После недолгого бодрствования Кристиан снова погрузился в глубокий сон, так что Балиан и Юан, не ставшие свидетелями его пробуждения, начали терять надежду, что он вообще когда-нибудь проснется. Заметив это, Рейта сообщила им, что ночью он приходил в себя, и волнение несколько спало, тем более что сама Рейта больше не выглядела напуганной – теперь она была убеждена, что ничего страшного не произошло, и Кристиану просто нужно как следует выспаться.

– Некоторые неделями набираются сил, – сказала она Балиану, когда тот в очередной раз выразил свое возмущение. – И даже если раньше ему требовалось меньше времени, Юан прав, случай необычный. Так что ничего страшного, нужно только подождать. К тому же, он ведь уже просыпался. Еще отдохнет и будет в порядке.

– Два дня спать, – продолжал ворчать Балиан. – Даже я столько никогда…

– Ты десять лет умудрился проспать.

Балиан рванулся было к ней, но проклятая рана снова дала о себе знать, и он лег обратно. На месте, куда вонзился меч, оставался устрашающего вида шрам, кровь уже давно не текла, однако боль по-прежнему тревожила его.

– Лежи и не двигайся, – велела Рейта. – Сегодня вечером исцелю тебя, утром будешь здоров.

– Неужели! Уже не верится. Меня там все небось опять похоронили.

– И ты опять триумфально объявишься! – сказал Юан, сидя у него в ногах в обнимку с огромной миской салата – стоило Рейте приготовить очередную порцию, он с удовольствием все уничтожал. – Хорошо же. Только уходить в Эндерглид рано еще. Мы же не знаем, где Арес и что с ним!

– Плевал я на твоего Ареса, – поморщился Балиан.

– Очень зря! – надулся Юан. – Я же не плевал на… Хотя, неважно, – он услышал стук в дверь и просиял. – Наверное, он! Я открою.

– Сиди, – осадила его Рейта. – Это может быть кто угодно.

Она отправилась открывать. Рейта не ошиблась – это был не Арес, а, к ее удивлению, ее брат, Аргендел. Этот дом он радовал своими визитами отнюдь нечасто. Отношения у них всегда были замечательными, но подобные семейные походы просто не были приняты – все жили, как им удобнее, и без необходимости не наносили друг другу визитов, а если хотели повидаться, наведывались в отчий дом. Единственный раз Аргендел был здесь, когда Рейта была беременна, а Кристиана очень некстати отправили на важное задание, так что ему пришлось присмотреть за сестрой. Поэтому Рейта заметно встревожилась.

– Привет… Что-то случилось? – спросила она, пропуская брата.

– Да. То есть нет… Розенгельды все еще здесь? Я имею в виду, братья Кристиана.

– Да, но…

– Все в порядке. Мне просто нужно с ними поговорить.

Рейта провела его в комнату. Аргендел задержался на пороге – представшая картина порядком удивила его. Он никогда не видел наследников рода Розенгельд, не считая, конечно, Кристиана, но Кристиана он всегда встречал на людях, и его красивая внешность и величественный вид вполне соответствовали всеобщим представлениям о легендарном роде. Сейчас же он увидел двух совсем еще мальчишек, один из которых, с перепутавшимися за долгие дни лежания золотистыми волосами, развалился в совершенно невообразимой позе, а другой, усевшись у него в ногах, проводил время в обнимку с огромной миской и не забывал отправлять ложку в рот.

– Это Розенгельды? – на всякий случай уточнил он.

– Во всей своей красе, – Рейта не сдержала улыбки.

– Не нравится – не ешь! – возмутился Балиан. – То есть… Ну ты понял! Сейчас как возьму меч, как…

– Заткнись, пожалуйста, – бесцеремонно оборвал его Юан. – Здравствуйте! – очень вежливо поздоровался он с Аргенделом. – А где Арес?

– Ты, стало быть, Юан, – сказал Аргендел. – Очень хорошо. У меня есть для тебя письмо от него, – он вытащил из-за пояса сложенный во много раз лист и показал Юану. Тот, радостно взвизгнув, рванулся было к нему, но Балиан ногой ловко преградил брату путь.

– Хочешь драться? – спросил он Аргендела, на которого не бросился только потому, что Рейта не выказывала испуга или паники.

– Драться не хочу, – спокойно ответил Аргендел. – Письмо отдам после того, как узнаю все, что мне нужно, – обратился он к Юану.

Рейта привычно вышла из комнаты, оставив их одних. Так как она не имела воинского статуса, то присутствовать при подобных разговорах ей не полагалось.

