Глава 43
Вице-президент Кэтрин Брандт просыпается. Звук, что выдернул ее из тумана сна, раздается вновь: в дверь стучат.
Дверь приоткрывается. В проеме возникает лицо Питера Эвиана, главы аппарата вице-президента.
– Простите, что разбудил, госпожа вице-президент.
Брандт не сразу вспоминает, где находится: она в подвале, спит одна, хотя «одна» в данном случае понятие относительное. Снаружи ее охраняют агенты.
С прикроватной тумбочки Кэтрин берет сотовый и смотрит на время. 1.03.
– Да, Питер, проходи, – говорит она спокойно. «Будь всегда наготове», – напоминает себе Кэтрин каждый день, потому что все может произойти в любое время дня или ночи, неожиданно. Пуля. Аневризма. Сердечный приступ. Такова жизнь вице-президента.
Кэтрин садится в кровати, и Питер – как обычно, в костюме и галстуке – подносит ей свой смартфон, на экране которого открыта страница со статьей онлайн-издания.
Заголовок гласит: «Президент пропал».
Источник в Белом доме, говорится в статье, подтвердил, что президента нет в резиденции. Более того, никто не знает, где он. Все теряются в догадках, у всех лишь домыслы – от логичных до нелепых и вовсе несуразных: случился рецидив болезни, и президент при смерти; президент покинул город, чтобы подготовиться к слушанию; собрал ближайших помощников и готовит речь перед уходом в отставку; бежит, получив грязные деньги от Сулимана Чиндорука.
Прошлой ночью, после взрыва на мосту и стрельбы у стадиона, Белый дом заявил: «Президент и вице-президент эвакуированы». Больше ничего сказано не было – просто сообщили всем, что их лидеры в безопасности, не уточняя, где именно.
Зато в статье говорится, что собственная администрация не знает, где он.
Не знает этого и Кэтрин Брандт.
– Мне нужна Кэролайн Брок, – говорит она.
Глава 44
Вице-президент замечает, что со вчерашнего дня Кэролайн Брок даже не переоделась. Она не спала; о том же говорят и воспаленные глаза.
Судя по всему, неутомимая глава администрации президента с работы даже не уходила.
Они сидят за противоположными концами стола в конференц-зале командного центра, прямо под Белым домом. Вице-президент предпочла бы встречу у себя в кабинете, в Западном крыле, но вчера ее эвакуировали в подземелье – следуя протоколу сохранения правительства. И пока что не стоит создавать лишние сложности.
– Где Алекс Тримбл? – спрашивает она.
– Он недоступен, госпожа вице-президент.
Кэтрин прищуривается. Такой взгляд – не устают напоминать ей помощники – пугает всех, неизменно сообщая, что вице-президент недовольна ответом.
– И все? Просто недоступен?
– Да, мэм.
У вице-президента закипает кровь в жилах. Она второй по важности человек в стране, и все относятся к ней соответственно – по крайней мере, официально. И хотя Джона Данкана она презирает – за то, что обскакал ее на выборах, украв по праву принадлежавшее ей место, и теперь приходится, стиснув зубы, играть вторую скрипку, – нельзя не признать: президент отдал ей обещанную должность, выполнив свою часть сделки.
Все же и Кэтрин, и Кэролайн знают, что главная сейчас в этой комнате Кэролайн.
– Где президент? – спрашивает Кэтрин.
Кэролайн – дипломат до мозга костей – разводит руками. Брандт невольно, пусть и через обиду, уважает главу президентской администрации: та брала за жабры членов Конгресса, следила, чтобы соблюдались графики, у нее вся администрация Западного крыла ходила по струнке – и все во имя интересов президента. Еще когда она сама заседала в Конгрессе, до того досадного инцидента со скрытым микрофоном, ее прочили в спикеры, а то и в кандидаты на пост президента. Высокая культура речи, всегда начеку, смекалистая, верная убеждениям, привлекательная, но и не королева красоты – грань, которой женщинам в политике постоянно приходится держаться, – Кэролайн слыла одной из лучших.
– Я спрашиваю, где президент, Кэролайн.
– Не могу ответить, госпожа вице-президент.
– Не можете или не хотите? – Вице-президент взмахивает рукой. – Вы знаете, где он? Это-то сказать можете?
– Я знаю, где он, мэм.
– Он… – Брандт качает головой. – Он цел? Ему ничего не угрожает?
Кэролайн чуть склоняет голову набок.
– С ним агенты Секретной службы, если вы о…
– Господи ты боже мой, Кэролайн, вы можете ответить прямо?
Их взгляды на мгновение пересекаются. Кэролайн Брок так просто не запугать. Ее верность президенту не знает границ, и если придется, она за него пулю примет.
– Я не уполномочена сообщать, где он.
– Это президент так сказал? Запретил говорить мне, где он?
– Само собой, мэм, он не имел в виду конкретно вас.
– Но и не исключал.
– Я не могу рассказать о том, о чем вы просите, госпожа вице-президент.
Хватив ладонью по столу, Кэтрин Брандт резко встает.
– С каких пор, – спрашивает она, – президент от нас скрывается?
Кэролайн тоже встает, и снова две женщины смотрят друг другу в глаза. Брандт не ждет капитуляции, и Кэролайн ее не разочаровывает. Большинство присмирело бы под ее взглядом, смущенные молчанием, но Брандт вполне уверена, что Брок, если надо будет, и до утра глаз не отведет.
– Что-нибудь еще, госпожа вице-президент? – В голосе Кэролайн – спокойствие и деловой тон, которые только сильнее злят Кэтрин.
– Почему заблокировали Белый дом?
– Из-за актов насилия прошлой ночью. Для предосто…
– Нет, актом насилия было вмешательство ФБР и Секретной службы. Расследование фальсификаций, значит? Так, по крайней мере, заявили общественности.
Глава администрации не говорит и не двигается. Легенда с самого начала показалась Кэтрин Брандт притянутой за уши.
– Те акты насилия требовали максимум короткой эвакуации, – продолжает она. – На несколько минут, на час, пока все не выяснится. Но я торчу здесь уже всю ночь. Мне тут так и оставаться?
– Да, мэм, еще какое-то время.
Брандт обходит стол и останавливается возле Кэролайн.
– Тогда не говорите, что все из-за вчерашних актов насилия в столице. Скажите, почему мы тут на самом деле? Почему активировали протокол сохранения правительства? Почему президент так опасается за свою жизнь?
Кэролайн некоторое время недоуменно моргает, но в целом остается невозмутимой.
– Мэм, я следую прямому приказу президента: это он распорядился эвакуировать нас и инициировать протокол сохранения правительства. Не мое дело оспаривать этот приказ. Не мое дело спрашивать, почему. И не… – Она отворачивается, сильно поджав губы.
– Не ваше дело вообще – вы это хотели сказать, Кэролайн?
– Да, мэм, – отвечает Брок, обернувшись и глядя Кэтрин в глаза. – Именно это я и хотела сказать.
Вице-президент кивает, постепенно закипая.
– Дело в импичменте? – спрашивает она, удивляясь собственному же вопросу.
– Нет, мэм.
– Вопрос национальной безопасности?
Кэролайн молчит, стараясь даже не шевелиться.
– Дело в «Темных веках»?
Она вздрагивает, но не отвечает, не хочет.
– Что ж, миссис Брок, – говорит Кэтрин, – может, я и не президент…
Но все же…
– …но остаюсь вице-президентом. От вас я приказов не принимаю, а приказа об эвакуации от президента не получала. Он знает, как со мной связаться, мой номер у него есть. Пусть звонит и объясняет, какого дьявола творится, в любое время.
Сказав это, она направляется к двери.
– Вы куда? – спрашивает Кэролайн уже другим, сильным и не таким почтительным тоном.
– А куда я, по-вашему, могу пойти? У меня весь день расписан. Скоро «Встреча с прессой», и первым делом, я уверена, они спросят: где президент?
А до того – куда более интересная встреча, которую она назначила еще накануне вечером – когда ей позвонили.
– Вы не покинете зала совещаний.
Вице-президент замирает на пороге. Оборачивается к главе администрации, которая осмелилась заговорить с ней тоном, каким никто не обращался к ней с самых выборов – да и задолго до них, собственно, тоже.
– Прошу прощения?
– Вы меня прекрасно слышали. – В голосе главы администрации не осталось и намека на почтение. – Вы нужны президенту здесь, в зале оперативных совещаний.
– А ты прекрасно слышала меня, неудачница и шестерка! Приказы я принимаю только от президента. И пока он не свяжется со мной, я буду у себя в кабинете, в Западном крыле.
С этими словами она выходит в коридор, где сидит, уткнувшись в телефон, глава ее аппарата Питер Эвиан.
– Что происходит? – спрашивает он, подняв взгляд и срываясь следом за Кэтрин.
– Могу сказать, чего не происходит, – отвечает та. – Я с этим кораблем на дно не иду.
Глава 45
Затишье перед бурей.
Затишье даже не для него, а для его людей, небольшой команды компьютерных гениев. Последний день они наслаждались земными благами. Ласкали женщин, которые в обычной жизни на них и не взглянули бы, прямо из горлао́ пили шампанское, предназначенное для сильных мира сего, уплетали икру, паштеты, омаров и филе-миньон.
Сейчас все спят и до полудня точно не проснутся. Впрочем, сегодня они и не понадобятся.
Их работа выполнена.
Сулиман Чиндорук сидит на террасе пентхауса. Разламывая круассан, он подставляет лицо лучам рассветного солнца. Рядом на столике разложены смартфоны, стоят ноутбуки и чашки кофе.
«Наслаждайся тихим утром, – напоминает себе Сули. – Когда в это же время завтра солнце поднимется над Шпрее, мира не станет».
Завтракать не тянет. Он сам уже утратил мир в душео́, и кусок в горло не лезет. В животе плещется кислота.
Взяв ноутбук, Чиндорук обновляет страничку браузера и прокручивает ленту новостей.
Главная тема дня: неудавшееся покушение на жизнь саудовского короля Саада ибн Сауда, вслед за которым по стране прокатилась волна арестов и задержаний. Новостные службы и всезнайки эксперты предполагают, что причины недовольства королем – его продемократические реформы, либерализация прав женщин, жесткая позиция по отношению к Ирану и участие Саудовской Аравии в йеменской гражданской войне.
Еще горячие новости: вчерашние события в Вашингтоне, перестрелка и взрыв на мосту, стрельба у бейсбольного стадиона и блокировка Белого дома. Это не теракт, сообщили федеральные чиновники. Нет, все это – часть операции по борьбе с фальшивомонетчиками, которую проводит ФБР совместно с Казначейством.
А отключение электроэнергии на стадионе, вслед за которым немедленно началась стрельба, – совпадение? Да, говорят федеральные чиновники. Просто случайное стечение обстоятельств: через мгновение или два после того, как на людном стадионе и у всех в радиусе четверти мили отрубилось электричество, федеральные агенты и фальшивомонетчики озарили огнем Капитол-стрит, словно реконструируя знаменитую перестрелку у кораля «О-Кей».
Президенту Данкану следует знать, что эта выдумка скоро лопнет по швам, но ему, скорей всего, неважно. Он пытается выиграть время.
Жужжит один из телефонов. Это предоплаченный аппарат, а текстовое сообщение, прежде чем прийти на него, обошло весь мир через анонимные прокси-серверы в десятке разных стран. Если кто-то попытается отследить его, получит адрес в случайной точке мира – от Сиднея до Найроби или Монтевидео, а то и вовсе в Уругвае.
В сообщении сказано:
Следуем графику?
Сули фыркает. Знали бы они об истинном графике!
Чиндорук пишет ответ:
Альфа мертва?
Альфа – это Нина.
Ни в одном из новостных сообщений, где говорилось бы о стрельбе у стадиона, перестрелке и взрыве на мосту между столицей Америки и Вирджинией, о мертвой девушке – ни слова.
Он нажимает «отправить» и ждет, пока сообщение окружным путем достигнет адресата.
Боль от предательства Нины жжет. Но ее смерь – потеря. Прежде Сули не сознавал, как сильно привязан к Нине. Бунтарский ум. Сильное и гибкое тело. Неуемный аппетит к новым открытиям – как в мире компьютерных войн, так и в постели. Они часами, днями, неделями работали вместе, соревновались, делились идеями, выдвигали и отметали гипотезы, пробовали и ошибались, засиживались у ноутбука, размышляли вслух за бокалом вина или голыми в кровати.
А потом Нина охладела к нему как к мужчине. Это Сули пережил бы, он все равно не собирался проживать жизнь с одной женщиной. Он лишь не мог понять, как Нина могла связаться со Стасом, этим патлатым «троллем»…
Хватит, говорит он себе, потирая глаза. Какая теперь разница?
Приходит ответ:
Сообщают: Альфа мертва.
Строго говоря, это не подтверждение, однако на большее рассчитывать не приходится. Сули заверили в профессионализме и компетенции команды, отправленной на миссию в Америку. Приходится верить.
Тогда он пишет:
Если Альфа мертва, значит, графику следуем.
Ответ приходит так быстро, что возникает чувство, будто его отправили одновременно с его сообщением:
Бета жив и задержан.
Бета – Стас. Значит, патлатый «тролль» выжил и попал в руки американцам.
Сули невольно улыбается.
Приходит еще сообщение, да так быстро, что становится ясно: заказчики нервничают.
Учитывая это, мы следуем графику?
Сули тоже не тянет с ответом:
Да. Всё по плану.
Они думают, будто знают, когда активируется вирус. Как бы не так…
Пока и сам Сули не в курсе. Всё полностью в руках Стаса.
Даже если он о том и не догадывается.
Глава 46
– …надо его разбудить.
– Придет время – проснется.
– Жена велела привести его в чувство.
Высоко надо мной – водная гладь. На ряби волн играют солнечные блики.
Поднимаюсь к ней, загребая руками и толкаясь ногами.
В легкие врывается воздух. Свет такой яркий, что режет глаза…
Я часто моргаю и щурюсь. Наконец в глазах проясняется.
Стас сидит на диване, закован в наручники по рукам и ногам. Взгляд у него тяжелый и мрачный.
Время как будто остановилось, и меня несет по течению. Стас напряженно щурится и что-то бормочет.
Кто ты, Аугустас Козленко? Можно ли тебе верить?
Выбора нет. Придется все поставить на тебя.
Стас слегка, почти незаметно поворачивает руку, но смотрит не на «браслеты», а на часы.
Часы.
– Который час… день?.. – Пытаюсь встать, однако меня останавливает боль в шее и спине. От руки за спину тянется трубка капельницы.
– Очнулся, очнулся! – кричит Морти, муж Кэролайн.
– Господин президент, не волнуйтесь. – Доктор Лейн кладет руку мне на плечо и наклоняется, заслонив собой свет. – Мы сделали вам переливание тромбоцитарной массы. Сейчас без пятнадцати четыре, утро субботы. Вы потеряли сознание на четыре с небольшим часа.
– Нам надо… – Снова пытаюсь встать. Подо мной что-то мягкое. Вроде подушка.
Доктор Лейн давит мне на плечи, заставляя улечься.
– Не так быстро. Знаете, где вы?
Пытаюсь прийти в себя. Да, я временно выбыл из строя, но где я и с чем имею дело, – помню.
– Мне надо идти, доктор. Время не ждет. Уберите капельницу.
– Ну-ну, не спешите.
– Уберите капельницу, или я сам сниму ее. Морти. – Муж Кэролайн прикладывает телефон к уху. – Это Кэрри звонит?
– Стойте! – Улыбка сходит с лица доктора Лейн. – На минуту забудьте про Морти, хоть раз выслушайте меня.
– Минута, – вздохнув, говорю я. – Время пошло.
– Руководитель администрации объяснила, что вам здесь оставаться нельзя, что вам надо куда-то идти. Остановить я вас не в силах, но могу пойти с вами.
– Нет. И речи быть не может.
Доктор Лейн играет желваками.
– Капельница, – говорит она, – прихватите ее с собой. Завершите переливание. Ваш агент, агент…
– Джейкобсон, – подсказывает тот.
– Да. Он говорит, что на службе в «Морских котиках» прошел курс первой медицинской помощи и умеет работать с ранами. Когда препарат закончится, он вынет иглу.
– Отлично, – говорю я, подаваясь вперед. Чувство, будто меня раз шесть-восемь ударили ногой по голове.
Доктор снова заставляет меня лечь.
– Моя минута еще не вышла. – Она наклоняется ко мне. – Следующие сорок восемь часов вам нельзя вставать. Знаю, что вы не послушаетесь, но хотя бы максимально сократите физическую активность. Сидите, не стойте. Ходите, не бегайте.
– Понимаю. – Выпростав правую руку, шевелю пальцами. – Морти, дай мне Кэролайн.
– Да, сэр.
Морти вкладывает телефон мне в руку, и я подношу трубку к уху.
– Кэрри, все случится сегодня. Оповести команду. Я формально подтверждаю, что мы переходим ко второй фазе.
Чтобы приготовиться к тому, что нас ждет, сказать требовалось лишь это. Если б нам грозила «обычная катастрофа», из тех, к которым мы готовились после 1959-го, я бы сослался на уровни боеготовности – либо для военных систем по всему миру, либо для отдельных частей. Сейчас все иначе: мы столкнулись с кризисом, о котором в пятидесятых и помыслить не могли. Предстоит задействовать совсем не те механизмы, что при обычном ядерном ударе. Кэрри точно знает, что такое вторая фаза: мы уже две недели как в первой.
В трубке слышно только дыхание Кэрри.
– Господин президент, – произносит она наконец, – похоже, что все уже началось.
Пока я выслушиваю ее, проходят самые быстрые – и самые долгие – две минуты в моей жизни.
– Алекс, – зову я. – Забудь про машину. Доставь нас к специальному борту ВВС.
Глава 47
Джейкобсон за рулем. Алекс сидит рядом со мной в задней части салона внедорожника; между нами подвешен пакет с препаратом. Стас – напротив.
У меня на коленях ноутбук, на экране – видео, спутниковая трансляция. Я вижу городской квартал, лос-анджелесскую промзону. Большую часть территории занимает одно большое здание, утыканное дымовыми трубами. Некий завод.
Темно. Часы в углу экрана показывает 02.07. Это было часа два назад.
Сквозь крышу и окна прорываются шары оранжевого пламени. Половина завода обваливается. Целый квартал исчезает в облаке черно-рыжего дыма.
Ставлю видео на паузу и навожу курсор на свернутое окошко в углу экрана.
По щелчку мыши оно раскрывается до полного размера. Окошко разделено на три части, и в середине – Кэролайн, она в Белом доме. Слева – Элизабет Гринфилд. Справа – Сэм Гэбер, министр внутренней безопасности.
Я надел наушники и подключил их к ноутбуку, так что слова моих собеседников слышны только мне.
– Ладно, я все видел, – говорю. – Начинайте с самого начала.
Голос у меня сиплый, в голове из-за препарата – туман, как с похмелья. Пытаюсь стряхнуть его и сосредоточиться.
– Господин президент, – обращается ко мне Гэбер. – Взрыв произошел около двух часов назад. Мощность взрыва невероятная. С пожаром еще борются.
– Расскажите о компании.
– Это подрядчик Министерства обороны, сэр. Один из самых крупных. У них множество объектов по всему округу Лос-Анджелес.
– Они чем-то выделяются?
– Конкретно на этом заводе производили разведывательные самолеты.
В чем тут связь? Подрядчик Минобороны… Самолеты разведки…
– Жертвы?
– По предварительным оценкам, погибших десятки, не сотни. Взрыв произошел посреди ночи, так что на территории завода находилась в основном только охрана.
– Причина? – Я стараюсь свести свое участие в беседе к минимуму.
– Определенно газ, сэр. Отнюдь не обязательно диверсия. Взрыв газа – обычное дело.
Поднимаю взгляд на Стаса – тот, моргнув, отворачивается.
– Вы ведь не просто так сообщили мне об этом инциденте.
– Верно, сэр. Компания связалась с Министерством обороны. Их техники настаивают, что нечто изменило настройки в скорости откачивания и работы клапанов. Возникла перегрузка соединений и швов газопровода. Причем саботаж совершен не вручную. На таких предприятиях охрана строже, чем в правительственных учреждениях.
– Удаленно.
– Есть такое подозрение, но определенно ничего сказать нельзя.
Спорю, я знаю, кто на такое способен. Украдкой бросаю взгляд на Стаса: тот, не подозревая, что я слежу за ним, поглядывает на часы.
– Догадки?
– Очевидных нет, – говорит Сэм. – Делом занимается КЭРКПСУ.
То есть команда экстренного реагирования на кибер-атаки, которым подвергаются промышленные системы управления.
– Сэр, в две тысячи одиннадцатом и две тысячи двенадцатом китайцы пытались внедриться в наши газотранспортные системы. Может, сейчас им удалось? Если они раздобыли реквизиты пользователя системы, то в самой системе могут творить что угодно.
Значит, китайцы? Не исключено.
– Думаю, вопрос номер один – это допускаем ли мы…
Смотрю на Стаса – тот глядит в окно.
Кэролайн подхватывает:
– …Не «Темные века» ли это? – Поняла, что в присутствии Стаса я не хочу болтать лишнего. Как всегда, она читает мои мысли и заканчивает их за меня.
Я задал вопрос, потому что хочу знать. А еще потому, что хочу услышать ответ министра внутренней безопасности. Сэм – из круга посвященных. Про вирус информацию слила не Кэролайн, не Лиз Гринфилд. То есть двоих из восьми подозреваемых я уже исключил.
Сэм Гэбер – из оставшихся шести.
Шумно выдохнув, он недоверчиво качает головой.
– Господин президент, миссис Брок небезосновательно полагает, что сегодня – тот самый день.
– Правильно.
– Она не называет источник таких сведений.
– Правильно, – повторяю.
Подождав немного, Сэм сознает, что большего ему не скажут. Склоняет голову набок – и все, больше никак не реагирует.
– Что ж, ладно, сэр, если дело обстоит так, то признаю: выбор времени подозрителен. И все же не могу не заметить, что выглядит все иначе. «Темные века» – это вредоносная программа, вирус, который мы обнаружили.
Строго говоря, не мы его обнаружили. Нам его продемонстрировали – Стас с Ниной. Правда, Сэм этого не знает. Он даже про Стаса не знает.
Или знает?
– Диверсия на заводе больше похожа на хакерскую атаку вроде адресного фишинга, – продолжает Сэм. – Надо только получить доступ к реквизитам сотрудника фирмы: прислать зараженный имейл, чтобы человек открыл вложение или прошел по ссылке. Далее на его компьютере устанавливается вредоносный код, открывающий хакеру доступ к имени и паролю пользователя, и прочей секретной информации. Стоит извлечь их, и можно совершить что угодно – вроде сегодняшней диверсии.
– Откуда нам знать, что «Темные века» действует иначе? – нажимает Кэролайн. – Мы не можем утверждать, что этот вирус не заразил наши системы тем же путем. Мы вообще не знаем, как он проник в них.
– Тут вы правы. Мы все еще ничего не выяснили. С момента диверсии прошло всего два часа, мы работаем. Постараемся найти ответ как можно скорее.
Сегодня «как можно скорее» приобрело новое значение.
– Господин президент, – продолжает Сэм, – мы связались со всеми газовыми компаниями – насчет систем безопасности газопровода. Команда экстренного реагирования работает с ними по протоколам устранения последствий ЧП. Надеемся, что сумеем предотвратить подобное в будущем.
– Господин президент. – Алекс касается моей руки. Наш внедорожник доехал до вертолетной площадки на востоке Вирджинии. На ней, подсвеченный огнями, стоит величественный бело-зеленый вертолет ВВС.
– Сэм, пока возвращайся к работе, – говорю. – Постоянно держи в курсе Кэролайн и Лиз. Но только их. Понял?
– Да, сэр. Отключаюсь.
Окошко с Сэмом закрывается, и окошки Кэролайн и Лиз становятся крупнее, занимая опустевшую часть экрана.
Оборачиваюсь к Алексу:
– Сажай Стаса на борт. Я сейчас.
Когда Алекс наконец выводит Козленко наружу, я обращаюсь к Кэролайн и Лиз:
– На кой им взрывать авиазавод подрядчика Минобороны?
Глава 48
– Понятия не имею, – отвечает Стас на тот же вопрос.
Мы сидим друг напротив друга в мягких кожаных креслах кремового цвета, на борту военного вертолета, который тихо набирает высоту.
– Мне об этих действиях ничего не известно, – говорит Стас. – Я в них не участвую.
– Взлом газотранспортной системы, систем подрядчика Минобороны… Ты такими вещами не занимался?
– Если говорить в общем, то да, мы таким баловались, господин президент… Значит, адресный фишинг? Изначально метод довели до ума китайцы. Они же вроде пытались взломать вашу газотранспортную систему?
То же говорил и Сэм Гэбер.
– О том, что пытались сделать китайцы, каждая собака знает, – говорит Стас. – Мы ничем таким не занимались. Точнее, я ничем таким не занимался.
– Сулиман Чиндорук без тебя сумел бы взломать нашу газотранспортную систему?
– Еще как. У него целая команда умельцев. Может, я и был самым умным из них, но речь-то об элементарных вещах. Прикрепить к письму вложение с вирусом, отправить адресату и надеяться, что тот его откроет.
Ох уж этот кибертерроризм, просто «дикий, дикий запад»… Новый пугающий фронтир. Теперь любой, сидя в пижаме на диване, может подорвать безопасность целой страны.
– Ты ведь не знал, что будет в Лос-Анджелесе?
– Нет.
Откидываюсь на спинку кресла.
– Значит, не в курсе, как дело было?
– Нет, – говорит Стас. – Я не понимаю, какой прок взрывать завод, строящий для вас самолеты.
Нельзя не согласиться. Какой смысл уничтожать промышленное предприятие?
Что-то тут не так.
– Ладно, Стас. – Тру глаза, борясь с усталостью после вливания тромбоцитов, борясь с отчаянием от того, что не знаю, к чему готовиться. – Так расскажи мне. Расскажи, как ты внедрился в наши системы и какого ущерба стоит ждать.
Наконец появилась возможность поговорить. С тех пор, как мы встретились на стадионе, нам мешали стрельба, засады на дорогах и мой полуночный обморок.
– Сразу скажу, что наши приемы куда тоньше, чем зараженные имейлы, – начинает Стас. – А еще – что название «Темные века» подобрано очень метко.
Глава 49
В надежде прогнать сонливость от лекарств заставляю себя проглотить кофе. Я должен быть собран и начеку. Следующий шаг может стать решающим.
Занимается рассвет, окрашивая облака в изумительный огненно-рыжий оттенок. В иной ситуации этот вид потряс бы меня до глубины души, вновь напомнив о величии природы и о нашем скромном месте в ней. Однако облака напоминают о взрыве в Лос-Анджелесе, который я видел на видео через спутник, а восходящее солнце – о том, что стрео́лки неумолимо движутся дальше.
– Нас готовы принять, – сообщает Алекс, переговорив с кем-то по головной гарнитуре. – Центр связи защищен. Технический штаб защищен. Площадка зачищена и защищена. Заграждения и камеры на месте.
Вертолет без помех садится на специальную площадку – квадратный участок посреди обширных лесов на юго-западе Вирджинии. Мы на земле моего друга, венчурного капиталиста, который – как он сам признается – ни черта не смыслит в «компьютеротехнике», но увидел в ней перспективу, вложил миллионы в стартап, занимавшийся программным обеспечением, и заработал уже миллиарды. Сейчас мы там, куда он сбегает от мира – с Манхэттена или из Кремниевой долины, – порыбачить на озере и поохотиться на оленей. Больше тысячи акров вирджинских сосен и луговых цветов; охота, прогулки на лодках, долгие пешие переходы и привалы у костра. Мы с Лилли приезжали сюда через несколько недель после смерти Рейчел, сидели на пирсе и долго гуляли, пытаясь справиться с потерей.
– Кажется, мы первые, – замечаю я Алексу.
– Так точно, сэр.
Вот и хорошо. Мне потребуется хотя бы несколько минут, чтобы привести в порядок себя и свои мысли. Сейчас ошибки недопустимы.
В следующие несколько часов мы, возможно, изменим ход мировой истории.
К югу от места посадки есть тропинки, ведущие к лодочному сараю и пирсу; они скрыты в чащобе. К северу – хижина, построенная больше десяти лет назад из сосновых бревен. За прошедшее время желто-коричневая древесина потемнела, став по цвету ближе к оранжевому, и сейчас почти сливается с рассветным небом.
Место замечательное и с профессиональной точки зрения Алекса – сюда невозможно проникнуть. С юга и запада подступы перекрыты тридцатифутовым забором под напряжением, оснащенным к тому же камерами и датчиками. С востока – широкое озеро, а на пристани – агенты Секретной службы. А чтобы добраться до нас на машине, придется в конце концов съехать на нигде не отмеченную проселочную дорогу, перегороженную транспортом Секретной службы.
Охрану я потребовал минимизировать. То, что вскоре произойдет, должно оставаться тайной, а Секретная служба не может не выделяться, особенно в полной боевой готовности, – на то она и Секретная служба. Нам, впрочем, удалось найти баланс между защитой и незаметностью.
На подгибающихся ногах я иду по тропинке, которая чуть забирает вверх. Штатив с капельницей несу в руке, потому что катить его по густой траве не очень удобно. Воздух тут совершенно иной: свежий, чистый, напоен ароматами диких цветов, – и хочется забыть на мгновение, что мир на пороге катастрофы.
На краю лужайки примостилась большая черная палатка. Если б не цвет и не маскировочная сеть, можно было бы решить, что готовится вечеринка под открытым небом. Здесь пройдут тайные переговоры – с глазу на глаз или удаленно, за барьером помех, которые заглушат посторонние сигналы и не дадут подслушивать.
Важных и секретных переговоров сегодня предстоит много.
Дверь в хижину открыта. Интерьер выдержан в подчеркнуто охотничьем стиле: на стенах головы животных, картины в сосновых рамах, каноэ-долбленка вместо книжного шкафа. Завидев меня, вытягиваются по струнке мужчина и женщина. Капельницу заметили, но виду не подают. Мужчину зовут Девин Уиттмер; ему сорок три года, напоминает преподавателя из колледжа; одет в спортивный костюм, однако под курткой – сорочка, расстегнутая у горла. Длинные волосы зачесаны назад, в бородке на худом лице пробивается седина. Хотя выглядит в принципе моложаво, под глазами – мешки, свидетельство стресса, пережитого за последние две недели. Женщина – Кейси Альварес; ей тридцать семь лет, она чуть выше Девина и больше напоминает офисного менеджера: стянутые на затылке черные волосы, очки в красной оправе, блузка и черные брюки.
Девин и Кейси – сопредседатели группы реагирования на непосредственные угрозы, часть оперативного отряда, собранного после того, как две недели назад вирус, прозванный нами «Темные века», мельком объявился на серверах Пентагона. Я сказал своим людям, что мне нужны только лучшие, чего бы это ни стоило и откуда угодно. Мы собрали группу из тридцати человек, ярчайших специалистов по информационной безопасности. Кого-то мы привлекли, заставив подписать строжайший договор о неразглашении, из частного сектора: компаний по программному обеспечению, телекоммуникационных гигантов, фирм по информационной безопасности, военных подрядчиков. Двое – сами бывшие хакеры, причем один сейчас отбывает тринадцатилетний срок в федеральной тюрьме. Но большинство – из различных агентств при федеральном правительстве: Министерство внутренней безопасности, ЦРУ, ФБР, АНБ.
Половина группы готовится ликвидировать ущерб, когда вирус ударит по системам и инфраструктуре. Однако сейчас я хочу поговорить со второй половиной, командой реагирования на киберугрозы. Их задача – остановить вирус. Увы, за две недели успеха они не добились.
– Доброе утро, господин президент, – приветствует меня Девин Уиттмер. Выпускника Беркли, работавшего на компании вроде «Эппл», завербовало АНБ. Он разработал инструменты оценки информационной безопасности на федеральном уровне – для промышленников и правительств, которые желают проверить готовность к кибератакам. Когда три года назад вирус-вымогатель заразил систему медицинского обслуживания во Франции, мы одолжили им Девина. Он обнаружил вредоносную программу и обезвредил ее. Меня заверили, что больше никто в нашей стране не умеет так же хорошо выявлять и затыкать бреши в защите.
– Господин президент, – Кейси Альварес кивает. Она – дочь мексиканских иммигрантов, обосновавшихся в Аризоне, где те создали семью и попутно – сеть продуктовых магазинов, раскинувшуюся по всему штату. Семейный бизнес Кейси не занимал, зато она быстро увлеклась компьютерами и мечтала поступить на службу в правоохранительные органы. Когда Альварес училась в аспирантуре университета Пенсильвании, ее не приняли на службу в Министерство юстиции. Тогда она села за компьютер и сделала то, что долгие годы не удавалось ни правительствам штатов, ни федеральному правительству, – взломала подпольный ресурс с детской порнографией, раскрыла личности посетителей и преподнесла на блюдечке крупнейшего в стране поставщика детского порно. Минюст без лишних раздумий взял ее на работу, где она и служила, пока не перешла в ЦРУ. Совсем недавно ее командировали на Ближний Восток – на базу Объединенного центрального командования ВС США для перехвата и декодирования киберкоммуникаций между террористическими группами.
Меня заверили, что на сегодняшний день эти двое – наши лучшие спецы. Им предстоит схватка с тем, кто пока их обходит.
На Стаса – стоит представить его – они смотрят с уважением. Еще бы, «Сыны джихада» – это звездная команда кибертеррористов, легенда мира информационных технологий. Но я вижу и блеск соперничества в глазах моих людей, и это хорошо.
– Девин и Кейси проводят тебя в технический штаб, – говорю я Стасу. – Они на связи с группой в Пентагоне.
– Иди за мной, – говорит Кейси.
Чувствую слабое облегчение: наконец-то я их свел. После всего, что мы прошли, это уже маленькая победа. Теперь можно сосредоточиться на том, что будет дальше.
– Джейкобсон, – зову я агента, когда спецы уходят. – Убери капельницу.
– Уже, сэр? Еще не всё.
Пристально взглянув на него, отвечаю:
– Ты ведь знаешь, чего ждать?
– Да, сэр, так точно.
– Вот именно. Я не намерен ходить с этой чертовой трубкой в руке. Вынимай.
– Есть, сэр, слушаюсь.
Он принимается за дело: достает из сумки перчатки и прочее. Бормочет себе под нос что-то, словно ребенок, запоминающий инструкцию: перекрыть клапан, стабилизировать катетер, наложить повязку на место прокола…
– Ай.
– Простите, сэр… признаков инфекции нет… вот. – Он накладывает марлевую повязку. – Прижмите.
Спустя секунду повязка зафиксирована пластырем, и я могу идти. Сразу же направляюсь к себе в спальню, где есть небольшая ванная. Триммером снимаю боо́льшую часть рыжей щетины и безопасной бритвой – остатки. Потом принимаю душ, наслаждаясь тем, как бьют в лицо исходящие пао́ром струи; мыться приходится одной рукой – неудобно, конечно, ведь вторую я выставил за пределы душевой, чтобы не намочить повязку. И все же помыться было нужно. Побриться – тоже. Чувствую себя лучше, да и опрятная внешность имеет значение – по крайней мере, сегодня.
Переодеваюсь в чистые вещи, предоставленные мне мужем Кэролайн. Я приехал сюда в своих джинсах и туфлях, а Морти дал рубашку с пуговицами на воротнике – которая, к слову, хорошо сидит – и чистые носки с трусами. Я как раз заканчиваю расчесываться, когда поступает сообщение от абонента «Лиз ФБР»:
Нужно поговорить.
– Алекс! – зову я, и агент вбегает в комнату. – Где они, черт побери?
– Думаю, уже недалеко, сэр.
– Все хорошо? В смысле, после того, что нам выпало прошлой ночью…
– Как я понимаю, сэр, они в безопасности.
– Перепроверь, Алекс.
Набираю номер исполняющего обязанности директора ФБР.
– Да, Лиз, в чем дело?
– Господин президент, есть новости по Лос-Анджелесу, – сообщает она. – Целью был вовсе не подрядчик Минобороны.
Глава 50
В подвале хижины хозяин – не без помощи ЦРУ – заботливо установил звуконепроницаемую дверь и защищенную линию связи, специально для меня, на время визитов. Комната связи в одном конце коридора; в другом, западном, – технический штаб, в нем устроились Стас, Девин и Кейси.
Запершись, подключаю ноутбук к защищенной линии и вызываю на экран тройку помощников: Кэролайн Брок, Лиз Гринфилд и Сэма Гэбера из Министерства внутренней безопасности.
– Докладывайте, – велю. – Быстро.
– Сэр, в одном квартале с заводом находилась частная медлаборатория. Партнер ЦКПЗ.
– Центр по контролю и профилактике заболеваний.
– Верно, сэр. Вместе с ЦКПЗ лаборатория входила в сеть быстрого реагирования. По всей стране у нас около двух сотен таких лабораторий. Они – первый эшелон, который в случае химической и биологической атаки террористов ликвидирует последствия.
В груди разливается холод.
– То есть лаборатория, которая в случае чего должна была ликвидировать последствия биотеррористической атаки, сгорела дотла?
– Так точно, сэр.
– Мы в заднице. – Принимаюсь тереть виски.
– Да, сэр, примерно так.
– Что именно делает такая лаборатория? Точнее, делала?
– Их задача – поставить диагноз и разработать лекарство, – отвечает Сэм. – Причем важнее именно диагностика. Ликвидаторы сперва определяют, воздействию чего подверглись граждане. Пациента не вылечить, если не знать, от чего лечить.
Повисает пауза.
– Ждем биологической атаки на Лос-Анджелес? – спрашиваю я наконец.
– В общем-то, сэр, такое мы предполагаем. Держим связь с местными властями.
– Ладно, Сэм, а у нас есть протоколы, по которым ресурсы ЦКПЗ по всей стране перераспределяются?
– Как раз сейчас этим и занимаемся, сэр. Мобилизуем ресурсы других городов Западного побережья.
Ожидаемый ответ. Ожидаем он и для террористов. Ложный выпад? Нацелились на Лос-Анджелес, чтобы мы стянули туда все силы, а сами потом нанесут удар в другом месте – например, в Сиэтле или Сан-Франциско, где мы не ждем атаки?
Я вскидываю руки.
– Народ, почему у меня чувство, будто мы гоняемся за собственным хвостом?
– Обычное дело, сэр, – отвечает Сэм. – Мы планируем оборону от невидимых врагов. Пытаемся выявить их, предсказать их ходы. Ждем потенциального удара во всеоружии.
– Утешаешь меня? Не помогло.
– Сэр, мы работаем. Делаем все, от нас зависящее.
Я запускаю пальцы в волосы.
– Ладно, Сэм, держи меня в курсе.
– Есть, сэр.
Его окошко закрывается, и оставшиеся два выравниваются по ширине экрана.
– Есть еще приятные новости? – спрашиваю у Лиз и Кэролайн. – Ураган на Восточном побережье? Торнадо? Разлив нефти? Может, где-нибудь вулкан извергается, черт побери?
– Одна деталь, сэр, – говорит Лиз, – по поводу взрыва газа.
– Что-нибудь новенькое?
Она наклоняет голову:
– Скорее, старое.
Пока Лиз не рассказала, в чем дело, я думал, что хуже быть не может.
Десять минут спустя я открываю тяжелую дверь и выхожу из комнаты связи. Подходит Алекс и кивает мне.
