванну со льдом.

– Согрелась?

Я медленно кивнула и все-таки спросила:

– Ты кто? – голос мой прозвучал хрипло – горло продолжало саднить.

– Сложный вопрос, – с улыбкой проговорил он. – О таком обычно не спрашивают. Но вообще-то я – Светополь. Можешь называть меня так.

Светополь. Странное имя, но ему, определенно, подходящее.

– Ладно. А… тот…

– Тиран? Он… м-м… мой старший брат, – Светополь почему-то усмехнулся.

– И что теперь будет? – задала я еще более замечательный вопрос и сама поразилась, как глупо и жалко он прозвучал.

– Ну, это зависит от тебя.

После такого ответа я уже не решалась ни о чем спрашивать. Светополь, похоже, вопросов больше не ждал, но неотрывно смотрел на меня добрым и слегка любопытствующим взглядом.

Странно, все-таки. Очень странно.

Через несколько минут Светополь заботливо вывел меня из ванны, накинул на меня полотенце, протянул теплый халат. Ну, прямо мать родная. И он будто бы решил подтвердить это сравнение, потому как, приведя меня на кухню и усадив за стол, озабоченно проговорил:

– Надо тебя покормить…

У меня в голове промелькнула дурацкая мысль – может, у этих братьев не все дома, и они решили завести себе зверюшку? Мол, держи, братишка, это чудо будет теперь жить с нами. Вымой, накорми, гляди, чтобы не убежало. И это еще хороший вариант, потому как версии с органами и сексуальным рабством все еще имели право на существование.

Меня опять начал бить озноб. Ничтожные остатки сил, как по команде, резко покинули тело. Все вокруг снова заполонил туман. Я почувствовала себя совсем больной.

Светополь еще что-то говорил, я, помню, с большим удовольствием ела спагетти с мясом, пила сок, потом, совсем разомлев, пыталась уловить голоса, доносящиеся из коридора, но до меня долетали лишь обрывки фраз.

– Лучше не надо… – это был голос Светополя. – Не сейчас… Завтра…

– …Какое твое дело? – грубый голос, конечно, принадлежал Тирану.

Болезненное забытье становилось все сильнее. Я не сразу поняла, что Светополь снова взял меня за плечи, помог подняться и повел по длинному коридору.

– Я говорил, что лучше не надо, ну да что сделаешь. Просто не спорь с ним, ладно?

Светополь очень аккуратно втолкнул меня в комнату (не то что его братец) и прикрыл за собой дверь. Даже в моем скверном состоянии не составляло труда понять, что я осталась один на один с этим самым Тираном, который притащил меня сюда. Да еще в каком виде – в халате на голое тело! Хуже не придумаешь. Не будь мне так плохо, я бы онемела от ужаса или отчаянно заголосила – в общем, ударилась в какую-нибудь крайность. Подобная ситуация по праву считалась экстренной, и апатия в ней права голоса практически не имела.

– Можешь убраться отсюда в любой момент, – грубый голос был сродни пощечине. – Но пока ты здесь, будешь делать, что я говорю. Ясно?

Я кивнула. Яснее ясного.

– Можешь валить прямо сейчас.

– Нет… Я лучше здесь, – пролепетала я, еле ворочая языком.

Мне уже было решительно все равно. Одеваться в свою мокрую одежду и выходить на холодную улицу, после чего ломать ноющую голову над тем, куда податься? Сил для этого у меня не осталось. Так что, в конечном итоге, этому рискованному решению немало способствовала свалившаяся на меня болезнь. Вывод был сделан из четырех простейших вещей: на улицу неохота – идти некуда – здесь тепло – убивать вроде бы не собираются.

Тиран подошел ко мне и ни с того ни с сего шарахнул меня об стену. Впрочем, очень может быть, что я сама от него отшатнулась и ударилась – шутка ли, когда на тебя идет такая махина. И то ли его это разозлило, то ли он в принципе был садистом, но только в эту ночь синяков и ушибов у меня заметно прибавилось, хотя я, как и рекомендовал Светополь, старалась не спорить. Просто лежала трупом, пока он делал все, что ему вздумается. Это было не так уж сложно – состояние у меня было практически бессознательное.

При этом любопытно, что из-за того, что мой мозг автоматически настроился на приземленное развитие событий, я умудрилась упустить это самое развитие, пребывая в бесполезных попытках понять, кто я, где я, и что со мной делают. Все происходящее напоминало сон, и я ничего толком не чувствовала, не видела, не слышала и уж тем более не соображала. Слабое сознание этого принесло даже толику радости – испытание оказалось куда легче, чем мне представлялось.

Образ склонившегося надо мной Тирана почти растворился в сонме не то воспоминаний, не то видений, которые словно вытягивали из моего разума, постепенно смешивая их и превращая в широкие полосы плотного черного полотна. Меня медленно окутывали этими гигантскими темными нитями, пока не создали вокруг кокон, где царили глухая тишина и спокойствие.

Именно там я позволила рухнуть последним опорам и окончательно и бесповоротно провалилась в темноту.

 

Глава III: Металлический скрежет, отсутствие связи и неудавшееся бегство

Утро наступало очень долго и очень тепло. Относительная тишина – в комнате раздавался лишь приглушенный металлический скрежет, – полумрак, пуховое одеяло и неизвестно откуда взявшаяся сладость во рту – это не давало вырваться из цепкого сна или, хотя бы, перейти в стадию дремы. Но все говорило о том, что спешить совершенно некуда, и надежда на это еще больше погружала в сон. Спящий разум все смешал: поезд, прохудившийся блокнот, ледяной дождь, призрак на тротуаре…

Холодное лицо Тирана вдруг вспыхнуло в разуме ничуть не хуже самого настоящего ночного кошмара – из тех, после которых резко подскакиваешь на кровати, часто дыша от нахлынувшего страха и не понимая, где ты и что ты. Именно это со мной и случилось бы, но, не успел организм подать соответствующий сигнал, ему пришлось срочно менять тактику, потому как мне в глотку вдруг влили обжигающую тошнотворно-сладкую жидкость. Пришлось резко повернуться на бок, чтобы не захлебнуться собственным кашлем.

Оказалось, рядом с кроватью, на которой меня вчера так уютно устроили, сидел, сообщало мне боковое зрение, некто с длинными светлыми волнистыми волосами и, насколько можно было разглядеть сквозь выступившие от кашля слезы, удивленно взирал на меня. Потом, когда я кое-как справилась с собой, рассмеялся приятным, но безусловно мужским голосом. Тут-то мне и вспомнилось, что это (прошедший день?) Светополь, который вчера заботливо выхаживал меня после прогулки под дождем.

Мысли все еще путались. Светополь воплотил собой образ, увиденный во сне. Но кто мне снился? После того, как в видениях встретился Тиран, все остальное вылетело из головы.

– Извини, – продолжал смеяться Светополь. – Я был свято уверен, что ты спишь.

– Тем более! – вырвалось у меня хриплое возмущение. – После такого можно и не проснуться! Что ты делаешь?

Только сейчас я заметила, что в руках он держит маленькую, но очень глубокую ложку. Рядом на широком подоконнике стояла красивая фигурная бутылка, наполненная насыщенной оранжевой жидкостью.

– На самом деле, я не собирался тебя будить, – сказал Светополь с самым безмятежным видом. – Просто мне показалось, что ты не в порядке. Ты говорила во сне, и голос у тебя был ужасно хриплый. Да и сейчас тоже, – он проследил за моим взглядом, улыбнулся и объяснил: – Это просто ли-кер, – последнее слово прозвучало с расстановкой, заставив меня на секунду задуматься, к чему это выделение.

– Не уверена, что это хорошее лекарство, – возразила я.

– Думаешь? – Светополь посмотрел на бутылку с опасливым любопытством.

Я хотела ответить утвердительно, но тут до нас донесся приглушенный расстоянием грубый голос Тирана. Светополь тут же поднялся на ноги и, не сказав ни слова, скрылся за дверью комнаты.

Едва он вышел, как меня пробрала дрожь, отозвавшаяся тягостной болью во всем теле и, особенно, в голове. Легко было спросонья вести легкую беседу с красивым, тепло улыбающимся Светополем, но теперь, когда я осталась наедине с собой, до меня дошла наипростейшая мысль, которая немедленно привела меня в ужас. Ведь я неизвестно где, неизвестно с кем, и черт знает, что со мной будет. Конечно, Тиран говорил о том, что я могу уйти в любой момент, и, возможно, вчера это действительно было так. Но теперь? Неужели его устроит, если я расскажу…

Я в некотором расстройстве закусила губу и мысленно наградила себя парой-другой нелестных эпитетов. Кому и что я могла рассказать? Что отдала себя в полное распоряжение в обмен на приют и еду? После такого заявления слушатели, может, и навестят Тирана, но только затем, чтобы похлопать его по плечу и похвалить за мудрый план. Сказать, что он меня избил? Да, на теле было достаточно синяков (в чем я уже убедилась), но, строго говоря, он меня не бил, просто хватка у него была железной и бережливости ноль. Сообщить, что он силой приволок меня к себе домой? Сомнительное преступление, ведь он почти сразу сказал, что я могу уйти на все четыре стороны, я сама отказалась.

Эти размышления вызвали у меня еще большую растерянность. А зачем, собственно, Тиран приволок меня сюда? Мне слабо помнилось, что произошло вечером. Тиран поставил мне ультиматум, что я буду делать все, что он скажет, и я приняла его. Потом он шагнул ко мне, я испугалась и отступила. Следующее и последнее, что я помнила – это как лежала на полу, и мне грезилось, что вместе с неожиданно явившимся спокойствием меня опутывают широкие черные полосы. В высшей степени странное воспоминание. То ли сыграла свою роль простуда, то ли меня чем-то одурманили (я постаралась припомнить, не было ли у сока, который я пила вечером, странного привкуса, но и трапеза помнилась весьма смутно), то ли я слишком сильно ударилась об стену. В любом случае, я не знала, что происходило со мной в комнате Тирана. Кое-какие догадки, конечно, были, но они, при всей своей мрачности, почему-то не вызывали никаких сильных эмоций.

Я огляделась. Комната была небольшой, оклеенной светло-синими обоями. Мебели – минимум. Кровать, на которой я лежала, маленький стол с компьютером, небольшой шкаф и все. Моих вещей нигде не наблюдалось. Ни сумки, ни одежды. На мне был только халат, наброшенный вчера Светополем. Вот тебе и «можешь уйти в любой момент».

Не теряя надежды, я встала, добрела до шкафа и распахнула его. Пустота, даже вешалок не было.

Дверь в комнату вдруг резко распахнулась. На пороге возник Тиран, и я невольно попятилась. Сердце у меня забилось, как сумасшедшее, причем, в свете произошедшего, по весьма забавной причине – нет, он определенно кого-то мне напоминал! Словно бы я знала его раньше. Высокий рост… Черные встрепанные волосы… Худое узкое лицо…

– Что ты делаешь? – он, прищурившись, смерил меня ледяным взглядом.

– Ищу свой мобильник, – постаралась как можно спокойнее проговорить я.

– Ты его не получишь.

Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то успокоиться. Если и нужно было отвечать на такое категоричное заявление, то твердым, уверенным тоном. Я хотела напомнить ему, что вчера он великодушно разрешил мне уйти в любой момент, так что крайне несправедливо бросаться теперь такими фразами.

Однако вместо этого у меня с губ сорвалось:

– Почему?

– Потому что, – голос Тирана был таким же ледяным, как и взгляд. – Когда решишь уйти, тогда и заберешь. Я уже говорил: пока ты здесь, будешь делать, что я говорю. Ясно? Или, может, мне вбить это в тебя? – тут он хмыкнул, видимо, припомнив вчерашний вечер и подумав, что глагол «вбить» может быть понят двояко.

– Ясно, – ответила я после короткой паузы. – То есть я должна сидеть тут голой и без связи, таковы условия?

Не знаю, уловил ли он сарказм в моем тоне, но, по крайней мере, не преминул сообщить неплохую новость:

– Твои остальные вещи там, где ты их оставила. Можешь забрать.

Бросив эти слова, он ушел, а я поразмыслила и вспомнила, что, войдя, поставила сумку на пол в коридоре. Поколебавшись, я не без опаски переступила порог комнаты и сразу обнаружила свою ношу. Я тщательно все перерыла и постановила: пропал только телефон. Все остальное – вещи, деньги, документы, – было на месте.

Все-таки интересно, как так получилось? Что нужно от меня этому странному человеку? И почему, черт меня возьми, я не сказала ему – «да, я решила уйти, спасибо, пока». Грешным делом я подумала, а не обладает ли этот Тиран замечательной способностью подавлять чужую волю. Ведь и вчера со мной определенно творилось что-то не то. Будто бы в голове помутилось, и сделать хоть какой-нибудь протестующий жест казалось невозможным. Более того, я практически ничего не помнила с того момента, как переступила порог комнаты Тирана. Слишком уж частыми стали провалы в памяти…

Может, схожу с ума? – подумала я. После того, как я обнаружила себя в поезде, все пошло наперекосяк. Словно я – это и не я вовсе, а лишь ничтожная часть былого сознания, которую безжалостно выкинули в чужой, серый и ужасно промозглый мир.

Я вернулась в комнату, еще раз проверила вещи, оделась, но мрачные мысли так просто оставлять не хотели. Вдобавок, все до единой части тела продолжали нещадно ныть, горло саднить, а голова раскалываться от непрекращающегося скрежета. Откуда и почему он раздавался, я так и не поняла.

– Хватит! – наконец, в сердцах бросила я в пустоту.

И – о чудо – скрежет прекратился. Я, не веря своим ушам, прислушалась. Тихо. Почему-то мне взбрело в голову, что звук раздавался из-под кровати. Я уже собиралась нагнуться и посмотреть, как там и что, но тут дверь комнаты снова открылась – куда тише, чем раньше.

Это был Светополь. Он поманил меня, и я пошла за ним.

Мы пришли на кухню. Все было так же, как и вчера. Телевизор работал без звука, на экране мелькали непонятные обрывочные кадры.

– Голодная? – спросил Светополь с видом заботливой матери. – Так я и думал.

Он картинным жестом поставил передо мной глубокую тарелку. Блюдо непонятного мне происхождения на вкус содержало в себе мясо, картофель, тесто и зелень и выглядело черте-как, но было очень вкусным.

Некоторое время я сосредоточенно питалась. Но когда я закончила, и Светополь поинтересовался, почему я такая мрачная, терпеть стало невмоготу.

– Зачем я здесь? – как жалко прозвучал этот вопрос! – Что вам от меня нужно?

– Нам? Нужно? – длинные светлые ресницы Светополя удивленно взлетели вверх. – Ничего. – Подумав, он немного ехидно добавил: – А ты что, можешь что-то предложить?

– В том-то и дело, что не могу, – я обхватила голову руками. – Я вообще не понимаю, что происходит, где я, кто вы такие и как получилось, что я здесь и не могу уйти. Стой, не говори! Я знаю, что могу уйти в любой момент, да, мне это ясно. Но в том и дело, что на самом деле я не могу! Что-то происходит… Как будто что-то не пускает… И этот Тиран…

– Что не так с Тираном? – Светополь, как ни в чем не бывало, спокойно и тепло улыбался.

– Мне кажется, я знала его раньше, – почти прошептала я. – Могло такое быть?

– Нет, – сказал Светополь. – Не могло.

Как если бы предмет разговора был самым обыденным, он неспешно занялся приготовлением чая. Его движения приковывали внимание – плавные, уверенные, но эта уверенность явно была наигранной, будто он только старался показать, что процесс ему давно знаком, а на самом деле занимался подобным первый раз в жизни. Но все было сделано правильно, и чай получился неплохим.

Только поставив передо мной полную кружку, Светополь сел за стол и проговорил:

– Знать его ты не могла, зато вполне могла его видеть, почему нет? Правда, Тиран?

Я вздрогнула и обернулась. За моей спиной стоял он. Все слышал! Еще не хватало.

Однако ответом он нас не удостоил, только мрачно фыркнул, развернулся и ушел.

– Правда, – кивнул Светополь. – На самом деле, так и есть… Не бойся его, – он усмехнулся. – Главное по возможности с ним не спорить. Уверен, ты поймешь, что он есть на самом деле… Так о чем это я? Ах да. Ты не понимаешь ситуации, в которой оказалась, и поэтому боишься. Но не нужно. Если ты не против, я скажу тебе, почему у тебя не получается уйти.

– Не против. Почему?

– Ты не понимаешь ситуации, это верно, но подсознательно чувствуешь, что здесь ты в большей безопасности, чем снаружи, – Светополь протянул руку и накрыл мою ладонь своей. – Закрой глаза. Представь, что ты уходишь.

Я оставила его прикосновение без внимания, но послушно опустила веки и напрягла все свое воображение, чтобы представить, как я открываю входную дверь, спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу… Картина, возникшая перед глазами, была необыкновенно, до странности четкой. Я почти не помнила, как Тиран тащил меня до квартиры, но сознание каким-то непостижимым образом предоставило мне путь на улицу в мельчайших деталях.

Бетонная лестница, стены, выкрашенные тускло-зеленой краской, невзрачные двери квартир… Я спускаюсь вниз… Первый этаж, тяжелая входная дверь… Я не без труда открываю ее, выхожу на улицу, спускаюсь по ступеням подъезда, оглядываюсь…

Душу вдруг пронзило непередаваемо тоскливое ощущение, насквозь пронизанное страхом. На мгновение я ощутила себя брошенным ребенком, которому больше всего на свете хочется спрятаться за спины родителей.

– Хм, – я открыла глаза. – Похоже, ты прав. Чушь какая-то. С чего бы у меня развилась агорафобия на пустом месте?

Светополь убрал руку, загадочно улыбнулся и пожал плечами.

– Дело не в этом, – сказал он. – Но будь уверена, мы тебе ничего плохого не сделаем.

Я хотела ответить, но, к счастью, вошедший в кухню Тиран опередил меня, иначе бы он снова услышал фразу в свой адрес – совсем не лестную.

– Ты собираешься торчать здесь весь день?! – рявкнул он.

Я от неожиданности вздрогнула и с бешено колотящимся сердцем обернулась, понятия не имея, что сказать. Но оказалось, что Тиран обращался не ко мне.

– Никак нет, Ваше Величество, – на лице Светополя ни на одно мгновение не отразилось напряжения. – Готов к труду и обороне по первому вашему слову.

Тиран, грозно прищурившись, смотрел на него. Он явно чего-то ждал. Мне подумалось, что объяснений касательно этого шутливо-почтительного поведения, а вот у Светополя, похоже, версий не было, потому как он в ответ глянул на Тирана вопросительным взглядом.

– Объясни ей! – рыкнул Тиран.

– А! Да, конечно. Совсем вылетело из головы. Мы уходим, – наклонился он ко мне. – А для тебя есть работа.

– Работа? – изумилась я.

– Я тебе сказал, – Тиран бросил на меня взгляд, полный презрения. – Пока ты здесь, будешь делать все, что я говорю.

– Да, но Светополь сказал, что вы уходите, – смешалась я, надеясь, впрочем, что они действительно уйдут и, значит, Тиран не потащит меня к себе в комнату.

Тиран демонстративно не обратил внимания на мой ответ. Светополь пояснил:

– Ближе к вечеру принесут письма. Ничего особенного, тебе просто нужно будет разложить их в зависимости от того, кому они адресованы. Ладно?

– Ладно, – машинально ответила я, думая, какого же объема должна быть почта, если ей требуется столь масштабная разборка, что это называют работой.

– Ну, тогда удачи. Все здесь в твоем распоряжении, – Светополь сделал очень широкий жест, но мне показалось, что он имеет в виду преимущественно холодильник.

Они ушли. Я услышала, как захлопнулась железная дверь, и красноречиво щелкнул замок. Для верности я выждала несколько минут, потом уверенно направилась к входной двери.

Мои предположения подтвердились. В двери был обычный врезной замок, но, вопреки моим пессимистичным ожиданиям, в нем торчал ключ. Не поверив своим глазам, я вогнала его до упора и два раза повернула – дверь отворилась. То есть, при желании я могла немедленно уйти. Удерживать меня силой действительно никто не собирался.