Аргендел некоторое время молчал, думая, с чего бы начать. Пока он размышлял, Балиан и Юан внимательно его изучили и сделали негласный вывод, что опасности он не представляет. Они сразу определили, что это воин Заката, но сейчас он был без доспехов, в обычном темно-фиолетовом плаще, а меч в ножнах он небрежно отложил в сторону, что сразу вызвало уважение братьев – этот человек не только не вынашивал бестолковых агрессивных планов, но и не боялся за свою жизнь, беседуя с врагами. И не потому, что рассчитывал на снисхождение или слабость противников, которые приходились Кристиану братьями, просто он разумно полагал, что незачем устраивать бой из-за ничего. Хотя в случае, если Балиан и Юан задумали бы напасть, он вполне мог дать им достойный отпор. Вдобавок к этому, не возникало сомнений, что Аргендел – родной брат Сату Рейты. У него были те же черты лица, черные, такие же, как у нее, волосы до плеч и синие глаза, отличающиеся от глаз Рейты разве что уничтожающей строгостью.

– Для начала, – наконец, сказал он, – я хочу, чтобы вы рассказали о кольце, которое увидели во льду.

– Это ко мне! – указал на себя Юан. – Оно… Да ладно тебе, Балиан, – улыбнулся он, поймав на себе возмущенный взгляд брата. – Тут дело не в Градероне, а в Этериоле. Золотое кольцо, – сказал он Аргенделу и отправил в рот очередную ложку салата. – Простите, я жутко голодный, а вы вроде как свой, раз от Ареса. Так вот, золотое кольцо с синими камнями. Кажется, синими – я не уверен, лед-то такой… голубоватый… Но мне кажется, что именно синими.

– Хорошо, – сказал Аргендел. – Теперь я хотел бы знать, как ты оказался в этой пещере. Ведь у тебя, – он покосился на Балиана, – больше нет причин туда наведываться, не так ли?

– Арес попросил, – невинно похлопал глазами Юан. – Надеюсь, вы его ни в чем не подозреваете. Он попросил меня, так как ему на запретную территорию нельзя, а я там был много раз.

– Очень благородно с его стороны, – не удержался Балиан.

– Он предупредил, чтобы я ничего не трогал, – возразил Юан. – И сказал, чтобы я ни в коем случае не подвергал себя опасности из-за его просьбы. Как видишь, ничего не случилось. Я просто разбил там лед немного…

– Зачем? – резко спросил Аргендел.

– Я хотел проверить, сколько времени понадобится на то, чтобы достать кольцо, – объяснил Юан. – Лед там уже был разбит немного. Я ударил рядом, чтобы проверить, успею ли я предупредить об этом Ареса.

Аргендел посмотрел на него с некоторым сомнением.

– Почему ты помогаешь Градерону?

– Во-первых, Арес попросил, – ответил Юан. – Он много сделал для Кристиана, и я готов многое сделать для него. Во-вторых, если кто-то просит помощи ради правого дела… Пусть даже ради защиты Градерона… Если это не сделает хуже Эндерглиду, почему бы и не помочь? В конце концов, ваш правитель однажды спас мне жизнь. Плюс, его сестра – жена моего брата. Мы все связаны, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы помогать Градерону. Особенно, – он выдержал паузу, – когда дело грозится выйти за его пределы. Арес рассказал мне о горах. Действительно, мы, эндерглидцы, долгое время помогали вам охранять их. Почему же вы сейчас пытаетесь решить все сами и ничего не говорите Гволкхмэю?

– Потому что Гволкхмэй ненавидит Руэдейрхи, – сказал Аргендел. – И едва ли будет рассуждать так же, как ты. Он не станет рисковать жизнями своих людей, скажет, что это дело Градерона. И будет прав.

– Возможно, – не стал спорить Юан. – Но я, например, готов помочь, чем смогу. Это мое решение. Так почему бы вам не поделиться?

– Мне нечего сказать, – бросил Аргендел. – Думаю, вы и сами достаточно знаете.

– Но вы же собирались проверить! – напомнил Юан. – Кем были те воины… Преследователь… И что происходит на запретной территории!

– Мне нечего сказать.