– Сигнал с дальнего периметра охраны, – сообщает он. – Премьер-министр Израиля.
Глава 51
Делегация израильского премьер-министра Нойи Барам прибывает точно по расписанию: сперва, заранее, машина квартирьеров, сейчас – два бронированных внедорожника. В одном охрана – эти уедут сразу, как премьер-министра доставят на место; во втором – собственно премьер-министр.
Нойя выходит из внедорожника; на ней солнечные очки, куртка и слаксы. Она смотрит вверх – словно желая убедиться, что небо еще никуда не делось. Время сейчас такое. Нойе шестьдесят четыре года, в ее волосах длиной по плечи седины больше половины, а взгляд темных глаз может излучать и ярость, и доброту. Она – один из самых бесстрашных людей, каких я только знаю. В ночь моей победы на выборах Нойя позвонила и спросила, можно ли называть меня Джонни. Чуть сбитый с толку, опьяненный победой, я ответил: «Конечно можно!» Так она с тех пор ко мне и обращается.
– Джонни, – говорит она, сняв очки и поцеловав меня в обе щеки. Накрыв мои руки своими, произносит: – Смотрю, тебе сейчас не обойтись без друга.
– Совсем никак.
– Ты ведь знаешь, что Израиль тебя никогда не оставит.
– Отлично знаю. И бесконечно тебе благодарен, Нойя.
– Давид Гуральник помог?
– Очень.
Обнаружив утечку данных, я связался с Нойей. Было неясно, кто из своих ненадежен, и пришлось доверить часть расследования «Моссаду».
Насчет поселений на Западном берегу реки Иордан и двухгосударственного решения у нас, может, и есть разногласия, но в основном мы едины: без стабильности в Соединенных Штатах не будет стабильности в Израиле. У них есть все причины нам помогать. А еще у них лучшие в мире спецы по информационной безопасности. И двое этих ребят присоединятся к Стасу и моим людям.
– Я приехала первой?
– Да, Нойя, первой. Хотелось бы переговорить с тобой, пока остальные не подоспели. Если найдешь минутку на экскурсию…
– На экскурсию? – Она указывает на дом. – Что я, лесных хижин не видела?
Я веду Нойю в сторону чащи, к деревьям высотой в тридцать футов, желтым и фиолетовым цветам. Идем по мощеной тропинке к озеру. Следом за нами – Алекс Тримбл, беседуя с кем-то по рации.
По пути рассказываю то, чего Нойя пока не знает.
– Наши данные, – произносит она, – никак не намекают на биологическую атаку в крупном городе.
– Согласен. Но вдруг замысел в том, чтобы лишить нас возможности реагировать, а потом распространить некий патоген? Логично уничтожить предприятия, техническую базу.
– Верно, – соглашается Нойя.
– Взрыв газопровода – возможно, первое звено в этой цепочке.
– Каким образом?
– Некий компьютерный вирус вызвал сбой, – объясняю я. – Произошел скачок давления, и в результате – взрыв.
– И?..
Выдохнув, я останавливаюсь.
– Нойя, в тысяча девятьсот восемьдесят втором мы проделали то же самое на территории Советов.
– А, диверсия на одной из линий газопровода?
– Директор ФБР только что рассказала: когда Рейган выяснил, что Советы пытаются украсть кое-какое программное обеспечение, он им это позволил. Только сперва эту программу обработали. Заминировали, скажем так. Стоило Советам ее применить, как в Сибири прогремел взрыв. Снимки со спутника показали, что мощности он был поразительной.
Несмотря на обстоятельства, Нойя смеется.
– Рейган, – она качает головой. – Я эту историю не слышала, но проделка в его духе. – Она поднимает взгляд на меня. – Хотя сама идея – из древности.
– И да, и нет, – отвечаю. – Мы здорово насолили Кремлю. Полетели головы, кого-то пожизненно отправили за решетку. Всех деталей мы так и не выяснили. Одного из агентов КГБ, о котором потом больше ничего не слышали, звали Виктор Черноков.
Улыбка исчезает с лица Нойи.
– Отец нынешнего президента России.
– Отец российского президента.
Нойя понимающе кивает.
– Я знала, что его отец служил в КГБ. Не знала только, как он умер. Или почему… Как поступишь с этой информацией, Джонни?
– Господин президент… простите, сэр, – вмешивается Алекс. – Прошу прощения, госпожа премьер-министр.
– В чем дело, Алекс? – оборачиваюсь я.
– Сэр, прибыл канцлер Германии.
Глава 52
Юрген Рихтер, канцлер Германии, выбирается из своего внедорожника. В костюме-тройке в полосочку он выглядит как представитель английской аристократии. У него небольшое брюшко, однако высокий рост и статная осанка все компенсируют.
При виде Нойи Барам исполненное королевского достоинства лицо озаряется. Юрген кланяется подчеркнуто низко, а Нойя спешит со смехом отмахнуться. Затем они обнимаются. Нойя на голову ниже Юргена, и ей приходится привстать на цыпочки – а ему наклониться, – чтобы обменяться поцелуями.
Мы с Юргеном жмем друг другу руки, и он хлопает меня по плечу. Ладонь у него просто огромная – ладонь баскетболиста. Юрген выступал за немецкую сборную на Олимпиаде 1992-го.
– Господин президент, – говорит он, – мы неизменно встречаемся в трудное время.
Последний раз мы виделись на похоронах Рейчел.
– Как ваша супруга, господин канцлер? – интересуюсь я. У жены Юргена тоже обнаружили рак, и она лечится в Соединенных Штатах.
– Спасибо, господин президент; она женщина сильная, еще ни одной битвы не проиграла. Со мной, во всяком случае. – Он переводит взгляд на Нойю, и та ожидаемо смеется.
Юрген – из тех, кого называют яркой личностью, вечно шутит. Его стремление выделиться не раз играло с ним злую шутку во время интервью или на пресс-конференциях, когда он позволял себе нетактичные замечания. Зато его избирателям такая раскованность, похоже, нравится.
– Спасибо, что вы приехали, – говорю.
– Друзей в беде не бросают.
Верно. Однако Юргена я пригласил еще и затем, чтобы убедить: неприятности не только у нашей страны, но и у всего блока НАТО.
Я устраиваю короткую экскурсию по территории, и тут у меня начинает звонить телефон. Извинившись, покидаю гостей и отвечаю. А спустя три минуты я уже снова в подвале, выхожу на связь по защищенной линии.
Вновь на экране моего ноутбука три окошка видеочата: Кэролайн и Лиз, которым я доверяю, и Сэм Гэбер, которому я тоже очень хотел бы доверять.
Тридцать лет назад Гэбер служил оперативником ЦРУ, затем избрался в Конгресс. Неудачно баллотировался на пост губернатора, но умудрился стать одним из замов директора ЦРУ. Мой предшественник назначил его министром внутренней безопасности, и на этом месте Сэм заслужил высокие оценки. «Обрабатывал» меня, чтобы стать директором ЦРУ, однако я выбрал Эрику Битти, а Сэма попросил остаться министром внутренней безопасности. К моему приятному удивлению, он согласился. Большинство из нас ожидали, что он задержится лишь на переходный период, пока новая администрация не освоится, но Гэбер продержался дольше двух лет, и если чем-то недоволен, то никак этого не выдает.
– Где точно это случилось? – спрашиваю.
– В небольшом городке под Лос-Анджелесом, – отвечает Сэм. – Крупнейший водоочистной завод в Калифорнии. В день через него проходит больше полумиллиарда галлонов воды, главным образом в округа Лос-Анджелес и Ориндж.
– Итак, что там было?
– После взрыва в частной лаборатории, сэр, мы работали с местными властями и властями штата, сосредоточившись на объектах жизнеобеспечения: газ, электричество, пригородные поезда, но главным образом – на водоснабжении.
Логично. Это самая очевидная цель для биологической атаки: стоо́ит внедрить патоген в систему водоснабжения, и он распространится быстрее лесного пожара.
– Сотрудники окружного водохозяйственного управления Южной Калифорнии, Министерства внутренней безопасности и Управления по охране окружающей среды устроили экстренную проверку и выявили брешь.
– Что за брешь? – спрашиваю. – Только объясни нормальным языком.
– Программное обеспечение взломано, сэр. Хакерам удалось изменить настройки химической очистки. При этом они отключили сигнальную функцию, которая оповещает о неполадках.
– То есть грязная вода не очищалась химикатами, а система оповещения…
– …ничего не замечала. Вы совершенно правы, сэр. Хорошая новость: мы это быстро обнаружили. Примерно через час после взлома. Необработанная вода не успела покинуть резервуары.
– Она осталась на заводе?
– Верно, сэр. В водопровод ничего не утекло.
– В этой воде нашли биологические патогены? Или нечто подобное?
– Пока не известно, сэр. На месте наша опергруппа…
– А лаборатория, куда вы обычно направляли образцы, сгорела четыре часа назад.
– Так точно, сэр.
– Сэм, послушай. – Я подаюсь вперед, ближе к экрану. – Можешь с полной уверенностью сказать, что ни капли грязной воды не попало в краны граждан округов Лос-Анджелес и Ориндж?
– Могу, сэр. Взломали систему лишь на одном из заводов. Нам даже известно точное время взлома, когда перенастроили программу химической очистки и систему оповещения. Грязная вода просто физически не могла покинуть пределов завода.
Я облегченно выдыхаю.
– Что ж, ладно, уже кое-что. Молодец, Сэм.
– Спасибо, сэр, мы все старались. Но есть и плохие новости.
– Куда без них! Было бы странно, если б мы получали только хорошие. – Подождав, пока пройдет вспышка гнева, прошу Сэма: – Выкладывай.
– Ни один из наших техников не сталкивался с подобным типом взлома. Им пока не удалось заново запустить процесс очистки.
– Починить не удалось?
– Вот именно, сэр. Несмотря на всю свою важность, заводы первичной очистки, обслуживающие округа Лос-Анджелес и Ориндж, встали.
– Понятно. Но есть же другие заводы.
– Заводы-то есть, сэр, только они не способны долго обеспечивать водой еще и эти два округа. И, сэр, боюсь, хакеры на этом не остановятся. Что, если они атаковали какой-нибудь завод в окрестностях Лос-Анджелеса? Мы, конечно же, пристально следим за ситуацией: отключим любую поврежденную систему и не допустим неочищенную воду до системы снабжения…
– Но вам придется закрыть и этот завод, – заканчиваю за него.
– Да, сэр.
– Что ты хочешь сказать, Сэм? В Лос-Анджелесе может начаться нехватка воды?
– Да, это я и хочу сказать, сэр.
– Сколько людей останутся без воды? Округа Лос-Анджелес и Ориндж?
– Четырнадцать миллионов человек, сэр.
– Боже мой…
– Речь не просто о том, что люди не смогут принять горячий душ или полить лужайку, – добавляет Сэм. – Речь о питьевой воде. Для больниц, операционных и групп экстренного реагирования.
– Значит… нас ждет повторение того, что было во Флинте?
– Да, нас ждет второй Флинт, – подтверждает Гэбер, – только в сто сорок раз хуже.
Глава 53
– Не сразу, – говорит Кэролайн. – Не сегодня.
– Не сегодня, но скоро. Округ Лос-Анджелес крупнее многих штатов, а этот завод – главный поставщик питьевой воды. Кризис начнется в ближайшее время.
– Мобилизовать Федеральное агентство по урегулированию чрезвычайных ситуаций, – решаю я.
– Сделано, сэр.
– Можем объявить бедствие на федеральном уровне.
– Мы уже составили для вас текст, сэр.
– Но это не всё, да?
– Да, сэр, надо решать проблему.
Так и знал, что Сэм это скажет.
– Сэр, вы не хуже меня знаете, что когда речь заходит об информационной безопасности, то у нас много хороших высокопрофессиональных специалистов. Однако похоже, что хорошие высокопрофессиональные специалисты не справятся с сегодняшней бедой в Лос-Анджелесе. Прежде с таким вирусом они не сталкивались и не знают, как быть.
– Тебе нужны самые лучшие.
– Да, сэр. Нам нужна команда реагирования на киберугрозы, которую вы собрали.
– Девин Уиттмер и Кейси Альварес тут, со мной.
Сэм отвечает не сразу. Я не во все детали его посвящаю, и он догадывается об этом. Мой источник говорит, что сегодня – день, когда на нас нападут, но Сэму я источник не называл, что само по себе уже странно. А в довершение я сообщаю то, что два самых крутых в стране специалиста по информационной безопасности – со мной, в неизвестном месте. Для Сэма все это нелогично. Он – министр внутренней безопасности, почему его держат в неведении?!
– Сэр, если нельзя прислать Уиттмера и Альварес, то пришлите хотя бы часть команды.
Я размышляю, растирая щеки ладонями.
– Сэр, наверняка это «Темные века». Они начали… Что на очереди? Остальные водоочистные заводы? Электросеть? Может, они шлюзы на плотинах откроют? Спецы нужны в Лос-Анджелесе. Сегодня нам повезло, но больше я удачу испытывать не хочу.
Вылезаю из кресла. Душно, стены давят, и я принимаюсь расхаживать из стороны в сторону.
Взрыв газа… уничтоженная лаборатория… взлом системы водоочистки…
Минуточку. Погодите-ка…
– А повезло ли вам?
– В том, что мы обнаружили неисправность на водоочистном заводе? Если это не удача, то я не знаю, что еще. Могло пройти несколько дней, прежде чем нарушение заметили бы. Взлом был высококлассный.
– А проверить системы контроля на водоочистном заводе вручную мы догадались лишь после того, как уничтожили лабораторию сети реагирования на биотеррористическую угрозу?
– Точно, сэр. Логичная мера предосторожности.
– Знаю. В том-то и дело.
– Не понимаю, к чему вы клоните, сэр.
– Сэм, как бы ты действовал на месте террористов? Отравил бы для начала воду или взорвал лабораторию?
– Я… я бы, наверное…
– Я скажу тебе, что сам сделал бы на их месте, – продолжаю. – Отравил бы сперва воду. Угрозу обнаружили бы не сразу: через несколько часов или, может, дней. А вот потом я взорвал бы лабораторию. Ведь если сначала взорвать ее… если уничтожить лабораторию, которая выступает на передовой в борьбе с угрозой биотерроризма…
– …то федеральное правительство сразу бросится проверять водоснабжение и прочее, – заканчивает за меня Кэролайн.
– Собственно, как мы и поступили.
– Они раскрыли свои планы, – задумчиво бормочет под нос Сэм.
– Намеренно показали карты, – уточняю я. – Заставили нас реагировать. Им нужно было, чтобы мы проверили систему водоснабжения. Чтобы мы обнаружили взлом.
– Не понимаю, на что им…
– А вдруг они и не собирались травить воду в Лос-Анджелесе? Вдруг хотели заставить нас поверить, будто ее хотят отравить? Чтобы мы отправили элиту службы информационной безопасности в Лос-Анджелес, на другой конец страны. Нас хотели обезоружить – и лишь затем запустить вирус.
Схватившись за голову, я все обдумываю заново.
– Сэр, мы ужасно рискуем.
Я снова принимаюсь расхаживать из стороны в сторону.
– Лиз, есть еще соображения?
– Хотите знать, как бы я поступила?
– Да, Лиз. Ты же вроде выпускница Лиги Плюща. Ну, так как бы ты поступила?
– Я бы… Лос-Анджелес – крупнейший густонаселенный центр. Я бы не стала рисковать и отправила команду спецов решать проблему.
Киваю.
– Кэролайн?
– Сэр, я понимаю ход ваших мыслей, однако должна согласиться с Сэмом и Лиз. Представьте только, если вдруг станет известно, что вы приказали не посылать спецов…
– Стоп! – кричу, тыча в экран пальцем. – Сегодня – без политики. Не время беспокоиться о том, что может вскрыться позже. Я рискую, принимая любое решение. Мы идем по проволоке, и никакой страховки нет: стоит ошибиться, и нам конец. Пан или пропал.
– Тогда направьте в Лос-Анджелес часть команды, – советует Кэролайн. – Не Девина и не Кейси, а кого-нибудь из тех, кто остался в Пентагоне.
– Эти люди – коллектив, они работают в связке, – говорю я. – Нельзя распилить велосипед надвое и надеяться потом, что он поедет. Всё – или ничего. Направляем в Лос-Анджелес всех – или не направляем никого.
Становится тихо.
Сэм говорит:
– Присылайте их в Лос-Анджелес.
– Да, – кивает Кэролайн.
– Согласна, – высказывается Лиз.
Три очень умных и образованных человека определились. Но что руководило их решением: страх? логика?
Они правы: отправить команду в Лос-Анджелес логично.
Однако мне чутье советует обратное.
– Так как мы поступим, господин президент?
– Команда никуда не едет, – отвечаю. – Лос-Анджелес – это ловушка.
Глава 54
Вашингтон, суббота, время 6.52. У тротуара на Тринадцатой Северо-Западной улице припаркован лимузин.
На заднем сиденье в салоне сидит вице-президент Кэтрин Брандт. В животе у нее крутит, но не от голода.
Прикрытие надежное: каждую субботу в семь утра они с мужем едят омлет в кафе «У Блейка», что прямо за углом на Северо-Западной Джи-стрит. Столик ждет – на это время он всегда зарезервирован, – и заказ уже готовят: яичные белки с сыром фета и помидорами и прожаренные до хрустящей корочки картофельные оладьи.
Заметив Кэтрин тут, никто ничего не заподозрит.
Муж, слава богу, уехал из города – играет в гольф. Или рыбачит. Кэтрин уже и сама не помнит. Пока они жили в Массачусетсе и она пропадала по будням в Сенате, было куда проще; в Вашингтоне все усложнилось. Кэтрин по-прежнему любит мужа, и они замечательно проводят время вместе, но он политикой не интересуется, Вашингтон терпеть не может, а продав бизнес, так и вовсе мается от безделья. Отношения сделались напряженными. В таких случаях своевременная и дозированная разлука здорово помогает.
А как мистеру Брандту понравится быть президентским муженьком?
«Рано или поздно – а скорее рано, чем поздно – узнаем. Посмотрим, чем закончатся следующие полчаса», – говорит себе Кэтрин.
Рядом, заняв место мужа, сидит глава ее аппарата Питер Эвиан. Он показывает ей телефон: 6.56.
Кэтрин коротко кивает.
– Госпожа вице-президент, – говорит Питер, так чтобы слышали агенты на передних сиденьях, – до завтрака осталось еще несколько минут. Не возражаете, если я сделаю личный звонок?
– Нисколько, Питер. Звони.
– Я тогда выйду.
– Конечно.
Она подыгрывает Питеру, который сейчас позвонит-таки по личному делу – маме; звонок будет зафиксирован.
Эвиан покидает машину и идет, приложив телефон к уху, по Тринадцатой улице, а в это время из-за угла, с Джи-стрит, появляются трое бегунов. Миновав Питера, они трусят к лимузину вице-президента.
Бегущий первым выглядит старше и не так подтянуто, как два его партнера. Все трое замедляются до шага и подходят к стоящим у лимузина агентам Секретной службы.
– Госпожа вице-президент, – обращается к начальнице водитель, прижимая палец к уху, – снаружи спикер палаты представителей. Он с теми бегунами.
– Лестер Роудс? Шутите? – удивляется она, стараясь не переигрывать.
– Он хочет с вами поздороваться.
– Да я скорее голову в огонь суну.
Агент не смеется. Оборачивается в ожидании подробных инструкций.
– Передать ему…
– Я ведь не могу просто взять и отказать ему, да? Передай – пусть садится.
– Слушаюсь, мэм. – Агент говорит что-то своим в микрофон.
– Мы уединимся, Джей. Не хотелось бы, чтобы вас с Эриком искрами обожгло.
На сей раз агент, как и положено, смеется.
– Слушаюсь, мэм.
Осторожность лишней не бывает. Агентов Секретной службы вызывают в суд, как и всех прочих. То же и с полицией Капитолия, охраняющей спикера. Если дело дойдет до разбирательства, то все они под присягой расскажут одну и ту же историю. Мол, так уж вышло: вице-президент ждала, когда откроется любимое кафе, а мимо, как на грех, пробегал спикер…
Агенты покидают машину, и в салон забирается Лестер Роудс, за которым тянется шлейф запаха пота.
– Госпожа вице-президент, я только поздороваться!
Дверь закрывается, и они остаются в салоне наедине.
Беговой костюм Лестеру идет как корове седло. Ему бы дюйма на четыре сократить талию; и еще – зря никто не посоветовал спикеру надеть шорты подлиннее. Ну, хоть кепку не забыл: серо-синяя, с красной надписью: «Полиция Капитолия», – так что Кэтрин не приходится смотреть на идиотский пробор в седине.
Приподняв кепку, Лестер утирает пот со лба напульсником. Придурок, еще и напульсник надел…
Хотя нет, не придурок. Беспринципный стратег, затеявший политическую многоходовку, не забывающий никого, кто пересекает ему дорогу, – не важно, сколь незначительна обида, – и делающий ход, лишь когда тщательно все обдумает.
Лестер оборачивается к Кэтрин, сощурив холодные синие глаза.
– Кэти.
– Лестер. Давайте коротко.
– Я подготовил голоса в палате представителей, – сообщает он. – Всё в ажуре. Так достаточно коротко?
За долгие годы, среди прочего, Кэтрин научилась искусству не спешить с ответом. Это помогает выиграть время, а в глазах собеседника – выглядеть более вдумчивым.
– Оставьте напускное безразличие, Кэти. Было бы не интересно, мы с вами тут не сидели бы.
А ведь он прав.
– Что в Сенате? – спрашивает Кэтрин.
Лестер приподнимает плечи.
– Вы – председатель Сената, не я.
Кэтрин усмехается:
– Его контролирует ваша партия.
– Знаете, госпожа вице-президент, мне ведь нет нужды жать на спуск. – Спикер палаты представителей откидывается на спинку сиденья и делает красноречивую паузу. – Президент ранен и не в состоянии исполнять обязанности. Пусть бы и бился в агонии. Ему и так конец, Кэти. Оставшиеся два года он у меня под ногтем. Так зачем устраивать импичмент и давать избирателям нового кандидата вроде вас?
Такое приходило в голову Кэтрин: Лестеру Роудсу выгодно не убрать президента, а оставить его на посту, раненым и слабым.
– За тем, что ваша партия обессмертит вас – за то, что сумели отправить в отставку президента.
– Допустим… Однако есть кое-что поважнее.
– Что может быть для вас важнее, чем остаться пожизненным спикером?
Из отделения на дверце Лестер берет бутылку воды и, открутив крышку, делает большой глоток. Потом, довольно крякнув, говорит:
– Есть одна такая вещь.
– Ну так говорите, – разводит руками Кэтрин.
На губах Лестера появляется и тут же пропадает широкая улыбка.
– Это – нечто, на что никогда не пошел бы президент Данкан. Но на что, в своей безграничной мудрости, пошла бы президент Брандт.
Глава 55
– В Верховном суде скоро освободится кресло, – сообщает Лестер.
Для нее это новость. Впрочем, вполне может быть – многие судьи засиживаются на своем месте едва ли не до глубокой старости.
– Да? И кто же?..
Он оборачивается. Глаза сощурены, однако лицо непроницаемо. «Решает, говорить или нет», – догадалась Кэтрин.
– Уитмэну неделю назад врач дал весьма неутешительный прогноз.
– Судья Уитмэн…
– Всего лишь прогноз, конечно, но, так или иначе, до конца текущего президентского срока он не досидит. Его уже сейчас вежливо просят уйти в отставку.
– Очень жаль.
– Неужели?.. – Широкая ухмылка. – Впрочем, я не к этому, а к тому, что давненько у нас не было судьи со Среднего Запада, не находите? С Джона Пола Стивенса. Мне кажется, мы незаслуженно обходим стороной… ну, скажем, седьмой округ. Все-таки сердце страны…
Апелляционный суд США по седьмому федеральному округу. Если память ей не изменяет, там рассматриваются дела из Иллинойса, Висконсина… и Индианы. Родного штата Лестера.
Ну, конечно!
– О ком вы, Лестер?
– Бывший генеральный прокурор штата Индиана. Женщина, умеренных взглядов, весьма уважаемая. Четыре года назад получила назначение в Апелляционный суд при почти полном одобрении Сената, включая ваше. К тому же молодая, всего сорок три года, а значит, многое успеет. Лет на тридцать точно задержится. Конечно, она из моего лагеря, но без проблем будет поддерживать ваших по ключевым вопросам.
Вице-президент слушает его, приоткрыв рот, затем наклоняется ближе.
– Лестер, вы понимаете, о чем просите? Хотите, чтобы я протащила в Верховный суд вашу дочь?
Кэти силится припомнить, что ей вообще известно про дочь Лестера. Замужем, есть дети. Окончила юридический факультет Гарварда. Какое-то время проработала в Вашингтоне, потом вернулась в родную Индиану, где выдвинулась на должность генерального прокурора в качестве умеренного противовеса чересчур деятельному отцу с его воинственной риторикой. Все ждали, что следующим ее шагом станет кресло губернатора штата, однако она внезапно приняла назначение в федеральный апелляционный суд.
И да, Кэтрин Брандт – тогда еще сенатор – проголосовала за нее. Говорили, дочь Лестера – полная противоположность отцу, даром что оба из одной партии. Сообразительная и уравновешенная.
Лестер складывает пальцы, как будто обрамляет газетный заголовок:
– Полное одобрение обеих партий!.. Новый рассвет после данканского застоя!.. Ее примут на раз-два. За своих сенаторов отвечаю, ваши мешать не станут. Кстати, она против абортов. Ваших, насколько я знаю, больше ничего и не волнует.
А если вдуматься… в этом есть смысл.
– Начать президентство с такой крупной победы… Черт побери, Кэти, если не будете чудить, то сможете пробыть на посту почти десять лет!
Вице-президент смотрит в окно. Она помнит, какой прилив энергии испытала, когда объявила о своем участии, когда была фавориткой, когда видела и ощущала себя победительницей…
– В противном случае, – продолжает Лестер, – вы не проработаете и дня. Я не стану лишать Данкана должности, однако переизбрание ему не светит, а значит, и вашей карьере придет конец.
По поводу переизбрания Лестер, скорее всего, прав. Конечно, полный крах ей не грозит, но участвовать в предвыборной гонке, когда ты – бывший вице-президент непереизбравшегося президента, будет очень тяжко.
– А вас устроит, что я буду президентом два с половиной срока?
Спикер Палаты представителей отходит к двери и берется за ручку.
– Да какое мне вообще дело до президентов?
Она недоверчиво качает головой, но не удивляется.
– Не забудьте, вам еще надо получить двенадцать голосов в Сенате, – грозит он пальцем.
– И, полагаю, вы уже знаете, как мне этого добиться.
Спикер Роудз снимает руку с двери.
– Госпожа вице-президент, вы даже не представляете, насколько правы.
Глава 56
Пока мои высокие гости подкрепляются легким завтраком – бейглы, фрукты, кофе, – я ввожу их в курс дела. Мы сидим в кухне, окна которой выходят на задний двор и лес. Я только что получил отчет из Лос-Анджелеса, где Управление по чрезвычайным ситуациям совместно с Министерством внутренней безопасности организует поставки питьевой воды во все населенные пункты Калифорнии. Такие планы на случай аварии и сбоя в работе очистных сооружений существовали всегда, так что, если повезет, установки в ближайшее время вернут в строй и кризисной ситуации не случится. Именно поэтому я оставил группу быстрого реагирования при себе – и так уже отправил на побережье всех, кого мог.
Хотя, возможно, я ошибаюсь. Может, это вовсе и не отвлекающий маневр. Может, там и будет эпицентр всей катастрофы. Если так, то мой просчет окажется фатальным. Однако свою команду, пока подтверждений нет, я туда не отпущу. Сейчас они в подвале вместе со Стасом и приглашенными специалистами по кибербезо-пасности из Германии и Израиля работают параллельно с Пентагоном.
Канцлер Германии Юрген Рихтер прибыл с помощником – светловолосым молодым человеком по имени Дитер Коль, главой Федеральной разведывательной службы Германии. Премьер-министра Израиля Нойю Барам сопровождает глава администрации – крепкий, строгого вида пожилой мужчина, генерал израильской армии в отставке.
Чтобы совещание прошло в тайне, круг лиц должен быть очень ограничен: один лидер с помощником плюс технические специалисты. Это в тысяча девятьсот сорок втором Рузвельт и Черчилль могли незаметно встречаться в Южной Флориде, буквально в двух шагах от Берегового канала. Они обсуждали военные вопросы в превосходном ресторане под названием «Капитанское местечко», а потом еще и оставили благодарственные письма владельцу – до сих пор висят в рамочках на почетном месте. Само заведение, кстати, по-прежнему славится морепродуктами, лаймовым пирогом и атмосферой сороковых.
Сегодня же из-за обнаглевшей и вездесущей прессы, Интернета и социальных сетей каждое движение мировых лидеров у всех на виду. Спасают нас, по сути, только угрозы безопасности и терроризм. Лишь благодаря им детали наших поездок позволено не разглашать.
Завтра Нойя Барам должна принять участие в конференции на Манхэттене, а в субботу собиралась посетить родных в Штатах. Учитывая, что дочь ее живет в Бостоне, брат – под Чикаго, а внук оканчивает первый курс в Колумбийском университете, вполне хорошее алиби. Другое дело – удастся ли его подтвердить.
Канцлер Рихтер под предлогом обострения рака у жены перенес запланированную поездку в онкологический центр Слоуна-Кеттеринга на пятницу. Таким образом, выходные чета Рихтеров проведет у знакомых в Нью-Йорке.
У меня завибрировал телефон.
– Прошу прощения, надо ответить, – обращаюсь я к гостям. – День, знаете ли, такой.
Мне тоже пригодился бы помощник, но место Кэролайн – в Белом доме. Кроме нее, довериться некому.
Я выхожу на веранду и смотрю на лес. За безопасность отвечает Секретная служба, но на территории и во дворе присутствуют также сотрудники немецкой и израильской спецслужб.
– Господин президент, я по поводу той девушки, – слышу в трубке голос Лиз Гринфилд. – Пришли результаты дактилоскопии. Настоящее имя: Нина Шинкуба. Материала на нее почти нет, однако известно, что ей около двадцати шести, родом из Абхазии – автономного региона Республики Грузия.
– Спорная территория с сепаратистски настроенным населением, – я киваю.
В 2008 году Россия поддержала независимость Абхазии и даже воевала за нее с Грузией. По крайней мере, такова официальная версия.
– Да, сэр. В две тысячи восьмом грузинские власти подозревали Нину Шинкуба во взрыве на железнодорожной станции неподалеку от границы. Тогда стороны обменялись подобными акциями, а потом между Грузией и Абхазией начались военные действия.
Которые переросли затем в войну между Грузией и Россией.
– Она была из лагеря сепаратистов?
– Вероятнее всего. В самой Грузии ее считают террористкой.
– Следовательно, настроена против Запада. Значит ли это, что она работает на русских?
– Русские поддерживали Абхазию и участвовали в войне на ее стороне. Думаю, вывод логичный.
Хотя не безусловный.
– Может, нам связаться с Грузией и разузнать что-нибудь еще? – спрашивает она.
– Да, но чуть позже. Сначала мне нужно кое с кем переговорить.
Глава 57
– Я знал только, что ее зовут Нина, – говорит Стас, потирая красные глаза. Должно быть, работа в подвале порядком его вымотала.
– Просто Нина? И всё? Не подозрительно? Ты любил девушку и даже не знал ее фамилии?
Вздох.
– Я знал, что она от чего-то бежит, от какого-то своего прошлого, но в подробности не вникал. Мне было все равно.
Больше никаких объяснений или оправданий я от него не получаю.
– Она из абхазских сепаратистов, которые сотрудничали с русскими.
– Может, и так. Если она… если она и сочувствовала России, то мне не говорила. Вам хорошо известно, господин президент, что «Сыны джихада» борются с институтами западного общества. Мы стремимся лишить Запад влияния на юго-востоке Европы. Да, в какой-то мере наши с Россией цели совпадают, только из этого вовсе не следует, что мы заодно. Насколько я понимаю, русские когда-то платили Сулиману, но теперь он в их деньгах не нуждается.
– Значит, ему предложили больше.
– Значит, он так захотел, и деньги тут ни при чем. Он не подчиняется никому, кроме себя.
К такому же выводу пришли и наши аналитики.
– Ранение Нины, осколок у нее в голове, может быть подсказкой. Она говорила, что снаряд разорвался рядом с церковью, а выпустили его грузинские войска. Скорее всего.
Стас отводит взгляд и смотрит куда-то в пустоту. Глаза его наполняются слезами.
– И что это дает? – шепчет он.
– Если она и вправду сотрудничала с русскими, то очень много, Стас. Узнао́ем, кто стоит за всем этим, – поймем, как вести себя дальше.
Он кивает, продолжая смотреть прямо перед собой.
– Угрозы, устрашение… Господин президент, если нам не удастся остановить вирус, то какой в этом толк? Вас перестанут бояться.
Однако пока вирус не активирован, США остаются самой могущественной державой на планете. Возможно, нелишне напомнить об этом русским.
Я отпускаю Стаса обратно в подвал, достаю телефон и набираю Кэролайн.
– Алло, Кэрри. Комитет в сборе?
– Да, сэр. Все в зале оперативных совещаний.
– Хорошо, я присоединюсь к вам через две минуты.
Глава 58
– Лично мне, господин президент, – говорит канцлер Рихтер, застегивая запонки с присущим ему королевским достоинством, – доказательства того, что кибератаку организовали русские, не нужны. Как вам известно, Германия совсем недавно пережила ряд подобных инцидентов: Бундестаг, штаб-квартира ХДС. Последствия мы разгребаем до сих пор.
Речь о взломе серверов нижней палаты немецкого парламента. Прежде чем спецслужбы обнаружили утечку и перекрыли канал, хакеры успели похитить электронную переписку и огромные массивы конфиденциальных сведений. Время от времени их стратегическими дозами сливают в Интернет.
Подобной атаке подверглась и штаб-квартира Христианско-демократической партии ФРГ, представляемой канцлером Рихтером. У них тоже пропало множество документов с секретной перепиской, где встречаются высказывания по поводу политической стратегии, предвыборной кампании и разных ключевых вопросов, порой в довольно грубой форме.
В обоих инцидентах подозревают кибертеррористическую группировку «АРТ28», они же «Fancy Bear», которая, как считается, была создана под эгидой ГРУ, российской военной разведки.
– С тех пор мы предотвратили не менее семидесяти пяти подобных атак, – добавляет Дитер Коль, помощник Рихтера и глава службы внешней разведки Германии. – Преимущественно фишинговые операции, нацеленные на серверы федерального правительства и местных органов власти, а также различных политических партий, враждебно настроенных по отношению к Кремлю. Помимо этого, атакам подвергались госучреждения, промышленные предприятия, профсоюзы и аналитические центры. Убеждены, за всем стоит «Fancy Bear».
– Боо́льшая часть сведений, которые им удалось… – затрудняясь с нужным словом, Рихтер поворачивается к коллеге: – Извлечь, вот. Сведения, которые им удалось извлечь, в Сеть еще не просочились, однако мы считаем, что их приберегают для парламентских выборов. В общем, господин президент, от лица Германии еще раз с уверенностью заявляю: за всем этим стоят русские.
– Однако в данном случае все несколько иначе, – возражает Нойя Барам. – Если не ошибаюсь, то вирус, всплывший на сервере Пентагона… как говорится, не оставил кругов на воде.
– Верно, – я киваю. – В этот раз хакеры постарались. Вирус возник из ниоткуда и исчез в никуда.
– На этом различия не заканчиваются, – продолжает Нойя. – Я так понимаю, Джонни, тебя беспокоит не утечка, а устойчивость всей инфраструктуры.
– На самом деле меня беспокоит и то, и другое, – уточняю я, – но в основном ты права. Меня тревожит, что наши системы под ударом. Сервер, где всплыл вирус, – часть критической инфраструктуры. Кто бы это ни устроил, они не воруют переписку. Они устраивают саботаж.
– Насколько мне известно, такое под силу только «Сынам джихада». Наши специалисты… – Рихтер оглядывается на главу разведки, тот кивает. – Наши специалисты утверждают, что СД нет равных. Логично было бы ожидать, что мы сумеем найти таких же профессионалов со своей стороны, однако на самом деле это не так. Оказывается, хороших экспертов по киберзащите столько же, сколько и сильных террористов, а то и меньше. Мы хоть и организовали у себя отдельную команду по борьбе с кибертерроризмом, но набрать людей, способных противостоять профессиональным хакерам, очень нелегко. На данный момент их едва ли с десяток.
– Так везде, – говорю я, – в спорте, искусстве или науке. Представьте себе пирамиду: наверху самые талантливые, на голову выше остальных, их единицы. Самая развитая киберзащита в мире сейчас у Израиля.
Нойя мой комплимент никак не комментирует. Для нее это не лесть, а констатация факта.
– А если Израиль лучший в защите, то лучшие в нападении – безусловно, русские, – добавляет Рихтер.
– Но теперь на нашей стороне Стас.
Рихтер хмуро кивает. Нойя смотрит сперва на него, затем на меня.
– А ты уверен, что этому Козленко можно доверять?
Я развожу руками.
– Я уверен только в одном, Нойя: у нас нет выбора. Наши специалисты не в состоянии взломать вирус, даже обнаружить его не могут. – Я откидываюсь на спинку. – Если б не наводка Стаса, мы до сих пор пребывали бы в неведении.
– Это он тебе так сказал.
– Да, это он мне так сказал, – не спорю я. – Тот, кто все устроил – «Сыны Джихада», Россия или кто-то еще, – вполне могли его подослать. У парня могут быть какие-то свои скрытые мотивы. Я все это время пытался его раскусить, тщетно ждал требований и угроз… К тому же не забывайте, его пытались убить. Дважды. Так что ставлю десять против одного: его боятся. А значит, он нам полезен. Там, внизу, лучшие специалисты наших трех стран; они следят за каждым его движением, ловят каждое его слово, проверяют и делают выводы. Мы даже установили там камеру, чтобы он ни шагу не мог сделать без нашего ведома… В общем, – не выдерживаю я, – если у вас есть идеи получше, то пожалуйста, предлагайте. В противном случае он – наш единственный способ избежать…
Слова застревают у меня в горле; я не могу заставить себя произнести их вслух.
– Избежать чего все-таки?.. – спрашивает Рихтер. – Есть хотя бы прогноз вероятного ущерба? Напридумывать тут можно все, что угодно, любой самый кошмарный сценарий. Что говорит парень?
Именно потому я и пригласил сюда канцлера: он, как никто другой, умеет перейти к делу.
– Алекс, приведи Стаса. Пусть он сам все расскажет.
Глава 59
Стас устало смотрит на сидящих перед ним политических лидеров. Одежда, которую ему выдали после душа, мешковата, но другой не нашлось. Видно, что прошедшие двенадцать часов его изрядно потрепало. Однако, несмотря на все это, парень нисколько не смущается своей аудитории. Да, мы имеем огромное влияние и власть, нам подчиняется значительная военная мощь, но сейчас он – учитель, а мы – всего лишь ученики.