Я несколько секунд недвижимым взглядом смотрела на лестничную клетку. Потом прикрыла дверь, накинула на плечи куртку, обулась. После этого я метнулась в комнату, схватила свою сумку и снова ринулась в коридор. Не помедлив ни минуты, толкнула дверь и решительно переступила порог.

На лестничной клетке было пусто и тихо. Память, наверное, в минуту паники зафиксировала все без моего ведома – в подъезде все было так, как мне и представлялось. Тускло-зеленые стены с кое-где облупившейся краской, темные двери почему-то совсем без номеров и, самое занятное, без звонков. Меня это удивило до такой степени, что, закрыв дверь на ключ, я решила спуститься этажом ниже и проверить, как обстоят дела там. Та же картина.

Голову будто сжали стальным обручем, звенящая тишина накатила со всех сторон. Дышать стало тяжело, в ушах зазвучали отголоски дьявольского Вопля, точь-в-точь такого же, какой едва не настиг меня вчерашним вечером. Оно и понятно, так не могло продолжаться до бесконечности, что-то должно было внезапно разрушить Тишину…

Меня замутило. Ноги сами понесли меня обратно наверх, к квартире Тирана и Светополя. Дрожащей рукой я вставила ключ в скважину, кое-как отворила дверь и вошла внутрь. Стало немного легче.

Не раздеваясь, я опустилась прямо на пол, прислонившись спиной к входной двери. В голове царила полная неразбериха. Ну что, что за чертовщина творилась со мной? Мало того, что меня занесло в другой город без видимой причины, что я сидела у совершенно незнакомых, ужасно странных людей, не выказывая ни малейшего сопротивления, так теперь еще не способна сделать ни шагу из их обители. Почему? Версия Светополя на этот счет казалась здравой, но если подумать, снаружи мне все-таки нечего было бояться.

Происходящее казалось настолько пугающим грядущей неизвестностью, что я чуть не расплакалась. Однако возникшие эмоции так и не успели выйти наружу с потоком слез: мне пришла в голову очень дельная мысль, и я успокоилась. Что может быть проще, проведу эксперимент – попрошу Светополя выйти со мной на улицу и проводить до вокзала. Почему-то я была уверена, что он не откажет. Тогда и поглядим, думала я, в чем тут дело – в необычной и неизвестно откуда взявшейся фобии или в чем-то другом.

Придя к этому мудрому заключению, я разделась и вернула сумку с вещами в комнату. Эти нехитрые действия, как ни странно, окончательно меня успокоили.

 

Глава IV: Остановившееся время, Тиран в роли спасителя и дом без людей

В ожидании обещанной почты или хозяев – что первое придет – я решила устроить себе экскурсию и осмотреть свое временное пристанище, для чего направилась вглубь квартиры по длинному узкому коридору, который торжественно разделялся на две части мрачного вида аркой. Возможно, Тиран и Светополь считали ее границей, хотя, если вспомнить, с какой хозяйственностью оба расхаживали по той и другой половине, предположение было притянуто за уши.

Я прошла через арку. Прямо по курсу была уже знакомая мне маленькая комната, куда меня вчера вечером втолкнул Светополь. Темно-синие стены, черный диванчик у стены, небольшой, но высокий компьютерный столик в углу, компьютер на положенном ему месте. Низкая постель в противоположном углу и, в общем-то, все. Не иначе как спальня Его Величества, – подумала я, выходя и закрывая дверь.

Слева оказалась примерно такого же размера комната. Она была заперта, но ключ висел рядом, на специальном крючке, вбитом в стену. Я сняла его и отперла дверь. Помещение с голыми стенами, очевидно, служило складом: здесь было много коробок, поверх них навалены одежда, книги и другие вещи.

Комната справа удивила меня куда больше. Очень большая, вся светлая и оттого еще более просторная. Окна без штор, приятная прохлада, угловой диван и, как это ни странно, синтезатор. Это меня заинтриговало.

Вновь пройдя через коридор, я заглянула в очередную дверь. Наверное, это была спальня Светополя – другого варианта не оставалось, потому как последняя оставшаяся дверь, не считая кухонной, вела в комнату, где я провела минувшую ночь и добрую половину дня. Однако поверить в это сразу было сложно. Светополь, мягко говоря, был очень странным, но все равно представлялось сомнительным, что парень может с комфортом проводить время в подобной комнате. Выше моих сил было вообразить его в этом чудном медово-бежевом убежище с перинной кроватью, аккуратно застеленной бежевым же шелковым покрывалом. Комната будто сошла с картинки из журнала – выглядела она великолепно, но представить ее обжитой было невозможно.

Я повернулась, чтобы уйти, и даже переступила через порог, но в этот момент до моего слуха донесся знакомый скрежет.

Резко обернувшись, я окинула комнату внимательным взглядом, одновременно с этим изо всех сил напрягая слух. Звенящая тишина. Любопытно, кстати, что здесь меня почему-то не терзало ожидание Вопля – то ли атмосфера комнаты этому способствовала, то ли безмолвие все-таки не являлось Тишиной в полном смысле этого слова.

Скрежета больше не раздавалось. Пожав плечами, я закрыла за собой дверь.

Следующей моей попыткой скоротать время был компьютер, стоящий в той комнате, куда меня определили. Он работал, но интернет там отсутствовал напрочь. Мысли, что его отключили намеренно, у меня не возникло, потому как система, установленная на нем, была древней и заставляла предполагать, что несчастная машина даже не подозревала о существовании всемирной Сети, равно как и о том, какое сейчас время – скосив глаза в угол экрана, я обнаружила, что на дворе, по мнению компьютера, тысяча девятьсот девяносто девятый год.

Этот в общем-то невинный сбой вызвал у меня самые неприятные ощущения. Еще бы – замечательное добавление к череде странных событий, этакий венец всему. Добро пожаловать на десяток лет назад, в неведомую страну, ловко маскирующуюся под современный город, страну, где двери квартир не имеют номеров и звонков, страну, где правят два совершенно непохожих друг на друга братца – Тиран и Светополь, во власти которых удерживать меня здесь, не применяя силы.

Интересная версия, – вяло подумала я, не отрывая взгляда от безнадежно устаревшей даты. Может, они не хотят, чтобы я выходила, потому что тогда я увижу, что на самом деле все немного по-другому, и я нахожусь в другом времени?

Тут я увидела, что рядом с монитором лежат электронные наручные часы, вроде бы из тех, что показывают все на свете – время, дату, фазы луны, приливы-отливы. Усмехнувшись, я взяла их в руки. Часы оказались сравнительно новой модели, они не ходили, но дату показывали. Ту же, что и компьютер – одиннадцатое марта тысяча девятьсот девяносто девятого года.

Это стало последней каплей. Несмотря на откровенную бредовость фантастического предположения, меня начало снедать жгучее желание узнать, какое сегодня число.

Я снова отправилась осматривать комнаты, но часы, кроме тех, наручных, нашлись только одни – на стене в комнате с синтезатором. Ничего, кроме времени, часы не показывали, как, впрочем, и положено нормальным часам, но толку от этого было мало, потому как они стояли. Стрелки замерли где-то около часа, и кто знает, как давно.

Тогда я пошла на кухню и включила телевизор. Однако и здесь меня ждало разочарование. Он работал, но звука, как я ни жала на кнопки пульта, не было. Я все-таки пощелкала по немым каналам, но ничего нового не узнала. Мелькали какие-то кадры, похоже, новостные, но без субтитров. И так по всем каналам, их, правда, было всего три.

Когда я, совсем отчаявшись понять что-либо, выключила телевизор, раздался громкий стук в дверь. Я перепугалась до смерти, но потом до меня дошло, что это наверняка прибыла обещанная почта, а стучат потому, что нет звонка.

Я подошла к входной двери и громко поинтересовалась:

– Кто там?

Нет ответа.

Я повторила вопрос. Молчание.

Я с сомнением подняла взгляд на глазок, но он был слишком высоко, чтобы я дотянулась до него. Тогда я плюнула на все и отворила дверь. В конце концов, даже интересно, что еще со мной могло произойти.

Но ничего страшного не случилось. За дверью никого не оказалось, зато на бетонном полу обнаружилась небольшая картонная коробка. Она была приоткрыта, так что я сразу увидела тесно сложенные стопки белых конвертов, прикрытые полиэтиленом. Пожав плечами, я не без труда втащила коробку в квартиру. Видимо, у Тирана и Светополя все не как у людей.

Разборкой почты я занялась за кухонным столом. Дело оказалось довольно скучным. Писем было много, примерно пять стопок, штук по двадцать-тридцать в каждой. Все конверты выглядели абсолютно одинаковыми – белые, аккуратные, без намека на марки или штемпели, будто их запечатали буквально полчаса назад. На каждом письме было указано всего одно слово – имя адресата. «Тирану» или «Светополю». Впору озадачиться, но мне уже просто надоело удивляться и теряться в догадках. К тому же, я все еще неважно себя чувствовала. Кажется, у меня начинала подниматься температура.

В общем, гадать насчет этих писем мне совсем не хотелось, тем более что – и на том спасибо – имена были написаны очень аккуратно, но разными чернилами и почерками, а то можно было бы и взбеситься. Из-за этой нарочитой аккуратности письмо со странным словом «Яллу» сразу бросилось мне в глаза, хотя, кроме этой надписи, оно ничем не отличалось от других.

Я повертела конверт в руках и, пожав плечами, отложила его в сторонку.

Около четверти часа прошло в неспешном раскладывании писем по двум стопкам. В одиночестве лежал только конверт с надписью «Яллу». В остальном получилось примерно одинаково – писем Тирану было на три штуки больше. Я отнесла их в его комнату, аккуратно положила на компьютерный стол и невольно замешкалась. Компьютер выглядел поновее, чем тот, с которым я экспериментировала.

Воровато оглядевшись, словно Тиран мог вдруг выйти прямо из стены, я включила компьютер. То есть, попыталась включить, но он не работал. Я проверила провода – все подключено. Да уж, с техникой в этой квартире дела обстояли из рук вон плохо.

Голова у меня продолжала ощутимо побаливать. Озноб все нарастал, и я решила воспользоваться щедростью Светополя и поискать жаропонижающее.

Но, увы, и из этого не вышло ничего хорошего. Наоборот, я трижды прокляла тот момент, когда отправилась на кухню за лекарством.

Сами поиски сложными не были. На нужное место я наткнулась всего со второй попытки. Но едва я открыла дверцу верхнего шкафчика и, обрадованная, протянула руку к стоящей с краю пластиковой колбочке, как все внутри меня сокрушилось под наплывом чудовищного ужаса. Я отпрянула в сторону со сдавленным воплем, вырвавшимся сквозь крепко стиснутые зубы.

Небольшой шкафчик был завален пакетами и свертками, и лишь около дверцы царил образцовый порядок – там в два ряда стояли баночки, коробочки и колбочки с лекарствами, причем кто-то по своей нелепой причуде расставил их по размеру от самой низенькой к самой высокой (у меня были подозрения насчет того, кто именно это сделал, и я была немало удивлена, когда несколько позже узнала, что подобной ерундой занимается великий и ужасный Тиран). Казалось, ничто не предвещало беды. Однако когда я протянула руку за аспирином, беда не замедлила явиться: из-за пакета торопливо выполз большой паук – коричневатого цвета, толстолапый и омерзительно гладкий. Выполз и так же неожиданно замер.

После инстинктивного прыжка назад на меня напал столбняк: я не могла пошевелиться, хотя и понимала, что со стороны открывалась та еще картина – немая сцена между человеком и пауком! Наверняка стороннему зрителю показалось бы, что мы сверлим друг друга взглядами. Потом, кое-как справившись с собой, я осторожно сделала шаг вперед, с размаху захлопнула дверцу и бросилась в комнату. Зубы у меня выстукивали причудливую дробь – не столько от озноба, сколько от страха. Мой нечеловеческий ужас перед пауками уже не раз и не два доводил меня до такого состояния, но уже очень, очень давно мне не попадалось пауков в городских квартирах. Или попадалось? В голове забрезжило смутное воспоминание о каком-то огромном создании, но, наверное, это было полузабытым ночным кошмаром. Не могла же я наткнуться где-нибудь на паукообразную тварь размером никак не меньше полуметра.

Я забралась в кровать и с головой укрылась одеялом. Но даже когда я провалилась в дрему, внутренне вздрагивала через каждые пять минут – мне все казалось, что чертов паук ползает где-то рядом. Логичные напоминания самой себе о том, что такие пауки обычно не имеют обыкновения нападать на дома массово, а путь из кухни до комнаты все же неблизкий, да и дверь я как следует прикрыла, мне ничуть не помогли.

Когда я проснулась, был уже поздний вечер. Я сразу поняла, что в доме кто-то есть – понятно, вернулись Светополь и Тиран. Мне было плохо, температура наверняка зашкалила за тридцать восемь.

Я откинула одеяло и пошла на кухню. К моему облегчению, Светополь был там – сидел за столом перед беззвучно работающим телевизором и методично вскрывал адресованные ему письма. Было вскрыто уже довольно много конвертов, но тот, на котором неизвестный отправитель вывел «Яллу», лежал в сторонке. Либо Светополь собирался открыть его под конец, либо вообще не собирался.

– Привет, – слабо проговорила я. – Можешь, пожалуйста, дать мне жаропонижающее?

– Посмотри там, милая, – Светополь, не отрывая взгляда от очередного распечатанного письма, свободной рукой указал на злосчастный шкафчик.

Я понимала, что он всецело поглощен важным делом, но все-таки пересилила себя.

– Дай ты, пожалуйста… Я туда не полезу.

Светополь поднял на меня взгляд.

– Почему? – удивился он.

– Ну… Там паук.

Светополь долго смотрел на меня – так же неотрывно, как минуту назад на письмо. Вид у него был такой, словно он очень старался, но никак не мог уяснить смысл моих слов.

Наконец, он встал и отворил шкафчик. Я даже немного обрадовалась, когда увидела паука на прежнем месте, хоть он и показался мне еще более омерзительным, чем прежде. Но, во всяком случае, не придется выслушивать байки из разряда «да тебе показалось, у нас нет пауков».

Светополь указал на паука и вопросительно посмотрел на меня.

– Да, дело именно в нем, – подтвердила я уже с легким раздражением.

Еще с полминуты прошло в полном молчании. Потом Светополь вдруг расхохотался. Он задыхался от смеха, вытирал хлынувшие из глаз слезы, но никак не мог остановиться.

Такой взрыв неожиданного веселья, прозвучавший в этом загадочном обиталище просто фантастически, не мог остаться незамеченным, и вскоре на пороге кухни возник Тиран. Я думала, он накричит на Светополя, но, наверное, он и сам был заинтригован, потому как ограничился направленным на него сумрачным взглядом.

– Тиран! – кое-как выговорил Светополь. – Ты… Ты не поверишь… Посмотри на это! – он указал на причину моего ужаса. – Наша очаровательная Проволока до смерти боится этой штуковины.

Тиран коротко взглянул на меня, словно бы ожидая возражений, потом, казалось, задумался. Затем решительно шагнул к шкафчику. Протянул к нему руку. У меня дыхание застыло где-то на полпути к горлу – во-первых, я представить не могла, что кто-то может коснуться мерзкой твари, а, во-вторых, мне вдруг подумалось, что если он это сделает, то только затем, чтобы поиздеваться надо мной и, например, посадить паука на меня. Тогда я бы умерла на месте.

Он действительно взял паука в руку и сжал его. Паучьи лапы, судорожно подергиваясь, выглядывали из его кулака. Тиран снова поглядел на меня (я сжалась от беспредельного ужаса), не спеша подошел к окну, отворил его и выбросил проклятое членистоногое, после чего опять посмотрел на меня.

– С… спасибо, – пролепетала я, безмерно пораженная его рыцарским поступком.

– Тиран спас Проволоку! – Светополь захлопал в ладоши. – Это лучший день в моей жизни!

Тиран презрительно фыркнул, развернулся и ушел. А Светополь продолжал веселиться, причем в его восторге не было ни малейшего намека на издевку.

– Слушай, – немного придя в себя и завладев, наконец, аспирином, я вдруг поняла, что была в этой забавной сцене одна странность. – Почему ты назвал меня Проволокой?

– Как это почему? – Светополь отодвинул письма в сторону и, подперев щеку рукой, недоуменно уставился на меня. – Потому что ты Проволока. Разве нет?

– Ну, я иногда думала об этом, – рассеянно проговорила я, выпивая лекарство. – Мир будто бы делится на три типа людей – Негодяи и Эгоисты, Благодетели, чтущие законы своей обители и те, кто ни то ни се… Как проволока, из которой можно сделать и то, и другое. Но я не помню, чтобы кому-нибудь рассказывала об этом.

– Верно, – улыбнулся Светополь – а, впрочем, он всегда улыбался. – Поправка – ты так не думала, ты просто это заметила. Вот и мы заметили, так что твои рассказы нам ни к чему. Это очень хорошо видно, когда человек не может найти себя.

– Странно, – чуть нахмурилась я. – Затаскиваете меня к себе в дом, и случайно выясняется, что у нас одинаковое мировоззрение.

– Не мировоззрение одинаковое, а мироздание одно, – снова поправил меня Светополь. – Поэтому любой наблюдательный человек способен осознать его устройство… В общих чертах. Если, конечно, он Проволока.

– А почему именно Проволока? – не поняла я.

– Потому что Эгоисту наплевать на все, кроме себя, и уж тем более на какое-то мироздание, а Благодетель понимает, что один из святейших законов его обители – какой бы она ни была, эта обитель – не лезть со своим любопытством куда не следует.

– Да… Ты прав. Кстати, – решила я воспользоваться его откровенностью – хоть какая-то польза от паука, привел собеседника в нужное расположение духа, – я пробовала уйти, но…

Я рассказала Светополю все, как есть. Как собралась, вышла из квартиры, но не смогла даже спуститься до первого этажа.

Он слушал меня со слабым интересом, а когда я в завершение рассказа попросила его стать, так сказать, моим проводником во внешний мир, проговорил:

– Не бойся. Ты просто ослабла из-за болезни, вот в голову и лезет все, что надо, и что не надо тоже… Скоро поправишься и, если хочешь, сводим тебя на прогулку, почему бы и нет.

– А вы давно здесь живете? – не отставала я. – Почему все квартиры без номеров?

– Нет, мы здесь не так уж давно… – протянул Светополь. – А номера – они ни к чему. Здесь живем только мы.

– Во всем доме – только вы? – поразилась я.

– Ага, – подтвердил Светополь. – Раньше здесь жило много людей. Но потом они ушли, а мы решили этим воспользоваться и пожить тут в свое удовольствие.

– Затаскивая девушек с улицы, – добавила я.

– По-разному бывало… – задумчиво проговорил Светополь. – Здесь были разные люди.

– То есть вы многих сюда приводили? И где они сейчас? – заволновалась я.

– У всех разная судьба, – туманно ответил Светополь. – Но, честное слово, выбор всегда оставался за ними. А вот такую, как ты, я вижу в первый раз! – он посмотрел на меня с неподдельным любопытством, словно всю жизнь слышал сказки о подобных существах и вот увидел чудо-юдо воочию, и рассмеялся. – Нет, подумать только – паук! Ужасно мило.

– Не вижу ничего милого, – проворчала я. – Каждый третий их боится.

– Правда? – подивился Светополь. – Странно! Никогда не замечал. Даже наоборот. Тот, что был здесь до тебя, обожал такие штуки.

– И где он сейчас, этот ненормальный?

– А что? – насторожился вдруг Светополь.

– Как что? Если обожал, значит, он и притащил. Заслуживает смерти.

Несколько минут спустя, с трудом переводя дыхание, Светополь доверительно сообщил мне, что за всю жизнь не смеялся столько, сколько в этот вечер.