– Ну ты и козел! – заявил Балиан, за что получил подзатыльник от Юана. – Он к тебе со всей душой, а ты…

– И что вам даст, если я назову их имена? – вскинул брови Аргендел. – Вы знали их лично? Сомневаюсь. Хотите знать, что рассказывает Релгнорд, которого вы ранили? Он несет невразумительную чушь, самое весомое из которой это то, что он без каких-либо явных причин убил раненого Грейдергерда, и медленно умирает. Хотите знать, кто тот преследователь, что напал на вас? Что ж, пожалуйста, его зовут Бертеран. Что мы узнали о запретной территории? Ничего, посланные нами воины так и не вернулись. Надеюсь, теперь вы достаточно проинформированы.

Балиан и Юан промолчали. Действительно, это совершенно ничего не дало.

– Тогда… – начал Юан. – Тогда скажите… Известно что-нибудь о том… О том, как узнали о Демиане?

– Нет, – ответил Аргендел. – И я не думаю, что сейчас это важно.

– Совсем неважно! – мрачно усмехнулся Балиан.

– Не надо нас недооценивать, – жестко проговорил Аргендел. – Если хотите знать, вы все еще здесь только потому, что Руэдейрхи опасается за его жизнь.

– Он доверяет его драгоценную жизнь своим врагам? – поцокал языком Балиан.

– Вы его кровные родственники. Он Розенгельд. И если бы вы хотели снять с него проклятие, вы бы давно это сделали. Так что пока вы здесь, он в безопасности. Впрочем, – он в упор посмотрел на Юана, – долго оставаться вы здесь тоже не можете. Помните об этом.

Он задал им еще несколько вопросов, в основном касающихся путешествия Юана на вершину горы, после чего, отдав Юану письмо от Ареса и холодно простившись, собрался уходить. Рейта вышла в коридор проводить его.

– Что-то ведь случилось? – настойчиво спросила она, когда Аргендел уже взялся за ручку двери. – О чем ты с ними говорил?

– О запретной территории. Руэдейрхи хотел узнать это лично, но ему стало немного хуже, и мы настояли на том, чтобы он отдохнул. Где Демиан?

– Спит. В последнее время он часто… А что? – она оборвала себя на полуслове и ответила брату встревоженным взглядом: он явно что-то скрывал и сомневался, следует ли говорить.

Аргендел долго молчал. Рейта уже решила, что он сохранит тайну и уйдет, но он вдруг медленно и с расстановкой заговорил:

– Руэдейрхи склоняется к тому, что… Что ради всех… Ради всеобщей безопасности… Лучше бы снять с него проклятие и покончить с этим.

Рейта почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Ей показалось, что сейчас она упадет, но ей пришлось собраться с силами, чтобы проверить, не послышались ли ей эти страшные слова.

– Что?..

– Так будет лучше, – сказал Аргендел. – Я понимаю, это очень тяжело. Но если этого не сделать, пострадать могут многие… Ты в том числе.

– Нет… Почему мне так часто приходится это делать? – Рейта почти до крови закусила губу, вспомнив, как, борясь с диким страхом, пыталась защитить Демиана от вооруженных воинов. – Нет… Я не позволю… Брат не может…

– Никто не собирается его убивать, Рейта! – Аргендел взял ее за руку. – Просто осторожно…

– Осторожно ударить мечом?!

– Да. И ты сама сможешь все поправить. Мы выберем кого-нибудь, кому можно доверять… Например, Ареса… Ты же доверяешь Аресу?

– Да, Аргендел, я доверяю Аресу! – глаза Рейты гневно сверкнули. – И знаешь, почему? Потому что он никогда не пойдет на такое!

– Арес, конечно, не вызовется добровольцем. Но он не предаст Руэдейрхи, и если он ему прикажет… Тем более что Арес в некотором роде сам виноват в том, что на Демиане лежит проклятие. Ведь это он сделал ту запись в золотом пергаменте, помнишь? Ладно, в любом случае, я уверен, все обойдется. Ты сразу исцелишь Демиана, и все будет в порядке.

– Я – не смогу – исцелить – его! – почти выкрикнула Рейта, но, спохватившись, умолкла – Балиан и Юан, беседующие в комнате, услышали ее и прервали свой разговор. – Так и передай брату – нет! – сказала она уже тише. – Я не смогу исцелить Демиана. Ты прекрасно знаешь, что в таком состоянии я не смогу… И тебе ли не знать, что ударить мечом осторожно… Это практически невозможно! Он же совсем ребенок! Вы убьете его! Нет! – Рейта не выдержала и заплакала.

Аргендел вздохнул, обнял ее и стал гладить по голове.

– Успокойся. Так будет лучше и для него. Иначе всю оставшуюся жизнь ему придется сидеть взаперти и опасаться нападения.