– Самый, пожалуй, главный парадокс современного мира, – начинает Стас, – состоит в том, что прогресс делает человечество одновременно и более могущественным, и более уязвимым. Чем больше могущество, тем больше уязвимость. Вполне справедливо полагать, что на сегодняшний день достигнут пик могущества и человеку подвластно больше, чем когда-либо. Но вместе с тем я вижу, что достигнут и пик уязвимости. Причина – в чрезвычайной зависимости от технологий. Все здесь знакомы с понятием «Интернет вещей»?
– В общих чертах, – отвечаю я. – Это связь разных устройств посредством Интернета.
– По существу, да. Однако речь не только о ноутбуках и смартфонах, а обо всем, что хоть как-то связано с Сетью. Стиральные машины и кофеварки, видеорегистраторы и видеокамеры, термостаты и детали станков, и даже реактивные двигатели – список почти бесконечен, от самого большого до самого малого. Два года назад к Интернету имели подключение пятнадцать миллиардов устройств. А через два года? Где-то пишут, что их будет уже пятьдесят миллиардов. Некоторые говорят: сто. Рядовой обыватель почти каждый день видит рекламу о новейшем «умном» устройстве с функциями, которые лет двадцать назад даже в голову никому не пришли бы. Устройства заказывают вам цветы к важной дате, показывают, что происходит у вас дома, когда вы на работе, предупреждают о пробках и предлагают более быстрый маршрут.
– Да, и такая взаимосвязь всего со всем делает нас уязвимыми перед шпионскими и прочими вредоносными программами. Это понятно, – говорю я. – Однако сейчас не столь важно, чем там занимается «Сири»: подсказывает мне погоду в Буэнос-Айресе или позволяет иностранной разведке шпионить за мной посредством тостера.
Стас вышагивает по комнате, будто по лекционному подиуму перед аудиторией в тысячу человек.
– Нет, конечно, нет… Простите, отвлекся. Если по делу, то почти всякая сложная автоматика, почти все операции в современном мире завязаны на Интернет. Другой пример: мы очень сильно зависим от электричества. Так?
– Конечно.
– А если электричества не станет? Будет хаос. А почему? – Парень окидывает всех взглядом в ожидании ответа.
– Потому что заменить его нечем, – отвечаю я. – Ну, практически.
– Верно. – Стас указывает на меня. – Иными словами, наша жизнь зависит от чего-то труднозаменимого.
– То же самое можно сказать и об Интернете, – размышляет вслух Нойя, больше для себя.
Стас почтительно склоняет голову:
– Именно так, госпожа премьер-министр. Почти все, что раньше выполнялось без Интернета, сегодня выполняется исключительно с его помощью. Никаких альтернатив не осталось. Безусловно, мир не погибнет, если мы вдруг не сможем спросить у гаджета, как называется столица Индонезии, или микроволновка перестанет разогревать завтрак, или откажут видеорегистраторы.
Стас снова начинает ходить, опустив голову и засунув руки в карманы, – точь-в-точь преподаватель на лекции.
– Но что, если перестанет работать все и сразу? – вдруг спрашивает он.
Повисает оглушительная тишина. Канцлер Рихтер замирает, едва поднеся чашку с кофе к губам. Нойя будто перестает дышать.
«Темные века», – думаю я про себя.
– Интернет не так уязвим, как вы утверждаете, – возражает Дитер Коль. До Стаса ему, может, и далеко, однако, в отличие от прочих собравшихся здесь высокопоставленных лиц, в современных технологиях он разбирается. – Да, сервер можно взломать, заставить его замедлять или даже блокировать трафик. Но при динамической маршрутизации в таком случае просто переключаются на другой сервер, и всё.
– А если каждый маршрут будет перекрыт? – спрашивает Стас.
Коль задумывается, хочет снова парировать, но замирает. Закрыв глаза, он трясет головой.
– Это же… просто невозможно.
– Нужно время, терпение и умение, – говорит Стас, – а также чтобы вирус не обнаружили в момент внедрения на сервер и чтобы после внедрения он оставался спящим.
– Как вы получали доступ к серверам? Посредством фишинга?
Стас уязвленно кривится:
– В том числе да, но в основном нет. Как правило, мы отвлекали внимание. DDoS-атаки, заражение таблиц BGP…
– Стас… – ворчу я.
– Ах да, простите, вы просили говорить простым языком… Ладно. DDoS-атака – это распределенная атака «отказ в доступе». По сути, мы обрушиваем шквал запросов на сервера, преобразующие URL-адреса, которые мы вводим в браузеры, в IP-адреса для интернет-роутеров.
– Стас…
Он виновато улыбается.
– Ну, допустим: вы вводите даблъю-даблъю-даблъю си-эн-эн точка ком, а сеть, в свою очередь, преобразует это в адрес маршрутизации, чтобы направить трафик на нужный сервер. При массированной атаке сеть захлестывает фиктивным трафиком, в результате чего она обваливается. В октябре шестнадцатого года после одной такой атаки многие сервера, а с ними и многие популярные сайты в Америке, почти на сутки прекратили работу. Пострадали «Плейстэйшн», Си-эн-эн, «Спортифай», «Верзион», «Комкаст», не считая тысячи интернет-магазинов.
Теперь что касается взлома таблиц BGP. BGP расшифровывается как «динамический протокол маршрутизации». В этих таблицах провайдеры – допустим, «Эй-ти энд ти» – прямым текстом прописывают своих клиентов. Скажем, если компания «Эй-би-си» пользуется услугами «Эй-ти энд ти», то в таблице будет указано: «Чтобы перейти на сайт компании “Эй-би-си”, подключитесь к нам». Допустим, вы выходите в Интернет в Китае через местного провайдера «Велател» и хотите посетить сайт компании «Эй-би-си». Вас перенаправляют с «Велател» сначала на японский «Эн-ти-ти», а затем на американский «Эй-ти энд ти». С точки зрения пользователя, вы просто вводите нужный адрес или кликаете по ссылке, но на самом деле – пусть и очень быстро – совершаете несколько последовательных переподключений к разным интернет-провайдерам, согласно таблице маршрутизации. Беда в том, что такие таблицы построены на доверии. Вероятно, вы помните, как несколько лет назад компания «Велател» сообщила, что передает информацию Пентагону. Иными словами, в течение какого-то периода времени значительная доля трафика, предназначенного для Пентагона, направлялась через Китай.
Когда-то для меня это стало откровением. Впрочем, я был всего лишь губернатором Северной Каролины. Эх, безмятежные времена…
– Очень продвинутый хакер мог бы взломать таблицы маршрутизации двадцати ведущих мировых интернет-провайдеров, все в них перепутать и тем самым заблокировать трафик. Последствия те же самые, что и от DDoS-атаки. Клиентам этих провайдеров будет временно отказано в доступе.
– Но как это связано с внедрением вируса? – спрашивает Нойя. – Задача распределенной атаки, насколько я поняла, – перекрыть доступ к услугам провайдера.
– Да.
– Значит, это то же самое, что и взлом таблиц маршрутизации.
– Верно. Думаю, вы понимаете, что и то, и другое довольно критично. Провайдер не имеет права отказывать клиентам: в конце концов, от них зависят его доходы и существование. Следовательно, действовать в таких ситуациях надо немедленно. В противном случае можно потерять клиентов и обанкротиться.
– Ясное дело, – соглашается Нойя.
– Чуть раньше я говорил про отвлекающие маневры. – Стас поднимает палец. – Все эти атаки и взломы служили прикрытием для того, чтобы проникнуть на сервера.
Нойя кивает. Она все поняла. Мне же пришлось выслушать объяснение три раза.
– Значит, пока провайдер пытался справиться с возникшим ЧП, вы проникали и загружали вирус.
– В общих чертах, да. – Стас не может сдержать самодовольную улыбку. – А поскольку вирус бездействовал – то есть был спрятан и ничего вредоносного не творил, – никто его и не заметил.
– И сколько же этот вирус бездействовал? – интересуется Дитер Коль.
– Несколько лет. Мы начали… – Стас поднимает взгляд к потолку, прищуривается. – Пожалуй, года три назад.
– Вирус провел в режиме ожидания три года?
– Примерно так.
– И сколько серверов заражены им?
Стас отвечает не сразу. Он вздыхает, точно ребенок, который набирается смелости перед тем, как сообщить родителям плохую новость.
– Вирус запрограммирован заразить каждый сетевой узел – каждое устройство, связанное с провайдером.
– А сколько… – Коль не договаривает, как будто оказался перед темным чуланом и боится заглянуть внутрь. – Сколько примерно интернет-провайдеров подверглись заражению?
– Примерно? – Стас пожимает плечами. – Да все.
Аудитория моментально сникла. Рихтер поднимается с кресла и прислоняется к стене, сложив руки на груди. Нойя о чем-то перешептывается с помощником. Самые могущественные люди на Земле внезапно осознали свое полное бессилие.
– Получается, вы заразили всех интернет-провайдеров в стране, а от них вирус, в свою очередь, попал к каждому клиенту, на каждое устройство и на каждый узел. Следовательно… – не договорив, Дитер Коль безнадежно опускает руки.
– Нашим вирусом заражены абсолютно все устройства, подключенные к Интернету в США.
Премьер-министр с канцлером смотрят на меня, их лица бледны. Да, мы обсуждаем нападение на Америку, но они прекрасно понимают, что их страны на очереди. Отчасти поэтому я и хотел, чтобы они услышали все от Стаса.
– А как получилось, что под ударом только США? – спрашивает канцлер Рихтер. – Интернет же охватывает весь мир.
– Верное замечание, – Стас кивает. – Дело в том, что мы атаковали интернет-провайдеров только на территории Штатов. Не исключено, что вирус проник в сети других стран вместе с американским трафиком, но даже если и так, то в незначительной степени. Мы целились в США. Мы хотели поставить страну на колени.
Это куда страшнее наших самых худших прогнозов. Когда мы впервые столкнулись с вирусом и пострадал сервер Пентагона, все подумали, что удар нацелен на военные структуры – ну и на правительство. Из того, что поведал Стас, следует: дело куда масштабнее. От вируса пострадают все, в том числе предприятия и простые люди.
– Иными словами, – произносит канцлер Рихтер, голос его немного дрожит, – вы собираетесь лишить Америку Интернета.
Стас смотрит на канцлера, затем на меня.
– Это только начало, – говорю я. – Стас, а теперь расскажи, что именно делает ваш вирус.
Глава 60
– Такие вирусы называют «вайперами», то есть «стирателями», – объясняет Стас. – Как, собственно, следует из названия, они стирают – подчистую – всю информацию на устройстве. Ноутбуком можно будет разве что дверь подпирать, а роутером – прижимать бумаги. Интернет-сервера и все прочие устройства, подключенные к Сети, тоже перестанут работать.
И наступят Темные века.
Стас берет из корзинки яблоко и подбрасывает в руке.
– Задача большинства вирусов и вредоносных кодов – незаметно внедриться в систему и извлечь оттуда данные, – продолжает он. – Представьте себе вора-домушника, который тихо проникает через окно, чтобы никого не разбудить, забирает что надо и уходит незамеченным. Когда кражу обнаруживают, он уже вне зоны досягаемости. Вайперы, напротив, как правило, шумные. Они заявляют о себе во всеуслышание. Прятать их нет смысла, потому что их цель – вымогательство. Они буквально берут содержимое вашего устройства в заложники. Либо вы платите выкуп, либо можете попрощаться со своими файлами. Естественно, смысла уничтожать данные просто так нет, ведь главное – выжать из пользователя как можно больше денег.
А вот наш вирус – это вайпер-невидимка. Мы незаметно распространили его по всем возможным направлениям. Но нам не нужен выкуп. Нам просто-напросто нужно уничтожить все ваши файлы.
– И резервные копии бесполезны, потому что тоже заражены, – Дитер Коль кивает.
– Безусловно. Когда создавалась резервная копия системы, все данные переносились вместе с вирусом.
– Это, по сути, бомба с часовым механизмом, – говорю я. – Ее заложили, а потом стали ждать момента, когда взорвать.
– Да.
– И момент наступил сегодня.
Все присутствующие переглядываются. Я слышал это объяснение еще два часа назад, в вертолете, так что успел все переварить. Думаю, тогда у меня было то же ошарашенное выражение, что и у моих коллег сейчас.
– Последствия вы оценить в состоянии, – продолжает Стас. – Еще пятьдесят лет назад были пишущие машинки и бумажные носители, теперь – только компьютеры. Пятьдесят лет назад – даже еще десять-пятнадцать лет назад – вы не так зависели от интернет-соединения. Теперь без Интернета не ступить и шагу. Если он пропадет, альтернативы не существует.
Тишина. Стас рассматривает свои ботинки; может, дает слушателям время осмыслить, а может, ему стыдно. Все-таки он непосредственно приложил руку к вирусу.
– А нельзя ли поподробнее про последствия?.. – просит Нойя Барам, массируя виски.
– Ну… – Парень вновь принимается ходить по комнате. – Перечислять можно бесконечно. Начнем с малого: перестанут работать лифты, сканеры в магазинах, проездные в метро, телевизоры, телефоны, радио, светофоры, считыватели кредиток, сигнализации. С ноутбуков пропадет все программное обеспечение и все файлы. Компьютер просто превратится в груду железа с черным экраном.
Начнутся серьезные проблемы с электричеством, а следовательно, с холодильными установками и, в некоторых случаях, с отоплением. С водой тоже – вы уже видели, что может произойти с водоочистными сооружениями. Питьевая вода в Америке быстро станет дефицитом.
Соответственно, возрастет заболеваемость. Где лечат? В больницах. Но хирургические операции не обходятся без компьютеров. Кроме того, как быть без доступа к истории болезни, которая хранилась в Сети? Да и вообще, с чего вы взяли, что вас будут лечить? У вас есть страховка?.. Правда? Это вы про карточку в кармане? Вот только кто подтвердит вашу личность? Возмещение от страховщика тоже никак не получить. Даже если больница сможет связаться со страховой компанией, как они докажут, что вы действительно их клиент? У них что, где-то есть перечень выданных полисов, написанный от руки? Нет. Все в компьютерах, а компьютеры уничтожены. Теперь вопрос: готовы ли медицинские учреждения оказывать помощь бесплатно?
Про сайты и интернет-магазины я вообще молчу. Встанут конвейеры и высокоточная техника на заводах. Без электронных бухгалтерских ведомостей нельзя будет платить зарплату. Перестанут летать самолеты, а где-то даже не смогут ходить поезда. Автомобили тоже пострадают – в частности, те, что сделаны, скажем, после две тысячи десятого.
Судебные записи, полицейские базы данных – все это пропадет. Полиция не сможет опознавать преступников и координировать усилия по их поимке между штатами и федеральными службами.
Исчезнут банковские записи. Сколько у вас на сберегательном счету? Десять тысяч долларов? И, наверное, еще пятьдесят тысяч пенсионных накоплений? И вы рассчитываете, что каждый месяц будете получать выплаты? Думаете, в банке вас ждет пачка денег, перевязанная резинкой и подписанная вашим именем? – Стас мотает головой. – Нет, конечно. Все данные хранились в электронном виде, и теперь их не стало.
– Матерь божья, – шепчет канцлер Рихтер, утирая лоб платком.
– Само собой, – продолжает Стас, – банки одними из первых осознали уязвимость интернет-систем и вывели часть информации в отдельные сети. К сожалению, те тоже заражены, поскольку начали мы именно с этой отрасли. Так что отдельные сети тут не помогут.
Далее, финансовые рынки. Торговые площадки сейчас все сплошь компьютерные. Значит, американские биржи полностью встанут.
Катастрофа затронет и правительство. Работа госаппарата нуждается в деньгах. А откуда они берутся? Из подоходных налогов, налогов с продаж, акцизов и прочего. Если их не будет, где искать средства, чтобы содержать всю эту махину?
Денежный поток сократится до непосредственного обмена наличностью. Вот только откуда ее взять? В банк идти бесполезно, искать банкомат – тоже: никаких счетов не останется.
Экономика страны встанет. Целые отрасли промышленности, полностью завязанные на Интернет, рухнут, потому что не смогут выжить. Другие тоже серьезно пострадают. Как следствие – массовая безработица, отказы по кредитам. Наступит кризис, по сравнению с которым ваша «великая» депрессия тридцатых годов покажется минутным недоразумением.
А дальше – паника, которая охватит всю страну. Люди примутся штурмовать банки, грабить продуктовые магазины. Начнутся волнения, увеличится преступность. Рост заболеваемости приведет к эпидемиям. С гражданским порядком будет покончено.
И это я еще не коснулся военной отрасли и национальной безопасности. Отслеживание террористов, наблюдение – забудьте! Ваши умные ВВС не смогут взлететь. Ракеты? Останутся в шахтах. Радары? Высокотехнологичные средства связи? Помашите ручкой! США станут как никогда уязвимы перед нападением извне, откатятся на уровень девятнадцатого века, тогда как противник будет располагать всеми средствами века двадцать первого. Да, как Россия. Или Китай. Или Северная Корея.
Дитер Коль поднимает руку.
– Полное уничтожение Интернета – это, конечно… бедствие общечеловеческого масштаба. Но его можно восстановить. Навсегда Америка без Интернета не останется.
Стас терпеливо кивает.
– Все верно. Со временем Интернет восстановят – точнее, воссоздадут с нуля, потому что все цепочки – от провайдеров до конечных пользователей – надо строить заново. На это уйдут месяцы, а в это время США не смогут противостоять терактам или нападению. Целые сектора экономики, в значительной степени – если не полностью – зависимые от Интернета, пропадут. Больные не смогут получить экстренное лечение или необходимые процедуры. Каждому предприятию, банку, больнице, госучреждению, каждому человеку придется заново покупать все устройства, потому что старые будут безнадежно испорчены.
А теперь спросите себя, как долго страна сможет протянуть без чистой питьевой воды? Без электричества? Без холодильников? Без возможности оказывать медицинскую помощь? Безусловно, США в первую очередь займутся этими критическими вопросами, но сколько времени понадобится, чтобы обеспечить жизненно важными услугами триста миллионов человек? Явно не неделя. И не две. Скорее, месяцы. А за это время появятся жертвы, много жертв.
И даже когда Интернет в конечном итоге восстановят, урон все равно будет непоправимым. Все до единого американцы потеряют свои сбережения, так как эти записи будут удалены навсегда. У них не останется ни цента, кроме тех денег, что оказались при себе на момент катастрофы. То же самое с пенсиями, страховками, льготами, медицинскими записями. Эти данные ни за что не восстановить. А как долго человек может прожить без денег? Если у граждан нет финансовых средств, то экономика погибнет. Что будут делать магазины без клиентов – хоть модные бутики на Пятой авеню, хоть сетевые супермаркеты, хоть киоски на заправках? Я молчу про интернет-предприятия. Вполне возможно, что очень скоро от американской экономики не останется ничего.
– Господи боже, – тихо произносит канцлер Рихтер. – Это куда хуже, чем я себе представлял…
– На самом деле никто не в состоянии такое представить, – говорит Стас. – Соединенным Штатам Америки уготовано стать самой большой страной третьего мира на планете.
Глава 61
Закончив рассказ, Козленко ушел, а мои гости все еще ошеломленно молчали. Рихтер снял пиджак и остался в рубашке. Нойя налила себе стакан воды.
– И все-таки… – задумчиво говорит канцлер, потирая подбородок, – зачем это России?
«Если она и вправду причастна», – думаю я.
Нойя долго пьет из стакана, затем промакивает губы салфеткой.
– Разве не ясно?
– Мне – нет. Вы думаете, есть физическая угроза? Если военная мощь США будет подорвана, а инфраструктура нарушена, то на нас нападут? Исключено. Или?.. Разве Россия в состоянии напасть на Америку? Да, конечно… – Он отмахивается. – Да, конечно, на какое-то время США окажутся беззащитны, но сумеют быстро оправиться и восстановить силы. Кроме того, нельзя забывать и про Пятую статью.
Согласно Статье 5 Североатлантического договора, вооруженное нападение на одну из стран – участниц альянса расценивается как нападение на всех вместе. Попытка нанести удар по Соединенным Штатам станет началом новой мировой войны.
Так, по крайней мере, на бумаге. До сих пор эта доктрина на деле не применялась. Если Россия подорвет всю нашу военную инфраструктуру, а затем нанесет ядерный удар, решатся ли другие ядерные державы – Германия, Великобритания или, скажем, Франция – ответить тем же? Ведь нельзя забывать, что в этом случае их территории подвергнутся ответной бомбардировке. Да, с подобной дилеммой альянс еще не сталкивался…
Вот почему необходимо, чтобы Рихтер понял: Германия будет следующей. Нельзя оставлять действия России – или кто бы там за всем этим ни стоял – безнаказанными.
– Подумайте, кто больше всего мешает России? – спрашивает Нойя. – Кого они боятся?
– НАТО, – говорит Рихтер.
– Ну, в целом… – вздыхает Нойя. – Да, Юрген, расширение НАТО угрожает границам России, потому они и обеспокоены. Однако при всем уважении к твоей стране, когда речь заходит о деятельности альянса, русские в первую очередь видят в ней руку Америки. И только потом думают об остальных союзниках.
– Зачем им все это? – Не в силах усидеть на месте, я встаю с кресла. – Если русские хотят обезоружить нас, я могу это понять. Подорвать экономику, ослабить… Но уничтожить?
Нойя поставила стакан.
– Джонни, во время «холодной войны» американцы искренне верили, что Советы хотят их уничтожить, и наоборот. Однако за прошедшие двадцать пять-тридцать лет многое изменилось. Советская империя распалась. Военная мощь России в упадке. НАТО подобрался к самой ее границе. Вот только изменилась ли суть? Россия по-прежнему воспринимает Америку как угрозу. И если выдастся такая возможность, неужели ты думаешь, что они ей не воспользуются? Не слишком ли рискованно отметать такой вариант? – Она тяжело вздыхает и опускает голову. – Тебе придется учесть возможность нападения на Америку. Другого выбора нет.
Сценарий почти невероятный… Почти. А раз так, мое дело надеяться на лучшее и готовиться к худшему. К тому же нельзя забывать – никому в мире еще не удалось до конца раскусить президента Чернокова. Он идет к своей цели неторопливо, однако это вовсе не значит, что он не воспользуется возможностью срезать часть пути.
Канцлер Рихтер смотрит на часы.
– Где же последняя делегация?
– У них есть еще кое-какие дела, – говорю я.
В комнату входит Алекс Тримбл.
– Господин президент, русские прибыли.
Глава 62
Перед домиком останавливается вереница черных внедорожников. Из первого выходят сотрудники российской службы безопасности и представляются коллегам из Секретной службы.
Я тоже стою там, готовый к встрече; одна мысль в голове затмевает все прочие: «Так начинаются войны».
Вместе с лидерами Израиля и Германии я пригласил на наш мини-саммит президента Чернокова. Версии о причастности России тогда не было – да и сейчас я в нее до конца не верю, – но на эту страну работают лучшие кибертеррористы мира, и если они непричастны, то их помощь окажется бесценна. Кроме того, последствий им следует бояться не меньше нашего. Если такой атаке подвержены США, то и остальные страны мира – тоже. Россия не исключение.
А если Россия и вправду стоит за всем этим, тогда причин приехать еще больше. Сунь-цзы не зря говорил: «Держи друзей близко к себе, а врагов – еще ближе».
Так что приглашение – заодно и проверка. Если Россия причастна к «Темным векам», едва ли Черноков прилетит сам и будет вместе со мной наблюдать, как происходит катастрофа. Нет, он отправит вместо себя кого-нибудь, чисто для проформы.
Российские спецагенты открывают заднюю дверь второго внедорожника. Оттуда выходит чиновник: премьер-министр РФ Иван Волков. Правая рука и доверенное лицо Чернокова. В прошлом – полковник Советской армии. Некоторым он известен как «Крымский мясник». Командир, которого подозревают в многочисленных военных преступлениях сначала в Чечне, затем в Крыму и наконец в Украине: от насилия и расправ над мирными жителями до бесчеловечных пыток военнопленных и даже применения химического оружия.
Невысокий, крепкого сложения, будто стопка кирпичей. Волосы подстрижены так коротко, что на голове виден лишь черный бобрик, как у индейца-мохока. Ему под шестьдесят, однако весьма подтянут. Хотя на ринг больше не выходит, по некоторым данным, каждый день посещает тренажерный зал. Покатый лоб изрезан острыми морщинами, приплюснутый нос не раз ломали.
– Господин премьер-министр, добрый день, – говорю я и протягиваю руку.
– Добрый день, господин президент.
Волков сжимает мою ладонь железной хваткой. Его лицо непроницаемо, темные глаза смотрят прямо. На нем черный костюм и галстук – сверху синий, снизу красный. Не хватает только белого, чтобы получился триколор.
– Признаться, я расстроен, что президент Черноков не прилетел лично.
На самом деле, «расстроен» – не то слово.
– Поверьте, он расстроен не меньше. Увы, болезнь. Ничего серьезного, однако путешествовать врачи не разрешают. Уверяю вас, я наделен всеми полномочиями от его имени. Также мой президент просил передать, что не только расстроен, но и обеспокоен. Глубоко обеспокоен вашими провокационными действиями.
Я молча указываю в сторону заднего двора. Он кивает, и мы направляемся туда.
– В палатку? Хорошо. Подходящее место для такого разговора.
У палатки нет двери или молнии, только тяжелые перекрывающиеся полотнища спереди. Раздвинув их, я прохожу внутрь, Волков за мной.
Сюда не проникает наружный свет, поэтому освещение искусственное: керосинки по углам. В центре – деревянный столик и стулья, как для пикника, но я к ним не иду. В присутствии человека, подозреваемого в безжалостном истреблении гражданских лиц и представляющего государство, которое, возможно, угрожает моей стране, я предпочитаю стоять.
– Президент Черноков считает провокацией ваши недавние учения, – заявляет Волков.
Слова он растягивает с жутким акцентом, особенно выделяя «провокацией».
– Обычные тренировочные полеты.
Мимолетная кривая усмешка.
– Тренировочные полеты, – с неприязнью повторяет Волков. – Прямо как в две тысячи четырнадцатом.
В 2014 году, когда начался конфликт в Украине, США направили в Европу два стелс-бомбардировщика В-2 для «тренировочных полетов». Посыл был вполне прозрачен.
– Прямо как тогда, – подтверждаю.
– Только куда масштабнее, – уточняет он. – Авианосцы и подлодки с ядерными боеголовками передислоцировались в Северное море. Стелс-авиация совершает полеты над Германией. И в довершение всего – ваши совместные учения в Латвии и Польше.
Две бывшие страны соцлагеря, ныне члены НАТО. Латвия имеет общую границу с Россией, да и Польша неподалеку, к юго-западу от дружественной РФ Белоруссии.
– И учебный ядерный удар, – добавляет Волков.
– Россия недавно проделала то же самое, – замечаю я.
– Не в ста километрах от ваших границ.
Он стискивает зубы, от чего лицо становится еще квадратнее. В голосе звучит вызов, к которому примешивается страх. Неподдельный страх. Никто из нас не хочет войны, потому что в ней нельзя победить. Вопрос, как водится, в том, где проходит граница нашего терпения. Вот почему надо быть аккуратным, когда проводишь черту. Если кто-нибудь ее пересечет, а мы ничего не сделаем, то нас перестанут бояться. При этом любые активные действия означают войну – а ее не хочет никто.
– Господин премьер-министр, вы знаете, зачем я пригласил вас. Вирус.
Он поднимает брови, как бы удивляясь резкому переходу. Уловка.
– Вирус мы обнаружили около двух недель назад, – говорю я. – И сразу поняли, что его цель – сделать нас уязвимыми перед нападением. Лишившись военной мощи, мы не сможем противостоять врагу. Поэтому, господин премьер-министр, мы немедленно сделали две вещи. Во-первых, воссоздали континентальные системы внутри страны – по сути, с нуля. Можете сказать, что мы заново изобрели велосипед, – не важно. Мы создали новые рабочие системы, никоим образом не связанные с устройствами, которые могли быть заражены вирусом. Все новое: и серверы, и компьютеры, и все остальное.
Начали мы с самого основного – стратегических оборонных систем и ядерной инфраструктуры. Мы приложили все усилия, чтобы они никак не были связаны с вирусом. Потом перешли к другим вещам. С радостью сообщаю, господин премьер-министр, что задача выполнена успешно. Две недели мы трудились не покладая рук. Полностью перестроили военную инфраструктуру в континентальной части Соединенных Штатов. В конце концов, именно мы когда-то создали эту систему, так что повторить ее было не так сложно, как могло бы показаться.
Волков слушает меня без эмоций. Не верит мне, впрочем, как и я ему. По понятным причинам, воссоздание военной инфраструктуры производилось в режиме строжайшей секретности, мы нигде это не афишировали. Так что он вполне может подумать, что я блефую. Проверить мои слова нельзя.
Что ж, тогда я расскажу ему о том, что проверить можно.
– Во-вторых, одновременно с этим мы сделали все, чтобы обособить внешнюю военную инфраструктуру. Точно так же, с нуля. Если коротко, то все компьютерные системы в европейском арсенале, которые имели доступ к нашей внутренней инфраструктуре, заменены новыми системами. Мы сделали их независимыми, дабы гарантировать, что в случае, если вдруг все системы в США перестанут работать, а компьютеры сгорят…
Волков моргает и на мгновение отворачивается, как будто ему что-то попало в глаз. Впрочем, тут же снова поворачивается ко мне.
– …Чтобы гарантировать, господин премьер-министр, что даже если кто-то на корню уничтожит нашу внутреннюю военную систему, мы все равно нанесем удар, используя европейские ресурсы. Иными словами, мы готовы вести военные действия против государства, которое стоит за вирусом или которому пришла в голову бредовая идея воспользоваться сложившимся положением и, допустим, напасть на США. В общем, европейские учения были необходимы, чтобы проверить работоспособность систем, – заключаю я. – Кстати, хорошая новость: все прошло успешно. Хотя вы, скорее всего, в курсе.
Кровь слегка приливает к его лицу. Разумеется, он в курсе. Русские наверняка внимательно наблюдали за ходом учений. Хотя Волков ни за что мне в этом не признается.
Увы, на деле все не так радужно, как на словах. За две недели многого не сделаешь. Лишь высшему командованию известно, насколько неполноценны новые системы по сравнению с существующими. Впрочем, меня уверили, что все будет работать. Приказы дойдут до адресатов. Ракеты взлетят и попадут в цель.
– На данный момент мы совершенно убеждены, что если вирус уничтожит нашу внутреннюю операционную сеть, мы все равно сможем полноценно вести боевые действия любого рода с использованием как ядерного оружия, так и обычных вооружений, а также авиации, посредством баз НАТО в Европе. Какая бы страна ни стояла за вирусом или ни воспользовалась бы ситуацией, чтобы нанести удар по США или нашим союзникам, мы сохраняем за собой право ответить в полную силу. Я не имею в виду конкретно Россию – просто так выходит, что почти все наши союзники у вас под боком. Вот именно, – повторяю я чуть более веско, – под боком.
Брови Волкова едва заметно сходятся. Как и говорила Нойя, расширение НАТО вплотную к границам России воспринимается Кремлем весьма враждебно.
– Однако если Россия, как уверяет президент Черноков, непричастна к вирусу и не воспользуется ситуацией, то бояться ей нечего. – Я отсекаю рукой. – Нечего.
Волков кивает, его лицо слегка расслабляется.
– То же самое я говорю всем, кого мы подозреваем. Поверьте, мы вычислим виновных. А если вирус сработает, то будем считать это объявлением войны.
Волков сглатывает, понимая всю серьезность моего заявления.
– Мы никогда не нанесем удар первыми, господин премьер-министр, могу поклясться. Но если ударят по нам, то мы ответим. – Я кладу руку ему на плечо. – Так и передайте президенту Чернокову. А также мои пожелания скорейшего выздоровления.
И, наклонившись пониже, добавляю:
– А пока поглядим, поможете ли вы нам остановить вирус.
Глава 63
Мы с Нойей Барам стоим у пристани и смотрим на озеро. Высоко в небе висит полуденное солнце, его лучи играют бликами на воде. Идиллический пейзаж резко контрастирует с чувством неминуемого конца, прочно обосновавшимся у меня внутри. Никогда еще со времен противостояния Кеннеди и Хрущева из-за ракет на Кубе моя страна не была так близка к тому, чтобы развязать мировую войну.
Жребий брошен. Я провел красную черту. Теперь русские знают, что наша военная структура в рабочем состоянии, и вирус ей не угрожает. А если они действительно причастны и вирус сработает, то США сочтут это за первый удар и отреагируют соответственно.
Поодаль от нас стоит сотрудник Секретной службы, вместе с ним по одному представителю от немецкой и израильской охраны, а ярдах в пятидесяти от берега – еще трое агентов в сером катере; двое из них лениво держат удочки. Для вида, конечно: рыбу они тут не ловят. Все трое – опытные оперативники; по моему настоянию, без маленьких детей. Их катер – бронированный «Чарли», вроде тех, что используют Министерство внутренней безопасности и береговая охрана. Конкретно этот списали недавно из Гуантанамо. Парни из Секретной службы прибрали его к рукам и переделали под обычную лодку: даже не скажешь, что корпус у нее бронированный. Пулеметы, установленные по обоим бортам, а также в носовой части, накрыты брезентом.
Катер патрулирует небольшой залив, который является частью водохранилища и через узкую протоку связан с озером.
Я оглядываюсь на домик и стоящую на лужайке палатку.
– Волков уже столько раз ходил туда-сюда, будто зарабатывает значок за усердие. Все эти три часа премьер-министра регулярно вызывали к телефону на разговор с Москвой.
– Значит, он тебе поверил, – утверждает Нойя.
– В том, что мы способны на ответный удар, он даже не сомневается, – говорю я. – Учения наглядно это продемонстрировали. Верит ли он, что мы действительно нанесем удар? Вот в чем вопрос.
Моя рука сама собой тянется к бумажнику, в котором я держу коды от «красной кнопки».
Нойя разворачивается ко мне.
– Ты сам-то в это веришь?
Вопрос на миллион.
– А ты бы как поступила?
Она вздыхает:
– Представь, что вирус сработал. Экономический крах, паника, массовая истерия. И вдруг ты отдаешь приказ о нападении на Россию и ядерной бомбардировке Москвы.
– Они отвечают тем же.
– Именно. И значит, к экономическим и социальным проблемам добавляются последствия ядерной войны. Твоя страна выдержит?
Я упираю руки в колени: старая привычка, чтобы побороть волнение, – еще с тех пор, когда был питчером в бейсбольной команде.
– Есть и оборотная сторона, – продолжает Нойя. – Не пойти на встречные меры ты не можешь. Кто станет воспринимать Соединенные Штаты всерьез, если они не в состоянии покарать обидчика? Получается, ответный удар неизбежен.
Я подбираю в траве камень и швыряю в воду. Какая раньше была у меня подача! Вот ведь штука: не раздроби я плечо, когда выпал из «Блэк Хоука» в Ираке, со всем этим сейчас разбирался бы кто-то другой.
– США ответят. Мы не позволим врагам остаться безнаказанными.
– Под «ответом», полагаю, твои генералы понимают обычную войну?
Еще бы. Ядерная война сулит поражение обеим сторонам. К ракетам прибегают лишь в безвыходной ситуации, и то если противник запустил их первым. Именно поэтому никто до сих пор не развязывал такой войны. Доктрина взаимного гарантированного уничтожения не на пустом месте возникла.
– Значит, введешь в Россию войска? – продолжает задавать вопросы Нойя. – Даже при поддержке НАТО бойня будет долгой и кровавой.
– В конце концов мы победим. Вот только что сделает Черноков? У него не останется иного выхода, кроме как отдать приказ о запуске ракет. Если его прижать к стене, если ему будет грозить свержение… Собственная шкура заботит его куда больше, чем народ.
– Выходит, мы опять возвращаемся к ядерной катастрофе.
– Верно. Положим головы тысяч наших военных в России – и все равно получим ядерную войну.
Нойя молчит. А что тут скажешь?
– Ладно, понял. – Я вскидываю руки. – Ситуация патовая. Значит, единственный наш выход – остановить клятый вирус.
– Джонни, ты уже сделал все, что мог. После твоих слов Россия должна быть искренне заинтересована в том, чтобы помочь тебе.
Я массирую руками лицо, как будто хочу стереть напряжение.
– Надеюсь. – Указываю в сторону домика. – Волков так и не выходит из палатки, общается с начальством.
– А вдруг русские ни при чем? – напоминает Нойя. – Мы до сих пор не знаем наверняка. Как Китай отреагировал на ваши совместные учения с Японией?
Ту же операцию, что и в Европе, мы проделали у границ Китая: тренировочные полеты и симуляция ядерного удара.
– Пекин рвет и мечет, – говорю я. – Министр обороны высказал им все то же, что я – Волкову, почти слово в слово. Он сказал, что мы испытываем новую технологию, независимую от внутренних систем. Про вирус умолчал, но если Китай замешан, там и так все поймут.
– К ним наверняка примкнет Пхеньян.
О да, новый поток угроз от северокорейского диктатора не заставит себя ждать.
Нойя берет меня за руку.
– Если тебя это утешит, я на твоем месте поступила бы точно так же: укрепила бы обороноспособность страны, продемонстрировала всем военную мощь, предъявила ультиматум Волкову и собрала лучших специалистов на борьбу с вирусом.
– Ты даже не представляешь, как мне важна твоя поддержка.
Мы отходим от пристани и направляемся к домику.
– Тогда придерживайся плана и верь, что все получится.
Мы подходим к черной палатке. У входа топчется отряд русских. Внезапно все они вытягиваются по стойке «смирно» и, расступившись, пропускают премьер-министра Волкова. Тот поправляет галстук и кивает – мол, вольно.
– Если он сейчас уедет, – шепотом говорю я Нойе, – сомнений не останется.
– Он придумает отговорку. Скажет, что покидает саммит в знак протеста против учений у границ России.
Верно. Однако суть отговорки не имеет значения. Если после всего, что я рассказал об угрозе, русские уедут, станет ясно, что за всем стоят именно они.
При нашем приближении Волков оборачивается:
– Господин президент. Госпожа премьер-министр.
С Нойей они еще не здоровались; он с подчеркнутой официальностью протягивает ей руку. Затем переводит взгляд на меня. Я молчу. Его ход.
– Господин Черноков уверяет вас, что Россия всеми силами готова содействовать предотвращению катастрофы. – Волков указывает в сторону домика. – Ну что, пойдемте?
Глава 64
План Б.
Вот и всё. Последний заказ, последняя цель. Потом она уйдет, чтобы в богатстве и спокойствии растить не рожденную пока еще дочь. Девочку будут окружать любовь и забота, она узнает, что такое счастье. Война и насилие останутся лишь на страницах книг и в выпусках новостей.
Бах смотрит на часы. Еще чуть-чуть – и пора.
Озерная гладь мерно покачивает лодку, и снова подступает тошнота. Однако адреналин сильнее. Сейчас нет времени на недомогание.
Бах оглядывается на партнеров по команде. Как же нелепо они смотрятся в широких шляпах и с удочками в руках… После того как она убила двух их товарищей, они стали держать дистанцию. Ну и отлично. Так или иначе, их участие в миссии подошло к концу.
Теперь придется пересматривать взгляды на мужчин. Психологи утверждают, что в полноценной семье дети вырастают более здоровыми, счастливыми и уравновешенными. Наверное, все-таки придется выйти замуж… Невероятно! До сих пор ей не требовался мужчина.