 

Глава V: Временное небытие, знакомство с Механической Вороной и возвращение Муфлона

После нелепой сцены с пауком, так развеселившей Светополя, жизнь моя потекла более или менее размеренно. Простуда прошла, но я совсем забыла об обещанной прогулке – у меня не только не возникало желания выходить на улицу, но и вообще как-нибудь связываться с окружающим миром. О возвращении мобильника я и не заикалась, просто забыла о его существовании. Мне и без того было хорошо. То ли поступок Тирана возымел на меня прямо-таки волшебное действие, то ли, что было куда вероятнее, Светополь прав, и у меня в подсознании действительно сидела уверенность, что эти странные люди не причинят мне зла. С тех пор, как я признала это на вполне осознанном уровне, мне ни на секунду не хотелось уходить из этого обиталища с остановившимся временем. Было в Тиране и Светополе что-то притягательное. Особенно – кто бы мог подумать – в Тиране.

По прошествии череды однообразных дней в его поведении ровным счетом ничего не изменилось. Он говорил редко, но когда говорил, то всегда мрачно, грубо и исключительно в приказном тоне. Если я некстати попадалась на его дороге, Тиран, не раздумывая, отталкивал меня в сторону, а поскольку сила у него была нешуточная, это всегда причиняло боль. Кроме того, время от времени он велел Светополю «тащить» меня в его комнату, так как заниматься этим самому ему, видимо, казалось унизительным. Впрочем, меня это вполне устраивало, потому как Светополь не тащил меня за шкирку, как велели, а просто разводил руками и говорил, что меня зовет Тиран. Так что я самостоятельно приходила к нему и без сопротивления выполняла все его требования, что было несложно, ибо они, как правило, ограничивались равнодушным приказом ложиться на постель и лежать смирно. Еще к этим нехитрым инструкциям прилагалось указание держать руки на постели и ни в коем случае не прикасаться к нему. Не больно-то и хотелось, но все равно было обидно. То, что мной пользовались, как инструментом – еще с полбеды, однако такое брезгливое отношение цепляло куда больше. Как будто его заставляли, ей-богу.

Но перечить Тирану я, понятно, не собиралась, тем более что каждый раз, когда он подходил ко мне, мой разум куда-то уплывал, оставляя меня в состоянии странного оцепенения и неспособности фиксировать происходящее. Попроси меня кто-нибудь однажды рассказать в подробностях, что и как со мной делал Тиран, я бы только тупо хлопала глазами и силилась объяснить про всепоглощающую темноту, проносящуюся передо мной редкими темными нитями, атмосферу безмятежного спокойствия и не слишком приятное ощущение, что мысли мои сливаются в единый поток и спешно покидают мозг, будто в черепе вдруг образовалась дыра, куда этот поток и устремляется. Правда, стоит заметить, что когда я снова начинала себя осознавать, то, пережив период оцепенения, похожего на дрему, чувствовала себя вполне хорошо и даже бодро.

Непреложное правило я все-таки умудрилась нарушить. Как-то раз на меня, непонятно, с чего вдруг, обрушилось просветление, и, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делаю, я схватила Тирана за руку. Это было сродни полусну, в котором мне пригрезилось, что он отнимает свои пальцы от моего лба. Казалось, это напрямую связано с забытьем, в котором я пребывала, и мне почему-то вдруг захотелось продлить его, удержав Тирана.

В ответ на это действие он с такой силой приложил меня головой, что в глазах у меня задвоилось, послышался глухой скрип, сознание помутнело… А когда мир снова обрел четкие очертания, я вдруг заметила Светополя, который сидел на полу и, подперев щеки руками, смотрел на нас с Тираном с детским любопытством.

В первые секунды злосчастного просветления я готова была поклясться, что это галлюцинация. Однако когда Тиран отшвырнул меня в сторону и рявкнул Светополю, какого черта ему здесь надо, пришлось признать, что видение материально.

Я уже успела заметить, что хотя облик Тирана был неизменно устрашающ и в принципе выказывал всем одну угрозу и ни толики дружелюбия или, на худой конец, сдержанности, а Светополь неизменно предупреждал меня не спорить с ним, к самому Светополю это не относилось. Нет, когда он видел Тирана, то, бывало, понижал голос, будто бы боясь его разозлить, или скромненько опускал взгляд, но при этом на его губах застывала слабая улыбка. Создавалось впечатление, что все это было спектаклем, доставляющим Светополю немалое удовольствие. На деле же Тиран ни разу ему не пригрозил и уж тем более не ударил. Только и ограничивался, что грубым обращением, которое Светополя совсем не задевало. Наоборот, его глаза начинали весело сверкать, словно он знал что-то такое, чего не знал ни один человек в мире, кроме него.

Вот и сейчас, услышав нелестное обращение, он не обиделся и не испугался. Более того, не сдержал тихого смешка.

– Ну, во-первых, не бей Проволоку, – погрозил он Тирану пальцем, как проказливому ребенку. – А то сломаешь – что тогда будем делать?

– Никто не хватится, – проворчал Тиран. – Ее вообще нет.

– Ее временно нет. Это не значит, что ее нет совсем.

Такой разговор о моей скромной персоне мне не понравился еще больше, чем удар по голове. В конце концов, вспыхнувшая боль хотя бы показала лишний раз, что я существую. И вот на тебе – оказывается, ничего подобного. На самом деле меня временно нет. Что бы это могло значить?

Но Тирану, как видно, и без того все было предельно ясно, потому что он потребовал у Светополя перейти ко второму пункту сообщения.

– Да, во-вторых. Нам нужно уйти.

Тиран без единого вопроса поднялся на ноги. Светополь, сидя на полу все в той же позе, перевел взгляд на меня:

– А тебе нужно будет снова разобрать письма, – сообщил он. – Разберешь?

Я кивнула. Разбор писем успел превратиться в ритуал, потому что их приносили каждый день и, за редким исключением, солидные кипы разбирала я. Мне это было совсем несложно, наоборот – помогало скоротать время, когда Тиран и Светополь уходили, что случалось довольно часто. Без них мне было скучно. Даже если каждый торчал в своей комнате, все равно атмосфера становилась совсем другая.

Тиран и Светополь ушли. Едва дверь за ними закрылась, квартира опустела. Мне стало тоскливо, и я невольно задумалась о природе этой тоски.

Все было ясно как день, я умудрилась сильно привязаться к обоим. Это тем более странно, что в последнее время я намеренно отдалялась ото всех, и когда стало понятно, что процесс необратим, во мне уже не могло возникнуть никаких чувств, люди вызывали у меня глубокое равнодушие, в конце концов загнавшее меня в нечто вроде затворничества. А теперь я мало того, что ни с того ни с сего села на поезд, так еще и питала симпатию, если не сказать больше, к этим людям, с которыми провела совсем немного времени и о которых ничего толком не знала.

Куда они постоянно уходили, оставалось для меня тайной. Я уже спрашивала об этом Светополя, но он туманно отвечал «по делам». Это и так было ясно – не просто же так, в самом деле. Весь их образ жизни был более чем непонятным. Как они умудрились поселиться в многоэтажке, где больше никого нет? И, кстати, почему дом вдруг мог опустеть? Вид у него был неухоженный, но для сноса он явно не предназначался. Вдобавок, эти пачки писем, которые получали Тиран и Светополь. Почтальона я так ни разу и не увидела, получение писем всегда проходило по одной и той же простой схеме: стук в дверь, коробка на пороге. Кстати, Тиран и Светополь читали эти послания далеко не всегда охотно, а некоторые и вовсе, не распечатывая, отбрасывали в сторону. Это бы не удивило, будь хоть на одном письме указано имя отправителя или еще что-нибудь, но ведь там неизменно обозначался только адресат. А уж содержание этих писем!

Как-то раз я из любопытства украдкой заглянула Светополю через плечо, когда он читал очередное послание. Но он это заметил и вполне дружелюбно поинтересовался, что меня заинтересовало.

– Просто хотела посмотреть, что это за письма, – призналась я.

– Смотри, пожалуйста, – улыбнулся Светополь и помахал в воздухе густо исписанным листком.

Я взяла его и в недоумении уставилась на ровные ряды какой-то дикой клинописи.

– Что это за язык? – спросила я.

– Язык? Если бы я только знал.

С этими словами Светополь взял у меня письмо и преспокойно заскользил глазами по строчкам.

Я постояла у него над душой еще некоторое время, но следующие письма тоже были исписаны таким же образом. Причем, на мой взгляд, знаки во всех письмах были совершенно разными. Примерно так же отличаются между собой японский, корейский и китайский – вроде бы везде непонятные иероглифы, но даже незнакомый с ними человек легко может определить, какому языку они принадлежат.

Все эти моменты разбавлялись остановившимся временем, телевизором, работающим без звука (и как Светополю не надоедало пялиться в него!) и, конечно, металлическим скрежетом, то и дело раздающимся в квартире. Мне он напоминал Механическую Ворону.

Однажды, пару-тройку лет назад, я приехала в столицу и остановилась у одной своей знакомой. Предполагалось, что это будет ненадолго, но на деле визит растянулся на несколько месяцев, и я успела привыкнуть к небольшой квартирке и, особенно, комнате, где я спала. Поэтому о не слишком приятных ощущениях, которые испытываешь, пытаясь уснуть на новом месте, не могло быть и речи. По паркету гуляли отсветы, проникающие через окна, лишенные штор; они, казалось, делали углы комнаты еще более темными, чем им полагалось быть, но это не вызывало у меня даже тени страха. Разум не тревожился беспорядочными мыслями, как это иногда бывало со мной, и я спокойно засыпала.

Но как-то раз все изменилось. Я долго не могла уснуть – голова моя была занята вполне приземленными мыслями о поиске работы, и я не один час ворочалась с боку на бок, пока, наконец, не осознала, что уже бог знает сколько времени слышу металлический скрежет.

Я резко открыла глаза. Скрежет стих. По полу, как всегда, гуляли отсветы. Мне показалось, что в темном углу под столом что-то зашевелилось…

Мои веки опустились. Снова раздался скрежет. Сначала медленный, какой-то даже робкий. Будто бы маленький зверек делал первые неуверенные шаги к протянутой ему руке. Потом звук перешел в тихий цокот, перемежающийся едва слышным скрипом. Как если бы по паркету стучали металлические лапки, сгибаясь в невысоком прыжке, выпрямляясь и перенося маленькое тельце вперед.

Тут произошла очень странная вещь. Во-первых, что было само по себе необычно, я не насторожилась, хотя стоило бы – все-таки совсем рядом раздавался непонятный навязчивый звук. Но вместо того, чтобы выяснить его природу, я открывала и закрывала глаза, забавляясь тем, что когда они открыты, звук стихает, и в темном углу скорее ощущается, чем видится копошение. Во-вторых, всего через несколько минут, в очередной раз закрыв глаза, я неожиданно увидела источник приглушенного скрежета – Механическую Ворону. Именно так, с закрытыми глазами. Она сама собой возникла в моем сознании, слишком четко, чтобы быть плодом мимолетной фантазии. Эта ворона была сделана из неровных кусков металла, какие первые попались под руку неведомому мастеру, с черными непрозрачными глазами, напоминающими две грубые кожаные заплаты. Я могла разглядеть даже многочисленные заклепки, кривыми дорожками пробегающие по ее несуразному телу.

Но самое удивительное заключалось в том, что это создание было живым. Я слышала скрип и видела, как Ворона осторожно выбирается из-под стола. Цок, цок… Я открывала глаза, и она скрывалась в углу. Пряталась. Ей не хотелось, чтобы на нее кто-нибудь смотрел.

Наутро я сообщила своей знакомой, что у нее дома живет Механическая Ворона, которая скрежещет по ночам своими металлическими лапками, а когда на нее смотрят – прячется.

Моя знакомая отреагировала спокойно:

– Да? Надо же.

С тех пор каждую ночь я слышала Механическую Ворону, и ее присутствие почему-то немало меня успокаивало.

Когда я переехала на другую квартиру, Ворона исчезла. Я расстроилась, но нельзя сказать, чтобы это стало для меня таким уж сюрпризом. Если подумать, с чего бы Механической Вороне переезжать вместе со мной? Она привязана к своему месту и без веской причины не уйдет. Мне даже подумалось, что, быть может, стоило пригласить ее поехать со мной, но такое желание поневоле вызывало нервное хихиканье. Все-таки Механическая Ворона была не совсем из этого мира. Попроси у меня кто-нибудь доказательств, что она существует, я ничего не смогла бы предъявить. Я не уверена даже в том, что издаваемый ею скрежет слышал кто-то, кроме меня. Не потому, что она принадлежала моему воображению – это было не так, просто нужно быть особым человеком, чтобы ее услышать… Таких людей немало, но не все поголовно такие.

Эту мысль я долго не могла облечь в слова, и только теперь, благодаря Светополю, подобрала нужные фразы. Если мир действительно делится на три типа людей, то чтобы познакомиться с Вороной, нужно быть Проволокой. Не знаю, почему, но я чувствовала, что это именно так.

Кроме того, если раньше я была уверена в том, что Ворона осталась в той квартире, у моей знакомой, то сейчас в моей голове прочно обосновалась мысль, что дело обстоит иначе. Кажется, кто-то говорил мне, что на самом деле она кому-то принадлежит и просто перешла ко мне от своего первого хозяина, но я тоже умудрилась ее потерять.

Нет, бред. Кто мог говорить мне об этом? Наверное, я сама выдвинула это предположение.

Но, как бы то ни было, мне хотелось вернуть Механическую Ворону. Так приятно слышать скрежет ее металлических лапок, возвещающий о том, что она рядом и только и ждет момента, чтобы вылезти из какого-нибудь темного угла.

Словно подслушав мои мысли, в комнате опять раздался скрежет. Я поморщилась. Он был куда резче, чем тот, что издавала Ворона. Будто открывалась металлическая дверь, петли которой не смазывались годами. Откуда именно слышались эти звуки, я тоже так и не поняла. Мне все казалось, что из-под кровати, но я уже тысячу раз заглядывала туда – ничего. Нужно спросить Тирана и Светополя…

Металлический скрежет перебил громкий стук в дверь. Это меня уже не пугало. Я спокойно подошла к входной двери и, не спрашивая, кто там, открыла ее. У порога стояла коробка с письмами – все как всегда. Я наклонилась, чтобы втащить ее в квартиру…

Сильнейший отголосок чудовищного Вопля ворвался в мой разум раскаленной иглой. В глазах потемнело, душу заморозил беспричинный ужас. Я рухнула на колени, больно ушибившись о бетонный пол.

Вопль не смолкал. Не соображая, что делаю, я с трудом встала и, сжавшись, побрела вперед, к лестнице, ведущей вниз. Выглянула за перила. На пролет падала тень, увенчанная большими выгнутыми рогами.

Не помню, в какой именно момент умолк Вопль, оставив в ушах неприятный перезвон и дикую боль. Не помню и того, как умудрилась доковылять до квартиры и закрыть за собой дверь. Я долго сидела на полу в коридоре, пытаясь восстановить дыхание и переждать пульсирующую головную боль.

Наконец, я кое-как пришла в себя и смогла поразмыслить о том, что произошло со мной на этот раз. Этот Вопль, положим, я слышала и раньше – когда в первый день своего приезда обратилась в бегство незнамо от чего. Или еще раньше? А потом изредка до меня вроде бы долетали его слабые отзвуки.

Я вспомнила увиденную тень. Рога… Муфлон? Помнится, видела я такое создание пару лет назад. В поезде. Он заглянул в мое купе, словно кого-то искал. Я не раз рассказывала об этом друзьям, и мы даже гадали, что именно он делал в поезде, но ничего весомого так и не придумали.

Я не без труда поднялась на ноги. Голова тут была уже не причем, болели колени – когда я плюхнулась на пол, сраженная Воплем, то разбила их в кровь. Но мне было не до этого. Я вдруг вспомнила, что оставила письма за дверью. Нужно срочно втащить их в квартиру, не то влетит от Тирана – мало не покажется.

Прижавшись к двери, я прислушалась. В голове все еще гудело, но Вопля я не слышала. Никаких других звуков – тоже.

Я сделала глубокий вдох, распахнула дверь и торопливо перетащила коробку через порог. В этот момент свет на площадке вдруг мигнул и погас. У меня пересохло в горле, мне показалось, что я снова слышу Вопль, но удостоверяться в реальности этого я не собиралась и с шумом захлопнула дверь. Если Вопль и был, то закрытая дверь отрезала его от меня.

 

Глава VI: Бедная Проволока, существующие мысли и Эндаг Сомвармистет

Должно быть, я отрубилась прямо в коридоре, причем в обнимку с коробкой писем, потому что когда проснулась, в щеку мне упирался жесткий картонный угол, а над головой раздавались голоса. Тиран и Светополь беседовали между собой. Сама эта ситуация – я на полу, рядом разговаривают о моей скромной персоне – ужасно что-то напоминала, и поскольку некоторое время я пыталась понять, что именно, то вслушиваться в разговор стала далеко не сразу.

– Неважно, – услышала я Светополя, начиная, наконец, вникать в беседу. – Главное то, что этого не должно повториться.

– Но это повторится, – голос Тирана звучал, как всегда, мрачно и резко. – Прошло уже достаточно времени.

– Хорошо. Тогда возьми и выкини ее отсюда. Прямо сейчас. Ну?

Впору было бы обидеться, но в голосе Светополя слышалась усмешка. Он заранее знал ответ.

– Нет.

– Вот именно, нет. Так что вывод напрашивается сам собой. Кто бы мог подумать, что все так получится, да? – Светополь хихикнул. – Уму непостижимо. Ну ладно… Ох, бедная Проволока.

– Раньше ты так не считал.

– Это другая Проволока. Понимаешь разницу?

Светополь присел рядом со мной и легонько коснулся моего плеча. Я попыталась приподняться.

– Очнулась! Ты как? Тиран, отнеси ее в комнату.

Немало удивив меня, Тиран послушно подхватил мое обмякшее тело и отнес в мою комнату, где вполне аккуратно положил на кровать. Но я все равно поморщилась от боли и попыталась было закатать джинсы, однако Светополь со словами «чего мы там не видели» просто стянул их с меня. Как я и предполагала, обе коленки были разбиты вдрызг.

– Я… – язык слушался плохо, в голове царил полный сумбур, но я вопреки всему пыталась объяснить: – Я вышла… Письма… А там… Вопль… Муфлон…

– Конечно, Муфлон, – Светополь ласково погладил меня по голове, заставив почувствовать себя умалишенной, с которой лучше во всем соглашаться. – Больше не выходи. Подожди, я сейчас.

Он вышел из комнаты. Тиран остался. Он сидел, сложив руки на груди, глядел на меня и сильно хмурился. Его разговор со Светополем подтвердил мое предположение, что они общались по крайней мере на равных, но это совсем не значило, что Тиран на самом деле мягче, чем кажется.

И все-таки я нашла в себе храбрость спросить:

– Что произошло?

Тиран в ответ только передернул плечами, ясно показывая, что вопрос глупее некуда. Я немного смутилась. Действительно, нашла, о чем спрашивать. Сама грохнулась, сама начала плести бог знает что о каком-то там Муфлоне и сама же интересуюсь, в чем, собственно, дело.

Вернулся Светополь, неся в руках бинты и бутылку с прозрачной жидкостью, на которую, прежде чем пустить ее в ход, бросил такой неуверенный взгляд, что я поторопилась прочитать надпись на этикетке, а то, не ровен час, мои раны промоют чем-нибудь непотребным. Но нет, это оказалась обычная перекись водорода.

– Ага! – Светополь перехватил мой взгляд и удовлетворенно кивнул. – Значит, все правильно.

Он присел на край кровати и принялся аккуратно обрабатывать мои расшибленные колени. Действовал он ловко, но все равно чувствовалось, что для него это дело совсем не привычное. Я в очередной раз подметила, что они с Тираном как с другой планеты свалились и, насмотревшись по телевизору, как ведут себя земляне, пытались повторить увиденное.

– Ты, главное, не волнуйся, – Светополь закончил священнодействовать над моими ушибами и, как следует закрепив бинт, заботливо прикрыл меня одеялом. – Пока ты с нами, тебе ничто не угрожает.