– Это глупо, – пробормотала Рейта. – Глупо… Можно ведь просто объявить, что проклятие снято…

– Боюсь, нам никто не поверит.

– Но как же тогда вы собираетесь… – не понимала Рейта.

– Так, – Аргендел сохранял спокойствие, – чтобы многие это видели.

Рейта оттолкнула его от себя.

– Вот как? Толпа воинов будет смотреть на это? – она вдруг успокоилась, но голос ее стал ледяным. – И вы поручитесь, что никто вас не опередит? Интересно, о чем вы думали, когда придумывали такое…

– О тебе! – сурово посмотрел на нее Аргендел. – О нем! И о Градероне. Да, это кажется жестоким, но я повторяю – никто не собирается его убивать. Мы хотим сделать так именно для того, чтобы сохранить ему жизнь… Ведь он твой сын. И у Кристиана тоже есть право решать. Уверен, он поймет.

– Может, и поймет, но ни за что не согласится! – возразила Рейта, вспоминая слова Кристиана, сказанные минувшей ночью.

– Если вы сможете предложить другой выход, мы с удовольствием его рассмотрим, ты знаешь, – нахмурился Аргендел. – А если нет… В любом случае, тебе нужно поговорить с Руэдейрхи. Приходи завтра, мы все обсудим…

Он замолчал, заметив, что у выхода в коридор стоит Юан. Он не старался скрыть свое присутствие – сложив руки на груди и облокотившись на дверной косяк, он с независимым видом смотрел в потолок.

– В чем дело, Юан? – спросила Рейта, украдкой вытирая слезы.

– Хотел попросить вас об одолжении, – вежливо обратился Юан к Аргенделу. – Вы не могли бы вывести меня из Градерона? Это не займет много времени. А то Кристиану все еще плохо.

Аргендел кивнул. Ему не нравилось присутствие здесь Балиана и Юана, хотя он и мирился с ним. Дело было, конечно, не в личной ненависти, просто он, подобно почти всем градеронцам, считал, что это неправильно. Несколько успокаивало его только то, что Балиану и Юану тут тоже явно не нравилось.

– Но Юан… – Рейта растерялась. – Кристиан…

– Балиан к утру поправится и поможет тебе, если что-нибудь понадобится, – подмигнул ей Юан. – Кристиану передай, что я погладил его по голове и попрощался. Хотя нет, лучше скажи, что просто попрощался. Демиана за меня обними, а то боюсь разбудить, я же тихо не умею. А сейчас мне нужно идти. – Он накинул на голову синий плащ и вытянул вперед руки. – Все, я весь ваш.

Аргендел вопросительно посмотрел на Рейту, но та только недоуменно качнула головой. Тогда он взял Юана за плечо и подтолкнул его к выходу.

– Пока, Рейта! – попрощался Юан.

Они с Аргенделом ушли, оставив Рейту в полной растерянности.

Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Страшное предложение, принесенное братом, настолько ее шокировало, что начисто лишило хоть каких-нибудь желаний. А ведь еще несколько часов назад она чувствовала себя почти счастливой. После признания Кристиана она была уверена в том, что все образуется. Пусть он не сказал, что забудет об Эндерглиде и навсегда останется здесь, но, казалось, решение, которое устроит абсолютно всех, близко, и в конечном итоге все будет хорошо.

Но теперь это было невозможно. Аргендел был по-своему прав, и если она не позволит снять с Демиана проклятие, ему придется до конца жизни опасаться нападения. Его не получится научить как следует защищаться – всегда будет существовать вероятность, что его убьют во время обучения. Но если она позволит воплотить эту ужасную затею в реальность, возможно, Демиан погибнет гораздо раньше. Даже если рана будет не слишком серьезной и его удастся вылечить, какой след оставит подобная процедура на шестилетнем ребенке?

Однако выход все-таки был. Но когда Рейта думала о нем, ей казалось, что она не способна так поступить.

– Ты чего? – отвлек ее голос Балиана. – То радостная, то… Определись!

– Куда ушел Юан? – спросила Рейта первое, что пришло в голову – углубляться в беседу о своем настроении ей сейчас совсем не хотелось.

– Не знаю, – буркнул Балиан.

Рейта сразу поняла, что он врет. Конечно, они с Юаном успели все обсудить, иначе бы уход младшего брата сопровождался громкими ругательствами. Но у нее уже не было сил гадать, в чем дело. Сейчас ее волновал только Демиан.