А как же секс? Секс был для нее валютой. Мать расплачивалась им с сербскими солдатами, чтобы ее с двумя детьми не прогнали из дома после того, как убили мужа. Объясняли, мол, она христианка, а не мусульманка. На самом же деле причина в том, что она была красива и готова ради детей по ночам удовлетворять нужды военных. Точно так же сама Бах платила за ворованный хлеб с рисом, если не успевала сбежать от солдат. Секс помог ей сблизиться с Ранко, который и обучил ее стрельбе из винтовки на большие дистанции.
Наконец, сексом она заплатила за то, чтобы у нее был ребенок. Отцом стал Джеффри – весьма положительный человек, отвечающий строгому набору критериев. Умный: радиолог, окончил Йельский университет в Штатах. Музыкальный: играет на виолончели. Спортсмен: выступал за сборную факультета по регби. Красивый, хорошего телосложения. Среди ближайших родственников нет онкологии или психических расстройств. Родители живы, им под восемьдесят. Чтобы добиться максимальной потенции, она спала с ним не более трех раз в неделю. Их роман длился ровно до того момента, пока очередной тест на беременность не показал «положительно». Сразу после этого она незаметно покинула Мельбурн. Джеффри так и не узнал, как ее зовут.
– Пора, – говорит напарник, постукивая по циферблату.
Бах продевает руки в лямки кислородного баллона. Сверху – сумка, на плече – водонепроницаемый футляр с Анной Магдаленой.
Она надевает маску, прилаживает поплотнее к лицу, кивает остальным, глядя на каждого по отдельности. Интересно, когда все закончится, они и вправду отвезут ее в оговоренное место? Или попытаются убить, чтобы замести следы?
Последнее наиболее вероятно. Впрочем, проблемы лучше решать по мере их поступления.
Сев на борт лодки, Бах откидывается спиной вперед и падает в озеро.
Глава 65
Дэнни постоянно твердит, мол, Эрика Битти, директор ЦРУ, его пугает – и не потому, что всю жизнь посвятила разведке и шпионажу, а из-за внешнего вида: непроницаемое лицо, черные круги под сощуренными глазами. «Да-да, ей довелось немало пережить, и кто знает, какие там ужасы творили с ней гэдээровцы на допросах. Но, черт побери, когда я закрываю глаза, то все время представляю, как она у себя в подвале стоит над котлом с бурлящим зельем».
Зато Эрика на нашей стороне. К тому же из всех ныне живущих экспертов лучше нее в России не разбирается никто.
А еще нельзя забывать, что она входит в круг подозреваемых, которые могли слить «Темные века».
– Итак, Эрика, какие, на твой взгляд, его дальнейшие действия?
Она рассеянно кивает, обдумывая мой рассказ.
– Господин президент, такое не в духе Чернокова. Да, он беспринципен, но не безрассуден. Безусловно, заинтересован в том, чтобы нанести нашей стране как можно больше вреда, однако риск слишком велик. Если Россия действительно причастна и это вскроется, Черноков знает, что мы ответим в полную силу. На такое он не пойдет.
– И все-таки. Если он замешан в истории с вирусом и теперь понял, что наша военная мощь не пострадает, как он поступит?
– Никак. Рисковать не будет точно. И все же, господин президент, мне не верится в участие русских…
Вибрирует телефон: «К. Брок».
– Всё, Эрика, мне пора.
Я принимаю вызов.
– Сэр, у вас компьютер под рукой? – сразу спрашивает Кэролайн.
Через несколько мгновений у меня на экране две картинки: слева – Кэролайн Брок в Белом доме, а справа – видеозапись на паузе. Тони Уинтерс, ведущий «Встречи с прессой», как всегда с идеальной прической и безупречно завязанным галстуком, застыл на середине реплики: руки подняты, рот приоткрыт.
– Съемки завершились полчаса назад, – сообщает Кэролайн. – Отрывки будут крутить в анонсе этим утром. Интервью целиком выходит в эфир завтра.
Я киваю, и она запускает видео.
– …щают, что президент пропал, и даже помощники не знают, где он. Госпожа вице-президент, неужели наш президент и правда пропал?
Кэти кивает, как будто ждала вопроса. Лицо ее совершенно серьезно, хотя лучше б она улыбалась – мол, «что за глупый вопрос»…
– Тони, – она рубит воздух ладонью, – президент день и ночь трудится на благо граждан нашей страны, чтобы у нас создавались рабочие места, чтобы мы жили спокойно, чтобы облегчить налоговое бремя среднего класса.
– И все-таки где он?
– Тони…
– Вы можете сказать, где он?
Вежливая улыбка. Наконец-то.
– Тони, я не слежу за президентом Соединенных Штатов. Уверена, что он в окружении помощников и сотрудников Секретной службы.
– Из достоверных источников нам известно, что даже помощники не знают, куда делся президент.
Кэти разводит руки в стороны.
– Я не собираюсь обсуждать с вами всякие домыслы.
– Ходят слухи, что Джонатан Данкан покинул Вашингтон, чтобы подготовиться к даче показаний перед специальным комитетом палаты представителей. Также предполагают, что он в больнице в связи с обострением заболевания крови.
Вице-президент качает головой.
– Вот-вот, слушайте, – говорит Кэролайн. – Сейчас будет.
– Тони, – произносит Кэти. – Уверена, критики с наслаждением представляют себе картину, что у президента нервный срыв, что он забился под кровать или в панике сбежал из столицы. Но уверяю вас, это не так. Не важно, знаю ли я конкретное его местоположение на данный момент, однако мне совершенно точно известно, что все текущие дела правительства под его полным контролем. Больше по этому вопросу мне сказать нечего.
Я откидываюсь на спинку кресла.
– То есть, по ее словам, «критики» хотят представить, что у президента нервный срыв, что он забился под кровать или того хлеще, в панике сбежал. Она вообще понимает, что нагородила? Какой еще нервный срыв? Она что, совсем с ума спятила?..
– Из-за этого ты мне звонишь? – спрашиваю я.
– Эту реплику будут крутить целый день, ее услышат все. Она попадет в заголовки воскресных газет!
– Мне все равно.
– Ни в одном пресс-релизе не было и намека на нервный срыв или побег…
– Кэрри…
– Господин президент, это четко спланированный ход. Она не дура. Знала, что ей зададут подобный вопрос, и подготовилась…
– Кэрри! – обрываю ее я. – Спасибо, я и с первого раза понял. Да, она расчетливо нанесла мне удар в спину. Да, так она отмежевывается от меня. Но мне все равно. Повторить? Мне. Все. Равно!
– Нельзя пускать ситуацию на самотек. Проблему надо решать.
– Кэрри, проблема у нас только одна, ты не забыла? В любую минуту нас могут поставить на колени. До конца «Субботы в Америке», – я бросаю взгляд на часы: сейчас несколько минут третьего, – осталось всего десять часов. И в любое мгновение наша страна может погрузиться в полнейший хаос. Я очень ценю твой праведный гнев, но сейчас есть более важные дела. Ясно?
Кэролайн пристыженно опускает голову.
– Да, сэр. Прошу прощения. Я виновата, что выпустила ее из зала совещаний. Но что мне было делать? Не могу же я приказать Секретной службе держать ее силой.
Я выдыхаю, стараясь взять себя в руки.
– Это ее проступок, не твой.
Отбросим политику. Стоит ли за таким открытым демаршем какая-то цель? Все же Кэти входит в круг шестерых подозреваемых…
И если б вчера вечером меня убили, она уже была бы президентом…
– Кэрри, как только она появится, скажи ей, чтобы немедленно вернулась в бункер и сидела в зале оперативных совещаний. Я ей сразу же позвоню.
Глава 66
Бах седлает подводный скутер и берется за ручки, прямо как ребенок, который учится плавать, цепляясь за доску. Только на доски не вешают спаренные реактивные движки.
Она нажимает зеленую кнопку на левой ручке и направляет аппарат вниз, под воду. Опустившись на десять метров, выравнивает. Нажатием кнопки снова запускает движки и разгоняется до десяти километров в час. Путь неблизкий – пересечь все озеро с востока на запад.
– К северу от тебя лодка, – сообщает голос в наушнике. – Сворачивай на юг… Влево. Забирай влево.
Теперь и она видит силуэт на поверхности. Партнеры заметили его раньше, потому что у них есть GPS-локаторы и радар.
Бах отклоняется влево, пробираясь сквозь мутную зеленоватую воду, полную рыбы и водорослей. GPS-локатор на панели показывает пункт назначения зеленой мигающей точкой, а ниже идет отсчет расстояния в метрах.
1800…
1500…
– Лыжник справа. Остановись. Стой.
Она видит над собой и справа катер, который молотит воду лопастями, а за ним – пенный след, оставленный водными лыжами. Однако не останавливается. Слишком глубоко, ее не заметят. Поэтому она поддает мощности и проносится мимо, под катером.
Обязательно надо будет прикупить себе такую игрушку.
1100…
Бах притормаживает. Озеро достигает пятидесяти метров в глубину, но ближе к берегу дно резко поднимается. Не хватало еще врезаться в него на полном ходу.
– Медленнее. Стой. Замри. Держись глубже. Охрана. Охрана.
В девятистах метрах от берега она резко останавливается и замирает, едва не выпустив скутер из рук, затем погружается глубже. Видимо, где-то на берегу в чаще леса охрана – оперативник из США, а может, из Германии или Израиля.
Впрочем, едва ли там много народа. Чтобы патрулировать больше тысячи акров густого непролазного леса, нужны несколько сотен человек, а подразделения охраны, как правило, небольшие.
Накануне вечером, перед приездом президента, агенты, без сомнения, обшарили территорию до последнего клочка. Однако теперь патрулировать лес некому. Почти вся охрана наверняка сосредоточена вокруг домика, плюс несколько человек на пристани и на заднем дворе, на опушке.
Наконец голос сообщает:
– Чисто.
На всякий случай Бах выжидает еще минуту и только потом плывет дальше. В трехстах метрах от берега она полностью отключает двигатель и дает игрушке всплыть на поверхность. Течение относит ее к берегу, как брошенную доску для серфинга. Сама Бах, насколько позволяют баллон, винтовка и сумка на спине, держится под водой. В конце концов ее выносит на небольшой участок песка.
Она снимает маску и вдыхает ночной воздух. Оглядывается: никого. Берег делает изгиб, так что с пристани ее не видно. Секретная служба даже не заподозрит, что здесь кто-то есть.
Бах выбирается на сушу и находит место, куда можно спрятать скутер и водолазное снаряжение. Быстро проделав это, она скидывает гидрокостюм и переодевается в сухой боевой комбинезон. Отжимает волосы полотенцем, насухо вытирает лицо и шею, после чего наносит камуфляжный грим.
Достает винтовку из футляра и закидывает на плечо. Проверяет пистолет.
Все, можно начинать. Работу она выполнит в одиночку. Как всегда.
Глава 67
Лес – отличное укрытие. Густой полог листвы почти не пропускает света, но видимость плохая не только поэтому: из-за темноты редкие лучи солнца слепят глаза и дезориентируют.
Бах двигается перебежками, скрываясь в складках местности, будто снова оказалась на склонах горы Требевич, сразу после того как убила Ранко – рыжеволосого сербского боевика, который то ли из жалости, то ли за секс, то ли по обеим причинам сразу учил ее обращаться с винтовкой.
– Ну вот, опять ты руками водишь! – ворчит Ранко.
Они тренируются в разбомбленном ночном клубе, приспособленном под укрытие для снайперов.
– Ничего не понимаю, девочка. Вчера ты сбивала бутылку пива за сотню метров, а сегодня тебя будто подменили… Дай сюда, показываю еще раз.
Он берет у нее из рук винтовку, садится на крыльцо.
– Смотри: держать надо крепко, вот так.
Это его последние слова; в следующее мгновение Бах вгоняет ему в шею кухонный нож.
Забирает винтовку, с которой и в самом деле умело обращается. Открывает окно клуба, выходящее на улицы Сараево, и выцеливает товарищей Ранко – патрульных, которые забили насмерть ее отца и вырезали у него на груди крест всего лишь за то, что он был мусульманином. Быстро один за другим раздаются пять хлопков. Последнего пришлось пристрелить в движении, потому что он бросил оружие и побежал к лесу.
Целую неделю Бах скрывалась в горах, без еды, питья и теплой одежды, боясь подолгу задерживаться в одном месте. Ее искали: слух о девчонке, которая в одиночку убила шестерых солдат, распространился быстро…
Она двигается осторожно. Сначала ставит ступню, потом переносит на нее вес. Краем глаза улавливает справа какое-то движение. Сердце на миг замирает, рука тянется к пистолету. Нет, всего лишь зверушка: то ли кролик, то ли белка, она не разглядела. Бах останавливается, ожидая, пока сердце перестанет колотиться.
– Два километра точно на север, – звучит в наушнике.
Она продолжает тихо продвигаться вперед. Инстинкт требует как можно быстрее добраться до позиции, но дисциплина важнее. Бах не знает этот лес. Обычно перед заданием она изучает местность, но сейчас такой возможности не было. Земля бугристая, вокруг темно, густой кустарник скрывает ветки и корни, которые так и норовят попасть под ноги.
Шаг, перенести вес, замереть, прислушаться. Шаг, перенести вес, замереть, прислушаться. Шаг, пере…
Опять шевеление.
Впереди, за деревом.
В поле зрения возникает зверь размером с крупного пса, с густой бледно-серой шерстью. Уши торчком, вытянутая морда ходит из стороны в сторону, черные глаза размером с большие бусины уставились на нее.
Волки здесь не водятся. Значит, скорее всего, койот.
И этот койот стоит у нее на пути.
Неподалеку высовывает голову еще один зверь почти такого же размера. Слева выходит третий, чуть меньше ростом и темнее. Он тоже не сводит глаз с Бах, изо рта у него капает что-то красновато-вязкое. Справа – четвертый. Они становятся полукругом, словно в оборонительном построении.
Или атакующем.
Скорее, последнее.
Четыре пары блестящих глаз глядят в упор на Бах.
Она делает шаг вперед и слышит утробный рык; первый зверь раздувает ноздри и показывает зазубренные клыки. Остальные, подбодренные поведением вожака, тоже начинают скалиться и рычать.
Точно ли это койоты? Они же вроде как боятся людей.
Значит, дело в еде. Видимо, где-то их ждет пожива – что-то большое и вкусное, например, туша оленя, а Бах им мешает. Они боятся, что она отберет у них ужин.
Если только они не считают ужином ее.
Сворачивать нельзя. Менять маршрут слишком опасно, да и требует времени. Так что кому-то придется уступить, и уж точно не ей.
Не шевелясь, Бах вынимает из кобуры пистолет – «ЗИГ-Зауэр» с длинным глушителем. Вожак опускает голову и скрежещет зубами; рык становится громче.
Она наводит пистолет между глаз зверя, затем решает перевести прицел на ухо. Нажимает на спусковой крючок; пистолет издает тихий цыкающий звук.
Зверь взвизгивает и, развернувшись, стремглав устремляется прочь, хотя ему разве что поцарапало ухо. Остальные тоже скрываются из виду.
Напади они все вместе, да еще с разных сторон, ей несдобровать. Пришлось бы избавиться от всех, а значит, тратить патроны и шуметь.
Легче сразу же убрать вожака.
Пожалуй, единственный полезный урок из истории: большинство людей, как и всякие животные, вне зависимости от уровня развития, хотят быть ведомыми. Стоит избавиться от предводителя, и остальные в панике разбегаются.
Глава 68
Наш мини-саммит продолжается в самой большой комнате лесного домика, которую я привык называть гостиной.
– Лучше, если предложение будет исходить от вас, – обращаюсь я к канцлеру Рихтеру. – Остальные лидеры стран Евросоюза прислушиваются к вашему мнению.
– Хорошо, допустим.
Рихтер ставит чашку кофе на блюдце и оглядывается в поисках места, куда ее деть, тем самым выигрывая время на раздумья. Среди европейских лидеров он пробыл на руководящем посту дольше всех; я не преувеличил бы, сказав, что он еще и самый влиятельный из них. Тем не менее потешить самолюбие лишним никогда не бывает.
Понятное дело, если вирус сработает и придется объявлять войну России или другой державе, я, конечно же, обращусь за помощью к лидерам Франции, Великобритании, Испании, Италии и других членов НАТО. Однако, когда дело касается Статьи 5, лучше, если предложение будет исходить не от США. А еще лучше, если, как в 2001 году, после теракта одиннадцатого сентября, это будет единодушное решение всех стран-участниц. И совсем хорошо, если все будет выглядеть как самостоятельная инициатива, а не как мольба поверженной сверхдержавы.
С ответом канцлер не торопится, что вполне ожидаемо. И все равно я не припомню, чтобы Юргену Рихтеру приходилось подбирать слова.
В углу гостиной на экране телевизора фоново прокручивается нескончаемая череда плохих новостей. Авария на водоочистных сооружениях в Лос-Анджелесе – предположительно теракт. Северная Корея заявляет, что проведет очередные испытания баллистических ракет в ответ на наши учения в Японии. В Гондурасе отставка половины кабинета министров вылилась в массовые народные волнения. Вскрылись новые подробности заговора с целью убийства короля Саудовской Аравии. Но главная новость, конечно же, – грядущее слушание в специальном комитете Конгресса. По милости моего вице-президента, журналисты теперь гадают, случился ли со мной «нервный срыв» или же я «в панике бежал из столицы».
Звонок «Лиз ФБР» прерывает затянувшееся неловкое молчание.
– Прошу прощения, – говорю я и выхожу на кухню.
Смотрю на задний двор, черную палатку, бесконечную гряду деревьев за ней и принимаю вызов.
– Да, Лиз, слушаю.
– Нашим экспертам удалось опознать тела нападавших, устраненных Секретной службой на мосту.
– И?..
– Это члены группировки под названием «Ратники», то есть «воины». Наемники. Весьма разношерстная организация, принимающая заказы по всему миру. Известно, что их нанимали колумбийские наркокартели. Какое-то время они поддерживали повстанцев в Судане, пока правительство их не перекупило. Также они воевали на стороне правительства Туниса против боевиков ИГИЛ.
– Так мы и предполагали. Отщепенцы, которых невозможно отследить.
– Да, но «Ратники» работают не бесплатно. Они солдаты, а не фанатики. Значит, их кто-то нанял. И сами понимаете, господин президент, какую сумму они могли запросить за нападение на вас.
– Отлично; значит, вы собираетесь вычислить канал оплаты.
– Попробуем, сэр. Другой зацепки у нас нет.
– Тогда работайте.
За моей спиной открывается дверь в подвал.
На кухню выходят двое американцев, наши технические специалисты – Девин Уиттмер и Кейси Альварес, – окутанные клубами сигаретного дыма. Я не замечал за ними такой привычки, так что, возможно, «накурили» их европейские коллеги.
Девин побледнел. Рубашка выбилась из-за пояса, рукава закатаны. На лице следы усталости.
При этом он улыбается.
Хвостик Кейси почти рассыпался. Она снимает очки и протирает глаза, однако уголки губ у нее тоже направлены вверх, что обнадеживает.
Я чувствую, как в груди затеплилась надежда.
– Господин президент, мы его вычислили, – сообщает Девин. – Вирус найден.
Глава 69
Шаг, перенести вес, застыть, прислушаться.
Шаг, перенести вес, застыть, прислушаться.
Такая тактика выручала ее, когда она рыскала в поисках пищи на рынках в Сараево. Выручала, когда она скрывалась в горах от сербских солдат, которые разыскивали девочку-мусульманку, убившую шестерых их товарищей.
Выручила и неделю спустя, когда она наконец набралась смелости спуститься с гор и пробраться к дому.
Дом сожгли дотла. От двухэтажного здания осталась лишь груда обломков и куча золы; рядом к дереву привязана мать, раздетая донага и с перерезанным горлом.
Два километра до цели. Бегом она преодолела бы их за двенадцать минут, даже в полной выкладке. Шагом – за двадцать. А такими темпами, крадучись, поход занимает сорок минут.
Звери перед ней разбегаются. Даже олени, завидев ее, сначала замирают, потом прыжками устремляются прочь. Койоты – или кто там был – больше не попадаются. Наверное, поняли, что с вооруженной женщиной лучше не связываться.
Бах практически не сбилась с маршрута, двигаясь точно на север вдоль береговой линии озера. По крайней мере, наткнуться на патруль с той стороны невозможно.
Она находит дерево – на вид самое толстое из всех, что встречались в лесу. Футов шестьдесят в высоту, два в диаметре, сказали ей. То есть в пересчете на привычную систему – около восемнадцати метров высотой и шестьдесят сантиметров толщиной.
Здесь будет ее позиция. Отсюда она его убьет.
Наверху – густая крона и крепкие ветви, но ближе к земле зацепиться не за что. Однако нести с собой полный комплект альпинистского снаряжения – стропы, кошки и прочее – было бы чересчур.
Бах скидывает рюкзак и достает оттуда моток веревки с петлей. Размахнувшись, забрасывает на ближайшую ветку – порядка четырех метров над землей. Получается с третьей попытки. Затем подтягивает петлю к себе. Схватив ее, продевает в петлю свободный конец веревки и медленно, чтобы ни за что не зацепить, затягивает узел.
Снова накидывает на плечи рюкзак, затем винтовку и хватается за веревку. Подниматься нужно быстро: неизвестно, выдержит ли ветка такую нагрузку.
Бах делает глубокий вдох. Тошнота немного притупилась, зато теперь пришла усталость. Руки плохо слушаются и дрожат. Сейчас бы поспать или хотя бы прилечь, вытянуть ноги и закрыть глаза…
Возможно, организаторы были правы, когда предлагали ей подмогу. Планировалось забросить в лес еще десяток бойцов. Однако риск слишком велик. Неизвестно, насколько тщательно патрулируется округа. Даже в одиночку непросто пробраться сюда незаметно, а будь их человек двенадцать – вероятность попасться возросла бы на порядок. Одна ошибка – кто-то споткнулся или громко выругался, – и все, операция сорвана.
Бах еще раз осматривается. Никого. Ни звука.
Она подтягивается на веревке, обхватывает ее ногами и начинает потихоньку, переставляя руки, карабкаться вверх.
Только добралась до ветки, как вдруг – шум.
Там, вдалеке. Не зверьки, шуршащие по кустам. Не рычание и злобный лай хищников.
Люди. Идут в ее направлении.
Сначала до нее доносится смех, затем оживленная беседа, но расстояние скрадывает слова.
Спрыгнуть и достать пистолет?.. Веревку уже не снимешь, так и будет болтаться.
Голоса звучат ближе. Снова смех.
Бах убирает ноги с веревки и упирается ими в ствол, чтобы не раскачиваться. Ветка едва слышно скрипнула. Если так замереть, есть шанс, что ее не заметят. Движение привлекает внимание куда сильнее, чем цвет или звук. Однако если ветка все же сломается, такой шум ни с чем не спутаешь.
Бах с трудом держится неподвижно. Мышцы дрожат, пот заливает глаза.
Наконец, в просвете между деревьями появляются двое охранников, вооруженных самозарядными карабинами. Теперь их голоса слышны четче.
Правой рукой Бах отпускает веревку и тянется к пистолету.
Долго она так не провисит. Не выдержит либо ветка, либо рука. Бах достает оружие.
Люди подходят ближе. Они идут не прямо на нее, просто мимо, но все равно рядом. Если она видит их, то они наверняка тоже могут увидеть ее.
Стараясь не делать лишних движений, Бах прижимает руку с пистолетом к боку. Нужно убрать сразу обоих, не дать им возможности произвести ни единого выстрела или дотянуться до раций.
А потом быстро решать, как быть дальше.
Глава 70
Я смотрю на часы: почти три часа ночи. Катастрофа может разразиться в любую минуту в ближайшие девять часов.
Так, сам вирус мы нашли.
– Поздравляю! – говорю я Девину и Кейси. – Это же грандиозно!
– Вот именно, сэр, грандиозно. – Кейси поправляет очки. – Спасибо Стасу, без него ничего не получилось бы. Две недели бились, все перепробовали. Даже перерыли вручную реестр, написали специальный…
– Но сейчас вы знаете, где вирус.
– Да, – она кивает. – Это был шаг первый.
– А шаг второй?
– Шаг второй – обезвредить. Дело в том, что нельзя просто нажать на кнопку «удалить», и все пройдет. Любая ошибка – и вирус сдетонирует, как бомба в фильмах.
– Хорошо, понял. Значит…
– Теперь мы пытаемся создать копию вируса на других компьютерах, – берет слово Девин.
– А Стас разве не может?
– Не забывайте, сэр, Стас – обычный хакер. Код писала Нина. Как ни странно, наиболее эффективная помощь приходит от русских.
Я быстро оглядываюсь по сторонам и спрашиваю шепотом:
– Они вправду помогают вам или только делают вид? Может, пытаются пустить нас по ложному пути?
– Мы не теряем бдительности, – заверяет меня Кейси. – Однако не похоже, чтобы они пытались нас запутать; скорее наоборот. Похоже, у них действительно есть приказ оказывать нам всестороннее содействие.
Хорошо, если так. Тем не менее до конца я бы им не доверял.
– Впрочем, этот код даже им не по зубам, – продолжает Кейси. – Вирус, который, как утверждает Стас, Нина написала три года назад, куда более продвинутый, чем все, с чем мне приходилось сталкиваться. Это нечто гениальное.
– Ладно, уговорили; присвоим ей звание величайшего кибертеррориста в истории. Посмертно. Если переживем этот день… Давайте к делу. Вы собираетесь воссоздать вирус, чтобы придумать, как его обезвредить. Что-то вроде тренажера, так?
– Так, сэр.
– У вас есть все необходимое?
– Думаю, сэр, местной техники нам вполне хватит. Не забывайте, у нас еще целая команда в Пентагоне, а там еще несколько тысяч машин.
Специально для техгруппы я приказал доставить сюда сотню компьютеров. Еще пятьсот находятся в аэропорту, милях в трех отсюда, под охраной морпехов.
– А что с водой, кофе, едой? Всё в порядке?
Мне совсем не нужно, чтобы спецы свалились с ног от голода. Интеллектуальной нагрузки им и так через край.
– Может, сигарет? – предлагаю я, отмахиваясь от зловонного дыма.
– Нет, мы не курим. Это русские с немцами устроили газовую камеру.
– Дышать вообще невозможно, – скривился Девин. – Слава богу, уговорили их курить в прачечной. Там хотя бы можно окно открыть.
– Можно открыть… там есть окно?
– Ну да, в прачечной…
– Секретная служба закрыла все окна, – перебиваю я и тут же понимаю, что, конечно же, при желании их всегда можно открыть изнутри.
Я бегом спускаюсь в подвал, Девин с Кейси за мной.
– Господин президент? – окликает меня Алекс и устремляется следом.
Преодолев лестницу, забегаю в технический штаб. Сквозь звон в ушах эхом доносятся предостережения моего лечащего врача.
Помещение заставлено столами, на каждом по паре ноутбуков. Десятки нераспакованных коробок стоят у стены. Рядом – большая доска для маркеров. Если не считать камеры наблюдения в углу, – обычный школьный класс информатики. Шесть человек: по двое спецов из России, Германии и Израиля – обмениваются репликами сквозь стук клавиш.
А Стаса нет.
– Алекс, посмотри в прачечной, – приказываю я, не оборачиваясь.
– Почему здесь окно открыто? – доносится из коридора его голос.
Всего за минуту Алекс прочесывает весь подвал, в том числе и комнату связи. Наконец он возвращается.
– Господин президент, его нигде нет. Стас сбежал.
Глава 71
Оба патрульных – темноволосые, коротко стриженные, широкоплечие мордовороты. Переговариваются по-немецки, должно быть, о чем-то смешном. Стоит только любому из них повернуть голову влево, и обоим будет не до смеха.
Бах висит на одной руке, уцепившись за веревку, и чувствует, как кончаются силы. Она смаргивает пот, застилающий глаза, руку сводит судорогой. Ветка под тяжестью начинает ощутимо гнуться и скрипеть.
Да, одежда и рюкзак на ней из камуфляжной ткани, лицо и шея вымазаны зеленой краской, чтобы сливаться с листвой, однако если ветка сломается, то никакая маскировка не поможет.
Стрелять? Тогда нужно кончать все быстро, двумя выстрелами. А что потом? Да, можно украсть рации, но остальные охранники быстро сообразят, что их коллеги куда-то делись. Начнут прочесывать лес, и тогда пиши пропало, операцию придется отменить.
Отменить? В послужном списке Бах не было ни единой отмены или провала. Наниматели наверняка попытаются отомстить. Не то чтобы ее это пугало. Дважды после успешно выполненного задания заказчики пытались ее убрать, чтобы подчистить концы; однако вот она, живая. В отличие от тех, кого отправляли за ее головой.
Куда важнее, что будет с Далилой: так она решила назвать дочь – в честь матери. Далила не должна расти с таким грузом. Она никогда не узнает, чем занималась мать. Она не будет жить в страхе. С ней не случится такого ужаса, который проникает под кожу, влияя на все, что происходит с тобой в дальнейшем.
Агенты на какое-то время скрылись из вида. Сейчас они обойдут дерево, и Бах будет как на ладони, в каких-то десяти шагах от них. Стоит кому-то посмотреть налево, и ее тотчас заметят.
А вот и они, теперь с другой стороны дерева.
Останавливаются. У того, что ближе, бородавка на щеке и сморщенное ухо – видно, отбитое в рукопашных схватках. Он попивает из бутылки, под щетиной ходит кадык. Его напарник – чуть пониже ростом – стоит в тени и водит фонариком по деревьям и земле.
«Только не смотрите влево».
Но они, конечно, посмотрят. Времени нет. И сил тоже.
Ветка издает низкий стон.
Первый опускает бутылку, затем поворачивает голову в ее сторону…
Бах уже навела на него свой «ЗИГ-Зауэр», мушка ровно между глаз…
Обе рации одновременно квакают, из них доносится что-то по-немецки. Хотя слов не разобрать, по тону понятно: что-то стряслось.
Агенты бросают в приемник несколько коротких слов, затем разворачиваются и сломя голову бегут обратно к домику.
Что же там произошло? «Не знаю, да и не хочу знать».
Время и силы на исходе. Бах закусывает пистолет за глушитель, чтобы освободить правую руку, и, подтянувшись, хватается за самую толстую часть ветки. Потом левой, едва не рухнув на землю. С хриплым стоном (чересчур громким, но ей все равно) собирает в кулак все оставшиеся силы и подтягивается, оцарапав лицо о сучок. Оттолкнувшись от ствола, закидывает левую ногу и седлает ветку.
Не самый грациозный трюк в ее исполнении, зато она надежно сидит, даже рюкзак с винтовкой умудрилась не потерять. Выдохнув, Бах утирает со лба липкий пот. Чертова камуфляжная краска… Всё, минута на передышку. Она считает вслух до шестидесяти, убирает пистолет в кобуру, не обращая внимания на ободранную руку, и успокаивает дыхание.
Развязав узел, скручивает веревку и накидывает себе на шею, потому что в рюкзак пока не залезть.
Не будет же она и дальше сидеть на этой ветке, пусть даже на самой толстой части возле ствола. Прижимаясь спиной к стволу, Бах хватается за сук повыше и начинает карабкаться. Когда она заберется на самый верх, то найдет удобную и безопасную позицию, откуда можно будет незаметно выполнить работу.
Глава 72
– «Ковбой» пропал. Повторяю, «Ковбой» пропал. Прочешите лес. Группе «Альфа» оставаться в доме, – командует Алекс Тримбл и отключает рацию. – Простите, господин президент, мой недосмотр.
На самом деле это я придумал ограничить контингент охраны, чтобы сохранить встречу в тайне. Вынужденная мера. Кроме того, главной задачей было никого не пускать. Мы даже не предполагали, что кто-то может, наоборот, уйти.
– Разыщите его, Алекс.
Мы идем к лестнице. Девин с Кейси стоят понуро, будто тоже виноваты. Что-то мямлят, пытаясь подобрать слова извинения.
– Работайте, – велю я им. – Придумайте, как избавиться от вируса. Больше от вас ничего не требуется.
Мы с Алексом поднимаемся на кухню, откуда открывается вид на просторный задний двор и далее, на кажущийся бескрайним лес. Алекс координирует действия подчиненных по рации. Агенты выстраиваются цепью и начинают прочесывать лес в поисках Стаса. Группа «Альфа» оцепляет периметр.
Понятия не имею, как ему удалось добраться до леса незамеченным. Но если он все же туда попал, то с таким количеством агентов найти его будет крайне трудно.
Однако больше меня заботит другое: зачем ему убегать?
Я собираюсь поделиться опасениями с Алексом, когда меня перебивает шум, доносящийся из леса.
Это треск автоматной очереди.
Глава 73
– Господин президент!
Не обращая внимания на Алекса, я кидаюсь на улицу, в лес, перепрыгивая через бугры и боком протискиваясь между деревьями.
– Господин президент, стойте!
Я не останавливаюсь. Вокруг темно, небо скрыто листвой, спереди доносятся крики.
– Дайте хотя бы прикрыть вас.
Я пропускаю Алекса вперед. Он снимает автомат с предохранителя и двигается дальше, оглядываясь по сторонам
Мы добегаем до поляны. Стас сидит на земле, прислонившись к дереву и прижав руку к груди. Дерево над ним все в выбоинах от пуль. Рядом стоят двое русских спецназовцев с опущенными автоматами, а Джейкобсон, тыкая вверх пальцем, отчитывает их.
Завидев нас, он замолкает и жестом просит остановиться.
– Все живы, всё в порядке. – Кинув еще один гневный взгляд на русских, подходит к нам. – Наши товарищи из Российской Федерации первыми его увидели. Стали стрелять. Говорят, предупредительными.
– Предупредительными? Зачем?
Я подхожу к русским и указываю в сторону домика.
– Назад! Прочь из моего леса!
Джейкобсон добавляет что-то по-русски. Те невозмутимо кивают и, развернувшись, уходят.
– Слава богу, я оказался неподалеку и успел их остановить.
– Слава богу, говоришь? Думаешь, русские пытались его убить?
Джейкобсон задумывается и шумно выдыхает через нос. Затем указывает на дерево.
– Это бойцы Нацгвардии, в России считаются лучшими из лучших. Если б они и вправду хотели убрать парня, он был бы уже мертв.
Недавно Черноков объявил о создании нового подразделения внутренней безопасности, подчиняющегося напрямую президенту. По нашим сведениям, в Национальную гвардию отбирали только элитных бойцов.
– Ты уверен? – спрашиваю я у Джейкобсона.
– Нет, сэр.
Протиснувшись между Алексом и Джейкобсоном, я подхожу к Стасу и присаживаюсь рядом.
– Какого черта тебе в голову взбрело, Стас? Совсем ополоумел?
Его губы дрожат; парень по-прежнему тяжело дышит, глаза широко распахнуты от ужаса.
– О… ни… – запинается он и судорожно сглатывает. – Хотели ме… ня убить.
Я смотрю на расстрелянное дерево. Все следы от пуль как раз на уровне груди. Не очень-то похоже на «предупредительные» выстрелы. С другой стороны, все зависит от того, где был сам парень.
– Почему ты убежал, Стас?
Он вяло мотает головой и отводит взгляд.
– Я… ничего не могу… Я не хочу быть тут, когда… когда…
– Ты что? Испугался?
Стас кивает, трясясь всем телом.
Значит, правда? Страх, раскаяние, бессилие?
Или я чего-то в нем до сих пор не понимаю?
– Вставай. – Я хватаю его за руку и рывком поднимаю на ноги. – У нас нет права бояться. Давай вернемся и поговорим.
Глава 74
Наконец Бах забирается на верхушку сосны, откуда открывается хороший обзор. Руки и спина болят, потому что карабкаться пришлось с объемистым рюкзаком и винтовкой. В наушниках все это время играл концерт для скрипки ми мажор в виртуозном исполнении Вильгельма Фридемана Херцога, запись из Будапешта трехгодичной давности.
Сквозь редкие ветви сосен отлично просматривается домик и окружающие его угодья. Толстые ветви ближе к стволу в состоянии выдержать ее вес. Оседлав одну из них, Бах кладет перед собой футляр, прикладывает большой палец к сканеру и извлекает Анну Магдалену. Сборка занимает две минуты, и все это время Бах внимательно следит за происходящим.
Видно, как внизу ходят вооруженные патрули.
Черная палатка.
К крыльцу быстрым шагом подходят четверо…
Бах лихорадочно настраивает прицел. Нет времени обустраивать позицию, она просто упирает винтовку в плечо и припадает к окуляру. Не идеально, но иной возможности может и не быть. С другой стороны, стоит сделать выстрел, как ее местоположение тут же раскроют, так что ошибиться нельзя…
Бах быстро выцеливает тех, кто подходит к двери.
Первый – высокий, темноволосый, со служебным наушником.
Второй – низкорослый, шатен, тоже с наушником.
Между ними – президент, проходит и скрывается в доме.
Следом – невысокий тощий парень со спутанными темными волосами…
Он?
Точно он?
Да.
Секунда на размышление.
Стреляю?
Глава 75
Я волоку Стаса в домик. Алекс с Джейкобсоном заходят следом и запирают дверь.
Я веду парня в зал и усаживаю на диван.
– Алекс, принеси воды.
Стас сидит с безучастным видом. Он все еще в шоке.
– Это не… она этого не хотела… – шепчет. – Такого – не хотела…
Приходит Алекс со стаканом. Я протягиваю руку.
– Давай сюда.
Взяв стакан, выплескиваю воду парню в лицо. Волосы намокают, по рубашке растекается пятно. Стас удивленно вскрикивает, затем трясет головой и выпрямляется.
Я нависаю над ним.
– А теперь говори. Только правду. Зачем тебя туда понесло? От тебя здесь многое зависит.
– Я… я… – Стас поднимает глаза, и в них читается страх. Теперь он боится и меня.
– Алекс, включи трансляцию из техштаба.
– Сейчас.
Алекс достает из кармана смартфон, запускает приложение и передает мне. На экране в прямом эфире запись с камеры наблюдения: Кейси на телефоне, Девин за компьютером, остальные спецы либо колдуют над ноутбуками, либо чертят какие-то схемы.
– Вот, взгляни на них, Стас. Кто-то опускает руки? Нет. Все до единого напуганы, но не сдаются. Черт, ты же вычислил вирус. Ты сделал то, над чем мои лучшие специалисты бились две недели.
Парень закрывает глаза.
– Мне жаль.
Я пинаю его по ногам, чтобы привести в чувство.
– Смотри на меня, Стас! На меня смотри!
Он подчиняется.
– Расскажи про Нину. Ты говоришь, она не хотела. Что это значит? Она не хотела уничтожить Америку?
Стас, опустив глаза, качает головой.
– Нина устала скрываться. Она слишком долго была в бегах.
– От кого она скрывалась? От правительства Грузии?
– Да. Грузинская разведка постоянно шла за ней по пятам. Как-то в Узбекистане ее чуть не убили.
– Хорошо, она устала скрываться. Так что ей было надо? Американское гражданство? Политическое убежище?
Вибрирует телефон. Снова Лиз Гринфилд. Я сбрасываю вызов и запихиваю трубку обратно в карман.
– Она хотела домой.
– В Грузию? Чтобы ее судили как военную преступницу?
– Она надеялась, что вы… посодействуете.
– Она хотела, чтобы я решил проблему и попросил правительство Грузии об амнистии? В качестве услуги Штатам?