Тиран недоверчиво хмыкнул. Я это поняла так, что лично он меня особо оберегать не собирается.

– Главное, больше не выходи за порог одна, – продолжал Светополь.

– Значит, вы знаете, что произошло? – осторожно поинтересовалась я.

– Мы? – Светополь несказанно удивился. – Что мы? Ты ведь сама сказала – Муфлон.

Было очень странно слышать, как кто-то говорит о Муфлоне не как о моем видении, вызванном незнамо чем, но как о реально существующем создании. Я растерялась.

– Вы знаете о Муфлоне?

– Что за идиотский вопрос, – бросил Тиран.

– Вопрос действительно неумный, – улыбнулся Светополь. – Конечно, знаем. Ведь ты сама сказала.

– То есть вы просто принимаете на веру все, что я говорю? – уточнила я.

– Нет, почему? Мы принимаем на веру все, что видят люди, потому что это, как ни крути, правда. Человек не может увидеть что-либо несуществующее, понимаешь? В тот момент, когда он видит, это уже существует. Нельзя увидеть что-то из ниоткуда.

– А если человек придумал, что что-то увидел? – не сдавалась я. – Ну, вот я, например, прямо сейчас совру: я только что увидела существо. Помесь зебры, жирафа и таракана, – сказала я первое, что пришло в голову.

– Поздравляю, одним существом в мире больше, – засмеялся Светополь. – Когда ты сказала это, то невольно представила. А если и нет, то представили те, кому ты об этом сообщила. А если представили, то оно есть. Пусть нематериальное, но есть. Любая человеческая мысль так или иначе существует. На то она и мысль.

Я смешалась. Сказанное им прозвучало дико и в то же время смутно знакомо. Мне уже приходилось слышать нечто подобное. Но от кого? Имелись, конечно, люди, способные спокойно и даже с искренним увлечением рассуждать о Механической Вороне и Муфлоне, бродящем по поезду, но чтобы выносить решения о существовании или даже несуществовании чего-то? Такого не бывало.

– Если хочешь, я расскажу тебе историю об этом.

– Историю? – вздрогнула я.

– Именно, – кивнул Светополь. – Если ты, конечно, хочешь послушать. Между прочим, тебе и Тиран ее может рассказать.

Тут Тиран, видимо, решил, что с него хватит. Он решительно поднялся на ноги и ушел, хлопнув дверью, причем этот хлопок показал не ярость или раздражение, а чистейшее презрение к нам, грешным, смеющим приплетать его величество к рассказыванию каких-то там историй.

– Не обращай внимания! – засмеялся Светополь. – Обязательно подойди к нему как-нибудь, и он тебе что-нибудь расскажет.

– Он умеет рассказывать истории? – засомневалась я.

– Еще как! – заверил Светополь. – Между прочим, гораздо лучше меня. И у него много, очень много историй. – Светополь задумался на минутку и добавил озабоченно: – Как бы он не услышал, что я его расхваливаю. Так ты хочешь послушать? То есть, посмотреть?

– Да… Подожди, то есть как это посмотреть?

– Очень просто. Я буду говорить, а ты представляй.

Светополь забрался с ногами на кровать, уселся поудобнее и взял мои руки в свои. Он уже брал меня за руку, но только сейчас я заметила, какие необычные на ощупь его ладони – очень гладкие и удивительно мягкие, словно и ненастоящие. Закрыв глаза (как велел мне Светополь), я могла сказать, что меня касается что-то безусловно приятное, но неживое.

– Я не знаю, – пробормотала я, в основном только чтобы отделаться от жутковатого ощущения. – Не уверена, что у меня получится представлять. Вообще-то, я не жалуюсь на воображение, но после Вопля… Я это так называю… В общем, после того, что случилось, голова пустая.

– А это уже не твоя забота, – ответил Светополь таким тоном, каким расторопный гость заявляет, что непременно поможет с обедом. – Итак, он жил в одном небольшом северном городе…

Я хотела спросить «кто «он»?», но не успела: перед закрытыми глазами сами собой нарисовались очертания заснеженного городка, по которому были хаотично разбросаны не слишком высокие блочные дома, и светловолосый паренек, сиротливо стоящий на улице и задумчиво глядящий в черное зимнее небо. Тут бы порадоваться, что у молодежи есть время любоваться небесными красотами, да только мне почему-то показалось, что парень погружен в глубочайшую задумчивость и на самом деле ничего не видит. Так, поднял голову, уставился в одну точку и размышляет себе о чем-то далеком.

Мне захотелось посмотреть на него поближе. Нелегкое дело, когда всем управляет твое воображение. Но едва я об этом подумала, лицо парнишки само собой оказалось у меня перед глазами. На вид ему было лет шестнадцать, светлые пряди волос забавными завитушками спадали вдоль щек – видимо, одно время он коротко стригся, но последние месяцы до этого не доходили руки, – глаза выглядели необыкновенно мрачными, так что, несмотря на романтическую внешность, его облик нельзя было назвать располагающим. Он будто отделился от мира и пребывал в другой Вселенной, хотя если посмотреть издали, ничем не выделялся из толпы людей. Обычный подросток в синих джинсах и длинной белой куртке стоит себе посреди улицы и смотрит в небо. Задумался по дороге домой. Или кого-то ждет. Может, девушку или друга.

– Как его зовут? – захотелось узнать мне. Я совсем забыла, что вижу лицо парнишки у себя в голове, и Светополю наверняка невдомек, что я углубилась в размышления об увиденном образе.

Светополь, однако, спокойно ответил:

– Эндаг Сомвармистет.

– Ну и имя! Тогда понятно, почему у него такой вид. Небось, думает о том, кто и почему его так назвал, – пошутила я.

– Ага! Значит, ты заметила, что с ним что-то не так?

Я открыла глаза и изумленно уставилась на Светополя. До меня вдруг дошло, что мы обсуждаем то, что, по идее, видела только я.

– Не удивляйся, – улыбнулся Светополь. – Это такой способ рассказа. Я знаю, что ты представляешь, потому что ты представляешь то, о чем я тебе говорю. Так что, заметила что-нибудь?

– Да, – отозвалась я, совершенно сбитая с толку. – Он будто бы не здесь. Ну, взгляд у него такой… Он как будто из тех, кто постоянно думает о… О чем-то, о чем другие не задумываются. Он… – тут я запнулась. – Немного на меня похож, наверное. Пока я сюда не приехала и не встретила вас, у меня были похожие глаза. Когда долго сидишь в четырех стенах, мучаешься от бессонницы, и в голову лезут странные мысли… Например…

Я сделала короткую паузу, чтобы собраться с духом. Но, в конце концов, раз уж Светополь не озаботился отправить меня в правильное место после заявления о Муфлоне, встреченном на лестничной клетке, то бояться нечего, а поделиться давно хотелось. Ведь я столько времени скучала по Механической Вороне и мечтала снова найти ее.

Решившись, я выпалила на одном дыхании:

– Например, знаю, странно прозвучит, но я постоянно думала о Механической Вороне. Когда-то я слышала, как она прыгает по комнате. Умом понимала, что мне снится или придумалось, но все равно слышала, и когда вспоминала об этом, то могла всю ночь пролежать, думая о том, где она сейчас и почему ее больше нет рядом…

– Ничего не странно, ты права. Ты даже не представляешь, насколько права! У него точно такое же состояние. Иными словами, он Проволока, которая иногда видит то, чего не положено видеть.

Мои глаза сами собой закрылись. В воображении тут же возникла сцена: Эндаг заходит в небольшую комнату со светлыми стенами. Мебели в ней мало – только шкаф, книжные полки, письменный стол и кровать, но все это выглядело так, словно эту обстановку только-только доставили прямиком из недешевого магазина. Дверцы шкафа плотно закрыты, причем настолько, что для полноты картины прямо-таки напрашивался навесной замок; на книжные полки кто-то будто совершил налет, и они зияли пустотой, как в книжном магазине после распродажи. На письменном столе царил образцовый порядок, и мне сразу бросился в глаза стоящий в его углу ящичек, в котором почти наверняка находились художественные принадлежности. Кровать была застелена невыразительным голубым покрывалом.

Эндаг вошел в эту обитель и первым делом выключил включенный кем-то верхний свет. Теперь комната освещалась только настольной лампой. Некоторое время паренек, не двигаясь, просидел на кровати, глядя в одну точку, но тут раздался негромкий звук… Уханье за окном.

– Это Совы, – сказал Светополь.

Эндаг беспокойно дернулся, но еще с минуту просидел в той же позе, наверное, силясь убедить себя, что ничего не слышит. Потом он с волнением метнул взгляд в сторону окна. Мой взор поневоле тоже устремился туда, и я увидела за стеклом две пары кроваво-красных птичьих глаз.

Прошло еще несколько мгновений. В комнате по-прежнему слышалось приглушенное уханье. Эндаг сидел, не двигаясь. Он был напуган.

Но вдруг он плотно сжал губы, резко поднялся на ноги, с донельзя упрямым видом подошел к окну и уселся на подоконник, уставившись прямо на сов за стеклом. Те не обратили на него никакого внимания, они продолжали сидеть на карнизе и ухать. Со стороны казалось, что Эндаг играет с ними в гляделки.

– Есть у него такая особенность, – сказал Светополь. – Он очень упрямый. Увидев нечто странное, например, этих Сов, он не пожелал испытывать страх и стал вести себя так, будто ничего необычного не происходит. Возможно, с какой-то стороны это и правильно, потому что у отрицания только два пути – отрешение и безумие. Во всех других случаях вариантов гораздо больше.

Тут Эндагу, наверное, поднадоело такое близкое соседство, и он стукнул кулаком по стеклу. Уж не знаю, специально он это сделал или нет, все-таки ему не было известно, что я за ним наблюдаю (то есть, одернула я себя, фантазия едва ли будет отталкиваться от того, что создатель беззастенчиво пялится на все происходящее), только жест этот был полон обыденности. Примерно так же люди сгоняют с окон обнаглевших голубей. Такой удар говорил: ничего особенного, просто прогоняю надоевших птиц, обычное дело.

Ничуть не испуганные шумом, две Совы еще немного потолклись на карнизе, но потом, подгоняемые ударами Эндага, нехотя расправили большие крылья и улетели.

Едва они скрылись, за дверью комнаты послышались чьи-то торопливые шаги. Мне стало любопытно, с кем живет этот парень, но прежде, чем дверь отворилась, изображение перед моим внутренним взором сменилось. Теперь Эндаг снова стоял на заснеженной улице и поднимал что-то с земли. Я «присмотрелась» – это было черное перо. Не отрывая от него взгляда, Эндаг пошел вперед и вскоре вышел к реке, которая, несмотря на зиму, не была замерзшей и спокойно катила свои воды, пробегающие, кстати, под очень красивым мостом. Мне захотелось поближе рассмотреть затейливое архитектурное сооружение, но если этими видениями и управлял чей-то разум, то явно не мой. Мои глаза поневоле следили за Эндагом. Он быстро перешел мост, потом вдруг свернул в подворотню, заваленную обломками кирпичей, кусками железа и прочим строительным мусором, и замер.

На улице уже было темно, мягкий свет излучали только фонари, но здесь приходилось довольствоваться тусклым-тусклым отблеском от непонятно где находящегося слабого источника света. В зловещем полусумраке можно было разглядеть падающую на снег тень, увенчанную большими рогами…

Муфлон.

Мне стало дурно. К горлу подкатила тошнота, голова закружилась, но Светополь, по-прежнему держащий мои руки в своих, сжал пальцы чуть сильнее и, наклонившись, тихо проговорил мне на ухо:

– Не бойся. Это всего лишь история.

Его щека касалась моей щеки. Страх отступил так же внезапно, как и нахлынул. Конечно, я все равно чувствовала себя не лучшим образом, но если еще несколько секунд назад у меня было ощущение, что Муфлон находится совсем рядом, то теперь оно отступило, и осталось только не слишком приятное, но вполне терпимое чувство легкого страха, какое бывает, когда смотришь по телевизору ужастик.

А вот у Эндага были проблемы посерьезней. В конце концов, для него, как персонажа, это не история, а самая что ни на есть явь. Хотя, следовало отдать ему должное, на Муфлона он отреагировал гораздо сдержаннее, чем я.

Увидев тень, Эндаг отступил на несколько шагов, качнулся… Потом, оглушенный Воплем (я его не услышала, о чем, как выяснилось позже, позаботился Светополь, просто поняла, что он был), одной рукой схватился за голову, а другой облокотился на ближайшую стену. Тень Муфлона приближалась, казалось, ее обладатель вот-вот окажется вплотную к Эндагу, но перспектива этого не погнала его прочь. Стиснув зубы от боли, он упрямо оставался на месте и сверлил взглядом пространство перед собой, дожидаясь, пока Муфлон, так сказать, покажет себя во всей красе. При виде этой картины мои в основном жалостливые чувства к Эндагу обогатились глубоким уважением.

И без того тусклый свет, проникающий в подворотню, окончательно погас. В кромешной тьме нельзя было разглядеть ровным счетом ничего, и если я на правах зрителя все-таки видела лицо Эндага и силуэт Муфлона, то он, вне всякого сомнения, не видел вообще ничего. Но он сумел почувствовать, что Муфлон почему-то отступил, и в изнеможении прислонился к стене.

– Эндаг благополучно ушел домой, – сказал Светополь. – Но на следующий день вернулся туда. И вот что он увидел.

Перед моими глазами снова возникла злосчастная подворотня, только при свете дня. Несмотря на то, что на улице было светло, солнечных лучей сюда почти не проникало, и все равно царил полумрак. Но в нем не составляло труда разглядеть среди мусора черный след – здесь будто бы жгли костер, однако едва ли и самый извращенный ум мог соорудить такое кострище, чтобы после на земле осталась подобная фигура. Она неизбежно напоминала длинношеюю птицу с распростертыми крыльями и зловещим бельмом узкого глаза.

Эндаг некоторое время неотрывно смотрел на этот след. Потом тихо хмыкнул, наклонился и положил что-то на черную фигуру, словно цветы на могилу.

Это было черное перо.

Я открыла глаза и озадаченно посмотрела на Светополя. От увиденной сцены у меня возникли очень странные ощущения – казалось, у меня доставало силы осознать увиденное и связать его с неким глобальным смыслом, но почему-то не получалось.

– Не понимаю, – вынуждена была сказать я. – Что это?

– Пока мне сложно объяснить тебе это, – Светополь чуть нахмурился. – Но Эндаг тоже пока ничего толком не понимает, поэтому истории этот пробел не повредит. Суть в том, что он столкнулся с чем-то, что люди приняли бы за иллюзию, но он принял это как должное. Но, конечно, он не мог не думать о произошедшем. За окном постоянно раздается уханье Сов, которых и быть не должно, возникает странная тень, что-то заставляет ее обладателя уйти, на следующий день там оказывается черный след в виде лебедя, а у Эндага в руках – какое совпадение! – черное лебединое перо. Как бы ты объяснила все это?

– М-м… – промычала я. – Ну, если обещаешь не сдать меня в дурдом, то так: Муфлону зачем-то понадобился Эндаг, но, может, какому-нибудь Лебедю он тоже понадобился. Или просто этот Лебедь случайно не вовремя появился. Поэтому Муфлон пока ушел. А Совы… Ну, если отираются они рядом с окном, значит, нравится им там. Тут, мне кажется, Эндаг вообще не при чем. Просто у каждого свои дела.

– Вот все вы, Проволоки, такие, – улыбнулся Светополь. – Вместо того чтобы зажмуриться и забыть все, как страшный сон, вглядываетесь во все подряд и пытаетесь рассуждать здраво.

– Значит, он тоже Проволока, – пробормотала я.

– Да, и не хочет быть ничем иным, кроме того, что он есть сейчас. Но история не об этом. Дело в том, что перо и силуэт птицы отложились в голове Эндага, и в результате появилось нечто, на первый взгляд вообще не связанное с тем переулком.

Мои глаза закрылись. Я увидела Эндага, сидящего за столом в своей комнате. За окном слышалось приглушенное уханье, но Эндаг, видимо, успел привыкнуть к нему (я заметила, что его волосы стали заметно длиннее – значит, минуло как минимум два месяца). Не обращая ни на что внимания, он рисовал. Едва я успела почувствовать непреодолимое желание узнать, что именно, как зрение услужливо поменяло ракурс, и мне удалось заглянуть за плечо Эндага.

По столу было разбросано несколько листов бумаги с быстрыми набросками. Несмотря на то, что на выполнение их явно отводилось по несколько минут каждому, если не талант, то способности художника сразу бросались в глаза. У меня, во всяком случае, ни за что бы так не получилось. Резкие, отрывистые линии причудливым образом складывались в изображения того, что, должно быть, занимало мысли Эндага. Эти рисунки напомнили мне мою собственную привычку фиксировать мысли на бумаге – правда, чаще письменно, чем графически, – и тут же уничтожать.

Ассоциация эта пришла мне в голову своевременно. Эндаг вдруг сгреб в охапку лежащие листы и методично изорвал их в клочья, причем это не было жестом отчаяния или злости. Он, как и я, просто привык так делать. Но если собственных беспорядочных записей мне не жаль, то при виде порванных рисунков сжималось сердце. Кирпичная стена, за которой едва различалась тень Муфлона, умело вписанная в набросок пейзажа, распростертое крыло птицы, не иначе как вырванное у несчастного существа, ворона, будто бы собранная из различного металлического мусора – все это было хладнокровно уничтожено.

Я распахнула глаза. Руки Эндага, разрывающие рисунки, заворожили меня, и вполне очевидная деталь пришла ко мне несколько запоздалым озарением.

– Механическая Ворона! – прошептала я.

Светополь никак не отреагировал на мое волнение. Он выпустил мои ладони и совершенно невозмутимо завершил историю:

– Силуэт птицы навел его на эту мысль, и он ее зафиксировал. Проволоки способны создавать что-нибудь этакое, причем вопреки своей воле. Не то чтобы они сами создают, но многие вещи появляются из-за них… Эндаг забыл о Вороне в тот же миг, как изорвал рисунок – для него это была лишь одна из многих мимолетных мыслей, отступивших перед проблемами посерьезнее. Но через некоторое время в его комнате начал слышаться металлический скрежет. Эндагу подумалось, что это Механическая Ворона, которая прячется, когда он пытается на нее посмотреть.

 

Глава VII: Терзающий сон, долгожданная встреча и осколки стекла

Я не знаю, специально ли Тиран и Светополь все так устроили (с них станется!), только так уж вышло, что я не успела задать ни единого вопроса и даже толком выразить свое удивление. В комнату вернулся Тиран, распахнув дверь так, что она грохнулась об стену, Светополь встал, подошел к нему, и они завели о чем-то беседу, не то чтобы совсем тихую, но для меня все равно непонятную. К тому же, мне было тяжело вникать в суть их разговора – в голове творилось черте-что. И все из-за истории, незнамо как рассказанной мне Светополем. Механическая Ворона! Мыслимо ли это?

Чертовщина, творящаяся вокруг меня, выходила за рамки разумного. Вдруг снова появляется Муфлон, и Светополь преспокойно рассказывает о нем и Механической Вороне как о совершенно нормальных, всем известных вещах. Может, подумала я, в число его способностей входит какая-нибудь дьявольская сила внушения? Ведь о Муфлоне и Вороне он упомянул только после того, как о них сказала я. С другой стороны, зачем ему могло это понадобиться?

Светополь отвлекся от разговора с Тираном и оглянулся через плечо.

– Ты лучше отдохни пока, – сказал он миролюбиво.

Выбор у меня был небольшой: либо попытаться разобрать ком бессвязных мыслей и достичь просветления, либо плюнуть на все и лечь спать, надеясь, что по пробуждении все само собой сойдется в единое целое. Я больше склонялась к первому варианту, потому как история об Эндаге и, особенно, ее часть про Муфлона и Ворону дико меня взволновала, но после слов Светополя меня начало клонить в сон с неодолимой силой. Я сама не заметила, как отключилась.