– Я тебя исцелю, – Рейта присела около Балиана. – Постарайся не просыпаться. Выспишься, и все будет в порядке. Можешь хоть в бой идти.

– В этом не сомневайся! – грянул Балиан, очень обрадованный.

– Я сразу уйду спать, – голос Рейты по-прежнему не выражал никаких эмоций. – Я как следует заперла дверь… Если кто-то придет… Постарается пройти… Мы все услышим.

– Да спокойно, – отмахнулся Балиан. – Пусть только сунутся.

Рейта вымученно улыбнулась и положила руки ему на грудь. Ее пальцы полыхнули мягким синим свечением. Балиан с минуту с подозрением наблюдал за ее действиями, но потом, как ни старался бороться с дремой, стал проваливаться в сон. Исцеление не вызывало сколько-нибудь значимых чувств, но телу становилось очень тепло, и больше всего на свете хотелось заснуть. Балиан сдался. Он засыпал с мыслью, что это последний раз, когда он вынужден послушаться кого-то и поберечь себя. Утром он снова будет готов идти в бой… И вернуться в Эндерглид.

Демиану пришлось пережить немало ужасных минут уже после того, как он оказался дома, в полной безопасности, окруженный немой заботой матери, Юана и даже Балиана, который нет-нет да и старался подбодрить его какой-нибудь незначительной фразой. Демиан понимал, что то, что он наговорил после нападения воинов, совсем не правда – может, он и не нужен своему отцу, но мама точно его любит, настолько, что была готова отдать свою жизнь ради него. Позже, когда истерика прошла и мальчик в деталях вспомнил сказанное, а также как грубо оттолкнул с дороги отца, ему стало невыносимо стыдно перед всеми, но он не смог извиниться и вообще что-либо сказать о своих чувствах. Ему словно приказали молчать, и кто бы что ни говорил, он упорно держал рот на замке – не потому, что был обижен, просто способность говорить вдруг куда-то испарилась вместе с желанием. Да и зачем было стараться? Словами делу не поможешь, это Демиан уже понял. Он невольно выкрикнул все то, что накипело в душе, но легче ему от этого нисколько не стало. Единственным плюсом – если в такой ситуации вообще можно найти что-то положительное – было то, что Демиан окончательно осознал весь ужас положения, в котором он находился. Он даже сначала подумал – а не сбежать ли ему? Но тут же отказался от этой затеи. Его, конечно, сразу убьют, едва он сделает шаг за порог родного дома. Подумав, Демиан решил, что так всем было бы легче – он бы ушел, его убили, никто бы себя в этом не винил и все стало бы хорошо. Но идти на верную смерть он не мог. Одно дело поддаться порыву и броситься вперед, когда от встречи с лезвием меча тебя отделяют какие-то доли секунды, и совсем другое – сознательно продвигаться навстречу неизбежной гибели. Сколько он ни упрекал себя в трусости, сколько ни убеждал себя, что именно из-за этой робости отец его не любит, он не мог заставить себя сделать это.

Демиан еще больше закрылся в себе. Впрочем, он и без того постоянно сидел один в своей комнате, так что этого никто не заметил.

Но прошло два дня, и постепенно Демиан стал испытывать двойственные чувства. Он иногда слышал, как говорили о его проклятии Балиан и Юан. Тогда страх сменялся яростью и обидой. Демиан не понимал, почему именно он должен страдать от такой глупой, бестолковой, всем мешающей вещи, из-за которой он даже не может учиться владеть мечом и вообще выйти из дома.

Это было жутко несправедливо. Так же несправедливо, как и то, что из-за этого вынуждены страдать те, кто постоянно защищает его.

От этих невеселых мыслей у Демиана жутко, почти до слез разболелась голова. Ему очень захотелось позвать маму, чтобы она его вылечила. Он долго боролся с собой, не желая поддаваться слабости, но потом все-таки решился и направился к выходу из комнаты. Как раз в этот момент мама вышла проводить Аргендела. Демиан помедлил – не хотелось мешать разговору, да и, к тому же, признаваться при своем строгом дяде, что он нуждается в помощи. Мальчик представил, какого о нем будут мнения, если он, вдобавок к своему проклятию, начнет постоянно на что-то жаловаться (он был свято уверен, что это признак непозволительной слабости), и, передумав выходить, собрался вернуться к кровати. Однако едва он сделал шаг назад, до него донеслись слова Аргендела, а затем – плач матери. К сожалению, Демиан хорошо расслышал, в чем дело.