– Думаете, Грузия отказала бы? Страна, находящаяся по соседству с Россией, едва ли пренебрегла бы такой возможностью заручиться дружественными отношениями с Америкой.
Скорее всего, он прав. Немного надавить, представить дело в нужном свете… Да, думаю, получилось бы.
– Так, давай сначала, – говорю я. – Нина создала вирус для Сулимана Чиндорука?
– Да.
– Но уничтожать Америку она не хотела. Как так?
Стас отвечает не сразу.
– Понимаете, Сули так работает. Он приказал Нине написать вирус. Она написала гениальный вайпер-невидимку. Я же работал, так сказать, на другом конце производственной цепочки.
– Ты – хакер.
– Да. Моей задачей было внедриться в американские системы коммуникации и распространить вирус. При этом мы с Ниной… как бы сказать… не взаимодействовали.
У меня в голове понемногу складывается картинка.
– То есть она написала гениальный вирус, точно не зная, для какой цели. А ты заражал американские серверы вирусом, точно не зная каким.
– Да, так и было, – Стас охотно кивает; видно, немного успокоился. – Не думайте, будто я выгораживаю себя или ее. Нина, конечно же, сознавала, на что способен ее вирус, только не представляла, в каких масштабах он будет применен. Она не знала, что с его помощью будет разрушена жизнь сотен миллионов людей. А я… – Он отводит взгляд. – Мне Сули рассказал, что якобы я распространяю новейшее шпионское ПО. Он собирался затем продать его подороже, а на выручку финансировать деятельность организации.
– Значит, Нина пришла ко мне с целью остановить вирус в обмен на то, что я похлопочу об ее амнистии…
– Да, мы надеялись, что вы к нам прислушаетесь, однако предугадать вашу реакцию не могли. «Сыны джихада», в конце концов, ответственны за смерти многих американцев. И едва ли США смогут разглядеть в нас союзников. Поэтому Нина и хотела встретиться с вами лично, наедине.
– И посмотреть, как я себя поведу.
– Посмотреть, позволите ли вы ей выйти из Белого дома, а не арестуете, не станете пытать и все такое.
Все сходится. Мне и самому тогда показалось, что это проверка.
– Я не хотел отпускать ее одну, но Нина была непоколебима. Когда мы встретились в Штатах, у нее уже имелся четкий план.
– Погоди-ка, – останавливаю я его. – Что значит «когда мы встретились в Штатах»?
– Помните, когда заглючил ваш пентагонский сервер?
Суббота, двадцать восьмое апреля. Никогда не забуду. Я был в Брюсселе, первая остановка в моем европейском турне. Звонок прямо в президентский люкс. Ни разу не слышал, чтобы министр обороны был так встревожен.
– Именно тогда мы с Ниной сбежали от Сулимана, который остался в Алжире. Мы разделились, думали, так безопаснее. Она прибыла в США через Канаду, а я – через Мексику. Договорились встретиться в Балтиморе в среду.
– В смысле, в эту среду? Три дня назад?
– Да. Среда, полдень, у памятника Эдгару Аллану По в Балтиморском университете. Недалеко от Вашингтона, при этом не слишком близко, легко найти, да и мы вдвоем легко могли смешаться с толпой молодежи.
– И тогда Нина поведала тебе свой план.
– К тому моменту она все продумала. В пятницу вечером идет в Белый дом, одна, чтобы проверить, как вы себя поведете. Затем вы встречаетесь со мной на бейсбольном матче – тоже проверка, придете вы или нет. Если вы приходите, мне нужно решить, довериться вам или нет. Когда вы появились на стадионе, я понял, что проверку Нины вы прошли.
– А потом я прошел твою.
– Да. Способ элементарный: я навожу «пушку» на президента США. Если меня сразу же не застрелят или не арестуют, значит, вы нам поверили и готовы сотрудничать.
– А затем ты позвонил Нине?
– Отправил сообщение. Она ждала сигнала в фургоне. Получив отмашку, подъехала к стадиону.
Вот ведь еще чуть-чуть, и всего этого можно было бы избежать.
Стас издает нервный смешок.
– На этом все должно было закончиться. – Он печально смотрит куда-то перед собой. – Мы бы сели втроем: я нахожу вирус, она уничтожает его, а вы договариваетесь с правительством Грузии.
Вместо этого кто-то уничтожил Нину.
Стас поднимается с дивана.
– Я вернусь к работе, господин президент. Простите меня за эту вы…
Я усаживаю его на место.
– Нет, Стас, мы не договорили. Мне нужен тот, кто контактировал с Ниной. Назови мне имя предателя.
Глава 76
Я продолжаю нависать над Стасом, как на допросе, разве что лампой в лицо ему не свечу.
– Итак, ты говоришь, что план у Нины был готов еще до встречи в Балтиморе.
Кивок.
– Как он пришел ей в голову? Что случилось между тем, как вы расстались в Алжире, и встречей в Балтиморе? Что она делала тем временем? Куда ездила?
– Я не знаю.
Я наклоняюсь еще ниже, оказываясь почти нос к носу с ним.
– Не верю! Вы любили друг друга. Доверяли друг другу. Нуждались друг в друге.
– Именно поэтому мы не делились информацией. Ради собственной безопасности. Нина не знала, как локализовать вирус, а я не знал, как его обезвредить. Таким образом мы с ней имели бы ценность только вдвоем, а не по отдельности.
– Она что-то упоминала про свой контакт в Белом доме?
– Я уже много раз отвечал на этот вопрос…
– Ответишь еще раз! – Я встряхиваю его за плечи. – И помни, жизнь сотен миллионов человек зависит…
– Да не говорила она мне! – Голос Стаса срывается на фальцет. – Только передала кодовое слово: «Темные века». Когда я спросил, откуда она его знает, ответила: не важно, и лучше мне не знать, так будет безопаснее для нас обоих.
Я молча смотрю ему в глаза, пытаясь понять, лжет он или нет.
– Догадывался ли я, что она общается с высокопоставленным лицом в Вашингтоне? Да, догадывался. Я же не дурак, в конце концов. Но это меня как раз успокаивало, а не беспокоило. Это значило, что нас воспримут всерьез. Я верил Нине. Она – самая умная девушка из всех…
Не договорив, парень начинает всхлипывать.
Опять звонит телефон: «Лиз ФБР». Надо бы уже ответить. Наверняка что-то важное.
Я кладу руку Стасу на плечо.
– Хочешь почтить ее память? Довести ее дело до конца? Сделай все, чтобы остановить вирус. Понял? Вперед.
Он глубоко вздыхает и уверенно поднимается с дивана.
– Хорошо.
Дождавшись, когда Стас уйдет, я принимаю вызов.
– Да, Лиз. Слушаю.
– Господин президент, мы изучили телефоны из фургона Нины.
– Отлично. Их ведь два, ты говорила?
– Так точно, сэр. Один был при ней, а второй – спрятан под полом в задней части кузова.
– И?..
– Со вторым пока разбираются специалисты. Тот, что лежал у нее в кармане, наконец удалось взломать. Мы нашли сообщение с иностранного номера, которое нас заинтересовало. Вычислить отправителя оказалось непросто, там шла пересылка с шифрованием через три континента…
– Лиз, Лиз, – перебиваю я. – Прошу, без подробностей.
– Кажется, мы нашли его, сэр. Мы знаем, где находится Сулиман Чиндорук.
Я задерживаю дыхание.
Вторая попытка. Шанс отыграться за провал в Алжире.
– Ваши приказания, господин президент?
– Возьмите его живым.
Глава 77
Вице-президент Кэтрин Брандт сидит молча, опустив глаза, и пытается осмыслить услышанное. Даже на экране компьютера, где изображение нечеткое и периодически подвисает, видно, что она только-только с телеэфира «Встречи с прессой»: строгий красный костюм, белая блузка, на лице тонна макияжа.
– Все это… – Кэтрин поднимает на меня взгляд.
– Невероятно, – заканчиваю я за нее. – Да. Положение куда хуже, чем мы предполагали. Нам удалось сохранить обороноспособность, но гражданское население и государственные структуры… Ущерб будет неисчислимым.
– И Лос-Анджелес – отвлекающий маневр.
– Нет, угроза там вполне реальна. Как бы там ни было, задумка сильная: наши ведущие компьютерщики на другом конце страны решают проблему на водоочистных сооружениях, а потом срабатывает вирус, и мы теряем с ними связь: ни Интернета, ни телефонов, ни самолетов, ни поездов. И вот мы отрезаны от лучших специалистов тысячами миль.
– И я, ваш вице-президент, узнаю о положении дел и ваших действиях только сейчас. Потому что вы мне не доверяете. Я – одна из шести человек, которых вы подозреваете.
Картинка на мониторе не настолько четкая, чтобы точно увидеть реакцию Кэтрин. Впрочем, кому понравится, когда начальник и по совместительству главнокомандующий прямо говорит, что тебя подозревают в государственной измене?
– Господин президент, вы вправду считаете, что я способна на такое?
– Кэти, я бы ни за что в жизни ни на кого из вас не подумал. Ни на тебя, ни на Сэма, ни на Брэндана, ни на Рода, ни на Доминика, ни на Эрику. Однако среди вас определенно есть предатель.
Что ж, вот он, список подозреваемых: Сэм Гэбер, министр внутренней безопасности; Брэндан Моэн, советник по национальной безопасности; Родриго Санчес, председатель Объединенного комитета начальников штабов; Доминик Дэйтон, министр обороны; Эрика Битти, директор ЦРУ. Вместе с вице-президентом – шесть человек из моего ближайшего окружения. И все под подозрением.
Кэтрин Брандт молча слушает, но думает о чем-то своем.
Входит Алекс и молча передает мне записку от Девина. Новости плохие.
Пока я перевариваю сообщение, Кэти, видимо, собирается с мыслями. Я почти догадываюсь, что именно она мне скажет.
– Господин президент, если я не заслуживаю доверия, то остается только просить вас освободить меня от занимаемой должности.
Глава 78
Я спускаюсь в технический штаб. Девин замечает меня и хлопает Кейси по плечу. Они подходят ко мне. У стены – стопка бесполезных ноутбуков. На доске – мешанина из непонятных слов и сокращений: petya, nyet, shamoon, sheiner alg., dod…
Помещение пропахло кофе, сигаретами и поо́том. Я бы предложил им проветриться, однако настроение к шуткам не располагает.
– Всем крышка, – возвещает Кейси, обводя жестом угол, где рядами стоят ноутбуки, чуть ли не до потолка, до самой камеры наблюдения. – Мы всё перепробовали. Вирус неубиваем.
– Уже семьдесят?
– Примерно. Но это только у нас – в Пентагоне в три-четыре раза больше.
– И что, на них… все стерто?
– Подчистую, – подключается к разговору Девин. – Стоит нам потревожить вирус, как он срабатывает – и все переписывает. Теперь эти машины разве что на металлолом годятся. – Вздох. – Удастся раздобыть еще сотен пять?
Без лишних слов я передаю просьбу Алексу. Морпехи доставят их в мгновение ока.
– Пятисот точно хватит? Может, больше?
Кейси криво усмехается:
– Мы столько способов не придумаем.
– А что Стас? От него есть толк?
– Конечно! Он гений, – отвечает Девин. – Просто невероятно, как ему удалось скрыть вирус в системе. Однако когда дело доходит до обезвреживания… Увы, не его конек.
Я бросаю взгляд на часы.
– Уже четыре часа. Нужны идеи. Срочно.
– Так точно, сэр.
– Могу я еще чем-то помочь?
– Только если поймаете Сулимана и доставите сюда, – говорит Кейси.
Я хлопаю ее по плечу и думаю про себя: «Делаем все возможное».
Вслух я, естественно, этого не произношу.
Глава 79
Возвращаюсь в комнату связи. Вице-президент Кэтрин Брандт сидит, глядя в стол, ссутулившись. Последняя ее реплика перед моим уходом прозвучала весьма значительно.
При моем появлении Кэти вскидывает голову и выпрямляется.
– Хороших новостей нет, – говорю я и сажусь. – Как будто тот, кто придумал вирус, разработал шахматную задачку, а у нас только шашки.
– Господин президент, я вообще-то просила вас об отставке.
– Помню. Сейчас не до этого. Меня со Стасом пытались убить. Дважды. И, как я тебе уже рассказал, я не в лучшей форме.
– Сочувствую. Я понятия не имела, что у вас рецидив.
– Я никому не говорил. Нельзя, чтобы друзья или враги – не важно – знали, что президенту нездоровится.
Она кивает.
– Послушай. Кэролайн все это время была в Белом доме, несколькими этажами выше. Она все знает. К тому же мы составили письменный план. Случись со мной что-нибудь, ты уже через несколько минут была бы в курсе всего, включая того, какие действия предпринимать, исходя из степени угрозы. В том числе и объявление войны России, Китаю, Северной Корее – кто из них за этим стоит, – а также чрезвычайные планы: объявление военного положения, приостановление habeas corpus, контроль цен, введение талонов на товары первой необходимости и прочее.
– А вдруг я предатель? – Видно, с каким трудом она выговаривает это слово. – Почему вы доверяете мне нанести ответный удар, если я с ними заодно?
– А у меня есть выбор, скажи пожалуйста? Мне некем тебя заменить. Что я должен был сделать, когда узнал от дочери о Нине и утечке информации? Указать тебе на дверь? А дальше что?.. Представь, сколько времени уйдет, чтобы ввести нового человека: проверки, обсуждения, голосование… Времени нет, Кэти. И, кстати, вообрази, кто был бы следующим претендентом на твое место.
Она молчит и отводит взгляд. Намек на Лестера Роудза ей совсем не понравился.
– Дело даже не в этом, Кэти… Доказательств против тебя нет. Или против кого-то из верхушки. Конечно, я мог бы уволить всех шестерых – так, на всякий случай. Чтобы уж наверняка. Но тогда я лишился бы всех советников по безопасности, а в нынешней ситуации это непозволительно.
– Вы могли допросить нас при помощи детектора лжи, – замечает она.
– Мог. Кэролайн так и предлагала сделать.
– Но вы не стали.
– Нет, не стал.
– Почему, сэр?
– Элемент неожиданности, – отвечаю я. – Мой единственный козырь состоит в том, что я знаю про «крота», а он думает, что не знаю. Усадить всех вас в комнату и спросить в лоб, кто слил «Темные века», – значит потерять козырь, раскрыться. Так что я предпочел сыграть под дурачка. Потом мы принялись устранять прорехи. Заму министра обороны было поручено независимо контролировать работу над военной инфраструктурой. Это на тот случай, если в роли Бенедикта Арнольда министр Дэйтон. Генерал Бёрк из центрального командования занимался тем же в Европе, подозревая адмирала Санчеса.
– И вы удостоверились, что все сделано на совесть.
– Более или менее. Воссоздать системы с нуля всего за две недели невозможно, но запустить ракеты, отправить воздушные или наземные силы мы в состоянии. Учения прошли вполне успешно.
– Стало быть, Дэйтона и Санчеса вы исключили? Осталось четверо?
– А ты как полагаешь, Кэти? Есть основания снимать с них подозрения?
Она на некоторое время задумывается.
– Даже если кто-то из них предатель, он не настолько глуп, чтобы ломать то, за что отвечает. Анонимно слить кодовое слово – да. Передать важные сведения врагу – да. Однако сейчас к ним приковано все внимание, так что облажаться нельзя. Таким образом они мигом себя выдадут. Нет, здесь все продумано до мелочей.
– Читаешь мои мысли. Так что нет, подозрения с них не сняты.
Переварить подобное непросто, а еще Кэти понимает, что когда я говорю про предателя, то имею в виду и ее тоже. Кому такое понравится? Впрочем, белой и пушистой я бы точно ее не назвал.
После долгого молчания она говорит:
– Господин президент, если мы справимся…
– Не «если», а «когда». У нас нет права на поражение.
– Хорошо, когда мы справимся с вирусом, я должным образом подам в отставку. Я не могу работать на вас, сэр, если вы мне не доверяете.
– А кто тогда займет твое место? – задаю я тот же самый вопрос.
Ответ не такой уж сложный.
– Разумеется, я не уйду просто так – сначала помогу вам подобрать преемника…
– Кэти, тебе что, трудно имя сказать? Это же твой друг Лестер Роудз.
– Я… не считаю его своим другом, сэр.
– Как так?
– Определенно нет. Я… столкнулась с ним сегодня…
– Все, хватит, – говорю я. – Себе ври сколько хочешь, Кэти, но мне врать не надо.
Видно, что она пытается подобрать слова, однако не находит.
– Угадай, что я сделал четыре дня назад, как только узнал об утечке?
Она качает головой, не в силах высказать свое предположение вслух.
– Я установил наблюдение за всеми вами.
Кэтрин прижимает руку к груди.
– Вы… за мной…
– За всеми, – повторяю. – Согласно Акту о негласном наблюдении в целях внешней разведки. Лично подписал запрос. Судьи такого никогда не видели. Лиз Гринфилд назначили исполнителем. Перехват звонков, прослушка и прочее.
– Вы прослушивали…
– Хватит строить из себя оскорбленную. На моем месте ты поступила бы точно так же. И даже не пытайся отпираться, будто случайно столкнулась с Лестером Роудзом сегодня утром.
На это ей возразить нечего. Она знает, что натворила, и любые оправдания будут ложью. Вид у нее такой, словно она хочет заползти под камень и там спрятаться.
– Впрочем, сейчас у нас только одна проблема, – продолжаю я. – Забудь про политику. Забудь про слушание на следующей неделе. Перестань думать о том, кто будет в президентском кресле через месяц. Над нашей страной нависла страшная угроза, и мы должны всеми силами, любыми средствами ее решить.
Кэтрин лишь молча кивает.
– Если со мной что-то случится, ты выйдешь на замену. Так что вынимай голову из задницы и бери себя в руки.
Она снова кивает. Сперва неуверенно, затем более твердо. Плечи сами собой расправляются, как будто теперь у нее появилась конкретная задача.
– Кэролайн ознакомит тебя с планами действий. Они только для твоих глаз. И до особых распоряжений ты не имеешь права покидать зал оперативных совещаний и общаться с кем-либо, кроме меня и Кэролайн. Понятно?
– Понятно, – отвечает Брандт. – Позвольте сказать, сэр?
Я вздыхаю.
– Валяй.
– Устройте мне тест на детекторе лжи.
Внезапно.
– Элемента неожиданности больше нет, вы мне все рассказали, – говорит она. – Посадите меня за полиграф и спросите, я или не я выдала сведения про «Темные века». Про Лестера Роудза спросите, если хотите. Черт возьми, да что угодно спрашивайте – главное, убедитесь, что я никогда, ни единым словом или действием не предавала свою страну.
Такого поворота я, признаться, не ожидал.
Глава 80
Берлин, Германия, 23.03.
Четыре события происходят одновременно.
Первое. В парадную дверь высотного многоквартирного дома входит женщина в длинном белом пальто и с кучей оттопыривающихся брендовых пакетов в руках – очевидно, после шопинга. Идет прямиком к консьержу. Оглядывая просторный, изящно убранный вестибюль, замечает в углу камеру. Ставит пакеты на пол, улыбается. Консьерж просит удостоверение личности; она достает бумажник, внутри которого значок.
– Ich bin Polizistin, – говорит она уже без улыбки. – Ich brauche Ihre Hilfe. Jetzt.
Она из полиции, и ей нужно содействие. Немедленно.
Второе. С востока к тому же зданию подъезжает большая оранжевая мусороуборочная машина с логотипом предприятия «Берлинер Штадтрайнигунгсбетрибе». Грузовик останавливается, обдуваемый ветерком с реки Шпрее; из кузова выскакивают двенадцать человек – сотрудники КСК, элитной спецгруппы быстрого реагирования. Все в боевом обмундировании: бронежилеты, шлемы, тяжелые сапоги; вооружены автоматами НК МР5 или полицейскими винтовками. Боковая дверь автоматически открывается перед ними.
Третье. Над крышей того же дома бесшумно зависает белый вертолет с символикой местного телеканала. На самом деле – вертолет-невидимка, также принадлежащий КСК. Оттуда выпрыгивают четверо бойцов также в боевом обмундировании, мягко приземляются на крышу и отстегивают фалы от ремней.
И четвертое. Сулиман Чиндорук, тихо посмеиваясь про себя, наблюдает за своей командой в пентхаусе. Четверо подчиненных – последние оставшиеся члены «Сынов джихада» – все еще отходят от возлияний накануне. Они сонно бродят по комнате, полураздетые и помятые, уже не пьяные, но с похмельем. За весь день (а проснулись ребята около полудня) они не сделали ровным счетом ничего.
Эльмурод в ярко-малиновой футболке, обтягивающей живот, плюхается на диван и тянется к пульту, чтобы включить телевизор. Махмад в заляпанной майке и трусах, с всклокоченными волосами, стоит, присосавшись к бутылке с водой. Хаган, вставший позже всех, когда уже вечерело, без майки, в тренировочных штанах, жует виноград из остатков со вчерашней вечеринки. Леви, долговязый и неуклюжий, в одних трусах, с безмятежной улыбкой прижимает голову к подушке. Ночью ему подфартило, и он наконец расстался с девственностью.
Сули закрывает глаза и наслаждается ветерком, обдувающим лицо. Есть люди, которые недолюбливают бриз со Шпрее, особенно вечерний, – а ему нравится. Пожалуй, этого бриза ему будет не хватать больше всего.
Сули по привычке тянется к пистолету. Он проделывает это едва ли не по двадцать раз на дню. Проверяет, заряжена ли обойма.
Там всегда должен быть ровно один патрон.
Глава 81
Спецназ поднимается по лестнице стандартным тактическим порядком: на каждую площадку сначала забегает разведчик, потом подтягиваются остальные. Слепые зоны тут везде, засаду можно устроить за каждым углом. Консьерж сообщил, что на пролетах все чисто, однако информация у него только с камер видеонаблюдения.
Во главе группы 1 идет Кристоф, спецназовец с одиннадцатилетним стажем в КСК. Когда его дюжина поднимается до этажа с пентхаусом, он отчитывается по рации:
– Группа-один на красной позиции.
– Группа-один, стойте на красной позиции, – отвечают ему из передвижного штаба на соседней улице.
Командует операцией сам глава КСК, бригадный генерал – такое на памяти Кристофа впервые. Впрочем, и генерал никогда до этого не получал приказов лично от канцлера.
– Ваша задача – захватить Сулимана Чиндорука, – потребовал канцлер Рихтер. – Живым. И так, чтобы его сразу можно было допросить.
Поэтому в руках Кристофа ARWEN – полицейская винтовка с несмертельными пластиковыми пулями, расстреливает пятизарядный магазин за четыре секунды. Полгруппы вооружены такими же, чтобы обездвижить цель. У остальных – штатные автоматы МР5, на случай если вдруг придется стрелять на поражение.
– Группа-два, доложитесь, – приказывает командир.
Группа 2 – это четверка на крыше.
– Группа-два на красной позиции.
Двое бойцов КСК готовы спрыгнуть с крыши на балкон пентхауса. Еще двое стоят у выхода на крышу, если кто-то из террористов попытается сбежать.
«Никто не сбежит, – уверен Кристоф. – Чиндорук – мой».
Если он его схватит, то станет таким же известным, как спецназовцы, ликвидировавшие бен Ладена.
В наушнике голос командира:
– Группа-три, подтвердите количество и местонахождение целей.
Группа 3 находится в вертолете над крышей и с помощью мощных тепловых сенсоров вычисляет количество людей на этаже с пентхаусом.
– Пять целей, командир, – доносится в ответ. – Четыре внутри пентхауса, в передней комнате. Одна – на балконе.
– Пять целей, подтверждаю. Группа-один, переходите на желтую позицию.
– Группа-один, переходим на желтую позицию.
Кристоф оборачивается к подчиненным и кивает. Все берут оружие на изготовку.
Он медленно отодвигает щеколду на двери, выходящей на лестницу, затем мягко, но быстро открывает ее. Его мгновенно захлестывает адреналин.
В коридоре пусто и тихо.
Они двигаются медленно, в полуприседе, оружие перед собой. Каждый шаг точно выверен, чтобы ковер гасил лишние звуки. Так же медленно подбираются к двери справа. Обострившимся чутьем Кристоф ощущает волны жара и решимости, исходящие от подчиненных, запах лимонного чистящего средства от ковра, тяжелое дыхание за спиной и приглушенный смех за дверью.
Восемь метров. Шесть. В висках стучит, сердце отбивает чечетку, но ноги тверды, он уверен в себе…
Щелк-щелк-щелк.
Кристоф рывком поворачивается влево. Звук негромкий, идет из маленькой коробочки на стене – термостата, судя…
Нет, не термостата.
– Чтоб тебя… – шепчет он.
Глава 82
Прокручивая новостную ленту на телефоне, Сулиман закуривает. В международных новостях ничего нового. Видимо, американцы действительно бросили все силы на проблему с водой в Лос-Анджелесе. «Неужели купились?»
В пентхаусе Хаган хватает серебряное блюдо со стола и блюет. Шампанское было дорогим, качественным, однако некоторым алкоголь противопоказан, и не важно, насколько гениальные они программисты.
Телефон Сулимана издает пронзительный сигнал: сработал датчик в коридоре. За ними пришли.
Рука автоматически тянется к пистолету на боку – тому самому, который заряжен одним патроном.
Сулиман дал себе зарок – живым не сдаваться, не дать упрятать себя в клетку, где ждут допросы, побои, пытки и животное существование. Нет, он уйдет сам: приставит пистолет к горлу и спустит курок.
Он знал, что момент истины настанет…
Глава 83
– Нас засекли! – громким шепотом докладывает Кристоф. – Группа-один переходит в зеленую позицию.
– Группа-один, переход в зеленую позицию разрешаю.
Скрываться больше незачем, и бойцы кидаются к двери. Два звена по пять человек занимают место по сторонам от нее, еще двое бойцов готовят таран.
– Цель на балконе вошла в пентхаус, – сообщает командир группы 3 – той, что на вертолете.
«Это он», – решает Кристоф и внутренне подбирается.
Дверь выбивают с первого приступа. Она слетает с петель и заваливается в комнату, точно откидной мост, которому подрубили цепи.
Бойцы, стоящие у двери, кидают внутрь светошумовые гранаты и быстро отворачиваются. Миг – и раздается взрыв: оглушающий хлопок в сто восемьдесят децибел, за ним – ослепительно яркая вспышка.
Пять секунд все, кто находится в комнате, будут слепы, глухи и дезориентированы.
Раз. Два. Вспышка проходит, и Кристоф первым врывается в пентхаус. В ушах еще звенит от взрыва.
– Всем стоять! Не двигаться! – кричит он по-немецки, кто-то из подчиненных вторит ему на турецком.
Он вертит головой, оглядывая помещение.
Толстый парень в ярко-малиновой футболке сидит у дивана, зажмурившись от страха.
«Не он».
Мужчина в майке и трусах, лежит на полу, рядом бутылка воды.
«Тоже не он».
Парень с голым торсом, оглушен, чуть поодаль валяется блюдо и разбросанные фрукты.
«Нет».
Кристоф обходит диван, возле которого еще один парень в трусах, без сознания.
«И не этот…»
На полу перед раздвижной стеклянной дверью – последняя цель: молоденькая азиатка в одном лифчике и трусиках, с испуганным выражением лица.
– Группа-три, целей всего пять? – кричит Кристоф в рацию.
– Так точно, группа-один. Пять.
Кристоф перешагивает через азиатку, один из бойцов тут же кидается к ней и вяжет руки за спиной. Раздвинув стеклянную дверь, Кристоф кувырком выкатывается на балкон, водит стволом винтовки влево-вправо. Никого.
Возвращается в зал.
– В остальных комнатах чисто, – сообщает ему помощник.
Адреналин смывает, на его место приходит разочарование.
Кристоф обескураженно осматривается по сторонам, пока пятерых задержанных поднимают на ноги. Они все еще не понимают, что произошло, – даже те, кто в сознании.
Потом Кристоф замечает кое-что в углу комнаты.
Объектив камеры.
Глава 84
– Привет!
Сулиман машет спецназовцу, однако тот его не видит. Бедняга так разочарован, что Чиндоруку его почти жаль.
Появляется официант, и Сулиман захлопывает ноутбук. Он сидит за уличным столиком в кафешке на набережной Шпрее, в двадцати километрах от пентхауса.
– Еще что-нибудь будете? – спрашивает официант.
– Нет. Рассчитайте меня.
Пора уходить. Лодка уже ждет, а плыть далеко.
Глава 85
Канцлер Рихтер кладет трубку.
– Мне жаль, господин президент.
– Никаких следов? – спрашиваю я.
– Никаких. Задержанные подельники твердят, что он ушел примерно за два часа до облавы.
И снова Чиндорук на шаг впереди.
– Мне… надо подумать.
Я откидываю полог палатки и возвращаюсь к домику. Увы, чуда, на которое я рассчитывал, не произошло. Лучшей возможности захватить единственного человека, способного остановить вирус, нам уже не выпадет.
Я спускаюсь в подвал, Алекс Тримбл – следом. Споры технарей слышны даже в коридоре.
Я остаюсь в дверях. Специалисты собрались у конференц-телефона – переговариваются с коллегами в Пентагоне.
– Обратить алгоритм, тоже мне! – повышает голос Девин. – Ты вообще понимаешь, что значит «обратить»? Может, в словарь сперва заглянешь?
– Но WannaCry не… – доносится из динамика громкой связи.
– Какой, на хрен, WannaCry, Джаред?! У нас здесь не вирус-вымогатель, а нечто совсем иное. Я впервые с таким сталкиваюсь.
Девин в сердцах отшвыривает пустую бутылку.
– Послушай, Девин, я всего лишь пытаюсь тебе сказать, что в коде должен быть «черный ход»…
Из динамика продолжаются объяснения; Девин поднимает глаза на Кейси.
– WannaCry, блин… Если он не прекратит, я точно заору.
Кейси ходит туда-сюда.
– Мы в тупике.
Вот и ответ на не заданный мною вопрос. Я разворачиваюсь и выхожу.
– Иду в комнату связи, – обращаюсь к Алексу.
Он провожает меня до двери, однако внутрь не заходит.
Я запираюсь и выключаю свет.
Сползаю по стене на пол и зажмуриваюсь, хотя и так ни зги не видно.
Достаю из кармана рейнджерский жетон и начинаю повторять клятву:
«Зная, что я рейнджер, полностью понимая опасности выбранной профессии…»
Страну с трехсотмиллионным населением ждет полное уничтожение. Подумать только, кучка компьютерных гениев способны лишить триста миллионов человек безопасности, сбережений, будущего – всего…
«…моя страна требует от меня, как от рейнджера, идти дальше, быстрее и сражаться более упорно, чем остальные солдаты…»
«…и буду выполнять не только свою часть боевой задачи, какой бы она ни была, но и всю её, и даже больше…»
Несколько сотен компьютеров превратились в груду железа. Лучшие технические специалисты в мире не представляют, как остановить вирус, который может сработать в любую секунду. И человек, в чьих руках кнопка уничтожения, сидит где-то в недосягаемости и смеется над нами.
«Если я встречу врагов моей страны, я уничтожу их на поле боя…»
«Рейнджеры не сдаются».
Если вирус сработает, мы проиграли. Я буду вынужден ввести самые тиранические меры, лишь бы не дать людям убивать друг друга за еду, чистую воду и крышу над головой. Тогда мы перестанем быть на себя похожи. От Соединенных Штатов Америки останется лишь название. Помимо беспорядков внутри страны, возможно, нас ждет война. Никогда со времен Кеннеди и Хрущева угроза ядерной катастрофы не казалась такой неминуемой.
Мне срочно нужно поговорить с кем-нибудь. Я достаю телефон и набираю Дэнни Эйкерса, своего друга на все случаи жизни.
– Господин президент? – слышу я в трубке через три гудка.
От одного этого уже немного легче.
– Дэнни, я не знаю, что делать. Чувствую, будто попал в западню. Кролики и шляпы, откуда их можно доставать, закончились. Похоже, выхода нет.
– Уверен, ты его найдешь. Всегда находил.
– В этот раз не так.
– Помнишь «Бурю в пустыне», когда тебя прикомандировали к роте «Браво»? Даже без рейнджерской подготовки тебя назначили капралом и поставили во главе взвода вместо Донлина, которого ранили под Басрой. Самое быстрое продвижение в истории роты.
– Тогда было по-другому.
– Тебя не просто так повысили, Джонатан. Особенно учитывая, что там были выпускники академии. Как думаешь, почему?
– Понятия не имею. Просто нужен был…
– Даже до нас дошла эта история. Лейтенант рассказывал, что когда Донлина подстрелили, ты собрал товарищей и вывел их из-под огня. «Прирожденный лидер, который не потерял головы и нашел выход» – вот его слова. И он прав. Джонатан Линкольн Данкан, говорю тебе не как друг, а как обычный человек: никто, кроме тебя, с этой заварухой не справится.
Правда это или нет, верю я в это или нет, но я – президент. А значит, пора прекращать ныть и собраться.
– Спасибо, Дэнни. – Я поднимаюсь на ноги. – Я не всегда к тебе прислушиваюсь, но сейчас спасибо.
– Не теряйте головы и ищите выход, господин президент.
Глава 86
Я заканчиваю разговор и включаю свет. Едва подхожу к двери, снова звонок. На этот раз Кэролайн.
– Господин президент, соединяю вас с Лиз.
– Господин президент, – это уже Лиз, – мы допросили вице-президента на полиграфе. Результаты неубедительны.
– То есть?
– Факт измены не подтверждается, но и не опровергнут, сэр.
– И каков итог?
– Сэр, скажу прямо, другой исход маловероятен. Обычно мы составляем опросник очень тщательно, однако сейчас пришлось накидать его на скорую руку. К тому же уровень стресса у нее зашкаливает, что еще больше мешает установить вину.
Мне как-то случалось проходить проверку на детекторе лжи – в Ираке. Из меня пытались вытянуть информацию о перемещении подразделений и расположении техники. Допрос я прошел успешно, хотя и наврал с три короба. Все потому, что в военной академии меня обучали в том числе и тому, как обмануть полиграф. В общем, есть способы одурачить эту коробочку.
– Будем учитывать, что она вызвалась добровольно?
– Нет, – отвечает Кэролайн. – Если мы скажем ей, что она не прошла, Кэтрин все свалит на стресс. А потом еще спросит, мол, с какой стати мне соглашаться, если б я заведомо знала, что не пройду?
– Кроме того, – добавляет Лиз Гринфилд, – она должна была догадаться, что рано или поздно нам придет в голову мысль допросить всех подозреваемых. Так что, вполне возможно, за ее добровольным решением стоит некий расчет.
Все верно. Кэти хватит ума до такого додуматься.
Господи, час от часу не легче. Что ж…
– Кэролайн, объявляй общий сбор.
Глава 87
– Простите, господин главный судья, больше ничего сообщить не могу, – говорю я в трубку. – На данный момент главное, чтобы все члены Верховного суда находились в безопасности и поддерживали открытый канал связи.
– Я понимаю, господин президент, – говорит председатель Верховного суда. – Мы в безопасности и молимся за вас и нашу страну.
Разговор с лидером большинства в Сенате прошел в подобном ключе. Его вместе с другими ключевыми фигурами парламента как раз переводят в подземный бункер.
– Господин президент, и все-таки – какая угроза перед нами? – спрашивает Лестер Роудз после того, как я описал ему ситуацию. Он мне, естественно, не доверяет.
– Лестер, не могу больше ничего сказать, но мне нужно, чтобы ты и руководящий состав находились в безопасности. Я все расскажу, когда придет время.
Кладу трубку прежде, чем он успевает задать вопрос о слушаниях на следующей неделе. С него станется. Он, скорее всего, полагает, будто я решил отвлечь внимание общественности от собственных грешков. Увы, у таких, как Лестер, мозги заточены только на одно: пока остальные готовятся к отражению угрозы и возможным последствиям, в том числе к выполнению протокола сохранения правительства, его волнуют исключительно политические дрязги.
Я возвращаюсь в комнату связи, запускаю ноутбук и вызываю Кэролайн Брок.
– Господин президент, все в зале оперативных совещаний и под охраной, – подтверждает она.
Начинаю перекличку:
– Брэндан Моэн? – Советник по национальной безопасности.
– Здесь и под охраной.
– Род Санчес? – Председатель Объединенного комитета начальников штабов.
– Здесь.
– Доминик Дэйтон? – Министр обороны.
– Под охраной.
– Эрика Битти?
– Тоже, сэр.
– Сэм Гэбер?
– Так точно, сэр.
– И вице-президент.
Шестеро подозреваемых из моего ближайшего окружения.
– Все находятся в зале оперативных совещаний и под охраной, – еще раз подтверждает Кэролайн.
«Не теряйте головы и ищите выход, господин президент».
– Передай, что я обращусь к ним через несколько минут.
Глава 88
Я возвращаюсь в технический штаб. Компьютерщики изо всех сил бьются над головоломкой. Почти все они довольно молоды, и красными от усталости глазами и резкими движениями больше напоминают студентов накануне экзамена, чем специалистов по кибербезопасности, спасающих мир.
– Так, всем внимание! – говорю я. – Отвлекитесь на минуту.
Все замолкают и поворачиваются ко мне.
– Какова вероятность, что вы чересчур мудрите?
– Чересчур мудрим, сэр?
– Именно. Возможно, из-за слишком глубоких познаний вам только кажется, что вы столкнулись с чем-то очень сложным, а решение на самом деле лежит на поверхности. Проще говоря, может, вы за деревьями перестали видеть лес?
Кейси переглядывается с коллегами и поднимает руку.
– Что ж, мы, в принципе, открыты для…
– Показывайте, – велю я. – Хочу взглянуть, что это за хреновина.
– Вирус, сэр?
– Да, Кейси, вирус! Вирус, который угрожает уничтожить нашу страну, – так понятнее?
Видно, что все на взводе, устали и почти отчаялись.
– Прошу прощения, сэр. – Она склоняется над ноутбуком. – Выведу на интерактивную доску.
Только теперь я понимаю, что это не просто белая доска для маркеров, а большой экран. На нем возникает длинный список файлов. Кейси прокручивает его и выделяет один.
– Пожалуйста. Вот он, вирус.
Сперва мне кажется, что глаза меня обманывают:
Suliman.exe
Он назвал вирус в свою честь.
– От скромности не умрет… – замечаю я. – И что, вот этот файл вы не могли найти две недели?
– Он был замаскирован, сэр, – отвечает Кейси. – Нина сделала так, чтобы он не отражался в логах – то есть прятался, когда проводится поиск.
– А что будет, если его открыть? Он вообще открывается?
– Да, сэр. Это нам тоже удалось не с первого раза.
Она нажимает несколько клавиш, и на доске появляется окно с содержимым вируса.
Не знаю, чего я ожидал увидеть, но думал, будет что-то вроде зеленого гоблина, который пожирает данные, как обезумевший Пакман. Вместо этого экран заполнен какой-то абракадаброй: мешанина из символов в шесть строчек. Тут и амперсанды, и символы фунта, заглавные и строчные буквы, цифры, знаки препинания – ничего похожего на логическую последовательность.
– Я так понимаю, это шифр и его надо разгадать?
– Нет, – отвечает Стас. – Это последствия обфускации. С ее помощью Нина сделала исходный код нечитаемым, чтобы его нельзя было воспроизвести.
– Но вы его все-таки воспроизвели?