Впрочем, отключилась – сильно сказано. Меня еще довольно долго преследовали обрывки мыслей и пугающие видения. Мне грезился монстр, смахивающий на огромного паука, потом он сменился черным пятном среди строительного мусора, рядом с ним маячила рогатая тень, но это была всего лишь история… Кто-то рисовал черного Лебедя и изрывал рисунок в клочья, а потом ничтожный клочок послужил началом целой истории, имеющей свои жертвы…

Из этого коктейля сильно искаженных подсознанием воспоминаний нельзя было выловить ровным счетом ничего весомого, хотя я упрямо считала, что вполне здраво размышляю и вообще не сплю. Апогеем стал тот момент, когда я вдруг ясно увидела комнату Эндага, только совсем с другого ракурса.

Пока я смотрела историю Светополя, комната виделась мне с одной из продольных сторон, так, что я могла видеть и окно, и письменный стол (тогда Эндаг сидел за ним спиной ко мне), и дверь в комнату. Теперь же я видела все в буквальном смысле через окно, будто вселилась в проклятых Сов. Эндаг сидел за столом в профиль ко мне, за ним отчетливо темнел прямоугольник двери…

Я невольно залюбовалась этим парнишкой, хотя при взгляде на него на меня неизбежно накатывала тоска. Было в нем нечто особенное. Мы словно были связаны друг с другом общей тайной, которая известна нам одним во всем свете. С таким человеком нельзя погулять, поговорить… Он никогда не расскажет ни одной истории, не будет участвовать в обсуждении книги, не вызовется проводить до дома. В общем, не сделает ничего, что сделал бы друг.

Но он мог сделать нечто большее. Просто посмотреть в глаза и помолчать. И я могла бы ответить ему тем же. Интересно, если бы мы встретились, подумалось мне, что бы произошло? Хоть слово он может сказать… Но какое именно? Что вообще один такой человек может сказать своему, так сказать, собрату по мировоззрению?

«Люкке тил», – прозвучало у меня в голове.

Эндаг продолжал сидеть за столом и рисовать. Но вот он отвлекся, поднял голову. За дверью комнаты раздались шаги.

Вязкость разума, характерную для полуосознанного сна, как рукой сняло. Сердце у меня вдруг быстро и гулко забилось. Это уже не походило на обычный интерес, с кем же живет Эндаг. Ощущение у меня было такое, будто за дверью стоял Муфлон.

Шаги приблизились и стихли. Дверь медленно отворилась. Эндаг не выразил ни малейшего испуга, да и было бы чего бояться: на пороге стояла невысокая девушка с копной рыжеватых волос, запущенных до такой степени, что челка скрывала добрую половину лица.

Я.

Я не подскочила на кровати с криком ужаса, как можно было ожидать, но только по той причине, что этот самый крик застрял у меня в горле, когда я, еще толком не проснувшись, так резко села, что едва не врезалась лбом в плечо сидящего рядом Светополя.

Он, явно не ожидавший такого резкого пробуждения, удивленно посмотрел на меня, потом мягко улыбнулся и погладил меня по голове.

– Ты не волнуйся, – сказал он. – Все будет нормально.

Однако эта обнадеживающая фраза только еще усугубила мое нервозное состояние. Хотела бы я знать, что конкретно будет нормально и чем это для меня обернется.

– Слушай, – проговорила я. Мой голос дрожал. – Мне это уже надоело. В голову лезет всякая чушь. А тут еще ты рассказываешь такие вещи…

– Какие вещи? – Светополь, судя по его наивному виду, не понимал, в чем его вина.

– Про Муфлона, Ворону…

Я хотела еще что-то сказать, но тут меня прервал металлический скрежет, раздавшийся из-под кровати. Мне захотелось расплакаться. У меня было такое чувство, что за мной следует все, что только существует на свете, но стоит мне обернуться, чтобы посмотреть – и все исчезает, а я остаюсь одна в пустоте какого-то дикого кошмара, где среди бесконечной пустыни только и есть, что Муфлон и его страшный Вопль.

– Чем тебе помочь? – вдруг спросил Светополь.

– Просто скажи прямо… Скажи…

Я хотела спросить, существуют ли все те страшные видения, что мне довелось увидеть, но, вспомнив о том, что любая мысль (а этого добра у меня было достаточно, хоть и не самого лучшего качества) так или иначе существует, передумала и выпалила:

– Механическую Ворону создал Эндаг?

– Ну да, в какой-то степени, – пожал плечами Светополь, недоуменный взгляд которого ясно сообщил мне, что такую малость даже оговаривать не следовало, можно было сразу спросить. – Я же говорил, такое часто происходит из-за Проволок.

– Но откуда я тогда про нее знаю, про эту Ворону? То есть, как она оказалась рядом со мной? – не понимала я. – Ты ведь говорил, что Эндаг слышал металлический скрежет, то есть она была у него?

– У него, – кивнул Светополь. – Потом почему-то перешла к другому человеку… А потом – к тебе. Тот человек встретил Эндага, а ты встретила его.

– А куда она делась потом? – не отставала я.

– Перешла к следующему, – усмехнулся Светополь. – Но поскольку ты так хотела, чтобы она к тебе вернулась…

Из-под кровати снова донесся металлический скрежет. У меня остановилось дыхание.

– …То она и вернулась. Ну, не без нашей помощи, но это уже детали.

Светополь, присев, запустил руки под кровать. Спустя секунду я впервые в жизни воочию увидела Механическую Ворону.

История Светополя и последующее явление Механической Вороны странным образом наладили мою жизнь. Мне, правда, продолжал частенько сниться Эндаг, но такой жуткой атмосферы во сне больше не ощущалось. Кроме того, пробуждения и сон в принципе теперь были очень приятны, потому что в комнате непрестанно раздавался скрежет лапок Механической Вороны. Она все еще пряталась, когда на нее смотрели, такая уж у нее была натура, но я знала, что она рядом, тем более что иногда мне все-таки удавалось ее увидеть. Слепленная из неровных кусков железа, скрипучая, но дружелюбная, с кривыми черными пластинами огромных глаз, она была для меня своеобразным ангелом-хранителем, охраняющим мой покой.

Тиран как-то раз, увидев, сколь благотворно влияет на меня это существо, снизошел до внесения конкретики и бросил, что Ворона просто мусор в системе мироздания и в случае чего мне не поможет. Однако я была в таком восторге от воссоединения со старой знакомой, что ненароком послала куда подальше и систему мироздания, и это настораживающее «в случае чего». Тиран на это хмыкнул, но ничего не сказал. Мне показалось, что он прячет улыбку, если он вообще умел улыбаться.

Я и сама не слишком понимала причину, по которой меня так отчаянно тянуло к Вороне. Но факт оставался фактом: долгое время мне хотелось вернуть ее, слышать скрежет ее лапок по ночам, и вот, пожалуйста – свершилось. Перед этим событием меркло все остальное, включая Муфлона. По крайней мере, до поры до времени. Поэтому когда Светополь напомнил мне об обещанной прогулке, я, вопреки обыкновению, даже не подумала об опасности, не вспомнила о приключении на лестничной клетке (с тех пор писем я не забирала, этим занимался Светополь, и вообще не подходила к входной двери), а начала собираться. Единственное, я так долго не надевала верхнюю одежду и не выходила на улицу, что не могла не чувствовать себя неуютно. Но не говорить же об этом Тирану, который с сумрачным видом наблюдал за моими сборами и явно боролся с желанием поторопить меня парой-другой пинков.

Наконец, мы втроем вышли из квартиры и без приключений спустились вниз.

Когда мы вышли на улицу, яркий солнечный свет больно ударил по глазам. Звуки улицы оглушали. С безграничным изумлением я услышала пение птиц и даже журчание ручьев: снег уже почти растаял.

– Сколько…. Сколько же времени прошло? – пробормотала я, лихорадочно цепляясь за руку Тирана как за плот среди бушующего океана. Он, надо отдать ему должное, терпел.

– Да нисколько, – равнодушно проговорил Светополь. – Ты же видела – все часы стоят.

– Но здесь-то нет! – возразила я.

– Какая разница, что здесь? – удивился Светополь. – Важно только твое время. Какое тебе дело, как со временем у других? Твоего времени не прошло нисколько.

Я не стала продолжать спор. Мне потребовалось с четверть часа, чтобы кое-как успокоить нервы. В конце концов, даже пропади я на год, едва ли бы меня стал кто-то искать. В таком случае Светополь прав – важно только мое время.

Захваченная этими мыслями, я машинально шла за Тираном и Светополем и почти не отмечала того, что попадалось нам на пути. Проносящиеся мимо машины, шумные и пустынные улицы, невзрачные коробки домов запечатлелись в моей памяти редкими всполохами полусонных воспоминаний – именно в таком виде в голове обычно остается какой-нибудь сон или совсем давние события. Аналогия со сновидением была даже более удачной, потому как, хотя я не могла похвастаться хорошим знанием этого огромного города, места, по которым мы шли, казались мне нереальными. Будто мы в мгновение ока очутились в совсем другом месте – куда более просторном, светлом и солнечном. Но, быть может, мне так показалось из-за того, что пока я находилась невесть где, весна полностью вступила в свои права.

Эта рассеянная мысль, успокоившая было растревоженный разум, резко отодвинулась куда-то на задворки сознания, когда мы вдруг вышли к реке.

Обычно, когда люди описывают состояние резкой, что называется, отключки, то нередко употребляют выражение «выкинуло из реальности». Со мной же все произошло в точности до наоборот: потрясение было настолько сильным, что я в одно мгновение врубилась в действительность, то есть, меня буквально выкинуло в реальность из череды туманных видений. Еще можно сказать, что с моего сознания вдруг спала пелена, и я внезапно стала воспринимать все очень четко.

– Река? – тупо проговорила я, берясь за металлические перила, вбитые в каменное ограждение, и перевешиваясь через них.

И впрямь река. Преспокойно катившая свои воды вдоль, в чем я убедилась, оглянувшись через плечо, череды многоэтажных домов. Получалось так, что либо у меня было плохо с географией, либо я совсем тронулась умом.

– О чем думаешь? – спросил Светополь, небрежно облокотившись на ограждение.

– О том, что здесь не должно быть реки.

Светополь собирался что-то ответить, но Тиран грубо перебил его:

– Тебя здесь тоже быть не должно, и что?

– Тиран обиделся за реку, – хихикнул Светополь.

– Заткнись, – не оценил юмора Тиран.

– А кто тогда ей объяснять будет? – Светополь с беззаботным видом заложил руки за голову и посмотрел на меня своими извечно ласковыми глазами. – Видишь ли, на самом деле совсем не важно, должна здесь быть река или нет. Важно то, что она перед твоими глазами. Было бы ужасно глупо, если бы ты видела реку и считала, что на самом деле ее нет.

– Я и не думаю, что ее нет, – внесла ясность я. – Я пытаюсь понять, где мы находимся.

– Ну, милая, этого никто не знает, – вид у Светополя стал такой, словно я заявила о своем намерении выяснить, есть ли жизнь на других планетах, откуда появились люди, действительно ли существует Бог или еще что-нибудь подобное. – Мы существуем у себя в голове, поэтому никогда не сможем понять, кто мы, что мы и где мы. Это замкнутый круг: сколько ни думай, придешь к тому, откуда начал. Поэтому выигрывают те, – он щелкнул меня по носу, – кто об этом не думает.

– Вы действительно никогда о таком не думаете? – засомневалась я.

– Незачем, – отрезал Тиран.

– Тиран прав, – кивнул Светополь. – И в самом деле, незачем. Это не играет никакой роли. Как ни крути, ты – это ты, и находишься ты там, где находишься, а от понимания, кто ты и где конкретно, ничего не изменится. Все равно останешься собой и на прежнем месте.

Я снова положила руки на ограждение и свесилась вниз. Вода в реке была мутной и потому пугающей. Я вообще терпеть не могу природные водоемы, кто знает, что скрывают их непрозрачные воды? Конечно, в хлорированной воде и кафельной плитке бассейна романтики куда меньше, зато и страха тоже. Самого противного из всех страхов, ибо хуже всего – ужас перед неизвестностью.

Любопытно то, что многие люди, не зная о себе ничего и имея лишь подозрение, что что-то они собой все-таки представляют, такого рода страха почему-то не испытывают. А ведь стоило бы. Ну как окажется, что ты представляешь собой нечто из ряда вон выходящее, например, чье-то видение. Или даже воспоминание.

– Не согласна, – проговорила я. – Желание измениться возникнет, только если осознаешь, кто ты и где находишься. И от одного этого желания может многое поменяться.

Я не сразу поняла, что молчание, возникшее после этих моих слов, сильно затянулось. Я повернулась к Тирану и Светополю; они смотрели друг на друга. На их лицах не было ни тени улыбки, и если для Тирана это было вполне обычно, то о Светополе так говорить не приходится. Впрочем, мрачными их назвать тоже язык не поворачивался. Я бы сказала, что оба несколько удивлены и не знают в точности, как интерпретировать мои слова, хотя, казалось бы, они говорили сами за себя.

Заметив, что я смотрю на них, Светополь тут же улыбнулся своей мягкой улыбкой.

– Ты хочешь что-то изменить, Проволока? – спросил он.

Я подумала, прежде чем ответить. Вот его вопрос точно был многозначен. Если понимать его в глобальном смысле, особенно имея в виду его обращение, то менять свою сущность мне совсем не хотелось – мне явно недоставало упрямства Эндага Сомвармистета, но становиться Эгоистом либо Благодетелем все равно не хотелось. Быть Проволокой не так уж и плохо, особенно если ты в равной степени чувствуешь склонность к обоим типам человечества. Что касается узкого смысла… Да, мне определенно хотелось что-то изменить, ведь я зачем-то села на поезд (но, кстати, так и не вспомнила, зачем). Потом я была напугана действиями Тирана и долго размышляла об уходе, то есть, по сути, тоже изменении.

Но теперь? Я представила, как поворачиваюсь и ухожу, куда глаза глядят. Возможно, сажусь на поезд и возвращаюсь домой. Или еду еще куда-нибудь.

При этой мысли сердце мое предательски заныло о Тиране и Светополе. Я вполне этого ожидала: привязанность к ним день ото дня становилась все крепче. Даже только их присутствие рядом заставляло меня чувствовать себя лучше. Прежде я не могла долгое время обойтись без книги или компьютера, мне было необходимо занимать чем-то руки и разум, но после знакомства с ними я могла часами молча сидеть и смотреть, как Светополь распечатывает и читает письма, или как Тиран смотрит на меня иногда ледяным, иногда просто равнодушным взглядом. Одни такие гляделки и впрямь растянулись на довольно долгое время. Я тогда, проснувшись, начала было вставать, когда вдруг увидела, что он сидит напротив и сверлит меня своими холодными глазами. Я замерла в ожидании чего-то, и в результате часа с полтора мы пялились друг на друга. Не слишком плодотворное времяпровождение, но чувствовала я себя уютно. Словно мы с ним общались без слов, одним только взглядом.

– Нет, я просто сказала, что думаю, – сказала я. – Лично я не хочу ничего менять. Мне хорошо. – И уточнила: – С вами хорошо.

– Даже с Тираном? – весело поинтересовался Светополь.

Такой вопрос был более чем объясним, потому как характер Тирана таков, что его надо бы называть Тираном, а не Тираном. Но на самом деле за внешней жестокостью и грубостью скрывалась эгоистичная, но никак не кровожадная натура, и уж Светополь-то наверняка понимал это, просто хотел немного подразниться. Ему это удалось: Тиран высказался в его адрес таким словом, что я слегка оторопела.

– И с тобой, и с Тираном, – буркнула я, втайне надеясь, что меня не расслышат.

Но они расслышали. Однако отреагировать на мои слова не успели.

Мне до сих пор трудно осознать в полной мере, что тогда происходило со мной на самом деле. С одной стороны, я все ощущала очень четко, случались лишь краткие периоды туманного забытья. С другой, мое пребывание рядом с Тираном и Светополем часто очень походило на сон, а уж та прогулка и вовсе. Внезапно наступившая весна, громады домов, неизвестно откуда взявшаяся река, и вдруг все это рухнуло, словно декорация из цветного стекла, в которую кинули тяжелый камень. Я готова была поклясться, что видела, как посыпались ее осколки.

Тяжелым камнем послужил внезапный оклик. Кто-то позвал меня по имени… Нет, мягко сказано. Кто-то прокричал мое имя, моя имя, прописанное в паспорте, которое я не слышала уже бог сколько времени и потому не сразу сообразила, что обращаются ко мне. Тиран и Светополь об этом тем более не подумали, ведь для них я была просто Проволокой.

Когда крик повторился, до меня, наконец, дошло, что что-то не так. Я резко обернулась. Тут-то по моим ушам и ударил громкий звон, а глаза ослепил, как мне показалось, солнечный свет, отраженный в осколках падающего стекла. Все куда-то поплыло, мир вокруг слился в почти неразличимую серо-белую картину… Более или менее четко я видела только лицо своей подруги, той самой, которая по приезде убеждала меня, что от одной ночи на улице еще никто не умирал.

– Где ты была?! – она явно порывалась броситься ко мне, но нас что-то разделяло (проезжая часть? Невидимая стена? Еще одна стеклянная перегородка?), и она оставалась на месте. – Что с тобой? Почему ты не отвечаешь? Смотри! Это она! – она схватила за руку человека, стоящего рядом, и, указывая на меня, принялась бурно жестикулировать и что-то громко объяснять.

Мне показалось, что вокруг нее и меня собирается народ, будто моя подруга заявила во всеуслышание, что я – разыскиваемый преступник и меня необходимо задержать. Я не помню, что конкретно творилось у меня в голове в тот момент, но душу переполнило ужасающее по своей безысходности отчаяние. Вскоре оно вышло наружу с самой настоящей истерикой.

Совсем как маленький ребенок, которого пытаются оторвать от родителей, я в голос разрыдалась и мертвой хваткой вцепилась в Тирана. Он постарался высвободиться, но не тут-то было. Меня не оставляло ощущение, что в этот момент решается моя если не жизнь, то судьба, и сам дьявол не смог бы расцепить мои руки.

Но Тиран, как выяснилось, мог дать фору и дьяволу, потому что ему все-таки удалось оттолкнуть меня в сторону. У меня сперло дыхание от боли, обиды и ужаса, однако оказалось, что Тиран просто передал меня с рук на руки Светополю, который заботливо обнял меня и, приговаривая утешительные слова, повел вперед, как тогда, когда я увидела его в первый раз. Что касается Тирана, он шел перед нами, наверное, расталкивая людей. Точно сказать я не могла: глаза, полные слез, душившие рыдания и туман в голове так и не позволили мне понять, что тогда произошло, и как мы оказались дома.

 

Глава VIII: Полукошмарная реальность, разговор за спиной и внезапное откровение

Действительность далеко не сразу вырисовалась среди череды туманных сновидений, слившихся в болезненный бред. Эндаг, осколки стекла, Механическая Ворона, река, какие-то мутные отрывки, в которых некто рассказывал мне истории, мелькающие рога Муфлона, настойчивый вой… Положение осложнялось еще и тем, что в эту череду видений влились вполне реальные воспоминания, связанные с моей подругой, не впустившей меня на ночь. Я всей силой воли, имеющейся у меня в наличии, пыталась отделаться от них, но получалось скверно, и они неумолимо вмешивались в мой ночной кошмар.

Спас меня от этого не то Эндаг, не то Тиран. Я снова видела сон, в котором кто-то приближался к комнате Эндага, когда меня сильно тряхнули, и я очнулась.

Рядом был Тиран. Он сжимал мои плечи с такой силой, что, я знала точно, синяки на этих местах получили, так сказать, второе дыхание и продлили свой срок жизни еще как минимум на месяц.

– Отпусти, – глухо простонала я.

Он отпустил. Я упала на подушку и схватилась за ноющие плечи, запечатлевшие на себе его пятерни.

Я открыла глаза. Тирана не было. Все говорило о том, что если он и заходил сюда, то довольно давно. Когда я видела его рядом, в комнате было светло, а сейчас ее заволакивала темнота. Иными словами, это были два разных времени, что любезно сообщало: Тиран рядом – это просто сон. Очень реальный, но все равно сон, потому что если бы он действительно был здесь и хотел меня разбудить, то он бы своего добился, это уж точно.