Его сердце бешено забилось, да так, что отчаянно ноющая голова враз перестала болеть. На ватных ногах он вернулся к кровати и, тяжело рухнув на нее, пролежал с полчаса, испуганно глядя в одну точку – он и сам не слишком понимал, какую. Ему казалось, что вот сейчас дверь откроется и его поведут куда-то… Куда? Наверное, в какой-нибудь зал или даже на площадь, где обычно устраиваются празднества. Соберется множество незнакомых людей, и все будут с нетерпением ждать, когда же в него вонзится меч… А что же делать ему, Демиану? Конечно, ему скажут не терять присутствия духа, стоять и не двигаться. И он будет следить за Аресом, которого никогда не боялся, и ждать, пока он убьет его. Демиан почему-то был уверен, что его непременно убьют. Взамен, если Руэдейрхи был прав, Арес получит непобедимое оружие, обагренное его кровью.

Что ж, горько подумал Демиан, наверное, Арес заслужил чего-нибудь подобного – ведь он так хорошо служит правителю Градерона и помогает его отцу. Но стоило мальчику представить, как Арес вонзает в него меч, как уже не казалось, что он действительно заслуживает такого. Демиан, как ни старался, не мог представить Ареса с такими же пустыми и страшными глазами, как у Грейдергерда. И Юана. И Балиана. Все те, кто, как думал Демиан, достойны получить что-нибудь потрясающее, были слишком хорошими людьми для того, чтобы быть довольными преимуществом, полученным таким путем. Даже его отец наверняка откажется. Но Аргендел сказал, что Руэдейрхи может приказать, и всем придется подчиниться…

Страшные картины одна за другой вырисовывались перед глазами Демиана. Что, если отец будет за ним наблюдать? И окончательно потеряет к нему интерес, если увидит, что ему хоть немного страшно? Балиан и Юан, наверное, тоже сильно разочаруются. Скажут, что такой не может быть Розенгельдом. Но как раз это расстроило бы Демиана меньше всего. Он не считал себя частью легендарного рода. Ведь они все такие сильные, а он нисколько не умеет сражаться. Да и сложно было поверить, что он, слабый и беспомощный, часть прославленной семьи.

Демиан плохо понимал родственные связи. Он знал, что такое родители, но каковы отношения между родными и двоюродными братьями и сестрами и прочими родственниками, представлялось ему весьма смутно. Семью своей матери он воспринимал исключительно как власть, хотя они совсем неплохо к нему относились, несмотря на то, что он не был похож на них. А Юан всегда был для него единственным другом. Да и Балиана, как ни крути, он никогда не смог бы назвать дядей – с Аргенделом и Дарклертом не сравнить! Поэтому все, кроме отца и матери, делились для Демиана на две группы – важных людей и хороших знакомых. Так что он никак не мог связать себя с легендарными Розенгельдами. Он был абсолютно лишним.

Так или иначе, Демиан очень сомневался, что сможет спокойно дать себя убить, и был уверен, что все еще больше в нем разочаруются. Ему этого не хотелось. Да и мама была против… Она отказывалась отдавать его на жестокое растерзание. Это обнадеживало, но Демиан сумел усвоить и другие слова Аргендела, и связать их с тем, что он уже слышал раньше. Если не избавиться от проклятия, ему до конца жизни придется прятаться и бояться… А вдруг Балиан или Юан снова пострадают из-за него? Как он будет с этим жить?

Демиан сам не заметил, как уснул. Никто к нему так и не пришел, и когда он проснулся (стояла глубокая ночь), то чувствовал себя много спокойнее. Было даже как-то странно – в голове пульсировало, сердце продолжало колотиться в бешеном темпе, но работа мысли была необыкновенно холодной. Страх куда-то ушел. Теперь Демиан знал две вещи: он не хотел, чтобы на нем лежало проклятие, но и снимать его таким ужасным способом, при всех, не хотел. Это казалось верной смертью.

И тогда ему в голову пришла довольно простая мысль. Он еще раз все обдумал. Потом спустил ноги с кровати и прислушался.

Повсюду было тихо. Ночную тишину не разрушало ни единого шороха.

Демиан встал с кровати, осторожно приоткрыл дверь. Убедившись, что коридор пуст, он направился в большую комнату, где спал Балиан, и с некоторой опаской заглянул туда. Свечей в доме горело мало, как и всегда ночью, но в их свете Демиан более или менее хорошо разглядел Балиана. Он действительно крепко спал.