– По большей части, да. Вы собрали здесь превосходных специалистов, однако даже в этом случае нельзя с уверенностью сказать, что нам удалось повторить все. Например, воспроизвести часовой механизм у нас не получилось.
Я выдыхаю и, уперев руки в бедра, опускаю голову.
– Выходит, просто отключить его нельзя.
– Нельзя, – вторит Кейси. – При попытке удаления вирус активируется.
– Ладно, что значит «активируется»? Начнет стирать данные?
– Он переписывает активные файлы так, что восстановлению они не подлежат.
– То есть не просто удаляет файл, а еще и очищает «корзину», как на старых «маках», так, что ли?
Кейси морщится:
– Нет, сэр. Удаление происходит несколько иначе. Удаляя файл, вы делаете его неактивным, а ячейка памяти, которую он занимает, помечается как свободная, и при заполнении объема памяти она…
– Бога ради, Кейси, объясни попроще!
Она поправляет очки.
– На самом деле, сэр, это не важно. Когда пользователь удаляет файл, тот не пропадает сразу и навсегда. Система помечает его как удаленный и освобождает место под новые данные. Сам файл также становится неактивным, но специалист в состоянии его восстановить. Вирус же поступает по-другому: он сразу переписывает удаленные данные. И вот это уже фатально.
– Покажите мне, как он это делает.
– Хорошо. Мы на всякий случай написали такую симуляцию. – Кейси запускает какие-то команды на компьютере, я даже не успеваю за ней уследить. – Вот случайный активный файл с жесткого диска ноутбука. Видите? Это его свойства.
На интерактивной доске открывается окно свойств: несколько строчек, в каждой из которых какое-то число или слово.
– А теперь вот что с ним происходит после переписывания.
Изображение меняется.
И снова я представлял себе что-то грандиозное, однако реальная картина довольно скучна.
– Все то же самое, – говорю я, – только в последних трех строках нули.
– В этом и беда. Из такого состояния файл уже не восстановить.
Кучка нулей. Обычная кучка нулей способна превратить США в страну третьего мира.
– Покажи еще раз вирус, – прошу я.
Снова появляется окно с мешаниной букв, символов и цифр.
– Значит, когда он сработает, то – бац, – я щелкаю пальцами, – и все пропадет?
– Не совсем, – отвечает Кейси. – Есть вайперы, которые так и поступают. Этот же перебирает файлы один за другим. Тоже быстро, но не совсем по щелчку. Разница примерно как между закупоркой артерий и раком.
– И все-таки, сколько времени может уйти на уничтожение всех файлов на устройстве?
– Не знаю. Может, минут двадцать.
«Думай!» – приказываю я себе
– А часовой механизм внутри вируса?
– Возможно. Мы не знаем.
– Чисто гипотетически, какие могут быть еще варианты?
– Например, он способен ожидать команды извне. Или же вирусы на каждом зараженном устройстве могут быть в контакте друг с другом, и когда запускается один из них, то немедленно активирует все остальные.
– Какой случай у нас? – обращаюсь я к Стасу.
Он пожимает плечами:
– Не знаю. Извините. Нина не рассказывала.
– Можно ли как-то обмануть часовой механизм? – спрашиваю я. – Например, переставим время на компьютере на другой год – скажем, лет на сто назад? Если вирус запрограммирован сработать сегодня, он подумает, что еще рано. И вообще, откуда он узнает, какое сегодня число?
Стас мотает головой.
– Нина не стала бы привязывать таймер к системным часам. Слишком неточно и слишком легко поменять. Либо вирус управляется извне, либо она просто задала какой-то счетчик – скажем, рассчитала в секундах время до нужного дня и установила таймер на это число.
– За три года?
– Ничего сложного, господин президент. Простое умножение. Да, результатом будут триллионы секунд, но, в конце концов, это обычная математика.
Я близок к отчаянию.
– Если на таймер повлиять нельзя, то как вам удалось его активировать?
– Мы просто попробовали его удалить, – отвечает Девин. – На нем стоит детонатор, как на мине, который срабатывает при стороннем вмешательстве.
– Нина не думала, что кому-то удастся обнаружить вирус, – добавляет Стас. – Однако все равно, на всякий случай, установила детонатор.
– Хорошо. – Я принимаюсь ходить по комнате. – Продолжаем. Давайте посмотрим на проблему целиком, не загружаясь деталями.
Все сосредоточенно кивают, словно пытаются перестроить мышление. Мозг специалиста привык смотреть на проблему как на головоломку, состязание умов.
– Возможно ли… поместить вирус в какой-нибудь карантин? Скажем, загончик, откуда он ничего не сможет сделать?
Стас начинает мотать головой, даже не дослушав меня.
– Он переписывает все активные файлы, господин президент. И никакие «загончики» его не остановят.
– Поверьте, мы уже пытались, в самых разных вариациях, – говорит Кейси. – Изолировать вирус от других файлов невозможно.
– А если просто отключить все устройства от Интернета?
Она медленно кивает.
– Такой вариант допустим. Если перед нами распределенная система, где копиям вируса нужно общаться друг с другом, ожидая команды на запуск, – то да, отключив все устройства от Интернета, мы препятствуем распространению сигнала, и вирус не сработает.
– Хорошо. Следовательно… – говорю я с надеждой.
– Сэр, если мы отключим всё от Интернета… это все равно что отключить сам Интернет. Прикажите всем провайдерам прекратить работу…
– …и все, что завязано на Интернет, тоже встанет.
– По сути, мы сделаем работу за террористов, сэр.
– Кроме того, мы даже не узнаем, помогло это или нет, – вставляет Девин. – Не забывайте, что у каждой копии вируса может быть свой независимый таймер. Если так, то они сработают и вне Сети, без общения друг с другом. Увы, такое вполне вероятно.
– Ладно. Думаем дальше. – Я перебираю пальцами. – А если… Что происходит с вирусом, когда он заканчивает свою работу?
– Когда вирус заканчивает работу, компьютер приходит в негодность. Все основные файлы уничтожены, и он больше не запускается.
– Это понятно, а с вирусом-то что?
Кейси пожимает плечами.
– А что происходит с раковыми клетками, когда погибает организм-хозяин?
– Иными словами, вирус погибает вместе с компьютером?
Кейси смотрит сначала на Девина, затем на Стаса.
– Ну… погибает.
– А если мы заново установим на «убитый» компьютер операционную систему и запустим его, что тогда? Вирус опять сработает? Или его там не окажется? Или он хотя бы будет навсегда дезактивирован?
Девин на мгновение задумывается.
– А какая разница, сэр? Нужные вам файлы все равно безвозвратно утрачены.
– Что ж, полагаю, просто отключить все компьютеры и переждать угрозу не получится?
– Нет, сэр.
Я окидываю взглядом всю троицу.
– Тогда – за работу, ищите варианты. Не важно, как, не важно, где; главное – придумайте что-нибудь.
Я быстрым шагом покидаю штаб, едва не сбив с ног Алекса, и направляюсь в комнату связи.
Остался последний шанс. Последняя надежда.
Глава 89
Передо мной на экране компьютера шестеро подозреваемых: Брэндан Моэн, глава АНБ; Родриго Санчес, глава Объединенного комитета начальников штабов; Доминик Дэйтон, министр безопасности; Эрика Битти, директор ЦРУ; Сэм Гэбер, министр внутренней безопасности; и вице-президент Кэтрин Брандт. Один из них…
– Предатель? – наконец подает голос Сэм Гэбер.
– Кроме вас шестерых, некому, – говорю я.
Не скрою, рассказав им все, я испытал облегчение – просто гора с плеч. Четыре дня меня изводило знание, что кто-то из приближенных работает на противника. Я не мог ни с кем из них нормально общаться.
– Да. Не знаю, кто из вас это сделал и почему. Скорее всего, дело в больших деньгах, потому что не верю я, что человек, посвятивший жизнь государственной службе, будет настолько ненавидеть свою страну. Может, вы запутались. Может, подумали – так, детские шалости; ну, украдут какие-нибудь ценные сведения, ничего страшного… Вы не подозревали, что все окажется настолько плохо, и, по сути, отдали родину на растерзание, а когда все вскрылось, поворачивать назад было поздно. В это я готов поверить.
Скорее всего, так и есть. Не могу принять даже мысль, что кто-то из шестерых задумал уничтожить свою же страну. Человека можно шантажировать, подкупить, в конце концов, но чтобы среди моих приближенных был тайный агент иностранного правительства, задавшийся целью разрушить Соединенные Штаты, – увольте. Даже если я не прав, пусть предатель думает, что я так считаю. Пусть думает, что может выйти сухим из воды.
– Впрочем, – продолжаю я, – это все уже не важно. Важно только одно: остановить вирус, пока он не устроил хаос. Так что я сделаю то, чего никогда не стал бы делать.
Я до сих пор не верю, что скажу это сейчас, однако выбора нет.
– Я даю предателю шанс сознаться и помочь нам одолеть вирус. В таком случае ему гарантировано полное прощение.
Я всматриваюсь в лица подозреваемых, но окошки на экране слишком маленькие, чтобы разглядеть реакцию.
– Те пятеро из вас, кто не изменял родине, – свидетели: если предатель сознается, поможет остановить вирус и сдаст нанимателя, обещаю, что никаких обвинений не будет. Все сведения об этом деле строго засекретят. Он оставит должность и немедленно покинет страну без права на возвращение. Причину не узнает никто. Если ему заплатили, деньги пусть оставит себе. Да, он никогда не сможет вернуться в Америку, но хотя бы будет на свободе. Обычно с изменниками обходятся куда суровее. Если же он предпочтет остаться в тени, предупреждаю: ему это с рук не сойдет. Я не успокоюсь, пока не вычислю виновного. И тогда его осудят по всей строгости закона. Не буду перечислять весь список обвинений, но среди них обязательно будет измена родине. За нее полагается смертная казнь.
Я вздыхаю.
– Ну что ж. Выбирайте: либо свобода, обеспеченная старость и о вашем проступке все забывают, либо вы войдете в историю этого поколения как новые Розенберги или Роберт Хансен. На мой взгляд, проще выбора быть не может. На раздумья у вас полчаса или пока не сработает вирус, что случится раньше. Подумайте хорошенько.
После этих слов я отключаю камеру и выхожу из комнаты.
Глава 90
Я стою на кухне, разглядывая задний двор и лес. Снаружи быстро темнеет. До заката еще плюс-минус час, но солнце уже зашло за деревья. Через пять часов «Суббота в Америке» подойдет к концу.
Мое выступление перед шестеркой подозреваемых закончилось одиннадцать с половиной минут назад.
Подходит Нойя Барам, берет меня за руку и переплетает свои тонкие, изящные пальцы с моими.
– Я хотел дать людям новый стимул, сплотить их. Хотел, чтобы все поверили, что мы заодно. Хотя бы попытались. Думал, у меня получится, правда думал.
– Еще не все потеряно, – произносит она.
– Будет чудо, если мы переживем эту атаку. И не дадим людям поубивать друг друга за кусок хлеба или галлон бензина.
Страна выживет, в этом нет никакого сомнения. Однако ущерб будет огромен, а страдания – велики.
– Что я упускаю, Нойя? – спрашиваю. – Что еще я не сделал?
Она продолжительно выдыхает:
– Если понадобится, для поддержания порядка придется задействовать регулярную армию и служащих запаса. К этому ты подготовился?
– Да.
– Руководители оставшихся ветвей власти в безопасности?
– Да.
– Экстренные меры по стабилизации рынков?
– В разработке. Я не об этом, Нойя. Что я не сделал, чтобы предотвратить этот кошмар?
– Ты про то, как остановить врага, который уже на пороге? – Она поворачивается ко мне: – Знаешь, многие лидеры дорого бы дали за ответ на подобный вопрос.
– Считай, что я – один из них.
– Что ты делал, когда иракцы сбили твой самолет?
Вертолет вообще-то. Мы искали пилота истребителя F-16, который упал недалеко от Басры. От момента, когда ракета с земли разнесла нам хвостовую часть, и до того, как «Блэк Хоук» ушел в неуправляемое пике, прошло от силы пять-десять секунд.
Я пожимаю плечами:
– Молился за себя и товарищей. И клялся, что ничего не расскажу.
Моя обычная отговорка. Правду знают только Рейчел и Дэнни. Каким-то образом я выпал из падающего вертолета. Помню только вращение, тошноту, дым и удушающую гарь от авиационного топлива. Затем – песок. Он, конечно, смягчил падение, однако в себя я пришел все равно не скоро.
Песок везде – в глазах, во рту. Двигаться не могу, ничего не вижу, зато слышу. О чем-то воодушевленно перекрикиваются по-своему солдаты Республиканской гвардии. Голоса их звучат все ближе.
Автомата нигде не видно. Пытаюсь пошевелить правой рукой, перекатиться – не выходит. Хочу найти пистолет, но он где-то подо мной.
Я обездвижен. Сломана ключица, вывихнуто плечо, рука безвольно болтается, как у марионетки.
Единственное, что мне оставалось делать в таком положении, – лежать не шелохнувшись и надеяться, что иракцы сочтут меня…
Погодите-ка.
Я хватаю Нойю за руку, она испуганно вздрагивает.
Не говоря ни слова, я кидаюсь к лестнице в подвал, оттуда – в технический штаб. Увидев мое лицо, Кейси вскакивает с кресла.
– Что такое?
– Убить вирус мы не можем, восстановить ущерб – тоже, так?
– Так…
– А если нам его обмануть?
– Обмануть?..
– Вы говорили, что удаленные файлы становятся неактивными.
– Да.
– А еще вы говорили, что вирус стирает только активные файлы.
– Верно. И что?..
Я хватаю Кейси за плечи:
– Давайте прикинемся мертвыми!
Глава 91
– Прикинемся мертвыми, – повторяет за мной Кейси. – Уничтожим данные раньше вируса?
– Ну… Я исхожу только из того, что вы мне объяснили. Когда файлы удаляют, они сначала помечаются как удаленные. То есть они не пропадают, просто становятся недоступны.
Она кивает.
– А вирус, как вы говорите, уничтожает только активные файлы, так? – продолжаю я. – Следовательно, недоступные файлы, помеченные как удаленные, он не тронет.
Стоящий возле интерактивной доски Стас поднимает палец.
– То есть вы предлагаете удалить с компьютера все активные файлы.
– Да. Тогда вирус очнется, посмотрит вокруг и ничего не увидит. Представьте, допустим, киллера, которому поручили войти в комнату и всех там перестрелять. Вот он входит, а все уже мертвы – или так ему кажется. Тогда он стрелять не будет – просто развернется и уйдет, потому что работу выполнили за него.
– Итак, мы помечаем все активные файлы как удаленные, – говорит Кейси. – Вирус срабатывает, однако ничего не происходит, потому что уничтожать ему нечего.
Она оглядывается на Девина.
– Ну и дальше что? – спрашивает тот без особого энтузиазма. – Потом-то придется файлы восстановить. Наша цель – спасти данные, хорошо. Но когда мы их восстановим, то они вновь станут активными – и тогда вирус все равно их уничтожит. Мы просто отсрочим неизбежное.
Я смотрю поочередно на всех присутствующих. Нельзя так просто отмахиваться от этой идеи. Да, по сравнению со всеми здесь я неуч, однако в том-то и преимущество: они так заняты деревьями, что не видят леса.
– Точно? – спрашиваю я. – Или все-таки, сделав дело, вирус опять впадет в спячку или вовсе самоуничтожится? Я уже задавал такой вопрос; вы привели пример с клетками рака после гибели хозяина. А если воспользоваться моим сравнением? Киллер входит в комнату, а все мертвы. Что он сделает: посчитает задание выполненным и уйдет – или останется ждать на случай, если кто-нибудь оживет?
До Кейси наконец доходит.
– А ведь правда, Девин. Мы же не знаем, что будет. Во время моделирования мы следили за тем, как вирус уничтожает основные файлы, после чего компьютер перестает работать. Ни разу он у нас не пережил атаку, так что мы не знаем, что потом происходит с вирусом.
– А с чего бы ему самоуничтожаться? – возражает Девин. – Вряд ли Нина написала программу, которая возьмет и остановится. Или как?
Все поворачиваются к Стасу. Он стоит, руки в карманы, глаза устремлены в точку где-то в прошлом или в будущем. Такая тишина, что я слышу тиканье своих часов. Мне хочется встряхнуть его, но нет, пусть думает. Наконец он набирает в грудь воздуха, и все готовятся ловить каждое его слово.
– Я думаю, логика тут есть. Можно попробовать.
Смотрю на часы. После разговора с подозреваемыми прошло восемнадцать минут. До сих пор никто не позвонил. Почему? Все же только выиграют.
– Предлагаю проверить это прямо сейчас, – говорит Кейси.
Девин складывает руки на груди. На лице у него написан скепсис.
– Что такое? – спрашиваю.
– Ничего не получится, – заявляет он. – Только время потратим, а его и так нет.
Глава 92
Пока Девин заканчивает приготовления к пробному прогону, остальные компьютерщики – всклокоченные и измотанные – смотрят на интерактивную доску.
– Так, хорошо, – произносит Девин, склонившись над пробным компьютером. – Все до единого файлы на этом компьютере, включая ядро операционной системы, помечены как удаленные.
– А разве можно удалить операционную систему так, чтобы компьютер продолжал работать?
– Вообще-то нет, но я…
– Не важно. Я все равно не пойму, – прерываю я его. – Ну что ж… поехали. Запускайте вирус.
– Я начну удалять его, и тогда он сработает.
Поворачиваюсь к доске, Девин выполняет простейшую операцию, на которую способен даже такой динозавр, как я: выделяет файл Suliman.exe и нажимает клавишу «удалить».
Ничего не происходит.
– Естественно, удалить себя он не дал, – комментирует Девин. – Теперь он активировался.
– Девин…
– Вирус сработал, господин президент, – поясняет Кейси. – Киллер вошел в помещение.
На доске одно за другим раскрываются окна свойств – вроде тех, что мне демонстрировали до этого.
– Он их не переписывает, – замечает Кейси.
Так, значит, киллер пока не нашел себе жертву. Для начала неплохо.
– Кейси, ты говорила, что на все про все у него уйдет двадцать минут. То есть нам надо…
– Нет, двадцать минут ему нужно, чтобы все переписать. Если же он просто пролистывает их…
– Вот, смотрите. – Девин тыкает в окошко с заголовком Suliman.exe.
Выполняется сканирование…
62 процента
Она права, все идет очень быстро.
70 процентов… 80 процентов…
Я закрываю глаза, а когда открываю, на интерактивной доске надпись:
Сканирование завершено
Файлов обнаружено: 0
– Что ж, неплохо. Пока что ни один файл не пострадал.
– Теперь надо убедиться, что вирус посчитал работу выполненной и удалился, – говорю я.
Стас, который все это время молча стоял в углу, задумчиво потирая подбородок, подает голос:
– Нужно снова удалить вирус. Поскольку свою функцию он выполнил, то сопротивляться не должен.
– Или же он опять активируется, – возражает Девин и поясняет для меня: – Пойдет по второму кругу.
– В этом случае, – говорит Стас, – запустим проверку еще раз, но удалять не будем.
Только теперь я понимаю, зачем им такая груда компьютеров. Каждый шаг, каждая тактика предполагает различные варианты развития событий, и следует их все предусмотреть и протестировать.
– Давайте сначала сделаем, как я предлагаю. Возможно, вирус в спячке и ничего…
Тут же разгорается спор, причем на нескольких языках. У каждого компьютерщика свое мнение. Я поднимаю руку и повышаю голос:
– Так, тихо! Делаем, как сказал Стас. Попробуем удалить вирус еще раз и посмотрим, что из этого выйдет. – Киваю Девину. – Давай.
– Ладно.
Девин подводит курсор к файлу Suliman.exe – единственному активному файлу на компьютере – и нажимает «удалить».
Иконка пропадает.
Ведущие киберспециалисты мира дружно ахают, удивленно взирая на пустой экран.
– Чтоб тебя! – вырывается у Кейси. – Вы не представляете, сколько раз мы пытались от него избавиться!
– Примерно пятьсот?
– И в первый раз у нас получилось.
– Гаденыш мертв? – бормочет Девин.
Он начинает яростно что-то набирать на клавиатуре. На доске мелькают окна – так быстро, что у меня рябит в глазах.
– Гаденыш мертв! – провозглашает он наконец.
Я сдерживаю радость и не позволяю себе расслабляться. Еще не всё.
– Теперь надо восстановить оставшиеся файлы, – говорит Кейси. – Посмотрим, ушел наш киллер или нет.
– Ага, восстанавливаю помеченные к удалению файлы. – Быстрый перестук клавиш напоминает стрекот сверчка. – Кроме вируса, естественно.
Я в волнении отворачиваюсь, все остальные напряженно молчат.
Смотрю на телефон: прошло 28 минут. Никто так и не позвонил. Ничего не понимаю. Конечно, я и не ждал, что кто-то сознается сразу. Признать свою ошибку и покаяться в ней – серьезное решение, моральный подвиг. Такое за минуту не делается.
Однако неужели не ясно: мы все равно поймаем его и предъявим обвинение в измене? Последствия будут ужасные: тюрьма, позор. А каково родным?.. Я же предлагаю полное помилование, которое избавит не только от суда и от смертной казни, но и от позора. Я пообещал, что все останется тайной. Никто не узнает о предательстве. А если тут замешаны еще и деньги, их можно оставить себе. О чем тут вообще можно раздумывать? Неужели они мне не верят?
– Господин президент, – окликает меня Девин.
Я оборачиваюсь, он указывает на экран: несколько окон со свойствами файлов.
– Нулей нет, – констатирую я.
– Нет, – подтверждает Девин. – Все файлы успешно восстановлены, и вирус их больше не трогает!
– Ура! – Кейси вскидывает вверх кулак. – Обманули поганца!
Все принимаются обнимать друг друга и бурно радоваться, высвобождая накопившийся за последние часы стресс.
– Вот, я же говорил: отличная идея, – смеется Девин.
У меня в кармане вибрирует телефон.
– Готовьтесь к настоящему запуску! – кричу я Девину, Кейси и остальным. – Подключайте ребят в Пентагоне и работайте.
– Так точно, сэр!
– Сколько вам нужно? В минутах.
– Немного, – отвечает Кейси. – Минут двадцать-тридцать. Не так все это быстро…
– Поторапливайтесь. Зовите, когда будете готовы.
Я выхожу из комнаты, чтобы ответить на звонок.
С момента разговора прошло двадцать девять минут. По всей видимости, наш предатель держался до последнего.
Достаю телефон из кармана и смотрю на экран:
«Лиз ФБР».
Глава 93
Я выхожу из штаба в коридор и принимаю вызов от человека, в невиновности которого не сомневаюсь.
– Господин президент.
– Директор Гринфилд.
– Мы только что разблокировали второй телефон Нины, – сообщает Лиз.
– Хорошие новости есть?
– Будем надеяться. Сейчас извлекаем содержимое карты памяти. Скоро направлю вам отчет.
И все-таки, зачем Нине два телефона?.. Непонятно.
– Там должно быть что-то очень важное, Лиз.
– Такое вполне возможно, сэр.
– Не «возможно», а «должно».
Я смотрю на часы. С моего предложения о помиловании прошла тридцать одна минута. Никто до сих пор не сознался.
Глава 94
Бах сидит среди сосновых ветвей и ждет. Перекрестье прицела наведено на заднюю часть дома.
«Где же вертолет?»
Какая была возможность!.. Теперь она уверена – тот тощий растрепанный парень, который вошел в домик вслед за президентом, и есть ее мишень. Еще несколько секунд, и дело было бы кончено – здравствуй, новая жизнь…
Однако в голове всплыло наставление Ранко: «Лучше вообще не стрелять, чем промахнуться».
Осторожность превыше всего. За прошедшие несколько часов парень вполне мог выйти еще раз, и уж тогда бы она не мешкала. В любом случае первоначальное решение – не ошибка.
В наушниках тихо играет гавот из третьей сюиты ре-мажор в исполнении Вильгельма Фридемана Херцога. Запись сделана двенадцать лет назад на мастер-классе для детей-скрипачей, обучающихся по методу Судзуки. Сама по себе композиция далеко не самая ее любимая в творчестве немецкого композитора: по правде говоря, сюиту лучше слушать целиком в исполнении оркестра, а не только лишь скрипичное соло. Однако пьеса не отпускает. Бах помнит, как разучивала ее на маминой скрипке: сначала неуклюже, но со временем, когда набор звуков превратился в нечто плавное и даже лиричное, – намного увереннее. Она помнит, как мама стояла рядом и ненавязчиво подсказывала ей или поправляла смычок.
– Следи за смычком!.. Слишком широко!.. Сначала сильно-сильно, теперь чуть-чуть… Еще раз… ровнее, драга, ровнее… медленнее пальцами, а вот смычком – быстрее, быстрее!.. Давай, драга моя, покажу.
Вот мама забирает у нее скрипку и играет гавот по памяти, уверенно и страстно, полностью растворяясь в музыке. Мелодия мягко обволакивает дом, заглушая грохот разрывающихся снаружи снарядов.
У брата куда больше таланта к скрипке, и не потому, что он на два года старше и на два года опытнее, а потому, что играть у него выходило легко и непринужденно, как будто инструмент был продолжением его тела, а музыка – чем-то естественным, сродни дыханию или речи.
Что ж, для него – скрипка, для нее – винтовка.
Последний раз.
Бах смотрит на часы. Назначенный срок прошел, и давно.
Почему ничего не происходит?
Где же вертолет?
Глава 95
– Я перед вами в неоплатном долгу, канцлер Рихтер.
– Какое там. После берлинского провала…
– Это не ваша вина. Просто он все предусмотрел. Юрген, – очень непривычно обращаться к нему по имени, учитывая, как официально он себя держит, – если катастрофа все-таки произойдет, ваше влияние в НАТО будет как нельзя кстати.
– Я понял, – он медленно кивает.
Рихтер прекрасно понимает, что я пригласил его именно за этим: чтобы он лично, глядя мне в глаза, пообещал, что в случае военного конфликта альянс поддержит США. Наши партнеры должны быть готовы применить Пятую статью, один из столпов НАТО, даже под угрозой Третьей мировой. И защищать им придется ни много ни мало ведущую мировую сверхдержаву.
Затем я крепко обнимаю Нойю, чувствуя в ответ ее тепло.
– Может, мне остаться, Джонни? – шепчет она мне на ухо.
– Нет. – Я отстраняюсь. – Уже восьмой час; вы и так задержались больше, чем нужно. Если все-таки… случится худшее… я не хочу, чтобы вы пострадали. Да и вам нужно быть со своим народом.
Нойя не спорит – знает, что я прав. Если вирус сработает и наши худшие опасения сбудутся, последствия коснутся всего мира. Чтобы решать проблемы, лидеры должны быть дома.
– Тогда оставь хотя бы моих специалистов, – предлагает она.
– Нет; они и так сделали все, что могли. Сейчас работы ведутся на сервере Пентагона и, сама понимаешь, присутствие посторонних нежелательно.
– Ясно.
Я встряхиваю плечами:
– К тому же больше ничего не поделаешь. Либо мы сейчас остановим вирус, либо все пропало.
Я протягиваю ей руку; Нойя сжимает ее в своих тонких, шершавых ладонях.
– У Израиля и у меня лично нет друга лучше, – произносит она.
Пригласить Нойю – лучшее решение за сегодняшний день. Своей поддержкой и советами она заменила мне десяток помощников. Но, как бы то ни было, решать проблему в конечном счете придется мне одному. Я – главный, и я несу ответственность за свою страну.
– Господин премьер-министр. – Я пожимаю руку Ивану Волкову.
– Господин президент. Надеюсь, наши специалисты были вам полезны.
– Безусловно. Передайте мою благодарность президенту Чернокову.
По словам моих технарей, русские оказались отличным подспорьем. По крайней мере, Кейси с Девином не заметили, чтобы те ставили палки в колеса. Впрочем, утаить важные сведения это им не помешало бы. Увы, полностью быть уверенным нельзя.
– Мне передали, что ваш план по противодействию вирусу имеет шансы на успех, – замечает Волков. – Искренне надеюсь, что так и есть.
Я пытаюсь уловить скрытую насмешку в его голосе, малейшую ухмылку, но лицо премьер-министра сохраняет каменное хладнокровие.
– Успех в наших общих интересах, – напоминаю я. – Если пострадаем мы, пострадают все, но больше других – те, кто за этим стоит, господин премьер-министр. Мы обязательно нанесем ответный удар, а союзники по НАТО нас поддержат.
Волков озабоченно хмурит брови и кивает.
– В ближайшие дни, – говорит он, – лидерам предстоит принимать решения крайне взвешенно и осторожно.
– В ближайшие дни, – отвечаю я, – нам предстоит узнать, кто Америке друг, а кто враг. И, уверяю вас, врагам я не завидую.
Волков ничего больше не произносит.
Трое лидеров вместе с помощниками и техническими специалистами направляются к вертолетной площадке.
Специальный борт морской пехоты уже готов забрать их.
Глава 96
«Ну, наконец-то».
Бах переводит прицел на задний двор.
Вдох. Выдох. Прицелиться. Выстрелить.
Военный вертолет оснащен подавителем шума, благодаря которому гул вращающихся лопастей похож на шелест листвы. Вертолет садится на площадку.
Открывается дверь домика. Бах вся подобралась.
Из домика выходят лидеры ведущих мировых держав.
Она ведет каждого по очереди. Прекрасная возможность чисто уложить всех.
Премьер-министр Израиля.
Канцлер Германии.
Премьер-министр России.
Следом – другие. Бах смотрит в лицо каждому. Теперь достаточно одной секунды, чтобы принять решение…
Вдох. Выдох. Прицелиться. Выстрелить.
Темноволосый мужчина…
…палец поглаживает спусковой крючок…
Не тот.
В теле разливается адреналин, учащается пульс. Еще чуть-чуть, и конец, навсегда…
Длинноволосый мужчина…
Опять не тот.
Дверь закрывается.
«Jebi ga», – ругается про себя Бах.
Заказанный парень не вышел, он по-прежнему внутри.
Вертолет взлетает и, всколыхнув лес волной ветра, быстро и тихо исчезает.
Парень остался в доме.
Значит, придется идти за ним.
Бах опускает винтовку и достает бинокль. Дом окружают сотрудники Секретной службы, в том числе несколько человек на заднем крыльце. Чтобы лучше было видно, по периметру расставили фонари.
Следующий этап гораздо рискованнее.
– Группа один готова, – раздается в ухе.
– Группа два готова.
И кровопролитнее.
Глава 97
Девин, подключившись к сети Пентагона, помечает все файлы как удаленные.
– Ну давайте, давайте, – поторапливаю я, хотя понимаю, что быстрее он от этого работать не будет.
Вибрирует телефон.
– Да, Лиз?
– Господин президент, мы выгрузили данные со второго телефона Нины. Вы обязаны это прочесть.
– Хорошо. Каким образом?
– Прямо сейчас скину на ваш номер.
– Целиком? Но что именно там такого?
– В памяти телефона только одна переписка, – говорит Лиз. – Оба номера одноразовые. Это сообщения, которые Нина посылала «кроту». Нашему… предателю.
У меня холодеет внутри. Все это время я втайне надеялся, что никакого предателя нет, что Нина со Стасом выведали код «Темных веков» каким-то своим способом, без участия моих приближенных.
– Кто это? – Я с трудом сдерживаю дрожь в голосе. – Просто скажи мне, Лиз.
– Увы, сэр, имен нет… Всё, отправила.
– Хорошо, прочитаю и перезвоню.
Я нажимаю отбой.
– Девин, Кейси! Если что, я в комнате связи. Как только будете готовы, зовите.
– Ладно.
Раздается звуковой сигнал: входящее сообщение от Лиз. К нему прикреплен текстовый файл. Я открываю его и захожу в комнату связи, Алекс стоит снаружи.
У меня на экране расшифровка переписки по дням и минутам; участники обозначены соответственно «Нина» и «Н/А», то есть «неизвестный абонент», хотя я предпочел бы «предатель», «Иуда» или, скажем, «Бенедикт Арнольд».
Первое сообщение отправлено неизвестным абонентом 4 мая. Это пятница. Днем ранее я вернулся из европейского турне, а в СМИ просочились сообщения о провале операции по устранению Сулимана Чиндорука.
Я проглядываю начало переписки и обращаю внимание на местоположение неизвестного: «Пенсильвания-авеню, 1600»
Значит, переписка велась из самого Белого дома… Просто не верится, но я беру себя в руки и начинаю читать:
4 мая, пятница
Н/А: Пенсильвания-авеню, 1600
Нина: неизвестно
***Время указано по часовому поясу UTC-5***
Н/А (7.52): Твоя записка у меня. Ты кто и откуда мне знать, что это все всерьез.
Нина (7.58): вы знаете что я это я. Откуда еще мне знать точно до секунды когда на сервере пентагона сработает вирус?
Нина (8.29): молчите?нечего ответить?
Нина (9.02): не верите мне? Ладно тогда смотрите как ваша страна
вместо того чтобы быть героем. Передайте своему президенту что могли все остановить но не стали. Из героя в
Нина (9.43): думаете я вру?зачем что вам терять?почему вы молчите?
Я пытаюсь сопоставить время. Тем утром у нас было совещание, и все мои приближенные на нем присутствовали.
Значит, кто-то переписывался с Ниной прямо на совещании.
Я продолжаю чтение:
Нина (9:54): значит не хотите быть героем, будете просто меня игнорить???
Нина (9:59):
Нина (10:59): хорошо тогда вы мне поверите после торонто
Значит, Торонто. Понятно. В пятницу там встал весь метрополитен. Причиной предположительно был вирус, запущенный «Сынами джихада». Все произошло вечером, а Нина прислала предупреждение утром. Получилось точно так же, как с аварией вертолета в Дубае.
Что ж, ситуация понемногу проясняется. Я никак не мог понять, каким образом член Совета по национальной безопасности вступил в контакт с кибертеррористом. Теперь выяснилось, что инициатором стала Нина. Она как-то сумела связаться с нашим Иудой.
И все-таки почему он сразу же, как только получил записку, не рассказал мне? К чему эти тайны?
Все ведь могло пойти совсем по-другому.
Я прокручиваю документ. 4 мая – конец.
Следующее сообщение отправлено утром в субботу, 5 мая. Неизвестный абонент снова пишет из Белого дома.
А ведь умно же. Предатель знал, что его можно вычислить вплоть до дома, поэтому выбрал место, где будет постоянно окружен людьми с высшим уровнем доступа, скрылся среди приближенных лиц. Очень разумно.
Читаю дальше:
5 мая, суббота
Н/А: Пенсильвания-авеню, 1600
Нина: неизвестно
***Время указано по часовому поясу UTC-5***
Н/А (10.40): Теперь вижу, что ты всерьез. Ты сделаешь с нашими военными системами то же, что вчера было в Торонто?
Нина (10.58): в млн раз хуже. теперь вы меня выслушаете!!
Н/А (10.59): Да, теперь я тебе верю. Ты сможешь остановить вирус?
Нина (11.01): да я расскажу как
Н/А (11.02): Рассказывать мне бесполезно. Я ничего не смыслю в компьютерах.
Нина (11.05): вам и не надо ничего знать. я просто скажу что надо сделать. Там все просто
Н/А (11.24): Все равно тебе лучше пойти в ближайшее посольство США.
Нина (11.25): чтобы они меня упекли в Гунтанамо? еще чего!!!
Н/А (11.28): Тогда просто напиши мне, как остановить вирус.
Нина (11.31): ну уж нет. только в обмен на амнистию. Если я сейчас все расскажу как мне знать что вы сдержите обещание??? Простите но нет не выйдет
Н/А (11.34): Тогда ничем не могу помочь, ищи выход сама.
Нина (11.36): Почему не можете?????
Н/А (11.49): Потому что у меня из-за тебя проблемы. Ты дала мне информацию о Торонто, но с моей стороны не последовало ничего – ни слова, ни дела.
Нина (11.51): почему
Н/А (11.55): А вдруг это был блеф? Ты читаешь новости? Президента готовы в порошок стереть только за звонок твоему Сулиману. Представь что будет, если вскроется, что я переписываюсь с его приспешницей. Мне не надо было тебе писать. Но тут уже ничего не поделаешь.
Н/А (11.56): Теперь я тебе верю. Давай я что-нибудь придумаю, хорошо? Дождись моего ответа. У нас есть время? Когда сработает вирус?
Нина (11.57): через неделю. у вас время до завтра
Больше в субботу не было ни одного сообщения. У меня путаются мысли. Нет никакого коварного, изощренного плана, никакого шантажа, никакого подкупа. Неужели банальная перестраховка? Неужели все случилось только потому, что одно неудачное решение зацепилось за другое, и понеслось?
Следующее сообщение отправлено утром воскресенья, 6 мая. Пишет Бенедикт Арнольд:
Н/А (7.04): Есть мысль, как это провернуть без моего участия. Ты далеко от Парижа?
Глава 98
Белый фургон с логотипом «Лодочной станции Ли» сворачивает с шоссе на усыпанную щебенкой дорогу. Вскоре путь перекрывает шлагбаум, на нем знак: «Частная собственность. Посторонним въезд запрещен». За шлагбаумом поперек дороги стоят два черных внедорожника.
Водитель фургона, известный как Лойзик, тормозит и оглядывается в зеркало заднего вида. В кузове сидят восемь человек в бронежилетах, у половины в руках АК-47, а у других – наплечные ракетницы, заряженные бронебойными снарядами.
– Только когда я сниму кепку, – напоминает он про условный сигнал.
Лойзик вылезает из кабины. Вполне себе типичный рыболов: кепка со сломанным козырьком, фланелевая рубашка, потертые джинсы. Он подходит к шлагбауму и машет в сторону ближайшего внедорожника.
– Эй! – кричит. – Парни, не подскажете, как попасть на двадцатую окружную?
Никто не отзывается. Стекла у машины тонированные, так что внутрь не заглянешь.
– Эй, есть тут кто?
Он повторяет вопрос. И еще раз. Так и знал: внедорожники пустые. Секретной службе не хватает людей, особенно после того, как они отправили целый отряд с военным вертолетом, в котором летят политики.
В итоге Лойзик не снимает кепку, и стрелкам незачем обстреливать конвой.
Ну и хорошо. Ракеты пригодятся во время штурма.
Лойзик возвращается за руль.
– Похоже, дорога до самого домика чистая. Держитесь крепче.
Он включает заднюю передачу, отъезжает подальше, останавливается, передвигает ручку коробки передач и вдавливает педаль газа в пол. Фургон на полном ходу влетает в шлагбаум.
* * *
Несколькими секундами позже в заливчик, где дежурит катер Секретной службы, медленно вплывает моторная лодка. Прятаться в ней труднее, поэтому во второй ударной группе всего четыре человека.
Двое стоят на носу, а еще двое распластались на палубе. Рядом – четыре автомата Калашникова с подствольными гранатометами.
– Остановитесь! – обращается к ним сотрудник Секретной службы в мегафон. – Это закрытый водоем!
Командир группы, Хамид, складывает руки рупором и кричит в ответ:
– У нас мотор накрылся! Можете подтянуть нас к берегу?
– Немедленно развернитесь!
Хамид разводит руки в стороны.
– Не можем. Мотор не работает!
Напарник рядом с Хамидом слегка опускает голову и говорит:
– По моей команде.
– Тогда бросайте якорь, и мы вызовем вам буксир!
– Вы что?..
– Остановитесь и бросьте якорь!