Сев на кровати, я протерла глаза и постаралась врубиться или, точнее, вслушаться в окружающий мир. Комната встретила меня успокаивающей атмосферой, заставив сердце, которое билось сильнее обычного из-за воспоминаний о реке и вдруг посыпавшихся осколках стекла, разрушающих былое представление о реальном мире, вновь умерить свой темп. Этому немало способствовала и музыка, мягкими волнами разносившаяся по квартире.

Музыка?

Я неуверенно встала на ноги и снова прислушалась. Да, определенно, музыка. Мелодичная, очень спокойная, непередаваемо трогательная, местами даже пронзительная, но вместе с тем ее нельзя было обвинить в излишней душещипательности. Эта музыка, несмотря на насыщенность самыми разными эмоциями – в ней беспорядочно смешались грусть, радость, тоска, страх, безмятежность и еще бог знает что, – была очень спокойной и лилась подобно, да простится мне столь банальное сравнение, ручейку, неспешно катившему свои воды где-нибудь в лесной глуши. Кроме того, сразу становилось ясно, что она играет отнюдь не из динамика. Это была живая музыка.

Вспомнив, что в одной из комнат стоит синтезатор, я тихонько направилась туда. Мешать игре не хотелось, да и не сказать, чтобы меня грызло любопытство. Я вообще не думала об источнике успокаивающей мелодии – меня влекла сама музыка, в то время как в голове толком не было никаких мыслей, не считая, конечно, остатков полуреального кошмара (полукошмарной реальности?) с осыпающимися стеклами и пробуждением в железных объятиях Тирана.

Я подходила все ближе к заветной комнате. Слегка кружилась голова, и я не могла определить причину этого головокружения. Но оно меня и не особо тревожило, словно так и должно было быть. То ли меня заворожила все та же музыка, то ли я все еще не совсем проснулась.

Дверь под моим напором едва слышно скрипнула. Я осторожно, насколько это вообще было возможно в моем состоянии, заглянула в комнату и на добрых полминуты замерла в не слишком удачной позе. Трудно было разогнуться – препятствовало охватившее меня удивление, причем почувствовало его почему-то только мое тело, а не разум, остающийся под пушистым покровом чудной музыки.

Около синтезатора стоял Тиран. Его пальцы ловко пробегали по клавишам, рождая мелодию.

Безусловно, если бы меня кто-нибудь увидел в тот момент, то без промедления принял меры против странно ведущего себя человека, и никто не смог бы его в этом упрекнуть. Еще бы! Я, сама толком не соображая, что делаю, опустилась на четвереньки и оказалась почти нос к носу с Механической Вороной. Ну или, точнее, нос к клюву. Мало того, я сделала Вороне строгий знак вести себя как можно тише. Та чуть расправила свои крылья, которые пересекали неровные ряды заклепок и грубые нашлепки жесткого черного материала, но тут же с тихим скрипом вернулась в прежнее положение, принимая мое указание к сведению. После этого я буквально проползла в комнату, кое-как добралась до углового дивана, составляющего чуть ли не единственную деталь обстановки в этом просторном помещении, вслед за чем – ну мыслимо ли это! – улеглась прямо на полу, удобно положив голову на руки. Механическая Ворона устроилась рядом, за диваном – как обычно, ей было не по себе, когда на нее смотрели, ведь она создана для того, чтобы ее не видели.

Тиран, скользнув по мне равнодушным взглядом, продолжил играть. Его музыка окутывала почти неощутимой дымкой, колеблющейся, как большая паутина при порыве легкого ветерка. Я неудержимо проваливалась в сон, но на этот раз засыпание было совсем другим, такого я не могла припомнить за всю свою жизнь. Меня мягко влекло куда-то далеко-далеко, однако вместе с тем я знала: я остаюсь на месте, я просто сплю, рядом Тиран, я в безопасности. Ни малейшего страха, никакого сопротивления, меня уносило в сон, и я целиком и полностью отдавалась ему. Разум мне уже не принадлежал. Я его чувствовала, но знала, что им кто-то управляет. Это было совсем не обидно и не страшно. Просто кто-то придумывал сон для меня. Видение, которое могло сделать мое пребывание во сне приятным или, на худой конец, небесполезным…

…Эндаг медленно шел по заснеженной дороге. Улицы тонули в темноте, но свет фонарей выхватывал из густых зимних сумерек падающие снежинки. Нельзя было угадать, что именно делает Эндаг на улице – для обычной прогулки он шел слишком быстро, для конкретного дела – медленно. Вид у него был, как всегда, отстраненный, и я подумала, что мои вопросы о том, Проволока ли он, были глупы. И так все ясно. Вместе с этой мыслью промелькнуло и давнее желание поймать его взгляд, просто чтобы он знал, что я существую (чтобы я знала, что он существует?), однако это и сейчас было невозможно. Все снова происходило только в моем воображении, и я не могла рассчитывать на какую-нибудь роль в этой истории. Видеть – единственное, что мне дозволили. С равным успехом я могла мечтать о том, чтобы перемолвиться словечком с персонажем какого-нибудь фильма.

– Сразу видно, что он Проволока.

Незнакомый голос, внезапно озвучивший мою недавнюю мысль, заставил меня внутренне вздрогнуть. Я поняла, что рядом находится еще кто-то, но оглянуться было не в моих силах. Хотя, по правде сказать, я не особенно пыталась повертеть головой, потому как способность соображать во сне, как известно, притупляется, а вместе с ней – и желание разобраться в происходящем.

– Не просто Проволока, – заговорил другой голос – тоже мужской, и его обладатель, кажется, был мне знаком, но кем именно он являлся, мешала понять все та же приглушенность событий, характерная для сновидения. – А Проволока, которая слишком далеко зашла, чтобы суметь повернуть назад. Как думаешь, почему Муфлон его больше не преследует?

– Я понял так, что его случайно отпугнул Лебедь. Ты же мне рассказывал. Голос слишком явно выражал мои собственные рассуждения.

– Дело не в Лебеде. Лебедь олицетворяет собой роковое стечение обстоятельств – именно это и есть его работа в Системе. Или, если хочешь, его забава. Но важно то, что Прошедшийдень по своей воле решил остаться Проволокой и заплатил за это своим будущим… Если Проволока отказывается меняться, то у нее только два пути – умереть либо занять место в Системе. Иначе она будет мешать ее работе, а это недопустимо.

– Ты сказал «Прошедшийдень»? – насторожился первый голос.

Это было уже чересчур! Незнакомец словно воровал мои мысли за секунду до того, как они сформировывались в слова.

– Ну да. А что он еще после этого? Муфлон его не убьет, этот парень слишком хорошо знает, как работает Система. Сам на себя он тоже рук не наложит – слишком упрям. Ему остается только одно – занять свое место в Системе.

– Как Номер Восемь?

– Как Номер Восемь.

Номер Восемь… Что-то такое я точно слышала, причем не так давно. Ах да, под номерами скрываются Проволоки, познавшие суть Системы и потому вынужденные занять в ней место. Не помню, откуда мне это известно, но это и не важно.

– Но разве, – продолжал первый голос, – к нему не приходили такие, как ты?

– Представители? Конечно, приходили. Они наведываются к каждой Проволоке. Не всегда лично, чаще всего достаточно голосов. И только к самым закоренелым, которых, казалось бы, уже совсем не исправить… – тут говоривший усмехнулся, – …к таким мы приходим во плоти. Потому что такие, как ты, склонны не прислушиваться к голосам, а размышлять об их природе.

– Получается, Прошедшегодня вы исправить не смогли.

– Не мы, а они. Эгоисты и Благодетели разные бывают, чтоб ты знал. И в данном случае они не слишком пытались. Если с первого взгляда понимаешь, что дело проигрышное, что толку тратить время?

– То есть они пришли, посмотрели на него и забили, – сделал вывод первый.

– Примерно так, – говоря это, его собеседник наверняка улыбался. – Представители вольны сами решать, как относиться к Проволоке. Мы можем помочь. Можем бросить на произвол судьбы. Можем затеять какую-нибудь опасную игру. В конце концов, не так уж часто приходится являться перед Проволокой во всем блеске. Быть Голосом жутко надоедает… Но вернемся к нашей истории, а именно – к Номеру Восемь. Он не прочь поделиться своим опытом. Смотри.

Обращался он не ко мне, но я изо всех сил напрягла зрение, насколько это было возможно, не ощущая глаз.

Эндаг все брел по улице. Он явно не подозревал, что за ним наблюдает так много зрителей. Но вот его шаг, и без того не особенно быстрый, заметно замедлился. Через несколько мгновений Эндаг и вовсе остановился, но не обернулся. Он к чему-то прислушивался. Я понимала его ощущения, хотя если у меня они были вызваны предостережением неведомого голоса, то ему их явно подарила интуиция.

Атмосфера вокруг сгустилась; ее тяжесть стала чувствоваться физически. Правда, в моем случае напряжение было духовным, но меня не обошло осознание физической тяжести для того, кто мог чувствовать. Такое ощущение бывает, когда вдруг понимаешь, что рядом находится враг. Ты его не видишь, но ждешь, что он вот-вот выскочит из темноты. Наверное, в этот момент сердце Эндага отсчитывало удары не без ноющей боли.

Мучительное ожидание длилось не меньше минуты, но, наконец, оно нарушилось, причем очень пугающим, противоестественным образом.

Относительную тишину позднего зимнего вечера пронзил громкий не то хруст, не то треск. Эндаг не смог заставить себя стоять смирно и демонстрировать свое безразличие ко всему на свете и резко обернулся. Я проследила за его взглядом и внутренне съежилась.

Воздух прорезала глубокая черная трещина. Да, именно так. В воздухе возникла зигзагообразная трещина, будто это был и не воздух вовсе, а старая кирпичная стена.

Но на этом сюрпризы не закончились. В трещине показались длинные бледные, почти белые пальцы. Лоскут вселенской материи, рисующей нашу реальность, был безжалостно содран этой устрашающей паукообразной рукой и открыл нашим глазам то, что скрывалось за ним: огромные обветшавшие шестерни с ужасающим скрипом, похожим на чей-то тоскливый вопль (Муфлон?), соприкасались друг с другом и приводили в движение механизм, запущенный бессчетные тысячи лет назад…

Все это я разглядела за спиной юноши, чьи взлохмаченные медные волосы и бессмысленная в своей кровожадности безумная улыбка показались мне очень знакомыми.

Номер Восемь не спешил выходить за покров, прикрывающий сложные механизмы мироздания. Он просто стоял и, не отрываясь, смотрел на Эндага. Тот отвечал ему тем же. Удивительнее всего то, что лицо Эндага было вполне спокойно, хотя, как я могла заключить из слов, произнесенных у меня за спиной, он видел подобную картину впервые. Лишь в глазах слабым отблеском мелькали удивление и заинтересованность или, вернее, ожидание.

– Nummer tte, – сказал Эндаг.

Не успела я задаться вопросом, что это значит, как голос позади меня вопросил:

– Он знает Восьмого?

– Он слышал историю о нем, – ответили ему. – Как и ты.

Восьмой, вопреки моим ожиданиям, ничего не предпринимал. Он продолжал смотреть на Эндага из-за иллюзорной завесы и, улыбаясь, как-то странно взмахивал рукой. Этот жест можно было расценить по-разному или, скорее, вообще никак нельзя расценить. Это было движение безумца, неспособного выразить свои мысли и цели, однако сознающего, что конкретно он должен делать. Я задумалась, как такой человек может занимать место в Системе, и рассудила, что, должно быть, Номер Восемь в некотором роде запрограммирован. Но чего он добивался сейчас, было совершенно неясно.

– Он просто зовет его в Систему, – раздался ответ, хотя мой вопрос не был озвучен. – То есть намекает, что его место – рядом с ним.

Поведение Эндага продолжало меня удивлять. Сохраняя бесстрастное выражение лица, он, как ни в чем не бывало, помахал Номеру Восемь, повернулся и пошел прочь…

Сон кончился. Тиран все еще играл, но мелодия близилась к своему завершению. Механическая Ворона тихонько сидела за диваном. Из прихожей доносились приглушенные расстоянием шорохи, плавно перешедшие во вполне отчетливые шаги.

Тиран перестал играть. Я открыла глаза. Сонливости не было и в помине, я чувствовала себя так, словно не вырвалась из глубоко сна, где стала зрительницей увлекательного сновидения, а вернулась домой с прогулки, во время которой увидела все воочию. Заснеженный город, Эндаг (Прошедшийдень), Номер Восемь, голоса за спиной…

– Прошедшийдень, – само собой сорвалось у меня с губ.

В комнату вошел Светополь. Он несколько удивленно посмотрел на Тирана, как раз убравшего руки с клавиатуры синтезатора и с равнодушным видом плюхнувшегося на диван, потом перевел взгляд на меня, очень некстати попавшуюся на его пути, ведь я все еще лежала на полу – хорошо еще, Тиран соизволил переступить через меня, а не пнуть, что было бы вполне в его духе. Осмотр комнаты завершил взор, брошенный в сторону Механической Вороны. Хотя Светополь и не мог ее видеть отсюда, он безошибочно определил, где она находится.

– Вот это новости, – протянул Светополь, и я впервые услышала в его голосе металлические нотки. – Тиран снизошел до истории! Причем до той ее части, рассказывать которую совсем не обязательно.

– Плевать. Пусть знает.

Я с немалым трудом оторвалась от пола и присела на диван рядом с Тираном.

– Прошедшийдень, – тупо повторила я, как никогда четко осознавая, что это странное имя было знакомо мне прежде.

Тиран, как видно, заопасался, что я неверно поняла увиденное и заострила внимание не на том, на чем следовало бы, а потому после продолжительной паузы добавил, недовольно покосившись на меня:

– Пусть знает, чем он кончит. Он ей постоянно снится. Меня это бесит.

Интересное кино. Эндаг действительно снился мне почти каждую ночь, но откуда Тиран мог об этом знать?

– Тиран ревнует! – Светополь смешно взмахнул рукой, в точности повторяя жест Восьмого. – Только это не повод информировать ее, тем более через меня.

– А почему ты против? – спросила я голосом, хриплым спросонья.

Пристальный взгляд светлых серых глаз Светополя, в которых на какую-то, почти неуловимую долю секунды полыхнули яростные искры, разом смягчился, когда он посмотрел на меня. Хотя – через несколько минут я поняла, почему, – в крохотное мгновение перед этим на его лице отразилось недоумение.

– Дело не в том, что я против, – сказал он. – Просто я не уверен, что так будет лучше для тебя. Скажи, разве тебе стало лучше теперь, когда ты поняла, что ждет Эндага, и что ждет тебя?

Мне бы спросить, откуда ему известно о моем сновидении, но вместо этого я робко уточнила:

– Работа в Системе?

– Это его ждет работа в Системе, – хмыкнул Тиран. – А ты, если тебе не помочь, просто сдохнешь.

Я, должно быть, побледнела, а если и нет, то вид у меня был неприятно удивленный, потому что Светополь сказал еще мягче, чем прежде:

– К сожалению, у тебя нет такой силы воли, как у Эндага. Поэтому тебе следует быть очень осторожной. Кстати говоря, – он присел рядом со мной, положил ладонь мне на щеку и почти шепотом спросил: – Кем ты себя больше ощущаешь, Эгоистом или Благодетелем?

В последнее время я думала об этом довольно часто, поэтому ответила не очень вразумительно, зато сразу и честно:

– Не знаю. Одинаково. Когда как.

– Мы это знаем. Это тебя отличает. – Он наклонился совсем близко ко мне и прошелестел в самое ухо: – В этом – твое спасение.

– Что ты имеешь в виду?

Светополь выпрямился и чуть нахмурился. Ему явно не нравилась эта тема, но он все же счел нужным ответить.

– Большинство людей, если не делают выбор, то отказываются от обоих вариантов. Это делает их мусором. Но желать удержать в себе в равной степени и то, и другое… Это странно. И интересно.

– Я одна такая? – вымученно улыбнулась я. Наличие такой особенности меня, в отличие от Светополя, не приводило в восторг – что за радость, если мало того, что в голове из-за неопределенности царит невообразимый бардак, щедро приправленный кошмарами, без всякого труда выходящими из мира сновидений в явь, так еще и грозит тебе смертью от сверхъестественных сил, которым ты, видишь ли, невольно отравляешь жизнь способностью различать детали мироздания.

– Выискалась особенная, – рыкнул Тиран. – Может, такого хлама и мало, но он все-таки есть. Покажи ей, – грубо бросил он Светополю.

Отношения Тирана и Светополя к тому моменту оставались для меня загадкой, хотя кое-какие предположения все-таки имелись, и когда Светополь, услышав приказной тон Тирана, еще сильнее нахмурился, а в его обычно ласковых глазах снова мелькнул яростный огонь, в полную свою силу, пожалуй, способный если не убить, то уж точно поставить на место и самого отчаянного человека, мои догадки подтвердились. Лицо Светополя очень быстро смягчилось, а губы тронула улыбка, в которой, как мне показалось, преобладал оттенок блаженства. Я наблюдала такое уже не впервые и сделала забавный вывод: сам по себе Светополь был непреклонен и, вероятно, опасен (в конце концов, даже Тиран сдерживал себя, когда имел с ним дело), но по каким-то причинам ему нравилось разыгрывать подчинение. Нравилось настолько, что иногда он готов был поступиться своими личными интересами.

Поколебавшись, он протянул мне руки, и я машинально положила свои ладони в его. Прежде чем я успела вспомнить, чем закончились предыдущие такие прикосновения, глаза мои сами собой закрылись, и перед ними снова всплыл заснеженный город…

Эндаг замер посреди улицы, обернувшись через плечо. За ним маячил прорыв в иллюзорном полотне, посреди которого стоял Номер Восемь, смешно взмахивающий рукой. А в стороне от них, негромко беседуя между собой, стояли двое… Те, чьи голоса я слышала во сне.

Я похолодела. Не узнать Светополя было невозможно. Но что еще удивительнее, его собеседник тоже был мне знаком. Чуть выше Светополя, но ниже Тирана; каштановые волосы, небрежно забранные в хвост; одежда едва ли не на два размера больше положенного… Такая специфическая внешность едва ли могла не запомниться.

Это был парень, которого в ту самую ночь, когда я оказалась у Тирана и Светополя, я чуть не сбила с ног, сорвавшись с места и обратившись в бегство. Кроме того, меня не оставляло ощущение, что я видела его еще раньше – кажется, с нешуточной высоты… Может, со своего балкона?

Сейчас он наблюдал за Эндагом и Номером Восемь. Лицо его было настолько бесстрастно, что Эндаг мог ему позавидовать. Я бы подумала, что ему просто скучно, если бы не слабая заинтересованность, сквозившая в его облике.

– Это Яллу, – сказал Светополь.

 

Глава IX: Отказ от познания, письмо для Яллу и последняя встреча с Муфлоном

С тех пор, как я познакомилась с Тираном и Светополем, я почти забросила привычку фиксировать свои мысли в блокноте, а затем уничтожать написанное. Честно говоря, я вообще забыла об этом и вспомнила только тогда, когда увидела, что Эндаг пользовался схожим способом разобрать свои мысли по полочкам в тайном расчете на то, что кто-нибудь когда-нибудь восхитится и устрашится его обрывочных мыслей, выраженных с таким расчетом, чтобы их нельзя было понять однозначно (конечно, по завершении процесса разум решительно объявлял, что все написанное или нарисованное – чушь, и требовал немедленного уничтожения работы). Что касается меня, то, во-первых, я могла спокойно делиться своими мыслями со Светополем, а, во-вторых, обрывочная информация о работе Системы, поступавшая ко мне в основном от того же Светополя, казалась мне делом самым что ни на есть естественным. Ну, Система и Система. Интересно, но уже не повод выворачивать мозги наизнанку.