Мальчик прошел дальше. Дверь родительской спальни была заперта. Демиан тихонько вернулся обратно в комнату к Балиану, замер на пороге, огляделся. Еще раз прислушался. Оглушенный биением собственного сердца, он осторожно коснулся меча, лежащего рядом с кроватью – Балиан на всякий случай всегда держал его поблизости.

Демиан прикинул, сможет ли достать меч из ножен. Нет, он был слишком тяжел. Тогда он взялся за него сразу двумя руками и, сделав нешуточное усилие, положил меч в ножнах вдоль рядом с Балианом. Балиан не проснулся. Он спал очень крепко, это было заметно даже со стороны. Демиану подумалось, что ему снова нездоровится из-за раны. А во всем виноват он…

Наверное, в тысячный раз Демиан вспомнил страшное происшествие в ледяной пещере. Что ж, если ему все удастся, чувство вины, быть может, станет хоть чуть-чуть легче.

Демиан взялся за ножны, аккуратно снял их с меча и отложил в сторону. После этого он повернул меч острой стороной вверх и, придерживая его, неуверенно положил руку на ладонь Балиана. Тот не шелохнулся, только пробормотал во сне что-то неразборчивое. Демиан осторожно положил его руку на рукоять меча. Пальцы Балиана оставались безвольными, но этого было вполне достаточно для того, чтобы оружие держалось в нужном положении.

Мальчик в последний раз огляделся. В последний раз все обдумал. И в последний раз глубоко вздохнул, переступая невидимую черту, отделяющую его от претворения задуманного в реальность.

Он задрал вверх рукав туники и с силой опустил запястье на лезвие меча. Оно больно впилось в кожу; тоненькой струйкой потекла кровь. Демиан стиснул зубы, стараясь не застонать. Зажмурился. Посильнее прижал запястье к лезвию и резко дернул руку в сторону.

Он не выдержал и приглушенно вскрикнул от боли. Из глаз хлынули слезы. Но Демиан не убрал руку, неотрывно, с отчаянной решимостью глядя, как кровь небольшим, но устрашающим потоком заливает меч Балиана.

– Демиан?

Демиан понял, что в комнату зашел отец. Но он не стал оборачиваться, поскольку точно знал, что стоит ему встретиться с ним взглядом, и он сделает все, что ему скажут. А отец, конечно, велит немедленно отойти. Демиан же вдобавок со стыда провалится сквозь землю, вспоминая, как накричал на него пару дней назад.

– Я не отойду, – еле выговорил Демиан дрожащим голосом. – Я так решил…

– Что ты решил? – спросил Кристиан поразительно спокойным голосом для того, кто увидел, как его собственный сын истекает кровью.

Порез отчаянно ныл. Перед глазами Демиана вдруг все поплыло. Почти все лезвие было залито кровью, струйки стекали по нему на простыню, оставляя угрожающие следы – создавалось впечатление, что спящего Балиана ударили ножом. Но Демиан нашел в себе силы ответить. Он старался, чтобы его голос звучал как можно тверже, однако из этих стараний ничего не вышло.

– Не хочу… Проклятие… Хочу, чтобы его снял Балиан… Он спас мне жизнь… Он заслужил…

Кристиан уже подошел вплотную к нему, положил руку на его окровавленное запястье и с силой сжал пальцы. Демиану стало очень больно, но как-то он сумел почувствовать, что отец сделал это не со зла и не хотел навредить ему.

– Это благородное решение, – проговорил Кристиан. – Но тебе не кажется, что уже достаточно?

Демиан поднял на него несмелый, вопросительный взгляд.

– Меч Балиана уже вдоволь обагрен, – сказал Кристиан. – А если ты продолжишь здесь стоять, то умрешь от потери крови.

– Ой! – вырвалось у Демиана испуганное восклицание, и он с ужасом посмотрел на меч Балиана. Умирать ему совсем не хотелось, а голова, как назло, закружилась в разы сильнее, чем прежде. Демиан только теперь осознал, что все это – его кровь, и ему стало очень дурно от сознания того, сколько он ее потерял. «Наверное, я умру прямо сейчас», – пришла ему в голову страшная мысль.

Но не успел он толком расстроиться, как до него донесся спокойный голос отца:

– Не бойся, – сказал Кристиан. – Пойдем.

Он потянул Демиана за запястье, которое все еще крепко сжимал – он старался остановить кровь, которой и впрямь уже вытекло более чем достаточно. Мальчик послушно последовал за ним. Теперь все воспринималось как в тумане, будто бы ему снился сон. Немного жуткий, но все-таки хороший. Ему не помнилось, чтобы отец когда-либо говорил ему столько фраз подряд.