На катере начинается возня, агенты разбегаются к бортам и к носу, а затем срывают брезентовые чехлы с пулеметов.
– Давай! – шепотом отдает приказ Хамид и наклоняется за автоматом.
Остальные тоже хватаются за оружие и открывают огонь по Секретной службе.
Глава 99
Я продолжаю читать переписку Нины с нашим Бенедиктом Арнольдом. 6 мая, воскресенье. Теперь понятно, как Нина вышла на мою дочь. Крот сообщил, что она – единственный способ связаться со мной напрямую, без посредников, и тем самым остался в стороне.
Вот что ответила Нина:
Нина (7.23): вы хотите чтобы я рассказала президентской дочери?
Н/А (7.28): Да. Она немедленно передаст все отцу, и тогда он будет вынужден встретиться с тобой лично.
Нина (7.34): что, президент правда пойдет на это?
Н/А (7.35): Конечно. Спасение страны в обмен на амнистию на твоей родине? Легко! Но тебе нужно встретиться с ним. Это возможно? Ты можешь прилететь в Штаты?
Нина (7.38): нам обязательно встречаться лично?
Н/А (7.41): Обязательно. По телефону он тебе не поверит.
Нина (7.45): откуда мне знать что он не отправит меня в Гуантанамо на пытки?
Н/А (7.48): Не отправит, обещаю.
На самом деле я даже не знаю, на что мог бы пойти ради устранения катастрофы. Если б я посчитал, что все ответы у Нины, кто знает, может, и приказал бы ее допросить…
До этого, впрочем, не дошло. Нина ясно дала понять – сперва через Лилли, а потом и лично, – что у нее есть напарник, который знает разгадку второй половины ребуса. Если б ее задержали в Белом доме, мы никогда не увидели бы Стаса и не знали бы, как остановить вирус.
Правда, текущая обстановка не сильно лучше.
Нина (7.54): хорошо. Допустим я лечу в париж и нахожу его дочь. Что дальше??
Н/А (7.59): Президент тебя выслушает.
Нина (8.02): ха. Как вы?
Н/А (8.04): Нет, всерьез. Я дам тебе кодовое слово, и он все поймет. Как только ты его передашь, президент будет обязан тебя выслушать. Гарантирую.
Нина (8.09): ок какой код
Н/А (8.12): Не спеши. Сначала ты должна доказать, что тебе можно верить. Я собираюсь тебе передать секретные сведения. За это меня уволят и посадят. Понимаешь?
Нина (8.15): как ассанжа со сноуденом, ага
Н/А (8.17): Вроде того. Я очень рискую, помогая тебе. Видишь, как я тебе доверяю.
Нина (8.22): доверие ВЗАИМНАЯ штука. Я никому не расскажу про вас и наш разговор богом клянусь!!
Н/А (9.01): Хорошо. Я ставлю на карту свою жизнь. Надеюсь, ты понимаешь. Надеюсь, ты меня не обманешь.
Нина (9.05): понимаю. не обману
Так, теперь ясно, откуда Нина узнала про «Темные века». В понедельник она нашла в Париже Лилли и прошептала ей это кодовое слово на ухо. Лилли позвонила мне, и с тех пор я пытаюсь понять, от кого произошла утечка.
Переписка, к сожалению, пока не дала никаких зацепок. Я прокручиваю на следующую страницу…
– Господин президент! – окликает меня Кейси. – Мы готовы!
Мы с Алексом покидаем комнату связи и присоединяемся к техническим специалистам.
– Ну что, запускаем вирус?
Я кладу телефон на стол и становлюсь за Девином.
– Да, господин президент, но сначала напомню, – говорит Кейси, – что мы не знаем наверняка, взаимосвязаны ли копии вируса на разных устройствах. Возможно, каждая сработает отдельно, а возможно, что в момент запуска вирус отправит команду активации всем остальным зараженным устройствам.
– Да, я помню.
– Я, конечно, надеюсь, что все получится, но если нет, то вирус может охватить миллионы, если не миллиарды устройств по всей стране. Цена ошибки – полная катастрофа.
– Пробный прогон удался.
– Да, удался. Мы приложили все усилия, чтобы воссоздать вирус как можно точнее, однако полной уверенности нет. У нас было всего несколько часов, и все делали наспех. Так что на реальном вирусе наше решение может и не сработать.
Я глубоко вздыхаю.
– Если мы будем бездействовать, ничего не изменится. Вирус так или иначе сработает – через несколько минут или через пару часов. Как ни крути, лучше этой схемы мы уже ничего не придумаем. Согласны?
– Да, сэр. Так у нас появляется хоть какой-то шанс.
– Ну и?.. – Я передергиваю плечами. – Есть предложения лучше?
– Нет, сэр. Просто напоминаю, если вдруг решение не сработает…
– Все полетит в тартарары. Я понял. Пан или пропал. – Я оглядываюсь на Стаса. – А ты что думаешь?
– Я согласен с вашими доводами, господин президент. Это лучший вариант, он же единственный.
– Кейси?
– Согласна. Давайте пробовать.
– Девин?
– Согласен, сэр.
Я разминаю пальцы.
– Ну что ж, тогда поехали.
Руки Девина зависают над клавиатурой.
– С Богом…
– Что?! На северном направлении прорыв? – вскрикивает Алекс, доставая рацию. – «Гадюка»! «Гадюка», как слышите? Прием!
Свободной рукой он тут же хватает меня за руку и тащит.
– Господин президент, в комнату связи! Там самая надежная…
– Я остаюсь тут.
Алекс не ослабляет хватку.
– Нет, сэр, вы немедленно уходите со мной.
– Тогда они тоже.
– Хорошо. Уходим все.
Девин выдергивает кабель из ноутбука, и мы все бежим в комнату связи.
Снаружи гулко доносится грохот перестрелки.
Глава 100
Пробив фургоном шлагбаум, Лойзик жмет на тормоз и вглядывается в неприметную грунтовую дорогу. А, поворот здесь. Едва не проехал. Он останавливается, включает задний ход, возвращается и поворачивает налево. Если б его не предупредили, что тут будет развилка, ни за что не заметил бы.
Дорога узкая, максимум для одного автомобиля. Солнце полностью скрылось за деревьями, стало темно. Лойзик вцепляется в руль и вытягивает шею. К сожалению, на такой неровной дороге особо не разгонишься, но он все равно понемногу прибавляет газу.
До домика остается всего полмили.
* * *
А на заводи вовсю идет перестрелка.
Группа два создает дымовую завесу и обстреливает катер Секретной службы из «калашей». С катера в ответ стрекочет пулемет, заставив нападающих упасть на палубу и укрыться за бортом.
Агенты, прикрывающие задний двор, кидаются на подмогу к своим. Они подбегают к пристани и открывают огонь по лодке группы два.
Убедившись, что их внимание полностью приковано к лодке нападающих, Бах под прикрытием темноты и суматохи забегает во двор и прыгает в углубление перед окном цокольного этажа.
Глава 101
Алекс запирает тяжелую дверь на засов, достает смартфон и включает его.
Девин садится на стул, ставит ноутбук на колени. Все готовы.
– Поехали, – говорю я. – Девин, запускай вирус.
Заглядываю Алексу через плечо. Он вывел на экран изображение с северной камеры, из тех, что Секретная служба установила на крыше. Прямо на нас несется белый фургон.
– «Гадюка», вы где там?! – кричит Алекс в рацию.
В следующую секунду, будто по указке режиссера, из ниоткуда возникает боевой вертолет «Гадюка» новейшей модели. Он следует за фургоном, приближается; из-под крыла, оставляя за собой закрученный след, вылетает ракета «земля – воздух» типа «Хеллфайр».
Фургон на миг исчезает в шаре пламени, потом переворачивается и опрокидывается набок. Агенты Секретной службы с автоматами на изготовку подходят ближе…
Алекс давит на кнопку, и включается другая камера. Теперь мы смотрим на юго-восток, на озеро, где вовсю идет перестрелка: агенты на катере и на пристани поливают огнем моторную лодку, не давая ей приблизиться к берегу.
Алекс щелкает по наушнику и подносит рацию ко рту:
– «Штурман», освободите зону. Повторяю: освободите зону! Всем агентам рассыпаться, к вам летит «Гадюка»!
Катер охраны тут же меняет курс и удаляется от лодки нападающих. Агенты спрыгивают с пристани и ныряют на землю.
Появившаяся «Гадюка» запускает очередную «Хеллфайр», и лодку разносит на куски. Поднявшаяся волна, правда, опрокидывает при этом катер Секретной службы.
– Десанту перекрыть периметр! – тут же отдает следующий приказ Алекс.
Это он предложил поставить «Гадюку» с морпехами в ближайшем аэропорту: не привлекает внимания, при этом тяжелая огневая поддержка всегда под рукой.
Я хлопаю Алекса по плечу:
– Наши тонут!
– На них жилеты, всё в порядке. – И снова в рацию: – Где морпехи? И мне нужен отчет о пострадавших!
– Так, хорошо, вирус на сервере Пентагона запущен, – сообщает Девин.
Я пытаюсь следить одновременно за ним и за Алексом, который подходит к двери в коридор, продолжая выкрикивать приказы.
– Ну что, была не была. – Девин выдыхает. – Скрестите пальцы.
Он начинает стучать по клавишам. Сейчас интерактивной доски нет, поэтому мы втроем столпились у Девина за спиной, чтобы видеть, что творится на экране. Он открывает панель свойств, где должно отобразиться, выжили файлы, помеченные как удаленные, или нет.
– Нули, – говорю я, глядя на нижнюю часть окна. – Это плохо?
– Это… нет… не может быть, – шепчет Девин. – Он уничтожает файлы.
– Ты ведь их удалил? Пометил как…
– Да, да, да! – Девин со злости бьет по клавиатуре. – Дрянь!
Я смотрю на свойства файла, слова и числа. А в нижней части – одни нули.
– Почему не сработало? Что мы…
– Видимо, нам не удалось полностью воссоздать вирус, – предполагает Стас. – Остались как раз те части, что мы не сумели расшифровать.
– Что-то мы упустили, – замечает Кейси.
Внутри меня все холодеет.
– Сервер Пентагона будет удален?
Кейси прижимает ладонь к уху с наушником.
– Повторите?.. Это точно? – Она закрывает глаза и внимательно слушает.
– Что такое, Кейси?
Она поворачивается ко мне.
– Господин президент, из Пентагона сообщают… вирус, который мы активировали, разослал команду на запуск по всей Сети. Он сработал в Казначействе… В Министерстве внутренней безопасности. В Минтранспорта. В… везде, сэр. – Она достает свой телефон. – На моем телефоне тоже.
Я лезу в карман. А мой телефон где?
– Нет… – бормочет Стас. – Нет-нет-нет-нет-нет…
– Мой телефон тоже всё, – произносит Девин. – Началось. Господи, он сработал везде! Вирус запущен!
Кейси сползает на пол и обхватывает голову руками.
– Нам конец… Господи, помоги…
Этого не может быть, просто не может быть. В глубине души я верил, что нам все-таки удалось обойти вирус и предотвратить катастрофу.
Теперь, кроме Господа, нам никто не поможет.
Темные века наступили.
Глава 102
На неприметном аэродроме недалеко от Загреба приземляется частный самолет. Сулиман Чиндорук встает, потягивается и спускается по лестнице на улицу.
Его встречают двое с автоматами: высокие, загорелые, в глазах уважение и благодарность. Они ведут Сули к «Джипу», сажают на заднее сиденье, сами устраиваются спереди. Машина выезжает на узкую дорогу, которая идет вдоль гор Медведница, таких величественных и…
Звучит рингтон – звук взрывающейся бомбы. Наконец-то! Сулиман настроил его для одного-единственного события. А ведь до срока еще несколько часов. Видимо, американцы попытались удалить вирус.
Сулиман достает телефон и с довольной улыбкой читает: «Вирус активирован».
Он закрывает глаза и чувствует, как по телу прокатывается теплая волна удовлетворения. Как же здорово обладать разрушительной силой, воспользоваться которой можно из любой точки планеты, имея при себе всего лишь клавиатуру…
«Джип» продолжает ехать вперед, ветер треплет волосы, а эйфория все не проходит. Получилось!
Он только что вошел в историю.
Он только что поставил на колени самую могущественную державу в мире.
А скоро он будет так баснословно богат, что не грех и отпраздновать все это.
Глава 103
– Так не бывает!
– О боже, нет…
Вокруг все взрывается криками, руганью и плачем. Меня бьет дрожь. Я никак не могу поверить, что это происходит на самом деле; все надеюсь, что это кошмар и я вот-вот проснусь. Как во сне, иду к компьютеру, подключенному к выделенной линии, не связанной с основной сетью и потому неуязвимой для «Темных веков».
Мы не сумели предотвратить катастрофу. Пора давать отмашку Кэролайн.
Первое: связаться с лидерами Конгресса, приказать парламенту как можно скорее провести законы о введении военного положения в городах, приостановке действия Четвертой поправки, передаче полного контроля над ценами исполнительной ветви власти, а также создании карточной системы.
Второе: издать президентское постановление о…
– Погодите! – кричит Девин. – Стойте, стойте, стойте! Кейси, взгляни-ка…
Она подбегает к нему. Я тоже.
Девин стучит по клавишам, быстро пролистывая массивы файлов, переключаясь с одного на другой.
– Я… я не понимаю… он…
– Он что?.. – не выдерживаю я. – Ну!
– Он… – произносит Девин, не отвлекаясь от клавиатуры; на экране мелькают, открываются и закрываются окна. – Он сработал… переписал несколько файлов, как будто продемонстрировал, на что способен… и замер.
– Замер? То есть отключился?
Кейси протискивается мимо меня и вглядывается в экран.
– А это еще что? – восклицает она.
Глава 104
Бах стоит перед окном цокольного этажа. С озера доносятся звуки пальбы.
– Группа-один, что у вас? – спрашивает она, обращаясь к Лойзику, командиру отряда.
– Мы приближаемся… что за… что?..
– Что у вас? – спрашивает она громким шепотом.
– Helikoptéra! – Лойзик сбивается на родной чешский. – Odkud pochází helikoptéra?!
Хеликоп… Вертолет, что ли?
– Группа один…
Ее накрывает объемный звук взрыва: одновременно снаружи и через наушники. Северную часть неба подсвечивают всполохи пламени.
Ударный вертолет? Дело плохо.
Бах пробует поддеть окно в прачечную. Закрыто.
– Jebi ga, – тихо ругается она, чувствуя, как накатывает испуг.
Хватает пистолет за глушитель, садится…
– Ularning vertolyotlari bor! – раздается крик Хамида, командира второго отряда. По-узбекски она не понимает, но, кажется…
– У них вертолет! Они…
Второй взрыв еще громче. На сей раз со стороны озера, ему вторит грохот в наушниках. Бах чуть не глохнет, однако быстро приходит в себя.
Внутри все начинает сжиматься от страха, выступает пот, сосет под ложечкой – непривычное ощущение. В последний раз Бах по-настоящему боялась, когда была в Сараево. Даже не верится, что ее способно напугать что-то еще.
Она делает замах и разбивает стекло пистолетом, затем отодвигает щеколду. По привычке ждет, не прибежит ли кто-то на шум. Пять секунд. Десять. Никого.
Открыв окно, Бах ногами вперед ныряет в прачечную.
Глава 105
– Что случилось? Объясните мне.
– Тут… – Девин подбирает слова. – Короче, Нина установила что-то вроде блокиратора.
– Чего?
– Кусок кода, который приостанавливает работу вируса и требует ввести пароль.
– Кто-нибудь по-человечески может объяснить?!
Стас трясет меня за руку.
– Скорее всего, – объясняет он дрожащим голосом, – Нина установила механизм, который приказывает вирусу остановиться после активации. То есть он удаляет часть файлов, чтобы продемонстрировать, на что способен, а потом замирает. Если мы введем верный пароль, он отключится насовсем.
– Эту часть мы не видели, когда делали копию вируса, – заявляет Кейси. – Мы даже не знали про нее.
– А как быть с вирусами на других компьютерах и устройствах? – спрашиваю я. – Они как-то взаимосвязаны? Они тоже остановятся?
– Джаред, – говорит Кейси в гарнитуру, – у нас появился блокиратор. Вы его видите? У вас он тоже должен…
Я не свожу с нее глаз.
Никогда еще в моей жизни двадцать секунд не тянулись так медленно.
– Поняла… – На лице у нее появляется улыбка, она поднимает руку. – Да! Вирус на сервере Пентагона приказал всем своим копиям в системе остановиться.
– Значит… вирус остановился везде?
– Да, сэр. У нас есть еще одна жизнь.
– Дайте взгляну.
Я отстраняю Стаса и смотрю на экран.
Введите пароль: __________ 28.47
– Тут таймер, – замечаю я. – Обратный отсчет поставлен на полчаса.
28.41… 28.33… 28.28…
– То есть ближайшие двадцать восемь минут вирус ничего делать не будет?
– Да, – подтверждает Стас. – За это время нам нужно ввести пароль. Иначе вирус сработает в полную мощность по всей Сети и устройствам.
– Да ты издеваешься, – говорю я, вцепляясь в волосы. – Нет, конечно, все хорошо, отлично, игра продолжается. Последняя попытка. Итак, пароль. – Я поворачиваюсь к Кейси: – У вас есть программа для взлома паролей?
– Да, есть, но… на установку и поиск уйдет куда больше времени. Особенно с таким вирусом. Как минимум несколько часов, если не дней или недель.
– Ясно, значит, будем угадывать. Варианты?
«Там все просто», – писала Нина, когда речь шла о том, как остановить вирус. Даже в компьютерах разбираться не нужно.
Все просто. Естественно, все просто, когда знаешь пароль.
– Ну и что тут может быть? – обращаюсь я к Стасу. – Она тебе не говорила?
– Я вообще не знал про этот блокиратор. Похоже, Нина решила не сообщать мне всего, ради моей же безопасности…
– Может, дала какую-то подсказку, только ты сначала не понял, для чего? Ну же, Стас, вспоминай. Вспоминай.
– Я… – он потирает пальцами лоб. – Я…
А сам я пытаюсь вспомнить, что Нина мне говорила в Овальном кабинете. Про страну в огне, про то, что в сделке участвует Стас. Дала билет на матч. Потом вертолет в Дубае…
Черт, это может быть все, что угодно.
– Введи «Сулиман», – говорю я Девину.
Он набирает и жмет клавишу ввода. Слово пропадает.
Введите пароль: __________ 27.46
– Давай все заглавные, – предлагает Кейси. – Вдруг он чувствителен к регистру?
Опять ничего.
– Теперь все строчные.
– Не-а.
– Тогда полностью: «Сулиман Чиндорук», – говорю я.
Ничего не происходит.
– Черт, да что же нам делать?
«Все просто», – писала Нина в сообщении.
Я похлопываю себя по карманам, затем оглядываю помещение.
– Где мой телефон? Куда он подевался?
– Попробуйте «Нина», – говорит Стас.
– Не подходит. Ни заглавными, ни строчными, никак, – отзывается Девин.
– Тогда «Нина Шинкуба» во всех комбинациях.
– А как на латинице «Шинкуба»?
Все смотрят на Стаса, тот пожимает плечами.
– Я не знал ее фамилию, пока вы мне не сказали, помните?
Да и мне ее сообщила Лиз; я тоже не видел, как она пишется. Надо ей позвонить. Я снова похлопываю себя по карманам, оглядываюсь.
– Да где же он?!
– В начале, наверное, эс-эйч, а в середине… кей? – размышляет вслух Кейси.
Девин начинает перебирать варианты:
Nina Shinkuba
nina shinkuba
NINA SHINKUBA
NINASHINKUBA
ninashinkuba
Без толку.
Таймер показывает 26.35.
– Где, черт побери, мой телефон? – спрашиваю я снова. – Эй, никто не…
И тут я вспоминаю. Он остался в техническом штабе. Я отложил его, когда Девин готовился запустить вирус. Потом прибежал Алекс, сообщил об атаке и погнал нас сюда… а телефон так и остался там лежать.
– Сейчас вернусь.
Алекс замечает мое движение и, не отрываясь от рации и смартфона, по которому следит за происходящим снаружи, заслоняет собой дверь.
– Стойте, сэр! Пока не скажут, что все чисто, я вас не выпущу.
– Алекс, там мой телефон. Он мне очень нужен.
– Нет, господин президент.
Я хватаю его за грудки. Такого он не ожидал.
– Агент Тримбл, приказываю немедленно меня выпустить. Этот телефон сейчас важнее, чем моя жизнь.
– Тогда пойду я, – говорит Алекс и лезет в карман.
– Так иди! Давай!
– Сейчас, сэр, – отвечает он и достает что-то из кармана.
– А вы думайте! – кричу я остальным. – Попробуйте Стаса! Аугустас Козленко!
Глава 106
Бах бесшумно спрыгивает со стиральной машинки и выглядывает в коридор. Ее предупреждали, что подвал – не запутанная сеть помещений, а длинный коридор, несколько комнат по бокам, а слева посередине – лестница.
Снаружи доносятся звуки: что-то тяжело падает на землю, раздаются приказы, и по лужайке рассредоточивается не меньше взвода солдат.
Снова вертолет. Высаживает морпехов, а возможно, и спецназ.
Топот ног. Они бегут. Бегут к открытому окну…
Бах пригибается и перехватывает оружие поудобнее.
Однако военные пробегают мимо и останавливаются. Один встает у окна.
Зачем они…
– Западная группа на месте! – кричит кто-то.
Западная группа.
Бах как раз в западной части дома. Следовательно, должна быть северная, южная и восточная группы.
Они перекрывают периметр.
В эту минуту ей вспоминается мама, Далила, как она терпела еженощные приходы солдат, как прятала детей подальше – в чулан, давала наушники и включала пассакалью или концерт для скрипичного дуэта. Лишь бы дети не слышали, какие звуки доносятся из спальни.
– Слушайте только музыку, – говорила она Бах и ее брату.
Бах берет себя в руки и подходит к проему первой комнаты налево. Технический штаб – так ее назвали.
Она осторожно заглядывает туда. У стены стоит большой белый экран, на нем:
Введите пароль: __________ 26.54
Затем в пустой рамке появляются слова: «Nina Shinkuba».
Исчезают. Затем снова: «nina shinkuba».
И так еще несколько раз:
NINA SHINKUBA
NINASHINKUBA
ninashinkuba
Рядом с рамкой – числа, что-то вроде таймера.
26.42
26.39
26.35
Выставив пистолет перед собой, Бах врывается в помещение, обводит его взглядом. Никого. Быстро заглядывает за шкаф и стопку коробок, но и там никто не прячется.
Ей говорили, что он будет здесь.
На белом экране появляются новые слова:
Stas Koslenko
StasKoslenko
staskoslenko
Augustas Koslenko
Ага, вот имя; но зачем кому-то его печатать?
Раздается жужжание, Бах отпрыгивает в сторону. А, это вибрирует телефон на столе. На экране высвечивается: «Лиз ФБР».
И тут Бах поднимает глаза.
Только теперь она замечает, что в углу висит камера слежения. Огонек горит красным – значит, работает.
Она делает шаг в сторону, камера поворачивается следом.
По спине пробегает холодок.
Со стороны прачечной доносится шум. Кто-то пытается высадить окно снаружи.
Над головой громыхает топот множества ног. Военные бегут к подвалу. Дверь наверху распахивается.
Затем всем скопом они спускаются по лестнице. Бах подбегает к двери технического штаба, запирает ее и медленно пятится назад, пока не упирается в стену.
Снимает с пистолета глушитель.
Глубоко вдыхает, чтобы унять бьющееся у самого горла сердце. Горячие слезы застилают поле зрения.
Она нежно проводит рукой по животу.
– Ты – мой прекрасный дар, драга моя, – шепчет Бах на родном языке. – Я всегда буду с тобой.
Она отстегивает с пояса телефон, вынимает провод наушников, пропущенный под комбинезоном.
– Вот, слушай, мой ангелочек.
Из списка воспроизведения Бах выбирает церковную кантату «Блажен муж». Нежные переливы скрипки в исполнении Вильгельма Фридемана Херцога, плавное введение «голоса Христа», энергичное соло сопрано:
Окончись же скорее, моя земная жизнь!
С радостью желаю я ныне отойти.
Она сползает по стене на пол, прикладывает телефон к животу и увеличивает громкость.
– Слушай только музыку, драга моя.
Глава 107
Мы с Алексом смотрим на экран смартфона: в техническом штабе киллер сползает на пол, закрывает глаза. Лицо, покрытое маскировочной краской, выражает умиротворение.
Она приставляет ствол пистолета к подбородку, а телефон кладет на живот.
– Поняла, что уйти не получится, – догадался я.
– Она последняя, – сообщает Алекс. – Ни внизу, ни в домике нет никого. Только она. У двери дежурит взвод, готовый к штурму. А нам с вами, господин президент, пора уходить.
– Нет, Алекс, нам нужно…
– У нее может быть взрывчатка, сэр.
– На ней комбинезон в обтяжку.
– Значит, под комбинезоном. А в телефоне детонатор. Иначе зачем держать его у живота?
Я опять смотрю на экран. Перед тем как приложить телефон к животу, она вытащила наушники.
В памяти всплывает, как Рейчел напевала колыбельные Лилли, пока та еще была в утробе.
– Пора идти, сэр.
Алекс хватает меня за руку. Он всерьез готов сам тащить меня, если я не пойду.
Тем временем Девин с Кейси и Стасом продолжают угадывать пароль.
– Девин, сколько осталось?
– Двадцать две минуты.
– Ты можешь взять компьютер с собой на Борт номер один? Он будет там работать?
– Конечно, будет.
– Тогда все за мной. Пошли!
В коридоре снаружи ожидает взвод морпехов. Они сопровождают нас вверх по лестнице, на террасу и оттуда – к вертолетной площадке, где уже стоит Борт номер один. Алекс чуть ли не силой толкает меня вперед, Девин семенит следом, прижимая ноутбук к себе, как младенца.
В кабине все опрятно и удобно. Девин плюхается на кремовое кожаное сиденье и принимается стучать по клавишам.
– Двадцать минут ровно!
Борт номер один отрывается от земли и устремляется прочь, над деревьями, над озером, где догорает взорванная «Гадюкой» моторная лодка.
Я смотрю за происходящим на экране смартфона в руках у Алекса, а тем временем обращаюсь к Девину:
– Попробуй «Сыны джихада», полностью или сокращенно. Или просто «джихад».
– Хорошо.
Киллер продолжает сидеть неподвижно, уперев ствол пистолета в подбородок и приложив телефон к животу.
Чуть ниже живота.
– Морпехи, – произносит Алекс, – президент покинул здание. Можно штурмовать.
Я выхватываю рацию у него из рук.
– Говорит президент Данкан. Женщину по возможности брать живой.
Глава 108
Она закрывает глаза и тихонько подпевает хоралу, звучащему в ушах. Весь мир сжался до музыки и ребенка у нее в утробе.
Бах не слышит, как выламывают дверь.
Не слышит, как ей приказывают бросить оружие и сдаться.
Не отнимая пистолета от горла, она видит, как отряд морпехов рассыпается по помещению, взяв ее на мушку. Скорее всего, у них приказ брать ее живой, в противном случае уже бы убили.
Значит, ее не тронут. Это успокаивает.
– Драга моя, я делаю это ради тебя, – шепчет Бах.
Она швыряет оружие перед собой и, заложив руки за голову, ложится на ковер.
Морпехи подхватывают ее, словно пушинку, и бегом выносят из помещения.
Глава 109
– Алекс, скажи пилоту, чтобы сажал нас! – кричу я. – Мне нужен мой телефон!
– Еще нельзя. – Алекс щелкает рацией: – Сообщите, когда обезвредите.
Имеется в виду, когда убедятся, что на киллере нет взрывчатки, или когда уведут ее на безопасное расстояние.
Четверо морпехов подхватывают женщину под руки, под ноги и торопливо выносят из помещения, после чего пропадают из поля зрения камеры.
– Как успехи? – спрашиваю я у Девина, хотя заранее знаю ответ.
– Никак. Ни «джихад», ни «Сыны джихада» не подходят; перепробовали во всех вариантах
– Тогда, может, «Абхазия» или «Грузия»?
– Как будет «Абхазия» на латинице?
– Эй, би… Нет, нужно сначала записать. Бумага есть?.. Эй, кто-нибудь, дайте бумагу и ручку!
Кейси протягивает мне листок для записей и ручку. Я записываю «Abkhazia» и диктую.
Девин вводит.
– Нет. Ни с заглавной буквы… ни всеми большими… ни всеми маленькими…
– Добавь эн в конце.
Он вводит.
– Нет.
– Ты уверен, что правильно набираешь?
– Ну… наверное.
– Что значит «наверное»?! Черт побери, Девин, мне нужно точно!..
Не выдержав, я вскакиваю с места, подхожу к компьютеру и смотрю на таймер…
18.01
17.58
Пытаюсь вспомнить наш разговор с Ниной, прокручиваю в голове все, что удалось вычитать из ее переписки…
– Все чисто! – объявляет Алекс. – Сажай «вертушку» на землю!
Пилот реагирует стремительно. Ни разу не видел, чтобы Борт номер один выполнял такие маневры. Вертолет ныряет почти вертикально вниз, затем выпрямляется и мягко приземляется на площадку, с которой только совсем недавно взлетел.
В кабину заглядывает агент Джейкобсон и передает мне телефон.
Я открываю последний документ – расшифровку текстовых сообщений, которые в суматохе последнего часа так и не успел дочитать до конца.
Телефон начинает вибрировать, на экране высвечивается: «Лиз ФБР».
– Слушаю, Лиз, – говорю в трубку. – Только быстро, времени нет.
Глава 110
Я набираю Кэролайн Брок, главу администрации. Сегодня мы с ней разговаривали не менее полусотни раз, хотя кажется, что с последнего звонка прошла вечность. Мы «прикинулись мертвыми», ФБР разблокировало второй телефон Нины, на домик напали, на вирусе оказался запароленный блокиратор…
– Господин президент, слава богу! Я так…
– Кэрри, слушай… Кэрри, – перебиваю. – Нет времени объяснять. Вирус окончательно сработает через шесть минут. Так что слушай внимательно.
В трубке Кэрри тихо ахает.
– Действие вируса временно приостановлено, – продолжаю я. – Нина придумала способ задержать его. Если удастся вычислить пароль, то убьем его на всех системах. В противном случае он все уничтожит, и страну ждут темные века. Техспециалисты перепробовали, что могли, теперь просто играем в угадайку. В общем, мне нужны наши самые умные эксперты – Совет по национальной безопасности. В полном составе.
– В полном? – переспрашивает она. – Вице-президент тоже?
– Она – в первую очередь.
– Поняла.
– Это была она, Кэрри. Позже все объясню. Я только что отдал ФБР приказ обыскать кабинет вице-президента в западном крыле. Когда агенты прибудут, тебе наверняка сообщат. Не вмешивайся, пусть выполняют свою работу.
– Поняла.
– Теперь включи режим конференции и соединись со всеми. Когда будете готовы, подключай меня через этот канал. Я сейчас на Борту номер один.
– Поняла.
– Давай, Кэрри. У нас… всего пять минут.
Глава 111
Девин с Кейси разве что не сползают с мягких кожаных кресел. Их лица не выражают ничего, волосы слиплись от пота, глаза бессмысленно смотрят вверх. Они прошли через адское напряжение, сделали все, что могли. Больше от них помощи не будет. Настал черед моего Совета по национальной безопасности.
И Стаса, единственного звена, которое связывает нас с Ниной.
Я веду его с собой в хвостовое отделение и закрываю дверь. Дрожащей рукой беру пульт и нажимаю на кнопку. На экране плоского телевизора мгновенно возникают восемь лиц: Кэролайн, Лиз и «большая шестерка».
Стас сидит в кресле с ноутбуком на коленях, готовый печатать.
– Полагаю, Кэролайн все вам объяснила, – говорю я подчиненным. – Нужно угадать пароль. У нас осталось…
Я бросаю взгляд на телефон, где я завел параллельный таймер.
4.26
4.25
– …четыре с половиной минуты. Мы перебрали все варианты имени Нины, Стаса, Сулимана, а также Абхазию, Грузию и «Сынов джихада». Так что поехали. Мне нужны идеи, и быстро.
– Дата рождения? – спрашивает директор ЦРУ.
Лиз, у которой полное досье на Нину, отвечает:
– По нашим данным, одиннадцатое августа тысяча девятьсот девяносто второго года.
– Давай, Стас, пробуй. Восемь, одиннадцать, девяносто два.
– Погодите, – говорит Эрика. – В Европе сначала день, потом месяц.
– Точно, – я киваю, чувствуя, как заходится сердце. – Пробуем и так, и так.
Стас, сосредоточенно нахмурившись, начинает печатать.
Первая попытка: нет.
Вторая попытка: нет.
Третья попытка: нет.
Четвертая попытка: нет.
3.57
3.54
Я не свожу глаз с Кэти Брандт, но она почему-то молчит.
Вдруг вскидывает голову.
– А если родственники? Мама, папа, братья, сестры…
– Лиз?
– Мать зовут Надежда, через зэд-эйч. Девичья фамилия неизвестна. Отец – Михаил, через кей-эйч.
– Давай, Стас, все варианты: заглавные, строчные, с пробелами, без пробелов…
Всего около десятка комбинаций, и так со всеми возможными паролями. Вот только каждая попытка отнимает драгоценные секунды.
– Пусть печатает, а вы думайте дальше. Родственники – отлично. А что, если… – Мне вдруг приходит в голову мысль. – У нее ведь была племянница? Нина сказала, что та погибла от взрыва, а саму ее ранило осколком. Имя племянницы, Лиз? Стас?
– Таких сведений у нас нет, – говорит Лиз.
– Имена родственников не сработали, – подает голос Стас. – Я все перепробовал.
3.14
3.11
– Ну а племянница? Нина что-нибудь про нее рассказывала?
– Ну… кажется, имя начиналось на «эр»…
– Начиналось на «эр»? Этого недостаточно. Ну же, еще!
– Что было главным для нее в жизни? – спрашивает Кэролайн.
Я смотрю на Стаса.
– Может, свобода? Попробуй.
Стас стучит по клавишам, затем мотает головой.
– Номер паспорта, – предлагает министр обороны.
Лиз называет, Стас вводит. Мимо.
– Родной город? – говорит председатель Объединенного комитета начальников штабов.
– Питомец: кошка или собака, – предполагает министр внутренней безопасности.
– Название вокзала, который она взорвала, – предлагает советник по национальной безопасности.
– А если «вирус», «бомба», «взрыв»?..
– «Конец света».
– «Темные века».
– Ваше имя, господин президент.
– США. Соединенные Штаты. Америка?
Хорошие догадки. Стас прогоняет их все в самых разных вариантах.
Ни одна не срабатывает.
2.01
1.58
Вице-президент сосредоточенно хмурится, на лице явно отражается работа мысли. О чем же она думает?
– Давайте по порядку. Она была в бегах, так? – снова говорит Кэролайн.
– Так.
– Что из этого следует? Что для нее важнее всего?
Я встречаюсь глазами со Стасом и киваю.
– Вернуться домой, – отвечает он.
– Верно, но Абхазию мы уже пробовали.
– А если… Абхазия ведь на Черном море? – продолжает Кэролайн. – Может, ей хотелось к Черному морю, например?
– Хорошо! Давай, Стас, «Черное море».
Пока он печатает, все остальные наперебой предлагают еще варианты. Однако я слежу только за вице-президентом – женщиной, которую я выбрал в свои компаньоны из множества других, тех, кто с готовностью согласился бы работать на меня и на благо нашей страны.
Кэти спокойна, она находится в зале оперативных совещаний под Белым домом. Жаль, в таком разрешении нельзя прочитать эмоции. Увидеть хотя бы тень того, как ее мучает совесть.
– «Черное море» не подходит, – заявляет Стас.
Идут в ход другие варианты:
– Амнистия.
– Свобода.
– Семья.
– Но куда именно она хотела вернуться? – снова спрашивает Кэролайн. – Если это было ее искреннее желание… Из какого она города?
– Верно, нужно попробовать, – говорю я. – Откуда она, Стас, конкретно? Лиз, или ты знаешь? Давайте, народ, откуда она?
– Ее родители из Сухума, – вспоминает Лиз. – Де-факто столица Абхазии.
– Отлично. Еще раз по буквам, Лиз.
Лиз диктует.
– Давай, Стас, вводи. Сухум.
– Разве так? – слышится вопрос Кэролайн.
Я смотрю на таймер. Сердце лихорадочно бьется.
0.55
0.52
Вице-президент шевелит губами, будто хочет что-то сказать, но ее заглушают остальные.
– Хватит, помолчите все, – говорю я. – Еще раз, что ты предлагаешь, Кэти?
Она моргает от неожиданности.
– Я предлагаю «Лилли»…
Вот те на. Казалось бы, удивляться нечему, однако я удивлен.
– Давай, Стас. Имя моей дочери.
0.32
0.28
Стас вводит. Качает головой. Пробует снова, все заглавные. Качает головой. Потом еще раз…
– Господин президент, – встревает Кэролайн. – У столицы Абхазии есть немного иное наименование. Его использовали, когда я сама была в разведывательном комитете. Там на конце еще буква «и».
Я со вздохом закрываю глаза. Такое написание мне уже попадалось.
– Лилли не подходит, – говорит Стас.
– Пиши: «Сухуми».
Он вводит. Все замирают.
0.10
0.09
Руки Стаса зависают над клавиатурой. Он не сводит глаз с экрана.
0.04
0.03
– Пароль принят, – наконец объявляет Стас. – Вирус деактивирован.
Глава 112
Кейси пристально вглядывается в экран ноутбука.
– Сэр, подтверждаю, что команда «отбой» распространилась по всей системе. Вирус отключился. Совсем.
– А что с компьютерами и устройствами, которые на данный момент не подключены к Интернету? – спрашиваю я. – Они не получили сигнала отбоя.
– Тогда они не получили и сигнала к активации, – говорит Девин. – И не получат. Вирус больше не сработает.
– Но я все равно буду следить за ноутбуком, пока не убедимся, что все точно закончилось.
Я набираю в легкие побольше воздуха, наслаждаясь чистым кислородом.
– Значит, ни одно устройство не пострадает?
– Ни одно, сэр.
И все же, на случай, если Сулиманов вирус атакует снова, Министерство внутренней безопасности рассылает пароль «Сухуми» по системе экстренного оповещения, созданной серией указов в рамках борьбы с промышленным кибертерроризмом. Система, как ее задумывал мой предшественник, а за ним и я, в состоянии отправлять нужную информацию любой компании и любому конкретному получателю в любое время дня и ночи. В нее обязаны входить все провайдеры, все органы местного самоуправления, все крупные предприятия: банки, больницы, заводы, страховые компании. Нам даже удалось склонить к сотрудничеству частных предпринимателей. Через несколько секунд все они получат пароль. Он также будет отправлен на каждый телевизор, каждый компьютер и смартфон.
Я выдыхаю, выпрямляюсь, чувствую, как к горлу подкатывает ком. За иллюминатором Борта № 1 заходящее солнце окрашивает небо в радужный шербет.
Суббота закончилась, наша страна жива.
Финансовые рынки, сбережения и пенсионные накопления, картотеки страховых компаний и клиник, коммунальные службы не пострадали. Свет будет гореть. Все деньги граждан останутся на их счетах. Выплаты пособий не прекратятся. Лифты и эскалаторы не встанут. Самолеты будут летать. Еда не испортится. Вода останется чистой. Не будет ни экономического кризиса, ни хаоса. Ни погромов, ни бунтов.