Все это, понятно, было до того, как я узнала, как тесно связана эта тема со мной или, точнее, с моим существованием и опасностью, в которой оно оказалось. Новость меня не особенно напугала, только отозвалась щемящей болью во всем теле и, особенно, в голове, которой очень некстати вспомнился страшный Вопль, издаваемый Муфлоном. Вслед за этим в памяти всплыл обрывок давнего сна (не сна?). Я выхожу на кухню, вижу сидящего на стуле Муфлона… Вдруг он вскинул голову и завопил…

Я поморщилась от головной боли. Чтобы отвлечься, потянулась к своему блокноту, лежащему на подоконнике, и притянула его к себе. Блокнот оказался у меня в руках, а вот конверт, случайно сдвинутый вместе с ним, упал на пол. Я наклонилась, чтобы поднять его, но в этот момент до меня донесся скрип двери.

Вздрогнув от неожиданности, я выпрямилась и оглянулась. Дверь комнаты плотно закрыта. Лишь через несколько секунд до меня дошло, что звук был слишком тих – должно быть, открывалась дверь рядом.

Оставив блокнот, я встала и выглянула в коридор. Дверь в комнату Светополя была приоткрыта. Я не видела его с позавчерашнего вечера, когда он в одностороннем порядке познакомил меня с неким Яллу, и успела соскучиться. Поэтому я постучала по косяку и, не дожидаясь разрешения, вошла.

Несмотря на то, что прошло довольно много времени с тех пор, как я оказалась здесь (уверения Тирана и Светополя, что на самом деле времени не прошло нисколько, меня не убеждали), мне еще не доводилось наблюдать эту красивую комнату одновременно со своим непосредственным хозяином. Светополь замечательно вписывался в кремово-бежевую обстановку. Он лежал на кровати, раскинув руки в стороны, его длиннющие волнистые волосы разметались по шелковому покрывалу, а глаза недвижимым взглядом созерцали потолок так пристально, словно там происходило невесть что интересное. Светополя не отвлекло даже мое появление – он только улыбнулся в потолок и сказал:

– Заходи, не бойся.

Я подошла к нему, присела на край кровати и честно призналась:

– Я тебя не боюсь.

– В самом деле? – Светополь, не прекращая разглядывать потолок, улыбнулся еще шире. – А, может, стоило бы? Ты ведь слышала, что я говорил о Проволоках.

– Мне все равно на эту чушь о Проволоках. И я знаю, что вы с Тираном не такие, какими кажетесь, но это меня не пугает. Я же говорила – мне очень хорошо с вами.

– А если нас это не волнует? – Светополь чуть склонил голову набок, будто потолок вдруг изменил свое положение.

– А почему это должно вас волновать? – я немного удивилась.

– И правда. Иди сюда.

Светополь дернул меня за руку, и я тоже оказалась на кровати. Теперь мы лежали рядом, и мои глаза поневоле уперлись в потолок. Это было кстати, потому что я терзалась вопросом, что Светополь там нашел. Однако ничего любопытного на потолке не обнаружилось – бледно-бежевая плитка, и все тут.

– И правда, – повторил Светополь. – Забудь о том, что я сказал. Я просто подумал о том, что история Тирана все испортит… Ты начнешь задавать вопросы… Углубляться в Систему…

– Но я не хочу углубляться в Систему.

– Раньше хотела.

– Да, но раньше рядом не было вас.

Эти слова показались мне странными на вкус, и я не сразу сообразила, почему. Лишь потом до меня дошло, что я не помню, чтобы увлекалась устройством мироздания, хотя у меня было ощущение присутствия такого интереса. Иначе откуда вообще это мое спокойное внимание Светополю и Тирану, говорящим о всяких Проволоках, Представителях, Лебеде, Муфлоне?

Но в тот момент я этого не поняла и почувствовала себя так, словно сморозила глупость. Пытаясь загладить мнимую неловкость, я неуверенно пробормотала:

– Ничего история Тирана не испортила.

Это было не совсем так. После увиденного я чем только ни занималась, о чем только ни думала, лишь бы угнать свои мысли подальше от Эндага, Номера Восемь и загадочного Яллу. «Рассказ» Тирана подарил мне такое чувство, будто некое важное откровение билось у корки черепа, настойчиво просясь наружу. Понимание неведомой вещи пыталось достучаться до меня, но я неизменно отгоняла его подальше. Почему? Причиной этого был сгусток самых разных эмоций, среди которых отчетливо выделялся страх, и в котором мне совершенно не хотелось разбираться.

Светополь задумчиво проговорил:

– Это пока… Но надо же, ты умудрилась приглянуться даже Тирану! До сих пор не могу поверить.

В этот момент дверь с грохотом отворилась, и в комнату стремительно вошел Тиран. Светополь сказал «ой, Тиран, привет», причем по голосу слышалось, что он искренне рад его видеть. Тиран же не предпринял ни одной попытки убить кого-то из нас, да и вообще никак не прокомментировал увиденное: он сложил руки на груди и, глядя на нас с высоты своего роста, коротко бросил:

– Пошли.

– Уже? – Светополь как-то странно усмехнулся, но послушно, хотя и не без видимого сожаления, встал с кровати.

– Чего разлеглась? – волком воззрился на меня Тиран.

– А что? – не поняла я.

– Пойдешь с нами, – пояснил Светополь.

На сей раз приглашение Тирана и Светополя совсем меня не воодушевило. Если раньше мне было не по себе только из-за того, что я долгое время не выходила из дома, то теперь меня снедал почти панический страх, что окружающая реальность вновь рассыплется передо мной разноцветными осколками стекла. Но отказаться я не могла: глупо было бы поддаться страху после того, как они бережливо вывели меня из этого ада неопределенности обратно к островку застывшего времени, ставшего моим домом.

Пока я собиралась, Механическая Ворона под кроватью беспокойно шебуршала своими крыльями. Это не прибавило мне бодрости. У нее, конечно, всегда было что-то свое на уме, и выяснять причины ее настроения представлялось заведомо гиблым делом, но для меня она все равно была, если можно так выразиться, детектором окружающей атмосферы. И сейчас эта самая атмосфера ничего хорошего не предвещала. Но, с другой стороны, я была уверена, что пока рядом Тиран и Светополь, мне нечего бояться.

– Такого больше не будет? – все же уточнила я на всякий случай, когда мы уже вышли на лестницу. – Ну, осколков.

Входная дверь отворилась, и меня обдало холодным ветром. На улице было темно, а лежащие на улицах самые настоящие зимние сугробы вогнали меня в ступор.

Светополь остановился, обернулся и посмотрел на меня, как мне показалось, с жалостью.

– Тебя не осколки напугали, а то, что они скрывали, – сказал он. – Поэтому да, больше не будет, хотя с ними куда лучше. Во всяком случае, безопаснее. Но что-нибудь придумаем. Хм… Тиран, подожди!

Светополь сорвался с места и в несколько секунд догнал Тирана, после чего помахал мне рукой, чтобы я шла за ними. Не задаваясь вопросом, о чем им вдруг срочно потребовалось поговорить, я шла следом, тупо созерцая снег под ногами.

Зима. В лучшем случае, самое начало весны. А ведь совсем недавно я слышала журчание ручьев и грелась под почти летним солнцем. Впрочем, кто мог мне рассказать, где и когда это было?

Подумав об этом, я остановилась и огляделась. Темные улицы, запорошенные снегом. Уличные фонари, с грехом пополам выхватывающие из густого мрака незатейливые пейзажи спальных районов, набитых блочными многоэтажками. Да, эта местность была мне знакома. И она совсем не походила на улицы, по которым мы прогуливались с Тираном и Светополем. Но это меркло и бледнело по сравнению с несуществующей рекой.

Мне показалось, что я видела эту реку прежде. И реку, и мост. Воспоминание было зыбким, неуверенным, как если бы оно пришло ко мне из сна, но все-таки оно было. Я постаралась ухватить его, сделать более четким, и, действительно, в голове всплыл мост, увиденный совсем с другого ракурса… Небольшой, перекинутый через реку, которая, несмотря на зимнюю пору, совсем не собиралась сковываться льдом. Вдоль берегов вилась ограда с тем же узором, постепенно переходящая в более скромное металлическое ограждение – именно у него стояли я, Тиран и Светополь.

Мост, по которому прогуливался Эндаг.

Тиран и Светополь давно ушли вперед. Я не двигалась с места. Где-то недалеко находился вокзал, и именно по этим улицам я бежала к тому двору, где меня подхватил Тиран. Что ж, по крайней мере, на этот раз я совершенно точно была на реальных улицах. Мне бы успокоиться, но вместо этого я испытывала жуткие ощущения. Прошедшие месяцы показались как никогда похожими на сон. Я словно бы только что на всех порах бежала от привокзальной площади, спасаясь от неведомой опасности.

Рукам стало холодно. Я положила их в карманы куртки, и озябшие пальцы тут же наткнулись на какую-то жесткую преграду.

Письмо для Яллу. Перед самым уходом я вернулась в комнату, чтобы, по заботливому совету Светополя, захватить оставленный там шарф, и обнаружила блокнот и конверт лежащими на полу под подоконником – я совсем о них забыла. Помня о том, что Тиран в нетерпении, я бросила блокнот на подоконник, а конверт, видимо, машинально сунула в карман.

Я сделала несколько шагов вперед, встала под самым фонарем и одним движением вскрыла конверт. В нем оказался мятый клетчатый листок, вырванный не то из тетради, не то из блокнота.

Это было ничуть не похоже на письма, которые получали Тиран и Светополь. Вместо замысловатых символов, ровными строчками покрывающих бумагу, здесь красовались рисунки. Кому-то явно было нечем заняться. На листке неведомый художник с большим тщанием вырисовал нечто вроде внутренностей часов – колесики, цепляющие друг друга, какие-то колечки, палочки и ключики. Система в миниатюре, – подумалось мне, хотя рисунок, в отличие от того, что я увидела за спиной Номера Восемь, выглядел вполне симпатично. Куда там маленьким аккуратным колесикам до огромного обветшалого механизма.

Но это было еще не все. По углам листка раскидали грубо начертанные фигурки. Вверху – что-то вроде распростертого паука (надпись под ним гласила «Палочник») и не без труда узнаваемая птица («Ворона»), а внизу – два непонятных значка, подписанные «Мефистофель» и «Авторитет».

До меня донесся отголосок Вопля, но я лишь автоматически зафиксировала это и осмыслила много позже, чем требовалось. Глаза мои не отрывались от листка, руки дрожали так, что изображения прыгали перед глазами.

Это был мой листок. Вырванный из моего блокнота. И мои рисунки.

Палочник. Мефистофель. Авторитет. Смутные образы, опережая друг друга, отчаянно пытались вырваться из подсознания. В ушах зазвучали слова Светополя.

«Представители вольны сами решать, как относиться к Проволоке. Мы можем помочь. Можем бросить на произвол судьбы. Можем затеять какую-нибудь опасную игру…»

Тиран. Светополь.

Эгоист. Благодетель.

Воспоминания и понимание всего происходящего внезапным смерчем пронеслись по моему разуму, причинив немалую боль. У меня закружилась голова. В ушах звенело. Я была не в силах поверить, что Тиран и Светополь…

Не додумав эту мысль, очевидную после истории Тирана, я развернулась и бросилась бежать, не разбирая дороги. Сердце лихорадочно билось, дыхания не хватало, ноги с непривычки почти сразу стали деревенеть, но я и не думала останавливаться. Мне хотелось как можно скорее сбежать подальше от всех этих дьявольских наваждений.

В том, что это именно наваждение, уже не возникало никаких сомнений. Все это было частью чьей-то извращенной игры, рассказываемой историей! Иначе и быть не могло. Именно поэтому время в той квартире остановилось. Именно поэтому меня могли вывести на прогулку куда и когда угодно, и неважно, в какой стране, в каком городе и в каком времени находилась та злосчастная река. Именно поэтому посыпались осколки стекла – на минуту до меня донесся громкий голос реальности, окончательно помутивший сознание и едва не вырвавший меня из этого бреда. Иллюзия истории, в которую меня заключили, просто-напросто рассыпалась в прах, но Тиран и Светополь, подсуетившись, поспешили все поправить.

Сумасшествие. Полное и абсолютное. Вот как это выглядело со стороны. Жизнь в обособленном мирке с остановившимся временем, неведомая ни для кого, кроме ее непосредственных участников.

«Я тебя не боюсь», – сказала я Светополю. «А, может, стоило бы?» – ответил он.

Конечно, стоило бы! Представители! Такие же, как Мефистофель и Авторитет, с которыми мне хоть и пришлось провести немало интересных часов, но которым, в конечном итоге, было на меня абсолютно наплевать. Как и Тирану и Светополю.

«Представители вольны сами решать, как относиться к Проволоке. Мы можем помочь. Можем бросить на произвол судьбы. Можем затеять какую-нибудь опасную игру…»

На сей раз слова Светополя донеслись до меня через плотную пелену боли и потому прозвучали глухо. Я остановилась и, упершись руками в колени, тщетно пыталась отдышаться. Что делать теперь, я не представляла. Я вообще не понимала, что я такое в данный момент и уж тем более где нахожусь.

«Можем бросить на произвол судьбы. Можем затеять какую-нибудь опасную игру…»

Звук, сверлом ввинчивающий в мой мозг, смолк, и слова, сохранившиеся в памяти, прозвучали очень четко. Пытаясь отделаться от них и хоть как-то привести мысли в порядок, я выпрямилась и хотела оглядеться, чтобы решить, куда пойти, но мой взгляд, устремленный для начала вперед, так там и остался.

Прямо передо мной кто-то стоял и неотрывно смотрел на меня. Меня едва не свалило с ног волной тошнотворного ужаса.

Впервые после той давней встречи, ознаменовавшей собой начало потусторонних событий, я видела его так близко. Дорогой серый костюм, белая рубашка, безукоризненно повязанный черный галстук. И звериная голова, увенчанная выгнутыми рогами.

– Муфлон, – сорвалось у меня с губ.

Я не могла двинуться с места. В голове не осталось ничего, кроме безотчетного, всепоглощающего ужаса.

Муфлон поднял голову и завопил.

Мне доводилось слышать, что в момент смертельной опасности или даже просто сильного накала эмоций человеческий организм показывает самые настоящие чудеса. Люди развивают огромную скорость, демонстрируют необычайную силу и так далее; все это давно известный факт, легко объясняемый научно. По идее, логично и то, что организм реагирует не только на сугубо реальную опасность как, например, быть сбитым машиной, раздавленным бетонной плитой и тому подобное, но и на опасность, которую рисует ему разум. То есть я могу сколько угодно рассказывать о Муфлоне, и кто-то может отмахиваться от меня, заявляя, что я говорю о несуществующем и, значит, являюсь готовым клиентом для психиатрической больницы, но организму-то моему, в сущности, плевать, насколько и с чьей точки зрения реально происходящее. Главное то, что разум знает – опасность есть, и организм принимает эту информацию как должное, не трудясь ее анализировать. Как, кстати, и следует поступать.

Только этим можно объяснить, что я, будучи в почти бессознательном состоянии, рванула в обратную сторону и понеслась прочь. Я очнулась уже на сумасшедшем бегу и даже не сразу сообразила, что происходит. Лишь через несколько секунд – я не остановилась ни на мгновение, – я осознала, куда и почему бегу, но лучше бы этого просветления вовсе не было.

Я была уверена, что умру. Если не от Вопля, то от страха. Нестись вперед, видя перед собой нарастающую тень Муфлона – это было даже страшнее, чем когда я стояла прямо перед ним.

Но такой бег не мог продолжаться долго. И Муфлон, конечно, не бежал за мной. Он просто приближался, вне зависимости от того, куда и с какой скоростью я мчалась.

Мне плохо помнится, что произошло дальше. Видимо, на дороге очень некстати попался камень или еще что-то, и вся моя жизнь последнего времени вместе с историями и советами Мефистофеля и Авторитета, а также замечаниями Тирана и Светополя, свелась к этому злосчастному препятствию, попавшемуся мне под ноги. Я споткнулась и грохнулась наземь.

Я не пыталась подняться. Прекрасно зная, что Муфлон стоит у меня за спиной, я обхватила голову руками в безумной попытке хоть как-то ограничить действие Вопля, но все было тщетно.

Еще никогда он не раздавался с такой чудовищной силой. Мне показалось, что голова моя плавится изнутри под диким напором всесокрушающего, пронзительного и поразительного в своей мощности звука. На деле, должно быть, это длилось считанные секунды, но мне все говорило о том, что смерть будет долгой и мучительной – да и как могло быть иначе при ощущении такой боли? Пережить подобное было выше человеческих сил, какие бы чудеса изобретательности они порой ни показывали. Осталось только одно желание – чтобы все поскорее закончилось…

И оно действительно закончилось.

Вопль смолк.

Я не без труда приоткрыла глаза. Перед ними плясали огненные искры. Голова нещадно ныла. Но все-таки я оглянулась через плечо и обомлела: между мной и Муфлоном стояли Тиран и Светополь.

Поначалу в моем воспаленном болью разуме мелькнула безумная мысль о самопожертвовании. Потом, правда, мозг поторопился исправиться и осмыслить все под другим, более правильным углом. Вовсе никто не собирался никем и ничем жертвовать, но как было странно, что хоть кто-то не только в этом мире, но в любом, способен не бояться Муфлона! Теперь я прекрасно помнила, как опасался его Мефистофель. И как Авторитет, хоть и говорил пафосные речи, старался зря на пути ему не попадаться.

Все это совсем не вязалось с тем, что я видела в тот момент. Тиран и Светополь встали на пути Муфлона в буквальном смысле этого слова, и если Тиран просто замер недвижимым изваянием, то Светополь даже вытянул руку в сторону, как бы говоря, что дальше Муфлон не пройдет. Около его пальцев плясали темные тени… Или это мне уже казалось.

Он поднял голову и посмотрел на Муфлона жестким, угрожающим взглядом. Все то темное, что я замечала в нем прежде, вдруг разом отразилось в его обычно мягких глазах. А на его губах застыла жестокая улыбка.

Я посмотрела на Тирана. Он был такой же, как всегда – невозмутимое, холодное лицо. Черт возьми, в них обоих не было и тени страха!

– Лучше уйди, – сказал Светополь, не переставая улыбаться.

И Муфлон ушел. Действительно ушел. Силуэт, увенчанный рогами, постепенно отдалялся все дальше и дальше, пока совсем не исчез в вечерней мгле.

Тиран и Светополь присели передо мной, один из них положил руку мне на плечо, пытаясь придержать меня. Как и в прошлый раз, когда завеса фальшивой реальности рассыпалась разноцветными осколками стекла, я, вцепившись не то в Тирана, не то в Светополя, разразилась рыданиями.

 

Глава X: Преддверие обмена, Голоса на мосту и прощание с Представителями

Местность, замаячившая у меня перед глазами, напоминала фантастический заброшенный город, в котором оставшиеся немногие люди навели свои порядки и установили свои законы. Во всяком случае, именно такую ассоциацию вызвала у меня эта темная улица. По обе ее стороны высились обросшие мхом блочные дома с грязными потеками на стенах, из соседних переулков доносились редкие приглушенные звуки – скрип, стук и лязг металла. Недалеко журчала река, но этот звук тоже был мрачным и пугающим. Здесь царила давящая атмосфера, казалось, возможностей выжить в этом городе немного. Будто бы из-за угла вот-вот выскочит какое-нибудь мутировавшее чудовище. Или вполне нормальный человек, но обязательно с оружием и навязчивым желанием пристрелить того, кто дерзнул сунуться на улицу в неположенный час.

И ведь за углом действительно кто-то был. Успокаивало только то, что я не ощущала себя – все происходящее было лишь картиной перед моими глазами.

Сон? Очередная история?

– Они здесь, – прошелестел смутно знакомый голос. – Эй! Выходите! – вдруг грянул он, и я безошибочно узнала Мефистофеля.

Они с Авторитетом, который в своих длинных белых одеждах смотрелся в этом темном городском захолустье абсолютно нереально, словно его вырезали из одной киноленты и кое-как налепили на другую, неспешно вышли откуда-то со стороны. Им навстречу из-за угла выступили две фигуры.