Кристиану пришлось приложить немало усилий, чтобы остановить кровотечение. Конечно, Рейта бы справилась с этим много быстрее, и все, что осталось бы на руке – тоненький шрам, но пока выполнить какое-либо исцеление для нее не представлялось возможным, слишком много сил она потратила на Балиана. Впрочем, Кристиан тоже неплохо справился с задачей. Вскоре он уже стягивал запястье Демиана чистым бинтом.

Мальчик наблюдал за медицинскими процедурами с тупым удивлением, словно никак не мог понять, как подобное вообще произошло. Но страх ушел, ему уже не казалось, что он вот-вот умрет.

– Отец…

– Что?

Демиан поднял на него взгляд и с замиранием сердца прошептал:

– А ты… Ты разве не злишься?

Кристиан подумал, прежде чем ответить. С одной стороны, он был даже рад, что Демиан так поступил. Им с Балианом и Юаном и самим приходила в голову такая идея – нанести мальчику неопасный порез, чтобы избавиться уже от злосчастного проклятия. Но, во-первых, никто не хотел причинять Демиану вреда, а, во-вторых, никому не нужно было непобедимое оружие, которое вроде бы давало проклятие. Даже с благими целями вышло бы, что они делают это ради своей выгоды. Демиан же сделал так, что он как бы отдал добровольно то, что хотели забрать у него силой. Но, с другой стороны, ни в коем случае нельзя было давать ребенку повод думать, что кто-то – особенно он, его отец, – может одобрять подобные действия.

– Нет, – сказал Кристиан. – Но не повторяй этого. Если бы я не проснулся, все могло закончиться очень плохо.

– Прости… Я не подумал…

Кристиан как следует закрепил бинт.

– Тебе нужно лечь в постель, – сказал он.

Демиан послушно поднялся на ноги и сделал несколько неверных шагов в сторону своей комнаты. Рука болела, но он чувствовал себя очень хорошо, представляя, что вот-вот заберется под теплое одеяло и провалится в сон. В голове не осталось ничего, кроме желания уснуть.

Уже в полусне Демиан понял, что идет не сам – Кристиан нес его на руках, потому как на полпути мальчик опасно закачался. Едва его голова коснулась подушки, он погрузился в глубокий сон, умудрившись намертво вцепиться в отцовскую руку.

Кристиан не стал сопротивляться. Он сел на кровать и некоторое время смотрел на спящего Демиана. Потом отвел взгляд и постарался разобраться в своих мыслях и чувствах, однако это ему не удалось. Единственное, в чем Кристиан отдавал себе отчет, так это в том, что его неожиданное пробуждение среди ночи было поистине счастьем. Он появился очень вовремя и, действительно, страшно было подумать, что могло случиться, если бы он опоздал хотя бы на десять минут. Теперь оставалось надеяться, что все будет в порядке. Кристиан порядком переволновался, застав Демиана в таком состоянии – в крови, слезах и с дрожащим от слабости голосом.

Ему невольно вспомнилось нападение воинов, и чувства страха и отчаяния вновь было вспыхнули в нем с новой силой, но почти тут же исчезли, не оставив после себя почти никакого следа. Кристиан почувствовал, что его снова клонит в болезненный сон. На этот раз что-то подсказывало ему, что эта порция отдыха будет последней, и что к утру он будет в полном порядке, как и Балиан. Все встанет на свои места… Кроме возвращения в Эндерглид.

Кристиан снова внимательно посмотрел на Демиана, будто бы стараясь оценить то, ради чего остается. Ему не хотелось даже представлять, как завтра он будет объяснять Балиану, что никогда не вернется в светлый город, что останется здесь, во тьме, которую ненавидит всем сердцем, без братьев, с которыми он так мечтал воссоединиться.

Но тем не менее его решение было твердым. Он не мог бросить Демиана и Рейту. За почти семь лет он уже совершил немало ошибок, из-за которых мог потерять их. Эта была бы последней… Но ее не будет.

Кристиан прикрыл глаза, борясь с желанием вновь увидеть белые башни Эндерглида, вновь стоять у Врат Рассвета с Юаном и Балианом. Они знают, как они дороги мне, сказал он себе. Они поймут, что ничего не изменилось. Просто теперь между нами будет расстояние… И то не всегда.

Сон продолжал требовать права на место, гоня прочь невеселые мысли. Кристиан положил Демиана себе на колени и, прислонившись к стене, уснул.