Темные века не наступят.
Я вхожу в кабину пилота, там сидит Алекс.
– Господин президент, мы подлетаем к Белому дому.
Звонит телефон, снова Лиз.
– Господин президент, – говорит она, – мы его нашли. В кабинете вице-президента, как вы и предполагали.
– Что нашли? Телефон?
– Да, сэр. Тот, с которого велась переписка с Ниной.
– Спасибо, Лиз. Встретимся в Белом доме, дождись меня. Да, и еще.
– Что, сэр?
– Захвати наручники.
Глава 113
Сулиман Чиндорук сидит в домике где-то посреди Медведницы, не сводя глаз с телефона в надежде, что картинка изменится.
Вирус деактивирован
Только он поздравил себя с победой над США, как пришло сообщение «Вирус заблокирован», а меньше чем через полчаса, – вот это. И так и осталось висеть, сколько бы Сулиман на него ни смотрел.
Как такое возможно? Вирус неуязвим, в этом нет сомнений. Стас?.. Нет, он всего лишь хакер. Ему такое не под силу.
Значит, остается Нина. Каким-то образом она придумала, как уничтожить свое же детище…
Короткий стук, дверь открывается. Входит солдат с корзинкой еды: багет, сыр и полуторалитровая бутылка воды.
– Сколько я уже здесь? – спрашивает Сулиман.
– Четыре часа, говорят.
Четыре часа… Значит, на Восточном побережье США уже почти полночь. Если б американцы не запустили вирус раньше, он должен был сработать именно сейчас.
Они ждут. Как только вирус сделает свое дело, Сулимана перевезут куда надо. Чиндорук снова смотрит на экран телефона:
Вирус деактивирован
– Что… не так? – спрашивает солдат.
– Нет, нет, все так, – отвечает террорист.
Глава 114
Я выхожу из Борта номер один и, обернувшись, отдаю ему воинское приветствие. Долго не опускаю руку. Господи, благослови морскую пехоту.
Кэролайн уже ждет меня.
– Поздравляю, господин президент.
– Взаимно, Кэрри. Будет длинный разговор, но через пару минут, хорошо?
– Разумеется.
Я быстрым шагом направляюсь к Белому дому, постепенно переходя на бег.
* * *
– Папа? Господи…
Лилли спрыгивает с кровати; книга, которую она держала на коленях, летит на пол. Не договорив, она бросается мне на шею.
– Ты живой, – шепчет, уткнувшись лицом мне в плечо; я глажу ее по волосам. – Я так переживала! Боялась, случится что-то плохое… Боялась, что потеряю и тебя…
– Я с тобой, я живой, – повторяю я снова и снова.
Я чувствую ее тепло, вдыхаю такой родной и неповторимый запах. Я дома, я чувствую, будто заново родился
Все остальное отступает на второй план. Дел еще очень много, но в эту минуту все меркнет. Сейчас нет ничего важнее моей красивой, умной, замечательной дочурки.
– Мне так ее не хватает, – шепчет она, вздрагивая от плача.
Мне тоже. Настолько, что сердце разрывается. Если б она была здесь, то поздравила бы, прижала к себе, а затем какой-нибудь шуткой разрядила бы обстановку и спустила меня на землю, чтобы не зазнавался.
– Она всегда с нами, – говорю я. – Сегодня она была со мной.
Я отпускаю дочь, вытираю слезы у нее на лице. Сейчас она невероятно напоминает мне Рейчел.
– Все, Лилли, теперь я снова готов быть президентом.
Глава 115
Я сижу на диване в Овальном кабинете. Усталость перемешалась с облегчением. До сих пор не верю, что мы справились.
Хотя, конечно, еще не все кончено. Самое трудное впереди.
Рядом сидит Дэнни с бокалом бурбона – он должен мне за то, что не имел при себе рейнджерского жетона. Денни ничего не говорит – знает, что мне нужно прийти в себя. Он здесь просто для того, чтобы побыть рядом.
Вице-президент по-прежнему в зале оперативных совещаний, и охрана ее не выпускает, причем без объяснения причин. Она, скорее всего, близка к панике.
Ничего, пускай боится. Ей полезно.
Сэм Гэбер регулярно отчитывается о ситуации. Пока ничего. Что ж, как говорится, ничего – тоже хорошо. Вирус отключился окончательно и восставать из мертвых не собирается. Тем не менее специалисты по кибербезопасности продолжают дежурить перед компьютерами, точно родители над колыбелью.
По Си-эн-эн только и говорят, что про вирус Сулимана. Вверху экрана широкой полосой идет надпись: «Пароль: “Сухуми”».
– У меня еще дела есть, – говорю я Дэнни, – так что выметайся.
– Конечно. – Он поднимается с дивана. – Кстати, я буду говорить всем, что дело выгорело лишь благодаря мне и моей мотивирующей речи.
– Не вопрос.
– По крайней мере, я так это запомню.
– Так все и было, Дэнни. Так все и было.
Я с улыбкой смотрю ему вслед, затем нажимаю на кнопку интеркома:
– Джо-Энн, пригласи Кэролайн.
Открывается дверь. Кэрри выглядит растрепанной – впрочем, как и мы все. Никто в эту ночь не спал, да и стресс, что пришлось пережить за последние сутки… Однако, как ни странно, Кэролайн по сравнению со многими еще ничего, держится.
– Господин президент, там, в приемной, директор Гринфилд, – говорит она.
– Знаю. Я попросил ее подождать. Сначала хочу поговорить с тобой.
– Хорошо, сэр.
Она проходит к креслам напротив дивана и садится.
– Молодец, Кэрри, – говорю я. – Ты спасла нас всех.
– Нет, сэр, это вы всех спасли.
Что ж, такова жизнь. Что бы ни случилось, все упирается в президента. Пусть успеха мы добились сообща, все лавры достанутся мне. Впрочем, мы с Кэрри оба знаем, кто отгадал пароль.
Я выдыхаю, пытаясь успокоиться.
– Я облажался, Кэрри. Мне не надо было назначать Кэти Брандт вице-президентом.
Возражать она не спешит.
– С политической точки зрения решение вполне продуманное, сэр.
– Вот именно, все из-за политики. Нужно было послать ее к чертям.
И снова она не спорит.
– Соратников выбирают по достоинству. Если б я так и поступил, ты знаешь, кого бы я выбрал. Самую умную из тех, кого знаю. Самую дисциплинированную и самую талантливую.
Кэрри не любит комплименты и похвалы, поэтому сразу краснеет.
– А вместо этого отправил себя на самую сложную и самую неблагодарную должность во всем Белом доме.
Она краснеет еще сильнее и неловко отмахивается.
– Для меня честь служить вам, господин президент, куда бы вы меня ни назначили.
Я допиваю остатки бурбона и возвращаю бокал на место.
– И все-таки, сэр, как вы планируете поступить с вице-президентом?
– А что бы сделала ты?
Кэрри покачивает головой, прикидывая варианты.
– Ради блага страны я не стала бы предавать дело огласке. Придумала бы, как вывести ее по-тихому. Пусть подаст в отставку по какому-нибудь поводу, а взамен никто не узнает, что она сделала. И все будут счастливы. Сейчас гражданам Америки рассказывают о том, как лучшие специалисты под руководством президента спасли страну от ужасной катастрофы. Ни слова про измену или предательство. Да, история малоприятная, зато со счастливым концом. Не надо ее портить.
– Что ж, по-своему разумно, – соглашаюсь я. – Однако сначала я должен понять почему.
– Почему она это сделала, сэр?
– Ее ведь не подкупили, не шантажировали. Она не желала уничтожить страну. Черт, это даже не ее идея – все придумали Нина со Стасом.
– Вы так уверены?
– Ах да, – говорю я, – ты же не знаешь про телефон.
– Про какой телефон, сэр?
– В самый разгар суматохи ФБР разблокировало второй телефон, который был найден в фургоне Нины. В нем хранились смс-сообщения – переписка с нашим Бенедиктом Арнольдом.
– Господи… – ахает Кэрри. – Нет, я не знала.
– Когда Нина со Стасом поняли, во что ввязались и что их действия разрушат жизнь миллионов людей, они ушли от Сулимана. Затем устроили срабатывание вируса на пентагонском сервере, чтобы предупредить нас, а потом планировали выйти на меня или кого-нибудь из правительства и предложить сделку: мы договариваемся с правительством Грузии об амнистии для Нины, а она обезвреживает вирус. Таким образом, наш предатель – всего лишь посредник. Это не был заговор – просто так совпало. Кэти уговаривала Нину пойти в американское посольство и просила объяснить, как справиться с вирусом.
– И никому не сказала.
– Вот-вот. У меня сложилось впечатление, что чем дольше она скрывала переписку с Ниной, тем глубже яму себе копала. Поэтому Кэти стремилась устроить дело так, чтобы оказаться в стороне. Именно для этого она помогла Нине связаться со мной через Лилли. А «Темные века» стали гарантией того, что я ее выслушаю.
– Что ж… звучит довольно логично, – Кэролайн кивает.
– В том-то и дело, что логикой тут и не пахнет! – возражаю я. – Когда Нина воспользовалась кодовым словом, я сразу понял, что среди моих приближенных завелся Иуда. Она не могла не понимать, что я буду всеми силами его искать – и найду, потому что подозреваемых всего восемь.
Кэролайн снова задумчиво кивает.
– Так почему, Кэрри? Почему она пошла на это?.. У Кэти Брандт много недостатков, но недостатком ума она не страдает.
Кэролайн разводит руки в стороны.
– Ну, может… иногда умные люди все-таки делают глупости?
Лучше и не скажешь.
– Вот, взгляни, – говорю я и беру папку со значком ФБР.
Лиз Гринфилд распечатала переписку Нины с «кротом» в двух экземплярах. Я передаю Кэролайн первые три листа: пятницу, субботу и воскресенье.
– Прочитай, а потом скажешь мне, действительно ли наш предатель такой глупый.
Глава 116
– Вы правы, – говорит Кэролайн, отрываясь от распечаток. – Она не сама это придумала. Однако… тут явно не всё. Переписка обрывается на воскресенье, в последнем сообщении она обещает передать Нине кодовое слово.
– Да, это еще не все. – Я передаю ей следующий лист. – Вот, понедельник, седьмое мая. Шесть дней назад. Именно в тот день Нина встретила Лилли и прошептала ей «Темные века».
Кэролайн берет распечатку и углубляется в чтение. Я параллельно изучаю свой экземпляр.
7 мая, понедельник
Н/А: Пенсильвания-авеню, 1600
Нина: неизвестно
***Время указано по часовому поясу UTC-5***
Нина (7.43): я в париже, хоть вы мне так и не сообщили кодовое слово!! Почему вы молчите?? за мной следят думаю сули пытается меня убить
Н/А (7.58): Я много думала ночью и пришла к выводу, что доверие нужно заслужить делом. Ты должна рассказать мне, как остановить вирус.
Нина (7.59): уже проходили. Еще раз Н Е Т!!! сколько раз повторять? Вы не понимаете??
Н/А (8.06): Ты сама говоришь, что тебе грозит опасность. А если тебя найдут? Убьют? Тогда никто не сможет остановить вирус.
Нина (8.11): знаю я вас. Скажу все и вы про меня забудете. Это мой единственный козырь
Н/А (8.15): Ты что, до сих пор не поняла? Я не могу никому рассказать о нашем разговоре. Как я объясню, откуда узнала способ остановить вирус, не упоминая о тебе? Когда вскроется, что мы уже несколько дней переписываемся, мне крышка. Меня уволят и, наверное, посадят.
Нина (8.17): а если так то зачем вам все знать? Вы же все равно не сможете сделать это
Н/А (8.22): Если с тобой что-то случится, мне придется действовать. Ради страны. Иначе я себя никогда не прощу. Но это только в самом-самом крайнем случае. Будет лучше, если ты встретишься с президентом и сама ему все расскажешь, а я останусь в стороне.
Нина (8.25): нет никогда ни за что
Н/А (8.28): Тогда забудь этот номер. Либо ты мне веришь, либо прощай.
Дальше большой перерыв, три с лишним часа.
Нина (11.43): Все, я в сорбоне вижу през. дочь. Давайте кодовое слово или я ухожу
Н/А (11.49): Напиши, как остановить вирус, тогда скажу кодовое слово. Или выкручивайся сама.
Нина (12.09): перед тем как вирус сработает наполную будет 30 мин. чтобы ввести пароль. Введете – конец. Но только попробуйте меня обмануть, я всем расскажу кто вы богом клянусь
Н/А (12.13): Я не собираюсь тебя обманывать; наоборот, я заинтересована в успехе. У нас с тобой одна цель.
Н/А (12.16): Я знаю, как ты рискуешь. Но я рискую не меньше. Ты боишься – я тоже. Так что, девочка, мы повязаны.
Кнут и пряник, обычная манипуляция. Предатель понял, что девушке угрожает серьезная опасность, и этот контакт ей гораздо нужнее. Каким бы профессиональным кибертеррористом, талантливым программистом ни была Нина, ей не провести матерого политика, опытного в проведении переговоров.
Через десять минут она сдается:
Нина (12.25): Пароль Сухуми
Н/А (12.26): Кодовое слово «Темные века».
Кэролайн отрывает взгляд от распечатки.
– Она знала пароль. Уже целую неделю.
Я молчу. Хочется выпить еще, но доктор Лейн наверняка отчитает меня и за один пропущенный бокальчик.
– Погодите-ка… Когда вы прочитали это, сэр?
– Переписку за понедельник? Только в вертолете, когда морпехи вернули мне телефон.
До нее начинает доходить.
– То есть… когда вы собрали нас, чтобы мы вместе за пять минут отгадали пароль…
– Да, я его уже знал. Более того, Девин его уже ввел, катастрофа была предотвращена. Я оставил их с Кейси отдыхать – они прямо с ног валились от нервного перенапряжения, – а сам взял Стаса и включил конференц-связь.
Кэролайн ошарашенно смотрит на меня.
– Так вы остановили вирус раньше?
– Да, Кэрри.
– Значит, весь этот мозговой штурм, таймер… просто спектакль?
– В какой-то степени.
Я тяжело поднимаюсь с дивана, меня бросает в жар. За последние несколько часов я успел испытать все: от отчаяния до облегчения, от разочарования до благодарности.
Остался только гнев.
Я подхожу к своему рабочему столу «Резолют», где стоят фотографии Рейчел, Лилли, моих родителей и общий снимок моей семьи и семьи Брок в Кэмп-Дэвиде. Дети Кэролайн одеты в смешные морские береты.
Я наливаю себе еще на два пальца бурбона и залпом выпиваю.
– Сэр, с вами все хорошо?
Не рассчитав силу, я грохаю бокалом об стол.
– Нет, Кэрри, не хорошо. «Хорошо» – это где-то в другой вселенной. И вот почему.
Сжав зубы, я обхожу стол и опираюсь на него.
– Ты права, иногда умные люди творят несусветные глупости. Но чтобы слить «Темные века», а потом перевести стрелки на себя, надо быть клинически ненормальным. Кэти не могла не понимать, что ее раскусят; она придумала бы другой способ свести меня с Ниной. Любой другой, только не этот.
Кэролайн вскидывает брови. Видно, она взвешивает мои слова, но не приходит ни к какому выводу.
– И… что из этого следует?
– А из этого следует, что наш предатель намеренно перевел подозрение на мое окружение.
Кэролайн озадаченно хмурится.
– Но кому нужно так подставляться… И, главное, зачем?
Глава 117
– Что касается «зачем», тут все ясно. Или же нет? – Я вскидываю руками и начинаю ходить по кабинету. – Я лично не понял, но кто знает, может, я просто самый тупой сукин сын на этой должности?
Или, может, я слишком доверчив, хотя давно надо было понять, что в столичных кругах лояльность – не ходовой товар… Доверие ослепляет. Именно это со мной и произошло.
Я обхожу диван, перед которым еще вчера разговаривал с Ниной, смотрю на фотографию: мы с Лилли идем по лужайке к Белому дому, а на фоне – Борт номер один.
– Я… я тоже не понимаю, сэр, – нахмурившись, говорит Кэролайн. – Зачем кому-то предупреждать вас о том, что в вашем окружении работает предатель?
Рядом еще один снимок: мы с Кэролайн в тот вечер, когда объявили результаты выборов. Обнимаемся и строим глупые рожи. Эмоции били через край, аж голова кружилась. Я снимаю рамку со стены.
А затем разбиваю ее об стол. Стекло разлетается, дерево трескается.
Кэролайн едва не выпрыгивает из кресла.
– Хорошо, объясню понятнее, – выговариваю я, глядя на помятое фото. – Утечку мог организовать только кто-то из Совета по нацбезопасности, причем кто-то высокопоставленный – скажем, вице-президент. Ее, естественно, обвиняют. Легче мишени не придумаешь. Все знают, что у нас с ней расхождения во взглядах. Она в открытую шла против меня. И, признаться, жутко меня бесит. Значит, долой ее, да еще с позором. Судить необязательно, главное убрать подальше. И кто-то должен занять освободившееся место, верно? – Я повышаю голос: – Верно, я спрашиваю?
– Да, сэр, – тихо отвечает Кэролайн.
– Вот именно! И кто же это будет? Ах да, у нас ведь есть герой, который раскусил пароль за несколько секунд до конца! А еще всегда считал, что должность вице-президента должен занимать он!
Кэролайн Брок поднимается с кресла и смотрит на меня, как олень посреди дороги. Она открывает рот – и замирает. Оправдаться тут нельзя.
– Значит, ты думаешь, что решение угадывать пароль вместе с Советом по национальной безопасности – спектакль? Нет, это была проверка. Я ждал, что кто-то из вас подскажет пароль. Так и случилось.
Я закрываю глаза и массирую переносицу.
– Я молился, Кэрри. Клянусь памятью Рейчел, молился! Пусть это будет кто угодно, только не ты.
В кабинет входит Алекс Тримбл с агентом Джейкобсоном. Тот остается дежурить у двери, а следом появляется директор ФБР.
– Ты блестяще довела игру до конца. Натолкнула нас на мысль о родном городе Нины, а сама как будто ни при чем.
Оскорбленное выражение пропадает с лица Кэролайн. Она закрывает глаза, припоминая.
– Так вы нарочно опечатались… – шепчет она.
– Зато как споро ты нас поправила. Не «Сухум», а «Сухуми».
Кэролайн опускает голову.
Я киваю Лиз Гринфилд.
– Кэролайн Брок, – говорит она, – вы арестованы по подозрению в нарушении Акта о шпионаже и заговоре с целью государственной измены. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде…
Глава 118
– Стойте! – Кэролайн выставляет руки перед собой.
Может, официальный тон Лиз, а может, сам арест выбили ее из колеи и запустили защитный инстинкт.
– Нина хотела домой, вполне логичная догадка, – говорит Кэрри, обращаясь ко мне. – Я всего лишь подсказала, как правильно пишется столица крошечного европейского государства; и что, из-за этого я предатель?! Нет, ни в какие… В самом деле, господин президент, после всего…
– Даже не заикайся! – рявкаю я. – Никакие «после всего» не помогут тебе вымолить прощение.
– Господин президент, прошу. Давайте… давайте обсудим. Всего две минуты. Хотя бы две минуты вашего времени я заслужила?
Лиз Гринфилд делает шаг вперед, но я останавливаю ее.
– Две минуты, Лиз. Можешь засекать. Ровно сто двадцать секунд, большего она недостойна.
– Господин президент, не думаю, что стоит…
– Сто двадцать секунд, – повторяю я и указываю на дверь. – Выйдите. Все.
Агенты Секретной службы и директор ФБР покидают Овальный кабинет, а я не свожу глаз с Кэролайн. Какие мысли сейчас мечутся у нее в голове? Дети. Морти. Уголовный процесс. Унижение. И наверняка способы избежать наказания.
– Говори, – я киваю.
Кэролайн делает глубокий вдох и произносит четко и ровно:
– Вспомните, что случилось сегодня. Вы спасли страну. Про импичмент никто больше не заикнется. Лестер Роудз остался ни с чем. Ваш рейтинг взлетит до небес. Доверие граждан будет бесконечным. В оставшиеся полтора года – нет, пять с половиной лет! – вы сможете реализовать все свои планы. Вы войдете в историю.
– Допустим. Но…
– А теперь представьте, что будет, сэр, если вы решите отдать меня под суд, уничтожить мою репутацию. Думаете, я покорно все это снесу? – Она кладет ладонь на грудь и морщится. – Думаете, не найду чем ответить? Кстати, как прошел обыск в кабинете вице-президента? Нашли что-нибудь?
Ее невинно-удивленное лицо преобразилось. Теперь пошла в ход артиллерия. Она все просчитала, конечно. Предусмотрела любой вероятный исход. Педантичности Кэролайн Брок можно только позавидовать.
– У тебя была сотня возможностей подбросить ей телефон, – возражаю я. – Кэти не настолько глупа, чтобы прятать такую улику за книжным шкафом. Она раскрошила бы его на куски и выбросила.
– Ну, это ваши домыслы, – парирует Кэролайн. – Мои адвокаты считают иначе. Обвините меня в измене – я обвиню ее. А теперь представьте, господин президент, что тогда начнется.
– Мне все равно.
– А вот и нет. Вы хотите, чтобы запомнились только ваши хорошие поступки. Вам не нужно, чтобы величайшую победу затмил скандал. «Измена в Белом доме»! А кого в итоге посадят – ближайшего советника или вице-президента, – уже не важно. Вы назначили нас обеих. Значит, возникнут вопросы. И тогда то, что должно быть грандиознейшим успехом, станет самым ужасным провалом. Так что, мистер Данкан, засуньте свои чувства куда подальше и не портите себе и другим жизнь.
Она подходит близко-близко, сложив руки как в молитве.
– Подумайте о стране, о людях, которым нужен хороший – да что там, великий! – президент.
Я молчу.
– Дадите делу ход – и можете распрощаться с этим кабинетом.
Открывается дверь, на пороге возникает Лиз Гринфилд.
Я смотрю на Кэролайн.
– Еще две минуты, Лиз, будь добра.
Глава 119
Что ж, теперь моя очередь.
– Ты во всем сознао́ешься, – говорю я, дождавшись, пока Лиз закроет за собой дверь. – Да, на меня обрушится шквал критики, ведь я тебя назначил. Ничего, переживу. Это политика. Но даже не надейся, что я прощу тебя и отпущу с миром. Ты сознаешься.
– Господин пре…
– Погибли агенты Секретной службы, Кэрри. Погибла Нина. Меня самого чуть не убили. Все из-за тебя. Такое в нашей стране не прощают.
– Сэр…
– Хочешь судиться? Тогда как, по-твоему, записка Нины попала в руки Кэти Брандт, когда одна была в Европе, а другая – в Вашингтоне? По электронке? Или с почтовым отправлением? Служба безопасности мигом ее засекла бы. А вот ты, как глава администрации, сопровождала меня в Севилье. Нина спокойно могла войти в гостиницу, передать записку и выйти. Думаешь, у нас нет доказательств? Испанская полиция уже прислала запись с камер наблюдения. Последний день, незадолго до вылета. Нина действительно пришла в гостиницу, провела там час, а потом ушла.
Пламя в глазах Кэролайн тускнеет.
– И что ты будешь говорить, когда мы отыщем и расшифруем сообщение, которые ты отправила Сулиману?
Теперь на ее лице читается ужас.
– ФБР уже подключило к расследованию «Моссад». Это ведь ты предупредила его? Твой замысел не сработал бы, если б Нина выжила. Если б с ней и Стасом встретились там, возле стадиона, то смогли бы договориться. Я убедил бы Грузию снять с нее обвинения, а она сообщила бы мне пароль. Только тогда ты не стала бы героем и не сделала бы из Кэти козла отпущения. И да, может быть, Нина все-таки сдала бы тебя.
Кэролайн закрывает лицо руками. Ей кажется, что она в кошмарном сне.
– Ты лучше всех знаешь, как связаться с Сулиманом, – ты ведь организовала тот первый звонок через турецких посредников. Значит, могла повторить. Я прочитал оставшуюся переписку. Нина расписала план по шагам, все рассказала: про Аугустаса, про стадион, про запуск вируса… Она доверилась тебе, Кэрри. А ты убила ее.
Видимо, эта капля становится последней. Кэролайн теряет остатки самообладания и разражается рыданиями.
Я почему-то не злюсь; мне печально. Мы столько прошли бок о бок. Она проложила для меня маршрут к президентскому креслу, провела через минное поле большой политики, не спала ночами, лишь бы в Белом доме все работало, вместо того чтобы проводить время с семьей. О лучшем главе администрации даже мечтать нельзя.
Наконец она перестает плакать и, опустив голову, начинает утирать слезы. Я не вижу выражения ее лица.
– Ладно, хватит вести себя как нашкодивший ребенок, скажи уже правду, – требую я. – Мы не в зале суда, а в Овальном кабинете. Почему, Кэрри?
– Он еще спрашивает!
Такого тона я от нее не слышал за все годы, что мы проработали вместе. Кэролайн вскидывает голову и с вызовом смотрит мне в глаза. На ее лице перемешались злоба и горечь, искажая его до неузнаваемости.
– Что может понять человек, который не ломал себе карьеру, всего лишь выругавшись на диктофон?
Как я мог этого не заметить? Не видеть зависти, отвращения и злобы, копившихся у нее внутри? В том-то и вся беда: когда борешься за пост президента, а потом становишься им, про окружающих забываешь. Все вращается вокруг тебя. Каждый день, каждую минуту команда работает на кандидата, потому что на бюллетенях будет только его имя. А после избрания все продолжается, причем в еще больших масштабах. Конечно, мы с Кэролайн общались вне работы, я знаком с ее семьей. Однако ее так и не разглядел. Она хорошо делала свою работу, и мне казалось, что она гордится ей, что ей нравится, что она на своем месте.
– И что… – Кэрри издает булькающий смешок. – Полагаю, на амнистию мне рассчитывать не приходится.
Похоже, ей стыдно даже от одной мысли.
Какая разительная перемена… Она входила в мой кабинет гордо, готовая, что ее будут чтить как героя и назначат вице-президентом. А теперь молится, чтобы не упекли за решетку.
Снова заглядывает Лиз Гринфилд. На этот раз я приглашаю ее войти.
Агенты ФБР берут Кэролайн под руки, она не сопротивляется.
В последний момент, уже в дверях, оборачивается в мою сторону, но не смеет посмотреть мне в глаза.
Глава 120
– Нет. Не может быть.
Не веря своим глазам, Сулиман Чиндорук пролистывает новостные ленты. На всех сайтах один и тот же заголовок в разных вариациях:
«АМЕРИКА СТОЯЛА НА ГРАНИ КАТАСТРОФЫ»
«США СУМЕЛИ ПРЕДОТВРАТИТЬ КАТАСТРОФИЧЕСКУЮ КИБЕРАТАКУ»
«США ОСТАНАВЛИВАЮТ РАЗРУШИТЕЛЬНЫЙ КОМПЬЮТЕРНЫЙ ВИРУС»
«ЗАГОВОР “СЫНОВ ДЖИХАДА” С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ВИРУСА СОРВАН»
В каждой статье сообщается, что отключить вирус, если он где-то сработает, можно с помощью пароля «Сухуми».
Сухуми… Теперь все ясно. Нина установила блокиратор с паролем.
Сулиман оглядывается в сторону окна. Снаружи по-прежнему стоит «Джип», в нем – двое солдат, ожидающие дальнейших приказов.
Однако заказчики не будут ждать, тем более до полуночи по восточному стандартному времени, чтобы убедиться в успехе или провале. Они-то наверняка тоже новости читают.
Сулиман достает из носка пистолет с единственным патроном.
В комнате есть еще одна дверь, которая выводит во двор и дальше – в горы. Чиндорук поворачивает ручку, но дверь не поддается. Он дергает оконную раму – та тоже забита. Мебели в комнате мало, глаз цепляется за стеклянный столик. Сулиман швыряет его в окно, затем выбивает пистолетом остатки стекла.
Входная дверь с грохотом распахивается, а Сулиман ныряет в оконный проем. Еще не рассвело, и он бежит к деревьям в надежде, что листва его скроет.
За спиной слышатся окрики, он не останавливается. Нога цепляется за что-то – корень дерева, – и Сулиман со всего размаху падает. Дыхание сбито, перед глазами искры, пистолет отлетел в сторону.
Подошву пробивает пуля; Сулиман взвывает от боли и ползет вправо. Еще один выстрел взметает кучку опавшей листвы где-то рядом. Он шарит по земле, но пистолета нигде нет.
Голоса звучат все ближе – угрожающие крики на незнакомом языке.
Надо найти пистолет и покончить с собой, только не выходит. Да и смелость вся куда-то улетучилась. Но нет, в руки им он не дастся.
Так и не нащупав нигде пистолет, Сулиман принимает решение.
Поднявшись, он поворачивается к преследователям, складывает пустые ладони вместе и направляет в их сторону.
Залп из автоматов разносит ему грудь.
Глава 121
Я открываю дверь в комнату, где сидит вице-президент, однако не вхожу, стою на пороге. Увидев меня, она вскакивает.
– Господин президент…
В ее голосе много эмоций, но главная – неуверенность. Под глазами – мешки, видно, что устала и перенервничала. Она берет пульт и отключает звук на телевизоре.
– Я как раз смотрела…
Да, вижу, кабельные новости. Причем смотрела она их не как второй по важности человек в стране, а как обыкновенный гражданин. Должно быть, ее это сильно задело.
– Поздравляю, сэр.
Вместо ответа я коротко киваю.
– Я тут ни при чем.
На экране то и дело возникают новые факты о вирусе Сулимана и о том, что мы сумели найти пароль от него.
– Я знаю.
Она облегченно выдыхает.
– Ты по-прежнему желаешь уйти в отставку?
Она опускает глаза.
– Если вы хотите уволить меня, господин президент, то заявление готово.
– А ты сама-то хочешь? Хочешь уйти?
– Нет, сэр. – Она смотрит мне в глаза. – Но если вы мне не доверяете…
– Что бы ты сделала, если б мы поменялись местами?
– Приняла бы вашу отставку.
Неожиданный ответ. Я опираюсь на косяк и складываю руки на груди.
– Я отказалась, сэр. Впрочем, вы установили прослушку в моем лимузине, значит, и так все знаете.
Нет, прослушки не было. ФБР не смогло бы установить ее без разрешения Секретной службы. Хотя Кэти о том неизвестно.
– И все равно я хочу услышать твою версию.
– Я сказала Лестеру, что не подарю ему двенадцать голосов от нашей фракции в Сенате. Есть границы, переходить которые я не стану… Многое в том разговоре явилось для меня открытием.
– Просто прекрасно, Кэти, однако мы не в гостях у доктора Фила. Твое согласие на встречу – уже само по себе предательство.
– Да, конечно, не спорю. – Она складывает ладони вместе и заглядывает мне в глаза. – На допросе речь про Лестера не заходила.
– Тогда было не до политики. Теперь же, когда кризис предотвращен, мне крайне важно знать, заслуживает ли мой вице-президент доверия.
Ей нечего на это сказать, и она роняет руки.
– Так вы принимаете мою отставку?
– Ты уйдешь сразу или дождешься замены?
– Конечно дождусь, сэр. – Она разочарованно сутулится.
– И кто, по-твоему, должен тебя заменить?
Она делает глубокий вдох.
– Есть несколько кандидатур, но лишь одна – лучшая. Мне неприятно ее называть, очень неприятно, однако на вашем месте из всех я бы выбрала… Кэролайн Брок.
Я вздыхаю. По крайней мере, не мне одному приходила такая мысль.
– Отставка не принимается. Так что давай за работу.
Глава 122
Бах слушает «Страсти по Матфею», покачиваясь в такт музыке. Плеер и наушники, конечно же, отобрали, но она прекрасно помнит подхватывающие друг друга хоры и соло для сопрано, которое любила напевать. Она представляет, будто перенеслась в собор восемнадцатого века. Каково было услышать эту музыку впервые?
Дверь камеры открывается, и наваждение рассеивается.
К ней входит молодой человек с соломенными волосами, без костюма, в простой рубашке и джинсах. Он вносит с собой стул, ставит рядом с койкой и садится.
Бах тоже принимает сидячее положение, опершись спиной на стену и свесив ноги. Запястья у нее по-прежнему скованы.
– Меня зовут Рэнди, – представляется вошедший, – и я поговорю с тобой по-хорошему. Другие будут уже не столь любезны.
– Спасибо, я… знакома с вашими приемами, – отвечает она.
– Приятно познакомиться… Катарина.
Как они раскрыли ее личность? Скорее всего, с помощью анализа ДНК. А может, у них есть какая-нибудь программа для распознавания лиц? Хотя вряд ли…
– Катарина Доротея Нинкович, тебя ведь так зовут? В честь первой дочери Иоганна Себастьяна Баха?
Она молча берет стаканчик и допивает оттуда последний глоток.
– Ответь, пожалуйста, Катарина: ты правда думаешь, что с тобой будут цацкаться, потому что ты беременна?
Бах ерзает на жесткой металлической койке.
– Ты собиралась убить президента, – говорит он.
– Если б я собиралась убить президента, – парирует она, сощурившись, – то убила бы.
Рэнди с улыбкой кивает. У него на руках все козыри, и он наслаждается возможностью продемонстрировать превосходство над жертвой.
– Знаешь, представители спецслужб многих стран уже в очередь выстроились побеседовать с тобой. Должен отметить, не все так щепетильно относятся к правам человека, как мы. Возможно, наверху договорятся об экстрадиции. Когда-нибудь тебя вернут сюда. Если будет что возвращать. Как тебе такой поворот, Бах? Хочешь поближе познакомиться с Угандой? Или с Никарагуа? Иорданцы прямо жаждут заполучить тебя в свои руки. Похоже, они считают, что это ты пустила пулю в лоб их министру внутренней безопасности в прошлом году.
Бах спокойно выслушивает гостя, потом какое-то время сидит молча.
– Я расскажу вам все, что нужно, – произносит она наконец. – У меня лишь одно требование.
– Ты считаешь себя вправе предъявлять требования?
– Слушайте, как вас там…
– Рэнди.
– Лучше просто выслушайте.
Он откидывается на спинку стула.
– Хорошо, Катарина, чего ты хочешь?
– Я знаю, что мне грозит провести остаток жизни за решеткой, так что никаких иллюзий по этому поводу не питаю.
– Верное наблюдение.
– Я хочу, чтобы у меня приняли роды хорошие врачи, здесь, в Америке. И чтобы потом девочку удочерил мой брат.
– Твой брат, говоришь? – уточняет Рэнди.
Он вышел из-за соседнего дома. Он видел, как она стоит на пепелище и обнимает тело матери, истерзанное и привязанное к дереву.
– Это правда? – спрашивает он сквозь слезы, затем замечает у нее винтовку и пистолет, заткнутый за пояс штанов. – Ты вправду убила тех солдат?
– Я отомстила им за смерть папы.
– А они в ответ убили маму! – крикнул он. – Зачем ты это сделала?
– Я не хотела… прости… я…
Она шагнула навстречу старшему брату, тот в ужасе отпрянул.
– Нет! Не подходи ко мне, никогда. Не подходи!
После этого он убежал. Она кинулась следом, умоляя вернуться, но догнать так и не смогла.
Больше она его не видела.
Долгое время Бах думала, что брат погиб, а потом узнала, что он попал в приют, и его усыновила пара из другой страны. Мальчикам в этом плане куда легче, чем девочкам.
Ей часто хотелось навестить его. Поговорить с ним. Обнять. Увы, единственное, что ей оставалось, – слушать.
– Вильгельм Фридеман Херцог, скрипач из Вены, – говорит Рэнди. – Фамилия от приемных родителей-австрийцев, но имя как при рождении. В честь первого сына Иоганна Себастьяна Баха. Чувствуется определенная логика.
Она не перебивает. Ей торопиться некуда.
– В общем, я понял. Ты хочешь, чтобы Вильгельм усыновил твоего ребенка.
– Также я хочу перевести на его имя все свои сбережения. Мне нужен будет юрист, который составит и заверит все необходимые документы.
– Ясно, ясно… И ты что, думаешь, брат согласится?
На глаза наворачиваются непрошеные слезы. Она сама не раз задавалась этим вопросом. Для Вильгельма это будет удар. Но он хороший человек, девочка ему не чужая, да и не станет он винить ее за грехи матери. А пятнадцать миллионов долларов – достаточная компенсация, чтобы ни Далила, ни ее новая семья не знали ни в чем нужды.
И самое главное – ее дочь не останется одна.
– Видишь ли, ты говоришь так, будто у тебя есть что предложить взамен…
– Я могу сообщить вам все, что знаю, обо всех политических убийствах за последние десять лет. Назову имена нанимателей. Буду оказывать помощь следствию и выступать в суде в качестве свидетеля, если надо. В ответ я всего лишь прошу, чтобы моя дочь родилась здесь и ее передали моему брату. Я расскажу вам обо всех заданиях, которые мне когда-либо поручали.
Пусть Рэнди по-прежнему держится так, словно он здесь главный, однако видно, что его взгляд изменился.
– В том числе и о последнем, – добавляет Бах.
Глава 123
За восточной дверью Овального кабинета разбит Розовый сад. Мы со Стасом выходим туда. На улице стемнело, сыро и пахнет дождем.
Мы с Рейчел любили прогуливаться тут после ужина. Именно во время такой прогулки она и рассказала мне, что ее рак перешел в новую стадию.
– Боюсь, я так тебя и не отблагодарил как следует, – говорю я Стасу.
– Да не за что, – отвечает он.
– Что будешь делать дальше?
Он пожимает плечами:
– Даже не представляю. Мы с Ниной мечтали только о том, как вернемся в Сухуми.
Снова это слово. В Интернете оно сейчас в списке самых популярных запросов. Такое ощущение, что я еще долго буду слышать его в кошмарах.
– Даже забавно, – продолжает парень, – мы ведь знали, что наш замысел может сорваться. Знали, что Сулиман так просто нас не оставит. Не могли предугадать вашу реакцию. В общем, столько было непредсказуемых…
– Факторов?
– Да, факторов. И все равно мы строили планы исходя из того, что все получится. Она рассказывала, какой дом хочет купить, чтобы он был недалеко от родителей и рядом с морем. Придумывала имена для наших будущих детей…
Голос у него дрожит, глаза заволакивает слезами.
Я кладу руку ему на плечо.
– Может, останешься? Будешь работать у нас.
Кривая усмешка.
– У меня нет… статуса иммигранта. Да и…
– Ну, с этим поможем, – улыбаюсь я, глядя ему в лицо. – Есть у меня пара знакомых.
Он тоже улыбается.
– Еще бы. Но…
– Стас, я серьезно. Подобная угроза не должна повториться. Сейчас повезло, но в другой раз одного везения может не хватить. Мы должны быть готовы. А для этого нужны такие специалисты, как ты. Короче, ты нам нужен.
Он отворачивается и смотрит на сад, на розы, нарциссы, гиацинты… Рейчел знала название каждого цветка, а для меня они просто красивые. Сегодня – особенно.
– Америка, – говорит Стас задумчиво. – А что, ваши бейсбольные игрища довольно забавные…
Давно я так от души не смеялся.
– Бейсбольные матчи, Стас. Матчи.