Тиран и Светополь. Лица у них были примерно такие же, как при встрече с Муфлоном – у Тирана мрачнее тучи, а Светополь улыбался, но совсем не добро.

– Не припомню, чтобы мы вас приглашали, – сказал он.

– А я не припомню, чтобы Эгоист и Благодетель прогуливались вместе, – съязвил Мефистофель.

Действительно, если при взгляде на Мефистофеля и Авторитета сразу становилось понятно, что они находятся рядом через силу (они то и дело с неприязнью косились друг на друга), то Тиран и Светополь создавали совсем другое впечатление. Нельзя было вот так сразу заявить, что их общество приятно друг другу, но и обратного, что немаловажно, утвердить не получалось.

Светополь в ответ улыбнулся чуть шире, и вышло это настолько угрожающе, что Авторитет решил взять дело в свои руки.

– Это идея этого недоумка, – обратился он единственно к Светополю, полностью игнорируя Тирана. – Хотя, не скрою, она показалась мне весьма забавной. Дело, конечно, в Проволоке.

– Мы решили плюнуть на свою Проволоку, – протянул Светополь со скучающим видом. – Наш милый Яллу безнадежен. И вообще он мне не нравится.

– А про Прошедшегодня вы ему рассказывали? – поинтересовался Мефистофель из, как видно, профессионального интереса по вовлечению Проволок в нужную ипостась. Он, напротив, говорил Тирану, демонстративно не глядя на Светополя.

– Эндага? Конечно, – презрительно фыркнул Тиран. – И это, кстати, было его последнее явление.

– Как, уже? – смешно всплеснул руками Мефистофель.

– Уже, – пожал плечами Светополь. – Яллу проникся ситуацией Эндага, но если его история и подкинула ему какую-то мысль, то бесполезную, из ряда того, как можно было бы помочь ему. Ему, а не себе самому.

– Любопытно, – сказал Авторитет. – С нашей Проволокой почти такая же ситуация. И она тоже безнадежна, хотя и… – он помедлил. – Хотя и не так, как все.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Светополь.

– Так ведь это самое интересное! – возликовал Мефистофель. – Наша Проволока безнадежна не потому, что отказывается принять какую-либо сущность. Она – можете себе представить? – хочет быть и Негодяем, и Благодетелем.

Тиран и Светополь переглянулись. В их взглядах читалось не удивление и даже не недоверие, а что-то совсем иное. Я бы определила это как мрачное любопытство.

Мефистофель, заподозрив неладное, насторожился. В глазах Авторитета появился неподдельный интерес.

– В чем дело? – спросил Авторитет. Со Светополем, как я заметила, они общались совершенно свободно, хотя и с излишним пафосом.

– Яллу тоже пробовал поставить нам такой ультиматум, – губы Светополя скривились в усмешке. – Я думал, мы единственные, кому досталась такая дурацкая Проволока. Но это, в принципе, ничего не меняет.

– Еще как меняет! – Мефистофель нетерпеливо притопнул ногой. – Вы больше не хотите иметь дела со своей Проволокой, оно и понятно! Но и мы не хотим, что толку? Так давайте меняться. А?

– Меняться Проволоками? – одна бровь Тирана скептически приподнялась.

– Именно! – хихикнул Мефистофель. – Спорим, никто еще не выкидывал таких номеров? А мы выкинем. Все равно и мы, и вы в проигрышном положении… Хоть позабавимся.

Некоторое время на улице царила тишина, разрушаемая лишь журчанием реки и приглушенным стуком и лязгом, о природе которого приходилось лишь догадываться. Предложение, вопреки ожиданиям Мефистофеля и Авторитета, не так уж удивило Тирана и Светополя, и они вполне серьезно его обдумывали.

– В чем подвох? – наконец, спросил Светополь.

– За нашей Проволокой охотится Муфлон, – сразу вскрыл карты Авторитет, к вящему неудовольствию Мефистофеля.

– Это объясняет, почему он отвлекся от Яллу, – Светополь многозначительно посмотрел на Тирана. – Впрочем, найти его было не так-то просто. И до вашей Проволоки он тоже добраться не сможет… Если, конечно, она окажется у нас. Но какая нам выгода?

– Никакой, – развел руками Мефистофель. – Как и нам. И так ясно, что им обоим конец, так, может, мы хоть развлечемся.

– Интересно, – задумчиво проговорил Светополь. – Никогда не задумывался, что будет, если Проволока попадет к Представителям, не предназначенным для нее. Ладно, – он улыбнулся. – Мы согласны.

– Отлично! – Мефистофель был очень доволен.

Видимо, продолжения диалога для прояснения обмена Проволоками не требовалось, потому что он повернулся, чтобы уйти. Авторитет уже сделал несколько шагов, да и Тиран и Светополь направились было восвояси, когда Мефистофель вдруг остановился и окликнул их.

– Ммм… – промычал он. – Маленькая просьба.

– Очень интересно! – Светополь, сложив руки на груди, резко развернулся, так, что его длинные волнистые волосы красиво взметнулись в темноте мрачной улицы. – Эгоист обращается с просьбой к Благодетелю.

– Не только к тебе, – рыкнул Мефистофель, но Тиран остался равнодушным к этому замечанию, добровольно отдавая Светополю право разбираться со всеми вопросами, и он был вынужден, приглушив голос, буркнуть: – Это важно. Эндаговская Ворона, которая прицепилась к вашему Яллу… Не отпускайте ее. Пусть наша Проволока ее увидит.

Авторитет усмехнулся, медленно поднял руки и вяло хлопнул в ладоши.

– Эгоист исполняет мечту нашей Проволоки.

– Замолкни! – взвился Мефистофель. – А то отправлю с ней Палочника!

– Раз так, мы это сделаем. – Глаза Светополя смеялись. – Но тогда и вы покажете Палочника Яллу. Он обожает подобных тварей. Пусть это будет для них маленьким утешительным призом.

Договорившись таким образом, они разошлись. Улица снова опустела…

…Картина сменилась. Я снова видела темный город, но на сей раз в нем не ощущалось такой тяжелой атмосферы. Я сразу узнала улицу неподалеку от вокзала и увидела себя, бредущую по улице. Это было очень странное ощущение, но, к счастью, оно имело мало общего с кошмаром, в котором мое я действовало отдельно от меня, самовольно входя в комнату Эндага.

Я просто видела то, что уже произошло. Вот я сорвалась с ног и бросилась бежать. В испуге я оттолкнула с дороги какого-то парня. Небрежный вид, длинные каштановые волосы, забранные в хвост…

Яллу обернулся, когда я пробежала мимо. Обернулся не так, как оборачивается удивленный либо возмущенный прохожий, нет; на его лице застыло выражение человека, неспособного поверить в увиденное.

Он почувствовал. Или догадался. Ему повезло больше – с его сознанием не играли, и он прекрасно помнил Тирана, Светополя и рассказанные ими истории. Может, поэтому Яллу не особенно испугался, когда, не успев полностью осознать, что мимо него только что пронеслась другая Проволока, он нос к носу столкнулся с Мефистофелем и Авторитетом.

– Пойдем, – сказал ему Мефистофель с ехидной улыбкой. – Тебе надо сесть на поезд.

До моего разума слабыми отголосками доносилась смутно знакомая музыка. Она была едва слышимой, но все же мне показалось, что это из-за нее окружающий мир вдруг рассыпался осколками цветного стекла. На этот раз страха не было, просто изображение перед моими глазами снова сменилось. Получился красивый переход, словно кто-то заранее озаботился должными спецэффектами.

Яллу сидел на полу в удручающе пустой комнате. Одной рукой он рассеянно поигрывал с Палочником (меня аж передернуло и затошнило от такого зрелища – я не понимала, как можно без страха, да еще и с явным удовольствием проводить пальцами по омерзительным гладким лапам), а другой держал перед глазами мятый лист бумаги. Я сразу узнала листок, вырванный из моего блокнота, и только тогда поняла, что Яллу находится в моей квартире, из которой я так внезапно пустилась в бега навстречу неизвестности.

В какой-то момент Яллу вскинул голову и огляделся, будто пытался осознать, где находится. Затем, легонько щелкнув Палочника, поднялся на ноги, подошел к моему столу, открыл один из ящиков и достал оттуда чистый конверт. Положил туда блокнотный лист, запечатал и написал: «Яллу».

– Ты думаешь, это сработает? – раздался у него за спиной вкрадчивый голос.

Яллу не нужно было оборачиваться, чтобы узнать Авторитета.

– У вас своя игра, у нас своя, – коротко ответил он. – Они не станут браться за письмо, адресованное мне. Рано или поздно оно попадет к ней.

– Какое тебе до нее дело?

– Это нечестно. Пусть знает, что происходит.

Этот ответ удовлетворил Авторитета. Он усмехнулся и протянул руку, недвусмысленно предлагая доставить письмо.

– Ты на всех порах движешься к статусу Благодетеля, – заметил он.

– Отвали, – вяло отозвался Яллу.

Я невольно восхитилась. Это же надо, так ответить Авторитету! Причем он явно выказывал не фальшивые эмоции, и мне стало понятно, почему Тиран и Светополь поставили на нем крест. С тем же успехом они могли пытаться влиять на Эндага, только если у того играло упрямство, то с Яллу ситуация была даже сложнее – он был почти полностью равнодушен к происходящему.

Непонятно лишь то, почему Авторитет не отреагировал должным образом на грубость Яллу, а также почему Светополь и Тиран проявили ко мне снисходительность. Ведь я тоже никогда не выражала желания склониться к какой-либо стороне.

Подумав, я нашла ответ – все дело в обмене. Должно быть, когда рядом находилась Проволока, не являющаяся заданием для Представителей, они могли не беспокоиться о ее будущем и проводить с ней время как с человеком, а не как с Проволокой. Ведь мое времяпровождение с Тираном и Светополем было весьма далеко от того, что происходило между мной, Мефистофелем и Авторитетом. Тогда же я уверилась в том, что Представители являются к Проволокам отнюдь не по случайности. В них была схожесть и, наверное, именно поэтому обычно им не составляло особого труда убедить Проволоку принять решение и стать либо Негодяем и Эгоистом, либо Благодетелем. Изначальные направления заложены заранее, ведь и Мефистофель и Авторитет, если подумать, легко зацепили меня своими рассуждениями и постоянно провоцировали на раздумья и терзания, а со Светополем и Тираном такого не было. Даже когда они показывали мне истории, они не находили во мне должного отклика. Это было интересно и волнительно, да, но не заставляло меня мучиться сомнениями и рассуждениями. Вместе с тем, Тиран и Светополь наверняка и в мыслях не имели склонить меня в какую-либо сторону. Они просто знали, что Прошедшийдень занимает мои мысли, и захотели рассказать о нем, а потом Тиран, очевидно, решил, что держать меня в неведении несправедливо (и тут проявилось его сходство с Яллу), и зашел немного дальше, чем следовало.

Мне свойственны мелочная капризность и эгоизм Мефистофеля, глупо это отрицать. И меня иногда посещало желание воспользоваться силами мира сего на благо человечества, к чему призывал Авторитет. Я только не была уверена, что мне хватит для этого сил и способностей.

Яллу же обладал в равной мере мрачностью Тирана и силой характера Светополя, прячущейся за внешней безобидностью. Конечно, они во многом различались, но все-таки, когда много позже мне довелось увидеть, как в глазах обычно отстраненного Яллу мелькнули зловещие тени, ясно говорящие о том, что он из тех, кто способен вершить не только свою судьбу, но и судьбы других, я не могла не вспомнить обманчиво ласковый взгляд Светополя, за которым скрывалась сила, способная разрушить Систему.

Представители никогда не приходят к Проволоке наугад. Голоса приходят только к тем, кому они нужны, и говорят только то, что ты готов услышать.

Воспоминания, рисующие события после моего расставания с Мефистофелем и Авторитетом, всплыли у меня в голове через некоторое время. Смутно я осознавала, что лежу в своей комнате в квартире с остановившимся временем. Я слышала, как переговаривались рядом Тиран и Светополь, как по комнате гуляла тихая музыка, как из-под кровати раздавался знакомый металлический скрежет, но толком очнуться не могла. Меня одолел бред, в котором смешались не то сны, не то обрывки реальных сцен, неведомо как пробравшихся в мой разум. Впрочем, такое случалось уже не впервые. Ведь когда-то мне довелось стать свидетельницей заговора Мефистофеля и Авторитета, только тогда я, конечно, понятия не имела, о чем они говорили.

Мерзавец Мефистофель. Зачем ему понадобилось плести эту глупую игру, почему все так легко с ним согласились? Ответа на этот вопрос не было, и меня одолевало беспросветное отчаяние, не дающее проснуться. Честно говоря, мне и не хотелось просыпаться, потому что пробуждение не сулило ничего хорошего.

Но вечно так продолжаться не могло, и однажды мне пришлось волей-неволей вникнуть в реальность. Это случилось через минуту после того, как до меня сквозь плотную пелену дремы донеслось окончание разговора Тирана и Светополя:

– …Все равно она не может находиться здесь вечно, – сказал Светополь. – Так будет лучше.

Эти простые фразы заставили мое сердце дрогнуть с такой силой, что мозг мигом отрешился от вязкого сна и, не спрашивая позволения, соединился с неутешительной действительностью. Я не без труда села на кровати. Голова болела после долгого сна, а, может, и от последствий Вопля, поскольку в ушах у меня раздавался тягостный звон. По щекам катились слезы, но отнюдь не от физической боли. В который раз я спросила себя, куда девалась моя апатия.

Вот поэтому я и не желала вырываться из плена снов, хоть они не были радостными. Мне не хотелось расставаться с Тираном и Светополем, но теперь это казалось неизбежным. Если раньше я не позволяла себе думать о будущем, медленно, с наслаждением впитывая в себя настоящее, то только потому, что не знала, кто они на самом деле.

Но теперь все было по-другому. И пусть они не дали меня в обиду… Интересно, почему они вообще это сделали?

Дверь комнаты приоткрылась.

– Проснулась! – Светополь тепло улыбнулся.

– Почему вы спасли меня от Муфлона? – в лоб спросила его я, вытирая слезы.

– Что за идиотский вопрос, – послышалась из коридора мрачная реплика Тирана.

– Да уж, – Светополь, подойдя к кровати, присел рядом со мной. – Ответ, по-моему, очевиден: ты нам нравишься.

– Чем это, интересно?

– Никогда не видели более забавной Проволоки! – Светополь положил руки на мои мокрые щеки и, подумать только, чуть потянул их в стороны. – Это сложно объяснить, но это правда.

– Почему же Яллу не показался вам таким забавным? – спросила я немного резко.

– Не ревнуй, Проволока, – Светополь легонько коснулся губами моего лба и отодвинулся. – Помнишь, что я говорил? Мы вольны сами решать, как относиться к Проволоке. Мы можем помочь. Можем бросить на произвол судьбы…

– Можете затеять какую-нибудь опасную игру.

– Да, именно. Не надо думать, что Мефистофель и Авторитет не способны противостоять Муфлону, – Светополь чуть нахмурился. – Если бы они захотели… Но они не захотели. А мы – наоборот. Ты нам нравишься.

– Значит, я могу остаться с вами? – попытала счастья я.

Тиран переступил порог комнаты и прислонился к стене, неотрывно глядя на меня. Светополь молчал.

– Так не получится, – наконец, мягко проговорил он после продолжительной паузы. – Ты не можешь находиться здесь долго. Однажды стекло разбилось – разобьется еще раз. Эта игра не может продолжаться вечно. Понимаешь?

Я не понимала, но кивнула, потому что понимать мне решительно не хотелось. Мне вообще ничего не хотелось. Все внутри охватила зияющая пустота.

– Но мы будем защищать тебя от Муфлона так долго, насколько это возможно, – сказал Светополь. – Только тебя, – добавил он резко, словно я взглядом просила его защитить все человечество.

Этой жесткости я тоже не поняла, но снова кивнула. Я все равно не представляла, что будет дальше. Мне казалось, что когда я расстанусь с Тираном и Светополем, мой мир окончательно рухнет. Если подумать, что меня ждало в жизни, особенно после всех этих историй про Систему и потусторонних визитов? Вновь запереться в своей квартире и поневоле слушать тишину, ожидая Вопля? Теряться в потоке бредовых мыслей? Лишь представив это, мне стало трудно дышать.

Я отвыкла от одиночества.

– Пойдем, – сказал Тиран.

Ни о чем больше не спрашивая, я молча привела себя в относительный порядок и собрала свои вещи. Я едва удержалась от соблазна сунуть в сумку Механическую Ворону, и то только потому, что Светополь, заметивший мой порыв, засмеялся и клятвенно пообещал, что скоро она сама ко мне вернется.

Тиран вернул мне мобильный телефон, возвещая тем самым, что я снова обладаю возможностью связываться с реальным миром, когда мне заблагорассудится.

Спустя четверть часа мы вышли на улицу – обычную утреннюю улицу, по которой ходили люди, спеша кто на работу, кто на учебу, кто еще куда. Эта обыденная картина показалась мне просто фантастической. Как давно мне не доводилось видеть подобного! Впрочем, нельзя сказать, что это зрелище было приятным. Можно сказать, меня выдернули из сна, насыщенного яркими красками, и выкинули в промозглую серость. Тем более что на улице действительно было прохладно и, как следствие, лица прохожих были мрачнее туч, нависших над городом.

Идти пришлось недолго. Мы прошли мимо вокзала, миновали оживленные улицы и вышли к мосту. Под ним была дорога, а не река, но мне все равно это очень напомнило нашу первую прогулку. Только на этот раз нас поджидали.

Я увидела Мефистофеля и Авторитета лишь смутно и как будто вдали, хотя на самом деле они стояли не так уж далеко от меня. Не вернись ко мне память, я была бы либо свято уверена в том, что мне показалось, либо что у меня появилась незавидная способность видеть призраков. Но… Если подумать, видеть призраков и видеть работников Системы – не одно ли это и то же?

Тщетно пытаясь заставить зрение сделать знакомые силуэты четче и думая о том, а не выглядят ли так же для состоявшихся Негодяев и Благодетелей Тиран и Светополь, я не сразу заметила человека, который стоял перед Мефистофелем и Авторитетом. Зато он почувствовал мое приближение и обернулся.

Я впервые воочию увидела Яллу. Мне не мешали ни расстояние, ни дымка рассказываемой истории, ни пелена, так часто заслоняющая разум в последнее время.

Наверное, со стороны наша встреча смотрелась забавно. По канонам многочисленных историй мы должны были броситься друг другу в объятия, как претерпевшие одни и те же опасности и втянутые в одну и ту же игру неведомых сил, как одаренные одним и тем же сомнительным даром – сохранять естество Проволоки вопреки всем превратностям судьбы, и как тесно связанные мыслями с Эндагом.

Но все было иначе. Мы долго смотрели друг на друга с изрядной долей недоверчивости. Я – исподлобья, он – глядя на меня сверху вниз. Думаю, было похоже, будто на мосту встретились два конкурента, пытающиеся оценить друг друга и раздумывающие, сотрудничать им или объявить друг другу войну.

В полном молчании прошло несколько минут. Потом Яллу вдруг усмехнулся и протянул мне руку, как, бывало, делал Мефистофель.

Я оглянулась. Тиран и Светополь смотрели на нас. Светополь ободряюще кивнул.

Что ж, подумала я, если моя теория верна, и Представители действительно неспроста выбирают определенных Проволок… Ну и, кроме того, нам уж точно найдется, о чем поговорить… До тех пор, пока Муфлон не примется за нас всерьез. Или пока мы не найдем выход из этой ситуации.

После недолгих раздумий я положила руку на ладонь Яллу. Мы одновременно сжали пальцы, закрепляя тем самым объявленный союз.

Внезапно до нас донесся пронзительный скрип. Мы повернулись на него. В воздухе, вырисовывая ровный прямоугольник, заплясали темные тени.

Сорванное полотно лишь на мгновение приоткрыло нам скелет мироздания. Но мы успели увидеть, как Эндаг, стоящий рядом с Номером Восемь, на прощанье махнул нам рукой с застывшей на губах виноватой улыбкой.